Новгородский детинец в X-XV вв.: По археологическим данным

Археологическое изучение Новгородского кремля продолжается уже более ста лет. Его нельзя назвать планомерным или целенаправленным, поскольку исследования проводились эпизодически или же сравнительно короткими циклами от двух до пяти лет. Большинство из этих исследований носили разведочный характер и велись с разным качеством, полевая и отчетная документация хранится в различных ведомственных архивах, полноценные публикации результатов раскопок отсутствуют. Вследствие этого накопленный корпус археологических источников востребован для изучения Кремля и всего Новгорода лишь в незначительной степени.

С самого начала археологических раскопок в Кремле их научные цели и проблематика находились под сильнейшим влиянием исторического источниковедения, возникшего примерно на столетие раньше. Поэтому первооткрыватели кремлевских древностей видели задачу своих работ либо в подтверждении летописной легенды о существовании деревянной Софрп’Лской церкви [Богословский, 1878], либо в поиске мифического Княжего двора [Рерих, 1910, с. 811]. Направленность исследований 1930;х гг. стимулировалась идеями о поиске древнейшего Новгорода, упоминаемого летописями в IX веке [Строков, Богусевич, Мантейфелъ, 1938, с. 3]. В таком положении археология Кремля воспринималась в качестве прикладного источника исторических знаний, обреченного развиваться в рамках проблем письменной истории.

Лишь к началу 1960;х гг., когда в ходе пятилетнего цикла раскопок М. Х. Алешковского были получены беспрецедентные археологические материалы об оборонительных системах и топографии Детинца, круг проблем расширился и наряду с историческими вопросами в него вошли вопросы сугубо археологического содержания, обращенные к хронологии и типологии раскопанных сооружений [Алешковский, 1962].

Эта особенность историографии присуща не только Новгородскому кремлю, она составляет целую эпоху в развитии археологии, как сравпительио молодой науки. В Новгороде, раскопки которого ведутся уже более шестидесяти лет, археология, благодаря своим масштабам и открытиям, смогла преодолеть этап несамостоятельности, превратившись «из дисциплины, замкнутой в кругу первоначальных прикладных исследований в дисциплину историческую, способную ставить и решать проблемы первостепенного значения «[Янин, 1977, с. 213].

Действительно, в настоящее время количество и качество археологической информации по древнейшему периоду истории Кремля значительно превосходит сведения о нем в нарративных источниках. Продемонстрировать это и призвано предлагаемое исследование, цель которого все же несколько шире, чем изложение или сопоставление многочисленных археологических данных. Открытые раскопками в различных частях Кремля следы оборонительных систем, предшествовавших существующим стенам и башням, а также археологические материалы о внутренней жизни крепостной территории, открывают возмоясность вплотную приблизиться к полноценному исследованию Детинца, не только как предшественника Кремля, но и как важнейшей градообразующей части средневекового Новгорода.

Устоявшиеся в отечественной историографии представления о древнерусских детинцах восходят к сведениям письменных источников, а таюке опираются на их ретроспективное сравнение с позднейшими городскими крепостными ансамблями (кремлями). Согласно этим представлениям, детинец — «зародышевая клетка» городского организма, крепость-цитадель, зачастую совмещавшая функции крепостного и культового центра города. Об этом писали большинство исследователей древнерусской фортификации, начиная с середины XIX века: Ф. Ласковский, П. А. Раппопорт, В. В. Косточкин, Б. А. Рыбаков, А. Н. Кирпичников и др. [см. подробнее: Раппопорт, 1956, с. 59−60]. Принимая в целом такую характеристику, необходимо все же попытаться более полно обозначить значение Новгородского детинца, уловить многообразие его функций, порою явно не укладывающихся в понятия «военно-оборонительных» или «культовых» .

Сообщения Новгородской первой летописи под 1097 годом застает Детинец уже существующим какое-то количество времени: «И того же лета, на весну, погоре он пол, а в 3 день погоре Детинец город [ЯЯД с. 19, 202]. Дальнейших, весьма лаконичных, сведений летописи о Детинце достаточно, чтобы почувствовать роль этой части города в социально-политической жизни Новгорода Х1-ХУ вв. Крепостной ансамбль Детинца, вмещавший в себе главный городской собор и двор епископа, являлся для новгородцев воплощением идеи города, символизировал континуитет его истории.

