Русские возвратные глаголы и их английские эквиваленты

Предметом исследования в настоящей работе являются русские возвратные глаголы и их английские эквиваленты.

Актуальность диссертации определяется потребностью всестороннего описания коррелятивных явлений, которые в разноструктурных языках (в русском и английском) характеризуются разным статусом. В частности, в русском языке это единицы, относящиеся к словообразовательному разряду возвратных глаголов и имеющие единообразную морфологическую природу выражения возвратности — постфиксся, тогда как в английском они обнаруживают в основном аналитический характер.

Цель исследования состоит в выявлении закономерностей образования русских возвратных глаголов, описании их лексической и акциональной семантики в соотношении с производящими основами, а также в характеристике средств передачи (коррелятов) в английском языке. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1) четко структурировать имеющиеся в русском языке возвратные глаголы в зависимости от способов их образования;

2) определить характер проецируемой ими актантной структуры и семантики (и, прежде всего, акциональной);

3) выявить и описать основные средства передачи значений русских возвратных глаголов в английском языке.

Методика исследования. Основными методами в работе являются методы наблюдения и лингвистического эксперимента, а также метод сопоставительного анализа.

Наблюдение, по мнению лингвистов, составляет неотъемлимую часть любого исследования, так как именно оно позволяет собрать исходные сведения об изучаемых явлениях, объяснить и классифицировать их (Степанов 1975; Распопов 1976; Селиверстова 1976; Арнольд 1991). Наблюдение, в свою очередь, всегда сопровождается лингвистическим экспериментом, который является инструментом для проверки данных наблюдения (Щерба 1931; Лейкина 1961; Степанова 1967, 1973; Распопов 1976; Кацнельсон 1987). Метод сопоставительного анализа позволяет изучить и описать единицы одного языка через призму другого, выявить средства их передачи и тем ярче оттенить свойства исходных языковых единиц.

Материалом исследования послужили «Обратный словарь русского языка» (по которому определялся корпус исследуемых возвратных глаголов), различные толковые словари современного русского языка (из которых набирались русские примеры), русско-английские и англо-английские словари (из которых набирались английские примеры). Привлекались данные разговорной речи.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые:

1 .Возвратные глаголы разных способов образования структурированы с учетом особенностей их актантной структуры и семантики;

2. Охарактеризованы акциональные свойства возвратных глаголов;

3. Выявлены и описаны средства передачи значений (лексических и акциональных) русских возвратных глаголов в английском языке.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в лекционных курсах по общему языкознанию, грамматике русского языка, на занятиях по теории и практике перевода, а также в практике обучения русскому и английскому языкам как иностранным.

Апробация работы. По теме исследования сделано три доклада (на международной научной конференции «Перевод: Язык и Культура» (2000), научной сессии ВГУ (2000), на Распоповских чтениях (2001), опубликованы тезисы доклада и две статьи.

Теоретические основания исследования. Возвратность и средства ее выражения в двух разноструктурных языках — русском и английскомхарактеризуются разной природой. Так, в русском языке средства актуализации возвратной семантики могут носить как аналитический характер (глагол + возвратное местоимение), так и морфологический (наличие постфиксася в составе возвратного глагола. Подробнее о нем см. ниже.). В английском, напротив, возвратность эксплицируется только аналитическим способом (в сочетании переходного глагола с возвратным местоимением). Отсюда следует, что и развитие учений о возвратности в упомянутых языках шло по-разному.

В развитии учения о возвратности (и возвратных глаголах, в частности) в русистике можно выделить три основных этапа: грамматический (возвратность трактуется как разновидность залога или характеризуется залоговой природой) — лексико-грамматический (возвратные глаголы рассматриваются как словообразовательные классы) и функционально-семантический (возвратность определяется как функционально-семантическая категория).

