Русская детская литература XX в. и детский фольклор: Проблемы взаимодействия

Актуальность исследования определяется отсутствием работ, посвященных взаимосвязи детской литературы и фольклора, необходимостью теоретического осмысления детской художественной словесности в двух главных ее составляющих — детском фольклоре и детской литературе.

Без преувеличения можно утверждать, что XX веку детский фольклор обязан своими главными «открытиями» и — что не менее важно — проникновением в культуру.

С этим связано появление детской поэзии в ее собственной форме. И хотя история русской поэзии для детей уходит в XVII век, детская поэзия как специфическая область искусства и поэзии, детской лирики началась в веке XX. Это доказывает как отечественный, так и мировои опыт детской литературы, для которой детскии фольклор — своеобразный пролог. Совершенно очевидно, что детский фольклор следует рассматривать как в его генетической и историческои самобытности, эстетической самоценности, как особый художественный (и не только художественный) мир, который можно понять, раскрыв присущие ему закономерности, так и в его укорененности, апперцепции в детской поэзии на жанровом, структурообразующем, словесно-языковом, ритмико-синтаксическом уровнях. Тем самым расширяются методологические аспекты изучения.

Мы не можем назвать ни одного обобщающего исследования, посвященного проблеме взаимодействия, взаимовлияния, взаимопроникновения детской литературы и детского фольклора. Исследователи детского фольклора, за редким исключением, далеки от детской литературы, и наоборот. В имеющихся критико-биографических работах о творчестве отдельных писателей и статьях о детской литературе эта проблема носит, как правило, либо констатирующий, либо маргинальный характер.

Представленная диссертация — первая попытка в отечественной филологии дать целостную картину взаимодействия детской литературы и детского фольклора. Она аккумулирует многолетние искания автора, определившего одно из направлений межвузовского сборника научных трудов Петрозаводского университета «Проблемы детской литературы и фольклор», который, начиная с 1976 года4вышел уже десятью изданиями.

Цели и задачи исследования: исходя из новых в фольклористике и этнографии методологических принципов в истолковании понятия «фольклор», учитывая расширение фольклорного поля, предложить современную характеристику содержания, объема и границ термина «детский фольклор», его классификациюдать всестороннюю, учитывающую достижения современной науки о детстве, интерпретацию специфики детского фольклора и детской литературы как со-природных явлений в главных контекстах их функционированияпоказать, что детский фольклор ценен не только собственными художественными достижениями, но и тем, что он является основополагающим пластом культуры, на котором базируется детская литературапроследить, как фольклорный текст аккумулирует, формализует, сюжетно оформляет типично мифологическое детское мышление, как происходит процесс создания фольклорной образности и стилистики путем «эстетической перекодировки» этнографических субстратов, иными словами, как складывается историческая поэтика детского фольклорапроследить, как миф и игра становятся средством познания мира, каковы характерные формы мифотворения в детском фольклоре и детской литературекакие архетипы мифомышления проявляются в словотворчестве детского фольклора и детской литературыпоказать, как и в каких формах детская поэзия XX века сохраняет энергию детского фольклора, его поэтикуобозначить универсалии поэтики детского стиха.

Новизну исследования определяют: соположение детского фольклора и детской литературы как явлений, принадлежащих одной субкультуре, точнее слагаемых одной метасистемы — словесной культуры детстваконцептуализация специфики детского фольклора и детской литературы как родственных явлений междисциплинарной природыпостановка теоретических проблем, касающихся детского фольклора и детской литературы: рассмотрение и методологически новое обоснование категории «детский фольклор» как самостоятельной, многосоставной области народного творчества, синтезирующей в себе традиции народной культуры и особенности социализации и психического развития ребенкаинтерпретация мифологического генезиса игровой поэтики детского фольклора, рассмотрение ее как одного из первоэлементов поэтики детской литературы, обоснование, что теоретическое значение детского фольклора возможно понять и оценить на фоне развития художественного опыта детской поэзиираскрытие детского фольклора как поэтического арсенала детской поэзии XX века — от писателей-фольклористов, авторов детских книг (О. И. Капица, И. В. Карнаухова, Н. П. Колпакова, Т. Маврина), К. Чуковского, Маршака и обериутов к поэтам последующих поколений, с творчеством которых связано укоренение, воскрешение и обновление разнообразных форм детского фольклора в современном творчествеисследование универсалий поэтики детского стиха: предметного мира и лексического состава, места и роли олицетворенияместоименного дейксисади-алогичности и вопросо-ответной структурыориентации на звучание текстаритмической и интонационной организацииукоренение отдельных жанров детского фольклора в детскую литературуизучение и систематизация современной детской мифологии (составлен Указатель типов и сюжетов-мотивов детских «страшных» историй) в тератологических текстах школьного фольклора и современной прозы для детейоткрытие" и введение в научный оборот такого феномена детской субкультуры, как игра в вымышленную страну-мечту, рассматриваемую нами как явление современной детской мифологии, расширяющей современное научное представление об утопиях.

Методология и методика исследования.

Теоретической и методологической базой исследования служили концепции и выводы отечественных и зарубежных ученых по проблемам, касающимся теории фольклора и его специфики, теории мифа, основополагающие труды по литературоведению и теории стиха, по психологии детства и детской речи.

Диссертация опирается на принципы историко-типологического и сравнительно-исторического анализа.

Материал исследования.

Диссертация основана на:

1. а) фольклорно-этнографическом материале по детскому быту и фольклору в известных записях и публикациях XIX—XX вв.ековб) на фольклорных текстах (несколько тысяч), записанных автором работы и руководимыми им во время полевой практики студентами Карельского педагогического университета в период с 1971 года по 1990 годыв) записях детского фольклора разных лет, переданных автору коллегами-фольклористами, учителями, воспитателями дошкольных учреждений и др.- г) всего фонда детского фольклора Архива Карельского Научного Центрад) на результатах разысканий, атрибутирования, научного комментирования коллекций детского фольклора, принадлежавших олонецким учителям и, как выяснилось, выдающимся собирателям-краеведам (Е. В. Ржановская, И. М. Дуров), «открытие» имен, деятельности и биографий которых сделало их достоянием истории русской науки;

2. а) на научных изданиях «Русская поэзия детям» (однотомном и двухтомном), составленных, прокомментированных Е. О. Путиловойб) на произведениях для детей, созданных писателями-фольклористами (О. Капица. И. Карнаухова, Б. Шергин, М. Булатов, Н. Колпакова, Т. Мав-рина и др.) — в) собраниях сочинений К. Чуковского, С. Маршака, Д. Хармса, А. Введенского, отдельных изданиях поэтов 1950—90-х годов (Я. Аким, В. Берестов, Е. Благинина, О. Григорьев, Б. Заходер, Ю. Мориц, И. Токмакова и др.) г) изданиях прозы для детей 1920—1990 гг.- д) на изданиях стихов зарубежных поэтов (сравнительный материал) — Э. Лира, А. Милна, Д. Чиарди и др.- ж) мемуарной, автобиографической, дневниковой литературы о детстве.

Практическая значимость исследования.

