Языковые особенности басен И. А. Крылова

Введение

Имя великого русского баснописца И. А. Крылова стоит в ряду имен любимых народом поэтов, основоположников русской литературы. На них воспитывались и воспитываются многие поколения.

Басни Крылова приобрели мировое признание. В них сочетается суровая правда с глубокой мысленной живописностью языка. Краткие и меткие крыловские изречения давно перешли в пословицы и поговорки, стали народным достоянием еще при жизни баснописца.

Слава баснописца во многом оттеснила в нашем восприятии Крылова-драматурга, прозаика, лирика, хотя произведения Крылова конца XVIII века представляют выдающийся интерес, ведь наряду с Радищевым, Новиковым, Фонвизиным молодой Крылов является одним из наиболее значительных представителей сатирического направления в русской литературе второй половины XVIII века.

Но лишь в басне считалось возможным использовать разговорный язык, просторечия и диалектизмы, которые отстаивал И. А. Крылов. Разговорный язык использовался им не ради грубости, а ради меткости, особой выразительности.

Главной композиционной особенностью басни как жанра является ее двучленность. Басня состоит из обязательных двух частей (они могут быть неравнозначны по объему): рассказа и морального вывода (морали, назидания). Эта двучленность образует соединение двух начал в жанре басни: эстетического и логического. Одно выражено в художественной форме (картины, образы), другое — в форме идеи, вывода, мысли.

Организация речи в басне строится на живом обращении автора к читателю, с одной стороны, и на диалоге героев, другой. Диалог в басне присутствует почти всегда.

Басни, созданные Крыловым, были написаны вольным (басенным) ритмом, разностопным ямбом. Такой ритм позволяет делать паузы, что-то произносить скороговоркой, что-то выделять в речи, то есть передавать меняющиеся интонации живой речи.

Что касается языка Крылова, то все мы с детства владеем этим языком, У легко его усваиваем и — оказывается! — мало его знаем и почти ничего не можем о нем сказать. Что такое язык? Как он устроен? Как развивается? Из каких частей состоит? Как взаимодействуют эти части? Как связан с деятельностью человека? Возможно ли совершенствование языка? На все эти и многие другие вопросы мы попытаемся ответить в этой работе.

Многие в Крылове хотят видеть непременно баснописца, но в нем есть нечто большее. Басни только форма; важен тот дух, который так же выражался бы и в другой форме. Басни Крылова, конечно, басни, но сверх того и нечто большее, нежели басни… Басни Крылова — не просто басни, это повести, комедия, юмористический очерк, злая сатира — словом, что хотите, только не просто басни.

Сам Крылов чтением своих басен подчеркивал простоту, естественность их народной речи, их реализм. Все воспоминания об исполнении им своих басен говорят об этом. Так, С. Жихарев, выслушав чтение Крылова, записал: «А как читает этот Крылов! Внятно, просто, без всяких вычур и между тем с необыкновенною выразительностью; всякий стих так и врезается в память. После него, право, и читать совестно».

Естественность и простота его чтения были так велики, что исполнение им своих басен иногда не называли «чтением», а говорили, что он «рассказывает свои басни».

Басни Крылова не стареют. Каждое новое поколение воспитывается на них, они вошли в фонд национальной культуры. Строки крыловских басен, самые названия их стали привычными, вошли в речь, цитируются в газетах, знакомы и старым и малым.

Басни Крылова проложили дорогу Пушкину, Гоголю, Кольцову, Некрасову и многим другим поэтам, приобщив их к чистому роднику народной речи, показав пример реалистической живописи, словесного мастерства. Поэтому-то и не угасает крыловская традиция до наших дней.

Знание Крылова-баснописца заключается в том, что он сумел соединить в своем творчестве поэзию и простоту, основанную на разговорной речи. До Крылова в эпоху классицизма разговорный язык допускался только в низких жанрах. Крылов же доказал возможность использования разговорного языка в поэтической речи. Он сумел создать образ народной речи, которая не была замкнута в пределах какого-то одного стиля, но свободно могла бы быть использована в различных стилевых пластах. Главная заслуга Крылова состояла в том, что он раздвинул жанровые рамки басни, придав ей философско-социальное содержание, вместив передовые идеи века в малую форму. «Поэт и мудрец слились в нем воедино» — писал Н. В. Гоголь. Басенное творчество Крылова предвосхитило и подготовило переход русской литературы к реализму (так, связь басен Крылова с первой реалистической комедией А. С. Грибоедова «Горе от ума» очевидно). Реалистические образы в баснях Крылова могли возникнуть только потому, что автором был создан поэтический язык, позволивший воплотиться этим тенденциям реализма.

Итак, тема нашей дипломной работы «Языковые особенности басен И.А.Крылова». Актуальность данной темы несомненна, так как:

— во-первых, языковые особенности басен И. А. Крылова недостаточно исследованы и требуют дальнейшего специального изучения. Ведь изменение — это неизбежный спутник языковой истории. Современный русский литературный язык не появился внезапно, в нем отложились незаметные накопления и сдвиги, происходящие в течение многих веков;

— во-вторых, более полному и глубокому пониманию идейно-образного содержания басен способствует не только литературный, но и лингвистический анализ художественного текста. Осмысление состояния лингвистической мысли лежит в основе нашей работы. Для всех разделов дипломной работы характеры многоаспектный подход к лингвистическим единицам, что позволяет выявить взаимосвязи и переходность языковых явлений и тенденции их развития, а также особенности функционирования в различных социолингвистических условиях.

В соответствии с таким подходом нами проанализирована литература: монографии, учебные пособия; работы, ставшие классическими и представляющие отечественную лингвистическую традицию; исследования последних лет, отражающие современные направления, где имеются наиболее ценные сведения по изученным проблемам.

Благодаря исследованиям А. В. Десницкого, С. Ф. Елеонского, М. Н. Морозова мы многое понимаем лучше, так как приблизились к историческому осмысления творчества Крылова в целом и к верному представлению о различных этапах его творческого пути, о языковых особенностях басен Крылова.

Автор книги «Иван Андреевич Крылов» А. В. Десницкий (10) вводит читателя в увлекательный мир литературоведческих поисков. Он пытается, привлекая противоречивые печатные источники, мемуарные свидетельства, документы, художественные произведения, воссоздать биографию великого русского баснописца, драматурга, журналиста и поэта И. А. Крылова, остающуюся во многом не ясной и «загадочной» для современных исследователей; обрисовать социально-политическую, идейно-нравственную и культурную атмосферу в России конца XVIII — начала XIX веков. По ряду не изученных в литературной науке вопросов автор высказывает свою оригинальную точку зрения.

Книги С. Ф. Елеонского «Литература и народное творчество» (12) освещают проблему о взаимосвязях и взаимовлияниях литературы и народного творчества, дается в последовательном историко-литературном порядке разбора наиболее близких к фольклору произведений русской художественной литературы. Пословицы, поговорки и прибаутки Крылов черпал не столько из книг, сколько непосредственно из народа, и широко пользовался ими в словесной живописи своих басен. При создании образов зверей, например, лукавой Лисицы или трудолюбивого Медведя: «Лисица от дождя и под бороню укроется», «Лиса своего хвоста не замарает», «Правит, как медведь в лесу дуги гнет», «Гнет — не парит, а переломит — не тужит». С. Ф. Елеонский говорил: «все это выражено в таких оригинальных, непередаваемых ни на какой язык в мире образах, — что сам Пушкин не полон без Крылова».

В книге М. Н. Морозовой «Поэтика и стилистика русской литературы» язык басен Крылова рассматривается в разнообразных, порой причудливых формах; иными словами, каждый факт, каждое языковое явление рассматриваются сами по себе, в отрыве от других и от общего хода языкового развития. Автор в этой книге ставит задачу дать полное и систематическое описание морфологического анализа слов как частей речи, сосредоточив внимание на трудных случаях квалификации языковых явлений, обусловленных многозначностью, омонимией.

Итак, многие исследователи вместе с читателями перелистывают страницы басен. Вместе с ними мы задумываемся над противоречивыми, сложными и обаятельными характерами героев и способами их изображения.

Цель нашего исследования: проследить языковые особенности слов разных частей речи в баснях И. А. Крылова.

Этой целью определяются задачи дипломной работы:

— подчеркнуть неоценимый вклад И. А. Крылова в развитие русской литературы и русского языка;

— рассмотреть способы образования и формы изменения слов;

— проанализировать все отступления от современных норм;

— рассмотреть синтаксис словосочетания, простого и сложного предложения, способы передачи чужой речи и пунктуации;

— наметить систему и методику работы, направленную на осмысленное восприятие басен И. А. Крылова.

Специфика нашей работы такова, что основной метод, используемый для решения поставленных задач, описательный, основанный на сборе языковых фактов. Применялись также сравнительно-исторический и экспериментальный методы исследования.

Практическая значимость исследования нам видится в акцентуализации внимания на проблеме изучения языка басен, что несомненно поможет их лучшему восприятию.

Работа может быть использована учителями — словесниками при изучении творчества И. А. Крылова.

I. МАСТЕРСТВО И.А. КРЫЛОВА БАСНОПИСЦА

1.1 Современники о творчестве И. А. Крылова Современники Ивана Андреевича Крылова любили отгадывать, по какому поводу написана каждая его басня.

И действительно, конкретный повод часто удавалось найти. Например, басня «Волк на псарне» связана с нашествием Наполеона на Россию. Кутузов прочитал басню «после сражения под Красным собравшимся вокруг него офицерам и при словах: „А я, приятель, сед“, — снял свою белую фуражку и потряс наклоненною головою», — свидетельствует очевидец.

Таких басен, с конкретным адресом, у Крылова много. Современники читали их вслух и весело поглядывали друг на друга: знаем, о ком это сказано!

Всякая басня — иносказание. Говорится о животных, понимай; о людях. И если даже говорится о людях — все равно иносказание; повествуется про уху, приготовленную Демьяном, но смысл не в этой именно ухе и не в этом Демьяне. У любой басни тысячи разгадок.

Но особенности басен И. А. Крылова в том, что многие из них имеют еще и первую, исторически хитрую разгадку. Почему читатель об этом догадывается? По конкретным деталям, по общей выразительности нарисованной картины, по верной передаче знания события. Для всего этого нужен особо точный, выразительный, конкретный язык. И его создал Крылов — баснописец.

Конкретность языка, точность описаний в басне нужны не только для характеристики персонажей. Если, например, волк был не описан так, что точь-в-точь получился бы живой волк (хищное животное из семейства собачьих"), он не годился бы для басни: ведь нужен не настоящий волк, а иносказательный, такой, который ассоциировался бы с человеком. Поэтому вся конкретность характеристик, их выразительности, картинности, жизненная меткость у Крылова перенесены на изображение движения, действия. Движение у него живописно, образно, выразительно, динамично.

Вот рассказ о рыбаке:

…он, в чаянье награды, Закинет уду, глаз не сводит с поплавка; Вот, думает взяла! В нем сердце встрепенется, Взмахнет он удой: глядь — крючок без червяка;

Плутовка, кажется, над рыбкой смеется, Сорвет приманку, увернется И, хоть ты что, обманет рыбака.

(Плотичка) Чувствуете, как увертливы последние строки?

Всюду торжествует динамичность, точный и меткий глагол. Глагольно, с помощью действия, рисует Крылов взаимоотношения персонажей. Вот как изображено отношение Лягушек к их Царю:

Царь этот был осиновый чурбан.

Сначала, чтя его особу превысоку, Не смеет подступить из подданных никто:

Со страхом на него глядят они, и то Украдкой, издали, сквозь аир и осоку;

Но так как в свете чуда нет, К которому не пригляделся свет, То и они сперва от страху отдохнули, Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:

Сперва перед Царем ничком;

А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком;

Дай попытаться сесть с ним рядом;

А там, которые еще поудалей, К Царю садятся уж и задом.

Царь терпит все по милости своей.

Немного погодя, посмотришь, кто захочет, Тот на него вскочит.

(Лягушки, просящие Царя) Умение рисовать действие особенно пригодилось Крылову для изображения речи героев. Речь — тоже действие. Его герои говорят самым естественным, самым живым языком, крайне активным, крайне действенным. Они действуют с помощью речи. Вспомните хотя бы «Демьянову уху».

Стихи Крылова выразительны в самом своем звучании. О басне «Лягушки, просящие Царя» В. А. Жуковский писал, что предметы представлены поэтом так живо, что «они кажутся присутственными» Например:

Что ходенем пошло трясинно государство…

«Живопись в самих звуках! Два длинных слова: ходенем и трясинно — прекрасно изображают потрясение болота.

Со всех лягушки ног В испуге пометались, Кто как успел, куда кто мог…

В последнем стихе, напротив, красота состоит в искусном соединении односложных слов, которые представляют скачки и прыганье". Действительно, понаблюдайте, что делает ваш язык, когда вы произносите последний стих. Его движения представляют копию лягушиного скаканья.

Звук, артикуляции сами процессуальны. Они — действие и его результат. И не удивительно, что Крылов, пристрастный к действию, привлек и звук для изображения действия (10, с. 136).

Динамичность описаний у Крылова, их живая картинность, наблюдательность поэта заставляли читателя верить басенному рассказу и разгадывать его реальный источник. Недаром Крылова считают предвестником реализма, а России. Академик В. В. Виноградов, вероятно, прав, когда он говорит, что реалистические тенденции в литературе требуют определенного уровня развития языка — и общенационального, и языка самой художественной литературы. Реалистические образы в баснях Крылова могли возникнуть только потому, что поэтом был создан поэтический язык, позволивший воплотить этим тенденциям реализма. Нам нужна действительность, «глагольность», активность слов из басен Крылова: мы ими воздействуем на собеседника.

II РОЛЬ И.А. КРЫЛОВА В ДЕМОКРАТИЗАЦИИ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

2.1 Всенародная слава И. А. Крылова — баснописца Всенародная слава, столь быстро завоеванная Крыловым-баснописцем, свидетельствовало о том, что его басни знаменовали собой качественно новый этап в развитии русской литературы. «Крылов впервые не только у нас, но и во всей мировой литературе, — говорит Д. Д. Благой, — сумел превратить басню в подлинно реалистический жанр. Глубоко народный по всему своему духу, по „русскому уму“ баснописца, по его замечательному умению чисто по-русски видеть, воспринимать действительность и „прямо русской“ кистью ее зарисовать, басни Крылова до предела народны и по совей форме, по самому своему художественному материалу — слову, языку».

Жизненность, правдивость изображения, которой достиг писатель в баснях, создается самыми разнообразными средствами. Прежде всего, Крылов доводит до совершенства естественность и выразительность разговорной интонации, которая определят весь строй басни. Иллюстрацией могут быть такие, например, строки из басни «Заяц на ловле»:

«Ба, ты, косой, ;

Кричат ему, пожаловал отколе?

Тебя никто на ловле не видал".

Мастерство реалистического повествования в баснях Крылова не только в их ритмико-интонационной системе. Для стилистической манеры баснописца характерны пословицы, поговорки, «крылатые» выражения, а также народно-разговорная лексика и фразеология.

Среди употребляемых писателем слов предлагают разговорнонепринужденные, например, понатужить, слыть, соснуть и другие: Тут, выгнувши хребет и понотужа грудь (Обоз); Пес дружества слывет примером с давних пор (Собачья дружба); Да коли хочешь, так сосни (Пустынник и Медведь).

Свободно вводит Крылов в свои басни различные наречия, а также глагольно-междометные формы, частицы и тому подобные вспомогательные слова — как экспрессивно-окрашенные, так и не обладающие экспрессией: Глядь, Он подлинно ушел (Обезьяны); Ай, Моська, знать, она сильна (Слон и Моська); Наперерыв ему наносит оскорбленье (Лев состарившийся); А если невпопад залаю (Две собаки); Им поделом была в честь (Гуси); Не смейтесь изподтишка (Ларчик); Ушица, ей же ей, на славу сварена (Демьянова уха).

Особенный колорит живой разговорной речи создает Крылов, привлекая слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами: ворошок, коровка, коровушка, овечка, шалашик, легонький оброк, молоденький дубок, нищенький, близехонько, немножечко, позднёнько, чиннёнько, а также оценочные образования: женишонки, сотняжка, курятинка.

Многочисленны у Крылова глаголы, разговорный характер которых определяется своеобразными признаками. Например, глаголы со значением неполноты действия (с префиксами по-, при-): позадуматься, прилечь, посбить, пособрать:

А если б ростом с теленка только был, То спеси бы со львом и с барсов я посбил.

(Осел) Так как бы, не тягча и бедных, ни богатых, Мнет шерсти пособрать, Чтоб не на голых камнях спать.

(Лев) Язык басен Крылова не свободен от грубоватых народно-разговорных слов, обладающих экспрессивной окраской или оценочных. Например: Как мы махнем (Обоз); Иль чин иль место схватит он (Фортуна в гостях); Уж стали женихи навертываться реже (Разборчивая Невеста); Ты всем в деревне насолил (Волк и Кот); И связи общества рвался расторгнуть (Сочинитель и Разбойник); Около тех мест голодный рыскал Волк (Волк и Ягненок).

Все это слова, создающие неповторимое своеобразие «народного духа». Главное место в потоке разговорной речи у Крылова занимает лексика не грубая, не вульгарная. У него отмечены лишь немногие экспрессивно выразительные «низкие» слова: горланить, обжора, олух, треснуть, стянуть, таскаться, тащиться, треснуться, хватить (кого, чем) и некоторые другие: Твой хор Горланит вздор (Музыканты); Ах, ты, обжора! ах, злодей! (Кот и Повар); С натуги лопнула и околела (Лягушка и Вол); Да в олухи-то, я не знаю, кто попал (Купец).

Современники Крылова, например, В. А. Жуковский, Ф. Ф. Вигель, единодушно отмечали близость языка его басен к живой разговорной речи и в то же время отсутствие у него тяготения к натуралистическому воспроизведению простонародной речевой стихии. Это признают и современные исследователи творчества писателя. Показательно, например, утверждение: «Языковое новаторство Крылова свободно от той нарочитости „просторечия“, которое так характерно для писателей XVIII века, старавшихся передать искусственную грубость крестьянской речи» (28, с. 136). Крылов уже не употребляет многих резко сниженных экспрессивных слов, а также экспрессивно нейтральных слов типа наречий анадысъ, таперича.

