Система творческих взаимосвязей и процессы жанрового преобразования национальных литератур: Лезгинская поэзия второй половины XX столетия

В последние десятилетия XX столетия явно возрос научный интерес к жанровой ситуации в национальных литературах — как в прозе, так и в поэзии. Это связано, на наш взгляд, с активизацией в общем творческом процессе новаторских поисков, вызванных осознанным стремлением поэтов и писателей — выходцев из недр народов, ранее называвшихся «младописьменными» и даже «бесписьменными» — найти и занять свое достойное место в иерархии художественных достижений на стыке веков.

Набирающая силу тенденция к самоопределению и самоутверждению ознаменовалась бесспорными достижениями на почве «периферийных литератур», куда механически были отнесены и литературы многоязычного Дагестана. Вместе с тем лучшие произведения таких писателей Северного Кавказа, как осетин Коста Хетагуров, балкарец Кязим Мечиев, кумык Йырчы Казак, даргинец Омарла Батырай, лезгин Етим Эмин, лачка Щаза стали самобытным вкладом в эстетическую сокровищницу многонационального Отечества, а творения Расула Гамзатова, без сомнения, обогатили мировую литературу. Поэзия лезгинских поэтов Т. Хурюгского, Ш.-Э.Мурадова, Б. Салимова, Ш. Кафланова, И. Гусейнова, А. Саидова, Х. Хаметовой, А. Алема, А. Кардаша, А. Фатаха, З. Кафланова и других оказалась на уровне достижений балкарца Кайсына Кулиева, калмыка Давида Кугультинова, кабардинца Алима Кешо-кова, даргинца Ахмедхана Абу-Бакара и подтвердила свою профессиональную зрелость, высокую степень художественности и жанрового многообразия.

Ускоренный взлет (иначе не назовешь !) национальных литератур региона к высотам профессиональной зрелости сам по себе выдвигает задачу серьезного научного осмысления и теоретического обобщения накопленного эстетико-философского потенциала. Характеристика художественных богатств любого народа приводит к мысли, более того — к неизбежности описания жанровой структуры, жанровой мозаики его литературы, в частности — и поэзии.

В статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» В. Белинский подчеркнул, что «если есть идеи времени, то есть и формы времени». (1) Речь идет о том, что процессы зарождения новых трансформаций, обновления и преобразования устоявшихся жанров обусловлены переменами и эстетическими запросами общественной жизни конкретного исторического этапа.

Очевидно также, что каждый тип художественного мышления реализо-вывает себя в рамках лишь ему присущей совокупности жанров. «Появление новых направлений в искусстве, открытие новых путей эстетического освоения действительности, — пишет Л. Фризман, — неизбежно влекут за собой перестройку ранее существовавшей жанровой системы». (2) Связь процессов эволюции жанров с путями и своеобразием общественного развития, с социальными сдвигами проследил и Г. Плеханов на основе жанровой специфики французской драмы XVIII века. (3).

Помимо зависимости движения, функционирования жанра от «дыхания литературы» на той или иной стадии ее развития, надо учитывать также первичность личностных, художнических особенностей поэта, писателя, т. е. индивидуальность творца — особенности его мировосприятия, образа мышления. Следует исходить также из «сетки координат», которой он охватывает окружающую действительность и в какой тональности воспринимает происходящее и оценивает происшедшее (объективно, преувеличенно, скептически, раздраженно и т. д.). Поэтому облик каждого писателя в читательском восприятии как бы сливается с галереей образов, гаммой ассоциаций, эмоционального ряда, которые излучают жанры, использованные им. Подтверждение тому — вошедшие в литературоведческий обиход термины «шекспировская трагедия», «пушкинская строфа», «бальзаковский роман», «чеховская новелла» и т. д.

Жанр (жанры) в творческом процессе выступает как бы стимулятором взаимосвязей и взаимодействия различных литератур, часто сближая их, порою и отдаляя, подчеркивая тем самым их национальную самоценность, оригинальность, самостоятельность. Есть также мнение, что на развитие русской поэмы оказали мощное влияние именно поэмы Байрона, а романы Достоевского стали подлинной школой «психологического романа» для писателей Европы.

Изучение природы, генезиса, форм и способов функционирования жанра (жанров) сулит немало открытий на путях к постижению тайн художественного творчества, его психологии и т. д.

