Ювелирные украшения в живописи

КУРСОВАЯ РАБОТА Ювелирные украшения в живописи

маковский живописец ювелирный женский Мода по времени может быть, как известно, краткосрочной или, наоборот, длительной, но она всегда выражает вкусы потребителей. Ювелирная мода в этом смысле не исключение. Во все времена ювелирной моде были присущи стремление к большой изысканности, и утонченности, к широкому разнообразию украшений, отвечающих эстетическим вкусам потребителей. Демократичность ювелирной моды, предлагаемая ею свобода в варьировании творческих идей обеспечивают возможность создания большого числа различных видов и форм высокохудожественных ювелирных украшений, которыми в сочетании с ювелирно выполненной фурнитурой аксессуаров (пуговиц, поясов, пряжек, рельефных и фигурных накладок) дополняются не только платья, блузы, костюмы, но и шляпы, перчатки, пояса, сумки, обувь, независимо от сезона и времени.

Можно с уверенностью сказать, что не менее увлекательно представлен мир ювелирных камней и драгоценностей и в творчестве художников.

В художественных произведениях и словарях можно встретить много наименований различных ювелирных изделий и иногда таких, которые мы по праву можем назвать «бабушкины» драгоценности. Мода приходит, проходит, но и возвращается. Полный набор «бабушкиных» драгоценностей замечательно представлен в портретной живописи.

Когда я обратилась к теме «Ювелирные украшения в живописи», предо мной раскрылся огромный ассортимент шикарных полотен. Случайно попалась на глаза картина художника Маковского, что и вдохновило на написание данного курсового проекта.

Объект — ювелирные украшения в живописи.

Предмет исследования — ювелирные украшения в живописи К. Е. Маковского.

Поэтому, целью курсовой работы является:

· знакомство с творчеством К. Е. Маковского и анализ ювелирных украшений в работах художника;

Цель работы определила следующие задачи:

1. изучить литературу по теме исследования;

2. выделить период в жизни художника, когда женские образы в картинах достигли совершенства;

3. рассмотреть детали женского костюма того времени;

4. проанализировать одну из работ.

История моды ювелирных украшений довольно стара. С того момента, когда человек открыл для себя украшения, оставалось немного до тех пор, пока он не начал размышлять о ее эстетической и стимулирующей функции. Украшения являлись именно тем объектом, в котором он, очевидно наиболее непосредственно, смог выразить свое художественное мировоззрение.

В большинстве работ портретного жанра ювелирные украшения выражены очень лаконично.

Выражение «таинственный язык украшений» можно спокойно заменить формулировкой — «живой язык украшений» и в особенности в применении к историческим эпохам, поскольку изделия, которыми человек украшал себя не только с целью красоты, но и как средство защиты (амулеты, подвески, браслеты).

Изделие говорит о многом, оно разоблачает потаенные мысли. Являет собой наиболее индивидуальное творение человеческой культуры, и в то же время рядом с модой, которая, как тень следует за одеждой, шествует могущественный инстинкт подражания.

Подражание одновременно является необходимой предпосылкой моды, ее противоречием. Человек приспособляется к окружающему миру, приемлет моду, но, вместе с тем, с помощью именно этой моды, он стремится отличаться от окружающих его людей.

Внутренние качества, темперамент и характер подчеркиваются внешними средствами.

Меня заинтересовала тема ювелирных украшений в живописи. Из личного интереса я решила изучить её на примере творчества К. Е. Маковского. За основу данного проекта был взят сайт:

http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/7502.php, который создан с целью рассказать людям о выдающихся людях в сфере искусства. Каким и представляется нам Константин Егорович Маковский.

1. Константин Егорович Маковский

1.1 Биография

Константин Егорович Маковский (1839−1915) родился в семье художника, одного из основателей Московского училища живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). С детства, вместе с братом, будущим художником Владимиром Маковским, был окружен творческой атмосферой: в доме отца постоянно бывали знаменитые живописцы, преподаватели училища. Однако Маковский избрал самостоятельный путь. В 1858 году, оставив Москву и родной дом, он отправился в Петербург, где поступил в Академию художеств.

В 1863 году, будучи уже выпускником, Маковский примкнул к числу участников «бунта четырнадцати», выступивших против консервативной системы преподавания. В результате в составе группы «бунтовщиков» он покинул стены Академии Художеств, так и не выйдя на дипломную программу. Однако в том же году стал активным членом знаменитой петербургской Артели художников, возглавляемой Иваном Николаевичем Крамским.

Произведения Маковского, созданные в 1860-х годы, отличались жанровой тенденцией. Особенной известностью пользовалась его картина «Народное гулянье во время масленицы на Адмиралтейской площади в Петербурге» (1869) — подлинная галерея колоритных типов городских сословий. За это произведение Маковский был удостоен звания профессора АХ, где в тот период произошли коренные реформы, и бытовая живопись из гонимой превратилась в весьма поощряемую.

В 1870-е годы художник создал серию картин на темы крестьянского быта: «Похороны в деревне», «Дети, бегущие от грозы» (обе 1872) и другие. Окрашенные сочувствием к простым людям, их бедам и радостям, эти полотна отличаются поэтичностью, трогательностью образов.

