Роман Иоганна Вольфганга фон Гете «Страдания юного Вертера»

Иоганн Вольфганг фон Гёте (Goethe Johann Wolfgang von) (1749−1832) — гениальный немецкий поэт, прозаик, драматург, философ, естествоиспытатель и государственный деятель.

Гёте родился 28 августа 1749 во Франкфурте-на-Майне. Первые стихотворные опыты Гёте относятся к восьмилетнему возрасту. Не слишком строгое домашнее обучение под наблюдением отца, а потом три года студенческой вольницы в Лейпцигском университете оставляли ему достаточно времени, чтобы удовлетворить тягу к чтению и испробовать все жанры и стили эпохи Просвещения. Поэтому к 19 годам, когда тяжелая болезнь вынудила его прервать учебу, он уже овладел приемами версификации и драматургии и был автором довольно значительного числа произведений, большинство которых впоследствии уничтожил.

В Страсбурге, где в 1770—1771 Гёте завершил юридическое образование, и в последующие четыре года во Франкфурте он был лидером литературного бунта против принципов, установленных теоретиками Просвещения. В Страсбурге Гёте встретился с И. Г. Гердером, ведущим критиком и идеологом движения «Бури и натиска», переполненным планами создания в Германии великой и оригинальной литературы. Восторженное отношение Гердера к Шекспиру, Оссиану, памятникам старинной английской поэзии, Т. Перси и народной поэзии всех наций открыло новые горизонты перед молодым поэтом, чей талант только начал раскрываться. Гёте разделял убежденность Гердера в том, что истинная поэзия должна идти от сердца и быть плодом собственного жизненного опыта поэта, а не переписывать давние образцы. Эта убежденность стала на всю жизнь его главным творческим принципом. В этот период пылкое счастье, каким его наполняла любовь к Фридерике Брион, дочери зезенгеймского пастора, воплотилась в яркой образности и задушевной нежности таких стихов, как «Свидание и разлука», «Майская песнь» и «С разрисованной лентой»; укоры же совести после расставания с нею нашли отражение в сценах покинутости и одиночества в «Фаусте», «Гёце», «Клавиго и в ряде стихотворений». Сентиментальная страсть Вертера к Лотте и трагическая его дилемма: любовь к девушке, уже обрученной с другим, — часть собственного жизненного опыта Гёте.

Одиннадцать лет при веймарском дворе (1775−1786), где он был другом и советником молодого герцога Карла Августа, коренным образом изменили жизнь поэта. Гёте находился в самом центре придворного общества — неустанный выдумщик и устроитель балов, маскарадов, розыгрышей, любительских спектаклей, охот и пикников, попечитель парков, архитектурных памятников и музеев. Он стал членом герцогского Тайного совета, а позднее — государственным министром. Но более всего пользы принесло ему продолжительное ежедневное общение с Шарлоттой фон Штайн.

Эмоциональность и революционное иконоборчество периода «Бури и натиска» отошли в прошлое; теперь идеалами Гёте в жизни и искусстве становятся сдержанность и самоконтроль, уравновешенность, гармония и классическое совершенство формы. Вместо великих гениев его героями становятся вполне обычные люди. Свободные строфы его стихов спокойны и безмятежны по содержанию и ритмике, но мало-помалу форма становится жестче, в частности, Гёте предпочитает октавы и элегические двустишия великой «тройки» — Катулла, Тибулла и Проперция.

В течение следующих восьми лет он предпринял второе путешествие в Венецию, Рим, сопровождал веймарского герцога в его поездке в Бреслау (Вроцлав), участвовал в военной кампании против Наполеона. В июне 1794 он установил дружеские отношения с Ф. Шиллером, который просил помощи в издании нового журнала «Оры», и после этого жил главным образом в Веймаре. Ежедневное общение поэтов, обсуждение планов, совместная работа над такими замыслами, как сатирические «Ксении» (1796) и баллады 1797, были для Гёте прекрасным творческим стимулом. Он закончил «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1795−1796), продолжил работу над Фаустом и написал ряд новых произведений, в т. ч. «Алексис и Дора», «Аминт» и «Герман и Доротея», идиллическую поэму из жизни маленького немецкого городка на фоне событий Французской революции.

