Семантическая и идеографическая характеристика односложных корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества

Выявление путей эволюции естественного человеческого языка — одно из приоритетных направлений языкознания. Современный этап развития языкознания характеризуется бурным ростом ономасиологических, семасиологических и идеографических изысканий, ведущихся на материале самых различных языков. Среди перспективных областей сравнительно-исторического языкознания выделяется изучение корневой основы в близкородственных языках, в частности, в континууме ареальной, межтюркской и общетюркской лексики, а также в рамках алтайской семьи языков.

Несмотря на существование многих, в том числе фундаментальных трудов по фонетике и словообразованию, в алтаистике отсутствуют специальные исследования, посвященные, с одной стороны, системному анализу структуры (включая взаимосвязь между фонологическими, морфонологическими единицами) односложных корневых основ (ОКО), с другой стороны — их идеографической характеристике в рамках алтайской семьи языков. Вместе с тем отметим, что некоторые аспекты в теоретическом и описательном планах, связанные, во-первых, с изучением структурных особенностей слов, принадлежащих общему исконному лексическому фонду в рамках ареальной общности тюркских языков Волго-Камско-Уральского этнолингвистического региона, затронуты в трудах Дж.Г.Киекбаева, Т. М. Гарипова, Р. Г. Ахметьянова, Э. Ф. Ишбердина, А. Г. Шайхулова, К.Г.Ишбаеваво-вторых, результаты фонологических, морфонологических, семантических, также идеографических исследований в области этимологической реконструкции корней в рамках алтайской семьи (т.е. монгольских, тунгусо-маньчжурских) языков нашли отражение в трудах Н. А. Баскакова, Т. А. Бертагаева, Л. Н. Харитонова, Э. В. Севортяна, А. Н. Кононова, А. М. Щербака, А. Т. Кайдарова, К. М. Мусаева, Б. О. Орузбаевой, A.M.

Юлдашева, И. В. Кормушина, Э. Р. Тенишева, В. И. Асланова, В. И. Рассадина, А. К. Зайончковского, Е. З. Кажибекова, Н. И. Егорова, Ж. Манкеевой, А. В. Дыбо И др.

Несмотря на наличие ряда серьезных исследований, вопросы структурного анализа ОКО, этимологической реконструкции корневых морфем, их семантической и идеографической характеристики не только на материале языков Волго-Камско-Уральского этнолингвистического региона, но и в рамках ареальной общности в контексте алтайского языкового сообщества (АЯС), продолжают оставаться недостаточно изученными.

Данное исследование посвящено семантической и идеографической характеристике односложных корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества, и выполнено в рамках системно-структурного подхода к анализу лексического материала и с учетом ономасиологических (мотивационных и номинационных) закономерностей корневой основы.

Процесс постижения языкового мира и закрепление результатов этого познания в слове является одним из важнейших вопросов языкознания на протяжении всей истории существования данной области человеческого осмысления мира. Вопрос о том, как происходит процесс соединения формы (внешнего оформления) и смысла, случайна эта связь или закономерна, мотивирована или нет, по каким направлениям идет изменение значения слова волнует лингвистов на протяжении нескольких веков. Другим вопросом, связанным с проблемой глоттогенеза, является проблема структуры праязыкового корня, и до сих пор не существует более или менее единого мнения среди лингвистов по этому поводу.

Связь указанных моментов может быть усмотрена в рамках алтайской семьи языков, так как именно на их примере в силу их агглютинативного характера возможно восстановить процесс восприятия и отражения мира человеком в слове. Сложность данной проблемы усугубляется тем, что, несмотря на довольно давнюю историю сравнительно-исторического изучения как отечественными, так и зарубежными исследователями, проблема генетического родства языков алтайского сообщества до сих пор остается неразрешенной.

Частные вопросы сходства единиц различных уровней алтайских языков как основа, аргумент доказательства родства или неродства представителей малых «семей» (т.е. тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских, а также корейского и японского) нашли отражение в трудах таких ученых, как Ж. Дени (1962), А. Кастрен (1956), Ю. Немет (1912), Дж. Клосон (1956), В. Л. Котвич (1950), Г. И. Рамстедт (1951, 1952). Н. Н. Поппе (1960, 1965), Б. Я. Владимирцов (1931), В. И. Цинциус (1952, 1972), О. П. Суник (1978), Д. Шинор (1963), Л. Лигети, М. Рясянен (1953), Н. А. Баскаков (1969), К. Менгес (1968), Г. Д. Санжеев (1952, 1963), Б. Х. Тодаева (1960,1964), К. А. Новикова (1977), В. Д. Колесникова (1975) и др.

Многочисленные публикации, острые споры, так или иначе затрагивающие данную проблему, свидетельствуют, с одной стороны, о ее актуальности, а с другой — все лингвисты, занимающиеся языками, входящими в состав алтайской семьи, признают эту общность, употребляя само название «алтайские языки», но взаимоотношения отдельных групп языков внутри этой общности понимается различными исследователями по-разному.

Наличие противоположных концепций pro et contra по проблеме генетического родства алтайских языков создает благоприятные условия и для научной дискуссии, и для более глубокого изучения данной проблемы. Высказываются различные точки зрения, касающиеся значительного числа лексических и грамматических элементов, общих для тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков. Так, одни исследователи объясняют их генетическими связями этих языков, т. е. наследием их праязыкадругие — следствием заимствований или их типологическим сходством. Как отмечает Н. А. Баскаков (1981, 5), общие элементы объясняются результатом тесного взаимодействия и сложной интерференции на всех уровнях языка: фонетическом, морфологическом и синтаксическом. Кроме признания (и/или непризнания) родства алтайских языков намечается третье направление, обоснованное Г. Дерфером, который предлагает видеть в общеалтайских словах праязыковые заимствования, например, из пратюркского в прамонгольский и т. п.

Зарождение алтайской теории обычно связывается с именем Ф. И. Страленберга, однако на подлинно научные рельсы алтаистика была установлена многочисленными трудами Г. И. Рамстедта и его последователями (Н.Поппе, М. Рясянен, Б .Я. Владимирцов, Е. Д. Поливанов, М. Ф. Федотов и др.).

Основанием для возникновения и становления алтайской теории послужила, как известно, общая для монгольских и тюркских языков лексика. Начиная со времен В. Шотта (1830), исследователи тюркских и монгольских языков выявляли общие для них апеллятивные единицы. В первую очередь, в глаза исследователей бросилось поразительное сходство фонетического облика гомогенных слов в столь отдаленных друг от друга тюркских языках Урало-Поволжья (татарский, башкирский, чувашский) и монгольских, отчасти, тунгусо-маньчжурских языках.

Классическая алтаистика объединяет в одну языковую семью тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские, а также корейский и с некоторыми оговорками японский языки. В процессе интеграции (консолидации) и дифференциации родов, племен и родоплеменных союзов и объединений алтайские языки первоначально разделились, как указывает Н. А. Баскаков (1981, 15), на три основных ветви: тюрко-монгольскую, тунгусо-маньчжурскую и, предположительно, японо-корейскую, которые в дальнейшем развитии дифференцировались следующим образом. Во-первых, тюркско-монгольская ветвь распалась на тюркскую (с позднейшими подразделениями: западнохуннским и восточнохуннским) и монгольскую (с подразделениями: ойрато-калмыцким, халха-монгольским, бурятским и монгольским). Во-вторых, тунгусо-маньчжурская ветвь распалась на тунгусскую (с подразделениями: эвенкийским и нанайско-гольдским) и маньчжурскую (с подразделениями: маньчжурским и чжурчженьским). Наконец, в-третьих, японо-корейская ветвь дала японский и корейский языки.

Таким образом, языки алтайской общности имеют следующую схему последовательного развития:

Каждое из разветвлений в алтайской семье языков получило, по мнению Н. А. Баскакова, дальнейшее свое развитие, в результате чего появились более мелкие подразделения, а затем и современные конкретные языки, группировка которых соответствует последовательной консолидации племен и родов в тюркскую, монгольскую, тунгусо-маньчжурскую, и предположительно японо-корейскую ветви.

При описании как отдельной семьи, так и группы родственных языков, важное значение имеет учет хронологических этапов их развития. Проблема периодизации истории развития и формирования тюркских языков в целом, а также монгольских, тунгусо-маньчжурских языков до настоящего времени, как известно, не имеет общепринятого решения.

Алтайская семья языков 1.

I. Тюрко-монгольская ветвь.

II. Тунгусо-маньчжурская ветвь: Б. Тунгусские языки:

1. Эвенкийские,.

2. Нанайско-гольдские Б. Маньчжурские языки:

1. маньчжурские,.

2. чжурчженьский.

А. Тюркские языки:

1. Западнохуннские,.

2. Восточнохуннские Б. Монгольские языки:

1. ойрато-калмыцкие,.

2. халха-монгольские,.

3. бурятские,.

4. монгольские.

