Городская реформа Екатерины II в Тверской губернии: источники и методы исследования

В рамках современной отечественной историографической ситуации изучение реформ как формы перехода от традиционности к современности имеет особенную актуальность. Общество нуждается в исследовании опыта осуществления крупномасштабных реформ прошлого для осмысления процесса современных преобразований. Политологи, специалисты в области изучения процессов модернизации, историки широкого профиля, общество в целом обеспокоены вопросами: как должно осуществляться взаимодействие власти, общества, человека в процессе глубоких преобразований, чтобы они не вышли из-под контроля реформатора и при этом имели шанс на осуществлениевсегда ли реформы в России были незавершенными, носили «половинчатый характер», наталкивались на сопротивление широких слоев обществареформируемо ли российское общество в принципе и т. д.

Русская либеральная историческая наука конца XIX — начала XX в. с известной долей сомнения оценивала петровские и екатерининские реформы и их результаты. Советские историографы, высоко оценивая преобразования Петра I, видели в реформах Екатерины II попытки сохранения и укрепления основ феодально-крепостнического строя и подчеркивали их консервативные начала. Столыпинскую аграрную реформу они рассматривали как безусловно реакционную. В постсоветской отечественной историографии появились обобщающие труды с более оптимистическими оценками деятельности российских реформаторов. Но большинство работ всех периодов имеют общее — история реформ разрабатывается почти исключительно на основе их проектов и законодательных источников, которые, скорее, отражают историю замыслов реформаторов, историю политических идей в то или иное время, показывают реакцию «верхов» на запросы времени.

Работы последних лет, посвященные реформам и реформаторам, аккумулируют в себе накопленные знания и свидетельствуют, что историки не всегда достаточно ясно представляют, что именно происходило, когда замысел законодателя встречался с косностью канцелярий и традиционализмом основных слоев общества1.

Актуальность темы

нашего исследования во многом обусловлена созревшей и осознаваемой научным сообществом потребностью перенести центр тяжести исследований с замысла реформ на их реальный результат, механизм реформирования и отношения между властью и обществом, которые складывались в процессе внедрения реформ в жизнь. Исследования, которые предпринимались учеными с целью решения этих задач, связаны в основном с преобразованиями Петра I, либеральными реформами Александра II, столыпинской аграрной реформой. Они имеют в качестве источниковой базы делопроизводственную документацию высших и центральных учреждений, часто сводного, обобщающего характера, документы органов жандармерии, суда, либо революционных организаций2.

Очевидна недостаточная изученность реформ с позиций синергетики: в большинстве работ, написанных на основе делопроизводственной документации не описаны процесс переустройства, реакция низших слоев общества на предписываемые изменения, механизм внедрения начинаний реформаторов в практику повседневной жизни и создания той новой реальности, которая неизбежно должна возникать в процессе преобразова.

1 Российские реформаторы (XIX — начало XX в.). М., 1995; Власть и общество: От самодержавной к советской России. СПб., 1996; Реформы и контрреформы в России: Циклы модернизационного процесса. М., 1996; Имперский строй России в региональном измерении (XIX — начало XX века.). М., 1997; Административно-территориальное устройство России: История и современность. М., 2003; Власть и реформы в России: материалы «круглого стола» // Отечественная история. 1998. № 2. С.3−26.

2 Анисимов Е. В. Податная реформа Петра I: Введение подушной подати в России 1719−1728 гг. Д., 1982; Великие реформы в России. 1856−1874. М., 1992; Медушев-ский А. Н. Утверждение абсолютизма в России: Сравнительное историческое исследование. М., 1994; Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997; Козлова Н. В. Российский абсолютизм и купечество в XVIII веке (20-е — начало 60-х годов). М., 1999 и др. ний, являясь компромиссом между идеей реформатора и ответом на нее общества.

В отличие от петровских реформ, которые и не предполагали понимания и, тем более, одобрения со стороны общества, екатерининская реформа управления проектировалась на основе пожеланий населения и претерпела существенные метаморфозы в процессе воплощения в жизнь, потому что на всем его протяжении строилась на взаимодействии государства и общества. Оно происходило в местных учреждениях с участием сословных заседателей, а также в ходе переписки коронных учреждений и органов самоуправления. В результате этого взаимодействия происходила адаптация положений реформы к специфике российских регионов и отдельных населенных пунктов. Новая реальность возникала как результат наложения предписанных правил на существовавшую действительность, нормы, обычаи, традиции того или иного региона, поэтому при исследовании реформы местного управления Екатерины Второй региональный подход представляется особенно перспективным.

В историографии есть примеры успешного изучения преобразовательной деятельности императрицы и результатов ее воплощения в рамках исследований, посвященных развитию той или иной сферы жизни страны3, какого-либо явления4 или региона5. В работах каждого из этих двух направлений затрагиваются и управленческие аспекты, обычно с акцентом на.

3 Лоранский A.M. Краткий исторический очерк административных учреждений горного ведомства в России. СПб., 1900; Рождественский С. В. Очерки по истории систем народного просвещения в России в XVIII—XX вв. СПб., 1912; Клокмаи Ю. Р. Социально-экономическая история русского города: вторая половина XVIII в. М., 1967; Рабцевич В. В. Торговое судопроизводство в Сибири начала XIX в. // Торговля городов Сибири конца XVI — начала XX в.: Сборник научных трудов. Новосибирск, 1987. С. 125−134- Комиссаренко А. И. Русский абсолютизм и духовенство в XVIII в. (Очерки истории се-куляризационной реформы 1764 г.). М., 1990 и др.

4 Камкин А. В. Общественная жизнь северной деревни XVIII века. Вологда, 1990.

5 См., например: Дмитриев А. Очерки из истории губернского города Перми: Первый опыт краткого изложения истории Перми. Пермь, 1889- История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989; Екатеринбург: Исторические очерки (1723−1998). Екатеринбург, 1998. деятельности структур, созданных в ходе реализации программы преобразований: губернских правлений, губернаторов, нижних земских судов, приказов общественного призрения, воспитательных и образовательных учреждений, городских дум. Законодательные основания функционирования этих институтов рассматриваются в огромном количестве общих работ историко-правоведческого характера и в исследованиях, посвященных преобразованиям той или иной сферы жизни6. Процесс перестройки функционирования ранее существовавших структур управления, механизм преобразований, отношение местных властей, обществ и органов самоуправления к ним рассматриваются крайне редко. Подобные работы носят Q обобщающий характер, либо построены на материалах того или иного региона страны9.

Имеющиеся региональные исследования выполнены в основном на материалах окраин России, чаще затрагивают социально-экономические и культурные аспекты преобразований. Многие из них посвящены очень мелким сюжетам, их материал трудно поддается обобщению, так как в основе исследований лежат самые разные приемы и методы работы с источниками, разнообразны и сами используемые источники10. Данное обстоя.

6 См.: Лохвицкий А. Губерния, ее земские и правительственные учреждения. СПб., 1864. ЧЛ, Андреевский И. Е. О наместниках, воеводах и губернаторах. СПб., 1864: Он же. Русское государственное право. СПб.- М., 1866. Т. 1. С. 356−496- Градовский А. Д. Высшая администрация России XVIII столетия и генерал-прокуроры. СПб., 1866- Ди-тятин И. И. Устройство и управление городов России. СПб., 1875−1877. Т. 1−2. (ДалееДитятин И. И. Управление городами).

7 В качестве примеров можно назвать: Готье Ю. В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II Т. I-II. М.-Л., 1913;1941; Кизеветтер А. А. Посадская община в России XVIII столетия. М., 1903.

8 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.): В 2 т. СПб., 2000.

9 Апкаримова Е. Ю., Голикова С. В., Миненко Н. А., Побережников И. В. Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII — начале XX века. М., 2003 и др.

10 См., например: Зуева Е. А. Опека и попечительство у сибирского купечества в последней четверти XVIII — первой половине XIX в. // Социально-культурное развитие Сибири: Бахрушинские чтения. 1991. Новосибирск, 1991. С. 25−34- Крючков В. В. Корпоративная жизнь рязанского дворянства в губернском городе последней четверти XVIII века // Экономика, управление, демография городов европейской России XVтельство ведет к тому, что при создании обобщающих исследований о судьбах реформ их результаты остаются невостребованными и реформам Екатерины в них уделяется меньше внимания, чем преобразованиям Петра I, Александра I, Великим реформам XIX в., реформе А. И. Столыпина, трансформациям общества и государства в советский период. Более того, в некоторых из них Екатерина либо вообще не рассматривается в ряду крупнейших преобразователей страны, либо авторы склоняются к оценке ее правления как подготовительного этапа к реформам11. По этой же причине в обобщающих работах по истории России и проблемам модернизации по-прежнему преобладают негативные оценки деятельности императрицы, на первый план выносятся противоречия в ее политике, действия, которые свидетельствуют об уступках консервативным силам. Но и последние рассматриваются не как величайшая способность правительницы к компромиссам, а как проявление ее неискренности, непоследовательности преобразований. Реформа управления, факт совершения основных положений которой трудно отрицать, и сегодня зачастую рассматривается как средство предотвратить повторение пугачевщины. Сложилась достаточно парадоксальная ситуация: результаты конкретных исследований по проблемам царствования императрицы не отражаются на обобщающих работах. Одна из причин — плюрализм исследовательских практик при недостаточном внимании ученых к проблемам используемых исследовательских методов.

XVIII вв. Тверь, 1999. С 249−253- Воропанов В. А. Первые судебные учреждения города// Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 2000. № 1. С. 79−85- Он же. Прокурорский надзор в системе сословных органов правосудия в 1775—1864 гг. (на примере Оренбургской губернии)// Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 2001. № 1. С. 24−33- Савельев В. В. Градостроительная реформа Екатерины II: формирование приемов «регулярного» градостроительства и механизм их осуществления (по материалам Тверского наместничества): Автореф. дис.. канд. искусствоведения. СПб., 2002 и др.

11 Российские реформаторы (XIX — начало XX в.). М., 1995; Власть и общество: От самодержавной к советской России. СПб., 1996; Реформы и контрреформы в России: Циклы модернизационного процесса. М., 1996; Имперский строй России в региональном измерении (XIX — начало XX века.). М., 1997.

В современной историографической ситуации на первый план выходят фундаментальные для профессиональной исторической науки проблемы объективности познания, воспроизводимости и проверки научных результатов деятельности исследователя. Поэтому одной из важнейших задач исторической науки является создание работ, которые делают открытой лабораторию ученого и позволяют проследить логику мыслительного процесса и повторить исследование на аналогичных источниках другого региона. Наличие общих свойств формы и содержания делопроизводственных источников нового времени позволяет выработать единые научные подходы к их изучению и создает предпосылки для воспроизведения исследовательских процедур, закладывая тем самым основы для сравнения анализируемых процессов. Разработка наиболее эффективных методов исследования реализации реформ в России создаст новые возможности для широких компаративных исследований процессов реформирования различных регионов страны.

