История формирования этноконфессионального облика современной Малайзии

Национальный вопрос был и остается одним из самых важных и сложных явлений в жизни большинства государств современного мира. В широком понимании национальный вопрос включает в себя взаимоотношения различных этнических общностей, в первую очередь сложившихся в результате длительного исторического процесса, в их экономическом, социальном, юридическом, политическом, языковом, идеологическом и психологическом выражении. Межэтнические противоречия сопровождали человечество на протяжении всей истории его становления и развития, а конфликты, возникающие на почве межнациональной розни, часто приводили к драматическому обострению внутриполитической ситуации в государствах, влияя на судьбы целых народов, и в ряде случаев становились причиной разложения и распада некогда единых многонациональных обществ. Национальный вопрос определяет характер национальных отношений и может выступать и как вопрос социально-экономического развития, и как культурный и языковой, но его постановка всегда содержит важный политический аспект. Национальные отношения существуют и развиваются на различных уровнях — межгосударственном и внутригосударственном, внутринациональном и межнациональном, общественном и личностном, и по степени своего соответствия условиям существования того или иного этноса свидетельствуют о степени разрешенности национального вопроса.

Наибольшую остроту национальный вопрос приобрел с завершением эпохи колониализма на Востоке, когда на политической карте мира появился ряд самостоятельных государств, перед которыми встала задача выбора дальнейшего пути их национального развития. Важное значение проблема межнациональных отношений приобрела в странах Юго-Восточной Азии, повышенный интерес к которым определяется исторически сложившимся полиэтничным составом и конфессиональными различиями населяющих государства этого региона народов.

Преодоление тяжелейших последствий колониального прошлого в области межнациональных отношений, развитие и укрепление сотрудничества между различными этносами, их интеграция в единую общность стали основными задачами постколониальной Малайи. После обретения страной независимости в 1957 г. в интересах строительства суверенного государства одной из главных задач правительства стала интеграция малайской, китайской и индийской этнических обшцн, проживавших на ее территории. Достижение этой цели было затруднено целым рядом проблем как социально-экономического и политического, так и этноконфессионального характера. Особая острота национального вопроса в малайзийском обществе проявилась в результате драматических событий 1969 г., когда в условиях межобщинного раскола в стране правительство встало перед необходимостью изменения курса в области национального развития страны и выработки новых подходов к решению этой сложнейшей проблемы. Провозглашение государственной идеологии «Рукунегара» и принятие в 1970 г. Новой экономической политики, введенной в действие предшественниками Махатхира Мохамада, стали важнейшими шагами на пути к ликвидации диспропорций между различными этническими группами, являющихся основной причиной этноконфессиональных противоречий в Малайзии. Придя к власти в 1981 г., четвертый премьер-министр страны Махатхир Мохамад, с одной стороны, стал продолжателем проводимого до него политического курса на укрепление межэтнической гармонии в малайзийском обществе, с другойразработал новую стратегическую линию в решении национального вопроса.

Большой интерес представляет опыт именно этого государства в разрешении этноконфессиональных проблем, поскольку, несмотря на особенную сложность национального вопроса, которой отличается Малайзия от других государств Юго-Восточной Азии, на протяжении нескольких десятилетий в целом ей удается поддерживать устойчивое равновесие и межнациональную гармонию во взаимоотношениях между тремя основными этническими группами страны. Специфической особенностью национальной ситуации в современной Малайзии является тесная связь всех происходящих в политической, экономической, культурной жизни малайзийского общества явлений со сферой межэтнических отношений трех общин, проживающих на ее территории. На фоне быстрого экономического развития страны немного приглушенная и отошедшая на второй план, но фактически продолжающая существовать разделенность общества по этническому признаку поддерживается стремлением каждой из этнических групп сохранять свою национальную самобытность и традиционные ценности, не поддаваясь процессам ассимиляции и не растворяясь в других народах.

Постоянное сохранение напряженности в отношениях основных национальных общин в Малайзии является следствием того, что в ходе исторического развития страны ее коренные жители — малайцы постепенно утратили свое прежнее положение преобладающего большинства и уступили свои экономические позиции представителям пришлых этнических групп, выходцам из Китая и Индии. Существующее в современной Малайзии положение, когда в экономике страны доминирующие позиции принадлежат немалайскому населению, главным образом китайцам, а в области политики — коренным национальностям, является главным препятствием на пути к достижению национального единства в малайзийском обществе. Именно этот уходящий корнями в колониальное прошлое страны диспаритет в статусах основных этнических групп, в первую очередь, малайской и китайской общин, фактически стал основой национальной проблемы Малайзии. Во многом национальному сплочению малайзийского общества препятствуют культурные и конфессиональные различия, наличие языкового барьера, территориальная и психологическая отчужденность, которые служат постоянным источником возникновения напряженности в отношениях между этническими группами.

Таким образом, укрепление сотрудничества между общинами и стремление к дальнейшей консолидации общества по-прежнему остается главной задачей национальной политики малайзийского правительства.

Предметом исследования является исторический аспект процесса формирования и становления этноконфессионального облика современной Малайзии. Большое внимание в работе уделяется рассмотрению и сравнительному анализу концепций малайзийского правительства в области национальной политики в период независимого существования страны, а также проблеме межэтнических отношений основных национальных общин в колониальной Малайе и Федерации Малайзии.

Целью исследования является изучение исторического прошлого Малайзии, главным образом связанного с национальным вопросом, с тем, чтобы проследить истоки зарождения и формирования особенностей политической и социально-экономической структуры современного малайзийского общества и выявить причины, препятствующие процессу интеграции основных этнических групп страны в единую нацию.

Актуальность данного исследования определяется тем, что на новом этапе исторического развития после вступления в новый век и новое тысячелетие проблема межнациональных отношений в государствах современного Востока не только не теряет своего значения, но и в связи с резким обострением исламского фактора неизбежно приобретает качественно новое звучание, являясь потенциальным источником возникновения острейших конфликтов и неся угрозу как отдельным странам, так и всему мировому сообществу. Особая актуальность темы заключается в том, что на новом витке мировой истории национальная проблема приобретает еще более сложный характер, постепенно перерастая в глобальное противоречие современности и угрожая привести к столкновению цивилизаций, западной — с одной стороны и восточной (мусульманской) — с другой. Изучение национального вопроса в Малайзии могло бы оказать содействие пониманию некоторых важных процессов, протекающих в многонациональных и многоконфессиональных обществах развивающихся стран мира. Исторический опыт Малайзии в решении проблемы межэтнических отношений посредством всеобъемлющей модернизации общества имеет серьезное значение для других стран региона, которые также отличаются сложностью и неустойчивостью своей этнической и социально-экономической структуры. Освещение проблемы межэтнических отношений в историческом контексте также имеет важное значение для более глубокого осмысления процессов, происходящих в современном малайзийском обществе. От того, каким образом поведет себя Малайзия в новых исторических условиях, а также сумеет ли она в связи с осложнением исламского вопроса в современном мире и дальше следовать своей национальной стратегии, определенной правительством Махатхира Мохамада в долгосрочной программе развития — «Концепции 2020», основная цель которойпостроение к 2020 г. единой малайзийской нации при сохранении цивилизационной самобытности каждой из составляющих ее этнических групп, зависит не только дальнейшая судьба государства, но и возможно, всего региона в целом.

Методологической базой настоящего исследования являются выводы и положения российских и зарубежных ученых-этносоциологов, содержащиеся в их работах по проблемам возникновения национально-этнических конфликтов, национального самосознания, национальной психологии, роли государства в формировании наций. При написании диссертации автором были комплексно использованы методы, относящиеся к сравнительно-исторической группе, которые дают возможность изучать политические явления и факты как в тесной связи с той исторической обстановкой, в которой они возникли и действовали, так и в их качественном изменении на различных этапах развития. В сочетании с применяемым в этносоциологии логическим структурированием понятий эти методы позволяют выделить и рассмотреть на примере Малайзии такие составляющие элементы межнациональных отношений, как экономические, политические, культурные, идеологические и др.

