Бурятская поэзия XX века: истоки, поэтика жанров

Завершился XX век, насыщенный социальными катаклизмами. Последняя треть столетия вошла в мировую историю как время коренных перемен, приведших к исчезновению с карты мира огромного многонационального государства СССР и распаду мировой социалистической системы. Закончился крупный исторического значения социальный эксперимент построения социалистического, а затем коммунистического общества. Все это резко и очень динамично изменило картину мира, менталитет современного человека. Естественно, перед наукой, в частности литературоведением, встала необходимость переоценки ценностей, подведения итогов своего развития, его систематизации, а также поиска новых подходов к изучению литературных явлений. «Настало время посмотреть, как выглядит история литературы в свете обобщений современной науки. Именно здесь системный подход к материалу сливается с его историческим осмыслением» (365, 13)1.

Актуальная задача современного бурятского литературоведениясоздание целостной концепции истории бурятской литературы XX века, причем в культурно-философском контексте отечественной истории. Это задача не может быть решена без уяснения места и роли поэзии в литературном процессе XX века, а главное без исследования его истоков, поскольку разрушен миф об отсутствии письменности и изменена картина литературной истории Бурятии.

Категория жанра — одна из самых значимых в системе литературных категорий и носит, как известно, исторический характер. Изменение общественных отношений (от древности к средним векам и от них к новому времени) вызывает изменение человеческого сознания, а вслед за ним новую идеологию и новый художественный мир, определяющие процесс развития и обогащения тех поэтических форм, которые изучает историческая поэтика. По мнению ее основателя А. Н. Веселовского, она изучает категории поэзии в историческом развитии, рассматривая, как те или иные литературные жанры развивались в зависимости от особенностей культуры народа, от особенностей его языка и т. д. Известное определение М. М. Бахтиным исторической поэтики как дисциплины, сосредоточенной, прежде всего, на истории жанров (41, 141), является, на наш взгляд, наиболее точным в определении круга задач данной дисциплины.

Поэтому исследование поэтики жанра представляется нам чрезвычайно важным и актуальным, поскольку в ней как в фокусе совмещаются все существенные стороны функционирования литературы на каждом этапе ее развития. Ведь степень развитости и завершенности жанровой системы, которая формализуется в рамках определенных эстетических и поэтических представлений своего времени, свидетельствует об уровне литературы. Особенности эволюции и функционирования каждого отдельно взятого жанра можно выяснить только в русле определенной поэтики, при сравнении с другими жанрами той же поэтической традиции (298, 3).

Диапазон проблем, ставших предметом рассмотрения в данной работе, а именно: генезис жанров, их становление и развитие, трансформация в переходные периоды, определение места в литературном процессе, взаимовлияния и взаимосвязи, т. е. проблемы поэтики жанра бурятской поэзии начиная с общемонгольского периода развития литературы по XX век, — не являлся предметом специального изучения в бурятском литературоведении.

По истории поэзии общемонгольского периода, охватывающей период с XIII по XVIII вв., не существует обобщающих трудов. Нужно отметить, что проблема развития поэзии общемонгольского периода в той или иной степени затрагивалась в работах монгольских ученых: Ц. Дамдинсурэна, М. Гаадамба, JI. Тудэва, Д. Цэрэнсоднома, JI. Хурэл-Батора, X. Сампилдэндэва, П. Хорло, а также монголоведов России — A.M. Позднеева, Б. Я. Владимирцова, Н. Н. Поппе, Ц. Ж. Жамцарано, B.JI. Котвича, А. Д. Руднева, С. А. Козина, Н. П. Шастиной, Г. И. Михайлова, JI.K. Герасимович, К. Н. Яцковской, А. В. Бадмаева, С.Ю.

Неклюдова, А. В. Кудиярова отчасти в работе немецкого востоковеда Б. Лауфера «Очерк монгольской литературы». Однако фундаментальных исследований, посвященных проблемам формирования и эволюции поэтических жанров, важных для понимания генезиса и специфики развития литературы общемонгольского периода, нет.

Монгольские, бурятские, калмыцкие народнопоэтические памятники, такие как «Гэсэр», «Джангар», а также величайший историко-литературный памятник второй половины XIII в. «Тайная история монголов», известный в отечественном монголоведении как «Сокровенное сказание монголов», не анализировались в литературоведческой науке с точки зрения появления в них поэтических элементов. Что же касается более обширной проблемы истоков поэзии монгольских народов, то она является одной из сложнейших в истории монголоведения. Поэтому немалое внимание в работе уделяется ранним этапам развития поэзии, для которой характерен первоначальный синкретизм лирической и эпической поэзии, в частности, поэтическим элементам, инкорпорированным в «Сокровенное сказание монголов», где находим все разнообразие жанров средневековой монгольской поэзии.

Рассматривая поэтические произведения и то место, которые они занимают в монгольской литературе XIII — XVIII веков, подходим к ним с двух позиций: влияния традиций устного поэтического творчества на формирование художественной литературы и становления в ней поэтических жанров.

Дидактическая литература, истоки которой относятся еще к XIII — XIV вв., достигает своего апогея в XIX в. Для этого времени характерно обилие произведений поучающего характера, в которых запечатлены нравственно-этические идеалы и нормы поведения народа, без которых немыслимы формирование и функционирование самобытной национальной культуры.

Первые произведения бурятской дидактической поэзии появились во второй половине XIX в. и представлены трудами Лобсан Галдан-римпоче, Эрдэни-Хайбзун Галшиева, Доржи Данжинова, Ринчена Номтоева, Галсан.

Жимба Дылгырова. Одним из самобытных произведений в жанре «субхашита», разбираемых в нашей работе, является «Зерцало мудрости, разъясняющее принимаемое и отвергаемое по двум законам» Э.-Х. Галшиева. Из всех известных произведений этого жанра оно является самым крупным и поэтичным. Ц.-А. Дугар-Нимаев, один из первых исследователей этого памятника, оценивает его как выдающееся в своем роде по широте охвата жизненных коллизий и по оригинальности авторской позиции. Данный жанр поэзии интересен потому, что именно в нем происходит, с одной стороны, отбор средств и способов типизации, сохранения и передачи нравственного и житейского опыта, а с другой — в рамках жанра проявляется то общее, что объединяет литературы народов Центральной Азии.

Формирование бурятской литературы на всем протяжении ее исторического развития связано с осознанием себя как самобытной частицы некогда единого Великого Монгольского государства (Ехэ Монгол Улус) с общей исторической судьбой. Это свойство, определяющее национальную самобытность, характерно для многих поэтических произведений как прошлого, так и настоящего. Изучение духовного наследия, осмысление и обобщение поэтических традиций необходимо в интересах дальнейшего развития и обогащения национального художественного мира.

По справедливому замечанию Н. И. Конрада, «литературное произведение любого содержания — факт реальной истории, а всякий факт реальной истории вмещает в себя в том или ином виде, в тех или иных задачах, в тех или иных соотношениях многие элементы исторической действительности своего времени. Поэтому и невозможно изучать памятник как таковой, иначе, чем в единстве выраженных в нем сторон действительности, различая их, но искусственно не обособляя их друг от друга» (164, 11). Безусловно, поиск корней и истоков бурятской поэзии, ее ценностей, осознания непрерывности духовного развития народа, проблемы поэтики жанра, его эволюции не могут быть рассмотрены только в эстетическом плане без учета исторических процессов, ибо произведение искусства наиболее полно себя обнаруживает только в историческом контексте.

Объект, направление и рамки исследования продиктованы формулировкой самой темы диссертации. Для нас важен диахронический аспект исследования, который дает возможность проследить движение поэтической традиции во времени и выявить те изменения, которые происходят в ее функционировании. Такой подход ориентирует на изучение поэзии не как определенный синхронный срез, фиксирующий некое состояние, заблокированное во времени и лишенное какого-либо движения. Естественно, нельзя исключить того, что оба аспекта сложным образом взаимосвязаны и взаимозависимы. Ведь истинно синхроническое описание, как правило, содержит в себе элементы развития в пределах изучаемого периода, а диахроническое изучение полновеснее, если каждая опорная модель на пути развития развертывается в синхронный срез.

Попытка соединения синхронического изучения поэзии общемонгольского периода с исследованием ее в диахронии или, иначе говоря, изучение истории бурятской поэзии, начиная с ее истоков, при этом представляя в целом все известные на сегодняшний день в монголоведении изменения в ее содержании, жанрах, поэтике как ступени единого эволюционного процесса — наиболее важная и ответственная задача бурятского литературоведения на современном этапе его развития.

Многовековая поэзия общемонгольского периода входит как важнейшая составная часть в современную культуру бурятского народа. И хотя бурятская поэзия XX в. коренным образом отличается от предыдущей, она возникла на ее основе и творчески воспринимает ее достижения.

Интенсивное развитие бурятской поэзии XX в., ее идейно-художественное богатство и жанровое многообразие поставили перед литературоведами Бурятии ряд сложных теоретических проблем, определили дальнейшие пути их исследования.

