Проблемы соотношения гимнографии и агиографии на память княгини Ольги

Древнерусские произведения, посвященные первой русской княгине Ольге, давно найдены, описаны и почти полностью опубликованы: А. Х. Востоков. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. — СПб., 1842. Макарий. История русской церкви. — СПб., 1857. Т.1. Сергий. Полный месяцеслов Востока. — М., 1875. Т.1. Е. Е. Голубинский. История русской церкви. — М., 1881. Т.1. Период первый. Н. П. Барсуков. Источники русской агиографии. — м., 1882. В. И. Срезневский. Мусин-Пушкинский сборник 1414 года. — М., 1893. И. Н. Жданов. Сочинения. — СПб., 1904. Т.1. ПСРЛ (Степенная книга). — СПб., 1908. Т.21, 4.1. Н. К. Никольский. Материалы для истории древнерусской духовной письменности // Сб.ОРЯС.

— СПб., 1907. Т.82, N4. А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. — СПб., 1908. H.И.Серебрянс-кий. Древнерусские княжеские жития. Обзор редакций и тексты.

— М., 1915. Ф. Г. Спасский. Русское литургическое творчество.

— Париж, 1857. З. А. Гриценко. Литературные памятники о княгине Ольге XII—XVII вв.(История текста, становление жанров, стиль.) Автореферат на соискание ученой степени кандидата филологических наук. — М., 1979.

Каждая из этих публикаций посвящена или летописным текстам, или агиографии, или гимнографии. Публикации, содержащей обзор, исследование и сравнительный анализ всех текстов, посвященных княгине Ольге, одновременно, с учетом и литературных, и «нелитературных», то есть гимнографических произведений, до настоящего времени не существует.

Агиография княгини Ольги в числе княжеских житий выделяется в особую группу наряду с житиями равноапостольного князя Владимира и муромскими житиями благоверного князя Константина (Серебрянский, с.289).

Особенность этой группы житий, по мнению Н.И.Серебрянс-кого, состоит в том, что при отсутствии в византийской письменности готовых литературных образцов для составления на Руси житий святых князей, для житий Владимира и Ольги ближайшими литературными образцами могли бы быть греческие жития равноапостольных Константина и матери его Елены, с подвигом которых древнерусские авторы, начиная с митрополита Илариона, сопоставляли подвиг русских равноапостолов.

Основной задачей данной работы является описание и исследование уже известных древнерусских произведений, посвященных княгине Ольге, на базе структурного анализа текста гимнографических произведений: стихир и канона на память преподобной княгини Ольги. Выявление общих принципов организации различных текстов и исследование их структуры делает необходимым сравнительный типологический анализ текстовых структур и уточнение жанрового своеобразия древнерусских произведений, посвященных княгине Ольге.

Основным предметом исследования является текст, который определяется как последовательность фраз, образующих единое целое.1.

Перед нами — древний текст, а значит, — многоуровневая знаковая система, требующая дешифровки. Направление исследования — от выявления «очевидного смысла», то есть структуры текста и ее составных элементов, — до объяснения скрытого, то есть неочевидного, содержания текста — определяется, прежде всего, восприятием текста.

На первом этапе исследования единицей декодирования текста на структурном уровне будет не лексема и ее семантические и морфологические варианты, а фраза и ее варианты метафразы и парафразы, скомпонованные в единое целое.

Использование принципа параллелизма2 при описании рассматриваемых текстов возможно не только потому, что он является конструктивным, но и потому, что тексты древнерусских произведений, посвященных княгине Ольге, имеют очевидную связь с библейскими текстами (в том числе и с Книгой Исайи), для описания которых он и был изобретен.

Исходя из очевидной смысловой общности гимнографических и литературных произведений, становится возможным использование единой методики исследования для не сопоставляемых ранее текстов.

Выделение библейских метафраз и парафраз (что в данном случае одно и то же — более или менее точная передача другого текста) в тексте древнерусских произведений необходимо прежде всего для выявления основополагающей структурной основы и того материала, который составляет ткань литературного произведения. При этом насущными становятся две проблемы: проблема первоисточника — исходного текста, послужившего основой для написания, или составления, других произведений и проблема автора, возникающая из принципиального сходства произведений и выделения их из всего корпуса текстов о княгине Ольге.

При выявлении структуры гимнографического и агиографического произведения проясняется общий структурный принцип построения различных по жанру произведений, таких как житие и стихира, житие и канон.

Принципиальное конструктивное единство произведений позволяет расположить их по степени зависимости от образца, которым в настоящем исследовании является гимнографический текст: стихиры. Такой выбор обусловлен не только домыслами и желанием изменить привычный ход рассуждений, но прежде всего, гипотезами и наблюдениями предшественников.

Несмотря на то, что древнерусские литературные тексты, посвященные княгине Ольге, давно найдены, описаны и почти полностью опубликованы, остается еще много нерешенных проблем, связанных с пониманием этих текстов на самых разных уровнях: культурно-историческом, историко-литературном, языковом, структурном, семиотическом и художественном. Древность текстов делает комплексный подход обязательным, так как любой текст, а древний в особенности, представляет собой многоуровневую систему, в которой каждый уровень может быть рассмотрен только в контексте. Широта контекста определяется задачами исследования.

Все предыдущие исследования посвящены первым трем аспектам, причем, языковому — в меньшей степени. Работы Е. Е. Голубинского, И. Н. Жданова, А. А. Шахматова, Н.И.Серебрянс-кого, П. Г. Васенко, З. А. Гриценко, И. В. Курукина и др. охватывают летописные и житийные тексты — проложные (разных редакций) и «степенное» из Степенной книги царского родословия.

