Психолингвистическое исследование особенностей устного научного монологического текста

В настоящее время изучение психолингвистических процессов, в ходе которых индивид действует согласно системе языковых/ речевых правил, порождая высказывание, представляется одной из актуальных проблем не только психолингвистики, но и общего, и прикладного языкознания. Это объясняется тем, что, несмотря на многочисленные труды в этой области, по-прежнему остаются не решенными такие важные задачи, как операциональное описание речевой деятельности, определение способов и путей перехода от мыслительных структур к языковым, соотнесение довербальных и вербальных процессов речепорождения, выделение максимального и минимального наборов операций, выявление их зависимости от условий осуществления речевой деятельности, выделение типов процедур, уровней представления, способов контроля, описание участия оперативной и долговременной памяти в процессах речепорождения, работы внимания.

Рассмотрение данных проблем диктуется также внутренними тенденциями развития лингвистики, освоением более глубоких уровней языка, стремлением включить в модель речепорождения семантику, прагматику и процесс коммуникации. На смену созданию моделей естественного языка приходит создание моделей языковой/ речевой деятельности, осуществляется переход от гипотетического списка абстрактных характеристик поверхностной и глубинной структур языка к выявлению универсальных составляющих языка и норм лингвистического и коммуникативного поведения человека, учету невербального контекста и речевой ситуации общения, а также осознание того факта, что говорящий ориентируется на слушающего.

В центре такой теории находится не текст, а динамический процесс текстообразования и тем самым сознание говорящего, что сближает лингвистику с психологией. Поскольку речевая деятельность представляет собой деятельность речемыслительную, создание теории речевой деятельности в целом достижимо лишь при условии совместных исследований лингвистов, психологов и психолингвистов. По сути дела, изменение акцентов предполагает смену точки зрения, исходного пункта лингвистических наблюдений, а новая модель речепорождения представляет собой попытку встать на точку зрения говорящего и посмотреть, какими знаниями и умениями он должен обладать, какие стратегии порождения он должен выбрать, чтобы построить текст, данный нам в наблюдении. Изменение объема и качества изучаемого материала имеет своим источником обращение к «фактору человека».

Актуальность обозначенного подхода определяется, с одной стороны, значимостью проблемы для попыток обобщения накопленных в современной лингвистике тенденций к расширению научной парадигмы, а с другой стороны, — практической необходимостью создания когнитивных моделей таких сложных функциональных систем, какой является порождение речи, в первую очередь для ряда областей прикладного языкознания, среди которых выделяются автоматическая обработка сообщений и машинный перевод, создание искусственного интеллекта и систем общения «человек — компьютер», обучение родному и иностранному языкам.

Специфика создания модели порождения высказывания как описание интуиции говорящего лингвистическими методами и средствами состоит, прежде всего, в особой природе ее объекта, обусловливающей выбор метода исследования и основные принципы построения модели. Здесь представляется необходимым указать на несколько моментов. Во-первых, внутренняя сторона речемыслительных процессов скрыта от глаз наблюдателя, непосредственно доступны наблюдению лишь акты речевого поведения, в то время как целью исследования являются речевые механизмы. Отсюда следует, что любое построение модели речевых механизмов имеет гипотетический характер и требует верификации. Во-вторых, если в процессе познания естественного явления исследователь в состоянии хотя бы мысленно отмежеваться от объекта, не искажая его, то в процессе познания предмета гуманитарной науки появляется инстанция человека — действующего лица, носителя изучаемого явления, чью неисчерпаемую человеческую сущность исследователь в принципе не может вычленить. Теория, независимо от желания исследователя, принимает относительный, метафорический характер. Кроме того, создание теории о данном объекте осознается этим объектом и тем самым уже изменяет его. Чем лучше языковое описание, тем сильнее оно меняет язык. С другой стороны, исследователь осознает свою деятельность по осознанию объекта, выбор метаязыка для описания языка влияет на осознание самого языка и отношений «Язык — Действительность» [Фрумкина 1983: 67, 2003]. Таким образом, центральной проблемой изучения языковых явлений как феномена психики говорящих является проблема метода.

