Феномен лада: Философский анализ

Актуальность темы

исследования. Жизнь в глазах наших соотечественников к концу второго тысячелетия приобретает поистине трагический характер. Крушение прежних идеалов, мировоззрения, традиций, поляризация общества, где господствует разнузданность нравов и нивелирование чувства долга, откровенный прагматизм и техницизм, усугубляются культурными амбициями, взаимонепониманием, манипулированием общественным сознанием. Все это порождает страх и неуверенность в будущем, равнодушие и агрессию, рост самоубийств и смертоносные конфликты, ощущение неизбежности социальной, национальной, экологической, вселенской катастрофы.

Круг этих вопросов остро стоит сегодня перед представителями гуманитарных наук, но прежде всего, — философии культуры. С позиций «чистой» науки невозможно понять и объяснить феномен человека, его сознание, ценности, способы и результаты деятельности, ход человеческой истории. Современная философия, рефлексируя на трансцендентном в поисках объективных законов природы и человека, не удовлетворяется логикой рационального, а сознательно уходит в сферы интуитивного, сближаясь при этом с религией и искусством. Такой подход нередко становится методологическим и в отечественной культурфилософии. Этим во многом объясняется особый интерес к национально — этнической проблематике, к наследию русских философов, к осмыслению роли России в общемировом масштабе. Отсюда проистекает и признание равноправия культур, идея их диалога, полилога. Да и в самой философии на смену категори 4 ческому неприятию «чужих» концепций приходит стремление к нахождению точек соприкосновения, способов взаимосогласия. Недаром идея примирения в прогностических моделях мира встречается все же чаще, нежели идея гибели человечества.

Объединительная тенденция наблюдается и в методах исследования культуры, которая характеризуется с точки зрения нерасчле-ненного единства всех сторон человеческого сознания (мифологическая, символическая, языковая интерпретация культуры). Поэтому смысловая сторона культурных явлений зачастую отождествляется с формой «высказывания» (и не только вербальной), а структурный анализ приравнивается к смысловому. Но споры о первенстве содержательного или архитектонического методов не утихают, и философия призвана в новых условиях показать и обосновать сферы и границы применения этих методов при анализе различных культурных феноменов.

Для успешного решения этой и других задач философии культуры необходима выработка собственного категориального аппарата, использование таких универсальных, сущностных категорий, которые были бы приложимы к любой области культурной деятельности. Объединяя смысловое и конструктивное, всеобщее и единичное, духовное и материальное, абстрактное и конкретное, нравственное и эстетическое, рациональное и эмоциональное, такие понятия могли бы взаимодополнять различные взгляды на культуру, снимать напряженность в творческой деятельности, в отношении к жизни.

Известны успешные попытки привлечения в культурфилософию понятий из области искусства, поскольку в его основе заложен принцип интуитивно-трансцендентного восприятия мира, а логические, этические и эстетические начала объединены в идеальной фор

— 5 ме как единстве Тела, Души и Духа. Каждый человек находит в искусстве свою бесспорную и абсолютную истину, а бесконечное множество «абсолютных» человеческих истин и составляет объективную Истину человечества.

Одним из самых плодотворных направлений в привлечении художественных понятий в философию культуры может стать союз музыки («души искусства»), музыкознания и философии, который не зря считается одной из самых трудных и деликатных задач. Ведь музыка, как и миф, дает полную свободу «жизненным» нравственным идеям и ориентирам, выражая заложенный в ней смысл не просто непонятийным, но даже неизобразительным и ненаглядным способом, отчего нередко ставит в тупик при попытке символической и языковой ее расшифровки. Однако именно сложностью раскрытия тайн содержания искусство звука и должно привлекать культурфилософию. Понятие лада, чаще всего трактуемое музыкознанием как закон музыки, делающий звуковое явление музыкой, то есть осмысленным, культурным явлением, как нельзя более отвечает этому требованию.

Вокруг ладовой теории в музыкознании со времени ее возникновения не прекращались ожесточенные споры. В 60−70-е годы теория лада подошла к некоему предкризисному состоянию, а к 90-м годам ее затмили проблемы музыкального «языка», музыкальной формы, музыкального мышления. Все попытки определения лада как «конструктивно-логического универсума» музыки оказались не вполне убедительными. Можно ли с вершин философского знания не только осмыслить данное понятие, но примирить различные точки зрения на лад и дать толчок новым исканиям в определении его сущности? Или эти искания бессмысленны, и закона музыки, действующего во все времена и у всех народов, не существует? И может ли понятие.

