Женский убор самбийско-натангийской культуры периода римского влияния (I-IV вв. н.э.)

Женский убор как одна из составляющих материальной культуры представляет собой отдельный источник для ее изучения. В структуре традиционного общества он занимает особое положение, его отличают устойчивость и консерватизм, он служит основным индикатором принадлежности к определенной группе населения и цивилизации. Изменения в структуре убора, как правило, отражают не только изменения общего культурно-исторического и цивилизационного контекста рассматриваемого региона, но и трансформации внутри конкретной общности. И если раньше основной задачей была реконструкция костюма (Garbsch J., 1965; Tempelmann-M^gzynska М., 1989), то в настоящее время женский убор принято рассматривать как знаковую систему, несущую объемную информацию об этнической, социальной структуре, политическом устройстве общества, половозрастной дифференциации, религиозно-магических представлениях (von Richthofen J., 1996; Бобровская О. В., 2000; Белоцерковская И. В., 2007. С. 201- Доде З. В., 2008. С. 3, 4- Мастыкова A.B., 2009. С. 11−14). В данной работе внимание будет уделено рассмотрению этого аспекта в материальной культуре древнего населении юго-восточной Прибалтики, которая в начале-середине I тыс. н.э. была не только той отправной точкой, в которой начинался Янтарный путь1, но и представляла собой зону культурного взаимодействия, находясь на границе германского и балтского миров.

Здесь стоит оговорить, что комплексное рассмотрение многих элементов самбийско-натангийской культуры с привлечением всех доступных и известных на сегодняшний день материалов, в первую очередь, закрытых комплексов современных раскопок, — никогда ранее не проводилось.

Под определением Янтарный путь здесь и далее понимается совокупность взаимосвязанных процессов посреднического, поэтапного обмена в системе архаичных экономик племен, населявших ВагЪапсит. Янтарный путь связывал территории Римской империи (в первую очередь, среднего Подунавья) и юго-восточную Прибалтику. Одним из товаров в процессе этого обмена был янтарь.

Женский убор — не исключение1. Основное внимание исследователи уделяли в большей степени публикациям материалов раскопок {Коврово, Клинцоека 1 (Ирзекапинис), Митино), аналитическая часть в которых занимала небольшой объем (Кулаков В.И., 1999. С. 211−213, 271- 2004а. С. 32−40- 2007а. С. 83−87). Типологии и хронологические выкладки, содержавшиеся в обобщающих монографиях, посвященных эпохе римских влияний (Кулаков В.И., 2003а), как правило, носили декларативный характер и приводились без развернутой аргументации. Другие крупные аналитические работы (ОкиНсг Е., 1973; Ко? акоУ8к1 У., 1996) базировались на ограниченном объеме информации, предметы женского и мужского убора в них не разделялись. В последние два десятилетия наблюдается значительное увеличение количества информации о материальной культуре населения Самбии и Натангии, во-первых, за счет введения в научный оборот недоступных ранее архивов довоенных исследователей, материалов бывшего музея «Пруссия», во-вторых, данных современных раскопок. И этот массив находок как источник об отдельных составляющих материальной культуры, одним из которых и является женский убор, никогда ранее не подвергался всестороннему анализу.

Тем не менее рассмотрение комплекса убора, реконструкция, выделение типов и моделей, изучение структуры и эволюции невозможно без первичной обработки данных, верификации архивных, опубликованных материалов, составления каталога погребальных комплексов, корпуса находок, картирования, типологической и хронологической интерпретации. Большую роль играет и знание о погребальном обряде материальной культуры Самбии и Натангии, который в настоящее время недостаточно изучен. Все это может быть темой для отдельного исследования.

Таким образом, прежде чем перейти к изучению женского убора самбийско-натангийской культуры как явления, необходимо решить обозначенные выше задачи, и обратиться к самому источнику.

1 Историография изучения женского убора самбийско-натангийской культуры представлена в главе I. погребальному комплексу и анализу происходящих из него предметов инвентаря. Это и обуславливает актуальность данной работы.

Таким образом, в рамках предлагаемого исследования убор понимается как совокупность его элементов, вещеведческий анализ которых станет базисом для изучения всего его комплекса, а также поможет пролить свет на некоторые аспекты этносоциального развития, исторических судеб, культурных связей и контактов местного населения. Хронология ювелирных изделий может лечь в основу построения общей хронологической схемы рассматриваемого региона.

Предмет настоящего исследования — женский убор римского времени и начальной стадии Великого переселения народов как совокупность функциональных предметов и украшений, характерных для самбийско-натангийской археологической культуры. Объект исследованияматериальная культура населения Самбии и Натангии периода римского времени.

Цель исследования — подробный вещеведческий анализ компонентов, входивших в женский убор самбийско-натангийской культуры, выявление.

V/ и V основных направлении культурных влиянии, оказавших воздействие на формирование его комплекса, определение их относительной хронологии, подразумевающее выделение групп объектов с наиболее устойчивыми наборами признаков, характеризующих отдельные этапы развития.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи.

1. Составление каталога предметов женского убора из закрытых комплексов, в основе которого лежит не только анализ материалов раскопок, но и верификация данных различных архивов, каталогов и публикаций.

2. Всесторонний анализ: описание и систематизация вещей, происходящих из женских погребений по типологическим и хронологическим признакам.

3. Определение (по возможности) места каждой из рассматриваемых категорий в составе убора.

4. Исследование вопросов происхождения различных компонентов убора, что позволит определить круг культурных влияний.

5. Выделение основных хронологических индикаторов.

6. Построение периодизации украшений, т. е. выявление показательных сочетаний основных компонентов убора, характеризующих отдельные этапы его развития.