Нахождегше внутри стен крепости городского кафедрального собора и резиденции епископа уже в XI веке придало Детинцу значение религиозного и общественного центра города. Это сближает определение Детинца с епископскими замками, как центрами городов не только русского, но и европейского средневековья [Раппопорт, 1956, с. 117- Ястребицкая, 1995, с. 260]. Путешествовавший по Руси в начале XV века Гильбер де Ланнуа прямо называет Детинец замком: «они (новгородцыСТ.) имеют замок, расположенный на берегу упомянутой реки, и в нем соборная церковь Св. Софии, которую они почитают и там живет их упомянутый епископ» [Емельянов, 1873, с. 24].

В московский период административно-религиозное значение Кремля усилилось, а его укрепления уже к XVII веку воспринимались с совершенно отчетливым репрезентативным оттенком. Об этом откровенно писали иностранные путешественники, часто выполнявшие и шпионские миссии. В качестве примера можно привести описание Кремля, составленное в 1670-х гг. шведом Эриком Пальмквистом: «Самое прочное укрепление, что есть в Новгороде, — это замок, который обнесен красивой, высокой и чрезвычайно толстой стеной и окружен сухим рвом. Но зато его можно из близлежащих в городе домов и монастырей так обстреливать и так близко приближаться, что, по всей вероятности, хорошему солдату тут долго делать нечего «[Коваленко, 1989, с. 228].

Таким образом, изучение городской крепости не может ограничиваться рамками архитектурно-фортификационной проблематики. Кремль, как ядро градостроительной системы Новгорода, хранит в себе историю планировочного и социально-административного развития города. Без учета этих черт памятника трудно достичь необходимого уровня постановки задач и целей исследования. Градообразующая роль Детинца фиксируется исследователями на нескольких уровнях — от прямого совпадения с названием «Новый город», до топографического расположения в центре протогородских поселенческих гнезд X в. [Янин, Алешковский, 1970, с. 40- Носов, 1995, с. 16). Детинец, и другие известные по летописным сообщениям городские объекты (Торг, Великий мост, жилые районы), в определенный момент сложились в единую планировочную систему, охваченную названием «Новгород». Проследить этот процесс, протекавший в период с X по XIV вв., в виде реальных топографических изменений застройки и уличного мощения способна лишь археология. К сожалению, приходится констатировать, что в настоящее время ее возможности в отношении Детинца существенно ограничены не только слабой изученностью территории Кремля, но и отсутствием современной, учитывающей результаты городских раскопок, теории градостроительного развития Новгорода в эпоху средневековья. И все же обобщение археологической информации, сведение ее в единую координатно-высотную систему помогает продвинуться в создании объективной характеристики Детинца. Этот этап исследований позволяет перейти к изучению пространственных аспектов взаимовлияния крепости и ее городского окружения.

Основной теоретический подход к археологическому изучению Кремля определен ярко выраженной спецификой памятника, являющегося многослойным фортификационным сооружением. В истории древнерусского крепостного зодчества Новгородский кремль выглядит совершенно уникальным объектом, поскольку его строительная история охватывает практически всю эволюционную схему средневековой фортификации. Его оборонительные системы прошли путь от деревоземляных, а затем каменных стен Детинца, до каменно-кирпичного ансамбля Кремля и бастионных укреплений Малого земляного города, сохранявших фортификационное значение до середины XVIII в. [Кузьмина, Филиппова, 1997, с. 15]. Научное значение Кремля усиливается сохранностью в культурном слое следов почти всех из перечисленных выше оборонительных рубежей, и их археологическое изучение может пролить свет на многие аспекты истории древнерусского крепостного строительства.

Нижний хронологический рубеж исследования (X в.) соответствует времени первоначального освоения территории Новгорода [Колчин, Янин, 1982, с. 108−109). Этот период важен для понимания генетической связи между топографией Детинца и первичной городской застройкой. В определении верхней границы (XV в.) учтены два фактора: археологический, связанный с сохранностью культурного слоя, и исторический. Информационная насыщенность культурных отложений на территории Кремля в целом соответствует общей для Новгорода ситуации. Это означает лучшую сохранность древних стратиграфических горизонтов и резкое изменение состава и мощности культурных слоев с середины XV в. [Хорошев, 2000, с. 23]. Близость этого рубежа историческим событиям, связанным с ликвидацией Новгородской государственности, позволяют офаничить верхнюю границу исследования последней четвертью XV в.