При изучении вопроса о реализации положений реформ вопросы методов и методологии исследовательского труда приобретают особое значение. Документы местных учреждений, создаваемых или преобразуемых в ходе реформ и наиболее ярко отражающих механизм внедрения идей в жизнь и отношение к ним общества, хранятся в архивах субъектов РФ и даже в муниципальных архивах. Именно они в первую очередь должны быть востребованы историкамиочевидно также, что задача по освоению этих источников ложится на исследователей, проживающих в непосредственной близости к этим архивам и их документальным комплексам. При отсутствии исследований методической направленности историки, сформировавшиеся в рамках различных научных школ, будут создавать работы, результаты которых, как и более ранних, окажутся трудно сопоставимыми.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в историографии разработаны методы источниковедческого исследования источников, которые сформировались в процессе и с целью реализации положений реформы управления Екатерины Второй, позволяющие наиболее рационально провести изучение основных этапов и механизм воплощения реформы в жизнь, воспроизвести картину трансформации системы управления в соответствии с положениями реформы.

Объект исследования — документальные комплексы городских учреждений Тверской губернии последней четверти XVIII — первой половины XIX в., отражающие процесс трансформации системы управления в условиях проведения реформы, а значит, и процесс ее реализации.

В качестве источников в основе исследования процесса внедрения в жизнь положений любых реформ, по мнению автора, должно быть изучение документов местных учреждений, причем таких, которые существовали до реформы и не были ею ликвидированы. В ходе реформы Екатерины Второй почти все звенья прежнего местного управленческого аппарата были разрушены, при этом было создано множество новых. Исследование их фондов может дать представление о процессе становления новой системы управления, но на их основе нельзя исследовать ее перестройку, а значит, и процесс реализации положений реформ. Практически единственными местными учреждениями, сохраненными Екатериной, были городовые магистраты. Кроме них были сохранены некоторые институты самоуправления горожан и крестьян, но от их деятельности практически не осталось целостных документальных комплексов, материалы, отражающие их функционирование, разбросаны по фондам вышестоящих учреждений, с которыми они состояли в переписке. За начальный период реформы они были сконцентрированы в фондах магистратов.

Городам и городским жителям посвящены важнейшие законодательные акты Екатерины Второй, отдельные аспекты этой проблемы затронуты в законах более общего характера, детально изученных дореволюционными учеными. Однако воплощение их в жизнь исследовано в меньшей степени, чем, например, реализация положений законодательных актов, связанных с системой самоуправления дворян и трансформацией их правового положения13. В ходе проведения реформы было создано множество городских центров, а существовавшие до реформы должны были претерпеть серьезные перемены, которые способствовали их развитию в урбанистическом плане. Города предполагалось сделать административными и культурными центрами, где будут сосуществовать представители различных страт. Благодаря нововведениям императрицы в развитии феномена русских городов начались бифуркационные процессы, которые привели в конце XVIII-начале XIX в. к переходу системы «город» на новый уровень самоорганизации. Анализ перемен, происходивших в городах разного типа, заслуживает пристального внимания, так как позволяет проследить адаптацию того или иного города применительно к меняющимся условиям. Эта адаптация является одним из показателей реализации реформы. Проявлялась она опосредованно: через поведение индивидов, групп и сообществ, а также через изменения в деятельности структур управления, создаваемых самим городским населением. Процесс перехода на новый уровень самоорганизации может быть понят нами, поскольку отражается в делопроизводственных комплексах. Через их исследование мы имеем возможность глубже понять не только суть реформы Екатерины, но и оценить соотношение ее замыслов и результатов, а также познать механизм осуществления преобразований.

Предметом исследования являются зафиксированные различными.

12 См., например: Плошинский JI.O. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии от начала Руси до новейшего времени. СПб., 1852 (ДалееПлошинский JI.O. Указ. соч.) — Пригара А. И Опыт состояния городских обывателей в Восточной России. Киев, 1868. Ч. 1. (Далее — Пригара А. П. Указ. соч.) — Дитятин И. И. Управление городами.

13 См., например: Фаизова И. В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999. комплексами делопроизводственной документации особенности локальных процессов перестройки системы управления на основах законодательства Екатерины Второй, а также их общие свойства и качествавыявление познавательных возможностей этих источников для реконструкции и изучения эволюции системы управления в условиях внедрения положений реформы управления.

Цель исследования заключается в апробации метода исследования и изучении локальных вариантов перестройки системы управления на основе документов фондов городских учреждений Государственного архива Тверской области, сформировавшихся в ходе реализации реформы, как результат взаимодействия управленческих структур разного уровня и городских обществ.

В ходе исследования предполагается решить следующие задачи: -рассмотреть документы магистратского делопроизводства как целостный, внутренне взаимосвязанный объект с определенными общими, присущими времени проведения реформы видовыми параметрами, генетическими, функциональными связями, способами создания и функционирования, составные части которого (региональные, видовые, тематические) обладают своеобразием, определяемым целевым назначением документов, их местом в общем контексте делопроизводства, а также спецификой культурной среды, в которой они создавались;

— выявить комплексы источников, которые наиболее отчетливо, репрезентативно и достоверно отражают действительность и происходившие в ней перемены, разработать методы, позволяющие реконструировать те или иные их аспекты с наибольшей полнотой и достоверностью;

— показать взаимосвязь и взаимодополняемость информации отдельных категорий делопроизводственной документации;

— рассмотреть комплексы документов учреждений городов Тверской губернии как целостные феномены, формировавшиеся и эволюционировавшие не только в процессе внедрения и развития основ законодательства Екатерины Второй и ее внуков, но и под воздействием последующих исторических событий, которые обусловили те или иные перипетии их истории на стадии архивного бытования, не всегда благотворно сказывались на сохранности документов и затрудняют процесс реконструкции картины прошлого;

— на основе анализа системы обеспечения делопроизводства и содержания источников реконструировать изменения в жизни городских обществ и процесс перестройки системы управления, его основные этапы, механизм внедрения положений реформ;

— исследовать локальные варианты реализации реформы, а также выявить общие принципы и признаки ее воплощения в жизнь.

Методология и методы исследования. Достижения отечественного источниковедения последних лет открывают новые подходы к изучению источников. Благодаря теоретическим изысканиям представителей источниковедческой школы Историко-архивного института РГГУ в отечественной науке сложилось направление, представители которого рассматривают источники не только как средство получения информации о фактах, но и как продукты культуры прошлого и результата деятельности «чужой одушевленности» — в данном случае государственных структур, внедрявших положения реформ, и реформируемых городских обществ. В русле следования этой теории комплексы документации, сложившиеся как результат их взаимодействия, рассматриваются как источник сведений о среде, т. е. об обществе и времени, в рамках которых они создавались с определенной целью и определенным образом, что и позволяет восстановить картину происходивших перемен и механизм реформирования, оценить степень реализации реформаторских замыслов, их трансформацию в практике.

Воссоздание процедуры составления тех или иных видов документов и формирования важнейших категорий дел, а также их комплексов позволяет понять обстоятельства и цели их создания, место в системе делопроизводственного обеспечения процесса перестройки учреждений управления и общества.

В последние годы благодаря основательным исследованиям ученых ряда научных центров в области исследования массовой делопроизводственной документации окончательно оформилось еще одно направление изучения источников, в рамках которого они рассматриваются как реальные объекты изучения с доступными для анализа параметрами. В этом качестве выступают, как правило, документы фондов высших и центральных учреждений федеральных архивов страны и их отдельные категории, а также научно-справочный аппарат к ним14. Менее распространена подобная практика применительно к материалам фондов местных учреждений XVIII — первой половины XIX в., находящимся на хранении в архивах субъектов РФ15. Делая предметом изучения подобные комплексы, ученые с целью реконструкции и анализа прошлого сопоставляют их, как правило, с аналогичными комплексами более раннего или более позднего периода, с данными источников других видов и даже типов16. Это позволяет выяснить в какой мере изучаемые явления закономерны или случайны, типичны или уникальны. Однако в целях решения этого вопроса можно использовать и другой подход.

14 См.: Буганов В. И. Разрядные книги последней четверти XV — начала XVII в. М., 1962; Станиславский A.JI. Боярские списки в делопроизводстве Разрядного приказа // Актовое источниковедение. М., 1979. С. 123−152, Медушевский А. Н. Боярские списки первой четверти XVIII в. // Археографический ежегодник за 1981 г. М., 1982; Рогожин Н. М. Посольские книги начала XVII в. и архив Посольского приказа // Вопросы источниковедения и историографии истории СССР: Дооктябрьский период. М., 1981. С. 99−114- Он же. К вопросу о сохранности посольских книг конца XV-начала XVTII в. // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1988. С.22−30- Новохатко О. В. Записные книги Московского стола Разрядного приказа XVII века. М., 2000; Бабич М. В. Государственные учреждения XVTII века: Комиссии петровского времени. М., 2003 и др.

15 Быкова Л. А. Дворянская родословная книга Тверской губернии 1787 — 1797 гг.: источники, история составления//Генеалогические исследования. М., 1993. С.189−210.

16 См.: Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России.

Сделав предметом изучения целостные архивные комплексы документов, мы можем составить несколько проекций предмета исследования. Полученные при этом знания будут репрезентативны. Такой подход соответствует феноменологической парадигме гуманитарных исследований,.

17 ориентированной на строгое знание. Создание исторических работ в русле этого направления особенно важно в условиях, когда в литературе все настойчивее и чаще формулируется тезис о конце истории18: возможно, они покажут пути выхода исторической науки из кризиса.

Рассуждения о кризисе во многом обусловлены спецификой изложения историками своего материала. Представители точных и естественных наук, излагая результаты своих исследований, сопровождают их документацией, позволяющей проследить путь, который к ним привел: описания опытов, показания приборов, математические подсчеты в их детальнейшем изложении. Коллеги и оппоненты всегда могут проверить доказательность сделанных выводов и логичность рассуждений. Скептическое отношение к истории, всегда существовавшее и ставшее особенно заметным в последнее десятилетие, вызвано рядом причин, одна из них — отсутствие в большинстве исторических работ видимой лаборатории исследования и проверяемой системы доказательств. В обществе, в том числе среди части профессиональных историков, распространено убеждение, что история не обязана репрезентировать научному сообществу логику своего движения к истине. В литературе отмечалось, что это пагубно отразилось на уровне профессионального исторического образования и привело к тому, что «историческая наука оказалась в XX в. в арьергарде других гуманитарных наук», которые стремились не только создать методики, позволяющие вести изучение отдельных вопросов и достигать при этом возможности синтеза.

17 Медушевская О. М. Источниковедение и архивоведение в современной гуманитарной ситуации // Архивоведение и источниковедение отечественной истории: Проблемы взаимодействия на современном этапе. М., 1999. С. 26.

18 Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134−148. полученных результатов, но также и вывести свои дисциплинарные методологические проблемы на метадисциплинарный уровень19.

В стремлении сделать работу интересней, динамичней ученые резюмируют богатое содержание источников, избегают описания индивидуального, единичного и, тем более, «скучного» изложения полного набора фактов и логики научного размышления. Зачастую исследования представляют читателю авторскую интерпретацию определенного набора фактов и сведений, степень репрезентативности которых и логику рассуждений, а значит, и правомерность выводов проверить крайне сложно.

