Половцы Евразийских степей: Проблемы этнополитической истории VII — первая треть XII вв

Половцы (кипчаки, куманы) — средневековые кочевые тюркоязычные племена — оставили заметный след не только в истории евразийских степей, но также оказали большое влияние на развитие многих раннефеодальных государств Старого Света. Арабои персоязычным авторам, армянским и грузинским средневековым историкам они известны как кипчаки, русские летописцы их называли половцами, а в византийских и венгерских источниках они фигурируют под именем команов, куманов и кунов. Летописи и хроники разных стран пестрят свидетельствами об их опустошительных набегах на своих соседей, об участии этих номадов в качестве наемников в междоусобных распрях князей и королей, о династических браках политических лидеров Хорезма, Грузии, Древней Руси, Венгрии с половецкими ханами.

История кипчаков изучена неравномерно. Однако благодаря трудам многих отечественных и зарубежных исследователей (историков, археологов, лингвистов, этнографов) на сегодняшний день многие вопросы их истории получили объяснение в научной литературе. Значительный вклад в разработку половецкой проблематики внесли П. В. Голубовский, И. Маркварт, Ю. НеметП. Пельо, В. В. Бартольд, ДА Расовский, В. Ф. Минорский, Ю. Моравчик, К. Г. Менгес, А. Н. Кононов, С. Г. Агаджанов, Н. А Баскаков, Л. Р. Кызласов, С. А Плетнева, Г. А. Федоров-Давыдов, Ю, А Зуев, С. Г. Кляшторный, Б. Е. Кумеков, Д. Г. Савинов, С. М. Ахинжанов и многие другие [Голубовский, 1884- Голубовский, 1889- Marquart, 1914; Nemeth, 1940; Pelliot, 1920; Бартольд, 1963;1973. ТТ. 1−8- Расовский, 1927;1940. ТТ. I-XIMinor-sky, 1937; Moravcsik, 1926; Менгес, 1979; Кононов, 1958; Агаджанов, 1969; Баскаков, 1985; Кызласов, 1969; Плетнева, 1990; Федоров-Давыдов, 1966; Зуев, 1960; Кляшторный, 1986; Кумеков, 1972; Савинов, 1984; Ахинжанов, 1989].

Относительно хорошо рассмотрены вопросы связанные с пребыванием кипчаков в составе Кимакского каганата, возникшего в конце I тыс. н. в степях Казахстана. С еще большей полнотой исследованы многие вопросы, 4 связанные с пребыванием половцев в южнорусских степях в середине XIпервой трети XIII вв., их взаимоотношения с княжествами Древней Руси, Венгерским королевством, Грузией. Заметный исследовательский интерес вызывают проблемы взаимодействия и взаимовлияния тюркских и славянских языков, что нашло свое отражение в анализе тюркизмов в «Слове о полку Игореве». Неплохо изучены проблемы религиозного мировоззрения половецкого общества на материалах, происходящих из раскопок половецких святилищ и поминальников с каменными и деревянными изваяниями.

Однако многие проблемы исторического прошлого кипчаков (половцев, куманов), населявших в различные времена и территорию Монголии, и Казахстана, и степей Восточной Европы рассмотрены с недостаточной полнотой и не имеют окончательного решения. Так, до настоящего времени остаются до конца не выясненными вопросы происхождения кипчаков, их взаимоотношений с племенами кимаков и другими этническими объединениями, с которыми им приходилось сталкиваться на исторической арене. А ведь эти взаимоотношения сыграли значительную роль в этнополитической истории как самих кипчаков, так и окружавших их племен и раннефеодальных государств, таких как Хорезм, Грузия, Древняя Русь, Византия и Венгрия.

Проблема миграции тюршязычных, тюркизированных и монголшзычных племен Центральной Азии в 20-х — 40-х гг. XI в. на запад и их влияние на появление половцев (кипчаков, куманов) и других этнических общностей в степях Восточной Европы до сих пор в отечественной историографии не явилось предметом специального детального исследования. Синологи затрагивают начальные этапы данной миграции постольку, поскольку они имеют определенное отношение к проблемам взаимоотношения Поднебесной с киданьской империей Ляо и Тангут-ским государством. Рассмотрение значения агрессии киданей и тангутов на запад не входит в сферу их научных интересов. Так же весьма слабо исследователями изучены проблемы взаимоотношений уйгуров ганьсуйсшго коридора и Турфан5 смой впадины с империей Ляо и Ташугским государством. Отчасти это объясняется слабостью источнишвой базы, но даже те источники, которые имеются в распоряжении исследователей на сегодняшний день, на наш взгляд, дают возможность пролить свет на проблемы миграции номадов на запад в 30-е — 40-е гг. XI в. и раскрыть значение этой миграционной цепи в появлении половцев (кипчаков, кума-нов) в степях Восточной Европы.

