Искусство иранской «кубачинской» керамики в контексте истории бытования и реставрации памятников

Диссертация посвящена исследованию художественных и технико-технологических особенностей иранской «кубачинской» керамики в контексте истории бытования и реставрации представляющих её памятников. Под «кубачинской» понимается разновидность иранской керамики второй половины XV — начала XVII вв., изготовленная из искусственно составленной высококремнезистой керамической массы1 и расписанной в подглазурной технике.

Наименование «кубачинской» эта керамика получила по месту обнаружения: в поле зрения коллекционеров, а затем учёных она попала из дагестанского селения Кубачи2, знаменитого своим оружейным и ювелирным искусством и резными каменными рельефами.

Кубачинская" керамика — одна из немногих разновидностей исламской художественной керамики, которая дошла до нас в достаточном количестве, в то время как о большинстве составляющих её групп исследователям приходится судить по немногочисленным сохранившимся образцам и даже их фрагментам. Государственный Эрмитаж обладает коллекцией «кубачинской» керамики, не имеющей аналогов в других музеях России и зарубежных стран по художественному уровню, разнообразию вариантов росписи и количеству выдающихся произведений. Поэтому на материале эрмитажной коллекции мы располагаем редкой возможностью изучения обширной и значимой для средневекового искусства Ирана группы керамики, объединённой общими стилистическими чертами, техникой исполнения, историей, особенностями бытования.

1 Такие керамические массы называют в ряде случаев кашинными, или кашинами, а также фаянсами. Нужно иметь в виду, что в широком смысле под фаянсами понимаются любые разновидности глазурованной керамики.

Существуют памятники «кубачинской» керамики, попавшие в музейные коллекции непосредственно из Ирана. Тем не менее, термин «» кубачинская" керамика" утвердился в искусствоведческой литературе и потому представляется обоснованным в отношении памятников, которые являются объектом изучения в данной работе.

Средневековая исламская керамика (особенно относящаяся к XV в. и позже), согласно оценке многих специалистов, была недостаточно изучена вплоть до 1990;х гг., когда группой канадских учёных во главе с JI. Голомбек было проведено масштабное исследование керамики тимуридского времени3. При исследовании исламской керамики особенности её реставрации практически не рассматривались, если не считать немногочисленных статей в периодических изданиях, посвящённых отдельным, частным вопросам.

Актуальность изучения «кубачинской» керамики определяется также необходимостью всестороннего исследования памятников декоративно-прикладного искусства, где проблемы технологии их изготовления и бытования взаимосвязаны с реставрационной практикой (текущей или имевшей место ранее) и не могут игнорироваться при трактовке образного начала данных памятников. Иначе говоря, комплексный подход к их изучению требует от специалиста принимать во внимание не только культурно-ценностные, но и материальные характеристики изучаемых предметов. Несмотря на то, что реставрируется материя памятника, на деле мы обязаны помнить о его двойственной сущности как произведения искусства, материальная и духовная стороны которого нерасторжимы. Иначе говоря, в процессе реставрации мы не только изменяем нечто в материальной структуре памятника, но и неизбежно привносим что-то новое в его художественный облик, то есть, «при консервации-реставрации неизбежно внесение некоторых изменений в произведение как предметно-ценностную данность"4. По этой причине при изучении памятников прикладного искусства мы не можем обойти вниманием этот аспект при анализе их художественных особенностей.

С другой стороны, необходимость исследования «кубачинской» керамики обусловлена тем пристальным интересом к искусству средневекового мусульманского Востока, и, в частности, Ирана, который в последнее время проявляют не только исследователи, но и зрители. Здесь следует упомянуть о.

3 См.: L. Golombek, R.B. Mason, G.A. Bailey. Tamerlane’s Tableware. Toronto, 1996.

