Древнейшие земледельцы и скотоводы Предкавказья: Майкопско-новосвободненская общность, проблемы внутренней типологии и символики погребальной практики

Предлагаемое исследование посвящено древностям майкопской культуры или по другой терминологии майкопско-новосвободненской общности (MHO) (Кореневский С.Н., 1989, с. 58,59). Всемирную известность ее памятники получили уже в конце XIX века после открытия Н. И. Веселовским в Адыгее Большого Майкопского кургана и новосвободненских гробниц (1897, 1898 годы).

Основной ареал майкопско-новосвободненской общности охватывает равнины и предгорья Предкавказья, занимая Закубанье, верхнее Прикубанье, Терские наклонные равнины Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Чечни. В западном Предкавказье майкопские памятники, как правило, не переходят далеко на правый берег р.Бейсуг. В степях центрального Предкавказья самая северная находка майкопского погребения связана с рекой Чограй в Ставропольском крае. На юго-востоке следы майкопских захоронений обнаружены у с. Бачи-Юрт в Чечне. Карта ареала майкопско-новосвободненской общности на современном этапе изучения опубликована Р. М. Мунчаевым (Мунчаев P.M., 1994, с. 171, карта 3). Наша сводка отличается от нее лишь некоторыми деталями (рис. 1).

Основная территория памятников майкопско-новосвободненской общности связана с предгорными и степными долинами рек Предкавказья. Их ареал протянулся практически параллельно Главному Кавказскому хребту по диагонали градусной сетки, примерно, от 43 градуса на Чеченской равнине до 46 градуса в Прикубанье. Протяженность ареала памятников майкопско-новосвободненской общности в основном достигает 750 км по линии юго-восток, северо-запад при относительной небольшой ширине в среднем около 150 км. Надо полагать у майкопских племен были веские причины к такой зональной локализации, связанные с их образом жизни.

Изучение памятников майкопско-новосвободненской общности длится уже сто лет. Накопление новых материалов идет медленно. В количественном отношении курганы с ее могилами существенно уступают захоронениям эпохи среднего бронзового века, но превосходят по числу находок древнейшие курганы домай-копского периода в Предкавказье. На равнинах Кубани и Терека курганный обряд стал широко распространенным только в эпоху майкопской культуры.

Майкопская культура долго воспринималась в основном по не многочисленным, но ярким погребальным памятникам. Качественные изменения произошли лишь в 80-годы. Они были связаны с резким увеличением объема информации о поселениях майкопцев. Появились новые подходы в определениях, какие поселения относятся к майкопской культуре, а какие нет. Поэтому одной из задач работы является стремление обобщить и систематизировать сведения, которые получила археология после скачка в накоплении источников в последние 15−20 лет.

Интерпретация древностей майкопско-новосвободненской общности всегда отличалась обилием альтернативных точек зрения. Возникавшие дискуссии, в определенной степени, стимулировались редкостью памятников майкопско-новосвободненской общности, неординарностью комплексов. В целом возможно выделить 4 этапа в ее исследовании.

Первый этап — это первичное накопление материалов круга памятников Майкопского кургана и новосвободненских гробниц. Он начался в конце XIX века и закончился в начале 30-х годов XX века. В это время подобные находки были сосредоточены в основном в Закубанье. Главный итог первого этапа связан с отнесением их к начальной фазе медно-бронзового века (Городцов В.А., 1910) и появлением понятия «больших кубанских курганов» (Tallgren A.M., 1911).

В ранний период накопления источников в свет выходят интересные наблюдения Б. В. Фармаковского (Фармаковский Б.В., 1914) над художественными особенностями сокровищ Майкопского кургана, позже удивительное по компетенции наблюдение М. И. Ростовцева о синхронизации Майкопского кургана с предцина-стическим временем в Месопотамии, в основном изложенное им в исследовании по датировке клада из Астрабада, а так же в других статьях (Rostovzev М., 1920, р. 19- 1920а, р. 1−37- 1922, р. 17−34). В это время утверждается тезис о связях комплексов Майкопского кургана и новосвобдненских гробниц с югом.