Всякий научный метод, в том числе и исторический, выполняет в теории, в первую очередь, при ее построении многогранные функции. Среди них главной следует считать реализацию принципа объективности, стремление к достижению объективной истины. Уже историки древнего мира, в частности Фукидид писал о необходимости объективного изложения событий прошлого [1]. Поскольку историк-исследователь при изучении событий прошлого лишен возможности их непосредственно наблюдать, он вынужден прибегать к логическому методу научного познания, опираясь на современный ему опыт, включая также и личный опыт. Изучая прошлое, историк нередко сравнивает события минувшего и настояш-его, привлекая к этому не только чувственный опыт, но и весь комплекс знаний о современности. Соотнесение одного факта с другим свидетельствует о специфическом признаке метода мышления исторической науки, а именно, о сравнении. Что же касается исторической науки, то здесь сравнение приобретает фундаментальное значение, поскольку без сопоставления одного события с другим, одной эпохи с другой историческое познание не представляется возможным. Анализируя настоящее предмета своего исследования с целью более глубокого раскрытия его сущности, историк делает выводы о его прошлом и будущем, так как настоящее этого предмета — звено в процессе течения реальных событий, затем сверяет их с фактами, уточняет, детализирует как сами выдвинутые положения, так и представление об изучаемом исследователем настоящего своего объекта, и делает соответствующие выводы.

Научная значимость и новизна работы определяется тем, что собственно история формирования этноконфессиональной структуры малайзийского общества, освещение проблемы межэтнических отношений в историческом контексте пока еще остаются вне поля зрения российских ученых-малайзиеведов. Относительная малоизученность истоков возникновения национальной проблемы в Малайзии, а также исторических предпосылок обособленности основных этнических общин страны объясняется фактическим отсутствием в современном российском востоковедении каких-либо новых серьезных работ по истории Малайзии. Среди наиболее фундаментальных исследований можно назвать работы советского периода российских ученых-востоковедов В. А. Тюрина [2], Л. М. Ефимовой [3], B.C. Руднева [4] и некоторых других.

Что касается собственно национального вопроса, то его историография в целом весьма небогата и представлена в основном монографическими работами исследователей В. В. Гордеева «Национальный вопрос в Малайзии» [5] и А. Я. Воронкова «Национальная политика правящих кругов Малайзии» [6], рассматривавших проблему межэтнических отношений в Малайзии до начала 80-х годов XX столетия. Большой интерес представляют современные работы В. А. Цыганова [7] и В. А. Новосельцевой [8], рассматривающих проблему межнациональных отношений в Малайзии в социально-политическом и экономическом контексте, а также национальную политику правительства Махатхира Мохамада в рамках реализации долгосрочной программы развития страны «Концепции 2020» .

Отдельные аспекты проблемы межэтнических отношений стали объектом исследования ряда других российских ученых-востоковедов, среди которых можно особо выделить работы H.A. Симонии [9] и М. А. Андреева [10], посвященные положению китайского населения в странах Юго-Восточной Азии, Е. В. Реву пенковой об этнических процессах, протекающих в Малайзии [11], Н. С. Иванова о роли ислама в общественно-политической жизни Малайзии [12] и А. И. Ионовой о тенденциях развития и статусе мусульманских общин в странах ЮВА [13] и Б. Т. Колоскова по вопросам социально-экономического и политического развития Малайзии до начала 80-х годов [14], которыми руководствовался диссертант при анализе эволюции национальной проблемы в малайзийском обществе. Также большого внимания заслуживают работы Т. И. Сулицкой, освещающей события, связанные с образованием Федерации Малайзии [15], В. А. Жарова, где рассматривается официальная идеологическая доктрина малайзийского государства [16], В. А. Жеребилова по формированию рынка рабочей силы в колониальной Малайе [17], Ю. Ф. Хренова [18], Н. С. Латышевой [19], Л. Ф. Пахомовой [20] и М. Н. Гусева [21], посвященных проблемам экономического развития Малайзии.

Политика правительства в области образования и положение малайского и английского языков в Федерации Малайзии, их роль в современном малайзийском обществе исследуются в работах Т. В. Дорофеевой [22], В. А. Погадаева и В. А. Макаренко [23].

Более глубокому пониманию сложных политических и идеологических процессов, происходящих в полиэтничном и поликонфессиональном малайско-индонезийском мире, во многом способствуют работы А. Ю. Другова [24].

Особенности политического устройства Федерации Малайзии, специфика функционирования демократических институтов в современном малайзийском обществе анализируются В. Ф. Васильевым [25] и А. Б. Зубовым [26]. При изучении экономической ситуации в период валютно-финансового кризиса, охватившего страны Юго-Восточной Азии в 1997 — 1998 гг. и успешной реализации программы по выходу из кризиса, разработанной малайзийским правительством в условиях осложнения внутриполитической обстановки в стране в этот период, автор использовал главным образом сборники и статьи ЗД1еных-востоковедов Института востоковедения РАН. С точки зрения изучения современной экономической ситуации как в Малайзии, так и в регионе в целом, в первую очередь, необходимо отметить работы О. Г. Барышниковой, С. А. Былиняка, Л. Ф. Пахомовой и М. Н. Гусева [27].

При написании исторической части диссертации важную роль сыграли труды западных специалистов, в первую очередь таких ученых как Д.Дж.Е. Холл, P.O. Винстедт, В. Парселл, В. Томпсон и других. Большое значение для выявления истоков межэтнической напряженности в отношениях трех основных обилии Малайзии также имели работы других представителей западной ориенталистики: P.C. Милна, Д. К. Моузи [28], В. Р. Роффа [29] и Дж. Минза [30], в которых рассматриваются факторы, оказывавшие влияние на политику предшественников Махатхира Мохамада в области национального развития малайзийского государства.

Наиболее широко с исторической точки зрения национальный вопрос рассматривается в книге малайзийского ученого К.Дж. Ратнама «Коммунализм и политический процесс в Малайе» [31]. В своем труде он пытается выяснить причины возникновения проблемы коммунализма в малайзийском обществе и проследить, как межобпщнные противоречия отразились на формировании внутриполитической структуры Малайзии после провозглашения ее независимым государством, оценить подход политических партий к проблеме обособленности этнических общин.

Положение индийской общины в Малайе и Федерации Малайзии рассматривается в работах У. Малайяни [32], Дж.К. Равиндры [33], С. Арасаратнама [34], С. К. Сингха [35] и К. Раманатхама [36]. Статус китайской этнической группы в стране и программные установки защитницы ее интересов в Малайзии крупнейшей оппозиционной партии — Партии демократического действия анализируются в работах Джеймса Чина [37]. Деятельности Китайской ассоциации Малайзии и истории ее создания посвящена книга Хенг П. Куна [38].

Особенности проводимой правительством страны языковой и образовательной политики раскрываются в исследованиях Асма Хаджи.

Омара [39]. Реформирование системы образования и повышение роли английского языка как важного интегрирующего начала в многонациональном малайзийском обществе, по его мнению должны стать важными шагами на пути к дальнейшей интеграции всех этнических групп в Малайзии.

Диссертант ознакомился также с работами других малайзийских ученых, основным предметом исследования которых является роль этнического фактора в жизни современного малайзийского общества. Среди них можно выделить работы Яхъи Исмаила [40], У и Джин-би [41]иС.ХусинаАли[42].

При изучении политического устройства Малайзии были использованы главным образом такие источники как конституция Малайзии, государственная идеологическая доктрина -" Рукунегара", документы и доклады малайзийского правительства, программы пятилетних и долгосрочных планов развития, пресса и периодические издания.

Отдельную группу источников, позволяющих раскрыть суть происходящих в современном малайзийском обществе процессов и оценить политический курс правительства, представляют книги, речи и выступления четвертого премьер-министра Малайзии Махатхира Мохамада. В нашумевшей книге «Малайская дилемма» Махатхир Мохамад пытается раскрыть суть проблемы социально-экономического неравенства основных национальных общин в Малайзии, в частности, причины экономического отставания малайской этнической группы от немалайского населения страны и предлагает основные пути и средства для ликвидации подобной несправедливости [43]. Наибольший интерес при исследовании состояния межэтнических отношений на современном историческом этапе представляют выступления премьер-министра, в которых.

14 раскрываются цели правительства Махатхира Мохамада по достижению Малайзией к 2020 г. уровня индустриально развитых стран и основные установки национальной стратегии, направленные на достижение окончательной интеграции в обществе и построение единой, свободной от расовых предрассудков малайзийской нации.

