Семиотика традиционного жилища: На материале нанайской культуры

Диссертационная работа посвящена семиотике традиционного нанайского жилища. Семиотика предполагает исследование семантики, синтактики и прагматики жилища в целом и как системы необходимых и достаточных для его символического и практического функционирования элементов. К категории жилищ мы относим все постройки приусадебного хозяйства, включая дом, бытовые и ритуальные сооружения (причем нанайская культура обладала и та-кимй вариантами сооружений, локализация которых находилась даже за пределами усадьбы: речь идет о погребальных домиках и удаленных от стойбища некоторых промысловых сооружениях). В контексте синкретизма архаической традиционной культуры все эти постройки тесно соприкасались друг с другом как объекты практических и ритуальных действий, и их специализация в качестве жилых или нежилых помещений произошла позже, вместе с дифференциацией основных видов деятельности человека и их результатов.

Актуальность исследования. Нанайцы — самая крупная коренная тунгу-со-язычная народность Нижнего Амура. Согласно историографическим данным, во второй половине XIX века они занимали значительную территорию. Нанайские стойбища располагались на берегах Амура или его протоков, соединяющих озера с главным руслом реки. Гольды (гольды — устаревшее название нанайцев, употреблявшееся исследователями Дальнего Востока конца XIX — начала XX века, работы которых цитируются в диссертации), в отличие от многих народов Сибири и Дальнего Востока, до середины XIX века существовали большей частью независимо от западных культурных традиций и православной религии. Такая территориальная, социально-экономическая, мировоззренческая автономность способствовала более полному, чем у других дальневосточных этносов, сохранению древних представлений о мире и архаичных типов построек. Мы не отрицаем достаточно активного влияния на нанайский жизненный уклад других народов, находящихся в территориальной близости с ними, и стоящих с ними на одной ступени развития, а также вмешательства в их быт южных цивилизованных соседей, например маньчжуров. Однако результаты взаимодействия с этими народами, как показала практика, не повлекли за собой разрушения ядра нанайской культуры, обеспечивающего ее целостность и устойчивость перед внешними факторами. Целенаправленная политика насаждения русской культуры, основанной на православной религии, распространявшаяся, в отличие от влияния соседних восточных народов, не только на экономическую область, но и на сферу духовного бытия, способствовала процессу ассимиляции, поглощению нанайской самобытности русской культурой.

Предотвращению полного растворения культуры гольдов в российском культурном пространстве на современном этапе развития способствует государственная политика по сохранению национально-исторических корней, возрождению национального самосознания. Необходимость ее особо остро проявилась в переломный этап развития России. Одним из аспектов этого процесса сохранения является изучение культуры коренных этносов нижнего Амура. Литературы о культуре нанайцев существует немного. Это в основном публикации в периодической печати и сборниках научных трудов. Комплексных монографических исследований почти нет. Несмотря на наличие некоторой литературы о культуре нанайцев, ряд ее важнейших компонентов вообще не нашел достаточного освещения в науке. Угроза исчезновения нанайского этноса и культуры делают особенно актуальным ее исследование. К числу артефактов, требующих первоочередного обращения исследователей, относится жилище. Оно являлось ключевым аспектом вещественной стороны культуры, входя в такой ряд, как одежда, пища, орудия труда. В качестве такого артефакта жилище в традиционной культуре сопровождалось целым ореолом символической семантики.

Пересечение двух важнейших форм традиционной культуры (материальной и духовной) осуществлялось древними людьми в организации своего поселения, жилища, ритуальных и хозяйственно-промысловых построек. Изучение традиционных сооружений позволяет составить представление о мировоззренческих позициях конкретного народа, конкретной исторической эпохе.

Актуальность настоящего исследования обусловлена в большой степени и тем, что традиционные нанайские постройки, истоки которых уходят корнями в неолитическую эпоху, изучались, преимущественно, в рамках этнографии и археологии. В этнографических и археологических источниках присутствуют данные по технологии строительства традиционных приамурских сооружений, описание или реконструкция экстерьера и объектов внутреннего пространства жилища. Но традиционное жилище это не только рациональное приспособление человека к определенным географическим и климатическим условиям. Дом в традиционной культуре является также моделью вселенной, воспроизводящей представление человека о строении мира через систему ритуалов, сегментацию постройки в вертикальном направлении, распределение социального пространства внутри по горизонтали. Необходимость целостного исследования традиционного жилища нанайцев потребовала принципиально иного подхода — культурологического, никогда ранее не использовавшегося в процессе его изучения.

