Каменные индустрии мезолита — раннего бронзового века Нижнего Притоболья

Среднее Зауралье занимает обширную территорию между Уральским хребтом и р. Тобол (в широтном направлении между 55° и 59° с.ш.). В физико-географическом отношении этот район подразделяется на три зоны: леснаямежду реками Сосьвой и Нейвойлесостепная — к югу от Нейвы до 54° с.ш.- и третья — степная (Каптерев Л.М., 1936, с.22- Налиекин Д. В., 1943, с. 91 — 92).

Нижнее Притоболье занимает юго-восточную часть Среднего Зауралья, располагаясь, в основном, в лесостепной зоне в бассейне р. Тобол с притоками севернее Кургана (юг Тюменской и север Курганской областей). С восточного склона Уральских гор стекают многочисленные притоки Тобола, сильно расчленяя рельеф (Тура, Исеть и др.). Другой особенностью лесостепной зоны является обилие озер. Так в Курганской области, включая лесостепную и степную ее части, их более 2 ООО (Садовкин К.Ф., 1966, с. 18). Эта зона является частью Западносибирского плато, которое простирается широкой полосой вдоль восточного склона Урала от широты Кустаная до истоков реки Туры (рис. 1).

Динамика климата и растительного покрова лесостепной части Зауралья в голоцене отличается относительной стабильностью. Уже в древнем голоцене (9 ООО — 12 ООО лет назад) оформляется северная граница лесостепи близкая современной. По-видимому, это была березовая лесостепь, с севера граничащая с елово-березово-сосновой тайгой. В бореальном периоде (8 ООО — 9 ООО лет назад) для лесостепной зоны отмечается абсолютное господство березы, при этом, на севере добавляется сосна и некоторые сибирские элементы — кедр, лиственница, пихта. В целом, реконструируются ландшафты более ксерофитного типа, чем в предшествующее и настоящее время (.Нейштадт М. И., 1957, с. 334, 354- Хотинский H.A., 1981, с. 128). Во второй половине голоцена сколько-нибудь значительного сдвига границ природно-климатических зон в равнинной части Зауралья не выявлено (Хотинский H.A., 1977, с. 105). Начало позднеатлантиче-ского периода отмечено низкими температурами и недостаточным увлажнением. Потепление и увеличение влажности климата начинается с рубежа III тыс. до н.э. Однако ведущим типом растительности остаются орехово-березовые леса, возрастает площадь разнотравно-злаковых остепненных участков. Начало суббореального периода характеризуется климатическими показателями близкими современным. Очередная волна потепления связана с рубежом III — II тыс. до н.э. (ранний бронзовый век). Палинологические данные позволяют реконструировать степную растительность и ограниченное участие лесных сообществ в ландшафте (Рябогина Н.Е., Ларин С. И, Семочкина Т. Г., 1999, с. 61 — 63). Таким образом, для позднего голоцена в верхнем течении Тобола отмечается значительное развитие травянистой растительности на фоне увеличения облесен-ности района и появления сосняков и березовых колков (Нейштадт М.И., 1957, с. 369 Хотинский H.A., 1981, с. 128).

Исследователи давно обратили внимание на историко-культурную специфику археологического материала полученного при изучении памятников расположенных на территории Нижнего Притоболья. В 30-е гг. П. А. Дмитриев показал различие в организации хозяйства древнего населения горно-лесной части Среднего Зауралья и междуречья Туры и Исети. По его мнению, в первом районе основным занятием была охота, а во втором доминировало рыболовство {Дмитриев П.А., 1934, с. 183 — 203- Он же, 1951, с. 18- 19). Позднее М. Ф. Косарев, проведя целостный анализ хозяйственных систем населения Западной Сибири в период от каменного века до средневековья, пришел в отношении Среднего Зауралья, к аналогичным выводам, уточнив схему П. А. Дмитриева. По мнению М. Ф. Косарева, сложение оседло-рыболовческого уклада хозяйства у нижнетобольского населения происходит в переходное от неолита к бронзовому веку время {Косарев М.Ф., 1981, с. 216 — 220- Он же, 1991, с. 53 — 69). Более глубокие различия между культурами восточного склона Уральского хребта и Нижнего Притоболья выделяет В. Т. Ковалева. По ее мнению, начиная с неолита, формируется устойчивая специфика этих районов не только в хозяйственном отношении. В горнолесной части, развитие шло более спокойно, в отличие от лесостепной, которая в большей степени испытывала южное влияние, что наложило свой отпечаток на культурные традиции и этнический состав населения этой зоны {Ковалева В.Т., 1989, с.4).