В языке крыловских басен встречаются отдельные слова, впоследствии вышедшие из употребления или сохранившиеся в диалектах, например дубье, купчина, помоги, навычный, огрузлый, смурый, тороватый, гуторить, запасть, испить, (на), кликать, почать, скончать, супротив: Бегут: иной с дубьем, Иной с ружьем (Волк на псарне); Купчина выстроил амбары (Хозяин и Мыши); Индийски редкие кристаллы В огрузлый сыплешь их карман (К счастью); Какой-де откупщик и самый тороватый Не давывал секретарям (Синица); Куда на выдумки природа mapoвата (Любопытный); Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком (Муха и Дорожные); Куда ты там запал? Поди сюда скорей (Купец); А третий в жаркий день холодного испил И слег (Старик и трое Молодых); И стала супротив на каменной скале (Лев, Серна и Лиса).

Эти слова в большинстве своем были употребительны еще в пушкинское время и приводятся в Словаре Академии Российской без ограничительных помет, например, испить, кликать, купчина, навычный, огрузлый, почать.

Итак, отличительной чертой стиля Крылова является живость самого языка, обилие тех характерных народно-разговорных словечек, которые придают речи особую меткость и выразительность. Говоря о том, что Крылов в баснях «выразил целую сторону русского национального духа», В. Г. Белинский подчеркивал: «все это выражено в таких оригинально-русских, непередаваемых ни на какой язык в мире образах и оборотах; все это представляет собою такое неисчерпаемое богатство идиомов, русизмов, составляющих народную физиологию языка, его оригинальные средства и самобытное, самородное богатство, — что сам Пушкин не полон без Крылова, в этом отношении. О естественности, простоте и разговорной легкости его языка нечего и говорить» (12, т. 1, с. 20). Очень существенно и другое — резкое сокращение употребляемости грубо просторечных слов. Именно отказ от них позволил народно-разговорной лексике получить свободный доступ в литературный язык. Это дает основание исследователям утверждать, что художественная деятельность Крылова-баснописца «отвечает потребностям и задачам глубокой национализации и демократизации литературного языка» (4, с. 217).

2.2 Роль антропонимов в басенном творчестве И. А. Крылова Тема нашего выступления «Роль антропонимов в басенном творчестве И. А. Крылова». Выбрана неслучайно, так как антропонимы, а точнее календарные русские имена как источник экспрессивных жанровых красок открыты для басни именно И. А. Крыловым. Докрыловской басне они как эстетическая категория неизвестны. Их нет в огромном собрании почти четырехсот сумароковских притчей, где, помимо неизбежных для басни зооморфических, а равно и нравственно-эпических, сословных и ремесленных масок, набирается еще за четыре десятка мифологических персонажей и до десятка персонажей с условно-поэтическими именами (типа Аркас, Иссея, Мелинта), но только одно из действующих лиц наделено календарным именем — пьяница Мирон (Пьяной и Судьбина).

В баснях И. А. Крылова календарные имена возводятся в регулярный и для своего времени новый источник художественных красок русской басни.

Национально-бытовой облик этих имен и экспрессивно-разговорное их варьирование отмечались неоднократно.

Прилагались к ним и социологические оценки, — дескать, «как_ правило, это имена, бытующие в обиходе простого народа, не дворянства». Вместе с тем все более стиралось представление о характеристической и сюжетной роли этих имен, некогда довольно очевидной для читателей «Письмовников» и «Месяцеслова».

Особое назначение имени улавливается ныне разве лишь там, где это с предельной настойчивостью подчеркнуто баснописцем:

Жил в городе богач по имени Мирон.

Я имя вставил здесь не с тем, чтоб стих наполнить Нет, этаких людей не худо имя помнить.

(Мирон) Нарицательно-типизирующая направленность имени фиксируется и заглавием басни и сентенцией:

«Видать случалось часто мне, Как доступ не легок в высокие палаты;

Да только всё собаки виноваты -;

Мироны ж сами в стороне."

Настоятельность авторских акцентов замечена Б. И. Копланом; «Имя Мирон в переводе с греческого обозначает «каплющий елеем», — и этот комментарий справедливо вошел в последующие переиздания кодекса крыловских басен (17, с. 136).

Впервые календарное имя опробовано Крыловым в басне «Откупщик и Сапожник».

Это непритязательный и неунывающий «певун и весельчак» сапожник Клим, поначалу соблазненный было коварным подарком откупщика, но скоро догадавшийся, что «за песни и за сон не надобен ни миллион».

Само по себе включение в рассказ имени персонажа здесь не столько обусловлено структурой и композицией диалога, сколько как бы вынуждено характером обстоятельств, хотя и окрашивается иронией мотивирующей авторской ремарки:

«Ну, что, брат, каково делишки, Клим, идут?»

Но в имени притаилась и прямая этическая характеристика персонажа: Клим, от латинского dementia в значении «умеренность» (также «кротость»).

Что же касается социально-характеристического назначения имени, то и оно скорее подсказывается этимологией, нежели приуроченностью к тому или иному сословному имени: на исходе XVIII — в начале XX века имя Клим не принадлежало к приметно распространенным ни среди крестьян, ни тем более в дворянской среде и само по себе едва ли могло служить прямой сословной паспортизацией персонажей.

Соотнесенная с иноязычно скрытой, а потому и не навязчивой этимологией, характеристичность имен останется присущей басням Крылова во все периоды его творчества.

«Поди-ка, брат Андрей!

Куда ты там запал? Поди сюда скорей Да подивуйся дяде!

Торгуй по-моему, так будешь не в накладе", -;

Так в лавке говорил племяннику Купец.

Но бахвальство купца, как он сбыл подвернувшемуся «олушку» гнилой конец сукна, наталкивается на отрезвляющее возражение племянника:

«Все это, дядя, так, — племянник отвечал:

Да в олухи-то, я не знаю, кто попал:

Вглядись-ка, ты ведь взял фальшивую бумажку".

(Купец) Греческая этимология имени и квалифицирует поведение мальчика «Андрей»: «мужественный» даже «дерзкий».

Преднамеренность имени тем несомненее, что в черновых вариантах басни племянник назван иначе:

«Фаддей! Фаддей!

Где ты запал? Поди-тко поскорей…"

Иван Андреевич Крылов не довольствуется статичной знаковостью антропонимов. Семантика имени включается в мотивировку басенного конфликта, определяет движение фабулы, объясняет расстановку действующих лиц, раздвигает масштабность изображения.

Двойную обусловленность имеет имя персонажа в басне «Пастух». Очень редкое в реальном русском именослове, оно заимствовано из пословицы «На волка только слава, а есть овец Савва», на которой строится басня, но не противоречит и сюжетному положению Саввы, этимологически означая «неволя», что довольно определенно проступает в ремарках рассказчика:

У Саввы, пастуха (он барских пас овец),

Вдруг убывать овечки стали…

… (Из поваренков, за грехи, В деревню он был сослан в пастухи).

Однако важнее здесь, конечно, фольклорная, пословично-афористическая заданность и почти нарицательная обобщенность имени.

Едва ли не самая неожиданная игра потаенными смыслами имен — это организация второго комического эффекта «Демьяновой ухи» опирающегося, правда, на не очень известное толкование «Лексикона» Памвы Берынды: «Дамиан — злопитатель» — и все акценты открыты. «Злопитатель» Демьян так употчевал «тюленя» Фоку, что тому уж и ушица нейдет в рот, хотя тюленю-то только, казалось бы, и питаться рыбкой (20, с. 63).

Представляясь на рубеже XVIII — начале XIX века типичным прозванием простолюдинки (сравнительное нарицательное «матрешка» — женщина в крестьянском платке), крыловская Матрена как бы предъявляет претензии на положение и семантику своей этимологической родственницы римской «матроны», знатной женщины, с которой она разошлась исторически и стилистически. Возникает своеобразно мотивированное и экспрессивно заостренное сцепление социально полярных планов: Вот выдали Матрену за Барона.

Несостоятельность этого мезальянса и осмеивается финальным «пуантом»

И сделалась моя Матрена Ни пава, ни ворона.

Наконец, календарные имена вовлекаются в ироническую игру их смыслами. Так, не лишены насмешки имена действующих лиц в басне «Два мужика», один из которых — Фаддей (с этимологией «похвала») спьяна сжег дотла свой двор", другой же — Егор, во хмелю («наегорившись»), упал в погреб, стал калекой. Ирония первого имени — в этимологической несообразности облику его обладателя, тогда как у второго — в словообразовательных ассоциациях с русской идиоматикой.

Антропонимы лишены предусловленной означенности традиционных масок. Волк заведомо волк, Осел все-таки предстает ослом, Скупой скуп, но, чтобы сказать, кто такие Демьян, Мирон или Климыч, Савва и Тришка, предстоит еще вникнуть в природу типа. Иноязычная внутренняя форма имен здесь остается только этимологическим намеком и не навязывается читателю.

Что же касается социальной окраски календарных имен, то, судя по исследованным источникам, почти половина их (Петр, Федор, Андрей, Степан, Семен, Егор) не привязываются к какому-либо сословному именнику, а входят в первые два десятка общенациональных имен.

III О ЖИЗНИ ЯЗЫКА ПО БАСНЯМ И.А. КРЫЛОВА

3.1 Язык басен В языке все подчиняется строгим правилам, нередко похожим на математические. Именно благодаря своим строгим правилам язык может служить средством общения: если бы их не было, людям трудно было бы понимать друг друга. Мы попробуем дать систематическое уровневое описание морфологического анализа слов как частей речи, сосредоточив внимание на трудных случаях квалификации языковых явлений, обусловленных многоязычностью, синкретизмом языковых фактов или альтернативностью научных концепций. Языковые особенности басен

И. А. Крылова прослеживаются на уровне орфоэпии, лексики, морфологии, синтаксиса и пунктуации.

3.1.1 Языковые особенности басен И. А. Крылова Язык Крылова часто заводит нас в тупик из-за довольно многочисленных отклонений от современных норм произношения. Почему за крыловским Слоном толпы, а не толпы зевак ходили"? Почему «увидевши Слона (увидев), ну на него метаться…»? Правильно ли читать: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет?»

Тексты басен И. А. Крылова содержат ряд форм и слов, ударение в которых не совпадает с современным. Например, существительные нужда, жемчуг, толпы следует произносить с неизвестным современным нормам ударением: нужда, жемчуг, толпы.

Все прошло: с зимой холодной Нужда, голод настает

(Стрекоза и Муравей)

Соседушка, я сыт по горло. — Нужды нет

(Демьянова уха) Ведь идет слух, Что все у богачей лишь бисер да жемчуг

(Свинья) Так за Слоном толпы зевак ходили

(Слон и Моська) Орфоэпический словарь русского языка рекомендует в качестве нормативного ударения нужда (21, с. 312), жемчуг (21, с. 145), толпы

(21, с.581). Известный исследователь русского языка первой половины XIX века Л. А. Булаховский указывал, что в тот период конкурировали два акцентных варианта: нужда и нужда. Значит, нужда было нормативным наряду с нужда в XIX веке, а затем вышло из употребления. Аналогично сложилась судьбу произношений жемчуг и жемчуг (24, с.558). Что касается ударения толпы вместо современного толпы, то Л. А. Булаховским описана тенденция к постепенной утрате восходящего к древнейшему славянскому типу И.п. мн.ч.: беды, дыры, норы. Как считает ученый, укрепление в качестве единственного произношения с ударением беды, норы, дыры, толпы продиктовано стремлением дифференцировать формы И. — В. п. мн.ч. и Р. п. ед. ч. Обращает на себя внимание ударение в некоторых формах имен существительных: по куме, на добычу. Сейчас ударение добыча можно рассматривать как профессиональное (у шахтеров).

Ягненка видит он, на добычу стремится

(Волк и Ягненок) И в этот день по куме тризну правил

(Кот и Повар) По куме — старое ударение, не устоявшее перед по куме (24,с. 515). Ударение добыча орфоэпический словарь квалифицирует как неправильное

(21, с. 128). Крыловское же на добычу следует расценивать, вслед за Л. А. Булаховским, как разговорное, свойственное реалистическим жанрам

(6, с. 143). Четко обозначенной конкуренции двух вариантов — добыча и добыча — в языке первой половины XIX века нет. Да и сам И. А. Крылов в басне «Лев на ловле» употребляет добыча.

Добыча, право, не дурная!

Недостаточное владение современными акцентологическими нормами может поставить под сомнение ударение в форме судей Р.п. мн.ч.:

Избави, бог, и нас от этаких судей

(Осел и Соловей) Орфоэпический словарь рассматривает в качестве равноправных варианты судей и судей. Русская грамматика (24) более категорична. Эта словоформа отнесена ею к единицам с нерегулярными акцентными характеристиками, в которых происходит перемещение ударения на один слог вправо на беглый гласный в Р.п. мн. ч.: судья, судей (20, с. 526). Следовательно, в случае судей не отражено произношение только XIX в. Это норма и современного литературного языка, правда, оцениваемая не однозначно. Словарь ударений ее вообще не приводит (27, с. 426), в то время как в «Словаре трудностей русского языка» судей — предпочтительный вариант. Аналогично складывается ситуация с ударением в наречии досыта:

Свинья под Дубом вековым Наелась желудей досыта, до отвала

(Свинья под дубом) В помоях по уши досыта накупалась

(Свинья) Наиболее распространенным в речевой практике является в настоящее время вариант досыта. Именно он рекомендуется в качестве единственного

(27, с. 135). Орфоэпический словарь предлагает основным считать произношение досыта; досыта имеет помету «допустимое» (21, с. 137).

Следуя шкале нормативности этого словаря, такой пометой оцениваются менее желательные варианты нормы, находящиеся тем не менее в пределах правильного. Судя по всему, произношение досыта постепенно устаревает, как и произношение иначе. Если Орфоэпический словарь называет этот вариант допустимым (21, с. 180), то Словарь ударений (27, с. 166) в качестве единственного дает иначе. У Крылова читаем:

А потому обычай мой:

С волками иначе не делать мировой…

(Волк на псарне) Высоко или высоко? В басне «Петух и Жемчужное Зерно» находим:

Не глупо ль, что его высоко так ценят?

С позиций Орфоэпического словаря, это допустимый вариант при строго нормативном высоко.

Обратимся к ударению в глагольных формах. Катит, вертит:

…как зима катит в глаза

(Стрекоза и Муравей) Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит

(Ворона и Лисица)

Принялся, поднялся: Вот за Ларец принялся он

(Ларчик) Поднялся вдруг весь псарный двор…

(Волк на псарне) Вот ваши сестры — как хотят, А ведь Ворон ни жарят, ни варят

(Ворона и Курица)

…вертит очками так и сяк

(Обезьяна и очки) В языке первой половины XIX, века, судя по всему, конкурировали произносительные варианты: катит — катит, вертит — вертит (6, с. 214). Результатом этой конкуренции явилось укрепление в качестве единственно правильных катит, вертит (21, с. 61) и переход катит, вертит в разряд устаревших (24, с. 685).

В истории акцентологических норм колебания ударения типа поднялся поднялся является устойчивым в течение последних трех веков (5, с. 234). С современной точкой зрения произношение с неударнымся (принялся, поднялся) является лишь допустимым (6, с. 899).

Многие краткие прилагательные имеют ударение на первом слоге основы, кроме форм женского рода, где оно переходит на окончание: прав, права, право, правы. Однако отклонения в ударении у кратких прилагательных женского рода встречаются у Крылова. Например:

Орел ответствует, наскуча вздором тем:

— Ты права, только не совсем…

(Орел и Куры) Даже в таком «классическом» примере ударения на основе (вы правы, они правы) наблюдаются колебания.

И правы — сам себя вини:

Что ты посеял, то и жни.

(Волк и Кот) Языку русской поэзии XIX века известны так называемые усеченные прилагательные. Внешне они похожи на краткие, но употребляются в не свойственной кратким функции определения (приветливы, навозну):

И на приветливы Лисицыны слова Ворона каркнула во все воронье горло.

(Ворона и Лисица) Навозну кучу разгребая, Петух нашел жемчужное зерно

(Жемчужное зерно) Такие прилагательные возникли в поэтическом языке как искусственные образования, позволявшие сохранить ритм в строке. Их возникновение опиралось на бытовавшие в фольклоре формы типа красна девица, сине море, сыра земля. У Крылова аналогичное образование тоже встречается:

Помертвело чисто поле…

(Стрекоза и Муравей) У прилагательных следует отметить наличие не свойственных современному русскому языку форм сравнительной степени наречного типа:

Нет уж дней тех светлых боле…

(Стрекоза и Муравей) А в доме так одно богатее другого…

(Свинья) В первой половине XIX века продолжалась выработка норм образования и употребления таких форм. Об этом свидетельствуют и примеры из басен И. А. Крылова, которые анализируют Л. А. Булаховский: богатее, богатей, богаче (5, с. 103).

Нередко речевые ошибки, а также стремление подогнать, приспособить поэтическую речь к современным нормам приводит к пренебрежению при чтении ритмом, рифмой. Читают иногда так:

Очков с полдюжины себе она достала Вертит очками так и сяк…

или:

С зимой холодной нужда, голод настает…

Такое пренебрежение ничем не оправдано. В классической поэзии следование поэтическим канонам было правилом, показателем мастерства. Ритм и рифма как бы подталкивают современного читателя произнести так, как написал автор.

Этому следует доверять. Слово никогда не «уродовалось» из версификационных соображений.

Поэты пользовались существовавшими в речевой практике вариантами, привлекая разные из них по мере необходимости (4, с. 22)

Орфоэпические особенности русского языка XIX века находят отражение в привлекаемых поэтами рифмах:

Не оставь меня, кум милый, Дай ты мне собраться с силой;

Все прошло: с зимой холодной…

На желудок петь голодный

(Стрекоза и Муравей) При соблюдении современных орфографических и произносительных норм получается, что рифма неточная, ассонансная. Дело же в том, что в XIX веке прилагательные ср. ед.ч. произносились с такими же окончаниями, как и современные милой, доброй Р.Д.Т.П. п. ед.ч. ж.р.; в транскрипции это [ъй]. Такое произношение являлось исконным, [ый] сложилось под влиянием орфографии. Следовательно, у Крылова рифма точная: мил[ъ]й — сил[ъ]й, холоди [ъ]й — голодн[ъ]й.

Зачастую недоумение вызывает и такая рифма:

Когда в товарищах согласья нет.

