Фольклорные традиции и художественные особенности горской эпической поэмы: Р. Гамзатов, К. Кулиев

Как признают многие исследователи, на протяжении всего прошлого века северокавказская поэма прошла достаточно сложный период — период 1 своего созревания и, вследствие этого плодотворного процесса, приобрела значительный художественный потенциал. Закономерное и доскональное исследование дорог развития северокавказской поэзии в целом, системы ее жанров, творчества отдельных поэтов началось лишь со второй половины 50-х годов, но особенно активно это исследование осуществлялось лишь в 80-е годы прошлого века. Значительными явлениями в ряду результатов этого творчески-научного процесса оказались литературоведческие работы А. Хакуашева в кабардинской литературе, X. Хапсирокова и Л. Бекизовой — в черкесской, К. Шаззо — в адыгейской, З. Толгурова — в балкарской, С. Алиевой — в кумыкской и другие. Созданы монографии и статьи, в которых на богатом художественном материале обнаруживается целый комплекс особенностей, общих для всей северокавказской поэзии. В них освещены вопросы эволюции жанров, значительное внимание уделяется проблемам взаимосвязи и взаимодействия фольклора и литературы.

Как отмечает северокавказский исследователь Ф. Узденова, «мы живем в такое время, когда многие сложившиеся и долго считавшиеся истинами представления приходится преодолевать, многие психологические стереотипы перестраивать. В литературе «перекрой» жанровых границ подчиняется этой же цели, предоставляя большие возможности для высокохудожественного воспроизведения действительности и героя современности. «Художественное произведение — не рифмованные прописи, а органическое создание творческого гения их автора, — отмечает Юрий Лотман. — Его надо не только понять — им надо насла-^ диться, пережить, перечувствовать». А для этого «нам нет нужды отказываться от наших хороших традиций, объявлять отжившими свой век проверенные художественные формы, — подытоживает А. Кешоков. — Пусть будут любые поэмы: эпические, лирические, лироэпические, лишь бы полнее воссоздавали социальный и исторический опыт современности. Лишь бы были они «живым поэтическим организмом», а не «продукцией», «составленной по стандартам"'.

Что же касается степени исследованности рассматриваемого предмета в отечественной литературе, то А. Тхакушинов в своей книге, вышедшей уже в 1994 году (и являющейся, на наш взгляд, одной из самых серьезных работ по национальной поэме) говорит о том, что за последние два-три десятка лет отечественное литературоведение накопило большой опыт в изучении младописьменных литератур2. Продолжая литературоведческий обзор автора, можно отметить многотомное исследование «История советской многонациональной литературы"3, работы Л. Тимофеева4, М. Пархоменко5,.

А 7 Я.

Г. Ломидзе, З. Кедриной, Р. Бикмухаметова и других. Также это работы известных ученых-литературоведов — Г. Гамзатова, Н. Музаева, Н. Надъярных и других. Ценным научным исследованием можно считать монографию Х. Бакова «Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии» (1994), где на обширнейшем материале поэзии, созданной адыгами как на исторической родине — в Адыгее, Кабарде, Черкесии, так и представителями диаспоры в Турции, Сирии, Иордании, Египте, США и Германии, автор рассмотрел диалектически взаимосвязанные теоретические проблемы национального своеобразия и творческой индивидуальности.

1 Узденова Ф. Т. К проблеме комплексного рассмотрения жанрового и идейно-тематического своеобразия поэмы в литературах народов Северного Кавказа // Вест ин-та гуманит. исслед-ий правительства КБР и КБНЦ РАН. — Нальчик, 1987. — С. 14.

2 Тхакушинов А. К. Общественные процессы и их отражение в адыгейской поэзии: Опыт социологического анализа. — Майкоп, 1994. — С. 8.

3 История советской многонациональной литературы. — М., 1970;1074.

9 4 Тимофеев Л. И. Теория стиха. — М., 1939; его же. Советская литература. Метод. Стиль. Поэтика — М.,.

1964; его же. Основы теории литературы. — М., 1986.

5 Пархоменко М. Обновление традиций. — М., 1970; его же. Рождение нового эпоса // Вопр. лит. — 1972. -№ 5.-С. 3−28.

6 Ломидзе Г. Единство и многообразие. — М., 1960; его же. Интернациональный пафос советской литературы. — М., 1967.

7 Кедрина 3. Литературно-критические статьи. — М., 1956; ее же. Из живого источника. — М., 1960; ее статьи в сборниках и журналах.

8 Бикмухаметов Р. Орбиты взаимодействия. — М., 1983; его же. Роман и литературный процесс // Вопрлит. — 1971. — № 9. — С. 4−16.

Если обратиться к региональным исследованиям, проводившимся в рамках данной проблемы, то в дагестанском литературоведении приведем вышедший в 1999 году сборник «Дагестанская литература: Закономерности развития (1965 — 1985)"1, балкарском — сборник «Очерки истории балкарской литературы"2, а также работы Л. Бекизовой3, Х. Бакова4, Х. Хапсирокова5, К. Шаззо6, М. Кунижева7, А. Схаляхо8, Т. Чамокова9, У. Панеша10, Ю. Тхагазитова11, Ш. Шаззо12, А. Гутова13.