Практика современного функционирования литературы в обществе, возросшая эстетическая роль поэзии убеждают в том, что сутью литературного процесса является идейный и нравственный поиск, который на каждом этапе насыщается своим конкретно-историческим содержанием. В результате напряженных идейно-художественннх исканий достигается новое качество историзма, углубляется концепция личности, характера, устанавливаются новые взаимоотношения с фольклором, переосмысляются инонациональные традиции, обогащаются жанровые формы.

Литература

всегда опирается на художественные традиции. В то же время ни одна литература не живет в имманентном национальном кругу. Каждый этап в жизни общества ставит перед ней новые задачи, для решения которых необходимы новые художественные средства и формы, возможные только в результате творческого развития традиций и теснейшего взаимодействия с другими литературами.

Бурятская поэзия современного периода являет собой пример творческого сочетания богатых традиций и новаторских исканий. Национальная поэтическая традиция в основе своей фольклорна. Использованные в последующем развитии традиции русской, многонациональной советской и восточной поэзии придают бурятской поэзии национально-самобытный характер. Одна из характерных особенностей её состоит в том, что на протяжении всей истории постоянно расширяется проблемно-тематический диапазон поэзии, образное восприятие и отображение мира. Потребность понять настоящее в сопряжении с героическими страницами прошлого способствует интенсивному поиску в области идейно-нравственных и жанрово-стилевых исканий, что обуславливает качественный рост развития поэзии.

Цель и задачи работы.

Основной целью диссертации является исследование закономерностей становления средневековых поэтических систем некогда общемонгольского ареала, раскрытие процесса динамики исторического функционирования жанров бурятской поэзии XIX—XX вв. как звеньев общего процесса историко-литературного развития в целом.

Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить следующие конкретные задачи:

• исследовать истоки формирования литературной поэзии в общемонгольский период развития литературы и в бурятской литературе конца XIX — начала XX вв.;

• показать процессы формирования отдельных жанров и становления жанровой системы, определить закономерности ее развития и раскрыть исторический характер понятия жанровой системности поэзии;

• определить жанровое движение, изучить специфику взаимодействия жанровых форм как в диахроническом, так и в синхронном срезе;

• изучить взаимосвязи жанровых систем различных литературных периодов с целью выявления наиболее устойчивых жанровых признаков бурятской поэзии XX века;

• проследить эволюцию жанровых форм бурятской поэзии с точки зрения национальных традиций и характера влияния русской поэзии, а через нее и опыта мировой поэзии;

• выявить особенности развития поэзии в аспекте поэтики жанров.

Цель и конкретные задачи диссертации требуют обсуждения круга актуальных теоретико-литературных проблем современного литературоведения:

• исследование исторической поэтики, в частности, одного из ее направлений — поэтики жанров национальной литературы в ее историческом развитии;

• соотношение родовых начал в национальной литературе на протяжении всего развития, проникновение лирических элементов в эпическую повествовательную ткань произведения и последствия этого процесса;

• взаимодействие литературы и фольклора, закономерности этого процесса;

• соотношение разных жанровых тенденций в содержании конкретных литературных произведений;

• разработка вопросов герменевтики жанра, в рамках которого изучаются причины появления определенного жанра, жанроформирующие, жанрообуславливающие факторы.

Методология исследования Научно-теоретические, методологические положения монографии основываются на идеях исторической поэтики. Соединение слов «история» и «поэтика» в одном словосочетании означает «признание вариативности культуры, смены в ней различных форм, разных традиций» (142, 11), «прорыв мысли, аналогичный созданию неэвклидовой геометрии или коперниканской системы» (365, 49). Сам процесс такой смены тоже имеет свои закономерности, и их познание является важнейшей задачей современного литературоведения. Любой литературоведческий термин, как правило, имеет несколько значений, не составляет исключения и данный термин.

Во-первых, историческая поэтика — область литературоведческих исследований, обращенная к проблеме становления и развития различных форм художественной мысли (прежде всего, в сфере жанра). Во-вторых, это система определенных методологических принципов, исследовательских стратегий, нацеленных на решение указанных выше проблем. В-третьих, это сам литературный материал в его внутренней логике, с присущим ему — как эпифеномену «мыслящих миров» (Ю.М. Лотман) — самосознанием, «памятью жанра» (М.М. Бахтин) (357, 59). Чтобы уяснить суть возникающих проблем, внести терминологическую ясность, наметить пути исследования и основные принципы анализа и обобщения, необходимо вкратце остановиться на некоторых работах, касающихся интересующей нас проблемы.

В своем классическом труде «Историческая поэтика» А. Н. Веселовский определил в развитии всемирной литературы стадии синкретизма и личного творчества. Выдающимся вкладом А. Н. Веселовского в литературоведческую науку явилось теоретическое обоснование и разработка стадии образного синкретизма, позволившие осмыслить генезис и развитие литературы в динамике ее литературно-художественной системы. Что же касается стадии личного творчества, то она осталась незавершенной в силу того, что «весь его методологический аппарат был совершенно не приспособлен к самому анализу процесса личного творчества» (362, 208).

Теория происхождения литературы из первобытного художественного синкретизма полно и обстоятельно была изложена в главе «Синкретизм древнейшей поэзии и начало дифференциации поэтических родов» (63, 155 246). Нормативной поэтике и теории литературы «аристотелевского типа» А. Н. Веселовский противопоставил историческое изучение происхождения важнейших художественных форм (родовых и жанровых). Плодотворным и методологически перспективным явился акцент на исследование поэзии как особой сферы интеллектуальной деятельности человека, выделение жанровой системы поэзии из синкретизма устной поэзии, а также изучение проблемы функций поэзии, положения поэта в обществе, эволюции поэтического стиля, генезиса и развития поэтического языка. Причем развитие художественных форм было прослежено с момента выделения поэзии из первоначального синтеза культуры до ее оформления в определенный вид искусства и обосновано положение о связи поэзии с обрядом (хоровым началом) и что истоком развития поэтических форм является первобытный синкретизм.

По теории А. Н. Веселовского, синкретизм — это неразделимая слитность ритма, напева и слова, исполняемая хором. Из хора, поющего магические обрядовые песни, в период разложения патриархально-родового строя выдвигается запевала. Его выделение порождает чередование стихов и запевов, которое носило повествовательный характер (= проза). Из синкретизма, смешанного состояния, в котором находились зародыши будущих литературных жанров, выделяются лиро-эпические элементы, которые впоследствии оформляются в виде эпоса и лирики. Происхождение поэзии, как доказывает ученый, связано с эмоциональными словесными откликами хора на повествование запевалы в виде возгласов радости, огорчения, возмущения, которые со временем оформляются в двустишия и четверостишия и могут исполняться вне обряда и одним певцом. В художественном творчестве начинает проявляться индивидуальное, личностное начало — появляется певец-сочинитель, т. е. наметилась линия: хор — поэт, которая показала развитие поэзии от коллективного начала к личностному. «Это внимание А. Н. Веселовского к генетике литературных форм, и то, что он без генезиса не решается ставить проблему теоретической поэтики, как отмечает О. М. Фрейденберг, — необходимо занести в протокол истории» (321, 18).

Труд А. Н. Веселовского по принципиальному обоснованию исторической поэтики после него никем не был продолжен. В филологии XX в. в новой форме возобновляется разрыв теоретической поэтики и истории литературы. Поэтика получила значительное развитие и выдвинулась на первый план литературоведческих исследований, особенно за рубежом, во многом благодаря идее историзма и культивированию наиболее активных ее направлений («формальная школа», англо-американская «новая критика», структурно-семиотические методы) и «синхронической» установки в подходе к литературным текстам. В историко-литературных работах поэтика зачастую занимала подчиненное положение и сводилась к констатации ряда «художественных особенностей».

Историческая поэтика в нашей стране развивалась в рамках таких разделов филологической науки, как сравнительно-историческое литературоведение (Вяч.И. Иванов, Ф. Ф. Зелинский, О. М. Фрейденберг, В. М. Жирмунский, Н. И. Конрад, М. П. Алексеев, Е. М. Мелетинский, Г. Н. Поспелов, М.И. Стеблин-Каменский, M. J1. Гаспаров, Г. К. Косиков, П. А. Гринцер, Б.Л.

Рифтин, А.В. Михайлов), фольклористика (В.Я. Пропп, В. М. Гацак, В.П. Аникин), медиевистика (Д.С. Лихачев, С. С. Аверинцев, А. С. Демин, А. Д. Михайлов, А. Б. Куделин, М.М. Бахтин), русская литература (В.В. Виноградов, Ю. Н. Тынянов, М. М. Бахтин, М. Б. Храпченко, М. М. Гиршман, М. Я. Поляков, С. Н. Бройтман, М. Л. Гаспаров, Ю.И. Минералов).

Исследователи, работающие в области исторической поэтики, анализируя поэтические системы разных литератур, осознают необходимость выхода на уровень мирового литературного процесса. Так, Н. И. Конрад в своих работах (164 и др.) сумел создать общую картину стадиального развития литератур Востока и Запада и выявить их универсальные параметры. Характерной особенностью его исследований является широта и масштабность подхода автора к изучаемому материалу. Высоко оценивая вклад Н. И. Конрада в литературоведческую науку, И. В. Стеблева пишет: «Безусловная смелость Н. И. Конрада в интерпретации литературных явлений Востока и Запада дала определенный импульс для более инициативного сопоставления однородных или типологически сходных черт и фактов разных литератур» (258, 7).

