Категориальная система имени существительного даргинского языка в сопоставлении с русским

Предлагаемая диссертация посвящена сравнительно-типологическому исследованию именной морфологии существительного даргинского и русского языков и охватывает такие ее аспекты, как формально-грамматические средства выражения имени существительного, принципы организации парадигм словоизменения, система грамматических категорий имени существительного в даргинском языке в сопоставлении с русским.

Выбор темы исследования, ее актуальность обусловлены, прежде всего, широким функционированием в Российской Федерации русского языка как языка межнационального общения, что приводит к высокому уровню национально-русского двуязычия. Дагестан, как известно, представляет собой уникальное многонациональное образование, не имеющее аналогов в мировой истории. Поэтому вопросы двуязычия и многоязычия приобретают особый характер. Двуязычие и многоязычие в Дагестане развиваются без какого бы то ни было принуждения. Особенно это касается национально-русского (в т.ч. и даргинско-русского) двуязычия. В силу исторических причин оно стало жизненной необходимостью для подавляющего большинства людей всех национальностей нашей республики. «Однако развитие дагестанско-русского двуязычия не дает никакого основания для надуманного вывода о недооценке роли родных языков. Вопрос о месте и роли родного и русского языков в республике решается на основе принципа свободного овладения родным и русским языками» [Джамалов 1998: 3].

Естественно, что все эти процессы становления двуязычия в полной мере проявляются и в Дагестане, в частности у даргинцев. Достаточно сказать, что процент свободно владеющих русским языком даргинцев по итогам переписей в последние десятилетия неуклонно повышается (в 1970 г. — 37, 8%- в 1979 г.- 63, 3%- в 1989 г. — 64, 4%- в 2002 г. — 70%). Этому, конечно, в определенной мере способствовал и постепенный уход представителей старшего поколения, не имевших возможности в свое время получить полноценное светское образование. Нынешнее поколение пожилых даргинцев в большинстве своем — выпускники советских школ, изучавшие русский язык по общеобразовательной программе.

Однако выпускники даргинской национальной школы не владеют русским языком в достаточной степени: произношение звуков и слов все еще находится под влиянием интерференции родного языка. Не умеют произносить некоторые русские звуки, отсутствующие в даргинском языке. Трудно выпускникам даргинских школ соблюдать такие фонетические законы, как оглушение конечных согласных, ассимиляция согласных по звонкости и глухости, редукция гласных и т. п. Отклонения от норм русского литературного произношения у многих учащихся и выпускников даргинских школ все еще значительны, и их можно понять при большом напряжении внимания. «Неправильное произношение влияет и на письменную речь. Учащиеся дагестанских нерусских школ на письме допускают много ошибок, связанных с тем, что они не различают ряда русских звуков на слух. Такие ошибки составляют, как правило, около половины всех ошибок, допущенных в письменных работах. Усвоение русского литературного произношения и овладение навыками грамотного письма — серьезная задача, стоящая перед учащимися старших классов дагестанской нерусской школы» [Судакова 1977: 3].

Следовательно, возникает необходимость сопоставительного изучения родного и русского языков. Это в первую очередь помогает ученикам и студентам думать не только на родном, но и на русском языке. Например, ученик-даргинец под сильным влиянием окружающей среды мыслит на родном языке, а потом в меру своих знаний переводит на русский язык. Ошибки, обусловленные интерференцией родного языка, при этом неизбежны. В свое время по этому поводу JI. В. Щерба заметил, что «.можно изгнать родной язык из процесса обучения, но изгнать родной язык из голов учащихся в школьных условиях — невозможно» [Щерба 1947: 56].

Сопоставительное изучение родного и русского языков помогает кардинально углубить анализ рассматриваемых явлений и раскрыть их новые, неуловимые стороны. Сопоставление и сравнение «.заставляют ученика думать, анализировать, делать логически правильные выводы, обобщения, развивая его мыслительные способности, воспитывая активное отношение к предмету. Изучение новых явлений в сопоставительном плане способствует лучшему их запоминанию» [Загаров 2002: 3]. Этот же исследователь далее обращает внимание на следующее: «Приступая к изучению русского языка, учащиеся дагестанской школы уже обладают знанием одного языка — родного. Поэтому они невольно сравнивают его с родным языком. Для них овладение русским языком — выполнение знакомых функций, но в новых формах» [Там же: 4].

Все это обусловило то, что сопоставление вполне закономерно вошло в науку как метод обучения, и переоценить важность сопоставительного и сравнительного изучения русского и родного языков невозможно.

В научной литературе сложилось мнение, что сравнение является также «одной из древнейших форм мышления — мышления при помощи конкретных образов, а не абстрактных понятий» [Васильев 1986:14]. А. А. Потебня, например, видел в сравнении первичную форму мышления: «.мы не можем себе представить первоначального положения иначе, как в виде сравнения (или сближения) двух самостоятельно сложившихся чувственных образов» [1969: 64]. «.Сравнение есть основа всякого понимания. Все в мире мы узнаем не иначе как через сравнение.» [Ушинский 1949: 332].

Познавательная роль сравнения высоко оценивалась во все времена. В деле познания окружающего мира сравнение одного предмета с другим выступает одним из наиболее мощных средств: «Весь прогресс теоретической половины человеческих знаний о внешней природе. достигнут в сущности сравнением предметов и явлений по сходству» [Серебренников 1970: 29]. Сравнивая или сопоставляя два предмета или явления действительности и их признаки или действия, автору произведения или говорящему удается дать гораздо точное определение, ярче выделить сравниваемый объект, его основные качества или свойства, сосредоточить внимание слушателя или читателя на его основных внешних характеристиках.

Из вышесказанного вытекает безотлагательная необходимость совершенствовать методику преподавания русского и родного языков в национальной школе с максимальным учетом особенностей родных языков, способных влиять на процесс изучения русского языка. Естественно, для решения этих задач на передний план выдвигаются сопоставительные исследования.