Когда в 1805 скончался Шиллер, троны и империи содрогались — Наполеон перекраивал Европу. В этот период он писал сонеты к Минне Херцлиб, роман «Избирательное сродство» (1809) и автобиографию. Притчи, глубокие наблюдения и мудрые раздумья о человеческой жизни, нравственности, природе, искусстве, поэзии, науке и религии озаряют стихи «Западно-восточного дивана». Те же качества проявляются в «Разговорах в прозе и в стихах», «Орфических первоглаголах» (1817), а также в «Разговорах с И.П. Эккерманом», опубликованных в последнее десятилетие жизни поэта, когда он заканчивал «Вильгельма Мейстера» и «Фауста». Умер Гёте в Веймаре 22 марта 1832.

История создания романа «Страдания молодого Вертера»

Трагической почвой, вскормившей «Страдания юного Вертера», был Вецлар, резиденция имперского суда, куда Гете прибыл в мае 1772 года по желанию отца, мечтавшего о блестящей юридической карьере сына. Записавшись адвокатом-практиком при имперском суде, Гете не заглядывал в здание судебной палаты. Вместо этого он посещал дом амтмана (то есть управляющего обширной экономией Тевтонского ордена), куда его влекло пылкое чувство к Шарлотте, старшей дочери хозяина, невесте секретаря ганноверского посольства Иоганна Кристиана Кесгнера, с которым Гете поддерживал доброприятельские отношения.

11 сентября того же 1772 года Гете, внезапно и ни с кем не простившись, покидает Вецлар, приняв решение вырваться из двусмысленной ситуации, в которой он очутился. Искренний друг Кесгнера, он увлекся его невестой, и та не осталась к нему равнодушной. Это знает каждый из трех, — отчетливее всех, пожалуй, трезвый и умный Кестнер, уже готовый вернуть Шарлотте данное ею слово. Но Гете, хотя и влюбленный, хотя и безумствующий, уклоняется от великодушной жертвы друга, которая и от него, Гете, потребовала бы ответной жертвы-отказа от абсолютной свободы, без которой он, бурный гений, не представлял себе своей только что начинавшей развертываться литературной деятельности — своей борьбы с убогой немецкой действительностью. С нею не мирился какой бы то ни было покой, какая бы то ни было устроенность жизни.

Горечь разлуки с прелестной девушкой, страдания юного Гете были неподдельны. Гете разрубил этот туго затянувшийся узел. «Он ушел, Кестнер! Когда вы получите эти строки, так знайте, что он ушел… — так писал Гете в ночь перед его бегством из Вецлара. — Теперь я один и вправе плакать. Оставляю вас счастливыми, но не перестану жить в ваших сердцах» .

" Вертер" , — говорил Гете в старости, — это тоже такое создание, которое я, подобно пеликану, вскормил кровью собственного сердца". Все это так, конечно, но еще не дает оснований видеть в Вертере всего лишь главу автобиографии, произвольно снабженную трагической развязкой-самоубийством вымышленного героя. Но Гете ни в малой мере не Вертер, как бы автор ни наделял героя своими душевно-духовными качествами, в том числе и собственным лирическим даром. Не стирает разности между писателем и героем романа и то, что «Страдания юного Вертера» так густо насыщены эпизодами и настроениями, взятыми из самой жизни, как она сложилась в период пребывания Гете в Вецларе; попали в текст романа и подлинные письма поэта, почти не измененные… Весь этот «автобиографический материал», более обильно представленный в «Вертере», чем в других произведениях Гете, все же оставался только материалом, органически вошедшим в конструкцию художественно-объективного романа. Иначе говоря, «Вертер» — свободный поэтический вымысел, а не бескрылое воссоздание фактов, не подчиненных единому идейно-художественному замыслу.

Но, не являясь автобиографией Гете, «Страдания юного Вертера» с тем большим основанием могут быть названы характерной, типической «историей его современника». Общность автора и его героя сводится, прежде всего, к тому, что и тот и другой — сыны дореволюционной Европы XVIII века, оба в равной мере втянуты в бурный круговорот новой мыслительности, порвавшей с традиционными представлениями, владевшими людским сознанием на протяжении средневековья вплоть до позднего барокко. Эта борьба с обветшалыми традициями мышления и чувствования охватила самые различные области духовной культуры. Все тогда подвергалось сомнению и пересмотру.