В конечном итоге негативным следствием такого подхода стало сокращение возможности использования историками сравнительного метода. Результаты исследований, выполненных одним ученым по материалам какого-либо региона, трудно, а то и вовсе не сопоставить с результатами исследований аналогичных процессов другим ученым в другом регионе. Более того, полученные результаты часто оказываются противоречивыми. Материал представлен так, что проследить движение мысли исследователей невозможно, вернее возможно, но только в рамках изложенных ими фактов. Читатель может сравнивать гипотезы, выводы, но сопоставлять факты, содержащиеся в различных работах, крайне затруднительно. Как правило, они вырваны из контекста и авторы, ограничившись кратким обзором источников во введении к работе, в последующем изложении не только не рассказывают о ходе исследовательского процесса, но зачастую и не указывают ни времени создания, ни вида источника, из которого почерпнуты те или иные сведения.

Изложенное выше не относится к исследованиям по средневековой истории страны. От этого периода сохранилось мало источников, специа.

19 Медушевская О. М. Профессионализм гуманитарного образования в условиях меж-дисциплинарности// Проблемы источниковедения и историографии: Материалы II научных чтений памяти академика И. Д. Ковальченко. М., 2000. С. 350−353. листы знают их едва ли не наизусть и, излагая свое видение проблемы, тщательно аргументируют его, не пренебрегая описанием порядка изложения информации, характеристикой внешних признаков: помет, печатей, зачеркиваний, цвета бумаги, особенностей написания не только слова, но даже и буквы в различных списках того или иного памятника. Подобная традиция сложилась и в изучении отдельных категорий источников нового и новейшего времени, таких, как дневники, мемуары, литературные произведения и др.

Значительно труднее применять идиографический подход при изучении тех аспектов истории нового времени, которые отражены огромным количеством массовых источников. Встает сложная и противоречивая, невыполнимая с первого взгляда задача — найти индивидуальное, особенное, уникальное в прошлом, основываясь на многочисленных комплексах источников с почти повторяющейся информацией. Однако в рамках феноменологического подхода эта проблема не кажется неразрешимой, более того, открываются новые перспективы в исследовании целого ряда проблем, в том числе в изучении процесса реализации реформ в России.

Фундаментальный постулат феноменологии применительно к современному источниковедению может рассматриваться как представление о системном характере предмета исследования и системном характере соответствующего комплекса источников.

В России, где основным видом архивных фондов являются фонды, сформированные по принципу происхождения, т. е. в деятельности государственных учреждений, общественных организаций и органов самоуправления, и отражающие историю фондообразователей возможности для решения исторических задач в русле феноменологического подхода достаточно широки. Процесс фондообразования в этом случае можно рассматривать как частное проявление причинно-следственных связей в истории, а сами фонды — как отражение системы, в процессе функционирования колл торой они сформировались. В этом контексте, по мнению отечественных ученых, не только архивные комплексы источников могут рассматриваться как проекции исследуемого объекта21, но и всякая опись, любой другой архивный справочник — как его информационные модели22. Примеры такого подхода к фондам и архивным справочникам нередко встречаются в современной науке23.

Представленное к защите исследование выполнено в рамках идеи признания источников как продукта культуры своего времени, созданного с определенными целями, и в рамках феноменологического подхода, который направлен на обнаружение с помощью методов сравнительно-исторического исследования через анализ целостных документальных комплексов городских учреждений процессов трансформации системы управления в изменяющихся жизненных реалиях.

Изменения в системе управления исследуются на основе системного.

20 Автократов В. Н. Фондирование и учет документов (О двух частных теориях архивоведения)// Труды ВНИИДАД. М., 1978. Т. VII. С. 1- Хорхордина Т. И. Открытие Автократова (1922;1992) // Теоретические проблемы отечественного архивоведения. М., 2001. С. 15.

21 Румянцева М. Ф. Урбанизация как проблема сравнительно-исторического исследования: методологические аспекты феноменологического подхода// Урбанизация в формировании социокультурного пространства. М., 1999. С. 68.

22 Автократов В. Н. Теоретические проблемы отечественного архивоведения. М., 2001. С. 84, 89.

23 См., например: Петровская М. В. Поместно-вотчинные архивные фонды XVIIIпервой половины XIX в. (К вопросу о систематизации документов): Автореф. дис.. канд. ист. наук. М., 1955; Гальцов В. И. Архив Посольского приказа в XVII в. (Опыт изучения описей Посольского архива). Автореф. дис.. канд. ист. наук. М., 1976; Шмидт С. О. Российское государство в середине XVI столетия: Царский архив и лицевые летописи времени Ивана Грозного. М., 1984; Он же. У истоков российского абсолютизма: исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1996; Рогожин Н. М. Посольские книги начала XVII в. и архив Посольского приказа // Вопросы источниковедения и историографии истории СССР: Дооктябрьский период. М., 1981. С. 99−114- Он же. К вопросу о сохранности посольских книг конца XV — начала XVIII в. // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1988. С. 22−30- Мустонен П. Архивные материалы СЕИВК как источник периодизации ее деятельности // Отечественные архивы. 1997. № 2. С. 23−30- Петров К. В. К изучению описей архива Разрядного приказа// Исследование по источниковедению истории России (до 1917 г.). М., 2001. С. 174−187. анализа целостных документальных комплексов, сформированных в делопроизводстве, либо сложившихся на архивной стадии их бытования: делосовокупность однотипных дел, фонд — комплекс фондов и т. д. Каждый из них рассматривается как часть некоего целого, с акцентом на выявление в нем типических черт, присущих всем составляющим данной разновидности, и одновременно черт индивидуальных, обусловленных воздействием конкретной социальной среды на тот или иной комплекс, т. е. условиями его создания.

Происходившие в системе управления изменения нашли отражение в изучаемых комплексах/ Исследование каждого из них дает определенную проекцию реформы и изменений в ходе ее проведения. Сопоставление проекций, во-первых, дает материал для суждений о полноте и достоверности информации каждого из документальных комплексов, во-вторых, позволяет реконструировать механизм воплощения законодательных норм в жизнь. Наконец, в процессе синтеза открываются возможности изучения локальных вариантов воплощения реформы и компаративного исследования этапов, механизма, средств ее реализации, реакции населения тех или иных городов и управленческих структур на процесс реформирования.

Таким образом, комплекс архивных документов городских учреждений Тверской губернии, хранящихся в Государственном архиве Тверской области, рассматривается как целостный системный объект, создающий основу для реконструкции и целостного изучения других систем: управления страной в целом, Тверской губернией, городами Тверского края, способов их самоорганизации в условиях реформирования, а также механизмов, используемых властью для осуществления этой реформы и целей преобразований.

При анализе деятельности низовых звеньев городской системы управления, целостных документальных комплексов которых не сохранилось, использован метод реконструкции. Следует сказать, что этот метод применен не только в том плане, как понимает его архивоведческая литература, т. е. как способ получить представление о составе и содержании фонда на основе сохранившихся фрагментов или научно-справочного аппарата, но и как способ воссоздания целостности культуры, породившей исследуемые документальные комплексы. Данный метод использован и при изучении предметно-тематических дел, в этом случае для воссоздания идеального по составу документов дела на основании упоминаний об утраченных документах в текстах резолюций, делопроизводственных помет и сохранившихся источниках.

При изучении документов в составе этих дел и анализе содержания терминов, используемых в документах, применены методы текстологического исследования. При исследовании дел, как комплексов документов, сформированных в делопроизводстве по тому или иному принципу, применялся историко-генетический метод.

В работе использован принцип историзма, поскольку изучаемые феномены рассматриваются как развивающиеся системы. Применение методов сравнительного анализа дало возможность выявлять общее и особенное в составе исследуемых документальных комплексов, а через них реконструировать общее и особенное в процессах эволюции системы управления тем или иным городом.

Территориальные рамки исследования. Выбор в качестве объекта исследования фондов по истории Тверской губернии обусловлен следующими обстоятельствами.

Во-первых, Тверской край, расположен на пересечении торговых путей, он рано оказался включенным во всероссийский рынок. С основанием Петербурга и постройкой Вышневолоцкого канала территория стала важнейшей составной частью российской экономики. Модернизационные процессы в этой части России всегда проходили очень интенсивно и не ограничивались сферой экономики. Здесь повседневно осуществлялись контакты между городским и сельским населением, особенно вследствие развития отходничества. Тверские города были не только местом притяжения колоссального количества крестьянв них проживало большое количество дворян. Представители всех слоев населения вступали в деловые, семейные, культурные контакты, что создавало предпосылки для быстрого внедрения в жизнь целого ряда законодательных норм. Данное обстоятельство, а также расположение между двумя столицами, наложили отпечаток на быт и культуру населения, что стало, наряду с развитыми социально-экономическими отношениями, одним из обстоятельств, по которым этот регион явился своеобразным полигоном для подготовки реформ и их проведения на первом этапе24.

Процессы, протекавшие в Тверской губернии в связи с проведением Екатериной II курса на разделение властей и на формирование сословий в России, отразившиеся в документах учреждений этого региона, более типичны для страны в целом, чем аналогичные процессы и явления, отраженные в документах городских учреждений Московской или Санкт-Петербургской губерний, имевших столичный статус со всеми вытекающими отсюда последствиями (обилие чиновников, иностранцев, иногородних купцов, иные масштабы хозяйственной, общественной, культурной жизни) или в документах управленческих структур Сибири.

Исследование фондов учреждений Тверской губернии, богатейших по информации периода правления Екатерины II, позволит изучить механизм осуществления реформы в регионе, где нужно было проводить именно реформирование системы управления, а не ее создание.

Наконец, достаточно высокая степень сохранности документов Государственного архива Тверской области, отражающих основной период ре.

24 Иловайский Д. И. Новгородская губерния сто лет тому назад: Из биографии графа Сиверса// Русский вестник. 1863. Т. 48, № 12. С. 479−502- Он же. Граф Яков Сивере: Биографический очерк//Русский вестник. 1865. № 1. С. 5−47- № 2. С. 628−684. формы, несомненно, является одним из обстоятельств их выбора в качестве объекта исследования.

Хронологические рамки исследования определяются следующим рядом обстоятельств. Автор исходит из сложившегося на основе изучения законодательных источников и господствующего в историографии мнения о том, что реформа управления связана со знаменитым десятилетием расцвета законотворческой деятельности Екатерины в 1775—1785 гг. Действительно, в 1775 г. был издан основополагающий документ — Учреждения о губерниях, положивший начало реформе управления, основные тезисы которой позднее были развиты в ряде законодательных актов: Наставление уездным казначеям, Уставы о вине и соли и др., Устав благочиния, жалованные грамоты городам и дворянству. Важно, что издание грамот практически совпадает по времени с закрытием последних коллегий, связанных с внутренними делами страны, что приводит к сосредоточению в руках губернских правлений практически абсолютной полноты исполнительной власти и окончательно вписывает все местные структуры, в том числе и городские учреждения, в новую, территориальную систему управления.