Схемы развития культур мезолита — раннего бронзового века на территории Нижнего Притоболья, разрабатывающиеся исследователями с 3040-х гг., неоднократно подвергались уточнениям и пересмотру, в основном, в связи с расширением источниковой базы. До сих пор ряд вопросов о хронологических рамках тех или иных культур, их соотношении, генезисе и динамике существования остаются дискуссионными. Не рассматривая историографию различных точек зрения и концепций, необходимо остановится на краткой характеристике современных взглядов на процесс развития археологических культур в Среднем Зауралье.

В конце 60-х гг. О. Н. Бадер на основе изучения макролитов на склоне горы Голый Камень и берегу Горбуновского торфяника в окрестностях г. Нижний Тагил высказал предположение о макролитическом характере каменных индустрий мезолитического времени в Среднем Зауралье. Эту традицию он связывал с позднепалеолитическим населением Западной Сибири {Бадер О.Н., 1970, с. 157). В 70 — 90-е годы на территории Среднего Зауралья было открыто более 100 памятников мезолитического времени. Анализ нового материала позволил отказаться от этих представлений. По мнению Ю. Б. Серикова, характер инвентаря мезолитического времени позволяет выделить своеобразную среднезауральскую мезолитическую культуру {Сериков Ю.Б., 1988а, с.16- Он же, 2000, с. 71 — 133). Однако основная часть известных памятников расположена в горно-лесной части Среднего Зауралья.

На территории Нижнего Притоболье стоянок этого времени изучено немногим более 10. Большинство исследователей признают некоторые отличия комплексов этого региона от материалов памятников горно-лесной части, объединяя их в единую культурную общность (Зайберт В.Ф., Потемкина Т. М., 1981, с. 123 — 127- Беспрозванный Е. М., Мост B.C., 1996, с. 38 — 45). Более решительно эти различия оценила Л. Я. Крижевская, высказав предположение о существовании в лесостепном Зауралье в эпоху мезолита самобытного, замкнутого образования (.Крижевская Л. Я., 1991, с.43).

Изучение культур, существовавших на территории Среднего Зауралья (и Нижнего Притоболья в том числе) в неолите — раннем бронзовом веке, осложняется недостаточностью источников по некоторым хронологическим пластам, не всегда удовлетворительным их состоянием. В то же время, накопление фонда источников, совершенствование методов исследования, применение нетрадиционных подходов способствовали разработке схем культурогенеза для данной территории.

Разработанная В. Н. Чернецовым в конце 60-х гг., несколько позже уточненная О. Н. Бадером и, в целом, принятая В. Ф. Старковым, схема развития зауральского неолита включающая три преемственные фазы была пересмотрена В. Т. Ковалевой в середине 80-х гг. Основу новой концепции составляет идея о параллельном развитии разнокультурных и разноэтничных традиций. Две стадии среднезауральского неолита (ранняя и поздняя) соотносятся с двумя основными линиями развития (автохтонной и пришлой), выявленным по синхронным, но с различными культурными традициями группам памятниковкозловской и кошкинской (ранний неолит) — полуденской и боборыкинской (поздний неолитКовалева В. Т., 1989).

В козловскую группу были объединены памятники со своеобразной керамикой, наиболее характерными чертами которой являются закрытые сосуды с приостренно-округлым дном и плоским венчиком с низко опущенным наплывом на внутренней стороне, орнаментированные преимущественно в прочер-ченно-накольчатой технике, горизонтально-зональным расположением узоров, сплошь покрывающих внешнюю поверхность сосуда (рис.2- Ковалева В. Т., 1989, с. 20 — 22). По мнению В. Т. Ковалевой, население оставившее памятники козловского типа является автохтонным. Процесс формирования этой культуры она связывает с трансформацией основных культурных и технологических традиций местного населения происходивших под влиянием южного импульса {КовалеваВ.Т., ЧаиркинаН.М., 1991, с.50).