Решению этой задачи, на наш взгляд, должен предшествовать ответ на вопросы: «Что такое «жанр» вообще? Каковы его содержание, предназначение и возможности? Проблемой жанров в русской литературе первым занялся В. Белинский, посвятив этой теме статью «Разделение поэзии на роды и виды» (журнал «Отечественные записки», 1841, t. XV). М. Я. Поляков — автор комментария к статье 1 поясняет: «Как указывал сам Белинский, задача статьи о «Разделении поэзии на роды и виды» состояла в критике догматической и формалистической поэтики классицизма. Для поэтики классицизма роды и жанры — вечные и внеисторические (подчеркнуто нами — Г. Т.) категории. В. Белинскому чуждо отвлеченное разложение поэзии на лирику, эпос и драмму. Критик указывает на взаимопереходимость (подчеркнуто намиГ.Т.)родов литературы: так, например, лиризм — общая черта и драмы, и эпоса, и лирики. С другой стороны, драма греков отличается эпическим характером, а драма новейшая — большей насыщенностью лирическим элементом. Все это связано у Белинского с историческими особенностями той или другой эпохи. Важно неприятие критиком сомнительной версии об отмирании искусства на этапе технического прогресса. Наоборот, считал Белинский, обновление общества способствует расцвету художественности, и на этой почве — зарождению новых жанров литературы. (4).

Статья В. Белинского «Разделение поэзии на роды и виды» не только обстоятельна, но и историко-обзорна. В ней впервые на опыте мировой литературы (греческой, французской, итальянской, английской) выявлена и теоретически обоснована главная закономерность формирования и функционирования жанров на почве лирической поэзии. Роды поэзии «явились у каждого из народов в своей особенной последовательности или, лучше сказать, в совершенной смешанности,» — утверждает В.Белинский. (5).

Виды лирической поэзии, как считает В. Белинский, зависят от отношений субъекта к общему содержанию, которое он берет для своего произведения. Если субъект погружается в элемент общего созерцания и как бы теряет в этом созерцании свою индивидуальность, то являются: гимн, дифирамб, псалмы, пеаны. В случаях, когда субъект, кроме совершенно личных ощущений, выражает в лирических произведениях более общие, более сознательные факты своей жизни, различные созерцания, воззрения, сближения, мысли, весь объективный запас сведений, по мнению критика, рождаются емкие формы в виде песни. Песня — общее понятие, может, даже корневое, а ветвиэто сонеты, стансы, канцоны, элегии, послания, сатиры и, наконец, все те «многоразличные стихотворения, которые трудно даже назвать особенным именем». (6) По наблюдениям В. Белинского выходит, что могут быть другие, еще не обозначенные, не зафиксированные разновидности лирических жанров. Вероятно, критик имел в виду элегию, думу, балладу, романс. Вместе с тем, вызывает недоумение, что В. Белинский в своем столь глубоком и масштабном исследовании не упомянул стансы, посвящения, эпиграммы, в частности, Пушкина^В статье В. Белинского нет слова «жанр». Нет потому, вероятно, что определение внедрилось в научный обиход позже — в начале XX столетия. Истоки понятия «жанр» восходят к книге французского литературоведа Фердинанда Брюнетера «Эволюция жанров в истории литературы» (1890), хотя и в ней под словом «жанр» подразумевался термин «род» литературы. Синонимичность терминов сохраняется и в современном литературоведении. Так, в работе С. Баранова «Функциональное изучение литературы и изучение жанра» (1985) высказывается суждение о том, что в разделении поэзии на роды и виды нет особой надобности.

В определении научной (литературоведческой) характеристики термина «жанр» по сей день нет однозначной завершенности. В монографиях «Вопросы стиля и жанра в литературе» Б. Леонова (1984), «Жанры в меняющемся мире» Н. Федь (1989), «Что такое жанр» В. Баевского (1990) не определены семантико-художественные и функциональные характеристики термина, не установлен его статус.

А.Цейтлин («Современная советская поэзия», 1987) и Л. Тимофеев («Теория литературы») также не вносят ясность в постижение проблемы. Н. Гуляев, И. Волкова придерживаются точки зрения о том, что литературный жанр — понятие, прежде всего, видовое.

В суждениях о «жанре» следует исходить из непреложного, априорного положения: жанр — категория историческая. Так считал академик Д. С. Лихачев. Далее ученый уточнял: «. жанры не живут не зависимо друг от друга, а составляют определенную систему, которая меняется исторически.». (7) «Особенности того или иного жанра нельзя искать только в особенностях формы литературных произведений, в особенностях их построения», — считает Г. Поспелов. (8) В учебнике по литературоведению (под ред.Г.Н.Поспелова) положение об исторической обособленности жанра как бы возводится в одну из значительных закономерностей развития литературы: «Жанр произведения традиционно определяется по целому ряду признаков — содержательных и формальных, которые объединяют произведения одного жанра и носят устойчивый, исторически повторимый характер». (9).