Хотя исследование народов приамурского региона активно велось еще с середины XIX века, актуальность научного обращения к культуре нанайской народности определяется еще и тем, что даже с историко-этнографической и археологической точки зрения Приамурье изучено неравномерно. Исследованы сотни памятников, относящихся к различным историческим периодам Приамурья, но общая картина развития жилища не освещена. Некоторые памятники архитектуры сохранились в таком состоянии, что даже опытные археологи не могут определить их контуры. Такое положение вещей может быть вызвано спецификой почвы, а также недолговечностью и плохой сохранностью древесного материала. Это значительно затрудняет анализ традиционного жилища, но открывает огромное поле деятельности в области реконструкции традиционных его основ.

Степень научной разработанности проблемы.

Общие и отдельные стороны семиотики культуры разработаны в трудах таких авторов, как Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский, С. Т. Махлина, И. И. Докучаев, С. Лангер, Ч. К. Огден и А. А. Ричарде (Лотман Ю.М., 1994; Успенский Б. А., 1970; Махлина С. Т, 2000; Докучаев И. И., 1999; Лангер С., 1960; Огден Ч. К., Ричарде А. А., 1964).

Изучением традиционного жилища занимались многие авторы, но их работы в основном строились на материале иных культур. Достаточно освещено в исследовательской литературе славянское жилище, которое выступает как объект семиотического исследования в трудах А. К. Байбурина, Б. А. Рыбакова (Байбурин А. К, 1983; Рыбаков Б. А., 1988). Эти работы, базирующиеся на материале культуры восточных славян, показали возможные пути в интерпретации универсальных категорий и механизмов освоения человеком окружающей среды, аксиологического аспекта в космологизации пространства, способов изолирования «своего» от «чужого». На основании исследований этих авторов мы можем судить о специфике традиционного мышления, технологии жилищностроительного кодирования древним человеком информации о вселенной.

Вопросы археологии и этнографии жилищ рассмотрены и в работах зарубежных авторов: Г. В. Чайльда, И. Кольсона, Д. П. Мердока, И. Сервиса, Л. Уайта (Чайльд Г. В., 1941; Кольсон И., 1967; Мердок Д. П., 1967; Сервис И. Р., 1971; Уайт Л., 1959). Их исследования содержат ценный материал по семиотике традиционной культуры в целом и жилища, в частности.

Способы организации микрокосма дома древним народом манси отображены в работе И. Н. Гемуева «Мировоззрение манси. Дом и космос» (Гемуев И.Н., 1990). Основной акцент автор сделал на отображении в жилище вертикальной структуры вселенной, где верхняя зона, созданная искусственно, была сопряженная с семантикой «высокого» неба. В работе прослежена модификация двоичной структуры мироздания в троичную модель мира посредством изолирования женского пространства от мужского, сакрального пространства от профанной области постройки.

Обобщающим трудом по типологии жилищ народов Сибири и Дальнего Востока является работа Э. П. Соколовой «Жилище народов Сибири. Опыт типологии», в которой причисление нанайских традиционных построек и сооружений других народов к тому или иному типу осуществлялось на основании их внешней формы, конструкции (Соколова Э.П., 1998). Это исследование не имело своей целью отобразить ритуально-символический аспект функционирования описанных сооружений. *.

Можно также отметить опубликованные статьи Е. Абатаева, Д. В. Дубровского, М. М. Содномпиловой, В. В. Тимофеевой, посвященные описанию семантики отдельных важных элементов традиционного жилища народов Сибири, Центральной Азии и северной части континента и отображению моделей перераспределения социального пространства в различных типах построек (Абатаева Е., 2001; Дубровский Д. В., 2002; Содномпилова М. М., 2002; Тимо-' фееваВ.В., 1994).

Впервые достаточно подробно о быте, некоторых обрядах, родовом составе, антропологических чертах нанайцев и других народов Приамурья стало известно после выхода в свет трехтомного труда Л. И. Шренка, материалы для которого были собраны в результате экспедиции Российской Академии наук под его руководством, осваивавшей этот регион в 1854—1856 годах (Шренк Л.И., 1883, 1899, 1903). Комплексное этнографическое исследование культур Приамурского региона присутствует в работе некогда политического ссыльного, но впоследствии известного ученого Л .Я. Штернберга «Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны», опубликованной в 1933 году (Штернберг Л.Я., 1933). / Здесь наряду с отображением семейно-брачных отношений, религиозных представлений, ритуальной сферы жизни нанайцев, уделено внимание и описанию их традиционных построек, анимистических представлений, связанных с жилищем, а главное, некоторых обрядовых действий и ритуалов по строительству жилища, его «оживлению» посредством ритуала. Ценными для дальнейшего семиотического анализа, на наш взгляд, являются и сведения, касающиеся проведения обряда каса — больших поминок, и описательное изображение специального культового сооружения для его проведения.

Археологические исследования древних приамурских жилищ, представленные работами А. П. Окладникова, А. П. Деревянко и Е. И. Деревянко, позволяют ответить на некоторые вопросы, связанные с генезисом зимних типов жилищ, их трансформацией, а также с особенностями устройства отдельных компонентов, определяющих его региональную специфику (Окладников А.П., 1883- Деревянко А. П., 1965; Деревянко Е. И., 1991).