Констатируя отсутствие планомерности в раскопках Кремля, необходимо выделить три достаточно продолжительных и результативных цикла исследований. К ним относятся довоенные раскопки Новгородского музея (А.А.Строков, В. А. Богусевич, Б. К. Мантейфель, 1938;1941 гг.), работы по проекту реставрации Кремля (А.В.Воробьев, М. Х. Алешковский, 1953;1960 гг.) и охранные исследования последних лет (В.Н.Гусаков, Н. К. Стеценко, С. В. Трояновский, 1989;1998 гг.). Документация этих раскопок образует источниковую основу диссертации.

Из общей площади Кремля, равной 12,1 га различными видами исследований (раскопами, шурфами и наблюдением за прокладкой траншей) изучено 2,75%. При этом нельзя не обратить внимание на одну особенность раскопок в Кремле: большая часть раскопанных участков находится либо вблизи кремлевских стен, либо возле других архитектурных объектов. Причина этого явления понятна — исследования обычно велись в рамках реставрационных работ. Раскопки вне архитектурных объектов, т. е. во внутреннем пространстве Кремля проводились в период разведочных раскопок 1938;39 гг. и в ходе охранных работ 1989;90 гг. и 1992;1996 г.

Предпринятая в настоящей работе попытка создания целостной археологической характеристики территории является первым подобным опытом в историографии Новгородского кремля. Фундаментом настоящего исследования, помимо собственно археологических исследований, стали материалы Историко-археологического опорного плана Великого Новгорода, созданного в 1992;1996 гг. на базе Новгородского государственного объединенного музея-заповедника научным коллективом под руководством Л. И. Петровой [Петрова, Зайцева, Казаков, 1994. С. 232]. В ходе этой работы были собраны и систематизированы практически все материалы по археологическому изучению города. Создание Опорного плана, вызванное практическими нуждами городского строительства, стало важнейшим научным итогом раскопок Новгорода в XX веке. Сформированный в процессе работы над Опорным планом банк информации открывает возможность комплексного изучения топографии и истории Новгорода в реальном географическом пространстве, с использованием новейших геоинформационных технологий [Петрова, Трояновский, Фирсова, 2001]. Одним из результатов разработки Опорного плана является Сводный план и каталог археологической изученности Кремля. Логическим продолжением этого этапа работ является переход от систематизации материалов к их историко-археологической интерпретации. Перевод количества источников в новое знание о Новгородском детинце призван полнее раскрыть потенциал археологии в реконструировании исторических процессов, происходивших на его территории в Х-ХУ вв.

В данной работе не ставится цель осветить весь спектр имеющейся археологической информации. На современном этапе изучения Детинца важно сконцентрироваться на ключевых, основополагающих моментах его характеристики, к которым относятся территориальный рост, развитие оборонительной системы и внутренней топографии. Цель и содержание работы подчинены главной идее — обобщению и оформлению в научную гипотезу существующих на сегодняшний день археологических материалов по истории Новгородского детинца.

Теоретическую основу концепции составляют новейшие представления о градообразующих и репрезентативных функциях фортификационно-культовых объектов в эпоху Средневековья. Содержательная часть работы представляет собой итог изучения планировочной структуры Детинца в динамике ее развития. В задачи исследования входило: выявление структурообразующих элементов топографии Детинца, определение инженерно-архитектурных параметров оборонительных систем, по возможности описание застройки и благоустройства внутренней территории. Атрибуция и датировка археологических материалов не выводится за границы их реальных интерпретационных возможностей.

Представленный в работе системный анализ археологических источников подводит итоги рекогносцировочного этапа исследований Кремля. Новизна работы заключается в использовании всего объема археологических данных, паритете их информационных возможностей письменным источникам, привлечении материалов инл<:енерно-геологических и других естественнонаучных исследований. Для анализа графической части археологических материалов использованы возможности современных географических информационных технологий.

Диссертация состоит из шести глав, трех приложений и альбомов иллюстраций к первым пяти главам. Обзор источников и историографии (глава I) дополнен сводными планами и каталогами археологических и инженерно-геологических исследований на территории Кремля [Пршоженш 1, 2].