4 Ю. Г. Бобров. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М., 2004. С. 169. том, что широкий интерес вызвали такие выставки Государственного Эрмитажа, представляющие иранское и, шире, мусульманское искусство, как «Персидская живопись XV—XIX вв.еков» (1996), «Земное искусство — небесная красота. Искусство ислама» (1999), «Иран в Эрмитаже. Формирование коллекций» (2004)5, «Персия: от Персеполя до Тегерана» (2007), «Во дворцах и шатрах. Исламский мир от Китая до Европы» (2008). В 2004 г. в Эрмитаже состоялась международная конференция, посвящённая изучению культуры Ирана на Западе6. Т.о., актуальность исследования определяется следующими положениями:

— интерес к культуре и искусству Ирана и Востока сегодня вполне очевиден, однако иранское искусство не получило пока должного осмысления в отечественном искусствознании. В частности, всестороннего изучения требует искусство иранской керамики;

— исламская, в частности, иранская керамика, особенно относящаяся к XV в. и позже, была недостаточно изучена вплоть до 1990;х гг. При исследовании исламской керамики художественные особенности её памятников практически не рассматривались в контексте истории их бытования и реставрации, если не считать посвящённых этому вопросу немногочисленных статей в периодических изданиях;

— история исламской керамики изобилует фальсификациями, подделками, переделками, реставрациями. Даже специалисты подчас ошибались,.

5Мотивация присутствия на последней у большинства зрителей была связана с «огромным интересом к культуре Ирана и особым отношением к выставкам, представляющим культуры Востока». Подавляющее большинство зрителей выставки подчеркивало «значимость самого факта её появления, редкую возможность видеть в таком объёме иранское искусство, уникальные памятники, погрузиться в атмосферу древней восточной культуры и ощутить её притягательность, загадочность и непохожесть». Оценивая выставку, зрители выделяли наиболее заинтересовавшие их разделы, среди них была отмечена:

Иранская керамика. Особое внимание привлекли керамические изделия с лазуритовой росписью, напоминающей голубизну и бесконечность небесного свода. Подробнее об этом см.: Т. И. Галич. Выставка иранского искусства: восприятие современными зрителями // Эрмитажные чтения памяти Б. Б. Пиотровского. Сборник докладов. СПб., 2005. С. 26−30.

6 Международная конференция по изучению культуры Ирана на Западе. Изучение персидской культуры на Западе: с XVI до начала XX века. Государственный Эрмитаж, 24−27 июня 2004 г. СПб., 2004. принимая искусную подделку за подлинник. Случаи с подделками «кубачинской» керамики редки, но всё же известны. Поскольку следы бытования и реставрации служат косвенными указаниями на подлинность предмета, их изучение способствует определению подлинности памятников;

— необходима дальнейшая теоретическая разработка научных аспектов реставрации в области прикладного искусства, что невозможно осуществить без всестороннего исследования этой художественной практики на примере конкретных групп памятников (в данном случае — иранской «кубачинской» керамики).

Систематическое изучение исламской и, в частности, иранской керамики началось в 90-е гг. XIX в. (до этого интерес к ней проявляли знатоки, но не академические учёные). В 1930;е гг. наиболее полную классификацию средневековой керамики Ирана разработали американские учёные А. Поуп и Р. Эттингхаузен. Важный вклад в изучение иранской керамики сделали отечественные учёные М. М. Дьяконов и А. Ю. Якубовский. В 1947 г. вышла в свет книга Э. К. Кверфельдта «Керамика Ближнего Востока», ценность которой заключается в том, что автор рассматривает стилистику керамики в неразрывной связи с техникой и технологией её изготовления. На сегодняшний день исследователи ориентируются на классификацию, разработанную А. Лейном («Ранняя исламская керамика», первое издание — 1947; «Поздняя исламская керамика», 1957; обе на англ. яз.), который разделил огромный корпус исламской керамики на группы. Вместе с тем, в разработанную им систему постоянно вносятся коррективы, уточнения. Так, крупный исследователь И. Кров предложила новые классификационные деления в отношении сефевидской керамики («Персия и Китай», 2002, на англ. яз.).