Гете долго носился с мыслью литературно откликнуться на все, что он переживал в Вецларе. Автор «Вертера» связывал начало работы над романом с моментом получения известия о самоубийстве Иерузалема, знакомого ему еще по Лейпцигу и Вецлару. Сюжет, по-видимому, в общих чертах сложился именно тогда. Но за писание романа Гете взялся только 1 февраля 1774 года. Написан был «Вертер» чрезвычайно быстро. Весной того же года он был уже закончен.

Из жизни, из своего расширившегося опыта Гете почерпал иные черты. Так, он присвоил голубоглазой Шарлотте черные глаза Максимилианы Брентано, рожденной фон Ларош, с которой он поддерживал во Франкфурте любовно-дружеские отношения; так привнес в образ Альберта непривлекательные черты грубого супруга Максимилианы.

Письма Вертера состоят не из одних горестных сетований. Из собственной потребности и идя навстречу пожеланиям Вильгельма, иные его письма носят повествовательный характер. Так возникли сцены, разыгрывавшиеся в доме старого амтмана. Или остросатирическое изображение спесивой аристократической знати в начале второй части романа.

" Страдания юного Вертера", как сказано, роман в письмах, жанр, характерный для литературы XVIII века. Но в то время, как в романах Ричардсона и Руссо общая повествовательная нить плетется целым рядом корреспондентов и письмо одного персонажа продолжает письмо другого, в «Вертере» все написано одной рукою, рукою заглавного героя (за вычетом приписки «издателя»). Это сообщает роману сугубую лиричность и монологичность, и это же дает возможность романисту шаг за шагом следовать за нарастанием душевной драмы злосчастного юноши.

Образ Вертера

Современники писателя считали, что в образе Вертера он изобразил самого себя в период жизни в городе Вецларе, когда им овладело любовное увлечение невестой друга Кестнера — Лоттой Буфф. Однако опубликованные позже письма Гете показали, что в сюжете романа отразились переживания и впечатления, связанные с разными обстоятельствами жизни. От Кестнера Гете узнал о самоубийстве молодого сотрудника брауншвейгского посольства в Вецларе — Карла Вильгельма Иерузалема. После отъезда из Вецлара писатель увлекся молодой замужней женщиной Максимилианой Ларош и был изгнан ее мужем из дома.

Вертер — персонаж, связанный с литературными образами «Бури и натиска». Подобно им, он страстен и чувствителен, у него мятежная натура; он боготворит природу, увлекается античной литературой, полон жизненных сил, но одновременно в нем чувствуется надлом, неудовлетворенность жизнью. «Страдания молодого Вертера» — роман в письмах, что помогает герою раскрыться перед читателями, обнажить свою душу, самые затаенные переживания сделать зримыми и понятными. Сначала Вертер способен подавить в себе мрачные настроения, он упивается красотой природы, величием мироздания, трепетно и восторженно живописует Лотту, которую полюбил, зная, что она помолвлена, но не придавая этому факту значения. Поняв безнадежность своей любви, Вертер по-иному воспринимает окружающий мир: «Зрелище бесконечной жизни превратилось для меня в бездну вечно отверстой могилы». Меняется и круг чтения Вертера: если сначала, в первые недели знакомства с Лоттой, он читал Гомера, то вскоре его увлекают мрачные страницы поэм Оссиана. Сам слог писем по мере развития событий говорит об утрате душевного равновесия: «У меня больше нет ни творческого воображения, ни любви к природе… Мои деятельные силы разладились». Вертер предвосхищает героев романтической литературы: утратив надежду на взаимную любовь, разочаровавшись в службе, он испытывает поистине «мировую скорбь».

Свидетелем страданий Вертера становится некий вымышленный «издатель», вероятно, тот самый, к которому обращены письма Вертера. Описание состояния героя после того, как он, уехав на некоторое время, вновь вернулся в дом Лотты и застал ее уже замужем, — предсказывает самоубийство. «Тоска и досада все глубже укоренялись в душе Вертера и, переплетаясь между собой, мало-помалу завладели всем его существом. Лихорадочное возбуждение потрясало весь его организм и оказывало на него губительное действие, доводя до полного изнеможения». Не в силах владеть собой и таить свою страсть, Вертер, во время встречи с Лоттой заключает ее в объятия. Верная чувству долга, Лотта запрещает Вертеру впредь с ней видеться. Для героя этот приговор оказывается смертельным.

Образ Вертера стал в гетевское время примером для подражания: молодые люди носили фрак и жилет таких же цветов (синий и желтый), как у героя романа. По германским землям даже прокатилась волна самоубийств. Роман о Вертере стал одной из любимых книг Наполеона Бонапарта. Но не одобрил поведение Вертера Лессинг, написав Гете письмо, где советовал добавить нравоучительную концовку, с тем, чтобы герою не вздумали подражать.