Для комплексов кошкинской культуры присуща своеобразная керамика, включающая сосуды как с округло-приостренным, так и немногочисленные экземпляры с плоским дном. Наплывы на внутренней стороне венчика подтре-угольные, могут отсутствовать. Иногда край оформлялся воротничком с внешней стороны. Орнамент наносился в исключительно прочерченно-накольчатой техники. Узор разрежен, как правило, орнаментировалась верхняя часть сосуда, встречаются сосуды без орнамента (рис.3). Появление населения кошкинской культуры в Среднем Зауралье В. Т. Ковалева связывает с проникновением отдельных групп населения из южных областей, включая эту группу памятников в ареал культур с накольчатым орнаментом на керамике {Ковалева В.Т., 1989, с.26- 37- КовалеваВ.Т., ЧаиркинаН.М., 1991, с. 50 -52).

В позднем неолите различия между двумя линиями развития — автохтонной и пришлой становятся более значительными. На основе ранненеолитиче-ской козловской, вероятно формируется полуденская культура. С ней связывают сосуды с округло-приостренным дном, наплывом на внутренней стороне венчика или без него. Орнамент покрывает всю внешнюю поверхность, как правило, располагаясь широкими горизонтальными зонами. Среди орнаментальных мотивов чаще всего встречаются зигзаги, горизонтальные и вертикальные линии, наклонные отрезки, волна (рис.4). На ранних памятниках (Таш-ково I, жилище 4 верхний слойПолуденка I и II, Козлов Мыс I и др.) преобладает волнисто-прочерченные мотивы (шагающая и прочерченная гребенка, отступающая палочка). На более поздних (Дуванское V, Чащиха, Сосновый остров — II комплекс) доминируют оттиски гребенчатого штампа. Комплексы по-луденского типа близки прикамским (Боровое озеро I, Хуторская стоянка и др.- Ковалева В. Г., 1989, с. 37 — 48).

Генезис боборыкинской культуры В. Т. Ковалева связывает с притоком в Среднее Зауралье нового населения. Вероятно, процесс формирования и развития боборыкинской культуры происходил при взаимодействии и взаимоассимиляции различных групп населения, возможно, родственных по происхождению. Генетическая близость ранненеолитической кошкинской культуры и боборыкинских комплексов не бесспорна, но не исключено, что население памятников кошкин-ского типа стало основой, на которую наложились традиции новых переселенцев с юго-запада. Основные формы — горшки, банки, остродонные или округлодонные сосуды с прямыми, наклоненными внутрь или отогнутыми наружу стенками. Орнамент выполнялся инструментом типа резца путем гладкого прочерчивания, отступающей палочки, ямочных наколов. Узор, как правило, располагался в верхней, придонной частях сосуда и на дне. Характерной чертой является геометризм орнамента (рис.5- Ковалева В. Т., 1989, с. 48 -59- Ковалева В. Т., Зырянова С. Ю., 1998, с. 162−183).

Следует отметить, что эта схема развития неолитических культур Среднего Зауралья не является единственной. Рядом археологов предприняты попытки ревизии сложившихся представлений. В. А. Зах высказал предположение о формировании кошкинской культуры на основе сосновоостровской (местная традиция) и боборыкинской (пришлаяЗах В.А., 1995, с.26- Зах В. А., Матвеева Н. П., 1997, с.7). В. Н. Логвин, проанализировав материалы Северного Казахстана и Нижнего Притоболья, предложил боборыкинскую культуру объединить в один хронологический пласт с комплексами кошкинского типа (Логвин В. Н.,.

1991, с.30). Однако эти точки зрения нуждаются в дополнительной аргументации (Ковалева В. Т., Зырянова С. Ю., 1998, с. 172 — 175).

Переход к энеолиту на территории Среднего Зауралья был связан с формированием ряда новых культур, механизм возникновения и развития которых до настоящего времени остается в значительной степени дискуссионным. Решение проблем генезиса, динамики, хронологии энеолитических культурных образований региона строится, в основном, на основе анализа керамических комплексов и, прежде всего — технико-морфологических характеристиках орнамента (Чаиркина Н.М., 1997, с.26). В последние годы сформировалось представление о существовании в эпоху энеолита культурно-исторической области, объединяющей культуры восточного склона Урала, прилегающую часть Западной Сибири и Северного Казахстана. А. Ф. Шорин рассматривает ее как восточную (Зауральско-Казахстанскую) область ареала лесных культур с гребенчатой традицией орнаментации. Ядром этой области он считает сложившуюся в энеолите общность аятской, липчинской, суртандинской культур и памятников кы-сыкульского типа (Шорин А.Ф., 1993, с. 84 — 91- Он же, 1999а, с.23). В. С. Мосин разделяя, в целом, эту точку зрения на основе сравнительного анализа каменного инвентаря расширяет время существования зауральской КИО и относит время ее становления к эпохе мезолита (Мост B.C., 1996, с. 28 — 30). С. Ф. Кокшаров выделяет два культурно-хронологических горизонта КИО (середина III — первая четверть II тыс. до н.э.), названной им — восточно-уральской. Основой первого он считает липчинские и ботайские комплексы (вторая половина III тыс. до н.э.), а второго (конец III — начало II тыс. до н.э.) — андреевские и волвончинские (Кокшаров С.Ф., 1993, с. 55 — 56). Эта точка зрения была подвергнута критике со стороны В. Т. Ковалевой, указавшей на хронологические несоответствия между культурами объединяемыми в единый этап (Ковалева В.Т., 1995а, с.15−16).