— 6 лада органично войти в философию культуры? Эти вопросы, на наш взгляд, актуальны и для музыкознания, и для философии культуры.

Степень разработанности проблемы. Ввиду того, что проблема философской интерпретации понятия лада никем не разрабатывалась (философско-эстетический уклон публицистических очерков В. Белова «Лад» не делает их сугубо философским или строго научным исследованием), а тема данной диссертации находится на стыке наук, потребовалось изучение литературы из разных областей знания, прямо или косвенно выходящей на проблемы лада.

Научная теория лада — достояние отечественной музыкальнотеоретической мысли. Поэтому основополагающие научные сведения об объекте исследования были почерпнуты из трудов Б. Яворского, Б. Асафьева, Ю. Тюлина, Ю. Мазеля, Й. Способина, Ю. Холопова, С. Григорьева, Т. Бершадской, Б. Теплова, А. Островского, Е. Назай-кинского, В. Медушевского, А. Милки, Ю. Кона, В. Зака, Ю. Бычкова, Е. Давыдовой, Е. Александровой и других теоретиков музыки.

Смысловой, символический и языковый акцент в рассмотрении культурных феноменов привлек автора диссертации к сочинениям И. Канта, И. Гете, О. Шпенглера, В. Гумбольдта, Э. Кассирера, Ф. де Соссюра, Ш. Балли, Э. Сепира, Б. Уорфа, Ф. Шлейермахера, Э. Бенвенис-та, М. Хайдеггера, Б. Кроче, Н. Флоренского, А. Лосева, М.Бахтина.

Необходимая для решения проблемы лада постановка вопросов о соотношении природного и человеческого, абстрактного и конкретного, онтологического и гносеологического, феноменологического и аксиологического, индивидуального и всечеловеческого, преходящего и вечного потребовала анализа работ представителей рационалистического направления (Г.Гегель, К. Маркс, В. Дильтей, Г. Зим-мель, В. Виндельбанд, Э. Дюркгейм, А. Тойнби, П. Сорокин, й. хейзин га, С. Лангер, К. Леви-Стросс, Б. Малиновский, А. Кребер, Л. Уайт, К. Мангейм, Ж. Лакан, Р. Барт, И. Пригожин, Ю. Лотман, А. Гильденб-рандт) — интуитивистов (Ф.Шиллер, Ф. Шеллинг, Ф. Ницше, А. Шопенгауэр, З. Фрейд, А. Гартман, А. Бергсон, К. Юнг, К. Ясперс, Э. Фромм), а также тех, кто синтезирует рациональное и эмоциональное в русле феноменологии, герменевтики, постмодернизма и постструктурализма (Э.Гуссерль, В. Беньямин, Г. Зельдмайр, Г. Гадамер, В.-А.Адорно, Э. Левинас, Ж.-Ф.Лиотар, Ж. Делез, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, Ю. Крис-тева). К позициям поборников бессознательного примыкают сторонники телеологического уклона — М. де Унамуно, М. Бубер, Ф. Эбнер, М. Элиаде, М.Шакка.

Чрезвычайно важными для выявления смысла русского понятия «лад» стали мировоззренческие позиции русских философов: С. Булгакова, В. Соловьева, А. Хомякова, И. Киреевского, Е. Трубецкого, Л. Шестова, Вяч.- Иванова, Н. Бердяева, Н. Лосского, И. Лапшина, Д. Мережковского, Г. Шпета, С. Франка, А. Золотарева, Л. Карсавина, И. Ильина, В. Эрна, Г. Федотова, Н. Арсеньева, Б. Вышеславцева, Л. Гумилева, Д.Лихачева. К их воззрениям близки «русские космисты» -В.Вернадский, К. Циолковский, А. Чижевский, Д. Андреев, Н.Рерих.

Затрагивая различные аспекты универсалий культуры, общих ее законов и закономерностей, уникальности ее феноменов, отдельные концептуальные положения вышеназванных авторов могут служить теоретико-методологической базой настоящего диссертационного исследования, что создает возможность дальнейшего развития теории лада распространения основных ее положений в различных областях гуманитарного знания.

