Культура охотников на морского зверя северо-восточного побережья Охотского моря, I-II тысячелетие н. э

Широкие археологические исследования на Севере Дальнего Востока России развернулись только в послевоенные годы. Их основной объем выполняется экспедициями Российской Академии Наук, региональных музеев и высших учебных заведений. Результаты этих работ — открытие большого количества археологических памятников разных культурно-исторических периодов — ставит перед исследователями ряд серьезных проблем, в частности, происхождения коренных народов Северо-Востока (Диков, 1975, с.44−52). Открытие Н. Н. Диковым наиболее ранних к настоящему времени верхнепалеолитических памятников позволило определить время заселения Камчатки и поставило на реальную основу решение проблемы заселения американского континента из Азии.

Активные работы на Северо-Востоке позволили решить ряд принципиально важных вопросов. Было доказано, что в период неолита древнее население Камчатки входило в широкий круг высокоразвитых охотников и рыболовов. В конце II — начале I тысячелетия до н.э. на побережье СевероВосточной Азии складывается специализированный морской промысел, а затем, во внутриконтинентальных районах, возникает и распространяется оленеводство (он же, 1996, с.27−28). При этом проблема возникновения морского зверобойного промысла отделяется от этнических процессов (он же, 1979, с. 163−164).

Изучение древней истории Северо-Восточного Приохотья позволяет объединить результаты магаданских и камчатских археологов. Исследование этой линии побережья имеет большое значение для решения таких вопросов, как время и этапы заселения, формирование и отличительные черты приморской экономики, установление границ и уточнение характеристики древнекорякской культуры и ее связей с культурами сопредельных территорий.

Актуальность темы

Северо-Восток России, в частности, полуостров Камчатка, является территорией, где в конце плейстоцена сформировался своеобразный высокоразвитый культурный очаг. Географическое положение полуострова, который рассматривается то, как изолят, то, как один из путей древних миграций из Азии в Америку, определяет важность новых археологических материалов. На фоне нескольких относительно хорошо изученных участков в центре и на восточном побережье полуострова берег Пенжинской губы был слабо исследован в археологическом отношении. К середине 80-х годов в этом районе было известно около десяти стоянок вблизи населенных пунктов (Семенов, 1964; Диков, 1977). Данное обстоятельство определило необходимость проведения археологических исследований на северовосточном побережье Охотского моря. В ряде публикаций последних лет, посвященных этногенетическим реконструкциям и периодизации древних культур, много дискуссионных моментов и неясностей, причиной которых является слабая изученность северо-восточного Приохотья этнографами, антропологами, лингвистами и другими специалистами. Поэтому новые археологические данные могут иметь важное значение для дальнейших исследований этого района.

Объект исследования. Древняя история приморского населения побережья Охотского моря.

Предмет исследования. Становление приморской адаптации и развитие морского зверобойного промысла на северном побережье Охотского моря.

Цели и задачи исследования. Главной целью работы является хозяйственно-бытовая и этнокультурная реконструкция приморских культур северо-восточного Приохотья.

При этом решаются следующие задачи:

1).

Введение

в научный оборот и интерпретация новых археологических источников.

2). Определение экономической основы жизни древнего населения.

3). Уточнение хронологии и периодизации древних культур.

4). Определение границ распространения и этнической принадлежности обнаруженных памятников.

5). Установление взаимосвязи культур северо-восточного Приохотья с окружающими синхронными культурами.

Научная новизна исследования. В научный оборот впервые вводятся археологические материалы северо-восточного побережья Охотского моря. Описание и результаты исследования более 70 древних памятников значительно расширяют существующее представление о древних культурах этого района.

Накопленные к настоящему времени материалы позволяют выйти на уровень выделения и характеристики культурных образований не только в центральной и южной частях полуострова, но и в северной. Уточняется периодизация и границы распространения приморских культур. Особое внимание уделяется ранее неизвестным, выделяемым автором, стоянкам типа Теви и группе культовых памятников древних морских зверобоев.

Материалы исследования. Основой диссертации являются результаты разведочных работ на северо-восточном побережье Охотского моря, проведенных авторомпубликации и отчеты исследователей разных летархеологические коллекции Камчатского областного, Корякского окружного краеведческих музеев и Елизовского музея политической географии.