Н.М.Чаиркиной была разработана концепция зауральско-североказахстанской КИО с выделением трех провинций (центральной, северной, южной) и входящих в них 6 локальных районов (Среднеуральский, Южноуральский, Притобольский и Североуральский — центральнаяСевероприуральский и Зауральско-нижнеобский — северная). В целом энеолитическая эпоха датируется ею с начала III — до рубежа III — II тыс. до н.э. При этом для ряда районов исследователь выделяет ранний и поздний этапы, рубеж между которыми, в основном, приходится на середину III тыс. до н.э. (Чаиркина ИМ., 1997, с.26−38).

Энеолитическая эпоха в Среднем Зауралье не была связана с кардинальными изменениями в образе жизни населения. Металл не получает широкого применения и, вероятно, металлургия в технологическом плане ограничивалась стадией металлообработки. По мнению В. Т. Ковалевой, сложившаяся ранее экономическая система (основа хозяйства — охота и рыболовство с доминированием в зависимости от региональной специфики) была лишь несколько усовершенствована {Ковалева В. Т., 19 956, с.54). В это время на территории Нижнего Притоболья существуют комплексы сосновоостровской, шапкульской, лип-чинской и андреевской культур (Косарев М.Ф., 1987, с. 252 — 258). К сожалению, однослойные памятники энеолитического времени в этом районе практически не известны, что существенно затрудняет построение культурно-хронологической схемы развития культур и выявление их специфики. В Нижнем Притоболье наиболее ранними, по мнению В. Т. Ковалевой и Н. М. Чаиркиной, являются комплексы с керамикой сосновоостровского и шап-кульского типов, в отличие от горно-лесной части Зауралья, где в переходное от неолита к энеолиту время, вероятно, сосуществовали сосновоостровские и липчинские памятники. Вероятно, позже в этом регионе появляются липчин-ские и андреевские комплексы (Ковалева В.Т., Чаиркииа Н. М., 1991, с. 63 — 64).

Керамика сосновоостровского типа была выделена В. Д. Викторовой на одноименной стоянке и представляет собой закрытые круглодонные сосуды с вертикальным или несколько наклоненным внутрь венчиком. Срез верхнего края венчика обычно орнаментирован оттисками гребенчатого штампа. Характерной чертой является наличие в верхней части сосуда пояса из глубоких круглых вдавлений, обычно нанесенных с внутренней стороны — так называемых: «жемчужин». Орнамент состоит из чередующихся рядов оттисков гребенчатого штампа или шагающей гребенки с поясами гребенчатых (реже прочерченных) зигзагов. Иногда зигзаги разнонаправленные, что приводит к образованию сетчатого пояса состоящего из ромбических ячеек. Встречаются пояса геометрических фигур из треугольников, ромбов и др. (рис.6- Викторова В. Д., 1968, с. 9 — 14- Косарев М. Ф., 1993, с. 39 — 42). Каменные изделия достоверно связанные с этим типом керамики практически не известны. В последнее время у археологов сложилось, в целом, общее мнение о существовании сосновоост-ровских памятников в самом конце неолита и начале энеолита и возможном их формировании на местной (полуденской) основе (Ковалева В.Т., 1988а, с. 118- Косарев М. Ф., 1987, с.253- Стефанов В. К, 1991, с. 158 — 160).