Рациональным подходом к решению проблемы выбора метода представляется рассмотрение процессов коммуникации с позиции конфликтов мыслящих структур [Фрумкина 1978, 2003]. Данный подход допускает, что объект изучения по сложности может превосходить «мудрость» исследователя и сам выступать в роли исследователя. Интерес представляет именно тот случай, когда «ситуация Исследователь — Объект трансформируется в ситуацию Исследователь 1 — Исследователь 2» [Фрумкина 1984: 163- 2003: 10]. Исходя из того, что критико-рефлексивные механизмы присущи не только научному сознанию, но и донаучному и вненаучному [Швырев 1985: 45], мы считаем возможным рассматривать говорящего индивида — рядового носителя языка — как систему с рефлексией и предлагаем метод операционального выявления рефлексивных структур обыденного сознания, конструируя ситуацию Исследователь 1 — Исследователь 2 в эксперименте. В этом случае лингвистические, психолингвистические и психологические модели порождения высказывания, описанные в литературе, рассматриваются как результат рефлексии ученого в рамках соответственно лингвистической, психолингвистической, и психологической парадигм.

Рефлексия определяется как познавательная деятельность, обусловленная позицией субъекта познания, используемыми им средствами, исходными предпосылками и установками в процессе конструктивной работы по воспроизведению объекта в мысли.

Как правило, позитивные стороны науки как формы теоретического сознания связывают с наличием критико-рефлексивных механизмов, позволяющих преодолеть позицию наивного отождествления содержания знания с объектом. Однако, обыденное сознание, обычно противопоставляемое научному познанию по признаку отсутствия рефлексии, также предполагает механизмы самоотражения и саморегуляции и такие нормы, как опора на общепринятое, здравый смысл, очевидный опыт и др. [Швырев 1985: 45]. Иными словами, наука, определяемая как система с рефлексией, функционирует способами, в принципе не отличающимися от способов регуляции типов сознания, не предполагающих критико-рефлексивной направленности на свои основания. По сути дела, наука «есть рефлексия, отличающаяся от рефлексивных структур обыденного сознания тем, что она осуществляется в научной парадигме. Так, повторимся, что рефлексия ученого-лингвиста осуществляется в рамках научной лингвистической парадигмы, ученого-психолингвиста — в научной парадигме психолингвистики и т. д.

В деятельности ученого-лингвиста и ученого-психолингвиста в качестве объекта рефлексии рассматривается не сам познающий человек, а явления сознания рядовых носителей языка, их наивные картины мира, включая такие процессы, как интроекция, проникновение, познание человеком явлений чужого сознания с последующим моделированием этих явлений в своем сознании [Зак 1979: 8- Фрумкина 1979: 160, 2003: 10]. Проникновение же в явления чужого сознания само нуждается в рефлексии, в анализе способов такого проникновения.

Таким образом, необходимо возникает ситуация, требующая осуществления рефлексии над рефлексией. Необходимость эта имеет своей причиной и возникающую ситуацию коммуникации (как результат столкновения различных концепций, точек зрения, каждая из которых имеет определенное логическое и эмпирическое право на существование) [Швырев 1985: 51]. Рефлексия над рефлексией необходима для того, чтобы посредством критико-рефлексивного анализа обнаружить, что столкновение различных познавательных позиций, различных способов видения мира представляет собой столкновение различных позиций сознания со своими неявными предпосылками и основаниями, выявить и уточнить эти скрытые предпосылки и основания, чтобы в результате достичь развития позиций сознания в процессе их взаимодействия и диалога.

Сопоставляя рефлексию ученого-лингвиста, ученого-психолингвиста и рефлексию рядового носителя языка, мы создаем ситуацию Исследователь 1 -Исследователь 2, «каждый из которых равноправен в том смысле, что равны их шансы для познания другого» [Фрумкина 1984: 163]. Позиция Исследователя 1 представлена рефлексией ученого-лингвиста и ученого-психолингвиста, а позиция Исследователя 2 представлена рефлексией рядового носителя языка.

Методом, позволяющим избежать привнесения в описание речевой деятельности говорящего лингвистической (психолингвистической, психологической) рефлексии, можно считать создание экспериментальной ситуации, где индивиды — рядовые носители языка — давали бы свои суждения относительно языковых явлений, а затем попытаться представить общую картину языковой интуиции говорящих.

Основным методом исследования является метод экспликации рефлексивных структур обыденного сознания носителя языка, в эксперименте используется анкетирование, при обработке материалов эксперимента применяются метод эмпирического анализа и методы качественного, количественного, статистического и сопоставительного анализа.