Особый вклад в изучение традиционных нанайских построек внесли И. А. Лопатин и Ю. А. Сем (Лопатин И.А., 1922, Сем Ю. А., 1973). Первую свою поездку по Приамурью И. А. Лопатин совершил в 1913 году. В 1922 году был опубликован его основной этнографический труд, посвященный гольдам, где он, наряду с описанием интерьера и экстерьера таких нанайских построек, как фанза, летник хоморан, амбар, обратился к вопросам их происхождения и становления по ступенчатой схеме эволюции человеческого жилища вообще. Для типологии нанайских построек незаменимыми являются его сведения относительно образа жизни гольдов.

Л.И. Шренк, Л .Я. Штернберг и И. А. Лопатин, включая в свои работы фрагменты анализа и материальной культуры, и духовной, попытались всесторонне представить культурные традиции гольдов. Остановившись же преимущественно на описании материальной сферы нанайской культуры, Ю. А. Сем в книге «Нанайцы. Материальная культура» (Сем Ю.А., 1973) наиболее подробно, по нашему мнению, обрисовал особенности традиционных нанайских построек, разделив их, во-первых, на жилые, хозяйственные, промысловые и ритуальные, во-вторых, на два типа — постоянные и временные. Постоянным строениями он считал три вида зимних жилищ. Под временными Ю. А. Сем понимал лишь промысловые конструкции. Подобные критерии причисления к временному или постоянному типу строительных сооружений исключали из типологии некоторые культовые сооружения, описание которых он, тем не менее, дает, не дифференцируя как постоянные и временные. Достаточно детально в этом этнографическом исследовании автор говорит о традиционной технологии строительства, внутреннем убранстве нанайского дома, включая описание орнаментации отдельных архитектурных единиц и ритуальной нанайской скульптуры, связанной с жилищем. В качестве важных материалов по анализу приамурского домостроительства, не нашедших своего отражения в других работах, можно отметить исследование характера расположения усадеб в рамках одного поселения, местоположения жилища нанайцев в природном ландшафте, принципов организации индивидуальной усадьбы-двора, включая описание хозяйственно-промыслового сектора, в том числе и многие виды нанайских амбаров. В книге собраны планы застроек национальных селений, иллюстрации различных видов сооружений и зарисовки отдельных архитектурных составляющих нанайского дома.

Опыт описания и историко-генетического сравнения духовной и материальной культуры коренных народов дальневосточного региона и Сахалина отражен в работах С. В. Березницкого и Н. В. Кочешкова (Березницкий С.В., 1992, 1998, 1999, 2000, 2002; Кочешков Н. В., 1993, 1995, 1996, 1997, 1998). Вопросы этногенеза приамурских народов, описание суждений нанайцев о картине мира, проблемы шаманизма представлены в исследованиях А. В. Смоляк (Смоляк А.В., 1966, 1975, 1976, 1984, 1991). Особо следует отметить труды С. В. Иванова по орнаментальному творчеству нанайцев, в которых собраны зарисовки и описание многих орнаментальных мотивов, образов, композиций, осуществлена их типологизация и классификация (Иванов С.В., 1953, 1954, 1963).

Языковедческий анализ обрядовой стороны, а также рассмотрение с позиции лингвистики некоторых названий и вопросов, связанных с анимистическими представлениями нанайцев, присутствуют в публикациях Н. Б. Киле (Киле Н.Б., 1976, 1981, 1994, 1995, 2000). Обрядовая сторона затрагивалась многими исследователями нанайской культуры, но наиболее полно она воспроизведена в работах Е. А. Гаер (Гаер Е.И., 1991). Цельное исследование духовной сферы жизни нанайцев представляет собой труд П.Я. Гон-тмахера «Нанайцы. Этюды о духовной культуре» (Гонтмахер ПЛ., 1996). Отдельно проблемой шаманизма на дальневосточном материале занималась Т. Д. Булгакова (Булгакова Т.Д., 1995, 2001, 2003). Космологический, этиологический, антропогонистический и эсхатологический аспекты мифологии народов Приамурья рассматриваются в статьях Е. В. Шаньшиной (Шаньши-на Е.В., 1993, 1994, 1996, 1997, 1998). Некоторые аспекты мифологической картины мира нанайцев, а также ее трансформации мы находим в статьях Т. А. Кубановой (Кубанова Т.А., 1995, 2002).

Подводя итоги относительно степени научной разработанности вопроса, в качестве существенного обстоятельства надлежит обозначить то, что исследования традиционного приамурского жилища, велись преимущественно в рамках этнографии и археологии. Материал по ритуально-символическому аспекту функционирования традиционного нанайского жилища в этих работах встречается довольно редко. Сведения по семантике отдельных образов, связанных с нанайским домом фрагментарны и, следовательно, не систематичны.

