Проблема семьи в творчестве Л. Н. Толстого, 1850-е — 70-е годы

В «Воспоминаниях» Толстой как бы разделяет свою жизнь грубо на четыре периода. Первый период невинного, радостного, поэтического детства длится до 14 лет. За ним следует страшный период в двадцать лет, во время которого он, по его словам, находился в плену амбициозности и тщеславия и, хуже всего, предавался блуду и пороку. Третий период начинается его браком с Софьей Андреевной Берс в 1862 году и заканчивается его «духовным переломом» приблизительно в 18S0 году. В течение четвертого периода своей жизни Толстой все больше отходит от чисто писательской деятельности и семьи и посвящает себя в основном решению религиозных и социально-этических вопросов.1 Если посмотреть внимательнее на эти периоды, можно заметить своего рода маятниковую природу периодизации его жизни. Первый и третий периоды можно назвать «семейными». Сначала как сын и брат, затем как муж и отец он уходил с головой во все важные детали семейной жизни. Второй и четвертый периоды объединяет экстремизм Толстого, сделавший писателя более индивидуалистичным и оттолкнувший его от семьи. Второй период — это буйство плоти, четвертый — буйство души. Этот конфликт между душой и телом представляет для понимания Толстого наибольшую важность. И поскольку многое из его творчества является очень личным, очень автобиографичным, это также важно для оценки его произведений.

Толстой был с самого начала его писательской карьеры всецело поглощен мыслями о семье, и это видно по тому факту, что уже свое первое произведение, «Детство», он посвятил этой теме. В двух других томах трилогии он описывает, как красота и невинность детства постепенно сменяются сомнительными переживаниями отрочества и юности. Это первое.

1 Л, Н. Толстой, Полное собрание сочинений (юбилейное издание) в 90 томах, М. 1928;1958. В сносках или в скобках в тексте указываются том и страницы: 34:347 произведение сразу было признано как принадлежащее перу великого растущего таланта.

Второй период — невинность теряется, и это отражается в таких произведениях, как «Записки маркера». Это время азартных игр, выпивок и женщин. Этот период принес Толстому много боли и стыда и превратился в тяжелое бремя порочных воспоминаний, которые то и дело появлялись на страницах его произведений до конца его жизни. В это время создается и повесть «Семейное счастье», утверждающая не ослаблявшийся характер заветного желания Толстого. Взаимоотношения мужчины и женщины в этой истории поражают своим сходством с супружескими отношениями Толстого и Софьи Андреевны, которые сложились тремя годами позже написания повести. Повесть строилась на личных переживаниях писателя во время увлечения Валерией Владимировной Арсеньевой. Четкий анализ этого эпизода жизни Толстого представляет собой важную предпосылку дня понимания самой повести и будущих шедевров.

Третий период, период более или менее стабильной и счастливой семейной жизни, во многом представляет для нас наибольший интерес. Именно в это время создаются два величайших произведения — «Война и мир» и «Анна Каренина». В первом из двух романов Толстой твердо отстаивает ценность семейной жизни. Во втором романе он все еще убежден в верности идеала, но уже выражает сомнения по поводу его достижимости.

Во время четвертого периода расхождение между жизненным устройством и философской убежденностью Толстого обостряется и семейная жизнь становится для него все более тяжелой. Это выражается в таких произведениях, как «Смерть Ивана Ильича», «Крейцерова соната», «Дьявол» и «Отец Сергий». Конечно, такое подразделение жизни Толстого довольно искусственно и носит условный характер. Несмотря на все предполагаемые «переломы», суть жизнь Толстого изменяется не столь резко.

В рамках семьи традиционно выделяются четыре типа любви: «ffliae» -любовь детей по отношению к родителям- «storgae» — любовь между ровесниками- «eros» — супружеская любовь- «agape» — любовь родителей по отношению к детям, или альтруистическая, божественная любовь. Однако в современном языке понятие «любовь» стало подразумевать лишь «eros», сексуальную любовь между мужчиной и женщиной, причем чаще всего не состоящих в браке. Хотя Толстой уделял семье особое внимание, большая часть его размышлений также ограничивается деталями супружеских отношений. В трилогии «Детство», «Отрочество» и «Юность» писатель дает очень яркое, художественное описание мира ребенка, в котором важную роль играет любовь ребенка к своим родителям и любовь, которую он получает от них. К произведениям, которые наиболее полно раскрывают различные типы семейных отношений любви, следует отнести роман «Война и мир». В повести «Семейное счастье» и в романе «Анна Каренина» разные аспекты любви в семье просто теряются за силой «eros». Именно на эволюционное качество художественных и сопутствующих жизненных перемен мало обратили внимание предыдущие исследователи.