Однако, на наш взгляд, все-таки существует некоторый пробел в непосредственном изучении жанровой специфики и типологии эпической поэмы, тем более, применительно к горской культуре и с учетом влияния традиций фольклора. Цельного, законченного исследования, посвященного горской эпической поэме, на сегодняшний день нет. Следовательно, изучение эпической поэмы в подобном контексте приобретает несомненную актуальность. Как отмечается в уже упоминавшейся работе А. Тхакушинова: «. несмотря на то, что в исследовании поэмы как жанра и ее истории в нашей литературной науке сделано уже немало, проблема эта остается еще чрезвычайно акту.

1 Дагестанская литература: Закономерности развития (1965 — 1985). — Махачкала, 1999.

2 Очерки истории балкарской литературы. — Нальчик: Эльбрус, 1981.

3 Бекизова JI. О роли фольклорного наследия в становлении черкесской литературы // Тр. КЧ НИИ. — Вып. 6. — Черкесск, 1970. — С. 339−354- ее же. От богатырского эпоса к роману. Национальные художественные традиции и развитие повествовательных жанров адыгских литератур. — Черкесск, 1974; ее же. Черкесская советская литература. — Черкесск, 1964.

4 Баков X. И. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. — Майкоп,.

1994.

5 Хапсироков X. Пути развития адыгейских литератур. — Черкесск, 1968.

6 Шаззо К. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. — Тбилиси, 1978; его же. Дорогами правды. — Майкоп, 1989; его же. По зову времени. — Майкоп, 1973; его же. Живое.

• слово. — Майкоп, 1982.

7 Кунижев М. Истоки нашей литературы. — Майкоп, 1978.

8 Схаляхо А. Ступени развития. — Майкоп, 1974; его же. Рождение строк. — Майкоп, 1981; его же. (? Правда жизни — мера творчества. — Майкоп, 1990.

9 Чамоков Т. В созвездии сияющего братства. — М., 1976; его же. В ритме эпохи. — Нальчик, 1986; его же. Приметы времени. — Майкоп, 1979; Об адыгейском стихосложении // Адыгейская филология. — Ростов н/Д, 1970. — Вып. 4. — С. 83−90.

10 Панеш У. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. — Майкоп, 1990;

11 Тхагазитов Ю. Эволюция художественного сознания адыгов. — Нальчик, 1996.

12 Шаззо Ш. Художественное своеобразие адыгейской поэзии (эволюция, поэтика, стилевые искания). -Майкоп, 2003.

13 Гутов A.M. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса — М., 1993. альной"1. Об актуальности изучения поэмы говорит и Ф. Узденова: «Становится необходимостью глубинное изучение взаимодействия национальных литератур в пределах одного жанра. Ведь взаимодействие и взаимовлияние литератур — одна из важнейших закономерностей культурного процесса"2. Факт подобной актуальности и сыграл решающую роль при определении темы диссертации: «Фольклорные традиции и художественные особенности горской эпической поэмы (на примере произведений Расула Гамзатова, Кай-сына Кулиева).

В 60-е годы XX века отображение советской действительности в разновидностях и структурных компонентах литературы происходило в контексте обогащения ее тональностью осмысления писателями и поэтами злободневных вопросов времени. Именно тогда современность первым делом призвала литературу к поэме — жанру с обширным и разносторонним охватом действительности, более значительной мировоззренческой сутью. Поэма представляет собой по существу стихотворную повесть, реже — стихотворный рассказ, и в ней в основе лежит сюжет, данный в то же время в единстве с лирическим раскрытием материала поэмы.

Как отмечает профессор К. Шаззо, «памятна широкая дискуссия о поэме. В ее ходе были сказаны разные суждения, но одно было общим почти во всех выступлениях: поэма стала более ассоциативной, философской, думающей, сжатой. За счет чего? За счет некоторого ее отхода от сюжетности, последовательности (поэмы Е. Исаева, Ю. Марцинкявичюса, А. Ахматовой, Евг. Евтушенко, Я. Смелякова, многих других). Даже было заявлено: «Поэмажанр лирический», что вызвало у некоторых из участников дискуссии раз.

1 Тхакушинов А. К. Общественные процессы и их отражение в адыгейской поэзии: Опыт социологического анализа. — Майкоп, 1994. — С. 13.

2 Узденова Ф. Т. К проблеме комплексного рассмотрения жанрового и идейно-тематического своеобразия поэмы в литературах народов Северного Кавказа (Ин-т гуманит. исслед-ий правительства КБР и КБНЦ РАН, Нальчик). дражительное «Назад, к Пушкину». Думаю, что лучшие советские ассоциативные поэмы не воюют с традициями Пушкина. Но это отдельный вопрос"1.