Опубликованный текстовой фольклорный материал, равно как идеи и наблюдения автора, высказанные в разных работах могут быть использованы и уже используются фольклористами и литературоведами. Об этом свидетельствуют многие ссылки на работы соискателя. Они могут быть применены в вузовских лекционных курсах «Устное народное творчество», «Детская литература», специальных курсах и семинарах, посвященных культуре детства, этнографии детства, литературе для детей.

Апробация основных положений и выводов исследования осуществлялась в докладах, прочитанных на межвузовской научной конференции в Карельском педагогическом институте (Петрозаводск, 1991), международной конференции (Петрозаводск, 1993), Виноградовских чтениях (Москва, 1989; Вологда, 1994; Петрозаводск, 1995; Ульяновск 1998) — Международных Рябининских чтениях-95 (Петрозаводск, 1995), Республиканской научно-практической конференции (Северодвинск, 1996) — международном симпозиуме (Петрозаводск, 1997), межвузовской научной конференции «Свое» и «чужое» в культуре" (Петрозаводск, 1999), международной конференции «Язык и поэтика фольклора и литературы» (Петрозаводск, 1999), международной конференции (Париж, Сорбонна, 2000), международной конференции «Образы России в художественном, научном и политическом дискурсах» (Петрозаводск, 2000), всероссийской научной конференции «Русская историческая филология», посвященной 100-летию со дня рождения Н. А. Мещерского (Петрозаводск, 2000), международной научной конференции «Свое» и «чужое» в культуре народов Европейского Севера" (Петрозаводск, 2001), международной конференции «Музеи и краеведение на Европейском Севере» (Петрозаводск, 2001), региональной сессии Союза Научных Сообществ в Европейском университете (С.-Петербург, 2001), ежегодных всероссийских междисциплинарных семинарах при Петрозаводской консерватории (Петрозаводск, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002).

По теме диссертации опубликовано более 40 работ (книги, статьи, рецензии, обзоры, словарные статьи). Общий объем примерно 60 авторских листов.

Общая характеристика работы.

Наше изучение детского фольклора и детской литературы определяется тем, что эти два различные типа словесно-художественной культуры, являясь в то же время двумя составными частями одной метасистемы"1 — словесной культуры детства, находятся в постоянном взаимодействии, взаимовлиянии и взаимопроникновении. Отличаясь единоприродностью, общими психо-социально-культур ными истоками, постоянно пересекаясь в бытовании (об этом см. ниже специальную часть), они оказались отделенными китайской стеной в исследовательском поле.

Отсутствие специальных или обобщающих работ о взаимосвязи детского фольклора (как и фольклора вообще) и детской литературы — одна из причин неудовлетворительного состояния теории последней.

Коротко обозначив достигнутое в изучении детского фольклора и детской литературы, не разрушая их родовой специфики и потому соблюдая принцип раздельного, но не изолированного рассмотрения, назовем главные вехи и теоретические проблемы, возникающие в исследовании обоих явлений и попытаемся преодолеть их имманентность.

Как уже отмечалось, детский фольклор вообще и русский детский фольклор, в частности, — одна из составляющих традиционной народной культуры и главная составляющая «культуры детства» — стал в XX веке самостоятельным разделом русской фольклористики и этнографии, специфической областью народоведения, обретя право на «академическое признание».

В России «открытие» детского фольклора, а с ним и «племени детей» началось во второй половине XIX века — с появления сборников «Детские песни» П. Бессонова (1868), «Детские игры, преимущественно русские» Е. А. Покровского (1887), «Народные колыбельные песни» А. Ветухова (1892). Однако первым, кто выделил детский фольклор в самостоятельную область народной словесности, сделал попытку классификации собранного фольклорно-этнографического материала, был П. В. Шейн2.

1 Медриш Д. Н.

Литература

и фольклорная традиция: Вопросы поэтики. Волгоград, 1980. С. 11, 12. В словесную метасистему детства входит и индивидуальное художественное творчество детей (стихи, проза), оно нами учитывается, но специально не исследуется.

2 Шейн П. В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. Т. III. СПб., 1887—1902; Шейн П. В. Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. д. Т. 1. Вып. 1. СПб., 1898- Т. 1. Вып. 2. 1900.

Тем не менее XIX век, который был «золотым» для русской фольклористики в целом, не стал таковым для фольклористики детства. Главные достижения в исследовании детского фольклора в XX веке связаны с именем выдающегося фольклориста Георгия Семеновича Виноградова (1886—1945). Виноградов — это целая эпоха в изучении детской культуры и детского творчества. Его работы («Русский детский фольклор: Игровые прелюдии», «Детский быт и фольклор», «Детская сатирическая лирика», «Детский народный календарь», «Из наблюдений над детским потешным фольклором», «Детские тайные языки», «Детский фольклор в школьном курсе словесности» и др.), выходившие мизерными тиражами главным образом в Иркутске в 1920— 1930 годах и аккумулировавшие огромный собирательский и исследовательский опыт, долгое время были, по существу, недоступны. Признание пришло к Виноградову уже после смерти, а его прижизненная нелегкая судьба достаточно типична для советского ученого.

Недавно в издательстве «Историческое наследие» вышел том избранных трудов Г. С. Виноградова3. В нем, наряду с публикациями наиболе известных работ, есть описание архивных материалов, хроника жизни и библиография научных работ.

Считая собирательство первоосновой фолыслорно-этнографической деятельности и опираясь на свой полевой материал, Г. С. Виноградов предвосхитил в подходах и принципах изучения детской словесности мировую фольклористику и этнографию. Другое дело, что многое он лишь наметил и обозначил. Так, для него безусловна релевантность детской этнографии: «Детская этнография — не только сколок, она имеет вполне самобытные, не встречающиеся у взрослых, особенности и черты, обуславливаемые совокупностью особенностей детского возраста" — «Неведомую страну населяет недолговечное племя, каждый представитель которого живет 12—14 лет. Оно имеет свой жизненный уклад, общественность, определенный круг знаний, довольно своеобразный язык, свое искусство».

3 Виноградов Г. С. Страна детей: Избр. тр. по этнографии детства / Сост., био-и библиография А. В. ГрунтовскогоПодг. текстов и коммент. А. Ф. НекрыловойАрхивы В. В. Головина. СПб., 1998. 550 с. (Историческое наследие). См. также: Исследования Г. С. Виноградова по детскому фольклору / Публикация А. Ф. Некрыловой, В. В. Головина // Русский школьный фольклор. М., 1998. С. 653—742.

Виноградов был первым, кто предложил определение термина «детский фольклор»: «.обнимает собою всю совокупность разных видов словесных произведений, известных детям и не входящих в репертуар взрослыхдругими словами, термином «детский фольклор» обнимается то, что создано в слове самими детьми, и то, что не будучи созданием детских поколений, вошло со стороны в их репертуар, выпав из репертуара взрослых"4. Это определение представляется нам спорным, и мы вернемся к нему в дальнейшем.

Виноградов обстоятельно исследовал отдельные жанры (считалки, дразнилки и приговорки, сечки, заклички) из детского репертуара.

Ученый одним из первых обратил внимание на детскую мифологию, ее общие тенденции и индивидуальное мифотворение детей. Он рассмотрел игру в десятках аспектов — историческом, возрастном, сравнительном, мифологическом, ситуативном, обрядовом, коммуникативном, языковом, предложил через игру интерпретировать важнейшие этнографические понятия.

