Сергей Николаевич Замятнин и его вклад в изучение палеолита

Актуальность исследования. С. Н. Замятин (1899−1958) — один из выдающихся отечественных ученых первой половины XX века, крупнейший специалист по палеолиту СССР и древней истории Воронежского края [рнс. 1]. С его именем связан целый ряд открытий, сделанных в конце 1920;х, а также в 1930;х — первой половине 1950;х гг.

Фундамент отечественного палеолитоведения как отдельной дисциплины на стыке наук был заложен ещё в начале XX в. Ф. К. Волковым. Под его руководством была сформирована петербургская палеоэтнологическая школа, идеи и подходы которой на короткое время (в 1920;х гг.) получили в отечественной археологии заметный перевес [Платонова, 2004. С. 59]. С. Н. Замятин не являлся непосредственным учеником Ф. К. Волкова, умершего еще в 1918 г. Однако, безусловно, в годы аспирантуры он воспринял ряд принципиальных установок и важнейших достижений этой школы. Ведь учениками Ф. К. Волкова были его руководитель П. П. Ефнменко, его близкий друг Г. А. Бонч-Осмоловский, его прямой начальник в 1920;х гг. — руководитель этнологического отделения ГАИМК A.A. Миллер и др.

На рубеже 1920;1930;х гг. произошла смена «палеоэтнологнческой концепции» новой, «социологической». Последующий период истории отечественной археологической науки был сложным и противоречивым. С одной стороны, для него характерно подчинение марксистской идеологии в рамках стадиальной концепции, с другой — это все-таки был период научного поиска, весьма масштабных экспедиций и новых открытий мирового значения. Исследовательские подходы, возникшие в 1930;1950;х гг., заложили основные принципы изучения археологических памятников эпохи палеолита, а теоретические разработки ученых того времени положили начало новым научным направлениям.

На современном этапе развития науки история археологии является отдельным направлением исследований в рамках самой археологии, в сущности, одним из её теоретических разделов. Идея о том, что история любой дисциплины, в т. ч. естественнонаучной, имеет самостоятельное значение в контексте этой дисциплины, представляет собой достижение русской научной мысли рубежа XIX—XX вв. Одним из первых его стал отстаивать В. И. Вернадский. По его словам, «.история науки является одной из форм выяснения научной истины. В особенности ее значение и роль возрастают в период крутой ломки научных представлений, или научных революций.» [Вернадский, 1984. С. 250]. Не случайно в последнее время понятия «теория и история археологии» зачастую объединяются. Всё это нашло отражение в формировании секций по истории науки на Археологических съездах (Новосибирск, 2006 г., Суздаль, 2009 г., Старая Русса, 2011 г.), появлении постоянной рубрики «Из истории науки» в ведущих российских и международных периодических изданиях («Российская археология», «Археологические вести», «Antiquity»), а также в бурном всплеске историко-научных исследований в указанной области1. Особенно актуальными стали в наше время попытки реконструкции «образов науки» прошлого и создание «истории науки в лицах», по материалам биографий ученых. В частности, в процессе изучения отечественной археологии (ее становления и развития) «личностный аспект» получает все большую значимость. Сейчас уже написан целый ряд биографических исследований о российских палеолитоведахтаких, как Ф. К. Волков [Тихонов, 1995, 2003; Платонова, 1997, 2004 а], П. П. Ефименко [Формозов, 2002 а, 2006], Г. А. Бонч-Осмоловский [Васильев, 1994, 2001;2002; Платонова, 1995, 2003, 2006], П. И. Борисковский [Праслов, 2001;2002; Васильев, 2011], А. Н. Рогачев [Платонова, Аннкович, 2005] и др. В этих очерках жизнь и деятельность ученого, как правило, анализируется в историко-культурном контексте своего времени, прослеживается судьба его важнейших идей, их влияние на современную науку и т. д.

Фигура С. Н. Замятина на этом фоне почему-то осталась в тени. По большому счету, он оказался обойден вниманием исследователей. Зачастую его творчество рассматривается лишь по некрологам [Борисковский и др., 1959; Формозов, 1959]. Правда, в последние годы интерес к фигуре С. Н. Замятнина возрос. О нем был написан целый ряд статей, из которых почти половина принадлежит юбилейному сборнику в честь 100-летия со дня рождения ученого [Белановская, 1999; Белова, 1999; Григорьев, 1999; Праслов, 1999 и др.]. Однако биографические данные, приведенные в указанных работах, зачастую не точны, требуют проверок и корректировок. Что же касается научного наследия Замятшша, то стоит подчеркнуть: даже его публикации, не говоря уж о комплексах соответствующих архивных источников, изучены в настоящее время совершенно недостаточно.

Отсутствие в историографии обобщающего труда о жизни С. Н. Замятнина, его научной деятельности и вкладе в отечественное палеолнтоведение обусловило высокую актуальность настоящего диссертационного исследования. Изучение замятнииского наследия тем более важно, что сейчас многие его идеи вовсе не сданы в архив, а могут и.

К историографическим сюжетам в последнюю четверть века обращался целый ряд известных археологов и историков науки. Вот далеко не полный список их работ: Г. С. Лебедев [1992], JLC. Клейн [2005], A.A. Формозов [1983, 1986, 1995, 2002 н др.], НИ. Платонова [1995, 1999, 2002, 2003, 2004 и др.], С. А. Васильев [1994, 1999, 2001;2002, 2008, 2008 а и др.], И. Л Тихонов [1995, 2003], A.A. Чубур [2005, 2005 а], А. Д. Пряхнн [1986,1995, 2008], О. С. Свешникова [2006]. должны обсуждаться на современном уровне. Таковы, в частности, его концепции, связанные с палеолитическим искусством, с выделением культурных областей в палеолите, а также ряд идей, касающихся периодизации палеолита Кавказа [Замятнин, 1935, 1937 а, 1957 б и др.]. На наш взгляд, творческий путь С. Н. Замятина заслуживает всестороннего монографического исследования.

Предмет И объект. Объектом исследования является творческая биография и научная деятельность С. Н. Замятнина. Предмет исследования — научные труды С. Н. Замятина и его вклад в развитие отечественной и мировой археологии.