" Страдания молодого Вертера" обычно изображается, как роман любовных переживаний. Верно ли это? Да, «Вертер» — одно из самых значительных созданий этого рода в мировой литературе. Но как всякое действительно крупное поэтическое изображение любви роман молодого Гете не ограничивается этим чувством. Гете удалось вложить в любовный конфликт глубокие проблемы развития личности. Любовная трагедия Вертера является перед нашим взором как мгновенная вспышка всех человеческих страстей, которые в обычной жизни выступают разъединено, и только в пламенной страсти Вертера к Лотте сливаются в единую пылающую и светящуюся массу.

Своеобразие художественного метода жанра

Эпистолярный роман «Страдания юного Вертера» — одно из выдающихся произведений немецкого и европейского сентиментализма. По словам Энгельса, Гете совершил один из величайших критических подвигов, написав «Вертера», который никак не может быть назван лишь простым сентиментальным романом с любовной фабулой. Главное в нем — это «эмоциональный пантеизм», стремление героя осуществить хотя бы в своем «сердце» естественное состояние.

Познакомясь с романом «Страдания юного Вертера», важно отметить развитие автором традиции эпистолярно-дневникового повествования, столь ценимого писателями сентиментализма. Специалисты считают этот роман «самым интимным произведением Гете», однако специфика автобиографизма в сентименталистском романе Гете иная по сравнению с поздними произведениями романтиков: здесь больше внешних совпадений, событийных параллелей (история влюбленности писателя в Шарлотту фон Буфф), но меньше эмоционально-психологического тождества героя и автора, сохраняется морализаторская тенденция.

Форма романа в письмах стала художественным открытием XVIII века, она давала возможность показывать человека не только в ходе событий и приключений, но и в сложном процессе его чувствований и переживаний, в его отношении к окружающему внешнему миру. Все письма в романе принадлежат одному лицу — Вертеру; перед нами — роман-дневник, роман-исповедь, и все происходящие события мы воспринимаем глазами этого героя.

Содержание романа выходит за рамки автобиографического, нельзя рассматривать это произведение лишь как отражение душевной «вецларской драмы». Значение выведенных Гете характеров и обобщений значительно глубже и шире. Роман восходит к определенной традиции (от Ричардсона до Руссо), являясь в то же время новым художественным явлением эпохи. В нем чувство органически слито с характером. Важно отметить также, что трагедия сводится не только к истории неудовлетворенной любви; в центре романа — и философски осмысленная тема: человек и мир, личность и общество.

Итак, Гете, определяя жанр своего произведения, сам называет его романом. «Роман — это большая форма эпического жанра литературы. Его наиболее общие черты — изображение человека в сложных формах жизненного процесса, многолинейность сюжета, охватывающего судьбы ряда действующих лиц, многоголосие, — отсюда большой объем сравнительно с другими жанрами. Понятно, конечно, что эти черты характеризуют основные тенденции развития романа и проявляются крайне многообразно».

«Вертер» Гете отвечает этим немногим требованиям. Здесь и изображение чувств страдающего молодого человека, и любовный треугольник, и интрига, и, как было сказано выше, поднята острая социальная тема — человек и общество. Таким образом, налицо и многослойность (тема любви, тема страдающего человека в обществе) сюжета. Обе темы постоянно переплетаются друг с другом, однако характер их разработки и художественных обобщений различен. В первом случае мотивировка приобретает преимущественно психологический характер, во втором — главным образом социальный, бытовой. Любовью принизан весь роман, собственно любовь и есть причина «страданий юного Вертера». В раскрытии второй темы показателен эпизод, в котором граф фон К. пригласил героя на обед, а как раз в тот день у него собирались знатные кавалеры и дамы. Вертер не думал, что «подначальным там не место». Его присутствия старались не замечать, знакомые отвечали лаконически, «женщины шушукались между собой на другом конце залы», «потом стали перешептываться и мужчины». В итоге по просьбе гостей граф был вынужден сказать Вертеру, что общество недовольно его присутствием, т. е. по сути, просто попросил его уйти.