Представленная крупнейшими лингвистами русская грамматическая традиция, в русле которой детальную проработку получили многие вопросы, в отдельных случаях даже не ставившиеся в кавказоведении, может дать при сопоставительном исследовании новый импульс для изучения тех фрагментов грамматики дагестанских языков, которые пока недостаточно полно освещены в специальной литературе по даргинскому языку.

Конечно, фонетическая и морфологическая проблематика имеет более выгодное положение, находясь как бы в центре лингвистических исследований, будь то описательная или сопоставительная грамматика. Тем не менее, делая обзор литературы по тому или иному грамматическому вопросу, предваряющему его анализ в рассматриваемом языке, можно заметить, что большей частью даются отсылки к аналогичным работам, выполненным на материале русского языка. Таким образом, сформировалась своеобразная схема грамматического анализа, в рамках которой в качестве эталона выступает анализ сопоставляемых категорий и явлений русского языка.

Необходимо подчеркнуть, что не все, что подходит для русского языка, применимо для анализа дагестанских языков. Еще JI. И. Жирков отмечал в свое время, что грамматические категории в дагестанских языках «настолько специфичны по своей природе, что лишь с оговорками, или, так сказать, в „кавычках“, можно употреблять привычные для нас термины: имя, глагол, прилагательное, наречие, предлог и т. п.» [Жирков 1935: 156 — 157]. Данное явление получило свое объяснение от самого JI. И. Жиркова в рамках «яфетической теории»: «Как ни изолированы горские народы в своих ущельях (благодаря чему на Кавказе и сохранились реликтовые языки), все же, особенно в нашу эпоху, они не могут жить в полной изоляции. Языковое смешение и в них имеет место, тем более что хозяйственные и культурные отношения связывают их с другими народами, говорящими на языках иной стадии развития. В этих условиях никакой язык не может быстро создать все те формы речи, необходимые на данной стадии развития общества. Недостающие для данных понятий термины вливаются в него из других языков и образуют потребный на данный момент терминологический сектор языка. Необходимая степень абстракции и необходимое количество слов абстрактного значения постоянно бывают обеспечены тем, что каждое слово, даже самой грубо-конкретной семантики, может быть поднято языком до степени настолько абстрактного значения, насколько абстрактны предлоги или союзы в наших языках. Поэтому говорить о „богатстве“ или „бедности“ языка можно только с учетом тех реальных условий, в которых живет данное общество в данную эпоху» [Жирков 1935: 166- 167]. Возможна и другая крайностьполное отрицание подобия однопорядковых явлений сравниваемых языков.

Вслед за JI. И. Жирковым некоторые ведущие лингвисты Дагестана (среди них и известные даргиноведы) признают, что в исследованиях по дагестанским языкам нередко происходит неправомерный перенос свойств русской грамматики и, соответственно, грамматических подходов и терминологии на материал исследуемого языка. В даргиноведении, например, такое положение дел 3. Г. Абдуллаев объясняет следующими причинами: «.из-за отсутствия традиций грамматических исследований и недостаточной изученности языка не установлен инвентарь грамматических понятий, охватывающих структурные единицы слова и предложения. Понятийная номенклатура, используемая при исследовании грамматики, относится, естественно, к фактам метаязыка и в силу этого не всегда обнаруживает адекватное соответствие специфическим свойствам языка-объекта» [Абдуллаев 1993, II ч.: 5].

Акад. В. В. Виноградов пишет: «. составление грамматики любого языка сопряжено с величайшими трудностями — теоретическими и практическими. Объем и задачи грамматики не очерчены с достаточной ясностью.

Приемы грамматического исследования у разных лингвистов очень разнородны" [1947: 9].

Сказанное в первую очередь и в полной мере относится к созданию грамматик дагестанских языков, даргинского языка в том числе. Сказывается бедность исторической традиции — нормы формирующегося даргинского литературного языка еще не приобрели устойчивый характер. До сих пор велико влияние диалектов. Впервые даргинский литературный язык стал предметом научных наблюдений в 1935 году в очерке немецкого лингвиста Карла Боуда «Darginische Schriftsprache» [Boud 1937]. Грамматика даргинского языка до сих пор изучена далеко не достаточно. Имеющиеся научные сведения порою противоречивы. Сказанным объясняется практическая необходимость обращения к внешнему эталону — русскому языку, изучение которого имеет исторические традиции, и понятийная номенклатура, конечно же, исследована несравненно лучше. Многие вопросы, которые даже не ставились в дагестановедении, в русистике изучены монографически.

Отрицательным является и тот факт, что отсутствуют древние письменные источники на даргинском языке, которые могли бы стать предметом грамматических наблюдений.

Имеющиеся в научной литературе сведения о фонетической системе и морфологической структуре даргинского языка пока еще носят фрагментарный характер. И наша работа не претендует на роль фундаментальной разработки всех проблем фонетики и морфологии. Мы остановимся прежде всего на наиболее важных и необходимых в школьной практике вопросах классификационной характеристики структурно-семантических и функциональных особенностей одной из основных частей речи даргинского языка — существительного. Проблемы морфологии в большинстве своем рассматриваются на лексемном уровне, т. е. работа в основном посвящена лексемной морфологии. Морфемный уровень, к которому мы обращаемся в связи с исследованием структурных и функциональных особенностей морфем, затрагивается в гораздо меньшей степени.