Для реализации поставленных задач применяются археологические (описание, классификация, типология) и статистические (сериация, корреляция) методы.

Прежде чем перейти к определению исследуемого географического ареала, обратимся к вопросам выделения рассматриваемой культурной общности. Впервые определение было дано О. Тишлером, который назвал ее самбийско-натангийской областью (нем. Das Samlandisch-Natangische Gebiet). Его базовая монография «Ostpreussische Graberfelder III», опубликованная в трудах Физико-экономического общества (SPOG), содержит также определение «культура полей погребений» (нем. Graberfelder) (Tischler О., 1879. S.158), характеризуя ее главную особенность. Она заключается в том, что изучение археологической культуры эстиев основано исключительно на материалах раскопок грунтовых могильников. Такая традиция сохранилась вплоть до настоящего времени, и проблема комплексного исследования поселенческого материала стоит достаточно остро.

Несколько позднее О. Тишлер выделил ее признаки, основанные, в первую очередь, на особенностях погребального обряда (Tischler О., 1891. S.

98). Тогда же был определен круг базовых для культуры могильников на.

12 1 Самбии и Натангии, а именно области, с юга примыкающей к р. Преголя .

1 Коврово (бывш. Dollkeim), Сиренево (бывш. Eisseibitten), Ровное (бывш. Polwitten), Люлино (бывш. Serappen), бывш. Greibau, Морозовка (бывш. Sacherau), Путилово (бывш. Corjeiten).

2 Бывш. Rosenau, Поддубное (бывш. Furstenwalde), Елановка (бывш. Wackem), бывш. Tengen, Первомайское (бывш. Warnikam).

Это определение «культурного ядра» остается актуальным и по сегодняшний день. Далее, уже в начале XX в. Э. Холлаком в эту схему были включены и некоторые характерные предметы инвентаря. Необходимо отметить, что в особую группу он выделял древности, относящиеся только к территории Самбии (Hollack Е., 1908b. S. 170−172). Более четко границы культуры были определены Э. Блюме. «Самбийско-натангийскую область» он ограничил на востоке р. Дейма, на севере — Мемельским (совр. Клайпедским краем Литвы), на юге — локализовал в пределах исторической области Натангии (Blume Е., 1912. S. 14). Наконец, наиболее развернутое и полное определение этой общности, данное в немецкой довоенной науке, принадлежит К. Энгелю, который на материалах юго-восточной Прибалтики римского периода достаточно точно выделил основные культурные группы региона (Engel К., 1935. S. 77−86. Abb. 42−48- Engel К., La Baume W., 1937. S. 145. Abb. 29). Она получает окончательное название: «самбийско-натангийская группа» и относится к западнобалтской культуре «плоских» полей погребений (нем. Westbaltische Flachgraberkultur), куда помимо нее включаются «мемельская» культура и несколько групп: восточнои западномазурские, а также пограничная «инстер-прегельская» (нем. Inster-Pregel Gruppe), расположенная на территории исторической области Надровия2. Для самбийско-натангийской определяются особенности погребального обряда, наиболее характерные наборы керамической посуды и инвентаря (Engel К., La Baume W., 1937. S. 144). Похожая формулировка принадлежит и Г. Янкуну (JankuhnH., 1950. S. 53−64).

Культурные дефиниции, данные западнобалтским общностям.

W w V-" т~> немецкими археологами, послужили основой для дальнейших изыскании. В.

1 Самбия и Натангия — названия исторических областей бывшей Восточной Пруссии. Самбия расположена на современном Калининградском (ист. Самбийском, или Земландском) полуострове, на юге доходит до р. Преголя, на востоке — до р. Дейма. Натангия — территория, на севере граничащая с Самбией (граница — р. Преголя), на востоке доходящая до р. Лава, на юге — до рек Лына и Паслёнка.

2 Историческая область бывшей Восточной Пруссии Надровия занимает бассейн реки Преголя: на западеот её притока Нехты (который отделяет её от Самбии), до водораздела Преголи с рекой Бебжа и верхним течением Шешупе, отделяющими её с юга от Бартии и Галиндии, с востока — от Судовии. На севере Надровия граничит со Скаловией, на западе — с Натангией. наиболее полных определениях, предложенных в 1970;х годах польскими учеными К. Годловским, Е. Окуличем и Я. Ясканисом, сохраняется явная преемственность в культурных разграничениях. На данном этапе развития науки племена, заселявшие территории к северо-востоку от ареала померанско-мазовецкой (вельбаркской) культуры — Мазуры, Сувалки, бассейн Преголи до границы, проходящей по р. Неман, считались подобными, их древности признавались родственными и объединялись в общую западнобалтийскую культуру (Godlowski К., 1970. S. 42- Okulicz Е., 1973. S. 355−366- 1976. S. 184, 185). Наиболее точная ее локализация принадлежит Я. Ясканису, определившему границы на юге по р. Паслёнка и южной границе Мазурского поозерья, на востоке — по р. Бебжа, на северепо водоразделу рек Шешупе и Неман (Jaskanis J., 1977). Е. Окулич включал в ее состав также западнолитовскую область (Okulicz Е., 1976. S. 185). Эти культурные определения, данные Е. Окуличем и Я. Ясканисом, в настоящее время используются в некоторых российских работах (Кулаков В.И., 2003а. С. 28. Рис. 1, 2- 2004а. С. 41), где самбийско-натангийская общность продолжает считаться культурной группой.