Однако здесь есть один момент. Северокавказские писатели и поэты, овладевая поэмным жанром, стараются реализовать основательное, всестороннее постижение окружающей реальности, нравов своих современников, представить существующую действительность, основываясь на историческом материале — эпически, таким образом, восстанавливая и обнаруживая жанр эпической поэмы в новом, несколько лирическом ключе. Уже упоминавшийся нами К. Шаззо в своей монографии «Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах» и в ряде других работ поэма рассматривает как законченную жанровую систему. Профессор К. Шаззо говорит об изменившихся в последнее время жанровых принципах в поэзии и поэме, о том, что наряду с их эпическими завоеваниями они обогатились и как жанры лирические, лиро-эпические, лиро-драматические. Автор придерживается мысли о том, что «лирическое стало частью современной поэмы"2. И, соглашаясь с ним, другой исследователь, А. Тхакушинов отмечает: «Процесс лири-зации, философизации большой эпической поэзии — явление закономерное, объективное, потому социологически очень важное, только не следует полагать, что лирическое в поэме и поэзии — порождение только нашего послевоенного времени"3.

Многообразие нравственных и эстетических поисков раскрывает широту стилевого и нравственного диапазона поэм. Создаются крупные поэмы на документальном материале и маленькие поэмы, отражающие большие эпохальные события («Рассказы о Кизляре» А. Аджаматова, «Дороги» К. Отарова, «Горская поэма о Ленине» К. Кулиева).

1 Шаззо К. Г. Ступени. Исхак Машбаш: жизнь и творчество. — Майкоп, 1991. — С. 144.

2 Шаззо К. Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. — Тблиси, 1978. — С.209.

3 Тхакушинов А. К. Общественные процессы и их отражение в адыгейской поэзии: опыт социологического анализа. — Майкоп, 1994. — С. 17.

Углубившееся национальное самосознание заставляет более ответственно отнестись к передаче художественных национальных традиций, национального характера. Народно-поэтическая словесность остается неиссякаемым источником северокавказской поэмы. Фольклор привлекает своей неповторимостью и выразительностью художественных приемов и образов"1. Тот факт, что фольклор — фундамент разнообразных жанровых особенностей в молодых литературах, — до сих пор в литературоведении не отрицался. Споры возникали лишь при определении его дальнейших функций. Именно это и заставляет еще раз вернуться к истокам, к разновременным опытам северокавказских авторов. «Народ творит прекрасное, — пишет в своем исследовании Казбек Шаззо, — в слове, звуках, мысли. Адыги создали высокие образцы словесного искусства — сказки, песни, пословицы, поговорки"1.

Обращавшиеся к этой проблеме исследователи не считали нужным углубляться в нее, считая попытки проникновения в ее тайны преждевременными или заведомо обреченными на неудачу. Подобное мнение не лишено оснований, однако, если не преодолевать эти трудности, не разобраться в их причинах, то возникают новые трудности, которые могут повести по пути методологических просчетов.

Вопрос, почему все-таки литература снова и снова возвращается к фольклору, разрешимый, видимо, только на стыке разных наук — этнографии, истории, социологии, философии и литературоведения, остается и сегодня актуальным. Можно считать существенным высказывание К. Султанова, сделанное им в статье «Сложность и многообразие связей». Его позиция в отношении литературно-фольклорной трансформации вполне определенна: «Но даже гипотетически я не представляю себе и отдельного писателя, абсолютно свободного от воздействия фольклора. Подлинный художественный поиск, каким бы новаторским он ни был, удерживает в глубине ощущение.

1 Тхагазитов Ю. М. Эволюция художественного сознания адыгов. — Нальчик: Эльбрус, 1996. — С. 221. первоначала, синтезирует в себе традицию и одновременно ее преодоление". И далее: «Литература развивается не только благодаря, но и вопреки фольклору, причем это вопреки не разрыв, а внутреннее отталкивание, полемика, которая, если вдуматься, тоже есть форма связи». Таким образом, обращение к фольклорному материалу смело можно считать не слабостью, а именно силой северокавказских литератур.

Практика развития северокавказских литератур обнажила разные стороны теоретических проблем, связанных с эволюцией художественного мышления человечества. До сих пор остается много нерешенных вопросов, касающихся изучения направления развития национальных литератур и характера влияния на данный процесс фольклорного материала.

Названные и неназванные произведения так или иначе связаны с мифом, фольклором или с народным мировосприятием. Это явление вообще весьма распространено в мировой культуре. Оно присуще как литературам, имеющим давние традиции, так и молодым. Но, несмотря на* многочисленные исследования, посвященные рассмотрению связей литературы и мифа, литературы и фольклора, роли народного мировосприятия в идейно-нравственной позиции автора, многие стороны этого явления продолжают оставаться все же неясными, а эмпирически используемые понятия все еще теоретически не определены и не дифференцированы.

Таким образом, критерий повторяемости становится важным ориентиром в изучении закономерностей развития современной литературы. Выводы важны не сами по себе, а тем, что способствуют выявлению закономерностей становления и развития национальных северокавказских литератур. Это тем более важно, что во многих работах наблюдается противопоставление мифо-логизма и реализма, нечеткость различения мифологизма и историзма. По.

1 Шаззо К. Г. Ступени. Исхак Машбаш: жизнь и творчество. — Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1991.-С. 24.

2 Султанов К. Сложность и многообразие связей // Вопр. лит. — 1978. — № 11. — С. 114. этому изучение, казалось бы, локальной проблемы приводит к пониманию «механизмов» формирования и функционирования национальных литератур.

Практическая значимость данного исследования, таким образом, состоит в следующем. Ввиду того, что на сегодняшний день в северокавказском и общероссийском литературоведении практически отсутствуют монографии, специальные исследования, учебные и учебно-методические пособия, посвященные северокавказским эпическим поэмам, то данная работа могла бы в некотором роде восполнить существующий пробел.