Объект исследованиялад как принцип организации жизни человека и музыкальной «речи» .

— 8.

Предмет исследования: лад как смыслообразующий принцип в философии и теории культуры.

Цель исследования: комплексный философский анализ феномена лада в отечественном музыкознании и определение возможности его интерпретации в философии культуры.

Для достижения поставленной цели представляется необходимым решение следующих основных задач:

— выявить смысловые истоки феномена лада;

— проследить историю развития понятия лада в музыкознании и основные тенденции его эволюции;

— установить наиболее существенные противоречия ладовой теории;

— вскрыть и обосновать причины расхождений в трактовке феномена лада;

— определить особенности национальной специфики теории лада;

— представить гипотетическое философское определение лада как универсального закона музыки на данном историческом этапе развития музыкознания;

— наметить возможности использования обобщенно-философского определения лада в философии культуры.

Методологической и теоретической основой диссертации является единство классических и современных способов философского осмысления предмета исследования: диалектического метода восхождения от абстрактного к конкретному, и наоборот, а также системного, аналитического, синтетического, сравнительно-исторического, синергетического, критического.

Комплексный философский анализ феномена лада осуществлялся.

— 9 автором в опоре на базовые понятия и концептуальные положения, содержащиеся в трудах отечественных и зарубежных философов, социологов, культурологов, лингвистов, искусствоведов, психологов.

Научная новизна работы состоит в следующем:

— выявлены содержательные основы феномена лада в единстве архетипического и ноуменологического, мифологического и символического, этического и эстетического, научного и философского смыслов;

— проведен сравнительный анализ различных концепций в истории развития ладовой теории, определены основные тенденции ее развития;

— выделены главные противоречия в теории лада, установлены их причины и способы примирения спорящих сторон;

— раскрыта национальная специфика феномена лада и его «прочтения» в отечественном музыкознании и философии культуры;

— обоснованы методологические подходы к познанию феномена лада, определены области и границы применения различных способов его исследования;

— сформулирован «всеобщий принцип лада» насовременном этапе развития философии культуры и науки о музыке;

— намечены стратегические направления в использовании ладового принципа для решения куль турфилософских и общекультурных проблем.

С учетом указанных пунктов научной новизны на защиту выносятся следующие основные тезисы:

1. Смысловые истоки понятия лада заложены как в естественной, окружающей человека, природной среде, так и в природе самого человека (телесной, душевной, духовной). В понятии лада отра.

— 10 жены также способы целенаправленной творческой деятельности человека и ее результаты. Как символ «народного духа» в предметной форме слова «лад», понятие лада вбирает в себя ценности субъекта культуры, социально-исторические условия его жизни, мировоззренческие основания, а также «тайны трансцендентного», объединяя широчайший спектр значений. Одним из этих значений является понятие лада в отечественном музыкознании.

2. Анализ истории развития отечественной ладовой теории показал, что возрастание интереса исследователей к принципам ладо-образования (преимущественно в структурном аспекте) сопровождалось обострением теоретических разногласий в понимании сущности лада. Параллельно этому шли процессы объективации и интеграции, субъективации и дифференциации понятия лада. Процессы объективации и интеграции не противоречат иным процессам и своим синтезирующим принципом дают возможность решению общезначимых проблем, однако эти подходы не исчерпывают необходимого объема знаний о конкретном ладообразовании. Процессы субъективации и дифференциации чреваты односторонностью и субъективизмом, но вместе с тем способствуют полноте представлений о единичном ладе.

3. Суть противоречий в различных трактовках понятия лада сводится к следующим оппозициям: лад — это смысл или конструкция (структура или «система грамматик») — универсальный закон или конкретное явлениеприродное или человеческоеестественное или искусственноеабстрактное или конкретноеапперцепция или перцепциясистема звуковысотных отношений по принципу тяготения или единство звукотяготений и фонизмалогический универсум музыки или «ладовое чувство» — феномен, требующий специальных музыкальных знаний и познающийся в результате нотно-текстового ана.

— 11 лиза или же то, что познается любым человеком в результате звучания и восприятия музыки.

