Сравнительная поэтика обрядовых песен восточных финно-угорских народов (свадебные жанры)

Актуальность темы

Для раскрытия художественного богатства многонационального устно-поэтического фольклорного наследия народов СССР, выявления в нем межэтнических общностей, взаимосвязей, национального своеобразия — что является «одним из важнейших направлений советской фольклористики» (33, 3), — первостепенное значение имеет сравнительное изучение поэтики. Без него невозможно достаточно полное уяснение общего и особенного в фольклоре. Применительно к фольклору финно-угорских народов, в том числе восточной их группы, необходимость и перспективность подобного изучения отмечалась Всесоюзной научной конференцией по проблемам финно-угорского фольклора (Саранск, 1969) и симпозиумом «Межэтнические общности и взаимосвязи фольклора народов Поволжья и Урала» (Казань, 1979).

Свадебный обрядовой фольклор составляет богатый раздел каждого из четырех восточных финно-угорских народов: удмуртского, коми, марийского и мордовского. В силу своей тесной связи с этническим развитием чрезвычайно интересен для сопоставительного исследования поэтики на фоне языкового и генетического родства народов региона, близости исторических условий многообразных форм взаимодействия и взаимосвязей культур. Выбор темы обусловлен ее малоизу-ченностью и важностью для освещения истории фольклора восточных финно-угров. До сих пор имелись только работы, посвященные отдельным вопросам поэтики свадебного фольклора одного из народов или двусторонним песенным связям. Сопоставительное изучение поэтики свадебного фольклора всех восточных финно-угорских народов предпринимается впервые.

Актуальность темы

подтверждает и тот факт, ' что она находится в русле проблематики, вынесенной на обсуждение.

У1 Международного конгресса финно-угроведов, который состоится в 1985 г. в г.Сыктывкаре.

Дели и задачи исследования состоят в сопоставительном изучении наиболее существенных сторон поэтики свадебной обрядовой поэзии восточных финно-утров: композиции, поэтического языка, стихосложения. Сравнительное изучение композиции жанров обрядовой поэзии позволит установить пути их развития, межжанровые и межнациональные взаимосвязи и взаимовлияния. При анализе композиции ставится задача дифференцировать формы (типы) композиции и композиционные приемы, выявить их особенности в разных жанрах, сходные закономерности и специфику у каждого народа.

Рассмотрение изобразительных средств поможет определить общую совокупность, жанровую обусловленность, сходство и различия функционирования в текстах на разных языках.

Исследование вопросов стихосложения обрядовой поэзии даст возможность охарактеризовать природу песенного стиха каждого народа, выявить основные ритмические определители стиха, аналогии и отклонения в композиционной и звуковой организации.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют: учения классиков марксизма-ленинизма о народном творчестве, ленинская теория отражения как главная предпосылка материалистического изучения эстетики и поэтики, партийные документы и постановления ЦК КПСС в области литературы и искусства. Используются теоретические результаты изучения поэтики в русской классической (акад. А.Н.Веселовский) и советской фольклористике, а также методологический опыт историко-сравнительного исследования фольклора, накопленный советской фольклористикой.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в финно-угроведении осуществляется сопоставительное изучение поэтики обрядового фольклора восточных финно-угров. Исследуется художественная система жанров свадебного фольклора на уровне композиции, поэтического языка и стихосложения. Выделяются общие и специфические черты поэтики в разных жанрах и различных народов региона. Выясняется мера и степень родственности и различий, воздействие общегенетических и сходных историко-культурных факторов, включая контактные связи, на развитие художественных средств свадебной поэзии. Прослеживается связь жанров свадебного фольклора с другими жанрами.

Источником для исследования послужили изданные в нашей страр не и за рубежом сборники фольклоных текстов восточных финно-угорских народов. Удмуртские материалы берутся из сборников песен как двуязычных, так и изданных без перевода. Это прежде всего издание Н. Г. Первухина (X) и И. К. Травиной (ХУЛ). Несколько песен взяты из вышедшего в Финляндии сборника Д. Р. Фукса (2X1). Кроме того, привлекаются тексты из рукописных фондов Научно-исследовательского института при Совете Министров УАССР и Удмуртского государственного университета.

Тексты коми в основном берутся по котированным сборникам, составленным А. К. Микушевым и П. И. Чисталевым (УШ). Исследуются и тексты из публикаций Г. С. Лыткина (УП) и П. И. Савваитова (Х1У).