Уже на первом этапе исследования памятники круга Майкопского кургана привлекают внимание крупных зарубежных специалистов. Они включаются в работу М. Эберта (Ebert М., 1921, р.51 — 55). Постоянно находятся в поле зрения А. М. Тальгрена (Tallgren A.M., 1926; 1929;1933).

Второй этап изучения рассматриваемой нами темы в России прежде всего связан со становлением взглядов А. А. Иессена. «Раннекубанская» группа в это время рассматривается, главным образом, как явление Западного Предкавказья. Она подразделяется на ранний и поздний этапы. В итоге датируется им второй половиной III тыс. до н.э. (Иессен A.A., 1935; 1950; 1962). Делаются первые открытия майкопских курганов и поселений на Тереке. К концу 50-х годов памятники круга Майкопского кургана и Новосвободненских гробниц получают название майкопской культуры и рассматриваются не в рамках энеолита, а как явление эпохи раннего бронзового века. (Крупнов Е.И., 1957).

За рубежом в это время о древностях Майкопского кургана и новосвободненских гробниц пишут Г. Чайлд (Child G., 1936), Ф. Ганчар (Hancar F. 1937, р.242 -252), К. Шеффер (Schaeffer С., 1948), М. Гимбутас (Gimbutas М.1956.). Ж. Десаье (Deshayes J. 1960). Находки из этих курганов Закубанья непременно присутствуют в наиболее крупных обобщающих работах по археологии Европы, как например, в исследованиях Г. Чайлда (Чайлд Г. 1952) и С. Пиггота (Piggot S., 1965, р.81,82).

Третий этап изучения начался с отнесением в конце 50-х, 60-х годах к майкопским древностям селищ с накольчатой жемчужной керамикой (типа Мешоко,.

Ясенова Поляна, Замок и других). Наиболее четко эти взгляды формулирует А. А. Формозов (Формозов A.A., 1965). В конце 50-х — 70-х годов памятники майкопской культуры в массовом порядке открываются на Тереке. Р. М. Мунчаев приходит к выводу о том, что на крайнем юго-востоке своего ареала на территории современной республики Ингушетия, майкопские племена вступают в соприкосновение с населением куро-аракской культуры, в результате чего возникают синкретические поселения, как например, Луговое. Но все же территория Западного Предкавказья рассматривается многими учеными как центр формирования май-копско-новосвободненской общности, откуда ее племена могли переселяться на восток (Марковин В.И., 1978, с.316).

Обобщающим трудом на этом этапе исследования становится монография Р. М. Мунчаева 1975 года (МунчаевР.М., 1975). Ее большая ценность заключается в суммировании источников по рассматриваемой теме, накопившихся к началу 70-х годов. Р. М. Мунчаев закладывает основы подхода к майкопской культуре, как сложному явлению, сочетающем элементы пришлого и аборигенного населения. Отмечается особая близость майкопских древностей памятникам Северной Месопотамии (Мунчаев P.M., 1975, с.375). Майкопская культура по-прежнему определяется в рамках второй половины III тыс. до н.э. и, следовательно, синхронизируется только с поздней фазой куро-аракской культуры, так как уже в работе 1970 г. К. Х. Кушнарева и Т. Н. Чубинишвили датировали ранний и средний период куро-аракской культуры в рамках первой половины III тыс. до н.э. (Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т. Н., 1970, с.62). Майкопская культура сохраняет деление на два этапа ранний и поздний.

В зарубежной печати в 70−90-х годах интерес в к майкопской культуре нисколько не снизился. Из наиболее значимых и обобщающих работ на эту тему, на мой взгляд, можно назвать исследование Ф. Бетанкура (Betancourt F., 1970), посвященное поискам аналогий бронзовым орудиям Майкопского кургана на Крите и в Эгее, а так же цикл работ М. Гимбутас, итог которых подведен в одной из ее последних публикаций (Gimbutas М., 1991., р.369−371). М. Гимбутас предложила совершенно новую трактовку интересующих нас древностей раннего бронзового века Предкавказья, интерпретируя их как северо-понтийскую майкопскую культуру (The North Pontic Maikop Culture), включающую на ранней фазе своего развития памятники типа Михайловка 1 на Днепре. В связи с такой трактовкой материалов майкопской культуры, а так же с различными мнениями ученых о влияниях центрально-европейских племен на формирование новосвободненской группы в Предкавказье были опубликованы две крупных статьи А. Хойслера, в которых он очень сдержанно относится к таким построениям (Hausler А., 1985; 1994).