Признание настоящей константы ставит задачу исследования не только самого процесса эволюции жанровых форм, но их взаимодействия, и в результате этого — становления целостной жанровой системы, так как жанры функционируют во взаимодействии, в состоянии взаимопроникновения и взаимостимулирования.

Формирование жанровой системы — это, как мы уже подчеркивали, процесс эволюции жанров как параллельного развития, взаимодополнения, дифференциации и новой трансформации. Один и тот же жанр у разных народов в разные эпохи обнаруживает себя в многообразии разновидностей форм. Жанр — это не конкретное произведение, а определенный тип, модель, образец, эталон художественного содержания. (10).

В жанре проявляется историчность художественной формы. П. Медведев считал, что поэтика обусловлена жанром, так как жанр есть типическая форма целого произведения, целого высказывания, как возможность самовыражения. Реально содержание замысла каждого образа может быть принято лишь в связи с жанром. (11).

Суждения о жанре не могут быть полными, если не сказать о его таких свойствах, как «внутренняя свобода», «многоликость» и т. д. Именно о «подвижности» составляющих лирики А. Ахматовой написал А. Урбан в статье «Мне ни к чему одические рати.». «. столько истоков придумано для ее поэзии, — констатирует исследователь, — психологический роман, новелла, драматургия, кинематограф.». Сверх того, продолжает он, Е. Добин в книге «Поэзия Анны Ахматовой» (Д., 1958) прибегает еще к музыкальным и живописным ассоциациям. (12) Б. Эйхенбаум сформулировал несколько иные, но на наш взгляд, чрезвычайно важные теоретические выводы: «Обрастание лирической эмоции сюжетом.». Дальнейшее углубление в поэтический текст исследователя наводит на мысль о том, что в стихах Ахматовой «приютились элементы новеллы или романа, оставшиеся без реализации. Все эти утверждения — свидетельство шаткости жанровых границ в творчестве А.Ахматовой. Это же можно наблюдать и у многих других поэтов, русских и национальных. На наш взгляд, следует подчеркнуть важнейшую закономерность в развитии и обогащении жанровой мозаики многонациональной российской поэзии. Речь идет о процессе «оживления выдохшихся жанров» за счет новаторского взрыва внутри омертвевших штампов.

Еще о некоторых непреложных особенностях «жанра» следует упомянуть: генезис поэтических жанров национален, не только эстетически, т. е. сугубо литературоведчески, но и историко-социально определен. Вместе с тем, жанровая система, как мы отмечали выше, не статична, хотя жанрообразова-тельный процесс характеризуется целостностью художественного текста (лирическое стихотворение — цикл лирических стихотворений — лирическая, ли-ро-философская, лиро-публицистическая поэмы), четкой ориентацией пафоса произведений (медитативная поэзия — сатирическая поэзия), т. е. диалектическим единством идейно-тематической и композиционно-структурной организованностью произведения. Этот аспект проблемы подразумевает свободное взаимодействие доминирующих литературных родов внутри жанрового контекста (в крупных жанровых формах, скажем, в поэме) и устойчивые признаки поэзии как метафора и ритм (в лирике малой и средней формы и в сатирической поэзии) и т. д.

Хотим особо отметить следующее обстоятельство: новый, независимый от идеологических постулатов, субъективизма и предвзятости подход к творениям подлинных классиков не только сугубо лезгинской, но и поэзии Востока в целом, каковыми являются Етим Эмин и Сулейман Стальский, открывает новые исследовательские перспективы, способствует формированию более плодотворных методологических принципов, которые создают предпосылки для более раскованного и углубленного изучения процессов, происходящих в недрах национальной художественности во второй половине XX столетия.

Из изложенных выше научно-теоретических ориентиров, положений и критериев мы намерены исходить в процессе анализа жанровой панорамы лезгинской поэзии — в историко-обзорном и современном срезах.

Актуальность работы определяется необходимостью новых подходов к исследованию лезгинской поэзии второй половины XX века. Несмотря на наличие ряда монографий и статей в коллективных сборниках, в той или иной степени затрагивающих волнующую нас тему, системно не изучена. Отсутствуют работы, рассматривающие идейно-эстетический, художественно-изобразительный арсенал национальной литературы, конкретно — лезгинской поэзии именно в контексте новаторских исканий многоязычной дагестанской литературы. Это — существенный пробел, ибо вторая половина XX столетия, особенно 60−90 гг., отмечены как резкими общественно-политическими сдвигами, так и оживлением творческого процесса, усилением новаторских тенденций вообще и в сфере жанрообразования, в частности.