Сопоставление грамматических явлений дагестанских языков с их аналогами в русском не является чуждым для многих дагестановедческих работ. В этом достаточно обширном списке трудов прежде всего следует выделить работы, посвященные грамматике литературного даргинского языка и многочисленным диалектам этого языка. В первую очередь это монографические труды П. К. Услара [1892], Л. И. Жиркова [1926], С. Н. Абдуллаева [1954], 3. Г. Абдуллаева [1961, 1971, 1986, 1993], С. М. Гасановой [1962, 1971], А. А. Магометова [1963, 1982], Ш. Г. Гаприндашвили [1966], М.-Г. 3. Магомедов [1972, 1980], М.-С. М. Мусаев [1978, 1980, 1983, 1984, 2002], С. М. Хайдако-ва [1985], А. А. Сулейманова [1988, 1993, 2003 ], М.-Ш. А Исаева [1982, 1988, 1995], А. А. Кадибагамаева [1998, 2001], У. У. Гасановой [1999], Р. О. Мута-лова [2002], С. М. Темирбулатовой [2004] и др., а также кандидатская диссертация «Фонетическая система даргинского языка в сопоставлении с русской» Т. И. Магомедовой [1998]. Естественно, что в своей работе мы нередко обращались к трудам ведущих дагестанских и отечественных языковедов. Это такие исследователи, как А. А. Бокарев, Е. А. Бокарев, М. М. Гаджиев, Г. Б. Муркелинский, У. А. Мейланова, Г. А. Климов, Б. Б. Талибов, Р. И. Гайдаров, Б. Г.-К. Ханмагомедов, Г. И. Мадиева, А. Г. Гюльмагомедов, И.Х. Аб-дуллаев, Н. С. Джидалаев, Г. Г. Буржунов, А. Е. Кибрик, М. Е. Алексеев, Э. М. Шейхов, З. М. Загиров, В. М. Загиров, А. М. Айтберов, М. И. Шурпаева, Г. И. Магомедов, Н. X. Ольмесов и др.

Цели и задачи исследования непосредственно вытекают из охарактеризованных выше проблем, стоящих перед современной даргинской и дагестанской лингвистикой, в т. ч. и сопоставительной. В настоящей работе предлагается комплексный сопоставительный анализ морфологического своеобразия имени существительного русского и даргинского языков. Достижение этой цели требовало, в свою очередь, решения целого ряда более конкретных задач:

1) коррелятивное описание категориальных величин имени существительного даргинского и русского языков;

2) выявление и описание «белых пятен» в грамматической структуре даргинского языка, особенно в тех ее областях, которые касаются функциональных характеристик грамматических категорий имени существительного;

3) определение единиц сопоставления (грамматическая категория, часть речи, граммема, морфема и виды морфем, грамматические процессы и др.) и конкретных методик их сравнения;

4) выделение черт изоморфизма и алломорфизма в морфологии имени существительного сопоставляемых языков;

5) упорядочение терминологии даргинского языка в связи с уточненным отношением соответствующих явлений к их русским аналогам;

6) установление интерферентных и др. явлений, вызванных контактами сопоставляемых языков.

Научная новизна работы связана, во-первых, с тем, что сопоставительное исследование морфологии имени существительного проводится впервые на материале даргинского и русского языков. Это позволило отойти от бытовавшего в некоторых имеющихся разысканиях упрощенного подхода к сопоставляемым явлениям, когда при наличии в двух языках одноименных категорий между ними ставился знак равенства. Мы анализируем эти явления в трех аспектах: с точки зрения формы, содержания и функции. С другой стороны, в ряде обычно размежевывавшихся категорий морфологии имени существительного, помимо известных расхождений, было обнаружено и определенное формальное и семантическое сходство.

В предлагаемой диссертации содержатся новые наблюдения в сфере грамматики даргинского языка, которые в немалой степени были обусловлены необходимостью исследования тех ее неизученных до настоящего времени областей, которые уже получили достаточное освещение в русской грамматической традиции. Определенную новизну можно усматривать также в трактовке некоторых фонетических и грамматических категорий, исследуемых в диссертации не только с точки зрения сопоставительной грамматики, но, в частности, и с позиций контенсивной типологии.

Теоретическая значимость диссертации определяется, прежде всего, ее вкладом в методический аппарат и теорию даргинской грамматики и, соответственно, в дагестанскую грамматическую традицию в целом. Говоря в этой связи об общетеоретических аспектах сопоставительной грамматики, следует обратить внимание на более широкие возможности адекватного описания, которые предоставляет эксплицитное сопоставление. Дело в том, что порой ускользает языковое своеобразие из поля зрения языковедов, подходящих к описанию языка без обращения к внешнему эталону, поскольку в условиях отсутствия значительной сопоставительной традиции исследователь имплицитно как бы повторяет в своем анализе грамматическую схематику русского языка. При этом непроизвольно игнорирует специфику морфологической и синтаксической структуры описываемого языка. Хотя еще в XIX веке грамматические описания, основанные на подобных принципах, были подвергнуты справедливой критике. В частности еще П. К. Услар писал: «Самая неудачная метода заключается в переводах форм русской грамматики на неизвестный язык. Мне случалось видеть таковые грамматические очерки: нельзя не пожалеть о потерянном времени и труде» [Услар 1888: 17].

Практика показывает, что в случае достаточно резкого контраста возникают практически непреодолимые препятствия, вызывающие к жизни решения, продиктованные факторами скорее сугубо внешнего порядка, нежели представлениями о принципиальном устройстве фонетической системы, именной и глагольной словоформы, словоизменительной парадигмы и т. п.

Предпринятое нами сопоставительное исследование грамматических категорий существительного даргинского и русского языков в теоретических целях (с учетом возможностей использования его результатов в практике преподавания русского языка в дагестанской школе и вузе) ориентировано на определение сходств и различий между сопоставляемыми языками наряду с выявлением причин этих сходств и расхождений. Такой метод исследования, естественно, ведет к более глубокому познанию систем сравниваемых языков, в первую очередь малоисследованного даргинского.

В качестве «стратегической» задачи такого сопоставительного анализа двух генетически неродственных разноструктурных даргинского и русского языков, как мы считаем, можно квалифицировать определение системных соответствий и несоответствий между сравниваемыми языками, непосредственно соприкасающееся с проблематикой типологии. Достаточно убедительно, научно обоснованно в этом отношении в свое время высказался академик А. С. Чикобава: «Сопоставительное изучение языков ценно для изучения общих вопросов формирования и развития определенных грамматических категорий, общих процессов и закономерностей, представляющих актуальный интерес с точки зрения общелингвистической» [Чикобава 1958: 3]. Эти слова патриарха лингвистического кавказоведения довольно точно подходят к нашим планам и предстоящим задачам. Они являются для нас программными.

