Диплом, курсовая, контрольная работа
Помощь в написании студенческих работ

Молодые национальные композиторские школы Востока как явление музыкального искусства XX века

Диссертация: Молодые национальные композиторские школы Востока как явление музыкального искусства XX века
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Принципиально важным моментом является факт сохранения МНКШ в контексте неотрадиционных культур бывших восточных союзных республик, а ныне независимых государств. Кризисные явления, в той или иной степени охватившие этот пласт музыкальной культуры в ходе охранительньк традиционализационных тенденций и наметившийся (за некоторыми исключениями) выход из состояния кризиса, показательны с точки… Читать ещё >

Содержание

  • ЧАСТЬ I. ФЕНОМЕН МНКШ: ИСТОКИ, ПРОЦЕСС СТАНОВЛЕНИЯ, ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
  • ГЛАВА 1. Онтологический аспект феномена МНКШ
    • 1. 1. Художественная школа в каноническом искусстве
    • 1. 2. Композиторская школа — базовая модель феномена МНКШ
    • 1. 3. Условия формирования, структура и типологическая характеристика
  • ГЛАВА 2. Социокультурный аспект феномена МНКШ в контексте проблемы «центр-периферия»
    • 2. 1. Распространение модели композиторского творчества и становление молодых национальных композиторских школ
    • 2. 2. Структурная и функциональная роль МНКШ в системе национальной музыкальной культуры. ф ЧАСТЬ II. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТВОРЧЕСТВА КОМПОЗИТОРОВ МНКШ: ВОПРОСЫ ИСТОРИИ И ТЕОРИИ
  • ГЛАВА 1. Диалектика понятийной пары монодия-многоголосие как отражение сущностных параметров процесса формирования МНКШ. 107 # 1.1. К проблеме монодия-многоголосие: историко-теоретический аспект
    • 1. 2. О роли восточной монодии в формировании специфики композиторского многоголосия
  • ГЛАВА 2. Процессы становления жанровой системы в условиях ее взаимодействия с традиционной восточной монодийной культурой. ф
    • 2. 1. Принцип реконструкции жанровых моделей в контексте проблемы «композитор-фольклор»
    • 2. 2. Закономерности и основные этапы освоения европейской жанровой системы
    • 2. 3. Музыкальная драма как пример формирования специфической жанровой модели
    • 2. 4. Симфоническая поэма: новый тип программности и его роль в реконструкции творческого метода

Молодые национальные композиторские школы Востока как явление музыкального искусства XX века (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Мировое музыкальное искусство XX века как явление, к настоящему моменту уже состоявшееся, позволяет выделить наиболее характерные для его развития тенденции. При всем многообразии и интенсивности процессов, охвативших все сферы и уровни этого явления, можно предположить, что из них наиболее зримые, динамичные и типологически сопоставимые связаны с музыкальным профессионализмом композиторского типа.

В отличие от предыдущих этапов функционирования такого вида творчества, завершившееся столетие обладает принципиально новой особенностью — выходом композиторского профессионализма за пределы европейской культурно-исторической среды, породившей данный тип музыкально-творческой деятельности. При этом новизна ситуации обусловлена не собственно процессом подобного выхода (начало которому было положено в предшествующем XIX столетии), но фактом формирования ф нового культурно-художественного явления — национальных композиторских школ, функционирующих в контексте неевропейской традиционной монодийной культуры. Таким образом, молодые национальные композиторские школы Востока (далее МНКШ) представляют собой феномен, сложившийся к середине XX столетия в результате становления профессионализма композиторского типа в новых для него условиях.

Исследование процессов распространения европейской модели профессионального музыкального творчества — одна из актуальнейших проФ блем современного музыкознания. Сам факт утверждения на почве тради-Ш ционально ориентированных неевропейских культур иной модели, еложившейся в условиях культуры западноевропейской, ставит отмеченный феномен в эпицентр потрясений эпохи «цивилизационного слома"1. Данное обстоятельство в определенной степени связано с периодической реминисценцией представлений о якобы разрушающем воздействии композиторского многоголосного профессионализма на восточную монодийную традиционную систему (характеризующую неевропейские культуры), а в более общем плане — с интерпретацией феномена композиторской школы как активного носителя европейских ценностей, принципиально антагонистичных по отношению к национальным традициям. В зависимости от конкретных установок и социально-политических условий подобные школы воспринимаются со знаком плюс (в качестве своеобразного ориентира и показателя прогрессивности культуры) или минус (как реальная угроза самому факту существования традиционного музыкального искусства). Это обусловлено реакцией на различные стадии процесса аккультурации2, когда проблемы творческого и научного планов гиперболизируются и выходят на уровень социально-политический, что в отдельных случаях приводит к радикальным решениям3 на государственном уровне. Следовательно, можно утверждать, что МНКШ представляет собой не только явление художественной культуры, но в определенной степени служит и индикатором социально-политического климата.

В связи с изложенным следует подчеркнуть актуальность всесторонних объективных и предельно корректных исследований в данной области, способных внести определенный вклад в стабилизацию культурных (а вместе с тем и социально-политических) процессов.

Актуальность обозначенной проблемы в немалой степени обусловлена и столкновением в ее поле двух традиций — устной монодийной восточной и письменной многоголосной западной. Попытки осознания последствий подобного взаимодействия неоднократно предпринимались на самых различных международных форумах, проходивших на протяжении второй половины прошедшего столетия, и выливались в серьезнейшие дискуссии.

Так, на Международном музыкальном конгрессе (Тегеран, 1961) была поднята проблема «гибридизации» музыкальной культуры Азии и Африки, заключающейся в механическом приспособлении европейской гармонии и полифонии к национальному мелосу (об этом см: [52]). Из самых различных соображений, высказанных в ходе обсуждения, в контексте настоящего исследования следует выделить два, в некотором смысле предопределивших как пути дальнейших композиторских поисков в сфере взаимодействия монодии и многоголосия, так и понимания процессов этого взаимодействия. Во-первых, это мысль немецкого музыковеда М. Шнайдера о том, что «мугамная (профессиональная монодийная. — М. Д.) форма мелодического развития была принята в Европе в I тысячелетии и просуществовала здесь до XV века» [52, с. 134]. Во-вторых — предположение П. Кроссли-Голланда (Англия) о возможном синтезе западных и восточных традиций в границах серийного метода [52, с. 133].

На состоявшихся в 1964 году Алжирском, а в 1969 году — Каирском конгрессах центральное место занимали вопросы эволюции композиторского творчества в странах арабского Востока (см., например: [299- 306]). Противопоставление позиций сторонников традиционализма и модернизации в музыкальном искусстве данного региона приняло достаточно острый характер на Багдадском форуме в 1975 году4. Подобная ситуация складывалась не только в арабском искусстве. Как ее следствие можно рассматривать активизацию соответствующего направления в деятельности Международного музыкального совета (при ЮНЕСКО). VII Международный конгресс (Москва, 1971), проблематика которого определялась темой «Музыкальные культуры народов: традиции и современность» (материалы см.: [212]), практически впервые на таком представительном уровне обозначил особенности функционирования традиционной музыки в современных условиях, включая и принципы ее взаимодействия с композиторским творчеством. Здесь определились противоречия, обнаружившие себя в ходе серьезной дискуссии, поводом для которой стала точка зрения А. Даниелу5, в принципе отрицающего возможность взаимодействия между культурами, основанными на многоголосной (Запад) и монодийной (Восток) системах. Д. Шостакович, отдавая должное тезису А. Даниелу о равенстве всех национальных культур перед лицом культуры общечеловеческой, тем не менее, констатировал реальность тенденции к объединению «тональных» и «модальных"6 принципов в современном композиторском творчестве. Позицию Д. Шостаковича разделяли многие представители традиционных культур — исполнители и исследователи. Актуальность данной проблемы подтвердила и III Международная музыкальная трибуна Азии, состоявшаяся в 1973 году (впервые на территории собственно азиатского континента) в Алма-Ате (материалы см.: [210]). Основной аргумент сторонников несовместимости музыкальных систем Запада и Востока заключался в утверждении тезиса о неизбежном разрушении модальной системы и ее поглощении более мобильной и динамичной западной — тонально-гармонической.

Дискуссии продолжались и становились все более доказательными со стороны защитников нового феномена — молодых национальных композиторских школ. И это не удивительно: основным аргументом в его пользу стал факт постепенного возрождения7 и активного функционирования традиций устного музыкального профессионализма в республиках бывшего советского Востока. На ташкентской межреспубликанской научно-теоретической конференции «Макомы, мугамы и современное композиторское творчество» (1975) впервые были обсуждены проблемы макамата как важной ветви музыкальной культуры союзных республик (материалы см.: [ 184]).

Состоявшийся в рамках данных культур органичный синтез генных музыкальных традиций с европейским композиторским профессионализмом продемонстрировали три Международных музыковедческих симпозиума в.

Самарканде в 1978, 1983 и 1987 гг. (материалы см.: [241]). Таким образом, к середине 80-х годов XX столетия процессы формирования молодых национальных композиторских школ на территории бывшего СССР достигли уровня, позволяющего делать выводы об их позитивном характере и наличии типологического сходства. Важно отметить: речь идет не только о школах, сложившихся в союзных республиках, но и о российских автономиях. Достаточно отчетливо отмеченная тенденция проявилась на Международном симпозиуме «Борбад и художественные традиции народов Центральной и Передней Азии: история и современность», состоявшемся в 1990 году в столице Таджикской ССР — Душанбе (см. материалы: [42]).

Не удивительно, что в данной ситуации приоритеты в сфере исследования проблематики МНКШ принадлежали отечественному (советскому) музыкознанию. Это было предопределено особенностями многонациональной культуры. В отношении музыковедения зарубежного, возможно, Г «показательным будет факт, приведенный Т. Ливановой при характеристике дискуссии, имевшей место в 1964 году на международном музыковедческом конгрессе в Зальцбурге (об этом см.: [167, с. 229]), где «споры вокруг доклада JI. Финшера о национальных компонентах в музыке первой половины XIV века закончились признанием того нерадостного факта, что участникам его в принципе не ясно, как вообще определить национальный и интернациональный стиль в музыке"8. В это время в отечественной науке (в том числе и в музыкознании) данная проблема уже выдвинулась на передний план.