Роман было бы правильнее назвать «лирическим дневником», вдохновенным «монологом». И это имеет значение. Именно письмам, носившим интимный характер, Вертер мог доверить свои самые откровенные мысли и чувства. Вертер цитирует свои мысли и идеи; он не просто описывает события жизни, также он сопоставляет свои эмоции с эмоциями книжных героев.

Итак, «Страдания юного Вертера» — это сентиментальный дневник-исповедь влюбленного человека. Интересно отметить, что если в сентиментальном романе эмоциональность — это особый душевный склад, тонкость чувств, ранимость, комплекс моральных норм, которые определены естественной сущностью человека, то в исповедальном романе эмоциональность становится лирической призмой восприятия мира, способом познания действительности. В записях Вертера мы видим черты и первого, и второго, наблюдая само развитие чувств, душевные терзания героя его же глазами, формулируя его же словами. Как раз с помощью этого осуществляется новое содержание и своеобразие мышления: «…форма есть не что иное как, как переход содержания в форму».

Интересная особенность: Гете создает сентиментальную идиллию в начале повествования и разрушает ее всем ходом сюжета. Разрушение идиллии — в самой ситуации самоубийства и в целой серии параллельных историй, которые, дополняя историю Вертера, трагедию его любви, придают ей обобщающий смысл. Это и вставной эпизод о девушке-самоубийце, о безумце, история молодого влюбленного крестьянина, история женщины с детьми, которая ждет мужа в своем домике под липой, это цитаты из Оссиана: смерть Кольмы, смерть Морара, Дауры. Некоторые истории даны даже в процессе, как определенные этапы постижения мира героем. Каждая история художественно иллюстрирует авторскую мысль. Это назидание в особой форме, доказательство, довод в философском споре, пример к авторскому «тезису». Отдельные истории не растворены в едином художественном целом — и это черта просветительской поэтики. Но вставные истории в то же время не разрушают центростремительную структуру романа, так как они почти утрачивают самостоятельную функцию и важны не сами по себе, а для выявления внутреннего мира Вертера, убедительности его эволюции. А «история с пистолетами», превращаясь в лирический мотив, перестает быть вставной новеллой.

Внутренняя динамика проявляется и в эволюции пейзажа в романе. Настроением покоя и умиротворенности, радостной гармонией с природой — вечным идеалом и высшей мудростью — проникнуты первые пейзажные зарисовки в «Вертере». Замкнутое пространство: сад, долина, темный лес, высокая трава, любимый уголок — «близкая» природа; также «близкий ракурс»: «прильнув к земле»; мир в его объективной данности: «полдневное солнце», «быстрый ручей». Примечательно, что все статично или наблюдается едва наметившаяся динамика: «поднимается пар», «луч проскальзывает». От гармонии мира герой идет к постижению его противоречивости, пейзаж-раздумье запечатлевает стремление постичь диалектику жизни и смерти, но в «Вертере» с его просветительской поэтикой это стремление реализуется лишь как заострение насущных проблем бренного мира. Это не романтический контраст материального и духовного: мир остается единственной реальностью, которая начинает одухотворяться, герой жаждет приобщиться к таинствам «Вездесущего».

В «Страданиях юного Вертера» появляется совершенно новая тональность в пейзажных зарисовках — это выражение не грусти, умиления, радости и гармонии, типичных для поэтики сентименталистов, а «ужас одиночества», «тайное предчувствие». При всей ясности и четкости, мы постоянно встречаем упоминания о «заманчивой дымке», «мимолетном мираже». Действительно, Вертер даже не может нарисовать в письмах портрет Лотты, мы видим лишь ее силуэт, еще акцент сделан на ее глаза. В текучести, трепетности представлен внутренний мир Вертера, далекий от рациональности, поэтому герой так часто признается в своей нерешительности и колебаниях. Это, однако, считается качественно иным явлением, чем романтические полутона, стирание четкого контура, воплощающие одухотворенность, неустойчивость и зыбкость, трепетность мира. гете роман вертер критика Поскольку у романтиков пейзаж — неотъемлемый элемент художественной системы, то в нем отражаются особенности романтического миропонимания: материальность и одухотворенность мира, идея гармонии и величия вечности и бренность маленького человека, затерянного в огромном мире. Развитие темы «неба» в речи героя придает картине дополнительный ракурс: в звездный час любви человек дорастает до мировой гармонии, приобщается к ней. Пейзаж становится лирическим аккордом, ярко выделяется родство душ, но общая концепция остается сентименталистской.