Что касается судьбы городовой политики Екатерины как неотъемлемой составляющей ее административно-управленческой реформы, то она в документах конца XVIII в. не вполне проявляется. Игнорирование учеными проблемы временной протяженности реализации реформ служило одним из поводов для скептических мнений относительно судеб преобразовательной деятельности императрицы. Однако обращение к документам времени правления внуков Екатерины позволяет проследить дальнейшие перемены в практике городского управления и в распределении обязанностей между городскими структурами, увидеть налаживание деятельности городских дум, а значит, реализацию замыслов императрицы относительно судеб русских городов. В данном случае мы сталкиваемся с ситуацией, когда «временной объем реформы» оказался очень велик. Чтобы показать воплощение замыслов, нам кажется необходимым расширить хронологические рамки исследования до середины XIX в.

Структура работы.

Во введении представлено обоснование актуальности темы, показаны новизна исследования, его объект, предмет, цели и задачи, обоснованы его хронологические и географические рамки, показаны методологические основы. Историография и характеристика источников представлены очень кратко, потому что литературе посвящена особая глава, а исследование источников является основным предметом диссертации и его результаты отражены в той или иной мере во всех главах работы. Во введении акцент сделан на литературе по проблемам методов источниковедческого исследования и обобщающих работах по проблемам реформ в России.

В первой главе исследуется историография по проблемам реформы управления Екатерины II. Оценки ее деятельности и последствий проведенных преобразований разными авторами рассматриваются в рамках различных историографических ситуаций. В отдельном параграфе анализируются задачи и перспективы, а также методы активизации исследования реализации данной реформы.

Во второй главе система документов магистратского делопроизводства исследуется как целостный объект, параметры которого определялись, с одной стороны, устойчивыми характеристиками, обусловленными его формированием в рамках коллегиальной системы делопроизводства, с другой — различными (в рамках каждого города) и изменяющимися (в процессе воплощения основ реформы в жизнь) условиями внешней среды, которые влияли на систему в целом и на ее составные части. В главе также представлена методика реконструкции трансформации системы управления на основе анализа изменений в организации документооборота, которая позволяет проследить изменения в системе управления не только в рамках города, губернии, но и страны в целом, поскольку эволюция состава документов дел находится в прямой зависимости от изменений в этой системе и отражает ее. В этой главе также рассматриваются вопросы о взаимосвязи отдельных категорий делопроизводственной документации и соотношении содержащейся в них информации, о взаимоотношении формы и содержания отдельных категорий документов и их целевом назначении в системе делопроизводства и в системе управления. На данном этапе исследования были определены категории дел, изучение которых — наиболее оптимальным средство выявления значительных изменений в системе управления страной, губернией, городом.

В следующих главах они анализируются более детально. Журналы заседаний магистратов и две категории дел, сформированных в делопроизводстве магистратов по предметно-тематическому принципу, рассматриваются как продукты культуры определенной среды, несущие в себе как общие свойства, обусловленные принадлежностью к системе коллежского делопроизводства и законодательно предписанными изменениями в системе управления, так и особенности, проистекавшие из специфики жизни того сообщества, в рамках которого они сложились. В главе представлена методика и результаты исследования процесса реализации реформы на основе этих категорий документов, решается вопрос о достоверности и взаимодополняемости информации журналов заседаний и дел, сформированных по предметно-тематическому признаку, о степени их репрезентативности действительности, а значит, возможности изучения по ним истории реформирования. При всей многоаспектности содержащейся в них информации, при интерпретации содержания данных категорий источников акцент сделан на управленческих проблемах, рассматривался прежде всего вопрос о том, какие перемены в системе управления они отражают и какие методы исследования необходимо применить, чтобы получить представления о произошедших переменах и, что немаловажно, показать нетрадиционные для классического источниковедения критерии оценки достоверности трансформации, содержащейся в этих категориях источников.

В последней главе представлены результаты изучения архивных комплексов документов всех городских учреждений Тверской губернии за конец XVIII — первую половину XIX в. на основе исследования описей документов архивных фондов, которое было предпринято с учетом необходимости принять во внимание фактор значительной временной протяженности процесса реализации положений реформы. Результаты этого исследования позволили выявить те изменения в жизни горожан в русле программы реформ Екатерины II, которые в основном начались уже в XIX в., развитие ее начинаний в ходе правления Александра I и Николая I, а также сделать ряд наблюдений об особенностях и общих чертах в механизме осуществления реформы управления в различных городах Тверской губернии.

В заключении подведены итоги исследования, намечены перспективы в изучении реформ, которые открываются при активном, планомерном и системном изучении целостных документальных комплексов местных учреждений.

В серии иллюстраций представлены образцы документов делопроизводства городских учреждений, которые помогают понять процесс документирования их деятельности и документационное обеспечение управлением губернией в целом в условиях становления новой, территориальной системы управления.

Заключение

.

Научным сообществом осознана потребность перенести центр тяжести исследований с замысла реформ на их реальный результат, на механизм и средства реализации законодательно оформленных идей. Применительно к Екатерине Второй актуальным является исследование опыта не только перестройки управленческих структур с акцентом на увеличение числа местных учреждений и расширение их компетенции, но также и создания условий для становления региональных сообществ. В предшествующие периоды развития страны и исторической науки реформа управления Екатерины II привлекала внимание ученых. В связи с постановкой цели и задач нового исследования было проведено историографическое изучение проблемы.

Результаты его показали, что большинство работ имеют общее свойство — история реформ в них разрабатывается почти исключительно на основе проектов и законодательных источников, отражают историю замыслов реформаторов, историю политических идей в то или иное время, показывают реакцию «верхов» на запросы времени. Основная часть современных работ, написанных с привлечением делопроизводственной документации, не выходит за рамки изучения достаточно частных вопросов и не рассматривает вопрос о значении царствования Екатерины II для развития страны. Общие работы более чем сдержанно оценивают деятельность императрицы, а подчас ничем не отличаются от оценок историков советского периода развития историографии. Это касается не только общих работ по истории страны, включая вузовские и школьные учебники, но также и работ, анализирующих опыт проведения реформ в России и особенности российской модернизации. В литературе общего плана не находят отражения ни дореволюционная историография, в ряде случаев высоко оценивавшая достижения реформирования, ни наблюдения, полученные современными учеными. Одна из причинсложность обобщения результатов этих работ, выполненных в различных исследовательских парадигмах, на материалах различных регионов, с привлечением различных категорий источников. Основными задачами по активизации исследований реализации не только замыслов Екатерины, но и других реформаторов, являются поиск оптимальных методов работы с источниками, выявление наиболее информативных, взаимно дополняющих и взаимно заменяющих документальных комплексов, позволяющих репрезентативно осуществлять реконструкцию прошлого.

Изучение источников в современных условиях развития исторической науки должно происходить с использованием не только традиционных методов исследования, в основе которых — изучение видовых групп документов с целью извлечения из них исторических фактов, но и методов, основанных на новых методологических принципах. Наилучшие результаты могут быть получены при сочетании исследования целостных делопроизводственных и архивных комплексов и отдельных категорий делопроизводственной документации.

Во всех случаях это должны быть документы местных учреждений, которые сформировались в среде, являвшейся объектом реформирования. Они более точно, полно и достоверно отражают происходившие перемены, чем отчетные и аналитические материалы, которые посылались в вышестоящие учреждения. Лишь находясь в окружении других документов, сформировавшихся в определенное временя и в определенном месте, делопроизводственный источник может быть воспринят и изучен как продукт культуры. Исследование единичных документов и отдельных делопроизводственных комплексов местных структур управления, хранящихся в федеральных архивах, такой возможности не предоставляет. Важно также, чтобы объектом исследования были материалы учреждений, существовавших до начала реформы и не ликвидированных в ходе ее проведения. Такими документами в данном контексте являются прежде всего материалы фондов городовых магистратов.

В результате изучения каждого комплекса источников может быть получена та или иная проекция реформы, в совокупности проекции позволяют сделать репрезентативные выводы о прошлой действительности и ее трансформациях. Такой подход укладывается в рамки феноменологической парадигмы.

В основу проведенного исследования комплексов документов городских учреждений Тверской губернии последней четверти XVIIIпервой половины XIX в. положена теория признания источников как продукта культуры прошлого и результата деятельности «чужой одушевленности» — в данном случае реформируемых городских обществ и губернских структур, пытавшихся ускорить проведение реформы. Поэтому комплексы документации, сложившиеся в деятельности учреждений, рассматриваются как источник сведений о среде, т. е. об обществе и времени, в рамках которых они создавались с определенной цельюсогласовать интересы государства и общества — и определенным образом, что позволяет восстановить картину перемен и механизм реформирования, оценить степень реализации реформаторских замыслов, их трансформацию в практике.

Воссоздание процедуры составления тех или иных видов документов и формирования важнейших категорий дел и даже их комплексов позволяет понять обстоятельства и цели их создания тех или иных документов и документальных комплексов, место в системе делопроизводственного обеспечения процесса перестройки структур управления и общества. Культурная среда конкретного города влияла на состав его документального комплекса, на распределение документов между управляющими городом структурами, их оформление и содержание, на интенсивность переписки с руководящими инстанциями, ее форму и содержания. Целью активной переписки между весьегонским городничим, наместником Я. Е. Сиверсом и губернскими учреждениями было стремление ускорить благоустройство города, построить в нем школы, богадельни. Это в значительной мере было обусловлено инертностью жителей новоучрежденного города, явно равнодушных к урбанистическим ценностям. Весьегонский городничий в последней четверти века являлся основной управленческой структурой данного города, на нем лежало внедрение основ нового законодательства в жизнь, поэтому его фонд богат документами за конец XVIII в., при почти полном отсутствии таковых в составе фондов других городских учреждений. Именно особенностями культурной ситуации каждого города было обусловлено преобладание в его делопроизводственных комплексах регистрационных книг либо дел, сформированных по предметно-тематическому или номинальному принципам. Вести последние категории дел было сложнее, требовались навыки канцелярского труда и значительная численность канцеляристов. В Торжке, например, где были такие условия, в делопроизводстве местных учреждений преобладали и тщательно велись самые разные категории предметно-тематических дел и почти отсутствуют докладные и настольные реестры, регистрационные книги входящих и исходящих документов. Подлинники входящих документов и отпуски исходящих формировались там в специальные дела, для соответствующих предметно-тематических изготавливались рукописные копии с этих документов, что делало просто не нужными регистрационные книги. В учреждениях Калязина, Весьегонска, Старицы и других городов преобладали регистрационные книги входящих и исходящих документов, большое значение имело ведение «докладных реестров». Именно на этой стадии делопроизводства находился наиболее опытный в области канцелярского труда и наиболее грамотный в юридическом плане человек. Палеографический анализ позволяет констатировать, что он накладывал резолюции на поступавшие документы, которые затем вносились в журнал заседаний практически дословно, как резолюция членов магистрата.