III. Японо-корейская ветвь. 1. корейский, 2.японский.

1 См. более подробно: Приложение 1 «Схема развития алтайской семьи языков» — С. 227.

В настоящее время, несмотря на вышесказанное, имеются, на наш взгляд, важные предпосылки для крупномасштабной программы исследования родства тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков. Конкретное же исследовательское решение проблемы в данной работе мы связываем с системным подходом в различных аспектах — с семантической и идеографической характеристикой, принципами составления идеографической парадигматики на лексическом уровне ОКО тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества в синхроническом и диахроническом аспектах.

Для более полного представления проблемы, на наш взгляд, важно учесть достижения как сторонников, так и противников алтайской гипотезы, а также имеющиеся капитальные труды по сравнительной фонетике, словообразованию, морфологии, лексике тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков.

Сделаем краткий историографический обзор литературы, отмечая какие попытки семантического и идеографического описания ОКО тюркских языков Урало-Поволжья — с одной стороны — и монгольских, тунгусо-маньчжурских — с другой — были сделанырассмотрим, также как при исследовании языковых связей алтайской семьи освещалась, в частности, проблема корневой морфемы, ее семантическая и идеографическая характеристика.

Касаясь истории изучения тюркско-монгольских (тунгусо-маньчжурских) языковых связей и давая их общую характеристику, начнем с напоминания о совпадении важных структурно-фонетических черт, идентичности морфологического типа, о сходстве некоторых аффиксов и обилии лексических параллелей, прослеживаемых во всех тематических группах.

В частности, сторонниками первого направления — теории генетического родства алтайских языков — являются Б. Я. Владимирцов, Е. Д. Поливанов, Н. Н. Поппе, Г. И. Рамстедт и др.

Обширное исследование Г. И. Рамстедта «Введение в алтайское языкознание» (1957), охватывающее основные вопросы фонетики и грамматики алтайских языков, представляет по существу законченную сравнительно-историческую фонетику и грамматику алтайских языков, в которой не только устанавливаются основные процессы фонетического и грамматического развития алтайских языков, но и реконструируется их древнейшая фонетическая и грамматическая структура.

Особым достоинством работы Г. И. Рамстедта является то, что он, опираясь на факты тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских и корейского языков, при анализе конкретных грамматических форм (на основании соответствующих фонетических закономерностей) выводит как бы общую для всех этих групп языков алтайскую форму, характерную для общего языка-основы. При этом он приводит значительный фактический материал по каждой из перечисленных групп языков, иллюстрирующий и доказывающий правомерность реконструированной им формы.

Г. ИРамстедт (это отмечают и другие исследователи) несколько упрощает структуру слова в алтайских языках. Разделяя слово только на два структурных элемента — основу и окончание — не вдаваясь в дальнейший анализ как самих основ, расчленяющихся на составные элементы (корень и словооборазующие аффиксы), так и окончаний, Г. И. Рамстедт не выделяет так называемые мертвые аффиксы как особую группу формантов, требующих специфических методов исследования, хотя и отмечает их наличие в алтайских языках. Однако для истории данной группы языков мертвые, непродуктивные аффиксы представляют значительный интерес как наиболее архаичные пережитки грамматического строя данных языков. Глубокий анализ мертвой аффиксации мог бы лучше осветить, по мнению Н. А. Баскакова (1981,43), наиболее спорные вопросы генезиса изучаемых языков.

В.Шотт (1834), совершенно справедливо, на наш взгляд, писал, что несовпадение слов, выражающих самые необходимые понятия, еще не свидетельствует об отсутствии близкого родства между языками, так как и в родственных языках некоторые термины родства, названия частей тела, явлений природы, наименований продуктов питания и т. п. могут обозначаться разными словами. Поэтому следует, допуская динамику значений и фонетические переходы, сопоставлять не понятия и их обозначения, а искать в языках соответствия во всем их лексическом составе, особенно на уровне корней.

В.Шотт обращал внимание прежде всего на наличие во всех алтайских языках слов-дублетов, отличающихся лишь различной огласовкой при разных степенях модификации значений (например, мо. aba отец ~ ebii-ge дедата отец ~ ете матьтюрк, qaraсмотреть ~ кбгвидеть — здесь противопоставление твердорядных и мягкорядных слов, или слов с сильными и слабыми гласными используется для различения смысла слов.

В.М.Иллич-Свитыч, в отличие от ряда алтаистов, отмечал «весьма отдаленное» родство трех алтайских групп — тюркской, монгольской и тунгусо-маньчжурской, считая вопрос о принадлежности корейского и японского языков к алтайской семье языков еще нерешенным.

Алтайская языковая общность, как предполагает автор, распалась значительно раньше других пяти больших языковых семей, включаемых в так называемую ностратическую макросемью, о чем свидетельствуют глубокие расхождения (особенно в области основного словарного фонда) между отдельным группами алтайских языков.

Возражая противникам алтайской теории, В.М.Иллич-Свитыч писал, что после снятия заимствований различных периодов остается определенная группа лексических и морфологических сходств, которые могут быть объяснены лишь при признании генетического родства алтайских языков.

Особого внимания заслуживают работы крупного монголиста акад. Б. Я. Владимирцова. После тщательного изучения монгольских языков и глубокого ознакомления с их материалами он пришел к выводу, что монгольский язык, как это показывают ряды соответствий, находится в ближайшем родстве с тюркскими языками, вместе с которым он переживал общую эпоху. Это значит, по утверждению автора (1929, 45−46), что монгольский и тюркский языки представляют собой две разные формы развития единого общего языка, который сам, в свою очередь, восходит к алтайскому языку.

В своих трудах Б. Я. Владимирцов дает характеристику фонетического строя, исследует типы различных чередований звуков в монгольских языках, он разработал методику определения фонемного состава морфем, раскрыл специфику морфонологических процессов, сопровождающих словоизменение и словообразование в конкретных монгольских языках.

Т.А.Бертагаев — основатель семантического подхода и в каком-то смысле системного анализа лексики монгольских диалектов и современных монгольских языков проанализировал ряд гомогеннных комплексов лексико-семантических гнезд, объединенных между собой общими, узловыми значениями. Общие положения, выдвинутые исследователем на примере монгольских языков, весьма ценны и для анализа языков алтайской семьи в целом, и они нашли отражение в нашей работе при семантической характеристике тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества (см. Гл. Ш, § 1, С.164−166).

Активный сторонник генетического родства алтайского сообщества языков акад. А. Н. Кононов подчеркивая бесспорность наличия общих элементов в лексике, фонетике, грамматике основных групп алтайских языков, предложил воспринимать соответствующие факты как «непосредственную действительность, которая должна быть использована для установления древнего вокализма, консонантизма и морфологии тюркских и других алтайских языков».

Пользуясь данными только тюркских языков, нельзя представить состояние этих языков глубже V века н.э., ибо за это время фонетический и грамматический строй тюркских языков изменился очень незначительно, и поэтому невозможно воссоздать тюркскую праязыковую схему даже как первичную рабочую гипотезу. Как отмечает А. Н. Кононов (1968, 22), приложенный к «Сравнительной фонетике тюркских языков» А. М. Щербака (Л., 1984) список общетюркских слов (С. 193−198), представляющий собою попытку выделения примерно 500 пратюркских форм односложных корневых морфем, содержит формы и значения, отличающиеся от таковых же, но засвидетельствованных в тех или иных известных тюркских языках, только тем, что в списке они помечены «звездочкой» и отнесены автором приблизительно к началу нашей эры.

Одним из перспективных направлений в поисках решения алтайской проблемы было признано исследование лексики и лексических связей в пределах разных тематических групп.

Так, В. И. Цинциус (1972, 3) впервые высказала мысль о возможности реконструкции лексики алтайских языков по лексико-семантическим группам и идею гнездового семантического анализа. К. М. Мусаев (1984), исходя из ностратической теории и опираясь на труды индоевропейских языковедов Т. М. Гамкрелидзе и Вяч.Вс.Иванова, высказал мнение о единых генетических корнях языков алтайской семьи. И. В. Кормушин (1971) впервые произвел семантическую реконструкцию с опорой на мор фонологическую структуру праязыковых корней и на динамику сем. А. В. Дыбо (1996) впервые разработала методику семантической реконструкции наименований частей тела (плечевой пояс), где одним из ценных достижений являются номинационные решетки по материалам тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков с опорой на ностратическую теорию.

Относя языкознание к точным наукам, Дж.Г.Киекбаев подходил и к исторической грамматике. Именно с этих позиций в агглютинирующих языках, какими являются урало-алтайские, аффиксы нараставшись один на другой, обусловливают в итоге развитие грамматических форм и придают формам определенную семантику. Поэтому прослеживание исторического развития тех или других форм, по мнению автора (1996, 344), невозможно осуществить вне связи со значением форм, и семантика форм должна быть исходной позицией при разработке вопросов исторической грамматики.