В рамках первого подхода возвратные глаголы наряду с другими явлениями рассматривались исключительно в контексте залоговой проблемы. Термин «залог» появился еще в грамматиках церковно-славянского и русского языков, создававшихся под влиянием грамматик классических языков (М. Смотрицкий XVII в.). Однако теоретические основы учения о залогах были заложены несколько позднее в грамматиках XVTII-XIX вв. (М. В. Ломоносов, Н. И. Греч, А. X Востоков, Г. П. Павский, Ф. И. Буслаев, В.А. Богородицкий). В этот период теория залогов, с теми или иными дополнениями, сводилась к ломоносовской схеме шести залогов (некоторые исследователи сокращали их число до трех), и залог трактовался как выражение отношения действия к объекту. В ряду залогов отдельно выделялись возвратный, взаимный и общий залоги (глаголы reflexiva tantum). Правда, мнения филологов часто расходились в отнесении возвратных глаголов к тому или иному залоговому типу, в результате чего наблюдалась путаница терминов и понятий. Попытка реформирования залоговой концепции К. С. Аксаковым, который по внешней форме различал возвратный и невозвратный залоги (Аксаков 1875), не нашла поддержки у современников (особенно острая критика идеи залога в русистике исходила от В. И Даля и Н. П. Некрасова), хотя отдельные ее положения все же «прижились», и были учтены Ф. Ф. Фортунатовым. Его знаменитая статья «О залогах русского глагола» стала своего рода синтезом и итогом предшествующих теорий (Фортунатов 1899). Фортунатовская схема, в которой сохранялось разделение на возвратный и невозвратный залоги, в дальнейшем воспроизводится с незначительными дополнениями в трудах А. М. Пешковского, М. Н. Петерсона, В. К. Поржезинского. В ней залог определялся как отношение действия к субъекту. Однако и эта теория не могла претендовать на «истину в последней инстанции», так как не учитывала многие синтаксические вопросы, тесно переплетающиеся с залоговой проблемой. Впоследствии это было учтено в трудах А. А. Потебни и А. А. Шахматова, связавших залог с эволюцией предложения и квалифицировавших его как отношение субъекта к объекту действия (Шахматов 1941; Потебня 1958). Кроме того, залог в рамках данной концепции приобретает трихотомический характер: выделяются действительный, страдательный и возвратный (иногда, средне-возвратный) залоги. Данная точка зрения, хотя и просуществовала до недавнего времени (Виноградов 1972; Падучева 1974; Грамматика 80), окончательно все же не утвердилась. В настоящее время исследователи констатируют отсутствие в языкознании единого определения категории залога и его характеристик (Храковский 1978; Горшкова, Хабургаев 1997; Языкознание 1998), хотя большинство лингвистов признают только две формы залога: актив и пассив (A.B. Исаченко, JI. JI. Буланин, Б. Ю. Норман, Н.Ю. Шведова). Начало развития данной концепции было положено еще в работе A.B. Исаченко «Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким» (Исаченко 1960), в которой автор предпринял попытку «вскрыть» грамматическое ядро залогов глагола и свести к минимому все внеграмматические факторы. Определяя залог как морфологическую категорию, в центре которой реализуется отношение субъект — глагол, A.B. Исаченко говорит о логичности выделения формально выраженной оппозиции: актив и пассив. Последний выступает в качестве маркированного члена (формально выражаясь краткой формой страдательных причастий или возвратным постфиксомся). А. В. Исаченко отмечает неоднозначность функций постфиксася (а именно, его словоизменительную и словообразовательную природу), которая и стала в свое время причиной залоговой путаницы. По мнению автора, все глаголы, не обладающие формой пассива, относятся к активу. Возвратные глаголы, соответственно, включаются им в активный залог и рассматриваются как словообразовательные классы.

Затянувшаяся неразрешенность залоговой проблемы обусловила неоднозначность и в отношении трактовки возвратных глаголов: они рассматривались либо как основание для залогового деления (К.С. Аксаков, Ф. Ф. Фортунатов и др.), либо включались наряду с другими глаголами в тот или иной залог (Г.П. Павский, В. В. Виноградов и др.), либо разносились по разным залогам (М.В. Ломоносов, Ф. И. Буслаев, В. А. Богородицкий и др.). В некоторых случаях часть возвратных глаголов (в частности, большой корпус глаголов reflexiva tantum и безличные глаголы) оказывались «выброшенными» за рамки залога (К.С. Аксаков, Ф. Ф. Фортунатов, А. А. Потебня, А. А. Шахматов, В.П. Брюханов). «Эволюция взглядов на статус возвратных глаголов, особенно показательная в русистике (и, шире, в славистике), шла по линии исключения все большего числа возвратных глаголов из залога и выделения их в качестве словообразовательного класса» (Генюшене 1983, с.9). Так постепенно наметилась необходимость иного — лексико-грамматического — подхода, который фактически обозначился в упомянутой работе А. В. Исаченко. В рамках этого подхода возвратные глаголы рассматриваются как словообразовательные разряды (А.В. Исаченко, Н.А. Янко-Триницкая), проводится четкое отграничение понятия возвратный глагол от термина возвратная форма, которые долгое время употреблялись недифференцированно. Так, одни исследователи оперировали терминами возвратная форма, либо возвратный глагол (М.В. Ломоносов, Ф. И. Буслаев,.