Объектом нашего изучения является устный монологический текст научного содержания. Предметом исследования являются, с одной стороны, особенности устной научной речи, выделяемые и описываемые лингвистами, занимающимися изучением устной речи, и, с другой стороны, рефлексивные структуры обыденного сознания, участвующие в метаязыковой деятельности по описанию процессов порождения устного научного монологического текста, а также их корреляции с описаниями устной научной речи, созданными лингвистами и психолингвистами.

В качестве материала для эксперимента используется текст научной дискуссии. Выбор экспериментального материала обусловливается тем, что, во-первых, автор разделяет точку зрения ученых, полагающих, что «исходным пунктом языковых исследований должна быть, все-таки, где это возможно, устная речь» [Дресслер 1978: 115]. Во-вторых, в последнее время устная научная речь стала объектом пристального внимания со стороны лингвистики [Земская 1988, Лаптева 1985;1999, 2003, Сиротинина 1986, Бубнова 2001, Кибрик 2004]. Исследователи-лингвисты эксплицируют особенности структуры устной научной речи (УНР), что позволяет осуществить попытку сопоставления их с имеющимися в лингвистике, психолингвистике и психологии концепциями и моделями речепорождения и на имеющемся материале вскрыть в эксперименте критико-рефлексивные механизмы, существующие в обыденном сознании рядовых носителей языка, с целью их последующего соотнесения с рефлексивными структурами, существующими в рамках научной парадигмы лингвистики.

Целью настоящего исследования является выявление в эксперименте рефлексивных структур обыденного сознания относительно метаязыковой деятельности и процесса порождения устной научной монологической речи и сопоставление их с характеристиками УНР, выделяемыми исследователями-лингвистами.

Постановка такой цели требует решения нескольких задач: опираясь на данные исследователей, занимающихся изучением УНР, необходимо установить наиболее общие особенности ее структуры и, в частности, применительно к тексту научной дискуссиипоставив целью решить проблему, каким образом рядовой носитель языка представляет порождение устного научного текста, проанализировать модели порождения высказывания, существующие в лингвистике, психолингвистике и психологииосуществить попытку сопоставления выделенных лингвистами лексико-синтаксических особенностей УНР с работой механизмов речепорожденияописать рефлексивные механизмы и метаязыковые структуры, существующие в языковом сознании рядовых носителей языка. Эксперимент позволяет также получить описание УНР, ее основных и фоновых признаков в парадигме здравого смысла, опоры на общепринятое, очевидного опыта и других норм обыденного сознанияосуществить попытку сопоставления научной рефлексии — лингвистических и психолингвистических гипотез — с рефлексией рядового носителя языка или, иными словами, осуществить рефлексию над рефлексиейрассмотреть и описать постулируемый нами рефлексивно-аксиологический субкомпонент речевой организации человека на полученном в эксперименте материале. Одной из задач исследования является попытка обнаружить синтезирующие черты новой парадигмы лингвистики.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые предлагается метод экспликации рефлексивных структур обыденного сознания применительно к процессам речепорождения и метаязыковой деятельности в эксперименте на материале УНР. Исследуются также метаязыковые средства обыденного сознания и рефлексивно-аксиологический субкомпонент речевой организации человека. Предложенный метод отвечает принципу эксплицитности, являющемуся на данном этапе развития лингвистической теории одним из основных требований, предъявляемых к методам описания лингвистических закономерностей, поскольку лишь эксплицитное описание отвечает задачам программирования и воспроизведения. Лингвист обращается к языковому сознанию носителя языка, но делает это имплицитно. Предлагаемый метод позволяет, на наш взгляд, эксплицировать структуры метаязыкового сознания рядового носителя языка, чтобы затем осуществить попытку представить реальный процесс порождения высказывания «как он происходит в голове говорящего», не обращаясь к метаязыковому сознанию лингвиста (психолингвиста, психолога).

В результате теоретического рассмотрения моделей речепорождения, существующих в лингвистике [Рыбка 2003а, 20 036], выдвигается гипотеза о невозможности создания новой парадигмы путем обобщения существующих моделей, так как невозможно заформализовать содержание текста без обращения к языковому сознанию рядового носителя языка. Подтверждением данной гипотезе стали полученные в результате анализа экспериментальных данных корреляции рефлексивных структур, опирающихся на основания обыденного сознания, с моделями — результатами научной рефлексии, опирающейся на присущие ей предпосылки и основания. Полученные корреляции позволяют вскрыть ограниченность лингвистической парадигмы ее исходными предпосылками и основаниями анализа и наметить направление ее расширения.