Хронологические рамки исследования вкгаочают жизнь и научную деятельность С. Н. Замятина с момента рождения до смерти (1899−1958). Однако, с учетом того, что работы и идеи Сергея Николаевича сохраняют актуальность и сегодня, хронология исследования значительно расширяется (фактически — до наших дней).

Целью исследования является комплексный анализ и обобщение вклада С. Н. Замятина в отечественное палеолитоведение. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда конкретных задач:

1) выделить, проанализировать и ввести в научный оборот рукописные и фотографические документы из личных фондов С. Н. Замятина в разных архивных и музейных собраниях;

2) обобщить опыт предыдущих отечественных исследований по данной проблематике;

3) проследить основные этапы жизненного пути, выявить особенности развития научно-исследовательской деятельности С. Н. Замятина;

4) изучить факторы, влиявшие на становление научных интересов ученого;

5) оценить вклад С. Н. Замятина в археологическое изучение территории Центрального Черноземья;

6) обозначить основные направления археологических исследований С. Н. Замятина в период с 1915 по 1958 гг.;

7) определить значение и актуальность важнейших идей и открытий С. Н. Замятина в контексте современного палеолитоведения.

Методология и методы исследования. В диссертации использованы традиционные методы источниковедческого, конкретно-исторического и исторнко-археологического исследования. В первую очередь, используется комплекс методов критики источников, с целыо извлечения из них информации и воссоздания событий, прямо или косвенно отразившихся на судьбе С. Н. Замятина. Методологическую основу работы составили принцип историзма, предполагающий изучение объекта в процессе его развитая, и принцип научной объективности, в данном случае весьма актуальный, так как речь идет об анализе научного наследия ученого с его часто субъективным и эмоциональным отношением к предмету.

В диссертации применяется сравнительно-исторический метод, позволяющий сопоставлять друг с другом различные этапы деятельности С. Н. Замятнина в контексте развития отечественной археологической мысли. Биографический метод исследования помогает реконструировать процесс становления Сергея Николаевича как ученого-профессионала, в контексте сочетания его личностных характеристик и факторов социального, культурного и этического характера. Результатом комплексного применения указанных методов является общая оценка вклада ученого в отечественное палеолитоведение.

ИСТОЧНИКИ. При написании работы был изучен и проанализирован обширный корпус источников, который следует разделить на две группы: опубликованные и неопубликованные.

К первой группе источников относятся печатные работы С. Н. Замятнина, общее количество которых в разных списках разнится от 46 [Формозов, 1959] до 57 [Очерки по палеолиту, 1961]. Все имеющиеся списки работ были диссертантом сопоставлены и сверены с реально существующими публикациями. Учитывая работы С. Н. Замятнина, опубликованные за рубежом, и его статьи из посмертно изданного сборника «Очерки по палеолиту» [1961], общий список научных работ ученого составил 59 названий. Из них научных статей — 56, монографий — 3, в том числе:

1) «Очерки по доистории Воронежского края (каменный и бронзовый век в Воронежской губернии)» [Замятнин, 1922] - небольшая брошюра, в которой автор описывает находки каменного и бронзового веков на территории края. В качестве примера палеолитического памятника названа известная стоянка в с. Костенки Воронежского уезда (по современной номенклатуре — Костенки 1/1 или стоянка Полякова).

2) «La station aurignacienne de Gagarino et les donnees nouvelles qiC elle fournit sur les rites magiques des chasseurs quaternaires» [Zamiatnine, 1934 a] - монография вышла на французском языке и освещала открытие мирового значения — исследование жилища на верхнепалеолитической стоянке Гагарино в 1927;1929 гг.

3) «Палеолит Абхазии» [Замятнин, 1937 а] - книга полностью посвящена изучению древнего каменного века указанного региона. По результатам работ 1934;1936 гг. археологом была составлена карта палеолитических местонахождений Абхазии. Следует особо отметить содержащиеся в книге тонкие наблюдения С. Н. Замятнина по технологии обработки камня, в значительной мере, сохраняющие свое значение и сегодня.

Сборник статей С. Н. Замятшша «Очерки по палеолиту» был опубликован посмертно его женой — М. З. Паничкиной [Замятин, 1961]. В него вошли заметки С. Н. Замятина по первобытному искусству, по исследованию палеолитических погребении, по проблеме первоначального заселения территории СССР и др. На первый взгляд, данная публикация имеет вид монографического исследования. Однако статьи, включенные в книгу, различаются, как по тематике, так и по степени законченности, что не позволяет нам говорить о единстве и последовательности ее отдельных частей.

Научная деятельность С. Н. Замятина на территории Воронежской области нашла отражение в целом ряде периодических изданий 1920;х годов: «Историко-археологнческий вестник» [Замятин, 1921 а], «Известия Воронежского краеведческого общества» [Замятин, 1925] и «Воронежский краеведческий сборник» [Замятин, 1925 а]. Первые публикации ученого фактически являлись отчетами о полевых исследованиях. Многие из них никогда не утратят своего значения для изучения истории Воронежского края. В 1921 г. была издана одна из первых статей С. Н. Замятина «По поводу археологической карты Воронежской губернии» [Замятин, 1921]. В ней он критически рассмотрел существующие публикации по археологии края и фактически поставил учет и систематизацию имеющихся материалов на серьезную научную основу. К этой работе приложена интересная «Программа для собирания сведений по первобытным древностям» [Замятин, 1921; см. также: Москаленко, 1960; Шоков, 1960; Бухтоярова, 2007, 2008]. Данная программа обращена ко всем, кто располагает какими-либо сведениями по археологии Воронежской губернии.

С.Н. Замятиным был сделан целый ряд крупнейших археологических открытий. Первым из них по праву можно считать открытие и исследование верхнепалеолитического жилища, произведенное в ходе работ на стоянке Гагарино на верхнем Дону в 1926;1927 и 1929 гг. Открытие Гагаринской палеолитической стоянки помогло С. Н. Замятину осветить один из древнейших этапов заселения территории По донья палеолитическим человеком. Впрочем, в ходе разведки 1926 г. Сергей Николаевич, похоже, еще не понял всей ценности собственной находки. Лишь после раскопок 1927 и 1929 гг. он публично заявил в печати об открытии палеолитического жилища [Замятин, 1929 а]. Однако работа, сданная им в «Аспирантский сборник ГАИМК» оказалась посвящена ие Гагарино, а Карачаровской стоянке.