Плодотворны положения, изложенные в работах Д. С. Лихачева о «макрохарактеристиках» (180- 181) — М.И. Стеблин-Каменского о связи личностного самосознания с закономерностями становления литературы (294) — С. С. Аверинцева о «сдвигах» одного литературного этапа относительно предыдущего, составившего его основу, что дает возможность обращения к различным экскурсам, реминисценциям, «отголоскам», «выпискам», расширяющим горизонты исследования (9). М. М. Бахтин, рассматривая жанр романа «на фоне эпоса», (39) апеллирует на «внутреннее самосознание жанров», которые он понимает как органические экзистенциально-мыслительные модели, а не как формальные образования. Он выделяет несколько уровней жанров: первичные, или обиходно-разговорные и вторичные, или литературные. В таком случае жанр проявляет себя как гносеологический и онтологический феномен.

Если исходить из того, что М. М. Бахтин стремился преодолеть разрыв между миром жизни, миром науки и миром культуры и что онтологическая проблематика в философской науке XX в. вбирает в себя гносеологическую (нет былого противопоставления сознания и бытия), то бахтинскую теорию жанра можно рассматривать как онтологическую. Как отмечает С. А. Шульц, философское беспокойство Бахтина-литературоведа — не просто изгиб его мысли, который можно учитывать, а можно и не учитывать, это самый «конститутив» его научного творчества (357, 63).

Плодотворны также положения Е. М. Мелетинского, который, исследуя особенности жанра романа, привлек, наряду с европейской, материал и восточных литературВ.Е. Хализева, который обозначил философские основы исторической поэтики (323). В «Истории всемирной литературы» выявляется общая «перспектива развития поэтического сознания, его эволюции, без постоянного учета которой трудно создать подлинно научную историческую поэтику» (330, 12).

Разработке проблем исторической поэтики, в частности, различению ее генетической и ретроспективной версий посвящены два капитальных коллективных труда ведущих отечественных литературоведов: «Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения» и «Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания», где обобщены разработки по исторической поэтике и намечены дальнейшие пути ее изучения. Исходя из опыта современного литературоведения, содержание, предмет исторической поэтики определяется в вышеназванных трудах, как исследование эволюции способов и средств образного освоения мира, их социально-эстетического функционирования, исследование судеб художественных открытий. Также подчеркивается, что историческая поэтика не может не включать в себя изучение изменяющихся принципов литературного творчества, тех принципов, которые на определенном этапе развития литературы выступают как художественный метод. Именно эти принципы придают единство, качество системности различным поэтическим средствам, которыми пользуются писатели в различные исторические периоды времени (330).

Исследованию поэтик восточных литератур (стран Ближнего, Среднего и Дальнего Востока, Индии, Юго-Восточной Азии) посвящены два коллективных сборника под общей редакцией И. В. Стеблевой «Теория жанров литератур Востока» (298) и «Проблемы исторической поэтики литератур Востока» (258), которые внесли свой весомый вклад в изучение исторической поэтики в свете р общих тенденций мирового литературного процесса. В этом отношении совершенно справедливо утверждение о том, что проблемы происхождения, развития и функционирования жанров в литературных традициях Востока неотъемлемой частью входят в проблематику исторической поэтики. При этом очевидно, что определение и теоретическое осмысление особенностей любого жанра следует производить только в русле определенной для каждой эпохи и каждой литературной традиции поэтики, на базе которой формируется жанровая система, при сравнении с другими жанрами той же поэтической школы.

Обобщения, которые содержатся в трудах вышеназванных ученых, свидетельствуют, что всеобщая историческая поэтика основывается на достижениях национальных литератур в их историческом развитии, которые в свою очередь учитывают творческие завоевания и преемственность разных эпох и периодов литературного процесса. Главное, что необходимо учесть, -исследования по исторической поэтике должны быть тесно связаны с изучением поэтики современной литературы. Более того, они являются почвой, фундаментом, на котором строятся современные исследования по данному кругу вопросов.

В русле исторической поэтики А. Н. Веселовского должна рассматриваться и проблема литературно-фольклорных взаимосвязей. Отметим, что поэтика Веселовского, основываясь на устной поэзии, бытовавшей в ранних формах «безличного» творчества, не только по материалу, но и методологически строилась как «поэтика предания». Она располагалась на границах «предания» и литературы, «безличного» и индивидуального творчества, по формуле ученого — «от певца к поэту».

Вопросам соотношения фольклора и литературы посвящены многочисленные исследования как фольклористов, так и литературоведов. Среди них можно особо отметить работы П. Г. Богатырева и P.O. Якобсона (50). Разработка этой проблемы ведется в филологической науке в двух аспектах: генетическом (О.М. Фрейденберг, В.П. Адрианова-Перетц, В. М. Гацак, И. В. Стеблева, П. А. Гринцер, В. Н. Топоров, А. И. Уланов, А. Б. Соктоев и др.) и типологическом (М.М. Бахтин, Д. С. Лихачев, М.И. Стеблин-Каменский, Е. М. Мелетинский, Х. Г. Короглы, И. П. Смирнов, А. В. Кудияров, И. Г. Матюшина и ДР-).

Генетический аспект сохраняет актуальность ввиду своей сложности, несмотря на продолжающиеся разработки, как на фольклорном, так и на литературном материале (В.М. Гацак, И. В. Стеблева, Б. Л. Рифтин, А. Б. Соктоев и др.). Сохраняющаяся актуальность данного аспекта объясняется двусторонним характером отношений фольклора и литературы, включающей, с одной стороны, проблему фольклорного генезиса литературы вообще, а с другой — заимствования из фольклора в литературу и обратно, ибо обе эстетические системы взаимопроникаемы, так как относятся друг к другу, «как степени, предшествующая и последующая» (А. Потебня). Устное слово -«первичный знак», слово написанное — «знак знака». И потому у литературоведа и фольклориста «общий подход к изучению объектаизучаются духовное творчество как проявление художественных идей, эмоций и, соответственно, формы их выражения в слове. Из этого следует, что терминологический арсенал многих литературоведческий понятий и методов применим к изучению фольклора без всякого насилия над объектом» (15, 113).

Типологический аспект проблемы «фольклор и литература» подразумевает структурную самодостаточность этих систем и позволяет учитывать как собственно генетические, так и типологические аналогии, связи и влияния фольклорного и литературного процессов, что в конечном счете проявляется в эволюции художественных форм: в жанрообразующих, структурных и композиционных особенностях произведений.

Некоторые положения исторической поэтики А. Н. Веселовского были развиты и продолжены в исследовании М.И. Стеблин-Каменского «Историческая поэтика» (294). Вызывает интерес обоснование исследователя о необходимости изучения ранних этапов в становлении литературы. Методологическая основательность, перспективность многих положений, изложенных в трудах ученого, позволяет осмыслить многие неисследованные проблемы бурятского литературоведения, касающиеся истоков возникновения литературных традиций, главное — определить фольклорные типы творчества (особенно архаичные) и литературные на раннем этапе становления литературы. Для нас важны методологические принципы С. С. Аверинцева, составляющие основу его «Поэтики ранневизантийской литературы» (9), появившейся вслед за «Поэтикой древнерусской литературы» Д. С. Лихачеваклассического образца научного исследования подобного жанра.

В текстах раннемонгольской литературы нас интересовала «не столько отработанная за века гармония инерции, сколько плодотворная дисгармония сдвига», «фундаментальные литературные принципы <.> в их подвижном, самопротиворечивом, переходном состоянии», ведь «никакая эпоха не может быть вполне „равна себе“ — в противном случае следующая эпоха не имела бы шансов когда-либо наступить», ибо «в средние века границы художественной литературы не всегда пролегали так, как они пролегают теперь» (9, 6−7).

В области монгольского (бурятского, калмыцкого, собственно монгольского) фольклора и литературы общемонгольского периода работала и работает замечательная плеяда отечественных ученых-востоковедов: П.

Кафаров, В. В. Бартольд, Д. Банзаров, Б. Я. Владимирцов, A.M. Позднеев, Г. Гомбоев, Н. Н. Поппе, С. А. Козин, Ц. Ж. Жамцарано, А. Д. Руднев, И. А. Клюкин,.

B.J1. Котвич, Г. Д. Санжеев, А. И. Уланов, Н. Ц. Мункуев, Н. П. Шастина, С. Ю. Неклюдов, Г. И. Михайлов, К. Н. Яцковская, J1.K. Герасимович, А. Б. Соктоев, А. В. Бадмаев, А. Ш. Кичиков, Г. О. Туденов, Ц.-А. Дугар-Нимаев, М. П. Хомонов, М. И. Тулохонов, С. С. Бардаханова, А. Д. Цендина, И. В. Кульганек и др. и зарубежных исследователей: Ц. Дамдинсурэн, Ш. Гаадамба, J1. Тудэв, Ш. Бира, Д. Цэрэнсодном, X. Сампилдэндэв, Л. Хурэл-Батор, Б. Лауфер, Д. Кара, Ч. Бауден, В. Хайссиг, Л. Леринц, П. Пеллиот, Ф. Кливз, А. Мостард, Э. Хениш, Н. Митие и др.