Почти каждая зарисовка в «Вертере» решена в новой тональности; если в начале романа природа была «трогательной» и статичной, то, как уже было замечено ранее, впоследствии она становится грозной, динамичной. У Гете мы наблюдаем эволюцию пейзажей, служащих прямой цели — показать изменение состояния героя и его восприятия, разрушение сентиментальной идиллии.

Несостоятельность сентиментальной идиллии, разрушение сентименталистского пространства, попытки постичь диалектику жизни, углубление субъективного начала, возрастающая функциональность пейзажа в сентименталистском романе — все это воплощено в «Страданиях юного Вертера» Гете прокладывает путь концептуально новому в романе.

Критика немецкой действительности в романе

Нетерпеливая надежда увидеть своими глазами первые, еще смутные контуры «золотого века» хотя бы на малом участке Германии побудила Гете на вершине его молодой славы откликнуться на призыв веймарского герцога, юного Карла-Августа — стать его ближайшим сотрудником, другом и наставником. Ничего путного из этого «союза» не могло получиться. Широко задуманный план политических преобразований остался неосуществленным, мечта о создании такого социального уклада на нашей планете, при котором свободное проявление высших духовных задатков, заложенных в душу человеческую, стало бы неотъемлемым свойством раскрепощенных народов, по-прежнему оставалось мечтою. И все же картина лучшего будущего («Народ свободный на земле свободной») не померкла в душе мечтателя. Но отныне она рисовалась воображению поэта лишь в отдаленной перспективе всемирной истории человечества. Гете не мог не блуждать, не ошибаться, не давать порою неверных оценок движущим силам всемирно-исторического процесса. Отчасти уже потому, что вся его могучая деятельность протекала в обстановке убогой действительности — в Германии, лишенной национально-политического единства и прогрессивного бюргерства.

Ответом на такую, угнетающую душу поэта, ситуацию в его стране стал роман «Страдания юного Вертера», получивший огромный отклик в обществе того времени. Чем же обусловлен успех романа? Прежде всего, Вертер — человек новой формации. Гете очень точно уловил сдвиг в истории — «героическая и рациональная эпоха Просвещения, так любящая сильных бунтарей, лидеров, ставившая рассудок выше чувств, стала уходить в прошлое. На смену ей шло новое время, героем которого и стали люди, подобные Вертеру. Эмоциональные, страстные, но не способные противиться порывам своей натуры, тонко чувствующие, слабые и не готовые к борьбе с миром. Читатель увидел в Вертере носителя буржуазного сознания. Обнажилась природа немецкого бюргера, долгое время мечтавшего о борьбе за лучшую действительность и, наконец, обнаружившего, что он способен только мечтать и грустить, что он не созрел еще для этой борьбы».

" Страдания юного Вертера" вышли в свет в 1774 году, за пятнадцать лет до начала Французской буржуазной революции. В политически отсталой, феодально-раздробленной Германии о каких-либо социальных переменах можно было разве только грезить. Как ни нелепо-анахронична сравнительно с другими — централизованными — европейскими государствами была тогдашняя Германия (или Священная Римская империя германской нации, как она неоправданно пышно продолжала называться), как ни номинально-призрачна была возглавлявшая ее верховная власть, — ее феодально-рассредоточенный полицейски-бюрократический строй еще не утратил относительной прочности. Хотя бы по той причине, что в стране, говоря образным языком Энгельса, «не было той силы, которая могла бы смести разлагающиеся трупы отживших учреждений». Бюргерство, раздробленное, как и все в этой державе, на множество больших и малых самостоятельных или полусамостоятельных княжеств, еще не сложилось в дееспособную политическую величину, сплоченную единством национально-классовых интересов.

Гете в числе очень немногих ясно уразумел, что буржуазно-капиталистическое мироустройство не является последним словом Истории. Прельстительный лозунг, провозглашенный Великой французской буржуазной революцией — свобода, равенство, братство, — не был ею претворен в живую действительность. «Из трупа поверженного тирана, — говоря образным языком Гете, — возник целый рой малых поработителей. Тяжкую ношу по-прежнему тащит несчастный народ, и, в конце концов, безразлично, какое плечо она ему оттягивает, правое или левое» .