О масштабе и вкладе Г. С. Виноградова в изучение детства, «оригинальности, жизнеспособности и своевременности (через полвека) его идей», привлекательности его имени для современных этнографов, фольклористов, литературоведов, психологов, лингвистов, педагогов и культурологов свидетельствует то, что с 1987 года в разных городах (С.-Петербурге, Москве, Новосибирске, Иркутске, Вологде, Петрозаводске, Екатеринбурге, Челябинске, Ульяновске) прошло одиннадцать Виноградовских конференцийнекоторые из них имели статус международных. Научной деятельности Виноградова и проблематике Виноградовских чтений посвящен составленный В. Ф. Шевченко специальный библиографический указатель «Георгий Семенович Виноградов и Виноградовские чтения"5. В конце «Слова о Виноградове» составитель справедливо резюмирует:

И все же, пока труды Г. С. Виноградова не переизданы, архивы не исследованы, а научная биография не написана, имя его нельзя назвать знаменитым".

Большую роль в развитии «фольклористики детства» сыграла доцент Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена О. И. Капица, по чьей инициативе.

4 Виноградов Г. С. Страна детей. С. 9.

5 Георгий Семенович Виноградов и Виноградовские чтения: Библиографический указатель / Сост. и отв. ред. В. Ф. Шевченко. Ульяновск, 1998. в 1927 году при Русском Географическом Обществе была создана специальная Комиссия по детскому фольклору. Сама О. И. Капица и члены ее комиссии вместе с руководимыми ими корреспондентами собрали большой текстовой материал, составивший ряд сборников, которые легли в основу обобщающей теоретической работы «Детский фольклор» и ее авторских книг для детей.

Сегодня, оглядываясь назад и осмысливая достигнутое в собирании и изучении детского фольклора и детской народной традиции, понимаешь, насколько значительным был этот период (1920—1930 гг.), связанный с именами Виноградова и Капицы, чьи труды и усилия способствовали признанию детского фольклора как «полноправного члена в ряду других, давно признанных отделов фольклористики"6.

Однако последовавшие десятилетия (вторая половина 1930;х— 1950;е гг.)7 мало что добавили в изучение детской традиционной культуры. Советская парадигма детства была политизированной и конформистской, в ее идеологические постулаты не вписывался сам материал «обособленного», автономного, изолированного от воздействия «взрослых» детского фольклора.

Лишь в 1970 году (после длительного перерыва) появилась специальная работа сибирского исследователя М. Н. Мельникова «Русский детский фольклор Сибири», обобщившая детскую традиционную культуру большого региона России. Позже вышла его книга «Русский детский фольклор», рекомендованная Министерством просвещения в качестве учебного пособия для студентов-филологов8. Две ее части объединяют 1) теоретический материал, изложенный в традиционной для учебников последовательности — специфика детского фольклора, история собирания и изучения, классификация и разделы («Поэзия пестования», «Бытовой фольклор», «Потешный фольклор», «Игровой фольклор»), внутри которых выделены жанры, дана их характеристика и внутрижанровая классификация (например, в колыбельной песне), и 2) тексты, систематизированные по этой же классификационной схеме. Эта классификация,.

6 Виноградов Г. С. Детский фольклор / Публикация А. Н. Мартыновой // Из истории русской фольклористики. JL, 1978. С. 188.

7 Единственные работы: Аникин В. П. Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор. М., 1957; Литвин Э. С. К вопросу о детском фольклоре // Русский фольклор. М.- J1., 1958. Вып. III.

8 Мельников М. Н. Русский детский фольклор Сибири. Новосибирск, 1970; Мельников М. Н. Русский детский фольклор. М., 1987. мало аргументированная, искусственная (разделение «игровой фольклор» и «потешный фольклор») может быть принята только условно.

Детский фольклор начинает издаваться отдельными, специальными публикациями (речь идет только о научных), а не в составе общефольклорных сборников, как это было долгое время9. Появляется целый ряд фундаментальных изданий детского фольклора разных этносов бывшего Союза — украинского, таджикского, грузинского, а вышедший в Минске сборник «Дз1цячы фальклор» до настоящего времени остается одним из лучших изданий в этой области10.

Несомненно, наряду с некоторой либерализацией, на русскую фольклористику и этнографию детства оказало влияние то обстоятельство, что в 1950;е годы мировая наука переживала некий «культ детства», появились новаторские труды (изучались главным образом городские дети) английских фольклористов Айоны и Питера Опи «Фольклор и язык школьников», «Детские игры на улице и игровой площадке», монография американских фольклористов — супругов Мэри и Герберта Кнапп «Детский фольклор Америки», работы финской фольклористки Jlea Виртанен11.

В 1960;е годы после длительного перерыва издаются труды выдающегося отечественного психолога JI. С. Выготского (в 80-е годы, наконец, увидело свет его шеститомное издание сочинений). На русский язык переводятся книги крупнейших исследователей детства — Маргарет Мид, Жана Пиаже, Эрика Эриксона и других.

Но совершенно особую роль в активизации изучения традиционной культуры детства сыграли уже упоминавшиеся Виноградовские чтения. Они консолидировали многих современных исследователей — специалистов разных гуманитарных дисциплин — и стали безусловным импульсом для новых поисков и идей. Чтения убедитель.

9 Младенчество. Детство / Сост., подг. текстов, вступ. ст. В. П. Аникина. М., 1991. Вып. 1. (Мудрость народная: Жизнь человека в русском фольклоре) — Русский детский фольклор Карелии / Сост., подг. текстов, вступ. ст., пред. к разделам, коммент. С. М. Лойтер. Петрозаводск, 1991. (Памятники фольклора Карелии) — Детский поэтический фольклор: Антология / Сост. А. Н. Мартынова. СПб., 1997 (Studiorum Slavicorum Monumenta) — Детский фольклор. Частушки: Фольклорные сокровища Московской земли / Статья от редакции В. М. ГацакаВст. статьи, сост., коммент. Т. М. Ананичевой, Е. Г. Ворониной, А. Н. Мартыновой, М. Ю. Новицкой, Е. А. Самоделовой. М., 2001.

10 Дз1цячы фальклор / Сост. Г. А. Барташевич. Минск, 1972.

11 Opie I. The Lore and Language of Schoolchildren. Oxford, 1959; Opie I., Opie P. Childrens Cames in Street and Playground. Oxford, 1969; Knapp M., Knapp H. One Potato, Two Potato: The Secret Education of American Children. N. I., 1976; Virtanen L. Childens Lore-Studia Fennica. Helsinki, 1978. но показали, что детский фольклор — объект междисциплинарного изучения. Отобранные доклады Виноградовских чтений составили десять научных сборников12.

Виноградовские чтения стимулировали обновление методик полевых исследований, ввели в научный оборот материалы по этнографии младенчества, участию детей в традиционных крестьянских обрядах, народной медицине, которые по известным причинам долго находились на периферии полевой фольклористики XX века.

Вместе с тем Виноградовские чтения убедили и в том, что только полевое, ориентированное главным образом на деревенскую местность фольклорно-этнографи-ческое исследование детской культуры оказывается ограниченным, недостаточным, порой пройденным этапом. Чтобы выявить всю детскую традиционную культуру, особенно современную, нужны и такие методы исследования, которые широко практикуются в мире: включенное наблюдение с использованием технических средств, массовые опросы, письменные анкеты, интервьюирование, картографирование и т. д. В известной степени с такой собирательской методикой связано открытие целого пласта современного городского детского фольклора — школьного, о котором еще пойдет речь.