Важным моментом в исследовании памятников майкопской культуры становятся материалы, полученные при раскопках восточно-анатолийского поселения Арслан-Тепе (Малатия). А. Пальмиери еще в 1967 году сопоставила материалы этого поселения с древностями майкопской культуры (Ра1гшеп А., 1967, р. 153). Но зарубежные публикации Арслан-Тепе по объективным причинам того времени еще трудно доступны в России.

После выхода в свет работы Р. М. Мунчаева в конце 70-х годов намечается постепенный переход к позициям четвертого этапа исследования майкопской культуры. Прежде всего он связан с открытиями в 1979 году А. Д. Резепкиным новых новосвободненских гробниц, вводом в научный оборот полной сводки раскопок майкопских курганов в Кабардино-Балкарии (Археологические исследования .1984), началом возврата к датировкам М. И. Ростовцевым Майкопского кургана временем протописьменного периода Месопотамии (Андреева М.В., 1977). Помимо южных связей майкопской культуры, активно обсуждается поставленный ранее вопрос о контактах майкопского населения с центрально-европейскими культурами и культурами энеолита Подунавья.

Важное значение для становления четвертого этапа изучения майкопской культуры имела международная конференция в 1991 г. в Новороссийске «Майкопский феномен в древней истории Кавказа и Восточной Европы». Для многих ее участников стала очевидно проблематичное решение многих вопросов в интерпретации древностей майкопской культуры. Остро встала проблема ее связи с поселениями, на которых встречается накольчатая жемчужная керамика, как например, Мешоко, Ясенова Поляна, Замок, Свободное и им подобных (рис. 2, 1,2) (Кореневский С.Н.1998, с.96−145).

В настоящее время четвертый этап изучения памятников майкопской культуры формируется из нескольких основных положений.

Майкопская культура в конце 80-х годов приобрела статус майкопско-новосвободненской общности (Кореневский С.Н., 1989. с.60−62). Суть перехода на это более широкое понятие, чем археологическая культура, преследовал цель подчеркнуть близость всех ее компонентов, избежать теоретических и во многом абстрактных рассуждений на тему о том, что своим своеобразием выделяемая археологическая культура обязана только единому происхождению. Следствием такой посылки является тезис, если различные группы памятников имеют потенциально неодинаковые пути формирования, — то это разные культуры, независимо от степени их сходства между собой.

Древности майкопской культуры датируются не только на основании археологических параллелей, но и с помощью дат радиокарбонного анализа. Поселения с накольчатой жемчужной керамикой исключаются из числа памятников май-копско-новосвободненской общности. Вопросы ее общей периодизации рассматривается на базе поселенческих и погребальных памятников совместно. В исследовании керамического комплекса большое место начала играть методика А. А. Бобринского и изучение состава примесей в тесте майкопской керамики под микроскопом (Бобринский A.A., 1978). Становление и финал рассматриваемой культуры оценивается на фоне данных о климате того времени.

Подзаголовок нашей работы безусловно требует разъяснения. Он внесен специально для того, чтсибы показать особенности нашего исследования, так как о майкопской культуре уже писалось много, включая обобщающие монографии и крупные статьи.

Внутренняя типология культуры или общности, в нашем понимании, призвана отражать конкретную сумму знаний, по которым мы можем судить о локальных и хронологических признаках ее памятников. Естественно, такой уровень интерпретации подразумевает систематизацию археологических источников, необходимых для решения поставленных вопросов. От того, как такая работа произведена, — зависит и результат.

Наша работа опирается на исследования предшественников, в том числе на три монографии и ряд статей автора. Поэтому некоторые ее аспекты, подробно освещенные ранее в литературе, изложены сжато, как обобщения. Естественно, предлагаемый труд не претендует на то, что бы решить все вопросы, которые могут возникнуть при интерпретации майкопских древностей. Не будем забывать, что часть данных по проблемам майкопско-новосвободненской общности еще не введена в научный оборот на момент написания рукописи. Накопление сведений о ней продолжается. Кроме того сама майкопско-новосвободненкая общность, — это очень сложное и многокомпонентное явление. Поэтому сейчас нам бы хотелось затронуть только самые насущные проблемы, которые обеспечены материалами.