Известно, литература отражает реальность, вместе с тем, она функционирует и развивается по своим внутренним закономерностям, т. е. не всегда благодаря благоприятствующим условиям, но нередко и вопреки им.

Вспомним, каких поразительных высот достигла русская, да и вся многонациональная советская поэзия, музыка, кинематография в суровые годы Великой Отечественной войны. Развал СССР, огульный отказ от творческого метода соцреализма, предание анафеме устоявшихся идеалов прекрасного, размытость границ между нравственным и аморальным, подмена подлинного новаторства крикливым псевдоноваторством привели к оскудению и осквернению художественных традиций, упрощению и даже опошлению самого назначения искусства слова и т. д. Вместе с тем, отечественная литература и лезгинская поэзия как ее неотъемлемая часть, некоторое время оказавшись в состоянии социально-психологического шока, однако же вновь обрели способность к творчеству. Возрождение, более того, новаторские импульсы стали пробиваться именно в сфере жанрообразования. Здесь задействована именно логика вопреки, которую отмечал еще в суровом 1919 году Андрей Белый. «.в самые тяжелые дни России она (поэзия — Г. Т.) стала похожа на соловьиный сад — поэтов народилось, как никогда раньше, — поражался он. — Жить сил не хватает, а все запели.». (13).

Новые веяния в лезгинской поэзии 80-х годов обусловлены приходом в национальную литературу молодой смены, преимущественно окончившей или же обучающейся в Литературном институте им. М.Горького в Москве, главное — поколения открытого к новому, своей творческой натурой почувствовавшего ветер перемен. Это было поколение, наделенное талантом восприимчивости — восприимчивости к опыту русской литературы и литератур братских народов СССР и России. Разумеется, речь идет не о безвольном эпигонстве, а о творчески вдумчивом осмыслении достижений «вокруг себя», т. е. инонациональных литератур, в первую очередь — великой русской литературы с немеркнущими традициями гуманизма и свободолюбия.

Тема исследования проблем жанрового обновления и обогащения лезгинской поэзии, естественно связана, как об этом мы писали выше, с комплексным изучением истории и современного состояния лезгинской литературы, конкретно — поэзии. К сожалению, таких работ пока еще нет. Поэтому назрела необходимость рассмотреть в сопоставительном плане жанровые приобретения лезгинской поэзии первой половины XX века с жанровым обогащением ее во второй половине XX столетия.

От С. Стальского, А. Фатахова, Т. Хурюгского идет непрерывное обновление жанров и канонических форм поэзии, которая в лице Ш.-Э. Мурадова, А. Саидова, И. Гусейнова, А. Алема, А. Кардаша поднялась по своей эстетичности на высокий уровень русской и европейской литературы. Это и определяет актуальность исследования данного феномена.

Степень разработанности темы можно, как нам представляется, выявить и оценить лишь исходя из общей картины исследованности лезгинской поэзии. Здесь есть уже значительные достижения. Они связаны с именами таких литературоведов как Г. Гаджибеков, М. Гаджиев, А. Агаев, Ф. Вагабова, Г. Гашаров, З. Биримбеков, К. Мусаев, Т. Ахмедханов, Р. Кельбеханов, Р. Кадимов, Ф.Нагиев. Еще в 1959 г. А. Агаев писал: «Лирические стихотворения создавали, как правило, многие поэты. Помимо Сулеймана Стальского, это Сайд Кочхюрский, Етим Эмин, его брат Мелик, Мазали Али, ашуг Зей-нал, Таги-заде, Гасан Алкадари, Шиназ Гезерчи, Тагир Хурюгский и другие. Первым от лирического жанра отошел Алибек Фатахов („Ударник Гасан“, „Эм-Тэ-Эс“, „Разорванные цепи“). Ему следовал Б. Султанов, который в 1936 году издал поэму „Смерть батрака Ахмеда“. А уже после, идя по их пути, большие поэтические произведения написал Тагир Хурюгский („Село Гю-гез“, „Мулла Иса“, „Ханум“). Теперь произведений поэмного жанра, основу которых составляет событие, становится все больше и больше». (14) А. Г. Агаев не использует здесь понятия «традиция», новаторство". Но и без того становится ясно, что он имел в виду: в 30-е годы в лезгинскую литературу пришла сюжетная поэма. Так в ней обозначилось новаторство в жанровом плане. В суждение А. Г. Агаева следует внести небольшую поправку. Это касается Алибека Фатахова. Он «от лирики не отошел», продолжал оставаться лириком. Но к существующим лирическим жанрам поэт добавил новыеэпические.