В любой языковедческой работе, посвященной сопоставительному изучению, говорится, что к результатам сопоставительного изучения языков в теоретическом аспекте следует отнести, в первую очередь, возможность глубже проникнуть в системы сравниваемых языков. В отличие от сопоставительного исследования, лингводидактика более склонна рассматривать те или иные закономерности грамматического строя в отдельности. Она ориентирована прежде всего на приемы и способы более эффективного усвоения необычных грамматических структур и устранения интерферентных явлений, особенно при частичных схождениях. Иными словами, теоретический аспект сопоставления заключается в том, что, проведенное на должном методическом уровне, оно обогащает общее языкознание новыми данными, расширяя эмпирическую базу теоретическо-типологических обобщений.

Таким образом, результаты сопоставительного анализа, в ходе которого акцентируется внимание непосредственно на сходствах и различиях языка-объекта (даргинского языка) и языка-эталона (русского языка), относящиеся к различным аспектам функционирования соположенных единиц, помогут избежать неосознанного приписывания содержательных характеристик русского языка рассматриваемым явлениям в дагестанских языках. Они могут быть вызваны не только более длительной традицией изучения русского языка, сложившейся системой понятий и терминов русистики, но и, как правило, лучшей лингвистической подготовкой специалиста по русскому языку, чем по родному, а также и тем, что метаязыком описания гораздо чаще оказывается не родной язык, а русский. При этом мы, естественно, не забываем о мудром предостережении П. К. Услара: «Не должно спешить подводить разобранное под русскую грамматическую номенклатурупритом большая часть кавказских языков вовсе под нее не подходит» [Услар 1888: 17].

Сегодня русским языком владеет абсолютное большинство социально активного населения Дагестана. Если учесть, что русским языком не владеют в основном дети дошкольного возраста и младших классов и люди преклонного возраста (все они сельские жители), то названная нами выше цифра в процентном отношении (70%) — число даргинцев, свободно владеющих русским языком по данным переписи 2001 года, довольно высока. Перечисленные факторы и их учет становится особенно важным в современных условиях возрождения интереса к родному языку и родной культуре, когда наряду с изучением русского языка, признанного государственным на всей территории Российской Федерации, не менее фундаментальной признается задача сохранения национально-культурной самобытности народов России, в том числе и в языковом отношении. Это гарантируется Законом о языках Российской Федерации и другими документами, в том числе Проектом Закона о языках Дагестана.

В свете всего сказанного выше практическая ценность предлагаемой квалификационной работы вытекает уже из самой сущности сопоставительных исследований, стимулировавшихся, в первую очередь, практическими потребностями изучения неродного языка. Сопоставительное изучение русского и дагестанских языков в лингводидактических целях диктуется поставленными перед школой важными практическими задачами обучения дагестанцев правильному русскому языку. Жизненно необходимо развитие у юных дагестанцев высокой культуры русской речи.

Не будет преувеличением, если сказать, что культура русской речи в наши дни приобретает особенную социальную значимость. Как утверждают специалисты, пропаганда правильной русской речи в условиях национально-русского двуязычия стала вопросом государственной важности. «Культура русской речи для народов многонационального региона приобретает не только культурно-эстетическую, но и социально-экономическую значимость. Требования к речевой культуре в разноязычной среде диктуются объективно сложившимся соотношением функций родного и русского языков и ряда других факторов, в своей совокупности определяющих языковую ситуацию данного этнического и языкового сообщества.

Умение правильно и красиво говорить, читать и писать на родном языке справедливо считается важным аспектом общей культуры билингва. Однако в полиэтническом регионе культурноречевой уровень его общения на русском языке, кроме того, служит критерием социального престижа двуязычной личности и важнейшим условием осуществления ею своей трудовой деятельности" Абдуллаев 1992: 7].

Е.Д. Поливанов [1931; 1933] - основоположник сопоставительного изучения языков — в учебных целях относил к числу потенциальных результатов контрастивного исследования не только различия, но и трудности изучения второго языка, прогноз наиболее вероятных ошибок говорящих на неродном языке. Именно в этой связи многие современные отечественные и зарубежные исследователи включают в круг основных задач сопоставительной лингвистики выявление источников интерференции с целью предупреждения типичных ошибок [Stockwell 1968], их объяснения [Roger, Snool 1971], определения иерархии трудностей для изучающих иностранный язык [Stockwell, Bowen 1965]. Поэтому нет сомнения в социальной важности этой проблемы, чем и обусловлен неутихающий исследовательский интерес к ней в Дагестане.

Таким образом, предлагаемая диссертация строилась так, что многие конкретные положения ее могут быть сформулированы в виде практических рекомендаций при составлении учебников для школ и ВУЗов с даргинским составом учащихся и студентов. Она окажется полезной и при составлении методических пособий для учителей русского и даргинского языков, работающих в даргинской школе. Данная диссертация может оказать непосредственно позитивное влияние и в сильно отстающей области даргиноведения — составлении двуязычных грамматических словарей.

Как известно, многонациональны без исключения все дагестанские города и поселки. В них русский язык функционирует в качестве основного средства межнационального общения и общения вообще. Даргинцы, выходцы из разных сел, т. е. те, которые в свое время не изучали даргинский литературный язык, в городских условиях практически не могут (особенно за пределами Дагестана) общаться друг с другом. Причиной тому служат значительные расхождения в диалектах даргинского языка. Кроме того, в городских условиях очень большой процент выходцев из интернациональных семей, которые не получили возможности изучать свой родной язык естественным путем — путем общения с родителями, сверстниками и т. п.