Виноградовские чтения как бы высветили, обозначили круг важнейших проблем в изучении культуры детства. Вместе с тем они выявили сильные и слабые стороны в подходах и решениях.

Так, совершенно очевидным стало усилившееся внимание к детскому фольклору различных этносов, которым были посвящены многие доклады и публикации (о детском фольклоре Украины, Молдавии, Эстонии, Узбекистана, Удмуртии, Дагестана, Казахстана), что говорит об оживлении собирательской работы. В то же время налицо описательная стадия накопленного фольклорно-этнографического материала. Впереди — как выявление его национального своеобразия, так и перспектива сравнительно.

12 Мир детства и традиционная культура: Материалы Третьих чтений памяти Г. С. Виноградова/ Сост. В. М. Григорьев, М. А. Мухлынин. М., 1990; Дети и народная культура: Четвертые Виноградовские чтения: Тезисы докл. Новосибирск, 1990; Дети и народные традиции: Материалы Пятых Виноградовских чтений: В 2 ч. Челябинск, 1991. Дети и народная культура: Шестые Виноградовские чтения. Иркутск, 1995; Народная педагогика. Воспитание детей, подростков и молодежи: Материалы VII Виноградовских чтений: В 2 ч. Екатеринбург, 1993; Мир детства и традиционная культура: Сб. науч. трудов и материалов. М., 1995. Традиционная культура и мир детства: Материалы международной научной конференции «XI Виноградовские чтения»: В 3 ч. Ульяновск, 1998. исторического и типологического изучения детского фольклора, установление межэтнических связей. Этой проблеме были посвящены только два доклада — М. Ю. Новицкой «Сюжетно-тематические связи русского, украинского и белорусского детского фольклора» (Четвертые Виноградовские чтения. Новосибирск, 1990) и И. Е. Карпухина «Влияние на детей взаимодействия русского и нерусского фольклора в Башкирии» (Пятые Виноградовские чтения. Челябинск, 1991).

Виноградовские чтения актуализировали изучение архаической мифологии в традиционном детском фольклоре: в докладах и публикациях В. А. Коршункова «Бабушкино угощенье в потешке «Ладушки» «(Мир детства и традиционная культура. III Виноградовские чтения. М., 1990), «Этнографический комментарий к «Ладушкам» (Четвертые Виноградовские чтения. Новосибирск, 1990), «Образ прилетающей птицы в восточнославянском детском фольклоре» (Пятые Виноградовские чтения. Челябинск, 1991), «Обрядовое хлестание в детской потешке» (Мир детства и традиционная культура. М., 1995), «Фольклорно-этнографический комментарий к восточнославянским потешкам про сороку» (XI Виноградовские чтения. Ч. II. Ульяновск, 1998), М. П. Чередниковой «О некоторых традиционных формулах детских считалок» (XI Виноградовские чтения. Ульяновск, 1998), Д. А. Несанелиса «Игра, ритуал и этикет в традиционной культуре», В. Э. Шарапова «О символике традиционной куклы акань в фольклоре и обрядах коми» (XI Виноградовские чтения. Ульяновск, 1998) прослеживается, как фольклорное сознание задерживает в себе стадиально древние элементы представлений, каковы этнографические истоки сюжетов и образов детского фольклора.

Что же касается современной детской мифологии, воплотившейся в основном в жанрах городского детского фольклора, то с ней связаны единичные выступления и работы.

Виноградовские чтения обнажили и слабые места в исследовании детского фольклора и детской традиционной культуры. Среди них — забвение, игнорирование одной из основополагающих проблем, касающихся объема, содержания и границ самого понятия «детский фольклор».

Между тем к детскому фольклору в полной мере относится то, что стало содержанием новаторской по своей методологии монографии Б. Н. Путилова «Фольклор и народная культура» (СПб, 1994) и дискуссии на страницах журнала «Живая старина» (1994—1997 гг.), в которой приняли участие ведущие фольклористы: В. Е. Гусев, Е. В. Костюхин, С. Ю. Неклюдов, Б. Н. Путилов, К. В. Чистов и др. Речь шла о содержании термина «фольклор», вошедшего в научный обиход русской фольклористики в 1880—1890 годы и имевшего лишь одно значение — «устная народная словесность», «устное поэтическое творчество», «искусство слова». Такое отождествление фольклорного слова и слова художественного, поэтического имеет свои позитивы, когда речь идет только о «классическом» фольклоре. Вместе с тем у этого уподобления есть и свои негативные последствия.

Примат критерия «художественность» привел к тому, что примерно до середины 1970;х годов официальное собирание и изучение фольклора ограничивалось легко учитываемым набором элитных жанров. А рассмотрение фольклора в рамках литературной эстетики привело фольклористику в ее советской ипостаси к идеологизации. Из предметного поля фольклора были исключены целые пласты материалов. Следствием только эстетических критериев, идеологических запретов и всякого рода охра-нительства явилось отсутствие записей того, что не соответствовало официальным представлениям, что звучало вольно, эпатажно и неблаговидно. Это прежде всего городской фольклор, который долгое время оставался для науки за семью печатями.

Все сказанное в полной мере относится к той части детского фольклора, который называется школьным. А. Ф. Белоусов определяет его как фольклор тех, «кто еще не достиг совершеннолетия, т. е. не стал взрослым- .в цивилизованной среде начало взрослой жизни связывается с окончанием специальных институтов социализации человека — школы и т. д. Поэтому и так называемый «школьный» (или ученический) фольклор имеет самое непосредственное отношение к детскому фольклору"13. В отличие от классического детского фольклора школьный фольклор — городской по преимуществу. Подлинным событием в его изучении явился двухтомник «Школьный быт и фольклор», составленный А. Ф. Белоусовым и объединивший разрозненные усилия многих собирателей и исследователей разных городов России и бывшего СССР14. В 1998 году широко и многопланово русская школьная культура предстала в объем.

13 Белоусов А. Ф. Детский фольклор. Таллинн, 1989. С. 4.

14 Школьный быт и фольклор: Учебный материал по русскому фольклору: В 2 ч. / Сост. А. Ф. Белоусов. Таллинн, 1992. ном томе, вновь собранном А. Ф. Белоусовым и подготовленном ведущими специалистами, соискателя в их числе15.

С публикацией школьного фольклора связано введение в научный оборот таких слоев, которые ранее оставались за пределами фольклористики. Это прежде всего тератологические (о страшном, об ужасах, уродстве) тексты. К ним относятся детские «страшные» истории, рассматриваемые нами как современные мифологические рассказы (им посвящена отдельная часть работы), а также и так называемые «садистские» стишки, у которых уже есть свои исследователи (А. Ф. Белоусов, Е. М. Неёлов, М. П. Чередникова и др.)16.

