Осетино-ингушский конфликт

Члены Народного Совета Ингушетии отнеслись к принятию Закона «Об образовании Ингушской Республики в Составе Российской Федерации», как к возможности сформировать ингушские государственного управления и начали переговоры с представителями федеральных органов исполнительной власти о назначении на пост главы Временной Администрации Ингушетии Б. Богатырева. В октябре 1992 года главы исполнительных Советов Ингушетии подписали обращение к Президенту РФ Б. Н. Ельцину и Председателю Верховного Совета Р. Хасбулатову, в котором в ультимативной форме потребовали немедленно определить границу с Северной Осетией, с учетом «аннексированных сталинским режим территорий». В случае невыполнения данного требования, они оставляли право за ингушским народом решать свои проблемы без участия России. Руководство Северной Осетии, обеспокоенное требованиями ингушских общественных организаций о территориальной реабилитации ингушского народа, обратилось к Верховному Совету РФ с просьбой ввести чрезвычайное положение в районах, граничащих с Ингушетией. В июне 1992 года Верховный Совет РФ ввел на территории Пригородного района Северной Осетии чрезвычайное положение, а также дополнительно были введены войска. Вооруженные столкновения между осетинами и ингушами начались 30 октября 1992 года и продолжались до 4 ноября 1992 года включительно. Первого ноября в зону конфликта были введены воинские подразделения РФ. Второго ноября 1992 года Указом Президента РФ был введен режим Чрезвычайного положения на территории Северной Осетии и Ингушетии, а также создана Временная администрация, руководитель которой получил ранг заместителя Председателя Правительства РФ. Причины вооруженного противостояния осенью 1992 года противоборствующими сторонами истолковывались с диаметрально противоположных позиций. Осетинская официальная оценка вооруженных событий была закреплена в материалах XVIII сессии Верховного Совета республики (ноябрь 1992 г.), а также в резолюции II съездаосетинского народа (май 1993 г.). В официальных материалах осетинской стороны вооруженная фаза осетино-ингушского конфликта рассматривалась, как «вероломная агрессия ингушских бандформирований против суверенной Северо-Осетинской ССР». На основе этих материалов осетинским официальным руководством в отношении ингушей, проживавших на территории Северной Осетии, был принят сегрегационный тезис «о невозможности совместного проживания».

Заключение

.

Формирование конфликтогенного потенциала осетино-ингушских отношений происходило на всем протяжении XX в. и во многом было детерминировано политическими решениями советской власти, прежде всего многочисленными административно-территориальными преобразованиями на Северном Кавказе. Возрастание конфликтогенного потенциала в отношениях между осетинами и ингушами на рубеже 1980−1990;х гг. было зафиксировано эмпирическими исследованиями. Доминирование идеологических установок «одна нация — одно государство» у осетин и ингушей было выявлено, например, в ходе социологических исследований, проведенных социологическим отделом Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований в 1990 г. Вооруженная фаза осетино-ингушского противостояния явилась во многом результатом кризиса системы политического управления в сфере межнациональных отношений, а также в определенной степени и следствием примордиалистского советского научного обществоведческого дискурса. Факторы кризиса осетино-ингушских отношений, формировавшиеся длительное время, не обязательно должны были привести к боевым действиям. Дисфункция партийно-советских механизмов административного управления, идейный вакуум добрососедства, неспособность национальных элит подняться выше уровня этнополитического мышления привели к крайнему обострению вопросов о земле и власти, итогом которого стала трагедия осени 1992 г. Российским политическим институтам, которые участвуют в качестве посредников в урегулировании осетино-ингушского конфликта, на сегодняшний день удалось добиться определенных успехов в урегулировании осетино-ингушского конфликта. Список использованной литературы.

Базоркин И. М. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 6. Письма.

Заявления (под ред. М.С. Мургустова). Магас: Сердало. 2012.

С. 96−102.Бердинских В. А. Спецпоселенцы: Политическая ссылка народов Советской России. М., 2015.

С. 21−53.Берозов Б. П. Переселение осетин с гор на плоскость (XVIII-ХХ вв.). Орджоникидзе: ИР. 1980. 241 с. Блиев М. М. Кавказская война: социальные истоки, сущность. // История СССР.

1983. № 2. С.

54−74.История Ингушетии: научное издание (отв. ред. Н.Д. Кодзоев). Магас-Нальчик.

2011. С. 447. Маркедонов С. М. Турбулентная Евразия. М.: Academia. 2014. С. 70−77.Матев Т. Х., Албогачиева М. С-Г. Республика Ингушетия.

— Республики Северного Кавказа: этнополитическая ситуация и отношения с федеральным центром. М.: Макс Пресс. 2014.

С. 167−182.Полян П. М. Депортации и этничность // Сталинские депортации. 1928;1953. М.: МФД, Материк, 2015. С. 94. Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности.

М.: Смысл. 2014. С. 16−25.Шнирельман В. А. Быть аланами. // Интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке. М.: Новое литературное обозрение.

2013. С. 298. Осетино-ингушский конфликт: хроника событий //.

http://www.warandpeace.ru.