Практическая значимость работы. Диссертация может быть использована при чтении лекций в высших учебных заведениях, при подготовке и написании учебников и обобщающих работ не только по истории Малайзии, но и Юго-Восточной Азии в целом, а также при анализе этноконфессиональной ситуации в других странах мира, которые отличаются особенной сложностью национального вопроса.

§ 3. Основные результаты НЭП и национальная политика правительства Махатхира Мохамада после 1990 г.

Быстрое экономическое развитие и повышение уровня жизни населяющих страну народов в период проведения Новой экономической политики способствовало снижению уровня бедности и более равномерному распределению национальных богатств между основными этническими группами Малайзии. Несмотря на то, что некоторые установки НЭП так и не были достигнуты к окончанию ее сроков, малайзийскому правительству все же удалось добиться значительных социально-политических и экономических сдвигов в развитии малайзийского общества.

Уже в 1986 — 1990 гг. реальный экономический рост в стране составил 8%, в то время как инфляция не превышала 4% [105].

Количество семей, проживавших за официальной чертой бедности в Западной Малайзии, сократилось до 15% к 1990 г., тогда как к началу НЭП их число составляло 49,3% [106]. В связи с проведением Национальной аграрной политики, провозглашенной правительством Малайзии в 1984 г., наметилось повышение уровня жизни в сельских районах, населенных преимущественно коренными народами. Основными целями сельскохозяйственной политики являлись повышение производительности, эффективности и конкурентоспособности сельскохозяйственного производства [107].

Программа интенсификации сельскохозяйственных отраслей предусматривала модернизацию мелких крестьянских и фермерских хозяйств, применение более современных методов обработки земли, усиление экспортной ориентации сельскохозяйственной продукции, расширение коммерческой деятельности. Эти и другие мероприятия способствовали снижению уровня безработицы и сокращению бедности в аграрных районах Малайзии с 58,7% в 1970 г. до 21,8% в 1990 г. [108]. Однако, несмотря на довольно значительное сокращение количества бедняков, главная задача НЭП по искоренению нищеты так и не была решена, поскольку в целом по стране продолжали сохраняться различия в уровне жизни как между основными этническими группами, так и между различными районами Федерации. По-прежнему высокий уровень бедности наблюдался в сельской местности, особенно в среде бумипутра, которые, как правило, были заняты в самых неприбыльных отраслях малайзийской экономикирисоводстве, производстве пальмопродуктов, рыболовецких хозяйствах.

Установки по увеличению к 1990 г. доли бумипутра в национальном акционерном капитале страны до 30% также не были выполнены. К окончанию Новой экономической политики удельный вес малайцев составил только лишь 20,3%, в то время как немалайские этнические группы продолжали наращивать свой экономический потенциал, и их доля в общем объеме акционерного капитала Малайзии возросла до 46,2%, превысив таким образом запланированный правительством 40%-й установленный для них на 1990 г. уровень [109].

Значительно затруднено оказалось осуществление планов по формированию среднего класса бумипутра. Если на первых этапах НЭП произошло некоторое увеличение объема малайского капитала и повышение его удельного веса за счет государственных компаний, что значительно повлияло на успешную реализацию этого проекта, то в связи с общим экономическим спадом в начале 80-х годов и замедлением темпов роста малайзийской экономики тенденция к развитию и укреплению позиций малайского среднего класса пошла на убыль.

В 1983 г. правительством Махатхира Мохамада была провозглашена концепция «Малайзия инкорпорейтед», призванная наладить взаимодействие между государственным и частным секторами экономики. Эта программа подразумевала постепенную передачу в частные руки акций большинства государственных предприятий, при этом подразумевалось, что национальная собственность будет находиться под контролем представителей малайской общины. В действительности, на практике позиции немалайского капитала оказались более сильными, чем неискушенных в бизнесе малайцев, и многие компании незаметно перешли под руководство представителей других этнических групп, преимущественно китайцев.

В результате экономического кризиса середины 80-х годов многие предприятия, контролировавшиеся малайцами, оказались на грани банкротства. Чтобы помочь бизнесменам-бумипутра справиться с финансовыми трудностями, а также укрепить завоеванные ими в период НЭП позиции в экономике, правительством Малайзии было принято решение о создании в начале 1988 г. Фонда помощи малайским предпринимателям. Эти и другие мероприятия, направленные на усиление роли представителей коренных национальностей в экономическом развитии малайзийского общества и предоставление возможностей для повышения их конкурентоспособности до уровня немалайцев, привели к значительному увеличению на фоне общего экономического роста доли малайцев в производительном капитале страны, содействовали появлению в их среде более широкой прослойки малайских предпринимателей и способствовали формированию среднего класса бумипутра.

К завершению периода проведения в Малайзии Новой экономической политики в связи с тем, что наиболее важные ее установки, нацеленные на ликвидацию бедности малайзийских граждан независимо от их национальной принадлежности и выравнивание социально-экономического диспаритета между различными этническими группами страны так и не были выполнены, правительство Махатхира Мохамада ощутило острую необходимость разработки новой государственной стратегии национального развития.

§-ЗЛ Национальная политика правительства Малайзии в рамках реализации «Концепции 2020» .

После очередного переизбрания на выборах 1990 г. на пост премьер-министра Малайзии Махатхир Мохамад продолжил политическую линию своих предшественников на достижение межнациональной гармонии и политической стабильности в государстве. Исходя из главных установок Новой экономической политики, правительство страны разработало качественно новые подходы к решению наиболее важных для страны задач. На период с 1991 по 2020 г. стратегия экономической и национальной политики Малайзии основывается на «Концепции 2020», согласно которой страна должна превратиться к окончанию сроков ее реализации в мощное всесторонне развитое государство. Основной задачей этой программы является достижение сбалансированного развития экономики с целью создания единой нации, направленность на справедливое распределение благ среди всех слоев населения независимо от этнической принадлежности.

28 февраля 1991 г. премьер-министр Махатхир Мохамад обнародовал девять главных целей, определенных «Концепцией 2020», к которым должна стремиться Малайзия для дальнейшего ускорения процесса национальной интеграции.

Первая цель, стоящая перед малайзийским обществом, заключается в создании единой малайзийской нации, которая сознавала бы свою общую судьбу. Характерными ее чертами должны быть «внутренний мир, территориальная и этническая целостность, внутренняя гармония и честное партнерство, в основе которого лежит „Bangsa Malaysia“ („малайзийская нация“) с политической лояльностью и преданностью нации» [110].

Вторая цель состоит в построении свободного, безопасного и развитого малайзийского общества. При этом оно должно отличаться постояным стремлением к совершенству, обладать психологической устойчивостью перед любыми возникающими трудностями, пользоваться уважением других стран и народов.

Третья цель — ускоренное развитие зрелого демократического общества, практикующего ориентированную на интересы малайзийских граждан систему демократии, способную стать моделью для многих развивающихся стран.

Четвертая цель предусматривает создание нравственного и этического общества с высокими моральными качествами и сильного своими духовными и религиозными ценностями.

Пятая цель — создание зрелого, либерального и терпимого общества, граждане которого независимо от своей этнической принадлежности и убеждений могли бы свободно сохранять верность своим обычаям, культурам и религиозным верованиям и в то же время чувствовать свою принадлежность к одной нации.

Шестая цель — создание общества научного прогресса, которое вносило бы свой вклад в научно-техническую цивилизацию будущего.

Седьмая цель — построение общества, заботящегося о каждом человеке.

Восьмая цель — строительство экономически справедливого общества с равными возможностями для всех его граждан и всеобщее партнерство во имя достижения эконойического прогресса.

И, наконец, девятая цель — создание процветающего общества с конкурентоспособной, динамичной и сильной экономикой [111].

Таким образом, одной из главнейших задач, стоящих перед Малайзией, как и прежде, оставалась задача построения единого малайзийского общества, характерными чертами которого должны стать справедливое распределение национальных богатств между всеми входящими в его состав этническими группами и получение ими равных прав и возможностей для достижения общей целиэкономического прогресса и процветания.

В своем выступлении, посвященном толкованию Концепции 2020, Махатхир Мохамад призывает малайзийских граждан «двигаться вперед с еще большим упорством, с еще большей изобретательностью и эффективностью для того, чтобы окончательно искоренить абсолютную бедность, обеспечить справедливое и равное распределение национального благосостояния, обеспечить всеобщее партнерство в экономическом прогрессе и создать общество, где экономические функции и экономическая отсталость уже не будут отождествляться с той или иной расовой или этнической группой населения» [112].