Исследование позволило получить очень много данных о влиянии среды на процесс создания самых разных документов, на их форму и содержание. В частности, результаты изучения комплексов дел о проведении работы по обеспечению полноты сборов в государственную казну, показывают, что различное положение магистратов в структуре управления тем или иным городом и городского старосты обусловило и различие в процессе делопроизводственного обеспечения процесса перестройки. Роль старост во Ржеве и Старице была громадной, именно они организовывали сбор государственных налогов, штрафных денег за принадлежность к расколу и т. д., собранные деньги сами отправляли в казначейство. В Калязине в первые 7 лет после издания Учреждений о губерниях староста также имел непосредственные контакты с уездным казначейством, минуя магистрат. В те же годы в Торжке все финансовые потоки фиксировались в делопроизводстве магистрата, а значит, находились под его жестким контролем. Однако по мере развития принципов реформы в других городах значение магистратов как посредников между уездным казначейством и старостами возрастает и в результате старосты, прежде чем идти в казначейство, стали фиксировать собранные суммы в соответствующих магистратских документах, поэтому видна взаимосвязь между уровня развития города в урбанистическом плане, системой его управления и документационного обеспечения управлением. Активизация процессов урбанизации реформирования в соответствии с требованиями Учреждения о губерниях приводило к повышению роли магистратов в жизни большинства городов, что выражалось прежде всего в увеличении их документооборота и сокращении непосредственных коммуникативных связей городских обществ во главе со старостами со всеми учреждениями, кроме магистратов.

При изучении изменений в процессе формирования основных категорий дел и состава их документов были получены представления о изменениях в системе связей с другими учреждениями, которые складывались в силу необходимости решения той или иной управленческой задачи.

Осуществляя исследование документационного обеспечения управлением, неизбежно в той или иной мере исследуешь документы всех учреждений, поступавшие в магистраты. Изучая магистратское делопроизводство, мы получаем представление о делопроизводстве и компетенции других городских учреждений, должностных лиц, в том числе тех, чья документация не сохранилась, а также о деятельности уездных и губернских структур управления и изменениях, происходивших по мере развития реформы. Более того, изучая, например, на основе магистратских фондов документационное обеспечение сбора денег за принадлежность к расколу, мы можем сделать заключение о стремлении коронных властей подчинить городских старост магистратам, лишить их возможности вести непосредственную переписку с центральными управленческими структурами, ослабить старые управленческие связи, в которых роль центральных учреждений была очень велика, сформировать новые связи, сфокусированные на губернских учреждениях, укрепить власть магистратов и только что созданных управленческих структур.

Генетический подход к анализу позволяет проследить преемственность информации и ее концентрацию в документах по мере завершения работы над тем или иным документом (вопросом). Подобное исследование документальных комплексов важно с точки зрения эвристики, оно позволяет выявить документы с повторяющейся информацией и даже случаи дублирования ее, дает исследователям ориентиры в осуществлении поиска информации в случае утраты наиболее информативных документов. Например, установлено, что отсутствие судебно-следственных дел может быть восполнено за счет анализа журналов заседаний, протоколов, настольных реестров. Они дают представление и о количественной динамике, и о содержании судебно-следственных дел, которые в свое время велись в магистратах. Можно утверждать, что приходные книги учета неокладных сборов вполне могут компенсировать отсутствие книг для записывания купчих, предъявленных к засвидетельствованию, книг выдачи паспортов и других категорий дел. Информация сохранившихся книг по учету соли и соляных денег позволяет изучать организацию обеспечения солью населения страны через многозвенную систему подрядов, данные регистрационных книг входящих и исходящих документов в совокупности могут, хотя и не в полной мере, заменить журналы заседаний и т. д.

Исследование показало, что существенную информацию о внедрении в практику основ программы преобразований Екатерины Второй можно получить на основании изучения журналов заседаний магистратов.

Ведение в коллегиальных учреждениях журналов заседаний было предписано Генеральным регламентом. Более позднее законодательство вполне детально определяло форму этих документов и порядок их ведения. Целю ведения журналов — отражение всего происходившего в помещении магистрата в течение года в хронологической последовательности заседаний, хода каждого из заседаний и участия членов магистрата в рассмотрении и обсуждении того или иного вопроса. Факт участия в рассмотрении зафиксирован подписью под изложением содержания рассмотренного вопроса и резолюцией по нему. Это должно было повышать ответственность за принимаемые решения. Журналы пересказывали содержание всех поступивших в магистрат документов и даже содержание устных сообщений, а также решения членов магистрата по их поводу. Тем не менее журналы каждого городового магистрата обладают спецификой оформления и содержания, обусловленной уровнем образования канцеляристов, их опытностью, степенью вовлеченности населения города в хозяйственно-экономические связи Многое можно узнать и о жизни городов, но особенно значимым для нас является знание о том, что дают журналы для изучения системы управления в условиях реформирования.

Исследование журналов по разработанной автором методике позволило получить еще одну проекцию реформы и механизма ее воплощения. Кроме того, оно привело к существенно важному наблюдению методического плана о необходимости сравнения информации журналов заседаний магистратов двух городов, диаметрально противоположных по своему характеру, за годы, попавшие в выборку, проведенную на основании определенных критериев.

Автором детально изучены записи журналов магистратов Торжка и Калязина. Эти города образуют пару, исследование каждой из составляющих которой дает представление о процессах, происходивших в двух основных группах городов Тверской земли: древних, имевших определенные традиции в системе управления и функционирования населенного пункта в качестве города, и новых, учрежденных в ходе реформы или непосредственно перед ее началом. Специфика культурной среды каждого города обусловила различие и в форме журналов, и в содержании документов, поступивших в магистрат, и зафиксированном в журналах. Исследование формы журналов и содержания поступивших документов, распределение их по авторскому принципу, позволяют реконструировать специфику жизни каждого города, в том числе специфику процесса воплощения в жизнь норм законодательства.

Анализ динамики соотношения численности указов, поступавших в магистраты Калязина и Торжка, и всех прочих документов и вопросов, рассматриваемых на заседаниях, позволяет понять, почему в Калязине сложилась тенденция на сокращение доля указов по отношению к общей численности рассматриваемых вопросов, а в Торжке наблюдалась обратная динамика: доля указов возрастала.

Исследование показало, что значительная часть указов, поступивших в Торжкок в 1778 г., была следствием более активной переписки магистрата этого города с центральными учреждениями, чем калязинского. По положениям законодательства Екатерины все местные учреждения должны были вести переписку с губернскими учреждениями и не имели права непосредственных контактов с высшими и центральными, но Торжок имел с ними устойчивые делопроизводственные связи, разрывать которые, видимо, не спешилцентральные учреждения, в свою очередь, не хотели расставаться с возможностью оказывать влияние на местные структуры. Именно поэтому все магистраты, и особенно Новоторжский, были вписаны одновременно в две системы управления: старую, вертикально ориентированную, или функциональную (Ле Донн), и новую, центром которой для магистрата являлось губернское правление, известную под названием территориальной (Jle Донн), или лучевой (Н.П. Ерошкин). Сохранение традиционных связей на начальной стадии реформы, с нашей точки зрения было необходимо, так как это обеспечивало стабильность системы в условиях реформирования. К 1782 г. связи с вышестоящими учреждениями были окончательно прерваны, что можно рассматривать как успех в осуществлении реформ. Таким образом, факт децентрализации управления в том смысле, что «система ведомств, строго подконтрольных и подчиненных монарху», перестала быть проводником централизма1, действительно очевиден. Однако трудно согласиться с точкой зрения О. А. Омельченко и А. Б. Каменского о том, что «смысл и задача централизма оставались неизменными"2. Смысл централизации существенно изменился, как и задачи централизма, и, тем более, методы и средства. Мнение И. де Мадариага, которая пишет о централизации в политике Екатерины и видит в этом некоторый положительный момент, поскольку «центральная власть, по крайней мере теоретически, приобрела более прямой контроль над местной администрацией, чем раньше"3, также кажется слишком упрощенным, поскольку не отражает всей сложности и глубины происходивших перемен.

О смысле и задачах централизма свидетельствует анализ комплекса записей об указах, поступивших в магистраты, прежде всего от наместника Новгородского и Тверского и от правителя Тверского наместничествагубернатора, а также от губернских учреждений. Динамика численности указов губернатора и губернских учреждений имеет явно выраженную тенденцию на увеличение, что могло происходить только в условиях проведения курса на укрепление территориальной системы управления и сосредоточения распорядительной власти в губернских структурах. Точка зрения О. А. Омельченко, что проводником политики Екатерины Великой.

1 Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины II С. 264.

2 Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины II. С. 264- Каменский А. Б. От Петра I до Павла I. С. 423.

3 Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 486. являлись не ведомства, подтверждается результатами нашего исследования. Эту задачу осуществляли чиновники вновь созданных губернских и городских структур, а также сохраненных в ходе реформы учреждений, одним из которых были магистраты.

Число местных учреждений и чиновников существенно увеличилось, это способствовало усилению контроля правительства за регионами, однако, нельзя не учитывать той серьезной разницы между контролем над низшим звеном местных управленческих структур, который был до реформы, и тем, который сложился благодаря ей. Если раньше он осуществлялся из Москвы и Петербурга, то теперь — из губернского центра, причем губернии, гораздо меньшей по масштабу, чем ранее. Мнение о том, что приближение власти к населению отвечало его интересам, выраженным в наказах в Уложенную комиссию кажется вполне справедливым4.

Достаточно мощный слой местного чиновничества создавал опору для реализации властных полномочий по новой схеме. Издержки функционирования этой новой, набирающей мощь силы, общеизвестны, но, возможно, их следует рассматривать как болезнь роста или как «детскую болезнь левизны», когда изыскиваются всякие способы самоутверждения, в том числе через взятки и самоуправство. Нельзя, однако, сбрасывать со счетов еще одно предназначение создаваемого местного чиновничества: оно должно было составить основу региональной элиты. В этом еще одно колоссальное отличие старого и нового, создаваемого Екатериной централизма. Еще одно немаловажное обстоятельство — если задачей прежнего централизма было разделять.

4Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй: историко-юридическое исследование. Период 28 июня 1762 -7 ноября 1775 г. СПб., 1901. С. 342- Любавский М. К. История царствования Екатерины 11. СПб, 2001. С.99- Григорьев В. А. Реформа местного управления Екатерины 11 (Учреждение о губерниях 7 ноября 1775 г.) СПб., 1910. С. 352. регион, то теперь на первый план выходят становление региональных сообществ и формирование региональной элиты. Возможно, в этом заключалась сверхзадача политики Екатерины Второй. Вероятно, вопрос заключается не в том, происходила или нет децентрализация, а в том, насколько содержательным является сам термин по отношению к происходившим переменам5.

Вопрос о смысле и задачах «централизации», сложившейся в результате проведения Екатериной политики на децентрализацию управления, более глубоко можно понять на основе анализа обстоятельств и причин создания и отправки в города указов Тверского наместнического правления. Они делятся на три группы. Первая отражает роль ТНП как транслятора информации о распоряжения органов высшей власти и центрального управления. Исследование показало, что их численность в целом сокращалась, всплеск 1782 г. объясняется многочисленностью опубликованных в этот год важных законов, а также проведением такого крупномасштабного мероприятия, как перепись.