В 1877 году Маковский, откликаясь на события русско-турецкой войны, написал картину «Болгарские мученицы», осуждавшую жестокость и зло, принесенные турками на Балканы.

Однако, тяготея к характерному для передвижников жанру, Маковский постепенно начал склоняться в сторону легкого успеха, которого достигал с помощью изображения эффектных сюжетов, не отличавшихся ни вдумчивостью, ни глубиной содержания. Такова созданная под впечатлением от путешествия в Египет картина «Возвращение священного ковра из Мекки в Каир» (1876), представлявшая пышное религиозное шествие в восточном городе. Бытовая экзотика, яркость типов, этнографическая точность, звучность колорита лишь усиливают внешнее впечатление, заслоняя собой правду жизни.

Историческая живопись Маковского, его, так называемые боярские жанры, отвечали духу официальной народности и псевдорусскому стилю, распространенному в искусстве 1880−90-х годов. «Свадебный пир в боярской семье XVII столетия» (1883), «Поцелуйный обряд» (1895), «Смерть Иоанна Грозного» (1888) интересны, скорее, с этнографической точки зрения: художник тщательно выписывает костюмы персонажей, аксессуары, детали бытового окружения.

Особое место в творчестве Маковского занимал портретный жанр. Его мастерская на Дворцовой площади была чрезвычайно популярна среди светской публики, а модные идеализированные портреты, явно приукрашивающие модель, очень ценились. Блестяще передавая обстановку, наряды, дорогие ткани и меха, художник старался представить портретируемых в самом выигрышном свете, соблюдая при этом точное сходство, но, не вникая в психологические характеристики моделей. По выражению И. Н. Крамского, в этих портретах «цвета подобраны, как букет». Таковы известные портреты жены художника (1881), графини В. С. Зубовой (1877) и другие. Исключение составляют портрет оперного певца О. А. Петрова (1871), портрет старухи в чепце (1874) и, наконец, портрет-картина «Алексеич» (1882), правдиво изображающая старика у кипящего самовара. Именно эти произведения красноречиво говорят о том, какой крупный талант, пусть не реализованный, был заложен в Маковском, который расточительно разменял его на салонную живопись.

Художника не стало в результате трагического случая. Сбитый уличной пролеткой на одной из улиц Петроградской стороны, он получил тяжелую травму головы, от которой 17 сентября 1915 года скончался.

1.2 Константин Маковский — коллекционер

Мало кому известно, что самобытность, своеобразие и убедительность картин относящихся к тому национальному направлению, которое получило название «русский стиль», напрямую связаны с его истинной страстью — художественным собирательством, которым Маковский увлеченно занимался на протяжении всей своей жизни. Маковский-коллекционер, особенности и значение его коллекции, ее судьба — почти неведомая страница русской культуры 2-й половины ХIХ — начала ХХ века.

Пристрастие это имело семейные корни.

Маковский Егор Иванович

(1802, Звенигород — 1886, Москва).

Живописец, отец В. Е. Маковского и Н. Е. Маковского. Любительские занятия живописью совмещал со службой в Экспедиции кремлёвского строения. Делал портреты-миниатюры, а также копии с картин, хранившихся в Большом Кремлёвском дворце (в технике сепии). Был в дружеских отношениях с К. П. Брюлловым, В. А. Тропининым, С. К. Зарянко, И. П. Витали, П. Ф. Соколовым. Один из организаторов самодеятельных рисовальных вечеров, положивших в 1832 начало существованию Натурного класса (будущее МУЖВЗ). Первым из его участников получил медаль за рисунок, представленный на выставке в петербургской Академии художеств (1874). Почётный член Московского художественного общества. В доме Маковского бывали Н. В. Гоголь, А. С. Пушкин, М. И. Глинка, М. С. Щепкин, А. Е. Варламов. Собрал значительную коллекцию русской живописи, западноевропейской гравюры. Егор Иванович похоронен на Ваганьковском кладбище.

Отец художника, являясь большим любителем искусства, был одним из крупных коллекционеров в Москве второй четверти XIX века. Он собирал произведения изобразительного искусства, преимущественно старинную гравюру. В его коллекции находились лучшие ее образцы немецкой, английской, итальянской и фламандской школ. Коллекционер И. Е. Цветков, создатель известной художественной галереи, отмечая непритязательность Е. И. Маковского в быту, но беззаветную любовь к искусству, писал: «Квартира у него была большая, но очень скромно обставлена: большая часть была даже без мебели. Все стены сверху донизу были увешаны картинами» 3. Младший сын Егора Ивановича, Владимир — будущий знаменитый передвижник — в своей ранней картине «Семейная сцена в кабинете любителя художеств» передал атмосферу отчего дома: Егор Иванович с альбомом на коленях показывает рисунки одному из сыновей, на стенах квартиры — картины «Старый Рим» С. Ф. Щедрина, копия К. П. Брюллова с картины Гвидо Рени «Ecce Homo» и другие. На этажерке — бюст К. П. Брюллова работы скульптора И. П. Витали. В такой обстановке происходило формирование эстетических вкусов детей Егора Ивановича, ставших впоследствии замечательными художниками. Приложение №