В связи с тем, что анализ археологических источников в нашей работе затрагивает различные аспекты, для освещения которых требуется определенная очередность (Кореневский С.Н., 1985, с. 147−150), мы располагаем изложение поставленных в работе вопросов в следующем порядке.

Во-первых, прежде всего необходимо рассмотреть проблемы собственно археологического анализа материала. К ним можно отнести следующие.

Создание очерка об этапах изучения майкопской культуры в зависимости от динамики накопления ее источниковедческой базы.

Отражение современных представлений о поселениях майкопско-новосвободненской общности, ее погребальных обрядах, а так же о предметах, находимых в захоронениях.

Безусловно, A.A. Иессеном, А. А. Формозовым, Р. М. Мунчаевым, В.И. Мар-ковиным, А. Д. Резепкиным и другими авторами уже многое сделано в отношении формального анализа и описания типов и категорий костяных, каменных орудий, металлических вещей. Поэтому здесь важнейшей задачей становится разработка классификация или каталога форм керамики племен майкопско-новосвободнен-ской общности. Последняя работа, охватывающая данные поселений и погребений, еще отсутствует.

Проведенный анализ дает возможность подойти к решению вопроса о локальных вариантах майкопско-новосвободненской общности, принимая в равной мере во внимание материалы из бытовых и погребальных памятников.

Важной задачей работы является освещение вопросов хронологии майкоп-ско-новосвободненской общности на основе дат 14С и ее синхронизация с культурами сопредельных территорий, а так же вопрос о ее внутренней хронологии. Опираться ли она на случаи стратиграфии курганов или слоев поселений? Насколько конкретна в зависимости от этого?

Особой задачей является рассмотрение специальных данных о климате эпохи, в которой обитали майкопские племена.

Только после разработки отмеченных выше аспектов мы затрагиваем вопросы другого уровня исследования. Они связанны с различными направлениями в историко-культурной интерпретацией данных археологического анализа источников. Прежде всего такова проблема хозяйственно-культурного типа носителей майкопско-новосвободненской общности, новые сведения о котором несут данные бытовых памятников, открытых в 80-е годы.

Тему о культах, верованиях исследуемой общности мы предлагаем рассмотреть, как проблему символики или знакового смысла погребальной практики майкопцев. Здесь следует сразу оговориться о специфике изложения материала.

Анализ символики или знакового смысла археологического материала как особого ритуального комплекса в захоронении или самого погребального сооружения, — это прежде всего область наших предположений о том, что бы эти источники могли означать для понимания нами культовых верований, мировоззрения древних людей или для отражения ритуалами общественного положения человека. Возможность такого подхода обусловлена тем, что сама по себе погребальная практика тесно связана с религиозными верованиями. В ее ритуалах, как правило, нет случайностей.

Не менее важным нам кажется коснуться вопроса о том, на каком уровне развития общества стояли племена майкопско-новосвободненской общности на основе рассмотрения массового материала.

В связи со спецификой освещения последних проблем мы считаем необходимым привлечь положения исторической этнологи о закономерностях развития предгосударственных обществ и первобытных религий. Эти разделы работы выполнены только как разработка подходов в их решении и гипотез.

В последней главе работы вынесено обсуждение некоторых отдельных, нередко дискуссионных проблем, в том числе, связанных с путями формирования MHO, а так же вопрос о причинах ее появления и исчезновения в Предкавказье и ряд иных. В заключении сжато даны наиболее общие выводы исследования.

В нашем введении нам необходимо оговорить некоторые географические термины, которые мы используем ниже.

Кавказ согласно точке зрения географов относится по природным условиям к Передней Азии, не к Европе. Граница с Европой проходит с севера по Кумо-Маныческой впадине. На Севере Кавказа выделяется степная и предгорная часть, называемая Предкавказьем. Важнейшей горной системой страны является массив хребтов Большого Кавказа. К югу от Большого Кавказа до р. Араке простирается Закавказье (Мильков Ф.Н., Гвоздецкий H.A., 1976, с. 347,348).

