Яркие представители нечистой силы

Дедушка-домовой [Иванова: 1996, с. 3−5]

Особенной любовью и почтением в народе пользуется домовой, что становится очевидным из форм обращения к нему: домовой, домовик, доможил, дедушка, хозяин, жировик, суседко, батамушка и др.

Домовой живет в доме, рядом с человеком (потому и суседко), является, по сути, главным хранителем домашнего очага. Если хозяева пришлись ему по нраву, он делает все, все, чтобы в доме жилось сыто, богато и счастливо, то есть, «жирно».

При переезде в новый дом настоятельно рекомендовалось брать со старой усадьбы домового. Не сделаешь этого, он будет выть по ночам, да и в новой избе жизнь не заладится.

Способов перевоза домового в новый дом много; например, выгребают из старой печи жар в чистый горшок и со словами: «Милости просим, дедушка, на новое жилье» — несут в отстроенный дом, где им растапливают печь; веником или лаптем собирают в подполе паутину и трижды приговаривают: «Суседушко-братушко, запрягай сани, поедем с нами!»; волокут грязное корыто с приговором: «Как погано корыто счастливое, так и нам счастья».

Образ домового формировался в течение длительного времени на основе различных культов. Наиболее древним следует признать почитание огня родного очага, рудименты которого сохранились в многочисленных поверьях и обрядах: обыкновенное место обитания домового — подпечек и то, что прилегает к нему; характерные детали его внешности — горящие, как угли, глаза и чернота; одно из наказаний, налагаемых на хозяина за нанесенную обиду — пожар усадьбы. Примечательными следует признать и следующие факты: в Польше домового называют выгорищем (от гореть, выгорать), а в Белоруссии — подпечкой.

Со временем, когда под очагом стали хоронить умерших, на культ огня наложился культ покойников, согласно которому те могли всячески помогать своим живым родственникам. Не случайно очень часто домовому придается сходство с умершим главой дома.

Домовому, патронтажные функции которого распространялись на всю территорию усадьбы, были переданы некоторые из функций скотьего бога. Уход за домашним скотом стал едва ли не главной его заботой, а сам он стал именоваться дворовым.

В силу особой приближенности к человеку домовой редко воспринимается как нежить; его связь с чертом неявна, а поступки редко заканчиваются человеческой трагедией. Принадлежность к иному миру наиболее явственно проступает в поверьях и рассказах о том, как домовой предсказывает будущее.

Показаться домовой может в разном обличье — в виде человека или зверька. И все-таки перепутать его ни с кем нельзя: у него есть своего рода опознавательные признаки, которые всякий раз дают понять, с кем ты имеешь дело. К наиболее устойчивым внешним признакам следует отнести маленький (реже очень большой) рост, богатый волосяной покров, горящие глаза.

Как и человек, домовой имеет семью. Его жена покровительствует рачительной хозяйке дома в повседневной работе (в особенности в прядении). Домовиха очень осторожна, поэтому увидеть ее крайне трудно.

В большинстве рассказов о домовом в качестве места его пребывания называется печь, голбец (чулан за печью), подпол, реже — поветь (сеновал) и хлев. Объяснение первым двум дает лежащий в основе этого образа культ огня. Выбор остальных продиктован мифологическими представлениями об устройстве дома и его месте в жизненном пространстве человека [Байбурин: 1983; Рыбаков: 1988, с. 460−517;].

Защищая семью от внешнего мира и населяющих его духов, жилище, в свою очередь, было довольно сложно организовано: в нем можно выделить ряд мифологических границ, делящих пространство на более и менее опасные зоны. К безопасным относятся пол и потолок. Пространство, расположенное между ними, было защищено иконами. Здесь члены семьи чувствовали себя в относительной безопасности от потустороннего мира. Все же, что находилось выше потолка (чердак) и в особенности ниже пола (подполье), воспринималось как не вполне свое, а потому представляющее угрозу. Неслучайно в этих зонах дома человеческая фантазия и поселила домового. Именно здесь с ним можно было вступить в контакт (например, во время святочных гаданий).

Домовой [Ковчег:1991, с.194−195].

Январской полночью под взмахом топора Петух затрепетал, с насеста схвачен сонный, И веник, кровию горячей окропленный В дом дед-ведун несет. И спешно, до утра, Все уголки избы, сарая и двора, Конюшни и хлева голик окровавленный Обходит и метет. И шепот потаенный Заклятий говорит душе моей: «Пора Владычества богов минули. Нет их боле, Лишь ты да лесовик, да кое-кто есть в поле, Да кое-кто в воде еще приемлют в дар Души загубленной петушьей сладкий пар Иль гуся или хлеб… Навеки чьей-то волей С народом связан ты, хотя уж слаб и стар».