Изучение и исследование тенденции обогащения новописьменных литератур фольклорными традициями возможно в широком литературном контексте, с учетом возникновения и развития некоторых типологических общностей, к которым можно отнести северокавказские литературы. К тому же постепенно становится необходимостью глубинное изучение взаимодействия! национальных литератур в пределах одного жанра. Ведь взаимодействие и взаимовлияние литератур — одна из важнейших закономерностей культурно-? го процесса. Прогрессивное, национальное влияние одного народа в результате экономических и культурных связей и взаимного сотрудничества с другими народами становится интернациональным, способствует обогащению культуры другого народа. Однако при этом следует учитывать и роль национального фольклора, который никоим образом не остается в стороне от процесса взаимовлияния и взаимообогащения северокавказских литератур.

Как справедливо подчеркивает У. Б. Далгат, исследуя особенности развития современных национальных литератур — дагестанской, абхазской и северокавказской в целом, «фольклор явился связующим звеном, способствовавшим формированию общенациональной поэтической и языковой традиции». И далее: «В каждой национальной литературе общеэпическая традиция нартов получила свое конкретно-историческое и художественно-эстетическое воплощение. Продолжая воздействовать и на литературу народов Кавказа, традиция эта выступает уже в качественно-преобразованном виде». 1 Таким образом, мы соглашаемся с исследователем в том, что в новописьменных литературах Северного Кавказа прослеживаются следующие типологические ориентиры, обусловленные традицией: исторический «багаж» каждого из народов, фольклорное мироощущение и, соответственно, модифицирование прошлого, элементы которого постепенно растворяются в настоящем и будущем.

В частности, остаются нераскрытыми многие аспекты важнейшего вопроса о роли фольклора в развитии художественного мышления, в зарождении, становлении и развитии различных жанров, поэтики каждого из них. К тому же новое время диктует и свои новые принципы, заставляет уточнить критерии, рождает новые идейно-художественные ценности, новые формы связей народного миросозерцания и художественного слова, взаимодействия народного творчества и литературы как двух типов художественного сознания.

К этому опыту северокавказские поэты обращаются всегда в своих произведениях, при этом обращение их содержательное, этическое, действительно созидательное, то, которое предоставляет им возможность познать и осмыслить психологию, нравы, быт, духовно-эстетические принципы своего народа. Развить национальную традицию, обобщить духовно-исторический и нравственный опыт народа, с точностью воспроизвести картину народной жизни и, особенно, национального характера, — все это выпадает на долю художника, причем не просто художника-поэта или художника-прозаика, а творческой индивидуальности, глубоко знающей психологию народа и национальную действительность. Именно к таким мастерам художественного слова мы и берем на себя смелость отнести в своем исследовании поэта дагестанского — Расула Гамзатова и поэта балкарского — Кайсына Кулиева. Именно их современный исследователь закономерностей развития северокавказского художественного творчества Хангери Баков справедливо считает.

1 Далгат У. Б. О некоторых особенностях развития современных национальных литератур // Филологические науки. — 1969. — № 6. — С. 14−16. крупными творческими индивидуальностями, обогатившими колоритными национальными образами и красками мировую лирику"1.

В искренности стихов К. Кулиева не приходится сомневаться, ведь не одно десятилетие он сам прошел путь восхождения к вершинам классической поэзии, а стихи его являются ярко национальными и общечеловеческими одновременно. Его творчество — великий урок творческого своеобразия и яркой творческой судьбы и индивидуальности, выразивших мысли и чувства народа.

Развитие и формирование горской эпической поэмы, ее идей, образов, видов и т. д. характеризуется, как и в малой лирике, выдвижением на передний план вневременных морально-нравственных начал, в первую очередь, в национальных духовно-этических традициях, в многовековом душевном опыте народа, его истории и культуре и, одновременно, отмечается настойчивое внимание к разноплановому и многогранному существованию всего человечества.

Стремление отыскать и сохранить в столь интенсивно преображающейся действительности устойчивые, константные ценности обнаружилось в обращении северокавказских поэтов к национальным духовно-этическим установкам и принципам, к стабильной внутренней жизни своего народа. Их попытка разобраться в характере и перспективах добра и зла, в непреложных законах духовного существования человека с наибольшей силой и очевидностью проявилась в благоговейном обращении к неизбывной многовековой мудрости своих народов. Каждый из них довел до ювелирной безупречности искусство художественного постижения выработанных народом этических ценностей. В некоторой степени благодаря этим национальным мастерам художественного слова на сегодняшний день в северокавказских литературах существует огромное количество произведений, в которых авторы овладевают мотивами, образами, почерпнутыми непосредственно из народного устно-поэтического арсенала, при этом порой происходит достаточно удачное ими.