Шапкульская культура была выделена В. Ф. Старковым на основе изучения керамики притобольских памятников Шапкуль I, Малый Барашек I и др. (Старков В.Ф., 1980, с. 160 — 162). Для нее характерны прямостенные круглодонные и остродонные сосуды. Наиболее специфической чертой шапкульской посуды является техника орнаментации. Узоры (горизонтальные и вертикальные ленты, треугольники и др.) образованы оттисками короткого — 3 — 4 зубого штампа, который ставился наклонно к стенке сосуда. В результате одна сторона отпечатка более широкая. Оттиски немного налегают друг на друга напоминая отступающе-накольчатую технику (рис. 7- Косарев М. Ф., 1987, с.258).

В.Ф.Старков, Л. П. Лашук и Л. П. Хлобыстин распространяют ареал шапкульской культуры от лесостепного Притоболья до Полярного круга (Старков В.Ф., 1980, с. 160 — 162- Лашук Л. П., Хлобыстин Л. П., 1985). Эта точка зрения вызвала скептическое отношение других археологов. М. Ф. Косарев считает, что за пределами лесостепного Притоболья нет керамики собственно шапкуль-ского типа, а расширение ареала культуры приводит к потере ее своеобразия и набора специфических признаков (Косарев М.Ф., 1987, с.258). В. Т. Ковалева и Н. М. Чаиркина полагая, что памятники с шапкульской керамикой занимали короткий промежуток времени, предлагают более осторожно подходить к интерпретации шапкульских комплексов как культуры и рассматривать их как тип (Ковалева В.Т., Чаиркииа Н. М., 1991, с.64). В то же время, Н. МЛаиркина не исключает возможности расчленения шапкульских древностей на две хронологические группы — протошапкульскую и шапкульскую (Чаиркииа Н.М., 1997, с. ЗО).

Следует отметить, что при решении вопроса о генезисе шапкульских комплексов кроме традиционного для большинства культур Нижнего Притоболья анализа керамики активно привлекаются данные о каменном инвентаре. Одной из наиболее ярких особенностей этих памятников является наличие наконечников стрел так называемого «кельтеминарского типа». Это дает основание говорить о южно-уральском импульсе под воздействием которого, вероятно, на местной неолитической основе произошло формирование шапкульской традиции (Ковалева В.Т., ЧаиркинаН.М., 1991, сМ-ДрябинаЛ.А., 1993, с. 170- 171).

Дискуссионной остается проблема формирования комплексов относящихся к липчинской культуре. Липчинская стоянка расположенная на берегу реки Туры в 55 км от города Тюмени, раскапывалась в 1925 г. П. А. Дмитриевым (Дмитриев П.А., 1928, с. 61 — 70). Позже В. Н. Чернецов выделил липчинскую культуру, прежде всего, по специфической для региона технике орнаментации — сочетанию оттисков гребенчатого штампа и отступающей палочки (Чернецов В.Н., 1953, с. 36 — 39). В настоящее время известны памятники с керамикой липчинского типа орнаментированной только в ложношнуровой манере (рис.8- Исетское XIII, Дальний Разрез А, VI разрез Горбуновского торфяника, Разбойничий остров и др.). Однако они располагаются в горно-лесной части Зауралья. Здесь, как полагают В. Т. Ковалева и Н. М. Чаиркина, липчинские комплексы синхронны сосновоостровским и относятся к началу энеолита. Не исключая возможности оформления ложношнуровой техники в результате модификации техники отступающей палочки, связи с местной поздненеолитической традицией они не усматривают (Ковалева В. Т., Чаиркина Н. М., 1991, с. 63 — 64). На территории лесостепного Зауралья обязательным компонентом посуды липчин-ских памятников являются наличие оттисков гребенчатого штампа и ямочных вдавленной располагающихся поясами. К настоящему моменту имеются сведения об одном памятнике (Велижаны II), где найдена липчинская керамика, орнаментированная только в ложношнуровой технике, но автор раскопокЛ.А.Дрябина считает его кратковременным и оставленным одной из групп населения этой культуры. В отличие от В. Т. Ковалевой и Н. М. Чаиркиной, Л. А. Дрябина считает возможным связывать липчинскую культуру с раннеи поздненеолитическими козловской и полуденской. Появление нехарактерных для неолита зон ямочных вдавлений она рассматривает как результат контактов с населением Приишимья (Дрябина Л.А., 1993а, с. 169 — 171- Она же, 19 936, с.55−56).

