Региональный фактор в становлении православной традиции на Крайнем Севере европейской России

Актуальность исследования обусловлена важностью задач регионального развития для современной России. Особую значимость в наше время приобретает проблема сохранения культурной самобытности регионов. Однако её решение осложняется тем, что рассмотрение специфики регионов ограничивается географическими, этническими, экономическими и политологическими исследованиями, что не позволяет представить в полной мере целостную картину региональных культур России и не всегда позволяет учитывать культурно-исторические особенности их развития. Для решения данной проблемы важно всестороннее и целостное рассмотрение регионов. В настоящее время эта область знания (региональная культурология) только начинает развиваться.

Вопросы религиозной специфики занимают не последнее место в формировании целостной картины региональной культуры. Своеобразие регионов, включая и религиозную составляющую, является предметом внимания многих ученых, о чем свидетельствует множество отечественных и международных исследований и конференций1. Однако при рассмотрении религиозного аспекта состояние массовой религиозности учитывается слабо. Важность её рассмотрения подчеркивается политиками и исследователями, но работа в этом направлении чаще всего ограничивается.

1 См. например: Пулькин М. В., Захарова О. А., Жуков А. Ю. Православие в Карелии (XVпервая треть XX вв.). — М., 1999; Камкин А. В. Православная церковь на Севере России. Очерки истории до 1917 года. — Вологда, 1992; Религиозная жизнь Архангельского Севера: история и современность//Сб. статей под ред. Лукина Ю. Ф. — Архангельск, 1997 и др. Также интересно обратить внимание на появление научных конференций регионального уровня, многие из которых проходят ежегодно и посвященны истории православия в регионе или памяти местночтимых православных подвижников: Чтения памяти святителя Иннокентия (Иркутск, 2005) — церковно-историческая конференция «История Православия на Урале» (Екатеринбург, 2005) — XVI Ежегодная богословская конференция «300 лет православия на Камчатке» (Петропавловск-Камчатский, 2005) — Научная конференция «Православие в Карелии» (Петрозаводск, 2002) — Чтения памяти митрополита Платона (Москва, 2005) — Всероссийская научная конференция, посвященная памяти святителя Макария (Можайск, 2000) — Чтения памяти Архиепископа Пимена (Хмелевского) (Саратов, 2003 г.) — Макарьевские чтения (Горно-Алтайск, 2003) и др. общетеоретическими исследованиями или статистическими данными1. Это приводит к не всегда адекватным оценкам роли религии в региональных культурах и заставляет внимательнее отнестись к тому, какие формы взаимодействия общества и религиозной традиции имели место в прошлом и возможны в будущем.

Настоящее исследование имеет своим предметом культуру Крайнего Севера европейской части России. Православие, являясь наиболее распространенной религиозной традицией в этом регионе, занимает значимое место в его культуре и тесно взаимосвязано с развитием самобытных характеристик в искусстве, гуманитарном знании, просветительской работе и др. Специальное изучение православной традиции на Крайнем Севере европейской России позволит дополнить представления о специфике региона и подчеркнуть особенности его развития в религиозном аспекте, что необходимо для целостного осмысления своеобразия данной региональной культуры в современных условиях. Данная работа посвящена проблеме формирования специфических черт православной традиции под влиянием условий Крайнего Севера европейской части России.

Степень разработанности проблемы. Специальных работ по данной тематике нет, и в процессе изучения Крайнего Севера только отдельные вопросы получили научное осмысление или же затрагивались в контексте других проблем.

1 Каушанский П. Л. Религия и грозящая катастрофа. — СПб., 1994; Красиков А. А. Религиозный фактор в европейской и российской политике. — М., 2000; Мосс В. Православная церковь на перепутье (1917 — 1999)/Пер. с англ. Т.Сенина. — СПб., 2001; Нуруллаев А. А. Межконфессональный диалог — важный фактор общественно-политической стабильности//Информационно-аналитический бюллетень № 25. «Религия. Общество. Государство». — М., 1996; Религия и государство в современной России/Сб. н.ст. под ред. М. Б. Олкотт и А.Малашенко. — М., 1997; Юрковецкий В. Л. Церковь и государство. Эволюция взаимоотношений. — Курск, 2001; Warhola James W. Russian Orthodoxy and political culture transformation. — Pittsburgh, 1993 и др.

Первые свидетельства о специфических чертах православной традиции в этом регионе относятся ко второй половине XIX — началу XX в. В этот период Крайний Север посетили С. Ю. Витте, Н. ЯДанилевский, С. В. Максимов, В.И.Немирович-Данченко, К. К. Случевский и др. В их свидетельствах содержится информация об особенностях жизни местного населения: большая зависимость духовенства от причта (в социальном и экономическом отношении), возможность влияния верующих на особенности исполнения треб и на проведение церковных служб, а также сведения о народных суевериях, заблуждениях, еретических представлениях и т. п1. Однако эти материалы в историческом и тематическом плане носят отрывочный характер и не позволяют получить целостную картину религиозной жизни Крайнего Севера.