Сама идея создания единой нации не является принципиально новой для Малайзии, поскольку попытки ускорить интеграционные процессы в малайзийском обществе уже были предприняты в годы проведения Новой экономической политики предшественниками Махатхира Мохамада. При более пристальном рассмотрении целей, предложенных четвертым премьер-министром, к которым на протяжении 30 лет должна стремиться Малайзия, можно отметить появление качественно новых подходов, основанных на принципах демократического равенства и призванных найти путь к решению важнейших задач, особенно затрагивающих сферу межэтнических отношений в стране. К окончанию сроков реализации этой программы при соблюдении обществом всех предложенных ему предписаний, по замыслу Махатхира Мохамада, должно произойти окончательное выравнивание социально-экономического и политического статусов всех национальных групп Малайзии, что в дальнейшем могло бы привести к отмене системы существующих в малайзийском обществе ограничений для представителей одних национальностей и привилегий для других.

Интеграция различных по своей культурной и духовной сущности этнических групп, проживающих на территории Малайзии, стала приоритетным направлением национальной политики правительства Махатхира Мохамада, изложенной в «Концепции 2020». Впервые в истории страны ее лидер поставил перед обществом цель построения единой нации, за свою принадлежность к которой любой малайзиец мог бы испытывать чувство национальной гордости и преданности делу построения прогрессивного и процветающего государства, в котором нет места этнической и конфессинальной межобщинной розни.

В условиях всеобщего экономического роста и мирового прогресса премьер-министр Малайзии осознал необходимость выработки качественно новой, отличающейся от линии его предшественников, стратегии национального развития малайзийского государства. По мнению Махатхира Мохамада, перед ним стояла сложнейшая задача, так как «построить единую нацию из разнящихся этнических групп, каждая из которых имеет свои собственные исторические, религиозные, культурные и территориальные особенности — это значительно важнее, чем просто достичь компромисса в отношении основ государственного или национального устройства. Формирование единой нации предполагает наличие совместного опыта, общих ценностей, чувства общности и одной общей судьбы, которые стирают этнические границы, не ущемляя при этом национальной и культурной самобытности «[113].

В рамках новой концепции Махатхир Мохамад принял решение о продолжении начатых им еще в период НЭП кардинальных социально-экономических преобразований с тем, чтобы добиться непрекращающегося экономического роста, конечной целью которого должна стать ликвидация диспропорций в развитии различных национальных групп, являющихся постоянным источником межэтнических разногласий в стране. Среди важнейших экономических реформ, повлиявших на ускорение темпов развития Малайзии, наиболее эффективными стали мероприятия, направленные на перенос главного упора в экономике с преимущественно экстенсивного на интенсивное развитие, реализация приватизационных программ. Большое значение как в экономическом, так и в социальном плане имел отказ от чисто капиталистической модели западного мира и заимствование экономического опыта у ряда восточных стран. С одной стороны, взяв в качестве образца для подражания их успехи и достижения в области экономики, руководство страны стремилось создать свою собственную модель развития с тем, чтобы вывести Малайзию на такой же высокий экономический уровень, которого смогли добиться такие государства Востока, как Япония, Южная Корея и Тайвань. С другой стороны, используя политику ориентации на эти восточные страны и пытаясь привить малайзийскому обществу «новую трудовую этику», правительство Махатхира Мохамада надеялось коренным образом изменить складывавшийся столетиями традиционный менталитет малайцев с их созерцательным мировосприятием и уступчивостью, отсутствием деловой хватки и практичности, стремилось повысить уровень их деловой активности, научить большей дисциплинированности и стремлению к постоянному совершенствованию своих рабочих навыков.

Через несколько месяцев после провозглашения «Концепции 2020» руководство страны утвердило Политику национального развития Малайзии (1991 — 2000). Руководствуясь главными положениями НЭП, Политика национального развития основывалась на достижениях и уроках прошедших десятилетий, взяв курс на дальнейшую модернизацию малайзийского общества.

Задачи и цели этой программы были изложены во Втором перспективном плане развития (1991 — 2000). Их достижению был подчинен целый комплекс мероприятий, направленный на выравнивание как экономического дисбаланса, так и социального положения представителей различных национальностей с целью достижения более справедливого распределения благ между ними. Для решения этой сложной задачи важное значение по-прежнему.

Придавалось формированию среднего класса бумипутра, увеличению числа малайских предпринимателей и коммерсантов.

Начальный этап создания так называемой «промышленно-коммерческой группы бумипутра» относится еще к периоду проведения Новой экономической политики, когда, благодаря усилиям правительства в этом направлении, значительно возросло количество предприятий, контролировавшихся малайцами.

Содействовать решению проблемы социально-экономического диспаритета различных этнических групп страны также была призвана реорганизация структуры занятости населения, с тем, чтобы обеспечить любому малайзийцу, независимо от его национальности, доступ в каждый из секторов сферы занятости с предоставлением равноправных условий для получения соответствующего образования и профессиональной подготовки. Большое внимание уделялось приобщению предпринимателей-бумипутра к передовым технологиям, прогрессивным методам управления и организации бизнеса. С этой целью правительством предусматривались меры по обеспечению доступа малайским предпринимателям к необходимым источникам информации и выхода на мировой рынок [114]. К концу тысячелетия также планировалось добиться значительного сокращения разницы в экономическом развитии как между отдельными штатами, так и между урбанизированными и сельскими районами страны.

Согласно основным установкам Второго перспективного плана, для дальнейшей модернизации и достижения целей, отраженных в «Концепции 2020», Малайзия не должна останавливаться на достигнутом, и для того, чтобы соответствовать требованиям ускоренного индустриального развития ей необходимо постоянно наращивать свой технологический и научно-исследовательский потенциал, повышать дисциплинированность и качественный уровень рабочей силы. При этом, встав на путь экономического прогресса, малайзийские граждане не должны также забывать и о нравственно-этических устоях и духовных ценностях, сохранять чувство патриотизма и национальной гордости [115].

По мнению малайзийских властей. Политика национального развития призвана способствовать всестороннему развитию страны, особенно с точки зрения национального единства и социальной справедливости, политической стабильности и государственного управления, экономических показателей, качества жизни и системы социальных и духовных ценностей. Правительство Малайзии полагает, что все эти факторы приведут в конечном итоге к формированию единой малайзийской нации, которая к окончанию сроков реализации «Концепции 2020» станет надежным оплотом и гордостью страны [116].

Осуществление задач Политики национального развития во многом зависело от одновременной реализации шестой (1991 — 1995) и седьмой (1995 — 2000) пятилеток, разработанных правительством Малайзии.

Программа приватизации, разработанная правительством в шестом пятилетнем плане, с целью сокращения государственных расходов предусматривала реформирование всей системы госсектора Малайзии. Для сокращения убыточности ряда госпредприятий были приняты меры по их реструктуризации.

За время шестой пятилетки удалось добиться высоких темпов прироста ВВП, составлявших к ее окончанию 8%. Почти в два раза вырос доход на душу населения с чуть менее 2,5 тыс. долл. в 1991 г. до 5 тыс. долл. в первой половине 1997 г. [117]. Значительно повысился уровень жизни малайзийских граждан, продолжалось сокращение числа безработных. Уровень инфляции в стране снизился до 4% [118].

Достижения шестого пятилетнего плана позволили руководству страны продолжить курс на дальнейшую индустриализацию Малайзии, который был утвержден также и в программном проекте седьмой пятилетки.

Основная роль в продвижении Малайзии по пути экономического прогресса отводилась частному сектору, долю которого в общем объеме инвестиционных вкладов планировалось повысить до 73,6%. Достижению этой цели был подчинен комплекс мероприятий, в рамках которого была продолжена реализация программ приватизации ряда государственных предприятий Малайзии.

Согласно седьмому пятилетнему плану, увеличение доли Малайзии на мировом рынке как в промышленности, так и в сельскохозяйственных отраслях должно происходить за счет перехода к крупномасштабному производству. Большое внимание уделялось повышению качества и квалификационного уровня рабочей силы, совершенствованию науки и технологий, улучшению инфраструктурной и транспортной сети. Кроме того, были разработаны программы по улучшению качества жизни в сельских районах, строительству там жилья, школ и больниц, увеличены расходы на модернизацию системы образования и здравоохранения.