Если вопросы русско-половецких, грузино-кипчакских, венгеро-куманских связей освещены в историографии сравнительно хорошо, то хорезмийско-кипчакские, кипчаш-дербентские, кумано-византийские отношения исследованы значительно слабее. Проблемы исторической географии Дешт-и-Кипчак так же до сих пор требуют к себе пристального внимания ученых.

В эпоху средневековья из кипчакской среды вышли правители Хорезма, мамлюкского Египта и Делийского султаната. Хорезмшахи, грузинские цари, древнерусские князья, венгерские короли заключали политические союзы с половецкими (кипчакскими, куманскими) ханами, зачастую скрепляя их династическими браками. Они охотно брали в жены дочерей ханов этих тюр-коязычных номадов. Кипчаки являлись той неисчерпаемой средой, из которой правители Хорезма, Грузии, Венгрии формировали значительные воинские контингенты, а затем использовали их для решения своих насущных внутрии внешнеполитических проблем.

Обращает на себя внимание и тот фактчто исследователи чаще обращали и обращают внимание на те источники, касающиеся половцев (кипчаков, куманов), которые можно использовать в качестве дополнения для рассмотрения проблем истории Древней Руси, Венгерского королевства, Византийской империи, тюркои монголоязычных племен и народов Южной Сибири. При такой постановке вопроса половецкий (кипчакский, куманский) материал служит лишь экзотическим фоном к огдельным периодам истории тех или иных государств и народов. Кроме того, письменные источники, освещающие историю половецкой (кипчакской) степи 6.

Дешт-и-Кипчак", используются учеными очень неравномерно как в историш-политическом, так и в территориальном отношении.

Кипчаки сыграли важную роль в этногенезе многих современных тюркшзычных народов Евразии: алтайцев, киргизов, казахов, узбеков, туркмен, каракалпаков, башкир, ногайцев, кумыков, карачаевцев, балкарцев и др. В ряде случаев (как, например, это было с казахами) они явились одним из крупнейших компонентов в процессе этногенеза, в других же их роль была выражена несколько слабее, однако данный факт еще ярче высвечивает то значение, которое кипчакские племена имели и имеют в истории как средневековых, так и современных народов Старого Света. Именно это д ает нам право говорить об актуальности проблемы и утверждать, что перед современными исследователями стоит насущная и вполне посильная задача — создать общую историю кипчаков (половцев, куманов) с момента их появления на исторической арене вплоть до полного исчезновения. Накопленные источники как письменные, так и археологические позволяют осуществить эту цель.

Объектом настоящего исследования являются многочисленные кочевые тюркоязычные, тюркизированные и отчасти монголоязычные племена и народы, населявшие степную зону Евразии от Монголии до Нижнего Дуная и Венгрии и принявшие участие в этногенезе кипчаков и куманов-половцев, а предметомпроблемы их взаимоотношений с другими кочевыми этническими общностями и раннесредневековыми государствами Старого Света, в которых в основном преобладало оседлое земледельческое население: Хорезмом, Грузией, княжествами Древней Руси, Византийской империей и Венгерским королевством.

Хронологические рамки работы в основном охватывают период с VII по первую треть XII в., однако, в процессе исследования по мере необходимости совершаются экскурсы и в более отдаленные исторические эпохи, что обусловлено следующими причинами:

1 — наиболее раннее упоминание этнонима «кипчак», обнаруженное на «Селенгинском камне» и относящееся к VIII в., тождественно этнониму «сир» дру7 гих рунических надписей древнетюркской эпохи и этнониму «сеяньто» китайских источников. Указанное тождество вызывает необходимость выявления этнических корней кипчаков (сеяньто, сиров), определения мест первоначального обитания данного племени и изучение проблем его этнополитичесмой истории.

2 — сведения письменных источников о наличии у кипчаков физических черт, свойственных европеоидной расе (светлые волосы, голубые глаза) заставляет рассматривать вопрос об их хотя бы частичном происхождении от динлинов — европеоидной «белокурой» (светло-пигментированной) расы, по сведениям китайских источников с древнейших времен обитавших в Центральной Азии и впоследствии ассимилированных монголоидами.

3 — несогласие с мнением сторонников теории тождества кимаков тюр-коязычным йемекам и кипчакам, ведущих свое происхождение от телесских племен, ставит вопрос об этнических корнях кимаков, поиски которых приводят к кумоси (си, хи, каи) — протомонгольским племенам сяньбийской группы, проживавшим в Манчжурии и степях Северо-Восточной Монголии.

4 — если йемеки, кипчаки и кимаки не тождественны друг другу и самостоятельно кочуют в пределах своих родовых земель, то необходимо рассмотреть причины и время их ухода оттуда и появления каждого из этих племен в Прииртышье и степях Казахстана, их расселение на новых территориях и создание ими в конце 1Х-Х1 вв. раннегосударственного образования — Кимак-ского каганата, возглавляемого кимаками, а также вопросы его взаимоотношений с огузами, печенегами и башкирами.