А.Х. Востоков, М. А. Тростников, Б. Гвоздиков, A.A. Шахматов, П.С. Кузнецов), тогда как другие использовали для всех глаголов нася определение возвратный глагол (Н.И. Греч, И. И. Давыдов, И. Ф. Калайдович, Г. П. Павский, К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев, Д.Н. Овсянико-Куликовский, В. В. Виноградов, Е. С. Истрина, Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров, Е.М. Галкина-Федорук). В конечном итоге, анализ указаных понятий показал, что наиболее адекватным является определение возвратный глагол (Исаченко 1960; Янко-Триницкая1962). Термин возвратная форма, по мнению исследователей, к данным глаголам не может быть применим, так как: 1) у них отсутствует регулярное образование, 2) они выводимы из своих производящих основ, 3) дублируют всю их систему словоизменения и 4) развивают собственные лексические значения. Все данные характеристики «противопоказаны» понятию форма, а значит исследуемые единицы вполне правомерно считаются производными возвратными глаголами и рассматриваются как отдельные самостоятельные слова, в составе которых постфиксся выполняет словообразовательную функцию (Винокур 1946; Янко-Триницкая 1962; Апресян 1974; Кубрякова 1974; Гинзбург 1976, 1979; Распопов, Ломов 1984; Корнева 1996). / Словообразовательные классы возвратных глаголов разграничиваются на основе сопоставления производный возвратный глаголпроизводящий невозвратный глагол, что позволяет определить те факторы, которые и формируют значение возвратных глаголов. Сюда относятся полисемичность постфиксася, возможность различных оттенков в непереходном значении глагола, лексическое значение производящего невозвратного глагола и его управление. Типовое значение постфиксася исследователи усматривают в устранение переходности (A.B. Исаченко, H.A. Янко-Триницкая, Б.Ю. Норман), а классификация русских возвратных глаголов, по их мнению, может сводиться только к дробным лексико-семантическим группам. В нашей работе мы также разделяем данную точку зрения.

В последнее десятилетие формируется новый, содержательно-ориентированный, или функционально-семантический, подход к изучению языковых явлений, в том числе и возвратности. Исследователи пришли к выводу о правомерности выделения особой семантической категории возвратности, выражающей определенное отношение между субъектом и объектом действия, а именно, «воздействие» человека на самого себя, свою физическую и духовно-мыслительную сферу (Корнева 1996). Необходимость такого подхода аргументировалась отсутствием ясности в понимании категории возвратности в условиях рассмотрения ее только с точки зрения наличия формального показателя. Для решения этой проблемы была предпринята попытка определить системные отношения между всеми средствами выражения возвратности и, прежде всего, проанализировать возвратное местоимение как самый яркий показатель этой категории.

Обладая научной глубиной и несомненной теоретической значимостью (так как впервые осуществляется анализ всех средств, передающих возвратность, описывается характер взаимодействия семантики возвратности со значениями, относящимися к другим функционально-семантическим полям, проводится системное описание возвратных местоимений как ядерных структур категорий возвратности), данное исследование все же носит обобщающий и систематизирующий характер. В результате, возвратные глаголы рассматриваются лишь в ряду других средств возвратности. Между тем вопрос их более комплексного изучения продолжает оставаться весьма актуальным. — Наряду с анализом словообразовательного значенияся, лексической семантики данных глаголов и последующего выделения соответствующих семантических групп (что фактически уже было сделано предыдущими исследователями), важно рассмотреть их сочетаемость с приставками, проследить изменение актантной структуры и семантики глаголов, а также описать их акциональные характеристики.

В соответствии с точкой зрения А. В. Исаченко, которую мы и разделяем в данной работе, все возвратные глаголы рассматриваются нами как принадлежащие действительному залогу. Мы также считаем правомерным выделение их в словообразовательные классы и квалификацию постфиксася как словообразовательного элемента. Словообразовательное значениеся, по законам словообразования может выводиться строго на основе анализа соотносительных форм возвратный глагол (производная основа) невозвратный глагол (производящая основа) (Шанский 1953; Храковский 1973; Лобанова 1966; Кубрякова 1974; Кубрякова, Харитончик 1976; Улуханов 1977).