Объектом диссертационного исследования является традиционная нанайская культура второй половины XIX — начала XX века.

Предметом исследования выступают традиционные нанайские постройки.

Цель исследования: создать целостную дескрипцию важнейших типов и элементов традиционных нанайских сооружений как знаковых систем, репрезентирующих универсальные и характерные только для нанайского этноса инвариантные социально-психические функции (категории), скрытые от сознания этнофора, но реализованные в символическом и практическом бытии культуры.

Из поставленной цели вытекают следующие задачи исследования:

— изучить структуру поселения, композиционное решение индивидуальной усадьбы-двора, особенностей экстерьера построек и внутренней организации дома;

— проанализировать домашнюю утварь как неотъемлемую часть традиционного нанайского жилища путем ее классификации, раскрытия знаковой природы ее орнаментальных мотивов и выявления системы функций;

— осуществить функциональный анализ как построек в целом, так и отдельных частей дома с целью обнаружения наиболее многофункциональных единиц, и определения того, как изменяется система функций вещи в разных культурных ситуациях;

— определить характер взаимоотношений утилитарного и символического аспектов семантики жилища;

— выявить семантику мифологических образов, связанных с жилищем, и правила сочетания знаков-символов в рамках отдельных композиций;

— изучить смысл обрядовых и практических действий, связанных со строительством дома, а также поддержанием равновесия в макрокосме;

— раскрыть способы символической организации внутреннего пространства по горизонтали и вертикали, его социальные директивы и мифологическо-мировоззренческие основы.

Хронологические рамки диссертации обусловливаются целью исследования — создать целостное представление о традиционном нанайском жилище. Жилище и другие виды древних сооружений, а также особенности строения отдельных их частей, пусть не значительно, но имеют свойство трансформироваться во времени. Чаще всего такие изменения связывают с культурной агрессией со стороны более развитых народов и этнической сменой населения. А поскольку процессы этногенеза на Дальнем Востоке, связанные с активным перемещением народов, ранее были достаточно оживленными, то для того, чтобы создать целостную систему значений и функций жилища, нам необходимо ограничиться определенным периодом существования нанайской культуры. В изучаемый период традиционная нанайская культура функционировала как целостная семиотическая система. Кроме того, период со второй половины XIX вплоть до середины XX века — это время, когда ведутся активные исследования быта и духовной культуры нанайцев. Поскольку мы практически не располагаем никакими этнографическими сведениями, необходимыми для семиотического анализа, относительно более раннего временного промежутка, а археологические данные по изучению народов, населяющих этот регион в неолитические времена, мы не можем однозначно связать с историей нанайцев, то ограничимся временным периодом со второй половины XIX до начала XX века. Нижняя хронологическая граница исследования обусловлена значительными инновациями, привнесенными русскими вместе с социалистическими преобразованиями, существенно подорвавшими традиционный хозяйственный уклад жизни нанайцев как основу их существования. Эти видоизменения повлекли за собой изменение и в духовной сфере, и в системе домостроительства. Отдельные рефлексы традиционной культуры нанайцев сохраняются и до сих пор, поэтому в работе использованы материалы, относящиеся к концу XX — началу XXI века, собранные в ходе экспедиций, организованных КнАГТУ.

Теоретическая и методологическая база исследования.

Основу метода, примененного в исследовании, определяет семиологиче-ская теория Ф. де Соссюра и Р. Барта, на основании которой мы отличаем значение знака (как процесса, объединяющего означаемое и означающее) от его функциональной значимости (обусловленной окружением знака) (Соссюр Ф. де., 1977; Барт Р., 1975). Теоретическое учение Р. Барта позволяет нам выстраивать иерархию в системе значений, относя их к денотативной (первичной) или коннотативной (вторичной) семантике.

Объяснение языка архитектуры, правил образования, сочетания, соотношения, интерпретации первоэлементов (знаков) и составления из них ансамблей основывается в работе на концепции трех измерений семиозиса (процесса создания и интерпретации знаков, или опосредованного знаком отношения человека к миру), выделенных Ч. У. Моррисом (Моррис Ч.У., 1983). Это:

1) семантика — отношения знаков к их объектам, то есть правила интерпретации значений и функций архитектурных знаков;

2) прагматика — отношения знаков к интерпретаторам, то есть отношения между архитектурными элементами и их пользователем;

3) синтактика — отношения знаков друг к другу, то есть структура сочетания архитектурных первоэлементов, понимание которой важно при раскрытии смысла цельных композиций: архитектурного ансамбля, орнаментальной композиции.

Эти три формы архитектурной семиотики учтены при анализе традиционных нанайских построек. Структура работы и этапы исследования также обусловлены применением структурно-функционального подхода К. Леви-Стросса, позволяющего выявить универсальные бессознательные социально-психические структуры, которые определяют механизмы освоения человеком окружающей среды.