Константин Егорович Маковский унаследовал собирательскую увлеченность отца, однако в его коллекционировании преобладали иные интересы. По определению сына живописца, известного художественного критика Сергея Маковского, — это была «красивая старина», которую, по его мнению, отец «безостановочно покупал… со вкусом знатока, но без особого разбора — и нужное, и ненужное, и то, что могло пригодиться как аксессуар для исторической картины. И то, что просто „понравилось“ своим изяществом, своеобразием или вычурой и что можно было куда-нибудь пристроить в жилых комнатах и мастерских». Однако, безусловно, в этом собрании была своя особая логика. В принципах подбора предметов, их стилистическом множестве отразились не только его профессиональные интересы, но само время с его художественным мировоззрением и вкусовыми пристрастиями. Интересы художника в области коллекционирования сформировались под влиянием эпохи историзма, когда не только исторические события, но и особенно материальная культура прошлого оказались предметом пристального интереса. Не случайно именно тогда в России возникает большое количество коллекций прикладного искусства. Собирательством занялись многие художники, и это тоже было новым явлением в русской культуре. Коллекция, принадлежавшая К. Маковскому, выделялась своим объемом, качеством и разнообразием состава, отражавшим всю широту интересов собирателя.

Начало коллекционированию было положено в 1860-е годы и неразрывно связано с творческой деятельностью молодого художника, когда вырученные за продажу первых картин деньги он стал вкладывать в приобретение «красивой старины». Характер собирательства во многом был определен личностью Маковского. Он отдавался этому занятию с особой страстью, присущей его артистической натуре, расходуя на него, порой без остатка, свои гонорары. Так было, когда он продал картину «Масленица в Петербурге» (1869) приложение № - одно из самых значительных произведений его раннего творчества.

Создавался образ художника, характерный для эпохи, породившей термины «богема» и «дендизм». Эстетизм, культ красоты постепенно пробивали себе дорогу через позитивизм и утилитарное мышление, характерное для середины ХIХ столетия. Стремление к красоте выражалось и в стремлении художника окружить себя красивыми вещами. Коллекция его играла главную роль в этой эстетизации жилой среды, а его мастерская отражала особенности жизни художника-артиста, далекие от обывательской повседневности. Вообще тема мастерской художника, наполненной красивыми вещами, была широко распространена в европейской живописи этого времени. Интерьер и его вещное наполнение занимали большое место и в творчестве Маковского, особенно в полотнах с изображением его мастерской. В первом из них, одновременно являющимся групповым портретом и потому получившим название «Семейный портрет» (1869), изображена та самая мастерская, о которой говорит Бородин. В ней еще нет роскоши и обилия антуража, которые будут отличать картины начала 1880-х годов — «В мастерской художника» (1881) и «Маленький антиквар» (1884) (см. рисунок 4) и более поздний большой «Семейный портрет» (1894). В них предметная среда становится самодовлеющей. В этом проявилось влияние представлений эпохи историзма с тенденцией ввести в жилое пространство как можно больше вещей, когда роскошь убранства стала одним из критериев красоты.

В начале 1870-х годов под влиянием идей народничества, которые сказались на большом интересе к народной культуре, художник, путешествуя по российским губерниям, собирает предметы крестьянского быта. Если изучение и собирательство памятников отечественной старины и прежде имело широкое распространение, то коллекционирование предметов народного искусства стало новым явлением в России 1870−1880-х годов, и Константин Маковский был в числе первых его собирателей.

В начале 1870-х годов Маковский, параллельно с путешествиями по России, совершал поездки в страны Ближнего Востока, в результате которых он стал также обладателем обширного собрания предметов восточного быта. И в дальнейшем художник приобретал антиквариат и предметы декоративного искусства разных стран и эпох, как во время своих многочисленных поездок за границу, так и на родине. Где он, по словам его сына, пополнял коллекцию, «…чуть ли не ежедневно скитаясь по антикварам в поисках древностей русских и нерусских, на толкучке Александровского и Апраксина рынков». Еще об одном из источников рассказывает, вспоминая свое детство, дочь художника Е. Лукш — Маковская: «Пришла продавщица старины из Александровского рынка, еврейка: известная старьевщица, с помощницей, скупает со всех концов России сохранившиеся старинные уборы, а больше с севера, и для Константина Егоровича — уж постарается. И ставятся уже ларцы, развязывается большой узел, и прямо на блестящий паркет зала, против света больших окон на Неву падает с ее рук целый поток материй, ложатся ломаными складками старинные платья, парчовые „кусочки“. Оживленно совещается папа с матерью, но увлекается и, жадный до каждой тряпицы, забирает зачастую все, так ценил он русскую древность, был знатоком и не скупился на такие покупки».