Необходимо подчеркнуть, что процессы формирования МНКШ привлекали внимание многочисленных исследователей и рассматривались с различных позиций, в разных аспектах9. В то же время все исследования, с ними связанные, посвящены либо конкретным национальным школам, либо отдельным проблемам, представляющим этот многоуровневый и многогранный феномен10, тогда как работы, отражающие комплексный характер и структурно-типологические особенности явления до настоящего времени отсутствуют. При этом ход развития национальных музыкальных культур в целом и самого композиторского творчества в частности позволяет исследователям все более и более точно определять как «болевые точки» данного процесса, так и его позитивные стороны.

Помимо работ, посвященных проблемам отдельных национальных школ11, появляются исследования, содержащие обобщение региональных.

12 особенностей того или иного аспекта композиторского творчества. Симптоматично, что для последних лет характерно усиление внимания к творчеству композиторов стран Юго-Восточной Азии и Дальневосточного 1 региона. Несмотря на единичность данных фактов, можно утверждать: своеобразие проявлений композиторской модели профессионализма в условиях конкретных культур сочетается с универсальными принципами, позволяющими обобщать и расширять уже имеющиеся наблюдения и выводы. Однако для выхода на более высокий уровень теоретического осмысления были необходимы дополнительные соображения, позволяющие рассматривать феномен МНКШ как субсистему в системе национальной культуры. Думается, одной из центральных здесь является проблема взаимоотношений и сосуществования в рамках одной культуры двух типов музыкального профессионализма — устного (традиционного) и письменного (композиторского). Целесообразность подобных исследований подкрепляется также парадоксальным фактом: несмотря на то, что композиторское творчество как культурное явление приобрело в XX столетии глобальный характер, оно до настоящего времени не рассматривалось в обобщенном сущностно-концептуальном плане, как тип художественной деятельности в контексте музыкальной культуры в целом. Возможно, разгадка кроется в факте бесспорном: вплоть до середины минувшего века не были вскрыты на концептуальном уровне сущностные параметры традиционной музыкальной культуры. Только в последние десятилетия начинают разрабатываться целостные концепции традиционного музыкального творчества [10 и др.]. В этом плане этапными и особо значимыми для настоящего исследования можно считать труды Н. Шахназаровой [318- 319- 320], раскрывающие особенности традиционного и композиторского пластов профессиональной культуры в условиях современной реальности регионов, объединенных генетическим родством с традицией макамата (речь идет о Ближнем и Среднем Востоке).

Нельзя не отметить, что к настоящему моменту данные регионы представляются наиболее исследованными как с точки зрения традиционного, так и с позиций композиторского профессионализма, что в очередной раз служит подтверждением наличия коррелятивного сопряжения непосредственно между этими типами творчества и взаимообусловленности процессов их изучения. В этой связи следует подчеркнуть, что опыт разработки проблематики на материале именно данного региона, стал определяющим в реализации предпринятого в настоящей работе системного исследования целостного национально-культурного комплекса.

Среди входящих в данный комплекс проблем необходимо обозначить вопросы о принципах взаимодействия композиторского и традиционного искусства, национального и интернационального, универсального и специфического, о формировании многоголосия на основе традиционной монодии, проблему, условно обозначаемую «Восток-Запад"14 и др. Кроме того, следует обратить внимание на очередной парадокс: при всей, на первый взгляд, неоспоримой конкретности и ясности понятий «национальная композиторская школа», «композиторская школа» (возможно, и благодаря этой конкретности) отсутствует не только их комплексное теоретическое осмысление, но и дефиниции этих понятий. Неразработанность целостного подхода отнюдь не компенсировалась наличием огромного количества исследований конкретных проблем и явлений. Это объясняется наличием определенного противоречия между широтой интенционального15 диапазона и отсутствием онтологического (сущностного) определения данного феномена. Кроме того, важно подчеркнуть несовпадение хронологически синхронных и возникших post factum представлений о самом понятии. На этом фоне особенно ярко высвечивается и актуальность обращения к проблеме формирования национальных композиторских неевропейских школ, и наличие дополнительных сложностей в исследовании феномена МНКШ.

Сумма перечисленных обстоятельств обусловила формирование основной цели настоящего исследования — рассмотрение на концептуальном уровне феномена молодых национальных композиторских школ в качестве комплексного многоуровневого целостного явления. Реализация поставленной цели потребовала решения ряда задач, из которых наиболее сложными и ключевыми для настоящего исследования стали следующие.

1. Выявление и теоретическое осмысление сущностных параметров молодой национальной композиторской школы, возникающих в условиях ее взаимодействия с традиционной монодийной культурой. Подобная постановка задачи повлекла за собой необходимость последовательного освещения вопросов, нераскрытость которых на настоящий момент тормозит движение исследовательской мысли. К ним прежде всего относится отсутствие сущностных определений не только таких понятий, как «композиторская школа», «национальная композиторская школа», но и «художественная школа» в целом16. При этом важно подчеркнуть, что только их введение в научный обиход открывает возможность формирования понятийного аппарата и полноценной характеристики внешне производного (но — по сути глубинных отличий — вполне самостоятельного) феномена — «молодой национальной композиторской школы», точнее школ, возникших на сравнительно более позднем этапе распространения композиторской модели в условиях неевропейской монодийной традиционной культуры.

2. Типологизация молодых национальных композиторских школ. Решение данной задачи также сопряжено с предварительным выяснением ряда вопросов: историческим обзором и классификацией представлений о национальных композиторских школах, собственно типологизацией национальных школ.

3. Раскрытие культурологического аспекта феномена, что позволяет не только выявить основные тенденции становления и развития МНКШ, но и определить место и значение данного феномена в общекультурных процессах и в системе целостного комплекса национальной культуры, а также степень, уровни и перспективы его взаимодействия с другими элементами системы. Именно в этом контексте обозначается узел проблем, выходящих за пределы чисто научной рефлексии и требующих особо деликатного подхода.

4. Рассмотрение наиболее актуальных проблем композиторского творчества с позиций современного музыкознания. Сюда включены вопросы типологизации процессов освоения музыкальными культурами Востока европейской жанровой системы и выяснение роли восточной монодии в формировании специфики композиторского многоголосия.

5. Освещение принципа реконструкции как специфической особенности функционирования традиции в условиях неотрадиционной культуры в.

17 целом и его действия в контексте проблемы «композитор-фольклор» .

6. Использование этого принципа как инструмента разностороннего анализа.

В самом широком плане намеченная проблематика представлена ключевыми моментами, актуальность которых не ограничивается сферой МНКШ. Однако особенности ее проявления в условиях молодых нацио-нальньк композиторских школ заставляют по-новому взглянуть на проблемы уже известные и, в свою очередь, диктуют необходимость освещения нового ряда вопросов.

Масштабность проблематики обусловила необходимость сознательных ограничений. Это относится, в первую очередь, к региональному диапазону, в пределах которого осуществлен сбор и анализ материала исследования. Теоретические выводы и логические построения базируются преимущественно на данных, репрезентированных молодыми национальными школами, сложившимися на территории среднеазиатских и двух закавказских республик бывшего СССР, а ныне самостоятельных государствАзербайджана, Армении, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении, Узбекистана. Они дополнены наблюдениями, сложившимися в результате анализа творчества композиторов МНКШ, сформировавшихся на территории России. Кроме того, в качестве материала для сравнения привлекаются типологически сходные явления в музыкальном искусстве Ближнего и Среднего Востока, в частности, Египта, Турции, Ирана, Индии, а в плане дополнительного контекста — и Дальневосточного региона.

Подобная избирательность связана, во-первых, с широтой пласта разработанной к настоящему моменту проблематикиво-вторых — с наличием типологического сходства: а) в содержательном аспекте традиционных культур, б) в характере социокультурных условий, обеспечивающих процесс становления МНКШ. (Отмеченные факторы представлены в работе как комплексно, так и раздельно.).

Ограничения коснулись также, и спектра рассмотренных на данном материале проблем. С одной стороны, высокий уровень как общетеоретической разработанности какой-либо отдельной проблемы, так и многовариантность ее интерпретаций в контексте творчества представителей МНКШ, предоставляли возможность опираться на уже сложившиеся выводы, не предпринимая дополнительных изысканий. Это, прежде всего, относится к проявлению национального в музыке в сфере ладообразова-ния и ритма. С другой стороны, столь обширная и комплексная проблема, как формирование национального стиля, ввиду ее сложности и многоас-пектности фигурирует, скорее, на уровне контекста.

Сформулированный подход обусловил особенности и структуру материала исследования, который в общем плане представлен тремя составляющими:

1. Произведения композиторов указанных МНКШ (аудио и нотные тексты).

2. Авторские (композиторские) высказывания о различных творческих проблемах.

3. Научная литература, посвященная проблемам МНКШ.

Комплексный характер исследования определил особенности его методологической основы. Она представлена сочетанием синхронного и диа-хронного методов. Молодая национальная композиторская школа рассматривается как системный феномен, исторически сложившийся в результате адаптации европейской музыкальной многоголосной традиции в условиях сосуществования с традиционной монодийной культурой при непрерывном их взаимодействии. На необходимости подобного системно-аналитического подхода к изучению национальных музыкальных культур настаивал еще в 1975 году JI. Раабен, подводя итоги дискуссии, состоявшейся на упомянутом выше музыкальном форуме: «О том, насколько важно изучение музыки на уровне систем, можно судить и по Московскому конгрессу Международного музыкального совета (ММС) 1971 года, на котором столь остро встал вопрос о возможностях синтеза восточных музыкальных систем с европейской без их поглощения последней» [246, с. 77]. Здесь же советский музыковед подчеркивает, что именно познание систем фольклора позволило отечественным композиторам ряда национальных школ прийти к весьма и весьма широким художественным обобщениям, сохраняя в опосредованном виде национально-народную основу своего творчества.

Приняв за основу данное положение, отметим, что характер проблемы взаимодействия музыкальных культур Востока и Запада требует дифференциации уровней самого системного подхода, имеющего в работе первостепенное значение. Здесь первый уровень представляет непосредственное взаимодействие монодийной и многоголосной систем в композиторском творчестве, тогда как второй — системность самих современных национальных тра-диционально ориентированных культур, обусловившая обязательность выявления роли и места композиторского творчества в данной системе.