Важнейшим результатом экономического роста, достигнутого за время последних пятилеток, по мнению малайзийских властей, должно стать достижение социальной и экономической справедливости в распределении национального достояния между всеми фаждами страны независимо от их этнической принадлежности и территориального фактора. «За последние десятилетия мы значительно продвинулись по этому пути. Думаю, что к 2020 году эта проблема будет окончательно решена» , — полагает Махатхир Мохамад [119].

В рамках реализации 30-летней программы развития Малайзии также предполагалось осуществить планы по реформированию системы образования. Главными целями этих преобразований были ее расширение, модернизация и структурная реорганизация, которые должны были решить проблему обеспечения страны квалифицированными рабочими кадрами и повышения в целом качественного уровня людских ресурсов, необходимых для успешного выполнения Политики национального развития. Планировалось также улучшить подготовку специалистов мирового класса, которые могли бы свободно конкурировать на международном рынке труда. В этих целях Министерством образования была разработана программа, с помощью которой предполагалось повысить качественный уровень как общеобразовательной системы, так и высшего и среднеспециального образования. Необходимо отметить, что позиции правительства Махатхира Мохамада в области образования и языковой политики государства существенно отличаются от курса предыдущих политических лидеров, который в основном был направлен на национализацию этих важнейших сфер жизни малайзийского общества.

В 1996 г. было приняло решение о реформировании университетского образования, предполагающего создание в стране первых частных университетов [120]. Так как эти университеты освобождались от обязательного резервирования мест для учащихся коренных национальностей, поступление в них становилось более доступным и для представителей других этнических групп. Важным нововведением, с точки зрения демократизма, было разрешение использовать для преподавания в частных вузах, помимо малайского, английский язык, а также языки других национальных общин.

Малайзии. К 1998 г. в стране насчитывалось уже 9 таких университетов [121].

Государственные высшие учебные заведения сохраняли введенную еще в период проведения НЭП систему квот, закреплявшую не менее 55% мест за студентами-бумипутра. С целью повысить число малайцев, занятых техническим и высококвалифицированным трудом, для них был предусмотрен ряд привилегий: специальные подготовительные курсы, дополнительная материальная помощь, предоставление стипендий. В рамках школьного образования планировалось проведение начального этапа подготовки молодых предпринимателей-бумипутра.

При том, что реформирование системы образования предусматривало определенную демократизацию, часть положений закона об образовании продолжала ориентироваться на интересы малайского населения страны. В частности, малайский язык продолжал оставаться основным языком преподавания на всех уровнях обучения в Малайзии. В школах, наряду с историческими дисциплинами вводилось обязательное изучение норм исламской морали и мусульманской культуры. Частные школы, по преимуществу китайские и тамильские, должны были следовать единой государственной программе, кроме специально предусмотренных случаев, что в значительной степени ограничивало их самостоятельность [122].

С того времени, как Малайзия стала суверенным государством в 1957 г., ее лидеры начали предпринимать активные действия по приспособлению малайского языка к реалиям новой жизни, повышению его роли во всех важнейших сферах жизни общества и постепенной замене им английского языка там, где было возможно. Осуществить эту идею была призвана политика в области образования, направленная на воплощение в жизнь статьи конституции независимого государства, провозгласившей малайский язык единственным официальным языком Федерации. Заниматься этим вопросом было поручено специально созданному правительством Агентству по языку и литературе, основной задачей которого стало планирование и развитие государственного языка Малайзии.

При этом английский язык, пришедший в Малайзию вместе с колониализмом, был возведен в ранг второго официального языка, изучению которого также придавалось немалое значение, поскольку он стал главным языком международного общения [123].

Поскольку правительство выделяло немалые средства на проведение мероприятий по укреплению позиций малайского (малайзийского) языка в стране, а также, во многом благодаря поддержке малайской части населения, ему удалось добиться значительных результатов в этой области. Бывшие английские школы в Малайзии были постепенно преобразованы в национальные, где основным языком преподавания становился малайзийский язык [124].

К началу 80-х годов малайским языком владело уже 75% малайзийских граждан, в то время как на начальном этапе НЭП их количество не превышало 64%. Почти в два раза вырос процент китайцев в полуостровной части Малайзии, знающих малайский язык (73% в 1980 г. по сравнению с 37% в 1970 г.). Произошло увеличение числа индийцев, владевших им, с 50% в 1970 г. до 86% в 1980 г. [125].

Что касается северокалимантанских территорий, то здесь также был достигнут значительный прогресс в распространении и использовании малайского языка. В Сабахе его знание среди всех групп населения повысилось за период первого десятилетия НЭП с 60% до 83%. Значительно возрос уровень знания малайского языка среди представителей местных народностей, особенно среди ибанов (с 24% в.

1970 г. до 63% в 1980 г.) и бидайю (45 и 81% соответственно) [126]. Это обстоятельство имело важнейшее политическое значение, прежде всего потому, что распространение единого национального языка среди родственных малайцам коренных жителей Северного Калимантана давало еще большие основания для причисления их к малайской этнической группе с тем, чтобы говорить о численном преимуществе бумипутра над немалайцами. Помимо этого, успешное проведение национальной языковой политики, направленной на расширение сферы использования малайского языка, позволяло правительству страны продолжить с ее помощью курс на дальнейшую интеграцию малайзийского общества.

Малайский язык постепенно вытеснил английский в официальной сфере, взяв на себя роль рабочего языка государственных учреждений, министерств и ведомств, законодательных структур. С начала 80-х годов преподавание учебных дисциплин в школах окончательно перешло на малайский язык, английский же язык стал отдельным предметом.

Однако ситуация с отходом английского языка на второй план начала меняться после прихода к власти нового поколения малайзийских лидеров во главе с Махатхиром Мохамадом. Быстрое экономическое развитие Малайзии, модернизация жизни и укрепление позиций малайского среднего класса требовали изменения языковой политики государства. Сознавая важность приобщения малайзийцев к современным достижениям мировой науки и техники, с конца 80-х годов правительство Махатхира Мохамада начинает проводить мероприятия, направленные на более активное использование английского языка малайзийскими гражданами. Было принято решение о предоставлении возможности государственным вузам самим определять объем преподавания ряда учебных дисциплин на английском языке. В частности, это касалось таких предметов, как информатика, юриспруденция, медицина. Эти меры были направлены главным образом на увеличение числа малайцев, специализирующихся в этих областях, поскольку на технических, естественных и медицинских факультетах высших учебных заведений доминировали преимущественно представители немалайской национальности. Бумипутра преобладали в основном на гуманитарных направленияхфакультетах истории, филологии и искусства [127]. Таким образом, английский язык выступал также в качестве средства расширения сферы занятости малайской этнической группы.

Поднимая роль английского языка как второго основного языка общения, параллельно малайзийские власти пытались расширить и усовершенствовать использование малайского (малайзийского) языка. Так, в седьмом пятилетнем плане развития страны (1996 — 2000) оговаривается, что стимулирование знаний английского языка никаким образом не подорвет статус или значимость малайзийского языка в качестве государственного [128].

Закон об образовании 1996 г. поставил задачу более углубленного изучения малайзийского языка, что было вызвано, в частности, понижением уровня его знаний, когда большинство учащихся немалайской национальности не выдерживали выпускного экзамена по этому предмету. Правительство Махатхира Мохамада, стремясь повысить его функции в качестве важного интегрирующего средства, шло на определенные уступки немалайцам, в какой-то степени облегчая им доступ к получению высшего образования. Этому способствовало предоставление возможностей для достижения уровня знания малайзийского языка наравне с малайцами, свободное владение которым (как устным, так и письменным) являлось обязательным условием для поступления в государственные высшие учебные заведения страны.

Что касается английского языка, то в рамках реализации «Концепции 2020» с целью построения прогрессивного и стабильного государства, Махатхир Мохамад определяет его значение для Малайзии как исключительно важное и необходимое. «Знание английского языка имеет огромное значение для малайзийцев, если мы хотим освоить новые научные дисциплины, приобрести высокие профессиональные навыки, пользоваться себе во благо Интернетом и информатикой ради достижения прогресса» [129].