В результате план Гагаринского жилища был опубликован впервые не С. Н. Замятиным, а его руководителем П. П. Ефименко [1931. С. 49−51], который сумел грамотно воспользоваться этими материалами. Именно в указанный период перед П. П. Ефименко встала задача проведения социологического исследования на археологическом материале. Он попытался воссоздать по этим материалам картину социальной структуры общества в эпоху палеолита. Как пишет A.A. Формозов: «.Ефименко буквально вырвал у него из рук это открытие, впервые издав план и разрез палеолитической землянки» [Формозов, 2006. С. 133]. Однако уже в 1934 г. материалы раскопок были опубликованы самим автором на французском [Znmiatnine, 1934 а], а затем на русском языках [Замятшш, 19 356]. Так или иначе, эти исследования стали крупнейшим событием в мировой археологии, и связаны они с именем С.Н. Замятшша1.

Многочисленные полевые открытая С. Н. Замятшша и начатые им обобщающие работы по археологии палеолита оказались отражены в печати лишь в малой степени. Это связано с тем, что во время Великой Отечественной войны архив С. Н. Замятнина был частично утрачен, а в послевоенные годы тяжелая болезнь сильно затрудняла его работу.

Вторую группу (неопубликованные материалы) составили источники из семи архивных собраний:

1) Государственного архива Воронежской области (ГABO),.

2) фондов Государственного учреждения культуры «Воронежского областного о краеведческого музея» (Фонды ВОКМ) ,.

3) Научного архива Института истории материальной культуры Российской Академии Наук: Рукописный отдел, Фотоотдел (г. Санкт-Петербург) (НА ИИМК РАН: РО, ФО)3,.

4) Научного архива Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской Академии Наук (г. Санкт-Петербург) (НА МАЭ РАН)4,.

5) архива «Юдиновского историко-археологического музея» (Брянская обл., с. Юднново) (ЮИАМ)5,.

6) Центрального архива Нижегородской области (ЦАНО),.

7) собрания коллекций Музея истории Воронежского государственного педагогического университета (Музей истории ВГПУ). Три из них содержат личные фонды С. Н Замятнина.

Все неопубликованные материалы можно разделить на следующие категории: 1) переписка личного и делового характера- 2) незавершенные статьи и работы археолога;

Подробнее см. главу 5, п. 5.1.

2С 1894 г. — Воронежский губернский исторнко-художественный музейс 1918 г. — Воронежский государственный историко-культурный музейв настоящее время — Воронежский областной краеведческий музей.

3С 1919;1926;РАИМК, с 1926;1937 -ГАИМК, с 1937;1943 — ИИМК АН СССР, с 1943;1991 гг. -ЛОИА.с 1991 по настоящее время — ИИМК РАН.

4 До 1992 г. — МАЭ АН СССР. филиал Брянского государственного объединенного краеведческого музея. С 1980 г. БГОКМ возглавляет объединение музеев области, в состав которого входят 17 филиалов (12 краеведческих, 3 военно-нсторических, 2 литературно-мемориальных).

3) полевая документация- 4) протоколы заседаний собраний и советов (Воронеж, Ленинград) — 5) личные дела студентов, аспирантов и сотрудников ВГУ, РАИМК/ГАИМК/ИИМК и ИЭ АН СССР, б) фотодокументы.

В ГАВО хранятся документы, характеризующие начальный период жизни С. Н. Замятшша. Так материалы Дворянского Депутатского Собрания [Ф. 29, оп. 130, д. 15] подробно описывают процедуру передачи дворянского титула в семье по наследству с приложением всех необходимых для этого документов. В целом, документы ГАВО содержат немногочисленную информацию и затрагивают лишь начальные страницы биографии ученого. Однако в той или иной степени эти данные позволяют ответить на вопрос о достаточно раннем формировании у него интереса к археологии. Так в этом архивном собрании хранятся материалы ВО МАИ [Ф. 1, оп. 1, д. 631], в котором учился С. Н. Замятин, а также его личное дело, как студента Воронежского государственного университета [Ф. Р-33, оп. 3, д. 12 624]. Здесь мы можем найти документы начала двадцатых годов: фотографию молодого Замятина, заявление о зачислении на историко-филологический факультет ВГУ, личную карточку № 258, справку из Воронежского губернского музея от 7 сентября 1922 года о том, что С. Н. Замятннн находился на военной службе с 1.05.1919 по 1.05.1920 гг. Все эти сведения помогают нам подробнее ознакодшться с его юношеской жизныо. Некоторые документы посвящены дальнейшей судьбе братьев С. Н. Замятина — Владимира и Бориса, которые также имели прямое отношение к науке, пусть и не археологической [Ф. 33]. Ряд документов личного характера позволил составить подробную генеалогию семьи.

В делах Ф. 18 мы находим подтверждения тому, что С. Н. Замятин сотрудничал с новой властью в 1922;1923 гг., состоя в комиссии по изъятию церковных ценностей. Кроме того, Ф. 904 содержит документы о работе Воронежского губернского музея, где С. Н. Замятин работал с 1915 по 1924 гг. Они позволяют проследить взаимоотношения сотрудников и директора учреждения. Судя по протоколам заседаний музея 1925;1930;х гг., Сергей Николаевич продолжал сотрудничество с музеем и после ухода из него.

Личный фонд С. Н. Замятина в ВОКМ освещает период его работы в музее в отделе первобытных древностей, частично учебу и работу в РАИМК/ГАИМК. Здесь находятся отчеты С. Н. Замятина о полевых исследованиях на территории лесостепного Подонья [Фонды ВОКМ, № 4533−11], копни отчетов об учебе в аспирантуре [Фонды ВОКМ, № 4533−139, № 4533−142], из которых мы узнаём о его научных интересах и результатах археологических экспедиций. Кроме того, подробные отзывы научного руководителя Замятина — П. П. Ефименко — представляют собой важные материалы для характеристики его аспиранта [Фонды ВОКМ, № 4533−129, № 4533−140]. и.