Русские возвратные глаголы — явление достаточно молодое. Наличествующий в их составе постфиксся по своему происхождению связан с формой винительного падежа возвратного местоимения себя (=ся) и первоначально выступал как аналитический компонент, указывающий на соотнесенность субъекта и объекта. Примечательно, что древнерусские и старославянские памятники свидетельствуют о свободном употреблении элементася по отношению к глаголуИ Како ся моють и хвощуть сяИ то ми ся вьшя (Лаврентьевская летопись 1377), Исследователи также отмечают, что проследить процесс закрепленияся в контактной постпозиции по отношению к глаголу очень трудно, так как в текстах книжно-литературных эта черта продолжает сохраняться до XVII века, то есть до тех пор, пока они ориентируются на церковнославянские нормы (Гадолина 1963; Волчкова 1988). Интересно, что деловые памятники фиксируют употреблениеся непосредственно с глаголом (воротися, убояся), в связи с чем историки не исключают возможность очень раннего прикрепленияся к глаголу в живой речи (Гухман 1948; Гадолина 1963; Горшкова, Хабургаев 1997). Указывая на необычность расположения постфиксася в глаголе и связанную с этим его постоянную морфологическую выделяемость, лингвисты усматривают особую исключительносться по сравнению с другими словообразовательными аффиксами. Некоторые ученые в свое время объясняли это как результат процесса агглютинации по аналогии с аффиксомте, например: пойдемте, нате, т.д. (А.М. Пешковский, А. А. Реформатский, В. В. Виноградов, П.С. Кузнецов). Однако позже исследователи отклонили эту гипотезу, аргументируя это тем, что: 1) данный аффикс давно не является отдельным словом и, взаимодействуя с производящей основой, реализует различные значения- 2) аффиксся теснее спаян с глагольной основой, что подтверждается наличием множества несопоставимых возвратных глаголов, а также звуковыми изменениями в результате слияния согласного т (т1) с последующим с, ведущего к появлению звука ц — 3) -ся может создавать новые значения совместно с другими аффиксами (суффиксами и префиксами). Исключительность аффиксася долгое время создавала также трудности при попытках дать ему адекватное определение. Его именовали «надставкой» (А.М. Пешковский), «прибавкой» (В.А. Богородицкий), «прицепкой» (В.В. Виноградов), «возвратным аффиксом» (А.В. Исаченко), «частицей» (Н.А. Янко-Триницкая). В современной лингвистической литературе утвердился термин «постфикс» (Ю.С. Маслов, М. А. Шелякин, А. М. Ломов, А. Н. Аношкин, Е. В. Корнева, и др.), который мы и используем в данной работе.

Вопрос о характере и функции постфиксася, как и оговаривалось ранее, решается путем сопоставления производного возвратного глагола и производящего невозвратного глагола. Сравнение соответствующих возвратных и невозвратных глаголов, правда, затруднено тем, что в некоторых случаях невозвратные соответствия просто отсутствуют. Соотносительность с невозвратными глаголами обнаруживает подавляющее большинство русских возвратных глаголов, за исключением образований, относящихся к reflexiva tantum, типа: запыхаться, зиждиться, казаться, карабкаться, касаться, каяться, кочевряжиться, кукситься, ластиться, лосниться, мерещиться, надеяться, надобиться, намереваться, нравиться, опасаться, осаниваться, отчаиваться, очнуться, очутиться, подвизаться, покуситься, покушаться, пресмыкаться, притворяться, рехнуться, скитаться, слоняться, случаться, сомневаться, состязаться, споткнуться, спотыкаться, стараться, улыбаться, чваниться, числиться, шляться и др. (всего, по данным «Обратного словаря», 59 образований). Эти глаголы не имеют производящей основы, семантической соотнесенности с производящим глаголом и немотивированы в своем значении и морфологической структуре. Они не сопоставляются ни прямо, ни косвенно ни с глаголами, ни с именами. Наличие в языке подобных глаголов объясняют обыкновенно утратой производящих невозвратных основ (Обнорский 1953, Горшкова, Хабургаев 1997). Это утверждение в принципе верно, так как, например, в ХУШ-Х1Х вв. можно встретить целый ряд невозвратных глаголов, от которых в настоящее время сохранились только производные возвратные основы: наслаждать, насладить, соглашать, согласить, т.д.

Утрата исходного коррелята является не единственной причиной наличия несоотносительных возвратных глаголов, так как в отдельных случаях наблюдается их образование по модели от имен: брататься, лениться, т.д. Интересно, что в современном русском языке у некоторых возвратных глаголов существующие сопоставимые формы употребляются крайне редко. В результате имеющиеся возвратные глаголы чаще соотносят с именами, нежели с глагольными основами (например, суетиться — суета)'. Вот начались маневры. Большой двухсторонний бой. Полковник Шульгевич не понимает диспозиции, путается, суетит людей и сам суетится, — ему уже делал два раза замечание через ординарцев командир корпуса (А.И. Куприн).

Кроме того, исследователи отмечают наличие в языке множества возвратных глаголов, омонимичных с сопоставимыми глаголами (Янко-Триницкая 1962; Соболева 1978, 1980). Причина здесь усматривается в том, что иногда у возвратного глагола появляются переносные значения, которые не увеличивают сумму его значений как многозначного слова, а стремятся обособиться и образовать омоним, ср.: плохо плестись и плестись по дороге.

Помимо глаголов reflexiva tantum, к несопоставимым возвратным глаголам относят также глаголы, образующиеся в рамках тесного взаимодействия приставки и постфиксася (то, что в нашей работе именуется рамочной морфемой). Данные глаголы, по мнению исследователей, не могут быть использованы для определения словообразовательного значения постфиксася, так как новое значение возвратного глагола создается сочетаниемся с приставкой, а это уже новая словообразовательная морфема (Янко-Триницкая 1962). Отсюда делается вывод, что наиболее пригодным способом изучения словообразовательного значения постфиксася может быть только прямое сопоставление производных и производящих основ. Придерживаясь именно этого принципа определения значенияся, исследователи единодушно отмечают, что основной его грамматической функцией является устранение переходности или усиление непереходности, а словообразовательной — усиление самостоятельности действия, его сосредоточенности в самом себе (А.В. Исаченко, Н.А. Янко-Триницкая, Б. Ю. Норман, Н. А. Лобанова, др.).