Основой исторической грамматики урало-алтайских языков является теория определенности и неопределенности в языке, которая построена на логическом фундаменте. Понятие определенности является морфологической категорией и имеет свои формальные показатели или аффиксы, называемые «показателями определенности». Если теория определенности и неопределенности является общей логической основой исторической грамматики урало-алтайских языков, то основа определенности служит как бы общим знаменателем для прослеживания исторического развития тех или иных грамматических форм.

В работах Дж.Г.Киекбаева впервые в башкирском языкознании на основании теории общности урало-алтайских языков включены в разряд исконно башкирской лексики слова, общие для башкирского, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, исследованы семантико-структурные изменения в словарном составе башкирского языка.

В своих работах, посвященных сравнительно-историческому исследованию фонетики башкирского языка, Дж.Г.Киекбаев уделял большое внимание влиянию изменения фонетической структуры слова на его семантику.

В исследованиях последних лет в какой-то мере делается попытка установления лексических пластов родственных языков в татарском, башкирском, чувашском языках.

Э.Ф.Ишбердин (1986), исследуя словарный состав башкирского языка, указывает на большое количество лексем, имеющих соответствия в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках, относящихся к устойчивым разрядам лексики. Автором сделана попытка анализа структурного и семантического развития словарных единиц частично с использованием элементов группировки по семантическому полю. Исследователь сосредоточивает внимание на выяснении определенного признака, на основе которого, по его мнению, осуществляется переход значения. Также анализ общих лексических единиц в башкирском и монгольском языках позволило исследователю выделить несколько критериев, способствующих выявлению заимствований.

Одним из важных критериев выделения поздних заимствований является определение степени распространения общих лексических единиц в башкирских говорах, в современных тюркских языках, а также в древних письменных памятниках. Если определенные слова, общие для башкирского и монгольского языков, не получили широкого распространения в системе башкирских говоров, не характерны для большинства современных тюркских языков, не отражены в письменных памятниках, и в то же самое время имеются другие, собственно тюркские, слова для обозначения соответствующих понятий, то увеличивается вероятность того, что эти слова являются, как утверждает Э. Ф. Ишбердин, поздними заимствованиями.

В исследованиях одного из ведущих тюркологов Урало-Поволжья Р. Г. Ахметьянова (1978, 2002) дается сравнительно-исторический анализ тюркских языков Урало-Поволжья, прослеживаются языковые этногенетические связи между ними и другими представителями алтайской семьи языков, в частности, монгольских, тунгусо-маньчжурских.

Подчеркивая особый статус чувашского языка внутри тюркской языковой семьи, О. Мудрак (1994) рассматривает его в ряду «обособленных» языков из других семей в рамках ностратической теории. Автор разработал и применил ряд концептуальных подходов (например, использование системного подхода при изучении рефлексов фонем в конкретном языке, использование внешних — алтайских, ностратических — данных для однозначной интерпретации соответствий, использование данных морфонологии, т. е. внуренней реконструкции при сравнении исторической фонетики обособленного и остальных родственных языков и др.). Таким образом, автором разработано такое новое направление, как сравнительно-историческое исследование бинарных соответствий между обособленными группами языков внутри конкретной семьи, с их последующей интерпретацией.

Примечательно, что для решения поставленных им задач исследователь использует метод идентификации лексических и грамматических морфем, основанный на признании строгой регулярности фонетических изменений, а также принципиальной возможности реконструкции фонетики и морфологии общего языка-источника, давшего начало дочерним языковым системам. В отличие от сравнительно-исторического метода, типичного для индоевропеистики (и впоследствии безоговорочно используемых в тюркологии), базой межъязыкового сравнения, по справедливому определению автора, являются не столько корни (традиционно тюркологи, как и индоевропеисты, считают корень односложным и очень редко двухсложным), а образования с аффиксами, не являющимися продуктивными ни в одном из современных тюркских языков, т. е. неразложимые основы. Данные основы могли быть членимыми разве что на праязыковом уровне, когда, возможно, некоторые аффиксы и были продуктивны, но все же однозначно определить наличие аффикса в основе можно, лишь привлекая внешние сопоставления, не осложненные аффиксами.

Сравнительно-исторический метод применен на трех уровнях — при исследовании диалектального членения чувашского языка (внутриязыковой уровень), при сравнении чувашского и тюркских языков (пратюркский уровень) и на уровне сравнения пратюркского и монгольских, тунгусо-маньчжурских языков (алтайский уровень).

Второе направление в алтаистике, связанное с изучением типологических сходств алтайских языков, представлено, как известно, концепциями Л. Лигети, В. Л. Котвича, Дж. Клосона, Г. Д. Санжеева и других: свое наиболее полное выражение оно получило в теории В. Л. Котвича, суть которой, по мнению Н. А. Баскакова (1986, 7), заключается в том, что благодаря постоянному передвижению различных по языку этнических групп и часто возникающих языковых контактов можно с уверенностью говорить о тюркских заимствованиях в монгольских и маньчжурских языках, равно как и значительном влиянии этих языков на тюркские. Значительное сходство в фонетике тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, которое по подсчетам самого В. Л. Котвича выражается в общности 25% лексических и 50% морфологических элементов в тюркских и монгольских языках и в общности 10% лексических и 5% морфологических элементов между тюркскими и монгольскими, с одной стороны, и маньчжурскими языками — с другой, весьма убедительно и красноречиво свидетельствует в пользу единой алтайской семьи языков, наличия которой не отрицает и В. Л. Котвич, оговаривая становление этой семьи на базе типологического сходства этих языков между собой.

Надо отметить, что данный исследователь, много сделавший для развития сравнительного алтайского языкознания и монголоведения, пришел к заключению, что основу алтайской языковой семьи составляют не генетические связи, а типологическое сходство. Он предлагает отнести существование общего языка к очень отдаленному прошлому, не позднее начала I тысячелетия нашей эры. В эпоху гуннов (с IV до III в.н.э.) уже существовали совершенно обособленные тюркский, монгольский и тунгусский языки с различным словарным фондом и морфологией, близкие друг другу только типологически.

Пристального внимания заслуживает гипотеза В. Л. Котвича (1962, 36) о структуре знаменательных слов и аффиксов в алтайских языках. Исследователь признает, что в большинстве случаев алтайские корни были односложными, однако путем нормальной эволюции они превращались в двухсложные и даже трехсложные. Кроме того, имеется много двусложных и трехсложных корней и основ, возникших морфологическим путем, которые теперь нельзя разложить.

Слово в алтайских языках, по мнению автора (там же, с. 14), с точки зрения его морфологической структуры представляет собой не простое сочетание корня и суффикса, а сложное сочетание морфем со строго закрепленными за ними лексическими и грамматическими значениями.

Не менее примечательной является теория В. Л. Котвича о первичной двузвуковой структуре тюркского корня, который первоначально состоял для многих слов из двух фонем типа СГ, т. е. согласного и гласного. Данная теория нашла продолжение в работах исследователей Б. М. Юнусалиева (1959), А. Зайончковского (1961), А. Н. Кононова (1980) и др., которые предложили в своих работах более четкую методику анализа структуры корней, привели определенное количество корневых соответствий как по материалам тюркских, так и других групп языков алтайской семьи. Мы в своей работе также придерживаемся данной точки зрения, которая является одной из основных положений.

Один из настойчивых противников гипотезы генетического родства алтайской языковой семьи Г. Дерфер предложил отказаться от тех методов, которыми пользуются алтаисты, находя, что эти методы, разработанные индоевропеистикой, не применимы для исследования алтайской языковой общности. Общность алтайских языков, выявленную алтаистами, Г. Дерфер рекомендует объяснять только как заимствования — из тюркских в монгольские, а из монгольских в тунгусские.

Характеризуя особенности заимствований тюркско-монгольской лексики, Г. Дерфер предлагает выделить два принципа для доказательства родства языков: 1) предметом анализа должна стать базисная лексика, потому что культурная лексика легко и часто заимствуется- 2) названия частей тела входят в состав базисной лексики. Они, по мнению автора, не заимствуются и, следовательно, являются весьма доказательными при выявлении родственных связей.

Названия частей тела для выяснения вопроса о родстве алтайских языков играют большую роль. У. Пош, например, пришел к выводу, что алтайские языки имеют большое количество общих названий частей тела и поэтому родственны друг другу. Дж. Клосон, напротив, считает, что алтайские языки имеют небольшое количество общей базисной лексики, в частности, в них почти нет общих названий частей тела, поэтому они не родственны друг другу (противоположную точку зрения по этому вопросу имеет А.В.Дыбо).