Во второю группу входят те, которые, скорее всего, составлялись в самом правлении с учетом необходимости последующего тиражирования и рассылки в учреждения губернии. Часто в их основе были ранее изданные императорские или сенатские указы. Наместничество, рассылая подобные указы, напоминало магистратам о существовании на этот счет распоряжений правительства, объясняло их положения, толковало их. Указы этой группы, как и первой, поступали в магистраты различных городов достаточно синхронно. При изложении их текстов в журнале вместо указания на конкретный — Калязинский, Новоторжский или любой.

5 В литературе есть предложение о возвращении к термину «деконцентрация», использовавшемуся в дореволюционных исследованиях. Под ним понималась делегирование части властных полномочий от центральных органов государственного управления местным (Имперский строй России в региональном измерении. М., 1997. С. 14.) другой магистрат, где эти указы и рассматривались, — употреблялись неопределенные обороты типа «присутственные места», «вновь открытые присутственные места», «суды», «судебные места» или давался перечень учреждений и управленческих структур, которым они адресованы. Именно это позволяет утверждать, что очень часто в магистраты поступал один из тиражированных, фактически безадресных указов Тверского наместнического правления.

Некоторые из них позволяют думать о предоставленной правлению возможности толковать право, адаптировать его к условиям жизни каждого города, своего региона в целом. Однако следует признать, что большинство указов этой группы лишь напоминали о необходимости осуществлять те или иные действия в соответствии с законодательством. Их рассылка была неизбежна и даже необходима, так как отсутствовали систематизированные сборники законов или справочники по вопросам деятельности учреждений и не хватало городских и уездных чиновников высокой квалификации. Тиражирование указов было одним из средств воспитать уважение чиновников и масс к закону, познакомить их с ними, заставить их вспомнить и исполнять. Тем самым достигалась одна из целей всех екатерининских реформ — обеспечить функционирование аппарата как центрального, так и местного на основании законов6. В целом прослеживается сокращение абсолютной численности этой группы указов и их доли в общей массе поступивших указов и прочих документов, что особенно заметно в Калязине. Это может рассматриваться как свидетельство укрепления дисциплины служащих магистрата, повышения их квалификации.

Третья группа — эксклюзивные указы, они предназначались конкретному магистрату в связи с каким-либо конкретным.

6 Каменский А. Б. От Петра I до Павла I. С. 437. обстоятельством в жизни города и его жителей: невыплаченные долги, совершенные правонарушения, задержка поставки рекрутов и т. д. На протяжении рассматриваемого периода мы наблюдаем рост их абсолютной численности: в Калязине более чем в два раза, а в Торжке более чем в четыре. Складывается впечатление, что контроль ТНП и других губернских структур за жизнью Торжка и новоторжцев был более жестким. Под контролем оказывались хозяйственная и имущественная сферы жизни городского населения, а также проблема выплаты долгов. И чем более интенсивно население города было втянуто в систему торгово-промышленных связей и кредитные отношения, а значит, и в судебные разбирательства по поводу долгов и выполнения разного рода обязательств, тем более оно оказывалось под контролем ТНП. Однако это является показателем не только укрепления власти ТНП и централизации управления в рамках губернии, но и свидетельством становления правовых отношений в стране, без чего невозможно развитие экономики. Экономика строится в значительной мере на договорах разного рода, а в условиях отсутствия гарантий обеспечения выполнения условий обязательств, которые берут на себя участники договора, невозможно сколько-нибудь стабильное развитие торговли и промышленности. Важным является то обстоятельство, что гарантом выполнения очень часто становится наместническое (губернское) правление и именно с целью обеспечения выполнения условий обязательств и составлялись в наместническом правлении подобные указы.

Поступившие в магистраты и зафиксированные в журналах документы позволяют судить о структуре управления другими городами, о процессе создания в том или ином уезде новых управленческих структур. Едва ли случайным является тот факт, что Осташков представлен сообщениями городничего, а Тверь — сообщениями магистрата, скорее всего, это отражает специфику системы управления этими городами. При этом следует отметить активность переписки Калязинского магистрата с Калязинским нижним земским судом, а ее содержание позволяет предполагать, что во вновь созданном Калязинском уезде основная часть обязанностей по проведению преобразований лежала на нижнем земском суде, скорее всего, из-за отсутствия у городских учреждений опыта ведения отношений с государственными структурами и из-за сильной степени интеграции калязинцев — вчерашних крестьян в жизнь сельских уездных жителей.

Вследствие слабой коммуникации между городом и сельской местностью, низкого уровня урбанизации и медленного развития процессов модернизации, особенно в Калязине, отношения с уездными структурами осуществлялись обычно по поводу долгов и других невыполненных обязательств, а также в связи с необходимостью организации проведения совместных судебных процедур, в тех случаях, когда в деле были замешаны представителей разных сословных групп.

Активная деятельность стряпчих, особенно в 1782 г. была обусловлена необходимостью несколько снизить нагрузку на губернские структуры управления за счет перекладывания контроля за деятельностью городских властей на стряпчих. Кроме того, это лежало в русле тенденции на укрепление прокурорской власти и наблюдения за тем, чтобы законодательство соотносилось с Учреждениями о губерниях и неукоснительно выполнялось7. Благодаря фиксации в журнале текстов документов стряпчих мы можем узнать некоторые нюансы городской жизни, непонятные из других документов. Что касается деятельности уездных казначейств, то она судя по записям в журналах, укладывалась в рамки, отведенные законом, хотя и имела некоторые особенности в ч.

Григорьев. Указ. соч. С.370−371. каждом из этих двух уездов — очень разных по структуре населения, уровню развития элементов самоуправления и торгово-промышленных связей. Калязинский городской староста долго имел непосредственные контакты с уездным казначеем, в то время как в Торжке устойчивой была связь магистрат — казначей.

Более существенную информацию содержат журналы о роли городничего в системе управления, это было в значительной мере обусловлено плотностью контактов магистратов и городничих и значительной ролью каждой из этих структур в управлении. Однако по итогам исследования журналов можно считать, что в Калязине роль городничего в системе управления была более значимой. Это было предопределено инертностью и слабостью городского общества, в силу чего городничий должен был исполнять ряд функций, которые в Торжке выполняли магистрат и городской староста. В Торжке укрепление власти городничего происходило постепенно и на фоне неудовольствия горожан и членов магистрата. Об этом свидетельствуют неоднократно принимаемые решения о необходимости справиться с законами, прежде чем согласиться с распоряжениями, которые вели к расширению полномочий городничего за счет компетенции магистрата или увеличивали нагрузку на членов городского общества. Следует отметить, что в реальности компетенция городничих была явно шире очерченной в основных законодательных актах времени реформ, она расширялась и корректировалась дополнительными актами ТНП, и аналоги их не всегда можно отыскать в Полном собрании законов.

Вывод о более сильном влияние калязинских городничих на систему управления с первого взгляда несколько противоречит сравнению численных показателей: в Торжке переписка магистрата с городничим велась интенсивнее, а в Калязине наблюдается снижение относительной численности сообщений городничего к прочим документам. Происходит это при сохранении численности абсолютных показателей, что можно рассматривать как стабильность тех сфер жизни города, которые находились в его компетенции. Немногочисленность в Калязине по сравнению с Торжком документов от городничего обусловлена патриархальностью жизни, отсутствием необходимости принимать «городские» меры по обеспечению безопасности жителей (строить будки, нести при них караул), отсутствием правонарушений, являющихся показателем урбанистических процессов. Интенсивность жизни Торжка, сложность структуры населения, его участие в разного рода договорах приводили к необходимости привлечения городничего для решения разного рода ситуаций, которые неизбежно возникают в сложном социальном механизме. Однако это становится более очевидным при знакомстве с делами, сформированными по предметно-тематическому принципу.

Результаты проведенной работы по исследованию журналов показали механизм реформирования, опыт которого крайне интересен в современных условиях. Реформа (на стадии внедрения в жизнь положений законодательства) начиналась с создания новых структур управления и управленческих связей при сохранении большинства старых, и только после того как новые связи были налажены, старые уничтожались. Это обеспечивало стабильность управления даже в условиях серьезной перестройки. В ходе осуществления реформы управления в старинных городах старые и новые управленческие связи были сконцентрированы в магистратах, именно они являлись теми учреждениями, которые обеспечили стабильность жизни городов и горожан.

Следует отметить, что журналы заседаний магистратов выявляют все элементы системы выборных городских органов и должностных лиц, позволяют составить представление о компетенции этих структур, характере их взаимоотношений, определить место каждой в системе городского управления и управления губернией, а также о соотношении двух категорий лиц: подчиненных магистратам и городскому старосте.

Источники свидетельствуют о хорошо развитой в Торжке системе выборных органов городского самоуправления особенно в 1778 г. Среди структур, которые имели длительную традицию существования (земская изба, «содержатели городской суммы», сборщики денег, «контора ямских управителей», словесный суд), были распорядительные и исполнительные органы, должностные лица по сбору и сохранению денежных средств. Утвердившееся разделение функций между этими, созданными самими купцами и мещанами элементами городского управления свидетельствует о высоком уровне развития системы. Множественность выборных структур и разделение между ними обязанностей, с одной стороны, предотвращало злоупотребления выборных должностных лиц, с другойтормозило перераспределение функций в соответствии с Учреждениями о губерниях, Уставом благочиния, Жалованной грамотой городам. В Калязине, в отличие от Торжка, не было традиций городского управления через выборные органы, они только формировались, и это обусловило их изначальную непричастность к целому ряду вопросов и важную роль городничего в управлении.

Показателем значительного уровня развития городского образа жизни является наличие имущества, принадлежавшего городскому обществу. Новоторжское общество обладало таким имуществом, и оно давало ему доходы, организация его эксплуатации и даже строительства новых объектов собственности составляла существенную часть забот и городского старосты, и городского магистрата, и это нашло отражение в записях журнала. В Калязине в записях журналов нет сведений о наличии городского имущества и о доходах с его эксплуатации, что сказывалось и на объеме функций магистрата.

Жизнь городского общества, составлявшего основу городского самоуправления, нашла отражение в записях журналов Новоторжского магистрата, они позволяют реконструировать ее основные события, установить периодичность собраний общества и их повестку дня. Существенное внимание на них уделялось вопросам о доходах и расходах городского бюджета и способах отбывания городских повинностей. Эти записи ставят перед исследователями ряд вопросов, в том числе о том, какая разница существовала между обществом «всего города Торжка купцов и мещан» и обществом «граждан земской избы», на ком лежало руководство первым из них. Магистрат посылал городскому старосте, который представлял общество «граждан земской избы», указы и получал от него рапорты, это является показателем подчинения и старосты, и общества, которое он представлял, магистрату. Можно говорить, что магистрату подчинялись «содержатели городской суммы», формировавшейся от доли объявленных купеческих капиталов и доходов от некоторых других статей, поскольку туда тоже посылались указы. Магистрату подчинялись сборщики разных сборов, соляной голова и словесный суд, судьи которого выбирались так же, как городской головаот городского общества, т. е. от всех купцов и мещан города, всем им также посылали указы магистрата. Мы вправе выдвинуть предположение, что во главе «всех купцов и мещан города Торжка» стоял магистрат, и что он координировал деятельность всех других выборных структур на стадии формирования новой системы управления.