Методология и методика работы. Методологической основой исследования является исторический принцип анализа социального явления в развитии и тесной связи с природно-климатическим фактором. Интерпретация материалов построена на использовании методов различных научных дисциплин. Реконструкция системы хозяйствования осуществлялась с использованием данных этнографии и результатов анализа остеологического материала (ИЭМЭЖ, Москва). С целью выявления основных типов орудий использовался морфолого-типологический метод. Статистический метод позволил охарактеризовать сырьевую базу и степень развития отдельных технических приемов. Привлечены результаты серийного датирования радиоуглеродного анализа (ГИН РАН, Москва).

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были изложены и обсуждены на международных конференциях во Владивостоке (1993, 1996), Южно-Сахалинске (1998) и на ежегодных конференциях Камчатского государственного педагогического университета (1996;2001). По теме диссертации опубликовано 14 статей общим объемом более 4 печатных листов (103 стр.).

Практическая значимость работы. Материалы исследования стали основой для создания одного из разделов экспозиции и значительно пополнили археологическую коллекцию основного фонда Камчатского областного краеведческого музея. Основные положения и выводы диссертации используются в лекционных курсах, могут найти применение при создании обобщающих работ по археологии и истории первобытного общества северо-восточной Азии, при работе над археологической картой и паспортизацией археологических памятников Камчатской области.

Структура работы. Работа состоит из Введения, семи глав, Заключения, списка литературы и приложения, включающего иллюстрации к основному тексту.

I. Физико-географическая характеристика северо-восточного Приохотья.

Разведочными работами под руководством автора было охвачено побережье Пенжинской губы на северо-западной Камчатке протяженностью более 900 км — от полуострова Елистратова до устья реки Тигиль (Рис.1). В административном отношении этот участок входит в Пенжинский, Карагинский и Тигильский районы Корякского Автономного округа Камчатской области.

Административные и географические границы области и полуострова не совпадают. Границей полуострова является узкий (около 100 км) перешеек (Рекинникский дол) между юго-западными склонами Корякского нагорья и северными склонами Срединного хребта (Геология СССР, 1964, с.25). В археологической литературе на природно-географические различия полуострова и материковой части внимание не обращается, хотя они должны выражаться и в этнокультурном развитии.

Рассматриваемая территория находится на стыке двух крупных физико-географических областей: области тундровых и редколесных мезозойских глыбово-складчатых гор материкового Северо-Востока и области лесотундрово-северотаежных кайнозойских гор полуострова Камчатки и Корякской горной группы (Никольская, 1981, с.155).

Береговая линия во время позднечетвертичного оледенения располагалась ниже современной. В голоцене в горах развивались эрозионные и денудационно-солифлюкционные процессы. Небольшие каровые ледники сохранились лишь в высокогорьях. В устьях небольших речек накапливались конусы выноса, сопрягавшиеся с первой надпойменной террасой основных водотоков. На побережьях формировались первые морские террасы и причленяющиеся к ним пляжи. Одновременно большие участки побережья испытывали воздействие абразии. Термокарстовые процессы развивались на низменностях и в широких долинах. Во второй половине голоцена на реках образовались современные поймы. Рельеф в целом носит ярко выраженный горный характер. Северозападную часть прорезают отроги Колымского хребта высотой 1800 — 2000 м. Его продолжением на юге является большой гористый полуостров Тайгонос, глубоко вдающийся в море между Гижигинской и Пенжинской губами. Западнее Корякского хребта, параллельно ему, идет Пенжинский хребет, состоящий из отдельных горных цепей: Нальгимской, Слаутной, Понтонейской, Таловской, Маметчинской.

Уровень океана у берегов Камчатки стабилизировался около 6 тысяч лет назад. Современная береговая линия Камчатки образовалась 4−3,5 тысячи лет назад. Возникли фиорды, ледниково-бухтовые побережья и прибрежный рельеф, окончательно оформились границы приморских низменностей и лиманов.

По различиям в строении и динамике берегов в пределах Охотского моря выделяется несколько областей. На Западной Камчатке мыс Хайрюзова разделяет два разнородных типа берега. К югу от него на протяжении почти 600 км полого-выпуклая дуга берега представляет собой чередование протяженных пересыпей-баров и небольших размываемых участков. Севернее мыса Хайрюзова на побережье Камчатки образовались береговые дуги большого радиуса. Эти дуги имеют абразионное происхождение и опираются концами на вскрытые субаэральными процессами базальтовые и андезитовые горные массивы. Вогнутости выработаны абразией в туфогенных песчаниках и конгломератах. Здесь распространены клифы в несколько десятков метров высотой, с узкими пляжами перед ними. В результате выработки мелководных бенчей, как против мысов, так и в самих дугах процессы абразии приостановились. Это вызвало размыв прослеживаемых здесь небольших аккумулятивных террас (Дальний Восток., 1982, сс.236−236). К западу от Срединного хребта, вдоль побережья Охотского моря, от южной границы Корякского Автономного округа до реки Паланы, простирается северная часть Западно-Камчатской низменности. Южный участок последней слегка всхолмлен, северный — несколько возвышен. Береговые части низменности заняты плоскими морскими террасами, изобилующими болотами и озерами. К востоку абсолютные отметки повышаются до 200 м, местами появляются увалы. Однообразие Западно-Камчатской низменности изредка нарушается отдельными сопками вулканического происхождения и небольшими хребтами (Гурвич, Кузаков, с11−12).