Теоретическая значимость исследования состоит в том,-что полученные результаты подтверждают гипотезу о возможности исследования структурирования устного научного монологического текста, а впоследствии и дискурса в связи с работой когнитивных механизмов (внимания, памяти, мышления) и механизмов речепорождения на основе сопоставления особенностей устной научной речи, изученных и описанных исследователями-лингвистами, с рефлексивными структурами обыденного сознания, и о возможности расширения научной парадигмы лингвистики при создании моделей порождения высказывания как части дискурса.

Практическая ценность работы определяется тем, что ее результаты могут найти применение в вузовской практике: в преподавании русского языка как родного и иностранного, при чтении спецкурсов по языкознанию и психолингвистике, при написании курсовых и дипломных работ в языковых вузах, а также при практической разработке уроков по обучению устному профессионально-научному общению студентов-филологов и нефилологов, студентов-иностранцев в ситуации практического занятия, конференции, консультации, дискуссии, обсуждения и защиты курсовой и дипломной работ.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Элементы избыточности, присутствующие в устном монологическом тексте научного содержания (паузы хезитации, повторы, явления речевой коррекции и др.), объективируют работу механизмов контроля в процессе порождения высказывания. Постулируемый рефлексивно-аксиологический субкомпонент речевой способности человека может быть представлен фреймовой структурой.

2. Классификация рефлексивных структур обыденного сознания применительно к процессам порождения устной научной речи и метаязыковой деятельности может быть представлена следующим образом: 1) личность говорящего/ индивидуальная речевая манера- 2) ситуация/ условия общения/ адресат- 3) профессиональная подготовка говорящего/ наличие навыков выступления перед аудиторией/ использование ораторских приемов- 4) внутренние механизмы, работающие при порождении высказывания: работа мысли, памяти, внимания, механизмов речепорождения.

3. Описания устной научной речи, составленные испытуемыми-филологами и испытуемыми-нефилологами, различаются по набору признаков и их количеству. Однако различия в актуализации рефлексивных структур между испытуемыми-филологами и испытуемыми-нефилологами незначительны. Декларативные знания испытуемых-филологов более структурированы. Немногочисленные метаязыковые структуры, актуализирующиеся в подгруппе испытуемых-филологов, свидетельствуют о гетерогенности вербального мышления. Экспериментально полученное описание устной научной речи испытуемыми — рядовыми носителями языка и выделенные ими особенности устного научного текста позволяют дополнить лингвистическую характеристику дискуссионного выступления.

4. Состояние эмоциональной напряженности говорящего в условиях научной дискуссии проявляется в тексте выступления увеличением количества пауз хезитации, элементов избыточности, явлений грамматического несогласования. В состоянии эмоциональной напряженности говорящий избирает наиболее упрощенный способ грамматической реализации высказывания и упрощает стратегию поиска слова.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.

Выводы по главе 3.

Сопоставление рефлексивных структур, полученных в результате эксперимента, с представлениями лингвистов и психолингвистов в отношении лингвистических и психолингвистических особенностей УНР показало, что, в целом, ии. подтверждают высказываемые научные гипотезы.

В конструкциях с именительным темы сегментированный элемент не является ни членом предложения, ни предложением: это стимул, ключ к порождению высказывания, а не часть высказывания как такового. Существует связь именительного темы с актуальным членением: в устной монологической речи используется модель «именительный темы», благодаря которой получают самостоятельное синтаксическое оформление и четко противостоят друг другу «тема» и «рема» высказывания. Начало высказывания выносится вовнетак как в начале построения высказывания трудности смыслового развертывания наиболее велики, говорящему удобно развести во времени нахождение первого обозначения и выбор структуры предложения.

К элементам избыточности в тексте мы относим частицы, союзы, слова-паразиты. В устном общении частица «вот» вносит элементы апелляции к слушателю, а также способствует ритмическому строению предложений, является средством сплочения предложений в пределах суперсинтаксемы, удобным элементом ораторского стиля в плане прагматическом (в плане сосредоточения внимания слушателя на сообщаемом). Анафорические союзы сообщают при этом языку не только эмоциональную окраску, но и окраску живой народной речи.

Следующая функция частиц («ну», «вот») — заполнители пауз, необходимых для обдумывания, поиска нужного слова. Среди слов-заполнителей пауз, которые могут свидетельствовать о неполном владении речью и недостаточной речевой культуре, упоминаются также следующие: «это», «это самое», «так сказать», «значит».