Исследование содержания записей журналов заседаний позволяет понять характер взаимодействия магистратов не только со всеми остальными элементами системы управления городом, губернией, но и страной в целом и подтверждает, что в ходе реформы Екатерины II был взят курс на передачу части компетенции центральных учреждений в региональные управленческие структуры, прежде всего в наместнические (губернские) правления. Таким образом, можно утверждать, что изучение комплекса записей журналов, отражающих состав и содержание поступавших в магистрат документов выборных городских структур, позволяет проследить механизм внедрения норм законодательства в практику управления городами, регионом, страной в целом, дает возможность выявить некоторую специфику этого механизма в различных городах. Мы видим, что особенное проистекало из того обстоятельства, что новые, законодательно предписанные нормы не отменяли действия старых, они накладывались на уже сложившиеся социально-экономические отношения и систему управления, на существовавшие традицию и практику, причудливо соединялись с ними не только в первые годы, но и десятилетия после начала реформ, постепенно формируя новую реальность.

Изучение записей журналов о документах внутригородских структур позволяет установить много нового об их функционировании и системе взаимоотношений. Мнение о том, что в ходе реформ Екатерины сложилось городское общество как совокупность всех городовых обывателей или хотя бы как объединение домовладельцев, не подтвердилось результатами нашего исследования. Однако городские общества существовали, так же как существовали их собрания. Термин «городское общество» не часто используется в источниках, чаще употребляется оборот «общество купцов и мещан», «собрание купцов и мещан», «гражданство». Иногда встречаются обороты: собрание «всех города Торжка купцов и мещан» и собрание «граждан земской избы».

К сожалению, из записей журналов все же не вполне понятно, какое из собраний: «всех города Торжка купцов и мещан» или собрание более ограниченного круга людей — «граждан земской избы», следует отождествлять с городским обществом. Скорее всего, мы должны вести речь о сосуществовании двух городских обществ: «граждан земской избы» и «всего города Торжка купцов и мещан». При этом мы можем с достаточно большой долей уверенности говорить, что магистрату был подотчетен более широкий круг торгово-промышленного населения городов, а в конце 70-х гг. даже городские ямщики, составлявшие отдельную городскую структуру, подчинялись магистрату Торжка на таких же основаниях, как «граждане земской избы».

Совершенно очевидно также, что выборные городские структуры отнюдь не всегда действовали на основании нового законодательства и городской староста, который согласно Учреждениям о губерниях должен был, как и словесные судьи, представлять «городское общество» в широком смысле, на деле представлял интересы «граждан земской избы», т. е. общества, более ограниченного по составу. Оно имело большую историю. Сохранение его в условиях реформирования подтверждает значительную правоту интуитивного заключения В. А. Григорьева, не выведенного из материала, которым он оперировал, о том, что законодательный акт 1775 г., создав как верхний этаж уездную и городскую администрации, самый нижний этаж управления оставил без изменений.

Исследование журналов показало, что это утверждение верно для городов, где подобные учреждения существовали до момента начала реформы. В новоучрежденных городах они лишь создавались, и создавались в значительном соответствии с новым законодательством. Этот нижний этаж городского управления, представленный магистратами, старостой, соляным головой и др., был включен одновременно в две системы управления: старую, вертикально ориентированную на центральные и даже высшие органы власти, и лучевую (или территориальную), в которой все замыкалось на губернском правлении, а позднее лишь в новую, сложившуюся к 1786 г. В этом заключалась постепенность преобразований как наиболее характерная черта механизма проведения реформы. Была видна она и в другом — как раз в сохранении нижнего звена управления, опорного, составлявшего ее фундамент. В числе структур, ставших опорой преобразований системы городского управления, были не только городовые магистраты, но и подведомственные ему элементы: общество купцов и мещан, сборщики налогов, хранители городских сумм и др.

Однако исследование журналов показало, что в развитых городских центрах нижний этаж управления уже в течение первых десяти лет подвергся серьезным испытаниям и существенным изменениям, которые происходили постепенно и не носили характера сломаони являлись результатом необходимости согласовать действие элементов механизма новой системы управления. Это становиться еще более очевидно при исследовании некоторых категорий тематических дел магистратского делопроизводства. Из всего их многообразия для детального анализа были выбраны дела об отводе земли и выдаче «данных» и о записывании в различные категории горожан. В них отчетливо видны некоторые существенные детали в процессе перераспределения функций между управленческими структурами в пользу тех, которые представляли город как единый социальный организм, а также между городскими и региональными органами управления в пользу городских.

Изучение этих категорий дел дает важные сведения для понимания крайне сложного вопроса о составе «городского общества», которое многими рассматривается как всесословное, и об учреждениях, которые руководили жизнью этого общества. В ходе исследования делопроизводственных материалов о записи в различные категории горожан было выявлено, что термины «гражданство», «городское общество», «общество купцов и мещан» в них употребляются как синонимы. Основным отличительным признаком ситуации, когда речь шла о записи в число граждан города выходцев из других городов, и, соответственно, отличительным признаком дела, которое велось в магистрате в этом случае, является наличие приговора общества купцов и мещан о согласии принять просителя в свои ряды. Если такого приговора в деле не было, то речь шла всего лишь о приписке к городу, напрмер, в качестве купца. Если иметь в виду только отношения между городскими структурами управления, то следует признать, что в большинстве городов решающее слово было за обществом купцов и мещан во главе с городским старостой.

Исчезновение во всех городах из состава дел о записи в городские общества выходцев из других городов указов ТНП, разрешающих делать это позволяет сделать вывод, что при наличии некоторых особенностей в характере взаимоотношений магистратов с обществами, во главе которых стояли городские старосты, в эволюции отношений магистратов с ТНП по данному вопросу прослеживается закономерность — от подчиненности до полной самостоятельности городских учреждений в решении данного вопроса.

Общества купцов и мещан во главе со старостой являлись важной составляющей системы управления. Государство поддерживало их существование, преследуя прежде всего фискальные цели: облегчить процесс сбора и учета подушных денег и процентов с купеческих капиталов с членов данного общества и выполнение ими целого ряда повинностей в пользу государства, поскольку члены этого общества были объединены круговой порукой. Все податное население страны, в том числе мещанство, было привязано ревизскими сказками к тому или иному обществу. Для мещан такими обществами стали городские гражданские общества городов, где они были положены в подушный оклад. Человек, принадлежавший к мещанскому сословию, положенный в подушный оклад, например, в Калуге и переехавший в другой город в интересах своего дела, даже при условии уплаты в этом городе мещанских податей и исполнения повинностей, не являлся членом данного городского общества до той поры, пока не оказывался внесенным в ревизскую сказку данного города и исключенным из ревизской сказки по Калуге. До той поры он, как и торгующий крестьянин, был лишь приписан к нему. Таким образом, ни принадлежность к мещанскому сословию вообще, ни запись в одну из купеческих гильдий данного города или ремесленные цехи, ни внесение в городовую обывательскую книгу на основании владения недвижимостью еще не обеспечивали в полном объеме прав гражданина данного городачлена общества купцов и мещан, объединенных круговой порукой в выплате податей и выполнении разного рода повинностей. На включение в это общество требовалось согласие собрания его членов.

Иная ситуация складывалась в отношении крестьян экономического и казенного ведомства. Комплекс рассмотренных документов очень доходчиво толкует хорошо известное, но весьма неопределенное законодательство по поводу записи крестьян в купечество и свидетельствует, что запись экономических в купечество в начале 80-х гг. XVIII в. не означала для них вступления в новое, отличное от крестьянского состояние «среднего рода людей». Вероятно, именно поэтому магистраты сами решали дела о записывании крестьян в число горожан, а старосту лишь ставили в известность об этом. Записавшийся в город крестьянин поступал в «ведомство здешнего магистрата», которому обязан был «яко своей команде чинить всякое послушание и повиновение по указам», платить проценты с объявленного капитала, а также сборы по крестьянству.

Аналогичным образом обстояло дело с записыванием в городские общества крестьян, отпущенных на волю. Записи журналов заседаний магистратов позволяют утверждать, что просьб о записывании в число горожан от таких крестьян поступало очень много, особенно в период переписи 1782 г. Указом ТНП магистратам было дано право самим, без переписки с ТНП, решать этот вопрос. Решение принималось магистратами без какой-либо существенной переписки не только с вышестоящими властями, но и с городским обществом. Суть ее сводилась к уведомлению ТНП о записывании крестьянина и предписанию старосте внести его в соответствующие документы. Аналогичным образом решался вопрос о записывании в число горожан выходцев из Польши. Основанием для записи был обычно указ ТНП, поступавший в магистрат. Осуществив необходимы делопроизводственные процедуры, магистрат ставил городского старосту в известность о записывании реэмигранта в мещанство. При исследовании дел о записывании в число горожан членов семей церковнослужителей мы также видим решающую роль магистрата в принятии решения.

Исследование дел, сформированных по тематическому принципу и посвященных пополнению численности горожан, также свидетельствует, что в городах сосуществовали по крайне мере два общества: одноподчиненное городскому старосте, другое — более широкое, прием в которое осуществлял городской магистрат без согласования с обществом купцов и мещан во главе со старостой.

Записи журнала г. Торжка за 1782 г. подтверждают, что в большинстве случаев прием в число горожан осуществлялся решением магистрата без обсуждения вопроса с обществом купцов и мещан во главе со старостой, последнее крайне редко привлекали к решению этого вопроса. Несомненно, что следует отличать общество купцов и мещан, подчиненное городскому старосте и тождественное «гражданам земской избы», от совокупности купцов и мещан города, подчинявшихся магистрату, последняя категория была более многочисленной по составу. Применительно к Торжку, благодаря проведенному исследованию и сравнению данных различных категорий источников, этот вывод не вызывает сомнений. Что касается других городов, то на современном этапе исследований можно предположить, что аналогичная ситуация существовала в Вышнем Волочке, Бежецке, Ржеве. Запись в мещанство выходцев из Польши, вольноотпущенных крестьян, детей церковнослужителей, а также приписку к купечеству экономических крестьян, или мещан, положенных в оклад по другому городу, осуществляли в этих городах решением магистрата без обращения за согласием к городскому старосте и обществу, во главе которого он стоял. Во главе многочисленного, «всех города Торжка купцов и мещан» общества стоял магистрат, и поэтому именно он принимал решение о пополнении числа горожан в ходе ревизии выходцами из Польши, вольноотпущенными крестьянами, крестьянами экономического ведомства и другими категориями населения. И хотя многое еще остается неясным, но все же, соединяя данные результатов исследования тематических дел и журналов заседаний, можно утверждать, что круг лиц, подведомственных магистратам, был шире круга «граждан земской избы», а значит, построения А. А. Кизеветтера, характеризующие магистрат как верхний этаж посадского управления, неверны. Несомненно ближе к истине концепция И. И. Дитятина, о магистратах как об органах управления всем торгово-промышленным населением города, даже если оно включает крестьян или дворян, не положенных в городское [посадское — Н.С.] тягло. Уплата по городу подушного сбора или сбора за право заниматься торговлей и промыслами вводила людей в круг лиц, подведомственных магистратам, но не делала их членами городского общества, подведомственного городскому старосте.