Ряд исследований 1970;1980;х годов (Okulicz J., 1976; Madyda-Legutko R., 1983, 1987; Nowakowski W., 1982; Tempelmann-M^czynska M., 1983, 1985), содержавших детальный анализ материальной культуры западнобалтийских племен, послужил основой для ее дальнейшей и более точной классификации. Группы были выделены в культуры, объединенные в единый западнобалтийский круг древностей (Okulicz J., 1985. p. 34, 35). В настоящее время такое разделение можно считать устоявшимся и общепринятым (Nowakowski W., 2007. S. 19−25- Okulicz-Kozaryn J., 2007. S. 13−19). Первой была выделена богачевская культура (Nowakowski W., 1982), ранее именовавшаяся мазурской (а также — венгожеской и мронговской) культурной группой. Сувалкская группа ныне считается августовской группой судовской культуры (Bitner-Wroblewska А., 2007. Р. 7). Западнолитовские древности («мемельская группа» по К. Энгелю) выделены в так называемую культуру могильников с каменными венцами (Banyte-Rowell R., 2001; Banyte-Rowell R., Bitner-Wroblewska A., 2005. P. 105−120- Bliujiene A., 2007).

В 1990;е годы в базовой монографии В. Новаковского, посвященной древностям Калининградского полуострова римского времени, самбийско-натангийская общность получила наименование по ставшему благодаря О. Тишлеру (Tischler О., 1891. S. 98) эпонимным могильнику Коврово (бывш. Dollkeim) «доллькаймско-ковровская культура» (нем. Dollkeim-Kovrovo-Kultur) (Nowakowski W., 1996. S. 13, 14). В настоящее время данный термин широко используется западноевропейскими археологами. В русскоязычной литературе иногда употребляется калька с немецкого языка — «культура Д о ллькайм-Коврово».

В данной работе принимается определение самбийско-натангийская культура, данное по территориальному принципу. Оно наиболее полно отражает как характер культурного ядра, так и ряда традиций, связывающих ее с существовавшей здесь ранее культурой западнобалтийских курганов (Okulicz Е., 1973, S. 353−365- Nowakowski W., 1996. S. 93, 94), а также со сформировавшейся позднее (IX в.) на ее основе культурой пруссов (Кулаков В.И., 1994). Отмечу также, что этот термин применяется и для памятников эпохи переселения народов и раннего средневековья (Скворцов К.Н., 2010. С. 8, 9)1.

Самбийско-натангийская культура представляет собой общность, географически расположенную в исторических областях Восточной Пруссии — Самбия и Натангия, и занимает Самбийское моренное плато, Прегольскую озерно-ледниковую и частично Полесскую моренную равнины {карты 1, 2).

В настоящее время это территория современной Калининградской области РФ, главным образом — Багратионовский, Балтийский, Гурьевский,.

1 Для обозначения древностей культуры могут также применяться определения, данные по географическому принципу и отражающие суть ее культурного ядра: например, материалы римского времени Самбийского (Калининградского) полуострова, или Самбии и Натангии.

Зеленоградский и Светлогорский административные районы, а также г. Калининград. Своими восточными границами культура частично захватывает Гвардейский, Правдинский и Полесский административаные районыюжными — небольшую часть современной республики Польша (Браневский, Бартошицкий и Лизбарский повяты Вармийско-Мазурского воеводства).

Основной массив памятников культуры (культурное ядро) концентрируется на эпонимном Самбийском полуострове, в северной части Натангии — на территории к югу от р. Преголя, а так же вдоль Вислинского залива, при впадении и в бассейнах рек Прохладная и Мамоновка.

Проблемным на сегодняшний день остается точное определение ее культурных границ. Идея наличия «смешанных», периферийных зон была предложена еще в довоенный период (Engel К., La Baume W., 1937. S. 142 etc.), и поддержана в ряде более поздних исследований (Okulicz Е., 1973. S. 366−367- 1985).

На юге культурная граница должна быть расположена в междуречье рек Лына и Паслёнка, занимая самую северную часть Вармийской моренной возвышенности. Эта территория — пограничная зона России и Польши, до сих пор недостаточно исследована. Судя по картам Э. Холлака (Hollack Е., 1908а) и В. Новаковского (Nowakowski W., 1996. Karte 2), самыми южными памятниками, относящимися к самбийско-натангийской культуре, могут считаться расположенные на юго-востоке и наиболее исследованные Елановка1, Лермонтово, Лейды, Наликаймы, Скарбиец. К этой группе также относятся Кудринка (бывш. Backein), бывш. Ilischken, и Бартошице. На юго-западе их представляют расположенные у впадения в Вислинский (Калининградский) залив р. Мамоновка могильники бывш. Pr. Bahnau, Пригоркино (бывш. Carberi), Краснодонское. В позднеримское время культурная граница отодвигается южнее, достигая р. Паслёнка (Okulicz Е., 1973. S. 367). В южном пограничье культуры находятся и малоизученные.

1 Переименования даны по: Nowakowski W., 1996. Anhange IX. S. 149−152. бывш. Otten, бывш. Cordomen, бывш. Wermten, Узорное (бывш. Jacknitz), Понинки.

На востоке граница самбийско-натангийской культуры проходит по линии городов Полесск-Гвардейск-Толпаки. Здесь памятники, главным образом, концентрируются вдоль бассейнов рек Дейма и Преголя. Наиболее исследованы Изобильное, Солдатово, Великолукское, Придорожное, Карьерное, Песочное (бывш. Detlevsruh). Восточнее их располагается историческая область Надровия, отделенная от Самбии и Натангии реками Дейма и Лава. Она занимает современные Гусевский, Озерский и Черняховский административные районы. Древности римского времени этого региона связываются с так называемой инстер-прегелъской группой, главная особенность которой — присутствие признаков самбийско-натангийской и богачевской культур, а также могильников нижнего Понеманья. Это — периферия культуры, пограничная зона, требующая отдельного рассмотрения. К наиболее известным могильникам относятся расположенные в бассейнах рек Преголя и Анграпа бывш. Althof-Insterburg1, бывш. Wengerin, Родниково (бывш. Friedensfelde) (Калашников Е.А., 2010), а также Тимофеевка, Синявино, Радужное.