Большую часть источниковой базы РО ИИМК РАН составляют документы личного состава РАИМКОГАИМК/ИИМК. В частности, освещается время учебы С. Н. Замятина в аспирантуре в РАИМК/ГАИМК [Ф. 2]. Личные дела сотрудников института (С.Н. Замятнина, М. З. Паничкиной, П.П. Ефнменко) содержатся в Ф. 35 [оп. 1925, д. 113- оп. 5, д. 231- оп. 5, д. 103]. В собраниях НА ИИМК РАН представлены полевые отчеты за весь довоенный период, позволяющие выделить важнейшие этапы деятельности С. Н. Замятнина в это время [Ф. 2, а с 1937 г. — Ф. 312]. Обширный блок информации по работе ИИМК относится к периоду Великой Отечественной войны и содержится в Ф. 312. Протоколы заседаний ученых советов, секторов и отчеты о работе экспедиций позволяют в полной мере представить обстановку, сложившуюся в археологической науке в этот период времени.

Среди материалов НА ИИМК РАН можно выделить личный фонд С. Н. Замятнина [№ 69], который, к сожалению, до сих пор не систематизирован. Автор исследования выражает благодарность сотрудникам Рукописного отдела НА ИИМК РАН в лице Н. А. Беловой и Т. П. Ивановой за помощь и частичную обработку материалов. Фонд содержит обширную информацию о жизни и деятельности ученого (незаконченные статьи, монографии, биографии археологов, отзывы на работы С. Н. Замятнина, огромное количество рисунков, карт и карандашных заметок).

Источники ФО НА ИИМК РАН, касающиеся С. Н. Замятнина, были разделены Г. В. Длужневской на четыре группы: 1) персоналия- 2) материалы полевых исследований (работы на Кавказе, работы в Сибири, работы в Ц.Ч.О.) — 3) материалы к работам С.Н. Замятнина- 4) материалы, исполненные по заказам С. Н. Замятнина [Длужневская, 1999]. Довольно большое количество негативов, сделанных в послевоенное время, Сергей Николаевич хранил в «домашнем архиве». После его смерти М. З. Паничкина передала их в Фотоархив ЛОИА (ИИМК РАН) с краткими ориентировочными описями. Но эти негативы поступили в архив без отпечатков, что до сих пор не позволяет провести их обработку.

С 1945 по 1958 гг. С. Н. Замятнин работал в качестве заведующего археологическим отделом МАЭ АН СССР. В настоящее время в НА МАЭ РАН хранится его личный фонд [№ 16], состоящий из 19 дел. Фонд небольшой, содержит несколько рукописных полевых дневников [д. 1- д. 13−16], альбомы фотографий раскопок и разведок [д. 11], фотоальбомы сотрудников МАЭ [д. 31, 38], археологические карты обследованных территорий, чертежи планов раскопов с расположением культурных остатков [д. 7], отчеты о проделанной работе, личную и деловую переписку с археологами [д. 17]. Особый интерес представляют отчеты С. Н. Замятина о последних полевых исследованиях, среди которых выделяются раскопки Сталинградской стоянки [д. 2].

Особую ценность для изучения проблемы составляет личная переписка С. Н. Замятина с коллегами и друзьями. Так, в архиве ЮИАМ существует личный фонд археолога K.M. Поликарповнча [Ф. I]1, с которым С. Н. Замятин поддерживал дружеские отношения до конца своих дней. Фонд содержит 15 писем различного характера (с 1927 по 1952 гг.) и 2 отзыва на работу K.M. Поликарповнча (от П. П. Ефименко и С.Н. Замятина). Всю переписку можно разделить по тематике: 1) раскопки Бердыжской стоянки [д. 33. № 6- д. 36. № 6]- 2) подготовка археологических работ в Елисеевичах [д. 33. № 6]- 3) раскопки С. Н. Замятина в Грузии и Абхазии [д. 33. № 6]- 4) послевоенная переписка археологов [д. 33. № 6- д. 16 № 20]. Все материалы архива ЮИАМ в данной работе анализируются впервые.

Диссертантом впервые вводится в научный оборот переписка С. Н. Замятина с л историком В. Т. Илларионовым [Ф. 6161]. В ЦАНО хранятся письма, написанные с 1938 по 1951 гг. Всего в д. № 318 находится 15 писем (14 из них адресовано В. Т. Илларионову, 1 — С.Н. Замятину). Особый интерес для нас представляют письма, написанные в период Великой Отечественной войны, в которых Сергей Николаевич говорит о тяжелом состоянии дистрофии в 1942 г. и о трудностях в организации раскопок. А в одном из писем 1938 г. С. Н. Замятин напрямую высказывается о настороженном отношении к своему учителю П. П. Ефименко.

В собраниях Музея истории ВГПУ хранится письмо С. Н. Замятина своему другу А.Ф. Шокову3 с советами и рекомендациями относительно его работы «Скифы на Среднем Дону» [Собрание коллекций Музея истории ВГПУ, 1955. 1 л. об.].

Описанная выше источниковая база, в целом, позволяет реализовать заявленные выше задачи исследования и дать объективную оценку деятельности С. Н. Замятина.

Научная новизна. На основе анализа архивных данных, научных статей, монографий впервые предпринята попытка создания научной биографии С. Н. Замятина. До настоящего времени этот жанр не получил широкого развитая в историко-археологических исследованиях. Выявлены и систематизированы основные направления научных интересов выдающегося археологаопределена его роль в становлении.

Фонд собран л обработан A.A. Чубуром.

2Внктор Трофимович Илларионов (1901;1985) — доктор исторических наук, профессор Горьковского университета, друг С. Н. Замятннна.

Антон Фёдорович Шоков (1911;1990) — преподаватель-историк ВШИ, археолог. С 1949;1950 аспирант ЛОИА АН СССР, в дальнейшем декан исторического факультета ВГПИ. отечественного палеолнтоведенияпрослежено влияние его идеи на развитие современной науки.