В Предкавказье рамках Кубанского бассейна мы различаем район верхнего Прикубанья, связанного с верхним течением рек Кубани, Большого Зеленчука, Урупа, примерно, до г. Армавира. Под Закубаньем подразумевается левый берег Кубани, включая степную зону и предгорную часть Адыгеи. Собственно Прику-банье охватывает степной правый берег Кубани от Армавира до низовий реки. Территорию Кубанского бассейна к северу и западу от Армавира мы называем условным термином — среднекубанским районом. В нашем тексте часто употребляется термин Кавминводы — то есть район предгорной долины р. Подкумок, издрев-не чрезвычайно насыщенный археологическими памятниками. Здесь расположены известные города Кисловодск и Пятигорск. Локализация терского бассейна дается согласно понятиям современной физической географии. Так, выделяются наклонные Осетинская, Кабардинская и Чеченская равнины (Мильков Ф.Н., Гвоздецкий H.A., 1976, с.371).

В связи с тем, что в работе в большой количестве используются новые термины, малознакомые в археологической среде этнологические понятия, в разделе Приложения мы приводим специальный словарь.

В заключение вводного раздела мне бы хотелось отметить, что предлагаемая работа создавалась на основе авторских раскопок на поселениях Галюгай1−6, Индустрия, Аликоновское I, при учете данных исследования автором поселения Замок у г. Кисловодска.

Материалы для нее собирались во время работ в фондах фонды Государственного Исторического музея, фондах музеев в г. Нальчике, Черкеске, Майкопе, Краснодаре, Ставрополе, Владикавказе, Грозном, Тбилиси.

Иллюстрации в основном выполненным автором с оригиналов. Рисунки, заимствованные из публикаций коллег, большей частью отмечаются специально.

Отдельные положения исследования не раз обсуждались на различных конференциях в Институте археологии РАН и других научных центрах Северного Кавказа.

Благодарю за возможность использовать материалы их полевых работ: Ю. Б. Серикова, В. С. Бочкарева, А. Д. Резепкина, А. А. Нехаева, В. Л. Ростунова,.

В.Я.Кияшко, А. А. Сазонова, О. Г. Жупанина, К. А. Днепровского, А. О. Наглера и многих других.

А так же благодарю же за консультации коллег Н. В. Рындину, Е. А. Спиридонову, А. А. Бобринского, И. А. Гей, Л. Д. Сулержицкого, И. Г. Нариманова, Т. А. Ахундова, Л. И. Глонти. К глубокому сожалению, уже только заочно, -А.И. Джавахишвили, любезно познакомившего меня с материалами поселения Бе-риклдееби и позволившего использовать их в моей работе.

При работе над рукописью большую помощь в ее редактировании мне оказали советы и замечания моих коллег в Институте археологии Р. М. Мунчаева, В. И. Марковина В.И. Козенковой, А. Н. Гея, В. И. Мельника, Ю. Б. Цетлина,.

Я очень признателен германским коллегам профессору Х. Кюрелясу, профессору Г. Парцингеру за предоставленную мне возможность в процессе подготовки рукописи ознакомиться с литературой в библиотеке Германского Археологического института.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Прошедшие десятилетия 80−90-х годов увеличили и качественно изменили источниковедческую базу изучения эпохи раннего бронзового века Предкавказья. В настоящее время исследование и обобщение материалов по майкопской культуре (или MHO) требует учитывать данные не только погребальных, но и более десятка поселенческих памятников, новых методик в их раскопах и подходов в интерпретации. Всего в работе привлечены данные около 20 майкопских поселений и, примерно, из 150 курганов.

Важным моментом в исследовании материальной культуры племен майкоп-ско-новосвободненской общности в настоящее время становится источниковедческий анализ и систематизация всего накопленного фонда находок. Она требует разработок формальных схем типологии категорий вещей. Поэтому столь большое внимание в настоящей работе уделено классификации керамики, металлических изделий, различных предметов быта, формам погребального обряда.

В настоящем исследовании была впервые предпринята попытка рассмотреть проблему майкопско-новосвободненской общности на современном этапе ее изучения без традиционно относимых к ней селищ с накольчатой жемчужной керамикой типа Мешоко, Свободное, Замок. На этих поселениях типичной круговой керамики майкопской культуры нет, за редкими исключениями.