Также к исследованию культуры этого края обращались крупные историки А. А. Кизеветтер, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов,. А. А. Шахматов, И. Яхонтов и др2. В их работах особое место уделялось вопросам монастырской колонизации Русского Севера. В основном они посвящены изучению влияния природных условий на специфику хозяйственного освоения края. Но материалы, на которых основывались эти исследования, ограничивались лишь южным побережьем Белого моря и собственно Крайний Север не затрагивали. Анализ особенностей религиозной жизни был направлен на выявление канонических черт православной традиции, свидетельствующих о единстве православной традиции региона и.

1 Данилевский Н. Я. Рыбные и звериные промыслы на Белом и Ледовитом морях//Исслеования о состоянии рыболовства в России. — СПб., 1862. — Т. VIМаксимов С. В. Год на Севере. — СПб., 1859- Немирович-Данченко В. И. Страша холода. Виденное и слышанное. — СПб., 1877- Случевский К. К. По Северо-Западу России. — СПб., 1897. -Т.1- и др.

2 Кизеветтер А. А. Русский Север. Роль Северного края Европейской России в истории русского государства: исторический очерк. — Вологда, 1919; Ключевский В. О. Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае//Известия Московского университета. 18б7.№ 7. С. 541 — 574- Платонов С. Ф. Прошлое Русского Севера: очерки по истории колонизации Поморья. — СПб., 1923; Яхонтов И. Жития святых севернорусских подвижников Поморского края как исторический источник (по рукописи Соловецкой библиотеки). — Казань, 1881 и др. центральной России. Тем не менее, эти работы важны тем, что они раскрывают мотивы продвижения православной церкви на Север, заключавшиеся в стремлении расширить экономические и культурные связи с регионами, развивавшихся без непосредственного влияния церковных институтов.

В исследованиях археологов собран богатый материал по отдельным, локальным очагам культур на территории региона. Следует отметить работы Н. Н. Гуриной, О. В. Овсянникова, В. Ф. Старкова, Л. П. Хлобыстина, А. В. Шмидта, В. Я. Шумкина и др., посвященные культуре коренного населения и освоению региона русскими первопроходцами1. Эти исследования позволяют осветить некоторые вопросы сакральной географии региона: расположение древних церквей, погостов, местных святынь и др. Также они уточняют особенности организации сакрального пространства в первых поселениях. Однако большинство археологических материалов характеризует только промысловую, колониальную часть региональной культуры, что ограничивает их использование для реконструкции культурной жизни и религиозной специфики Крайнего Севера.

В этнографических исследованиях основными материалами по вопросам религиозной жизни населения Крайнего Севера XIX — XX вв. служат ревизии, «Приходские списки» северных губерний, переписи 1891 и 1926 гг., результаты научных экспедиций по обследованию промыслов в Белом море и Ледовитом океане. Среди многочисленных трудов и статей, посвященных описанию отдельных сторон материальной и духовной культуры, занятий, социальной и.

1 Гурина Н. Н. Время, врезанное в камень. Из истории древних лапландцев. — Мурманск, 1982; Овсянников О. В. Поморская промысловая «энциклопедия» конца XVIII в.//Культура Русского Севера. — Д., 1988; Старков В. Ф. Очерки истории освоения Арктики. T.I. — М., 1998; Хлобыстин Л. П. Древние святилища острова Вайгач//Проблемы изучения историко-культурной среды Арктики. — М., 1990; Шмидт А. В. Древний могильник на Кольском заливе//Кольский сборник. — Л., 1930; Шумкин В. Я. Исторические судьбы древнего населения Кольсокго полуострова: проблема происхождения саамов по археологическим данным//История и культура Архангельского Севера: Досоветский период. — Вологда, 1986 и др. семейной жизни, обрядов и верований севернорусского и коренного населения, необходимо отметить работы В. П. Верещагина, Н. Дергачева, А. Я. Ефименко, П. С. Ефименко, А. А. Жилинского, И. Никольского, Н. Н. Харузина и др1. Однако большинство работ непосредственно посвященных Крайнему Северу носят разобщенный характер. Попыткой их обобщения являются труды Т.А.Бернштам2. В книге «Поморы. Формирование группы и система хозяйства» на фоне этнической истории Русского Севера рассмотрены особенности заселения и освоения побережий Белого моря. В книге «Русская народная культура Поморья в XIX — начале XX вв.» основное внимание уделено традиционной культуре поморов, которая рассматривается в сопоставлении с общерусскими и севернорусскими традициями3. Это позволило выявить отличительные характеристики традиционной поморской культуры и обосновать её рассмотрение в качестве самобытного явления: по особенностям самоидентификации населения, по исторической судьбе этой общности, по деталям бытового и религиозного устройства. При рассмотрении религиозной жизни поморского населения основной акцент делался автором на рассмотрении «народного» православия. Несколько позже в работе «Приходская жизнь русской деревни» (2005 г.) эти исследования были дополнены сведениями о работе священнослужителей в регионе4. Труды Т. А. Бернштам представляют наиболее полную картину.