Под понятием «структура» мы подразумеваем взаимосвязи в системе, состоящей из иерархически и гомологически упорядоченных элементов, в которой изменение одного элемента влечет за собой трансформацию всех других (Леви-Стросс К., 1983).

Процесс анализа включает в себя три этапа:

Первый этап — комплексное описание элементов и функций жилища в структуре поселений, практической и ритуальной сторон национальной нанайской культуры;

Второй этап — выявление значения всех компонентов материальной культуры, связанных с жилищем, и отношений между этими значениями. Большинство значений представляют собой бинарные или тернарные оппозиции;

Третий этап — создание парадигматической системы значений элементов и функций, в синтагматическом плане реализующейся в виде конкретного артефакта — жилища.

Перечень возможных значений-функций материальных предметов, особенности их функционирования в конкретной ситуации (будничной, праздничной, ритуальной), отношения доминирования и подчинения между знаками-функциями выявлены в работе П. Г. Богатырева, посвященной изучению национального костюма (Богатырев П.Г., 1971). С изменением обстоятельств существования вещей происходит изменение в системе их функций. Если в будничном употреблении предмет выступает больше как вещь, то в культовой практикекак знак или символ.

В работе при сопоставлении разновременных типов построек и отдельных их частей с целью выявления генезиса их семантики также применяется сравнительно-исторический метод исследования.

Существенным для нас оказался и метод реконструкции. Пробелы и фрагментарность имеющегося фактического материала в работе компенсируются за счет их реконструкции, обоснованной применением знаний об универсальных инвариантных правилах воспроизводства макрокосма в «своем» пространстве и рассмотрением аксиолого-мифологической значимости отдельных зон, фрагментов жилища. Хотя большая часть работы представляет собой получение информации о мировоззренческих принципах через анализ материальной культуры, мы действуем и прямо противоположным методом — реконструкцией материальных фактов через изучение сферы психического и духовного.

Реконструкция семантики, прагматики и синтактики нанайского жилища как семиотического целого в тех случаях, когда мы не располагали материалом для анализа, осуществлялась не только за счет привлечения универсальных категорий традиционной культуры в контекст нанайской, но и за счет широких аналогий между различными культурами, относительно которых мы имели точные сведения о той или иной интересующей нас лакуне. В первую очередь, привлекался материал родственных и соседних относительно нанайской культуры культур, таких, как китайская, нивхская, ульчская, орочская, бурятская, русская. Однако в ряде случаев приходилось обращаться и к другим культурам, например, индейской. При этом мы исходили из предположения неоэволюционистской культурной антропологии о возможности существования одинаковых явлений на одинаковом уровне становления культуры в различных пространственных и временных ее вариантах. Следствием такой методологии явился некоторый крен в сторону универсализации семантики нанайского жилища, хотя мы никогда не упускали из вида поставленной задачи выяснить специфические черты именно нанайского жилища.

Анализ функционирования национального дома направлен на пересечение духовной и материальной сферы культуры. Затруднения, вызванные недостаточным информированием по поводу семантики отдельных мифологических образов, и противоречия, обусловленные некоторыми пробелами в исследовании мифологических механизмов восприятия и представления нанайцами мира, мы разрешили с помощью экспликации композиций и мотивов фольклорных источников и истолкования семантики некоторых обрядовых действий.

В исследовании показаны взаимопроникновение и взаимообусловленность специфики мифотворчества и материальной культуры гольдов. Как форма артефакта обусловливается его функцией, и наоборот, так изменение в картине мира инициирует модификацию в системе домостроительства.

Источники исследования.

В соответствии с проблематикой и задачами исследования источниковедческая база представлена несколькими группами источников. Первая группа источников включает в себя вещественные свидетельства: фотографии, рисунки древних нанайских построек и их отдельных фрагментов, виды орнамента, представленные в монографиях И. А. Лопатина (Лопатин И.А., 1922), Ю. А. Сема (Сем Ю.А., 1973), С. В. Иванова (Иванов С.В., 1953,1954, 1963).

Вторая группа источников — собственные полевые исследования автора: интервью с информантами, изображения вариантов местоположения современных нанайских усадеб относительно сторон света, природных объектов (реки, горы), фотографии экспонатов этнографических музеев, полученные в результате следующих экспедиций: в с. Верхняя Эконь Комсомольского района (март 2000 года), с. Кондон Солнечного района (март 2003 года), с. Троицкое Нанайского района (апрель 2003 года), с. Джари Нанайского района (апрель 2004 года), с. Найхин Нанайского района (апрель 2004 года).

