Утверждение турок в стране

Как тяжел был турецкий гнет в 1723—1724 гг., об этом красноречиво говорят письма современников. «Они расхитили иконы, кресты, сожгли церкви, истребили много христианских душ, опустошили города и деревни», пишет католикос Доментий, многострадальный глава грузинской церкви, царю Петру в мае 1723 г.

Осенью того же года «первенствующий из князей Карталинии», арагвский эристав Отар, сообщает губернатору г. Теркову: «…христианство не может быть подвержено бедствиям сильнее этих. Выкажите теперь веру во Христа, силу и мужество, и если Вы хотите помочь стране, не медлите больше». Тот же Отар в письме к брату своему, архимандриту Романозу, говорит: «…в противном случае, если мы обратимся в мусульманство, Государь да не прогневается на нас». Очевидно, грузины видели в Императоре России не только могущественного государя, но и блюстителя православия.

Именем православия их призывали к политическим предприятиям, при ликвидации которых оставляли на произвол судьбы. Грузины еще не знали, что в политике такие вещи, как «православие», «иго неверных», «борьба с врагами Христа», должно понимать cum grano salis.

«Мы желаем, — говорится в одном современном письме (императрице Екатерине I), — чтобы орел всероссийского православия разостлал бы крылья свои и призрел бы нас, птенцов своих»¹.

Но наиболее трагически звучит просьба о помощи кахетинских сословий (тоже в 1725 г). Епископы Кахетии, вельможи, «прочие князья, дворяне и крестьяне, мы все уповающие на веру христову, удрученные, гонимые и притесненные отвергающими Христа, ударяя в головы и с плачем докладываем великому Государю».. «Государь всегда радует нас надеждой на избавление». Надежда эта еще более разгне-^[1]

вала мусульман. В ярких словах рисуют кахетинцы опустошение и гнет, постигшие их. Оставшиеся в живых скрываются в горах, подвергаясь всем лишениям. «Надежда на Государя, и радостная мысль о прибытии войска подкрепляют нас, иначе, и зверь не перенес бы такого положения».

Правда, кахетинцам предлагали выселиться на берега Терека (у впадения его в море), — что было в интересах России; но грузинам это не улыбалось.

«Грузия есть жребий св. Богородицы… Мы не можем покинуть ни гробницу св. равноапостольной Нины, ни гробниц других святых»¹.

Эмиграция была бы отказом от всего прошлого и будущего. Грузины не согласились на нее.

• [1] Переписка, 159.