Практическая значимость исследования заключается в возможности его теоретического и прикладного применения. Результаты исследования могут быть использованы при написании обобщающих научных трудов по истории отечественной археологии и палеолитоведению, учебных пособий, а также при подготовке лекционных курсов для высшей школы. Особое значение данное исследование представляет для изучения истории Воронежского края и построения музейных экспозиций («Государственный археологический музей-заповедник «Костенки», Воронежский областной краеведческий музей).

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования были представлены на заседаниях кафедры зарубежной истории ВГПУ, кафедры истории России ВГПУ (г. Воронеж), а также в рамках работы ряда научных конференций: ежегодной областной научно-практической краеведческой конференции (Воронеж, 2006) — ежегодной научной конференции студентов, аспирантов и преподавателей исторического факультета Воронежского государственного педагогического университета (Воронеж, 2007, 2008, 2009, 2010) — Всероссийской научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Россия и мир в конце ХЕХначале XX века» (Пермь, 2008) — II (XVIII) Всероссийского археологического съезда (Суздаль, 2008) — международной научной конференции «Археология восточноевропейской лесостепи» (Пенза, 2008) — конференции молодых ученых «Образ прошлого: историческое сознание и его эволюция» (Воронеж, 2009) — Российской (с международным участием) археолого-этнографнческой конференции студентов и молодых ученых (Иркутск, 2010) — семинара «Современные проблемы и технологии обучения истории» в рамках Всероссийской конференции «Развитие педагогического потенциала как фактора обновления качества образования» (ВГПУ, 2010).

Все выводы отражены в тринадцати научных статьях, две из которых опубликованы в журналах, рекомендованных ВАК.

Благодарности. Автор выражает искреннюю признательность своему научному руководителю В. В. Кнлешшкову за многие полезные замечания в ходе написания диссертации. Отдельная глубокая благодарность М. В. Аниковичу за ценные консультации и конструктивную критику при доработке текста исследования. Автор признателен Н. К. Анисютташу, H.A. Беловой, Е. В. Беляевой, A.A. Бессуднову, С. А. Васильеву, Г. П. Григорьеву, Г. В. Длужневской, З. Л Кульбакиной, В. П. Любину, Ю. Г. Плоганковой, В. В. Попову, А. Д. Пряхину, А. М. Родионову, А. М. Скоробогатову, И. В. Федюнину за помощь и советы в ходе подготовки диссертации. Автор благодарен всем сотрудникам Научного архива ИИМК РАН (РО, ФО), библиотеки ИИМК РАН, Научного архива МАЭ РАН, фондов ВОКМ, ЦАНО, директору ЮИАМ, директору Музея истории В ГПУ, сотрудникам кафедры зарубежной истории ВГПУ и музея-заповедника «Костенки». Искренние слова благодарности моим родителям — Е. В. Бухтояровой и М. А. Бондаренко за помощь в сборе источников при написании работы.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения.

Выводы С. Н. Замятина во многом оспаривались как зарубежными, так и отечественными исследователями. Однако его теория получила широкое распространение. С. Н. Замятин в общем виде принимал магическое объяснение, соглашался с С. Рейнаком, что искусство палеолита — магическое по своему существу. Но в женских статуэтках он видел изображения женщин — участниц магических обрядов, и здесь являлся сторонником гипотезы Г. Юона [Фролов, 1966. С. 298- Филиппов, 2004. С. 67]. Он поддержал идею немецкого ученого о том, что женские статуэтки — это образы конкретных женщин [Замятин, 1935 б. С. 72].

После открытия гагарннскнх статуэток С. Н. Замятин обратился к знаменитому гроту Лоссель. В отличие от своих зарубежных коллег, он исходил не столько из иконографических особенностей изображений, а, в первую очередь, из условий их расположения на стоянке. С. Н. Замятин, вероятно, первым указал на то, что лоссельские декарированные блоки являются частями единой композиции и, следовательно, семантически связаны между собой [Замятин, 1935 б. С. 74]. При описании барельефов он отмечал: «Поднятые руки трех женских изображений, рог животного, которая держит каждая из женщин, — необычайной силой и ясностью показывают на момент исполнения какого-то магического действия» [Там же. С. 74]. Анализируя расположение блоков, археолог пришел к выводу о наличии в Лоссель сцены коллективного магического действия, выполняемого несколькими женщинами и направленного на обеспечение удачной охоты [Там же. С. 75]. Зачастую на Западе женские статуэтки воспринимались только как произведение искусства, но для Сергея Николаевича они были «особого рода объектами, занимающими определенное место в структуре жилища» [Остромеискнй, 2009. С. 128]. Таким образом, пользуясь только лишь скупыми публикациями, С. Н. Замятннн смог понять структуру лоссельских барельефов и ннтепретнроватъ памятник [рис. 20].

Летом 1934 г. во время исследования пещерных навесов Мгвнмеви С. Н. Замятиным были обнаружены первые следы наскальной графики в Закавказье [Замятннн, 1937 б]. На стене одного из скальных навесов, под сталагмитовой коркой сохранились гравюры — схематические знаки, состоящие из глубоко врезанных пересекающихся линий. Они не были похожи на богатейшие памятники палеолитического искусства Франции и Испании, но, по словам С. Н. Замятина, «данные начертания близки к палеолитическим гравировкам западной части Средиземноморья и являются наиболее восточной находкой памятников этого рода» [Там же. С. 59]. Опираясь на анализ инвентаря, найденного в процессе раскопок пещерных навесов Мгвнмеви, он датировал пещеру «среднеориньякским временем». Однако даже сейчас датировка этих памятников весьма спорна. По словам А. Д. Столяра, такие произведения искусства могут сохраняться в первозданном виде только в местах, где на протяжении всего времени устойчиво держались определенные атмосферные условия [1985. С. 36]. С. Н. Замятннн, по-видимому, обнаружил гравировки буквально накануне их исчезновения, потому что спустя два десятилетия их уже не удалось различить [Формозов, 1969. С. 25].