В отдельную вторую главу выделены историографические наблюдения о методических аспектах изучения Кремля, имеюп1-их важное значение для работы с материалами предшествующих исследований. Главы Ш-У представляют собой изложение результатов археологических и инженерно-геологических исследований с разбивкой по этапам истории Детинца — от момента заселения до появления первых укреплений и окончательного формирования территории в современных границах. В последней, шестой главе рассматривается вероятный исторический контекст относительной хронологической шкалы археологических древностей Детинца, помогающий понять значение этой части города в градостроительном и административном развитии Новгорода.

Сноски оформлены в виде указания автора, издания и цитируемой страницы, отсылающих к спискам архивных источников или литературы, например [Алешковский, 1962, с. б]. При ссылке на список архивных материалов фамилию автора (или название работы) предваряет буква «А». Ссылка на номер иллюстрации дается в следующем виде: [1У-7], где римская цифра обозначает номер главы, а арабская — порядковый номер иллюстрации внутри альбома.

В работе использованы фотографии Е. В. Гордюшенкова и В. Н. Морсова, обеспечивавших фотофиксацию в течение полевых сезонов 1992;1998 гг. Неоценимую помощь в исследованиях по теме диссертации и в подготовке приложений автору оказали Н. К. Стеценко и Л. А. Корчагина. Выражаю также глубокую признательность Л. И. Петровой, за предоставленную возможность использовать в работе собранные ею архивные материалы. Программное компьютерное обеспечение (Bentley Microstation'95) и электронная топографическая подоснова M 1:500 использовались в работе с разрешения Комитета по информатизации Администрации Великого Новгорода. Постоянные консультации по работе с электронной подосновой и базами данных оказывали Н. Д. Фирсова и М. И. Петров.

Выводы в отношении историографии и методики археологических работ в Кремле служат основанием для пересмотра предложенных в 1960;е гг. атрибуций и датировок крепостных сооружений детинца. Проведенный в 1992;1998 гг. цикл археологических раскопок дал дополнительные материалы для создания новой концепции развития крепостной и архитектурно-планировочной системы Детинца с X по XV вв.

Полученные на сегодняшний день археологические данные о новгородских фортификациях не могут быть искусственно внедрены в традиционные исторические схемы, поскольку несут другое качество информации. В то же время археологические раскопки дают детапизированную картину различных сторон жизни средневекового города, для которой достаточно относительной хронологии.

По результатам анализа археологических материалов становится возможным очертить основные этапы истории Новгородского детинца. Предположительный характер отдельных положений новой концепции и датировок объясняются современным состоянием источниковой базы.

1. Начальный период освоения территории Кремля проходил по обшей для всей Софийской стороны Новгорода схеме: от берега Волхова вверх развивалась обычная дворовая застройка, ориентированная на линию берега и трассу будущей Великой улицы. Геоморфологические условия территории, разделенной в древности ручьем на северную и южную половину, определили место возникновения первой городской крепости. Холм в северной части уже в середине XI века был выбран для строительства Софийского собора.

2. На следующем этапе по периметру Софийского холма появляются деревянные стены, имевшие округлые в плане очертания. Остатки стен, неоднократно изученные при раскопках, в настоящее время не позволяют целиком реконструировать архитектурный облик укреплений Детинца. В то же время, конфигурация дубовых стен крепости изменила первоначальную планировку центральной части Софийской стороны, в частности, повлияла на направление уличных трасс. Датировка строительства дубового Детинца по комплексу археологических материалов из засыпки городней и подстилающих культурных слоев может быть предварительно определена первыми десятилетиями XII века.

3. Третий этап истории Детинца начинается крупными работами по возведению новой линии деревоземляных укреплений. Сооружение глиняного вала и рва осуществлялось в границах, близких современному контуру Кремля. Вал в северной и южной частях Детинца имел отличия только в структуре ядра насыпи: в северной части под глиняным чехлом были сохранены частично разобранные дубовые городни, тогда как внутривальные конструкции к югу от границ первой крепости выполнялись в виде грунтовой насыпи с армирующими горизонтами лежней.