Итак, в современном русском языке возвратные глаголы образуются двумя способами: при помощи постфиксася (умывать — умываться) и при помощи рамочной морфемы, то есть при тесном взаимодействиися с приставкой (бегать — набегаться), что позволяет говорить о двух основных группах возвратных глаголов. Анализируя обе группы возвратных образований, необходимо отметить, что процесс рефлексивизации сопровождается различными изменениями как на уровне их актантной структуры, так и на уровне их семантики, а потому их структурирование необходимо проводить именно с учетом соотношения обоих планов.

С точки зрения видовой принадлежности исследуемые нами возвратные глаголы однозначности не проявляют. Здесь встречаются глаголы imperfectiva tantum, глаголы perfectiva tantum и глаголы, образующие видовые пары (а в некоторых случаях и видовые тройки: дуться/ надуться/ надуваться). В отношении последних необходимо отметить, что образование парных по виду глаголов может проходить традиционно, на основе имперфективации — путем присоединения суффикса к глаголу совершенного вида (удивиться/ удивляться), или являться результатом обратного процесса — перфективации (в случае взаимодействия глагола несовершенного вида с приставкой: щуриться/ сощуриться). При видовой характеристике важно учитывать характер приставки и те изменения, которые она вносит в глагол. С этой точки зрения лингвисты выделяют три типа приставок: грамматические, лексические и акциональные.

Вопрос о грамматических (или чистовидовых) приставках давно дискутируется в научной литературе. Одни исследователи отвергают идею существования грамматических отношений между бесприставочными и приставочными глаголами, указывая на ту или иную семантико-словообразовательную разницу (Ю.С. Маслов). Другие допускают наличие подобных видовых пар, но расходятся во мнении об их объеме (A.B. Бондарко, М. А. Шелякин, A.M. Ломов). Тем не менее наблюдения показывают, что в русском языке между бесприставочными и приставочными образованиями могут существовать грамматические отношения, которые характеризуются одинаковыми синтаксическими свойствами и семантической валентностью {писать брату письмо — написать брату письмо) — синонимичностью видовым парам, образованным на основе имперфективации (краснеть — покраснеть и стать — становиться красным) — употреблением в позиции синонимии видов (кто рисовал/ нарисовал эту картину?)) а также наличием семантических связей только с данной приставкой (сниться — присниться). На этом основании делается вывод о правомерности выделения видовых пар с чистовидовыми приставками (Тихонов 1964; Шелякин 1983).

В некоторых случаях приставка в составе возвратного глагола обнаруживает лексический характер, в результате чего производный возвратный глагол отличается в предметно-понятийном отношении от производящей основы: любить — влюбиться, молвить — обмолвиться, т.д.

Акциональные приставки занимают промежуточное положение между приставками грамматическими и лексическими. Они маркируют акциональные модификации (или характеризованные способы действия) глаголов. Их специфика состоит в том, что они, не создавая глаголов с новым предметно-понятийным содержанием, модифицируют базисные (исходные) значения возвратного глагола с точки зрения фазы действия, кратности, интенсивности его проявления и т. д.: забелеться, прищуриться, разалеться. Среди приставочных возвратных образований обнаруживается немалое количество глаголов, в составе которых приставки выполняют роль акциональных модификаторов, или экспонентов способов действия. Данный термин, по наблюдениям A.B. Исаченко (Исаченко 1960) заимствованный из чешского языка, широко употребляется отечественными лингвистами (Ю.С. МасловA.B. ИсаченкоA.B. Бондарко, М.Д. ФетискинаA.M. ЛомовМ.А. Шелякин, Н. С. Авилова, О. П. Рассудова и т. д.). Под способом действия, или акциональным значением, понимают особенности протекания действия, прежде всего, с точки зрения его предельности/ непредельности (Холодович 1963). На этом основании выделяют две соответствующие группы способов действия: способы действия предельных глаголов (результативный, терминативно-временной и т. д.) и способы действия непредельных глаголов (статальный, эволютивный и т. д.). Кроме того, способы действия могут дифференцироваться с точки зрения их формальной выраженности или невыраженности. Здесь выделяют также две группы: базисные способы действий (изначально присутствующие в семантике глагола, связанные с его предметно-понятийными признаками и формально невыраженные: краснеться — статальное проявление признака) и модифицирующие, характеризованные способы действий (не изменяющие, а лишь модифицирующие значения исходного глагола и имеющие формальное выражение: набегаться — сообщение оттенка исчерпанности действия при помощи рамочной морфемы). Исследуемые возвратные глаголы характеризуются как базисными, так и модифицирующими акциональными значениями, которые подробно рассматриваются в настоящей работе.