Великолепную критику произведений Толстого («Детство» и Отрочество") мы находим у Н. Г. Чернышевского. Он быстро понял, что силе своего гения писатель обязан, по большей части, своей необыкновенной способности постигать суть вещей и описывать внутренние движущие силы поведения своих героев. Чернышевский считает, что Толстой приобрел нужные знания не только благодаря скрупулезному наблюдению за поведением окружающим, но, и это главное, благодаря неустанному наблюдению за самим собой, постоянной внутренней самооценке. По мнению критика, это «дало ему прочную основу для изучения человеческой жизни вообще, для разгадывания характеров и пружин действия, борьбы страстей и впечатлений» .2 Из подобного рода оценки напрашивается вывод, что анализ человеческой природы, проделанный Толстым, вполне заслуживает доверия и имеет универсальный характер. Кроме того, Чернышевский находит у Толстого «чистоту нравственного чувства» и отмечает относительно «Детства» и «Отрочества»: «очевидно каждому, что без непорочности нравственного чувства невозможно было бы не только исполнить эти повести, но и задумать их. Укажем другой пример — „Записки маркера“: историю падения души, созданной с благородным направлением, мог так поразительно и верно задумать и исполнить только талант, сохранивший первобытную чистоту.» 3.

Вскоре после выхода в свет романа «Война и мир» Н. Н. Страхов отмечает, что все предыдущие произведения писателя можно отнести к категории предварительных исследований, завершившихся созданием «семейной хроники». Мы будем рассматривать страховское жанровое определение во второй главе. По мнению этого критика, из всех более ранних произведений только «Семейное счастье» составляет вполне живое целое, свидетельствуя о том, что тема семьи была важнейшей для писателя.

Следуя за Чернышевским, в одной из наиболее авторитетных биографий Толстого П. И. Бирюков указывает на тесную связь между жизнью и творчеством писателя. Он предполагает, что «творческая работа возможна была только при некотором успокоении. И вот мы можем заметить эти периоды покоя по проявлявшейся силе творчества» .4 После бурного периода жизни в конце 40-х годов избыток энергии Толстого выливается в военной жизни на Кавказе, после которой наступает период относительного затишья.

2 Н. Г. Чернышевский, «Избранные эстетические произведения», М., 1978, с. 520.

Зтам же, с. 521−522.

4 П. И, Бирюков, «Биография Льва Николаевича Толстого», т. II, М, 1923, с. 27 7.

Последствия не заставили себя ждать, и глубоко затаившиеся образы семейной жизни находят свое воплощение в повестях «Детство», «Отрочество» и «Юность». После вступления в брак «семейная жизнь захватывает его с необычайною силою, снова фиксирует его страсти и освобождает его творческие силы. И в течение первых пяти лет он создает небывалое по силе и могуществу произведение «Война и мир» .5 Иными словами, моменты внутренней уравновешенности отображаются в картинах в целом гармоничной семейной жизни. Эта черта прослеживается в семейном счастье Кити и Константина Левиных, которые «также во многом списаны с натуры» .6 Однако Бирюков признает, что в «Анне Карениной» превосходство семьи затеняется духовными стремлениями Толстого.

Эта растущая раздвоенность позиции Толстого в отношении семьи раскрывается чуть позже в работе Бирюкова «Родители и дети в произведениях Л. Н. Толстого». Хотя «несомненное условие счастья есть семья» (Л. Н. Толстой, «В чем счастье?»), Долли, образец матери из «Анны Карениной», ставит под сомнение ценность своей семейной жизни. Позднышев в «Крейцеровой сонате» заходит еще дальше, полностью отрицая значение семьи как таковой. Бирюков написал этот ряд коротких статей с целью показать, как Толстой учит родителей воспитывать детей. Однако большое количество других цитат из различных произведений Толстого уже вряд ли могли рассеять сомнения, закравшиеся в сознание читателей после высказываний подобного рода.

Д. Мережковский называет Толстого «великим тайновидцем плоти» 7 -при таком априорном определении невозможно иметь серьезные взгляды на семью как на глубоко духовный социальный институт, поскольку семья.

5 Бирюков, с. 28.