Другая работа А. Г. Агаева, которую мы не имеем права обойти, это монография «Сулейман Стальский», вышедшая в 1963 году. Тут разговор идет о жизни и творчестве поэта, прослеживается его эволюция, обращается внимание на отдельные особенности поэтики. Вопрос о новаторстве Сулеймана Стальского исследователем затрагивается в меру необходимости. Выявляя поэтическое своеобразие Сулеймана Стальского, отмечая то новое, что он внес в родную литературу, А. Г. Агаев пишет: «Досулеймановская лезгинская народная поэзия по существу еще не знала образной речи, образного языка в широком и глубоком смысле этого слова. Было „поэтическое выражение“. Большой художник слова Сулейман Стальский обогатил лезгинскую литературу, внедрив в нее художественно-поэтические средства литературного характера». (15) Здесь не во всем можно согласиться с А. Г. Агаевым. Во-первых, у лезгин и до Сулеймана Стальского была богатейшая устная поэзия и немало прекрасных поэтов. И он опирался на все это. А многие поэтические произведения фольклора и по сей день остаются для лезгинских поэтов образцами. Во-вторых, никто еще не установил, где кончается фольклор и где начинается литература. Граница между ними очень зыбкая. Но исследователь, безусловно, прав, утверждая, что Сулейман Стальский обогатил лезгинскую поэтическую лексику, обновил во многом поэтическую речь. Это одна из граней его новаторства.

В 1970 году появилась книга Ф. И. Вагабовой «Формирование лезгинской национальной литературы». Работа эта написана на хорошем литературоведческом уровне и не утратила во многом своего значения. В ней подвергнуты анализу фольклор и поэзия лезгин. Завершается она характеристикой творчества Етима Эмина, новаторство которого исследователь видит прежде всего в содержании его поэзии. (16).

Нельзя обойти вниманием книгу Г. Г. Гашарова «Лезгинская ашугская поэзия и литература». В этой работе автор находит ашугские традиции в творчестве Етима Эмина, выделяет сугубо эминовскую традицию, которую подхватывают по-разному и в разной степени последующие поэты. (17).

Ряд интересных мыслей можной найти и в других книгах Г. Г. Гашарова: «Лезгинская литература. Краткий очерк дореволюционной поэзии» (на лезг.яз., Махачкала, 1979), «Певцы обновленного края». (Махачкала, 1987). Итогом его исследовательской деятельности явился объемный труд — «Лезгинская литература. История и современность» (Махачкала, 1998).

В 1986 году в Баку была издана книга Кичибека Мусаева «Путем сближения и единства» с подзаголовком «О роли связей в становлении и развитии лезгинской советской литературы».

Кичибек Мусаев пишет: «Принятая лезгинскими литературоведами, в частности Г. Гашаровым и Ф. Вагабовой, концепция литературного развития: фольклор — поэзия ашугов — литература предполагает и разделение традиций лезгинской литературы на фольклорные, ашугские, письменные (литературные)». (18) После такого согласия с принципами Г. Гашарова и Ф.Вагабовой.

Кичибек Мусаев дает понять, чем будет заниматься он сам: «Но мы здесь предпочитаем говорить о традициях лезгинской литературы в общем». (19) Выходит, что автор претендует на широту охвата проблемы. Но «широта» эта обрекает на повторение известных истин. В книге «Путем сближения и единства» много бездоказательных утверждений о Сулеймане Стальском и Тагире Хурюгском. Ее автором сказано, что эти поэты испытывали влияние азербайджанской поэзии, а первый даже использовал в своих стихах тюркизмы. И вот вывод: «С азербайджанской поэтической традицией основоположников лезгинской поэзии сближают и характерные их стихам повествова-тельность и благозвучность.

Что же касается языка, то здесь мы замечаем типичные и для азербайджанской поэзии красочность, пышность, метафоричность и гиперболичность поэтической речи.". (20).

Такие суждения общего порядка свидетельствуют о преднамеренности концепции. Мы отнюдь не отрицаем влияние азербайджанской поэзии на ряд лезгинских поэтов, особенно прошлого. Но вопрос этот сложный, требующий серьезного исследования.

Следующая книга К. Мусаева «Сулейман Стальский» с подзаголовком «Эссе о жизни и творчестве» издана в 1991 году в Махачкале.