Г. Дерфер исследовал слова базисного слоя, которые обычно никогда не заимствуются или заимствуются очень редко — ядерные базисные слова (далее ЯБС — Н.Х.), и слова, которые заимствуются довольно частопериферийные базисные слова (далее ПБС — Н.Х.). Он привел четыре критерия, позволяющие провести качественные различия ядерной и периферийной базисной лексики: 1) ЯБС обозначают важную физиологическую функцию, ПБС обозначают просто поверхности (ср. голова — лоб) — 2) ЯБС обозначают особенно бросающиеся в глаза, впечатляющие части тела, ПБС — не запоминающиеся части тела (ср. сердце — почка) — 3) ЯБС не являются ни слишком специфичными, ни слишком общими по значению, ПБС — являютя или частными, или общими (ср. нога — пятка) — 4) эвфемистические замены ЯБС (т.е. родное слово воспринимается как грубое, непристойноеиз соображений приличий заимствуется другое слово (ср.: р

Ьа$ак нога, голеньмалая берцовая кость (тур.) ~ раса нога животного (перс.)).

По ряду признаков можно говорить о большей устойчивости ядерного слоя базисной лексики: ЯБС редко изменяют свое значение, ПБС могут перейти в разряд ядерных.

Выделяя в базисной лексике ядерную и периферийную, Г. Дерфер делает следующий вывод: если мы хотим установить, являются ли языки родственными или нет, мы должны привлекать только ЯБС, поскольку в смешанных языках ПБС часто заимствуются. Анализируя лексические единицы в алтайских языках, он заключает, что мы не находим ни одного надежного соответствия, в котором бы, например, тюркскому ЯБС соответствовало монгольское ЯБС, не говоря уже о том, чтобы сюда же безупречно подходило бы и тунгусское слово.

В исследовании Г. Дерфера при классификации базисной и периферийной лексики, на наш взгляд, не учтены и не разработаны такие важные аспекты, как, в частности, когнитивный, системный подходы к семантике и ономасиологии, установление идеографической парадигматики, что позволило бы при дефиниции и выявлении характера заимствований (т.е. близкородственности и/или типологических сходств и т. д.) установить наиболее четкие и методологически выверенные критерии.

Л.Г.Герценберг (1974), возражая доводам Г. Дерфера, которые приводятся против генетического истолкования родства алтайских языков, отмечает, что «согласиться с ними нельзя, несмотря на обещания дать новую сравнительную фонетику с негативными выводами, несмотря на попытку поставить под сомнение значение системы звуковых законов, прочно связывающих алтайские языки, а также несмотря на поиски крайне сомнительного „третьего“ — негенетического и нетипологического — пути объяснения». Отрицать алтайскую теорию значит отказываться от реальной и убедительной возможности проникновения в предысторию тунгусо-маньчжурских, монгольских и тюркских языков. Достоверность и очевидность теории генетического родства алтайских языков следует прежде всего из того, что каждый подтверждающий ее звуковой закон выводится из достаточного числа тунгусо-маньчжурско-монгольско-тюркских соответствий.

Л.Г.Герценберг предлагает предварительные этимологии, где сравниваются тюркские и тунгусо-маньчжурские группы языков, и приводит аналогичные подкрепления из индоевропейской области. Материал из индоевропейских языков берется не вследствие их особенного характера, а лишь в силу их большей изученности, что позволит выявить общие закономерности для сравнительно-исторического языкознания в целом.

Обосновывая свою отрицательную позицию по поводу этногенетического родства языков, относящихся к алтайскому сообществу, А. М. Щербак утверждает, что обилие заимствований не исключает генетического родства, однако его признание предполагает постановку новой самостоятельной проблемы — проблемы разграничения фактов заимствования и фактов родства. Сопоставление тюркских и монгольских материалов, тщательное изучение сходств и расхождений, анализ лексических и морфологических параллелей — все это в конечном итоге привело к вполне определенному выводу: генетическое родство тюркских и монгольских языков как таковое отсутствует, оснований для постановки проблемы разграничения фактов заимствования и фактов родства нет. Речь может идти только о языковой общности, образовавшейся в результате длительного взаимодействия неродственных языков, причем контактная природа этой общности настолько очевидна, что не требует специальных доказательств (Щербак, 1997, 34−35)2.

Известный чувашевед Н. И. Егоров в результате многолетней работы над историко-этимологическим изучением лексики чувашского языка, впервые разработал и применил на практике методику генетической и хронотопологической стратификации лексики, детально разработал хронологизацию фонетических процессов, происходивших в историческом развитии чувашского языка от прототюркского состояния к современному. В результате детального анализа исследуемых языковых фактов, автор пришел к отрицанию алтайской теории, предложенной в свое время Г. И. Рамстедтом и др. лингвистами. По мнению акад. Н. И. Егорова (1992, 72), чувашско-монгольские языковые параллели при ближайшем знакомстве оказываются не праязыковым наследием, а древнейшими заимствованиями из языка булгаро-чувашского типа. Источником этих заимствований, по всей вероятности, был язык древних огуров, частично влившихся в состав монголов.

2 Некоторые критерии (например, семантический, идеографический и др.) при определении генетической родственности и/или неродственности лексических единиц в алтайских языках, которые отсутствуют у А. М. Щербака более подробно изложены нами в главе Ш.§- 1.1.).

Гипотеза о родстве тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков может быть принята или опровергнута лишь на основании соответствующих достоверных данных и разработок.

Б.А.Серебренников и С. С. Харькова (1983, 5−15), исследуя некоторые эффективные методы решения проблемы родства тюркских и монгольских языков, приводят доводы как в пользу монгольских заимствований в тюркских языках, так и в пользу генетического родства тюркских и монгольских языков.

Для подтверждения своей мысли о заимствованном характере они отмечают такие особенности, как: а) большая степень сохранности сходнозвучащих тюркских и монгольских словб) невозможность установления на монгольском материале архетипов слов, которые совпадали бы с тюркскими архетипамив) суффиксы, засвидетельствованные в тюркско-монгольских параллелях, не отражают системы суффиксов монгольских языковг) неразвитость лексико-семантических гнездмногие из тюрко-монгольских параллелей представляют собой бродячие культурные терминыд) многие слова из рядов тюрко-монгольских параллелей принадлежат тюркскому праязыку и др.

В пользу второго довода, т. е. генетического родства, свидетельствуют широта сфер, охватываемых параллелями, совпадение слов из некоторых разрядов основного словарного фонда, а также отсутствие резких нарушений звуковых соответствий. Как видно, выводы, приведенные исследователями, на первый взгляд, очень достоверны, но здесь не затрагивается вопрос о корневых основах, их структуре и семантике, что является не менее важным в обсуждении проблемы родственности или неродственности языков той или иной семьи.

А.Рона-Таш указывает на историческую и методологическую причины того, что проблема родства алтайских языков еще не разрешена и дискутируется весьма остро.

Одной из самых трудных проблем является разграничение общего наследия и древних заимствований. В связи с этим исследователь приводит несколько аргументов, среди которых наиболее важными, на наш взгляд, являются следующие:

1. Этимологический аргумент: если слово встречается в языках, А и Б в регулярно соответствующих формах, но в языке, А для него нет этимологии, тогда как его основа может быть найдена в языке Б, то это скорее всего заимствование в языке, А из языка Б.

2. Семантико-исторический аргумент: если слово встречается в языках, А и Б в регулярно соответствующих формах, но имеет только одно конкретное или специализированное значение в языке Айв тоже время гораздо более широкий круг значений в языке Б, то вероятнее всего, что язык, А заимствовал его из языка Б, хотя и возможно вторичное ограничение значения могло произойти на почве языка А.

3. Аргумент основного словарного фонда: чем больше соответствий может быть найдено в основном словарном фонде языков, А и Б, тем больше возможность их генетического родства.

4. Культурно-исторический аргумент: если данный комплекс терминов культуры, экономики и социальной истории совпадает в языках, А и Б и если этот комплекс начал существовать позже, то можно предполагать, что рассматриваемая терминология была заимствована или в языке А, или в языке Б, или же в обоих этих языках.

5. Аргумент фонемной системы: языки, А и Б родственны, если каждый элемент их древнейшей реконструированной фонемной системы совпадает.

6. Аргумент исторической фонологии: если фонема языка, А имеет два регулярных соответствия в языке Б, то этому факту могут быть даны следующие объяснения: фонема а1 в языке, А является результатом конвергенции двух старых фонем а1 и а2, или развитие а!>а2 в языке, А и тогда фонема а1 в языке Б может быть наследием или заимствованием, но синхронная фонема а2 в языке Б может быть только заимствованием.

После того как первоочередная, по мнению Рона-Таш (1974, 31−45), задача отграничения заимствований от общего наследия будет выполнена, появится возможность ответить на вопрос: останутся ли такие алтайские соответствия, которые являются более ранними, чем возможные древнейшие заимствования.

В.И.Рассадин видит причину нерешенности проблемы алтайской языковой общности в недостаточно верной методике проводимых исследований. После многолетних поисков в области алтаистики, а особенно в плане тюрко-монгольской языковой общности, он предлагает изучать заимствования как результат древнейших и разнообразных контактов алтайских народов.