В сравнительно-типологическом плане фольклор тюрко-монгольских народов рассматривался в трудах В. М. Жирмунского и Е. М. Мелетинского. Во многих исследованиях образцы раннемонгольской литературы, как правило, изучались в качестве исторических источников или памятников языка различных эпох, но не как литературные произведения. Появление монографии.

C.Ю. Неклюдова «Героический эпос монгольских народов. Устные и литературные традиции» (223) восполнило данный пробел. Основное внимание в работе уделено проблеме формирования и эволюции эпических жанров как важнейшей для понимания генезиса и специфики развития монгольской литературы во все периоды ее существования. Обосновывая важность исследования в этом направлении, автор подчеркивает, что «связь с народным творчеством в большей степени определяет пафос литературных произведений, их стиль и жанровую природу. Кроме того, древняя литература монголов связана с историческими и мифологическими преданиями, с гномической, панегирической поэзией. Эти связи, важные как для понимания специфики литературы данного периода, так и для прояснения проблем ее происхождения, также должны быть исследованы особо» (223, 8−9).

Наше исследование в плане изучения генезиса поэтических жанров, истоков поэзии общемонгольского периода — попытка работать в заданном.

С.Ю. Неклюдовым теоретико-методологическом ключе. Если анализ эпических жанров уже принес свои плоды в исследованиях С. Ю. Неклюдова, то попытка исследования жанров поэзии встречает ряд специфических сложностей как теоретического, так и практического характера в плане конкретного анализа поэтического материала.

Методологически значимыми для целей нашей работы представляются накопленные веками богатые традиции академического литературоведения и новейшие теоретические изыскания в области изучения русской поэзии (В.Г. Белинский, Л. Я. Гинзбург, Ю. М. Лотман, Г. Н. Поспелов, В. А. Зайцев, В. Д. Сквозников, П. С. Выходцев, Б. О. Корман, B.C. Баевский, Вяч.И. Иванов, В. В. Кожинов, И. Л. Гринберг, А. П. Авраменко, К. Ф. Тарановский, А. А. Михайлов, М. М. Числов, С. И. Чупринин, О. А. Овчаренко, В. Г. Кулаков, В. И. Тюпа, И. О. Шайтанов, М. Эпштейн и др.) и в изучении специфики литератур народов России (Г.И. Ломидзе, Ч. Г. Гусейнов, Р. Г. Бикмухаметов, К. К. Султанов, У. Б. Далгат, В. Ц. Найдаков, Г. Б. Хусаинов, В. Д. Пюрвеев и др.). Среди работ типологически-обобщающего характера можно выделить исследования Г. Д. Гачева в области ускоренного развития литературР.Ф. Юсуфова в плане подхода к истории литературы как к предмету особого, специфически философского рассмотрения проблем литературной истории народов РоссииЛ.Н. Гумилева как расширения информационного пространства гуманитарных дисциплин.

Как известно, поэтика имеет два основных раздела, к одному из которых относится теория жанров. Несомненный интерес современной литературоведческой науки к проблемам поэтики жанров диктуется необходимостью осознания процесса художественного творчества и понимания исторической поэтики как поэтики жанровой, заложенной еще ее основателем. Далеко не случайна следующая эмоциональная реакция современного исследователя: «Веселовский и по сей день не прочитан и плохо понят. И, быть может, прежде всего в том, что касается его вклада в поставленную им на совершенно новое основание жанровую поэтику» (351, 50).

Ярким свидетельством сохраняющейся актуальности проблемы жанровой поэтики является дискуссия, развернувшаяся на страницах журнала «Вопросы литературы» и, прошедшая в МГУ им. М. В. Ломоносова международная конференция «Литературоведение на пороге XXI века», в конце 90-х гг. XX в., которые расширили и углубили понимание проблемы поэтики жанров на современном этапе. Научное осмысление организующей роли жанра в работах целого ряда современных исследователей (Ю.В. Манн, С. И. Кормилов, Т. Д. Бенедиктова, И. О. Шайтанов, С. Н. Зенкин и др.) опирается на тот вклад, который внесла в исследование поэтики. жанра отечественная литературоведческая мысль (В.В. Виноградов, Ю. Н. Тынянов, О. М. Фрейденберг, В. М. Жирмунский, М. М. Бахтин, Л. В. Абрамович, Г. Н. Поспелов, М. Я. Поляков, П. А. Николаев, В. Е. Хализев, Л. В. Чернец, А. Я. Эсалнек, Н. Л. Лейдерман, Ю. В. Стенник и др.).

Сохраняет свою актуальность и новизну высказанное Л. В. Чернец утверждение о том, что «в жанре скрещиваются и находят выражение важнейшие закономерности литературного процесса: соотношение содержания и формы, замыслы автора и требований традиции, ожиданий читателей, устойчивых и быстро изменяющихся особенностей литературы и т. д. К таким проблемам невозможно подойти без общего методологического ключа, без общей концепции литературы» (345, 43).

Мировая литературоведческая наука на протяжении всей своей истории щедро уделяла внимание вопросам жанра, сложилось множество концепций, между представителями которых не умолкают споры как по поводу интерпретации самого понятия «жанр», так и по поводу генезиса литературных жанров и принципов жанровой градации. Так, например, классификация литературных жанров на основе «психологического» (П. Ван Тигем, Ж. Анкисс), «феноменологического» и «лингвистического» (Э. Штайгер, В.

Кайзер, Ю. Петерсон и др.) подходов не может дать исчерпывающего ответа на все возникающие вопросы. Или «новая критика», пытавшаяся определить доминантные жанровые элементы художественного произведения, анализируя структуры мифа (К. Леви-Стросс), логику и поэтику повествования (К. Бремон, Цв. Тодоров), парадигмы в литературоведении (Ф. Аллен), оставляла в стороне неповторимые значения содержательно-смысловых уровней. Бенедетто Кроче в своей «Эстетике» отрицает правомерность какой бы то ни было системности жанрово-родовых разграничений.

Не углубляясь далеко в историю вопроса, обратимся к трудам одного из активно работающих в данном русле зарубежных исследователей Жерар Женетта, направление исследований которого активно способствует изучению теории жанра в современном литературоведении. Известно, что литература последних столетий характеризуется все большим смешением, нарушением традиционной системы жанров. На протяжении нескольких столетий любое произведение литературы вписывалось достаточно определенно в одну жанровую категорию, но, начиная с романтической эпохи, это распределение спуталось. Стало возможным для каждого нового произведения конструировать новый смешанный жанр. Это было связано и с упадком риторики, которая помимо прочего занималась классификацией устойчивых жанровых форм. Как отмечает Ж. Женетт, реакцией на этот беспорядок явилась «романтическая» классификация родов и жанров, пытавшаяся подвести под эту переменчивость форм некие незыблемые философские устои. Попытка эта оказалась, в конечном счете, неудачной — упадок жанрового сознания в литературе было невозможно сдержать, и поэтому современная теория жанров носит плюралистический характер.

Далее, исследуя жанровую структуру, Ж. Женетт выделяет два понятия — жанры дискурса и жанры текста. Первые характеризуют строй отдельных частей текста (иногда очень мелких, иногда почти совпадающих с текстом в целом) — в произведении могут сочетаться, перемежаться разные жанры дискурса. Напротив жанр текста характеризует собой способ завершения произведения как целого, способ окончательного оформления и осмысления применявшихся в нем жанров дискурса (на этом обобщающем уровне они получают смысл «вставной истории», «пародии», «реминисценции» и т. д.). Взаимодействие жанров дискурса и жанров текста — еще один способ ограничить множественность современной культуры и ее текстов (142).

Своеобразный жанровый ренессанс в мировом литературоведении начинается с 70-х годов XX в., что непосредственно связано с периодом постструктурализма. Именно жанр явился той категорией, которая, не опровергнув структурного подхода, сумела актуализироваться в условиях нового историзма (new historicism). В зарубежном литературоведении исследованием ее, в основном, занимались бывшие структуралисты. Было естественным их обращение к теории жанров российских ученых (М.М. Бахтин, формалисты), но ограниченность их проявилась в том, что они прошли мимо теоретических установок А. Н. Веселовского, а это свидетельство отсутствия у них цельного представления об исторической поэтике. «Это упущение вызывает сожаление не только как факт неполноты знания, но и как выпадение некоторых идей, именно сегодня искомых, заявленных западной теорией, но все еще разработанных ею слабо. Скажем, идея жанровой истории литературы» (350,18).