На лад их дело не пойдет

(Лебедь, Рак и Щука) Расселись, начали квартет.

Он всетаки на лад нейдет.

(Квартет) Читать надо не пойд’ет, не не пойд’от, нейд’ет, а не нейд’от. У поэтов Х1Х века был выбор. Произошедший в предшествующую эпоху переход е в 'о позиции после мягкого согласного перед твердым под ударением (село — сёла) установил новую норму произношения. Однако под влиянием церковнославянского языка, не знавшего такого перехода, возможным оказывалось двоякое произношение: с переходом, e в 'о или без такого перехода. Достаточно сравнить рифмы в баснях: отдаётся —рвётся, облёк — пророк, настаёт — поёт. Зная обо всем этом, мы должны правильно читать поэтические строки.

3.1.2 Жанр басни Жанр басни вобрал в себя все стилевое разнообразие средств русского языка начала XIX века, смешав, объединив стилистические пласты, положив начало взаимодействию и сближению разговорного языка с языком письменно-литературным. И работу эту начал Крылов.

Императорская Академия наук, составлявшая академические словари русского языка, славилась своим пуризмом. Известно, что словарный состав литературного языка довольно медленно пополнялся за счет какого-то количества слов, ранее не входивших в него и не фиксировавшихся словарями. В 50-х годах XIX века Отдел русского языка и словесности Академии наук заявил о тех словах, которые недавно вошли в литературный язык и без которых теперь невозможно обойтись. К этим словам были отнесены, в частности, прилагательное хилый и глагол хиреть. Оказывается, Крылов, словно предугадывая потребность языка в этих словах, использовал их в своих баснях неоднократно, хотя тогда они литературными не считались.

Вот глагол хиреть в значении «чахнуть, худеть, слабеть»:

Но побывать у псов не шутка в зубах:

Бедняжка от такой тревоги Насилу доволок в овчарню ноги;

А там он стал хиреть, потом совсем зачах.

(Ягненок) В баснях три раза встречается приставочный глагол захиреть:

В груши расцветший Василек Вдруг захирел, завял почти до половины И, голову склоня на стебелек, Уныло ждал своей кончины.

(Василек) Свое же стадо захирело И все почти переколело:

И мой пастух пришел с сумой, Хотя зимой На барыши в уме рассчитывал прекрасно.

(Дикие козы) С утра до вечера трудиться На месте бы твоем я в сутки захирела.

(Муха и Пчела) Количество примеров с этим глаголом говорит о том, что эта лексическая единица не просто входила в язык, но и укреплялась в нем.

Прилагательное хилый (слабый, болезненный, немощный) употребляют и в полной, и в краткой форме:

…с твоим проворством, силой Ужели ты уступишь Серне хилой!

(Лев, Серна и Лиса) Как золото его, Бедняк мой пожелтел.

Уж и о пышности он боле не смекает:

Он стал и слаб и хил.

(Бедный Богач) Слова хилый и хиреть сейчас понятны каждому, но официально они допущены в литературный язык только в середине прошлого века. Эти слова закрепились в системе литературного языка и в настоящее время включаются в толковые словари русского литературного языка без каких-либо стилистических помет.

Проследим на конкретных примерах функционирование отдельных слов русского языка, которые затрудняют понимание текста, т. е. слов устаревших, сегодня вышедших из активного употребления.

На первый взгляд у Крылова почти нет архаизмов: так понятно все, о чем он пишет. Но на самом деле это не так. Вот басня «Хозяин и Мыши»:

Коль в доме станут воровать, А нет прилики вору, То берегись клепать Или наказывать всех сплошь и без разбору.

Если слово сплошь понятно всем, то три слова здесь нуждаются в объяснении: коль имеет значение «если» (это условный союз): существительное прилика означает «улика»; клепать — «Ложно обвинять кого-либо в чем-либо». У Крылова этот глагол встречается и в другом значении: «клеветать, наговаривать на кого-либо»:

А тут бесенок из-за печки:

«Не стыдно ли, — кричит, — всегда клепать на нас!»

(Напраслина) Объясняя значения устаревших слов из басен Крылова, попробуем показать сложные процессы в жизни языка. Мы только что говорили о словах, которые сравнительно недавно вошли в литературный язык. Но ведь слова и уходят из языка: исчезают какие-то жизненные реалии и перестают быть понятными или нужными в активном словарном запасе слова, их обозначающие, —такие слова называются историзмами. Собственно архаизмами считаются слова, которые перестали употребляться по внутренним языковым причинам, когда слово из языка было вытеснено синонимом или потеряло какое-то одно из своих значений. Очень часто при этом меняется «стилистическая прописка» слова — из диалектного оно превращается в литературное, а литературное становится разговорным и даже просторечным. Язык басен Крылова дает нам множество примеров, которые помогут рассказать об этих процессах, сделать их зримыми и понятными.

Собственно историзмов в баснях Крылова не очень много, примерами таких слов могут быть тризна, ритop, пустынник. Отметим, что слова тризна и во времена Крылова уже было архаичным, устаревшим.

Какой-то Повар, грамотей, С поварни побежал своей В кабак (он набожных был правил И в этот день по куме тризну правил).

Править тризну — «устраивать поминки». Иронический оттенок имеет и употребление слова ритор в той же басне:

Тут ритор мой, дав волю слов теченью, Не находил конца нравоученью.

Ритор — «упражняющийся в красноречии» — отмечается в словаре 1847 года. В наших современных словарях уже усилен оценочный характер этого слова: «оратор, говорящий многословно и напыщенно (4-томный Словарь русского языка)|. Еще несколько лет назад значение этого слова пришлось бы долго объяснять, а сегодня, когда многие изучают риторику, таких комментариев уже не потребуется. Слова живут — они не только уходят, но иногда и возвращаются (так же возвращаются сейчас гимназия, лицей, биржа — вместе с новыми реалиями нашей жизни).

Объясняя значение историзма пустынник (басня «Пустынник и Медведь») — «человек из религиозных соображений поселившийся в безлюдном месте и отказавшийся от общения с людьми, отшельник», прежде всего скажем, что связано оно не с современной засушливой пустыней, а с пустыней — пустынью. Словом пустынь сначала называлось место, где жил отшельник, а потом и монастырь, который иногда возникал на таком месте.

Интересна группа слов, которые можно назвать полуисторизмами. Реалии, которые они обозначают, остались в жизни не всего народа, не всех говорящих на русском языке, а только отдельных групп людей. Например, как всем понятные употребляет Крылов слова клеть и дресва.

К Крестьянину на двор Залез осенней ночью вор;

Забрался в клеть и на просторе, Обшаря стены все, и пол, и потолок, Покрал бессовестно, что мог.

(Крестьянин в беде) Клеть — особое помещение при избе или отдельная нежилая постройка для хранения имущества; кладовая".

В басне «Червонец» мы встретимся с другим подобным словом:

Тут, взяв песку, дресвы и мелу И наколовши кирпича, Мужик мой приступает к делу.

И со всего плеча Червонец о кирпич он точит, Дресвой дерет, Песком и мелом трет.

Вряд ли кто-нибудь знает, что такое дресва. В 4-томном Словаре находим; дресва — «мелкий щебень, крупный песок, образующийся при разрушении некоторых горных пород». В Словаре Д. Н. Ушакова это слово приводится с пометкой спец. А вот в архангельских говорах сфера употребления этого слова до сих пор та же, что и во времена Крылова: дресвой шоркают (т.е. оттирают) посуду, деревянные полы. В диалектах это слово сохраняется.

Подобными же полуисторизмами являются и слова приход «низшая церковная организация в христианской церкви; местность, где живут члены этой организации»; прихожанин «лицо, принадлежащее к какому-нибудь церковному приходу». Значение «местность, где живут члены церковной организации» это слово совсем утеряло, но продолжает существовать в языке церковнослужителей, верующих, посещающих церковь. Отметим, что во времена Крылова слова прихожанин и прихожанка произносились с ударением на втором слоге.

Все это полезно знать, так как до сих пор употребляется фразеологизм «Я не здешнего прихода». Переносное значение слова приход — «круг людей, приверженцев какого-либо одного направления, взгляда». Сюжет басни «Прихожанин» взят из сборников анекдотов того времени; видимо, свою жизнь в языке этот фразеологизм начинает именно оттуда.

Интересным является разговор об архаизмах, т. е. устаревших словах, вытесненных из активного словарного запаса синонимами. Трудно сказать, почему ушло из языка слово поварня:

Какой-то Повар, грамотей, С поварни побежал своей В кабак…

Общий контекст басни и сегодня даже ребенку позволяет догадаться, откуда убегает Повар: конечно, с кухни. Слово кухня тоже встречается в Крылова, и даже чаще: не один раз (как поварня), а пять. Академический словарь фиксирует оба слова:

кухня — «комната, где приготовляют кушанье; поварня»;

поварня — «комната, где стряпают кушанье и варят разные пития».

Иначе говоря, в словаре эти слова выступают как синонимы. (1, с. 319) Каждое из этих слов было выдержано своим словообразовательным гнездом:

поваренка, поваренная «кухня», поваренок, поваривать, повариха, поварницы «кухня», поварский, повар;

кухарить, кухарка, кухарочка, кухарничать, кухарь «повар», кухмейстерский, кухмействерство, кухмеистер та, кухмейстер «повар», ухмистр, кухнишка, кухница, кухонка, кухонный.

Два из этих слов (повар и поваренок) встречаются в баснях:

Тут повар на беду из кухни кинул кость.

(Собачья дружба) Из поваренок, за грехи, В деревню он был сослан в пастухи:

Так кухня у него немножко схожа с нашей.

(Пастух) Так почему же стала не нужна поварня? Может быть, многозначность помогла выжить кухне, а не поварне? Мы можем только гадать — и констатировать тот факт, что слово поварня сегодня стало лексическим архаизмом.

Есть и такие устаревшие слова, у которых в современном языке сохранились «близкие родственники» — однокоренные синонимы. Поэтому о значении лексико-словообразовательных архаизмов чаще всего можно догадаться, не прибегая к словарю. Примеры таких слов мы также найдем у Крылова. В басне «Бритвы» встречается существительное знакомец «знакомый человек»:

С знакомцем съехавшись однажды я в дороге, С ним вместе на одном ночлеге ночевал.

Теперь знакомого человека мы называем словом знакомый, по происхождению субстантивированным прилагательным (мой новый знакомый). А если кто-то употребляет слово знакомец, то воспринимается оно как разговорное. И в словарях мы найдем его с пометой разг., как и слово Грамотей («Как-то Повар, грамотей…»). Теперь мы его употребим разве что в ироническом смысле (Ну и грамотей!), а ведь в Словаре 1847 г. оно охарактеризовано вполне нейтрально: «грамотный человек (умеющий читать и писать»). Теперь слово грамотей в литературном языке также заменено субстантивированным прилагательным грамотный.

К подобным архаизмам относится и уже упоминаемое слово прилика. Но в этом случае догадаться о значении слова труднее, потому что не сразу сообразишь, что родственно ему слово улика, — ведь исторический корень в слове улика мы уже не выделяем (улик-а, улич-ать).

Такие слова, как дорожный, червонец, кума позволят рассказать о лексико-семантических архаизмах, т. е. словах, которые живут в современном языке, но потеряли какое-то одно из своих прежних значений.

Дорожный — сейчас прилагательное к слову дорога (дорожные впечатления), оно может означать также «предназначенный для дороги, поездки, путешествия» (дорожная сумка). Но было у этого слова и другое значение: «находящийся в дороге, поездке, путешествии».

Слово дорожный в этом значении употреблялось и как существительное (может быть это значение развилось на базе словосочетания дорожный человек) и означало тогда «путник, путешественник; прохожий».

Именно с таким употреблением слова мы встречаемся в басне «Муха и Дорожные».

Довольно сложна история изменения значений слов кума, кум, так часто встречающихся в баснях Крылова (существительное кума встречается в

крыловских баснях 8 раз, а кум — 21).

В наше время эти слова употребляются не часто, и не все значения этих слов. Видимо, кум, кума в значении «крестный отец, крестная мать» стали полуисторизмами — ими пользуется лишь определенный круг людей. У Крылова в некоторых случаях слова кум, кума явно указывают на родственные отношения:

Так это кум иль сват И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.

(Волк и Ягненок) Молчи! Все знаю я сама;

Да эта крыса мне кума.

(Совет Мышей) Друзья! К чему весь этот шум?

Я, ваш старинный сват и кум, Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры.

(Волк на псарне) Второе вторжение этих слов в современных словарях: «обращение к знакомому пожилому мужчине» и «обращение к пожилой знакомой женщине» — проводится с пометами устар. и простореч. и иллюстрируется цитатой Крылова:

«Здорово, кум Фаддей!» — «Здорово, кум Егор!» -;

«Ну, каково, приятель, поживаешь?»

(Два мужика) В басне «Стрекоза и Муравей» мы встречаемся, видимо, с тем же значением («Не оставь меня, кум милой»).

Третье значение слова кум: «О приятеле, оказывающем покровительство по службе» — имеет помету ирон.

У Крылова:

Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог:

Я куму услужить готова.

(Волк и Лисица) В том же словаре отмечено, что кума употребляется как «эпитет» лисьих русских народных сказок", дается помета народно-поэт и приводится иллюстрация из басни Крылова (2, с. 391):

Голодная кума Лиса залезла в сад;

В нем винограду кисти рделись.

(Лисица и Виноград) Словарь 1847 г. фиксирует только два значения слов кум и кума (которые в современном языке сводятся к одному значению): «крестный отец по отношению к родителям крестника и крестной матери; отец ребенка по отношению к крестному отцу или крестной матери». Второе и третье современные значения, закрепившиеся в языке, видимо, прочно связаны с баснями Крылова.

Встречаются у Крылова и экспрессивные кумушек и кумушка, которые в Словаре 1947 г. давались с теми же значениями, что и кум и кума, но имели особую стилистическую помету — ласк. В баснях кумушка встречается часто:

Натешился, наелся Кот, И кумушку проведать он идет…

(Щука и Кот) Ворона с кровли тут на эту всю тревогу Спокойно, чистя нос, глядит.

А ты что ж, кумушка, в дорогу? -;

Ей с возу Курица кричит.

(Ворона и Курица) Уже в древнерусском языке слово хижина (хызина) было обозначением скромного, часто бедного жилища. Это слово обычно сопровождается определением, подчеркивающим плохое качество жилья: утлая, убогая. Хижине часто противопоставляется богатое жилище:

Вон, видите ль вы пышные чертоги?

А там вон хижины убоги?

(Подагра и Паук) У хижины существует конкурент: дымная, убогая лачуга:

Набрав валежнику порой холодной, зимной, Старик, иссохший весь от нужды и трудов, Тащился медленно к своей лачужке дымной.

(Крестьянин и Смерть) Слово лачуга (древнерусское алачуга, олачуга) заимствовано из тюркского alacuk «палатка, войлочный шатер», «шалаш из коры, ветвей». Сначала в русских летописях так именуются татарские жилища. Потом этим словом стали называть небольшое временное сооружение для жилья, род шалаша: «Въ граде все лачюги выгореша, понеже бо не поспеша ставляти хоромъ послъ вешняго пожара». Есть ли разница между хижиной и лачугой? Сначала в поэтическом языке это полные синонимы. Так же, как хата и хижина, лачуга обозначает место обитания героя.

И тем не менее, хижина, архаизуясь, устаревая, сохраняет в поэтическом языке свою живописность, а лачуга превращается в неприятную прозу жизни. Если слово хгокина устарело, то лачуга — с тем же самым значением убогого, невзрачного жилья — употребляется и сейчас.

Забыто и древнерусское слово колимаг, колимог «шатер, повозка». Происходит оно от монгольского halimaq «калмык». Когда-то оно было известно нашим предкам вместе со своими производными: колимаготворец, колимаготвец — так назывались те, кто делал шатры. «Азъ же пойду во колымагъ свои, рекше во стан». Видимо, не очень удобными были эти шатры-повозки, потому что в современном языке словом колымага обозначается неудобная, медленно едущая повозка, старая автомашина (синоним — рыдван). (9, с. 111)

…Ползут из колымаги вон Боярин, барыня, их девка, сын, учитель.

Но, знать, рыдван был плотно нагружен, Что лошади, хотя его тронули, Но в гору по песку едва-едва тянули.

(Муха и дорожные) Изучение басен Крылова дает возможность на примерах конкретных слов показать реальную жизнь языка, показать, какие огромные изменения претерпел русский язык со времен Крылова:

одни слова совсем вышли из системы языка (поварня, прилика);

слова, бывшие во времена Крылова нелитературными, вошли в систему русского литературного языка и сохраняются в ней до настоящего времени (хилый, хиреть);

слова, стилистически нейтральные во времена Крылова, сейчас стали разговорными или просторечными (грамотей, червонец);

ряд слов вышел из системы литературного языка и сохранился только среди части его носителей (дресва, клеть, приход);

некоторые слова сохраняются как бы в двух или нескольких системах (например, слово дресва отмечается в качестве специального термина, т. е. на периферии литературного языка, сохраняется оно и в говорах).

3.1.3 Формы басни Начальная форма имени существительного — это форма им. п., ед. ч. Для слов, имеющих только форму мн.ч. (pluralia tantum), начальной будет форма им. п., мн.ч.: очки.

Мартышка к старости слаба глазами стала;

А у людей она слыхала, Что это зло еще не так большой руки:

Лишь стоит завести Очки.

При анализе существительного очки, имеющего только форму мн.ч., отметим, что оно не имеет родовых показателей (не обладает категорией рода).

В группе конкретных существительных выделяют один экземпляр тех предметов, из которых состоит множество, выраженное собирательными и вещественно-собирательными существительными. Сингулятивы имеют специфические суффиксыин-, -инкно могут и не иметь их.

Сингулятивность создается сопоставлением существительного со значением единичности предмета и существительного, обозначающего множество как совокупность этих предметов: жемчужина — жемчужинка — жемчуг.

Вне парного сопоставления сингулятивы являются обычными конкретными существительными.

Ведь идет слух, Что все у богачей лишь бисер да жемчуг…

(Свинья) Затруднения при анализе вызывают существительные типа виноград, жемчуг, село, в которых объединяются значения и признаки вещественности и собирательности: они обозначают определенное вещество и, как вещественные, сочетаются с единицами мер, но в то же время они обозначают вещество как множество, состоящее из единичных предметов, поэтому, как и собирательные, имеют сингулятивы: виноград — виноградина. При анализе нужно отметить синкретизм этих вещественно-собирательных существительных.