Исследования выявленных В. И. Рассадиным тюрко-монгольских соответствий как в лексике, так и в грамматике, показали, что, по его мнению, немалую долю их составляют монголизмы в тюркских языках, относящиеся не только к средним (XIII в.), но и к более ранним периодам истории. В общем лексическом фонде ученый выделяет три группы: 1) ранние и поздние тюркские заимствования в монгольских языках- 2) ранние и поздние монгольские заимствования в тюркских языках- 3) общие тюрко-монгольские элементы, разработка которых требует методики иного уровня, а алтаистика должна заниматься именно ими (Рассадин 1980).

В плане установления определенного порядка в исследовании лексического материала, В. И. Рассадин отмечает, что, «чтобы вычленить истинно общеалтайский языковой пласт, сначала необходимо выделить в алтайских языках все взаимные заимствования, как лексические, так и морфологические.

В качестве критериев определения относительно поздних монголизмов в тюркских языках автор выделяет следующие: 1) основной критерийсовпадение (в идеале полное) звуковой оболочки и семантики при условии отсутствия этого слова в древнетюркском языке, ограниченном его распространении в современных тюркских языках и широком бытовании в монгольских языках- 2) фонетический критерий — несколько иной звуковой облик слов по сравнению с фонетическим оформлением сходных исконно тюркских слов- 3) этимолого-морфологический критерий, который срабатывает тогда, когда слово не этимологизируется на тюркской почве и морфологическая структура его не ясна- 4) критерий «исконности» слова, который применяется тогда, когда в тюркских языках для данного понятия имеются совершенно другие слова- 5) семантический критерий, который свидетельствует о монгольском происхождении слова, тогда как в тюркские языки слово вошло в каком-либо одном, зачастую в переносном значении. В монгольских языках данное слово имеет все свои прямые и переносные значения.

Рассматривая монголизмы в различных тюркских языках того или иного региона, автор отмечает, что во всех тюркских языках, независимо от современного расселения их носителей, имеются монголизмы. При этом степень насыщенности ими этих языков совершенно разная. Наибольшее количество монгольских заимствований (ок.2500 лексем) выявилось в якутском языке (Рассадин, 1980).

Есть монголизмы и в тюркских языках Поволжья. В татарском языке к явным монголизмам относится около 60 слов, в башкирском — чуть более 50, в чувашском 25 (Рассадин, 1980).

Чем дальше тюркский язык от районов непосредственных маргинальных длительных контактов тюрок с монголами, тем меньше в нем монголизмов и тем более архаичны они по характеру.

В истории лингвистики вторая половина XX века знаменательна известным возрастанием интереса лингвистов к целостному системному анализу языковых уровней не только в области индоевропейского, но также и алтайского языкознаний.

Языки алтайского сообщества (в составе тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языковых групп), являясь одновременно предметом спора вокруг вопроса их генетического родства, представляют собой яркий пример сходства в фонетическом, лексическом, морфологическом отношении, поэтому проблема их общности главным образом решалась на основе только сравнительно-исторического анализа фонетико-морфологической структуры языков и выявления лексических параллелей. Необходимо отметить, что тюркские языки Урало-Поволжья в рамках алтайского языкового сообщества, как видно из вышесказанного, в некоторой степени уже были предметом исследования, однако аспекты семантической, идеографической характеристики на уровне корневых основ не были объектом анализа.

Как ни важно сравнительное изучение лексики (особенно корневых морфем) путем установления межьязыковых соответствий, источников формирования словарного состава, выяснения качества и количества лексических общностей, только таким образом определить природу общности алтайских языков нельзя. В центре реконструкции всегда находятся парадигма и парадигматические отношения, в том числе и идеографическая парадигматика на лексическом уровне. Семантическая и последующая идеографическая характеристика односложных корневых основ, которая включает такие аспекты, как системный анализ ОКО, когнитивный подход, ономасиологические исследования, подразумевающие выявление мотивационных особенностей в процессе номинации корневых основ, по нашему мнению, позволит по-новому осветить некоторые вопросы не только генетического родства языковых групп, но и в известной степени глоттогенеза алтайского языкового сообщества в целом. Вышеуказанные установки проиллюстрированы нами на материале тюркских языков Урало-Поволжья (татарского, башкирского, чувашского), а также примерами из монгольских, тунгусо-маньчжурских языков.

В связи с появлением новых работ в области реконструкции и этимологии, совершенствованием методов исследований особо возрастает интерес к проблеме выявления как тюркского, так и алтайского корня. Непосредственное внимание к изучению корня, в частности корневой морфемы, объясняется тем, что все производные слова обычно восходят к односложным корневым основам, следовательно, источником формирования языковой общности не только тюркских (но и resp. алтайских языков — Н.Х.) были, очевидно, корневые основы (КО). В первичных корнях можно наблюдать процесс зарождения слова и дальнейшее его структурное и семантическое развитие. В каждом конкретном языке есть возможность обнаружить древнейшие корневые основы, лингвистический анализ которых позволит более аргументированно подходить к обобщениям в плане этногенетической интерпретации языков исследуемой семьи, осветить некоторые аспекты глоттогенеза языков алтайского сообщества.

Актуальность проблемы переработки представлений о действительности, закрепления, накопления и хранения сведений о мире посредством языковых единиц, очевидна. Она включает много частных вопросов, которые предполагают разные пути решения, их новое осмысление в значительной мере стимулируется попытками современной лингвистической науки выработать новую теоретико-познавательную ориентацию, что сопровождается постепенным переходом от имманентного рассмотрения языка «в самом себе и для себя» к его изучению в тесной связи с сознанием, мышлением, когнитивными особенностями, культурой и предметно-практической деятельностью человека, т. е. к лингвистике антропологической, прямо связанной с познавательной стороной изучения языка.

Аспекты и способы системного семантического и идеографического описания тюркских языков Урало-Поволжья, как известно, в отдельности является одной из актуальных проблем современной тюркологии. Сложность состоит в том, что она фактически представляет комплекс отдельных вопросов, обусловленных существенным различием лексических структур в представленных тюркских (татарском, башкирском, чувашском) языках региона. Более того, проблема генетического родства языков, относящихся к алтайской семье, все еще не получила единого решения, и мнения по этому поводу диаметрально противоположны. Предлагаемый нами методологический прием в толковании указанных выше проблем особую актуальность получает в связи с идеографической характеристикой тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества, т.к., с одной стороны, идеографическая характеристика, включающая структурный анализ на корневом уровне, семантическое развитие лексических единиц (JIE) татарского, башкирского, чувашского языков и весьма отдаленных территориально монгольских, тунгусо-маньчжурских языков в отдельности еще не были предметом исследования с опорой на современные методололгические разработки, новую научную парадигму. С другой стороны, важность данной проблемы определяется тем, что некоторые спорные вопросы, как например, семантическая связь сходных по звучанию JIE, выявление наиболее общих узловых значений в семантических лакунах, синкретичности отдельных корней и т. д., просматриваются более четко при стыковке обширного материала тюркских языков Урало-Поволжья в контексте АЯС.

Актуальность данного исследования в известном смысле возрастает и в связи с отсутствием общепризнанных исходных языковых моделей, систем архетипов, на которых могли бы в определенном смысле базироваться как тюркские, так и монгольские, тунгусо-маньчжурские реконструкции.

В качестве объекта исследования в данной работе служат односложные самостоятельные именные и глагольные, а также односложные несамостоятельные («затемненные», но реконструируемые и вычленяемые в результате поморфемного анализа) именные и глагольные корневые основы, являющиеся параллельными в тюркских языках Урало-Поволжья, монгольских, тунгусо-маньчжурских языках.

Предметом исследования были избраны корневая основа и аффиксальный элемент, являющиеся составными элементами ОКО и анализируемые нами в синхроническом и диахроническом планах.

Материалом для исследования послужили разнообразные сравнительно-исторические, семасиологические исследования, охватывающие самые различные области как тюркской, так и алтайской семьи языковкартотека, составленная на основе выборки из словарей (толковые, двуязычные, диалектологические, обратные, сравнительные, идеографические и т. д.), монографических описаний и статей по тюркским, монгольским, тунгусо-маньчжурским языкам, а также составленный на ее основе «Словарь односложных корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества (семантическая и идеографическая характеристика» (объемом ~ 19 350 лексических единиц).

Особенно широко использовались материалы «Сравнительно-исторической грамматики тюркских языков: Лексика» (М., 1997), «Сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков» (Л., 1973, 1975) а также монографических исследований Т. А. Бертагаева (1975), А. Т. Кайдарова (Алма-Ата, 1986), Е. З. Кажибекова (Алма-Ата, 1986), А. Г. Шайхулова (Уфа, 2000) и др.

В работе применены материалы исследований «Межвузовской научно-исследовательской (учебной) лаборатории по изучению духовной культуры тюркских, финно-угорских, монгольских и славянских народов Волго-Камско-Уральского этнолингвистического региона», которые проводятся под научным руководством доктора филологических наук А. Г. Шайхулова.