Эта идея жанровой истории литературы представляется нам чрезвычайно важной. Мы исходим из того, что историческая поэтика есть поэтика жанровая. А жанр, по преимуществу, «категория позволяющая преобразовать энергию историческую, социальную в явление словесного искусства» (351, 48). Или по известному определению М. М. Бахтина «жанры — это приводные ремни от истории общества к истории языка» (41, 165). Получается, именно жанр компетентен так организовать исторический материал, что он выступит «не как норма по отношению к индивидуальному тексту, а как индивидуальная реализация устойчивых типов высказывания, наличествующих в культурном сознании», т. е. это своего рода «ген культурной памяти» (350, 19) или по Бахтину «объективная память жанра». Именно такое понимание жанра составляет квинтэссенцию современной исторической поэтики, основанной еще А. Н. Веселовским, и вслед за ним разработанной исследователями русской филологической школы.

Поиски новых направлений привели в 20-е годы к утверждению формальных методов в литературоведении (Ю.Н. Тынянов, Б. В. Томашевский, Б. М. Эйхенбаум, Р. Якобсон, В.Б. Шкловский), которые в основном занимались проблемой «эволюции» жанров, причем жанр рассматривался как компонент жанровой системы определенного периода. Так появилось понятие жанра как «речевой установки», введенное Ю. Тыняновым, и развернутое им в статьях «Литературные факты» (1924), «О литературной эволюции» (1927), «Ода как ораторский жанр» (1928). Л. В. Чернец, анализируя развитие теории жанров (345, 66−103), совершенно справедливо отмечает, что «в концепции Тынянова стремление подчеркнуть динамику жанра, „смещение“ жанровых признаков, понимаемых как конструктивные особенности произведений. Устойчивость жанра его интересует гораздо меньше, чем противоположность „старого“ и „нового“, которая находит большее обоснование в формалистической теории. В сменяющихся по закону антитезы конструктивных принципах, в постоянном „отстранении“ формы трудно было проследить преемственность жанрового развития» (345, 70).

И все же новаторский характер исследований Ю. Тынянова в области поэтики жанров выразился в новом отношении к жанру как к динамичной «установке слова», что знаменует по выражению Г. Тиханова «решительный поворот в теории» (179, 67), ибо меняется представление о соотношении жанровв дифференциации содержательного и формального начал поэзииа также в стремлении дать аналитическую оценку роли и значению метаязыка в судьбе литературных жанров.

Исследования формалистов в 20-е годы, в частности, их попытка раскрыть понятия «целостности» и «самодостаточности» художественного текста, оказались удачными, более того, обогатили науку о литературе. Особо ценными являются труды Р. Якобсона по поэтике и его обзоры по теории стиха, ставшие общепризнанным мировым литературоведением теоретическим направлением в лингвистике и литературоведении. На основе его исследований Р. Шлайдер уже в наши дни приходит к принципам «обобщающей эстетики жанра» (355). Рассмотрев взгляды Бахтина, Якобсона и Беньямина на теорию жанров, Р. Шлайдер приходит к выводу, что в основу их теории положено понятие «целостности» и оно признается как объединяющее исследователей начало. А отличительными признаками их подхода к исследованию жанра он считает у Бахтина эстетику, у Якобсона «поэтичность», у Беньямина «ауру».

Наряду с вышеперечисленными новациями именно в этот период (30−40-е гг.) была положена основа бахтинской теории жанра, впоследствии получившего большой резонанс термина «диалог» в виде диалектического продолжения поэтики А. Н. Веселовского и теории словесности А. А. Потебни. Категория жанра проходит красной нитью через все богатое творческое наследие М. М. Бахтина. Л. В. Чернец в своей монографии «Литературные жанры: проблемы типологии и поэтики», анализируя научное наследство М. М. Бахтина, подробно останавливается на жанровой концепции ученого. Выделяя в ней три основных круга проблем, — жанры и внутренняя диалогичность произведенияжанры и структура произведенияжанры в истории литературы, их генезис и традиция — и, подчеркивая их связь с типологией жанров, а также их выход на общие вопросы литературоведческой методологии, автор обстоятельно и глубоко проанализировав каждый из них (345, 74−88), приходит к выводу о том, что «в своем обосновании жанровой преемственности Бахтин исходит прежде всего из исторической актуальности жанрового содержаниятак сказать, идеологического субстрата жанра» (345, 87). Далее Л. В. Чернец останавливается на противоречиях в жанровой концепции Бахтина и отмечает, что они носили творческий характер и потому способствовали острой постановке малоизученных жанровых проблем.

Взгляды Бахтина и формалистов, при всех их разногласиях и различиях, пересеклись в понимании речевой природы жанра и жанровой природы слова. Это можно рассматривать как объединяющий фактор и как специфическое качество русской филологической школы. Итак, можно отметить, что именно в 20−40-е гг. XX в. произошло становление современной науки о литературе, основанное на фундаментальных исследованиях таких ученых, как А. Н. Веселовский и А. А. Потебня, для творчества которых характерен поиск путей взаимодействия литературы со смежными областями знания, такими, как лингвистика и культурология. В этом плане выводы и обобщения исследователей, основанные на изучении обширных пластов истории как родного, так и западноевропейского фольклора и литературы, явились классическим началом сравнительно-исторического метода и теории эволюционно-социологического исследования литературы. А их проникновение в глубины языкознания и стилистики как формы речевого оформления идей при самом пристальном внимании к литературному жанру представили уникальную разносторонность литературоведения как теории познания художественной словесности.

С разработкой жанровой теории в современном литературоведении связан историко-типологический метод исследования, который был взят на вооружение Г. Д. Гачевым и В. В. Кожиновым при написании главы «Содержательность литературных форм» книги «Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении», подготовленной Институтом мировой литературы РАН. В этой работе жанр как один из важных компонентов типологии литературных произведений получил серьезное научное освещение.

Мысль о том, что движение литературы немыслимо без четко фиксированной структуры, т. е. системы жанров, образующих исторически неповторимую типологическую художественно-образную конструкцию, отличающее то или иное литературное направление, представляется бесспорной. Жанровая система, ее специфика в определенную историческую эпоху отражают состояние всей литературы в данный исторический период. «Поскольку мы изучаем динамику художественно-исторического процесса, -пишет В. М. Жирмунский, — понятием, организующим разнообразный материал, является „литературный жанр“. .Литературные жанры обозначают единственно возможные нормальные общие типы художественных произведений» (134,221).

Вопрос об определении жанра, его структуры, характера жанровой проблематики, его функций, распределение за различными жанрами сфер социальной действительности, ее художественного освоения — это характеристика всей эстетической системы литературной эпохи. Благодаря наличию жанровой системы, любое произведение оказывается ориентировано в литературном потоке, жанр закрепляет за ним определенное право и место, определяет характер его взаимоотношений, связи и расхождения. Справедливо утверждение Г. Н. Поспелова в работе «Проблемы исторического развития литературы» о том, что изучение отдельных жанров вне попытки создать их систему, не может привести к положительным результатам. Выдвинутая им типология содержательной стороны художественных произведений позволяет проследить преемственность в жанровом развитии литературы и играет большую роль в выявлении основных ее закономерностей.

Система жанра не замкнута в себе, в специфике своих жанровых компонентов. Структура его зависит от способа мышления художника и создается каждый раз заново в новых исторических условиях. Именно эта широкая зависимость специфики жанра от определенных тенденций эпохи, от социально-эстетической функции жанра в разные исторические периоды и делает жанр системным образованием.

Осознание современным литературоведением типологического изучения литературы как актуальнейшей задачи объясняется стремлением подняться на более высокий уровень — уровень систематизации литературных явлений. Системное освещение проблемы поэтики жанров в аспекте исторической поэтики представляется одним из универсальных путей анализа художественных произведений. Так, например, разработка проблемы жанра и целостности литературного процесса в поле зрения В. Е. Хализева, исторической подвижности категории жанра и периодизации — С. С. Аверинцева, жанровой нормативности и сравнительной метрики — M. J1. Гаспарова, жанра и ритмической композиции — М. М. Гиршмана. Именно проблемы поэтики жанров дают возможность исследовать современный литературный процесс в тесной связи с предшествующей традицией и проследить сложность и неоднозначность процесса становления и развития бурятской поэзии на всем протяжении ее пути.

Предпринятое нами диссертационное исследование опирается на богатую традицию историко-генетических и типологических концепций отечественного литературоведения, методология которых подчинена требованиям исторической поэтики. В работе делается попытка выработать методы анализа, позволяющие соединить конкретный анализ поэтического текста с необходимостью историко-типологического осмысления закономерностей развития бурятской поэзии, начиная с ее истоков.

Историография и степень изученности вопроса.

Литература

общемонгольского периода представлена в капитальных трудах российских монголоведов начала XX в. A.M. Позднеева, Б. Я. Владимирцова, С. А. Козина, Н. Н. Поппе, Ц. Ж. Жамцарано.2 Публикацией памятников общемонгольской литературы, их исследованием занимались Н. П. Шастина, П. Б. Балданжапов, З. К. Касьяненко, А. Г. Сазыкин, А. Д. Цендина. Проблемам литературного наследства монгольских народов посвятили свои труды Г. И. Михайлов, К. Н. Яцковская, С. Ю. Неклюдов, А. Б. Соктоев, А. В. Бадмаев, вопросам стихосложения — Г. О. Туденов и Л. К. Герасимович.