Именно школьная среда вызвала к жизни тексты, бытовавшие (бытующие) в письменной форме, жанры и виды «фольклорной письменности» (Е. А. Костюхин), «письменного фольклора» (В. С. Бахтин), который близок к устному наличием вариантов, господством стереотипов, приемами использования устоявшегося запаса словесных блоков и формул. Одна из основных форм бытования письменного фольклора среди школьников — девичий альбом. Несмотря на то, что каждый альбом принадлежит конкретному лицу (как правило, подписывается фамилией и именем хозяйки), он выражает не индивидуальное, а коллективное сознание, подчинен выработанным канонам и нормам. То же можно сказать и о варьируемом альбомном репертуаре, варьируемой структуре и варьируемых вербальных стереотипах оформления. История бытования, содержание, структура, жанровый состав девичьих альбомов XX века —.

15 Русский школьный фольклор: От «вызываний» Пиковой Дамы до семейных рассказов / Сост. А. Ф. Белоусов. М., 1998 (Русская потаенная литература).

16 Белоусов А. Ф. Воспоминания Игоря Тальского: «Кривое зеркало действительности»: К вопросу о происхождении «садистских стишков» // Лотмановский сборник. I. М., 1995. С. 681—692- Белоусов А. Ф. Возникновение «садистских стишков»: Предыстория фольклорного жанра // Мир детства и традиционная культура. М., 1996. С. 87—90- Неёлов Е. М. Черный юмор «садистских стишков»: детский бунт кромешного мира // Мир детства и традиционная культура. М., 1996. С. 100—104- Немирович-Данченко К. К. Наблюдения за структурой «садистских» стишков" // Школьный быт и фольклор. Ч. I. С. 100—124- Новицкая М. Ю. Формы иронической поэзии в современной детской фольклорной традиции // Школьный быт и фольклор. Ч. I. С. 100—124- Чередникова М. П. «Маленький мальчик» в универсуме нового мира // Чередникова М. П. Современная детская мифология в контексте фактов традиционной культуры и детской психологии. Ульяновск, 1995. См. рецензию: Топорков Андрей. Детские секреты в научном освещении: Обзор современной литературы по детскому фольклору //Новое литературное обозрение. 2000. № 45. С. 352—359. предмет изучения В. Ф. Лурье, В. В. Головина, С. Б. Борисова и других17. В Финляндии девичьим альбомам посвящена специальная книга Уллы Липпонен18.

К явлениям письменного фольклора школьной среды относятся девичьи рукописные рассказы, «школьные хроники», граффити, пародийные стихи (они бытуют и в устной форме), детские текстографические загадки19.

Так, расширение фольклорного поля вносит свои коррективы в представления об объеме, содержании и границах категории «детский фольклор». Сегодня детский фольклор — обширная, многосоставная, специфическая область народного творчества, включающая в себя классический детский фольклор (это прежде всего «поэзия пестования», т. е. произведения, создававшиеся и исполнявшиеся взрослыми), фольклорные явления, носители которых — дети дошкольного возраста, и школьный фольклор в его устных и письменных формах, все речевые образования, вошедшие в детскую традицию.

Как уже отмечалось, работы о детской мифологии в русской фольклористике появились в 1990;е годы. До этого времени ни в учебных пособиях, ни в энциклопедиях и справочниках, ни тем более в статьях детская мифология не была выделена. Между тем детская поэтическая классика (колыбельные, потешки, заклички, считалки, игры) содержит в себе немало мифологических образов и мотивов. Бука, Барай, Сон, Дрема, Угомон, божья коровка, Чур — эти мифологические существа были замечены и комментировались исследователями отдельных жанров детского фольклора, соотноси.

20 лись с архаическими представлениями .

17 Лурье В. Ф. Современный девичий альбом-песенник // Школьный быт и фольклор. Ч. II. С. 42— 67- Девичий альбом XX в. / Предисл. и публикации В. В. Головина, В. Ф. Лурье // Русский школьный фольклор. М., 1998. С. 269—362- Борисов Б. С. Девичий рукописный любовный рассказ в контексте школьной фольклорной культуры // Школьный быт и фольклор. Ч. II. С. 69—119- Лойтер С. М. Девичий альбом // Лойтер С. М., Неелов Е. М. Современный школьный фольклор. Петрозаводск, 1995. С. 93—114.

18 Lipponen Ulla. Usko. Toivo. Rakkaus: Tyttojen runovihkoperinneta. Helsinki, 1992. 168 c.

19 См.: Русский школьный фольклор. М., 1998. Впервые рукописные девичьи рассказы о любви собрал шадринский исследователь С. Б. Борисов, издавший их отдельной книгой «Тридцать рукописных девичьих рассказов о любви» (Обнинск, 1992) — См. его же книгу: Культурантропология девичества. Шадринск, 2000; Власкина Т. Ю. Детские текстографические загадки // Живая старина. 2000. № 4. С. 28—30.

20 Мартынова А. Н. Колыбельная песня и заговор // Проблемы изучения русского устного народного творчества. Вып. 1. М., 1975. С. 55—57- Виноградова Л. Н. Славянские заговорные формулы от бесонницы // Этнолингвистика текста. М., 1988. С. 82—83.

Мы уже отмечали, что как отдельные доклады Виноградовских чтений, так и некоторые статьи, касающиеся детской мифологии, — это своеобразный комментарий к текстам с «архетипическим воспроизведением исчезнувшего мифа в фольклоре"21. Наша задача иная — показать, как происходил процесс создания фольклорной сюже-тики, образности и стилистики путем переосмысления, «эстетической перекодировки» элементов социально-бытовой сферы народной жизни, ее этнографических субстратов. Иными словами речь идет о складывании исторической поэтики детского фольклора. А поскольку поэтику фольклорного текста нельзя рассматривать в категориях литературной поэтики, она исследуется в своем специфическом проявлении — бесконечности вариантов. «Поэтика фольклора — это поэтика искусства со специфическими формами взаимоотношения с реальной действительностью. Поэтика фольклора — это поэтика исторических, исторически развивающихся структур."22 Этим определяется изучение нами формирования исторической поэтики детской поэтической классики и детской речи.

Особая глава посвящена современной детской мифологии, которая впервые исследуется в двух полярных, разнородных явлениях школьного фольклора («Мифологические рассказы» и «Игра в страну-мечту»), детской литературы и разножанровой литературы о детстве (мемуары, дневники, письма, эссе). Перспективность и плодотворность избранного пути подтвердило вышедшее недавно в серии «Библиотека антропологии» двухтомное учебное пособие по педагогической антропологии и истории детства23.

Еще в конце 1920;х годов в книге «Детские игровые прелюдии», а позже и в других работах Г. С. Виноградов высказывал идею преемственности детской литературы из детского фольклора: «.новейшая детская литература (в лучшей ее части) является.

21 Байбурин А. К., Левинтон Г. А. К проблеме «у этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов» // Фольклор и этнография: Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. Л., 1990.

22 Путилов Б. Н. Современные проблемы исторической поэтики фольклора в свете историко-типологической теории // Фольклор: Поэтическая система / Отв. ред. А. И. Баландин, В. Л. Гацак. М., 1977. С. 18—21- Путилов Б. Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. М., 1976. С. 22—26.