4. Синтезирующий способ осмысления объекта исследования сводит на нет все обозначенные в предыдущем тезисе оппозиции. В целом они носят мнимый характер, поскольку стремление узнать смысловую наполненность феномена лада не может противоречить поискам его материально-конструктивных основ. Структурный подход, при всей его значимости, показывает свою несостоятельность там, где не учитывается процессуальный характер лада, его субъективная и эмоциональная обусловленность, а также тогда, когда роль субъекта в ледообразовании предполагается, но игнорируется в определении сущности лада.

5. Явными эти противоречия становятся в случаях:

1) смешения структурного и содержательного подходов, когда, например, одни средства музыкального языка-речи объявляются содержательными, а другие — конструктивнымикаждое из этих средств — факт и фактор как формы, так и содержания;

2) постановки в один ряд таких разнопорядковых явлений, как лад, тембр, звуковысотность и т. д.- лад, вбирая в себя все компоненты «живого» звучания, действует как главное, управляющее, а не рядоположенное или, тем более, управляемое;

3) непонимания иерархической сущности лада и смешения уровней абстрагирования от конкретногосущность лада на разных уровнях абстракции может не совпадать, и тогда возникает опасность принятия единичного за особенное или общее, а общего — за всеобщее.

6. Стремясь к объективности, каждый исследователь субъективен в своей научной теории. Мировоззрение, во многом определяе.

— 12 мое национальной принадлежностью, социально-историческими условиями жизни, знаниями и опытом, характером мыслительного склада и неким интуитивным credo ученого, лежит в основе его целепола-гания, которое и определяет «особенности пути» — научную методологию. Для дальнейшего развития теории лада необходим не только выход на «проясняющий» уровень философской методологии, но мирный «разговор» как важнейшее условие поисков объективной истины, в том числе, и в музыкознании.

7. Национальная специфика понятия лада, опирающаяся на «коллективное бессознательное», состоит в его одушевлении и одухотворении, наделении его высшими этическими и эстетическими смыслами, в понимании лада как процесса «сердечного делания», «душевного переживания в музыкально-звуковой сфере». Познаваемый в единстве процессов звуковыражения и звуковосприятия, лад — это нерасторжимость смысла и структурных норм мироустройства, где ведущими являются духовно-душевные, а не структурно-математические принципы, детерминированные коллективным, «соборным» сознанием народа и социально-историческими условиями народной жизни. Иерархичность понятия лада есть отражение иерархической сущности бытия, миропорядка с его пространственновременными константами. Поэтому лад — это и закон, и явление во всей его уникальной конкретике, объединяющее в себе все качественные и количествен-нык показатели звукового материала, его восприятия и оценки и выходящее на мировоззренческий, идеологический уровень.

8. В смысловом отношении лад есть духовно-душевная организация энергии звуковых «тел» в пространстве и во времени, а в структурном — единство горизонтальных, вертикальных и глубинных параметров звукового материалаи в том, и в другом аспекте ор

— 13 ганизующим началом является принцип взаимотяготения, рассматриваемый сквозь призму устойчиво-неустойчивых отношений элементов музыки с их особыми тембро-фоническими характеристиками.

Лад в философском его осмыслении предстает в единстве «ладового чувства» и «ладового мышления» как иерархическое явление, рассматриваемое в теории музыки на разных уровнях абстрагирования от конкретного: лад в интонации, музыкальном произведении, жанре, стиле, музыкальном искусстве в целом. Рассмотрение лада на разных уровнях абстрагирования позволяет говорить о нем как о «заложенной в памяти» апперцепционной («вневременной», статической, абстрактной) системе и как о системе перцепционной, познающейся в процессе творчества и восприятия («временной, динамической, конкретной). Как система апперцепции, лад может быть верифицирован в виде схемы звукоряда или мелодико-ритмической модели.

На высшем уровне абстракции понятие лада совпадает с основным законом музыки, который на современном уровне философского и музыкально-теоретического знания может быть сформулирован как явление скоординированности структурно-смысловых элементов музыки по этизированно-эстетизированному принципу взаимотяготения («принципу любви» как квинтэссенции добра, красоты и порядка), проявляющему себя в неустойчивом равновесии характерно-статических (звуковысотных, тембро-фонических, вертикально-глубинно-пространственных, сенсорных, эмоционально-симультанных) и процессуально-динамических (устойчиво-неустойчивых, темпо-ритмических, горизонтально-линейно-временных, вестибулярно-кинестетических, логически-конструктивных) особенностей звучания и восприятия, организованных субъектом музыкальной культуры по законам.