Ориентация на системный подход позволяет утверждать, что изначальное отсутствие подобной дифференциации и породило в свое время значительную долю непонимания и разногласий18, так как привело к своеобразной подмене: процесс формирования и включения нового (причем образованного путем синтеза с уже существующими элементами) структурного элемента — композиторского творчества, при наличии должных условий не угрожающего системе в целом, понимался как начало неизбежного разрушения и смены всей системы. Данное обстоятельство вызвано вполне объективными причинами: количество и качество образцов обозначенного синтеза до определенного времени еще не предоставляли возможности для широких обобщений, да и степень разработанности проблематики не позволяла в необходимом объеме прибегать к обязательным в таком случае сравнительно-историческому и сравнительно-типологическому методам. Параллели с достаточно изученным ходом развития европейского музыкального искусства приводили некоторых представителей музыкальной культуры и науки к пугающей мысли о неизбежной стадиальной смене устного (канонического) профессионализма — письменным (динамическим).

Однако к настоящему времени степень изученности проблемы создает условия для масштабного применения упомянутых и необходимых в подобных обстоятельствах методологических установок, что делает возможной результативную реализацию системного подхода. Огромную роль в его формировании сыграли труды отечественных востоковедов, связанные с самыми различными сферами искусствознания и литературы. Исследования В. Белозеровой, В. Брагинского, Е. Завадской, М. Капустина, Н. Конрада,.

И. Муриан, И. Неупокоевой, В. Семенова, В. Топорова, Е. Челышева и др. способствовали адекватному использованию принципов системного подхода применительно к рассматриваемой проблематике, при котором системные взаимодействия восточного и западного элементов рассматриваются как конструктивная связь двух изначально рядоположенных моделей.

Стремление к комплексному, но в то же время лаконичному отражению структурных и функциональных принципов феномена МНКШ, параллельному выявлению его особенностей в онтологическом, теоретическом и историческом аспектах совпало с обрисованными JI. Березовчук методологическими установками, ориентированными на логическую реконструкцию музыкально-исторического процесса [39]. Избранный ракурс представлен путем построения теоретических моделей, основанных на методах, сложившихся при изучении изобразительного искусства (в частности, графический метод И. Муриан [215]) и в литературном востоковедении (принцип жанровых круговсм., например: [45, с. 9]). Возможность использования подобных методов объясняется, не в последнюю очередь, наличием ярко выраженного типологического сходства в процессах становления различных МЕШП. Это подтверждает И. Еолян (анализируя ситуацию, сложившуюся в странах Арабского Востока): «Там же, где уже действуют композиторы в европейском значении слова, наблюдаются в основном однотипные процессы, что проявляется и в самом творчестве, и в особенностях музыкальной жизни» [111, с. 207]. В сущности, приведенные наблюдения отражают объективные реалии, характерные для самых различных художественных школ. В этом плане методологически инструктивным можно считать высказывание отечественного литературоведа В. Топорова: «Каждая литературная эпоха, каждое большое направление (школа) строят свое пространство, но и для находящихся внутри этой эпохи или направления „свое“ оценивается прежде всего с точки зрения общего, объединяющего, консолидирующего, и свою „индивидуальность“ это „свое“ раскрывает лишь на периферии, на стыках с тем иным, что ему предшествовало, сопутствует или угрожает как его замена в ближайшем будущем» [284, с. 447].

Изложенное определило целесообразность расширения методологической базы с помощью компаративистского подхода19, реализованного преимущественно в своем сравнительно-историческом и сопоставительно-типологическом вариантах. При этом важно отметить сочетание данного подхода с установками, сложившимися в трудах зарубежных и отечественных философов и литературоведов [6- 34- 35- 173- 174- 175 и др.], что позволяет раскрывать разноуровневый комплексный характер феномена МНКШ.

Цели и задачи исследования обусловили также обращение к методологии, сформировавшейся в отечественном историческом и теоретическом музыкознании. Труды М. Арановского, JI. Березовчук, Г. Головинского, Г. Григорьевой, Ю. Кона, В. Конен, Т. Ливановой, JI. Мазеля, В. Медушевского, М. Сапонова, М. Скребковой-Филатовой, JI. Шаймухаметовой и многих других позволили осуществить историко-теоретический анализ проявлений феномена МНКШ. Особо значимыми в этом плане стали работы методологической направленности в сфере музыкального востоковедения. Среди них — труды Э. Абасовой, Л. Бражник, С. Галицкой, Т. Гафурбекова, В. Дулат-Алеева, И. Еолян, С. Закржевской, М. Карпычева, Н. Янов-Яновской и др. Большую помощь в работе оказали теоретические разработки в области традиционной музыки — как фольклорной, так и профессиональной традиции. Это исследования Э. Алексеева, Е. Гиппиуса, И. Земцовского, Т. Джани-заде, М. Кондратьева, С. Лупиноса, Ю. Плахова, А. Плаховой, В. Юнусовой и др.

Хотелось бы отметить, что аналитический аппарат настоящего исследования складывался, с одной стороны, в процессе выявления онтологических параметров феномена МНКШ, с другой — в результате адаптации и пересмотра отдельных моментов европейской методологии комплексного анализа многоголосия в ходе преподавания специального курса полифонии для студентов-востоковедов (прочитанного автором настоящей работы в Таджикском государственном институте искусств им. М. Турсун-заденыне консерватории — с 1980 по 1991 год).

Научная новизна данного труда сопряжена с исследуемой проблематикой. Впервые в научной практике молодые национальные композиторские школы рассмотрены в качестве комплексного феномена, что позволило выявить их сущностные параметры, определить типологические признаки, вскрыть структурно-функциональную роль в системе национальной культуры.

Кроме того, в рамках формирования понятийного аппарата впервые была предпринята попытка последовательно построить теоретические модели основополагающих для МНКШ явлений художественной школы в каноническом искусстве, композиторской школы, национальной композиторской школы, сформулировать дефиниции соответствующих понятий, что в конечном итоге позволило дать определение МНКШ.

Наконец, следует подчеркнуть, что выявление особенностей функционирования феномена МНКШ в контексте проблем современного музыкознания осуществлено с помощью принципиально новых подходов. Так, на основе апелляции к коррелятивной паре «центр-периферия» типологизирова-ны процессы становления и развития МНКШ. Новый аспект в рассмотрении проблемы «композитор-фольклор» возник в связи с подключением принципа реконструкции в качестве аналитического инструмента данной сферы исследования. Важно отметить, что обращение к названному принципу было продиктовано творческим переосмыслением установок, сложившихся в отечественном восточном литературоведении. Подобный ракурс способствовал формированию определенной новизны в методологических установках, работающих как на уровне анализа жанровых моделей, так и реализованных в процессе периодизации становления жанровой системы.

Существенные моменты научной новизны характеризуют предпринятый в исследовании историко-теоретический обзор и типологизацию представлений о национальной композиторской школе, а также ряд уточнений в области фактурного аспекта проблемы «монодия-многоголосие».

Структура диссертации выстроена путем движения от абстрактного к более конкретному, от логического моделирования — к историко-теоретическому анализу и обобщениям. Наиболее конкретизированным разделом являются «Приложения», и где размещены таблицы, способствующие систематизации изложения и демонстрирующие характер и динамику исследуемых процессов и явлений.

Диссертация состоит из Введения, двух частей (каждая из которых подразделена на главы), Заключения, списка литературы (из. 353 названий, из них 16 на иностранных языках) и восьми Приложений.

Эти выводы являются в некотором смысле дискуссионными по отношению к имеющейся точке зрения о том, что полифоническое развитие наиболее органично для традиционного монодийного мелоса в целом. Последнее, как правило, аргументируется ярко выраженным тяготением композиторов к полифонии. Но подобное тяготение, которое особенно активизировалось на третьем этапе формирования МНКШ, следует увязывать не только с внутренними импульсами, посылаемыми самой монодией, но и с современными музыкальными тенденциями.

Принципиально важным моментом является факт сохранения МНКШ в контексте неотрадиционных культур бывших восточных союзных республик, а ныне независимых государств. Кризисные явления, в той или иной степени охватившие этот пласт музыкальной культуры в ходе охранительньк традиционализационных тенденций и наметившийся (за некоторыми исключениями) выход из состояния кризиса, показательны с точки зрения высказанных в исследовании положений. Пожалуй, основной и завершающий вывод, сложившийся в результате проведенных изысканий, позволяет утверждать: молодая национальная композиторская школа — явление, сохраняющее реальные возможности дальнейшего развития и требующее самого серьезного внимания со стороны исследователей. Перспективы его изучения многообразны и разноплано-вы. Думается, одним из важнейших моментов может стать исследование роли и значения МНКШ в формировании облика современного музыкального искусства. Кроме того, можно предположить, что предпринятая попытка системного анализа, позволяющая осмыслить пример конструктивной для культуры-реципиента адаптации инонациональной музыкально-культурной модели, выводит за рамки музыкального искусства, так как МНКШ являет собой прецедент сложения новой полноценной художественной системы в границах целостного неотрадиционного культурного комплекса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Молодые национальные композиторские школы — комплексный системный феномен, сформировавшийся в результате синтеза инонационального (западноевропейского неканонического многоголосного письменного профессионализма) с устной монодийной — в том числе и профессиональной традицией (продолжающей при этом функционировать и автономно, параллельно с названным феноменом).

Эти школы обладают культурно-художественной ценностью и значимостью, несмотря на определенные противоречия в характере их становления и внутреннего развития (например, отсутствие непосредственной преемственности при переходе от канонического. профессионализма к динамическому, а во многих случаях и форсированное внедрение европейской модели музыкального профессионализма). Представляется вполне очевидным, что степень интенсивности возникающих противоречий, приводящих к возникновению охранительных тенденций (традиционализации) в значительной степени обусловлена событиями внемузыкального плана, связанными с противонаправленной тенденцией к разрушению мировоззренческого ядра традиционного канона.