5 — исчезновение сведений о кимаках со страниц арабои персоязычных источников, повествующих о события первой трети XI в., свидетельствует о постепенном освобождении кипчаков из-под власти кимаков и заставляет задуматься о причинах их экспансии в южном, юго-западном и западном направлениях, а также той роли которую оказала агрессия киданьской империи Ляо и Тангутского государства на миграционные процессы тюркоязычных, 8 тюркизированных и моншлоязычных кочевых народов в конце 20-х — середине 40-х гг. XI в. и, в частности, на появление части кипчаков (куманов, половцев) и других племен в южнорусских степях во второй четверти XI в.

6 — проникновение кипчаков в степи Восточной Европы заставляет в свою очередь заниматься решением вопросов так называемого «обретения родины» этими номадами, их взаимоотношениями с печенегами и торками, а также с племенами, народами и государствами Северного Кавказа и Закавказья, Древней Русью, Византийской империей и Венгерским королевством.

7 — если процесс «обретения родины» у кипчаков (куманов, половцев) завершается к концу XI в., то процессы формирования племенных союзов в основном заканчиваются в 30-е гг. XII в., когда, возможно, в результате разгрома чжурчженями киданьской империи Ляо, монгольское племя байаутов проникает в Приуральские степи, дает кочевавшим здесь кипчакам правящую династию, а само растворяется в тюркоязычной среде. В этот же период происходит окончательное оформление территории Дешт-и-Кипчак, простирающейся от Иртыша до низовий Дуная и Прикарпатья. Именно такое положение вещей и позволяет ограничить хронологические рамки диссертационного исследования 30-ми гг. XII в., а географическое пространство работы — степной и лесостепной зонами Евразии от Монголии до нижнего течения Дуная и границ Венгерского королевства.

Исходя из актуальности и степени изученности половецкой проблематики целью данного диссертационного исследования является рассмотрение вопросов динамики развития и протекания этнополитических процессов в указанной среде, ее взаимоотношений с другими кочевыми этническими общностями и оседлыми земледельческими племенами, народами и раннефеодальными государствами, граничащими со степной и лесостепной зонами Евразийского континента на протяжении VII — первой трети XII вв. 9.

В соответствии с общей целью работы определены следующие исследовательские задачи:

1 — привлечение и анализ всех доступных видов письменных источников, позволяющих оказать помощь в рассмотрении поставленных вопросов в соответствии с последними научными достижениями по половецкой (кипчакской, куманской) проблематике;

2 — проведение историографического анализа вопросов кипчаковедения, а также смежных направлений исторических исследований и подведение итогов изучения данной проблематики в трудах предшественников;

3 — исследование проблем ранних этапов этнополитической истории кипчаков (сеяньто, сиров) и кимаков (кумоси, си, хи, каи) в составе тюркских и уйгурских каганатов, их взаимоотношений с Танской империей и причин, по которым они оказались в Прииртышье и степях современного Казахстана;

4 — рассмотрение проблем этнополитической истории кипчаков и кимаков в степях Казахстана, вопросов их расселения на данной территории и вхождение в раннешсударственное образование — Кимакский каганат, взаимоотношения кимаков и кипчаков с огузами, печенегами и башкирами;

5 — изучение влияния политики киданьсшй империи Ляо и Тангугского государства в 20-е — 40-е гг. XI в. на мифационные процессы в среде кочевых тюр-коязычных, тюркизированных и монголоязычных племен Центральной и Средней Азии и Казахстана, в результате которых часть кипчаков (куманов, половцев) и других племен оказалась в степях Восточной Европы;

6 — исследование проблем «обретения родины» во второй половине XI в. кипчаками (куманами, половцами) в степях Северного Причерноморья, вопросов формирования племенных союзов этих номадов на территории всей Дешт-и-Кипчак и их взаимоотношений с государствами Средней Азии, Северного Кавказа и Закавказья, Древней Руси, Византии и Венгрии в данный период (вторая половина XI — первая треть XII вв.).

Теоретической и методологической основой диссертационного исследования являются научные принципы исторического познания: объективность, историзм, системность, всесторонность. Автор стремился рассматривать тему в совокупности всех связей, проанализировать ее как в общем контексте проблем этнополитической истории кипчаков, так и в контексте каждой региональной конкретно-исторической ситуации (сеяньто (сиры, кипчаки) и их отношения с телссскими племенами, тюрками и Танским Китаемкумоси (си, хи, каи, кимаки) и их отношения с уйгурами, киданями и Танским Китаемйемеки, кипчаки и кимаки в Прииртышье и степях Казахстана, их взаимоотношения между собой и с племенами огузов, печенегов и башкирагрессия киданей и тангутов против уйгур и ее влияние на карлу ков, ки-маков-каи и кипчаков-шарыпоявление кипчаков (куманов, половцев), и других племен в степях Восточной Европы, образование у них племенных союзов и их отношения с соседними земледельческими государствами).