В современной литературе «достоверные следы искусства археологически фиксируются лишь начиная с верхнего палеолита» [Бледнова, Вишняцкий, Гольдшмидт и др., 1998. С. 22]. Но отсутствие этих свидетельств не доказывает, что люди нижнего и среднего палеолита не были способны к изобразительной деятельности. А. К. Филиппов в ряде работ доказывает, что следы обучения в палеолитическом искусстве были скорее исключением, чем нормой [1997, 2004]. Существует мнение о том, что истоки позднепалеолнтического искусства уходят корнями ещё в ранний и средний палеолит [Кабо, 2007. С. 155]. При этом изображались животные, имевшие наименьшее значение в хозяйственной деятельности человека [Филиппов, 2004]. По словам В. Р. Кабо, «животные, изображенные на гальках из Ля Коломбьер, были далеко не самыми популярными объектами охоты — это относится и к лошадям, и к быкам, и к пещерным львам и медведям. Возможно, мы имеем дело не столько с охотничьей магией, сколько с магией возрождения мира в широком смысле слова, с магическими актами, которые совершались через известные промежутки времени, в определенные сезоны» [Кабо, 2007. С. 177]. Каждое из животных связывалось в сознании людей с временем года или группой людей, чьим тотемом это животное являлось.

Таким образом, изображение того или иного животного отнюдь не свидетельствовало об особом значении его в хозяйстве и об охоте на него. Здесь С. Н. Замятннн, по-видимому, ошибался. В то же время, обоснованность и актуальность идей С. Н. Замятнина о персонификации образов в искусстве палеолита отмечает в наши дин М. В. Аникович [2000, 2011]. По его словам, «несмотря на общий канон, большинство статуэток внллендорфско-костенковской культуры индивидуализировано» [Аникович, 20 011. С. 482]. Причем персонификация осуществлялась, преимущественно, через особенности тела, а не черты лица: пропорции, «орнаментика», передающая украшения, прическу или головной убор и др. [Там же. С. 482]. Исследованиями последних лет обосновывается точка зрения, что искусство появилось в результате прогрессивной эволюции сначала природных, а затем искусственных средств восприятия и передачи информации, к самому искусству неприменимы законы прогресса [Бледнова, Вншняцкнй, Гольдшмидти др., 1998. С. 180].

Итак, попробуем кратко обобщить идеи С. Н. Замятнина в области палеолитического искусства. В своих работах он предпринял попытку проследить развитие образов и представлений древнего человека на основе теории стадиальности. С. Н. Замятннн входит в плеяду тех советских археологов, которые занимались данным направлением и внесли большой вклад в изучение палеолитического искусства [Бухтоярова, 2009. С. 40]. Стоит отметить несколько направлений работы археолога, которые впоследствии будут развиты. Во-первых, это идея о единстве искусства верхнего палеолита на протяжении всей эпохи. Во-вторых, мысль о том, что образы женщин в скульптуре малых форм индивидуализированы, то есть представляют собой образы конкретных женщин. В-третьих, С. Н. Замятннн очень верно отметил стилистическую близость центральных и восточно-европейских статуэток и их отличия от аналогичных изображений в Западной Европе. Наконец, его идея о магическом содержании искусства также остается весьма актуальной на современном этапе развития археологической науки. 5.6. Историографические работы С. Н. Замятнина.

Среди опубликованных работ С. Н. Замятнина особый интерес вызывают статьи по истории археологической науки. В 1934 г. совместно с П. И. Борисковским была написана работа об известном французском археологе XIX в. Габриэле де Мортилье [Замятннн, Борнсковскнй, 1934]. В этой статье отчетливо просматривается методологический подход к оценке деятельности французского ученого с точки зрения марксистской археологии. В ней содержится историографический обзор работ Г. де Мортилье, раскрываются не только его научные концепции, касающиеся истории первобытного общества, но и рассматривается политическая карьера ученого. Авторы достаточно критически относились к эволюционистской концепции Г. де Мортнлье, подчеркивая, что «Мортилье не видит специфики общественного развития. а эволюционизм сочетается с прогресснзмом» [Там же. С. 93]. В теории Г. де Мортнлье абсолютно отсутствует описание общественного устройства древнего человека. Общественная структура его не интересует, он подменяет её индустрией и развитием орудий труда. Кроме того, Г. де Мортилье является принципиальным противником миграции и прослеживает эволюционное развитие на протяжении всего палеолита без всяких вторжений иноплеменников. С. Н. Замятнин и П. И. Борисковский сопоставляют идеи Г. де Мортилье с взглядами на первобытную историю и археологию таких выдающихся зарубежных ученых, как английского этнографа Э. Б. Тайлора и археолога О. Монтелиуса. При чтении всех работ Г. де Мортилье С. Н. Замятину и П. И. Борисковскому бросается в глаза то, «что он был воинствующим атеистом» и отвергал какие-либо религиозные представления у палеолитического человека [Замятнин, Борисковский, 1934. С. 100]. Тем не менее, авторы не умаляют заслуг Г. де Мортилье, подчеркивая важность его эволюционистской концепции при построении истории доклассового общества и отмечая его деятельность как музейного работника. По мнению С. Н. Замятина и П. И. Борисковского, именно Г. де Мортилье заложил основы изучения палеолита, он «в основном правильно констатирует смены и развитие различных орудии труда в отдельные эпохи» [Там же. С. 106].

До сих пор эта статья во многом сохраняет свою научную ценность, представляет замечательный документ идейного сотрудничества двух ведущих исследователей палеолита СССР в начале их творческого пути [Столяр, 2001. С. 73]. «Они были настолько непохожими во всем, что знавший их без особого труда в тонких нюансах текста опознает «почерк» С. Н. Замятина (скрупулезный разбор разысканных с немалым трудом фактов), в других — П. И. Борисковского (теоретические обобщения, сопряженные с анализом направлений и школ, да и общеполитической атмосферой) [Столяр, 2001. С. 73]. По словам А. Д. Столяра, инициатива исполнения статьи исходила от П. И. Борисковского, «поскольку представляем с каким трудом у С.Н. — постоянно напряженно думающего, но обычно упорно сопротивлявшегося публикационному завершению — добывался материал для печати» [Там же. С. 73].