Периодические оледенения были катастрофическими, но не имели покровного характера, что принципиально важно для сохранения растительности и животного мира. Более подробно изучен постледниковый период (голоцен) длительностью около 13 тысяч лет, что позволяет реконструировать историю последнего восстановления и смены растительного покрова Камчатки. В это время полуостров уже был заселен человеком. В галоцене на Камчатке на фоне макроклиматических изменений прослеживаются пять фаз развития растительности.

Фаза 1 (конец ледниковья — начало голоцена 13−9 тысяч лет назад): господство кустарниковых тундр, локальное распространение ольхового стланика.

Фаза 2 (бореал — первая половина атлантики 9−6 тысяч лет назад, последовательное потепление): наибольшее развитие кустарниковых формаций, преимущественно ольхово-стланиковой, восстановление березовых лесов.

Фаза 3 (вторая половина атлантики — начало суббореала, 6−4 тысячи лет назад, климатический оптимум): господство тихоокеанского типа растительности.

Фаза 4 (суббореал — начало субатлантики, 4−2 тысячи лет назад, новое похолодание): первый максимум постледникового распространения кедрового стланика, снижение верхнего предела распространения прямоствольной растительности. Начало распространения лиственницы в центрально-камчатской депрессии, появление ели.

Фаза 5 (субатлантика, последние 2 тысячи лет, потепление): последовательное распространение формаций притихоокеанских лесообразователей: каменно березняков, кедровостлаников, ельников — несколько приторможенное «малым ледниковым периодом» в 10−12 веках нашей эры.

Помимо глобальных климатических изменений в голоцене, на развитие растительности Камчатки большое влияние оказывали и местные условия: влажные воздушные массы омывающих полуостров холодных морей, географическая и биологическая изоляция от континента, горный рельеф, вулканизм. На западной Камчатке, самом климатически неблагоприятном районе полуострова, березовые леса и кедровостланики начали распространяться только 4−2 тысячи лет назад (Хоментовский, 1999, с.47−50).

В голоцене четко проявились два термических максимума (бореальный -8300 -8900 л.н. и атлантический — 5000−6000 л.н.) и два похолодания (в начале атлантического периода — 7500−8000 л.н. и в суббореальное время — 2500−4500 л.н.) (Егорова, 1985, с.14).

В начале голоцена на 'западном побережье Пенжинской губы развиваются осоково-сфагновые болота, заросли ерника и ольховника. Стланик в ближайших районах отсутствовал. На восточном побережье Пенжинской губы в это время климатические условия были более благоприятны для развития лесов, чем на западном. Кедровый стланик и ольховник захватывают эту территорию во второй половине голоцена, что, вероятно, связано с увеличением мощности снежного покрова (Беспалый и др., 1982, с.33−35).

На расселении, хозяйстве и социальной организации населения северозападного побережья Камчатки, несомненно, серьезно отразились климатические сдвиги в середине II тысячелетия н.э. Это похолодание привело к уменьшению размеров поселков и миграционным передвижениям на юг, изменениям этнической карты полуострова Камчатка, имеющего меридиональную протяженность.

Описываемая территория относится к субарктической Тихоокеанской области, которая характеризуется суровыми и продолжительными зимами и коротким летом (до 2,5 месяцев). Одно из самых холодных морей оказывает определяющее влияние на климат побережья. Температура воды сравнительно низка: на поверхности в августе она равна 7−8 градусам (Заповедники., с.39). Несмотря на более южное положение, здесь безморозный период на 25 дней короче, чем в Пенжинской низменности (в среднем 70−75 дней). Среднеиюльская температура воздуха не выше 11−12 градусов, а августа — на один градус ниже. Абсолютный максимум температуры 28−29 градусов, среднеянварская температура воздуха — 22, — 23. Зимой господствуют сильные ветры северных румбов с переохлажденного материка. Их среднеянварская скорость 10−11 м/сек. Летом преобладают сырые ветры с холодного моря при среднеиюльской скорости 4−5 м/сек. Муссонная циркуляция над морем определяет режим туманов. Период максимального развития туманов в Пенжинской губе и в целом в южной части территории имеет хорошо выраженный континентальный характер с максимумом летом и минимумом зимой. Снег ложится в горах в конце августа, а сходит в июне. В узких ущельях малых рек иногда остаются перелетки снега (Пармузин, с.288−289).