Основателем монгольского литературоведения и фольклористики в России по праву можно назвать Б. Я. Владимирцова. Его фундаментальные исследования, публикации литературных и фольклорных текстов, а также переводов способствовали становлению и развитию литературоведения монгольских народов. В своих трудах, посвященных литературе общемонгольского периода, Б. Я. Владимирцов уделял внимание не только исследованию важнейших проблем истории литературы, но и обозначил пути их дальнейшего изучения. В частности, в статье «Монгольская литература» (66) он впервые в истории монгольской литературы попытался обобщить весь имеющийся к тому времени материал и рассмотреть эволюцию монгольской литературы, причем в неразрывной связи с историческими изменениями в монгольском обществе. По существу был сделан первый шаг в разработке проблемы периодизации истории монгольской литературы. Первый период назван Б. Я. Владимирцовым эпическим и совпадает со временем появления и существования Великой Монгольской империи (XII — XIV вв.). Второй период, вслед за историками, именует «темным» (XV-XVI вв.) и, по его мнению, в это время замирает всякая литературная деятельность. Третий период (с XVII в. до революции) обозначает как буддийский и связывает с тибетским и маньчжурским господством.

Совершенно справедливо утверждение ученого о том, что заложенные в XIII — XIV вв. литературные традиции продолжали развиваться на протяжении всех последующих периодов не только в собственно литературных произведениях, но и в дидактических, а также в степных уложениях и в исторических сочинениях, летописях.

Литература

монголов вызывает «особый, специальный интерес», по мнению Б. Я. Владимирцова, ибо «народная монгольская душа, ее чаяния, идеалы и вкусы являются не только в тех или других оригинальных литературных произведениях, но и в подборе переводов, в переложении на свой родной язык, усвоении и уподоблении заимствованного чужого», еще и потому, что «монгольская литература сохранила несколько памятников индийской литературы, которые в самой Индии или исчезли совершенно, или сохранились уже в совершенно другой форме» (66, 102).

Вслед за Б. Я. Владимирцовым известный монголовед Г. И. Михайлов попытался внести свой вклад в разработку проблем периодизации истории монгольской литературы (204). Внося коррективы в периодизацию Б. Я. Владимирцова, он считает, что литературовед, ориентируясь на историческую периодизацию, не должен принимать ее безоговорочно. Соглашаясь с формулировкой первого периода, Г. И. Михайлов отмечает, что «темный» период, возможно правомерный в исторических исследованиях, неприемлем в отношении к монгольской литературе, так как в XV — XVI вв. в ней появляются такие значительные произведения, как «Легенда о Мандухай-хатун», «Магтал шести монгольским тумэнам Даян-хана», «Повесть о походе Убаши-хун-тайжи на ойратов», «Золотая книга Чингис-хана», а также легенды и предания, которые вошли в летописи последующих веков. Далее Г. И. Михайлов отмечает, что характеристика периода, названная «буддийским», страдает однобокостью, так как, выдвигая на первый план переводные сочинения, она оставляет в тени произведения подлинно монгольской литературы. В свою очередь Г. И. Михайлов предлагает предпослать «эпическому периоду» период устного поэтического творчества.

Периодизация Г. И. Михайлова, на наш взгляд, имея в целом верные наблюдения, все же страдает некоторой незаконченностью и нечеткостью формулировок и доказательств.

Основываясь на исследования вышеперечисленных ученых, мы предлагаем следующий вариант периодизации:

• первый период «Литература формирования и становления монгольской литературы (XII — XIV вв.) «;

• второй период «Литература периода феодальной раздробленности (XV — XVI вв.) «;

• третий период «Литература периода распространения буддизма (конец.

XVI-XVII вв.) «;

• четвертый период «Литература периода распада общемонгольской государственности и формирования калмыцкой, бурятской национальностей (II пол. XVII — XVIII вв.)».

В 1927 г. был издан на русском языке «Очерк монгольской литературы» Б. Лауфера в переводе В. А. Казакевича с предисловием и редакцией Б. Я. Владимирцова (176). Это работа явилась заметным вкладом в изучение литературы монгольских народов.

Несомненно, весом вклад в монголоведное литературоведение Н. Н. Поппе (245−254). Его труды не утратили своей значимости и по сегодняшний день. Исследования Ц. Ж. Жамцарано (131 и др.), как известно, отличаются полнотой, основательностью и глубиной. Начиная с 30-х гг. исследованием проблем монгольской фольклористики и литературоведения занимался замечательный ученый С. А. Козин (161- 162 и др.), вклад которого в развитие филологической науки неоценим. Труды С. Ю. Неклюдова (223−227 и др.) достойно продолжили изыскания предшествующих ученых и для них характерны глубина и широта исследовательского подхода к изучаемым явлениям.

Литературному творчеству монгольских народов с древнейших времен до XX в. посвящены две монографические работы Г. И. Михайлова (203- 205). Привлекая широкий фактический материал, автор рассмотрел обзорно весь многовековой путь монгольской литературы, начиная с устного народного творчества. Эти работы Г. И. Михайлова явились крупным достижением монголоведного литературоведения второй половины XX в.

Если обратиться к истории развития бурятской поэзии, то ей посвящено немало общих и специальных работ. В их числе монография «Бурятская советская поэзия 1920;х годов» поэта и литературоведа И. А. Кима (160), проделавшего большую работу по выявлению и систематизации разбросанных по газетам и журналам 20-х гг. XX в. различных историко-литературных материалов и стихотворений. В работе дается обстоятельный анализ творчества поэтов 20-х гг. Солбонэ Туя (Петр Дамбинов), Базара Барадина, Генин-Дарма Нацова, Хоца Намсараева, Бато Базарона, Бавасана Абидуева, Мунко Саридака (Будажап Найдаков) и др., исследованы идейно-художественные искания поэзии 20-х гг. и влияние на нее фольклора.

Вопросам бурятского стихосложения посвящены работы A.M. Хамгашалова «Опыт исследования бурят-монгольского стихосложения» (326) и Г. О. Туденова «Бурятское стихосложение» (305), в которых определяются общие ритмические нормы и законы как фольклорного, так и современного бурятского стихосложения.

В «Истории бурятской литературы» (147- 148) и в «Истории советской многонациональной литературы» литературоведами Г. О. Туденовым, И. А. Кимом, В. Ц. Найдаковым, А. Б. Соктоезым наряду с жанрами бурятской прозы и драматургии прослежено развитие и бурятской поэзии с 1917 по 1955 гг. В III томе «Истории бурятской литературы» (149) исследуется развитие бурятской поэзии с 1956 по 1995 гг. литературоведами Е. Е. Балданмаксаровой, М. М. Хамгушкеевой и А. К. Паликовой.

Различные вопросы развития бурятской поэзии рассматриваются в многочисленных статьях, вошедших в различные сборники, журналы и газеты (В.Ц. Найдаков, И. А. Ким, Г. О. Туденов, Ц.-А.Дугар-Нимаев, Т. Н. Очирова, Е. Е. Балданмаксарова, М. М. Хамгушкеева, Т. М. Дугаржапова, JI.C. Дампилова и др.).

Становление, развитие и распад бурятской советской литературы (1917 -1995)" рассмотрены В. Ц. Найдаковым в его последней монографии (220). В монографии Е. Е. Балданмаксаровой «Бурятская поэзия: традиции и новаторство (20−80-е гг.)» (28) исследуется проблема взаимодействия национальных и инонациональных (русской, восточной) художественных традиций и новаторских исканий, определивших идейные, стилевые, жанровые особенности бурятской поэзии 20−80-х гг. Автор выявляет, что нового, национально специфичного вносит бурятская поэзия в многонациональную литературу России, как перерабатывает она художественно-эстетический опыт других литератур.

Вместе с тем, литературная наука Бурятии на современном этапе стоит перед очевидной необходимостью интенсивного изучения сложного комплекса проблем истоков поэзии монгольских народов, генезиса и развития жанровой системы и внутренних закономерностей развития бурятской поэзии. Их выявление и представляет собой одну из интересных и важных проблем литературоведческого исследования, которая в данной работе рассматривается на материале средневековой монгольской традиции и бурятской поэзии XX в. Причем эстетические и теоретико-литературные проблемы категории жанра рассматриваются в русле исторической поэтики, т. е. явления литературы изучаются не в статистических их признаках и определениях, а в становлении их содержания и формы в ходе исторического развития.

В настоящей работе проблема истоков поэзии и поэтики жанра рассматривается в нескольких аспектах. Так, одной из самых характерных особенностей бурятской поэзии на всем протяжении ее развития является обращение к мифологии и фольклору, его различным видам и жанровым формам, обновление фольклорных традиций в результате новаторского поиска, сыгравшего важную роль в процессе становления и утверждения бурятской литературы. Следующая характерная черта — влияние письменного наследия, анализ которого требует рассмотрения всего комплекса существующих традиций в неразрывной связи с историческим развитием общества. Осознать во всей полноте истинную ценность письменного наследия, его подлинное место в современной духовной культуре — важнейшая задача, требующая своего разрешения.