1 Баков X. И. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. — Майкоп, 1994.-С. 110. тирование специфических особенностей фольклорного языка и стиля. Причем специального глубокого изучения сюжетообразующих мотивов в фольклористике не было предпринято. Однако, по утверждению А. Гутова, у ряда авторов есть указания и ориентация на это. Это, например, «мотивировки» у ВЛ. Проппа, т. е. «. как причины, так и цели персонажей, вызывающие их на определенные поступки"1. Близко к этому и то, считает А. Гутов, что Максимилиан Браун называет «композиционной схемой"2. Впервые термин «центральный сюжетообразующий мотив» и обоснование его значения конкретно разработаны Н.М.Ведерниковой3, которой, по мнению А. Гутова, удается выявить на примере волшебной сказки специфику сюжетообразующего мотива и его суть. «Очевидно, — считает А. Гутов, — каждый жанр по-своему организует не только сюжет, но и само сюжетное ядро. Идея выделения центрального мотива и характера его связей с другими мотивами представляется важной и достойной внимания, так как именно здесь ярче всего выражаются основные идеалы носителей эпоса и идея сказаний"1. * Вообще, концепция человека и мира, воссоздаваемая поэтом в малых жанрах своего творчества (пословицах, поговорках, клятвах, наставлениях,-советах, назиданиях, благопожеланиях и, наконец, просто приметах), адекватна народно-поэтическому эталону, создана и реализована в системе вековых морально-этических ценностей. Подобная тональность мировосприятия естественна для жизненной и творческой биографии горского поэта, появившегося на свет в северокавказском ауле и, соответственно, целиком вобравшего в себя его духовно-нравственную атмосферу. Эта атмосфера добросердечия и взаимоуважения неизменно проявляется в том, что на родине поэта незнакомого старшего уверенно нарекут отцом, младшего — братом, старшую женщину — матерью, младшую — сестрой. И для читателя, держащего в руках.

1 Пропп В. Я. Морфология сказки. — М., 1969. — С. 69.

2 Браун М. Композиция героических народных песен// Русский фольклор. — М.-Л., 1960.-Вып. 5.—С. 157−166.

3 Ведерникова Н. М. Мотив и сюжет в волшебной сказке // Филологические науки. — М., 1970. — № 4. — С. 57−65. книгу Расула Гамзатова или Кайсына Кулиева, эти поведенческие установки, показавшиеся сначала странными, от страницы к странице становятся все более и более привычными, и даже порой естественными.

Уже прочно устоявшееся на протяжении многих веков национальное мировосприятие представителей северокавказских народностей гармонично сочетается в поэзии Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева с успешно реализуемым намерением художественно преподнести менталитет общечеловеческий. Благодаря этому стремлению в поэзии дагестанского и балкарского мастеров слова выстраивается некоторого рода «объемность» миропонимания, которая и является одной из специфических, строго индивидуальных особенностей авторской неповторимости каждого из них и в той или иной мере обнаруживается практически в каждом из произведений поэтов.

Во многих произведениях — результатах творчества исследуемых авто- > ров — едва ли не с равной настойчивостью идет напряженный поиск высоких истин, устойчивых морально-нравственных опор, ощутим обостренный интерес к корням духовного бытия. Таким образом, творчески-индивидуальное прочтение знаменитых памятников народного искусства проводится в ракурсе обобщенного нравственно-философского осмысления бытия, установления связи между вечными истинами в истории и современности, соотнесения эпического характера с лирическим.

Каждый из данных поэтов — и Расул Гамзатов, и Кайсын Кулиев — понимал, что, создавая новую картину мира и осваивая собственно литературные жанры русской и европейской литератур, необходимо суметь остаться национальным поэтом, удержав в своем творчестве все то, что было создано родной национальной культурой на протяжении тысячелетий ее существования. Речь идет, прежде всего, о национальном мировосприятии, об основных мифологемах и архетипах окружающей среды, а, значит, о сохранении в ней адаптированных к новой среде этнических признаков.

1 Гутов A.M. Поэтика и топология адыгского нартского эпоса. — М., 1993. — С. 58.

Такого рода содержательные аспекты определили существенные видоизменения в художественной системе жанра поэмы. Точнее сказать, в северокавказской литературе формируются синтетические поэмные формы, в которых свободно сопрягаются далекие временные пласты, вселенские, отстраненные образы, возвышенные и многозначные символы. Использование разных планов изображения, возросшая роль условно-метафорических средств, переосмысление фольклорных традиций выявляют новые возможности художественного мышления современной поэмы, нацеленной на постижение мира и человека в их изначальной соотнесенности. По поводу подобного ощутимого взаимодействия эпоса и поэзии Гегель говорил следующее: «Эпическая же поэзия все изображает в стихии целостного внешнего бытия, необходимого внутри себя, и для индивида не остается ничего иного, как следовать за этим субстанциальным состоянием, этим сущим, сообразовываться с ним или же нет и в таком случае страдать возможным и должным образом». 1.

Таким образом, горская эпическая поэма — это явление прежде всего" интернациональное по своей сути, глубоко самобытное и оригинальное по форме, что позволяет рассматривать его в динамике развития поэтической, мысли, выявляя историко-функциональное взаимодействие различных жан-рово-стилевых исканий в рамках национальной формы.