Принципиальная неспособность высказывания с включенными в него частицами передать событие «без комментариев», подводит нас к следующей функции частиц, которая заключается в передаче скрытой семантики высказывания и которая изучается в рамках теории пресуппозиции. Следует упомянуть функцию дейктической актуализации ситуации. Частицами, претендующими на роль непосредственного введения ситуации как таковой в коммуникативную среду, являются частицы «вот», «вон», «это».

Несмотря на то, что аффектированность не свойственна научной речи, «и» используется в устном научном монологе в усилительной функции, свойственной разговорной речи. Одной из причин широкой употребительности частиц в разговорной речи является ее эмоциональность, экспрессивность, наличие в ней высказываний, характеризующих мнение, оценку, с чем связано стремление говорящего придать своей речи большую убедительность, и выразить при этом свое отношение к предмету речи. Это является одной из причин распространенности частиц и в научной речи, особенно в текстах научной дискуссии.

Исследования речи в состоянии эмоциональной напряженности показывают, что для нее характерна сверхподчеркнутая актуализация замысла высказывания, проявляющаяся в употреблении усилительных частиц. Выделительное «и», стоящее перед сказуемым, выявляет в таких случаях в качестве ремы предшествующий ему член предложения. Часто частица «и» связана и с темой, и с ремой высказывания. Здесь же упомянем отсылочную функцию, когда говорящий напоминает тему разговора, с помощью частицы «вот» отсылает к ней. Кроме того, именно для процесса лексикализации ремы характерен интенсивный поиск в лексиконе. Здесь возможно использование частиц-заполнителей пауз.

Повтор слова является прочной связью между предложениями, цепная связь посредством лексического повтора в научном стиле связана также с устойчивостью терминологии, нежелательностью (ради точности) синонимических замен. Кроме того, использование лексического повтора связано с намеренным повторением какого-либо важного понятия, сосредоточивающим внимание на опорных пунктах изложения. Повтор нейтрален, стилистическое назначение синонимического повтораразнообразие речи.

Однако самая большая часть ответов ии. на вопрос о повторах содержала следующие реакции: выиграть времязабыл, что дальшепоиск следующего словане успевает подобрать синоним. На вопрос о повторах конца высказывания ии. дали ответы: выиграть время для обдумывания следующей фразы, теряет мысль, заполнить паузу. Здесь же упомянем ответ «рефлексия /контроль/. Равносильно повторению фразы в целом». Это подтверждает точку зрения ученых, относящих повтор в созданных ими классификациях к явлениям речевых колебаний. По представлениям ии. повтор представляет собой прежде всего явление речевого колебания.

Кроме того, повтор способствует установлению контакта, так как создает избыточность и многословие, необходимые с психологической точки зрения. Таким образом, повтор является выражением ориентирования на слушателя.

Синтаксический параллелизм служит средством сосредоточения внимания слушателя на сообщаемом, при этом анафорические союзы придают научному тексту эмоциональную окраску, и окраску «живой» речи.

В синтаксических фигурах, использующих риторический/ диалогический вопрос, максимально реализована семантико-коммуникативная направленность сообщения, развитие основной мысли, доказательность, аргументация. Прием удвоения, умножения вопросов является одним из экспрессивных средств.

Основная функция диалогического вопроса, по мнению испытуемых, -установить контакт с аудиторией, активизация аудитории, элемент диалога/ обращение к оппоненту, подчеркивающее полемичность выступления. Ответы ии. — чтобы поставить проблему, чтобы самому на него ответить, чтобы с помощью аудитории понять текст, элемент самообдумывания — действительно могут указывать на стремление выступающего подчеркнуть противоречивость и сложность объекта изложения. Ответы ии. — для усиления последующих доказательств, убедить в своей компетенции могут свидетельствовать о максимальной реализации семантико-коммуникативной направленности сообщения. Семантика риторического вопроса связывается с различиями по способу получения знания. Коммуникативная семантика риторического вопроса заключается в том, чтобы убедить адресата в истинности сообщаемого.

К речевым колебаниям относят не только повторы, но и паузы, нелексические вставные звуки, коррекции предложения, замены слов, заикания, пропуски части слова, незавершенность предложения, ложные начала, паузы, заполненные звуками, и паузы, не заполненные звуками, очевидно различающиеся по функции. Паузы колебания характеризуют более напряженную умственную деятельность. Словесное воспроизведение знаний требует каждый раз словесной импровизации. Также следует учесть напряженную интеллектуальную работу при порождении высказывания ввиду необходимости следовать нормам научного изложения. Многие паузы хезитации отражают попытку говорящего найти следующий фокус сознания. Остальные возникают из необходимости найти лучший способ вербализации фокуса после того, как он найден.