В большей степени решен вопрос о генезисе андреевской культуры. Проблема ее выделения была обозначена уже П. А. Дмитриевым после изучения нескольких стоянок раскопанных им совместно с Д. Россомахиным в окрестностях Тюмени {Дмитриев П.А., 1938). В последствии попытки определить статус керамики с ямочно-гребенчатым орнаментом в культурно-исторической схеме Нижнего Притоболья предпринимались В. Н. Чернецовым, Е. М. Берс, Н. П. Кипарисовой {Чернецов В.Н., 1953, с. 42 — 44- Берс ЕМ, 1963, с. 29, 54 — 55- Кипарисова H.H., 1960, с. 20 — 23). В. Т. Ковалева предложила выделить комплексы с ямочно-гребенчатым орнаментом на посуде в самостоятельную культуру, происхождение которой она связывает с миграцией населения из лесной зоны Восточной Европы в середине III тыс. до н.э. (рис.9- Ковалева В. Т., Чаир-кина Н.М., 1995, с. 64 — 67- Ковалева В. Т., 1995а, с. 12 — 13, 30 — 31). Если предложенная датировка этой культуры второй половиной III тыс. до н.э. не вызвала возражений, то по вопросу происхождения некоторые археологии выступили за идею формирования ее на местной основе {Корякова Л.Н., Кокшаров С. Ф., 1991, с. 36 — 39). М. Ф. Косарев предположил, что боборыкинская культура могла быть основой, на которой сформировалась андреевская {Косарев М.Ф., 1987, с.65). Однако аргументы в пользу автохтонного происхождения недостаточно убедительны, что приводит к признанию значительной частью уральских археологов гипотезы о пришлом характере населения памятников андреевской культуры {Дрябина Л.А., 1993а, с. 171- Чаиркина Н. М., 1997, с.31).

В начале II тыс. до н.э. медленная трансформация культурных традиций завершилась быстрым переходом к культуре иного типа, отличающейся от предшествующих. Культура была открыта немногим более 10 лет назад и получила название ташковской по первому, полностью раскопанному поселению {Ковалева В.Т., 19 886, с. 29 — 47). Отличительными чертами ташковских комплексов являются круглоплановые поселки, развитая, по сравнению с предшествующим временем металлургия, своеобразная керамика. Для посуды характерны плоскодонные — горшки, банки, очень редко острои округлодонные сосуды. Как правило, орнамент покрывает всю поверхность, а иногда и дно гончарного изделия. Узоры выполнялись в отступающе-накольчатой технике, гладким прочерчиванием, протащенной или шагающей гребенкой, оттисками гребенчатого штампа, ямочными наколами. Некоторые сосуды имеют валик на шейке. Орнаментированная поверхность обычно разбивалась на горизонтальные зоны. Мотивы представлены комбинациями прямых и волнистых линий, зигзагов, наклонных линий, взаимопроникающих и разнозаштрихованных треугольников, волнистых линий, ромбов, ромбов с точками, меандров, «елочек», «сот» (рис.10- Ковалева В. Т., 1997, с. 26 — 31- Рыжкова О. В., Приходченко И. А., 1994, с. 36 — 38). Как считает В. Т. Ковалева, ташковская культура сформировалась в результате ассимиляции (колонизации) населения зауральских энеолити-ческих культур пришлым индоиранским населением {Ковалева В.Т., 1997, с.70). Большинство археологов, в настоящее время, разделяют мнение об участии индоиранского населения в образовании ташковской культуры. Однако по-разному оценивается степень этого участия. Т. М. Потемкина, считает, что основным компонентом формирующейся культуры было местное население {Потемкина Т.М., 1995, с. 18 — 19). Л. Я. Крижевская полагала, что ташковская культура — это, прежде всего, результат прогрессивного развития автохтонного (финно-угорского) населения с заимствованными инновациями из среды ираноязычного {Крижевская Л.Я., 1993, с. 107 — 108- Она же, 1995, с.45).

Существуют некоторые разногласия и по вопросу о датировке культуры. Значительная часть археологов разделяет мнение В. Т. Ковалевой о существовании ташковской культуры в первой четверти — трети II тыс. до н.э. {Ковалева В.Т., 1997, с.69). О. Н. Корочкова, В. И. Стефанов, Н. К. Стефанова включают ее в один историко-культурный пласт с древностями кротовскими, логиновскими и одиновскими. В этом случае ташковская культура омолаживается до XVIIXIV вв. до н.э. {Корочкова О. К, Стефанов В. И., Стефанова Н. К., 1991, с.75- Стефанов В. К, Корочкова О. Н., 2000, с. 80 — 88). Близкой точки зрения придерживается и С. А. Григорьев, указывая на сходство в составе металла и типологическую близость наконечников стрел поселения Ташково II кротовскими. Появление в Нижнем Притоболье ташковской культуры он связывает с сеймин-ско-турбинским феноменом {Григорьев С.А., 1996, с.91).