Объектом настоящего исследования является творчество Р. Гамзатова и К. Кулиева, а материалом — произведения названных авторов, написанных в жанре эпической поэмы. Этот выбор обусловлен следующими причинами. Обращение к северокавказским литературам на примере творчества дагестанского поэта Расула Гамзатова и поэта балкарского Кайсына Кулиева, таким образом, позволяет прийти к некоторым обобщениям о случившихся в национальных культурах преобразованиях. Причем стержневое значение выявляемых преобразований состоит в обострении поэтического мышления, во все более ощутимом проникновении в них эмоций и ценностей общечелове.

1 Гегель. Эстетика — В 4-х тт. — Т. 3. — С. 419. ческого менталитета. Однако наряду с этим необходимо зафиксировать не менее настоятельное и не менее очевидное обращение авторов к морально-этическому существованию собственного народа, стремление восстановить или укрепить многовековые связи с землей, общность древних традиционных и современных гуманистических начал, желание обнаружить преемственность эталонов добра, любви, правды, совести, долга.

Таким образом, основная цель исследования следует из вышеизложенного и состоит в том, чтобы на основе анализа произведений Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева, как представителей, соответственно, дагестанской и балкарской литератур, выявить степень влияния фольклора на развитие эпического и лирического элементов в их произведениях и, с учетом имеющейся критической литературы, попытаться определить уровень развития национальной эпической поэмы на сегодняшний день. '.

Научная новизна диссертации. Ряд северокавказских авторов в своих исследованиях порой затрагивает проблемы влияния фольклора на дальнейшее развитие национальных литератур и, в частности, на развитие поэмы. Однако в данной работе впервые предпринята попытка определения и анализа роли фольклора и степени его влияния на развитие сюжетообразуюгцих компонентов в горской эпической поэме.

Национальные литературы после возникновения письменности словно зарождаются и начинают свое развитие из исходных положений народного бытия, возникают из фольклорного мировосприятия. Ведущую и формирующую роль в них исполняет сам данный мир народных реалий. А постепенно проявляющееся личностное начало художника принимает на себя функцию второго сюжетообразующего ядра. Затем оно лишь в течение времени реализуется в молодом романе.

Возникает новый для национальной литературы тип творчества, органичный потому, что поэт воссоздает художественную картину мира с позиций мира народного, т. е. эпико-мифологического сознания, перенесенного в письменную литературу. При этом не происходит смешения двух эстетических систем, а совершается процесс естественного восприятия национального фольклора и мира, но уже как основы национальной письменной литературы. Герои произведений генетически и типологически сходны с героями народных легенд и преданий, исторических песен. Национальное своеобычие жанров и произведений фольклора активно отображается, видоизменяется в профессиональную литературу, преимущественно обусловливая ее поэтику, типологию и художественную систему.

Жанр эпической поэмы рассматривается нами как системно-структурное образование, и задача данного исследования — выявить в нем роль фольклора, а также литературных факторов, как структурообразующих начал, обеспечивающих художественную целостность произведения.

Поиски своего творческого кредо характерны для обоих поэтов — и для Расула Гамзатова, и для Кайсына Кулиева: здесь сыграло свою неоспоримую роль обращение и возвращение к национальному фольклору — к героическому эпосу, которое дало закономерный результат для дальнейшего развития всей северокавказской литературы. Обращением на данном этапе к устно-поэтическому эпосу, как к своей первооснове, объясняются не только успехи этих мастеров художественного слова, но также и очевидный этнографизм их произведений. Речь идет о произведениях, некоторые из которых целиком базируются на сюжетах, мотивах и эпизодах народных творений.

Уже сами творческие поиски рассматриваемых авторов явились значительным достижением северокавказских литератур в понимании дифференцированного подхода к культурному наследию прошлого, к анализу национального мира и национального характера на новом этапе их исторического развитиянемалая заслуга в этом, естественно, принадлежит национальному фольклору.

Значительное число крепких и одновременно изящно-незримых нитей сковывает поэзию цитируемых северокавказских авторов с устным народным творчеством. Созидательно применяя и своеобразно интерпретируя идеи, темы, сюжеты народных сказаний и преданий, Расул Гамзатов и Кайсын Кулиев в результате этого воспроизводят своеобычные многообразные художественные идеи и индивидуальные творческие подходы.

Очень ярко и живо описывает этот сложный творческий процесс Казбек Шаззо в своем исследовании, посвященном творчеству Исхака Машба-ша: «Речь не о том, что Машбаш сперва изучил народное творчество, познал его, потом стал писать, подражая ему. Нет. О другом речь. Он впитал в себя народную поэзию вместе с песней матери, мудростью отца и деда, вместе с тем воздухом, которым он дышал с детства. И впитывает поныне. Он сам говорит, просит мудреца рассказать о славных нартах. Не скуки ради, не с целью усладить слух, а чтоб познать правду и ложь, чтобы еще раз прикоснуться к этому бесценному искусству, почерпнуть в нем силы». 1.

Таким образом, не подвергая сомнению роль и созидательные функции фольклорной традиции в целом, все же отметим, что ее возможности в формировании жанров в северокавказских литературах были приглушены как мусульманской религией, так и горским этикетом, лучшие установки которого вместе с тем живы и, трансформированные на новой социальной основе, закреплены национальными укладами жизни. Поэтому в данном случае важно исследовательское внимание к синтезу эпического, лирического и фольклорного, а также интерес к степени влияния такого синтеза на северокавказскую поэму. Результаты подобного синтеза мы и рассмотрим далее на примере творчества Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева.