Источниковую базу диссертации составили разнообразные по видам и степени информативности источники. Условно их можно разделить на два типа — письменные и археологические. Если археологические источники привлекаются в работе в плане дополнения и подтверждения исследований по этнополитической истории тюрко-монгольских народов, обитавших в степной зоне Евразии, и играют вспомогательную роль, то письменные для данной темы являются основным типом источников.

Письменные источники представлены сочинениями китайских, арабских и персидских, армянских и грузинских, византийских и латиноязычных авторов, а также сведениями русских летописей.

Китайские источники, доступные по переводам Н. Я. Бичурина, В. П. Васильева, Н. В. Кюнера, B.C. Таскина, Лю Мао-цзая [Бичурин, 1950; Васильев, 1859- Кюнер, 1961; Таскин, 1968; Liu Mautsai, 1958], содержат огромный материал по истории древних и средневековых тюркоязычных и монголоязычных кочевых.

11 народов, о которых можно найти достаточно подробные сведения с конца III — начала П вв. до н. э. Древняя и средневековая китайская историография не случайно уделяла столь пристальное внимание своим кочевым соседям, так как начиная с глубокой древности Китай развивался в тесной связи с «северными варварами», ведя с ними постоянную борьбу. Однако древние и средневековые китайские тексты трудны для понимания, так как требуют от переводчика не просто знания языка, а языка той эпохи, когда создавался тот или иной памятник. Кроме тою, старые ксилографы содержат сплошной текст, без единого знака препинания. Для его правильною прочтения прежде всего необходимо разбить текст на абзацы, а уже внутри них расставить знаки препинания. Неправильная расстановка знаков препинания может легко привести к искажению смысла и неправильному пониманию приведенных в источнике сведений, как это часто бывало у Н. Я. Бичурина и на что уже неоднократно обращали внимание специалисты [Думан, 1977. С. 15- Тао кин, 1968. С. 3]. Большие трудности возникают при идентификации географических названий в землях кочевников, а еще большую трудность вызывает их локализация. Основной особенностью материалов, посвященных соседним с Китаем кочевым народам, содержащихся в официальных китайских хрониках, связана с тем, что в Поднебесной на историю смотрели как на науку, призванную помочь императору в делах управления государством. Исходя из этих задач, китайские историки уделяли основное внимание военно-политическим и дипломатическим отношениям Китая с соседями, в то время как различные аспекты внутренней жизни последних их просто не интересовали. Однако, несмотря на все указанные трудности, китайские источники хранят в себе бесценную информацию, касающуюся проблем ранней этноиолитической истории сеяньто (сиров, кипчаков), кумоси (си, хи, каи, кимаков) и киданей (кунов).

Арабские и персидские источники не менее важны для исследования проблем этнополитической истории кипчаков. Особый интерес для определения времени появления кипчаков и кимаков в Прииртышье и Казахстанских.

12 степях представляют сведения арабои персоязычных путешественников, географов и историков IX—XI вв., а также компиляторов последующих столетий. Специфической чертой, характерной для данных сочинений является книжность, так как в трудах арабои персоязычных авторов содержатся не столько сведения очевидцев, сколько информация, подчас устаревшая и некритически заимствованная у более ранних авторов. При работе с указанной группой источников необходимо различать известия компилятивные, от оригинальных произведений, написанных очевидцами. Также нельзя забывать, что в сочинениях арабои персоязычных авторов социальные явления, политическая жизнь тюркских племен никогда не являлись предметом пристального внимания. И все же эта группа памятников письменности остается одним из важнейших источников о кимаках и кипчаках Казахстана.

Наибольшую ценность среди них имеет свидетельство Тамима ибн Бахра ал-Мутавваи, посетившего в 20-х гг. IX в. столицу хакана тогузогузов на Орхоне и земли кимаков [Minorsky, 1948. Р. 2]. Тамима ибн Бахра цитировали Ибн Хордадбех, Кудама ибн Джафар, Ибн ал-Факих. Его сведениями пользовался и автор XII в. ал-Идриси. Произведения, относящиеся к специфическому направлению арабской географической литературы «о путях и государствах», содержат ценную информацию о многих тюркоязычных народах и торговых путях, проходящих по территориям их обитания [Крачковский, 1957. С. 19]. Сведения, приводимые в трудах ал-Истахри, являвшегося продолжателем Абу Зейда ал-Балхи, Ибн Хаукаля, ал-Масуди [Крачковский, 1957. С. 171, 205−210] и ал-Макдиси [Бартольд, 1968 в] так же важны при исследовании проблем этнополитической истории кимаков и кипчаков, обитавших в степях Казахстана.

Сочинение Ахмеда ибн Фадлана дает возможность изучения общей исторической обстановки в степях Казахстана в 20-е гг. X в. [Ковалевский, 1956]. Не менее ценные сведения содержатся в двух записках бродячего поэта.

13 середины X в. Абу Дулафа. Им описаны земли кимаков, печенегов, огузов, азкишей и других племен, по местам обитания которых он проезжал [Булгаков, Халидов, 1960.].