Пенжинская губа вдается в северо-восточный берег залива Шелихова между мысами Тайгонос и Божедомова. Сужение до 16 миль между полуостровами Елистратова и Маметчинским называется «горлом» и делит губу на южную и северную части. В Пенжинской губе лед появляется в конце октября. Сплошным льдом губа не покрывается из-за очень сильных приливных течений. Во время прилива скорость суммарного течения в горле губы достигает 7 узлов, а во время отлива — 6 узлов (Лоция., вып.2, с.254−255, 291). Наибольшей величины прилив достигает у входа в Пенжинскую губу — 13,9 м, в ее вершине — 13,4 м (Лоция., вып.1, с.39) (Рис.2).

Большинство рек, вследствие расчлененности территории округа горами имеет небольшое протяжение. Наибольшая река — Пенжина, длиной 800 км, берет начало в Колымском нагорье (География., с.73). Вторая по величине — река Тигиль, длиной до 500 км. Меньшие реки и их притоки образуют густую гидросеть (География., с 71−71).

Наиболее распространены в Корякском автономном округе глеево-болотные и аллювиальные почвы. На почвообразование большое влияние оказывает глубина залегания вечной мерзлоты. На юге округа она залегает на значительной глубине, на севере — на глубине 1−1,5 м, а на болотах и зеленомоховых кедровниках оттаивание за лето едва достигает 40−70 см. Разница в глубине залегания мерзлоты и изменение климатических условий накладывает отпечаток на растительность.

Большая часть округа лежит в зоне лесотундры. Березовые леса распространены на север по западному берегу до верховьев реки Пустой, по восточному — до реки Пылговаям. По верхнему течению Пенжины и ее притокам распространены колымские лиственные леса. В южной части пойменные леса образуют значительные участки, в северной — вытянуты вдоль русел рек узкими лентами и часто сменяются кустарниками. Пойменные леса не выходят близко к морю, отступая на юге на 25−50 км и на 100−200 км в северной части от морского побережья. Наибольшие площади занимают горные и приморские кустарниковые и лишайниковые тундры с типичным для них комплексом из кедрового стланика, карликовой березы, ивы, ягодных кустарников.

Фауна Корякского автономного округа является промежуточной между фаунами полуострова Камчатка, Колымской и Анадырской (Чукотской) (Гурвич, Кузаков, с.22) и относится к восточносибирской или ангарской фауне. Находясь на границе своего восточного распространения, представлена лосем, соболем, рысью, белкой, глухарем (но отсутствует рябчик). В таком составе она занимает обширные пространства и выступает как господствующая фауна. Высокогорная фауна характеризуется как фауна горных тундр, каменистых россыпей и обнажений. Здесь обитает дикий северный олень и снежный баран.

В долинных лиственных лесах вдоль речек постоянным жителем является выдра. В период хода лососевых сюда подходят медведи и лисицы. Эти же леса являются местами обитания пернатых. Здесь гнездятся каменушки, перевозчики, пепельные улиты. В пойменных лесах держатся пестрые дятлы — большой и малый.

Обитание таких животных как лось, соболь, заяц, рысь, медведь, белка, бурундук, а из птиц — глухаря и кедровки в целом характеризует состав фауны как таежный. Одновременно с этим наличие представителей арктической фаунысеверного оленя, тундряной и белой куропаток, песца, полярных волка и совыпридает животному миру черты Крайнего Севера.

Богата фауна птиц, особенно морских. На многочисленных птичьих базарах скалистого побережья и островов Пенжинской губы гнездятся чайки, кайры, бакланы, топорки, ипатки, чистики и другие (Гурвич, Кузаков, с.234−235). Осенью и весной прибрежные участки и многочисленные большие и малые озера оживляются стаями пролетных гусей, лебедей, уток и куликов. Из хищных птиц на территории обитают орланы — белохвостый и белоплечий орланы, ястреб-тетеревятник, бородатая неясыть, ястребиная и полярная совы.