23 Природа ребенка в зеркале автобиографии: Уч. пособие по педагогич. антропологии / Под ред. Б. М. Бим-Бада и О. Е. Кошелевой. М., 1998; Кошелева О. Е. «Свое детство» в Древней Руси и в России эпохи просвещения (XVI—XVIII вв.): Уч. пособие по педагогич. антропологии и истории детства. М., 2000 (Б-ка антропологии). изводом из детского фольклора"24. К сожалению, это его суждение, по существу, постулат не нашли своего продолжения или отклика в исследованиях. Можно предположить, что, когда Виноградов говорил/писал «новейшая» и «в лучшей своей части», он имел в виду К. Чуковского и С. Маршака, детские книги которых уже были известны.

Сами же эти авторы неоднократно манифестировали свою зависимость от детского фольклора, опора на который дала почти все признаки стиля.

В книге «От двух до пяти» и «Признаниях старого сказочника» К. Чуковский подчеркивал, что его путь в детскую литературу начался с «хождения в детвору», с улавливания закономерностей и приемов детского фольклора, с постижения пра-речи, праязыка, с того, что он назвал «поэтикой детского возраста». Именно ребенок, не прекращающий жить в фольклорной стадии, которая у детей в отличие от «взрослых» никогда не кончается и остается продуктивной, — главный, по признанию писателя, его творческий учитель. Фольклорные истоки детской поэзии К. И. Чуковского, его «детский комический эпос» не раз оказывались предметом исследования25.

С изучения детского фольклора (в том числе английского) начал свой путь в детскую поэзию С. Я. Маршак, сам не раз заявлявший об этом в статьях книги «Воспитание словом"26.

Постигая то главное и общее, что характеризует путь детской поэзии и что сделало ее «органически равноправной» и, с другой стороны, отдельной областью всей поэзии, Ст. Рассадин писал: «Это «хождение в ребенка» стало чертой всей нашей детской поэзии"27.

Свою концепцию развития детской поэзии обозначила Е. О. Путилова в уже упомянутых сначала однотомнике, затем двухтомнике «Русская поэзия — детям», которые вместе с вступительными статьями, основательным комментарием, научным аппаратом, можно назвать одним из самых значительных достижений в изучении детской литературы последних десятилетий. Книги открывает большой раздел «Народ.

24 Виноградов Г. С. Страна детей. С. 156.

25 Назовем лишь некоторые из них: Петровский М. Книга о Корнее Чуковском. М., 1966; Рассадин Ст. Так начинают жить стихом: Книга о поэзии для детей. М., 1967; Кузьмина М. Ю. Сказочный эпос К. Чуковского: Автореф.. канд. фил. наук. Петрозаводск, 1997.

26 Маршак С. Я. Собр. соч.: В 8-и т. М., 1971. Т. 7. С. 583, 588.

27 Рассадин Ст. Так начинают жить стихом. С. 19. ная поэзия", представленный всеми жанрами детского фольклора. Он предваряет авторскую поэзию для детей и является, по мысли создателя изданий, предтечей ее раз.

28 вития .

Кроме К. Чуковского и С. Маршака, лишь творчество обернутое было соотнесено в исследованиях с детским фольклором29.

Между тем изучение укоренения, обновления детского фольклора в детской литературе не может быть ограничено отдельными именами. Любой поэт, «пришедший к детям, располагает множеством проверенных форм, от скороговорки до небывальщины, от песенки до иронической баллады. Поэт вправе бесконечно варьировать их изобразительные возможности, наполнять эти формы новым содержанием. Но форма, созданная народом, только тогда выполняет свое художественное и воспитательное назначение, когда пишущий органически прочувствует дух и стиль фольклорной поэзии, проникнется горячей любовью к ее простоте и честности, к ее жизнерадостности и лукавству.». Эти слова принадлежат Б. Бегаку, исследователю детской поэзии и трансформации в ней небыличного фольклора30.

Попытавшись осмыслить искания и пути развития детской поэзии советских лет, В. Д. Разова осталась в границах идеологических интерпретаций и не приблизилась к взаимосвязям детской литературы и фольклора31. Постигая характерные черты детской лирики, «продолжающей линию Маршака», преимущественно на уровне отображения поэтом действительности, Н. Павлова констатирует, что «в поэзии третьего поколения (имеется в виду Е. Благинина, И. Токмакова, Р. Сеф, JI. Мезинов, Ю. Ку.

28 Русская поэзия — детям / Вст. ст., сост., подг. текста, биографии, справки и примеч. Е. О. Путиловой. JL, 1989 (Б-ка поэтаБол. серия) — Русская поэзия — детям: В 2-х т. / Вст. ст., сост., подг. текста и примеч. Е. О. ПутиловойОтв. ред. А. Е. Барзах. СПб., 1997. Т. 1−2. (Новая б-ка поэта).

29 Рогачев В. А. Своеобразие поэтики обернутое // Проблемы детской литературы. Петрозаводск, 1979. С. 38—46- Калашникова Р. Б. Обернуты и В. Хлебников// Проблемы детской литературы и фольклор. Петрозаводск, 1984. С. 90—98- Калашникова Р. Б. Даниил Хармс и народная считалка// Проблемы детской литературы и фольклор. Петрозаводск, 1989. С. 24—33- Путилова Е. О. Поэзия 1920—1930 годов — детям // Русская поэзия — детям: В 2-х т. СПб., 1997. Т. 2. С. 50—56- Литягин А. А. Число в детской игровой поэзии // Традиция в фольклоре и литературе. СПб., 2000. С. 82—40.

30БегакБ. Дети смеются: Очерки о юморе в детской литературе. М., 1979. этот аспект нашел отражение в ст.: Е. М. Левина. О небыличной стране в современной поэзии для детей (фольклорные и литературные истоки)// Проблемы детской литературы и фольклор. Петрозаводск, 1984. С. 150—156.

31 Разова В. Д. Советская поэзия для детей: Учебное пособие. Л., 1973. шак, Я. Аким, А. Крестинский, В. Берестов — примеч. С. JI.) творчески применяются, осваиваются детский фольклор и классическая литературная традиция"32.

Обращение к «литературе вопроса» убеждает, что работы по интересующей нас теме в лучшем случае касаются идиостиля того или иного поэта33.

Все сказанное выше определяет последовательность и структуру диссертации. Логика подсказывает необходимость постановки одной из фундаментальных проблем теории детского фольклора и детской литературы — их специфики (I глава диссертации).

II глава, выявляющая мифологический генезис детской поэтической классики, имеет целью проследить становление, формирование тех поэтических фигур (средств, тропов), которые станут основополагающими в детской поэзии XX века. Этому подчинен выбор жанров и видов детского фольклора. Прибаутка «Коза, коза, лубяные глаза» (в ее многовариантности) оказывается тем «началом», которое обнаруживает становление вопросо-ответной формы как игровойпестушка «С гуся вода.» и за-кличка о дожде позволяют обнаружить историко-генетический аспект олицетворения и антропоморфизациикумулятивная форма, аккумулирующая в себе ритмическое начало и все виды повторов, проявляет генерализирующие признаки детского игрового стиханаконец, исследование звукоречи детского фольклора — прямой путь к звуко-изобразительности детской поэзии.

III глава «Поэтика детского стиха в ее отношении к детскому фольклору» (она состоит из десяти параграфов-подглавок) является логическим продолжением предшествующей: анализ обозначенных универсалий поэтики детского стиха XX века дает возможность увидеть системные и типологические связи с детским фольклором.