ПСРЛ. — СПб., 1904. Т.21, ч.1). Именно эти тексты и составили корпус литературных памятников, посвященных княгине Ольге, а так как все они по жанру относятся к агиографии, то отождествление литературных памятников с агиографическими стало само собой разумеющимся. Литературность памятника определялась его «непринадлежностью» ни к хронографии, ни к гимнографии и оценивалась независимо от них.

При использовании разнообразных терминов, таких как памятник, рукопись, произведение, список, текст — необходимо уточнить их значения. Памятник — наиболее общее понятие, объединяющее и «рукопись», и «произведение». Рукопись конкретный материал, подвергающийся археографическому описанию, содержит в себе «список» произведения и «текст». Произведение — конкретный памятник литературы со своими художественно-филологическими особенностями. Список — вариант одного и того же произведения, со своими хронотопическими, лингвистическими и формальными особенностями. Может повторяться в различных рукописях. Текст — близок к «произведению», но это более абстрактное понятие — конкретное формально-содержательное единство, без особого учета списков.

При разработке структурного принципа предпочтительнее пользоваться понятиями «текст» и «произведение», при археографическом экскурсе — «рукопись» и «памятник», при характеристике жанра и его истории — «произведение» и «памятник» .

Текстологический и лингвистический анализ текстов не может дать материал для структурно-литературного сопоставления, так как рукописи этих произведений разновременные и более поздние в сравнении с описываемыми событиями. Удобнее сравнивать не различные списки одного и того же произведения, а различные по жанру литературные произведения, их становление, соотношение и взаимовлияние. При сравнительно-сопоставительной работе наибольший интерес для нас представляют не столько отдельные слова или грамматические формы, сколько более крупные структурные единицы текста: устойчивые сочетания и их варианты — метафразы, структурные пары — параллелизмы, общая структура и композиция текста в целом.

В известной работе В. О. Ключевского («Древнерусские жития святых как исторический источник». — М., 1871 (Репринтное издание 1988 г.)) древнерусские жития были описаны в хронологической последовательности с тем, чтобы разобраться в истории и теории житийного жанра (С.358). В составе жития В. О. Ключевский выделяет два основных элемента: литературный и исторический, — каждый из которых имеет свою судьбу в развитии древнерусского жития, причем форма в большей степени господствует над содержанием, подчиняя его своим правилам. Первоначальную основу житие получило в кондаке и икосе, следовавших за шестой песнью канона (с. 367), и предназначалось для богослужебных целей. Такое житие имело вид краткой записи, или памяти, о святом, в которой фактическое содержание имело форму песен церковной службы: кондак кратко передавал в повествовательной форме основные черты деятельности святого, икос, на основании этих черт, излагает похвалу святому, начиная каждую черту возгласом «радуйся» (хайретизмом) (с.362).

Такой тип жития, по мнению В. О. Ключевского, господствовал до XVI в. XV в. стал хронологической гранью в процессе превращения прежней памяти о святом в историческое похвальное слово. Это происходило под влиянием многочисленных сборников похвальных слов и поучений отцов церкви, заметно распространяющихся в древнерусской письменности с конца XV в. (с.81). Действие похвальных слов, переплетающих ораторское прославление святого (дословно или в легком перифразе) с чертами его биографии, изменяло характер самого фактического изложения в древнерусских житиях, приближая его к «мысли и тону церковного панегирика» (с.81). Заслуга в этом принадлежит писателям-сербам Киприану и Пахомию Логофету, а также русскому писателю XV в. Епифанию (с.82).

Указав существенные особенности развития формы жития в хронологической последовательности, исследователь не рассмотрел конкретные связи богослужебных песен (гимнографии) и проложных житий (памяти о святом), житий и похвальных слов.

Н.И.Серебрянский в книге «Древнерусские княжеские жития» замечает, что оригинальные в литературном отношении памятники встречаются редко, что литературная форма жития является заимствованной из восточновизантийской письменности, где литературный тип древнего христианского жития слагался под воздействием разнообразных литературных влияний — прежде всего, новозаветного повествования о земной жизни Христа, что позволяет рассматривать житийную литературу как своего рода комментарий к евангельским повествованиям. Древнерусские жития ничем не отличаются от своих литературных образцов.

— византийских, поэтому и в более поздних по времени создания житиях очень немного литературного материала для установления особых национальных черт в русской литературе, из-за чего достаточно трудно отыскать следы зарождения русской национальной литературы. Но все-таки лучшим материалом для этого автор считает княжеские жития, в литературном развитии которых он усматривает постепенное склонение от исто-рико-повествовательного сочинения к сочинению назидательно-риторическому. (с.284−295).

Указывая перспективу исследований, Н. И. Серебрянский называет ближайшими образцами житий Владимира и Ольги греческие жития равноапостольных Константина и Елены, но, по мнению автора, подробные жития двух греческих святых сделались известны в русской письменности позднее появления проложных житий Владимира и Ольги. Следовательно, должны были быть другие факторы, обуславливающие сходство текстов. Один из них — взаимовлияние житий друг на друга, в результате чего образовывались так называемые общие места, которые тоже не были исконно русскими, так как встречались как риторические обороты и в Похвале-Акафисте, и в «Житии Брячислава» у Козьмы Пражского, и в Польских хрониках. Оставаясь в замкнутом литературном круге житий, автор не находит материала даже для сравнения житий княгини Ольги между собой, но говорит, что материал русских житий использовался при составлении служб русским святым. Автор отмечает, что самостоятельного историко-биографического значения службы святым князьям не имели, так как «биографический» материал из житий в службе святому служил только случайной дополнительной иллюстрациеи для общих мыслей, развиваемых в восхвалении святого. Саму компоновку этих «общих мыслей», их актуализацию и создание из всего этого цельного по форме, завершенного произведения не относится к литературным заслугам безымянных авторов, а произведения, сориентированные на «общие места», такие как литургическая поэзия, или гимнография, не включаются в литературный круг. Может быть, поэтому Н. И. Серебрянский, разбираясь с проложными и житийными сказаниями, не учитывает осуществленную ранее публикацию Н. К. Никольского «Кирилла мниха канон и стихиры на память преподобной княгини Ольги, бабы Владимира» (Сб.ОРЯС, 1907. Т.82,Ы 4.).