Смелым рывком в век информации, по мнению Махатхира Мохамада, станет реализация грандиозного проекта — создание «Мультимедийного суперкоридора», который позволит Малайзии достичь ко времени завершения 30-летней программы, определенной в «Концепции 2020», уровня индустриально развитых стран и будет способствовать формированию единого информационного пространства страны. МСК предполагает создание на территории Малайзии единственного в мире по своей масштабности научно-технического комплекса, который объединит в себе самые современные достижения мировой науки в области информационных и мультимедийных технологий [130]. Построение единого информационного пространства, по мнению премьер-министра Малайзии, станет еще одним важным шагом на пути к прогрессу и поможет ускорить интеграционные процессы в малайзийском обществе, которые являются итоговой целью политики правительства Махатхира Мохамада на протяжении уже более 20 лет его неизменного пребывания у власти.

Во многом благодаря успешной реализации Политики национального развития, главные цели и ориентиры которой были изложены во Втором перспективном плане развития, к середине 90-х годов Малайзия вышла на высокий микро и макроэкономический уровень, темпы ее экономического роста составляли более 8% ежегодно, среди остальных государств Юго-Восточной Азии эта страна отличалась наилучшими экспортными показателями, а также низким уровнем инфляции и безработицы. По оценкам Всемирной торговой организации (ВТО), внешнеторговый оборот Малайзии, достигший к 1997 г. более 158 млрд долл. США, позволил занять ей 17-е место в мире по объему импорта и 18-е — по объему экспорта [131].

Охвативший регион в 1997 — 1998 гг. тяжелейший финансовый кризис привел к замедлению экономического развития Малайзии, отбросив страну, по мнению премьер-министра Махатхира Мохамада, на пятнадцать лет назад [132]. В июле 1997 г. отличавшаяся своей стабильностью национальная малайзийская валюта — ринггит начала быстро обесцениваться, а фондовый рынок страны опустился до крайне низкого уровня. Под угрозу была поставлена дальнейшая реализация правительственных программ экономического и национального развития Малайзии и, как следствие, всех целей и установок «Концепции 2020» .

На начальном этапе преодоления валютно-финансового кризиса, вследствие политики, проводимой министром финансов при поддержке Центрального банка Малайзии и фактически следовавшей предписаниям МВФ, произошло заметное осложнение экономической ситуации в стране. Мероприятия, вводившие ряд ограничений на предоставление кредитов, строительство экономически важных объектов, а также направленные на значительное сокращение государственных расходов, привели к еще большему обесцениванию ринггита (до 4,80 по отношению к доллару США) [133]. Таким образом, в результате следования рекомендациям Запада, произошло заметное ухудшение состояния малайзийской экономики, и правительство было вынуждено искать собственные пути и средства по выходу из сложившейся бедственной ситуации.

Обвинив Запад в разжигании кризиса, который, по мнению Махатхира Мохамада, был нацелен на разрушение экономики успешно развивающихся стран, в том числе и Малайзии, премьер-министр решительно отказался от предложения МВФ и Всемирного банка «взять малайзийскую экономику на поруки». Изучив опыт по выходу из кризиса таких стран, как КНР, Чили и Словения, правительство Махатхира Мохамада выработало свою собственную программу, благодаря которой Малайзии удалось не только избежать тяжелейших последствий кризиса, но даже повысить свой экономический потенциал в достижении скорейшей финансовой стабилизации.

Новая антикризисная программа по выходу из создавшейся ситуации была разработана Национальным советом экономического действия, образованного с этой целью в феврале 1998 г. при участии ведущих малайзийских специалистов. Опираясь, прежде всего, на свои внутренние ресурсы, Малайзия ввела избирательный валютный контроль, понизила процентную банковскую ставку на кредиты, ввела запрет на обращение малайзийской валюты вне пределов Федерации и ограничительные меры для совершения операций с ценными бумагами. Кроме этого, правительство прилагало огромные усилия для поддержания малайзийских компаний, оказавшихся в результате финансового кризиса на грани банкротства, и сохранения корпоративного сектора в целом [134].

Усилив государственный контроль над движением капиталов в стране, в отличие от своих ближайших соседей по ЮВА, Малайзия смогла уберечься от падения своей национальной валюты, и в короткие сроки добиться восстановления после серьезных кризисных потрясений своего макроэкономического потенциала. Вступив на путь определенной конфронтации с западным миром, используя главным образом внутренние резервы и возможности, а также некоторые внешние факторы: поддержку и помощь Японии, стран-членов АСЕАН (прежде всего Сингапура и Брунея Даруссалама), а также Исламского банка, которые обеспечили пополнение необходимых ликвидных средств Федерации, Малайзия уже к середине 1999 г. практически полностью восстановила свои силы и продолжила курс на дальнейшую реализацию принятой в 1991 г. программы по превращению страны к 2020 г. в мощное индустриально развитое государство.

Таким образом, благодаря гибкой и умелой политике своего лидера, Малайзии удалось выйти из опасного положения и избежать при этом полного экономического краха, как предрекали ей многие западные специалисты и ученые. Победа ждала Махатхира Мохамада и на политической арене, где параллельно назревал другой кризис, связанный с именем заместителя премьер-министра Анвара Ибрагима, известного своими прозападными взглядами, который еще в середине 90-х годов полностью поддерживал политику, проводимую в государстве, но позднее возглавил оппозиционное главе правительства движение «За реформы» .

Свою политическую карьеру Анвар Ибрагим начал в качестве лидера влиятельной мусульманской молодежной организации АБР1М, ряды которой в начале 80-х годов насчитывали около 40 тыс. человек [135]. Необходимо отметить, что этот политический деятель уже тогда снискал себе большой авторитет и популярность у широких слоев населения, выступая с критикой в адрес правительства, в том числе и с осуждением Закона о внутренней безопасности и придерживаясь радикально-исламских политических взглядов. В марте 1982 г. Анвар Ибрагим ушел с поста президента АБИМ и вступил в ряды ОМНО, решив баллотироваться на всеобщих парламентских выборах в качестве кандидата от Национального фронта. Некогда занимавший позиции, близкие к Исламской партии, после убедительной победы НФ на выборах, он выступил с осуждением ее радикальных взглядов относительно возможности применения целей и методов иранской революции для построения исламского государства на малайской земле [136].

Анвар Ибрагим, уже занимавший в период валютно-финансового кризиса пост заместителя премьер-министра и одновременно должность министра финансов Малайзии в одночасье стал крупным оппозиционным лидером. Именно этому политическому деятелю, в прошлом видному экономисту международного уровня, было суждено стать фигурой номер два в стране в конце 90-х годов. Будучи министром финансов Малайзии, Анвар Ибрагим, как уже было сказано, был сторонником следования рекомендациям МВФ, за что получил одобрение в западных средствах массовой информации.

Считая предписания международных финансовых структур по выходу стран ЮВА из кризиса губительными как для Малайзии, так и для остальных государств региона, Махатхир Мохамад отказался от их услуг, решив действовать по своему сценарию, за что подвергся резкой критике со стороны Запада. Более того, в качестве главной причины произошедшей экономической катастрофы премьер-министром Малайзии были названы происки мирового спекулятивного капитала. Первым противником заявлений Махатхира Мохамада об иностранном заговоре против быстро развивающихся стран Востока стал его заместитель Анвар Ибрагим, который отрицал причастность Запада к разжиганию финансового кризиса и утверждал, что причины его возникновения заключаются в политической структуре стран ЮВА.

Последующие события в Малайзии стали свидетельством того, что кризис, охвативший Малайзию в конце 90-х годов, был результатом двух основных факторов: внутреннего и внешнего. С одной стороны, разногласия между двумя ключевыми фигурами в государстве, с другой — противостояние Западу и процессам мировой глобализации.

Призыв министра финансов к проведению политических реформ прозападного типа в Малайзии Махатхир Мохамад расценил как требование его немедленного ухода с поста премьер-министра страны. Воспользовавшись скандалом, разгоревшимся вокруг личности Анвара Ибрагима, премьер-министр обвинил своего заместителя в попытке захватить власть при поддержке иностранных сил. Заявление американского вице-президента Альберта Гора в ноябре 1998 г. о том, что «смелые люди» поддерживают «Движение за реформы», только осложнило дела Анвара [137]. По мнению малайзийских властей, вряд ли Америка испытывала уважение к заместителю Махатхира Мохамада, которого считали до кризиса правоверным мусульманином, ее стремления были направлены на обострение внутриполитической ситуации в Малайзии с тем, чтобы занять ведущие экономические позиции в этой мусульманской стране, обладающем богатейшим потенциалом и квалифицированной рабочей силой.