— 14 природы и человека. Данное определение, не претендуя на абсолютную истинность, специфично и открыто для нового знания.

9. Всеобщий принцип лада по-разному преломляется в музыкальной культуре индивида, половой, возрастной, социальной, национальной, исторической общности людей. С точки зрения этого принципа можно успешнее решать проблемы лада «внутреннего» и «внешнего», «реального» и «идеального», «своего» и «чужого», их соотнесенности в конкретных явлениях музыкальной и общей культуры. Лад есть универсум культуры, посредством которого каждый человек, каждый субъект истории ищет «свой» лад не только «в», но и «с» природой, другим человеком, обществом, искусством, наукой, религией.

Научно-практическая значимость работы. Результаты данного диссертационного исследования предполагают новое, основанное на национальных традициях, философское обоснование феномена лада как универсального явления, благодаря которому возможно примирение различных взглядов на понятие лада в теории музыки. Будучи «незамкнутым», такое определение сущности лада может дать новый импульс как музыковедческим, так и культурфилософским исследованиям. Экстраполяция музыкально-философского понятия лада на общекультурные явления и процессы позволит увидеть новый ракурс в вопросах культурологии, искусствознания, религиоведения, этики, эстетики, истории, социологии, лингвистики, этнографии, национальной и государственной политики, экологии и даже экономики. Расширенное толкование феномена лада, благодаря будущим исследованиям, может оказать практическую помощь в решении проблем специального, и особенно, общего музыкального и культурфилософс-кого образования, а также в плане совершенствования и самосовер

— 15 шенствования человека и общества. ¦

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в шести публикациях общим объмом 2,4 п.л. Отдельные результаты и выводы докладывались автором на заседании кафедры теории музыки Московской государственной консерватории в 1991 году, на научно-методических конференциях в Ставропольском государственном университете (1993;1999г.г.), на заседании методологического семинара по философии Ставропольского государственного технического университета в 1998 году, на заседании научно-методологического семинара кафедры культурологии СГУ в 1998 году, на Всероссийских конференциях по проблемам культурологии и культуры, проходивших в Ростове (1993г.) и Ставрополе (1996г.).

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих семь параграфов, и заключения. В завершении каждой главы помещены примечания, а в конце работы — библиография, включающая 290 наименований. Общий объем работы — 180 машинописных страниц.

— 140 -ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В завершение философского анализа феномена лада следует подчеркнуть, что лад как реальность, постигаемая в чувственном опыте, и как интенциональный акт сознания, есть вместе с тем и ноумен — умопостигаемое, раскрывающееся в понятии лада. Осмысление лада вбирает в себя и априорное знание, в своей основе имеющее коллективное бессознательное как мгновенно осуществляемое «чувство истины», «духовное откровение», что позволяет говорить о ладе как о культурном и этнокультурном архетипе. Сочетая в себе экзистенциальный, онтологический, гносеологический и аксиологический подходы, познание лада есть творческий акт трансцендентального субъекта, никогда не теряющего связи с природным началом, но формирующего себя и окружающую среду культурно.

Как единство архетипического, феноменологического и ноуме-нологического, лад трансперсонален, имеет универсальную природу и запечатлен в сложной системе символических форм. В качестве этнокультурного архетипа изначальным символом феномена лада в русском языке стало слово «лад», а в мифологии — языческие боги любви Ладо и Лада. Символы феномена лада в религии, искусстве, философии и науке соответствуют мифологическим и языковым, раскрывая себя не столько в «изображаемом», сколько в принципах веры, внутренней организации художественных форм и их воздействия на человека, познания сущности бытия и изучаемых явлений, в чем проявляется единство «символизирующего» (феномена лада) и «символизируемого» (его идеи, ноумена). Но если в мифе и религии между идеей и феноменом возникает и реальное, и смысловое тождество, то языковый, философский, научный и художественный сим.

— 141 волы лада носят условный характер и сохраняют с самим феноменом только смысловые, но не субстанциональные, не «вещественные» связи.102 Поэтому ведущим в познании феномена лада должен быть смысловой, а не «знаковый», не «изобразительный» подход.