Основное содержание работы сводится к следующему. В ее главах проведено описание наиболее изученных поселений MHO. Особое внимание уделено исследованию и классификации керамики как из бытовых так и погребальных памятников. Установлено, что для майкопских племен было типичным использование в быту в равной мере круговой и лепной посуды. Круговая керамика фиксируется в массовом количестве на всех известных ее поселениях. Далее в сжатой форме подведены итоги классификации металлических изделий MHO с учетом дополнений, которые внес новый материал.

Главный вывод этого анализа сводится к тому, что в ассортименте майкопских изделий из бронзы, серебра, золота нам трудно уловить импорты из дальних стран, из-за пределов Кавказа. Местная металлообработка майкопцев может предполагаться для самых ранних проявлений их культуры.

Систематизированы оригинальные находки на поселениях из глины (конусы — приставки к очагам). Отмечены уже известные категории вещей из кости и камня. Расширен перечень своеобразных форм майкопских погребальных сооружений, рассмотренный ранее другими исследователями.

Следующее направление в работе связано уже с интерпретацией данных источниковедческого анализа. В общих чертах итог таков.

Памятники майкопской культуры датируются на основе калиброванных дат 14С временем 3950−3650 — 3610−2980 до н.э. (примерно, вторая четверть ГУ — вторая половина IVначало III. до н.э. Они соответствуют периоду среднего, позднего Урука в Месопотамии и древнее государства Шумеров. Майкопская культураэто феномен Предкавказья второй половины, конца атлантического периода голоцена. В этой связи примечательно, что даты 14С майкопской культуры позволяют датировать рубеж атлантического и суббореального периодов, столь важный для палеоэкологов (табл.25).

Основной ареал майкопской культуры находится в предгорной и степной зоне Предкавказья от Чечни до Черного моря в рамках градусной сетки, примерно, от 43 градуса на Чеченской равнине до 46 градуса в Прикубанье. В это время здесь господствовали степные ландшафты. Поэтому племена майкопской культуры можно рассматривать в основном как обитателей степей и предгорий. Они не были горским народом.

Поселения майкопской культуры локализованы по долинам рек. Обитание майкопцев в пещерах, гротах — не типичное явление.

Появление майкопской культуры в Предкавказье явилось следствием миграции с юга, как уже отметила М. Гимбутас, из-за пределов Большого Кавказского хребта. Один из путей этой миграции, скорей всего лежал, через перевалы центральной части Большого Кавказа.

Зона предгорий Южного Кавказа, Муганскя степь в Азербайджане и долина Куры еще в позднем энеолите Кавказа воспринимала пришельцев — носителейкруговой знаковой урукской керамики, которые могли и переселиться в предгорья Предкавказья при сложении здесь благоприятных климатических условий. Поэтому не исключена вероятность, что миграция будущих майкопских племен имела плацдарм на Южном Кавказе. В долины Терека и Кубани пришли племена уже прошедшие адаптацию в среде местного кавказского населения позднего энеолита Закавказья.

Майкопская культура — это прежде всего кавказское, или точнее, Предкав-казское явление. Она достигла своего взлета на основе собственных производств прежде всего в наиболее совершенных технологиях раннего бронзового века, связанных с металлообработкой меди и бронзы, золота и серебра, керамическим производством, камнерезным делом и, вероятно, ткачеством.

Археологические источники более всего выделяют керамическое производство майкопцев и их металлообработку. Всего выделено около 80 типов или разновидностей форм майкопской посуды, из которых более половины связано с формами круговой керамики. На их основании, как наиболее показательного источника, возможно подразделить майкопскую культуру на варианты.

Варианты выделяются при условии близости керамики поселений и погребений. Таковы галюгаевско-серегинский вариант, распространенный на Тереке и Кубани, имеющий свои незначительные локальные особенности здесь и там. До-линский вариант был локализован в бассейне Терека и Кавминводах, Псекупский вариант распространился главным образом в Закубанье. Новосвободненская группа занимала предгорья р. Фарса и его притока р. Псефирь. Пока о поселениях ее носителей почти ничего не известно.