Мысль об оригинальности русской агиографии делала невозможным выявление протооригинала житийных текстов. Предположение А. А. Шахматова в его работе 1908 года «Разыскания о древнейших русских лето писных сводах» о существовании в качестве источника для всего последующего цикла житий Ольги несохранившегося «церковного сказания» так и осталось неподтвержденной гипотезой, но нашло свое отражение в современном исследовании З. А. Гриценко «Литературные памятники о княгине Ольге ХП-ХУ11 вв. (История текста, становление жанров, стиль)» 1979 года (Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук.) Учитывая все предыдущие исследования, З. А. Гриценко точнее определяет виды и редакции житий, разбирается с неясностями в разночтении, показывает пути формирования жанров, по ее мнению, от легендарных сказаний, созданных устным народным творчеством, к летописным повестям и от них к житиям, венцом формы которых является житие в Степенной книге (ПСРЛ, т.21, ч.1. СПб., 1908). Автор рассматривает рукописные памятники, посвященные княгине Ольге, в комплексе и выделяет многообразие жанровых форм в круге литературных памятников: сказание, повесть, поучение, похвала, собственно житие, житийный рассказ, торжественное историческое княжеское жизнеописание — «художественные свидетельства истории». Но все эти формы остаются в рамках агиографии. Кроме того проделана тщательная текстологическая работа над списками житий, что освобождает от подобного исследования.

Применительно к начальному периоду древнерусской литературы такое жанровое многообразие довольно однообразных текстов настораживает и заставляет еще раз проследить взаимоотношение различных по времени создания текстов с привлечением дополнительного материала. Расширение круга литературных памятников за счет гимнографии позволяет точнее представить их взаимовлияние и становление и из имеющихся в нашем распоряжении текстов выделить протооригинал, ставший источником для последующих произведений. Гимнографические тексты являются принадлежностью священного ритуала и поэтому сохраняют свою неизменность. Устойчивость гимнических формул позволяет обнаружить следы гимна в самых разных литературных произведениях.

Прежде всего принципиальной является установка не на изменяемые части текста, а на его неизменные — «маркированные» — части, составляющие своеобразный каркас произведения и дающие материал для сопоставления различных по жанру текстов. В этом случае лингвистические особенности одного текста в различных рукописях или разных текстов, используемых для сравнения, не имеют существенного значения. Разве что для определения места и времени написания и бытования рукописи весьма приблизительного. Но для исследуемого круга памятников это не актуально, потому что, во-первых, все тексты существуют только в составе сборников, достаточно точно датированных, и отдельных самостоятельных рукописных вариантов текстов, посвященных княгине Ольге, не встречается, а во-вторых, совершенно отсутствуют ранние тексты, более-менее приближенные ко времени не то что бы жизни и правления Ольги, но даже предполагаемого установления празднования ее памяти. Так проложное житие кн. Ольги из рукописи XIII в. является по времени самым ранним, но некоторые структурные и лексические особенности жития заставляют предположить возможное существование некоего источника, более древнего, но не сохранившегося в этом древнем варианте, а только в более поздних рукописях, из которого заимствованы не только принципы построения произведения, но и устойчивые сочетания, и структурные единицы текста.

На Руси именно XV в. дает образцы древнейшей, в том числе и домонгольской, рукописной традиции, причем, в ее лучших образцах, при почти полной утрате самих древнейших протографов. Объясняется это тем, что лучшие тексты подвергались тиражированию и после создания определенного количества копий в своем первоначальном варианте изымались из обращения (А.Д.Седельников. Несколько проблем по изучению древней русской литературы // 81аута.- РгаИа, 1929, гоЙ. У1-II, зез.З. А. А. Турилов. Болгарские литературные памятники эпохи Первого царства в книжности Московской Руси ХУ-ХУ1 вв. (заметки к оценке явления)// Славяноведение, 1995, N 3. С.29−43) .

Традиционное текстологическое исследование по кругу памятников, посвященных княгине Ольге, уже выполнено. Среди житий Н. И. Серебрянский выделяет юго-славянское пролож-ное житие Ольги (с.З) и русское проложное житие (с.23), примем соотносятся эти памятники следующим образом: русское проложное житие — это опыт составления новой проложной биографии, источником чему послужило юго-славянское житие. Автор приводит тексты житий по пергаменному Прологу ХШ-Х1/ вв. Румянцеве кого музея (ныне РГБ, ф.25б, N 319- ф.256, N 397) и древнюю редакцию северно-русского списка Пролога (с.7:). Ему осталась неизвестной рукопись проложного жития Ольги XI-II—XIV вв. (РНБ, О. п 1.63), самый ранний список которого был обнаружен З. А. Гриценко, что позволило ей точнее, с ее точки зрения, определить виды и редакции житий. Этот текст, за исключением небольших разночтений: кумиромь служащи (сев.-рус. сп. А-2 Серебр.) — богумиламъ служащи (ю.-слав. сп. XIII в., РНБ) и др., — совпадает с текстом сев.-рус. списка Пролога, приведенного Серебрянским (с.7).