Постановка данной проблемы открывает обширный материал общего развития литературного процесса в целом и выявляет специфические национальные черты ее поэтики. В процессе становления бурятских поэтических традиций немалую роль сыграл синтез фольклорных и письменных приемов. Взаимодействие традиций двух уровней художественного творчества — устного и письменного, т. е. фольклорно-литературных взаимосвязей — процесс, сохраняющийся на всех этапах развития бурятской поэзии. Особый интерес представляет эта проблема в период, когда национально-художественные традиции только формируются. С проблемой литературно-фольклорных взаимосвязей и комплексом различных самобытных национальных традиций связана проблема генезиса литературных жанров. В особенностях жанровой специфики бурятской поэзии во многом проявляется ее самобытность. Попытка исследования внутренних процессов взаимодействия фольклорной и письменной традиции поможет более полно раскрыть проблему соотношения национального художественного опыта и современного его развития.

В бурятской поэзии XX в. наблюдается многообразие стилевых поисков, в ней происходит интенсивный процесс обогащения традиционных жанровых форм, широкий межнациональный диалог художественных традиций. Все эти явления стали причиной пристального внимания литературоведов к анализу проблем поэтики, неразрывно связывая процесс формирования художественной структуры с историей литературы, с исторически определенными явлениями, существующими в социально-культурном контексте своего времени. Характер развития жанра, особенности жанровой проблематики так или иначе выражают черты культурной эпохи и в конечном счете воплощают пути художественного прогресса, определяемые типом исторического развития.

Одно из главных направлений развития бурятской поэзии — это обращение поэтов к опыту и традициям русской, многонациональной советской и восточной поэзии, способствовавшее обогащению художественно-эстетического арсенала бурятской поэзии. Подобная заданность предопределила исследование, с одной стороны, процесса обновления мифо-фольклорных традиций и письменного наследия некогда общемонгольской литературы, с другой — обогащение бурятской поэзии XX в. в процессе взаимодействия литератур.

Известно, что мысль о тесных связях литературы и народнопоэтического творчества неоднократно высказывалась еще передовыми деятелями культуры XIX в., но лишь после напряженных, порою противоречивых исканий культуры 20-х гг. XX в. проблема взаимоотношений фольклора и литературы заняла достойное место в науке как одна из важнейших теоретических и практических проблем. В предвоенные годы глубоко разрабатывались вопросы взаимодействия фольклора и литературы в работах М. К. Азадовского, Н. П. Андреева. Прерванный войной научный интерес к проблеме взаимодействия фольклора и литературы возобновляется с начала 50-х гг.

Появляются работы, продолжающие исследования 30-х гг., в которых разрабатывалась проблема влияния фольклора на литературу (назовем авторов некоторых из них: В.П. Адрианова-Перетц, В. Г. Базанов, П. С. Выходцев, В. И. Гусев, У. Б. Далгат, В. Кубилюс, В. А. Оботуров, И. Н. Розанов, В. Т. Петров и др.). В них поэзия подверглась глубокому исследованию со стороны ее связей с устным народным творчеством. В 70−80-е гг. коллектив ученых-фольклористов Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР создал обширный труд «Русская литература и фольклор», посвященный проблеме влияния фольклора на литературу, начиная с древнерусской эпохи по XX век.

Проблема взаимоотношений фольклора и литературы в Бурятии имеет свою и довольно драматическую историю, где в разные периоды допускались и абсолютизация фольклорного прошлого, и его недооценка. 20-е гг. — годы формирования бурятской литературы и искусства. Они характеризуются острыми дискуссиями о путях развития бурятского языка и литературы, культурного строительства в целом, о проблемах традиций и новаторства (147, 6, 14−24, 210). Бурятская культура начала XX в. характеризуется тем, что возникли два направления — националистическое и нигилистическое. Первое абсолютизировало все национальное, восточное, призывало сохранить в первозданном виде традиции и обычаи фольклорного и литературно-письменного наследия. Второе — придерживалось мнения, что все национальные культуры должны ассимилироваться, чтобы через русский язык и литературу создать единую общечеловеческую культуру.

Серьезное изучение проблемы «фольклор и литература» в бурятском литературоведении началось в 30-е гг. с публикаций в средствах массовой информации статей Н. Занданова, А. Хамгашалова, И. Болдогоева. Но особенно усилился интерес к этой проблеме после совместной научной сессии Института востоковедения АН СССР и Бурятского научно-исследовательского института культуры и экономики, которая состоялась в 1953 г. Сессия провозгласила тезис бережного отношения к демократической культуре народа, критического изучения наследия прошлого. Это было продемонстрировано на анализе эпоса «Гэсэр». Бурятский героический эпос «Гэсэр», в конце 40-х гг., объявленный антинародным ханско-феодальным произведением, приобрел признание. Была доказана его подлинно народная сущность. С тех пор всесторонне изучается бурятское устно-народное творчество, более пристально рассматриваются взаимосвязи фольклора и литературы, изучаются проблемы народности литературы.

В литературоведении предпринимаются попытки классифицировать формы использования фольклора в литературе. Надо заметить, что точка зрения бурятских ученых в основных чертах близка к позиции В. Кубилюса, который выделяет три ступени отношений фольклора и литературы. Так, по В. Кубилюсу, переходной ступенью от фольклорного мышления к индивидуальному считается стилизация в духе фольклора. В такого рода произведениях, фольклорный стиль преобладает над индивидуальным авторским стилем. К качественно новой ступени использования фольклора относится цитирование фольклорных образов в современной лирике. И, наконец, психологическая интерпретация фольклорных мотивов — одна из наиболее часто употребляемых форм использования фольклора в современной поэзии (понятием «психологическая интерпретация» подчеркивается индивидуальность переосмысления фольклорного материала). Если в стилизации принципы фольклорной поэтики возвышались над индивидуальным стилем поэта, то в психологической интерпретации главенствующую роль играют принципы индивидуального поэтического мышления.

Как же трактуется этот вопрос учеными Бурятии? А. И. Уланов выдвигает три линии взаимоотношения фольклора и литературы: ввод устных произведений в художественную письменную литературутворческая разработка устных народных произведенийиспользование отдельных мотивов, эпизодов, образов, изобразительных средств языка. При этом первая и вторая линии, по его мнению, часто переплетаются (312, 101−105).

Г. О. Туденов утверждает, что в начальной стадии развития литературы речь должна идти об одностороннем, фронтальном влиянии фольклора на литературу. Само видение мира писателем было фольклористично. На этом этапе весьма популярны художественная обработка и публикация народных песен, сказок и эпических полотен. Второй этап Г. О. Туденов связывает с «психологической интерпретацией фольклорных мотивов» и отмечает, что характер фольклорного влияния принимает иные формы. Он становится более утонченным, сложным и целенаправленным. В этот период особое значение приобретают развивающиеся внутренние традиции самой литературы и традиции более развитых литератур. На этом этапе писатели приобрели индивидуальный стиль, метод и профессиональное самосознание. Фольклорные материалы используются ими как изобразительные средства для выражения основной идеи произведения, придавая им национальный колорит, убедительность в самобытности героев. Третий этап Г. О. Туденов связывает с утверждением в литературе романа и эпопеи, без конкретизации отмечая своеобразную форму продолжающегося влияния фольклорно-эпического метода (304, 78).

Ц.-А. Дугар-Нимаев в работе «Традиция устного эпоса и развитие монгольских литератур» (120, 107) признавая логическую стройность концепции трех видов (этапов) влияния фольклора на литературу, отмечает оторванность этой схемы от реальной истории литературы, специфических ее форм, идейно-эстетических принципов и функций. Рассматривая фольклор как явление духовной культуры, Дугар-Нимаев определяет четыре сферы влияния устного эпоса на литературу, которые выявляются в идейно-эстетической трактовке, создании образов, в формировании жанров литературы, в складывании стилевых течений в едином литературном процессе. Романтическая стилевая струя, условный стиль создаются под воздействием традиций народного эпоса и выражаются в совершенствовании поэтического языка. По мнению автора, эти четыре сферы влияния традиций устного эпоса в историческом ходе развития литературы возникали неодновременно и проявлялись не с равной степенью интенсивности.

Особый интерес представляют выводы У. Б. Далгат, которая в монографии «Литература и фольклор: теоретические аспекты» (112) ставит и решает некоторые теоретические проблемы литературно-фольклорных связей, показывает взаимоотношения двух художественных систем, каждая из которых имеет свою специфику. Концепция о двух системах — литературно-неопределившаяся и литературно-определившаяся — приложима к изучению бурятской литературы. Более того, если внимательно рассмотреть конкретные явления литературного процесса в Бурятии за весь период, то нетрудно увидеть, что эта концепция о двух художественных системах отнюдь не противоречит установленным бурятскими литературоведами трем этапам (видам, формам) или четырем сферам взаимодействия фольклора и литературы, а напротив, вполне согласуется с нею, взаимно дополняя друг друга.

