Женская проза как категория в современном литературоведении

По поводу женской прозы в настоящее время ведется много дискуссий. Некоторыми литературоведами даже ставится вопрос: существует ли вообще женская проза и что это такое? М. Абашева, отвечая на вопрос, пишет: «Сразу договоримся, что под „женской“ прозой мы будем подразумевать прозу, написанную женщинами. При всем кажущемся тавтологизме этих понятий подобное уточнение позволит нам более-менее избежать некоторых символьных ловушек, заложенных в словах „мужское“ и „женское“. Поскольку в сложившемся типе культуры эти слова не являются нейтральными, указывающими только на биологический пол, но несут в себе также и оценочные моменты, включают в себя целую подсистему знаков» (1, с. 9).

В хронологическом смысле современная женская проза стала заметной в конце 1980;х-начале 1990;х годов. М. Абашева пишет: «Судя по всему, у нас появилась женская проза. Нет, не то чтобы женщины раньше, десятилетие или два, три назад, не писали рассказов и повестей. Писали. Печатались. Но такого изобилия женских имен в „толстых“ журналах не встречалось, специальные женские сборники один за другим не выходили. Да и споры о том, существует ли женская проза, не возникали, поскольку не было предмета» (1, с. 9). По Абашевой, современная женская проза — новый статус женщин-авторов, новые споры о месте женской прозы в русском обществе.

С. Василенко соглашается и думает, что женская проза — новый менталитет, который начался со сборников женской литературы. Этот менталитет работает на объединение современных женщин-авторов, которые чувствуют свою принадлежность к такой литературной группе. И теперь эти авторы существуют не в изоляции.

Следует отметить, что начало женской прозы — это переломный момент в русской литературе и культуре: период с 1988 до 1992 года. В этом смысле, многие из отечественных критиков — особенно те, которые писали статьи еще при советской власти, — ассоциируют женскую прозу с общим кризисом конца того, что А. Синявский называл «советской цивилизацией».

В. Киляков, хотя и видит нескольких «лидеров» (Петрушевскую, Токареву, Толстую) в группе женщин-авторов, сомневается в достоинстве «женской литературы» как отдельной категории: «Факт, что женщины могут и имеют право заниматься творчеством, стал просто фактом и, пожалуй, не требует оценок и комментариев. А настаивать на типологических отличиях „женской“ литературы — неосторожно. Хорошая проза хороша как таковая, как явление словесности» (4, с. 108).

Е. Трофимова, однако, пишет, что литература не может быть ни женской, ни мужской, но лишь хорошей или плохой… а если присмотреться внимательней, то сам термин далеко не безупречен. «Искусство — это индивидуальный творческий акт, где личность художника, его особенности, его психологический рисунок самым непосредственным образом определяют форму и содержание произведения». Трофимова, тем не менее, верит, женская проза есть и нужна, потому что есть женщина и ее место в обществе, и это неизбежно влияет на творчество.