Работа будет полезной и для такой традиционной отрасли филологии, как теория и практика перевода. Безусловно, структурные соответствия, выявленные в ходе сопоставления, не могут восприниматься как категорический императив для переводчиков, однако подтвержденные на широком материале выводы о предпочтении тех или иных структур послужат серьезным инструментом для оптимизации как переводческой, так и журналистской деятельности.

Приемы и методы исследования, используемые в настоящей работе, определяются в целом как сопоставительные. Впрочем, в рамках единой сопоставительной методики допускается значительное количество приемов и способов анализа конкретного материала, применение которых непосредственно зависит от его специфики и целей сопоставления. Наиболее рельефно дифференцируются методики, основанные, с одной стороны, на выявлении только различий («контрастивная / конфронтативная лингвистика»), и, с другой стороны, учитывающие как различия, так и сходства. Существенным является противопоставление методов анализа, строящихся по схеме «от формы к содержанию» (анализирующая модель) и «от содержания к форме» (порождающая модель).

Сопоставительное исследование, особенно в тех случаях, когда оно оперирует материалом языков «различной типологической принадлежности, не может не касаться вопросов, относящихся к области общей типологии» [Ярцева 1981: 12]. Типология, призванная решать задачи выявления изоморфизма (языковые универсалии) и алломорфизма (уникалии) языков мира, значительно укрепила свои позиции в ряду других фундаментальных лингвистических дисциплин. О том, что роль типологических изысканий значительно возросла за последние десятилетия, красноречиво свидетельствует все увеличивающееся число отечественных и зарубежных публикаций в этой области, а также появление все новых типологических школ. Типология в широком смысле — это объединение различных разновидностей структурного синхронно-диахронического исследования языка — контрастивного языкознания, лингвистической характерологии, универсалологии и собственно типологии в узком смысле.

Говоря о сущностном своеобразии контрастивной лингвистики, надо отметить, что предметом исследования типологического языкознания, по определению Г. А. Климова [1983: 27−28], являются структурные элементы языкового изоморфизма. Они не зависят от процессов дивергенции или конвергенции и обусловлены принадлежностью языков к особым типологическим классам.

Все же взаимосвязанность современной сопоставительной грамматики с общей типологией — факт достаточно очевидный, проявляющийся в возможностях объяснения наблюдаемых сходств и различий сопоставляемых языков на основе их принадлежности к одному или к разным типам. С точки зрения формальной (морфологической) классификации, даргинский язык, как известно, относится к агглютинативным, хотя и с определенным компонентом флективности. Для морфологической структуры русского языка более приемлема его характеристика как флективного с элементами агглютинации.

Кроме того, даргинский язык может быть охарактеризован как синтетический с элементами аналитизма, проявляющегося в использовании «падежных» (т.е. пространственных, временных, причинно-целевых, субъектно-объектных и т. п.) значений послелогов и вспомогательных глаголов для формирования аналитических глагольных словоформ. В этом плане сопоставляемые языки более или менее близки друг другу.

Особо следует подчеркнуть методическую роль в общих принципах типологического изучения языков. В частности, для сопоставительной грамматики даргинского и русского языков немаловажное значение имеет их принадлежность соответственно к эргативному и номинативному типам, чем объясняется целый ряд их конкретных дифференциальных признаков в области морфологии и синтаксиса.

Наиболее широкие перспективы в типологически ориентированной контрастивной грамматике открывает, как это показывает практика конкретных исследований, использование принципа анализа «от содержания к форме»: разносистемный материал упомянутых изысканий лишает языковеда выбора стабильных критериев, в то время как в формально-типологических построениях этот выбор приобретает обычно произвольный характер. «Именно семантический фактор позволяет в этом случае найти определенные основания для сопоставления формальных средств самых разных языков» [Климов 1983: 14 — 15]. В контенсивно-типологических исследованиях роль такой семантической опоры играют, как известно, субъектно-объектные отношения действительности, облигаторно выражаемые во всех языках мира. Тем не менее, большинство типологически ориентированных исследований языков придерживается формально-типологической схематики, не учитывая передаваемого в языке содержания. Исключение в этом отношении составляют работы характерологического жанра по кавказским языкам [СОКЯ 1978; Климов, Алексеев 1980], а также серия очерков [1979 — 1981] А. Е. Кибрика, обращающего внимание прежде всего на способы выражения субъ-ектно-объектных отношений в дагестанских языках. В других работах А. Е. Кибрика продуктивным является использование исчисляющей модели на материале ограниченной понятийной области (пространственные падежи, категория числа), что позволяет выявить гипотетически возможные сочетания содержательных дифференциальных признаков и описать пути их конкретной реализации в различных сопоставляемых языках.

Одним из принципов сопоставительного изучения языков как в лин-гводидактических, так и в теоретических целях является равная изученность рассматриваемых явлений в обоих компонентах сравнения. В связи с этим в настоящей работе акцент делается на исследовании грамматики даргинского языка, не имеющего, в отличие от русского языка, длительной традиции изучения и специальных работ по целому ряду проблем.

Среди общих принципов сопоставительного исследования можно выделить следующие: системность анализа, когда соответствующие явления сопоставляются не изолированно, а в ряду однородных.

Материалом исследования послужили прежде всего грамматические описания и словари русского языка [Шахматов 1941; Виноградов 1972; Винокур 1945; ГРЯ.Т.1 -2- Энциклопедия 1979; РГ.Т.1 -2- Филин 1981; Иванов 1983; Словарь рус. яз. Т. 1 — 4- Ожегов 1990 и др.] и даргинского языка [Ус-лар 1892- Жирков 1926; Абдуллаев С. 1950; 1954; Гаприндашвили 1966; Аб-дуллаевЗ. 1961, 1971, 1986, 1993; ГасановаС. 1962, 1971; Магометов 1963, 1982; Магомедов 1972, 1980; Мусаев 1978, 1980, 1983, 1984, 2002; Хайдаков 1985; Сулейманов 1988, 1993, 2003; Исаев 1982, 1988, 1995, Кадибагамаев 1998,2001; Гасанова У. 1999; Магомедова 1998; Муталов 2002; Темирбу-латова 2004] и др. Некоторые аспекты функциональной грамматики даргинского и русского языков иллюстрируются примерами из современной художественной прозы.