Использованный в исследовании системный подход позволил определить структуру феномена МНКШ. В самом общем плане она представлена тремя взаимосвязанными уровнями — ментально-личностным, художественным (жанрово-стилистическим) и социокультурным. Центральным элементом является уровень ментально-личностный, репрезентированный фигурой автора-творца. Можно предположить, что основное противоречие МНКШ, на ментально-личностном уровне проявленное в противопоставленности традиционного (Мы-сознание) и динамического (Я-сознание) типов мышления, сглаживается с помощью процессов, происходящих на двух других — художественном и социокультурном. На художественном это происходит благодаря успешному синтезу универсальных европейских традиций с генными. На социокультурном проявляется в возможности полнокровного «полифонического» развития связанных с этими типами мышления культурных пластов (МНКШ и традиционного искусства).

Рассматривая особенности функционирования МНКШ на внутри-культурном и на межкультурном уровнях (в контексте проблемы центр-периферия), автор приходит к выводу о важной конструктивной и функциональной роли МНКШ в системе национальной культуры. Это вытекает из его (феномена) включенности в функциональную систему национальной культуры (основанную на взаимодействии с традиционным каноном), где МНКШ выполняет (при условии сохранности мировоззренческого ядра упомянутого канона) периферическую, но принципиально важную функцию «охраны» ее границ. Симптоматично, что проблемы, возникшие в эпоху «цивилизационного слома» (в первую очередь проблема глобальное-генное), особенно ярко демонстрируют эту конструктивность как в контексте общемировых, культурно-интеграционных процессов, так и в формировании облика конкретной неевропейской неотрадиционной’культуры. При этом основополагающим условием взаимодействия МНКШ с традиционной канонической системой в работе выдвигается принцип реконструкции, действующий, по мнению автора настоящей работы, во всех сферах неотрадиционной культуры и позволяющий сформировать новый подход к решению вопросов как аналитического, так и синтезирующего характера. Данный принцип послужил инструментом, способствующим, с одной стороны, обобщению сложившихся в музыкознании подходов и установок, с другой — возможности формирования нового взгляда на постоянно пребывающие в поле зрения' исследователей проблемы. и явления, возникающие На всех (в том числе и на художественном) уровнях проявления МНКШ.

В первую очередь это относится к решению проблемы дифференциации в ходе становления жанровой системы, которое представляет собой попытку осмысления этого чрезвычайно сложного процесса в контексте проявления принципа реконструкции. Данный подход позволил проследить динамику и направления реализации последнего на примере конкретных жанровых моделей. Выбор музыкальной драмы и симфонической поэмы в качестве репрезентирующих моделей дал возможность наглядно продемонстрировать сходство и различия в поисках органичного синтеза европейских и традиционных жанров.

Принцип реконструкции, впервые включенный в контекст названной проблемы и позволяющий определить новый ракурс в ее исследовании, в перспективе предполагает разработку новой методики анализа жанровых моделей. Основополагающим моментом такого анализа, по сути, является возможность параллельного (двухпланового) сопоставления инвариантов традиционной и европейской моделей с последующим выявлением уровней (интонационная форма, художественный метод, аналитическая форма), вошедших в результирующую синтетическую модель на условиях пассивного участия или в реконструированном варианте. Все изложенное непосредственно связано с проблемой, условно именуемой «композитор-фольклор», которую в контексте рассматриваемого явления точнее было бы определить как «фольклор-композитор». Именно с такой расстановкой акцентов в исследовании рассмотрено действие вектора реконструкции в процессе взаимодействия традиционных и европейских жанровых образцов, характерном для творчества представителей.

МНКЩ. Это дает возможность по-новому взглянуть на те внешне неброские, с точки зрения современной композиторской техники, не особенно притязательные, но любимые слушателями сочинения, каких достаточно много в творчестве композиторов МНКШ. Кроме того, подобный подход к жанровым моделям (с акцентированием изучения модели традиционного первоисточника), по мнению автора, необходим при обучении композиторов, представляющих не только МНКШ, но и другие, более зрелые национальные школы459.

В исследовании раскрывается еще одна, не менее актуальная проблема, стоящая перед композиторами МНКШ — проблема «монодия-многоголосие». В отличие от предыдущей, она актуальна именно для этой категории национальных школ и, по сути, основана на отношениях «фольклор-композитор», что свидетельствует о ее масштабности и много-аспектности. Подобное свойство проблематики, продиктовавшее необходимость предельно избирательного музыковедческого подхода, обусловило концентрацию внимания на области фактуры. Предпринятые теоретические изыскания позволили дифференцировать, уточнить и прояснить ряд существующих представлений в данной области, в том числе — связанных с терминологической сферой.

По мнению автора, наиболее существенный вывод вытекает из анализа роли особенностей монодийной гетерофонии в формировании принципов композиторского многоголосия. Рассуждения по этому поводу привели к заключению: фактурные предпосылки, содержащиеся практически в любой монодийной культуре, не приводят к однозначному предрасположению к тому или иному конкретному типу многоголосия460. Поэтому они рассмотрены в диссертации как внешние. Напротив, принципиальные особенности звуковысотной организации той или иной (фольклорной или профессиональной) разновидностей монодии в значительно большей степени стимулируют обращение к разным вариантам многоголосия.