Марийские песни рассматриваются по сборнику О. Герасимова (1У), (к нему приложены пластинки с образцами звучания песен, в том числе и свадебных). Привлекаются сборники Я. Эшпая (XX), В. Коукаля (У1) и К. Смирнова (ХУ, ХУ1).

Свадебная поэзия мордовского народа берется по томам свода фольклора (XIX). Особо надо отметить вышедший под редакцией профессора Б. В. Гиппиуса первый том «Памятников мордовского народного музыкального искусства» (П), составленный Н. И. Бояркиным и содержащий основательную публикацию семейных обрядовых песен и причитаний с мелодиями и переводами. Наличие двуязычных изданий свадебного фольклора рядом восточных финно-угорских народов служит существенным подспорьем для сравнительных изучений36.

При сравнительном рассмотрении композиции, поэтического языка и стихосложения жанров свадебного фольклора восточных финно-угров принимаются во внимание и сопоставляются с нашими данными результаты и выводы, которые имеются в работах, посвященных материалу отдельных народов, а также в исследованиях сравнительного плана, построенных на материале других разделов фольклора.

Основное сравнительное исследование одной из категорий поэтики с широким привлечением песенного материала всех финно-угорских народов, в том числе восточных финно-угров — работа В. Штей-ница «Параллелизм в финско-карельской народной поэзии». Автором рассмотрены различные типы параллелизмов, встречающиеся в поэзии финно-угорских народов. Его работа имеет основополагающее значение, но свадебный фольклор дает возможность внести уточнения в ее выводы. В. Штейшщ обратил внимание на ярко выраженный параллелизм в мордовской народной поэзии и его близость к параллелизму финскому. Удмуртские песни В. Штейниц считает большей частью четырехстрочными «с двумя аналогичными параллельными двустишиями» (133, 8). В распоряжении автора были сборники Ю. Вихмана, Б. Мункачи, ж Научно-апробированные переводы текстов, имеющиеся в двуязычных изданиях, сохраняются нами при цитировании текстов. Для удмуртских песен из архивов и сборников, дающих только оригинал, перевод выполнялся автором диссертации. материалы которых собраны большей частью в южных районах Удмуртии или у населения, проживающего к югу за ее пределами. Поэтому выводы В. Штейница верны лишь отчасти. В массиве песен в целом психологический параллелизм не занимает превалирующего положения. Привлечение более широкого материала позволяет скорректировать вывод В.Штейница.

Коми-зырянские песни ВЛПтейниц считает близкими к удмуртским по употреблению в них того или иного типа параллелизма. Однако, как мы увидим, свадебная поэзия пермских народов позволяет сделать вывод о различиях в распространении параллелизма и его типов у этих народов.

Сравнительный материал из поэзии восточных финно-угорских народов привлекается В. Я. Евсеевым в работе «Исторические основы карело-финского эпоса». При рассмотрении изобразительных средств, способов и приемов композиции приводятся аналогии из мордовской поэзии.

Песенным связям удмуртского и коми народов посвящена работа Ф. В. Плесовского «К вопросу о развитии песен коми и удмуртов» (95). Автор обращает внимание на существование общепермских песен «ку-мулятивно-цепевидного характера», бытующих в настоящее время в качестве детских. Выдвигается мысль об их общепермском происхождении и бытовании до IX—XI вв. Автор подчеркивает близость к этим песням лирических и свадебных песен вопросно-ответной формы. Основой песенного искусства пермских народов автор считает кумулятивное ть, когда вопросы и ответы связаны стыком, и разновидности вариационного перечисления. Изучение свадебного песенного материала пермских народов позволяет согласиться с выводами автора. Но, как мы увидим, при дальнейшем развитии песенного творчества приемы композиции и изобразительные средства значительно обогатились. Вопросно-ответная форма не перестала играть существенную роль, особенно в удмуртской поэзии. Появившиеся различия Ф. В. Плесовский объясняет влиянием на удмуртскую поэзию песенного искусства тюр-коязычных соседей, что, однако, не следует преувеличивать.