К 1880-м годам собирательство приобрело такие масштабы, что квартиру и мастерскую художника современники уподобляли музею. Корреспондент газеты «Новое время» сообщал: «Свой заработок Маковский употреблял на убранство своей квартиры, которая представляет некоторый музей мебели, ковров, бронзы, парчи и прочего». Придавая своей собирательской деятельности самодовлеющее значение, вкладывая в нее огромные деньги, со временем Маковский достиг столь значительного успеха, что его коллекция стала достопримечательностью, восхищая и удивляя современников, бывавших в его квартире и мастерской. Собирательство живописца нашло отражение даже в беллетристике. К. Маковский стал прототипом художника Рощина, героя повести «Умереть — уснуть», автор которой, популярный во второй половине XIX века писатель П. Д. Боборыкин, был хорошо знаком и с Маковским, и с его творчеством, так описал квартиру художника: «Они вступили в обширный — четыре окна на реку — салон, где свет покрывал теперь всю заднюю стену и переливал по сотне выпуклостей, драпировок, позолоты, скульптурных вещей, металлических блюд и золотых кубков, развешанных по стенам. Старые гобелены отражали солнце бледными желтыми и розовыми отблесками своих поблеклых красок. В них было что-то нежное, тихо улыбающееся, неуловимо изящное, рядом с яркими чувственными занавесами из восточных атласистых полос и бархатных ковров, развешанных там и сям… Сверху спускалась лампа-люстра старой бронзы. В столовой старинный фаянс и фарфор, по стенам и в двух резных шкапах, придавал небольшой комнате настроение и склад художественного хранилища. Кофейная — вся в арабских летних тканях, укутанных сверху до низу…». Собрание Маковского положило начало традиции собирательства русскими художниками 2-й половины XIX века аналогичных коллекций для создания особой эстетической среды, которая способствует созданию особого творческого состояния. (Известно, что впоследствии даже И. Крамской обставил свою квартиру и мастерскую предметами роскоши.)

Тематическая связь картин Маковского с русской историей, поиски в них художественно-образных средств для выражения национального колорита, в определенном смысле предвосхитивших достижения отечественных живописцев конца ХIХ века, дают основание говорить об особом феномене творчества Константина Маковского. В его формировании значительная роль собрания художника неоспорима. Для исторического живописца изначально такое собирательство было вызвано насущной необходимостью. Вместе с тем стремление к точности исторических и этнографических деталей совмещалось с фантазией и богатым воображением художника, что придавало его полотнам особую поэтичность. Это сразу отметили современники в связи с появлением в 1883 году нового произведения Маковского «Боярский свадебный пир XVII века», приложение № отмечая высокое живописное мастерство художника в изображении картинных аксессуаров, поэтическое видение мира и одновременно подчеркивая их документальную достоверность: «В историческом отношении картина эта верна с истиною до мельчайших деталей, составлявших, по-видимому, немалую заботу художника. На поставце — серебро снято со старинных образцов коллекции графа Строганова. Костюмы, парчи, скатерть, брачная свеча — все это исторически верно. Все аксессуары сделаны удивительно аккуратно. К. Е. Маковский в этой картине дал волю проявлению своего чувства и, в то же время, не пропустил интересных подробностей — ни костюмов, ни характерных особенностей тогдашней боярской обстановки…»

«Боярский пир» — первое большое полотно Маковского, открывшее череду картин боярского цикла. Свадебная обрядность представлена художником в соответствии с популярными представлениями того времени. Сводчатые комнаты напоминают огромные чертоги, заполненные причудливой заморской посудой, золотом и серебряными кубками и кружками разнообразных форм, что вынимались в этот день из прадедовских сундуков. Художник изобразил один из важнейших моментов свадебного пира — внесение традиционного блюда «Лебедь», которым обыкновенно заканчивалось угощение.

В русской истории Маковского прежде всего привлекал XVII век — самый декоративный, бытовой, ритуальный, — особенно эпоха царя Алексея Михайловича. Быт этого времени был особенно интересен, и к тому же хорошо изучен. Взгляды художника на отечественное прошлое явно совпадали со взглядами И. Е. Забелина, считавшего, что история народа — это история народных представлений, запечатленных в быту и культуре. Полотна Маковского отличает именно такое отношение к истории и к собирательству.

Наиболее ценными его приобретениями были коллекции русских ларцов с резьбой по кости и русского костюма (особенно кокошников и головных уборов). О том, как художник использовал их в своей работе, рассказывает писательница Е. М. Фортунато, которую тот пригласил в качестве модели: «Маковский молча снял с меня шапочку и вытащил шпильки из моей прически. Волосы рассыпались по плечам. Оглядев меня, Маковский стал заплетать косу, и я удивилась, как ловко он это делает. Покончив с косой, достал из венецианского резного шкафчика великолепный голубой штофный боярский сарафан с самоцветными пуговицами и голубую повязку с жемчужными поднизями. По-прежнему молча он повел меня к венецианскому граненому трюмо, накинул на меня сарафан поверх платья и надел мне на голову повязку. Ни слова не говоря, он поворачивал меня то так, то этак. И смотря то на меня, то в зеркало, щурил глаза…»

Отметим, что женские образы в национальном костюме в XIX веке становились способом выражения национальной идеи в русском искусстве и связаны с поисками национального идеала женской красоты.