Говорящий в поисках слова или словосочетания делает паузу колебания (иногда заполненную). В состоянии эмоциональной напряженности говорящий избирает наиболее упрощенный способ грамматической реализации высказывания, упрощает стратегию поиска слова. Здесь же упомянем о трудностях вербализации образа, на которые указывают ии., подтверждая точку зрения о существовании двух форм кодирования значения слова — вербальной и образной и использовании перцептивной информации при поиске во внутреннем лексиконе. При этом момент актуального осознания неполной адекватности выбираемого слова плану (эталону) имеет место уже в процессе самого поиска, то есть на этапе грамматико-семантической реализации внутренней программы высказывания.

В ряде случаев мы осознаем и спонтанно корректируем речевую ошибку на этапе внутреннего проговаривания.

Паузы хезитации могут быть результатом психологического стресса, эмоциональной напряженности, неожиданной потери интереса к общению и др.

Как известно, ошибки в речи связываются с уровнями осознаваемости в процессе порождения высказывания и распределением внимания между уровнями деятельности. Причина, мешающая адекватному конструированию содержания или развертыванию программы, — отрицательные эмоции. Испытуемые, оценивая выступление, указали на множественные отступления от темы. Объяснение заключается в том, что в состоянии эмоциональной напряженности на этапе афферентного синтеза не учитываются должным образом интересы доминирующей мотивации, которая определяет, что именно должен делать организм в данных конкретных условиях.

Сегменты-инклюзии в тексте свидетельствуют о том, что смена частных речевых интенций — характерная особенность интеллектуализированного монолога, ораторский прием, позволяющий избежать тематической монотонности, например, во время лекции.

Отсутствие грамматического согласования между отдельными частями высказывания вызвано сдвигами в осуществлении речевых операций, которые требуют сознательного контроля за качеством их реализации. В состоянии эмоциональной напряженности возникают затруднения в сличении результатов действия с исходными намерениями, связанные с генерализованным возбуждением определенных отделов мозга. Колебания обратной связи больше связаны не с паузами, а с самоисправлением, повторами и ложными началами.

Модель речемыслительного процесса необходимо включает наличие многократных петель обратной связи (контроля) на разных этапах порождения. Все процессы протекают преимущественно на уровне неосознаваемой психической деятельности, а выход в «окно сознания» получают процессы или их звенья, потребовавшие коррекции в процессе порождения высказывания.

По мере накопления коммуникативного опыта вырабатывается механизм слежения за соответствием слова конкретным условиям текущего момента. Сюда входят все прагматические аспекты коммуникации: учет целей и намерений коммуникантов, их предшествующий познавательный и коммуникативный опыт, соотнесенность эмоционально-оценочного фона и т. д. Подобное «расслоение» механизма контроля существует лишь в модели, в действительных же процессах речепроизводства механизмы функционируют параллельно, взаимодействуя с механизмом вероятностного прогнозирования.

Мысль о возможности существования нескольких субкомпонентов, входящих в блок контроля, позволяет нам высказать предположение о возможности выделения рефлексивно-аксиологического субкомпонента.

Процесс речепорождения сопровождается постоянной рефлексией и оценкой со стороны говорящего. Оценка стоит в преддверии выбора и решения, влекущих за собой переход к практическим действиям. Мы можем допустить, что явления речевой коррекции в процессе порождения устного высказывания, отражающиеся в поверхностной структуре в виде морфологических, лексических, лексико-синтаксических и синтактико-конструктивных замен одних элементов структуры другими, объективируют действие механизмов контроля. Порождение устного высказывания с различного рода нарушениями формы — обычное явление, систематически проявляющееся при любом более или менее продолжительном сообщении.

Как можно полагать, постулируемый нами рефлексивно-аксиологический механизм может быть представлен фреймовой структурой. По определению.

М. Минского, «фрейм — это множество вопросов, которые необходимо задать относительно предполагаемой ситуациина их основе происходит уточнение тем, которые следует рассмотреть, и определяются методы, требуемые для этих целей» [Минский 1979: 64].