6 там же, с. 108.

7 Д. Мережковский, «Л. Толстой и Достоевскийвечные спутники», М., 1995, с. 91 8 возможна только при том условии, что ее члены наделены духовным началом, без которого не могут развиваться отношения любви и не могут крепнуть семейные узы. Однако, по утверждению Мережковского, в данном случае ядром всех человеческих отношений являются животные инстинкты, «связь плоти рождающей с плотью рождаемой — семейная связь» .8 В статьях Мережковского, как и других критиков творчества Толстого, наблюдается некоторое хронологическое несоответствиетак, например, исследователь не может забыть экстремизма зрелого писателя и трактует его ранние произведения в свете более поздних философских убеждений.

Огромное влияние на характер критики Толстого оказали статья В. И. Ленина о Толстом хотя они не имеют собственно литературоведческого достоинства. Писателю отводится роль части закономерного диалектического развития истории, то есть несознательной, самомотивируемой и созидательной силы, способствующей историческому прогрессу. В результате получилось, что темы, для писателя так или иначе второстепенные (например, сельскохозяйственные реформы в «Анне Карениной»), в политических интересах высвечивались как главные, в то время как его основные идеи отодвигались на задний план как опасные заблуждения человека определенного классового сознания. «В наши дни всякая попытка идеализации учения Толстого, оправдания или смягчения его „непротивленства“, его апелляции к „Духу“, его призывов к „нравственному самоусовершенствованию“, его доктрины „совести“ и всеобщей „любви“, его проповеди аскетизма и квиетизма и т. п. приносит самый непосредственный и самый глубокий вред» , — писал Ленин.9 Это удар в сердце самого дорогого, что было для Толстого, большая часть чего является базисом, на котором он воздвиг надстройку семейной нравственности и социальной этики. В.

8 Мережковский, с. 97.

9 «Л. Н, Толстой и его эпоха», сборник статей «В. И. Ленин о Толстом», М., 1978, с. 84 9 результате такого подхода плодотворная литературная критика Толстого была отброшена на много лет назад.

Критика А. А. Сабурова служит хорошим доказательством этого утверждения. Он заявляет, что «Ростовы и их окружение — это не семейное гнездо из дворянской хроники. Это художественный образ, изображающий целый класс в определенную эпоху, с исторической перспективой, с симптомами его распада и деградации» .10 Предположение о том, что в романе идет ссылка на «определенную эпоху», разбивается самим Толстым. «В наше время, продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем).» (10:217) Дела семьи Болконских не намного лучше. Сабуров отмечает, что «крайне важно понять политическую предпосылку» старого князя Николая Болконского. Конфликт с сыном Андреем из-за сватовства к Наташе возник не на почве семейных разногласий, но по причине различия взглядов двух поколений. То, что отец мучит свою дочь Марью, является искаженным выражением его недовольства сыном. В руках критика «Война и мир» превращается в некое подобие «Отцов и детей». Религиозное рвение Марьи низводится до сублимированного протеста отцу, попытки психологически вырваться из родительского плена. Раскаиваясь перед Марьей на смертном одре, князь Болконский соглашается с тем, «что его век отошел в прошлое. Этот момент совпал с предсмертными минутами князя» .11 Толстой, вне всякого сомнения, часто жестко осуждал «класс», к которому сам принадлежал по рождению, а также испытывал сильное чувство несогласия с социальной озабоченностью «высшим обществом». Однако попытка Сабурова.

10 А. А, Сабуров, «Война и мир» Л. Н, Толстого, проблематика и поэтика", М&bdquo- 1959, с, 142 там же, с. 153−155 уложить Толстого в Прокрустово ложе исторического материализма искажает идею, которую писатель хотел передать через свое величайшее творение.

В. Жданов рассматривает «любовь в жизни Льва Толстого» в узком смысле этого слова, ограничивая его лишь супружеской любовью. Исследования демонстрируют то, что личная потребность в любви и семейные обстоятельства писателя нашли отражение в его литературных произведениях. Воспоминания о ранних годах Толстого указывают на то, насколько сильным было его стремление к семейной жизни и как мучительно он пытался преодолевать сексуальные искушения. Очевидно, не хватает одного — четкого тематического определения исследования, поскольку такие понятия, как чувственность, сексуальность, вожделение, сладострастие, похоть, влечение, увлечение, страсть, влюбленность и любовь, отличающиеся по значению и оттенку, используются в каком-то смысле произвольно и вне четкого определения. Счастье, которое Лев Николаевич нашел с Софьей Андреевной в 60-е годы, создало стабильную атмосферу, духовно-физический баланс и стало источником поэтического вдохновения, вылившегося в создание романа «Война и мир». Жданов считает, что этот духовно-эмоциональный баланс нашел отражение и в романе «Анна Каренина», в гармоничном семейном союзе Константина и Кити Левиных. Уход от семейной жизни в 80-е годы совпал с тем, что писатель переключается на абстрактно-философские и религиозные темы.