Важные вехи в процессе перехода системы «город» на новый уровень самоорганизации, когда складывались основания для взаимодействия различных сословий, позволяет увидеть исследование дел о выделении горожанам участков земли. Оно показало, что в первые три года после начала реформы местного управления принципиальное решение на выделение участка давало собрание купцов и мещан, во главе которого стоял городской староста. Техническую сторону процесса осуществлял магистрат, и он же выдавал «данную» — документ на владение. Однако постепенно процедура по отводу участков земли под строительство сосредоточивается в руках городничего, это происходит в значительной мере благодаря перепланировке города. За магистратом осталась обязанность выдавать «данные», которые, по сути, являлись разновидностью «особого определения», а вот собрание купцов и мещан во главе со старостой оказалось полностью отстраненным от решения данного вопроса. Несомненно, такие изменения являются логическим развитием концепции устройства городов, заимствованной Екатериной из германского права, когда сообщество жителей города составляют все владельцы земли. При такой ситуации передача городничим права распоряжения земельным фондом была просто необходима. Они являлись представителями коронной власти и более чем какая-либо другая структура или должностное лицо города был независимы от интересов отдельных корпоративных групп городского населения, еще сохранявших накануне реформ свое самостоятельное существование в рамках города.

Произошедшее перераспределение обязанностей было новым шагом на пути развития города как единого социального организма.

Поставив задачу создания единого городского общества, правительство решало эту задачу различными путями, в том числе причисляя к числу мещан представителей различных категорий горожан8, выходцев из крестьян, реэмигрантов, священнослужителей, создавая единый для каждого города городской земельный фонд, проводя перепланировку городов, передавая при этом право распоряжения земельным фондом представителю коронной администрации. Все эти меры должны были вести к преодолению «дискретного характера» городов, формировать «территориальное единство городских земель», которое, в свою очередь, «являлось географической основой социального процесса — образования городского общества как совокупности лиц различных сословий, имеющих оседлость и недвижимость в пределах города"9.

Таким образом, детальное исследование этих категорий дел магистратского делопроизводства позволяет говорить о достаточно активном внедрении в жизнь городов начал, заложенных в законодательстве Екатерины Второй, выявляет взаимосвязь двух важнейших законодательных актов ее царствования: Учреждений о губерниях — вводившего должность городничего и Жалованной грамоты городам, которая заложила законодательные основания для создания всесословных городских обществ и основы их формированияобщегородских земельных фондов. Обращение ко всей совокупности документов городских учреждений за более длительный хронологический.

8 Чечулин Н. Несколько слов о «старых служб служилых людях».. С. 38. Сенатским указом № 16 467 (декабрь 1786 г.) прежних служб служилые люди должны были записаться в число мещан, цеховых или в государственные поселяне. отрезок времени позволяет наблюдать развитие этих тенденций в практике городской жизни, свидетельствует о значительном временном объеме периода реализации реформы и позволяет говорить о преемственности реформ в России.

На этой стадии работы источником исследования стали описи фондов городских учреждений. Они явились средством изучения глобального по объему материала, который позволяет реконструировать не только судьбу документальных комплексов, но также процесс трансформации системы управления. Главной целью исследование этого комплекса являлся поиск ответа на вопрос о путях, методах и этапах реализации положений законодательства Екатерины Второй в жизни городов Тверского края о временной протяженности процесса реализации реформы.

Полученные результаты позволили уточнить выводы автора, ранее сделанные на основе изучения документов фондов магистратов за конец XVIII в. После завершения данного исследования можно утверждать, что с опорой на магистраты и при сохранении ими практически всех функций реформа Екатерины Второй проходила лишь в городах, имевших прочные традиции городской жизни и городского самоуправления, а также активно участвовавших в торгово-денежных отношениях. В ряде новых, образованных Екатериной Великой городов, особенно в тех, где население было слабо втянуто в торгово-промышленную деятельность, проведение реформ осуществлялось с опорой на городничих, как, например, в Весьегонске. В некоторых городах активную роль в жизни города играло учреждение, называемое «городовыми делами», как в Вышнем Волочке или Старице, возглавляемое старостой города.

9 Резун Д. Я. Современная урбанистика и сибирское городоведение XVIII — первая половина XIX в. // Источниковедение и историография городов Сибири конца XVTпервой половины XIX в. Новосибирск, 1987. С. 225−226, 232.

Широкомасштабный подход, использованный в работе, расширяет горизонты исследования и позволяет считать, что при некотором разнообразии фондов, освещающих начало реформы, развитие принципов городского управления наиболее полно отражено в материалах городских дум, частично — в документах сиротских судов и городнических правлений. Мы с уверенностью можем констатировать, что в XIX в. с развитием принципов городского управления, заложенных Екатериной Второй, основными органами управления во всех городах становятся городские думы. Процесс передачи им основной части полномочий происходил во всех городах в разное время, но при этом можно говорить о некоторых общих признаках трансформации городского управления на началах положений Жалованной грамоты городам.

Учет окладных и неокладных налогов, а также сборы с паспортов и другие постепенно сосредотачиваются в городских думах, позднее сюда стали поступать средства «добровольных складок» с горожан, а также четверть суммы, собираемой с купечества в виде объявленных капиталов. В 20-е гг. XIX в. в думы стали поступать также собираемые подушные деньги с мещанства, рекрутские и другие деньги, которые ранее поступали в магистрат. Постепенно думы становятся ответственными за обеспечение поступлений в государственную казну и за выполнение государственных повинностей, начинают осуществлять запись в купечество и мещанство, проводят выборы на городские должности, в том числе членов магистратов, наблюдают за развитием торговли и промышленности, за ценами. В первой половине XIX в. они сосредоточили в своих руках управление той сферой жизни города, которая касалась жителей всех сословий и сегодня известна как коммунальное хозяйство, кроме того, благодаря привлечению средств всех горожан и на доходы от городского имущества содержались школы, больницы, брошенные дети, старики.

Приходно-расходные книги Тверской думы отчетливо выявляют еще один важнейший признак перехода города на новую ступень самоорганизации: сбор денег на благоустройство со всех категорий жителей, включая дворян, разночинцев, чиновников. Процесс урбанизации губернского центра, и на момент начала реформы Екатерины Второй более развитого чем остальные, происходил намного быстрее, чем всех остальных городов региона. Одним из несомненных признаков этого было активное благоустройство города, организация обеспечения охраны порядка в нем: назначались ночные сторожа, устанавливались фонари, мостились улицы и т. п. Для проведения подобных мероприятий нужны были большие средства, часть из них поступала от доходов с городского имущества и от налога на недвижимость.

Описи фондов учреждений по управлению губернским городом и приходно-расходные книги Тверской думы отражают введение налога с недвижимости горожан всех сословий в пользу города уже в начале 20-х г. XIX в. и свободную продажу незастроенных земельных участков с 1821 г. 10 Введение налога с оценки домов сопровождалось некоторыми проблемами, что потребовало вмешательства городничего. Об этом свидетельствует дело из фонда Тверского городского полицейского управления «об упорядочивании полупроцентного сбора и других повинностей в пользу города с купцов, мещан, дворян и разночинцев», относящееся к 1825 г. 11, и тот факт, что начиная с 1822 г. в каждом годовом разделе описи фонда думы появляются записи о делах по взысканию налогов, собираемых с «оценки имущества"12.

Введение

в городах Тверской губернии налога с оценки имущества горожан всех сословий, сборы с которого поступали в пользу города,.

10 См., например: ГАТО. Ф. 21. Оп.1. Д. 2580- Ф. 817.

11 Там же. Ф. 817. Оп.1. Д. 5.

12 ГАТО. Ф. 21. Оп.1. Д. 2580. отражает важнейший признак перехода городов на новый уровень самоорганизации и качественно новую ступень урбанизации. Применительно к другим городам этот процесс обнаруживается при обращении к настольным реестрам городских дум или приходно-расходным книгам, в тверском комплексе уже при анализе описей.

Результаты проведенной работы позволяют утверждать, что представление о деятельности структур управления тем или иным городом в период реформирования мы вынуждены (и можем) формировать на примере документов какого-либо одного фонда, причем если в Весьегонске таким фондом является фонд городничего, то в Торжке, Ржеве и ряде других городов — фонд магистрата, а в Твери — фонд городской думы. Однако методически важно, что, делая ставку на изучение одного фонда как базового, следует анализировать состав и содержание других фондов. Прежде всего потому, что через состав документов одних учреждений некоторые стороны компетенция других становятся более понятными, кроме того, это позволяет исследовать деятельность структур, фонды которых не сохранились. Например, только благодаря примененному широкомасштабному подходу к изучению материала удалось выявить, сколь велика была роль городовых старост в системе управления Старицей и Вышним Волочком, поскольку фондов городовых старост не сохранилось.

Анализ описей и отдельных категорий дел показал также, что в некоторых городах (Калязине и Твери, например) в последней четверти XVIII в. (начиная с 1782 г.) имело место дублирование информации между делопроизводством магистрата и других городских учреждений. Иногда именно с этим связано наличие одних и тех же категорий дел в фондах дум, магистратов, городнических правлений. Это, на мой взгляд, свидетельствует, что процесс разделения функций, ранее исполняемых магистратами, начался именно с этого времени, т. е. после введения в жизнь Устава благочиния, а завершался он, как свидетельствует анализ описей и отдельных документов, в 30-е гг. XIX в. Именно с этого времени делопроизводство по основным вопросам городской жизни сосредотачивается в думах. Даже на уровне исследования описей видно, что думы в действительности становятся ответственными за обеспечение поступлений в государственную казну и за выполнение государственных повинностей, осуществляют запись в купечество и мещанство, выборы на городские должности, в том числе членов магистратов, наблюдают за развитием торговли и промышленности, за ценами, занимаются вопросами благоустройства, просвещения. Даже ведение книг верющих писем, договоров, условий переходит в ряде городов в делопроизводство дум. За магистратами остаются судебно-следственные и нотариальные функции.

Полученные результаты свидетельствуют, что сохранившиеся по каждому из городов документы в совокупности с научно-справочным аппаратом на них составляют самостоятельный и достаточно информативный комплекс источников по различным аспектам истории этих городов, в том числе неоспоримо свидетельствуют о реализации одного из положений программы реформы управления Екатерины Второй, направленной на создание городских обществ. Мы имеем возможность проследить дальнейшее закрепление в практике жизни городов XIX в. основ законодательства Екатерины II, направленной на создание городских дум и формирование всесословных городских сообществ.

Подводя итоги работы в целом, следует сказать, что полученные исторические выводы не противоречат друг другу, вносят существенные коррективы в наши представления о целях, задачах реформы, механизме ее осуществления, временном объеме и степени реализации. И это позволяет считать, что используемая методика анализа целостных документальных комплексов весьма плодотворна. Она может быть использована для анализа источников по другим регионам страны. Накопление данных со временем позволит более обоснованно судить о механизме реализации реформы и о том, насколько полно была воплощена в жизнь программа реформ Екатерины Второй.