Распределение и динамика численности ластоногих Пенжинской губы детально не изучены (Бурканов, с. 148). На лежбищах обычны четыре вида настоящих тюленей (акиба, ларга, лахтак, крылатка). В Охотском море многочисленна белуха, сивуч редок. Южная часть Пенжинской губы значительно богаче морским зверем. Особенно выделяется район горла губы и залива.

Мелководного (Фрейман, с.204). В 1990 году в районе Утхолокского мыса впервые достоверно отмечены две особи моржа (Макоедов, 1995, с.90−91).

На мелководье обильны стада камбалы, в мае к берегу подходит тихоокеанская сельдь, много трески. В декабре-феврале у берегов нерестится навага, есть и другие промысловые виды. В реки и приустьевые части речек заходит на нерест кета, горбуша, нерка, чавыча, кижуч. Вообще часть Охотского моря у берегов Камчатки — один из самых продуктивных морских бассейнов России (Пармузин, с.324).

Несмотря на суровый климат и сложный рельеф, сочетающий горные и низменные участки, Охотское побережье было издавна освоено древними охотниками и зверобоями.

И. История исследований.

Самые ранние исторические сведения о севере Камчатки, реке Пенжине, Пенжинской губе и народах, населяющих этот район, относятся к XVII веку. Казаки-землепроходцы в своих «скасках», отписках и челобитных отметили основные особенности культуры и быта коренных народов севера, их расселение, взаимоотношения, некоторые традиции и языковые отличия (Колумбы., 1989, с.68−85). По мнению Б. П. Полевого, самым первым русским, увидевшим северную часть западного берега полуострова Камчатка, был М. В. Стадухин летом 1651 года (Полевой, 1997, с.84−85).

Этнографические исследования Г. В. Стеллера и С. П. Крашенинникова являются самыми содержательными работами, на которые опираются современные ученые самых разных специальностей (Крашенинников, 1949; Стеллер, 1999). Их подробные описания позволяют отметить на карте Камчатки места поселений и территории расселения, самоназвания различных групп населения, перевальные тропы, охотничьи угодья, что оказывает значительную помощь в археологических исследованиях. Зафиксированные черты общественных отношений и духовной культуры часто используются в различных реконструкциях.

В истории изучения прошлого Камчатки выделяется два основных периода, которые отличаются объемом источников, приемами полевых исследований, методическими требованиями, уровнем теоретического осмысления. Первый включает в себя время с начала появления казаков-землепроходцев на Камчатке до середины XX века. Второй связывается с именем Н. Н. Дикова, руководившего лабораторией истории, археологии и этнографии СВКНИИ на протяжении 35 лет. Эта лаборатория — единственное академическое подразделение на севере Дальнего Востока, которое проводит комплексные исследования по теме «История Северо-Востока России с древнейших времен до наших дней» (Лебединцев, 2000, с.69). Энтузиазм Н. Н. Дикова и организационные возможности позволили охватить археологическими работами огромный регион — Магаданскую и Камчатскую области.

Первые археологические находки на побережье Пенжинской губы были сделаны В. И. Иохельсоном в 1900;1902 годах (Иохельсон, 1997, рис. 51, 58, 90, 91).

Затем в районе Пенжинской губы работал Корякский Краеведческий пункт. В районе села Каменское и его окрестностей сотрудником пункта А. Г. Апполовым в 1931 году «были найдены остатки керамики, костяные орудия (клинья, гарпуны, гребни, корнекопалки), каменные орудия (наконечники копий, скребки и пр.)» (Билибин, 1932, с. 104). Они находились на небольшой глубине (Билибин, 1934, с.50).

В 1932;1933 гг. при строительстве консервного завода в устье реки Палана «были обнаружены предметы каменного века»: наконечники стрел, топоры, песты, скребки, наконечники гарпунов, ложки, гребни и фрагменты керамики (Антропова, 1949, с.391).

Долгое время наиболее древней археологической культурой Камчатки считалась тарьинская, описанию находок которой был посвящен ряд работ отечественных и зарубежных исследователей (Диков, 1977, с.20−21). Начало периодизации камчатской археологии положил Д. Н. Лев, который отнес коллекцию из бухты Тарья к концу неолита (Лев, 1935, с.224). Тарьинскую культуру Дж. Квимби отнес к авачинскому комплексу. Он же отметил слабую археологическую изученность Камчатки и отсутствие тесных связей между типами керамики южных и северных групп комплексов (Quimby, 1947, р. 178).