Само время велело автору по-новому подойти ко многим проблемам творчества Сулеймана Стальского. Но этого не случилось. К. Мусаев не сумел выйти за пределы известных представлений о поэте.

Новым подходом к осмыслению творчества Сулеймана Стальского, главным образом его восприятия русской критикой, отличается диссертация Агаевой Шемси Ахедовны «Сулейман Стальский в русско-дагестанском литературном взаимодействии» (1995).

Ш. А.Агаева справедливо указывает на наличие в переводческой практике определенной идеологической позиции, более того, «идеологического метода». (21) Действительно, многие произведения Сулеймана Стальского в переводе «улучшались». Они или сокращались, или увеличивались по воле переводчиков, которые «наводили особый лоск и риторику на стихотворения, посвященные „весне человечества“ и ее героям». (22) Эта тенденция определяла восприятие Сулеймана Стальского, в какой-то мере влияла и на самого поэта, но не в силах оказалась изменить его поэтическое лицо, его верность своему призванию.

Наибольший вклад, как нам представляется, внес в исследование проблемы традиций и новаторства Р.Кельбеханов. Его книга «Два крыла» (2002), в которой рассматриваются мотивы и жанры лезгинской поэзии XIX века, проблема традиций и новаторства, а также вопросы жанрово-тематического обогащения лезгинской поэзии первой половины XX века пока остается единственной в таком роде. И, наконец, следует обратить внимание на монографию М. Кельбехановой и Р. Кельбеханова «Лирика И. Гусейнова», в которой авторы касаются и вопроса жанров его поэзии. Естественно, что к ряду исследований мы в более широком плане возвращаемся в основной части диссертации.

О том, что дагестанское литературоведение достигло серьезного продвижения в направлении анализа жанрово-стилевых характеристик национальной поэзии от ее истоков до последних десятилетий XX столетия свидетельствуют и исследования представителей других народов Дагестана: «Дагестанская поэма» (М, 1989), «Три десятилетия аварской поэзии (19 551 990)» (Махачкала, 1998) Ч. Юсуповой, исследования «Аварская элегическая лирика. Национальные истоки. Генезис и развитие жанровых разновидностей. Поэтика XIX века» Часть I (Махачкала, 1967), «Аварская элегическая лирика. Национальные истоки. Генезис и онтогенез жанровых модификаций в эпоху нового общественно-политического строя». Часть II. (Махачкала, 1999) З. Гаджиевой, «Духовная поэзия аварцев» (Махачкала, 1988) С. Хайбуллаева и др. Определенный вклад внесен в исследование отдельных жанровых видов дагестанской поэзии Каз. Султановым, М. Сулеймановой, К Абуковым и др. (23).

К поэтическому наследию Етим Эмина уже в наши дни обратился и Кадимов Р. Г. В своей диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук автор скрупулезно проанализировал такие важные аспекты художественного мира классика, как «Мировоззрение. Система образов. Поэтика» (2002 г.).

Исследование проблем жанрового обновления и обогащения лезгинской поэзии, естественно, связано с комплексным изучением истории и современного состояния лезгинской литературы, конкретно — поэзии. К сожалению, работами в этом направлении мы еще не располагаем. С научно-аналитических позиций не осмыслена «система жанров» лезгинского поэтического искусства, особенно второй половины XX века. Наша книга «Современная лезгинская поэзия» (Махачкала, Дагкнигоиздат, 1998) может быть воспринята лишь как подступы к обширной и емкой теме.

Научная новизна диссертации состоит в решении малоисследованной литературоведческой проблемы, связанной с теорией жанра, типологией художественных традиций национальных литератур вообще и лезгинской поэзии второй половины XX века в частности. Именно на стыке сращивания традиций и «находок дня» сложилась ситуация, при которой жанровая система как бы обрела «второе дыхание».

Данная работа пронизана новым методолого-концептуальным подходом не только к изучаемому этапу лезгинской поэзии (вторая половина XX столетия), но и ретроспекцией предшествовавших десятилетий. Мы считаем принципиально важным и оправданным, что исследование проблем «жанровой системы» нами увязывается с национальным менталитетом лезгинского народа.

В нашей работе, выстроенной на историко-типологическом принципе, впервые конкретизируются генезис и своеобразие поэтических жанров по стратегии доминирующего в них родового начала (лирического и эпического) или родового синкретизма, а также синкретических жанровых образований. Нами предпринята также дифференциация основных жанровых форм, характеризующихся как традиционной самобытностью, так и новаторской привлекательностью.