Цель работы — изучение художественных и технико-технологических особенностей «кубачинской» керамики, способствующее дальнейшей разработке подходов к её реставрации, хранению и экспонированию.

Для достижения этой цели в исследовании решаются следующие задачи:

— анализ стилистического решения росписей изделий «кубачинской» керамики;

— изучение следов бытования памятников «кубачинской» керамики как факторов, влияющих на восприятие их художественного облика;

— выявление взаимосвязи технико-технологических особенностей данных памятников с их функционированием;

— исследование и классификация реставрации «кубачинской» керамики из собрания Эрмитажа, проведённой во второй половине XIX — первой четверти XX вв.;

— анализ проблем реставрации «кубачинской» керамики на основе данных современной реставрационной практики.

Объект исследования — иранская «кубачинская» керамика. Предмет исследования — художественные и технико-технологические особенности «кубачинской» керамики, взаимосвязь между художественными особенностями и вопросами реставрации памятников данного круга.

Исследование основано на комплексном междисциплинарном подходе. Использованы методы искусствоведческого, сравнительно-исторического, технико-технологического анализа материала. Методологическую основу составили исследования в следующих областях науки:

— искусствоведения (А.Т. Адамова, И. Брунхаммер, Б. В. Веймарн, JI. Голомбек, Э. Грубе, Э. К. Кверфельдт, И. Кров, А. Н. Кубе, А. Лейн, И. В. Рапопорт, Л. И. Ремпель, М. Д. Уитман, О. Уотсон и др.);

— истории (Дж. Аберкромби, Д. Н. Анучин, М. М. Дьяконов, А. А. Иванов, О. Уотсон, А. Ю. Якубовский и др.);

— этнографии (Дж. Аберкромби, Д. Н. Анучин, Е.М. Шиллинг);

— культурологии (Л.С. Бретаницкий, Л. И. Ремпель и др.);

— теории реставрации (Ю.Г. Бобров и др.);

— технологии керамики (Э.В. Сайко, Г. В. Михалевич и др.).

Большое значение на всех этапах исследования имел практический опыт диссертанта — художника-реставратора Государственного Эрмитажа.

Источниками исследования послужили: научная липсератур^ посвящённая данному кругу вопросов, иллюстративный материал ГЕзсздансии, инвентарные книги, журналы и фондовые коллекции иранской ьсерамики Государственного Эрмитажа.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые:

— художественные особенности «кубачинской» керамики рассмс^"~зтреыь"т в контексте истории её существования, бытовых починок и рестав^гэ^хдгии;

— на примере «кубачинской» керамики показано, что следы бытования оказывают значительное влияние на художественный: облик произведений;

— на материале «кубачинской» керамики из собрания Государотгчвенлого Эрмитажа рассмотрена, классифицирована и сопоставлена с совр еменной реставрационной практикой реставрация, проводившаяся во второй половине XIX — первой четверти XX вв.

Теоретическая значимость работы состоит в следующем:

— выявлены существенные отличительные признаки «куба^^аыскои» керамики, связанные с изменениями, затрагивающими как матери=Е<1>, так и художественный облик её памятников в процессе их бытования;

— проанализирована практика реставрации «кубачинской» ке^Ер^лупззси, проводившейся во второй половине XIX — первой четверти XX вв;

— обозначены современные реставрационные принципы применительно к «кубачинской» керамике.

На защиту выносятся следующие положения:

— на примере «кубачинской» керамики, показано, каким особенности бытования керамического изделия вносят изменен^рз^зз: в его облик, который так же, как и материя памятника, меняется с те-чен^ем времени;

— «кубачинская» керамика демонстрирует тесную связь технологических особенностей памятников с их бытованием;

— реставрация «кубачинской» керамики, проводившаяся во второй половине XIX — первой четверти XX вв., не соответствует сегодняшним реставрационным нормам7. Однако она представляет собой неотъемлемую часть истории этих памятников и должна рассматриваться как явление, заслуживающее подробного изучения.