Показать весь текст

Список литературы

  1. Э. Оперы и музыкальные комедии Узеира Гаджибекова. — Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1961. — 194 с.
  2. Абдулла-заде Г. Философская сущность музыкального искусства. Баку: Элм, 1985. — 235 с.
  3. И. Опера «Кероглы» Узеира Гаджибекова. О художественных открытиях композитора. М.: Сов. композитор, 1987. — 232 с.
  4. Ф. А. Туркменская опера. (Пути формирования, жанровая типология.): Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Ташкент, 1985. — 24 с.
  5. С. Западно-восточные размышления, или о несходстве сходного // Восток-Запад. Исследования, переводы, публикации. М.: Наука, 1988.-С. 37−40.
  6. С. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М.: Наука, 1975. С.-371−397.
  7. . А. Особенности музыкальной культуры Эфиопии: Дис.. канд. искусствоведения. М., 1990. — 255 с.
  8. Г. О гетерофонии. 1909 / Русск. перевод Н. Леви. 1940. Библ. ЛОЛГК. — Рукопись.
  9. Д. А. Становление и эволюция оперного жанра в республиках Средней Азии и Казахстане: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 1989. — 25 с.
  10. Э. Е. Фольклор в контексте современной культуры. М.: Сов. композитор, 1988.-237с.
  11. Н., Заболотских В. Узеир Гаджибеков. М.: Музыка, 1988. -104 с.
  12. Н. А. Полифонические формы в творчестве азербайджанских композиторов: Автореф. дис. канд. искусствоведения. Баку, 1969. — 31 с.
  13. А. И. Юозас Груодис и формирование литовской композиторской школы: Автореф. дис. доктора искусствоведения. М., 1991. — 46 с.
  14. Э. Беседы о музыке / Пер. с франц. Александровой В., Брон-фин Е. Л.: Музыка, 1985. — 104 с.
  15. Ан Сун Мин. Стиль синчангак в эстетике и творчестве Ким Тон Дина: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. СПб., 2002. — 19 с.
  16. М. Пятнадцатая симфония Д. Шостаковича и некоторые вопросы музыкальной семантики // Вопросы теории и эстетики музыки. Вып. 15. Л., 1977. — С. 55−94.
  17. М. Структура музыкального жанра и современная ситуация в музыке // Музыкальный современник. Вып. 6. — М., 1987. — С. 5−44.
  18. М. Музыкальный текст. Структура и свойства. М.: Композитор, 1998. — 343 с.
  19. А. Монодийность как принцип мышления в симфониях Авета Тертеряна // Муз. академия, 2002. — № 2. — С. 76−79.
  20. Ш. С. Гармония в народных хоровых песнях Картли и Кахе-тии. М.: Музыка, 1978. — 192 с.
  21. Р. Переход от монодии к многоголосию в армянской музыке // Музыкальная трибуна Азии. М., 1975. — С. 17−23.
  22. С. Что мешает развитию оперы в Средней Азии // Муз. академия. 2002. — № 1. — С. 92−94.
  23. А. А. Мистика в христианской и мусульманской культурах: компаративистский подход: Автореф. дис.. д-ра филос. лаук. — Ростов-на-Дону, 2000. 54 с.
  24. Р. Смерть автора // Р. Барт. Избр. работы: Семиотика. Поэтика: пер. с фр.-М, 1989.-С. 384−391.
  25. Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. М.: Наука, 1989.-272 с.
  26. М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 3. — М.: Худож. лит., 1972.-470 с.
  27. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. — 423 с.
  28. В. Методологические особенности изучения искусства стран Восточноазиатского региона // Искусствознание. 2001. — № 1. — С. 5 -16.
  29. И. Композиторы и фольклор // Сов. музыка. 1971. — № И. -С. 114−118.
  30. В. Очерки истории муз. народов СССР. Вып. 2. — М.: Музгиз, 1963.-339 с.
  31. Л. О специфике периодов изменения системы музыкального языка (к постановке проблемы) // Эволюционные процессы музыкального мышления. Л., 1986. — С. 3−20.
  32. Е. Э. Персидский театр. Л.: Акаёепиа, 1924. — 24 с.
  33. Л. Старообрядческая певческая традиция в культурном контексте Нового времени // Музыка устной традиции. Мат-лы международной научной конференции пам. А. В. Рудневой. Научн. труды МГК им. П. И. Чайковского. Сб-к 27. М., 1999. — С. 115−127.
  34. Борбад и художественные традиции народов Центральной и Передней Азии: история и современность // Тезисы докладов и сообщений. Душанбе, 1990.
  35. Н. Ф. Музыкальная культура древней Месопотамии по памятникам изобразительного искусства и клинописным текстам: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 2001. — 24 с.
  36. О., Кон Ю. К проблеме формы в инструментальных циклах Шимановского («Мифы», «Метопы», «Маски»). Рукопись.
  37. Л. В. Ангемитоника в модальных и тональных системах: На примере музыки тюркских и финно-угорских народов Поволжья и При-уралья / Казанская гос. консерватория. Казань, 2002. — 283 с.
  38. М. Многоголосие знаменных партитур. М., 1940 -Рукопись. — Библ. МГК. — 223 с.
  39. . С. К проблеме человека в психологии // Психология личности.-М., 2001. С. 177−192.
  40. В. Эстетика Филона Александрийского // Вестник древней истории. 1975. -№ 3. — С. 58−79.
  41. Бянъ Мэн. Очерки становления и развития китайской фортепианной культуры: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. СПб., 1994. — 23 с.
  42. А., Рустам-заде Д., Черкасова Н. К проблеме типологических параллелей в музыкальной культуре Востока и Запада // Взаимодействие художественных культур Востока и Запада. М., 1998. — С. 134—158
  43. В. У композиторов Таджикистана // Сов. музыка. 1955. — № 2.
  44. В. С. Музыка Советского Востока. От унисона к полифонии. -М.: Сов. композитор, 1968. 235 с.
  45. Т. К вопросу о связи народного и профессионального древнерусского певческого искусства // Музыкальная фольклористика. -Вып. 2. М., 1978. — С. 315−336.
  46. Влаева-Стоянова И. А. Классическая музыкальная культура Северной Индии (Хиндустани): проблемы истории и теории: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 1997. — 20 с.
  47. А. Вопросник учебной мотивации // Творчество в образовании, культуре, искусстве. Пермь, 2000. — С. 188−190.
  48. О. И. Взаимодействие жанров композиторского творчества в музыкальном искусстве Средней Азии и Казахстана: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Ташкент, 1987. — 26 с.
  49. Т. С. Узбекская ССР. М.: Музгиз, 1954. — 57 с.
  50. Т. С. Развитие музыкального искусства Узбекистана и его связи с русской музыкой. -М.: Музыка, 1970. 320 с.
  51. Вызго-Иванова И. Симфонической творчество композиторов Средней Азии и Казахстана (1917−1974). -М.- Л.: Сов. композитор, 1974. 160 с.
  52. Н. А. Проблема национального в музыке XX века: Чехия и Словакия: Автореф. дис.. д-ра искусствоведения. М., 1996. — 38 с.
  53. Уз. От «Лейли и Меджнун» до «Кер-оглы» // Искусство азербайджанского народа. М.- Л.: Искусство, 1938. — С. 67−73.
  54. Уз. Основы азербайджанской народной музыки. Баку: Язычи, 1985.- 146 с.
  55. С. П. Еще раз о макамате как явлении мусульманской культуры // Сибирский музыкальный альманах, 2000-Новосибирск, 2001. С. 101−114.
  56. С. П. Монодийная фактура как актуальная теоретическая проблема // Музыкальная культура как национальное и мировое явление. -Новосибирск, 2002. С. 84−87.
  57. С. Профессиональная монодия в свете концепции музыкального произведения // Музыкальное произведение: сущность, аспекты анализа. -Киев, 1988.-С. 43−52.
  58. С. П. Теоретические вопросы монодии. Ташкент: Фан, 1981.-91 с.
  59. Т. Творческие ресурсы национальной монодии и их преломление в узбекской советской музыке. Ташкент: Фан, 1987. — 109 с.
  60. Т. Б. Фольклорные истоки узбекского профессионального музыкального творчества. Ташкент: Укитувчи, 1984. — 120 с.
  61. Г. Национальные образы мира. М.: Сов. писатель, 1988. — 448 с.
  62. К. Н. Французская комическая опера эпохи романтизма. Проблемы жанрообразования: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. — Киев, 1991.-26 с. •
  63. Р. Кризис современного мира. М.: Арктогея, 1991. — 159 с.
  64. Е. В. Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий //Актуальные проблемы современной фольклористики. -Л., 1980.
  65. М. И. Поли. собр. соч. Лит. произведения и переписка. Т.1. — М.: Музыка, 1973.-483 с.
  66. Говорят музыканты Узбекистана // Муз. академия. 2004. — № 1. — С. 63−76.
  67. Г. Композитор и фольклор. М.: Музыка, 1981. — 279 с.
  68. Н. И. Становление якутской профессиональной музыкальной культуры (1920−1985) / Новосибирская гос. консерватория им. М. И. Глинки, Гос. театр оперы и балета Респ. Саха (Якутия). Новосибирск, 1994. — 383 с.
  69. Г. В. Стилевые направления в русской советской музыке 50-х-70-х годов: Автореф. дис.. д-ра искусствоведения. М., 1985. — 44 с.
  70. Е. Г. Эстетика: Учеб. курс / Новосиб. гос. консерватория Новосибирск, 2000. — 540 с.
  71. И. В. Этапы развития чувашской профессиональной музыки: к проблеме становления национальной композиторской школы: Автореф. дис. канд. искусствоведения. М., 2003. — 26 с.
  72. И. С. Пути исторического развития музыкальной культуры Ирана: Дис. канд. искусствоведения. -М., 1984. -228 с.
  73. Дева Чайтанъя Б. Индийская музыка / Пер. с англ. Е. М. Гороховик. М.: Музыка, 1980.-207 с.
  74. А. Узбекская музыкальная драма и комедия // Музыкальная культура Узбекской ССР. М., 1981. — С. 33−60.
  75. Джавахишвили.И. Основные вопросы истории грузинской музыки. -Тбилиси: Федерация, 1938. 382 с.
  76. Джани-заде Т. М. Творческая личность и канон в искусстве азербайджанских мугамов // Музыка народов Азии и Африки. М., 1987. — Вып. 5. -С. 101−132.
  77. А. Открывая «черный ящик» прошлого // Муз. академия. -2000.-№ 1.-С. 89−103.
  78. У. Р. Творчество композиторов Казахстана 1920−1980-х годов. Проблемы истории, смысла и ценности: Дис.. д-ра искусствоведения. М., 2003. — 218 с.
  79. Д. С. Особенность онтологического подхода к искусству в философии: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Магнитогорск, 2000.-25 с.
  80. А. Полифония как фактор формообразования. Л.: Музыка, 1962.-487 с.
  81. Г. Обучение или общение? // Сов. музыка. 1991. — № 1. -С. 39−42.
  82. М. Н. Пути становления и развития многоголосия на почве восточных монодийных культур // Известия АН Тадж. ССР. 1987. -№ 4-С. 38−45.
  83. М. Н. Фуга в творчестве композиторов Таджикистана // Тезисы докладов IX региональной научно-теоретической конференции аспирантов, соискателей вузов и НИИ культуры и искусства. Душанбе, 1988.-С. 96−99.
  84. М. Н. Полифония в инструментальных произведениях композиторов Таджикистана: Дисс.. канд. искусствоведения. Ташкент, 1990.-172 с.
  85. М. Н. Полифония в инструментальных произведениях композиторов Таджикистана: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. -Л., 1990.- 16 с.