По нашему мнению, такими вопросами рассматриваемого фрейма могут быть следующие: Достаточно ли ясно я выражаю свою мысль? Достаточно ли убедительно звучат мои слова? Достаточно ли связно и гладко я говорю? Достаточно ли научно я выражаюсь? Удалось ли мне адекватно выразить свою мысль? Не мешает ли мне волнение? и проч. Очевидно, в основе вопросов будут лежать требования, предъявляемые к данному типу речи, достаточно полно описанные лингвистами, и которые могут быть дополнены на основании полученных в проведенном эксперименте ответов испытуемых. Человек, слушая самого себя, контролирует, говорит ли он то, что задумал, и как получается и действует на партнера его высказывание.

Избыточность русского текста находится на том же уровне, что и избыточность других языков, что определяется биосоциальной природой языка и служит защитой речевой коммуникации от физических и психолингвистических помех.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги проведенного исследования, необходимо еще раз отметить следующие моменты.

Цель настоящей работы заключалась в исследовании вопросов организации устного монологического текста научного содержания. Проведенный нами анализ лингвистических работ, посвященных изучению устной научной речи, позволил выдвинуть предположение о том, что элементы избыточности, присутствующие в устном монологическом тексте научного содержания (паузы хезитации, повторы, самоперебивы и др.) не являются отклонениями от нормы, а представляют собой явления речевой коррекции в процессе порождения высказывания и объективируют работу механизмов контроля.

Кроме того, мы предположили, что психолингвистический эксперимент с использованием интроспективных и рефлексивных процедур позволит эксплицировать рефлексивные структуры обыденного сознания применительно к процессам речепорождения и метаязыковой деятельности и сопоставить их с имеющимися лингвистическими и психолингвистическими гипотезами.

В данной работе интроспекция понимается как самонаблюдение человека за внутренним планом собственной психической жизни, позволяющим фиксировать мысли, чувства и др. Ценность интроспективных методов заключается в том, что они обеспечивают прямой доступ к процессам и знаниям испытуемого, языковой интуиции говорящего, к речевым операциям и метаязыковым суждениям, которые могут быть использованы исследователем и дополнить лингвистический анализ. При этом в экспериментах с использованием интроспективных методов из лингвистики заимствуются метаязыковые суждения, из социологии — шкалирование, интервьюирование, использование вопросников, групповых дискуссий и т. д. Мы уже указывали на критику интроспективных методов, встречающуюся в лингвистике и психологии. Долгое время интроспективные и ретроспективные данные считались ненаучными, субъективными и противоречивыми.

В настоящее время приводятся два основных возражения к использованию методов интроспекции и рефлексии: «Iретроспективные данные являются ненадежными, поскольку отличаются неполнотой, неаккуратностью, испытывают влияние со стороны исследователяII — знание того, что потребуется ретроспекция, оказывает влияние .на выполнение задания» [Залевская 2000: 308]. Однако ретроспективные данные могут трактоваться как надежный источник информации, если они отвечают ряду условий. К условиям, обеспечивающим надежность экспериментальных данных, относятся следующие: «1) данные необходимо собирать немедленно после выполнения задания, пока память еще свежа- 2) обучаемый должен быть обеспечен контекстуальной информацией для активизирования памяти- 3) вся запрашиваемая информация должна поддаваться извлечению из памяти, т. е. должна быть потребной в ходе выполнения задания, чтобы не нужно было давать ответы, базирующиеся на выводном знании или на обобщении- 4) по той же причине запрашиваемая информация должна относиться к определенным проблемам или ситуациям- 5) не должны задаваться никакие наводящие вопросы, чтобы избежать влияния „исходных позиций“ исследователя- 6) информацию о том, что потребуется интроспекция, не следует давать до выполнения задания» [Там же]. Проведенный в рамках данной работы эксперимент соответствует вышеперечисленным условиям. При разработке процедуры эксперимента принималось во внимание и то обстоятельство, что, по мнению многих исследователей, наиболее надежными представляются отсроченные ретроспективные опросы. Кроме того, проведенный эксперимент подтвердил, что отсроченное ретроспективное комментирование легче организовать технически.

Представляются достойными обсуждения следующие результаты проведенного исследования. Полученные в эксперименте описания устной научной речи и особенностей устного научного текста, насчитывающие.