… Смерть рыщет по полям, по рвам, по высям гор;

Везде разметаны ее свирепства жертвы, — Неумолимая, как сено, косит их…

(Мор зверей) Голодная кума Лиса залезла в сад; В нем винограду кисти рделись.

(Лисица и Виноград) Очень часто допускаются ошибки при анализе таких существительных, как народ, толпа, которые по значению близки к собирательным (обозначают совокупность предметов как одно целое), а по грамматическим показателям являются конкретными (изменяющимися по числам, сочетаются с количественными числительными): народ — народы, толпа — толпы.

За Львом Медведь, и Тигр, и Волки в свой черед Во весь народ Поведали свои смиренно погрешенья.

(Мор зверей) Сложным для анализа является существительное деньги, семантика которого содержит значение абстрактности и собирательности. Существительное деньги не изменяется по числам, но в отличие от собирательного имеет только форму мн. ч.

Заводят шум они за деньги, за товар, -;

Как вдруг кричат, что в доме пожар.

(Раздел) В литературном языке XIX века формы родительного падежа на у/ю от существительных мужского рода с отвлеченным и конкретным значением были более употребительны.

Теперь они не соответствуют нормам литературного языка. Например:

Ответу требует он грозно

(Напраслина) Из кожи лезет вон, а возу все нет ходу

(Орел и Пчела)

Вороне где-то бог послал кусочек сыру.

(Ворона и Лисица) Форму на у/ю в родительном падеже часто получают существительные, входящие в устойчивые сочетания:

Пустынник был не говорлив, Мишук с природы молчалив.

Так из избы не вынесено сору.

(Пустынник) Употребляются существительные в родительном падеже вместо винительного не только при глаголах с отрицанием: «Питья мутить никак я не могу», «Вы все мне зла хотите» (грамматическое правило: «Родительный падеж вместо винительного ставится, когда действие, выраженное глаголом, переходит не на весь предмет, а на его часть», но это правило не покрывает всех случаев употребления родительного падежа вместо винительного); встречаются существительные с суффиксами, редкими в современном языке: овчарня, псарня (в басне «Кот и Повар»: поварня) (12, с. 112).

Надо отметить процесс замены нулевого окончания формой наов. Так, некоторые слова (пуд, зуб, грех, фут) в XIX — XX веках имели, особенно в «книжном» употреблении, нулевое окончание. Например:

Повис на нем и зуб не разжимал

(Собака, Человек, Кошка и Сокол) Для современного языка нормой служит только: пудов, футов, зубов.

(8, с. 192)

Некоторые существительные (дело, вещь, брат) могут в определенном контексте утрачивать или ослаблять свое лексическое значение и употребляться с более общим, обобщенным значением. В таких случаях они по своей функции приближаются к указательным или неопределенным местоимениям, например:

Услуга в дружбе — вещь святая

(Бочка) Есть прилагательные в значении существительных: «У сильного всегда бессильный виноват», «С волками иначе не делать мировой» (т.е. мирного соглашения), «И тут же выпустил на волка гончих стаю» (в басне «Щука и Кот»): «Завистью ль ее лукавый мучил»).

Начальной формой прилагательного следует считать форму м. р., ед.ч., им. п., так как именно эта форма является первой в парадигме имени прилагательного. Например: бумажный, бедный.

Запущенный под облака, Бумажный Змей, приметя свысока В долине мотылька…

(Бумажный Змей) При анализе типов склонения и их вариантов следует учитывать, что и тип склонения, и вариант определяют по начальной форме слова. Для качественных прилагательных эта форма положительной степени сравнения. Но при образовании простой превосходной степени (с суффиксамиайш-, -ейш-) появляется уже иная склоняемая форма того же прилагательного, вариант склонения может не совпадать с вариантом склонения начальной формы: веселый (твердый вариант) — веселейший (мягкий вариант с основой на шипящий); светлый — светлейший. Например:

«Когда светлейший Волк позволит Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью От Светлости его шагов я на сто пью»

(Волк и Ягненок) Полная и краткая формы прилагательных определяются по характеру окончания. Если графически окончание прилагательного состоит из двух и более букв, то такая форма считается полной: весел-ый (весел-ого). Если прилагательное имеет окончание, состоящее из одной буквы, или нулевое окончание, то такая форма считается краткой: весел-?, весел-а весел-ы Любое прилагательное, независимо от разряда и возможности образования второй формы, является либо полным, либо кратким — это особенность его морфемной структуры.

«Делишки, барин? Да, не худо!» -;

«Так от того-то ты так весел, так поешь?

Ты, стало, счастливо живешь?"

(Откупщик и Сапожник) Качественные прилагательные имеют три степени сравнения положительную, сравнительную и превосходную. Исходной формой является форма положительной степени, она сама по себе не выражает идеи сравнения, ее значимость проявляется в парадигматическом ряду, включающем и другие формы степеней сравнения: важный — важнее (более важный), важнейший (самый важный). В этом ряду прилагательные в положительной степени выражают типичность (норму) проявление признака. Специальных формальных показателей у положительной степени нет. Поэтому говорить о наличии у слова положительной степени можно только в том случае, если данные прилагательные способны образовывать сравнительную или превосходную степени сравнения. Например: прилагательные типа живой, черный не могут квалифицироваться как формы положительной степени, так как признаки, которые они обозначают, не могут быть в большей или меньшей степени.

Клубами черный дым несется к облакам.

И пламя лютое всю Рощу вдруг объемлет.

(Роща и Огонь) Прилагательные преважнейший, прежирный не соответствуют морфологической парадигме степеней сравнения, где форма преважнейший выражает по сравнению с превосходной степенью важнейший суперпревосходное значение.

Об этой истине святой Преважных бы речей на целу книгу стало.

(Червонец)

… «Высматривал, сличал и выбрал, наконец, Барана, да какого?

Прежирного, прематерого, Который доброму б и волку был в подъем.

(Вороненок) При анализе грамматических категорий числа, рода и падежа имен прилагательных следует определить число, род и падеж имени существительного, с которым согласуется анализируемое прилагательное. Род прилагательных определяется только в ед.ч., во мн. ч. прилагательное не имеет родовых различий. Общим показателем числа, рода и падежа служит окончание: мил-ый, еысок-ий, милые, высокие.

О вы, кому в удел судьбою дан Высокий сан!

(Василек)

«Не плачь, мой милый, — так он друга утешает, -;

Я на три дня с тобой, не больше разлучусь".

(Два Голубя) Значение категорий числа, рода и падежа определяется как формальное синтаксическое значение, необходимое для осуществления связи согласования имени прилагательного с существительным. Исключение составляют случаи, когда прилагательное поясняет неизменяемое существительное (шумящий аквильон). В таких сочетаниях имя прилагательное выражает число, ряд и падеж существительного. Например:

Вдруг мчится с северных сторон И с градом и с дождем шумящий аквильон.

(Дуб и Трость) Неполнота парадигмы качественных прилагательных обусловливается отсутствием у прилагательных кратких форм того или иного рода: твердый тверд, прямой — прям (нет ж. и ср. р.); жирная — жирна (нет м.р.). Неполнота парадигмы степеней сравнения может быть обусловлена тем, что некоторые качественные прилагательные не образуют простых форм степеней сравнения (только аналитические). Если прилагательное не образует и аналитических форм, следует отмечать — не имеет парадигмы степеней сравнения (34, с. 90).

В народной разговорной речи для конкретизации различных видов действий и состояний служит система глагольных форм. Использование «просторечных» глаголов и их вариантов позволило баснописцу И. А. Крылову демократизировать стиль басни, придать ей характер народности. Приведем некоторые из этих форм.

1. Давнопрошедшее время с дополнительным значением продолжительности или повторяемости действия:

…И, полно, куманек! Вот невидаль: мышей! Мы лавливали и ершей…

(Щука и Кот) Ослы, не знаю как-то, знали, Что прежде Музы тут живали…

(Парнас)

2. Форма прошедшего времени со значением мгновенно-производного

действия:

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой, Тихохонько Медведя толк ногой…

(Зеркало и Обезьяна) Левей, левей, и с возом — бух в канаву

(Обоз)

3. Инфинитив с частицей ну с общим значением беспорядочного

действия в прошлом:

И новые друзья ну обниматься, Ну целоваться…

(Собачья дружба) Мартышка вздумала трудиться: Нашла чурбан и ну над ним возиться!

(Обезьяна)

4. Инфинитив с частицей дай со значением произвольности действия:

А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком;

Дай попытаться сесть с ним рядом…

(Лягушка, просящая Царя) Творчески использует автор экспрессивно-оценочные глагольные синонимы. В народной речи они служат средством эмоциональной характеристики действия. Писатель соединяет различные по стилистическим качествам глаголы как однородные члены, что дает ему возможность усилить различные признаки предметов, действий, качеств. У Крылова:

Так я крушуся и жалею…

(Чиж и Еж) Был другом выручен, избавлен…

(Собака, Человек, Кошка) Вдруг захирел, завял почти до половины…

(Василек) При анализе неопределенной формы глагола следует учитывать, что инфинитив не имеет формы наклонения (кроме употребления с частицей бы), но может использоваться в значении того или иного наклонения:

Случить тут Мухе быть. Как горю не помочь?

Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь -;

инфинитив в значении изъявительного наклонения.

В предложениях сказуемое может выражаться словами категории состояния с инфинитивом (грех, досуг, недосуг, страх):

Досуг мне разбирать вины твои, щенок!

(Волк и Ягненок) У слов (толк, скок) много общих синтаксических свойств с обычными глаголами. Они обладают способностью управлять другими словами (в том числе и формой винительного падежа без предлога), в предложении выступают в функции сказуемого, сочетающегося с различными обстоятельственными словами: «Подруга каждая тут тихо толк подругу», «Что силы есть хвать друг друга камнем в лоб». Глаголы толк, стук, порх, хлоп, шмыг обозначают в современном языке мгновенность действия в прошлом, с оттенком внезапности, но без оттенка неминуемости и с более слабым оттенком произвольности (23, с. 107).

При определении значений наклонений следует обратить внимание на то, что глаголы, имеющие формальные показатели одного наклонения, могут выражать значение другого: Про жизнь пустынную как сладко не пиши, а в одиночестве способен жить не всякий… Послушайте меня: докажем, что в лесах есть добрые сердца. Глагол пиши имеет форму повелительного наклонения, а значение сослагательного («сколько бы ни писали» — значение не повеления, а условия). Глагол докажем имеет форму изъявительного наклонения, а значение — повелительного (выражает призыв) (27, с. 112).

Совпадение форм мгновенно-произвольного действия с формой повелительного наклонения чисто внешнее. Формы повелительного наклонения выражают значение 2-го лица, могут сочетаться с местоимением ты. Формы же мгновенно-произвольного действия сочетаются только с местоимениями 1-го и 3-го лица, с существительным в им. падеже в функции подлежащего: я (он, мы, они).

Например: А тут к беде еще беда: случись (= случилось) тогда несчастье.

Формы сослагательного наклонения образуются аналитическим путем присоединением частицы бы к глагольной форме нал. Частица бы часто находится после глагола, но может находиться и перед глаголом, может быть отделена от него другими членами предложения. Но чаще всего в предложении она стоит после первого слова. Например:

Нет, я бы на это не решился.

(Орел и Паук) Формы одного наклонения могут употребляться в значении другого: сослагательное — в значении повелительного (если дается совет или выражается мягкая просьба): Ты б, ласточка, ловила мошек полакомить безродных крошек.

Формы повелительного наклонения могут употребляться в значении сослагательного для выражения условия или долженствования:

Щепотки волосков лиса не пожалей, остался б хвост у ней.

(Лиса) Формы будущего времени совершенного вида могут иметь значение настоящего неактуального, в частности действия повторяющегося:

Вертит очками так и сяк:

То к темю их прижмет.

То их на хвост нанижет, то их понюхает, то их полижет.

(Мартышка и Очки) Глаголы начинательного способа действия образуются с помощью приставок за-, вз-, пои обозначают различные оттенки начала действия или состояния: закричать, взвыть. Например: Медведь взревел и замертво упал.

Ряд глаголов типа мяукать, капать образуют две параллельные парадигмы лица: мяукаешь — мяучить, мяукает — мяучит (по всем числам и лицам, в зависимости от их лексического значения).

Поводит ласково хвостом И жалобно мяучит.

(Котенок и Скворец) Возвращаясь к басням И. А. Крылова, отметим, что в лингвистическом комментарии нуждается ряд форм. Например, отличаются от современных форм инфинитива: стеречи, печи, донесть, привесть:

А дома стеречи съестное от мышей Кота оставил;

Беда, коль пироги начнет печи сапожник…

(Лебедь, Рак и Щука) Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью…

(Волк и Ягненок)

…Чтобы квартет в порядок наш привесть…

(Квартет) Формы стеречи, печи вместо современных стеречь, печь Л. А. Булаховский считает диалектными (5, с. 126). Они восходят к архаическим древнерусским образованиям, закономерно восходят в результате фонетических изменений у глаголов с основой на заднеязычный согласный (г, к, х). Современные суффиксы инфинитивовчъ, -ть являются исторически вторичными по отношению кти, -чи, они возникли в результате отпадения конечного безударного и (35, с. 221). Русский литературный язык первой половины XIX века характеризовался более широким, чем теперь, употреблением форм нать, которые обычно выступают с ударнымти, принесть, произвесть, весть (6, с. 126). Русский литературный язык в настоящее время считает их ненормативными, и только глаголы с компонентаминести, -плести, -цвести имеют вариантные разговорные и устаревшие формы натъ (24, с. 674).

В баснях И. А. Крылова находим довольно много отличных от современных форм деепричастий: снявши, увидевши, продравши, запутавши, схватя:

С волками иначе не делать мировой, Как снявши шкуру с них долой…

(Волк на псарне)

…Потом глаза продравши встала…

(Свинья под дубом) Увидевши слона, ну на него метаться…

(Слон и Моська) Тут бедный Фока мой, схватя в охапку кушак и шапку…

(Демьянова уха) Лягушка, на лугу увидевши Вола…

(Лягушка и Вол) В XVIII — XIX веках деепричастные образования были в русском языке богаче по количеству типов и шире в отношении их продуктивности. Наблюдалась конкуренция форм (6, с. 173). Формы деепричастий прошедшего времени навши получают постепенно статус разговорных или даже просторечных вариантов. А. С. Пушкин такие формы почти не употреблял, но для И. А. Крылова они еще нормативны. Крыловское слватя с современной точки зрения стоит за пределами литературной нормы (нужно схватив), а вот возвратясь: Но что же, возвратись, он видит? (Кот и Повар) — равноправный вариант с возвратившись (24. С.674).

Инфинитив — особая форма глагола, характеризующаяся способностью к изменению.

В.Богданович в статье «Две функции инфинитива в современном русском литературном языке» замечает, что особенность инфинитива заключается в том, что инфинитив — процессуальное понятие с наибольшей абстракцией. Это чистая идея процессуального понятия, однако с сохранением свойственных для процесса грамматических признаков видовых и залоговых различий.

Инфинитив обладает двумя функциями: номинативной, употребляется в значении подлежащего, дополнения, определения, обстоятельства, и предикативной, выражая независимый инфинитив или в сочетании с вспомогательными модальными глаголами, безлично-предикативными словами, повелительной формой глагола и причастиями (зависимый инфинитив). Здесь будет рассматриваться инфинитив в языке басен Крылова, использованный в предикативной функции (22, с. 75)

Инфинитив отличается своеобразным способом выражения глагольных значений. Использованный в предложении, он имеет способность (обычно опосредствованную — аналитическим путем) выражать отношение к определенному лицу. Инфинитив и сам в синтаксической конструкции выражает понятие лица. Эту способность отметил А. А. Потебня, его в связи с таким свойством «субъективным», «объективным» и «неопределенным», понимая под этим совпадение у субъективного инфинитива с грамматическим и логическим субъектом, выражаемым подлежащим и связкой, отсутствие совпадения у объективного инфинитива или неопределенность лица у инфинитива, сочетающегося с повелительной формой глагола.

Инфинитив способен иметь значение времени, обычно не выражаемое формально, что отмечается в ряде примеров из басен Крылова.

Особенно ярко не только лексико-семантически, но и формально, как и любая другая глагольная форма, инфинитив выражает значение вида. Особенностью языка Крылова является нередкое употребление инфинитива с частицей «ну», который имеет видовое значение начала действия.

Случилось тут Мухе быть.

Как горю не помочь?

Вступилась: ну жужжать во всю мушину мочь.

(Муха и Дорожные) Так же ярко, как и вид, инфинитив выражает глагольные категории:

1. переходности;

2. непереходности;

3. залога:

а) действительного, б) возвратно-среднего.

Таковы грамматические свойства этой глагольной формы, выражающей отношение действия к лицу и значение времени, а формально категории вида и залога.

Помимо указанных грамматических свойств инфинитив обладает свойством выполнять в предложении определенную семантикосинтаксическую функцию: он является одним из средств выражения модальности.

Модальность — несомненное грамматическое свойство инфинитива, проявляемое им в большей или меньшей степени. Полное модальное значение несет независимый инфинитив — главный член инфинитивного предложения. Зависимый инфинитив, связанный с безлично-предикативными словами (категорией состояния), модальными глаголами и деепричастиями, нередко почти полностью освобождается от модальной нагрузки, однако некоторый ее оттенок наблюдается, так как само модальное слово только в комплексе с инфинитивом способно выражать полное модальное значение.

Это свойство инфинитива обозначать модальность Крылов использует для передачи своего отношения, отношения героев басен к изображенным им событиям.

Разнообразные модальные оттенки значений, оформленные при помощи различных синтаксических конструкций с инфинитивом, придают басням характер экспрессивной и эмоционально окрашенной разговорной речи.

В баснях Крылова наблюдается инфинитив независимый и в различных сочетаниях с целым рядом модальных значений, которые по своему характеру составляют две большие группы.

Первая из них объединяет группу значений (возможность, долженствование, отрицаемое долженствование, неизбежность), не определяющихся проявлением воли субъекта. Инфинитив с данными значениями приобретает модальный оттенок оценки положения, создавшегося помимо воли деятелей.