7 Этические нормы: Венецианская хартия 1964 г. (см.: Ю. Г. Бобров. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М., 2004. С. 279−284) — реставрационные методики: Реставрация музейной керамики. Методические рекомендации. М&bdquo- 1999.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В представленной диссертации предложена такая интерпретация художественных особенностей иранской «кубачинской» керамики, где учитывались также вопросы, связанные со спецификой её бытования и реставрации. В частности, мы попытались показать, что «напластования», наложившиеся с течением времени на материю произведения, изменяют и: его художественный облик и по этой причине подлежат рассмотрению именно в рамках искусствоведения.

Изучение предметов, составляющих «бирюзовую» группу «кубачинокой» керамики, подтвердило, что художественное решение памятников XV-XVT вв. значительно отличается от образного строя изделий конца XVI—XVIX вв. (роспись ранних изделий построена на мягких, плавных линиях, поздние отличаются графичной трактовкой).

Керамика с росписью кобальтом в наибольшей степени демонстрирует китайское влияние. Если роспись ранних изделий, представляющих эту группу, выполнена исключительно кистью и имеет тонкую деталировку, то техника росписи поздних изделий меняется в сторону упрощения: рисунок гравируется по ангобу, затем широко и свободно наносится краска. Затекая в желобки, она образует тёмно-синюю линию.

Полихромная керамика, напротив, в наибольшей степени сохраняет иранские черты. Роспись её может быть подчинена осевой или центральной симметрии или быть подчёркнуто асимметричной. В этом случае сочетаоЕотся динамика, обусловленная асимметричным строением композиции, и уравновешенность, достигнутая сбалансированным распределением изобразительных элементов.

Изучение художественного и технико-технологического аспекта интересующей нас проблемы позволяет сделать вывод о том, что весь корпус «кубачинской» керамики делится на две группы, раннюю и позднюю, по ряду отличий:

— по профилю форм изделий и их размерам. Ранние^ изделия — это, в основном, большие блюда с отогнутым, иногда фе=:*<�сзтончатым бортом, реже — большие глубокие блюда без борта. Более п<�г>здние — это блюда меньшего диаметра или тарелки с отогнутым бортом;

— по качеству керамического теста. Ранние изделия выополнены из хорошо спечённой, высокого качества белой «каменной мао.<�сы» и расписаны в подглазурной технике непосредственно по черепку ХЗДелочная глазурь, покрывающая изделия, прекрасно соединяется сх каменной массой, поэтому качество керамической поверхности высокое, трещины на глазури выражены слабо. Качество поздних издеоси: ii снижается: они имеют красноватый, пористый черепок, покрытый плод роспись белым ангобом. Щелочная глазурь плохо совместима с анг^обом, из-за чего на поверхности изделий со временем появилась крупыаз^, выраженная сетка трещин — кракле;

— по способу распределения декора по керамической: плоскости. Ранние блюда без борта роспись делит на две зоны: хд^^гепр и периферию. Геометрический центр блюд является и композициотезгыой доминантой. В росписи блюд с отогнутым бортом подчёркис&^ется деление на центральную часть, стенку и борт. Если роспись гтогкгрывает всё блюдо, каждая из трёх зон имеет собственный изобразите^лхъный мотив. Если стенка свободна от росписи, она служит комгх<�г>зиционной паузой. Поздние изделия часто украшает роспись, общая лхття стенок и борта, которая не подчёркивает, а нейтрализует границу с|эормсреди более ранних изделий предметов с подобным решением декоративной плоскости нами, не выявлено.

Наряду с художественными особенностями, важное в исследовании заняло изучение керамических техник как фактор ов, определяющих особенности бытования памятников. Рассмотрение техник становится обязательным, если принять во внимание двуединую природу произведений керамического искусства — «вещно-физическую» и «культур>ыо-ценностную». В результате изучения этой проблемы была выявлена тесная связь техники, технологии, принципов формообразования и декорирования с дальнейшим бытованием памятников.