Нередко Маковскому вменяли в вину чрезмерную скрупулезность в передаче бытовых деталей. Перебор аксессуаров в картинах Маковского очевиден, но само изображение этих давно забытых предметов русской старины в то время было новацией и большим достижением отечественного искусства, которые мы должны, наконец, оценить по достоинству. Маковскому принадлежит честь ознакомить зрителей с этими этнографическими и историческими раритетами. Вместе с тем он не только перенес на картины свое восхищение ими (ведь до этого они никогда не входили в число эстетических ценностей), но и сумел привить своим зрителям любовь к ним. Исторические атрибуты в сочетании с занимательностью сюжетов, живостью образов, воплощенных в полотнах художника с присущим ему живописным мастерством и артистизмом, вызывали в зрителях горячий интерес. Через картины Маковского они приобщались к культуре предков и познанию российской истории.

В этих «спектакльных», как их называли авторы критических статей, игровых по существу полотнах, к воспроизведению примет старины художник относился с большой ответственностью и серьезностью. Прежде чем перенести их в свои полотна, он тщательно их изучал, копировал, порой затрачивая немало времени в поисках нужных образцов, нередко обращаясь с этой целью к другим коллекционерам. Однако исторические произведения Маковского нельзя воспринимать с археологической, документальной точки зрения. Это театр, это игра современников, «примеряющих» на себя различные исторические эпохи, в которых им виделись гармония жизни и красота быта. И в этом смысле Маковский стал в определенной степени предшественником художников «Мира искусства»: в эволюции русского исторического жанра на пути к обобщению и стилизации творчество художника было необходимым звеном, и в этом звене необходимым было достоверное изображение примет старины.

Однако памятники материальной культуры из коллекции художника были не только объектом изображения. Сами по себе они оказывают влияние на художественный язык и приемы изображения. Уже современники Маковского отметили, что картина «Боярский пир» «…несколько напомнила то впечатление, которое производили… древние, роскошно шитые иконы, хоругви и пелены, на которых лики нашивались или наводились красками». С неподражаемым мастерством передает живописец физические качества материального мира: золота, драгоценных камней, парчи, бархата, дерева, металла, кости. Творчество художника, вдохновлявшегося мотивами и образами народного искусства, вскоре само стало источником сюжетов для изделий мастеров народных промыслов. Особенно они полюбились мастерам лаковой миниатюры, работавшим в Федоскино, а также художникам-ювелирам известных фирм К. Фаберже, О. Курлюкова, П. Овчинникова, мастерской Ф. Рюккерта.

Говоря о значении коллекции художника для его творчества, невозможно обойти вниманием еще одну ее важную функцию, которая оказала влияние даже на планировку мастерской. Дочь художника вспоминала: «…Прилегало к мастерской еще помещение, отделенное занавесом, вроде сцены, ниже потолком. В мастерской с прилегающей „сценой“ родители устраивали временами музыкальные вечера, ставились роскошные „живые картины“ из боярского быта. Тогда весь коридор из квартиры и лестница „черного хода“ обвешивались гобеленами и освещались. Приглашенные (до 150-ти человек) на эти прославившиеся вечера подымались в мастерскую-театр. Тогда-то извлекались все боярские наряды, музейные вещи, кокошники в жемчугах. Представители старых родов, потомки тех же бояр, ловко и красиво облачались в парчовые и бархатные одежды. Изображались, группировались картины отца — „Свадебный пир“, „Выбор невесты“. Отец так любил боярский быт, что было ему дорого еще и живым создать его. В этом не только понятный восторженный каприз, но и предугадывание увлекательной полезности для своего искусства». Коллекция художника способствовала распространению историзма в его театрализованной форме.

В начале 1890-х у Маковского мастерская не только в Петербурге, но и в Париже, куда он поместил некоторую часть своей разросшейся коллекции. (Он использовал ее для работы над картиной «Воззвание Минина к нижегородцам» (1896), «Поцелуйный обряд» (1895) и ряда других картин.) приложение №Критик А. А. Плещеев, побывавший во французской столице, информировал соотечественников: «Мастерская К. Е. Маковского весьма обширна и занимает совершенно изолированное здание во дворе Boulevard de Clichy. Здесь же находится склад русских боярских костюмов, привезенных художником из Петербурга».

Следующее сообщение о коллекции, появившееся в прессе спустя четверть века, ярко отражает поворот в эстетическом сознании его современников. «…Его квартира на 1-й линии В.О., так же как и мастерская на Каменноостровском проспекте наполнены ценными коллекциями, достойными музеев».

В это время в эстетике появляется новое понятие — декоративно-прикладное искусство. Отраженное в периодике восприятие современниками коллекции и коллекционерской деятельности художника — яркое свидетельство процесса его формирования.

К началу ХХ века за Маковским прочно закрепился статус крупнейшего коллекционера. Он начинал свою собирательскую деятельность как художник, увлеченный красотой предметного мира, а заканчивал — как знаток и крупный специалист в области русской старины, стремившийся сберечь художественное достояние России. Долгое время, занимаясь собирательством, общаясь с крупными историками и коллекционерами, он приобрел обширные познания в этой области. Поэтому не случайно в 1915 году, когда, как писали газеты «вопрос о русской старине был поставлен особенно остро и с любовью исследуется», художник становится членом Общества возрождения художественной Руси, важнейший задачей которого было изучение, сохранение и пропаганда русской старины.