Актуальность темы

работы определяется тем, что, в основном, схема развития археологических культур региона строится на основе изучения таких объектов материальной культуры как топография и планиграфия поселений, особенности жилищ и, прежде всего, типологического (реже технологического) анализа керамики и ее орнаментации. В то же время, памятники каменногоначала бронзового веков Нижнего Притоболья дают возможность изучить развитие каменных индустрий как целостного явления в рамках обозначенного периода. Это обеспечивается рядом факторов, среди которых можно назвать как наиболее важные, наличие памятников и коллекций каменного инвентаря относящихся ко всем периодам от мезолита до раннего бронзового века, в том числе однослойных памятников, материалы которых можно рассматривать как эталонные. Расширение, в последние годы, источниковой базы и развитие комплексного подхода к изучению каменных индустрий, позволяют несколько по новому рассмотреть данную проблему, что и обуславливает актуальность проведенного исследования.

Хронологические рамки работы — мезолит — ранний бронзовый век обусловлены общим типом хозяйства населения археологических культур Нижнего Притоболья в этот период. В основе получения средств существования лежало присваивающее хозяйство, вероятно, с различным соотношением отраслей, что приводило к выработке в большей или меньшей степени близкой стратегии использования литоресурсов. С другой стороны особенности производящей экономики и распространение металлургии не оказывали существенного влияния на каменный инвентарь. Эти факторы позволяют рассматривать каменные индустрии населения Нижнего Притоболья обозначенного периода как целостную систему, развивавшуюся по общим принципам. Кроме того, в настоящее время известно всего 9 познепалеолитических памятников на восточном склоне Среднего Урала (Сериков Ю.Б., 1999а, с.71). К доголоценовому времени в Нижнем Притоболье относится Шикаевка II на севере Курганской области на правобережье бассейне р. Тобол. Коллекция стоянки включает всего 35 изделий из камня (Абрамова З.А., 1984, с. 309 — 310). Нужно отметить, что Г. Н. Матюшин относит Шикаевку II к мезолитической янгельской культуре на основе типологического сходства инвентаря, прежде всего — геометрических микролитов (Матюшин Г. Н., 1976, с. 161). Эта интерпретация стоянки была убедительно опровергнута В. Т. Петриным (Петрин В. Т., Цейтлин С. М., 1976, с. 106). Однако в этих условиях нет возможности говорить о детальном сравнении материала с комплексами мезолитического времени. С другой стороны, трансформации в системе хозяйства связанные с формированием в начале бронзового века в Среднем Зауралье культур, входящих в андроновскую КИО, приводят к сложению иного подхода к использованию камня и каменных орудий.

Цель настоящей работы — создание целостной схемы развития каменных индустрий археологических культур, существовавших на территории Нижнего Притоболья в мезолите — раннем бронзовом веке.

Разработка поставленной проблемы предполагает решение следующих задач: анализ каменного инвентаря изученных раскопами памятников с применением технологического, типолого-морфологического и функционального методовунифицированное обобщение опубликованных материаловразработка характеристик каменных индустрий отдельных культур, основанных на определении их общих, особенных и единичных чертпроведение сравнительного анализа каменных индустрий культур для выделения эпохальных признаков и особенностей, выявления культурно-хронологических связейсоотнесение данных, полученных в результате изучения каменного инвентаря с результатами исследований других объектов материальной культуры археологических образований на территории лесостепного Притоболья.

Иеточниковую базу работы составили коллекции более 30 памятников (свыше 13 600 изделий из камня). Материалы ряда памятников были использованы в первые (ЮАО-ХШ, ХШ-А, Пекушка I, Ташково I, III). Другие комплексы изучались по публикациям и доступным для работы коллекциям. Степень представительности материалов в количественном и качеством отношениях — различная. Предпочтение отдавалось однослойным памятникам, а также тем, на которых каменный инвентарь был более или менее уверенно связан с определенным типом керамики, являющейся основным индикатором культурной принадлежности археологических объектов на территории Нижнего Притоболья. В ряде случаев, например, в отношении полуденской, со-сновоостровской, липчинской культур, осуществить полноценный анализ каменного инвентаря не удалось, в связи с ограниченностью источниковой базы.