Житие Ольги по Синайскому списку издано: Павлова Р. Жития княгини Ольги в южнославянских рукописях XII 1-ХIV вв.// Болгарская русистика, 1989, N 5, с.42−53.

Среди предшественников Н. И. Серебрянского труды А. Х. Востокова «Описание русских и словенских рукописей Румянцевско-го музеума.» — Спб., 1842-Макария «История русской церкви.» Т.1. Спб. 1857 — Е. Е. Голубинского «История русской церкви.» Т.1. Период первый. Киевский или домонгольский, — М. 1881- А. А. Шахматова «Разыскания о древнейших русских летописных сводах.» — Спб., 1908. А. А. Шахматов (с.116−117) настойчиво говорит о предполагаемой особой церковной повести, послужившей источником Древнейшего свода, следы которой он обнаруживает в Типографском прологе XIY века.4 Со времени этой публикации проблема протографа не решается. Упомянутые авторы с достаточной полнотой освещают историю литературных памятников кн. Ольге, игнорируя литургические тексты, исследование которых, тем не менее, было начато Макарием (Т.1, с.70−71).

Богослужебные книги — Псалтырь, евангелие-апракос, служебники, часословы, Октоих — были в числе первых христианских книг, появившихся на Руси и переведенных для славян еще Кириллом и Мефодием. Были ли составлены тогда — в домонгольский период — новые чинопоследования для празднований в честь русских святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги, сказать невозможно, но доподлинно известно, что служба святым страстотерпцам и мученикам Борису и Глебу встречается в рукописях XII—XIII вв. (Макарий, т.1, с.244−250- Абрамович, с.143−146), а служба кн. Владимиру — в рукописях XIII-XIY вв.(РНБ, Соф.382. Минея праздничная, 15 июляМакарий, т.1, с.250−254), и что обе они сохраняют в себе явные указания на древнейшее происхождение, может быть, современное установлению самих праздников.5 Даже служба кн. Ольге, приписываемая писателю ХУ века Пахомию Логофету, по мнению Макария (с.71), имела в основании своем некоторые древние стихиры в честь равноапостольной, потому что некоторыми песнями указывают на домонгольский период русской церкви (Макарий, с.254). Написание подобной службы, или хотя бы кондаков и тропарей для празднований в честь новоявленных святых, было вполне возможным.

Следуя тому замечанию Макария, К. Никольский публикует в сборнике ОРЯС (т.82, N4 за 1907 год) «Кирилла мниха канон и стихиры на память преподобной княгини Ольги, бабы Владимира» из рукописи Ярославского Спасопреображенского монастыря N53−40 без каких-либо ссылок и комментариев. По" Описанию коллекции рукописей государственного архива Ярославской области Х1У-ХХ вв." (Изд. 1957 г.) В. В. Лукьянова найти что-либо похожее в ранних рукописях было бы невозможно, если бы не счастливая случайность, позволившая найти этот текст в рукописи, по его описанию, конца ХУнач. ХУ1 века, представляющую собой Трефолой — разновидность Минеи праздничной на период от мая до августа, посвященной избранным святым, дни празднования памяти которым расположены в календарном порядке. Водяные знаки — голова быка с крестом и змеей — свидетельствуют в пользу указанной даты. У Лукьянова эта рукопись значится под N857 (626) на с. 210 как рукопись первой половины ХУI века.®В этом же сборнике содержится Память князю Владимиру и служба святым Борису и Глебу наряду с другими русскими святыми.

К.Никольский опубликовал текст из рукописи ХУ1 века, но, видимо, предполагал древнейшее его происхождение, на что указывает Ф. Спасский (См.: «Русское литургическое творчество» .- Париж, 1957.С.86): текст службы следует более древнему Студийскому уставу, который в XI веке был введен в богослужение Феодосием Печерским в Киево-Печерском монастыре и употреблялся до Х1У века, а затем был заменен на Иерусалимский, 7 и относится к Киевскому типу. По мнению Ф. Спасского (с.9) в XI в. в Киевской Руси уже существовали образцы раннего русского литургического творчества, такие как служба Борису и Глебу, служба преподобному Феодосию Печерскому, служба кн. Ольге, кн. Владимиру и св. Леонтию Ростовскому и составлялись они, естественно, по византийскому образцу.

Работа Ф. Спасского, выполненная по печатным Минеям, долгое время оставалась и остается по сей день уникальной, так как заниматься подобной темой было не принято. Ф. Спасский не имел возможности обратиться к рукописям, но, как выясняется, не всегда эта возможность может помочь разрешить проблему протографа и взаимовлияния текстов, ибо необходимые для подобных выводов рукописи просто отсутствуют.

Попытка найти хоть какие-то ранние рукописные свидетельства существования литургических текстов, посвященных прославлению кн. Ольги, не увенчалась успехом, но и отрицательный результат — тоже факт. Время появления текста, посвященного прославляемому, связано с установлением его святости и дня празднования его памяти. Это возможно при обретении мощей и явлении чуда посмертного их нетления. Какой-то текст, посвященный кн. Ольге должен бы был появиться после открытия ее мощей и их перенесения в церковь Святой Богородицы «с величайшим торжеством, при пении священных песней» при кн. Владимире в 1007 году (Макарий,. Т.1, с.60−61). Намек на это событие и дату Макарий находит в Степенной книге, в свидетельствах Нестора и черноризца Иакова. Но реальность такого свидетельства может оказаться под вопросом, потому что фактическим источником его может оказаться всего лишь гимнографическая формула из более ранних текстов. Во всяком случае, никаких следов древнейших текстов не обнаружено .