Не отрицая неоспоримых заслуг революции перед человечеством, Гете отнюдь не считал достигнутого ею чем-то незыблемым. «Время никогда не стоит на месте, жизнь развивается непрерывно, человеческие взаимоотношения меняются каждые пятьдесят лет, — так говорил он своему верному Эккерману. — Порядки, которые в 1800 году могли казаться образцовыми, в 1850 году, быть может, окажутся гибельными». Прошлым становилась и Великая революция, да она отчасти уже и стала им еще при жизни Гете. И, как все отошедшее в прошлое, станет и она «прилагать старые закостенелые мерки к новейшим порослям жизни… Этот конфликт между живым и отжившим, который я предрекаю, будет схваткой не на жизнь, а на смерть». Живого, идущего на смену отжившему, не остановить ни «запретами», ни «предупредительными мерами» .

Пятнадцать лет сопутствовал «Вертер» читателям до того, как разразилась великая революция, сокрушившая дворянскую монархию во Франции. Ни при одной из предшествовавших ей буржуазных революций, ни в Нидерландах в XVI, ни в Англии в XVII, ни даже в Северной Америке в XVIII столетии не произошло столь коренной ломки устаревших учреждений и порядков, какую осуществила французская революция на исходе позапрошлого века, знаменуя четкий водораздел между феодальной эрой и буржуазно-капиталистической.

Но примечательно, что знаменитый немецкий роман не утратил своей популярности и после того, как этот «водораздел» стал непреложной явью. Старый уклад поверженной французской монархии, если не всюду в Европе, то достоверно во Франции, отошел в безвозвратное прошлое, но горечь жизни, отвращение к жизни, к ее несовершенствам не разлучились с земной юдолью, неотрывно сопутствовали людям, наделенным более ранимым сердцем, и в новоявленную эру. «Пресловутая „эпоха Вертера“, если как следует в нее всмотреться, обусловлена не столько общим развитием мировой культуры, сколько частным развитием отдельного человека, прирожденное свободолюбие которого было вынуждено приноравливаться к ограничивающим формам устаревшего мира. Несбыточность счастья, насильственная прерванность деятельности, неудовлетворенное желание нельзя назвать недугом определенного времени, а скорее недугом отдельного лица. И как было бы грустно, не будь в жизни каждого человека поры, когда ему кажется, будто „Вертер“ написан только для него одного» , — сказал Гете Эккерману 2 января 1824 года.

Не вразрез с ранее высказанным утверждением, что-де чрезвычайный успех «Вертера» был вызван тем, что «юный мир сам подкопался под свои устои», а, напротив, в дальнейшее его развитие Гете говорил, что современность с ее «нешуточным безумием» и «нестерпимым внешним гнетом» может всегда и на любом этапе исторического бытия пробудить в юном, незащищенном сердце «волю к смерти». Трудно назвать другое произведение немецкой литературы, вызвавшее при своем появлении такой страстный отклик в сердцах современников, немецких и зарубежных, как «Страдания юного Вертера» .

Заключение

Роман в письмах «Страдания юного Вертера» — один из замечательнейших романов о любви, в котором любовная тема без остатка сливается с темой «горечи жизни», с неприятием существующего немецкого общества, это второе относительно крупное произведение молодого Гете, которое принесло ему всемирную славу. Столь бурный, столь мгновенно-массовый литературный успех никогда уже не выпадал на долю великого поэта. Этот типичный для немецкой действительности роман-трагедия был написан Гете с такой потрясающей силой, что он не мог не отозваться в сердцах всех людей предреволюционной Европы XVIII века. Казалось, читатели только и ждали выхода в свет книги, вместившей, вопреки своим малым размерам, все беды и смутные чаяния страждущего человечества.