Следующая группа источников включает в себя работы по этнографическому и археологическому изучению Приамурья. Здесь необходимо назвать следующие имена: А. П. Окладников (Окладников А.П., 1883), А. П. Деревянко (Деревянко А.П., 1965), Е. И. Деревянко (Деревянко Е.И., 1991), Л. И. Шренк (Шренк Л.И., 1883, 1899, 1903), Л .Я. Штернберг (Штернберг Л.Я., 1933), Ю. А. Сем (Сем Ю.А., 1973), И. А. Лопатин (Лопатин И.А., 1922), С. В. Березницкий (Березницкий С.В., 1992, 1998, 1999, 2000, 2002), Н. В. Кочешков (Кочешков Н.В., 1993, 1995, 1996, 1997, 1998), А. В. Смоляк (Смоляк А.В., 1966, 1975, 1976, 1984, 1991), С. В. Иванов (Иванов С.В., 1953, 1954, 1963).

Последняя группа представлена фольклорно-лингвистическими источниками, а также исследованиями, ориентированными на изучение духовной стороны нанайской культуры. В диссертационном исследовании используются фольклорные памятники (мифы, сказки, легенды, предания) в обработке А. Я. Чадаевой (Чадаева А.Я., 1990), В. А. Аврорина (Аврорин В.А., 1986), публикации Н. Б. Киле (Киле Н.Б., 1976, 1981, 1989, 1994, 1997, 1998), Т. А. Кубановой (Кубанова Т.А., 1995, 2002), Т. Д. Булгаковой (Булгакова Т.Д., 1995, 2001, 2002), Е. В. Шаньшиной (Шаньшина Е.В., 1993, 1994, 1996, 1997, 1998), исследования Е. А. Гаер (Гаер Е.А., 1981, 1991), П. Я. Гонтмахера (Гонтмахер П.Я., 1996).

Научная новизна исследования. В опубликованных материалах по традиционной нанайской культуре, а также древности Приамурья жилище изучено с позиции археологии и этнографии. То есть предмет нашего исследования ранее рассматривался, преимущественно, в рамках материальной культуры. Многие авторы описывали лишь конкретные типы построек, не ставя перед собой цели охватить проблему в целом.

В диссертационной работе сделано обобщение данных археологии и этнографии приамурского жилища, осуществленное в рамках культурологии и семиотики: рассмотрение неолитического жилища, построек приамурского средневековья и традиционных сооружений второй половины XIX — начала XX веков, поиск похожих способов космологизации и социализации пространства в иной культурной среде с целью определения его смысла. Несмотря на то, что проблемы межкультурной коммуникации, сравнительный анализ и изучение эволюции жилища во времени не являются целью нашего исследования, всестороннее рассмотрение приамурского жилища в синхроническом и диахроническом аспектах позволяет получить более полное представление об особенностях устройства и функциях традиционных сооружений гольдов.

На сегодняшний день не существует работ по семиотическому и структурно-функциональному исследованию традиционных построек гольдов. Между тем, такие работы позволяют систематизировать представления о традиционном нанайском жилище в соответствии с требованиями исторической культурологии, изучающей архаические общества. В частности, дихотомия в структурировании символических и практических функций и значений жилища, отражающая основную черту и особенность мышления первобытного человека, позволила упорядочить описанный материал. Данная диссертационная работа представляет собой опыт целостного семиотического анализа нанайского жилища.

Впервые исследованы и некоторые частные проблемы семантики нанайского жилища:

— выявлено соотношение семантики круга и прямоугольника в основании нанайских жилищ с господствовавшим типом хозяйствования (присваивающим), который подразумевает существование как относительно постоянного жилища, так и наличие временных промысловых сооружений, отдаленных от основного жилища;

— определена семантика строительства нанайского жилища (выбора места и времени, этапов строительства и материала для него, жертвоприношений и других ритуалов, сопровождавших эти этапы);

— описаны модели космологизации и социализации внутреннего пространства жилища, его вертикальной и горизонтальной структуры;

— введены в научный оборот новые этнографические данные по нанайской культуре в целом и нанайскому жилищу, в частности.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что материалы и выводы исследования позволяют углубить понимание сущностных основ традиционной культуры вообще, и нанайской, в частности. Результаты изучения традиционного нанайского жилища открывают перспективы построения целостной концепции нанайской культуры — в ее материальном и духовном аспектах — и изучения национальных построек других дальневосточных этносов.

Практическое значение исследование имеет для образовательной сферы и деятельности по сохранению культурного наследия. В первом случае результаты работы могут быть использованы при подготовке курсов по семиотике, теории и истории культуры, методологии ее изучения, спецкурсов по культуре Дальнего Востока. Во втором — применение полученных результатов целесообразно в реализации программ сохранения культурно-этнического наследия в рамках музейного дела: при организации экспозиций, для информационной обеспеченности научных сотрудников, экскурсоводов краеведческих музеев.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Различие террасных и линейных поселений нанайцев обусловлено как особенностями ландшафта, так и господствовавшей в различные исторические эпохи системой родства. Скученные равнинные поселения — следствие их расположения вдоль реки на возвышенных таежных плато и господства большого материнского родатеррасные линейные поселения — следствие близости только реки и господства мелких патриархальных родов.