Летом 1946 года на побережье Охотского моря и Ледовитого океана провела интенсивные работы экспедиция под руководством А. П. Окладникова. Он впервые выделил характерные черты древнекорякской культуры и определил ее как «звено в единой цепи культур приморских зверобоев каменного века, тянувшейся от айнов., а также алеутов, к эскимосам и чукчам» (Окладников,.

1947, с. 178).

Наиболее полная сводка довоенных археологических материалов представлена С. И. Руденко. Он же создает более детальную периодизацию древней истории. Тщательно проанализировав все имеющиеся камчатские коллекции, он выделяет северную, позднейшую волну населения Камчатки с предками коряков. Его выводы и обобщения не потеряли своего значения до наших дней (Руденко,.

1948, с.179). Эта археологическая периодизация просуществовала без изменений до открытий верхнепалеолитических слоев Н. Н. Диковым, который первоначально ее использовал.

Работа В. В. Антроповой дополняет информацию о камчатских археологических коллекциях, хранящихся в фондах музеев Москвы и Санкт-Петербурга. В то время самым северным пунктом раскопок на западном побережье Камчатки являлось устье реки Паланы (Антропова, 1949, с.391).

Неполнота коллекций и почти полное отсутствие в них поворотных гарпунов привели к появлению мнения о том, что морской промысел на Камчатке имел ограниченное значение и не был так развит, как у древнего населения побережья Берингова моря (Левин, 1958, с 198).

В 50-е годы активные работы на северном побережье Охотского моря проводили магаданские археологи, обнаружившие значительное количество древних памятников, стоянок и могильников и собравшие представительные коллекции археологического материала. Эти работы в значительной степени расширили представление об ареале распространения древнекорякской культуры. Р. С. Васильевский включил в границы этой культуры побережье Охотского моря с прибрежными островами и побережье Камчатки (Васильевский, 1971, с. 28, 195). В своем исследовании Р. С. Васильевский выделяет пять стадий развития древнекорякской культуры в северной части Охотского моря: 1 — завьяловская (V-VIII вв.) — 2 — богурчанская (около X в.) — 3 — атарганская (Х-ХШ вв.) — 4 -ленгельвальская (ХШ-ХУ вв.) — 5 — поселения ХУГ-ХУП вв. Эта периодизация сохраняет свое значение и используется до сих пор, хотя изучение керамики не подтверждает ее (Понкратова, 2000, с. 19).

В 1962 году в ходе проведения обширных разведочных работ на Камчатке по реке Пенжине совершил сплав Н. Н. Диков, в результате чего были обнаружены памятники оленеводов и морских зверобоев на мысах Зеленый, Большой и в Манилах (Диков, 1977, с.117−118). Археологические исследования в долинах крупных рек и сбор всей возможной информации позволили Н. Н. Дикову через несколько лет напряженной работы сформулировать основные проблемы древней истории, классифицировать археологические памятники, выделить культуры, проследить их эволюцию, определить особенности хозяйства, социальной структуры и духовной культуры (Диков, 1964).

Обобщающая информация о древних памятниках побережья Пенжинской губы представлена в работе А. В. Семенова (1964). В ней дается описание коллекций, хранившихся в Корякском краеведческом музее, и материалов, собранных самим автором.

Зарубежные исследователи также опираются в основном на работы.

A.В.Семенова и Н. Н. Дикова (см. напр. Ackerman, 1982, р.21).

Материалы с древнекорякской стоянки в Первореченске опубликованы.

B.П.Похиалайненом. Им же отмечены находки орудий труда на мысе Контрольном и в устье ручья Дуги, жертвенник в устье реки Березовой (Похиалайнен, 1979, с.152).

Целенаправленные разведки на западном побережье Камчатки проводили В. И. Рубан (1979) и А. К. Пономаренко (1996; 1997). В. И. Рубан относит Усть-Паланский комплекс к ранненеолитическим памятникам Чукотки и Камчатки, выделяет разновременные археологические культуры и устанавливает южную границу стоянок древнекорякской культуры на северо-западном побережье (Рубан, 1979, с.126−127). На двух стоянках типа Теви 1993;1994 году работал А. К. Пономаренко (Пономаренко, 1997; 2000).

В настоящее время наиболее полной периодизацией, хронологией и этнической характеристикой древней истории Камчатки является схема, предложенная Н. Н. Диковым. Он уделял основное внимание изучению ранних этапов древней истории Северо-Востока Азии, проработав более четверти века на многослойном опорном памятнике на берегу Ушковского озера.

В 1987;1991 годах на побережье Пенжинской губы и северо-западного побережья Камчатки проводилась сплошная археологическая разведка Северо.