Апробация исследования. Работа выполнялась в отделе грамматических исследований Института ЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАН. Основные положения и выводы диссертации в качестве научных сообщений доложены на заседаниях отдела грамматических исследований Института ЯЛИ и кафедры дагестанских языков факультета дагестанской филологии ДГПУ. По теме вопросам сопоставительного исследования даргинского и русского языков у автора диссертации имеется семь публикаций.

Структура диссертации определена ее целями и задачами. Работа состоит из предисловия, введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы 184 страницы машинописного текста.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Исследование вопросов сопоставительного изучения узловых вопросов грамматики и семантики даргинского и русского языков, по нашему убеждению, диктуется самой жизнью. Такие исследования дают значительные возможности для выработки навыков правильного усвоения русской грамматики и умения прогнозировать и предупреждать возможные интерференционные ошибки фонетического, грамматического, лексико-семантического и синтаксического характера.

Сопоставительный комплексный анализ категориальной системы даргинского и русского языков показал, что между ними имеется немало общ-ностных явлений, а также существенные расхождения, которые являются источником различных видов интерференции, искажающей различные грамматические категории, характерные для имени существительного.

Результаты комплексного анализа категориальной системы имени существительного даргинского языка в сопоставлении с русским позволяют нам делать определенные выводы, касающиеся как функциональных характеристик грамматических категорий, так и способов их формального выражения.

Имя существительное — важнейшая часть речи в сопоставляемых языках, материал которых демонстрирует принципиальную совместимость основных понятий морфологии обоих языков. Совместимы и такие термины, как корень, основа, окончание, словообразующий аффикс, детерминант/тематический показатель, аблаут и некоторые др. При недостаточно последовательном применении этих понятий, возможны расхождения соответствующих терминов.

Агглютинативный принцип словоизменения в целом прослеживается в обоих языках, что важно с точки зрения формы выражения. В той или иной степени в них представлены и такие грамматические явления, как чередования (внутренняя флексия, аблаут), хотя некоторые исследователи даргинского языка предпочитают квалифицировать соответствующие соотношения корневых гласных как результат ассимилятивно-диссимилятивных процессов, наращения, редупликации и т. д.

Модель словоизменительной парадигмы — один из важнейших компонентов характеристики формальных особенностей именного словоизменения в сравниваемых языках. При этом модель склонения с выделением нескольких словоизменительных основ, характерная для даргинского языка (для дагестанских языков в целом), вообще не представлена в русском. Совмещение в одной морфеме русского языка значений числа и падежа дает упрощенную схему с именительным падежом, совпадающим с исходной основой, чем и обусловлено отсутствие в русском языке модели склонения с выделением нескольких словоизменительных основ.

В даргинском литературном языке представлено акустически очень слабовыраженное, малозаметное ударение. В иных случаях даже трудно установить, на каком слоге стоит ударение. В то же время разноообразие парадигматических схем в русском именном словоизменении достигается наличием различных чередований и разноместным ударением. При этом в русистике подобные парадигмы описываются не как противопоставляющие ударные и безударные основы, а как парадигмы с переходом ударения с основы на окончание, причем основа в соответствии с таким описанием остается неизменной. Это вызвано тем, что множественность наборов окончаний существительных приводит к тому, что более эксплицитным описание русского именного словоизменения выглядит через описание парадигматических классов с единой, но видоизменяющейся основой.

Однако, иначе обстоит дело с ударением в ряде диалектов даргинского языка, в частности, в мекегинской и цудахарской группах. В диалектах ме-кегинской группы ударение выражено яснее, чем в диалектах акушино-урахинской группы, хотя оно и здесь не имеет ни словообразовательных, ни словоизменительных функций. Представители этих диалектов никогда не сомневаются в том, на каком слоге стоит ударение, которое здесь почти всегда находится на втором слоге от начала слова.

Яснее всего ударение выражено в диалектах цудахарской группы. В частности, в самом цудахарском любой представитель этого говора без колебания скажет, где стоит ударение. Такое положение объясняется тем, что ударение в этих диалектах играет определенную роль и в словообразовании, и в словоизменении. Ударение в диалектах цудахарской группы стоит на различных слогах, оно передвигается с одного слога на другой, в зависимости от формы и значения слова.

Заметным отличием именной парадигмы даргинского языка (характерной и другим дагестанским языкам) является ее иерархическое строение, обусловленное наличием локативных падежей (к ним в даргинском языке относятся латив, эссив, аллатив, аблатив). Локативные падежи представляют серийную модель образования, при которой форманты этих падежей (показатели локализации) присоединяются не к основе прямой или косвенной, а к основе, осложненной показателем серии («локализации»). Различия в именной парадигматике сопоставляемых языков характеризуются и такими признаками, как количество парадигматических классов (типов склонения), сопряженное с вариантностью аффиксальных и корневых морфем, а также наличие дефектных парадигм и синкретических форм.

Среди других частей речи, как в русской, так и в даргинской грамматической традиции, выделение существительных опирается на целую совокупность признаков, которые пересекаются. Они частично противоречат друг другу, — морфологически, синтаксически, семантически и т. д.

Семантика существительного как части речи в сопоставляемых языках, выражающая предметность, как и во многих других языках мира, характеризуется целым рядом специфических особенностей. Они проявляются на различных уровнях языковой структуры. Семантический уровень — ядерную группу здесь составляют конкретные имена, предметные, в том числе одушевленные и неодушевленные, и вещественные. Грамматический уровень набор форм грамматических категорий: падежа, числа. Набор словоизменительных форм рода, одушевленности / неодушевленности, конкретности, вещественности, собирательности, отвлеченности и т. д. И синтаксический уровень — это функции существительного в составе предложения: в роли подлежащего и дополнения, а также всех других членов предложения (сказуемое, определение, обстоятельствов то же время с ним согласуются прилагательное и глагол). Существительное обладает также своим набором словообразовательных средств.