Хронологические рамки диссертации ограничиваются периодом римского времени на территории юго-восточной Прибалтики — I—IV вв. н.э.

Сложившаяся на сегодняшний день периодизация культуры базируется на системе, созданной К. Годловским (Godlowski К., 1970, 1974), в основе которой лежит схема Г. Ю. Эггерса (Eggers HJ., 1955). Для региона юго-восточной Прибалтики применяется система К. Годловского с корретировками В. Новаковского (Godlowski К., 1974; Nowakowski W., 1996). Эта система, а также проблемы датирования материала, история создания современной хронологической шкалы самбийско-натангийской культуры подробно рассмотрены в отдельной главе диссертации (см. параграф III.1).

1 В перечне могильников и их переименований В. Новаковкого бывш. Althof-Insterburg именуется пос. Тельманово (Nowakowski W., 1996. Anhange IX. S. 149), на самом деле могильник находится в пределах городской черты Черняховска (ул. Дачная) (Калашников Е.А., 2010).

Суммарно она выглядит следующим образом1: фаза I (этап В2: последняя четверть I в. — середина II в.), фаза II (этап В2/С1-С1а: вторая половина II в. -первое десятилетие III в.) — фаза III (этап С1Ь-С2: большая часть первойначало второй половины III в.) — фаза Illa (этап С2: вторая половина IIIначало IV в.) — фаза IV (этап D: первая половина IV — начало второй половины Vb.).

В тексте диссертации упоминается и хронология древностей римского времени, созданная О. Тишлером и развитая Г. Кемке в конце XIX — начале XX в.(Tischler О., 1879- Tischler О., Kemke Н., 1902), а именно: период В (I-II вв) — период С (III—IV вв) — период D (IV-V вв).

Далее следует отметить некоторые особенности источниковой базы исследования. К древностям самбийско-натангийской культуры относится достаточно большое количество памятников. В списке Я. Ясканиса присутствует 358 могильников и мест находок (Jaskanis J., 1977. S. 340. Мара I, II), которые, правда, характеризуют западнобалтийскую культуру в целом. На основе этих данных, а также работы Э. Холлака (Hollack Е., 1908а) В. Новаковский составил список 197 могильников, относящихся непосредственно к самбийско-натангийской культуре (Nowakowski W., 1996. S. 149−152. Karte 2). В. И. Кулаков по данным Я. Ясканиса и собственных археологических обследований к древностям культуры отнес 76 памятников в соответствии с картами (в тексте упоминается и число 70) (Кулаков В.И., 2003а. С. 21, Рис. 1А, В).

Несмотря на то что в различных работах обычно декларируется большой объем материала, как правило, реальный объем его выборки значительно меньше. Так, В. Новаковским анализируется всего 15 могильников (около 500 погребений), что подтверждается корреляционными таблицами (Nowakowski W., 1996. Taf. I-XV), В. И. Кулаков приводит разные сведения: 597 погребений (Кулаков В.И., 2003а. С. 21) либо 527 (Кулаков В.И., 2003а. С. 274). Тем не менее полный каталог этих комплексов не опубликован,.

1. 1 Абсолютные даты приводятся по Prahistoria ziem Polskih. 1981. Р. 53−57. приложения содержат только авторские сериационные таблицы материалов могильника Коврово (Кулаков В.И., 2003а. Рис. 107, 114). Что касается работ, написанных в 1970;1980;х годах, где древности западнобалтийского круга объединены в единую культуру, то анализ в них проводился на еще меньшем количестве материала. Например, в таблицах К. Годловского упоминаются отдельные погребения семи могильников Самбии и Натангии1 (Godlowski К., 1974. Rye. 7, 8). Для реконструкции женского убора М. Темпельманн-Мончиньской (Tempelmann-Mc?zynska М., 1983, 1989) привлекались материалы пяти памятников Калининградского полуострова .

Таким образом, база настоящего исследования в первую очередь состоит из опубликованных немецкими археологами в довоенное время материалов. В основном они содержатся в двух крупных периодических изданиях: трудах Физико-экономического общества Кенигсберга (нем. Sitzungsberichte der koniglichen Physikalisch-Okonomischen Gesellschaft zu Konigsberg i. Pr) за 1869−1889 гг. и отчетах о заседаниях исторического общества «Пруссия» (нем. Sitzungsberichte der Altertumsgesellschaft Prussia) за 1875−1919 гг. На сегодняшний день существует необходимость критического осмысления этих работ, соответствующих уровню развития науки конца XIX — начала XX в. При использовании содержащихся в них данных необходим, в том числе, и источниковедческий подход. Наиболее полный из этих трудовупоминавшаяся базовая монография О. Тишлера и Г. Кемке «Ostprei?ishe Altertumer aus der Zeit der gro? en Graberfelder nach Christi Geburt» (Tischler O., Kemke H., 1902), в которой предметы систематизированы по категориям и периодам. Во многом именно на ее основе и был написан ряд основополагающих исследований второй половины XX в. Особенность же большинства таких публикаций — отсутствие полных каталогов с иллюстрациями находок, приблизительность определений (на тот момент Поваровка, Искрово, Хрустальное, Котельниково, Клинцовка (Дубки), бывш. Hoch-Schnakeiken, Изобильное.