  86. М. Молодые композиторские школы и проблема периферии в культуре // Периферия в культуре / Материалы международной конференции. Новосибирск, 1994. — С. 38−44.
  87. М. Н. Романтическая образная сфера симфонической поэмы в творчестве композиторов молодых национальных школ // Эмоции, творчество, искусство / Тезисы докладов международного симпозиума. Пермь, 1997.-С. 36−37.
  88. М. Школа как феномен, развития музыкального профессионализма // Творчество в образовании, культуре, искусстве / Тезисы докладов международного симпозиума. Пермь, 2000. — С. 56−58.
  89. М. Н. Феномен молодой национальной композиторской школы в контексте проблем современного музыкознания // Сибирский музыкальный альманах, 2001 / Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М. И. Глинки. Новосибирск, 2002. — С. 54−59.
  90. М. Ю. О первых этапах формирования японской композиторской школы: к проблеме периодизации // Музыкальная культура как национальное и мировое явление / Материалы международной научной конференции. Новосибирск, 2002. — С. 273−281.
  91. М. Ю. Ямада Косаку и формирование японской композиторской школы / Новосибирская гос. консерватория (академия) им М. И. Глинки. Новосибирск, 2004. — 572 с.
  92. Дулат-Алеев В. Р. Текст национальной культуры: Новоевропейская традиция в татарской музыке / Казанская гос. консерватория. Казань, 1999.-244 с.
  93. К. А. Творчество Калыя Молдобасанова в аспекте проблем традиций и новаторства: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Ташкент, 1989.- 17 с.
  94. Ю. История полифонии. Вып. 1. Многоголосие средневековья. Х-Х1У вв. — М.: Музыка, 1983. — 454 с.
  95. С. А. Профессионализм устной традиции в песенной культуре казахов: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Л., 1984. — 22 с.
  96. И. Очерки арабской музыки. М.: Музыка, 1977. — 192 с.
  97. И. Некоторые вопросы методологии исследования традиционной музыки зарубежного Востока // Современная музыкальная культура в странах Азии и Африки. -М., 1986.-С. 28−50.
  98. И. Традиционная музыка Арабского Востока. М.: Музыка, 1990. -240 с.
  99. Л. К К проблеме этнической традиции в музыкальной культуре Армении: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 1995. — 25 с.
  100. М. Музыка Японии в исторических взаимодействиях // Муз. академия. -2001,-№ 2.-С. 156−165.
  101. Жордания К М. Грузинские традиции многоголосия в международном контексте многоголосных культур (к вопросу генезиса многоголосия). -Тбилиси: Изд-во тбилисского ун-та, 1989. 381 с.
  102. И. Народное многоголосие: этногенез и расогенез // Сов. этнография. 1988. — № 2. — С. 24−33.
  103. В. Мир, музыка и мы // Муз. академия. 2001. — № 4. — С. 1—9.
  104. С. А. Гармония в творчестве композиторов Узбекистана, Таджикистана и Туркмении Ташкент: Фан, 1979. — 120 с.
  105. S. Закржевская С. А. Освоение многоголосия восточными культурами (на примере гармонии в творчестве композиторов Узбекистана, Таджикистана и Туркмении): Дис.. д-ра искусствоведения. Ташкент, 1989.-552 с.
  106. С. А. Национальные композиторские школы: типологические процессы становления и развития. Рукопись.
  107. И. Феномен многоголосия устной традиции // Вопросы народного многоголосия. Тбилиси, 1985. — С. 3−8
  108. И. Фольклор и композитор. Л.- М.: Сов. композитор, 1978. -174 с.
  109. К. О чертах «всемирной отзывчивости» и «провинциализме» в русской музыкальной традиции // Периферия в культуре / Материалы международной конференции. Новосибирск, 1994. — С. 27−38.
  110. И. Личность и бытие. От «маски» к «личности»: рождение онтологии личности / Перевод и публикация С. Киселёва главы из книги: John Ziziulas. Being as communion. N-Y., 1985 // Московская духовная академия и семинария. 2000. — № 3.
  111. Е. От «истории-рассказа» к «истории-проблеме» // Муз. Академия.-2000. № 1. — С. 84−89.
  112. Зо Ок Хи. Сравнительный анализ национально-культурных особенностей корейского и русского романса: Автореф. дис.. канд. искусствоведения.-М., 1997.-23 с.
  113. М. Два жанра древнегрузинской профессиональной музыки и преемственность в традиции многоголосия // Вопросы народного многоголосия. Тбилиси, 1985. — С. 10−11.
  114. История музыки Средней Азии и Казахстана: Учеб. пособие. М.: Музыка, 1995.-357 с.
  115. История европейского искусствознания второй половины XIX века. М.: Наука, 1966.-332 с.
  116. М. С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1971.-766 с.
  117. М. Философия культуры как теоретическая дисциплина. Введение // Сергеев К. Светлов Р. Философия культуры. Становление и развитие: Учебное пособие для вузов. СПб.: Лань, 1998. — 448 с.
  118. Н. А. Тематизм и форма в симфонической музыке Узбекистана. Ташкент: Фан, 1989. — 144 с.
  119. Л. Автор в музыкальном содержании. М., 1998. — 198 с.
  120. Р., Алмазова Т. Нашей музыке достойное существование // Муз. академия. — 1999. — № 3. — С. 38−43.
  121. М. А. Крупная одночастная форма в музыке XIX в. и на рубеже XX в. Тбилиси: Ганатлеба, 1969. — 205 с.
  122. М. Диалектика национального и общечеловеческого в художественной культуре Советского Востока. Ташкент: Фан, 1978. — 268 с.
  123. М. Логико-метафизические аспекты исследования лада в области православной музыкальной культуры: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 1999.
  124. Кара Караев. Статьи, письма, высказывания. М.: Сов. композитор, 1978.-464 с.
  125. Караев К. II Сов. культура. 1969. — 26 января.
  126. М. Г. Проблемы художественного содержания азербайджанской музыки / Новосибирская гос. консерватория им. М. И. Глинки. 1992. -Новосибирск, 1992. — 234 с.
  127. М. Между хеппенингом и ритуалом. «Переписка Г. Пелециса и В. Мартынова» // Музыкальная жизнь. 1999. — № 2. — С. 5−7.
  128. М. Сакральный канон как архетип минималистской композиции // Musikos komponawito principal. Teorija ir praktica. Wilnius, 2001. — C. 99 110.
  129. JI. А. Функции программности в восприятии программного произведения: Автореф. дис. канд. искусствоведения. Л., 1985. — 23 с.
  130. И. В. Черты ладового строения арабской народной песни и их отображение в музыкальной драме египетского композитора Балиха Хам-ди «Тамер-Хана»: Дипл. раб. / Научн. рук. С. П. Галицкая. Ташкент, 1982.- 115 с.
  131. Г. Г. Музыкально-эстетическое воспитание: Аксиологический подход. Оренбург: Изд-во ООИПКРО, 2001. — 240 с.
  132. О. Ю. Бурятский балет 1950-х- первой половины 1970-х годов: к проблеме становления жанра: Дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2003. — 184 с.
  133. Ком axa H. H. Музыкальная драма и опера в узбекском музыкальном театре: Автореф. дис. канд. искусствоведения. М., 1984, — 21 с.
  134. . Французская музыка XVI века. Русский перевод раздела из 3-х томной «Истории музыки», предисловие М. Иванова-Борецкого. М., 1932.-70 с.
  135. Кон Ю. Некоторые вопросы ладового строения узбекской народной песни и ее организация. Ташкент: Фан, 1979. — 99 с.
  136. В. Д. Очерки по истории зарубежной музыки. М.: Музыка, 1997. -640 с. ¦
  137. В. Театр и симфония. М.: Музыка, 1968.-351 с.
  138. Н. И. Запад и Восток: Статьи. М.: Главн. ред. вост. лит-ры, 1972.-496 с.
  139. Л. Архив композитора как материал для изучения процессов творчества // Художественное творчество. Вопросы комплексного изучения. М., 1982. — С. 265−271.
  140. А. Я. Полифония в музыкальном наследии узбекского народа и творчестве композиторов Узбекистана: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Алма-Ата, 1971. — 18 с.
  141. А. Б. Средневековая арабская поэтика. М.:.Наука, 1983. — 260 с.
  142. Культурология. XX век. Словарь. -.СПб.: Университетская книга, 1997.640 с.
  143. О. И. Хрестоматия по гармоническому анализу (на материале пентатонической музыки): Учеб. пособие. Улан-Удэ, 2000.
  144. Э. Музыкальная психология. Области и границы музыкальной психологии // Homo musicus: Альманах музыкальной психологии. М., 1994. С. 7−27.
  145. Э. Основы линеарного контрапункта. Мелодическая полифония Баха. М.: Музгиз, 1931. — 302 с.
  146. Левин 3. Ислам в арабских странах: неотрадиционализм и возрожденчест-во (вторая половина XX в.) // Зарубежный Восток: религиозные традиции и современность. М., 1983. — С. 70 — 83.
  147. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. — 384 с.
  148. О. Т. «Внеевропейское» в западной музыке 1970 1980-х годов («Медитативная музыка» — новая ориентация поставангарда) // Западное искусство: XX век: Классическое наследие и современность. — М., 1992. -С. 31−77.
  149. Т. В. Региональные тенденции русского композиторского фольк-лоризма Сибири и Дальнего Востока. (1960−1990-е годы): Дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2004. — 287 с.
  150. А. М. Западный музыкально-культовый канон и его историческая судьба: Исследовательский очерк. Новосибирск, 2001. — 32 с.
  151. А. М. Возможности измерения уровня развития музыкальной культуры европейского типа // Музыкальная культура как национальное и мировое явление. Новосибирск, 2002. — С. 114−119.
  152. А. М. Каноны в музыкальной культуре Нового времени. Новосибирск, 2002. — 116 с.
  153. Т.Н. Из истории музыки и музыкознания за рубежом. М.: Музыка, 1980.-238 с.
  154. Т. История западно-европейской музыки до 1789 года. Учебник. В 2-х т. Т. I. по XVIII век. М.: Музыка, 1983. — 696 с.
  155. Лин Чао. Пекинская опера: источниковедение и исторический генезис. Лекция по традиционной китайской музыке. СПб., 2000. — 38 с. 11.Лобанова М. Западноевропейское музыкальное барокко: Проблемы эстетики н поэтики. М.: Музыка, 1994. — 320 с.
  156. М. Музыкальный стиль и жанр: история и современность. — М.: Сов. композитор, 1990. 312.
  157. А. Античная философия и общественно-исторические формации // Античность как тип культуры. М., 1988. — 335 с.
  158. А. Диалектика мифа. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. -655 с.
  159. А. Ф. О понятии художественного канона // Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М., 1973. — с. 6 — 22.
  160. Ло Шии. Симфонические жанры в контексте китайской музыкальной культуры: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 2000. — 28 с.
  161. Е. С. Эволюция мелодического стиля киргизского балета: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Л., 1986. — 26 с.