На Западе, особенно по вопросом, связанным с нашей темой, автобиографичность произведений Толстого вызывает психологический интерес. Не то чтобы этот аспект отсутствовал в российской традиции, но на Западе он имеет более устойчивую форму, в том смысле, что отношение Толстого к своему творчеству рассматривается в более или менее общепринятых психологических категориях, прежде всего, по Фрейду. Еще одним отличительным фактом, и это не удивительно, является то, что нравственный консерватизм Толстого привлек внимание западных критиков феминистского толка, подчеркивающих социологическую природу творчества писателя. К критикам подобного рода можно отнести Ruth Crego Benson. В своей работе «Women in Tolstoy, the Ideal and the Erotic» она пишет, что женщина для Толстого — это «и ангел и дьявол», и проблема сексуальности является главной причиной внутреннего конфликта между «глубокими инстинктами и нравственной надстройкой, что и определяет мнение Толстого о женщинах» .12 Данное утверждение предполагает, что реальным базисом Толстого было либидо, животная тяга к физическому удовлетворению. Более слабым по силе было влияния на Толстого его матери, не совсем ясной, канонической фигуры, главным образом сформировавшей взгляды Толстого на то, какими должны быть женщина и семья. В карьере Толстого «распущенность, поклонение жене и аскетизм» поочередно определяли его отношение к женщинам.13 Каждая из черт служит причиной для отказа от романтической любви, столь характерной для «Семейного счастья», повторяющейся в «Анне Карениной» и, в более крайней форме, в таких поздних произведениях, как «Крейцерова соната», «Дьявол» и «Отец Сергий» .

Gary Adehnan («The Bitterness of Ecstasy») широко рассматривает отзывы критиков на «Анну Каренину» как на Западе, так и в России: Максим Горький пишет о «враждебности», которую Толстой питает по отношению к слишком сексуальным женщинам как о враждебности мужчины, не сумевшего испытать все удовольствия, или о враждебности души, борющейся против «унизительных импульсов плоти». В «Анне Карениной» заметны следы приближающегося религиозного обращения, что, по мнению Andre Gide является симптомом краха писателя как художника. «Что за чудовище!

12 Ruth Crego Benson, «Women in Tolstoy, the Ideal and the Erotic», Cliicago: University of Illinois Press, 1973, c. 2.

13 там же, с. 15.

Постоянно взбрыкивающий, восстающий против самого себя, заставляющий сомневаться в своей искренности. высокомерный в самоотречении." 14 Adehnan цитирует D. Н. Lawrence: «Скучно, что практически все великие романисты преследуют нравоучительную цель, иначе говоря философию, прямо противоположную их эмоциональному вдохновению. В своем эмоциональном вдохновении они все — жрецы фаллического культа ., когда же дело доходит до их философии. они все превращаются в распятых Иисусов. (.) Что за груз для романа [» Анны Карениной" ]. 15 Thomas Mann, выражающий свою признательность Мережковскому, поет дифирамбы «чувственной силе и языческому гению» Толстого, при этом относя его размышления на духовную тему к категории довольно слабых, не выдерживающих сравнения. Mann считает, что «дар Толстого в области нравоучений, проще его уклон в духовную сторону, можно отмечать, но во-вторых, как проявление воли, однако слабой в этой области» .16 Как истолкователь марксистских идей о Толстом, Georg Lukacs интересует сюжет Левина-Толстого. Ценность романа в том, что он описывает крестьянские волнения, имевшие место в истории, и раскрывает реакционную идеологию землевладельцев, и вовсе не в том, что он преподносит некие нравственные уроки. «Когда Анна Каренина вырывается из рамок обыденности, она всего лишь выносит на поверхность с пафосом трагедии скрытые противоречия, существующие в любом буржуазном браке и буржуазной любви» .17 Ф. М. Достоевский находит ценность романа именно в его нравоучительной силе. «Анна Каренина» защищает веру в Бога, веру в семью и подвергает сомнению интеллектуальную гордость XIX века, стремившуюся заменить вековую нравственность научными и экономическими законами, которые якобы.