Вторая группа модальных значений инфинитива выражает проявление волеизъявлений субъекта.

Первая группа инфинитивов выражает следующие модальные значения:

а) широкой в количественном отношении является подгруппа инфинитивов и инфинитивных сочетаний со значением возможности совершения действия.

Это значение выражает независимый инфинитив в безлично-инфинитивных предложениях, а также зависимый инфинитив в сочетании с рядом слов: категорией состояния, модальным глаголом, краткой формой прилагательного, так как именно вспомогательные слова и выражают это модальное значение. Инфинитив выражает лексическое значение всего сочетания, называя действие будущего, которое и рассматривается с точки зрения возможности его выполнения.

Следует отметить, что избранные Крыловым модальные вспомогательные слова перечисленных форм и инфинитивы с данным модальным значением — формы народно-разговорного языка («не мудрено ужиться», «удастся поживиться», важно говорить не всякому пристало")

А ведь Ворон ни жарят, ни варят:

Так мне с гостьми не мудрено ужиться, А может быть, еще удастся поживиться Сырком, иль косточкой, или чем-нибудь.

(Ворона и Курица) б) еще крупнее в количественном отношении группа инфинитивов со начением невозможности. Для выражения данного модального значения Крылов употребляет повторяющиеся независимые инфинитивы, связанные союзом «ни-ни», имеющие характер фразеологизмов. Независимый инфинитив в частицей «не» получает дополнительный смысловой оттенок обреченности на невозможность выполнения действия. Зависимый инфинитив в сочетании с отрицательными модальными глаголами, отрицательными наречиями также выражает данное значение;

в) количественно небольшой является подгруппа инфинитивов и инфинитивных сочетаний (с модальными глаголами, категорией состояния) со значением необходимости;

г). значение отрицаемой необходимости выражает независимый инфинитив в вопросительных положительных предложениях или в отрицательных повествовательных, где необходимость совершения действия, названого инфинитивом, отрицает частица «не», отрицательное местоимение или семантически неполноценная повелительная форма глагола в значении частицы «не» («перестань добиваться» — не добивайся).

д) незначительная подгруппа независимых и зависимых инфинитивов (связанных с модальными глаголами, долженствования, краткой формой прилагательного) со значением долженствования;

е) оттенок отрицаемого долженствования, выражаемый независимым и зависимым инфинитивом, не част: наблюдается только в 3-х примерах;

ж) модальное значение твердого убеждения в неизбежности совершения действия выражает независимый инфинитив «быть». Зависимый инфинитив выражает это значение часто с вспомогательным словом «придет» (в значении «придется»).

Вторая группа модальных значений инфинитивов в большей или меньшей степени выражает волеизъявление субъекта:

а) говорящее лицо выражает потенциальное воздействие на действительность, проявляя желание совершения определенного действия (часто инфинитив сочетается с «лучше бы»),

б) подгруппа инфинитивных сочетаний употребляется со значениями решимости, готовности персонажа совершить определенное действие (инфинитив сочетается с вспомогательными глаголами типа «берусь», краткого прилагательного «готов», «рад»);

в) большая подгруппа инфинитивных сочетаний выражает стремление, намерение действующего лица совершить действие. (Инфинитив со вспомогательными глаголами «хотеть», «желать», «спешить», «стараться», «намереваться» и с краткой формой прилагательного «намерен»).

Пользуясь свойством инфинитива выявлять модальные значения, Крылов заменяет личные формы глаголов ряда наклонений формой инфинитива, который выражает значение следующих наклонений:

Сослагательного с оттенком: а) условности;

б) желательности.

Повелительного наклонения с опенками:

а) категоричности приказа — отрицательный инфинитив;

б) эпического тона приказа — положительный инфинитив;

в) нравоучения;

г) мягкой просьбы — инфинитив с «лучше бы».

Все остальные модальные оттенки, которыми обладает инфинитив (возможности, невозможности, необходимости, отрицаемой необходимости, долженствования) являются обычно принадлежностью изъявительного наклонения (иногда сослагательного), причем большинство из них связано со значением будущего времени. Инфинитив в значении настоящего и прошедшего времен органичен в круге модальных значений. Он может иметь значение отрицаемой необходимости и невозможности совершения действия, то есть того, в чем субъект имел или имеет возможность убедиться.

Это богатство модальных отношений, определяющих необыкновенную свежесть и разнообразие интонационных и смысловых оттенков языка крыловских басен, почерпнуто баснописцем в живом языке его народ придает речи самого автора и его персонажей подлинные интонации живой разговорной речи (22, с. 79).

Наречие — часть речи, включающая несклоняемые и неспрягаегаемые слова, которые обозначают признак действия, признак признака предмета.

По своему лексическому значению наречия делятся на две группы обстоятельственные;

определительные наречия.

Обстоятельные наречия включают в себя наречия места, времени причины и цели.

Наречия времени: днем, когда, тогда, вдруг и др.:

Ни днем, ни ночью я не ведаю покою:

Днем стадо под моим надзором на лугу…

(Собака и Лошадь) Когда из Греции вон выгнали богов И по мирянам их делить поместья стали…

(Парнас) Тогда орел, с небес направя свой полет, Ударил в ястреба всей силой…

(Два Голубя) Поднялся вдруг весь псарный двор.

(Волк на псарне) Наречия места: внизу, здесь, там, тут, куда и др.

Для дорогих гостей Разостлано внизу премножество сетей.

(Обезьяны) Примолвить к речи здесь годится…

(Синица) Мартышка тут с досады и с печали О камень так хватила их…

(Мартышка и Очки) Где видишь одного, другой уж, верно, там;

И радость и печаль, все было пополам.

(Два Голубя) Иногда одно и то же наречие в различных контекстах получает различное значение. Например: Смотри, уж ты хрипишь, а он идет себе вперед — наречие места, но: Поди ж, приятель, убирайся, да берегись, вперед ты мне не попадайся — наречие времени.

Наречия причины: потому, оттого.

А потому обычай мой:

С волками иначе не делать мировой…

(Волк на псарне)

…Лишь только оттого, что мало в них воды!

(Ручей) Наречия цели: нарочно, напоказ и др.

По улицам слона водили, как видно, напоказ.

(Слон и Моська) К определительным наречиям относятся наречия со значением образа и способа действия, характеризующие то, как, каким образом совершается действие. Например: Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком; учитель с барыней шушукают тишком.

Качественные наречия выражают оценку действия или признака: хорошо, громко, кое-как, плавно, худо.

Быть сильным хорошо, быть умным лучше вдвое.

(Лев и Человек)

«Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!» -;

«А ты, Кукушечка, мой свет…»

(Кукушка и Петух) Нарядной бывши столь, нельзя ей худо петь…

(Павлин и Соловей) С оттенком ослабления признака или действия употребляются наречия чуть, едва:

Поутру, чуть лишь я глаза продрал…

(Бритвы) Едва успеем оглянуться, Как первые невежи тут вотрутся?

(Вельможа и Философ) Количественные наречия разнообразны по своей семантике и стилистической окраске. Среди количественных наречий находим межстилевые, нейтральные образования (мало, много):

«Почтенные судьи! — Лиса тут приступила, — Повесить мало, я б ей казнь определила…

(Щука) Как много из пустого На свете делают преступного и злого.

(Разбойник и Извозчик) Сравнительно-употребительные наречия (отвечают на вопрос как? каким образом?). Например: Рекой с бедняжки льется пот.

Синтетическая форма сравнительной степени наречий образуется с помощью суффиксовее (-ей), -ие и-е, которые заменяют суффикс исходной формы наречия.

Например: часто — чаще.

А что до пастухов, мы все здесь бьем челом: Их чаще так учить — им это поделом.

(Мор зверей)

С прибавлением к наречию суффиксаоньк- (-енък-) мера признака, выраженная наречием, увеличивается: помаленьку, чинненько, хорошенько.

А смотришь, помаленьку То домик выстроит, то купит деревеньку.

(Лисица и Сурок) С барана пастухи его чинненько сняли…

(Вороненок) Суффиксыонечк- (-енечк-), -охоньк- (-ехонька-) вносят в наречие оттенок ласкательности: близехонько, смирнехонько.

На ту беду Лиса близехонько бежала

(Ворона и Лисица) Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят…

(Камень и Червяк) Наречия с суффиксами субъективной оценки свойственны разговорной речи, они широко представлены в баснях И. А. Крылова.

От качественных и относительных прилагательных образуются наречия с помощью приставки по и суффиксовому- (-ему): по-нашему, по-пустому.

Не думай, что везде по-нашему хоромы

(Лжец) Змея к Крестьянину пришла проситься в дом, Не по-пустому жить без дела…

(Крестьянин и Змея) От собирательных числительных образуются наречия с предлогами-приставками в, на, но: вдвое (из формы вин.пад.); вдвоем, вчетвером (из формы тв.пад.).

А примешься за дело сам, Так напроказишь вдвое хуже.

(Обоз) Послушай, мы теперь вдвоем…

(Крестьянин и Лисица)

«И говорит: «Мы, братцы, вчетвером. -;

И начетверо он оленя раздирает…"

(Лев на ловле) Немногочисленные слова типа время, грех, охота, имеющие бесспорное внешнее сходство с именами существительными, отличаются от последних способностью сочетаться с инфинитивом при выражении модального значения (время, охота) или значения оценки (грех сказать). Эти слова утрачивают значение предметности и при употреблении этих слов без связки (было) безличный характер конструкции менее очевиден, например: Как квакать попусту тебе охота! (Лягушка и Юпитер). Слова указанного типа действительно отличаются по своим грамматическим свойствам от существительных. Однако они могут употребляться, причем с тем же значением, и в таких конструкциях, где их принадлежность к существительным не вызывает сомнений. Так, они могут определяться словами типа прилагательных, например: великая охота с ним разговаривать. Поэтому для слов охота, грех уместнее всего будет принять трактовку, предложенную в «Грамматике — 1970», где они рассматриваются как «синтетические дериваты имен существительных», то есть как существительные с синтаксически обособившимися значениями.

И если в определенных контекстах эти существительные выступают в специфических значениях и функциях, это, как представляется, не дает оснований видеть здесь проявление свойств какой-то особой части речи.

Некоторые наречия употребляются в качестве сказуемых безличных предложений (со связкой или без нее) и составляют группу предикативных наречий или слов категории состояния: Что здесь у вас ж край? То холодно, то очень жарко.

При характеристике имен числительных как части речи важно отметить, что количественное числительное совмещает признаки трех частей речи — числительного, существительного и прилагательного.

Это находит отражение в категориальном значении числительных и в их грамматических признаках.

Говоря о категориальном значении числительного, следует исходить из того, что числительные, независимо от их принадлежности к тому или иному разряду, обозначают количество в его самом широком понимании.

Имя существительное как часть речи всей совокупностью входящих в его состав слов, расположенных в строгой последовательности, выражает систему, а каждое числительное выражает элемент этой системы — число.

Это определение отличается от традиционного указанием на то, что числительные всей совокупностью входящих в этот класс слов выражают существующую в данном языковом обществе счетную систему — ряд натуральных чисел, где каждый элемент занимает строго определенное место в этой системе и отличается от рядом стоящих элементов на определенную одинаковую величину — единицу: …три, четыре, пять…

Значение числа — это значение элемента счетной системы, представляющей собой ряд натуральных чисел, в этом значении числительное содержит, наряду с количественной семантикой, и определенную долю семантики предметности и признаковости.

В толковых словарях русского языка значение количественных числительных дается в двух вариантах — числительное обозначает:

1) отвлеченное число (десять разделить на три);

2) количество предметов, причем числительное употребляется в сочетании с существительным (три мужика):

Три Мужика зашли в деревню ночевать.

(Три Мужика) Слова тысяча, миллион в современном русском языке могут выступать то как числительные, то как имена существительные и являются функциональными омонимами.

В данном примере слово тысяча является числительным:

Короче, тысячи таких примеров есть; И поделом: знай честь!

(Фортуна и Нищий) Признаки числительных

1) Взятые изолированно слова тысяча, миллион имеют чисто числовое значение, выражают только абстрактные счетно-числовые понятия и являются обязательными членами счетной системы;

на письме слова тысяча, миллион свободно заменяются цифрами;

от слов тысяча, миллион образуются порядковые числительные;

числительные тысяча, миллион в сочетании с существительными могут, как и другие числительные, образовывать неразложимые сочетания;

слова тысяча, миллион наряду с другими числительными входят в структуру составных числительных (34, с. 136)

Числительное полсотня образовалось из двух элементов — существительного пол со значением «половина» и от числительного сотня.

антропоним басенный творчество крылов синтаксис

Под огурцы один он взрыл с полсотни гряд

(Огородник и Философ) П. В. Чесноков отнес слова типа трижды, вдвоем к количественным наречиям, выделив эту группу в системе имен числительных (35, с. 165).

Послушай, мы теперь вдвоем.

(Крестьянин и Лисица) В связи с этим целесообразно выделить три группы числительных по соотношению их с другими частями речи:

1) числительные, соотносительные с именами существительными (два, пять, шесть, две, три, тысяча):

…И настоялась так в два дни она вином…

(Бочка) А там осталося всего Овец пять-шесть.

(Овцы и Собака) И словом, от родни и от друзе любезных Советов тысячу надавано полезных…

(Крестьянин в беде)

2) числительные, соотносительные с именами прилагательными (третий, восьмой):

А третий раз потом…

(Лев и Лисица)

3) числительные, соотносительные с наречиями (вдвое, вчетвером):

Так напроказишь двое хуже

(Обоз) И говорит: «Мы, братцы, вчетвером…»

(Лев на ловле) При этом следует отметить, что резкой границы между первой и второй группой провести нельзя: так, количественные числительные в им. п. и в некоторых косвенных падежах с предлогами совмещают свойства числительного и существительного, а в косвенных падежах, где числительное, обозначая признак предмета, согласуется с существительным и выполняет функцию согласованного определения, — свойства числительного-прилагательного. Числительное один совмещает признаки существительного и прилагательного: согласуется с существительным в роде, числе и падеже:

А делом ни один бедняжке не помог.

(Крестьянин в беде) И рев один его на всех наводит страх

(Лев и Мышь) Имеет дар одно худое видеть?

(Свинья) С ним вместе на одном ночлеге ночевал.

(Бритвы)

Начальная форма числительного — форма им. п., а для тех числительных, которые имею категории рода и числа, — форма м.р., ед.ч., им. п.

Целесообразно выделить три основных лексико-грамматических разряда имен числительных: качественные, порядковые и дробные.

В пределах количественных числительных выделяются подразряды: определенно-количественные (пять, три), неопределенно-количественные (сколько), собирательные (двое, трое).

Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть

(Зеркало и Обезьяна) Вот вздор, чтоб столько красных дней…

(Кукушка и Горлинка) Количественные числительные называют число или количество предметов в виде целых величин, изменяются только по падежах, рода не имеют (кроме слов один, два, тысяча, миллион).

При анализе следует отличать определенно-количественные числительные в сочетании с существительными от счетных существительных типа двойка, десяток, сотня. Счетные существительные сочетаются с числительными (десятка два).

И волосков хотя десятка два оставить…

(Лиса) Собирательные числительные (двое, десятеро) обозначают определенное количество предметов как единое целое, так совокупность. По структуре все они простые, в состав дробных входить не могут, имеют суффиксыо- [-oj-], -ер-. Эти суффиксы помогают разграничивать собирательные определенно-косвенные числительные в косвенных падежах: двух и двофш, пяти и пятерых.

Порядковые числительные, в своей совокупности отражая счетную порядковую систему, каждым отдельным словом обозначают признак предмета по его месту в этой системе при счете однотипных предметов.

Порядковые числительные в форме мн.ч. имеют ограничения в употреблении. Они употребляются при выражении счета-перечисления: вторые, третьи:

Матросы все — один ленивее другого

(Мыши) При характеристике местоимений следует исходить из того, что это синкретичная по своей природе часть речи, объединяющая признаки собственно местоимения, а также признаки или имени существительного, или имени прилагательного, или имени числительного, или наречия, или безличных предикативов (слов категории состояния).

Начальная форма местоимения — форма им. п., ед.ч., м.р.: мой, наш, какой, который. В тех случаях, когда местоимение не изменяется по числам или не имеет числа и рода, начальной является форма им. п.: я, ты, мы, вы, кто, что, кто-либо. Некоторые местоимения (себя, нечего, некого) не имеют формы им. п. В этих случаях следует отметить, что начальной формы нет, и надо назвать первую словоформу имеющейся парадигмы. Начальной формой местоимений его, ее, их (со значением притяжательности) принято считать формы он, она, они. Однако формы его, ее, их со значением притяжательности можно считать неизменяемыми притяжательными местоимениями, лишь по своему происхождению связанными с лично-указательными.

Разряды по соотношению с другими частями речи.

Местоимения в предложении могут употребляться вместо имен существительных, прилагательных, числительных, а при широком понимании местоимений и вместо наречий и слов категории состояния. В зависимости от того, на что указывает местоимение, какую часть речи оно может заменить, а также от его грамматических свойств местоимения распределяются по следующим разрядам: местоимения-существительные, местоимения-прилагательные, местоимения-числительные, местоимения-наречия, местоимения — слова категории состояния.

Местоимения-существительные указывают на предмет и отвечают на вопрос кто? что? в соответствующем падеже, имеют абсолютную, не повторяющую форм другого слова категорию падежа, в тексте они заменяют имена существительные или заменяются ими.

В этот разряд входят слова: я, ты, мы, вы, он, она, оно, они, себя, кто, что и производные от них.

Я приведу пример тому из дальних стран.

(Обезьяны) Ты сер, а я, приятель, сед.

(Волк на псарне) О, вы, которые объехали свет вокруг Желанием горите!

(Два Голубя) К Муравью ползет она

(Стрекоза и Муравей) Не лучше ль на себя, кума оборотиться?

(Зеркало и Обезьяна)

А хижины его пропали и следы.

(Ручей) Чтоб не ослабить дух их, не испортить нравы, Не разлучить их с простотой

(Червонец) Вы кто такие там?

(Листы и Корни) Местоимения-прилагательные указывают на признак предмета и отвечает на вопрос какой? чей? каков? в соответствующей форме рода, числа и падежа (если эти категории у них есть). В тексте они заменяют имена прилагательные или заменяются ими; изменяются, как и прилагательные, по числам, родам и падежам, согласуются с именами существительными. К этому разряду относятся местоимения: мой, твой, наш, ваш, свой, каков, какой, чей и производные от них.