Фактически сохранившийся рукописный материал свидетельствует о другом: самые ранние памятники, связанные с именем княгини Ольги, датируются ХШ-нач.Х1У века и представляют собой краткие проложные жития (N1, N2). К этому же времени логично было бы отнести дату канонизации княгини Ольги, которая в истории русской канонизационной практики до сих пор до конца не определена. Выводы, подводящие итоги историческим исследованиям этого вопроса, представлены в монографии А. С. Хорошева «Политическая история русской канонизации (XI-XVI вв.). — М., 1986. С. 47−48. Вслед за митрополитом Макарием (История русской церкви. — М., 1857. Т.1. С. 59−62), установление ей местного почитания связывается с деятельностью князя Владимира при создании им пантеона «русских святынь» в Десятинной церкви.

В дополнение к этому следует обратить внимание на некоторые места в «Памяти и похвале мниха Иакова» (Мусин-Пушкинский сборник 1414 г. С.22), где при уподоблении князя Владимира Константину Великому говорится, что он «заповЪда въ црквахъ памяти стхъ творити пЬньи и молитвами, и праздникы праздновати на славу и хвалу Богу» .

Второй момент, свидетельствующий в пользу существования местного культа княгини Ольги, а значит, и песнопений для ее прославления, связан с деятельностью Ярослава Мудрого и митрополита Илариона, при закладке и освящении новых храмов в Киеве. Это содержание «Слова о законе и благодати.» митрополита Илариона, это текст стихир на освящение храма Святого Георгия в Киеве (опубликованы по рукописи XII века в кн: Н. С. Серегина. Песнопения русским святым. — СПб., 1994. С. 103−107, 328−330) и, наконец, не так давно открытая в Киевской Софии фреска XI века с деисусным изображением Ярослава и предстоящих ему Ольги и Владимира (Высоцкий С. А. Ктиторская фреска Ярослава Мудрого в Киевской Софии // Древнерусское искусство. Художественная культура X — первой половины XIII В. — М., 1988. С. 120−134).

Столь же ранних по времени, как краткие проложные жития, гимнографических памятников, посвященных княгине Ольге, не обнаружено, если не считать Студийский Устав 1398 г., содержащий указание на память «стыя Олгы жены Игоревы князя рускаго» 11 июля (л.73) в Описании А. Горского и К. Невоструе-ва (T.III, N381). Все богослужебные рукописи с текстами на память благоверной княгини Ольги относятся ко времени не ранее начала XVI века. Но создание гимнографических произведений нельзя относить только к этому времени, так как канонизация Ольги признается с XIII в. (Хорошев A.C. Там же, с.

47−48), вкупе с канонизацией Владимира, о котором после 1240 г. более не упоминают как не о святом (Е.Е.Голубинский. История канонизации святых в русской церкви. — М., 1903. С. 61−63). Скорее всего, в конце XV в. была составлена служба благоверной княгине Ольге: стихиры, канон, кондак и седален, — но некоторые особенности стихир — на’Тосподи воззвах", подобны «яко добля», говорящие об отсутствии самостоятельного напева, — свидетельствуют в пользу древнейшего их происхождения. Об этом же говорил митрополит Макарий (История. С.254) .

Поиски велись целенаправленно и по архивам, и по существующим описаниям архивов. В поле зрения попадали прежде всего сборники, связанные с богослужением. Это Минеи месячные и праздничные на июль, так как день памяти кн. Ольге -11 июля, служебники, кондакари и стихирари, Уставы до ХУ века, а по возможности и XII—XIII вв. Прологи остались без внимания, так как все необходимые нам тексты житий опубликованы .

Надежда обнаружить если не полный текст службы, т. е. канон и некоторые песнопения, то хотя бы стихиры, не оправдалась. «Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI —X111 вв.» (М.1984 г.) никаких указаний на существование текстов, посвященных кн. Ольге, не дал. Просмотр тематически подобранных древних рукописей наудачу тоже был безуспешен. Стихирарь XII века (РНБ, Соф.384) из русских текстов содержит только стихиры Борису и Глебу. Минея на июль XIII-XIУ вв. (РНБ, Соф.382) содержит только службу на успение св. кн. Владимира 15 июля. На 11 июля есть лишь служба св. мученице Евфимии. Богослужебный сборник XIY в. (РНБ, Соф.157) — повторяет эту картину, что тоже редкий случай, так как состав миней, как в Новгородской минее XI-11-ХIY вв. на июль (РНБ, Соф.208), без служб Ольге и Владимиру в дни их памяти гораздо чаще встречающийся. По описанию Горского и Невоструева (Отд.III, ч.1. С. 270, N381) только Студийский Устав 1398 г. содержит и службу св. Ольге на 11 июля (л.73), и службу св. Владимиру на 15 июля (л.74 об.) .

По описанию Н.П.Барсукова8 служба кн. Ольге — равноапостольной — в день памяти 11 июля содержится в сборниках, начиная с XYI века, не ранее: Выголекс. б-ка N78 — XYII в., N79 — XYI в.- Кирилловская — XYII в. (тропарь и кондак. Из собрания Бороздина K.M.) — Моск. Дух. Акад. N372 (Волокол.) XYI в.- Сергиевой Лавры N625 — XYII в.- Синод, б-ки (Спб.) N155, N50 -XYII в.- Типогр. N269 — XYII в.- Хлудов. 1 приб., стр. 24 — XYII в. (Минеи-Четьи: Румянц. N 319, XIII-XIY вв. — Пролог). Рукописный отдел РГБ (по каталогу) располагает следующими рукописями, содержащими службу кн. Ольге: Ф 256/397, л.283−288: Служба кн. Ольге, 11 июля, — XYI в. М 343/Большаков, л.47−52: Служба великой кн. Ольге, — XYI в. Ф 218/408. Минея праздничная, л.542об.-546об.: Служба кн. Ольге нач. XYII в. М 277/Большаков. Минея месячная, л. 173−179об.: Служба кн. Ольге — XYII в. Ф 218/1004, л.552об.-557об.: Служба кн. Ольге, 11 июля, — перв. четв. XY-III в.9.