2 Бывш. Grebieten, Коврово, Котельниково, Клинцовка (Дубки) и Поваровка. еще не были разработаны основные типологии предметов римского времени), избирательный подход (внимание уделялось наиболее интересным, по мнению авторов, находкам). К числу таких работ можно отнести публикации материалов могильников бывш. Grebieten, Котельниково, Елановка и др. (Bujack G., 1888- Heydeck J., 1909а-с). При работе с такими источниками необходимо учитывать частичное или полное отсутствие в них разделения древностей по археологическим культурам. Информация объединена по территориальному принципу — в границах бывшей Восточной Пруссии. Так, одна из наиболее объемных работ «Ostpreussische Graberfelder III», принадлежащая О. Тишлеру (Tischler О., 1879), которая считается самой первой монографией обобщающего характера по местным древностям римского периода, содержит сведения о могильниках Мазурского поозерья и Надровии1.

При подготовке основного каталога применялся избирательный подход, основанный на анализе информативности этих источников в отношении материалов, связанных с женскими комплексами.

Большой массив для исследования представляют собой предметы из бывших фондов музея «Пруссия», хранившихся в Королевском замке г. Кенигсберга до середины 1940;х годов. Мы не будем касаться вопросов, связанных с судьбами этих археологических коллекций — в последние годы они были неоднократно освещены в ряде специальных статей на эту тему (Валуев и др., 2000; Алдунг и др., 2005; Битнер-Врублевска А., 2008). Отметим лишь, что долгое время, вплоть до начала 2000;х годов, они считались утраченными (например: Tempelmann-M^czynska М., 1983. S. 18). Вследствие этого огромный пласт остатков материальной культуры древнего населения Самбии и Натангии не был надлежащим образом включен в базовые аналитические работы второй половины XX в. В настоящее время.

1 Грунайки, воеводство Сувалки (бывш. Gruneiken), Бочвинка и Новая Бочвинка, воеводство Сувалки (Alt-Und New-Bodscpwigken) Волька, Ольштынское воеводство (бывш. Dietrichswalde), бывш. GedendСинявино, Гусевский р-н (бывш. Kampischkehmen), бывш. Steinbock, Потапово, Полесский р-н (бывш. Potawern), бывш. Wablhaus Gorlitz, бывш. Kettenberg, бывш. Schluss. приблизительно 16 тыс. археологических находок, причем около половины их относится к римскому времени, хранится в Калининградском областном историко-художественном музее (КОИХМ). Большая часть из них депаспортизирована. Еще около 30 тыс. экспонатов из так называемой учебной коллекции музея «Пруссия» находятся в музее Дои Праистории в Берлине.

В данной работе рассмотрены предметы женского убора, сохранившиеся в фондах КОИХМ. В 2006 г. в ходе работы в депозитарии музея Дои Праистории Берлина просмотрены сохранившиеся материалы полей погребений бывш. Grebieten, Коврово, Геройское 5, что позволило провести типологическое определение части предметов из состава женского убора.

Третью часть источников представляют собой информация, сохранившаяся в виде архивов и картотек. Привлекались данные архива Герберта Янкуна, состоящего из тысяч единиц хранения, порядка 300 томов полевой документации и его копии из картотеки Рудольфа Гренца, хранящиеся в Археологическом музее земли Шлезвиг-Гольштейн в Германии. Кроме того использованы материалы картотеки Феликса Якобсона, хранящиеся в Латвийском национальном музее истории в Риге. В данном контексте привлечен и каталог выставки 1880 г., проводившейся в Берлине Физико-экономическим обществом Кенигсберга (Gunther С., Voss А., 1880). Фотоматериалы каталога служат одним из источников информации о наиболее старой части коллекций, полученных в ходе раскопок могильников Самбии и Натангии.

Наконец, четвертый и наиболее важный массив источников представлен материалами современных раскопок, проводившихся на памятниках римского времени в 1990;2000;х годах. Главная его особенность заключается в том, что большая часть этих материалов до сих пор не введена в научный оборот. В число исследованных памятников входят Гурьевск (Кляйнхайде), Большое Исаково, Алейка 3, Шоссейный, Доброе, на которых открыто порядка 1 тыс. комплексов. Исключением можно считать публикацию материалов раскопок 1992;2002 гг. могильника Коврово (Кулаков В.И., 2007а). В отдельных тематических работах опубликовано и небольшое количество комплексов могильника Доброе (Кулаков В.И., 2005аKulakov W., 2005а). Все эти материалы, которые содержат наиболее полную информацию о составе женского убора, были положены в основу данной работы. Они составляют около 40% от общего числа представленных в каталоге погребений.

Итак, в процессе работы были рассмотрены предметы из состава женского убора с 59 памятников. В работе приводятся их современные названия. Для тех могильников, которые не были переименованы, дается их прежнее название со словом «бывший» (см. каталог, карту 2).

Отбор материала производился в соответствии с целями и задачами исследования. В первую очередь нами привлекались данные закрытых комплексов. В каталог работы вошло 275 женских погребений с 34 могильников. Рассмотрены детали убора и украшения (шайбовидные фибулы, браслеты, гривны, самбийские пояса), найденные вне погребений, но точно принадлежащие женскому убору. Они выявлены еще на 25 могильниках. В общей сложности было рассмотрено более 3600 различных предметов женского убора, поддающихся учету и классификации.

До настоящего времени антропологические определения костного материала самбийско-натангийской культуры не проводились, поэтому при установлении пола погребенного мы пользовались методикой, основанной на анализе предметов погребального инвентаря. Стоит отметить, что такая методика изначально предполагает некоторую долю условности в определениях, но, тем не менее, позволяет выделять две традиции погребальных комплексов — с вооружением и набором украшений (Tempelmann-M^zynska М., 1989. S. 12).