  162. К. Трансформация роли художника и типологии европейского искусства в XX столетии // Двадцатый век и пути европейской культуры. М., 2000. — С. 229−236.
  163. С. Канон как принцип функционирования в свете проблем коэволюции и синергетики // Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток-Запад. Вып.5. — Владивосток, 1999. — С. 69−81.
  164. Л. Искусство Западной Европы. М.: Просвещение, 1976. -319с.
  165. Л. А. О природе и средствах музыки: теоретический очерк. М.: Музыка, 1983.-72 с.
  166. В. Культурный контекст этномузыкальных систем // Музыкальная этнография Северной Азии. Новосибирск, 1988. — С. 28−44.
  167. А. Л. Музыкальные культуры Среднего Поволжья: Становление профессионализма. Казань, 2000. — 310 с.
  168. В.В. В поисках традиции // Восток-Запад. Исследования, переводы, публикации. М., 1988 — С. 33−37.
  169. Э. У. Воплощение общевосточной тематики в творчестве композиторов Узбекистана: методы, эволюция: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Ташкент, 1991.-25 с.
  170. Н. Особенности мугама как жанра // Макомы, мугамы и современное композиторское творчество. Ташкент, 1978. — С. 121−126.
  171. С. История музыкальной эстетики. Т. 1. С середины XVIII до начала XIX века. — М.: Музгиз, 1959. — 314 с.
  172. В. И. О бриколаже в музыке // Религия и искусство. М., 1998.-С. 287−301.
  173. В. Монодия, полифония и личность: мечта о русском многоголосии // Муз. академия. 2001. — № 3. — С. 30−36.
  174. А. Сакральное как феномен культуры: личностное бытие сакрального: Автореф. дис. д-ра филос. наук. Екатеринбург, 2000. — 41 с.
  175. М., Калашникова Т. Об аналитической психологии Карла Юнга. Взгляд с позиций святоотеческого учения о спасении души // О психологии К. Юнга и прозе Г. Гессе. Пермь, 2001. — С. 79−125.
  176. В. Вера в культуре и музыке // Отечественная культура XX века и духовная музыка. Тезисы докладов Всесоюзной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 1990. — С. 9−12.
  177. В. Двойственность музыкальной формы и восприятие музыки // Восприятие музыки. М.: Музыка, 1980. — с. 178−194.
  178. В. Заметки о религиозно-историческом смысле явлений фактуры. Рукопись.
  179. В. Музыкальное произведение и его культурно-генетическая основа // Музыкальное произведение: сущность, аспекты анализа. Киев, 1988.-С. 5−18.
  180. В. Музыкальный стиль как семиотический объект // Сов. музыка. 1979. — № 3. — С. 24−39.
  181. В. Онтологические основания национального стиля. Рукопись.
  182. У. Использование европейской народной музыки в произведениях композиторов XX века // Музыкальные культуры народов: традиции и современность. М., 1973. — С. 90−9.8.
  183. Ю. О ритме и гармонии русских песен // Русская мысль о музыкальном фольклоре. М., 1979. — С. 186−194.
  184. Л. Экология музыкальной культуры. М.: Композитор, 2000. -328 с.
  185. Н. Музыкальные культуры народов: традиции и современность. Развивающиеся страны // Сов. музыка. 1971. — № 11.- С. 26−33.
  186. О. В. Повествовательные жанры инструментальной музыки: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. -М., 1999. -22 с.
  187. Мирза-заде X. 5 февраля 2003 года выдающемуся азербайджанскому композитору Кара Караеву могло бы исполниться 85 лет // 27. 07. 2004. http: // azeri.ru/AZ/kaltur.
  188. С. Композиторский профессионализм как историческая категория // Материалы IV всесоюзной научно-теоретической конференции аспирантов ВУЗов и НИИ Министерства культуры СССР. Тбилиси, 1978.-С. 217−220.
  189. М. Музыкальный стиль в аспекте взаимоотношения содержания и формы // Критика и музыкознание. JL, 1975. — С. 51−76.
  190. Морфология культуры. Структура и динамика. М.: Наука, 1994. — 415 с.
  191. Ю. Оффиций // Григорианский хорал. Научн. труды МГК им. П. И. Чайковского. — Сб. 20. — М., 1998. — С. 66−102.
  192. Музыкальная культура советской Татарии. М.: Музгиз, 1959. — 246 с.
  193. Музыкальная трибуна Азии (Алма-Ата, 1973). М.: Сов. композитор, 1975.- 158 с.
  194. Музыкальная энциклопедия. Т. 2. — М.: Сов. энциклопедия- Сов. Композитор, 1974. — 959 с.
  195. Музыкальные культуры народов: традиции и современность. VII Международный музыкальный конгресс. -М.: Сов. композитор, 1973. 179 с.
  196. И. Ф. Взаимодействие сакрального и светского в искусстве. Канон и традиция // Восток Россия — Запад: Мировые религии и искусство. -СПб., 2001.-С. 120−123.
  197. И. Ф. К проблеме синтеза, в искусстве стран Азии // Синтез в искусстве стран Азии. М., 1993. — С. 9−23.
  198. И. Ф. Онтологическое пространство искусства и религии (на примере скульптуры Непала 1 тыс. нашей эры) // Религия и искусство. М., 1998. — С. 200−216.
  199. А. Изучение традиционной казахской музыки в XIX XX веках // Аманов Б., Мухамбетова А. Казахская традиционная музыка и XX век. — Алматы: Дайк-Пресс, 2002. — С. 289−302.
  200. А. Национальное и интернациональное в музыке Советского Казахстана (к проблеме юоя) // Вопросы теории и эстетики музыки. -Вып. 11.-Л., 1972.-С. 339.
  201. Ф. Ш. Полифонические формы в инструментальном творчестве композиторов Узбекистана: Дис.. канд. искусствоведения. Ташкент, 1981.- 187 с.
  202. Л. Музыкальная культура: скрепа общества или изгой? // Муз. академия. 2002. — № 2. — С. 73−76.
  203. О. А. Канон, комментарий, синтез. Искусство Флоренции XIV—XV вв.еков // Восток Россия — Запад: Мировые религии и искусство. -СПб., 2001. — С.123−127.
  204. Нгуен Лантуат. Традиционный театр Вьетнама / Новосибирская консерватория. Новосибирск, 1997. — 180 с.
  205. Н. Эпос Олонхо и якутская опера / Якутский научный центр СО РАН. Якутск, 1993. — 186 с.
  206. К. Исполнитель в изменяющемся обществе // Музыка народов Азии и Африки. Вып. 4. — М.: Сов. композитор, 1984. — С. 275−283.
  207. И. От Шимановского до Лютославского и Пендерецкого: Очерки развития симфонической музыки в Польше XX века- М.: Сов. композитор, 1990. 332 с.
  208. Н. Таджикский театр (очерк истории). М.: Искусство, 1968.- 260 с.
  209. Ольфат Хуссейн Элъ-Сайед Имам. Роль русской школы классического танца в становлении хореографического образования и балетного театра в Египте: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. -М., 1988. -22 с.
  210. Г. Проблемы традиционного и современного бытования инструментов казахского народа // А. В. Затаевич и проблемы современного музыкознания.-Алма-Ата, 1991.-С. 102−105.
  211. Г. А. Формирование тувинской симфонической музыки: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Л., 1985. -21 с.
  212. В. Ф. Система гносеологии. М.: Мысль, 1993. — 291 с.
  213. . Доктор Живаго. II Пастернак Б. Собр. соч. Т.З. -М., 1990.
  214. Периферия в культуре: Материалы' международной конференции (апрель 1993) / Новосибирская государственная консерватория им. М. И. Глинки. -Новосибирск, 1994. 388 с.
  215. Н. А. Пьер Булез. Эстетика. М.- Пермь: Реал, 2002. — 352 с.
  216. И.В. Индийская тематика как один из факторов стилистического обогащения творчества композиторов Средней Азии: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 1988. — 21 с.
  217. Платон. Собр. соч. в 4-х т. Т.З. М.: Мысль, 1994.
  218. Платон. Законы. -М.: Мысль, 1999. 832 с.
  219. Ю. Н. Художественный канон в системе профессиональной восточной монодии. Ташкент, 1988. — 159 е.
  220. А. Основы древнецерковной антропологии в 2-х т. Т I. Апокаста-сис. — Мадрид, 1966. — 480 с.
  221. Е. Б. Тойук и его претворение в творчестве композиторов Саха/ Якутия: Дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2001. — 237 с.
  222. О. П. Хоровое творчество и исполнительство в Бурятии: Дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2002. — 223 с.
  223. Л. К. Рецензия на книгу Н. И. Головневой «Становление якутской профессиональной музыкальной культуры (1920 1985)» // Якутская музыкальная культура и ее деятели. — Якутск, 2000 — С. 27−28.
  224. М. Национальное и интернациональное в музыкальной культуре некоторых народов Советского Востока // Вопросы теории и эстетики музыки. Вып. 11. — Л., 1972. — С. 14−33.
  225. Т. Тысяча и один год арабского театра. М.: Наука: Главн. ред. вост. лит-ры, 1977. — 312 с.
  226. . В. Гетерофонное многоголосие русской народной песни: определение феномена, закономерности образования и строения (на материале традиции русско-белорусского пограничья): Автореф. дис.. канд. искусствоведения. СПб., 1992. — 16 с.
  227. Л. Система, стиль, метод // Критика и музыкознание. Л., 1975.-С. 76−93.
  228. Риди.Камалъ Рамадан эль. Пути развития египетской музыки конца XIX -середины XX века: Дис.. канд. искусствоведения. М., 1984. — 161 с.
  229. Рифаи Ахмед Субхи. К вопросу об использовании европейской композиторской техники в арабском профессиональном творчестве: Дис.. канд. искусствоведения. М., 1979. — 117 с.
  230. Е. От канона к стилю.// Вопросы искусствознания. 1994. -№ 2−3.-С. 175−187.
  231. С. Л. Теоретические вопросы психологии и проблема личности // Психология личности. — М: ООО «Вопросы психологии», 2001. -С. 5−12. .
  232. Рустам-заде 3. П. К вопросу становления новой композиторской школы Турции: Автореф. дис. канд. искусствоведения. М., 1979. — 23 с.
  233. Е. А. Тематизм и форма в методологии анализа музыки XX века // Современные вопросы музыкознания. М., 1976. — С. 146−206.
  234. Е. А. Функции музыкальной темы. JL: Музыка, 1977. — 160 с.
  235. Ф. Ш. Музыкальная драма Салиха Сайдашева (Роль жанра в становлении татарской профессиональной музыки). Казань, 1988. 159 с.
  236. М. А. Искусство импровизации. М. Музыка, 1982. — 77 с.
  237. М. А. Менестрели: Очерки музыкальной культуры Западного Средневековья. М.: Преет, 1996. — 360 с.
  238. В.И. Некоторые вопросы диалектики изменения и развития. -М.: Мысль, 1965.-268 с.
  239. Д. Прошло 10 лет // Муз. академия. 2001. — № 1. — С. 153 157.
  240. Н. Восток и Запад: Мы и Я-сознание // Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток-Запад. Владивосток, 2002. — С. 8−14.
  241. К. Представление о культуре в античности, средневековье, Возрождении // Сергеев К. Светлов Р. Философия культуры. Становление и развитие. СПб., 1998. — С. 20−87.
  242. Е. Л. Япония: эстетический универсализм // Синтез в искусстве стран Азии. М., 1993.-С. 152−166.
  243. С. С. Учебник полифонии. М.: Музыка, 1982. — 262 с.
  244. Скребкова-Фылатова М. Фактура в музыке: Художественные возможности. Структура. Функции. М.: Музыка, 1985. — 285 с.