В английском языке, в отличие от русского, ситуация в отношении возвратных глаголов принципиально иная. Основное различие между двумя языками заключается, прежде всего, в их природе: русский — язык синтетического строя, английский — язык аналитического характера. В русском языке глаголы, объединенные в разряд возвратных образований, существуют как самостоятельные лексические единицы с морфологическим показателем возвратности и реализуют только возвратное значение. В английском языке, напротив, возвратность проявляет аналитическую природу, формально эксплицируясь в возвратной конструкции (глагол в сочетании с возвратным местоимением oneself), а возвратных глаголов как таковых не существует. Здесь можно говорить лишь об употреблении глаголов в функции возвратных1 в определенных позиционно-проективных условиях: исходный глагол должен характеризоваться валентностью — агенс=лицо — пациенс—лицо. В этом случае, объект может выражаться формой возвратного местоимения oneself (себя), а сам глагол употребляться в качестве возвратного. Интересно также, что возвратное местоимение oneself, в отличие от русского себя, в древнеанглийском местоимением не считалось, а входило в разряд прилагательных и реализовало значение «сам» (в то время оно имело форму self). Соответственно оно употреблялось в сочетании с местоимениями или существительными. Позднее, в среднеанглийский, период self становится существительным и употребляется либо с притяжательными местоимениями.

1 Правда, исследователи отмечают наличие трех" истинно возвратных" глаголов (true reflexive verbs) — busy oneself! заниматься чем-либо, prideoneself/ гордиться, content oneself/ довольствоваться, образованных от соответствующих прилагательных, и вообще не функционирующих в качестве глаголов вне сочетания с возвратным местоимением (Descriptive English Grammar 1950, Penguin English Grammar 1990, Cobuild Grammar 1990). myself, либо с объектными — herself, постепенно сращиваясь с ними (И.П. Иванова, Л. П. Чахоян, Т.М. Беляева).

Еще одно различие между сравниваемыми языками состоит в том, что в английской грамматической традиции глаголы, квалифицированные как «возвратные» и «взаимные», рассматриваются отдельно. Отсюда, в свою очередь, следует, что взаимность в английском выносится за рамки возвратности, в то время как в русском языке взаимные глаголы включены в разряд возвратных и рассматриваются как одна из их разновидностей.

Кроме того, аналитическая природа английского языка ограничивает возможности глагола в реализации морфемно выраженных акциональных значений, ср.: русское достучаться и английское knock until one is heard. В отношении выражения базисных акциональных значений каких-либо языковых различий не обнаруживается, поскольку формального выражения они не требуют.

И все же, несмотря на существенные расхождения (в первую очередь, отсутствие класса английских возвратных глаголов), английский язык не может не учитывать наличие возвратных значений в других языках. Поэтому сопоставление в этом отношении двух языков проводится не параллельно, а в направлении от русского к английскому и нацелено на выявление и описание средств передачи значений русских возвратных глаголов с точки зрения их лексической и акциональной семантики.

Все вышеизложенное обусловливает предложенную схему анализа русских возвратных глаголов и их английских эквивалентов в настоящей работе. Первоначально определялся корпус возвратных глаголов (по «Обратному словарю»), затем с учетом способов образования возвратных глаголов — с участием постфиксася и рамочной морфемы — все глаголы разбивались по данным группам. В дальнейшем классификация проводилась с учетом изменений в актантной структуре и семантике исследуемых образований.

Так, в рамках первой группы наблюдается разделение на возвратные глаголы с измененной актантной структурой и семантикой и глаголы только с модифицированной семантикой.

Первые, в свою очередь, дифференцируются на глаголы с устраненным объектом или субъектом и глаголы с трансформированным объектом или субъектом. В дальнейшем они делятся на различные лексико-семантические группы. Так, возвратные образования с устраненным объектом включают глаголы со значением мимики (хмуриться, щуриться), физического воздействия (, причесываться, умываться), внутреннего переживания (изумляться, радоваться), внешнего состояния (браниться, торопиться), взаимности (встречаться, целоваться) и характерной черты поведения (кусаться, лягаться). Возвратные глаголы с устраненным субъектом (безличные образования типа хотеться, спаться), с трансформированным объектом (запасаться дровами, делиться хлебом) или субъектом (ломатьсяо машине, закрыться — о двери) в силу их лексической разнородности, на лексико-семантические группы не делятся.

Глаголы с измененной семантикой, сохраняя актантную структуру, делятся только на две семантические группы: глаголы с усилительным значением (грозиться, стучаться) и глаголы с определительным значением (алеться, белеться).

Возвратные образования с рамочной морфемой делятся на две основные группы: глаголы с акциональными рамочными модификаторами (это понятие поясняется ниже) и глаголы, в которых рамочная морфема носит лексический характер.