Основными признаками женских захоронений послужили: во-первых, отсутствие в инвентаре предметов вооруженияво-вторых, наличие в погребении двух и более застежек. Учитывались категории, характеризующие исключительно женскую субкультуру: металлические украшения, бусы и детали ожерелий. Наконец, в-третьих, немаловажную роль играло присутствие в составе комплексов таких предметов «женского» домашнего производства, как глиняные пряслица, детали веретен, иглы и шила. Детали ларцов и ключи также считаются признаком женских комплексов. Инвентарь был систематизирован в соответствии со следующими позициями.

I. Функциональные принадлежности убора1: 1) фибулы- 2) булавки- 3) шайбовидные фибулы и элементы головных уборов- 3) детали ременных гарнитур: а) пряжкиб) накладкив) обоймицыг) разделительные кольцад) оковки поясове) наконечники ремней.

II. Украшения• 1) гривны- 2) браслеты- 3) кольца- 4) пронизи- 5) подвески- 6) S-видные держатели ожерелий- 7) монеты-подвески- 8) стеклянные бусы- 9) янтарные бусы.

III. Предметы туалета: 1) гребни.

IV. Предметы, используемые в быту и домашнем производстве: 1) иглы- 2) пинцеты- 3) пряслица- 4) ножи- 5) ножницы- 6) оселки- 7) шила- 8) детали веретен.

V. Признаки имущественного разделения, заупокойные дары: 1) необработанный янтарь- 2) керамическая посуда (так называемые сосуды-приставки)-, 3) монеты- 4) ключи- 5) детали ларцов.

В соответствии с целями и задачами исследования рассмотрению подверглись украшения и функциональные принадлежности убора (I-II),.

1 Понимая условность разделения предметов убора на функциональные принадлежности и украшения, мы руководствовались в первую очередь необходимостью систематизации большого количества категорий из состава погребального инвентаря. В отечественной и украинской историографии при характеристике убора племен Восточной Европы римского времени для их обозначения используется также термин «фурнитура». Г. Ф. Никитина понимала под ней фибулы, пряжки, бусы (Никитина Г. Ф., 1985, с. 84). О. В. Гопкало относит к ним фибулы и пряжки, определяя «фурнитуру» как предметы утилитарно-декоративного характера, предназначавшиеся для скрепления и соединения различных частей одежды (Бобровская О.В., 2000; Гопкало О. В. 2011.С.182).Разделение элементов женского убора на функциональные предметы и украшения присутствует и в работе М. Темпельманн-Мончиньской, посявщенной женскому убору племен ВагЬапсит римского времени. К первым ею относятся фибулы, булавки, детали поясов, обуви, головных уборов (чепцов и венчиков), ко вторым — браслеты, гривны, кольца и перстни, бусы, подвески, височные кольца и элементы аппликаций (Тетрекпапп-Мадгупвка М., 1989. Б. 11−12). т. е. предметы, непосредственно относящиеся к убору, а также датирующие предметымонеты и необработанный янтарь (см. главы II. 8.3- III. 4). Наличие остальных предметов в составе инвентаря отражено в каталоге. Типология фибул, предложенная в диссертационном исследовании, базируется главным образом на схемах О. Альмгрена (Almgren О., 1923) и частично — А. К. Амброза (1966). Классификация булавок основана на работе Б. Бекманна (Beckmann В., 1966), пряжек — Р. Мадыды-Легутко (Madyda-Legutko R., 1987), деталей ременных наборов — частично на типологии компонентов провинциально-римского женского убора И. Гарбша (Garbsch J., 1965), наконечников ремней — К. Раддатца (Raddatz К., 1957), колец — X. Бекманн (Beckmann Ch., 1969), детали головных уборов — 3. Блумбергс (Blumbergs Z., 1982), бус — М. Темпельманн-Мончиньской (Tempelmann-Mz^zynska М., 1985), И. Оллаг (Olldag I., 1994). Для отдельных категорий, таких, как некоторые типы фибул, поясных деталей, браслетов, элементов ожерелий, применяются собственные типологические разработки.

Научная новизна данного исследования заключается в том, что впервые предпринимается попытка анализа компонентов женского убора на основе всех доступных данных закрытых комплексов — как довоенного времени, так и современных раскопок. Привлекается большое количество ранее не обрабатывавшегося материала, неопубликованных архивных данных. Проводится углубленный анализ отдельных категорий предметов, предлагается ряд новых классификационных схем. Представлено критическое осмысление «довоенных» материалов, соотнесение данных различных источников — публикаций, архивов и предметов из фондов музеев. Нами приводятся данные о соотношении различных категорий из состава убора с применением статистических методов. Уточняется хронологическая схема самбийско-натангийской культуры.

Апробация результатов работы. Результаты диссертационной работы были представлены в виде докладов на конференциях в Санкт-Петербурге «Славяно-русское ювелирное дело и его истоки» (2006), «Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и Великого переселения народов (этнокультурные контакты)» в Туле (2008 и 2010), «Археология Балтийского региона: новые открытия и исследования» в Калининграде (2010), в рамках Seminarium baltyjskie, проводимых Государственным музеем археологии республики Польша (РМА) в 2009 и 2011 гг., а также на заседаниях группы археологии эпохи Великого переселения народов и на заседаниях Отдела славяно-русской археологии Института археологии РАН в 2004;2010 гг. Положения диссертации отражены в восьми статьях.