Из сочинения автора XI в. Абу Сайда Гардизи следует, что кипчаки в 1Х-Х вв. входили в состав крупного этнополитического массива, возглавляемого кимаками [Бартольд, 1897. С. 78−126]. А Гардизи черпал сведения у своих предшественников, среди них он сам упомянул Ибн Хордадбеха и Мухаммеда Джейхани, труд которого не сохранился до нашего времени. Утраченное произведение Джейхани послужило одним из главных источников «Худуд ал-Алам», составленного неизвестным автором в 982 г. Эта рукопись дает ценнейшие сведения о географии земель, занятых кимаками и кипчаками [Худуд ал-Алам, 1930].

В сочинении автора XI в. Абу-л-Фазла Бейхаки «История Масуда» имеется два упоминания о кипчаках. В одном из них, повествующем о событиях 1030 г. сообщается о волнениях кипчаков на границах Хорезма. [Бейхаки, 1962. С. 104]. По-видимому, это событие явилось одним из звеньев широкомасштабной миграции кочевых племен, происходившей в 20-х — 40-х гг. XI в. на огромной территории Евразийских степей, о шторой сообщает другой автор Х1-ХП вв. — Шараф ал-Заман Тахир ал-Марвази [Храшвский, 1959. С. 208−211].

Особенно важное значение для исследования проблем этнополитиче-ской истории кипчаков XI в. имеет труд Махмуда Кашгарского, в котором кроме описания диалектных различий тюркских языков приводятся многочисленные сведения по этнографии, материальной культуре, истории и расселению племен и народов на территории Казахстана и Средней Азии [Кошгарский, 1960, 1962].

Весьма ценными источниками по интересующей нас проблематике являются также труды авторов ХН-Х1У вв. Ибн ал-Асира, Мухаммеда ан-Несеви, Джузд-жани, Джувейни, Рашид ад-Дина. В своих сочинениях они использовали сведения.

14 более ранних авторов, в том числе и тех, чьи произведения не сохранились до наших дней. Так, например, Ибн ал-Асиру принадлежит известие о принятии около 1043 г. ислама неким кочевым народом, обитавшим в Дешт-и-Кипчак, который отождествляется с кипчаками. Он же приводит ряд данных, шторые помогают лучше уяснить характер миграционных процессов, происходивших в первой трети XIв. ит. д. [Шп-еШЫп, 1851−1876].

Исторический труд Фазлаллаха Рашид ад-Дина «Джами ат-таварих» (Сборник летописей) является своеобразной энциклопедией средневекового Востока. Он был начат около 1300 г. и закончен в 1310—1311 гг. К созданию этого сочинения был привлечен целый ряд ученых, работавших на рубеже XIII и XIV вв., в распоряжении которых имелись первоклассные для того времени разнообразные источники, как письменные, так и устные, составленные китайцами, индийцами, уйгурами и кипчаками. Наибольшую ценность для данной темы представляет первая часть труда Рашид ад-Дина, содержащая перечисление и историю монгольских и тюркских племен, историю самого Чингисхана и его преемников. В его произведении уделено много внимания истории кипчаков и канглов, происхождение которых он, отдавая дань господствовавшей тоща легендарной традиции, выводил из огузсшго союза племен. Однако им приводятся и конкретные сведения о кипчаках, опирающиеся на свидетельства китайских источников. У Рашид ад-Дина имеется известие, что во времена Чингисхана «главою кыпчаков. был эмир по имени Кунджек. Он имел сына по имени Кумурбши Кунджи. Оба они принадлежат к роду государей кыпчаков» [Рашид ад-Дин, 1952. С. 24,27, 90].

Многие сообщения арабои персоязычных авторов1 часто перекликаются с известиями закавказских, русских, восточноевропейских хронистов взаимно дополняя и уточняя друг друга. Одним из таких произведений является хроника армянского автора XII в. Матвея Эдесского. Написанная на армянском языке, она, в частности повествует о происходившем в середине XI в. крупномасштабном переселении тюркоязычных, тюркизированных и мон.

15 голоязычных кочевых народов [Chronique de Matthien, 1858]. Это сообщение хроники Матвея Эдесского во многом дополняет информацию, содержащуюся в сочинении Шарафа ал-Замана Тахира ал-Марвази.

В грузинских источниках сведения о кипчаках начинают появляться со второй половины XI в. Так, в сочинении Леонти Мровели, законченном в 60-е гг. XI в., упоминаются некие «бун-тюрки» (которых одни исследователи отождествляют с болгарами, а другие с торками-гузами) и кипчаки [Мровели, 1979. С. 28]. У автора конца XI в. Джуаншера Джуаншериани, создавшего историю царя Вахганга Горгосала (ум. в 502 г.), имеется сообщение о том, что Вахтанг Горгосал «подчинил овсов и кипчаков» [Джуаншер, 1955. С. 156]. Эти известия позволяют предположить, что кипчаки появились в Предкав-казских степях во второй половине XI в. В произведении анонимного автора XII в. «Жизнь царя царей Давида» описана история появления и пребывания в Грузии в 1118—1125 гг. половецкой орды, возглавляемой тестем царя Давида IV Строителя ханом Отраком Шарукановичем, позволяющая тщательным образом исследовать проблемы взаимоотношений половцев со средневековой Грузией [Мургулия, Шушарин, 1998. С. 196−228].