Поскольку «оберегаемая» в языке «истина бытия» 103 выражала вначале не мысли и идеи, а чувства и аффекты104, то поиски этой истины правомерны прежде всего в эмоциональной сфере. В этимологии слова лад есть лишь одно слово, абсолютно соответствующее сфере чувств и аффектов, — «любовь». Так как языковая форма неотделима от трансцендентного (не отрицающего имманентное), Любовь как смысловой стержень феномена лада есть высшее этически-эстетическое единство, включающее в себя бесконечное множество содержательных констант, нашедших выражение в феноменах Добра, Красоты и Порядка. Антиномические компоненты лада (Зло, Уродство, Беспорядок), составляющие целокупность «разлада» и «ненависти», входят в него как подчиненные. Но если без любви лад превращается в «ад», то и без антиномических оппозиций лад и любовь теряют свой смысл. Поэтому понимание «мирового строя и лада» 105 требует особого «гуманитарного» мышления, «верховные органы» которого — «сердце и совесть» 106 и где познанию даже материального мира должна сопутствовать любовь107 как эпицентр мудрости, «сердцеведения» 108. Тем более это относится к явлениям из области искусства, где любовь в качестве «явной истины» воплощается в феномене красоты как «истины осуществленной» .109 Не отрицая разум, «эмоционально-сердечное» познание способно распутывать его противоречия и определять его границы110.

Выделяя три основных сферы в рациональном компоненте познания (диалектику как метод органической логики, анализ как метод.

— 142 органической метафизики и синтез — метод органической этики111)., русская мысль менее всего доверяла анализу, предпочитая диалектику и отдавая синтезу «верховную» роль. Поэтому акцент в познании миропорядка делался на его смысловом всеединстве, пронизанном «живой космической энергией», идеями атомарности, биполяр-ности, слияния материального и идеального, природного и человеческого, физического и духовного, познающего и познаваемого. При этом «космическому чувству» предшествовала интуиция, и лишь затем следовала «диалектическая сноровка» 112.

Мистическая интуиция" подсказывала, что и лад, и «мировой строй», и все «живые» и «неживые» объекты, равно как и познающее их мышление имеют иерархическую структуру, пронизанную энергией притяжения к единой «точке опоры». Элементы этих структур имеют «безусловные», неповторимые, «вечные и неуничтожимые» качества113 и обладают большой степенью свободы выбора, благодаря чему сами структуры являются подвижными, самосозидающимися, способными приспосабливаться к новым условиям в соответствии с «внутренней волей» и «внешней средой» (И.Пригожин и др.). Но в познании лада следует учитывать не только единичные свойства этих структур и их элементов, но и такие же характеристики объекта, находящегося с данным в отношениях связи, включая качества познающего субъекта. Субъективация феномена лада — необходимое условие познания смысла и структуры уникального ледообразования, способствующее определению как его собственных ладовых характеристик, так и его взаимоотношений по принципу тяготения с другими феноменами. Если же мы относим феномен лада к субъекту, то выходим на диалогические и полилогические отношения, коррелируемые всеобщим принципом Любви и Согласия, Свободы и Необходимости. И.

— 143 здесь крайне важен учет мировоззренческих позиций, объясняющий, например, почему В. Соловьев, говоря о всеобщем тяготении как о «реально-идеальной целости», утверждал: «Мы должны любить все народности, как свою собственную» .114.

Таким образом, лад можно рассматривать и как особый вид энергии «тела» (или «тел»), распространяющейся в пространстве и во времени и направленной на их согласование и упорядочивание в «вертикальных», «горизонтальных» и «глубинных» параметрах. Характер и сила этой энергии зависят от качественных и количественных показателей как самих элеметов, так и образованных ими конструкций, зависящих от принципов образования структур более высокого порядка, благодаря чему к познанию лада как структуры более всего применим системно-функциональный метод.