В обоих сопоставляемых языках в структурной организации именного словаря определенную роль играют более или менее совпадающие по лексическому составу и общему значению лексико-семантические группы имен. Так, абстрактные существительные (названия действий, качеств, состояний) и в русском, и в даргинском, так же как и имена собственные, относятся к периферийным разрядам существительных. Это, в частности, находит свое отражение в том, что абстрактные существительные, за весьма редким исключением, оказываются образованными от глаголов и прилагательных с помощью специальных суффиксов.

Имя существительное в сравниваемых языках имеет следующие грамматические категории: категории даргинский язык русский язык род /класс + + число + + одушевленность — + частичность — + падеж + + локализация +.

Как видно из таблицы, существительное русского языка в оппозициях своих форм выражает в целом пять грамматических значений, а существительное даргинского языка — четыре. Категория рода — наиболее яркий, характерный морфологический признак существительного в русском языке.

Категория рода в русском языке — явление, вполне сопоставимое с даргинским. Как известно, даргинский язык обладает категорией грамматического класса, принципы функционирования которого аналогичны родовым классификациям.

При очевидности своеобразия винительного падежа в русском и эрга-тивного в даргинском глубокие содержательные различия именительного, родительного (функции даргинского генитива, эквивалентные русскому относительному прилагательному) и дательного (используемого для оформления субъекта глаголов чувственного восприятия) падежей выявляются при более детальном анализе. Истоки этих различий кроются в типологических расхождениях сравниваемых языков.

Наибольшую трудность для учащихся дагестанской национальной школы представляет категория рода имен существительных. Это обусловлено разноструктурностью русского и дагестанских языков и отсутствием в последних категории рода. В русском языке распределение по родам основной массы существительных производится по их морфологическим признакам, в первую очередь по структуре именительного падежа. В даргинском языке сохранилась древнейшая система классификации существительных на грамматические классы, где выделяют четыре класса. Если в русском языке род существительного влияет на формы зависимых от него слов, то в даргинском языке все подчиненные существительным слова в подобных условиях сохраняют начальную форму.

Как видим, категория грамматического класса в даргинском языке не имеет ничего общего с грамматической категорией рода в русском языке, что и является основной причиной нарушений навыков согласования прилагательных и других разрядов слов с именами существительными.

Хотя категория числа присуща существительным в русском и даргинском языках, но в русском языке категория числа тесно связана с категорией рода и падежа имен существительных. В даргинском языке она совершенно самостоятельна, не связана с категорией класса и системой падежных форм склонения. При изучении категории числа учащиеся допускают разнообразные ошибки на неправильное образование форм единственного числа от существительных, которые употребляются только во множественном числе (ножницаножницы)', неправильное образование форм множественного числа от существительных, которые употребляются только в единственном числе (молодежи — молодежь) — неправильное образование форм множественного числа от существительных, которые в новой форме стилистически расходятся (лагерялагери) и т. д.

Большую потенциальную возможность для морфологической интерференции создают различия в падежной системе русского и даргинского языков. Многопадежное склонение имен и наличие эргативного падежа делают грамматический строй даргинского языка чрезвычайно сложным и весьма своеобразным. В отличие от русского языка, именительный падеж в даргинском языке является не только формой названия и формой субъекта, но и формой объекта. Эргативный падеж служит исходной формой для образования косвенных падежей. Именительный падеж — это не только падеж подлежащего (при непереходных глаголах), но и падеж дополнения (при переходных глаголах) — эргативный падеж — это не только падеж подлежащего (при переходных глаголах), но и падеж дополнения (при непереходных глаголах). Большие расхождения имеются и в значениях родительного, дательного и местных падежей.

В русском языке существительные классифицируются на мужской, женский и средний род. Роль немаркированного члена выполняет мужской род: его форма обычно принимает на себя функции «общего» рода. Кроме того, к мужскому роду обычно относятся и названия детенышей.

В даргинском литературном языке функционируют пять грамматических классов (родов): три в сфере единственного числа и два в сфере множественного числа, которые по соотношению классно-числовых показателей образуют пятиклассную систему.

К первому классу относятся существительные, обозначающие разумные существа мужского пола с классным показателем в (узи вамсур «брат устал», euiumlacuypuiu «маленький мальчик»), названия отдельных частей тела мужчины (вях1 «лицо», вай «талия», варг «нутро»), а также теологические понятия: аллагъ «бог», малаик «ангел», идбаг «пророк» и др.

Ко второму классу относятся существительные, обозначающие разумные существа женского пола с классным показателем р (рузи рамсур «сестра устала», puuimlacu рурси «маленькая девочка») и названия отдельных частей тела женщины (рях1 «лицо», рай «талия», рарг «нутро»),.

К третьему классу относятся все остальные существительные, которые требуют наличия показателя б в составе согласующегося слова (ябу бамсур «лошадь устала», бишт1аси къача «маленький теленок»).

Таким образом, отнесенность существительных к тому или иному классу выражена лексически и синтаксически. Но у небольшого числа существительных она выражена и морфологически — наличием классного показателя.

Иная система грамматических классов представлена у собирательных существительных и в сфере множественного числа, где все существительные строго распределены на два класса по признаку «люди» и «не-люди». Класс людей с классным показателем б (уршби бак1иб «мальчишки пришли» и рурсби бак1иб «девочки пришли» и т. д.) и класс «не-людей» с классно-числовым показателем д/р (срг.унци дак1иб «быки пришли» и т. д.).

Таким образом, класс существительного в даргинском языке определяется отнесенностью к категории человека и полом обозначаемого лица. Соответственно, одушевленность и неодушевленность также не имеет в даргинском языке специального грамматического выражения.