Главные принципы и особенности историко-социальной предпосылки литературного направления как творческой общности и индивидуальных поисков прослеживаются в ходе диахронного раскрытия темы исследования.

Новаторские импульсы лезгинской поэзии в целом и жанрообразую-щих процессов в частности нами рассматриваются в контексте воздействия на развитие национальной художественности литературной критики.

Цель исследования заключается в том, чтобы выявить и теоретически обосновать закономерности жанрового обогащения лезгинской поэзии во второй половине XX столетия и на основании категориального триединства «метод-жанр-стиль» исследовать целостную картину лезгинской поэзии интересующего нас периода, отмечая и подчеркивая при этом черты ее своеобразия, детерминированные историко-социальными реалиями времени и исходя из осознания того, что современная «система жанров» не может быть изучена и субъективно осмыслена в отрыве от фольклорных традиций, без учета достижений других литератур, прежде всего литературы русской.

Цель диссертации выдвигает следующие задачи:

— дать теоретическое обоснование понятиям и терминам, используемым в работе;

— определить и на конкретном художественном материале обосновать пути и темпы эволюции «жанровой системы» лезгинской поэзии исследуемого этапа в неразрывной связи с историей национальной литературы;

— научно охарактеризовать жанровую классификацию лезгинской поэзии 2-ой половины XX столетия и определить место и роль лирики в эстетическом сознании современника;

— показать в действии синхронное и диахронное развитие жанровой системы лезгинской поэзии в контексте русско-национальных литературных связей и взаимодействия;

— с позиций историзма проанализировать диалектику взаимодействия фольклорных традиций и новаторских поисков современных лезгинских поэтов в плане преобразования «жанровой системы»;

— выявить заимствование жанров русской поэзии и проследить процесс их творческой адаптации на почве лезгинской национальной традиции;

— выявить генезис лиро-эпической поэмы во времени (30−90-е годы XX века): традиции и новаторство;

— исследовать специфику «малых» поэтических жанров в лезгинской поэзии 2-ой половины XX века.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Жанровая система лезгинской поэзии второй половины XX века вследствие русско-национальных литературно-творческих связей претерпела качественные преобразованиямногоуровневые точки соприкосновения — от лирической миниатюры, песни, политической лирики до баллады и лиро-эпической поэмы, что привело к существенному обогащению и расширению представлений о лезгинской поэзии как эстетическом феномене.

2. Комплексное изучение истории и современного состояния лезгинской поэзии привело к пересмотру сложившихся концепций и их жанровой дифференциации, к не только упорядочению и систематизации, но и к обозначению их признаков, перспективных семантических сдвигов в движении поэзии, формирующихся ценностных ориентации.

3. Диалектика взаимодействия фольклорных и национальных литературных традиций в контексте русско-национальных связей и взаимодействия определила синхронное и диахронное развитие жанровой системы лезгинской поэзии, новаторские поиски лезгинских поэтов в рассматриваемый период.

4. Трансформация новых художественных форм в лезгинской поэзии (И.Гусейнов, А. Алем, А. Фатах, Х. Хаметова, А. Кардаш и др.) свидетельствует о ее восприимчивости к жанровым инновациям, сопряженной со сложным процессом творческого переосмысления эстетической системы на ниве национальной художественной традиции.

5. Литературный контекст второй половины XX столетия поли-фоничен, что дает возможность нового витка поэтических традиций путем синтеза (триединство в поэмном жанре: лирика, эпос, драма).

Объектом исследования является творчество С. Стальского, Т. Хурюгского, Ш.-Э.Мурадова, А. Фатахова, А. Саидова, И. Гусейнова, Х. Хаметовой, А. Кардаша, Б. Салимова, А. Алема, А. Фатаха и других лезгинских поэтов.

Предметом исследования выступают художественные традиции лезгинской поэзии XX века, рассматриваемые в этнокультурном аспекте и в различных жанровых и стилевых контекстах.

Теоретической и методологической основой исследования служит установка на конкретно-историческое и системное изучение лезгинской поэзии в ее многосторонних связях с народными традициями и опытом родственных литератур. Сравнительно-типологическое, жанровое исследование лезгинской поэзии способствует выявлению ее исторических, концептуальных перекличек с литературами богатых художественных традиций — русской, азербайджанской, персидской и др. Филологический, культурно-исторический и сравнительно-исторический методы исследования при этом выступают как базовые. Автор диссертации опирается на труды классиков русской критической мысли и литературной теории В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, А. Н. Веселовского, Д. С. Лихачева и др.