4. В процессе сооружения вала и рва была проведена перепланировка как первоначальной территории Детинца (Владычный двор), так и присоединенной южной половины (Околоток). Следы этой перепланировки прослежены по всей территории Кремля. Вещевой материал из культурных слоев поверх планировочного уровня датируется временем не ранее второй половины XIII в. На рубеж Х111-Х1У вв., как возможную дату осуществления реконструкции крепости, указывают и следы строительной активности на территории Владычного двора. Глиняный вал стал основой для возведения всех последующих каменных укреплений Детинца. Произошедшее в ходе сооружения нового вала и рва увеличение размеров Детинца в тенденции привело топографию Софийской стороны к тому виду, который известен по картографическим материалам ХУП-ХУШ вв. Дальнейшая эволюция фортификационной системы и внутренней застройки детинца недостаточно изучена археологически.

5. Перечисленные этапы строительства крепостных сооружений Детинца в настоящее время могут быть датированы лишь в широком хронологическом диапазоне. Не вызывает сомнений связь этих этапов с общим развитием градостроительной структуры Новгорода, эволюцией его политической системы и реформированием административных институтов. В качестве исторического контекста для строительства Детинца из дубовых городней вполне допустим период княжения Мстислава Владимировича и его сына Всеволода (первая треть XII века), проводивших активную градостроительную политику.

6. Представляется вероятным, что увеличение размеров Детинца, проявившееся в строительстве глиняного вала и рва, явилось следствием известного по письменным источникам ослабления боярства Людина конца (1207 г.) и усилением прусско-неревской боярской коалиции (с 1230 года). Летописные известия о строительстве надвратных церквей Детинца в период с 1296 по 1311 гг. и закладка «каменного города» архиепископом Феоктистом в 1302 г. указывают на возможную связь этих событий с изменением системы власти Новгорода, выразившейся в реформе института посадничества на рубеже Х111-Х1У вв. (Янин, 1991). Таким образом, датировка расширения территории Детинца до современных размеров может быть помещена в границы второй половины XIII в., что не противоречит имеющимся археологическим данным.

Предложенная концепция является рабочей гипотезой, для проверки которой необходимы дальнейшие целенаправленные исследования. Содержание этих исследований должно стать частью программы планомерного археологического обследования Новгорода.

Изучение и последующее изложение истории Детинца долгие десятилетия не выходило за рамки понимания городской крепости как самостоятельного, отдельно взятого явления истории Новгорода. Появление крепости, ее статус и территориальный рост если и связывались с параллельными событиями жизни города, то это делалось историками в основном с целью дополнить топографическими деталями интересующие их летописные события. Поводом к этому служило, обычно, упоминание в тексте источника Детинца или части его территории как места события. Преимущественно в таком ракурсе упоминается Детинце в трудах, освещающих историю оборонительных сооружений Новгорода, социально-политические конфликты новгородцев, строительную историю архитектурных памятников Кремля.

Слабость такого подхода проявилась в ускользании развернутого изучения Детинца как топографического, административного, религиозного, культурного, военно-оборонительного центра Новгорода. Только в сочетании перечисленных, а возможно и иных, функций раскрывается полное значение этого объекта в разные периоды новгородской истории, только всеобъемлющим взглядом может быть «прочитана» его топографическая и архитектурная история.

В теоретическом плане такой подход, не только в отношении Детинца, но и всего Новгорода, может быть определен, как выявление функциональных связей между различными частями города, анализ динамических изменений в их совместном развитии. Отход от прямолинейного изложения исторической последовательности событий позволяет более широким взглядом оценить социально-культурный контекст фиксируемых по археологическим и историческим источникам явлениям в истории Новгорода. Социально-культурная модель изложения истории не только противостоит позитивистско-марксистскому схематизму и линейности [Гуревич, 1991, с. 28], но и служит той благодатной средой, в которой может происходить результирующий синтез археологической и исторической информации. Именно в таком подходе просматривается перспектива изучения истории Детинца, предполагающая постановку прежних проблем в качественно новом измерении, обращенном к расширившейся источниковой базе и новейшей методологии исторического знания. Одним из условий успеха является коллективный характер исследований, проходящих в неограниченном пространстве полидисциплинарного синтеза. В отношении Новгородского детинца и многих других археологических памятников, можно сказать, что период создания индивидуальных исследовательских парадигм прошел свой пик. Представленная в данной работе сводка информации уже является плодом многолетних коллективных усилий специалистов разных научных отраслей. В условиях разнообразного и обладающего ярко выраженной спецификой источникового материала формулирование исторических концепций становится лишь составной частью, канвой многоцелевого исследования. В развитии этих исследований и расширении информационного поля видится будущее изучения Детинца, как первого среди равных в ряду уникальных памятников Новгорода.