Что мой ушастый Геркулес

(Осел) Но утешаюсь тем, на наши смотря соты…

(Орел и Пчела) Где ваша милая, иль год живет ваш друг.

(Два Голубя) Местоимения-числительные указывают на число, количество предметов или на порядковое место при счете предметов; местоимения количественные числительные отвечают на вопрос сколько? в соответствующей падежной форме, склоняются (кроме мало), категорий числа и рода не имеют, любое из этих местоимений может быть заменено количественным числительным. К этой группе относятся: сколько, столько, много, мало, несколько, немного.

Как много у людей Затей, Которые еще опасней и глупей!

(Механик) Местоимения-наречия указывают на «признак действия или признак признака, т. е. к указательному значению присоединяются значения обстоятельственные, и отвечают на вопросы: как? когда? где? почему? зачем?; не изменяются, могут заменить собой наречия или заменяться ими. К этой группе относятся слова: так, как, там, тут, где, когда, почему, потому, зачем, затем.

«Как?» — «Так же: я вот свой достроил сими днями…»

(Вельможа и Философ) Когда расширяся шумящими крылами

(Орел и Пчела) Местоимения—слова категории состояния стали выделяться в классе местоимений как их разряд по соотношению с знаменательными частями речи недавно; к этому разряду относятся слова каково, таково.

Эти слова имеют форму ср.р., ед.ч., но по родам и числам не изменяются. Кроме этих слов, значение состояния имеет местоимение некогда (состояние занятости):

Которы некогда в подносчиках сидели

(Мешок) Необходимо обратить внимание на местоимения это, то, все, всё, которые, с одной стороны, могут указывать на предметы, заменяться существительными и заменять их. В предложении они выполняют роль подлежащего или дополнения; их словоизменительные категории подобны именам существительным. Но слова это, всё не изменяются по родам (ср.р.) и числам (ед.ч.). С другой стороны, слова это, то, все, всё могут указывать на признаки предметов, заменять прилагательные или заменяться ими; словоизменительные категории этих слов проявляют себя, как и у имен прилагательных: они изменяются по родам, числам и падежам (этот, эта, это, эти; весь, всё, все), согласуются с существительными, в предложении являются определениями.

За это я ручаюсь смело

(Чиж и Голубь) И в этот день по куме тризну правил.

(Кот и Повар) К Зевесу весь Олимп с мольбою приступил, Чтобы беду он отвратил;

И даже весь совет богов тех мыслей был…

(Безбожники) Все про Очки лишь мне налгали…

(Мартышка и Очки) Вопросительные местоимения имеют значение вопроса, используются в вопросительных предложениях и выступают в роли какого-либо члена предложения.

Приятель дорогой, здорово! Где ты был?

(Любопытный) Где деться? — К счастью, дуб сухой в глаза попался

(Два Голубя) Куда ты? — говорит сквозь слез ему другой; -;

Что пользы по свету таскаться?

(Два Голубя) Относительные местоимения не имеют значения вопроса, они служат, так же как и подчинительные союзы, средством соединения придаточного предложения с главным, поэтому в синтаксисе их называют союзными словами. Но в отличие от союзов, они выполняют в придаточном предложении роль того или иного члена предложения.

В ком есть и совесть и закон, Тот не украдет, не обманет В какой бы нужде ни был он.

(Крестьянин и Лисица) Друзья, Которые теперь с вельможей.

(Мешок) Вопросительные местоимения какой и сколько могут употребляться в роли восклицательных частиц: Какие перышки! Какой носок!

Разное толкование в научной и методической литературе получили так называемые восклицательные местоимения — «те же, что и вопросительное, но в значении восклицательных членов в восклицательных предложениях». Восклицательные местоимения могут использоваться и в самостоятельных предложениях, и в составе придаточных (в этих случаях совмещаются функции восклицательных и относительных местоимений): Что за уха! Да как жирна!

Соотношения местоимений с другими частями речи в баснях И. А. Крылова:

Союз — служебная часть речи, выражающая грамматические отношения между членами предложения, частями сложного предложения и отдельными предложениями в составе связного текста (25, с. 330).

Простые союзы состоят из одного слова: и, но, когда. Следует помнить, что повторяющиеся союзы ни-ни, то-то считаются простыми непроизводными: Ни солнца мне не виден сеет, ни для корней моих простору нет. Союзы ни … ни употребляются в сложносочиненном предложении только для усиления отрицания при перечислении: Ни стрелы не летали, ни пушки не гремели. В некоторых особых случаях ни может выразить отрицание и самостоятельно. В XIX веке с отрицательной функцией ни могло быть употреблено при однородных сказуемых в таком типе предложений, как Ворон ни жарят, ни варят. Значение ни здесь: и не (и не жарят, и не варят). Значение сочетания и не взяло на себя ни, как частица, усиливающая отрицание. Здесь ни совмещает роль частицы с ролью союза. Лексическая полисемия особенно развита среди простых, непроизводных союзов. Например, в словаре под редакцией Д. Н. Ушакова союз да зафиксирован в противительном (На ель ворона взгромоздясь, Позавтракать совсем уж было собралась, Да призадумалась?) значении.

Многозначные союзы выражают несколько типов отношений и соответственно входят в несколько групп по значению. Так, союз когда выражает временное и условное значение: «Когда в товарищах согласья нет, На лад их дело не пойдет»; Когда светлейший волк позволит" (союз когда в условном значении); «Поэтому я лгу» (поэтому — в смысле «значит»).

При определении такой части речи, как частица возникает проблема разграничения частиц и тех частей речи, от которых они образованы. Частицы не имеют специфических словообразовательных средств, и класс их пополняется за счет перехода в частицы местоимений, кратких прилагательных, числительных, наречий, глаголов, союзов, с которыми у частиц в современном русском языке существуют соотнесенность и функциональная омонимия.

Омонимичны местоимения и частицы: что, то, это, все; краткие прилагательные и частицы: подлинно, определенно; числительные и частицы: один, одна, одни; наречия и частицы: уж, еще, около, роено; глаголы и частицы, было, бывало, пускай; союзы и частицы: хоть, будто, лишь только, и, а: Одно лишь только худо — зубов у Белки нет. (Лишь только — частица).

Основное отличие частиц от знаменательных частей речи заключается в том, что частица не является членом предложения, а знаменательные слова являются. Основной прием, помогающий отграничивать частицы от других частей речи, — замена анализируемого слова на синонимичное ему слово, которое четко бы указывало, какая это часть речи, или на словосочетание, свидетельствующее, что заменяемое слово является членом предложения: Таланты истинны за критику не злятся: их повредить она не может красоты; одни (только) поддельные цветы дождя боятся.

Частицы чаще всего распределяются по четырем функциональным разрядам: смысловые, модальные, эмоционально-экспрессивные и формообразующие.

Частицы, выражающие смысловые оттенки В этом большом разряде частиц по характеру добавочного значения, которое вносится в речь, можно выделить несколько групп. Одна из них это выделительно-ограничительные частицы (все, лишь, только, хоть (бы), хотя (бы) придают ограничительный оттенок слову или группе слов в предложении, выделяя логически эти слова. Например: И я ж за то под суд попала! А все_ по клеветам!; Не худо бы явить хоть небольшое чудо.

Функцию выделения выполняет группа усилительных частиц: даже, ну, еще, то, которые усиливают смысл отдельного слова или предложения, придавая ему большую выразительность или убедительность. Усилительные частицы как бы увеличивают смысловую весомость слова или высказывания: Вот там-то прямо рай!; И новые друзья ну обниматься, ну целоваться.

Частицы, вносящие эмоционально-экспрессивные оттенки К группе эмоционально-экспрессивных частиц с усилительным значением относятся частицы ну, ну и, что за, как, какой, какая, какие: Ну и погода!; Что за уха! Да как жирна!: Какие перышки! Какой носок! Поскольку слово какой сохраняет изменение по родам, числам и падежам, вряд ли его можно считать частицей в такой же мере, как неизменяемые слова с тем же значением. Это типичный переходный случай в системе частей речи.

Модальные частицы К модальным частицам относится большая группа частиц, связанных с выражением точки зрения говорящего на действительность, на сообщаемые факты.

Модально-волевые частицы (бы, ну, дай, давай, -ка) объединяются общим значение выражения воли говорящего. Употребляясь вместе со сказуемым, они придают предложению разнообразные оттенки значения: побуждения, повеления, возможности, долженствования.

Частица ну может выражать побуждение к действию, а в сочетании с инфинитивом — энергичное начало действия: И новые друзья ну обниматься, ну целоваться.

Модальные частицы, выражающие отношение к достоверности явлений действительности, имеют различные значения. Они устанавливают достоверность явлений или факторов, их возможность, необходимость, сомнение: было, будто, едва ли.

Частица было при глаголах прошедшего времени совершенного вида обозначает действие начавшееся, но не свершившееся из-за каких-либо причин, непредвиденных обстоятельств, помешавших осуществлению этого действия. Например: На ель ворона взгромоздясь, позавтракать было совсем уж собралась, да призадумалась.

Междометия по своей структуре морфологически неделимы, не имеют форм словообразования и словоизменения. Простые непроизводные междометия — это один звук или комплекс звуков: А! О! Ну! Ой!

Междометие Ого само по себе не является названием состояния удивления, восхищения или одобрения, оно представляет собой лишь своего рода звуковой сигнал, свидетельствующий об известном чувстве, состоянии. Не обозначает самого волеизъявления и междометие ну!, оно служит лишь для выражения призыва, побуждения к какому-либо действию.

«Ну, — Муха говорит, — теперя слава богу!»

(Муха и Дорожные)

«Ого! — Разбойник мой тут шепчет; — знать с товаром…

(Разбойник и Извозчик) Междометия делятся на две основные группы в зависимости от того, что они выражают:

эмоциональные (выражающие различные чувства);

императивные, или повелительно-побудительные (выражающие волю, приказ).

1. Среди эмоциональных междометий выделяются:

а) междометия, выражающие удовлетворение — одобрение, удовольствие, радость, восхищение, положительную оценку фактов действительности (ах!, о!, ура!). Например:

О, царь! — примолвил тут мудрец…

(Водолазы) О, мудрый царь! — Мужик ответствовал…

(Рыбья пляска) б) междометия, выражающие неудовлетворение — упрек, порицание, протест, досаду, злость, гнев и отрицательную оценку фактов действительности (а!, ах!, ах, вот еще!, вот вздор!, ах!, о, боги!). Например:

«Ах, нет!» — он отвечал, — не жизнью тут расстался.

(Змея и Овца) Ах вот еще, еще! Смотри же, дорогая…

(Плотичка)

«О, боги! — возопил, стеная, Лев тогда…

(Лев состарившийся) Кум Карпыч говорит: «Эх, свет!»

(Крестьянин в беде)

2. Среди императивных междометий выделяются:

а) междометия, выражающие повеление, приказ, призыв к какому-либо действию (вон!, но!, ну!). Например:

Пошла и говорит с досадою: «Ну, что ж!»

(Лисица и Виноград) б) междометия, выражающие призыв откликнуться, служащие средством привлечь внимание (караул!). Например:

И он кричит на вора: караул!

(Волк и Мышонок) Своеобразное положение занимают в системе глагольно-междоместные формы (бац, хлоп, хвать, бух, прыг, стук). Например: Что силы есть — хвать друга камнем в лоб. А. М. Пешковский называл их формами «ультрамгновенного вида русского глагола». Уже на протяжении XIX века эти формы становятся принадлежностью языка русской художественной литературы (23, с. 199).

Междометия имеют свое лексическое окружение, которое своеобразно может оформляться грамматически. Их часто сопровождают слова, называющие чувства, подчеркивающие их значение, слова, на семантику которых опирается значение междометия. Например: Ай, Моська! Знать она сильна, Что лает на слона.

Междометия легко сочетаются с частицами. Частица может употребляться между повторяющимися компонентами междометия: Ушица, ей-же-ей на славу сварена!

Звуковой состав слова, его акустический облик не безразличны для эмоционального восприятия человеческой речи. Некоторые слова в языке своим звуковым составом напоминают звучание предмета, названного этим, словом. Такие слова называются звукоподражательными (кукушка — ку-ку, кукареку, ку-кареку, тик-так).

А.И. Крылов использует «звукопись» как средство образной передачи звуков, которые производят животные. Хрюканье свиньи передается словом со звуками х, р:

Ну, право, порют вздор.

Я там изрыла весь задний двор.

(Свинья) Мычание быка имитируется в какой-то мере словами со звуками у, ы:

…И мы Грешны. Тому лет пять, когда зимой кормы Нам были худы, На грех меня лукавый натолкнул:

Ни от кого себе найти не могли ссуды, Из стога у попа я клок сенца стянул…

(Мор зверей) Звуковой образ в языковых средствах реалистической художественной литературы всегда играет вспомогательную роль: ассоциируясь с впечатлением, которое передается семантикой слов, он лишь дополняет это впечатление.

В грамматическом отношении звукоподражания близки к междометиям. В отличие же от них менее «привязаны» к интонации. Семантика звукоподражаний не находится в местной зависимости от интонации, не требует жестового и мимического сопровождения, не вырастает из обстановки, контекста. Звукоподражания в сущности грамматически не изолированы от остальных слов.

Будучи полноценными словами, звукоподражания активно участвуют в словообразовании. Они существенно обогащают словообразовательную базу глагола: шушукать, мяукать, куковать, хрюкать.

Учитель с барыней шушукает тишком…

(Муха и Дорожные) И часто, про себя мурлыча, засыпаю

(Кошка и Соловей) Кукушка на суку печально куковала

(Кукушка и Горлинка) Хавронья хрюкает: «Ну, право, порют вздор».

(Свинья) Итак, звукоподражания не только входят в систему языка, но и являются активной ее частью, обогащая ее словообразовательные ресурсы, фразеологическии фонд, эмоционально-экспрессивные возможности.

3.1.4 Синтаксис в творчестве И. А. Крылова Термин «синтаксис» употребляют для обозначения и объекта изучения, и раздела науки о языке. Синтаксис языка — это его синтаксический строй, совокупность действующих в языке закономерностей, регулирующих построение синтаксических единиц. Синтаксическими единицами являются словосочетание, простое предложение, сложное предложение, сложное синтаксическое целое.

Деление предложений на утвердительные и отрицательные связано как с объективной, так и с субъективной модальностью. Объективная модальность выражается в соотнесенности двух компонентов мысли. В утвердительных предложениях утверждается то, что высказывается о предмете речи (мысли); в отрицательных отрицается то, что высказывается в предмете речи (мысли): Сильнее кошки зверя нет.

В роли подлежащего может выступать любая часть речи, употребляемая в значении имени существительного: Что волки жадны, всякий знает.

При обозначении приблизительного количества с использованием слов больше, меньше, свыше, около подлежащее выражается словосочетанием именительного падежа. Со всех дворов собак сбежалося с полсотни.

Подлежащее может быть выражено фразеологизмом, цельным словосочетанием, рядом однородных членов: На солнышке Полкан с Барбосом лежа грелись.

Предложения с обособленными приложениями. Могут обособляться как одиночные, так и распространенные приложения: Могучий лев, гроза лесов, лишился силы.

Сочинение и подчинение в сложном предложении. Явно двойственный характер в отношении типа связи имеют сложные предложения с условным значением: Добро бы в гору или в ночную пору, а то и под гору, и днем.

Сложносочиненные предложения.

Сказуемые в частях сложносочиненного предложения могут быть однотипные (глагольные, именные): Ты сер, а я, приятель, сед…

Встречаются сложносочиненные предложения с повторяющимся усилительным союзом ни … ни, этот союз используется для соединения отрицательных предложений, следовательно, в сложносочиненных предложениях с союзом ни… ни всегда имеется добавочные усилительноотрицательное значение. Например: Я не могу расти в покое: ни солнца мне не виден свет, ни_ для корней моих простору нет…; Ни стрелы не летали, ни пушки не гремели.

Сложноподчиненные предложения Отрицательная частица не и ограничительная частица только употребляется в сложноподчиненных предложениях с союзом как, выражающих отношения временной взаимообусловленности. Например: Крестьянин ахнуть не успел, как на него медведь насел. Первая часть в таких предложениях обозначает действие, прерываемое другим действием, о котором говорится во второй части (предложение с частицей не), или действие, которое закончилось как раз тогда, когда началось действие, обозначенное во второй части предложения (предложение с частицей только). Таким образом, различие в значениях между первым и вторым предложениями зависит от употребления в этих предложениях различных частиц. И та и другая частица необходима в организации подобных предложений.

В придаточных предложениях условных, отвечающих на вопрос при каком условии?, содержится указание на условие осуществления того, о чем говорится в главном предложении. Прикрепляются они к главному предложению с помощью союзов если, ежели, когда, коли. Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет.

Бессоюзные сложные предложения Бессоюзные сложные предложения со значением следствия, результата, быстрой смены событий: …Сыр выпал — с ним была плутовка такова.

Распространенные приложения, то есть приложения, имеющие при себе пояснительные слова, обычно обособляются: Могучий лев, гроза лесов, лишился силы.

Однородные члены сначала соединяются бессоюзно, потом союз и повторяется при каждом из них: Однажды вздумалось друзьям в день жаркий побродить по рощам, по лугам, и по долам, и по горам.

К бессоюзным сложным предложениям фразеологизированной структуры относятся предложения, построенные по модели (императив в значении сослаг. накл., форма сослаг. накл. Эти конструкции синонимичны сложноподчиненным предложениям с условно-следственными отношениями: Щепотки волосков лиса не пожалей, остался б хвост у ней.

Первая часть таких предложений произносится с обычной повествовательной интонацией, после нее бывает пауза несколько более длительная, чем перед второй причинной частью. Например: Хвалы приманчивы — как их не пожелать!

В начале второй части в качестве дополнительного средства выражения следствия могут употребляться частица так, наречия поэтому, оттого: Известно, что слоны в диковинку у нас: так за слоном толпы зевак ходили.

Сложное синтаксическое целое.

Способ действия межфразовой связи: следование — связь, основанная на «выводе» одного субтекста из другого (например, «мораль» в басне):

Так хвалится иной, что служит сорок лет;

А проку в нем, как в этом камне, нет.