При теоретическом осмыслении литературного процесса XX столетия важным подспорьем для нас стали исследования В. Жирмунского, М. Бахтина, М. Храпченко, Г. Поспелова, Б.Путилова. В работе над исследуемой проблемой автор постоянно обращается к опыту ученых Дагестана и Северного Кавказа (Г.Гамзатова, Ч. Гусейнова, Р. Юсуфова, К. Д. Султанова, К. К. Султанова, З. Толгурова, Ч. Юсуфовой, А-К.Абдуллатипова, З. Гаджиевой, С. Хайбуллаева, К. Абукова, З. Акавова, Ф. Вагабовой, А. Ганиевой, Р. Кельбеханова, Г. Гашарова, Р. Кадимова, А. Аджиева, А. Вагидова и др.). В их исследованиях по истории и теории национальных литератур региона нашли характеристику различные направления науки о художественном слове, которые автор стремился использовать и в своей квалификационной работе.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут создать предпосылки дальнейшего историко-теоретического анализа, научного осмысления литературного процесса, генезиса и эволюции жанров в других национальных литературах Дагестана и, таким образом, стать опорой в построении цельного теоретического труда по жанровой панораме северокавказской поэзии XX столетия.

Практическая ценность настоящей работы заключается в том, что она может быть издана как пособие по спецкурсам для филологических факультетов вузов, педколледжей, учтена при составлении учебных программ по теории литературы народов Северного Кавказа.

Результаты работы могут быть использованы для более полного изучения истории и теории литературы при исследовании творчества отдельных писателей Дагестана, научном осмыслении развития и обогащения жанровой системы современной дагестанской поэзии.

Примечания:

1. Белинский В. Собр.соч. в 9-ти т. — М.: Худ. Лит-ра. 1976. Т. 1. — С. 154.

2. Фризман Л. Жизнь лирического жанра. — М.: Наука, 1973. — С.4.

3. Плеханов Г.

Литература

и эстетика — М.: Гослитиздат, 1958. — С.76−101.

4. Белинский В. Собр.соч. в 3-х т. — М.: ГИХЛ, 1948, Т.2 Комментарии. -С.859−860.

5. Там же. — С.11.

6. Там же. — С.48.

7. Лихачев Д. Поэтика древнерусской литературы.-М.:Наука, 1979. — С.55.

8. Поспелов Г. Теория литературы. -М.: Высшая школа, 1976. — С.233.

9.

Введение

в литературоведение. -М.: Высшая школа, 1976. — С.380.

10. Теория литературы. Основные проблемы в теоретическом освещении. Роды и жанры литературы. -М.: -1964. — С. 18.

11. Медведев П. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику. -Л.: 1928. — С.175.

12. См. сб. Поэтический строй русской лирики. -Л.: Наука, 1973. — С.254.

13. Шагинян М. Литературный дневник. Статьи. 1921;1923 гг., изд. 2-ое, дополнение. — М-Пб. 1923.-С.168.

14. Агаев А. Лезгинская литература (на лезг.яз.). — Махачкала, 1959. -С.116.

15. Агаев А. Г. Сулейман Стальский. — Махачкала, 1963. — С. 189.

16. Вагабова Ф. И. Формирование лезгинской национальной литературы. -Махачкала, 1970.-С.208.

17. Гашаров Г. Г. Лезгинская ашугская поэзия и литература. — Махачкала, 1975.-С.103.

18. Мусаев К. Путем сближения и единства. — Баку, 1986. — С.16−17.

19. Мусаев К. Указ.соч. — С. 17.

20. Мусаев К. Указ.соч. — С.23.

21. Агаева Ш. А. Сулейман Стальский в русско-дагестанском литературном взаимодействии. /Автореф. дисс. канд. филол. наук. — Махачкала, 1993.-С.10.

22. Агаева Ш. А. Указ.соч. — С. 10.

23. Султанов Каз. Магия четырнадцати строк, ж. «Литературное обозрение, 1972, № 2- Сулейманова М. Лирика Фазу Алиевой. Жанровое своеобразие и особенности поэтики. Автореферат диссертации на соискание уч. степени канд. фил. наук. — Махачкала, 2000; Абуков К. Расул Гамзатов: особенности философской лирики. — Махачкала, 2003.

Заключение

.

1. Белинский В. Полн.собр.соч. т. 1, С. 271.

2. Конрад Н. Запад и Восток. — М.: 1972. С. 318.

3. Сб. «XX столетие и исторические судьбы национальных художественных культур: традиции, обретения, освоение». — Махачкала, 2003.-С.16.