Для сравнения были выбраны тексты служб разных веков, с тем чтобы выявить какие-либо различия: служба нач. ХУ1 в., служба ХУ11 в., служба XX в.- только как фон, потому что все нововведенные после ХУП в. песнопения исследовательского интереса (для данной работы) не представляют.

Необходимо отметить, что гимнография характеризуется заданностью и стабильностью формы и, отчасти, содержания, что отражается и на ее структурных особенностях. Из-за постоянства текста и при установке на его маркированную часть, которая делает возможным сопоставление с другими текстами, нет необходимости привлекать большое число рукописей. Службы датируются по сборникам, в которых они находятся. ХУ1 век, самое его начало, представлен рукописью Ярославского Архиерейского дома (Спасо-Преображенского м-ря), по которой была осуществлена публикация Никольского. Это Трефолой — разновидность праздничной Минеи. ХУИ век представлен рукописями ОР РГБ двух миней — Праздничной и Месячной. Их отличие только в том, что Праздничная минея содержит службы церковным празднованиям и избранным святым, а Месячная — памяти святым и праздники в течение одного, двух, трех и т. д. месяцев по дням. Тексты служб ХУ11 в. ничем не отличаются друг от друга, но текст в минее Месячной с гимнографической точки зрения выглядит интереснее, так как стихиры на «Господи возз-вах» разделены на фразы, соответствующие певческой или речитативной строке, специальными значками в виде «солнышка» и акцентированы, тогда как канон записан без разделителей и без ударения. Такая графика говорит о практическом назначении рукописи. Некоторые лексические и грамматические различия свидетельствуют о стремлении книжников ХУ11 в. к смысловой определенности и к удобопроизносимости.

Стихиры.

ХУ1 в. память Олги Хсва учнца разума духовнаго в рай прелстившаго сломпьши крстъ водружися поющим тя тлЬннаго ти тЬла.

ХУП в. память твоя Олга Христова мизиница в разумЪ духовнЬмъ врага прелстившаго сломила еси крестъ водрузи поющим ю тленнаго ея тЪла.

Сборники, из которых взяты тексты служб, представляют собой служебные минеи. Это одна из основных литургических книг, содержащая службы памяти святым на каждый день церковного года, начинающегося 1 сентября по старому стилю. Годовая Минея состоит из 12-ти книг — по числу месяцев в году, месячная — включает службы только одного месяца, праздничная — содержит службы избранным святым и церковным праздникам на какой-либо период. Первоначально то был период Великого поста и Пятидесятницы, затем — распространился на весь год. По составу, т. е. по количеству песнопений, служба ХУ11 в. ненамного превосходит службу ХУ1 в.

ХУ1 в.10 ХУН в. (=ХУШ в.)11.

Стихиры на «Господи воззвах» Яко солнце возсиа нам. Яко слнце возсиа нам.

Слава или богородичен.

———————Яже Бга невмЪстимаго. и крестобогородичен: Агньца и пастыря тя .

Канон, глас .е. На утрени канон, глас .е.

После 3-ей песни — седален: Крилома богоразумия.

Слава или богородичен: РуцЪ твои божественнии. и крестобогородичен: УзрЪвши тя Хсе всенепорочная мати. без разделения на строки).

После 6-ой песни — кондак: Въспоим днес<�ь>. Русскому языку, плесковской странЬ.

После канона:

Светилен:

Празднуим свЪтло ————память чстнаго князя Владимера. и богородичен: Ни аггльскыи умъ может.

Вопрос о существовании светильна с прославлением князя Владимира в службе ХУ1 в. и отсутствии его в ХУШ в. довольно трудно разрешить. Сам по себе светилен () -это песнопение, исполняемое после 9-ой песни канона в конце утрени, в котором говорится о прославляемом событии.

Происхождение названия связывают с содержанием, потому что оно воспевает Бога как свет или говорит о просвещении души, а может быть — с функциональным местом в службе, потому что исполнялся он на рассвете, когда заканчивалась служба, при первых лучах солнца.12.

Существование такого песнопения обыкновенно, но то, что оно посвящено кн. Владимиру при каноне, прославляющем кн. Ольгу, может быть обусловлено или уподоблением русской святой пары византийским святым Константину и матери его Елене, о чем немало свидетельств: сравнения в самом тексте канона, или одновременным, в один день, празднованием памяти и Ольге, и Владимиру. В этом случае песнопения чередовались и завершающим мог оказаться текст, посвященный Владимиру. Такая гипотеза подтверждается текстом Мусин-Пушкинского сборника 1414 года13, который озаглавлен: Память и похвала князю Рускому Володимиру, како крстися Володимеръ и дЬти своя крсти и всю землю Рускую от конца и до конца, и како крстися баба Володимерова Олга преже Володимира. Списано Иа-ковомъ мнихомъ. Похвала кн. Ольге вставлена в текст похвалы кн. Владимиру, которая, по мысли Н. И. Серебрянского (с.50), представляла собой первый опыт церковного сочинения о св. Владимире, относящийся к XI веку. Учитывая точку зрения А. А. Турилова об особом характере книжности ХУ века на Руси, вполне возможно предположить, что уцелевшая рукопись ХУ века этого сборника воспроизводит несохранившийся древнейший текст.