Первая группа характеризуется акциональной рамочной морфемой (модифицирующей только акциональную семантику глагола). Она представлена глаголами с сативным значением (набегаться, натосковаться), интенсивно-длительным значением (забегаться, заработаться), чрезмерно-кратным значением (избегаться, изолгаться чрезмерно-интенсивным значением (убегаться, уходиться), усилительно-интенсивным значением (разбегаться, разлаяться) и финально-следственным значением (добегаться, донырямься).

Вторая группа объединяет возвратные образования с лексической рамочной морфемой (изменяющей лексическое значение исходного глагола) и в силу этого распадается только на лексико-семантические группы. Здесь выделяются: глаголы с интегративно-дезинтегративным значением (сбежаться — разбежаться), глаголы со значением исчерпанного (продышаться) или сквозного действия (пропылиться), со значением отклонения от нормы (облопаться), со значением сконцентрированности на действии (прислушаться), со значением сближения (подслужиться), с финальным значением (отдышаться), со значением интенсивно-начинательного действия (взыскаться), длительно-взаимного действия (пересвистываться), отрицательно-оцениваемого действия (побираться).

В дополнение к характеристике лексических значений проводилось описание их акциональной семантики и возможных акциональных модификаций.

При описании английских эквивалентов учитывалось, как и какими средствами передаются значения русских возвратных глаголов (лексические и акциональные). Английские корреляты рассматривались в соответствии с упомянутыми группами русских возвратных глаголов. Это и составляет процедуру анализа второй главы.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка использованной литературы. Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы, формируются цели и задачи работы, определяются методы анализа, научная новизна и практическая значимость исследования, излагаются его теоретические основания.

Выводы ко II Главе.

Сопоставление русских возвратных глаголов с английскими коррелятами в этой главе шло в направлении от русского языка к английскому, а не параллельно. Обусловлено это, прежде всего, тем, что в английском языке класс возвратных глаголов как таковых отсутствует. Возвратность в английском языке, в отличие от русского, формально эксплицируется сугубо аналитически, при помощи возвратного местоимения oneself которое может сочетаться практически с любым переходным глаголом при условии семантической валентности — агенс = лицо, пациенс = лицо, что фактически является возвратной конструкцией. Примечательно, что значение только некоторых русских возвратных глаголов передается при помощи этой конструкции. Подавляющее большинство русских возвратных глаголов переводится другими коррелятами, как-то: глаголами в сочетании с возвратным или взаимным местоимением, фразовыми глаголами, глаголами в сочетании с предложно-падежной конструкцией, глагольно-именными конструкциями (глагол-связка в сочетании с прилагательным/ существительным), переходными/ непереходными глаголами, фразеоборотами, разного рода контекстуальными средствами. Подавляющее большинство указанных эквивалентов носит аналитический характер, что еще раз подчеркивает отличительность английской возвратности.

Анализ соотношений русских производящих и производных основ, с одной стороны, и средств, коррелятивных с ними, с другой стороны, показывает, что актантная структура обыкновенно изменяется, ср.: стучать/ достучаться — knock/ knock until one is heard. В отношении акциональной семантики заметим, что реализация базисных значений и акциональных модификаций может быть либо одинаковой (формально не выраженной) и даваться в рамках одной глагольной лексемы или аналитической конструкциилибо разной, когда базисные значения и акциональные модификации выражаются разными средствами: глагольной лексемой, с одной стороны, и аналитической конструкцией, с другой стороны. Примечательно, что эта разница диктуется, в первую очередь, акциональным значением русского возвратного глагола.

Соотношение видовой принадлежности русских возвратных глаголов и их английских коррелятов не учитывалось, поскольку способы передачи видовых значений в русском и английском языках разные. В русском языке видовая принадлежность возвратных глаголов определяется морфологически в рамках глагольной лексемы, тогда как в английском реализация видовых характеристик выходит за пределы глагольной формы, получая аналитическое выражение в рамках предложения. Основная же часть английских эквивалентов представлена отдельно, вне полного контекста, поскольку нас интересовало, прежде всего, выявление английских соответствий и их общая характеристика.

Заключение

.

Проведенное исследование показало, что рассмотренные средства передачи возвратности в двух разноструктурных языках — в русском (возвратные глаголы) и английском (в основной массе, аналитические конструкции) — являются принципиально разными по своей природе.

Русские возвратные глаголы представляют собой словообразовательные классы и объединяются единой словообразовательной морфемой — постфиксомся.

Они четко структурируются в зависимости от способа образования, а также с учетом изменений их актантной структуры и семантики. С этой точки зрения они распадаются на группы, анализ которых позволил выявить некоторые закономерности.