Для большинства культур характеристика каменных индустрий составлялась на материалах 3−7 коллекций. Для функциональной характеристики каменного инвентаря были привлечены коллекции более 15 памятников. Из них 12 комплексов изучены под микроскопом полностью или в значительной степени (около половины находок). Каменные изделия из других памятников анализировались выборочно или публикации результатов трасологиче-ского анализа не могли быть использованы в полном объеме. Всего было исследовано 8296 находок, из которых 1314 имеют признаки применения в качестве орудий.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые каменные индустрии археологических памятников Нижнего Притоболья рассматриваются в широких хронологических рамках (мезолит — ранний бронзовый век) с последовательным применением комплексного подхода к их изучению. Автором были обобщены данные по каменному инвентарю мезолитических и ташковских (раннего бронзового века) комплексов.

Введение

в научный оборот неопубликованных данных позволило уточнить представление о каменных индустриях неолитических и энеолитических культур региона. Кроме того, произведено обобщение материалов, опубликованных с конца 60-х гг. Для этого была разработана единая типология, составлены унифицированные таблицы по памятникам, что позволило создать основы для целостной характеристики каменного инвентаря отдельных культур, а также для их сравнительного анализа.

Практическая ценность. Материалы диссертации могут быть использованы в работах по истории Урала, при написании учебных пособий, разработке лекционных курсов по истории первобытного общества, археологии, ряда спецкурсов, а также в обобщающих работах по древней истории Урала.

Апробация результатов. Основные положения и выводы работы были представлены в качестве докладов на ряде региональных (Тюмень — 1993; Екатеринбург — 1994, 1999; Уфа — 1996) и международных (Челябинск -1995; Рига — 1996; Санкт-Петербург — 2000; Гетеборг — 1998) конференциях, используются при чтении лекционных курсов на историческом факультете Уральского госуниверситета («История первобытного общества», «Проблемы археологии каменного века»), 2 лекциях в университете г. Лунд (Швеция).

Обсуждение работы прошло на теоретическом семинаре кафедры археологии Уральского государственного университета.

1. Минимальная степень выпуклости рельефа поверхности скалывания;

2. Наличие на поверхности скалывания негативов снятия удлиненных и правильных пластин с тупого угла скалывания;

3. Карандашевидные нуклеусы с наибольшим диаметром в 3 4 раза меньше длины нуклеуса;

4. Орудиями являются около 30% комплексов, исключение составляет коллекция поселения Иикушка I, в которой следы использования зафиксированы почти на 70% изделий из камня;

5. При наличии разннообразных деформаций, значительная часть изделий пригодна для достоверных трасо логических определений;

6. Комбинирование функций является распространенным приемом, полифункциональные орудия составляют около % комплексов;

7. Как правило, комбинирование связано с использованием различных лезвий в разной кинематике, но по одинаковому обрабатываемому материалупочти !/2 орудийного набора;

8. Предпочтение отдавалось пластинчатым заготовкам;

9. Орудийный набор разнообразен, включает практически все применяемые в работе кинематические действия, при этом преобладают орудия для обработки шкур до 40 — 53%;

10. Второе по количеству место занимают инструменты, связанные с деревообработкой от 12,5 до 56%, при этом характерно наличие полифункциональных (универсальных) инструментов, которые, вероятно, позволяли не меняя орудия производит различные операции;

11. Орудия по другим обрабатываемым материалам не многочисленны от 1 до 11%;

12. Интересно отметить, что ни в одной из трех описанных коллекций не выявлено орудий, достоверно использовавшихся для работы по кости/рогу;

13. Орудия со следами утилизации составляют 1/10 (11,7%) комплекса находок из камня.

14. Большая часть коллекции инструменты, связанные с различными видами домашних производств — 88,6%.

15. Наиболее многочисленная группа орудий скребки по шкуре (37,1%).

16. Значительная часть комплекса инструменты для работ по камню (31,4%), при этом они выполняли операции как по первичной (отбойник, абразивные плитки), так и по вторичной обработке (ретушер, абразивные плитки).

17. В коллекции выявлены сверло и развертка, скорее всего, по керамике (5,7% от числа орудий), наличие которых характерно для каменных индустрий неолитических культур региона.