В определении сущности культурного феномена русские философы часто подчеркивали важность его пространственно-временных координат, считая их трансцендентными критериями (П.Флоренский, Н. Лосский, Н. Бердяев, А. Лосев и др.), но структурно-системный и функциональный методы «отпугивали» их своим рационализмом, практицизмом, снятием всяческих «покровов». Поэтому в объяснении «мирового строя и лада» отечественная философия была направлена не на познание их «тайн» и, тем более — не на выведение «всеобщего закона», а на констатацию наличия «принципиально необъяснимого» и связанных с ним ощущений счастья и трагедии бытия. Однако вера в могущество человеческого разума, во многом обусловленная влиянием европейской ментальности и полувековым господством в России марксистской идеологии, объясняет и неугасающую веру в эвристичность системно-структурного и функционального подходов к феноменам культуры. Такой подход, при включении в него метафизи.

— 144 ческих, диалектических и исторических оснований, а также субъективных и интуитивно-эмоциональных факторов, на наш взгляд, может быть эффективным и в настоящем, и в будущем. Это доказывает и проведенный в данном исследовании анализ развития представлений о ладе в отечественной теории музыки.

Обобщение различных музыковедческих трактовок феномена лада с позиций системного метода позволило выделить основные положения о сущности понятии лада, установить противоречия в ладовой теории, причины их возникновения и способы их снятия. Исторический подход дал возможность определить ведущие тенденции в развитии представлений о феномене лада в теории музыки 20 века:

1) обострение и попытки синтеза процессов объективации и субъективации ладовых закономерностей музыки на основе апперцепционной и перцепционной их трактовки и поисков их оснований в законах природы и человека;

2) поляризация и объединение процессов дифференциации и интеграции понятий из области ладовой теории;

3) отход от «тесного соседства» содержательных и «технических» интерпретаций лада к выявлению «законов» музыкальной структуры, игнорирующих содержание, затем — к выведению «законов» музыкальной логики, и наконец, — возрастание интереса к эмоционально-смысловой составляющей феномена лада.

Системно-философское видение проблемы лада подводит к определению достоинств и границ применяемых к нему методов познания, сущности феномена лада в единстве общего, особенного и единичного, позволяя в итоге все явления музыки относить к ладовым.

Так, дифференциация элементов ладовой системы уточняет их специфику, но не показывает уровень общего знания, отчего те или.

— 145 иные музыкальные явления объявляются внеладовыми. Метод интеграции выходит на определение сущностного в феномене лада., но опасен потерей специфики в таком определении. Структурный подход, согласующийся с математическими методами и методами ЭВМ, более всего подходит к «абстрактно-объективному» и «текстовому» анализу лада, но не в состоянии определить конкретное многообразие его субъективно-индивидуальных проявлений. Феноменологический («контекстуальный») анализ, направленный на выявление единичнонеповторимого богатства становления лада как «живой звуковой энергии» в процессе творчества и восприятия, также не «дорастает» до общетеоретического уровня, замыкаясь в субъективном.

Исследованию ладовых закономерностей более всего отвечает системно-функциональный метод, но при условии «открытости» системы лада и включения в нее не просто «думающего», но прежде всего «чувствующего» субъекта. На первый взгляд, взаимопротиворечивыми представляются синергетика как метод, объясняющий феномены культуры с точки зрения «саморегулирующихся процессов», и теология, усматривающая в существующем проявление божественной воли. Но противоречия этих методов становятся кажущимися, как только мы определяем синергетический метод как «метод случайного», «метод непредсказуемости выбора», а теологический подход как метод «принципиальной непознаваемости». Присовокупив к этим методам герменевтику, а также исторический и этнокультурный анализ, можно, не выходя за рамки системного метода, синтезировать все вышеназванные подходы в определении лада как универсального закона музыки, соответствующего современному уровню музыкальнотеоретического знания, ибо целостное представление о сущности любого культурного феномена может дать лишь единство многооб.

— 146 разия авторских целеполаганий-и способов «пути», подчиненных мировоззренческим позициям.

В результате такого синтетического подхода феномен лада в музыкальном искусстве можно определить как явление скоординиро-ванности структурно-смысловых элементов музыки по этизирован-но-эстетизированному принципу всеобщего тяготения («принципу любви»), проявляющему себя в неустойчивом равновесии характерно-статических (звуковысотных, тембро-фонических, вертикально-глубинно-пространственных, сенсорных, эмоционально-симультайных) и процессуально-динамических (устойчиво-неустойчивых, тем-по-ритмических, горизонтально-линейно-временных, вестибуляр-но-кинестетических, логически-конструктивных) особенностей звучания и восприятия, организованного субъектом музыкальной культуры по законам природы и человека. Будучи в художественной культуре феноменом эмоциональным по преимуществу, лад в музыке по сравнению со статическими видами искусства характеризуется перевесом процессуально-динамической «чаши весов». Но той или иной степенью «тяжести» каждой из выделенных составляющих отмечен любой лад в истории и «географии» музыкального искусства, как в структурном, так и в содержательном аспекте.