Следы бытования — выраженная сетка трещин-кракле, плотный кремовый тон некогда белых изделий, тёмные ореолы под глазурью — рассмотрены как факторы, трансформирующие художественный образ предмета. Эти черты стали для керамических изделий такими же знаковыми, как роспись, нанесённая рукой мастера. Так явление, которое является результатом технологического несовершенства, приобретает значение художественного, формирующего образ. Из этого следует, что особенности бытования вносят нечто новое в художественный облик предмета, подчас значительно его трансформируя. Так художественный облик памятника меняется с течением времени вслед за его материей.

Как важная составная часть бытования памятников рассматривается и история их реставрации, а более конкретно — эстетический аспект последней применительно к отдельным избранным произведениям. Бытование предметов и проводившаяся в разное время реставрация были обусловлены технологией производства, предполагающей своё визуальное изменение с течением времени или по причине механических, внешних повреждений и воздействовали не только на материальную, но и на художественную составляющую памятников.

Искусствоведческое изучение памятника становится необходимым компонентом его научной реставрации, без которого невозможно принятие адекватных реставрационных решений. Но справедливо и обратное: изучение памятника искусства в контексте истории реставрации и — шире — бытования должно стать необходимой составной частью его искусствоведческого анализа, способствующей более точной, многогранной трактовке художественного образа изучаемого произведения.

Анализируя художественные особенности «кубачинской» керамики, исследуя технико-технологические особенности представляющих её предметов, мы рассмотрели также круг вопросов, связанных с их бытованием и реставрацией — уже состоявшейся и современной, поскольку следы бытования и следы реставрации также в значительной степени влияют на художественный облик конкретных произведений и их восприятие. Памятники, входящие в рассматриваемую группу «кубачинской» керамики, объединены как общими стилистическими чертами и техникой, так и общей историей бытования, частью которой является и кубачинская реставрационная практика.

Вопросы реставрации на материале иранской «кубачинской» керамики из собрания Эрмитажа в представленном исследовании рассмотрены впервые. Изучение особенностей реставрации памятников этой керамики, проводившейся во второй половине XIX — первой четверти XX вв. (хронологические рамки удалось установить в результате проведённых исследований) и сопоставление её с сегодняшней реставрационной практикой дают возможность утверждать, что реставрация кубачинцев далека от реставрации в её сегодняшнем понимании — она граничит с рукоделием, в большой степени является творческим процессом. К ней неприменимы современные реставрационные критерии: неприкосновенность подлинника и обратимость, инертность и долговечность реставрационных материалов.

Реставрация памятников иранской керамики, проводившаяся кубачинцами, представляет собой особый вид художественной практики. Опираясь на результаты её изучения в широком историческом контексте, можно утверждать, что приёмы и методы, практиковавшиеся кубачинцами, обладают рядом общих специфических признаков, что выводит эту практику в разряд важного историко-художественного явления. В таком контексте «доделки» и прочие следы «кубачинской» реставрации приобретают большую историческую ценность.

Изучение реставрационной практики кубачинцев привело к следующему заключению: данная практика исключает случаи подделок-фальсификаций, хотя имеется многочисленная группа предметов-«переделок» — подлинных предметов, внешний вид которых был изменён («улучшен») в результате проведённой реставрации.

В целом, «кубачинская» реставрационная практика сыграла важную роль в сохранении памятников иранской керамики и должна рассматриваться как явление, заслуживающее подробного изучения. Благодаря этому мы имеем уникальную возможность исследования большого класса иранской керамики в контексте особенностей ее бытования и реставрации, что, в конечном счёте, ведёт к более глубокому и точному пониманию искусства «кубачинской» керамики как важного явления в искусстве средневекового Ирана.