14 Gary Adehnan, «Anna Karenina, the Bitterness of Ecstasy», Boston: Twayne Publishers, 1990, c. 46.

1−1тамже, с. 125.

16 там же, с. 126−127 п там же, с. 133 контролируют поведение человека. Richard Gustafson обращается к Толстому-теологу восточнрхристианской традиции, проповедующему свои взгляды в форме расширенных притч. Анна не сумела понять, что отведенный человеку срок жизни нужно использовать для того, чтобы научиться любить беззаветно и жить на благо ближнего. Она поглощена своим увлечением и глуха к голосу совести. Большинство источников, цитируемых Adelman, отмечены гуманистическими традициями. Только Достоевский и Gustafson рассматривают роман с духовной точки зрения, ценность которой не осталась незамеченной американским критиком.

Владимир Набоков в своих известных «Лекциях по русской литературе» выражает восхищение перед изобразительной силой образов, которые сумел создать Толстой. Он характеризует Толстого как «крепкого, неутомимого духом человека — всю жизнь разрывался между чувственной своей природой и сверхчувствительной совестью.» 18 Очевидно, что и Набоков восхищается художником много больше, чем проповедником. «Так и хочется порой выбить из-под обутых в лапти ног мнимую подставку и запереть в каменном доме на необитаемом острове с бутылью чернил и стопкой бумаги, подальше от всяких этических и педагогических „вопросов“, на которые он отвлекался, вместо того, чтобы любоваться завитками темных волос на шее Анны Карениной». В то же самое время он отдает должное Толстому как человеку и художнику, признавая, что эта двойственность, противоборствующие величины вплетены в человеке и что «борьба эта шла в одном и том же человеке. Сочиняя ли, проповедуя ли, Толстой рвался наперекор всему к истине» .19 Это очень четкое и глубокое наблюдение. Многие другие исследователи, казалось бы, склонны, в той или иной степени, не принимать всерьез один из аспектов внутренней жизни этого великого писателя, тем самым не только допуская.

18 Vladimir Nabokov, «Lectures on Russian Literature», San Diego-New York: Harcourt-Brace Co., 1981, c, 138.

19 там же, с. 140 несправедливость по отношению к нему как к человеку и художнику, но и лишая себя возможности адекватно оценить этот внутренний диалог, который является главной движущей силой всего его творческого гения.

Толстой был человеком, который и как художник, и как мыслитель, и прежде всего как человек, боролся за то, чтобы найти истину, написать о ней и воплотить ее в своей жизни. Очевидна библейская ориентация писателя. Библия, безусловно, относится к ряду величайших антологий вдохновенного творения рук человеческих. Веками она служила парадигмой для людей искусства — художников, поэтов, композиторов. Сила ее в том, что иногда в удивительно поэтичных, а иногда даже в жестоких образах она раскрывает фундаментальные, универсальные принципы духовного и этического поведения человека. Те самые принципы, которые представляют особую важность в наши дни, когда искусство и этика, творчество и нравственность зачастую оказываются диаметрально противоположными и многие так называемые деятели искусства считают, что человек имеет право на свободное самовыражение, не ограниченное никакими рамками и нравственными принципами. Подобные ошибочные суждения способствовали развитию постмодернистской абсурдности, философского нигилизма и культуры попа и порнографии. Толстой понял, что лишь союз художественных способностей с нравственной правотой может дать рождение подлинно человеческому творчеству.

Как в своей личной жизни, так и творчестве, писатель отводил центральную роль семье. Библейский Бог — и Творец, и Родитель. По этому примеру Толстой подчеркивал важность и создания произведений искусства, и продолжения, в лоне гармоничной семьи, человеческого рода. Главным институтом человеческой жизни, по Толстому является не государство и не церковь, его роль отведена семье. Много стихов в Писании посвящено отношениям между супругами, братьями и сестрами и отношениям, которые, по сути, есть отражение отношений между Богом и человеком, — родителями и детьми. Причина в том, что семья — важнейшая школа жизни, любви и культурной традиции. С распадом семьи гибнут общества и целые цивилизации. В наш век семья переживает кризис, который проявляется в повышении уровня разводов, росте случаев жестокого обращения с детьми, абортов, изнасилования, кровосмешения, заражения СПИДом и появления целого ряда душевных заболеваний. А ведь «дети отвечают за грехи своих родителей». Кризис семьи — это проблема более острая и насущная, чем любые экономические, политические, военные или научные проблемы. Основная проблема нашего времени не в недостатке знаний о кибернетике или механизмах свободного рынка, а в том, что люди перестали слышать голос своей совести, и из-за этого не могут удержать в равновесии человеческие отношения, прежде всего в семейном контексте.