Практическая значимость работы. Данные и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при изучении периода римского влияния и переходного этапа к эпохе Великого переселения народов на территории Прибалтики и смежных регионов, заселенных восточногерманскими племенами. Каталог и классификация предметов из состава женского убора расширит представления о материальной культуре населения Самбии и Натангии I—IV вв. н.э. Схема относительной хронологии убора и его элементов может стать одной из ступеней для уточнения общей хронологии культуры. Материалы работы могут представлять интерес при реконструкции женского убора, создании музейных выставок и экспозиций, подготовке специальных курсов вузов, посвященных древней истории юго-восточной Прибалтики, а также при написании обобщающих и научно-популярных работ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, 12 приложений, 47 диаграмм, 40 карт и 125 рисунков. Первая глава содержит историю изучения женского убора самбийско-натангийской культуры. Вторая состоит из 8 разделов, включающих параграфы, содержащие характеристику категорий из состава убора. Третья, состоящая из 3 разделов, посвящена хронологии женского убора. Приложения содержат подробный каталог женских комплексов,.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Комплексный анализ компонентов женского убора самбийско-натангийской культуры — тот необходимый базис, который в дальнейшем позволит понять вопросы, связанные с его структурой и генезисом, а также глубже проникнуть в сущность культурно-исторических процессов рассматриваемой археологической общности.

Несмотря на длительную историю изучения древностей Самбии и Натангии, работы, содержащие комплексные сведения о женском уборе, отсутствуют. Внимания заслуживали лишь отдельные категории находок, которые рассматривались, как правило, в общем контексте.

К/ ^ Т-Ч и центральноевропеиских древностей. В основе существующих реконструкции находились отрывочные данные. Ряд украшений до сих пор не получил достаточного освещения в специальной литературе (см. главу I). В настоящем диссертационном исследовании предпринята попытка рассмотрения всего с о /—" с" /—' и комплекса украшении и деталей убора из женских погребении самбииско-натангийской культуры.

В главе II рассмотрены такие категории из его состава, как фибулы (застежки), булавки, детали ременных наборов, браслеты, кольца, шейные гривны, головные уборы, а так же ожерелья и их детали: бусы (стеклянняе и янтарные), подвески. Были выделены основные хроноиндикаторы и признаки женского убора, характерные для отдельных фаз его развития, определены основные сочетания предметов, их наиболее характерные взаимовстречаемости. Там, где это было возможно, указано и место, которое занимали те, или иные предметы в составе убора. Одним из направлений исследования в данном разделе стало выявление источников влияний, поиск ближайших аналогии и отдаленных прототипов различных элементов в культурах Центрально-европейского региона, Северной Европе, Восточной Прибалтике. Это позволило выявить как заимствованные компоненты, так и характерные иеключитально для древностей самбийско-натангийской культуры. В результате проделанного анализа было доказано, что балтские мастера не только копировали заимствованные предметы, но и создавали собственные исключительные варианты украшений. Отдельное внимание было уделено такой важной составляющей дальнейшей реконструкции убора, как выявление сочетаний застежек, состава раменных наборов, корреляции деталей ожерелий различных периодов.

Относительная хронология компонентов убора, представленная в главе III, характеризует периоды развития материальной культуры и отражает направление основных импульсов и связей, содержат информацию об этнической и экономической ситуации на Самбии и Натангии в римское время. В римский период выделяются 4 фазы развития набора компонентов женского убора.

Наиболее ранняя стадия (I) соотносится с этапом В2, при этом в массе элементы тяготеют к первой половине-середине II в. н.э. Набор компонентов убора фазы I сложился под влиянием вельбаркской культуры, зон, А и Б по Р. Волангвечу (М^^едукж Я., 1981. Р. 84, 85. Яус. 3), сформировавшихся во второй половине I — начале II в. н.э. Дельта Вислы занимала ведущее положение в янтарном обмене региона и играла роль основного «фильтра» и источника влияний и инноваций для племен, проживавших восточнее р. Паслёнка. Вельбаркское влияние на женский убор было преобладающим на всех этапах Римского времени. Прекращение связей с гепидским населением Эльблонгской возвышенности в V в. н.э. в итоге привело к трансформации самбийско-натангийской культуры и значительному изменению системы женского убора (1^о?ако?81а 1996. 8. 99, 100- Вкпег-ХУгоЫешзка А., 2001. Р. 22). Наибольшее количество элементов убора фазы I находит параллели с формами из нижнего Повисленья этапа В2а. Другое направление контактов в этот период — с островами Балтийского моря, влияние которых также прослеживается в отдельных категориях убора.

Тем не менее большинство предметов убора в этот период — предметы местного производства, в основе которых заимствованные формы.

Следующая ступень развития набора женских украшений (фаза II) представляет «смешанный» горизонт, в котором сосуществуют формы раннеримского времени и предметы, характеризующие позднеримский период. Датировка его соотносится с этапами В2/С1-С1а. В это время женский убор самбийско-натангийской культуры находился под влиянием стилистического консерватизма, утвердившегося в вельбаркской зоне Поморья. Появление в его составе предметов позднеримского периода, вероятно, соотносится с «постмаркоманнским» горизонтом (С 1а), когда на материальной культуре племен юго-восточной Прибалтики начали сказываться изменения, связанные с прекращением торговых связей с пшеворскими племенами и угасанием среднедунайских центров.

Фаза III в развитии женского убора в целом датируется широко — в пределах фаз С1-С2. Однако в его составе выделяются более ранние, соотносящиеся с периодом В2/С1-С1, и более поздние элементы, которые могут датироваться этапом С2. Сложившаяся («классическая») система убора данного периода относится к этапу С1Ь-С2. В это время комплекс женских украшений имеет большое количество аналогий не только на вельбаркских памятниках Эльблонгской возвышенности, но и в эльбско-германском круге, а также на островах Балтийского моря. Это связано с изменением основного направления обмена и торговли, действием так называемого балтийского варианта Янтарного пути.

Наиболее поздний вариант убора римского времени IV фазы может датироваться периодом C2/D. Его характеризует сосуществование стилей позднеримского времени начального этапа Великого переселения народов. Представляется, что женская субкультура не позволяет выделить переход между фазами С и D в местных материалах. На комплекс украшений и компонентов убора этой фазы продолжали оказывать влияние традиции горизонта «княжеских» захоронений.