Камчатским археологическим отрядом СВАКАЭ СВКНИИ ДВО АН СССР (Пташинский, 1989; 1990). Отрядом под нашим руководством пешими маршрутами обследована линия берега и приустьевые части крупных рек протяженностью более 900 км. В результате были обнаружены новые стоянки и культовые памятники древнекорякской культуры, выделена новая группа памятников — стоянки типа Теви (Ptashinsky, 1994; Пташинский, 1997; 1999). Обнаруженные памятники охватывают широкие культурно-хронологические рамки. Наиболее ранней находкой является второй (нижний) культурный слой на стоянке Матаваям (более 4500 лет?). К приморским культурам I тыс. н.э. — первой половины II тыс. н.э. относятся стоянки типа Теви и древнекорякские памятники. Устойчивый комплекс признаков, характерный для этих памятников, рассматривается ниже.

К культовым сооружениям относятся каменные кладки на горе Парень и святилища типа Mandibula Sacra, представленные вкопанными челюстями кита. Стоянки оленеводов представлены разными по форме следами наземных и частично углубленных жилищ. Ими же, видимо, оставлены и «крепости». Кроме этого были сделаны отдельные находки на выдувах и осмотрены поселки приморских коряков XIX — первой половины XX веков, одно русское поселение XVIII — XIX веков — Николаевский острог в устье реки Тигиль.

При написании работы использовались материалы, полученные в результате наших работ и коллекции Корякского окружного музея и Елизовского музея политической географии.

Несомненным нарушением научной этики и авторского права является публикация А. К. Пономаренко под своей фамилией нескольких гарпунов из нашей коллекции (Перекрестки., 1996, с.43). Коллекция со стоянки Пустая I, включающая эти гарпуны, была получена нами в результате разведочных работ в 1990 году и опубликована (Пташинский, 1997, с. 157, рис.4). А. К. Пономаренко, являясь директором Камчатского областного краеведческого музея, в фондах которого хранятся коллекции, собранные нами, сделал недоступным их детальное исследование. В данном случае он «несет моральную ответственность за дискриминационные действия» (Массон, 1996, с.29).

В связи с социально-экономическими изменениями в Отечестве, успешно начатые полевые исследования завершить не удалось. Невозможность продолжения раскопок на северо-восточном побережье Охотского моря заставила обобщить полученные ранее материалы в данной работе.

Заключение

.

В результате раннеголоценовых климатических изменений на побережье возникли благоприятные условия для развития морских млекопитающих. Это послужило началом становления приморской адаптации, которая происходила в течение длительного времени, и высокоразвитого специализированного морского зверобойного промысла.

Активизация археологических исследований во второй половине 70-хначале 90-х годов, когда на территории области работали отряды под руководством Н. Н. Дикова, Т. М. Диковой, А. К. Станюковича, В. И. Рубана, А. К. Пономаренко, К. И. Корепанова, А. В. Гокова, А. В. Пташинского, была недолгой, но результативной. На территории Северо-Восточной Азии работало 14 археологических отрядов, входящих в СВАКАЭ (Диков, 1979, с.6−7). С именем Н. Н. Дикова связаны все крупнейшие открытия и важнейшие выводы, формулировка и решение основных проблем археологии этого региона и, в частности, Камчатки и целый блок историографических исследований, на которые опираются все отечественные и зарубежные ученые. Комплекс стоянок на берегу Ушковского озера, является эталонным не только для Камчатки, но и для всего Северо-Востока. На ушковских материалах строится периодизация и хронология древних культур Камчатки, определяется их этническая принадлежность. Анализ различных источников последних лет позволяет уточнить некоторые вопросы хронологии и этногенетической интерпретации.

Проведенные пешие маршруты вдоль берега моря позволяют представить в целом размещение древних памятников (Рис. 1). Специфика маршрутов по ненаселенному побережью и связанные с этим сложности проведения исследований не позволили выявить все древние памятники. Остались неизученными все острова Пенжинской губы (кроме острова Добржанского), на которых, несомненно, должны быть и стоянки и культовые памятники. Не обнаружена такая категория древних памятников, как погребения. Их поиск требует особой методики. Полевые работы позволили наглядно представить интенсивность береговой абразии и разрушения стоянок. Для исследованного региона природный фактор угрозы исчезновения памятников является основным. Антропогенное воздействие представляет угрозу только в немногочисленных населенных пунктах и их окрестностях, где, в основном, археологические объекты были разрушены в предшествующие годы.