2. Прямоугольное основание имели нанайские постройки, имеющие отношение к оседлому образу жизни. Основание в форме круга либо эллипсавременные сооруженияподобная топологическая классификация жилищ следствие хозяйства нанайцев, относящегося к присваивающему типу.

3. Дом как «свое» пространство противопоставлялся в нанайской культуре «чужому» пространству (горе, реке, тайге), но имел с ними связь посредством внешних границ-медиаторов и проемов (дымоходов, окон, дверей, вентиляционных отверстий — чонко), выступавших в роли «фильтров» по отношению ко всему неблагоприятному для жильцов дома и обеспечивавших эту роль благодаря системе оберегов. Проемы жилища играли важнейшую роль в качестве пространства и объекта ритуалов жизненного цикла человека (рождения, свадьбы, смерти).

4. В нанайской традиционной обрядности жертвенный объект (например, собака, багульник) был эквивалентен оберегу и образно либо функционально связан с идеей мирового древа. Знаки-обереги имели медиативное значение.

5. Вход в традиционное нанайское жилище мог находиться как со стороны юга, так и со стороны востока. Вариант восточного направления двери есть следствие участия в этногенезе нанайской народности родов северного происхождения (например, рода Самар).

6. Принципы символизации нанайцами пространства в вертикальном и горизонтальном плане жилища отражают представление человека традиционной культуры об устройстве вселеннойизначальная вертикальная организация традиционного нанайского дома, свидетельствующая о двоичности в структуре мироздания, в XIX веке сменилась троичной организацией макрокосма (нижний, средний и верхний миры) и, соответственно, микрокосма, что доказывает взаимообусловленность системы домостроительства и представлений о строении картины мира.

7. Столб и очаг как утилитарно, ритуально-символически значимые элементы традиционного нанайского жилища, обладающие дуальной сексуальной символикой, выступая в сознании нанайцев метафорой «пути» в подземный мир буни и верхний мир небесного бога Эндури, организовывали не только вертикальную ориентацию смыслов, но и участвовали в сегментации пространства постройки по горизонтали.

8. «Перераспределение доли» (то есть иерархически упорядоченные в быту и в ритуале социально-пространственные отношения) осуществлялось в горизонтальном плане, а именно по периметру жилища (точнее, по расположенным вдоль стен канам либо лежанкам). В знаково-символическом плане оно обладало семантикой «пути», направление которого обусловлено движением солнца по небосводу с максимально положительного востока на максимально отрицательный запад.

9. Совпадение значений мирового, родового и шаманского дерева обусловлено не только общностью их медиативного значения, но и другой мифологической семантики образов некоторых деревьев, таких, как лиственница, береза, ива. Некоторые из них служили материалом для изготовления столбов жилища. Мифологическое мировое древо модифицировалось в нанайской культуре в образ древа рода (древа душ).

Апробация результатов исследования.

Материалы и основные положения диссертационной работы обсуждались на научном семинаре кафедры, представлялись на двух международных научно-практических конференциях: «Язык, культура, этнос: опыт диалога» (ХГПИ, 2003), «Дальний Восток: наука, образование, XXI век» (КнАГПУ, 2004) — региональных научно-практических конференциях: «Гуманитарные науки: Научно-теоретические и логико-методологические аспекты» (КнАГТУ, 2002), «Амурские рассветы» (КнАГПУ, 2003), «Гуманитарные науки и современность» (КнАГТУ, 2003), «Науки о человеке, обществе и культуре: история, современность, перспективы» (КнАГТУ, 2004), «Человек, общество и культура: проблемы исторического развития» (КнАГТУ, 2005), «Научно-техническое творчество аспирантов и студентов» (КнАГТУ, 2005). Результаты исследования опублико-.-. ваны в шести статьях и двух тезисных изложениях.

Архитектоника исследования.

Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка источников и литературы и Приложений. Логика исследования потребовала именно такой его структуры. Первая глава посвящена описанию жилища как семиотического целого, являвшегося пространством и объектом различных ритуалов, придававших жилищу космологическую и социальную семантику, противопоставлявших его чужому — нежилому — пространству. В этой главе содержится исследование пространственно (равнинные и террасные поселения) и темпорально (постоянные и временные жилища) ориентированной топологии жилища (его конфигураций). Вторая глава исследования представляет опыт описания жилища как системы необходимых и достаточных для выполнения им всех символических и практических функций элементов. В этой главе содержатся результаты анализа динамических и статических компонентов жилища и отношений (границ) между ними (внутренние границы) и между их системой и нежилым пространством (внешние границы). В Приложении содержатся фотографии и рисунки планов расположения поселений, традиционных нанайских сооружений, отдельных частей дома, фрагментов орнаментальных композиций, домашней утвари и некоторых ритуальных предметов.