Обращают на себя внимание некоторые структурные и лексические особенности «Похвалы Иакова-мниха», напоминающие пересказ церковного песнопения, посвященного Ольге и Владимиру. На существование богослужебного текста есть указание и у самого Иакова-мниха:" люди.-.поютъ по вся дни живота и на всякъ часъ пЬс<�нь> чюдную, хвалу архнглскую.(л.9, 1−4), и заповЬда (Владимир) въ црквахъ памяти стхъ творити пЪньи и молитвами, и праздникы праздновати на славу и на хвалу Бу. (л.10, 2−4)". (Серебрянский, с.22) Таким образом «Похвалу Иакова» можно считать ранним опытом составления жития по образцу похвалы — своеобразного жития-похвалы 14 — с ориентацией на гимнографию. О том, что перенесение мощей в Десятинную церковь при кн. Владимире сопровождалось песнопением, можно прочесть у Макария в «Истории русской церкви» (т.1, с.60), который почерпнул эти сведения из «Степенной книги». При создании Степенной книги в ХУ1 веке привлекался значительный круг источников, в первую очередь, летописных и агиографических, включая жития и похвальные слова святым.15 Безусловно, автор-составитель Степенной книги пользовался и гимнографическим материалом. Следуя общему для Руси в то время культурно-историческому принципу вмещения в настоящее всего предыдущего, автор-составитель умело соединял все известные ему тексты в одно житие, что привело к созданию особой «степенной редакции» жития Ольги, которое включалось в летописный хронологический контекст.

Концепция всеохватности выражена и в общем названии, и в частных. «Книга степенна царского родословия, иже в Рустеи земли в благочестии просиявших богоутвержденных скипетродер-жателей, иже бяху от Бога, яко райская древеса насаждени при исходящих вод, и правоверием напаяеми, богоразумием же благодатно возрастаеми, и божественною славою осияваеми явиша-ся, яко сад доброраслен и красен листвием и благоцветущмногоплоден же и зрел и благоухания исполнен велик же и вы-сокъверх и многочадным рождием, яко светлозрачными ветви разширяем, богоугодными добродетельми преспеваеми мнози от корени и от ветвей многообразными подвиги, яко златыми сте-пенми на небо восходную лествицу непоколебимо водрузиша, по ней же невозбранен к богу восход утвердиша себе же и сущим по них.» В столь подробном заглавии заложен и конструктивный принцип: стилистический, композиционный, тематический. А изначальная теоретическая заданность позволила создать четко структурированную «по степеням» книгу, максимально полно собравшую и связавшую воедино самый разнообразный материал. Название жития святой Ольги, открывающего Степенную книгу и предваряющего все степени, также отражает структуру всего текста и является по сути планом жития, выдержанного по всем правилам канона: «МЬсяца июля въ 11 день житие святой и равноапостольной и въ премудрости пресловущиа великия княгини Ольги, нареченныя во святомъ крещении Елены, иже бысть предтеча Рускаго рода во благочестие къ Богу, и о мужественномъ ея подвизЬ, и како въ Царствующемъ граде получи святое крещение, и о преставлении ея, и о принесении многочюдныхъ и нетлЬнныхъ мощей ея, и отчасти похвала.» 17 То, что «похвала» выделяется в особую статью и помещается в конце, также имеет связь с гимнографией, а именно: с основной формой службы — каноном, последняя девятая песнь которого по содержанию часто напоминает похвалу или дополняется хвалебными стихирами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Выявление гимнических формул во всех литературных памятниках, посвященных кн. Ольге, сделало возможным сопоставление текстов между собой, причем установка была на маркированную часть произведения, составляющую его каркас и являющуюся единой как для литературных, так и для гимнографичес-ких текстов. При этом выяснилось, что структура гимна и гимнические формулы и метафразы составляют основу каждого произведения, и это позволяет сделать предположение об исходной форме, послужившей образцом для «литературного» произведения .

Процесс создания такого произведения может быть уподоблен развертыванию метафор ы (Б.Томашевс-кий. Теория литературы. — Л., 1925. С.35−36.), где в качестве метафоры может выступать не только слово, фраза, но и цельный текст. Это выражается в довольно сложном взаимодействии при одновременном сосуществовании двух разновременных пластов текста: первичного — библейского и вторичного — актуализированного, — между которыми намеренно устанавливается смысловая и формальная связь. Нагляднее всего это выражается в принципе параллелизма, также усвоенного из библейских поэтических текстов.

При возможности выделять в тексте гимнические формулы и гимническую структуру, представление о строении жития — основной формы древнерусской агиографии — несколько меняется. «Житие св. Ольги» в Степенной книге предстает не «венцом» развития жанра (З.А.Гриценко), а, скорее, еще не завершенной, или не доведенной до совершенства, жанровой формой, что выражается в эклектичности текста. Это лишь материал для создания завершенной и совершенной формы жития кн.Ольги.

Таким образом, структурно-литературный анализ оказался наиболее эффективным в прочтении текста. На его основе была показана связь принципов составления стихир с гимнографичес-ксй традицией христианского богослужения до разделения церкви на западную и восточную. Стало видно, что все методы работы с текстом как с литературным произведением действенны. Показано, что в результате сложного взаимодействия структурных единиц между собой и с библейскими текстами образуется цельное произведение со своей темой, структурой и содержанием и структурным принципом.