61 признак, позволяют дополнить характеристикудискуссионного выступления, предлагаемую исследователями-лингвистами. Состояние эмоциональной напряженности говорящего в условиях научной дискуссии проявляется в тексте выступления увеличением количества пауз хезитации, элементов избыточности, явлений грамматического несогласования. Кроме того, говорящий выбирает наиболее упрощенный способ грамматической реализации высказывания и упрощает стратегию поиска слова.

В ходе эксперимента не выявлены существенные различия в актуализации рефлексивных и метаязыковых структур между подгруппами филологов и нефилологов. Немногочисленные метаязыковые структуры, актуализирующиеся в подгруппе ии.-филологов представляют собой примеры рефлексии, осуществляемой в научных понятиях, и могут быть интерпретированы в терминах деятельностной типологии мышления, свидетельствуя о гетерогенности вербального мышления.

Полученные в эксперименте результаты как исследование языковой интуиции говорящего при помощи рефлексии могут быть использованы при изучении вопросов, связанных с различением декларативного и процедурального (процедурного) знания. Под языковым знанием декларативного типа понимают четко структурированные и сформулированные языковые правила. К знанию процедурального типа принято относить когнитивные и интерактивные процессы при порождении, восприятии речи и обучении языку. Исследователи, занимающиеся проблемами декларативного и процедурального знания и использующие в экспериментах интроспективные процедуры, пришли к выводу, что при интроспекции и рефлексии знания декларативного типа извлекаются легче, чем процедуральные знания.

Рассматривая проведенный в рамках данной работы эксперимент с позиции различных типов знания, укажем, что первый этап эксперимента связан с изучением декларативного знания, второй этап эксперимента направлен на изучение процедурального знания. Подтверждается вывод о больших сложностях при извлечении процедуральных знаний. Среди ответов ии., полученных на втором этапе эксперимента, имеются варианты «не знаю», «не заметил» (всего 60 ответов), в то время как на первом этапе эксперимента подобные ответы отсутствуют.

Доступными для интроспекции процессы, протекающие автоматически, становятся только тогда, когда говорящий сталкивается с какой-либо проблемой и переходит на контролируемую сознанием переработку. В этом случае могут быть эксплицированы метаязыковые структуры. Метаязыковые структуры, актуализированные на втором этапе эксперимента в подгруппе ии.-филологов, свидетельствуют о трудностях, с которыми столкнулись испытуемые при интерпретации языковых явлений в тексте выступающего на втором этапе, потребовавшем экспликации процедуральных знаний, и об использовании не обыденных понятий (преобладающих в подгруппе ии.-филологов на первом этапе эксперимента), а переходе на мышление в лингвистических терминах.

По мнению исследователей, применяющих интроспективные методы в своей работе, «1) интроспекция позволяет обнаруживать стратегии, действительно используемые на фазе планирования речи и говорения- 2) более ранняя отсроченная ретроспекция выявляет предпочитаемые стратегии- 3) более поздняя отсроченная интроспекция сопровождается метаязыковыми высказываниями. <.> Отсроченное комментирование и отсроченное интервьюирование выявляют предпочитаемые стратегии и знание декларативного типа» [Залевская 2000: 310].

Актуальность проведенного исследования определяется и тем, что высказанные нами замечания касаются работ зарубежных исследователей, в отечественной психолингвистике «проблема рефлексии скорее ставится, чем решается — сколько-нибудь разработанной теории речевой рефлексии и управления речевыми процессами на основе этой рефлексии нет.» [Леонтьев 2005: 154].

На основании проведенного исследования можно сделать ряд выводов относительно постулируемого нами рефлексивно-аксиологического субкомпонента речевой способности человека. По нашему мнению, элементы избыточности, присутствующие в устном монологическом тексте научного содержания (паузы хезитации, повторы, явления речевой коррекции и др.) объективируют работу механизмов контроля в процессе порождения высказывания. Анализ полученных в эксперименте данных подтверждает правильность выдвинутого А. А. Леонтьевым утверждения о том, что «рефлексия говорящего над речью, ее осознание и контроль над ее порождением, занимает в речевых процессах огромное место» [Леонтьев 2005: 154].

Хочется надеяться, что полученные результаты предпринятого исследования найдут применение как в теоретическом, так и в практическом планах. Практической ценностью обладает полученное в результате первого этапа эксперимента описание устной научной речи в рамках обыденного сознания с опорой на общепринятое, здравый смысл и т. д. Необходимо, однако, отметить, что использование полученных в настоящем исследовании результатов в методических целях требует дальнейшей переработки и осмысления.