(Камень и Червяк) Таких примеров есть немало:

Коль слабый сильному, хоть движимый добром, Открыть глаза на правду покусился, Того и жди, что с ним случится, Что с Комаром.

(Комар и Пастух) Двусоставные определенно-личные предложения употребляются при логическом выделении действующего лица, наблюдаются при отрицании, обращении, сопоставлении и противопоставлении: Ты с басом, Мишенька, садись против альта — я, прима, сяду против вторы.

Неопределенно-личные предложения часто употребляются в функции главной части сложноподчиненного предложения, а также вводных предложений при ссылке на источник: Ты, сказывают, петь великий мастерище.

Обобщенно-личными называют односоставные бесподлежащные предложения, в которых действующее лицо мыслится обобщенно. Односоставные обобщенно-личные предложения синонимичны обобщенно-личным предложениям двусоставным с подлежащим — личным местоимением 2-го лица единственного или 1-го и 2-го лица множественного числа: Охотно мы дарим, что нам ненадобно самим. Способ выражения главного члена — сказуемого — в обобщенно-личных предложениях: С разбором заводи знакомство и друзей (заводи — гл. 2 л. ед.ч. повел.накл.).

Номинативными называются односложные предложения, в которых главный член, выраженный именительным падежом имени или количественно-именным сочетанием, обозначает предметы, явления, состояния, мыслимые во времени или имеющиеся в бытии. Номинативные эмоционально-оценочные с восклицательными частицами какой, что за, ну и, то-то. Какой невежа!; Что за глазки! Подобные предложения часто встречаются в баснях И. А. Крылова.

Соединительные отношения выражают объединение равноправных, равнозначных понятий, выступающих как детали одного синтаксического целого.

Повторение союза и перед каждым однородным членом предложения делает перечисление незаконченным. Образуется незамкнутый, открытый ряд однородных слов: Мужик ретивый был работник, и дюж, и свеж на взгляд.

В произведениях писателей XIX века союз ни мог употребляться как одиночный: А если корень иссушиться, — не станет дерева, ни вас; В ком сердце так сотворено, что дружбы, ни любви не чувствует оно и ненависть одну ко всем питает, тот всякого своим злодеем почитает.

Союз да (в значении и) чаще употребляется как одиночный: Однажды Лебедь, Рак да Щука везти с поклажей воз взялись (Лебедь, Рак и Щука); Крестьянин, заводясь домком, купил на ярмарке подойник да корову

(Крестьянин и Разбойник). Союз да реже употребляется как повторяющийся, но не может стоять перед первым однородным членом (это определяется семантикой союза да — семантикой добавления): Силки, да Коршуны, да громы только мне казаться будут и во сне.

Противительные отношения выражают объединение двух противоположных, несовместимых, контрастных однородных членов. Смысловая связь противительных отношений осуществляется при помощи противительных союзов а, но, да (в значении но), однако, зато.

Союзы но, да выражают понятие, одно из которых ограничивает другое. Союз да придает высказыванию разговорный оттенок: А я скажу: по мне уже лучше пей, да дело разумей (Музыканты); На ель Ворона взгромоздясь, позавтракать было совсем уж собралась, да призадумалась (Ворона и Лисица).

Союзы однако, зато имею значение противопоставления. Союз зато к значению противопоставления присоединяет оттенок возмещения: Они немножечко дерут, зато уж в рот хмельного не берут.

Повторяющийся союз то… то указывает на чередование, перечисление предметов, действий, событий, явлений, признаков: Чурбан она то понесет, то так, то сяк его обхватит, но поволочет, то покатит; рекой с бедняжки льется пот.

Слово или сочетание слов, называющее лицо (реже животное, предмет), которому адресована речь, называется обращением: Прощай, хохлаточка, счастливый путь!

Иногда в качестве обращений выступают существительные типа брат, батюшка, матушка, свет, которые частично утратили основное лексическое значение. Например: Ну, братец, виноват: слона-то я и не приметил; Приляг-ка, Брат, и отдохни; Да полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? — стал Щуке Васька говорить.

Обращениями служат собственные имена, названия лиц по профессии, по родству, по положению в обществе, занятию. Обращениями могут быть и клички животных, названия предметов и явлений неживой природы. В последнем случае обращение является приемом олицетворения. Например: Сват Климыч говорит: «Вперед, мой милый сват, старайся клеть к избе гораздо ближе ставить»; «Ну, что ж, Хавронья, там ты видела такого?» — Свинью спросил Пастух.

Обращение может иметь целью не только привлечь внимание собеседника, но и выразить отношение к нему лица говорящего: сочувствие, ласку, доброту или, наоборот, порицание, неодобрение: Спой, светик, не стыдись! Что ежели, сестрица, при красоте такой и петь ты мастерица; Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом здесь чистое мутить питье мое с песком и илом?; И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша!»; Молчи! Устал я слушать, досуг мне разбирать вины твои, щенок!; Бессовестный! Когда меня тебе не жаль, так вспомни хищных птиц, силки, грозы ужасны; «Не плачь, мой милый», — так он друга утешает.

3.1.5 Пунктуация в творчестве И. А. Крылова Пунктуация — это совокупность знаков препинания и система выработанных и закрепленных правил их употребления (19, с. 3).

Знаки препинания при однородных членах, соединенных неповторяющимися союзами.

Противительные союзы а, но, да (в значении «но»), однако, зато, хотя (хоть) при однородных членах предложения всегда употребляются как одиночные для связи двух однородных членов, находящихся в противительных, уступительно-противительных, противительно-возместительных отношениях. Между однородными членами, связанными противительным союзом, всегда ставится запятая, например:

Наш воевода в родню был толст, да не в родню был прост.

Знаки препинания при однородных членах, соединенных повторяющимися союзами Между однородными членами предложения, связанными повторяющимися союзами, и… и, да… да, ни… ни ставится запятая:

Ну, некогда ни пить, ни есть, ни даже духу перевесть.

В современном русском языке союз ни… ни употребляется только как повторяющийся при двух и более однородных членах предложения, между которыми ставится запятая. В произведениях художественной литературы XIX века союз ни иногда встречается как одиночный, соединяющий два однородных члена предложения (перед первым однородным членом мог опускаться), однако и перед неповторяющимся союзом ни запятая ставится. Например: А если корень иссушится, — не станет дерева, ни вас.

Если в ряду однородных членов больше двух и первый или несколько первых вводятся бессоюзно, а последующие включаются с помощью повторяющихся союзов, то запятая ставится между всеми однородными членами, то есть и перед первым союзом, например: Собака, человек, да кошка, да сокол друг другу поклялись однажды в дружбе вечной.

Обособление приложений Приложение — это разновидность определения, выраженного именем существительным, согласованным с определяемым словом в падеже.

Препозитивное одиночное (однословное) приложение, относящееся к нарицательному существительному, наиболее часто дает качественную оценку предмету и в данном значении обычно пишется через дефис, как и постпозитивное, например: Чижа захлопнула злодейка-западня.

Пунктуация при союзе как Союз как широко употребляется при самых разнообразных синтаксических компонентах простого предложения и как средство связи придаточных частей, и пунктуация при нем, то есть постановка или отсутствие запятых, зависит от синтаксической функции компонента с как.

Запятая перед как ставится и словоформа с ним в целом выделяется запятыми, если оборот с как имеет значение вводного сочетания или близкое к вводному значению, то есть выделяются или отделяются обороты как правило, как видно, например: По улицам слона водили, как видно, напоказ.

Знаки препинания при вводных словах, словосочетаниях и предложениях.

Вводными называются грамматически не связанные с членами предложения конструкции, которые выражают отношение говорящего к сообщаемому, дают общую модальную или эмоциональную экспрессивную оценку сообщению, указывают на логическую связь высказывания с предшествующим или последующим сообщением, на источник высказывания, на степень обычности, характеризуют способы выражения мысли, помогают установить определенный контакт говорящего с собеседником.

Следует обратить внимание на пунктуацию в предложениях переходного типа от сложного бессоюзного к простому предложению с вводным словом. Если следующая за словами (кажется, бывает) часть предложения вводится с помощью подчинительного союза, предложение превращается в сложноподчиненное с придаточной изъяснительной частью, в котором указанные слова становятся главной безличной частью, и запятая оказывается на границе частей сложноподчиненного предложения, например: Известно, что слоны в диковинку у нас.

Знаки препинания при обращении Обращение — это грамматически независимый и интонационно обособленный компонент предложения, называющий лицо или предмет, к которому говорящий обращается с речью. Обычная форма выражения обращения — это форма именительного падежа существительного, а также субстантивированного прилагательного или причастия, иногда — местоимения (19, с. 193).

Обращение, стоящее в начале или в конце предложения, отделяется запятой, в середине предложения с обеих сторон выделяется запятыми, например: «Землячка старая, — спросил тут Дрозд, — нельзя ль сказать, что делаешь ты здесь?» — «Ох, милый друг! Тружусь день весь». «Сестрица! Знаешь ли, беда! — на корабле Мышь Мыши говорила; Лиса Крестьянину однажды говорила: «Скажи; кум милый мой, чем лошадь от тебя так дружбу заслужила?»

Местоимения 2-го лица ты, вы, как правило, не являются обращениями, а выполняют функцию подлежащего, в том числе и в предложениях с обращениями, например: Кукушка на суку печально куковала. «Что, кумушка, ты так грустна?» — ей с ветки ласково Голубка ворковала.

Части распространенного обращения могут быть отделены друг от друга членами предложения (обращение разорвано, в таком случае запятыми выделяется каждая часть обращения), например: Отколе, умная, бредешь ты, голова?

Запятая и тире в сложноподчиненном предложении В определенных структурно-смысловых условиях в сложноподчиненном предложении на границе придаточных и главный частей после запятой в качестве дополнительного знака ставится тире, и таким образом запятая и тире выступают как единый знак препинания. Этот пунктуационный знак в сложноподчиненном предложении ставится перед главной частью, которой предшествует группа однородных придаточных, если нужно подчеркнуть распадение сложного целого на две части, например: Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам.

Пунктуация в сложных синтаксических конструкциях

с сочинением и подчинением Запятая обычно не ставится между присоединительным союзом, стоящим в абсолютном начале предложения, и последующим подчинительным союзом или союзным словом, например: А кто про доброту лишь в уши всем жужжит, тот часто только добр на счет другого…

Знаки препинания при прямой речи Если прямая речь разрывается словами автора, то в конце первой части ее и перед второй частью кавычки не ставятся, они открываются только перед началом первой части и закрываются в конце второй части, например:

«Не думаю, — сказал Мудрец в ответ,

— И с обществами та ж судьба (сказать меж нами),

Что с деревянными домами".

(Вельможа и Философ)

IV ВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ В ШКОЛЬНОМ УЧЕБНОМ ПРОЦЕССЕ

4.1 Эксперимент В процессе работы над дипломной работой нами был проведён эксперимент в «УО Синкевичская государственная общеобразовательная средняя школа».

В эксперименте участвовало 28 учащихся 5-го класса, 20 учащихся 6-го класса и 24 учащихся 7-го класса.

Цель эксперимента: выяснить, на сколько точно учащиеся могут определить значения устаревших слов (историзмов и архаизмов), разграничить эти группы между собой.

Условия эксперимента: 1) определить лексическое значение устаревших слов в контексте. Для анализа были предложены следующие отрывки из басен И. А. Крылова:

Коль в доме станут воровать, А нет прилики вору, То берегись клепать Или наказывать всех сплошь и без разбору.

(Хозяин и Мыши) Какой-то Повар, грамотей, С поварни побежал своей В кабак (он набожных был правил) И в этот день по куме тризну правил).

(Кот и Повар) Тут ритор мой, дав волю слов теченью, Не находил конца нравоученью.

(Ритор) Так и Пустыннику тому Соскучилось быть вечно одному.

(Пустырник и Медведь) К крестьянину на двор Залез осенней ночью вор;

Забрался в клеть и на просторе, Обшаря стены все, и пол, и потолок, Покрал бессовестно, что мог.

(Крестьянин в беде) Тут, взяв песку, дресвы, и мелу И натолокши кирпича, Мужик мой приступает к делу.

И со всего плеча Червонец о кирпич он точит, Дресвой дерет, Песком и мелом трет.

(Червонец)

«А у тебя, сосед, знать, черствая природа, Что на тебе слезинки не видать?

Иль ты не понимал?" -;

«Ну, как не понимать!

Да плакать мне какая стать:

Ведь я не здешнего прихода".

(Прохожий) Объяснить значение следующих устаревших слов. Историзмами или архаизмами они являются?

Дресва — «мелкий щебень, крупный песок, образующийся при разрушении некоторых горных пород».

Клепать — «ложно обвинять кого-либо в чем-либо».

Клеть — «особое помещение при избе или отдельная нежилая постройка для хранения имущества; кладовая».

Коль имеет значение «если» (это условный союз).

Поварня — «комната, где стряпают кушанье и варят разные пития».

Править тризну — «устраивать поминки».

Прилика означает «улика».

Приход — «низшая церковная организация в христианской церкви; местность, где живут члены этой организации».

Пустынник — «человек из религиозных соображений поселившийся в безлюдном месте и отказавшийся от общения с людьми; отшельник; прежде всего скажем, что связано оно не с современной засушливой пустыней, а с пустыней — пустынью. Словом, пустынь сначала называлось место, где жил отшельник, а потом и монастырь, который иногда возникал на таком месте».

Ритор — «оратор, говорящий многословно и напыщенно».

4.2 Результаты эксперимента Результаты эксперимента представлены в виде таблиц:

5 класс

Количество участвующих в эксперименте в 5 классе — 28.

6 класс:

Количество участвующих в эксперименте в 7 классе -24.

Из представленных таблиц следует, что учащиеся недостаточно хорошо знают устаревшую лексику и ее разряды. Это может привести к непониманию художественных текстов, в частности басен И. А. Крылова.

А значит необходима целенаправленна работа с устаревшими словами на всех этапах обучения.

4.3 Урок русского языка в 5 классе Тема: Устаревшие слова. Историзмы, архаизмы Цели урока:

1. Обучать обогащению словарного запаса учащихся, учить употреблять устаревшие слова в соответствии с их лексическим значением, понимать прочитанное.

2. Развивать умение пользоваться толковым словарём.

3. Воспитывать у детей интерес к историческому прошлому России и своей страны.

Оборудование: учебник «Русского язык» 5-й класс, таблицы, схемы, фотоальбомы.

Тип урока — урок новых знаний (с презентацией).

План урока

1. Организационный момент

2. Тип урока

3. Объяснение нового материала

4. Закрепление нового материала

5. Работа с фотоальбомами

6. Викторина

7. Работа с произведениями

8. Итог урока

9. Домашнее задание

1. Организационный момент

2. Объяснение нового материала Как вы понимаете это словосочетание: «устаревшие слова»?

Какие ассоциации возникают при произнесении данных слов?

А наша с вами речь какая: современная или устаревшая?

Где мы можем встретить эти слова? (в стихах, в сказках, в былинах) Дети называют слова, а учитель их записывает на доске, для того чтобы вывести определение понятия «устаревшие слова».

Устаревшие слова — это слова, вышедшие из активного (постоянного) употребления. Они встречаются в сказках, в стихах, былинах, рассказах.

А хотите отправиться в путешествие к устаревшим словам в гости? Тогда усаживайтесь поудобнее, и мы отправляемся.

(Перед глазами картина древнего города на Руси).

Итак, перед нами Древняя Русь.

Ворота города открываются и мы попадаем на базарную площадь.

Люди там говорят на древнерусском языке, который нам не понятен. Мы слышим слова парча, чупрун, душегрея, порты, онучи. Вы понимаете, о чем идет речь? И мне трудно их понять. Давайте вместе разберемся, что они означают.

Сначала вспомним, как одевался простой народ на Руси?

Русская женщина одета в длинную холщовую рубаху, затем — сарафан. На голове — кика, на ногах — онучи и лапти.

Замужняя женщина закрывала свои волосы от постороннего глаза. Нельзя было с непокрытой головой выходить из дома, заниматься домашними делами, поэтому на голову надевали иногда и простой платок. А девушки вплетали в косы ленты, надевали кокошники.

Мужчины на Руси сначала надевали порты (штаны), длинную рубаху-косоворотку, ее подвязывали тонким поясом, ноги обертывали онучами и поверх них надевали лапти. На рубаху в холодные дни надевали зипун.

Знатные, богатые люди одевались по-другому.

Женщины Праздничная рубаха, украшенная вышивкой, расшитый и отороченный мехом кафтан с длинными рукавами с прорезями, повой, прикрывающий волосы, и кокошник, расшитый нитями из драгоценных металлов и жемчугом по бархату. По женскому костюму, в первую очередь по орнаменту и богатству украшения одежды и головного убора, можно было узнать о «статусе» его владелицы. На ногах у них сафьяновые сапожки.

Мужчины Слева боярин одет в полукафтан (короткую верхнюю распашную двубортную одежду) с длинными рукавами и петлицами на груди. Поверх полукафтана надета ферязь (длинный мужской кафтан свободного покроя, без воротника) с короткими рукавами. Справа от портрета боярин одет в ферязь, сверху которой надета ездовая шуба (одежда из меха, покрытая тканью) с откидными рукавами, украшенная жемчугом и драгоценными камнями. У бояр шуба могла быть и парадной одеждой. Его шапка оторочена соболем, а венчает ее перо из драгоценных камней и жемчуга. На ногах сафьяновые сапоги.

Работа с карточками. Сравните элементы одежды у простых и у богатых людей.

Какие вы нашли отличия?

1. Обувь

2. Длина одежды.

3. Количество украшений.

А почему простые люди не надевали украшения? (Им неудобно работать с украшениями и опасно).

Какие слова всё-таки дошли до наших дней?

Мог ли царь надеть на себя зипун и подвязаться кушаком?

Вы прочитали много сказок. Вспомните, как называются части тела человека?

Работа с карточками Глаза — очи.

Губы — уста.

Щеки — ланиты.

Лоб — чело.

Макушка — маковка.

Чуб (чёлка) — чупрун.

Пальцы — персты.

Продолжаем путешествовать. Давайте посмотрим, как выглядели дома, в которых жили простые люди и богатые.

Работа с карточками Землянка Терем Хата Дворец Изба Палаты Вспомните, в каких домах жила старуха из сказки А. С. Пушкина?

Землянка — изба — терем — палаты.

А кто защищал мирных жителей, их терема, избы?