  245. В., Исаев Е. Основы психологической антропологии. Психология человека. Введение в психологию субъективности: Учебное пособие для вузов. М.: Школа-Пресс, 1995. — 381 с.
  246. Словарь иностранных слов. Изд. 18 — М.: Рус. яз., 1989. — 622 с.
  247. Словарь иностранных слов. Изд. 6. — М.: Сов. энциклопедия, 1964. -784 с.
  248. . Музыка народной Монголии. М.: Музыка, 1975. — 158 с.
  249. С. О ближайших практических задачах и научных разыскань-ях в области русской церковно-певческой археологии // Русская мысль о музыкальном фольклоре. М., 1979. — С. 274−279.
  250. Сон Син Чэ/сун. Корейская опера: Национальная идея и мировой опыт: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. СПб., 2000. — 16 с. 271. «Соавторство» и соавторство // Сов. музыка. 1960. — № 3. — С. 28−32.
  251. И. Заметки о комической опере // Музыкально-исторические этюды. Л., 1956. — С. 312−322.
  252. П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. -543 с,
  253. М. Новая жизнь жанровой традиции // Муз. современник. -. Вып. 6. С. 45−67.
  254. И. Ф. Статьи и материалы. М.: Сов. композитор, 1973. -528 с.
  255. А. Е. Программность в инструментальной музыке эпохи барокко: проблемы типологии национальных школ: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. М., 1993. — 23 с.
  256. Та Куанг Донг. Фортепианная соната и концерт в творчестве вьетнамских композиторов: к проблеме соотношения национальных черт и европейской традиции: Автореф. дис. канд. искусствоведения. М., 2003. — 25 с.
  257. ТанчД. Традиционная и современная музыка в Турции // Традиции музыкальных культур народов Ближнего, Среднего Востока и современность. -М. 1987.-С. 217−218.
  258. А. Социологические аспекты культурно-исторической реконструкции в музыкознании // Вопросы социологии музыки. М., 1990. — С. 100 118.
  259. Е. Специфические фактурные явления в произведениях композиторов Востока (на примере творчества М. Ашрафи) // Теоретические проблемы внеевропейских музыкальных культур. М., 1983. — С. 130- 140.
  260. Г. Александр Афанасьевич Спендиаров. М.: Музгиз, 1959. -350 с.
  261. Г. Опер и балет в Армении. М.: Музыка, 1966. 210 с.
  262. Е. Г. Гетерофония: типология фактур эволюция ткани // Муз. академия. — 2001. — № 4. — С. 165−176.
  263. В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Изд. группа Прогресс: Культура, 1995. — 624 с.
  264. М. Мысли о казахской музыке // Сов. музыка. 1959. — № 2. -. С. 53−57.
  265. В. Неокомпаративизм: история и метод// Вопросы искусствознания. 1994. — № 2−3. — С. 164−174.
  266. Ф. О генезисе восточной монодии. Худжанд, 1994. — 58 с.
  267. В. А. Научное наследие. Воспоминания современников. Композиторское творчество. Ташкент, 1980. — 384 с.
  268. Н. Древнерусское певческое искусство. М.: Сов. композитор, 1971. -623 с.
  269. А. Интуиция совести. СПб.: Писатель, 1996. — 527 с.
  270. Я. Н. «Вьетнамский дневник» А. Ф. Мурова // Музыкальная культура как национальное и мировое явление. Новосибирск, 2002. — С. 120 130.
  271. Фан Динъ Тан. Проблема «Восток-Запад» и Дальневосточная художественная культура. Киев: Наукова думка, 1998. — 310 с.
  272. Фам Ле Хоа. Инструментальная музыка в контексте стилевой эволюции музыки XX века: Автореф. дис.. д-ра искусствоведения. Киев, 1997. -37 с.
  273. Фарух Хасан Аммар. Раннее многоголосие на Востоке // Сов. музыка. -1975.-№ 7.-С. 112−116.
  274. Фатих алъ Тахир Диаб элъ. Музыкальная культура Судана XX века: пути ее национального становления: Автореф. дис. .д-ра. искусствоведения. -М., 1988.
  275. П. Иконостас // Богословские труды. Сб. 9. — М., 1972. С. 80 148.
  276. М. Что такое автор? // Лабиринт. Эксцентр. СПб. Екатеринбург. -1991.-№ 3.
  277. Хадж Али Башир. Возродить национальные традиции // Сов. музыка. -1965. -№ 1.- С. 122−127.
  278. Л. Генезис и эволюция бур донного многоголосия в контексте космогонических представлений тюрко-монгольских народов: Автореф. дис. канд. искусствоведения. Алма-Ата, 1991.
  279. Хамиси Фатхи алъ. Музыкальное возрождение в Египте во второй половине XIX первой четверти XX века. — Дис.. канд. искусствоведения. -М., 1986.-286 с.
  280. И. Диалог культур: к использованию методов аруза в вокальной музыке композиторов Волго-Уральского региона, Закавказья и Центральной Азии // http: // www. uic/ bashedu.ru/evrazia/f s/f harisov. rtf- 8. 08. 2004.
  281. M. Народная русская музыкальная система и проблемы происхождения музыки // Ранние формы искусства. М., 1972. — С. 221−273.
  282. С. Теория музыки как великая наука. О первом конгрессе Немецкого общества теории музыки // Муз. академия. 2002. — № 1. — С. 147— 149.
  283. Е. Музыкальное восприятие в условиях модального многоголосия XVI века как историко-культурный феномен. (Опыт характеристики слуховой установки): Дис.. канд. искусствоведения. Л., 1985. — 204 с.
  284. Холи Самха Амин эль. Проблемы музыкального наследия сегодня // Муз. народов Азии и Африки. Вып. 2. — М., 1973. — С. 301−314.
  285. В. Преподавал ли Веберн в Московской консерватории, или размышления на пути из Шанхая в Париж // Муз. академия. 1998. — № 3— 4.-С. 8−13.
  286. К. Мугамы в творчестве армянских композиторов конца XIX -начала XX веков // Макомы, мугамы и современное композиторское творчество. Ташкент, 1978. — С. 153−161.
  287. Г. М. Полифония в творчестве Арама Хачатуряна. Ереван: Айастан, 1969.-270 с.
  288. Е. Австрийский музыкальный театр до Моцарта. М.: Музыка, 1965.- 168 с.
  289. П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в двух томах. 3-е изд. — М.: Рус. яз., 1999. — Т. 2. — 560 с.
  290. А. Очерки по истории армянской музыки Х1Х-ХХ веков (досоветский период). -М.: Гос. муз. издательство, 1959.- 448 с.
  291. Е. Е. Знаменное многоголосие в его связях с общими закономерностями развития полифонии: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Л., 1987. — 21 с.
  292. Л. Н. Мигрирующая интонационная формула и семантический контекст музыкальной темы / Гос. институт искусствознания, 1999.-М., 1999.-311с.
  293. Р. Фольклорные основы камерно-инструментальной музыки композиторов Поволжья: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Вильнюс, 1988. — 23 с.
  294. А. Новые тенденции в музыке Египта // Сов. музыка. 1956. -№ 12.-С. 128−130.
  295. Шаповалова. О взаимодействии внутренней и внешней формы в исторической эволюции музыкальной жанровости: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Киев, 1984. — 23 с.
  296. Н. Музыка Востока и музыка Запада. Типы музыкального профессионализма. -М.: Сов. Композитор, 1983. 153 с.
  297. Н. Национальная традиция и композиторское творчество. -Москва: Композитор, 1992. 192 с.
  298. Н. Г. Феномен традиции в западном музыкальном искусстве XX в. (К постановке проблемы) // Западное искусство: XX век: Классическое наследие и современность. М., 1992. — С. 5−30.
  299. И. И. Скрытое в камне : космогония «Вастусутра-упанишады» // Религия и искусство. М., 1998. — С. 226−242.
  300. В. Средства массовой коммуникации и культурные проблемы стран Азии и Африки // Культура в странах Азии и Африки: вопросы теории и практики. М., 1989. — 232 с.
  301. М. В. Пути развития музыкальной культуры Ирака: Автореф. дис. канд. искусствоведения. М., 1995. — 24 с.
  302. . А., Ефимова И. Е. Демественный роспев. Монодия и многоголосие / Новосибирская гос. консерватория (академия) им. М. И. Глинки. -Новосибирск, 1991. 255 с.
  303. О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М., 1993.
  304. В. А. Эволюция духовного мироощущения в итальянской духовной музыке второй половины XVI начала XVII веков: Автореф. дис.. канд. искусствоведения. — М., 1995. — 24 с.
  305. Эеалъд 3. Песни белорусского Полесья. М.: Сов. композитор, 1979. -141 с.
  306. М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. -СПб.: Алетейя, 1998. 249 с.
  307. К. О природе и специфике полифонического мышления // Полифония. М., 1975. — С. 6−62.
  308. В. Н. Творческий процесс в классической музыке Востока: Авто-реф. дис.. д-ра искусствоведения. М., 1995. — 35 с.
  309. В. К Ислам музыкальная культура и современное образование в России. — М.: Хронограф, 1997. — 150 с.
  310. . Поэмность // Избранные труды. T. II, 4.1. — М. Сов. композитор, 1987. — С. 164−180.
  311. Е. Искусство и мировые религии. М., 1977.
  312. Янов-Яновская Н. Богатство многообразия // Сов. музыка. 1981. — № 1. -С. 28−33.
  313. Янов-Яновская Н. К проблеме освоения многоголосия монодийными культурами // Актуальные проблемы изучения музыкальных культур Азии и Африки. Ташкент, 1983. — С. 69−73.
  314. Янов-Яновская Н: У истоков многоголосия в узбекской музыке // Музыка народов Азии и Африки. М., 1984. — с. 11−46
  315. BellD. The cultural contradictions of capitalism. -N.-Y., 1976. 301 p.
  316. Boulez P. Boulez on music today. London, 1971. — 144 p.
  317. BrindleR. Serial composition. London, 1966. — 210 p.
  318. Coomaraswami A. The Transformation of Nature in Art. Cambridge, 1934.
  319. Cope D. New music Composition. N.-Y.- London, 1977. — 340 p.
  320. . В. Виконавська шашстична школа як рщ культурно! традицп: Автореф. дис.. канд. мистецствознавства. -Кшв, 2002.
  321. EliadeM. Le sakre et profane. Paris: Gallimard, 1965. — 130 p.
  322. G. A. & Petrov V. M. The principle of the information maximum, Zipf’s law, and measurement of individual cultural development // Emotion, Creativity, and Art. Perm, 1997. — Vol. 1. — P. 179−222.
  323. Johnson M. A study of linear design in Gregorian chant and music written in the twelve tone technique. — Minneapolis, 1954. — 258 p.
  324. H. Многоголосието в песенно фольклор на балканските народы // Булгарска музика. 1966. — XVIII. — N2.
  325. МйПег Н. Geschichtsbilder mittel-alterlicher Music // Neue Zeitschrift fur Music.- 1999.-№ l.-S. 8−13.
  326. Schneider M. Geschichte der Mehrstimmigkeit. Historische Studien, Т. 1 Berlin, 1934. — 132 S.
  327. SchoenbergA. Style and Idea. N.-Y.: Philosophical libra, 1950. — 560 c.
  328. Taruskin R. Stravinsky and the Russian Traditions. Berkli and Los Angeles: University of California Press, 1996.
  329. Tunstall J. The Media Are American: Anglo-American media in the world. -London: Constable Pub., 1977. 352 p.
  330. Wallis R. and Malm K. The International Music Industry and Transcultural Communication // Popular Music' and Communication. Newbury Park, 1987. -P. 112−137.
Заполнить форму текущей работой

На отлично!