Так, глаголы, образованные от бесприставочных и приставочных основ при помощи постфиксася, характеризуются либо изменением актантной структуры и семантики, либо изменением только семантики. В результате изменения актантного окружения все возвратные глаголы, независимо от способа их образования, характеризуются как непереходные. Что касается их семантики, то она изменяется только на лексическом уровне. Акциональные характеристики, как базисные, так и модифицированные, усваиваются ими от производящих невозвратных основ. Наследуется также и видовая принадлежность возвратных глаголов: они представлены основами imperfectiva tantum, perfectiva tantum, а также видовыми парами (в некоторых случаях видовыми тройками). Видовые пары образуются либо на базе имперфективации, либо на базе перфективации. Последнее наиболее распространено, что и объясняет большое число приставочных образований среди исходных невозвратных основ и производных глаголов. Приставки могут сообщать глаголу грамматическое значение (меняя только вид глагола), лексическое значение, изменяя предметно-понятийное содержание глагола, либо модифицировать только акциональные характеристики глагола. Среди приставочных образований подавляющее большинство составляют глаголы именно с акциональными приставками.

Образование возвратных глаголов при помощи рамочной морфемы сопровождается либо изменением актантной структуры и семантики (в случае с переходными глаголами), либо изменением семантики (в случае с непереходными основами). Переходные основы, взаимодействуя с рамочной морфемой, все без исключения становятся непереходными. У изначально непереходных глаголов их непереходность дублируется.

Семантика производных возвратных глаголов изменяется либо в отношении акциональных характеристик, либо в отношении лексического значения глагола. Это полностью определяется характером рамочной морфемы, а точнее характером приставки в ее составе, которая может реализовать либо лексическую функцию, изменяя предметно-понятийное значение производного глагола, либо выступать в качестве акционального модификатора.

В отличие от глаголов предыдущей группы, видовая принадлежность возвратных основ с рамочной морфемой не усваивается ими от производящих глаголов. Последние, как правило, относятся к несовершенному виду, тогда как образования с рамочной морфемой представлены либо основами perfectiva tantum, либо видовыми парами, образованными на основе имперфективации.

В отношении глаголов reflexiva tantum, не имеющих невозвратных соответствий, способы их образования в силу их специфики не рассматривались. Учет видовых и акциональных характеристик выявил следующее.

Во-первых, они обладают различными видовыми значениями. Здесь обнаруживаются основы imperfectiva tantum, perfectiva tantum, а также видовые пары, некоторые из которых проецируют видовые тройки.

Во-вторых, видовые пары данных глаголов образованы как на основе имперфективации, так и на основе перфективации. В последнем случае, как показал анализ, приставка выполняет либо чистовидовую функцию, либо выступает в качестве акционального модификатора.

Анализируя английские эквиваленты, используемые для передачи значений русских возвратных глаголов, можно отметить четкое противопоставление одного языка (русского) другому (английскому). Обусловлено это, прежде всего, отсутствием в английском языке класса возвратных глаголов с морфологически эксплицированной возвратностью. Возвратность в английском языке, в отличие от русского, формально эксплицируется сугубо аналитически: либо при помощи глагола в сочетании с возвратным местоимением oneself, которое может сочетаться практически с любым переходным глаголом при условии семантической валентности — агенс — лицо, пациенс = лицо, либо при помощи других коррелятов, как-то: глагол в сочетании с взаимным местоимением, фразовый глагол, глагол в сочетании с предложно-падежной конструкцией, глагольно-именная конструкция, переходный/ непереходный глагол, фразеоборот, контекстуальные средства. Как видно, подавляющее большинство указанных эквивалентов носит аналитический характер, что еще раз подчеркивает отличительную природу английской возвратности.

Анализ соотношений русских производящих и производных основ, с одной стороны, и средств, коррелятивных с ними, с другой стороны, показывает, что актантная структура сохраняется в редких случаях, обыкновенно же она изменяется.

В отношении акциональной семантики выявляется следующее. Базисные акциональные значения английских эквивалентов, также как и у русских возвратных глаголов, формально не выражены. Что касается акциональных модификаций, то их выражение может совпадать по форме с выражением базисного значения русского глагола и даваться в рамках одной глагольной лексемы или аналитической конструкции, либо отличаться, если базисные значения и акциональные модификации выражаются разными средствами глагольной лексемой, с одной стороны, и аналитической конструкцией, с другой стороны. Установлено, что эта разница диктуется, в первую очередь, акциональным значением.

Соотношение видовой принадлежности русских возвратных глаголов и их английских коррелятов не учитывалось, поскольку способы передачи видовых значений в русском и английском языках не совпадают. В русском языке это определяется морфологически в рамках глагольной формы, тогда как в английском реализация видовых характеристик выходит за пределы глагольной лексемы, получая аналитическое выражение в рамках предложения.

Несмотря на обозначенные «лакуны» в выражении возвратности в двух сопоставляемых языках, возвратная семантика, тем не менее, находит свой «выход» и успешно реализуется как в русском, так и в английском.