Необходимо отметить, что в малайзийском обществе нашлось немало сторонников прозападной ориентации министра финансов Анвара Ибрагима, выступавших с критикой политики премьер-министра и настаивавших на его отставке и передаче правления заместителю. Руководству страны предъявлялись обвинения в коррупции, семейственности и протекционизме. Махатхир Мохамад, рассматривая активизацию «Движения за реформы» в качестве угрозы своему положению во власти, занял жесткие позиции по отношению к его лидерам.

После того, как Анвар Ибрагим возглавил массовый антиправительственный митинг на площади Свободы в столице Куала-Лумпуре, он был арестован и после скандального судебного разбирательства 18 апреля 1999 г. приговорен к 6 годам лишения свободы. А попытка проведения реформ, неудачно смоделированная по примеру Индонезии, где оппозиционным силам удалось заставить президента Сухарто уйти в отставку, столкнулась с серьезным сопротивлением в Малайзии и оказалась обреченной на провал. По словам малайзийского политолога Ф. Нура, инерция, последовавшая за действиями реформаторов, практически прошла, а оппозиционные настроения заметно охладели [138].

Таким образом, несмотря на обострившиеся противоречия между сторонниками реформ и властью и, казалось бы, пошатнувшееся положение, Махатхиру Мохамаду все же удалось укрепить свои позиции на посту премьер-министра Малайзии и председателя Объединенной малайской национальной организации, получив большинство голосов на выборах в парламент в ноябре 1999 г. и партийных — в апреле 2000 г. Как показали их результаты, хотя и не столь впечатляющие как на предыдущих выборах 1995 г. (162 места — у правящей коалиции), НФ сумел получить 148 депутатских мест из 193, что в очередной раз стало свидетельством того, что малайзийские граждане оказывают доверие Махатхиру Мохамаду и проводимой им политике национальной интеграции общества путем нахождения компромиссных вариантов решения этноконфессиональных проблем страны [139]. Характерно, что значительная часть китайского населения, пришедшая на выборы, выступила не в поддержку Партии демократического действия, лидером которой является этнический китаец по национальности — Лим Кит Сианг, отстаивающей коммуналистские интересы китайской общины Малайзии, а отдала предпочтение линии Национального фронта во главе с ОМНО, направленной на дальнейшее укрепление межэтнического сотрудничества с целью создания сильного и стабильного государства и реализации определенных в «Концепции 2020» планов по созданию единой малайзийской нации.

Результаты последних в XX в. выборов, прошедших в Малайзии, подтвердили тот факт, что на данном этапе у премьер-министра Махатхира Мохамада так и не появилось серьезной политической альтернативы, с тем, чтобы продолжить взятый им курс на дальнейшую всестороннюю модернизацию страны и ускорить процесс национального сплочения малайзийского общества.

Учитывая возраст четвертого премьер-министра Малайзии, возглавляющего правительство уже более 20 лет, тем не менее не трудно предугадать постепенное приближение нового исторического этапа, которому, по всей видимости, суждено стать поворотным рубежом в жизни малайзийского общества. Свидетельством тому является наличие целого ряда как внешних, так и внутренних факторов, способных привести к осложнениям и потрясениям в государстве и нарушить сложившийся в последние десятилетия относительно устойчивый баланс в распределении ролей между тремя основными национальными группами и планы по ускорению интеграционных процессов в малайзийском обществе. Потенциальная угроза внутриполитической стабильности исходит прежде всего от заметной активизации мусульманских оппозиционных настроений, разжигаемых Панмалайской исламской партией (ПАС), играющей на чувствах верующих малайцев-мусульман. Значительно увеличив свое представительство в федеральном парламенте на выборах 1999 г., в то время как ОМНО сократила свое численное превосходство, потеряв 22 депутатских места, под контроль ПАС попали штаты Келантан и Тренггану с преимущественно малайским населением [140]. Призывая народ к отказу от поддержки умеренного исламского режима Махатхира бин Мохамада, Исламская партия, выступающая с праворадикальных мусульманских позиций, расчитывает получить большинство голосов на предстоящих выборах, проведение которых запланировано на 2004 г. Возможный перевес в сторону ПАС усугубляется также участившимися обвинениями оппозиции в адрес лидера Национального фронта — ОМНО в политиканстве, коррупции руководящих партийных органов, денежных махинациях. Испытывая тревогу за будущее страны, с целью восстановить доверие избирателей Махатхир Мохамад принял решение провести внутреннюю реформу в правящей партии, предприняв меры против замешанных в коррупции лидеров ОМНО.

Опасения премьер-министра вызывает также фундаменталистская направленность политики Исламской партии, которая, по его мнению, может привести в недалеком будущем к возникновению конфликта на почве межконфессиональной розни. Свидетельством начала осложнения религиозной ситуации в стране могут служить взрывы, прогремевшие в христианской церкви и индуистском храме в Малайзии осенью 2001 г. [141]. Обвинив в исламском экстремизме членов «бригады исламских моджахедов» (КММ) во главе с сыном духовного лидера ПАС Ника Азиза, Махатхир Мохамад сделал еще один вызов оппозиции, отправив в тюрьму наиболее активных мусульманских радикалов в соответствии с Законом о внутренней безопасности, действующим в стране с 1960 г. С другой стороны, внешняя угроза политической стабильности как в самой Малайзии, так и в регионе в целом исходит и со стороны усиливающихся тенденций к активизации исламского экстремизма, особенно обострившегося после террактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г. В связи с осложнением ситуации планируется создать «антитеррористический блок» из трех стран-членов АСЕАН в составе Индонезии, Малайзии и Филиппин, целью которой должна стать координация региональных усилий по борьбе с терроризмом во всех его проявлениях [142]. Одновременно с готовностью сотрудничать со странами Запада в противодействии силам международного терроризма Малайзия с ее преимущественно мусульманским населением выступает против бомбовых ударов, осуществляемых США в качестве «возмездия» за сентябрьские события, оказывает содействие афганским беженцам, предоставляя им гуманитарную помощь и медикаменты. В частности, серьезную обеспокоенность у лидеров двух исламских государств — Малайзии и Индонезии вызывает то, что карательные действия Вашингтона могут вызвать негативную реакцию мусульманских общин в многонациональных и многоконфессинальных странах Юго-Восточной Азии, привести к резкому всплеску антиамериканских настроений в обществе и стать причиной возникновения затяжных религиозных конфликтов [143].

Таким образом, правительство Махатхира Мохамада столкнулось в новом XXI в. с новыми проблемами, способными в недалеком будущем повлиять на все развитие Малайзии, особенно в сфере межэтнических отношений основных национальных групп страны. В свете последних событий, связанных с проявлениями исламского фундаментализма, становится очевидно, что перед премьер-министром Малайзии встала еще более сложная задача: с одной стороныпродолжать ранее намеченный курс на интеграцию трех этнических.

Групп В единую малайзийскую нацию, с другой — противостоять тем внешним факторам, которые препятствуют и задерживают дальнейшее развитие интеграционных процессов в малайзийском обществе и достижение межнациональной гармонии и более прочной внутриполитической стабильности в государстве. От того, какой путь изберет Малайзия в XXI в., зависит не только ее дальнейшая судьба, но, возможно, и жизнь всего региона в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Чтобы представить себе более полную картину и понять суть процессов, происходящих в современной Малайзии, необходимо обратиться к прошлому этого стремительно развивающегося государства и заглянуть в историю зарождения и становления малайзийской нации.

Формирование основных этнических групп, проживающих в настоящее время на территории страны, представляет сложный исторический процесс, продолжавшийся не одно столетие. Огромную роль в становлении малайзийского общества сыграло то, что Малайзия оказалась в сфере перекрестного влияния двух развитых цивилизаций древности — Индии и Китая. Развитие морской торговли и появление великих торговых путей, связавших Красное и Южно-Китайское моря, ускорили процессы складывания государственности на Малаккском полуострове. Активизация этой морской торговли привела к возрастанию роли Малайи, расположенной на пересечении в Юго-Восточной Азии торговых путей из Индии и Китая.