Итогом первой части диссертации является:

1) методологическая разработка по оценке гимнографии, посвященной княгине Ольге, как литературного произведения на структурном уровне: выявление структурной единицы (метафразы) и структурного принципа (тропирования и параллелизма), по которому выстроены стихиры и канон;

2) определение библейских источников по метафразам и выявление богослужебных чтений, а, следовательно, и тех служб, которые предшествовали созданию стихир (в частности, на обновление или освящение храма);

Возможность выделения метафраз и актуальных фраз позволяет увидеть структуру стихир в виде сквозного интерполирования в литургический текст не освященного авторитетом текста. Такой принцип построения сооттветствует жанровому признаку стихиры и называется тропированием. В. Г. Карцовник рассматривает этот принцип применительно к антифонам латинской церкви (Нутпо1одтса I.). Возможность применения исследований, связанных с латинскими песнопениями, подкрепляется разысканиями М. Ф. Мурьянова о синтезе русского, византийского и латинского начал в древнейший период («Золотой пояс Шимона» // Византия, южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. — М., 1073. С.107).

При разделении текста на библейские метафразы и вставные фразы, непосредственно актуализирующие содержание всего текста, проясняется конструктивный принцип его построения, просматривающийся затем в житии. В музыковедении он назван «тропированием» (Карцовник В.Г. Нушпо1одтса I. Тропы входных антифонов в истории западноевропейского средневекового хорала // Музыкальная культура Средневековья. Теория. Практика. Традиция. — Л., 1988), то есть, принципом интерполяций в литургический текст с целью актуализации древнего псалмодичес-кого текста.

В итоге при сопоставлении текста стихир и похвалы выявляется 1) много похожих, но не одинаковых, фраз, в основном, тех, которые несут композиционную нагрузку- 2) общие структурные принципы- 3) общие используемые библейские и гимног-рафические источники- 4) тот же самый характер изменения библейских и гимнических фраз — метафразы, являющиеся структурными единицами.

Летописная похвала, используя гимнические фразы, по сути, относится к гимнам, но является не гимном, а подобием гомилии — богослужебной проповеди, толкующей и актуализирующей гимнические фразы. Из такого «развертывания» гимнических и библейских метафраз, их конкретизации и актуализации рождается литературное произведение.

Итогом структурного анализа двух проложных житий является выявление гимнических метафраз в тексте жития и их структурной функции, что позволяет предположить о существовании более раннего богослужебного текста, который повлиял на форму проложных житий.

Несомненное гимническое происхождение фраз говорит о гимнографическом источнике «Памяти и похвалы мниха Иакова» .

В результате структурного анализа, который, как и во всей 11-ой части, носит комментаторский характер на основе итоговых выводов 1-й части, показано, что выстроена похвала по тем же структурным принципам, что и гимнографическое произведение: принцип тропирования прослеживается не столь явно, и это способствует усилению повествовательного эффекта, а принцип параллелизма играет важную роль. Он действует и внутри фразы (как правило, это антитеза), и между отдельными фразами, организуя разнородный материал в единую форму.

Итогом второй части диссертации стало выявление гимног-рафических принципов составления агиографических произведений и гимнических и библейских метафраз в качестве структурных единиц в тексте житий. Это свидетельствует в пользу первичности гимнографического текста, положенного в основу всего корпуса произведений о княгине Ольге.

При суммировании итогов исследований можно сделать вывод о том, что богослужебный текст является прототипом литературных произведений об Ольге. Житие как форма наследует и развивает гимнографические принципы построения текста и тот лексический и синтаксический материал, из которого выстроены ь стихиры, и канон, и память, и похвала, и житие. Не случайно самые ранние агиографические произведения не носят название «жития», а «память» и «похвала», то есть, некоторые промежуточные формы между гимнографией и агиобиографией, что теперь можно обозначить как «эвхография» .

Итак, проделанная работа показала, что введение гимноГ-рафии в круг литературных памятников дает интересные результатычто без богослужебных текстов не может быть полного представления об агиографиичто отношение к гимнографичес-ким произведениям как к литературным совершенно оправданно.

При применении структурно-литературного анализа к гим-нографическим произведениям выявляется сама структура произведения: трехчастная, соответствующая структуре гимнаструктурная единица — библейская или гимническая метафраза, вполне узнаваемая и имеющая аналогии в Священном писании и Акафисте Богородице: структурный принцип тропирования и параллелизма, общий для гимнографии и агиографии.

Было показано, что при отсутствии или неясности результатов археографического, текстологического и лингвистического анализа многое может быть объяснено с помощью структурного анализа: при одинаковой древности текстов только на структурном уровне декодирования решается вопрос о протоори-гинале — первичном тексте, послужившем прототипом для последующих агиографических произведений.

В качестве гипотезы можно предложить именно в гимногра-фии искать источники древнерусской литературы, возникшей при усвоении как самих текстов Священного писания, так и толкования к ним в виде проповедей, гомилий, Слов и других текстов .

Гимнография не может находиться вне круга литературных памятников. Более того, для ранней стадии древнерусской литературы она является высшей формой художественного творчества — духовной лирикой или литургической поэзией.

Именно гимнография во всем своем жанровом многообразии влияла на формирование жанров древнерусской литературы, определяя их структуру, ритм, форму и содержание, давая название завершенным литературным формам.

При создании оригинальных текстов в основу их могла быть положена развернутая гимническая формула, или формулы, которые, обрастая риторическими фигурами и фактографическими подробностями, составляли ткань нового литературного произведения, причем формальные принципы построения такого произведения соответствовали гимнорафическим: принцип тропирова-ния, принцип параллелизма, наличие рефренов, устойчивых фраз, сигнальных слов и пр.

Введение

гимнографии в привычный круг литературных памятников на примере текстов, посвященных кн. Ольге, открывает перспективу такого же исследования других циклов произведений, посвященных русским святым. Такой подход может послужить методологической основой для исследования циклических произведений ранней стадии древнерусской литературы. Опыт направленного и пристрастного изучения литературных памятников всегда может дать самые неожиданные результаты.