Основная цель данной работы — дать семантическую и идеографическую характеристику односложных корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте АЯС для составления идеографической парадигматики на лексическом уровнепредставить КО, развившиеся из единого источника (праязыка) в рамках идеографической парадигматикиа также установить место и степень родства тюркских языков Урало-Поволжья в контексте АЯС в рамках алтайской семьи на основании разработанных методологических установок.

В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

Историографический обзор существующих концепций относительно генетической родственности алтайской семьи языков, места, аспектов изучения тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества;

Определение методологических установок, этапов, последовательности изучения односложных корневых основ для семантической и идеографической характеристики тюркских языков Урало-Поволжья в рамках алтайской семьи языков;

Установление общего словарного фонда, т. е. параллельных лексических единиц, далее гомогенных лексических рядов для татарского башкирского, чувашского и монгольских, тунгусо-маньчжурских языков, их классификация и исследование ОКО в рамках тематических группАнализ фонологических особенностей ОКО тюркских языков Урало-Поволжья, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков в анлаутной, ауслаутной позициях в различных структурных моделяхВыявление фонологических соответствий тюркских языков Урало-Поволжья, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков в общем фонде ОКО алтайской языковой семьи, представляющих собой межъязыковые и внутриязыковые варианты одних и тех же гомогенных лексических единиц, образованных в результате различных фонологических соответствийвыявление фонетических пучков по признаку сочетаемости/совместимости фонетических дифференциальных признаков в вертикальной одновременной последовательностисюда не входит повторение доказательств фонетических соответствий, уже ранее установленных исследователями сравнительных связей, воспринимаемых как регулярные внутри тюркских языков Урало-Поволжья (татарского, башкирского, чувашского) и монгольских, тунгусо-маньчжурских языков. Обосновать методику поморфемного членения как основы морфонологического анализа ОКОсемантическая характеристика производящей (корневой части) основы и словообразовательного аффикса;

• Морфонологическая и фоносемантическая характеристика ауслаутных согласных, принимающих участие в образовании различных структурных типов ОКО в рамках четырех лексико-тематических групп;

• Анализ лексико-семантического развития ОКО, связанных с когнитивными сферами «Природа», Человек", «Общество», «Познание» ;

• Характеристика сущности корневой основы, выявленной в результате реконструкции ОКО, как основного элемента, отражающего этапы познавательного процесса;

• Изучение сохранности архаичных наиболее общих значений утраченной КО в производных словах путем их сопоставления;

• Установление мотивационных особенностей и способов обозначения (номинации) предметов, явлений, действий и т. д. исследуемых когнитивных сфер в лице КО рассматриваемых языков и выявление на этой основе семантических полей, парадигм, т. е. анализ ОКО как ономасиологически, понятийно, идейно организованное образование;

• Идеографическая характеристика наиболее распространенных в плане частотности употребления корневых основ и их фонологических вариантов.

Для решения указанных задач использовался индуктивный метод анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и полученных на этой основе обобщений. Для анализа структуры, лексико-семантического развития и идеографической характеристики ОКО исследуемых языков нами использовались следующие методы и приемы:

• Сравнительно-исторический, а именно метод идентификации корневых и аффиксальных морфем, основанный на признании строгой регулярности фонетических изменений, сходства лексико-семантических характеристиксравнительно-исторический (компаративистский) метод, предполагающий сопоставление параллельных (одноуровневых) данных тюркских языков Урало-Поволжья, некоторых монгольских, тунгусо-маньчжурских лексем;

• Метод внешней реконструкции, заключающийся в сравнении гомогенного материала родственных языков с целью определения архетипа — наиболее древней формы. Таким путем возможно воссоздать праязык, или язык-основу, при этом имеются в виду не существовавшие когда-то реальные языковые единицы праязыка, а модели, отражающие онтологические категории. Метод внешней реконструкции на основе сравнения данных тюркских языков Урало-Поволжья с данными других языков, относящихся к алтайской семье, также применяется с целью построения картины прошлого изучаемых языков, которая раскрывает закономерности их развития;

• Метод поморфемного членения самостоятельных и несамостоятельных («затемненных») ОКО в результате отождествления (типологического сопоставления) корневых основ (вероятно, родственных) и аффиксальных морфем;

• Метод «морфосемантических полей», для элементов которого помимо их семантической соотнесенности и близости, характерно наличие общей основы и аффикса (аффиксального элемента). В нашем исследовании данный метод означает выявление в односложных корневых основах анализируемых языков глубинных (древних) обобщенных значений и связь этих значений с выделенными морфемами в результате поморфемного членения, которые в настоящее время не являются самостоятельными элементами (корнями), но, возможно, являлись таковыми в прошлом. Далее, одной из особенностей нашей интерпретации является попытка установить в выделенных ауслаутных фонемах звуковую семантику, по нашему представлению, выражающейся в мотивировочном признаке;

• Дистрибутивный анализ, заключающийся в описании сочетаемости согласных и гласных фонем в пределах ОКО.

В работе использован также статистический метод модельного анализа, т. е раскрытие в этимологизируемой основе определенной словообразовательной модели с последующим анализом структурных элементов.

Методологической основой исследования избран антропоцентрический и когнитивный принципы, при помощи которых изучаются проблемы познания реального мира, соотношение близкородственных языков в том или ином этникуме, этноса и национальной культуры, лингвистической картины мира, что находит отражение и в односложных корневых основах, составляющих, как известно, базисную часть лексического богатства языков алтайской семьи, теснейшим образом связанных с историей общества, с его жизнедеятельностью, культурой, природой.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что впервые лексико-семантическая и идеографическая характеристика ОКО тюркских языков Урало-Поволжья дается в контексте алтайского языкового сообщества, в связи с чем материал татарского, башкирского, чувашского языков анализируется в сравнительном плане с материалом близкородственных монгольских, тунгусо-маньчжурских языков. Односложные корневые основы, рассматриваемые нами в различных аспектах, подвергаются анализу:

1) как межъязыковые и внутриязковые варианты одних и тех же гомогенных единиц, образованных в результате различных фонологических соответствий, в виде фонетических «пучков» ;

2) с позиции морфонологиипри этом методом поморфемного анализа (внешней и внутренней реконструкции) вычленяются корневая и аффиксальная части, которые в современном понимании не воспринимаются как самостоятельные продуктивные морфемы;

3) с точки зрения ауслаутных согласных, принимающих участие в образовании различных структур ОКО в рамках лексико-тематических групп, как наполненные семантически в плане деривационных закономерностей, т. е. мотивированности, детерминированности фонем;

4) в плане целостно-системного подхода к семантической характеристике как базы для составления идеографической парадигматики на лексическом уровне когнитивных сфер «Природа», «Человек», «Общество», «Познание (а приори)» .

При идеографической характеристике односложных корневых основ (наряду с системно-семантической характеристикой) мы исходим из ономасиологических особенностей, общности мотивационных признаков корневых основ, составляющих семантические парадигмы, а также из постулата об отражении познавательного процесса (в нашей классификации когнитивная сфера «Познание». — Н.Х.) носителей исследуемых языков в КО.

Идеографическая характеристика корневых морфем, учитывающая межъязыковые и внутриязыковые связи и отношения, отражает корнеслов как системно организованное семантическое поле определенного содержания, ономасиологическими (мотивационными и номинационными) признаками и включающее когнитивные сферы «Природа», «Человек», «Общество» .

Составленный впервые приложенный «Словарь односложных корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества» [(-19 350 единиц), включающий самостоятельные и так называемые «затемненные» (но реконструируемые) корни исследуемых языков] явился основой для анализа и теоретических размышлений над природой корневой основы тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что на основе разработанных нами методологических основ реконструкции ОКО тюркских языков Урало-Поволжья в контексте.

37 алтайского языкового сообщества в фонологическом, морфонологическом, семантическом и идеографическом аспектах возможен новый подход к теории тюркского (resp. алтайского) корнясобранный и систематизированный нами фактический языковой материал, методика исследования, полученные выводы и основные теоретические положения данного монографического исследования могут стать основой для дальнейшего исследования алтайской проблематики. Полученные выводы, а также вводимые в научный оборот материалы могут быть использованы при написании учебных пособий по исторической грамматике и лексикологии татарского, башкирского, чувашского языков, в практике преподавания соответствующих курсов в средних и высших учебных заведениях, также при составлении этимологического словаря тюркских языков Урало-Поволжья. С учетом изменения новых школьных программ, которые ориентированы на исторический аспект исследования языка, полученные результаты могут стать фактологической базой в учебном процессе в средней школе.

Заключение

.