Безусловно, литература и фольклор — две эстетические системы, которые исторически находятся в постоянном взаимодействии и исследование истоков поэзии, эволюции ее отдельных жанров и жанровых систем в бурятской литератур тесно связано с устным поэтическим творчеством народа, ибо, как отмечает Н. И. Конрад, «традиции современной поэзии уходят своими корнями в устное народное творчество, поэтому изучение фольклора является одним из важных этапов в исследовании эволюции художественного мышления. Смена жанровой системы фольклора литературной не означает полной утраты того, что сменяется, смена означает процесс исполнения наличествующих эстетических ценностей новыми"(164,451,459).

Трансформация тематики и проблематики бурятской поэзии XX в., особенно во второй половине XX в. (в сторону нравственных проблем, «вечных» вопросов духовного бытия и т. д.), обогащение палитры образных средств, появление новых, неизвестных ранее бурятской литературе жанровых образований (венок сонетов, белый стих, афористические формы, лирический цикл, роман в стихах, различные жанровые модификации поэмы, жанры медитативной лирики) послужили при тиной для подробного изучения динамики исторического функционщ ования жанровых систем в самостоятельных главах данной работы, которая стала возможной благодаря действенному освоению бурятскими поэтами опыта и традиций русской и мировой поэзии.

Автор стремился показать развитие поэзии от истоков по XX век в свете идей исторической поэтики как исторически развивающийся процесс, в котором допускается развитие поэзии, если появляется новаторство, генерирующее поиск новых традиций, которые, в свою очередь, становятся фундаментом для последующих новаторских открытий.

Материал исследования.

Диссертация базируется, с одной стороны, на синхронном соотношении общемонгольской и бурятской литературной традиции с богатейшим фольклорным наследием монгольских народов, с другой — на диахронных изменениях самой литературной традиции от ее генезиса до собственно литературных форм современности. Этим вызвана необходимость интерпретации не только литературного материала средневековья и нового времени, но и произведений устного поэтического наследия монгольских народов.

Основным материалом работы, помимо опубликованных произведений в России, Монголии и Внутренней Монголии (Китай), являются фольклорные и литературные (поэтические) тексты из фондов Рукописного отдела Института монголоведения, буддологии и тибетологии (ИМБиТ) Бурятского научного центра СО РАН, а также рукописные материалы Архива востоковедов при СПбФ ИВ РАН. Значительная часть материалов для первой главы работы была переложена со старомонгольского письменного языка на современную бурятскую орфографию, в некоторых случаях — атрибутирована автором диссертации, многие фрагменты или отдельные произведения переведены на русский язык.

При анализе особенностей литературно-исторического процесса привлекался архивный материал. Кроме этого, в русле, актуальном для генезиса бурятской литературы, были изучены рукописные материалы основоположников бурятской литературы ''фонды X. Намсараева, Д. Дашинимаева и др.), исследователей бурятского фольклора и литературы (фонды М. Н. Хангалова, Ц. Ж. Жамцарано, Б. Б. Барадина и др.). Также проделана определенная работа по изысканию и аннотированию ранее не исследованных матерv шов из поэтических сборников, республиканских газет и журналов, по систематизации материалов по жанру поэмы.

Методы исследования.

Специфика изучаемого поэтического материала, охвааывающего период на протяжении несколько веков, обусловила особенности нашего исследовательского подхода. Сознательное расширение границ бурятской поэзии XX века в сторону исследования истоков и поэтики жанров имеет, безусловно, определенный методологический смысл. На наш взгляд, именно такой подход к исследуемому материалу дает возможность проследить путь развития бурятской поэзии XX в.

Общим принципом нашего исследования является изучение эволюционных изменений от периода к периоду и на каждом отдельном этапе развития поэзии. Поскольку научная методология исследования в данной работе основывается на принципе историзма, который предполагает их изучение на генетическом, типологическом и функциональном уровне, то методика исследования строится на принципе системно-целостного анализа, включающего в себя историко-типологический и структурно-функциональные аспекты изучения поэзии.

Теоретическая значимость и научная новизна работы определяются необходимостью разработки основных координат в развитии поэтической традиции бурятской поэзии на широком историко-культурном фоне во всей глубине её связей с поэзией древнего и средневекового Востока, что являет собой задачу фундаментального значения. В диссертации использованы историко-типологический и сравнительно-сопоставительный методы исследования истоков и поэтики жанров поэзии народов Центральной Азии, что дало возможность выявить общие тенденции развития и особенности их трансформации в бурятской поэзии XX в. В развитии национальных форм поэтических жанров, на наш взгляд, особую роль играют изменения в общественно-политической ситуации общества. Ведь новая идейно-политическая проблематика приводит к разрушению привычных стереотипов и дает импульс к дальнейшему развитию системы ценностей, составляющих основу содержания поэзии, и приводит к появлению новых поэтических жанров и внутрижанровых разновидностей, что прослежено на материале бурятской поэзии.

Поэтическое произведение, как известно, это — единство жанровых, стилистических и стиховых компонентов. Поэтому в соответствии с решаемыми задачами метод исследования носит комплексный характер и учитывает современные достижения филологических науклитературоведения, фольклористики и отчасти языкознания.

Научная новизна работы заключается еще и в том, что ее проблематика определяется концепцией преемственности между устной и литературной традицией, которая формируется в иной системе координат, чем фольклорная. Рассматривая фольклорную и литературную традицию, мы взяли за основу принцип «текстового» подхода, благодаря которому обе традиции предстают как определенная совокупность текстов.

В работе, помимо традиционной преемственности с устным поэтическим творчеством народа, выявляется влияние различных факторов на становление и развитие литературной поэзии и устанавливаются формы связи бурятской поэзии с индо-тибетской, русской классической и восточной поэтической традицией. Новым в работе является изучение как форм инопоэтического влияния, так и типологического характера использования бурятскими поэтами традиционных устно-поэтических образцов на разных этапах развития литературы.

Проведенное исследование приводит к выводу о том, что бурятская поэзия в своих истоках и последующем развитии сохраняет генетическую преемственность с устной фольклорной традицией и в то же время развивается самостоятельно, путем, обусловленным спецификой самой письменной поэтической традиции. Опора на системно-целостный анализ позволяет выявить существенные особенности устно-поэтической традиции, закономерности становления и развития литературной поэзии, а также родовые отличия между ними.

Проблемы генезиса и эволюции поэзии, не становившиеся предметом изучения в бурятском литературоведении, стали реальностью благодаря исследованиям в области исторической поэтики. Результаты работы обусловлены разработками фольклорного и историко-литературного материалов монгольских народов на новом методологическом и методическом уровнях с учетом достижений современной науки о литературе.

Практическое применение и апробация работы.

Практическая значимость работы определяется тем, что в диссертации достаточно широко ставятся вопросы генезиса раннелитературных поэтических памятников литературы общемонгольского периода, взаимодействия фольклора и литературы, взаимодействия и взаимовлияния литератур, эволюции бурятской поэзии от истоков до современности. Её результаты могут быть использованы при подготовке академической истории монгольской и бурятской литератур, при создании антологии бурятской поэзии, в вузовском преподавании истории поэтики бурятской литературы и монгольской литературы XIII—XIV вв.

Результаты исследования уже используются в спецкурсах по анализу поэтического текста, по фольклорным стилизациям в литературе, а также в лекциях («Раннемонгольская литература», «Фольклор монгольских народов», «Введение в литературоведение», «Теория литературы»), читаемых автором на восточном факультете Бурятского государственного университета. Проблематика исследования также нашла отражение в дипломных и курсовых работах студентов, выполненных под руководством автора.

Материалы отдельных глав диссертации докладывались автором на научно-практических конференциях Союза писателей Республики Бурятия по творчеству современных поэтов (1997, 1998, 1999 гг.), на Найдаковских чтениях (1998 г.), на научной конференции «Традиции и современный литературно-художественный процесс» (Улан-Удэ, БНЦ СО РАН, ноябрь 1999 г.), на ежегодных научно-практических конференциях преподавателей БГУ, начиная с 1995 г.

Историко-литературные материалы и концепция диссертации были апробированы на международных, российских и межрегиональных научных конференциях «Русская литература XX в.: Итоги и перспективы» (г. Москва,.

МГУ им. М. В. Ломоносова, ноябрь 2000 г.), «Россия и Монголия в свете диалога евразийских цивилизаций» (г. Москва, Институт востоковедения РАН, 2−5 июня 2001 г.), «Материальные и духовные основы калмыцкой государственности в составе России» (г. Элиста, КИГИ РАН, КГУ, 22−25 мая 2002 г.), «Мир Центральной Азии» (г. Улан-Удэ, БНЦ СО РАН, 12−14 июня 2002 г.), на VIII международном конгрессе монголоведов (Монголия, г. Улан-Батор, 5−12 августа, 2002 г.).

Структура диссертации состоит из Введения, трех глав с входящими в них разделами, Заключения, Примечания и Списка использованной литературы.

Заключение

.

1 Бочаров А. Свойство, а не жупел // Вопросы литературы. 1977. — № 5. С. 77.