Анализ названий одушевленных и неодушевленных существительных в даргинском и русском языках, проведенный нами в настоящей работе, позволяет заключить, что в сопоставляемых языках эта дифференциация неодинаковая. В русском языке существительные, обозначающие живых существ, называются одушевленными. Они отвечают на вопрос «кто это?» — брат, друг и т. д. К неодушевленным относятся названия неживых предметов, и отвечают на вопрос «что это?» — дерево, шапка, рубашка, обувь и т. д.

Категория класса людей в даргинском языке не полностью соответствует категории одушевленности в русском языке, и категория неодушевленности в русском также не соответствует категории класса «не-людей» в даргинском языке.

Отсюда различна и сфера употребления вопросов кто? и что? в русском и даргинском языках. Сфера употребления вопроса кто? в русском языке шире, в даргинском — уже. В отличие от русского он ставится только к существительным, обозначающим названия лиц. Сфера же употребления вопроса что? В даргинском языке шире, чем в русском.

В русском языке разграничения одушевленных и неодушевленных существительных основываются на их лексическом значении и грамматически выражаются формой винительного падежа множественного числа. У одушевленных имен эта форма совпадает с формой родительного падежа. Разграничение имен класса «людей» и «не-людей» в даргинском языке не наблюдается в падежных формах, однако некоторые из них склоняются по различным типам склонений. Таким образом, категория одушевленности и неодушевленности русского языка значительно отличается от класса «людей» и «не-людей» даргинского языка.

В русском языке род существительного детерминирован семантически только для одушевленных имен. В остальных случаях их род может быть определен по его морфологическим признакам. Даргинский язык отличается от русского также наличием специального выражения распределительного множественного — путем редупликации соответствующего существительного или числительного. В обоих языках имеются существительные, употребляемые только в единственном или же только во множественном числе, хотя специфика их проявления различна.

Несколько меньшей степенью общности обладают в сравниваемых языках существительные pluralia tantum, хотя в обоих единицах сравнения они представляют собой пережиточную, ограниченную группу.

К числу позиционных падежей, служащих для выражения субъектно-объектных отношений, в русском языке относятся именительный, родительный, дательный, винительный, творительный. Особняком в данном случае стоит предложный падеж, в функции которого входит выражение в сочетании с предлогами различных пространственных отношений.

Местные падежи, как особая группа падежей, выделяются в даргинском языке, имея в качестве своего соответствия в русском языке падежные единицы и предложно-падежные комбинации. И отличительной особенностью даргинского, как и других дагестанских языков, является дискретное выражение пространственного и двигательного ориентиров.

Показатели названных местных падежей присоединяются к косвенной основе, осложненной показателем локализации (пространственной ориентации), образуя так называемые серии пространственных падежей.

Сопоставляя даргинские местные падежи со способами выражения соответствующих значений в русском, можно заметить, что в русском языке предложный падеж имеет тенденцию выражения функций локативов, дательный и винительный — аллативов, а родительныйаблативов, хотя достаточно очевидны и примеры, нарушающие эту тенденцию.

И в области словообразования существительных обнаруживается прежде всего, что в сравниваемых языках этот процесс не ограничен каким-либо одним способом. В даргинском языке имена существительные образуются как посредством основосложения, так и при помощи суффиксации. Наиболее продуктивным является основосложение. Кроме того, имена существительные могут образовываться путем субстантивации прилагательного и причастия, аблаутным чередованием, калькированием, субстантивацией. Не менее разнообразны способы образования существительного в русском языке, где оно в словообразовательном отношении считается самой богатой частью речи. Кроме способов словообразования, действующих в сфере других частей речи, имеются и специфические субстантивные способы словообразования: аббревиация, усечение основ, нулевая суффиксация, субстантивация.

В обоих сравниваемых языках суффиксация играет ведущую роль в словообразовании существительных. При этом реализуется множество словообразовательных моделей по используемым суффиксам, по производящим основам и по словообразовательному значению.

В количественном отношении русские суффиксы более многочисленны, что обусловливает и такие особенности суффиксального словообразования, как наличие суффиксов со специализированным значением, наличие словообразовательной синонимии и др. Флективный характер морфологии русского языка обусловливает вариативность суффиксов. В отличие от русского, в даргинском языке не имеется словообразующих приставок, их значение на даргинский язык передается описательно.

Префиксально-суффиксальный способ словообразования существительных в даргинском языке практически не представлен, если не считать окаменелый классный префикс в отглагольных существительных словообразовательным. В русском языке этим способом образуются существительные на базе сочетаний существительных с предлогами, причем в составе производного слова предлог преобразуется в приставку.

Сложные существительные играют заметную роль в словообразовании обоих сравниваемых языков.

Для русского языка в субстантивном словообразовании характерно использование соединительных гласных при образовании сложных слов, хотя имеются и композиты, образованные «чистым сложением».

Аббревиация как особый способ словообразования, цель которогосоздание более коротких по сравнению с исходными структурами синонимичных им номинаций, получила широкое распространение в русском языке в советскую эпоху. Для даргинского языка, как и для других дагестанских языков, аббревиация как способ именного словообразования не характерна.

Встречается в единичных случаях, как таковой системы нет. Заимствуемые аббревиатуры теряют в даргинском языке признак несклоняемости.

В обоих языках отмечается субстантивация прилагательных и причастий, причем в даргинском языке тип субстантивации ограничивается случаями, когда субстантивированное имя — это название лица.

В обоих сравниваемых языках производящей основой при образовании существительных могут выступать основы практически всех частей речи. Отглагольные имена образуются от основ различных видов. При этом заметим, что при образовании названия лиц в даргинском языке используются учаща-тельные основы, в то время как в русском для именного словообразования используются различные видо-временные основы.

С точки зрения словообразовательного значения в обоих языках имеются производные абстрактные существительные (имена действия, состояния и т. п.), названия людей, инструментов. Некоторые лексико-семантические группы производных субстантивов характерны только для русского языка.