Важность системно-семасиологической, идеографической характеристики словарного состава, описания классов слов как явлений идеографической парадигматики близкородственных (и дальнородственных) языков очевидна, и это подчеркивалось исследователями разных языковых семей много раз. Если в области индоевропейского языкознания принципы системного комплексного анализа почти всех языковых уровней прочно и давно сформировались, то в тюркологических, а также алтаистических штудиях заметно некоторое запаздывание в плане определения методологических установок. В то же время необходимо отметить, что в региональных исследованиях, в частности, в тюркологии, монголистике и тунгусо-маньчжуроведении имеются капитальные труды, в которых в той или иной степени затрагиваются вышеуказанные проблемы.

Так, дальнейших исследований на материале алтайских языков ждут такие вопросы, как слово и его значение, структура значения слова, семантические изменения в слове, их идеографическая характеристика — так называемая содержательная сторона лексики языка. Ждут также теоретичеких обобщений многочисленные исследования внешней стороны слова не только тюркских, но других языков алтайского сообщества (т.е. монгольских, тунгусо-маньчжурских): слово и его структуратакие понятия, как корень, корневая основа и т. д. В рамках отечественной (и зарубежной) алтаистики, к сожалению, отсутствуют проблематика принципов составления различного характера лексикографических разработок, в том числе идеографического описания с учетом ономасиологических, семасиологических особенностей корневых основ, хотя при постановке задач, связанных с содержательной структурой слова, в определенном смысле прослеживается попытка увязать с идеей составления так называемых идеографичеких словарей, составленных на понятийной основе.

Отечественные и зарубежные исследователи, изучавшие тюркско-монгольско-тунгусо-маньчжурские языковые связи, всегда указывали на совпадение важных структурно-фонетических черт, идентичность морфологического типа, сходство некоторых аффиксов и обилие лексических параллелей, прослеживаемых во всех тематических группах. Алтаисты-компаративисты при лингвистической реконструкции (в том числе и односложных корневых основ), в основном, опирались, как известно, на формальные, т. е. фонетические и грамматические особенности, сравниваемых языков.

В дальнейших своих поисках исследователи пытаются определить сущность грамматических формантов, приобретенных первичной корневой морфемой в результате длительного исторического развития, и добавим при этом — в известном смысле игнорируя семантические закономерности.

Вполне очевидно, что права А. В. Дыбо (1996, 17), которая указывает, что реконструкция лексики праязыка должна включать реконструкцию первоначальных значений слов и объяснение изменений этих значений (выделено нами — Н.Х.). Опыт исторической семасиологии показывает, что анализ изменений значений слов можно производить исходя из предположения о внутренней организованности лексики в языке в целом.

В плане теоретического обоснования данного положения можно упомянуть высказывание видного лингвиста Г. А. Климова (1977, 82), который в свое время отмечал, что в распоряжении языкознания оказывается все больше теоретических аргументов в пользу тезиса о системном построении лексики, обусловливающем специфику функциональных принципов номинации, а также в пользу того мнения, что именно существующие в языке принципы организации лексики определяют типологичекий облик его остальных уровней.

Одной из основных предпосылок праязыковой реконструкции и всего сравнительно-исторического языкознания вообще является положение о языковом развитии, понимаемом не как движение языка от простого к сложному или более совершенному, а как диахроническая изменчивость, способность его к преобразованиям на всех уровнях языковой структуры. На фонематическом уровне диахронические преобразования языка выражаются в изменениях фонем, представляющих собой по существу «расщепление» или «слияние» двух фонем, характерных для более раннего состояния языка. Характер подобного диахронического «движения» фонем, звуковых преобразований системы зависит от глубинных характеристик языковой структуры. Существующие универсальные модели сочетаемости, совместимости фонетических дифференциальных признаков в пучках, представляющих определенные фонемы (например, 6~w~n~M~.

Оставаясь в целом гомогенными для многих языков алтайского языкового сообщества, большое количество односложных корневых основ, как известно, функционируют в этих языках в виде различных фономорфологических вариантов (или рефлексов) в пределах допустимых комбинаторных изменений и семантических дифференциаций на основе общих закономерностей структурного развития указанных языковых семей в целом и особенностей каждого их представителя в отдельности. Как показывает извлеченный из разных источников фактический материал, который сконцентрирован в составленном нами «Словаре ОКО тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества» (см. Приложение 2 — Н.Х.) наиболее регулярными являются следующие соответствия гласных в инлаутной позиции: [а~о], [е~и], [о~и]- согласных в анлаутной позиции: [б~м], [й~д], [с~ч], [к~х] и др.- согласных в ауслаутной позиции: [й~д], [к~х], [т~ч], [ч~с] и т. д.

Таким образом, на основе соответствий гласных/согласных, а также в результате выпадения, протезы начальных согласных образуются межъязыковые фонологические варианты ОКО, что в свою очередь способствует распаду и дифференциации общеалтайского семантического ядра и общего представления о предмете и явлении. Рассматриваемые нами факты дистрибутивных отношений согласных в структуре ОКО в моделях СГ, СГС, ГС, СГСС позволяют выявить наиболее древние опорные согласные а) для начальной позиции [*j], [*d/*t], [*z/*s]- б) для конечной позиции [*г], [*Ъ/*р], [*j]. Причем опорные согласные каждой группы в свою очередь чередуясь между собой, далее образуют собственную сферу звуковых переходов или как было сказано выше, фонетические пучки: например, й~д~з~н~с~т~ч~ш~жс~ч~ш~щ~к и т. д.

Проблема вариативности односложных корневых основ имеет много аспектов исследования. Наша же работа в этом плане посвящена структурной (морфонологической) характеристике вариантов ОКО, и полученные данные при идеографическом описании тюркских языков в рамках алтайского сообщества являются основой для составления семантических парадигм на лексическом уровне.

Исходя из проведенных наблюдений, мы констатируем, что односложные корневые основы и их составляющие — корневая основа и аффиксальный элемент — в структуре различных моделей как продукт длительного исторического развития тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества представляют собой не что иное, как некогда самостоятельные морфологические элементы языка, слившиеся в единое целое в силу действующих в нем фонологических, морфонологических и семантических закономерностей и не поддающиеся на данном этапе членению на составные части. Корневая основа, будучи единицей онтологического уровня, подвергалась постоянным преобразованиям, и поэтому на данном этапе многосложные (которые реконструированы нами как односложные) и односложные реконструированные ОКО могут быть подвержены поморфемному членению. Интуицией языковеда легко нащупывается наличие целого ряда ОКО, превращенных в неразложимое целое в современных тюркских языках Урало-Поволжья, а также монгольских и тунгусо-маньчжурских языках. Поморфемное членение ОКО проводилось реконструкцией корневой морфемы и аффиксальной морфемы в гнезде рядов гомогенных производных основ. На основе конкретных значений производных основ можно реконструировать семантику мертвых корневых основ, которая обусловливается их мотивированностью, детерминированностью компонентов гнезда общим значением. Единство значения, т. е. его сохранение корневой и аффиксальной морфемой в структуре ОКО разных моделей, может дать ключ к решению вопроса — имеем ли мы дело с генетически родственной, восходящей к праязыку морфемой (и ее звуковыми вариантами) или с различными элементами в языках алтайской семьи.

Определяя природу проанализированных корневой части и второго/третьего элемента как грамматического показателя в составе ОКО, можно отметить, во-первых, их формальную общность и сгруппированность вокруг общих значенийво-вторых, системное, регулярное, традиционное употребление ауслаутных согласных в различных структурных типах как морфонологических показателей, что выражается установлением конкретных функционально-семантических последствий, закономерностями указанных грамматических формантов в образовании односложных корневых основ в рамках тематических групп (ПриродаЧеловекОбществоПознание) и их подгрупп, объединенных общим мотивационным признаком. Наглядным примером семантической филиации и последовательного развития от общего, гнездового, широкого значения корневой основы к более конкретному могут служить первичные комплексные значения исходных односложных корневых основ (что можно проиллюстрировать такими примерами как кыр [*qirj (СГС), и- [*ij-] (ГС)) на первом этапе и корневых основ с различными ауслаутными согласными, заключающих в себе потенциально возможные различные направления дальнейшей агглютинативной лексикализации в языках алтайского сообщества.

Таким образом, исследуемые нами морфонологические особенности основаны на принципе морфосемантической этимологизации, базирующейся на фундаментальном положении общего и сравнительно-исторического языкознания о «многослойности» словообразовательной системы, также позволяющей учитывать особенности морфологического строя агглютинирующих языков, в частности, статус производящей основы и деривационного аффикса.

На основе выделения словообразовательной модели проводится семасиологический анализ производящей основы и словообразующих показателей исследуемых языках. Этот комплексный анализ опирается также на признание устойчивости деривационной семантики аффиксов. Например, в случае с ауслаутным согласнымр в качестве грамматического показателя, данная устойчивость проявляется в значении «нечто торчащее, растопыренное, выделяющееся». Использование полного набора засвидетельствованных дериватов определенной производящей основы позволяет уточнить семантику этого лексического ядра. Выделенная в результате такой процедуры исходная основа — корень становится объектом дальнейшего исследования.