Материал анализа этой части работы составляют: названные однои двухтомное издания Е. О. Путиловой «Русская поэзия — детям», издания поэтов-фольклористов для малышей (О. Капица, Н. Колпакова, Т. Маврина), сочинения К. И. Чуковского, С. Я. Маршака, A. JI. Барто, обернутое, сборники стихов Акима Я., Берестова В., Бла.

32 Павлова Надежда. Лирика детства: Некоторые проблемы поэзии. М., 1987. С. 139.

33 Первая специальная работа о влиянии детского фольклора на прозу для детей: Лойтер С. М. Юмор «Кондуита и Швамбрании» Л. Кассиля и детский фольклор // Проблемы детской литературы. Петрозаводск, 1976. С. 121—132- Лойтер С. М. Юмор «Кондуита и Швамбрании» Л. Кассиля и детский фольклор// Жизнь и творчество Л. Кассиля: Сборник / Сост. Л. Э. Разгон. М., 1979. С. 189— 203- о взаимодействии школьного фольклора и прозы см. глава 3. гининой Е., Вострякова И., Высотской О., Григорьева О., Дриза О., Заходера Б., Квитко JL, Кончаловской Н., Козловского Я., Коринца Ю., Матвеевой Н., Мошковской Э., Мориц Ю., Сапгира Г., Токмаковой И. и др. Для сопоставления привлекаются стихи зарубежных поэтов — Э. Лира, Д. Родари, Ю. Тувима, А. Милна, М. Карема, Д. Чиарди и др.

IV глава посвящена исследованию современной детской мифологии, которая обнаруживает себя во взаимодействующих жанрах школьного (городского по преимуществу) фольклора и литературы. Городская среда оказывается тем мифологизированным пространством, где, с одной стороны, формируется свой демонологический пантеон, с другой, моделируются утопические представления.

Работу завершает Заключение, Библиография (более 500 названий), Список сокращений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Предпринятое исследование — первая попытка изучения детской художественной словесности в двух главных ее ипостасях — детском фольклоре и детской литературе — в их системных, типологических связях и сближениях. Именно на этом пути представляется нам возможным осознание и выявление специфики детской литературы как особой области искусства слова. Мы исходим из убеждения, что ее изучение только в историко-литературном аспекте недостаточно, мало продуктивно. Изолированное, имманентное исследование детской литературы не может рассчитывать на сколько-нибудь плодотворные и серьезные результаты. Обращаясь к детскому фольклору, мы высвечиваем основополагающий пласт культуры, на котором она базируется.

Не перечеркивая и ни в коем случае не умаляя значения пройденного детской литературой исторического пути, берущего свое начало в средние века и памятуя о достижениях XIX века, мы тем не менее утверждаем, что детская литература — и детская поэзия прежде всего в ее собственной форме — как самостоятельная, специфическая часть литературы сформировалась в веке XX. Именно с этого времени она стала пространством укоренения, воскрешения и обновления разнообразных форм фольклора в индивидуальном творчестве.

Подобно тому, как детский фольклор не просто фольклор, но — и это главное — детский, детская литература не просто литература, но детская литература. Их типологическую общность обусловливают релевантные, только им присущие свойства, объясняемые принадлежностью к одному психо-социо-культурному феномену — детству. Всестороннее, учитывающее достижения современной науки о детстве и в особенности вошедшее в научный обиход понятие о детях как особом субэтносе со своей картиной мира, достижения современной психологии и теории игры, теории детской речи и речевого поведения, общения и коммуникативного поведения позволили нам обосновать специфику детского фольклора и детской литературы как соприродных явлений междисциплинарного характера в главных контекстах их функционирования. Все они в диссертации названы и обозначены в соответствующих разделах.

Единоприродность, общие психо-социо-культурные истоки детского фольклора и детской литературы обусловливают их постоянное пересечение в бытовании и функционировании.

Писатели XX века (К. Чуковский, поэты-фольклористы) манифестировали свою зависимость от детского фольклора («хождение в детвору, как ходят в народ»), заявляя о сознательном использовании закономерностей и приемов детского фольклора, «поэтики детского возраста», праречи, праязыка. Их программа базировалась на понимании, что детский фольклор — всегда живое, продуктивное, не знающее в отличие от «взрослого» фольклора разрушения и угасания явление. Фольклорная стадия у детей никогда не будет исчерпана, она вечна, как вечно детство. Поэтому детский фольклор — неисчерпаемый и неиссякаемый источник.

Беспрецедентный пример взаимосвязи детского фольклора и детской литературы — творчество писателей-фольклористов, создавших настоящую библиотеку литературной поэзии пестования на основе и по моделям детского фольклора (О. И. Капица, И. В. Карнаухова, Н. П. Колпакова, Т. Маврина и др.).

Тщательное изучение современного детского фольклора (включающее и собирание), введение в научный оборот неизвестных ранее пластов школьного, городского по преимуществу, фольклора дало возможность предложить новое определение детского фольклора как обширной, многосоставной, специфической области народного творчества, включающей в себя как традиционный классический фольклор, так и современный в его устных и письменных формах. Детская литература оказывается одним из контекстов его функционирования. Детский фольклор и детская литература — два сообщающихся сосуда с особым «механизмом» взаимосвязи и взаимовлияния. И об этом свидетельствуют бытующие особенно широко прежде всего среди детей виды и жанры «письменного фольклора» (рукописные рассказы, альбомы, школьные хроники, анкеты, секреты и др.).

Исследование мифологического генезиса детской поэтической классики позволило проследить, как формировалась поэтика детского фольклора как игрового по преимуществу. Поиски «начал», прототекста вопросо-ответной структуры детского фольклора (она широко репрезентирует в литературной детской поэзии) осуществлены на материале прибаутки «Коза, коза, лубяные глаза» (в ее многовариантности) и имеет целью обосновать самоопределение игровой формы как итог длительных трансформаций, эволюции и «десемантизации», которые претерпел обрядовый текст, прежде чем стать детской забавой.

Как сделалось образом то, что прежде было делом веры, как формировалась одна из главных фигур поэтики — олицетворение, имеющая своим основанием «типично мифологическое» детское мышление с его «наивным очеловечиванием» и «всеобщей персонализацией», прослеживается в исследовании мифопоэтических мотивов ВОДА, ДОЖДЬ в детской пестушке «С гуся вода, // С тебя худоба» и закличке, обращенной к дождю.

Рассмотрение кумулятивной формы с ее многоразличными и многовариантными видами повторов свидетельствует, как обряд и миф, сохранившись лишь на глоггоге-нетическом уровне, определил стиль, структуру, тропику сложившегося игрового текста, стал первоисточником его поэтической образности.

Акустический образ, акустическая характеристика как один из компонентов общей картины мира в детском фольклоре — это его звукоречь, которая впервые оказывается предметом изучения. Выделенные четыре группы словозвуков (ономатопы, междометные слова, заумь и тайный язык) позволяют проследить эволюционную древность этого образного слоя, свидетельствуют о присутствии мифа в качестве существенного элемента поэтического языка.