Наиболее многочисленные свидетельства о пребывании половцев в южнорусских степях и об их взаимоотношениях с княжествами Древней Руси сохранились в Лавренгьевской, Ипатьевской и Радзивиловской летописях [ПСРЛ, 1962. T. IПСРЛ, 1962. T. IIПСРЛ, 1989. Т. XXXVIII]. Приведенная в них информация дает возможность довольно подробно исследовать проблемы связанные с появлением этих номадов в степях Северного Причерноморья, становления у них племенных союзов и окончательного формирования территории Дешт-и-Кипчак.

Из византийских источников, сообщающих о куманах, в первую очередь обращает на себя внимание написанная в XII в. византийской принцессой Анной Комниной «Алексиада», в которой отражены отношения между по.

16 ловцами и печенегами, описаны их первые набеги на территорию империи [Комнина Анна, 1965]. Сведения о начале набегов куманов на Балканские провинции Византии имеются также в трудах Георгия Кедрена и Иоанна Скилицы [Сескепия, 8су1йгае, 1838. Р. 743]. Исходя из известий этих источников можно составить представление о сложной этнополитической обстановке в степях Северо-Западного Причерноморья, сложившейся в конце XIпервой трети XII вв. Венгерские источники, в частности хроника Туроца [Т1шгос8, 1746. ?. I], позволяют дополнить эту ситуацию и осветить кумано-венгерские отношения в конце XI — первой трети XII вв.

В целом же, несмотря на кажущееся большое количество источников, привлекаемое к рассмотрению проблем этнополитической истории кипчаков, объем объективных сведений об этих кочевниках относительно невелик. Достоверную информацию об их пребывании на различных территориях и в разное время, приходится собирать по крупицам. Такое состояние источнико-вой базы ставит исследователей перед необходимостью комплексного подхода в изучении проблем кипчаковедения и привлечения к их решению антропологических, археологических и этнографических материалов.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые предпринято специальное исследование, которое является попыткой представить целостную картину исследования проблем этнополитической истории кипчаков с ранних этапов их этногенеза до окончательного оформления территории Дешт-и-Кипчак от Иртыша до низовий Дуная и формирования на этих степных пространствах ряда племенных союзов в 30-е гг. XII в.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее выводы и рекомендации могут быть использованы для дальнейшего научного исследования проблем этнополитической истории кипчаков, а также при написании обобщающих трудов по истории как средневековых, так и современных тюркои монголоязычных народов.

Положения и выводы диссертационного исследования могут найти применение при составлении лекционных курсов, разработке специальных курсов и семинаров, а также в преподавании общих курсов истории Отечества, истории Азии и Африки, истории средних веков, а также в преподавании курсов регионоведения в вузах и общеобразовательных учреждениях.

Кроме чисто научного (академического) интереса работа имеет и общественно-политическое значение, так как за десятилетие, прошедшее после распада СССР, на постсоветском пространстве активизировались силы пропагандирующие идеи пантюркизма и создания единого тюркского государства. Действительно, тюркоязычными народами населены обширные территории. Однако, живут они вперемежку с народами других языковых групп. И эти народы составляют либо большинство, либо достаточно весомый процент населения. В условиях всплеска национализма для нетюркского населения проповедь того, что тюрки это единая нация, а то даже и единая раса, не представляется достаточно безобидной, тем более что пантюркисты прошлого ничуть не заботились о правах других народов, населявших эти земли еще до прихода тюркских кочевников [Надеин-Раевский, 1997. С. 113−115]. Поэтому исследователь, стоящий на позициях историзма и объективности, не вправе не замечать растиражированные на всю Россию писания авторов подобных М. Аджи [Аджи, 1994], пропитанные злобой и ненавистью ко всей российской дореволюционной, советской и постсоветской исторической науке и извращающие историю не только тюркоязычных, но и многих других народов Евразии в угоду идеям пантюркизма и панисламизма.

Апробация исследования. Различные аспекты темы раскрыты автором в 11 научных публикациях (7, 6 печатных листов), сообщениях на Международных и региональных научно-практических конференциях и семинарах: в 1990 г. — V областной семинар «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века» (Ростов-на-Дону) — в 1991 г. — Тре.