Дружина во главе с князем. Это были очень сильные люди. А как называли в старину сильных и храбрых воинов? Богатыри.

Найдите в словаре пояснение этого слова.

Богатырь — человек рослый, дюжий и видный; необычный силач; смелый и удачливый, храбрый и счастливый воин.

Посмотрим, во что одеты богатыри и какое у них оружие?

Шелом (шлем), кольчуга, щит, палица, колчан, копьё, булава.

Шелом — военный доспех, кроющий голову, ныне — каска.

Кольчуга — броня, кольчатая рубаха, доспех из мелких колец.

Палица — дубина для обороны, как оружие, с тяжелым или окованным набалдашником.

Щит — воинское оружие, которым прикрывались во время нападения неприятеля.

Колчан — сумка, футляр для стрел.

Копьё — колющее или метательное оружие на древке.

Булава — короткий жезл с шарообразной тяжёлой головкой, метательное оружие.

Послушайте и определите, из какого произведения эти строки?

Петушок кричит опять Кличет царь другую рать.

(А.С. Пушкин «Сказка о золотом петушке»)

Как вы понимаете значение слова рать? Найдите значение слова в Толковом словаре.

Рать — это войско.

Как вы думаете: как назывался человек, который служил в этом войске?

рать.

Послушайте отрывок из еще одного произведения.

И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных, И с ними дядька их морской.

(А. С. Пушкин «Сказка о золотом петушке»)

Найдите в нем синоним к слову ратник. Витязь.

На Руси воинов называли богатырями, витязями, ратниками. Это слова синонимы. Употребляем ли мы эти слова в речи? Как они называются?

Устаревшие.

Ребята, посмотрите внимательно на картину Васнецова «Богатыри» и назовите былинных героев.

Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович.

Богатыри зорко стоят на страже Русской земли. У них одна цель, одно желание — защищать свою родную землю от врага.

Рассмотрите одежду и вооружение богатырей.

Ваша задача — описать одежду и вооружение богатырей.

Продолжаем знакомиться с городом и его жителями.

Во главе каждого города стоял князь, с подчиняющейся ему дружиной. Князья не могли обойтись и без бояр, которые помогали принимать важные для города решения и участвовали в военных походах. Купцы привозили заморские товары. Крестьяне обрабатывали землю, растили на ней урожай. А людей, которые трудились при дворе князя, называли челядью.

3. Закрепление нового материала Давайте подведём итог нашей работы.

Слова, которые мы употребляем в нашей речи, называются — лексика.

4. Работа с фотоальбомами Разложить карточки по лексическим группам.

Прочитать толкование устаревших слов можно в специальных словарях.

Авторы: Ожегов, Даль.

5. Викторина Задание 1. Восстановите соответствие Можно молвить перстами Сверкать устами Перебирать очами?

Задание 2. К какой лексической группе относятся слова?

Палица, колчан, булава, шлем.

Изба, терем, палаты, хата.

Чупрун, маковка, ланиты, персты.

Задание 3. Найди лишнее слово

Боярин, крестьянин, колчан, царь.

Ланиты, чело, онучи, маковка.

Шлем, порты, кольчуга.

6. Работа с произведениями Прочитайте отрывок из произведения. Назовите автора.

«Сказка о золотой рыбке» А. С. Пушкин.

Воротился старик ко старухе.

Что ж он видит? Высокий терем.

На крыльце стоит его старуха В дорогой собольей душегрейке, Парчовая на маковке кичка, Жемчуга огрузили шею, На руках золотые перстни, На ногах красные сапожки.

Перед нею усердные слуги;

Она бьет их, за чупрун таскает.

Задание Подчеркните в тексте устаревшие слова. Найдите их значения в словаре Ожегова Терем, душегрейке, парчовая, маковке, кичка, жемчуга огрузили, чупрун.

Лисица и Виноград. Басня И. А. Крылова.

Голодная кума Лиса залезла в сад;

В нём винограду кисти рделись.

У кумушки глаза и зубы разгорелись, А кисти сочные как яхонты горят;

Лишь то беда, висят они высоко:

Отколь и как она к ним не зайдёт, Хоть видит око, Да зуб неймёт.

Пробившись попусту час целой, Пошла и говорит с досадою: «Ну, что ж!

На взгляд-то он хорош, Да зелен — ягодки нет зрелой:

Тотчас оскомину набьёшь".

Задание Подчеркните в тексте устаревшие слова. Найдите их значения в словаре Ожегова.

Рделись, яхонты, отколь, око, неймёт, попусту, оскомину.

Отрывок из былины.

На высоких холмах стоит Киев-город.

В старину опоясывал его земляной вал, окружали рвы.

С зелёных холмов киевских далеко было видно. Видны были пригороды и многолюдные сёла, земли пахотные, синяя лента Днепра, золотые пески на левом берегу, сосновые рощи…

Пахали под Киевом землю пахари. По берегам реки строили умелые корабельщики легкие ладьи, долбили челны дубовые. В лугах по заводям пасли пастухи круторогий скот.

Задание Подчеркните в тексте устаревшие слова. Найдите их значения в словаре Ожегова.

Опоясывал, вал, пахотные.

7. Итог урока Назовите тему нашего урока. Вспомните, какое определение мы дали устаревшим словам в начале урока. Можно ли сюда что-нибудь добавить? Для чего нам нужны устаревшие слова?

Устаревшие слова или устаревшая лексика — это слова, вышедшие из активного (постоянного) употребления. Они встречаются в сказках, в стихах, былинах, рассказах.

Эти слова помогают нам почувствовать эпоху того времени, представить героев, их быт.

Могли бы мы почувствовать эпоху того времени, если бы произведение было написано современным языком?

8.Домашнее задание

1. Параграф 56, упражнение 198

2. На выбор можно выполнить другое задание:

В произведениях часто встречаются устаревшие слова — глаголы: молвить, осердиться наречься, внимать, вопрошать, гневаться, опочивать, преставиться, приторочить, сказывать, ратовать, сокрыть.

Найти значения этих слов в словаре Ожегова и подобрать к ним существительные, обозначающие лица, которые могут совершать эти действия.

А кто пожелает, может составить из данных словосочетаний маленькую сказку.

Конец урока.

Заключение

Итак, следует отметить, что живая устная разговорная речь в разных ее социальных пластах и стилях басенным языком Крылова в начале XIX века была возведена в степень основной базы общерусского национального языка. В. Г. Белинский чрезвычайно ярко характеризовал «народность» крыловских басен, находя в них выражение целой стороны русского национального духа.

Крылов ускоряет в системе литературных стилей три процесса перемещений.

1. Он открывает широкую дорогу в литературу для простонародного языка, для говоров городского просторечия, лишенных яркой профессиональной окраски, для разговорного чиновничьего диалекта как официального, так и фамильярно-бытового вообще, для разных стилей народной поэзии и диалектов живой народной речи. В этом направлении литературная деятельность Крылова (правда, ограниченная сферой басни), нарушая господствующие тенденции и нормы книжно-аристократической культуры литературного слова (ср. оценку языка Крылова у А. Е. Измайлова, Жуковского, кн. Вяземского, Блудова и др.), отвечала потребностям и задачам глубокой национализации и демократизации литературного языка. Стиль Крылова воспринимается как свободный поток национального просторечия, пробившийся широкой струей из недр народного самосознания, из глубин «духа русского народа».

Например:

Отнес полчерепа медведю топором.

(Крестьянин и работник) Коль в доме станут воровать, А нет прилики вору, То берегись клепать Или наказывать всех сплошь и без разбору.

(Хозяин и мыши) Мужик ретивый был работник, И дюж и свеж на взгляд.

(Огородник и философ) Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком.

(Муха и дорожные) Разбойник мужика, как липку, ободрал.

(Крестьянин и разбойник) Нет угомона на старуху.

(Госпожа и две служанки) Мальчишка, думая поймать угря, Схватил змею и, воззрившись, от страха Стал бледен, как его рубаха.

(Мальчик и змея) Ср. чиновничьи выражения:

Ту подать доправлятъ Пустились сами.

(Водолазы) Пошли у бедняков дела другой статьей.

(Фортуна в гостях) Ср. приговор лисы:

Не принимать никак резонов от овцы:

Понеже хоронить концы, Все плуты, ведомо, искусны.

(Крестьянин и овца) Крылов, переплавив разнородные элементы устной народной речи, создал из них «общерусский» поэтический стиль басни, близкий к народной словесности. П. А. Плетнев так характеризовал эту сторону языка Крылова: «Искусственный подбор простонародных слов так же далек от простонародного языка, как словарь от книги… Чтобы заимствованный простонародный язык сохранил в сочинении все принадлежности органической своей природы, сочинителю надобно прежде принять в душу свою и в сердце ясный образ самого народа… Крылов обладал неизъяснимым искусством сливать этот язык с общею нашею поэтическою речью. Все подобные оттенки у него не разделялись заметно, а составляли одно целое. Можно подумать, что… он в уме своем представлял только Россию, одним духом движимую, поражающую воображением своею огромностию, величиной частей своих, красками своими, и действующую, как одно существо в гигантских размерах». 1

2. Крылов свободно и широко вводит в строй литературного («авторского») повествования синтаксические формы устной речи с ее эллипсисами, подразумеваниями и с ее идиоматическими своеобразными.

Например:

Уединение любя, Чиж робкий на заре чирикал про себя, Не для того, чтобы похвал ему хотелось, И не за что; так как-то пелось!

(Чиж и еж)

Когда перенимать с умом, тогда не чудо И пользу от того сыскать; А без ума перенимать, И боже сохрани, как худо.

(Обезьяны) Послушать — кажется одна у них душа, А только кинь им кость, так что твои собаки.

(Собачья дружба) Окончили торги и делят барыши.

Но в дележе когда без спору?

(Раздел) Но в дружбе что за счет? Котел горой за свата, Горшок с котлом за панибрата.

(Котел и горшок) Таким образом, Крылов противопоставил симметрическому однообразию синтаксической системы салонно-европейских стилей экспрессивное разнообразие, красочную идиоматичность и выразительный лаконизм живого устно-народного русского синтаксиса.

3. Крылов с необычным искусством смешивает архаические и литературно-книжные формы выражения с разговорными и просторечными. В его стиле литературная лексика и фразеология — даже в ее стиховых, условно-поэтических вариациях — глубоко проникает в систему устно-бытового просторечия. Стиль варьируется в зависимости от темы, сюжета, от экспрессивного тона повествования и принимает яркий отпечаток национально-русского своеобразия.

Например:

В каком-то капище был деревянный бог;

И стал он говорить пророчески ответы…

(Оракул) Но солнышко взошло, природу осветило, По царству Флорину рассыпало лучи И бедный Василек, завянувший в ночи, Небесным взором оживило.

(Василек) Вот дело слажено; уж в роще огонек Становится огнем; огонь не дремлет:

Бежит по ветвям, по сучкам, Клубами черный дым несется к облакам, И пламя лютое всю рощу вдруг объемлет.

Погибло все в конец.

(Роща и огонь) Чиж робкий на заре чирикал про себя.

Не для того, чтобы похвал ему хотелось, И не за что; так как-то пелось!

Вот в блеске и во славе всей Феб лучезарный из морей Поднялся.

Казалось, что с собой он жизнь принес всему.

И в сретенье ему Хор громких соловьев в густых лесах раздался.

(Чиж и еж) И даже, говорят, на слух молвы крылатой Охотники таскаться по пирам Из первых с ложками явились к берегам…

(Синица) Тучегонитель оплошал…

то мой ушастый Геркулес…

(Осел) Ребенок, черепком наметя в голубка, -;

Сей возраст жалости не знает -;

Швырнул и раскроил висок у бедняка.

(Два голубя) Пождем, Юпитер рек: «а если не смирятся И в буйстве прекоснят, бессмертных не боясь, Они от дел своих казнятся».

(Безбожники) Ср. в первоначальной редакции басни «Парнас» («Драматический Вестник» 1808):

Как в Греции богам пришли минуты грозны, И стал их колебаться трон, Иль так сказать простее взявши тон, Как боги выходить из моды стали вон, То начали богам прижимки делать разны.

Так, Крылов еще до Пушкина намечает приемы нового синтеза живой народно-разговорной и литературно-книжной стихий. По словам Плетнева, «отличия речи, выставляющиеся в стихах его, бросаются в глаза не так, как что-то оторванное от целого, а как красивые части, природой утверждаемые на своем месте, здоровые, сильные, и привлекающие к себе внимание крепким организмом, связывающим их с другими».

Диалог в стиле Крылова достигает предельной лаконичности, драматической быстроты и реалистической естественности, приспособляясь к социальному облику басенных персонажей. Например, в басне «Лягушка и вол»:

— Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него? ;

Подруге говорит. — «Нет, кумушка, далеко!»

— «Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.

Ну, каково?

Пополнилась ли я?" - «Почти что ничего».

— «Ну, как теперь?» — «Все то же».

В басне «Фортуна и нищий»:

Сума становится уж тяжеленька.

«Довольно ль?» — «Нет, еще». — «Не треснула б?»

«Не бойсь»

«Смотри, ты крезом стал». — «Еще, еще маленько:

Хоть горсточку прибрось".

«Эй, полно! Посмотри, сума ползет уж врозь».

«Еще щепоточку» Но тут кошель прорвался…

Вместе с тем реплики басенных персонажей имеют характер непринужденной и грубой бытовой фамильярности, далекой от всяких салонных приличий. Это — разговор «площади», в котором нивелируют резке социальные различия между речью разных слоев общества. И в этом национально-демократическом стиле Крылов «обнял собственною мыслию русскую жизнь в главных ее оттенках и красках, изобразил ее резко и верно, наполнил создания свои философиею, сатирою и поэзиею того народа, которого был представителем (Плетнев). Басни Крылова — это художественная галерея ярких национальных портретов. По словам Белинского «басни Крылова, кроме поэзии, имеют еще другое достоинство, которое вместе с первым заставляет забыть, что они — басни, и делает его великим русским поэтом: мы говорим о народности его басен».

Он вполне исчерпал в них и вполне выразил ими целую сторону русского национального духа; в его баснях, как в чистом, полированном зеркале, отражается русский практических ум, с его кажущеюся неповоротливостью, но и с острыми зубами, которые больно кусаются; с его сметливостью, остротою и добродушно-саркастическою насмешливостью; с его природного верностию взгляда на предметы и способностию коротко, ясно и вместе с тем кудряво выражаться.

Таким образом, Крылов своим басенным языком указал новые пути синтеза литературно-книжной традиции с живой русской устной речью, создав художественные образы глубокого и обобщающего реализма и подготовив Пушкину путь к народности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Кимягарова, Р.С. О жизни языка — по басням Крылова: К урокам словесности // Рус. яз. в школе — 1993 — № 5 — с. 31−37

2. Климова, О. С. Феномен Крылова — баснописца // Лит. в школе — 1998 — № 6 — с. 132.

3. Коровин, В. И. Поэт и мудрец /В.И.Коровин// Книга о Крылове — М., 1996

4. Кожин, А. А. Самобытность басенного слова: (о роли творчества И. А. Крылова в развитии русского литературного языка) /А.А. Кожин // Рус. речь, 1980 — № 2 — с. 40−44

5. Трофимович, Т. Г. Читаем басни Крылова /Т.Г.Трофимович // Русский язык и литература — 1998 — № 4 — с. 77−83

6. Дмитриев, Е. Д. Личные имена в прошлом, настоящем, будущем. — М., 1970

7. Морозова, М. Н. Имена собственные в баснях И. А. Крылова. — В кн.: Поэтика и стилистика русской литературы — Л., 1971.

8. Тексты басен И.А.Крылова

9. Алпатова, Л. А. Уроки И.А.Крылова: скрытый смысл басен Крылова / Т. А. Алпатова //Литература в школе, 2008. № 12.

10. Крылов, И.А. // История русской литературы XIX века: Учебник: В 3-х ч., — 1: 1795 — 1830 годы (Под редакцией Коровин В.И.)/И.А.Крылов — М.: Гуманитарно издательский центр ВЛАДОС, 2005.

11. Своеобразие басен и новаторство Крылова // История русской литературы XIX века: Учебник: В 3-х ч., — 1: 1795 — 1830 годы (Под редакцией Коровин В. И. — М.: Гуманитарно издательский центр ВЛАДОС, 2005.

12. Горбачев, А. Ю. Натура и культура в баснях И. А. Крылова А.Ю.Горбачев Русский язык и литература. — 2004, — № 4

13. Виноградов, В. В. Язык и стиль басен Крылова / В. В. Виноградов // Языковая природа афоризма. — Могилев, 2001

14. Азарова, О. Б. Пародийные жанры в творчестве И. А. Крылова О.Б.Азарова // Лебедева О. Б. История русской литературы XVIII века. — М., 2000.

15. Килиегерова, Р.С. О жизни языка

16. По басням Крылова: К урокам словесности // русский язык в школе. -1993.

17. О языке басен Крылова/Кн. Орлов А. С. «Язык русских писателей» -1948.

18. Степанов, Н. Л. Мастерство Крылова Баснописца, / Н. Л. Степанов // М., «Современный писатель» — 1956.

19. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв./ В. В. Виноградов // - М.: Высшая школа, 1982.

20. Виноградов, В. В. Язык и стиль русских писателей / В. В. Виноградов // - М., 1990.

21. Крылов, И. А. Басни. Драматургия. / И. А. Крылов // Вст. Статья Н. Степанова. — М.: Правда, 1982.

22. Крылов, И. А. Язык русских писателей 18 в. /И.А. Крылов// - М., 1982.

23. Крылов, И. А. Басни./ И. А. Крылов // - М.: Детская литература, 1978.

24. Коровин, В. В. Поэт и мудрец. Книга об Иване Крылове./ В.В. Коровин// М.: Тера, 1996.

25. Коваленко, С. А. Крылатые строки русской поэзии /С.А. Коваленко // - М.: Современник, 1989.

26. Русская басня / Под ред. Степанова В. П. — М.: Правда, 1986.

27. Степанов, Н. Л. Басни Крылова /Н.Л. Степанов // - М.: Худ.

литература

1969.

28. Степанов, Н. Л. Мастерство Крылова-баснописца/ Н. Л. Степанов // - М.: Советский писатель, 1956.

29. Устинов, И. А. Значение басенного языка И. А. Крылова для развития русского литературного языка/ И. А. Устинов // - М.: Просвещение, 1955.