Экспедиции индийских и китайских мореплавателей не только стали важным источником влияния культур этих стран на местное население, но и послужили началом переселения выходцев из Индии и Китая на полуостров Малакка. Эти древние культурные и торговые связи способствовали тому, что, начиная с конца ХУШ в. после захвата Малайи англичанами, китайская, а затем и индийская иммиграция в короткие сроки приобрела широкий размах.

В прошлом численность населения Малайи быстрыми темпами росла в основном именно благодаря массовой иммиграции китайцев и индийцев, в меньшей степени также выходцев из Индонезии, которая представляла собой сложное в социальном плане явление. После принятых английским колониальным правительством мер по ограничению иммиграции в 1947 г., наступила относительная стабилизация, и население стало увеличиваться главным образом путем естественного прироста, составляющего ежегодно в среднем около 3%.

Эволюция колониализма в Малайе определила возникновение полиэтничного и многоконфессионального общества с отличной от других стран Юго-Восточной Азии социальной структурой, которая на протяжении всей истории независимого существования государства во многом определяла как политическое и социально-экономическое развитие Малайзии, так и национальную политику правительства страны. Именно в период колониальной зависимости были заложены предпосылки для неравномерного экономического развития различных национальных обнщн и их обособленности друг от друга, укрепились корни расовых конфликтов и межэтнических противоречий.

Поскольку английские колониальные власти поддерживали как этническую, так и территориальную обособленность основных национальных групп, которые в силу своих цивилизационных особенностей также не стремились к более близким контактам друг с другом, сформировавшееся к моменту провозглашения суверенитета Малайзии в 1957 г. постоянное население страны представляли три замкнутые этнические общности, каждая со своей самобытной культурой и традиционными ценностями. Разделенность общества по расовому признаку, когда национальная принадлежность неизменно отождествлялась с конкретными формами экономической деятельности, стала серьезным препятствием на пути к интеграции этнических групп, проживающих в Малайзии. Значительно усложняло проблему межэтнических отношений и соотношение численности коренного и пришлого населения, которое, в отличие от других государств ЮВА, где также существуют китайские и индийские общины, практически является равным.

На протяжении всей истории независимого существования Малайзии правительство страны пыталось найти и реализовать наиболее оптимальные варианты межнационального сотрудничества трех этнических групп. Ослабить остроту национального вопроса была призвана национальная политика правительства, которая определялась соответствующим этапом развития страны и часто была связана с именем того или иного малайзийского лидера. С целью предотвращения расовых конфликтов, подобных майскому кризису 1969 г., причиной которого стало глубокое социально-экономическое неравенство основных национальных общин, руководство страны было вынуждено перейти от политического курса, предполагавшего межэтническое сосуществование трех обособленных друг от друга групп в рамках одного государства, на путь искоренения диспропорций в их развитии посредством различных мероприятий как экономического, так и политического характера. Наиболее важными из них стали: разработка новой государственной идеологической доктрины «Рукунегара», которая была призвана стать объединяющим символом для этнических групп страны. Новая экономическая политика (НЭП), направленная на повышение жизненного уровня малайзийских граждан, а также формирование коалиции, объединившей под своими знаменами ряд общинных партий, представлявших национальные интересы всех групп и слоев общества.

Наибольшая заслуга в деле национально-государственного строительства несомненно принадлежит четвертому премьер-министру Малайзии Махатхиру бин Мохамаду. В период его правления Малайзия превратилась в экономически сильное государство. отличающееся от своих соседей по ЮВА относительной внутриполитической стабильностью и отсутствием этноконфессиональных потрясений и столкновений на этой почве. Продолжив линию своих предшественников на укрепление национальной гармонии в Малайзии, Махатхир Мохамад приступил к еще более сложной задаче — построения единого малайзийского общества, в котором все этносы будут на равноправных условиях участвовать в экономическом и политическом развитии страны, а также в справедливом распределении между ними ее национального достояния во имя всеобщего процветания и прогресса. Малайцы, китайцы и индийцы должны представлять собой три этнические единицы, которые станут частями одного неделимого целого и, в конечном итоге, составят монолитную малайзийскую нацию. Другими словами, должна произойти окончательная интеграция самостоятельных, неродственных друг другу этносов в единую национальную обпщость.

Необходимо подчеркнуть, что идея построения единой нации не является совершенно новой для Малайзии. Однако, Махатхир Мохамад попытался наполнить ее более глубоким содержанием как с точки зрения экономической, так и социально-политической. При успешной реализации этой, пока еще трудно достижимой цели, являющейся ключевой мыслью «Концепции 2020», в Малайзии должно произойти постепенное стирание границ между экономическим и политическим статусом каждой из этнических групп страны, когда все малайзийские граждане будут поставлены в равные условия и станут ощущать себя малайзийцами, т. е. частью единой малайзийской нации и одной общей культуры, при этом сохраняя свою национальную самобытность и традиционные ценности.

Такая перспектива возможна для Малайзии, но ее осуществление, по-видимому, произойдет не в ближайшее время, а станет делом будущего. Главной преградой, вставшей на пути к интеграции трех национальных общин, все еще остается проблема коммунализма, принесенная на малайскую землю европейскими колонизаторами. Основу этой проблемы по-прежнему составляет разница в уровнях социально-экономического развития основных этнических групп, доминирование немалайцев во всех наиболее прибыльных областях экономики и закрепленное с помощью законодательства приоритетное положение коренных национальностей в политической сфере.

Что касается конфессиональной принадлежности, то в Малайзии она фактически соответствует национальному признаку. Так, ислам стал важнейшим интеграционным средством для малайцев, которые являются в основном только мусульманами, но в то же время он выполняет и функции сдерживающего фактора, во многом препятствуя процессам национальной консолидации общества и оставаясь причиной обособления малайской обпщны от других этнических групп в стране. То же самое можно сказать и о представителях других конфессий, особенно китайцев, которые в силу своих религиозных традиций также с трудом идут на контакт с малайцами-мусульманами. Таким образом, религиозный фактор оказывает немаловажное влияние как на развитие, так и сам характер межэтнических отношений в многоконфессиональном малайзийском обществе, затрудняя общение и взаимопонимание между общинами.

Проявление религиозного фактора в малайзийском обществе стало особенно заметным после событий, связанных со вспышками международного терроризма 11 сентября 2001 г. в двух стратегически важных американских городах — Нью-Йорке и Вашингтоне, и ответными бомбовыми ударами США по территории Афганистана, где. по их мнению, скрывается организатор и духовный лидер исламских фундаменталистов Усама бен Ладен. Малайзия как мусульманская страна, где ислам стал неотъемлемой частью всего политического устройства, не может оставаться в стороне от проблем, возникающих в других государствах мусульманского мира. С одной стороны, правительство Махатхира Мохамада вынуждено бороться с проявлениями исламского радикализма в самой Малайзии, угроза которого исходит от Исламской партии, опирающейся на поддержку малайского населения и начинающей активную оппозиционную деятельность в преддверии всеобщих выборов 2004 г., от результатов которых зависит дальнейшая судьба малайзийского государства. С другой стороны, как она, так и другие страны Юго-Восточной Азии с сильными мусульманскими общинами, обеспокоены возможностью втягивания в международный исламский конфликт, поскольку есть предположение, что в регионе действуют подпольные группы и организации, связанные с террористической сетью Усамы бен Ладена, и мировое сообщество может начать акции «возмездия» и в отношении подпавших под подозрение в укрывательстве террористов государств.

Таким образом, национальный вопрос, приобретающий все новые формы и очертания, по-прежнему не теряет своей актуальности в современном малайзийском обществе. Поскольку его решение затруднено целым рядом факторов, влияющих на экономическое и политическое развитие страны, осуществление целей и установок, изложенных в «Концепции 2020», скорее всего будет вновь отложено и остается надеяться на то, что оно станет приоритетной задачей достойных преемников Махатхира Мохамада, которые всеми силами будут сохранять и приумножать накопленный четвертым премьер-министром потенциал с тем, чтобы содействовать дальнейшему.

164 процветанию страны и укреплению межнациональной гармонии в XXI в., а может быть, и в новом тысячелетии.