18 тья зональная Северо-Кавказская олимпиада по археологии и краеведению (Грозный) — в 1992 г. — VI научная конференция «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века» — в 1993 г. — I научные чтения по Всеобщей истории посвященные памяти академика С. Д. Сказкина (Ростов-на-Дону) — в 1993 г. — научная сессия исторического факультета РГУ в апреле 1993 г. (Ростов-на-Дону) — в 1993 г, — III Международный археологический семинар «Античная цивилизация и варварский мир (Анапа) — в 1994 г. -Заседание посвященное 30-тилетию научно-творческой, педагогической деятельности академика В. Б. Виноградова (Армавир) — в 1995 г. — II научные чтения по Всеобщей истории, посвященные памяти академика С. Д. Сказкина (Ростов-на-Дону) — в 1997 г. — «Евразийская школа» — практический семинар преподавателей, аспирантов и студентов при кафедре истории древнего мира и средних веков РГУ (Ростов-на-Дону) — в 1998 г. — VII Донская международная археологическая конференция (Ростов-на-Дону) — в 1999 г. — VII Международный семинар «Античная цивилизация и варварский мир» (Краснодар) — в 1999 г. — «Евразийская школа» — практический семинар преподавателей, аспирантов и студентов при кафедре истории древнего мира и средних веков РГУв 1999 г. — научная сессия исторического факультета РГУ в апреле 1999 г.

Структура работы. Исходя из поставленной цели и задач, структура диссертационной работы определилась следующим образом. Она состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Этнополитическая история половцев (кипчаков, кума нов) характеризуется исключительной сложностью. Ее проблемы исследованы неравномерно, а многие и вообще очень слабо. Так, в середине — третьей четверти I тыс. н. э., когда предки кипчаков обитали в степях Центральной Азии, эта территория являлась местом обитания многочисленных тюркских, гюркизирован-ных, монгольских и отчасти тунгусских племен. Находясь в перманентном движении, эти племена постоянно сталкивались между собой, воевали, заключали военные и политические союзы, объединялись, смешивались и т. д. Другими словами, этнополитическое и этнокультурное развитие этих племен наглядно показывает, что вследствие неоднократных инвазий и перемещений огромных масс кочевников и полукочевников, их история постоянно как бы «перекрывает» друг друга и дает картины многослойных процессов взаимодействия и взаимовлияния, метизации и интеграции.

Характер указанных процессов обусловил сложную этническую ситуацию на всем протяжении Евразийских степей, зависящую от многообразных факторов социально-экономического, политического и экологическою происхождения. Исходя из сказанного перед исследователями стоят задачи реконструкции основных направлений политической истории и процесса этногенеза кипчаков. Особое место здесь занимает изучение всех компонентов (и в первую очередь монголоязычных), принимавших участие в этом процессе, так как в трудах многих исследователей прослеживается недооценка их роли и значения.

Пристального внимания заслуживает исследование проблем очередности появления в Прииртышье и на территории Казахстана во второй половине I тыс. н. э. как тюркоязычных, так и тюркизироватшых монголоязычных этносов, оказавших воздействие на образование кипчакской этнической общности. Так, сначала на территорию Восточного и Центрального Казахстана из.

200 степей Центральной Азии двумя последовательными потоками в середине VII, а затем в середине VIII в. проникают телесские племена сеяньто-сиров-кипчаков, слившиеся здесь с близкородственными им йемеками. Вслед за ними в конце I тыс. н. э. сюда также последовательно несколькими группами откочевывает отюреченная часть монголоязычных кумоси (си, хи, каи, кима-ков). Кумоси-кимаки-каи сыграли значительную роль в этногенезе кипчаков. Эта их роль была настолько велика, что в историографии утвердилось и бытует до сего времени мнение о тождестве кимаков и кипчаков. Многие исследователи если и видят в них какое-либо различие, то чисто хронологического порядка: сначала появились кимаки, а затем из их среды выделились кипчаки. Эта точка зрения основана на тождестве тюркоязычных йемеков с кима-ками. Однако анализ источников показываетчто кимаки являются более поздними по отношению к кипчакам пришельцами из степей СевероВосточной Монголии. Изначально они были монголоязычны и принадлежали к протомонгольскому сяньбийскому племенному союзу, но уже обитая на своих коренных землях, кумоси-кимаки-каи подверглись первичной тюркизации. А на рубеже I и II тыс. н. э. кимаки-каи, возглавив кочевавшие в степях Казахстана тюркоязычные племена, были отюречены вторично кипчаками и йемеками.

В IX — начале XI вв. кипчаки, находясь в составе Кимакского каганата, постепенно набирали силы и к концу указанного периода, сумев полностью освободиться из-под опеки кимаков, сами стали претендовать на гегемонию в степях Казахстана и Средней Азии. Теперь уже кимаки подпадают под влияние кипчаков и частично входят в их состав. Небольшие группы кимаков оказываются среди огузских племен Северного Приаралья и междуречья Эмбы и Волги. В дальнейшем, вместе с последними они попадут в степи Восточной Европы, в частности войдут в состав вассального киевским князьям черно-клобуцкого союза иод именем берендеев, каепичей и др.