Абстрактность предложенной дефиниции не отвергает, а лишь подтверждает наличие Лада и ладов в природе, обществе, в культуре и искусстве. У каждого человека, у каждого сообщества людей есть свой «внутренний лад», который «ищет родное и близкое» в окружающем его мире, включая и музыкальное искусство. Но для нахождения способов соотнесения «внутреннего» и «внешнего» лада человеку всегда необходимы эмоциональные, умственные, волевые усилия. Благодаря отсутствию спокойствия чувств, ума и души че.

— 147 ловек движется к спокойствию духа — самой надежной инстанции как точки опоры, постоянно находясь при этом в состоянии неустойчивого равновесия.

Разнообразие ладов в музыке показывает, что в каждом из них есть стремление (той или иной степени интенсивности) всех элементов целого к нахождению единственной опоры, имеющей к тому же оптимальную звуковую характерность. Но как только внимание концентрируется на тембро-фонической стороне элементов, сама конструкция становится все более аморфной, постепенно расшатываясь и теряя равновесие. Не потому ли устойчивые ледообразования симметричной структуры с жестким соблюдением принципа соподчинения элементов целого главному, наиболее устойчивому, с нераздражающей слух и эмоции звуковой окраской, являются эталоном ладовой организации, который на протяжении относительно устойчивого развития человеческой культуры представляет собой абсолютный идеал? Однако неизбежно настает период, когда «самосознание» и «самолюбование» переходит в стремление к «личной» свободе, к разочарованию тем качеством устойчивого равновесия, которое воплощено в традиционной симметричной конструкции. В результате происходит ломка старого, сопряженная с трудными поисками нового устойчивого состояния, новой устойчивой конструкции. Именно такой период развития лада переживает сегодня музыкальное искусство, отечественная музыкальная (и не только музыкальная) культура.

Аналогичные процессы происходят во «внутреннем» и «внешнем» ладе человека, соотнесенным с окружающим миром. В этом объективном и неуправляемом процессе есть, по-видимому, лишь одна опасность — остановка. Отсюда можно выделить и главный критерий отнесения явления к ладовому — способстувет ли оно не просто ду.

— 148 шевному и духовному спокойствию человека, но прежде всего — его душевному и духовному росту, процессу совершенствования и самосовершенствования. Ведь если человек не стремится понять непонятное, «чужое», «далекое», то тем самым он закрывает себе путь к постижению истинного Лада в самом себе и окружающем его мире.

В кризисные, переломные моменты человеческой истории, когда жизнь человека, его культура и искусство круто поворачивают на новые, неизведанные пути, мы пытаемся осмыслить эти повороты. «Чтобы приспособиться к чрезмерно расширившимся горизонтам и линиям, — пишет П.Т.де Шарден, — наш рассудок должен отказаться от удобств привычной ограниченности. Он должен заново уравновесить все то, что мудро упорядочил в глубине своего маленького внутреннего мира. При выходе из темноты наступает ослепление. При внезапном выходе на вершину высокой башни — волнение, головокружение или дезориентация.» 115 Но трудностям в познании чего-либо, говорил Дж. Беркли, «мы всецело обязаны самим себе: мы сначала подняли облако пыли, а затем жалуемся на то, что оно мешает нам видеть.» 116 Похоже, остается лишь с разных сторон и всеми возможными способами рассматривать и осмысливать эту истину сквозь пелену давным-давно поднятого самим человеком и им же постоянно возбуждаемого густого «облака пыли». Но почему бы не предположить, что традиционно-национальная идея лада может указать один из «просветов» в этом «пыльном облаке»? Ведь если лад как феномен Любви есть «бесконечное», которое «не может быть постигнуто тем, что конечно» 117, то и человеческая мысль, выраженная в совокупном множестве развивающихся научных и философских истин, — не менее бесконечна, чем познаваемая ею истина.

— 149.