Методологической и теоретической основой диссертации являются труды известных литературоведов: В. Белинского, М. Бахтина, Д. Лихачева, М. Храпченко, Л. Тимофеева, Г. Ломидзе, З. Османовой, К.Султанова.

Один из важных моментов диссертации — исследование взаимодействия фольклора и литературы, процесса обогащения литературы эстетикой фолькло.

1 Шаззо К. Г. Ступени. Исхак Машбаш: жизнь и творчество. — Майкоп, 1991. — С. 23. ра, трансформации фольклорных традиций в литературные. В их освещении автор опирается на труды В. Проппа, У. Далгат, Н. Джусойты, Е.Мелетинского.

Использован опыт исследователей северокавказских литератур: А. Тхакушинова, Л. Бекизовой, Х. Бакова, К. Шаззо, Х. Хапсирокова и др.

Структура диссертации. Цели и задачи, объект исследования обусловили и предопределили логику и структуру данной работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение

.

Жанр поэмы, как отмечается в советской критике, получил широкое развитие уже в 20-е годы прошлого века. Специалисты, насчитывая не менее пятиста произведений поэтического эпоса, выделяют такие виды, как историко-революционная, «комсомольская» поэма и др. Однако до наших дней в памяти народной сохранилось не более 5 — 10 поэм. В таком крупном эпическом жанре, как поэма читатель тех лет находил воплощение коренных социально-нравственных, гуманистических идеалов борющегося народа с позиций углубленного историзма и народности. И именно в предвоенные, 30-е годы явное преобладание жанра эпической поэмы наблюдается также в северокавказских литературах. В обстоятельствах некоторой отсталости тогдашней прозы, тем не менее, в эпической и лироэпической поэмах, как преобладающих жанрах литературы тех лет прослеживается потребность в освещении эпизодов национальной истории (произведения А. Баширова, А. Сулейманова, А. Шогенцукова, И. Мирзаева и др.).

Годы Великой Отечественной войны стали для советской поэмы не менее плодотворным периодом, чем эпоха 20-х годов. В поэме как жанре синтетическом есть и быт, и панорамная картина эпохи, выписанная со всеми конкретными деталями, индивидуальная человеческая судьба и раздумья о большой истории, о судьбах страны и планеты в середине двадцатого столетия. Однако непростым оказалось для поэтов вхождение в атмосферу послевоенной действительности. Мирная тематика потребовала вживания в новые условия, умения ориентироваться в обстановке нелегкого послевоенного быта, постижения психологии людей, потерявших близких, приступивших к восстановлению разрушенного войной хозяйства. Стремлением постичь основные тенденции времени, подвести итог прошлому обусловлено обращение художников к большим эпическим и лиро-эпическим жанрам. Такие варианты и модификации, как лирические монологи, поэмы-воспоминания, поэмы-посвящения, поэмы-убеждения, одические поэмы, лирико-драматические поэмы все увереннее завоевывали шири поэмы традиционной. И далее, на протяжении 60 — 80-х годов лирику отличает углубление во внутренний мир человека, постижение сложных взаимосвязей его с современной жизнью. Со второй половины 50-х и на протяжении 60-х годов прошлого века зримо усиливается значимость в поэзии субъективного начала. В данный период рождается немало поэм философского и этологического назначения.

В эпическом роде литературы организующим началом произведения является повествование о персонажах (действующих лицах), их судьбах, поступках, умонастроениях, о событиях в их жизни, составляющих сюжет. Писатель или поэт переводит жизненный материал, им обобщенный, в конкретное действие, в систему событий, в сюжет. В частности, поэма «вбирает в себя основные социально-идеологические процессы нашей действительности"1 и одним из ведущих жанровых признаков ее является событийность сюжета.

В эпических произведениях глубоко значимо присутствие повествователя. Это — весьма специфическая форма художественного воспроизведения человека. Повествователь является посредником между изображаемой им реальностью и читателем, нередко выступая в роли свидетеля и истолкователя показанных лиц и событий. Если же обращаться к этой форме изложения применительно к горскому фольклору, то можно отметить, что, например, в системе поэтики адыгского нартского эпоса певец-сказитель является объективным повествователем, ведущим сюжет от третьего лица. Случаи, когда исполнитель нартского пшинатля говорит от своего лица, здесь исключительно редки. Индивидуальное искусство певца становится конкретной формой выражения коллективного сознания эпоса.

Развитие и формирование горской эпической поэмы, ее идей, образов, видов и т. д. характеризуется, как и в малой лирике, выдвижением на передний план вневременных морально-нравственных начал, в первую очередь, в национальных духовно-этических традициях, в многовековом душевном опыте наро.

1 Тхакушинов А. К. Общественные процессы и их отражение в адыгейской поэзии: опыт социологического анализа. — Майкоп, 1994. — С. 12. да, его истории и культуре и, одновременно, отмечается настойчивое внимание к разноплановому и многогранному существованию всего человечества.