Другим ярким примером биографической публикации С. Н. Замятнин является статья, посвященная скоропостижной смерти М.В. Воеводского1. В ней Сергей Николаевич отметил заслуги археолога перед советской наукой, его вклад в изучение каменного века СССР, популяризацию археологических знаний в рамках педагогической.

М.В. Воеводский умер в 1948 г., статья написана в 1950 г. (к вопросу о «медлительности» С.Н. Замятнина). работы в МГУ [Замятин, 1950 в]. В конце статьи приведен список печатных работ ученого из 44 наименований.

С.Н. Замятнин никогда не боялся анализировать новые работы своих коллег. Так, весьма критично он отнёсся к монографии ереванского археолога С. А. Сардаряна «Палеолит в Армении», открывшего местонахождение Сатани-Дар в середине 1940;х гг. С. Н. Замятин напишет о V разделе книги: «.Раздел, посвященный верхнему палеолиту, является сплошным недоразумением. Описанный в главе материал (за исключением единичных нижнепалеолитическнх изделий) относится к неолитическому времени. В то же время автор работы пользуется терминами, принятыми для описания всрхиепалеолнтических орудий, и даже расставляет на прилагаемых рисунках стрелки, принятые для условного обозначения деталей обработки резцов» [Замятин, 1957 а. С. 444]. «.Автор не представляет себе в достаточной мере, как выглядят характерные верхнепалеолитнческие орудия, о которых пишет!» [Там же. С. 444].

С.Н. Замятину принадлежат обобщающие работы, отмеченные печатью таланта и своеобразия, оригинальные и глубокие мысли по важнейшим и наиболее сложным проблемам истории древнейшего человечества — о хозяйстве людей палеолитического времени, об их верованиях, мировоззрении и искусстве. В этих работах он мастерски пользуется, наряду с археологическими источниками, также и этнографическими материалами, раскрывая на основе комплексного анализа различные стороны жизни древнего человека. Одна из последних обобщающих работ С. Н. Замятина по древней истории Кавказа вышла совместно с Л. Г. Нечаевой и A.A. Формозовым уже после его смерти [Замятин, Нечаева, Формозов, 1960]. В статье подводятся итоги изучения данного региона, отмечены основные археологические открытия палеолита, мезолита, неолита и эпохи бронзы на Кавказе.

Большое значение имеет вклад С. Н. Замятина в разработку методики археологических разведок и раскопок, и особенно в историю археологической науки, всегда привлекавшую его пристальное внимание. В небольшой заметке 1931 г. он поднимает очень важные вопросы организации археологических исследований [Замятин, 1931]. Отметв все достоинства и недостатки дореволюционных изданий по методике раскопок (A.A. Спнцына, В.А. Городцова), С. Н. Замятин вынужден критически подойти к работе ГАИМК АН СССР в этот период времени. Он подчеркивает, что масштаб накопленных знаний позволял бы ГАИМК издать солидный методический труд по руководству раскопками.

С.Н. Замятин ещё не раз обращался к проблемам методики и организации разведок: «Поиски древних поселений являются одним из наиболее трудных видов археологических разведок, так как приходится исходить лишь из оценки данных ландшафта и проверки её путём поисков культурных остатков в естественных обнажениях или искусственных зачистках почвенного покрова» [Замятннн, 1951 б. С. 38]. Но данный способ, по словам С. Н. Замятннна, неприменим к палеолитическим местонахождениям, потому что современный ландшафт значительно отличается от четвертичного. Практика Сергея Николаевича показала, что учет случайных находок костей крупных вымерших млекопитающих (мамонта, носорога и др.) на обследуемой площади приводит в 4−6 случаях к находке палеолитического местонахождения [Там же. С. 39].

На примере археологических исследований в Таджикистане С. Н. Замятннн методически подошел к вопросу разведок палеолитических пещер, выяснив пять основных составляющих поиска [Замятннн, 1951 б. С. 39]:

1. Определение точного местоположения пещеры, дороги к ней.

2. Уточнение размеров пещеры.

3. Изучение характера отложений.

4. Экспозиция склона, в которой она находится.

5. Определение высоты над дном долины, в которую открывается пещера.

В 1950 г. С. Н. Замятннн переиздал со своими комментариями впервые опубликованную Н. Я. Новомбергским царскую грамоту 1684 г. о находке больших костей «велнкана-волота» (в действительности, видимо, мамонта) в Курском воеводстве [Замятннн, 1950 г]. В ней он показал, что попытки упорядочения найденных древних вещей на территории России относятся ещё к XVII веку, к царствованию Федора Алексеевича. В данной статье Сергей Николаевич разбирает обстоятельства находки Ивана Демьянова, сына Смороцкого в с. Олынанка, который в 1679 г., на глубине полутора сажен, обнаружил огромные кости, принятые за скелет волота [Там же. С. 288]. Приехав в Москву, сотник подробно описал положение великана в земле: «кости лежат взначь, преж голову, и руки длиною аршин по 5, и ребра шириною по аршину, а длиноюсказать не знает, потому что те кости погнили и нструпорешили"1 [Цит. по С. Н. Замятннн, 1950 г]. На самом деле, судя по описанию, здесь были найдены останки ископаемого слона. Но дело не в результатах, как говорит С. Н. Замятннн, а в том, что перед нами наиболее ранний образец инструкции для археологических раскопок. О серьезной продуманности данного обследования говорит факт измерений находок и несения их на чертеж.

Таким образом, отдельные историографические работы нашли отражение в творчестве С. Н. Замятннна. Однако необходимо отметить то, что практически в каждой нетрунорешнли" - плохо сохранились. публикации Сергея Николаевича есть раздел, посвященный истории изучения того или иного археологического памятника, что говорит о глубине научного поиска ученого.

Заключение

.

В историографии отечественной археологии особое место занимает оценка первых послереволюционных десятилетий в ее развитии. Важно осмыслить вклад той плеяды ученых, которые конкретным исследовательским поиском обеспечивали развитие отечественной археологии уже в новом качестве, применяя к археологическому материалу методы социоисторического исследования, разработка которых началась в 1930;х гг. Среди таких исследователей особое место принадлежит Сергею Николаевичу Замятину. Уникальность его вклада в науку определяется тем, что масштабность сделанного им со временем становится все более очевидной.