Проблема изучения ядра основного словарного фонда — корней непосредственно связана не только со структурными особенностями, но и с семантическим аспектом — с фактором в рамках трехмерной характеристики ОКО, так как в ней отражаются закономерности познавательного процесса человеком окружающей среды.

В зависимости от разных условий жизни создателя и носителя языка изменялись значения и звуковая оболочка корней. Как показывают наблюдения над семантической характеристикой тюркских языков Урало.

Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества, изменения в смысловой структуре ОКО, начиная от небольших колебаний в оттенках значений и кончая их переосмыслением вплоть до образования антонимических противопоставлений, наблюдаются во всех когнитивных сферах, отражающих базисные, т. е. жизненно важные понятия. Но несмотря на это, здесь нужно указать на устойчивость исходных семем и семантическую корреляцию в содержательной характеристике односложных корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков (например, ут огонь (т., б.), одун звезда (т.-ма.)) при совпадении звукового комплекса корня с закономерными фонетическими вариантами. Дифференциация данных исходных семем в рамках когнитивных сфер «Природа», «Человек», «Общество», «Познание (а приори)» в анализируемых языках происходит в русле первоначальных более общих, отвлеченных понятий в связи с конкретизацией, уточнением, дополнением или сужением исходной семы в отдельных группах языков алтайской семьи. Различия с функционально-семантической точки зрения, развитие семантики ОКО обусловлены, главным образом, подвижностью языковой системы, ее словообразовательными и семантическими законами, а также их отношением к изменяющимся потребностям коммуникации внутри отдельных групп языкового сообщества. Таким образом, семантическая эволюция характеризуется сдвигами внутри одной понятийной группы или разнонаправленными межполевыми связями.

Общность корневых основ в сравниваемых языках проявляется, с одной стороны, в сложной внутренней организации, иерархическом строении лексических парадигм, где выделяются различные когнитивные сферы, внутри них — лексические единицы, характеризующиеся каждая своей семантической структурой и понятийной основойс другой стороны, в сосредоточенности на общих семах.

Таким образом, семантическая характеристика тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества включает в свой смысловой объем много разных систем и подсистем, когнитивных сфер, лексико-семантических микроструктур, отражающих особенности познавательного процесса, которые сводятся воедино в рамках общности алтайских языков и выступает как цельная, определенным образом организованная система. Сравнение семантических особенностей основывается на идее общего, которое получает выражение в частном. Степень семантической дифференциации, ее тонкость является репрезентативной единицей при этногенетической их интерпретации и результатом, в конечном счете, должна стать реконструкция исходного состояния семантики анализируемых языков.

В процессе исторического изменения и развития основного словарного фонда и его ядра — корневых основ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества наблюдается взаимообусловленность двоякого рода. С одной стороны, постепенное изменение и дальнейшее совершенствование основного словарного фонда связано и обусловлено развитием других составных элементов языкаморфонологических и семантическихс другой стороны, «расщеплением» на фонологическом, морфонологическом, семантическом уровнях, т. е. историческим развитием языков.

Наглядной иллюстрацией взаимосвязанности и взаимообусловленности в развитии внутренних элементов языка является прослеживаемый на протяжении многих веков длительный процесс формирования современного словарного фонда и его ядра и с широким кругом морфологических средств, производных от первоначальных корней, в большинстве случаев ныне мертвых, но когда-то вполне живых самостоятельных слов, количественно ограниченных на древнейших этапах истории языка в силу их наипростейшей структуры.

Первообразные корни, т. е. корневые основы (или морфемы) изменились и развились благодаря взаимосвязи и взаимодействию с грамматикой (например, *qa заключать в оболочку, закрывать- *tu нечто преграждаемое- *mo связанное с чем-то отрицательным и т. д.). Благодаря наличию закономерной связи в развитии корневых слов постепенно расширяется словообразовательные возможности языка: от корневых морфем образуются новые лексические единицы (например, ка+м (а) — окружать (т., б.), ка+т- 1) удвоитьсложитьдобавить (т., б.), 2) этаж (т., б.) — мо+г (олой) безрогая (о корове) (т.диал.), мо+к (от) дуралей (т.диал.) и т. д.). Устанавливаемые нами сравнительно-историческим методом мертвые корни-основы и аффиксы не являются научной фикцией. Они служили на определенных этапах истории тюркских языков Урало-Поволжья, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков как живые, реальные языковые единицы — корневые слова, исторически разложимые в большинстве случаев, и словообразовательные живые аффиксы.

Подводя итог вышесказанному, мы можем отметить, что существует неразрывная связь между развитием сознания языкового коллектива (которая в нашем случае представлено Волго-Камско-Уральским этнолингвистическим регионом, с одной стороны и — шире алтайским языковым сообществом — с другой) и способом словопроизводства на базе как первоначальных корней, так и приобретенных позже различными путями основ. Эта закономерная связь между сознанием языкового коллектива и его словотворчеством, проявляющаяся в обязательном обозначении словами вновь познанных понятий, существует на всем протяжении истории языков алтайского сообщества. Поэтому неудивительно, когда односложные корневые основы — объект нашего исследования — позволяют проследить хотя бы ощупью некоторые пути развития сознания и словотворчества в истории развития тюркских языков Урало-Поволжья в алтайской семье языков. С этой точки зрения, например, интересен факт обозначения таких понятий, семантически отдаленных друг от друга, как «зажечь», «топить», «гореть», «свет, светло», «пламя», «блеск», «молния», «зарница» в группе изучаемых языков исторически производными словами, этимологически восходящими к одной корневой основе — *ja (с фонологическими вариантами жа, ие, ja, jo, да): йа+кжечь, разводить огонь, зажигать, топить (печь) (т., б.), ду+тжечь, зажечь (чув.) — йа+к (ты) светсветлый, яркий (т., б.) — *ja+sfin) молния (ДТС, 246, МК, 235), йд+ш (ен) молния (т., б.), jo+K (mapH) гроза (ТМС, 1,346), ]а+к (эктузэ) северное сияние (ТМС, 1,339) — йа+л (агай) зарница (т.), йалтвспыхнуть (т., б.), йа+л (тылда) — искриться (б.), йа+л (тыра)~ блестеть, сверкать (т., б.), да+л (тар) звезда, планета (чув.) — йа+нгореть (т., б.), ёнопаляться, обгорать (чув.), ]а+н (дра) костер (ТМС, 1,341) и т. д. Отсюда следует, что, по мере потребности языкового коллектива в обозначении новых понятий и их оттенков, возникающих в повседневной жизни, в генетически родственных языках создаются новые слова путем использования прежде всего исходных материальных элементов языка — корневых основ и грамматических формантов в составе односложных корневых основ.

Таким образом, в нашем понимании идеографическая характеристика с целью установления первичных корней тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества учитывает:

1) изменение фонетического комплекса корня в ходе исторического развития языков;

2) вероятность обрастания корня грамматическими формантами, которые могли постепенно омертветь;

3) возможность деривационного изменения в значениях агглютинирующих языков;

4) развитие семантики исторически производного корневого слова;

5) особенности познавательного процесса носителей изучаемых языков;

6) превращение многих активных в прошлом корневых морфем в пассивные в результате изменения их семантики. Значение любого мертвого корня выявляется в гнезде родственных или гомогенных ОКО.

Анализ материала позволил сделать также следующие выводы:

1. Односложные корневые основы тюркских языков Урало-Поволжья в рамках алтайской семьи языков образуют ядро базисной лексики и служат основой для дальнейшего развития на разных уровнях в процессе словопроизводства.

2. В фонологическом отношении структурные типы Г, ГС, ГСС, СГ, СГС, СГСС характеризуются определенной частотой и дистрибутивными отношениями гласных и согласных фонем в анлаутной, инлаутной, ауслаутной позицияхданные качественной характеристики отмечаются общностью для тюркских языков Урало-Поволжья, монгольских, тунгусо-маньчжурских языков.

3. Межъязыковые, внутриязыковые соответствия образуют фонологические варианты в виде фонетических пучков.

4. В морфонологическом плане односложные корневые основы представляют синтез корневой основы и грамматического форманта, которые характеризуются формальной общностью, семантической наполненностью, вывляемыми в ряду гомогенных самостоятельных на современном этапе лексических единиц.

5. В семантическом отношении ОКО получили свое развитие от общих, обобщенных значений к частным, конкретнымв рамках когнитивных сфер, понятийных полей наблюдается семантическая дифференциация в сторону сужения или расширения значения, полисемантизации.

6. Идеографическая характеристика исходит из того, что развитие реконструируемой корневой основы является реализацией деятельностно-практического принципа языкового освоения действительности. Она обладает значительной степенью семантической и фонетической устойчивости, объединяет фонологические варианты, ономасиологические характеристики, познавательные (когнитивные) свойства языка, а также системности их структуры. Означаемый корнем концепт как бы является узлом, стягивающим в одну общую идею значения родственных корневых основ, вернее тем центром, к которому.