Имеются опыты сравнительного анализа песенного творчества пермских народов, принадлежащие музыковедам. Их выводы несколько отличаются от выводов, сделанных исследователями словесно-поэтических средств песенного фольклора. Так, в статье П. И. Чисталева выявляется несходство свадебно-обрядовой поэзии пермских народов. Это дает основание говорить о различных исторических путях развития музыки песен указанного жанра у коми и удмуртов после их разделения /122, 51/. Выводы А. А. Шергиной в работе, посвященной общепермским корням песенного творчества коми-зырян, коми-пермяков и удмуртов в целом совпадают с заключениями П. И. Чисталева /124/. Других специальных работ, посвященных сравнительному исследованию поэтики поэзии финно-угорских народов, нет. Лишь цри рассмотрении отдельных вопросов поэтики авторы обращаются к родственным народам, делая отдельные замечания. Замечания о некоторых соответствиях в поэзии родственных народов встречаются в предисловиях к сборникам песен. Работ сравнительного плана, посвященных соответствиям пермско-марийским или пермско-мордовским, не существует. Часть вопросов поэтики обрядовых песен затрагивается в диссертации впервые, например, вопрос об удмуртском песенном стихосложении .

Характеристику изучаемых явлений мы стремились дать, исходя не из единичных примеров, а из всего доступного материала. С этой целью наблюдения потверждаются ссылками на аналогии, обнаруженные в сборниках фольклора всех изучаемых народов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Сравнительное изучение поэтической системы свадебной обрядовой поэзии восточных финно-уХгорских народов — удмуртского, коми, марийского, мордовского — позволило выявить в этой части фольклора меру сходства и родственности художественных традиций региона, проявление общежанровых закономерностей, черты национального своеобразия. В этом плане, как свидетельствовал анализ, показательны все выделенные для исследования слагаемые поэтики: композиционные формы и приемы жанров свадебного фольклора, их поэтический язык, принцип стихосложения. Но в каждом случае сходство и различие соотносятся между собой неодинаково. Конкретные выводы приводились в каждом разделе, поэтому здесь мы ограничимся некоторыми основными моментами.

I. Наибольшая общность, характерная для всех восточных финно-угорских народов, наблюдается в сфере композиции жанров свадеб-но обрядовой поэзии. Для песен всех народов одинаково характерны выделенные композиционные типы — диологический и повествовательно-монологический. В песнях диалогического типа наибольшая близость наблюдается в поэзии народов пермской группы /коми? удмуртов/. В удмуртской и марийской свадебной поэзии часть вопросно-ответных по форме песен является не диалогической, а монологической. Таким образом, при сходстве композиционной формы во многом иным предстает содержание песен обеих народов. Это песни невесты, близкие по своим функциям к причитаниям, у соседствующих удмуртов и марийцевони прошли одинаковый путь развития, в чем сказались поздние контакты названных народов в последние столетия.

Различия в композиции больше проявляются в интенсивности применения тех или иных приемов. Основной прием в поэзии всех восточных финно-угров — вариационное перечисление /характерное и для народной поэзии прибалтийско-финских народов/. В данном случае можно говорить об исконности композиционного приема для поэзии всех восточных финно-угорских народов. Менее употребительным он стал в свадебной поэзии марийцев, имеющих больше контактов с тюркоязычными соседями. Эти же контакты способствовали несомненно, широкому распространению в свадебной поэзии марийцев и южных удмуртов песен, основанных на психологическом параллелизме, который для обрядовой поэзии финно-угорских народов не характерен.

Прием ступенчатого сужения образов менее всего присущ мордовской свадебной поэзии, которая отличается от поэзии других восточных финно-угров еще более интенсивным применением вариационного перечисления и отсутствием психологического параллелизма, приближаясь к поэзии прибалтийско-финских народов.

Причитания по своим композиционным приемам близки к песням* Основным приемом в них также является вариационное перечисление, разные типы параллелизма. Психологический двучленный параллелизм в причитаниях не употребителен, как и в свадебной поэзии в целом. Композиция причитаний — повествовательно-монологическая, с включением диалогов. Они сложнее по структуре и обычно сочетают в себе несколько композиционных приемов. в.

Основное место композиции свадебно-обрядовой поэзии восточных финно-угров занимают явления общие. Форш композиции и основные приемы прошли сходный путь развития. Сильных расхождений в композиции и композиционных приемах песен и причитаний разных народов не отмечено. Но композиция не статична, она развивается, частично подвергается инонациональному влиянию. Сказывается и большая степень близости, которая может быть /в силу исторических причин/ у двух народов. В пользу этого говорит большое количество удмуртско-марийских совпадений при отсутствии аналогии в поэзии близкородственного удмуртам народа коми. Структура мордовских песен могла сохранить ряд особенностей в силу более изолированного от других финно-угорских народов развития.