В результате проведенного в работе анализа установлено, что основным фактором, оказывавшим влияние на формирование набора компонентов женского убора римского периода в частности и археологической культуры в целом, являлось активное вовлечение местного населения в меновую торговлю по Янтарному пути и систему трансбалтийских контактов. В рамках этого находились и такие институты, как заложничество, кросскузенные браки, дарообмен. Все эти изменения могли сказываться на традиционном костюме и обуславливать наличие разного рода аналогий с материалами придунайских провинций, ареалом пшеворской культуры. Другие его элементы свидетельствуют о контактах с населением Мазурского поозерья и Сувалыцины. С другой стороны, в женский убор входили украшения, указывающие на прямые связи со Скандинавией и достаточно устойчивый их характер на протяжении всего времени. Возможным представляется даже переселение оттуда на Самбию небольших групп родовых коллективов.

Эволюция набора украшений отражает основные изменения конъюнктуры в янтарной торговле. Если в раннеримское время заимствования были связаны с действием маршрута через территорию пшеворской культуры, то на позднеримском этапе — его балтийского варианта. Это обусловило появление в составе убора предметов, находящих аналогии в северных областях Germania Libera, рейнской области. Эти перемены особенно хорошо видны на примере массовых импортных украшений, а также некоторых других категорий убора.

Комплекс компонентов женского убора Самбии и Натангии сформировался, главным образом, под влиянием двух стилей — так называемого североскандинавского «филигранного» и «вельбаркского барокко», получивших в балтском мире новое развитие. Восточногерманские формы послужили только прототипами, попав в другую культурную среду с иным уровнем ювелирного мастерства.

Особо следует отметить, что убор местных жительниц ярко отражает и особую роль самбийско-натангийской культуры как основной зоны контактов, границы балтского и германского миров. Большое количество категорий женского убора, имевших прототипы в германских древностях, вероятно, первоначально появлялись именно на Самбийском полуострове и лишь затем у племен восточной Прибалтики, где они в виде различных имитаций продолжали бытовать в отдельных случаях до УШ-1Х вв. Предметы из Самбии и Натангии (этот тезис частично применим и для западной Литвы) не сильно отличались от своих западноевропейских прообразов и существовали синхронно с ними. Устойчивая тенденция их использования на других балтийских территориях в течение длительного периода может быть одним из свидетельств культурной стабильности этих племен и отличия на их фоне самбийско-натангийской культуры, ориентированный в большей степени на германский мир, нежели на традиционную культуру балтов, ее открытости различным инновациям.

Мощное влияние, оказываемое на местное население соседними германскими племенами (прежде всего готами и гепидами), стоящими на более высокой ступени социального развития, по-видимому, могло нести характер трансляции. Этим может объясняться резкое изменение материальной культуры во конце I — начале II в. н.э. и кажущееся отсутствие преемственности с существовавшей здесь более ранней культурой западнобалтийских курганов.

Здесь стоит обратить внимание на характер этого культурного контакта. На примере анализа различных категорий женского убора можно говорить, что основным его видом было не «замещение» и «полное отторжение» (реакция), а адаптация, т. е. частичное изменение различных элементов. Такая адаптация, по-видимому, и связана с балтской основой общества и его традициями. Несмотря на присутствие как мощных прямых, так и опосредованных влияний и их устойчивость, женский убор не был синкретичным, а к первой половине — середине II в. н.э. представлял собой сложившуюся систему, включавшую уже адаптированные в балтской среде элементы. Наиболее яркое проявление адаптация нашла в наборе компонентов фаз I и IV. Пример — категории ажурных поясов, шайбовидных застежек, некоторых типов фибул (I), предметы «горизонта Замланд» (IV). Напротив, состав украшений и фурнитуры фаз II-III, представляющих «надрегиональные» типы, обусловлен мощным характером культурной трансляции, максимальной активизацией янтарной торговли, вовлеченностью в этот период местного населения в культурные, социальные и экономические процессы, связанные с деятельностью Янтарного пути. Последний, как уже отмечалось выше, нельзя рассматривать исключительно как торговую трассу. «Янтарный путь» представлял собой сложный механизм взаимоотношений в системе престижных экономик первобытного общества и связанные с ними явления, где главенствующую роль играли верхушки родовых коллективов, имевшие отношение к редистрибуции и обмену. Этим может объясняться как механизм заимствований, так и присутствие в составе убора импортных предметов, минимальное количество которых (некоторые примеры: такие «этноопределители», как янтарные грибовидные подвески, детали вельбаркского происхождения — змеевидные держатели ожерелий, серебряные браслеты типов IV-V по Т. Вуйцику) как раз и может указывать на принадлежность этим верхушкам, а также свидетельствовать о наличии в составе культуры иных (этнических) компонентов.

В целом, анализ элементов традиционного женского костюма самбийско-натангийской культуры указывает на относительно гомогенный характер археологической общности на всех этапах римского времени.

Настоящее исследование не может полностью осветить весь круг проблем, связанных с женским убором населения Самбии и Натангии римского времени как явления. Однако представленный корпус его компонентов, типологический и хронологический анализ в полной мере отражают смешивание привнесенных и местных традиций, характер сложного культурного синтеза. Дальнейшими задачами должны стать углубленное изучение различных категорий женского убора, сопоставление их с материалами мужских комплексов, антропологическое исследование костного материала, анализ текстиля, внимание к технологии изготовления предметов, решение вопросов половозрастной и социальной дифференциации, наконец реконструкция костюма, выделение его вариантов для различных периодов, что позволит более глубоко понять не только рассматриваемое явление, но и судьбы самбийско-натангийской культуры римского времени в целом.