Результаты исследования позволяют утверждать, что космизация освоенной территории (расположение индивидуальных усадеб в рамках поселения, социальная организация интерьера) обусловлена системой родственных связей, и трансформация в структуре родства вносит существенные изменения в принципы устройства «своего» пространства. Топологическая и топографическая же характеристики жилища есть следствие хозяйства нанайцев, относящегося к присваивающему типу. Анализ семантики некоторых статических элементов, фольклорных памятников, ритуальных действий, орнаментальных образов и цельных композиций показал, что господство во второй половине XIX — начале XX века патриархального строя не содействовало полному забвению этнической памяти о древних архетипических образах, уходящих своими корнями в период существования материнского рода. Это обстоятельство затрудняет семиотическое исследование нанайского дома, инициирует противоречивость в системе его значений, обнаруживает несоответствие некоторых моментов цельной мировоззренческой структуре космоса, что также провоцировалось и отсутствием социального единства внутри нанайского этнического образования.

Однако сложности в изучении нанайского жилища активизируют исследовательский поиск и открывают новые перспективы в постижении смыслов и сущностных основ нанайской культуры. Ответить на многие вопросы, связанные с бытованием национального жилища в пространстве традиционной культуры, поможет более глубокий, последовательный и всесторонний анализ таких значимых пластов приамурской культуры, как шаманизм (изучение которого затруднено в связи с «молчанием» шаманов, неразглашением тайного сакрального знания, являющимся одним из условий сохранения могущества, даруемого им духами-покровителями), орнаментальное творчество, фольклор, ритуальная сфера, знаково-символическое исследование которых позволит также всесторонне осветить нанайскую культуру, частью которой является жилище. Раскрытие в полной мере всех этих аспектов нанайской культуры, которые частично затронуты в диссертационном исследовании, в рамках одной работы проблематично, поскольку с семиотической точки зрения они практически не изучены. Но мы надеемся, что настоящая работа внесет свой вклад в это изучение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В диссертационной работе исследование традиционного нанайского жилища осуществлялось на нескольких уровнях: во-первых, на уровне организации поселения (как ближайшего контекста существования жилища), композиционного решения индивидуальной усадьбы-двора, во-вторых, на уровне объектов, составляющих экстерьер построек и выступающих в роли реальных и символических границ дома, и, наконец, на уровне внутренней космологизации дома, статичные и динамичные элементы которого представляют собой устойчивую синтагму.

Но любой артефакт в традиционной культуре — это знак со множеством означаемых. Выявление его коннотативного значения неосуществимо было без постижения духовной сферы жизни народа. Как показала практика, семиотическое исследование нанайских построек (раскрытие семантики орнаментальных образов, изучение способов символической организации пространства и его ценностно-мифологического понимания) невозможно без обращения к фольклорной традиции и ритуальной практике народа. Поэтому наша работа включает также достаточно подробный анализ нанайских мифов и сказок, символическую интерпретацию некоторых обрядовых действий, связанных с «доместикацией» пространства, поддержанием равновесия в макрокосме и символического аспекта обрядов жизненного цикла человека.

Анализ материальной и духовной стороны нанайской культуры показал, что принципы символической организации нанайцами микрокосма в вертикальном и горизонтальном плане отражают представление человека традиционной культуры о строении мироздания, воплощенном в образе мирового древа. Взаимообусловленность мифологических воззрений и вертикальной космологизации жилища в работе была показана на примере изменения в системе домостроительства с появлением представления о трехчастном строении вселенной вместо двухчастной структуры. Распределение социального пространства по горизонтали зависело не только от мифологических воззрений, но и, в первую очередь, обусловливалось социальными директивами.

Целостный семиотический анализ традиционного нанайского жилища невозможен без изучения знаково-символической природы приамурского орнамента, который покрывал практически все объекты интерьера и присутствовал на элементах экстерьера дома и, как приамурская кановая система отопления, выражал региональную специфику нанайского жилища. В процессе рассмотрения орнаментального творчества мы увидели, что семантика таких приамурских символов, как овал, круг, спираль, зигзаг, уходит своими корнями в каменный век Приамурья. Интерпретация древних приамурских мотивов и мифологических образов не может быть однозначной. Означаемое этих немотивированных знаков, как мы отметили в работе, менялось вместе с развитием приамурской культуры, в том числе ее духовной сферы, и способа ведения хозяйства, и поэтому мы не можем дать один и только один ответ по поводу их символического смысла.

Последовательное решение поставленных задач показало, что традиционное нанайское жилище — это совокупность знаковых систем, представляющая систему универсальных устойчивых социально-психических категорий, скрытых от сознания человека, но реализованных в символическом плане организации дома и практическом бытии нанайской культуры.