Обращение к традиционной фольклорной тематике становится особо выраженной чертой творчества поэтов Северного Кавказа на протяжении 60-х годов. Мотив преемственности нравственно-эстетических традиций приобретает в поэме философскую насыщенность, являясь свидетельством исторической глубины осмысления действительности. Истоки эпической лирики, восходящие к фольклору, проявились, в частности, в произведениях Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева, опирающихся в своем творчестве на элементы и средства фольклора. Несомненно, как признает большинство исследователей, именно Расулу Гамзатову принадлежит значительная роль в процессе привлечения всеобщего внимания к исключительности народного начала в поэзии. Причем этот процесс происходил в тот исторический период, когда национальное подавлялось, а культивировалось «общечеловеческое», являвшееся, по сути всеобщим обезличиванием. В этом смысле знаменитый дагестанский мастер слова оказал сильное влияние на творчество других северокавказских писателей и поэтов.

Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева периодически прельщает сюжет-но-тематическое разнообразие и образное богатство, сосредоточенное в народных текстах: действующие персонажи и исторические факты, отражающие героическое сопротивление горцев многочисленным иноземным захватчикам. Но при всем разнообразии идейно-тематического и художественно-эстетического содержания песен, народных легенд и преданий общим для них остается то, что они в большинстве своем невелики по объему, строятся, как правило, на одном эпизоде и имеют несложную композиционную структуру. В завязке обычно приводятся сведения о главном герое (борец за справедливость, борец-одиночка и т. д.) и его целях (обычно — различные народные идеалы и мечты). Но со временем центральным персонажем горской поэмы становится сам сказитель (рассказчик). К примеру, в произведениях Расула Гамзатова чаще всего встречаются персонажи вполне конкретные и исторически реальные — народные дагестанские певцы Махмуд и Абуталиб. Или балкарский поэт Кязим Мечиев в поэме Кайсына Кулиева «Золотая свирель». Далее по ходу развития действия вокруг центрального мотива располагаются другие мотивы. Характерная одноконфликтность горских сказаний позволяет сравнительно легко обнаружить в каждом сюжете центральный мотив, вокруг которого строится все повествование. На следующем этапе конфликт обычно достигает предела и в результате непримиримой борьбы и состоявшегося сражения происходит победа одного из противников. Борьба в героическом сказании может носить характер испытания или состязания. В ходе развязки обычно повествуется о событиях, происходивших после разрешения конфликта.

В целом, мотив противопоставления добра и зла можно считать одним из самых распространенных в поэтике горского национального фольклора. Принцип сопоставления добра и зла сыграл в младописьменной поэзии важнейшую роль в освоении ею ведущих конфликтов эпохи. Из произведений Ра-сула Гамзатова на принципах контраста, противоборства добра и зла, света и тьмы по преимуществу построены поэмы «Последняя цена» (1979), «Берегите матерей» и «Остров Женщин» (1979). В эпических поэмах рассматриваемых авторов сберегается и такой элемент героико-исторических песен, как воспевание мужества, отваги, поэтизация телесной мощи героя. Но гораздо более значимыми для него, как и для всего горского народа, являются именно понятия чести. Р. Гамзатов и К. Кулиев в своих произведениях создают стройные модели сюжета с персонифицированными характерами, острыми драматизированными диалогами, взволнованными монологами (жанровая особенность которых близка к народным лирическим песням и плачам), преодолевают свойственную фольклорному тексту статичность характеров, дают их в динамике, мотивированности и психологизированности поступков, а также в контексте национально-этической концепции поведения.

Самым ярким произведением Расула Гамзатова, содержащим в своей основе фольклорные традиции, признается поэма «Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о кази-кумухском хане, о хунзахском Нуцале и его дочери Саадат», творчески трактующая известную дагестанскую народную песню о Хочбаре. В большинстве других поэм Расула Гамзатова также содержатся если не цельные фольклорные сюжеты, то различные элементы фольклора, прослеживающиеся в горском героико-историческом эпосе. Так, речь идет о различных архаичных мотивах (чудесное рождение героя, его фантастически скорый рост и взросление и т. д.), а также элементы национального сознания и вероисповедания (загробный мир, его обитатели, вера в них, одушевление явлений природы, непременные, но фееричные атрибуты боевой жизни героя — чудесное оружие, чудесный конь и т. д.). Значительную часть подобных фольклорных компонентов можно проследить именно в тех поэмах Расула Гамзатова, которые были написаны в пору, абсолютно не располагающую к народно-эпической ориентации — в 50 — 80-е годы прошлого века.

В ряду поэм Кайсына Кулиева максимально, если можно так выразиться, «фольклоризированной» можно считать его «Поэму любви» — произведение, художественно воссоздавшее древнее балкарское предание о двух трагически влюбленных, об Азрете и Зуриат.

Идеологические рамки этого периода существенно ограничивали внимание национальных авторов к духовному наследию своего народа, и именно этим можно объяснить не явный, а лишь завуалированный интерес Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева к элементам фольклора («Год моего рождения», «Я родился у бедной дагестанки», «Родина горца» Расула Гамзатова- «Песнь моей любви», «Перевал» Кайсына Кулиева).

Вводя в создаваемые произведения новые, не встречающиеся в фольклорных источниках сюжетные мотивы, Расулу Гамзатову и Кайсыну Кулиеву удается профессионально углубить и художественно обогатить социальное звучание традиционных, выработанных и накопленных вековым народным опытом тем, мотивов и образов.