В частности, в итоге сплошной археологической разведки нами было обнаружено 73 древних памятника различной культурно-временной принадлежности. Их материалы, свидетельствующие о своеобразии, представлены и проанализированы в предыдущих главах, на них основана предлагаемая археологическая периодизация северо-восточного Приохотья. Ряд оригинальных памятников на северо-западном побережье Камчатки локализован как стоянки типа Теви. Стратиграфия стоянки Иткана V не оставляет сомнения в том, что древнекорякская культура распространилась по этой территории вслед за ними. Более ранние слои, предшествующие им, не обнаружены. Иными словами, неолитическая основа, на которой сформировался этот комплекс, находится за пределами исследованной территории.

Стоянки типа Теви, относящиеся к эпохе палеометалла, датируются последними веками до нашей эры, а верхняя хронологическая граница определяется концом первого тысячелетия н.э. Затем, в начале второго тысячелетия, на побережье Пенжинской губы распространяется древнекорякская культура. Их общей экономической основой является морской зверобойный промысел (Васильевский, 1971, с. 143- Пташинский, 1999, с.95).

Эпоха палеометалла связывается с проникновением на северо-восток металлических изделий и является заключительным этапом археологической периодизации для Камчатки. Хронологически этот этап охватывает более тысячи лет с конца I тыс. до н.э. до начала II тыс. н.э. Вероятно, в первой половине II тыс.н.э. народы Северо-Восточной Азии, в том числе Камчатки, входят, в качестве дальней периферии, в сферу влияния классовых обществ южной части Приморья и Японских островов. Это опосредованное влияние и контакты в различной форме должны были и в итоге привели к тем серьезным социально-экономическим изменениям, которые позволяют типологически определить уровень развития общества традиционных рыболовов (ительменов XVII века), как соответствующее эпохе позднепервобытной общины или этапу классообразования (Шнирельман, 1993, с. 114, 116- 118). Не уступали этому уровню, а по некоторым характеристикам, видимо, превосходили его, специализированные культуры морских зверобоев этого времени.

Обнаруженные стоянки типа Теви расположены между устьями рек Подкагерная и Палана, а находка стоянки Иткана V на полуострове Елистратова позволяет предположить наличие пока неизвестных памятников на восточном берегу полуострова Тайгонос, который хорошо виден в ясную погоду даже от устья реки Лесная. С Тайгоноса также видна Камчатка (Линденау, 1983, с. 174).

Акватория Пенжинской губы является древним охотничье-промысловым районом и должна объединять воедино приморские культуры, существовавшие в разное время на ее берегах, независимо от времени года. А. В. Слюнин отмечал, что «в то время, когда Гижигинская губа покрывается льдом на большое расстояние, Пенжинская — всю зиму совершенно открыта, и из села Мамечи можно переплывать на шлюпке на Тайгонос в село Итканутолько отдельные льдины носятся взад и вперед, толкаемые приливом и отливом» (Слюнин, 1900, с. 157).

По нашим данным, юго-восточной границей распространения древнекорякской культуры является район устья реки Пустой, включая бухту Чемурнаут. На стоянках Пустая 1−1У обнаружен комплекс орудий, дополняемый фаунистическим материалом, свидетельствующим о существовании морского зверобойного промысла. В частности, на стоянке Пустая I найдены выразительные наконечники гарпунов поворотного и неповоротного типа. Верхняя хронологическая граница этого памятника — середина II тыс. н.э. По периодизации Р. С. Васильевского это ленгельвальская стадия, во время которой часть древнекорякского населения мигрировала на северо-восточное побережье Охотского моря (Васильевский, 1971, с.137). Материал стоянки Пустая I, в целом, более соответствует общей характеристике предшествующей, атарганской стадии (Х-ХШ вв.) (там же, с. 134−136). С этой стадией связывается формирование оригинальных собственно древнекорякских типов наконечников гарпунов (Диков, 1979, с.250−251). В настоящее время наименее изученным периодом для древнекорякской культуры является ее ранний этап (I тыс. н. э.). Разбросанность предков коряков по побережью, вероятно, способствовала их обособлению и появлению культурно-хозяйственных и языковых особенностей (Лебединцев, 1998, с. 162). Южнее устья реки Пустой крупных стоянок, которые можно отнести к древнекорякской культуре, не обнаружено. Вся остальная береговая линия полуострова Камчатка относится к зоне распространения ряда приморских культур разной этнической принадлежности конца I тыс. до н.э. — первой половины II тыс.н.э. В таком виде нам представляется последовательность развития и характеристика древних культур Северо-Восточного Приохотья.