Отечественные исследователи мало уделяют внимания проблемам миграции кочевников конца 20-х — середины 40-х гг. XI в., тому влиянию которое она оказала на, склонные в силу внутриэкономических и внутриполитических причин к экспансии на юг и запад, огузские и кипчакские племена Казахстана и Средней Азии, Именно в это время, спасаясь от агрессии ки-даньской империи Ляо и Тангугского государства, расположенных на территории центральноазиатских степей, в Джунгарию и Семиречье хлынула новая волна тюркоязычных (уйгуры Тянь-Шаня и Турфанской котловины), тюрки-зированных (каи, ушедшие с уйгурами из Монголии после разгрома Уйгурского каганата кыргызами в 840 г., каи, оставшиеся под властью киданей) и монголоязычных (куны-кидани) племен. Затем некоторые из них, в составе значительной части кипчаков, переправившись через Волгу, в середине XI в. оказались в степях Восточной Европы, где столкнулись с государствами Северного Кавказа и Закавказья, княжествами Древней Руси, Византийской империей и Венгерским королевством, а другие вместе с массой огузов и некоторым количеством кипчаков, влившись в состав турок-сельджуков, усилили их давление на исламские государства Ирана и Ирака, на мусульманские и христианские государства Закавказья и восточные провинции Византии.

Проникновение кипчаков в степи Восточной Европы являлось широкой миграцией слабо связанных между собой политически племен относительно единого тюркоязычного этнолингвистического массива. К концу XI в. у них в основном завершается процесс «обретения родины» и появляются предпосылки к образованию нескольких племенных союзов. Среди них выделяются Донское (Донецкое), Приднепровское и, возможно, Прикарпатское и Предкавказское объединения кочевников. Поначалу это еще не устоявшиеся, довольно «рыхлые», но агрессивные союзы различных орд, активно совершающие как самостоятельные набеги на соседние земледельческие государства, так и участвующие в качестве наемников в междоусобных распрях кня.

202 зей и королей. Наивысший пик их агрессивности приходится на 80-е — 90-е гг. XI в., после чего в отношениях тюркоязычных номадов со своими соседями постепенно происходит перелом. Земледельческие государства, в частности Древняя Русь, переходят к наступательным действиям, но враждуют не со всеми кочевыми объединениями в целом, а лишь против наиболее активных ханов, входящих в тот и ли иной племенной союз. С остальными же главами кочевых орд представители правящей верхушки оседлых государств стараются поддерживать мирные отношения, зачастую скрепленные династическими браками, для того чтобы использовать их в своих политических интересах. Хотя исследователи неоднократно касались этой проблемы, но рассматривали ее в общих чертах, не заостряя своего внимания на том, что древнерусские князья воевали не со всем населением степей, а лишь с какой-либо определенной ордой, входившей в то или иное кочевое объединение.

К середине 20-х гг. XII в. внешнеполитическая активность половцев постепенно сходит на нет. Наиболее известные половецкие ханы или погибли в борьбе с войсками соседних государств, или вынуждены наняться на службу в тех или иных странах. Примером тому служит судьба ханов 'Гагара и Страна Шарукановича.

В 30-е гг. XII в. завершается процесс формирования целого ряда племенных союзов на территории Дешт-и-Кипчак. Так, между 1120 и 1125 гг. в Приуралье появляется последняя перед монголо-татарским нашествием волна монголоязычных мигрантов, оказавшая определенное влияние на этот процесс и давшая Казахстанским кипчакам свою правящую династию, но растворившаяся в их среде. Завершается процесс формирования племенных союзов и у половцев Восточной Европы. Исследователи хотя и касались данной проблемы, но только лишь в связи с интересующей их темой (кумано-венгерские, русско-половецкие, кипчако-северокавказские и закавказские, киичако-хорезмийские отношения). В целом же для территории Дешт-и.

Кипчак (от Иртыша до Дуная) проблема окончательного формирования племенных объединений в 30-х гг. XII в. еще не поднималась, хотя исследователи отмечают наличие таких союзов. Правда, судя во сведениям летописей, они не очень крупные, называются, скорее всего, по именам ханов, из племени которых они вышли. Зачастую трудно определить места их кочевания, хотя исследователи и пытались заниматься вопросами исторической географии Дешт-и-Кипчак, но все же проблему пока еще нельзя считать окончательно решенной.

Подводя итоги следует отметить, что история половцев (кипчаков, ку-манов, кунов и т. д.) изучена довольно неравномерно, хотя благодаря работам многих отечественных и зарубежных исследователей (историков, археологов, этнологов, лингвистов) многие вопросы получили свое объяснение в научной литературе. На наш взгляд, необходимо сконцентрировать внимание на решении проблем ранней этнополитической истории кипчаков, не следует также забывать вопросы исторической географии Дешт-и-Кипчак, многие из которых до сих пор не решены однозначно, более детально рассмотреть вопросы пребывания половцев, в Грузии и Венгрии, социальную структуру половецкого общества и т. д. Однако накопленный исследователями на сегодняшний день материал дает возможность написать общую историю половцев (кипчаков, куманов) с момента их появления на исторической арене вплоть до полного исчезновения. Подобная работа еще ждет своего автора.