В кубанском бассейне так же отмечаются погребения, керамика из которых недостаточно информативна для отнесения их какому-либо локальному проявлению майкопской культуры в западном Предкавказье.

Галюгаевско-серегинский вариант наиболее отчетливо сохранил черты близкие культурам Среднего Востока. Его круговая керамика отражает наибольшее сходство с урукскими формам посуды, а так же их знаковую маркировку. Все остальные варианты иллюстрируют более местные черты.

Внутренняя хронология майкопской культуры сейчас еще достаточно аморфна. Нет многослойных поселений и стратифицированных курганов с перекрытием могилами одного варианта могил другого. Не хватает дат 14С для ее детального рассмотрения. Однако, по той информации, которой мы располагаем, можно с уверенностью рассматривать галюгаевско — серегинский вариант, как более ранний (отчасти, ранний «майкоп» по А.А.Иессену). Комплексы долинского, псекупского вариантов, новосвободненской группы в ее поздних проявлениях отражают развитый этап майкопской культуры (он же, отчасти, поздний «майкоп», по А.А.Иессену).

Новые материалы и даты 14С показывают, что терский район майкопской культуры ничем в хронологическом отношении не уступал прикубанскому. Возможно ставить вопрос о сосуществовании разных вариантов в какой-то период и о доживании носителей галюгаевско-серегинского варианта на Тереке до времени относительно близкому к финалу эпохи раннего бронзового века.

Хозяйственно — культурный тип племен майкопской культуры был главным образом связан с подвижно-оседлым образом жизни, сочетающим стационар и миграцию. Он базировался на поверхностном мотыжном земледелии и собирательстве, придомном содержании скота. В основном мясном рационе ведущее место принадлежало крупному и мелкому рогатому скоту, менее свинье и лошади. По сравнению с энеолитом резко снизилась доля мяса диких животных и прежде всего оленя.

По всей видимости, большую роль в экономике майкопцев играл даро-обмен внутри общности и с инокультурным населением. В рамках племен MHO производились эффективные и высоко престижные вещи из металла, а так же круговая керамика. Это создавало основу для развития экономического «бигменства».

Майкопская погребальная практика отражает развитый полиритуализм. Она реагировала не только на культовые верования майкопцев, но и на социальные градации в обществе. Ее обрядами и инвентарем выделяются захоронения с майкопской «элиты общества».

Особенностью погребальных традиций майкопцев можно признать высокое насыщение могил предметами военно-охотничьего снаряжения в сочетании с инструментами деревообработки, высокую роль престижной металлической посуды и круговой керамики.

Наиболее насыщены предметами и золотом майкопские захоронения, содержащие металлическую посуду и разнообразное бронзовое оружие. Символизм отдельно взятого плотницкого дела вообще в их обществе никакой роли не играл. Эти особенности майкопской погребальной практики позволяют ставить и решать вопрос о канонизации ей символики особых страт общества, занимающих лидирующее положение. В общих чертах то была военно-охотничья, военно — бигмен-ская символика.

Степень развития культовых верований майкопцев допускает вероятность о том, что в их среде особое место стали занимать культы военно-охотничьей среды. В мифологии сохранялся зооморфизм божеств прежде всего наиболее почитаемых военно-охотничьей средой. Вместе с тем наметился уже и их антропоморфизм.

Ступень развития общества майкопский племен можно оценить как препо-литарную фазу предгосударственного периода и в то же время отметить его сильную военизацию.

Племена майкопской культуры оказали огромное влияние на своих северных соседей, обитателей степной зоны Днепро-Вожского междуречья. Они прежде всего стимулировали новый виток в развитии военного дела степняков и появление у них инструментов тонкой деревообработки. Ощущается так же влияние майкопцев и на развитие престижной символики в погребальной практике степного населения Северного Причерноморья и Степного Поволжья.

Финал майкопской культуры связан отчасти был связан с глобальной экологической катастрофой, которая настала в конце атлантического периода голоцена и начале суббореального периода. Климат в Предкавказье резко изменился в сторону большего похолодания и увлажнения. Пришла пора зим со снегом. Майкопские племена уже не смогли адаптироваться к новым условиям. Их основы хозяйственно-культурного типа были подорваны.