Константин Егорович не без основания гордился своим собранием. Он с удовольствием, как некогда его отец Егор Иванович, показывал свою коллекцию, вещи предоставлял на выставки. Одной из последних была «Выставка церковной старины», устроенная Музеем при Училище технического рисования барона Штиглица весной 1915 года. И вряд ли он мог даже представить, что коллекция, собиравшаяся с любовью в течение более полувека, занимавшая столь важное место в его жизни и искусстве и сама по себе уже ставшая отражением целой эпохи в русской культуре, совсем скоро будет пущена с публичных торгов.

Дальнейшая судьба коллекции Маковского — новый этап в истории ее бытования. В начале марта 1916 года в петроградских газетах появились объявления о «богатом» аукционе «имущества, оставшегося после смерти знаменитого художника и коллекционера профессора Императорской академии художеств Константина Георгиевича Маковского». Прошло всего полгода как художника не стало в результате трагического случая. Сбитый уличной пролеткой на одной из улиц Петроградской стороны, он получил тяжелую травму головы, от которой 17 сентября 1915 года скончался.

Накануне своей гибели, он, еще будучи полон физических сил и творческой энергии, приступил к созданию новой картины, а вот теперь его вдова Марина Алексеевна Маковская устраивала аукцион по продаже всего, что до недавнего времени было частью его жизни. На торги, как писали в Петроградской газете 1916, наряду с кистями, этюдниками и даже «носильными вещами», выставлялось «богатое собрание русских художественных вещей. Состоящих из бриллиантов, жемчуга, золота, бронзы, фарфора, картин старой голландской, итальянской и французской школ, а также 15 картин К. Маковского и 10 картин Н. Маковского. Мебель старая маркетри и Людовика XVI, гарнитур, покрытый старым гобеленом, Трон персидский, усыпанный бирюзой, витрины, шкафы, голландские и французские Vernie Martin, коллекции русских ларцов с резьбой по кости, всевозможные старинные серебряные бокалы, кубки, кружки и прочие старинные медные ковши. Собрание очень ценных и редких бриллиантов, имеющих историческое значение, работы Лялик, Бушерон, Хортог, Ляклеш, Фаберже, Булона и другие коллекции русских кокошников и головных уборов. Всевозможные старинные парчовые и шелковые боярские костюмы, ширмы, ландо, коляска, карета, пролетка, сани, черная медвежья полость и сбруя». В каталоге, сопровождавшем аукцион, перечислено 1100 предметов. Коллекции Маковского, как и собраниям других художников, не был присущ системный научный подход, что нашло отражение и в каталоге аукциона. Его отличает лаконизм построения: порядковый номер, название предмета и его стартовая цена. Нет разделения ни по видам искусства, ни по времени их создания, ни по именам, ни по школам. Однако в этом, хаотичном, на первый взгляд, перечне столь ярко проявились признаки времени, что это делает каталог по-своему ценным историческим документом, дополняющим представления не только о личности художника, но и об эпохе, в которую он жил и работал.

Аукцион проходил в известной галерее П. Д. Ауэра (Вознесенский пр., д. 18) вблизи Мариинского дворца. Торги, начавшиеся 14 марта 1916 года и длившиеся 11 дней, собрали коллекционеров, антикваров и музейщиков не только из Петрограда, Москвы, других городов России, но и иностранцев.

19 марта — день распродажи «ценных и редких ювелирных изделий». Зал был битком набит публикой. Передние места за несколько часов до начала торга уже были заняты группой местных торговцев бриллиантами. К ним поступало большинство драгоценностей, и они задавали тон аукциону: вещи тонкой художественной работы известных мастеров, Лалика и других, продавались вяло, в то время как вещи невысокой художественной марки, но большей ценности по материалу, оспаривались с большим рвением <�…>. Иностранные покупщики обращали больше внимания на художественность отделки". В этот день было выставлено историческое платиновое колье из 31 крупного бриллианта принцессы Луизы Саксонской (оценено в 50 тысяч). «Но, оказывается, что это колье, при виде которого у всех дам текли слюнки, накануне аукциона было снято вдовой художника. Говорят, что кто-то предложил вдове такую сумму, которая вполне устраивала ее. Такая же участь постигла розовую жемчужину с бриллиантами. Из оставшихся вещей дороже всего пошла змея из бриллиантов, одного изумруда и двух рубинов, оцененная в 15 тысяч. Ее купил за 22 тысячи владелец какого-то кинематографа».

Аукцион привлек внимание крупнейших российских музеев. Столичным музеям — Русскому музею Императора Александра III, Эрмитажу и Музею Училища технического рисования барона Штиглица, было предоставлено право отбирать вещи для пополнения своих собраний еще до начала аукциона. Затем подключились московские музеи. Несмотря на то, что право первого приобретения принадлежало петербургским музеям, в некоторых случаях москвичи опережали их, и по этому поводу местные газеты жаловались: «…представители московских антикварных фирм и музеев специально приехали на аукцион для скупки старинного серебра, кубков, икон, платьев, еще не проданных петроградским музеям. Все эти вещи уходят в Москву. Почти за бесценок куплен москвичами подлинный костюм шута XVII века. <�…> Кубки, ковши, бокалы и чарки переходят в руки видных московских коллекционеров».