В данной научной работе на основе источниковедческого и историографического материала проанализирован и обобщен вклад С. Н. Замятина в отечественное палеолитоведение. В процессе решения поставленной цели автором исследования был введен в научный оборот целый комплекс ранее неизученных и неопубликованных источников.

Проследив основные этапы жизненного пути С. Н. Замятина, мы выделили следующие периоды научно-исследовательской деятельности археолога: 1) 1899−1924 гг. — становление научных взглядов, учеба в ВГУ и ВО МАИ, работа в Воронежском губернском музее, первые археологические исследования- 2) с 1925;1940 гг. -аспирантура, работа в РАИМК/ГАИМК и МАЭ АН СССР, расцвет археологической деятельности С. Н. Замятина (Черноморские и Кавказские экспедиции, открытие палеолита в Грузин- 3) 1941;1945 гг. — годы Великой Отечественной войны, исследования в Средней Азии- 4) 1946;1958 гг. — археологические раскопки в Армении, Кабардино-Балкарии и Азербайджане, исследования Сталинградской стоянки. Наиболее плодотворным из них, на наш взгляд, был довоенный период работы С. Н. Замятина.

Знания, полученные С. Н. Замятиным в губернской гимназии, составили хорошую базу для получения высшего образования. Он закончил сразу два высших учебных заведения: ВО МАИ (археологическое отделение) и ВГУ (физико-математический факультет).

Положительно неоценимый вклад С. Н. Замятин внес в археологию Центрального Черноземья. Он провел значительную работу для создания общего представления об археологии региона, охарактеризовал археологические периоды в древней истории населения Подонья и смежных территорий, дал оценку ряду значимых памятников, составил первую полную археологическую карту Воронежской губернии. Кроме того, по своей инициативе С. Н. Замятин проводил ряд мер по учету и охране памятников.

Центрально-Черноземного региона, а также внес вклад в формирование музейных фондов и экспозиций.

Сказанное позволяет констатировать, что Сергей Николаевич стоял у истоков формирования региональной археологии Центрального Черноземья.

Направления научной деятельности С. Н. Замятина были достаточно широки: от палеолита до эпохи раннего средневековья. Но в центре его внимания всегда оставались палеолитические стоянки Черноморского побережья Кавказа и Закавказья. В этих обширных регионах С. Н. Замятиным были сделаны крупнейшие открытия наиболее ранних мест обитания древнего человека.

Весьма значительны и масштабны изыскания исследователя при изучении палеолитических стоянок Костенковско-Борщевского района Русской равнины, Поднепровья, Нижнего Поволжья. Ему принадлежит открытие первого жилища эпохи верхнего палеолита в с. Гагарино, а также произведений первобытного искусстваженских статуэток из бивня мамонта. Кроме того, С. Н. Замятиным была развита идея Г. Кюна о персонификации женских образов в палеолите, которая остается актуальной и в современном научном обществе.

С.Н. Замятину принадлежит значительный вклад в археологическое изучение Кавказа, включая развитие археологии в закавказских республиках бывшего СССР. Он исследовал пещерные стоянки с четким стратиграфическим залеганием мустьерских и верхнепалеолитических слоев. В результате его исследований доказана весьма ранняя заселенность южных районов нашей страны, разработана периодизация верхнего палеолита Западной Грузии и палеолита Черноморско-Абхазского региона.

Полевая работа у С. Н. Замятина всегда была неразрывно связана с историческим осмыслением археологических памятников, с постановкой и разрешением больших теоретических проблем. Большое внимание он уделял разработке общих проблем палеолита — форм хозяйства, охоты, общественных отношений, родового строя, изобразительного искусства. Среди всех трудов С. Н. Замятина особое место занимают фундаментальные работы, посвященные периодизации палеолита Кавказа и локальным различиям в культурах палеолита. Он показал зависимость культуры первобытного человека от трех групп условий: природно-климатических изменений, развития техники и хозяйства, а также возникновения религиозно-магических представлений. Однако предпочтения отдавались влиянию развития хозяйства и общества на культуру первобытного человека. С. Н. Замятин выделил культурные проявления в период верхнего палеолита, которые сосредоточились в трех крупных областях (европейской приледниковой, средиземноморско-африканской и сибирско-китайской) и попытался проследить эти изменения на конкретном археологическом материале.

С.Н. Замятин сыграл большую роль в деле возвращения в науку самого термина «археология» — после дискуссий конца 1920;х-начала 1930;х гг. Он был одним из активных членов редакционной коллегии серии «Советская археология», предшественника журнала «Советская/Российская) археология».

Непрерывное многолетнее освоение зарубежных публикаций, трудности в оформлении своих работ к печати, прямота и определенность суждений, иногда даже с резкими заключениями — всё это С. Н. Замятин. К большому сожалению, он так и не написал докторскую диссертацию (в отличие от своих братьев Бориса и Владимира). «Пожизненный кандидат исторических наук со списком работ всего в пятьдесят с небольшим» [Столяр, 1999. С. 39]. Во многом это связано с его напряженным графиком археологических раскопок, а в последние годы жизни — с болезнью. Однако документы из необработанного личного фонда С. Н. Замятина в НА ИИМК РАН (черновые наброски статей, работы монографического характера) показывают нам, что перспективы для диссертации на степень доктора наук у него были.

Все печатью работы С. Н. Замятина до сих пор вызывают интерес как в России, так и за рубежом. Труды его — образец методической тщательности и завершенности. Исследуя самые разные проблемы отечественной археологии, С. Н. Замятин всегда старался проникнуть в суть вопроса, представить его всестороннее видение. Поэтому его научные труды заслуживают пристального внимания со стороны современного научного сообщества археологов-палеолитоведов. Среди учеников С. Н. Замятина можно назвать A.A. Формозова. Сам он всегда считал главной ученицей свою верную спутницу по жизни — М. З. Паничкину. Тем не менее, «школы С.Н. Замятина», как таковой, в настоящий момент не существует.