Цель данного исследования состоит в том, чтобы изучить посвященные творчеству Толстого критические материалы дореволюционного и современного периодов русской критики и современного периода зарубежной критикипроизвести анализ идейно-смыслового содержания «семейных» произведениях Толстого и при их сопоставлении определить развитие, эволюцию семейной темыосмыслить значение связи между семейной жизнью и творчеством писателяистолковать взаимосвязь художественно-эстетического и философски-этического аспектов семейной темыопределить значение исследования института семьи Толстым-писателем и мыслителем как в художественном так и в социологическом смыслах. Работа строится по проблемно-хронологическому принципу. Она состоит из введения, трех глав и заключения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Спокойное детство Толстого было прервано сначала смертью матери, в два года, и затем смертью отца, когда ему было девять. Он воспитывался у родственников, однако каким-то образом он дорожил памятью о родителях, особенно о своей матери, которую он довольно смутно помнил. Она стала для него чуть ли не святым образом идеала женщины, которому он поклонялся всю свою жизнь. Он сравнивал всех женщин, особенно претенденток на брак с ним и позже свою жену Софью Андреевну, с образом своей матери, который он сам сформировал в своем сознании. Теоретически женщина, которая соответствовала бы этому платоническому эталону, заслужила бы его бесконечное обожание и неугасающую преданность. Однако в жизни ни одна женщина никогда не смогла бы ответить его требованиям. В этом кроется причина его противоречивых взглядов на женщину, которая после бесконечного ряда разочарований стала для него и ангелом, недостижимым идеалом и дьяволом. Марья Болконская и Наташа Ростова являются воплощением идеальных жен. Вместе с тем не удивительно, что главным персонажем повести «Дьявол» является женщина, сластолюбивая соблазнительница. Есть и Анна Каренина, одна из самых противоречивых героинь Толстого. Он одновременно и преклонялся пред женщинами и глубоко презирал их. Парадоксально, что связь Толстого с его родителями стала почвой как для его нравственного консерватизма и стремления к счастливой семейной жизни, так и для его крайних пороков и, в конце жизни, для его ухода из семьи. Поскольку детская природа его отношений с родителями не переросла в более зрелую форму, которая приходит со временем, когда человек начинает видеть, принимать и прощать недостатки своих родителей, он сохранил детски непреклонные требования в течение всей жизни.

Толстой был очень активным, физически сильным человеком. Известна фотография Толстого в возрасте 80 лет верхом на лошади. Он два раза уже не в молодом возрасте пешком проходил расстояние от Москвы до своего имения под Тулой. Он по многу часов работал на полях вместе со своими крестьянами. Такая физическая сила, конечно, не могла не сказаться и на его сексуальной жизни, и нас не должно удивить, что второстепенной причиной такой озабоченности семьей было желание оформить свою мощную, мужскую физическую силу естественными рамками брака. Но несовместимость романтической страсти и стабильной семейной жизни во многом очень типична для Толстого. Не один критик высказывался по поводу неприемлемой природы компромисса, на который пошел Толстой в развязке «Семейного счастья» .

Записи в дневниках, которые вели Толстой и Софья Андреевна, и письма, которые они писали друг другу в разлуке, полны очень трогательных моментов, свидетельствующих об искренней любви между ними в 60-е годы. На протяжении многих лет одним из самых твердых убеждений Толстого было то, что в ряду важнейших аспектов плодотворной жизни человека стоят дети. Он доказал силу своего убеждения тем, что сам имел 13 детей, из которых выжили 8. Вполне понятно, что период наивысшего творческого подъема совпадал с годами счастливой семейной жизни и рождением детей, ведь сотворение ребенка и создание произведения искусства являются дуальными аспектами творческой природы человека. Если мы обратимся к литературным произведениям в которых описываются отношения между мужчиной и женщиной, мы увидим, что брак в них чаще всего оказывается несчастным, супруги обманывают друг друга и находят романтическое счастье вне брака. В этом смысле творческая деятельность Толстого уникальна, потому что в ней показана семья во всей ее силе, красоте и естественности, показана с художественным реализмом и блеском, с которыми не могут состязаться его менее нравственные литературные коллеги. Это особенно справедливо в отношении «Войны и мира» .