2. Сопоставительное изучение поэтического языка показало его очень малую зависимость от генетической общности, большую подвижность и изменчивость сравнительно с другими уровнями поэтики. Средства поэтического языда в целом близки у разных народов, но точные и закономерные совпадения не наблюдаются / при том, что выявлено некоторое число одних и тех же конкретных эпитетов, метафорических сочетаний и т. д., предстают они обычно в своем своеобразном контексте/. Употребительность того или иного поэтического средства обусловлена прежде всего жанровой природой. Например, в употреблении художественного символа и символических образов нет особых различий, но точные совпадения символического образа редки. В целом он употребителен в свадебных лирических песнях. Для причитаний же характернее сравнения. Сопоставления определяются у каждого из народов всей образной системой его фольклора, обусловленного реальными жизненными условиями. Образцы разных поэтических средств у одного народа отличаются близостью и взаимозаменяемы. Установить в сфере поэтических средств совпадения генетически обусловленные не представляется возможным.

3. Система стихосложения в малой степени поддается инонациональному влиянию и быстрому изменению, обусловливается всем строением языка, системой ударений, которая в языке каждого из финно-угорских народов несколько различается. Различия в языке, в системе ударений неизбежно вносят некоторые различия в систему стихосложения. Стихосложение свадебной обрядовой поэзии в целом силлабическое. Для мордовских причитаний характерна некоторая стоп-ность, сближающая их с прибалтийско-финским руническим стихосложением. Количество слогов в этих стихах примерно восемь. Своей тирадностью стихосложение причитаний и части удмуртских свадебных песен близко к этническому /в частности к тюркскому/стиху. Исконность тирадности для финно-угорского и, в частности, для пермского стихосложения подтверждается близостью лиро-эпических песен народа коми удмуртским свадебным песням, где имеются примеры дословного совпадения в текстах. Генетическая общность стихосложения пермских народов подтверждается преобладанием одинакового количества слогов в стихе части песен — 12 слогов с цезурой после седьмого слога. Иногда в песнях удмуртских и коми встречается определенная равноу-дарность, но стопности в них нет. Марийская свадебная поэзия отличается большей упорядоченностью ритма, стремлением к равносложнос-ти. Ей не присуща тирадность, она в большей степени строфична. К марийскому песенному стиху близок стих четырехстрочных песен южных удмуртов, в чем можно усматривать влияние тюркоязычных соседей. Значение напева для стихосложения разных народов не является одним и тем же в разных жанрах. Если в плясовых песнях напев создает четкий ритм, то в песнях лирических свадебных он не оказывает оп-ределякяцего влияния на рит песни. Но при этом обнаруживаются и особенности. Мордовские песни отличаются от песен других восточных финно-угорских народов большей распетостью. Ритм мордовской песни больше зависит от ритма мелодии. Роль напева в создании ритма выше у северных удмуртов, исполняющих песни" припевными словами'.' Ритмический рисунок удмуртской свадебной поэзии отличается большим разнообразием. Здесь заметен переход от многосложной силлабической системы стихосложения к укорачиванию стиха и упорядочению его ритмического рисунка.

Приемы организации стихов в тексте произведений у изучаемых народов близки. Различия лишь в степени распространенности того или иного приема. Исключительную роль в песнях играют всевозможные повторы. Если в стихах удмуртов и коми это лексические и грамматические повторы в конце строк, то в марийском стихе лексические повторы имеются в начале и в конце. В мордовском стихе больше распространен повтор звуков, что сближает его с аллитерационным стихом карело-финских рун.

Строфичное строение наблюдается в плясовых песнях, имеющих четкий ритм. Их строфичность скорее всего обусловлена мелодией. В поэзии же марийского народа и южных удмуртов оно, по-видимому, развилось под влиянием соседних татарского и чувашского народов.

Таким образом, в стихосложении наибольшая близость прослеживается между близкородственными удмуртским и коми народами, тогда как стих мордовских песен несколько отличается от стихов других финно-угорских народов и приближается, в частности, к стиху карело-финских рун.

Общность явлений поэтики на всех уровнях в большей степени присуща свадебно-обрядовой поэзии коми и удмуртов, которые являются наиболее близкородственными народами, между ними не было поздних непосредственных, контактов, как между удмуртами и марийцами.

Наличие удмуртско-марийских совпадений объясняется в большинстве случаев их контактами и влиянием тюркоязычных соседей на свадебную поэзию, между тем как другие восточные финно-угорские народы испытывали тюркское влияние в меньшей мере.

Меньше всего специфических совпадений с поэтикой свадебного обрядового фольклора других восточных финно-угорских народов — в мордовской поэзии. Связывать это надо с тем, что фольклор мордовского народа развивался вне постоянных контактов с остальными восточными финно-уграми.