Коллекция была выгодно продана. Вдова художника выручила за нее более полумиллиона рублей. Она купила имение «одной высокопоставленной особы» за 350 тысяч рублей, где «намеревается построить фамильный склеп, куда перенесет прах супруга из Александро-Невской лавры». В то же время в результате распродажи распался некий образ, своеобразный духовный портрет художника, составленный из мира его любимых вещей. Собрание, которое сыграло столь важную роль в формировании исторической живописи Маковского и которое опосредованно укрепляло чувство национального своеобразия, интерес современников к отечественным древностям, — было распылено.

Лишь небольшие фрагменты коллекции Маковского оказались в музеях. Ряд предметов приобрел Русский музей Императора Александра III. Они поступили в собрание Этнографического отдела (ныне Российский этнографический музей). Сюда попали разнохарактерные экспонаты: русская деревянная мебель, кованые и костяные ларцы, подсвечники, детали парадного женского костюма, пряничные доски, медная и деревянная посуда. Именно их мы узнаем в полотнах художника. Всего по списку, хранящемуся в Русском отделе музея, в его собрание с аукциона поступило более 20 вещей. Лучшие из них занимают постоянное место в экспозиции Этнографического музея.

Если Русский музей приобретал предметы древнерусского декоративно-прикладного искусства и народного творчества, то Музей Училища барона Штиглица интересовали вещи не только отечественного, но и зарубежного происхождения. В течение всего времени работы аукциона в музее проводились своего рода закупочные комиссии под председательством А. А. Половцова — младшего. Всего состоялось десять таких заседаний, и на каждом из них решался вопрос о приобретении тех или иных предметов: шкатулок, гребней, кружев, салфеток, бокалов, кувшинов, кресла и туалетного прибора, кожаного красного с золотом переплета и других ценных образцов прикладного искусства разных стилей и эпох. Всего с аукциона было закуплено несколько десятков экспонатов. В процессе изучения архивных материалов выяснилось также, что собрание Музея Училища барона Штиглица неоднократно пополнялось из коллекции Маковского: и до аукциона, еще от самого художника, и после него, от его вдовы. В журнале приобретений музея, в протоколе заседания от 29 марта 1915 года, перечислены вещи, поступившие непосредственно от художника. Среди них шесть вышивок золотом и шелком для рубашек, вышитое полотенце, четыре вышитые нашивки для рукавов и другие предметы. В апреле 1916 года в журнале приобретений зафиксировано, что вдова художника продала музею несколько вещей: кокошники, куски персидской ткани и вышивки, две шитые полосы по бархату, жемчужные серьги, чепец, пуговицы и старинное кресло. Таким образом, в этом музее сосредоточилась значительная часть предметов из коллекции Маковского, но в связи с реорганизацией музея в начале 1920;х годов они вместе с другими экспонатами были переданы в Эрмитаж. Какая-то их часть там и осталась, что-то впоследствии было передано в периферийные музеи, что-то было продано через антикварные магазины. Проследить судьбу этих вещей теперь практически невозможно. Между тем эрмитажное собрание и позже пополнялось предметами из коллекции Маковского, которые еще оставались у потомков художника, и в дальнейшем уже от них теми или иными путями попадали в государственные музеи. Так, в результате реквизиции, проведенной в 1919 году, попали в Эрмитаж семь ценных гобеленов, которые художник еще при жизни подарил своей дочери Ольге Константиновне.

Несмотря на то, что в последние годы отечественное искусствознание стало уделять большое внимание истории и проблемам коллекционирования, личные собрания художников еще ни разу не становились предметом специального комплексного исследования. Собирательство — особый вид творчества. Концентрация внимания на этой стороне деятельности Маковского, изучение ее и осмысление дают возможность расширить диапазон культурных явлений, почти не освещенных ранее в отечественной науке. Определение роли коллекции в его художественном творчестве позволяет вплотную подойти к вопросу взаимодействия и взаимовлияния различных видов искусства, чрезвычайно важному для понимания и решения проблемы целостности отечественной культуры рубежа ХIХ и ХХ веков.

2. Значение народного костюма в работах художника

На процесс формирования его отношения к национальному наследию большое влияние оказывал В. В. Стасов — и в процессе личного общения, и благодаря знакомству художника с его трудами — альбомами «Русский народный орнамент (1870), «Образцы русского орнамента» (1872), содержащими, кроме прочего, образцы вышивок, столь важных для работы художника над картинами из жизни крестьянской деревни. В их создании он большое значение придавал изображению народного костюма, передавая этнографические особенности, присущие одежде той или иной российской губернии с максимальным приближением к натуре. Это привлекало и вызывало одобрение критика. Их объединило также оказание практической помощи кустарям. Не известные ранее архивные документы свидетельствуют, что Маковский вместе со Стасовым принимал активное участие в просветительской деятельности Кустарного музея и Школы народного искусства при нем. Так, из воспоминаний художниц Александры и Варвары Шнейдер стало известным, что Маковский вместе с В. В. Стасовым участвовал в устройстве лекций по прикладному искусству. «На лекции, которую читала сестра моя, Александра Петровна в большом зале Соляного Городка… — нечто вроде краткой истории женского костюма и о том, в каком направлении желательно его развитие в будущем в смысле красоты… Владимир Васильевич помог в Публичной библиотеке сделать подбор рисунков для диапозитивов. Он сидел в первом ряду… рядом с Константином Маковским, давшим одну из своих картин — красавицу в старинном русском костюме для эстрады». О значительном интересе художника к этнографическим особенностям народного костюма свидетельствует одно из лучших полотен начала 1870-х годов — картина «Жница» (1871), на которой крестьянка изображена в праздничном костюме Рязанской губернии. Но достоверное изображение костюма, предметов крестьянского обихода еще не влечет за собой изменения формального языка изобразительного искусства. Задача стояла в изображение народной жизни, а не создание национального стиля.