В «Анне Карениной» начинается распад семьи. Хотя брак между Константином Левиным и Кити Щербацкой в плане качества и поэтичности во многом похож на брак Пьера Безухова и Наташи Ростовой, в этом романе на фоне Анны Карениной семья Левиных уходит на второй план. Хотя Толстой осуждает чрезмерное увлечение физической страстью, он во многом стоит на стороне того, что сам осуждает. Нет сомнения в том, что Толстой влюблен в Анну. Она и вправду слишком красива, слишком обаятельна и слишком умна, чтобы оказаться в ряду очевидно «отрицательных» героев. В том, что происходит в «Анне Карениной», очень ясно можно увидеть, как Толстой сползает в свой второй период жизни, в добрачную фазу, период физического экстремизма, период плоти.

Как он отреагировал на это? Он стал искать прибежища в крупицах души. Существует тенденция представлять Толстого отъявленным атеистом или неким язычником до момента его так называемого духовного кризиса или перелома. В каком-то смысле он сам способствовал появлению такого мнения, в последних произведениях наводя на мысль, что вплоть до перелома, произошедшего в нем в начале 80-х годов, он вел исключительно эгоистичную жизнь, преследуя лишь физические интересы. Для Толстого это служило оправданием его отхода от семьи. Однако его творчество и духовность как нельзя более сильно и живо проявились в лучшие годы семейной жизни. Его оформленные, систематизированные и догматичные идеи четвертого периода жизни меркнут по сравнению с живой человечностью, энергичностью и естественной духовностью лет написания «Войны и мира». Karl Stern в своей книги с очень подходящим для нее названием «The Flight from Woman» («Побег от женщины») писал: «Я думаю, мы лучше поймем смысл произошедшего в Толстом перелома и его значимость как религиозного и нравственного реформатора, если начнем с того, что проследим, какую роль играла религия во всем его творчестве, включая творчество до известного перелома. В этом случае нам сразу станет понятно, какое это глубокое заблуждение — считать позднего Толстого проповедником, христианином, а раннего, автора «Войны и мира» , — язычником (как он сам хотел, чтобы мы думали о нем). Для Толстого-поэта, каким он является до своего перелома, вера была непосредственной, подсознательной внутренней убежденностью гения. Для Толстого-проповедника, каким он становится после перелома, религия переходит на уровень сознательного, интеллектуального размышления. Этот период начинается у Толстого в возрасте 50 лет. Подход к вере приобрел сильно интеллектуальный оттенок. «Раскол» означал многое — в.

Л м том числе необъяснимое расхождение между интеллектом и сердцем." Конфликт души и тела — проблема извечная, и все мужчины и женщины испокон веков так или иначе страдали от этого. Толстой с его физической и умственной напряженностью, с его очень русским максимализмом, должно быть, очень страдал от испытываемого внутреннего противоречия. Так называемый духовный перелом Толстого имел мало отношения к Богу или Христу, или религии, он был вызван его страхом перед собственной плотью и дьяволом, имя которого «женщина». Он мобилизовал все свои мощные умственные ресурсы, чтобы не давать своим физическим потребностям никакого хода. Это разногласие между душой и телом проявилось в творчестве Толстого как разногласие между разумом и сердцем, как это правильно.

213 Karl Stem, «The Flight from Woman», New York: Paragon House, 1984, c. 178−182.

198 подметал Stem. Из-за противостояния своей физической природе он отошел от искусства в целом и в конце концов отказался даже от своих прежних шедевров. Он заменил свое артистическое чутье своими всем известными проповедями, по большей части рассуждениями на темы нравственности и религии. Эта перемена в карьере писателя сопровождалась переменой в жизненном укладе: он все больше отдалялся от семьи, ссоры с женой превратились в невыносимый кошмар. В конце концов он совершенно разочаровался в семейном институте и стал сожалеть даже о том, что у него есть дети, поскольку ни один из них реально не последовал по стопам отца.