Французский перевод нашумевшего немецкого романа попал в 1786 году в руки семнадцатилетнего Наполеона Бонапарта и тут же стал настольной книгой угрюмого мечтателя, грезившего о великих воинских подвигах. Двадцать два года спустя, во время Эрфуртского свидания Наполеона с русским самодержцем Александром I, могущественный император французов возымел желание встретиться с автором «Вертера». Памятная аудиенция состоялась 2 октября 1808 года. «Voila un hommel» — Вот это человек! — так встретил Наполеон прославленного поэта. — Сколько вам лет? Шестьдесят? Вы прекрасно сохранились". Император не поскупился на любезности. Семь раз, так утверждал он, им был прочитан знаменитый роман; не разлучался он с ним и во время Египетского похода. Воздав должное целому ряду особенно нравившихся ему страниц, Наполеон походя позволил себе и одно критическое замечание: почему-де романист мотивировал самоубийство героя не только несчастной любовью, но и уязвленным честолюбием? «Это ненатурально! Этим вы снижаете веру читателя в исключительность его великой страсти. Почему вы так поступили?» Не оспаривая упрека императора, Гете заметил, что писатель, быть может, заслуживает снисхождения, если он с помощью такого приема, пусть даже неправомерного, добивается эффекта, иными средствами недостижимого. Наполеон, видимо, удовлетворился полученным ответом. Быть может, император невольно припомнил и признал, что тогда, задолго до Тулона, до 13 вандемьера, до Аркольского моста — этих первых фанфар, возвещавших начало триумфального шествия «нового Цезаря» , — он и сам едва ли бы так увлекся романом, в котором все сводилось бы только к трагической развязке истории одной несчастной любви и ничто не призывало к борьбе с пагубным феодально-юридическим укладом, мешавшим свободному материальному и моральному развитию новых людей, нового класса, новой эры в истории человечества. Именно тесное сцепление разнородных причин, обусловивших гибель Вертера, личных и общественных обстоятельств и отозвалось так широко в сердцах немецких и иноземных читателей.

В судьбе Вертера отразилась вся жизнь немецкого общества конца 18 века. Это произведение «явилось типичной историей жизни современника, не сумевшего в полной мере реализовать свои силы и возможности в обывательской среде». Роман стал «искрой, упавшей в бочку с порохом и пробудившей силы, ждавшие этого». Провозгласив право на эмоции, книга выразила протест молодежи против рационализма и морализаторства старшего поколения. Гете говорил за целое поколение. Роман стал духовным воплощением века чувствительности и первым опытом литературы, которую позже назовут исповедальной. «Вертеровская лихорадка» охватила Европу и продолжала буйствовать еще несколько десятилетий после публикации романа. Появились продолжения, пародии, подражания, оперы, пьесы, песни и поэмы, основанные на этой истории. За двенадцать лет в Германии вышло двадцать различных изданий романа. Самоубийство Вертера вызвало волну подражаний среди юношей и девушек в Германии и Франции: в карманах юных самоубийц находили томики Гете. Критики набросились на писателя с обвинениями в разлагающем влиянии и поощрении болезненной чувствительности. Духовенство выступало в проповедях против романа. Лейпцигский факультет теологии призывал запретить книгу на том основании, что она пропагандирует самоубийство.

В 1783—1787 годах Гете переработал книгу. В окончательный вариант 1787 года он добавил материал, подчеркивающий душевное расстройство Вертера, чтобы отвратить читателей от следования его примеру — самоубийству. Обращение к читателям, предваряющее первую книгу гласит: «А ты, бедняга, поддавшийся тому же искушению, почерпни силы в его страданиях, и пусть эта книжка будет тебе другом, если по воле судьбы или по собственной вине ты не найдешь себе друга более близкого».

Библиографический список

1. Белинский В. Г. Полн. собр. соч. T. VII M., 1955.

2. Белинский В.Г." О Гете" Собр.соч. 3 том. Гослитиздат, М., 1950 г.

3. Вильмонт Н. Гёте. История его жизни и творчества. М., ГИХЛ, 1959.

4. Гёте И. В. Избранные произведения в 2 тт. — Т. 1. — М., 1985. — С. 9−52.

5. Гете И. В. Стихотворения. Страдания юного Вертера. Фауст.-М.: АСТ Олимп, 1997.

6. Конради К. О. Гёте. Жизнь и творчество. Т. I. Половина жизни. Пер. с нем./ Предисл. и общая редакция А. Гугнина. — М.: Радуга, 1987.

7. Манн Т. «Вертер» Гете.- Собрание сочинений в 10 томах, кн.10. М.:1961.

8. Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т.4.

9. Эккерман И. П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни. М., Художественная литература, 1981.

10. Статья «Вертер» и поэтика французского исповедального романа" Э. Н. Шевякова. «Гетевские чтения», 1993.

11. Статья «Вертер» и французская романтическая проза" Л. А. Мироненко, «Гетевские чтения», 1994.

12. Статья «Судьба первого романа Гете» С. В. Тураев. «Гетевские чтения», 1994.

13. Статья «Французская „вертериана“ к. XVIII в.» Э. Г. Дементьев. «Гетевские чтения», 1994.

14. http://www.litra.ru

15. http://www.history.ru

16. http://www.geteiogann.net.ru