2.1 Анализ картины «Боярышня у окна»

Огромное состояние прекраснейших полотен осталось в дар истории от замечательного художника, коллекционера К. Е. Маковского.

Но, пожалуй, наиболее известен цикл картин К. Маковского, изображающих жанровые сцены в «русском стиле» и портреты боярышень в русских национальных костюмах 17 века. Милые лица девушек с прозрачными глазами, обрамленным густыми темными ресницами, нежным маленьким ртом, тоненьким носиком редко кого оставляют равнодушным.

" Всё в ней гармония, всё диво, всё выше мира и страстей;

Она покоится стыдливо в красе торжественной своей;

Она кругом себя взирает: ей нет соперниц, нет подруг;

Красавиц наших бледный круг в ее сиянье исчезает."

Александр Пушкин Картина «Боярышня у окна» написана К. Е. Маковским приблизительно в 1880 году. Холст, масло (см. рисунок 4).

Относится к портретному жанру. На картине изображена девушка, по описанию видно, что боярыня. Она восседает на тумбе у окна. Пред ней раскрытый ларец с множеством драгоценностей и украшений. Можно увидеть кокошник, платок, исшитый драгоценными нитями, бусы. Особого внимания требует костюм барышни. Ясно, что он представляет собой русский народный праздничный сарафан, исшит золотыми нитями, усыпан росписью, возможно вышивкой. Наряд дополняют: бусы из жемчуга, кокошник, «воротничок» (по видимому выполнен из драгоценного металла), серьги, рукава. Всё дополняет друг друга и образ в целом. Меховая шубка, возможно, символизирует богатство, изысканность особы.

Общая атмосфера картины очень нежная, воздушная. Свет из окна даёт замечательные блики на одежде и драгоценностях боярыни.

На заднем плане изображена тень, что очень чётко и контрастно выражает всю красоту картины.

Боярыня повёрнута в три четверти, голова чуть наклонена в право, как бы показыва нам своё девичье смущение.

На картине использована прекрасная комбинация тонов. Нет каких-либо выбивающихся мест и теряющихся предметов. Всё довольно уравновешено.

Отношении свето-тени отлично показывает нам складки на одежде и чётко демонстрирует плановость произведения.

По моему мнению, картина просто пронизана любовью автора к своим работам и украшениям. Известно, что Маковский во всех своих произведениях использовал предметы старины из своей коллекции.

Мне эта работа очень понравилась. Можно сказать, что именно эта картина вдохновила меня на написание данной курсовой работы.

Заключение

Творческое наследие Константина Егоровича Маковского уникально и велико — в его творчестве сплелось много направлений — классицизм, романтизм, его считали также предтечей импрессионизма.

Константин Егорович Маковский был талантливым и чрезвычайно работоспособным художником. О признании его таланта говорит уже то, что уйдя из Санкт-Петербургской Академии искусств и официально не получив диплома об ее окончании, К. Маковский получил в 1867 г. звание профессора, а затем и академика. Картины художника получали первые награды на международных выставках. Мировая слава Маковского была настолько велика, что именно его американцы пригласили написать первый президентский портрет Теодора Рузвельта. В России К. Маковский был признанным и модным художником. Сын художника вспоминал, что, работая над чьим-нибудь портретом, его отец успевал сделать его практически целиком уже за первый сеанс позирования. Но, чтобы его не заподозрили в халтуре, вынужден был еще месяц «доделывать» полотно. О себе художник говорил довольно самокритично: «Лучшие красавицы наперебой позировали мне. Я зарабатывал громадные деньги и жил с царственной роскошью. Успел написать несметное количество картин…

После революции картины художника, вероятно, как воплощение буржуазного вкуса, не соответствующее веянию времени, были убраны в запасники музеев, распроданы и раздарены правительственными чиновниками, и теперь их легче найти в частных коллекциях и художественных музеях мира. Ныне картины К. Маковского занимают почетное место в мировых художественных галереях и желанные гости антикварных салонов и аукционов.

Изучив определённое количество литературы, считаю, что поставленная цель достигнута, то есть познакомилась с творчеством К. Е. Моковского и проанализировала ювелирные украшения в работах художника. Задачи решены.

1. Тарасов Л. М. «Константин Егорович Маковский». 1839−1915″. М., Л., 1948.

2. http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/7502.php

3. http://www.livemaster.ru/topic/80 176-zhenskij-obraz-i-russkij-kostyum

4. http://www.dragkam.ru/statya/stone_paint.html

5. http://art.mirtesen.ru/