Однако ему все еще удалось отвечать на призывы своей плоти и сердца, продолжать производить на свет детей и писать художественные произведения. В этот период он пишет повести, самые известные среди которых — «Смерть Ивана Ильича» и «Крейцерова соната». Главной темой обоих произведений является семейный конфликт. Второе из них стало одним из самых печально известных и вызывающих больше всего противоречивых толков во всем его творчестве. Главный герой, Позднышев, выражает свои взгляды на семью. «Какое страшное лганье идет про детей. Детиблагословение Божие, дети — радость. Ведь это все ложь. Все это было когда-то, но теперь ничего подобного нет. Дети — мучение и больше ничего». (27:4041) Заканчивает этот мужчина тем, что, мучимый ревностью к неверной жене, убивает ее. Психология «Крейцеровой сонаты» приобретает еще большее значение в свете прочтения записей из дневника Толстого, оставленных им в январе 1890 года. Знакомым «кажется, что это нечто особенный человек [Позднышев], а во вне, мол, нет ничего подобного. Неужели ничего не могут найти?» 214 Кто совершенно точно могла найти, это Софья Андреевна. Она даже написала длинный отзыв на эту повесть, выражая свое негодование. Узы.

314 Дневник, 15 января, 1890, 51:11 брака становились все более невыносимыми для обоих супругов, пока осенью 1910 года Толстой не покинул Ясную Поляну навсегда и буквально «убежал от своей женщины». Он умирает на пути, практически повторяя судьбу Анны Карениной, на железнодорожной станции, можно сказать, непреднамеренным самоубийством.

Урок, который не могли извлечь для себя Анна Каренина и сам Толстой, должны извлечь мы на примере их ошибок. Путаные отношения между душой и телом очень трудно удерживать в равновесии. Но именно это равновесие и является существенной необходимостью, без которой человек не может достичь внутренней гармонии и реализовать свой творческий потенциал. Гармоничные отношения между мужчиной и женщиной — это те же отношения между душой и телом, но в расширенном масштабе. И только в гармоничных отношениях между мужем и женой могут появиться дети, и не только физически, но и духовно. Как сказал сам Толстой: «Род человеческий развивается только в семье». Единство в отношениях между душой и телом и гармония в отношениях между мужем и женой придают друг другу силы. Одно не может существовать без другого. Причем если в одних отношениях происходит сбой, это неизбежно сказывается и на других. Дальше мы видим, что для обретения единства в человеке и в отношениях между людьми важно иметь высшее назначение, «выходить за пределы собственного Я». Когда Константин Левин целыми днями до изнеможения косил на полях, он ощущал единство между душой и телом, чувствовал, как он становится одним целым с крестьянами, с природой. Наташе Ростовой тоже близка эта истина. Стоит повторить ее вывод о семейной жизни: «Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекали его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом». Это «нечто третье» оказало своего рода цементирующее воздействие на различные аспекты личности, на отношения супругов и на отношения человека с окружающей средой. Но что из себя представляет это «третье» — Бог, Святой Дух, любовь или творческое начало, выходящее за пределы интересов семьи, — по суш не имеет большого значения. Но если эта некая высшая, объединяющая сущность отсутствует, появляются размежевание, отчуждение, конфликты, разделение и войны.

Величайшая трагедия Толстого была в том, что он постиг эту истину в зрелые годы своей жизни. Это были годы написания, творения «Войны и мир» и годы счастливой семейной жизни с Софьей Андреевной. Когда он стал отдаляться от жены, это было равносильно тому, что он отрезал себя от своей собственной плоти. А отрывая себя от своей плоти, он разрушал свой творческий гений. Брак, семья были для него спасением. Он никогда не был так счастлив и так близок к Богу, как в ранние годы супружеской жизни с Софьей Андреевной. Чем больше он от нее отворачивался, тем больше он начинал теоретизировать насчет Евангелия, медитации, вегетарианства и тому подобному, тем дальше он, как ни парадоксально, уходил от духа истины, от сокровенной творческой жилы и своего изначального Я.

Толстой в своем трактате «Что такое искусство?» настаивал на необходимости оценки литературного творчества на предмет его нравственной и социальной значимости. Мы читаем своим детям сказки Пушкина, потому что надеемся, что мораль и красота этих сказок поможет им стать добрыми людьми. Нам, взрослым тоже необходимы книги, которые могли бы художественного убедить нас в необходимости быть хорошими, любящими и заботливыми, которые помогали бы нам создать счастливую семью. Толстой смог подарить миру такие произведения искусства, и за это мы остаемся у него в неоплатном долгу.