Изучение мифологического генезиса детской поэтической классики позволило высветить тот архетипический слой, который явился арсеналом, истоком поэтической образности и изобразительности, предопределив первоэлементы поэтики детского авторского стиха на жанровом, структурообразующем, словесно-языковом и ритмико-синтаксическом уровнях. Они исследуются на материале детской поэзии XX века для детей малышового, дошкольного и младшего школьного возраста — от К. Чуковского и писателей-фольклористов до современных детских поэтов (О. Григорьева, И. Токмаковой, В. Берестова, Я. Акима, Б. Заходера, Ю. Мориц и т. д.).

Традиционная колыбельная песня, воспринятая литературным творчеством и сохранившаяся в том же жанровом качестве в детской поэзии, дает многочисленные примеры усвоения поэтики праматери, обновленной и обогащенной индивидуальным видением. Литературная колыбельная расширяет круг мотивов, вводит новые, не свойственные традиционной колыбельной образы охранителей, успокоителей и усы-пителей ребенка, увеличивает спектр адресатов (колыбельная котику, лосенку, реке, дождю и др.).

Тот же тип фольклорно-литературного взаимодействия — включение в жанровый ряд детской поэзии таких фольклорных жанров, как считалка, загадка, скороговорка и особенно часто используемая писателями небылица.

Более распространенным является иной тип фольклорной рецепции — усвоение, использование одного плана поэтики некоторых жанров в детской поэзии. Наиболее показательный пример — ритм считалки, который стал доминирующим свойством детского стиха.

Нами обозначены универсалии поэтики детского стиха, восходящие к детскому фольклору и дополняющие известные «Заповеди» К. Чуковского. Прежде всего они касаются поэтического мира детского стиха, который есть мир предметов (по преимуществу), выраженных субстантивами. Олицетворение, словотворчество и игра словом, местоименная поэтика, диалогичность и вопросо-ответная форма, особая ритмическая организация и интонационная структура, звукообразы — основополагающие принципы поэтики детского стиха.

Иной синхронный характер взаимодействия детского фольклора и литературы прослеживается нами при изучении современной детской мифологии, Речь идет о таких жанрах школьного фольклора, как детские «страшные» истории и «садистские» стишки, имеющие литературные соответствия и параллели в литературе. Наш собирательский опыт, изучение детских «страшных» рассказов, бытовавших в отдельных мотивах и элементах в XIX веке, убеждает, что широкое бытование, жанровую оформленность как мифологических рассказов с однотипными сюжетными коллизиями, сложившимся пантеоном мифологических существ (нами составлен указатель типов и мотивов-сюжетов) они обрели в 1990;е годы после выхода в свет книги Э. Успенского «Красная рука, черная простыня и зеленые пальцы», созданной на основе детских писем. Литературную предысторию, о чем свидетельствуют упомянутые исследования А. Ф. Белоусова1, имеют «садистские стишки». Налицо явление «бумеранга», свидетельствующее о живом взаимодействии двух явлений.

1 Белоусов А. Ф. Воспоминания Игоря Мальского «Кривое зеркало действительности»: К вопросу о происхождении «садистских стишков"// Лотмановский сборник. 1. М., 1995. С. 681—691- Белоусов А. Ф. Возникновение «садистских стишков» // Мир детства и традиционная культура. Вып. 2. М., 1996. С. 87—90.

В научный оборот введено новое явление современной детской мифологии — игра в вымышленную страну-мечту. И хотя основными источниками ее изучения явились литературные произведения достаточно широкого спектра — воспоминания о детстве, дневники, эссе и особенно автобиографические повести о детстве и собственно детская литература (фольклорных записей у нас немного), игра в страну-мечту — явление фольклорное, т. к. в основе ее повторяющееся игровое поведение и этикет исполнения, повторяющийся поведенческий стереотип с установкой на создание второй реальности при замкнутом, изолированном или обособленном «погружении в себя» — в мечтательную форму воображения с установкой построить фантастический образ, относящийся к будущему. Такая игра с ориентацией на миф, игра в отвлеченную социальную сущность находит свое воплощение в импровизациях в утопическую страну-мечту. Главный, опорный «стабилизатор» варьирования в игре — «страна» (или ее эквиваленты) как образ воплощенной мечты. Нами выявлены многочисленные примеры детских Швамбраний (Амония, Парамония, Рондалия, Ахагия, Арлезиания, Улигания, Рукомара, Бальмонтия и др.), которые рассматриваются как варианты одного сюжета с типовыми решениями в типовых ситуациях. При очевидной тенденции к модификациям, эти игры имеют свои архетипы коллективного и бессознательного, к которым относятся содержащиеся в фольклоре и древних мифологиях разных народов представления об «ином царстве», «стране обилия». И это касается прежде всего форм локализации иного царства — островному по преимуществу положению страны-мечты. Остров как поэтическое выражение идеи отдаленности и отъединенности, качества страны как царства изобилия и гармонии оказываются тем основанием, которое позволяет нам соотнести детские игры в страну-мечту с крестьянскими социально-утопическими легендами о «далеких странах» (Беловодье, Новые Острова, Анапа), открытыми и исследованными К. В. Чистовым.

Детская игровая утопия аккумулировала в себе специфическую функцию мифа — моделирование, имеющее целью создание новой реальности со своей картиной мира. Игра-миф, потому что она основана на мифологической логике, подчиненной гармонизирующей целенаправленности.

Уникальность вымышленных утопических игр-стран состоит в том, что они удивительным образом синтезируют упорядочивающее начало, с одной стороны, и высочайшую степень произвольности и свободы, инверсию социальных ролей и норм, с другой. Основанные на творческой переработке книжного по преимуществу опыта, книжных и жизненных впечатлений, комбинировании их и построении на их основе воображаемой действительности детские страны-мечты являются в тоже время странами веселой небывальщины.

Открытие" игры в вымышленную страну расширило научное представление об утопиях на материале культуры детства.

Обозначенные особенности бытования и функционирования детской игры в страну: тайная, известная только самим играющим, засекреченная, скрываемая от взрослыхпротяженная во времени, камерная, разыгрываемая, как правило, детьми, обладающими большим книжным опытом и, как выяснилось, в большинстве случаев реализовавшими себя главным образом в творческом труде (писательстве, искусстве, науке), объясняют, почему это явление детского фольклора функционирует в литературе, и она стала главным источником его изучения и познания. И это еще одно свидетельство тесного переплетения, перетекания детского фольклора в литературу и наоборот.

Наше изучение и наблюдения над живым бытованием убедили в том, что детский фольклор — игровой по преимуществу. Детская поэзия, в которой в наибольшей мере проявляется преемственность детского фольклора, — преимущественно игровая поэзия. Историко-генетическое и историко-типологическое их исследование направлено на то, чтобы в сопоставлении этих двух систем увидеть общее и различное.

Как известно, в споре о том, является ли детская литература самостоятельным, особым видом литературы, до сих пор не поставлена точка. И он (спор) будет продолжаться до тех пор, пока не будет создана теория детской литературы. Соположение этих явлений в одном обобщающем исследовании — один из путей ее создания. Этому способствует предпринятое впервые изучение детского стиха не на уровне идиостиля, а как системы со своими, унаследованными от детского фольклора и укорененными универсалиями поэтики. Именно они позволяют говорить о детской поэзии как специфической области искусства и поэзии, детской лирики.

Наша работа имеет целью привлечь внимание к теоретическим проблемам словесной культуры детства, которые вызовут к жизни новые исследования.