1 Верещагин В. П. Очерки Архангельской губернии. — СПб., 1849- Дергачев Н. Подробное описании Аопской земли. — Архангельск, 1870- Ефименко А. Я. Артели Архангельской губернии//Сборник материалов об артелях в России. Вып.2. — СПб., 1874- Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии.Ч.1. Описание внешнего и внутреннего быта//Известия общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. Т.ЗО. Труды этнографического отдела. Кн. 5.Вып.1. — М., 1877- Жилинский А. А. Крайний Север Европейской России. -Пг., 1919; Никольский И. О быте крестьян Кемского и Кольского уездов//Архангельские губернские ведомости. — 1843, № 22- Харузин Н. Н. Русские лопари. Очерки прошлого и современного быта. — М., 1890и др.

2 Бернштам Т. А. Поморы. Формирование группы и система хозяйства. — А., 1978.

3 Бернштам Т. А. Русская народная культура Поморья в XIX — начале XX века. Этнографические очерки.-А., 1983.

4 Бернштам Т. А, Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии. -СПб., 2005. севернорусской культуры, однако материалы, используемые автором, не охватывают территорию Крайнего Севера, а ограничиваются более южными областями.

Внимание исследователей также привлекали и памятники искусства Крайнего Севера. Наиболее глубоко из них изучена иконопись. Еще в начале XX в. эти памятники привлекли внимание научной общественности. Начало их изучению положил С. Дурылин работой «Древнерусские иконы и Олонецкий край» (1913)1. С начала 60-х гг. XX в., благодаря активной экспедиционной деятельности музеев и научных центров, а также в результате расширения реставрационных работ, северные иконы из отдаленных регионов были сконцентрированы в крупных музейных собраниях и попали в сферу внимания историков искусства (А.Корженевская, Н. Кузьмин, М. Реформатская и др.)2- Обобщающим исследованием по этой группе памятников является работа Т. М. Кольцовой «Северные иконописцы. Опыт библиографического словаря» (1998)3. Словарь включает в себя материалы о мастерах-иконописцах, работавших в XVI — начале XX вв. на территории бывшей Архангельской губернии, а также на тех землях Вологодской и Олонецкой епархий, которые сейчас относятся к Архангельской области. Исследование позволяет проследить весь путь развития иконописи на Севере за этот период. Эти работы позволили выявить специфику севернорусской иконописи, ее стилистических и технических особенностей, эстетической значимости образов и объединить эти памятники в группу «северных писем». Материалы этих исследований содержат важные сведения об особенностях художественного мировоззрения населения региона. Этот аспект изучения культуры региона дополняют исследования поморских крестов, архитектурных памятников и декоративно.

1 Дурылин С. Древнерусские иконы и Олонецкий край. — СПб., 1913.

2 Корженевская Л. Северные письма. — М., 1965; Кузьмин Н. Северные письма. — Д., 1965; Реформатская М. Северные письма. — Л., 1968 и др.

3 Кольцова Т. М. Северные иконописцы. Опыт библиографического словаря. — Архангельск, 1998. прикладного искусства1. В целом исследования художественного наследия Крайнего Севера определяют закономерности отражения особенностей региональной культуры в памятниках искусства.

В 1980;90-е гг. предпринимался ряд попыток обобщить и систематизировать многочисленные материалы по культуре региона. Значительный вклад в решениие этой задачи внесли работы Т. А. Бернштам, Н. М. Теребихина, И. Ф. Ушакова, П. Ю. Черносвитова и др2. Крайний Север рассматривается в них как целостное локально-культурное образование, обладающее внутренней спецификой и закономерностями развития. В исследованиях этих ученых православная традиция представлена как один из компонентов в системе региональной культуры.

В целом исследования культуры Крайнего Севера европейской России можно объединить в две большие группы по их отношению к этой региональной культуре: работы, рассматривающие Крайний Север в системе культуры более крупного региона — Русский Север и работы, рассматривающие Крайний Север как целостное локальное образование, обладающее собственной специфической культурой.

В исследованиях первой группы Русский Север рассматривается как «зона консервации реликтовой культуры, хранившей множество особенностей жизни коренного населения и.

1 Калинин Е. Национальное в изобразительном искусстве//Север. — № 3, 1999; Мошина Т. Светлое Поморье — колыбель отважных мореходов: Из истории села Шуерецкого//Наука и бизнес на Мурмане: Научно-практический журнал. — Мурманск, 1998. — (История и правот. 4). № 6 (11): Поморские села. — 1998; Овчинников О. В, Старинные поморские кресты по исследованиям 1982; 1984 гг.//КСИА. Вып. 200. — М., 1990; Пономарев Н. В. Обзор кустарных промыслов России. — 1902; Платонов В. Древняя живопись Севера//Север. -1992. — № 1- Шейнин Б. Л. Некоторые особенности историко-культурного наследия Карелии / / Наследие и современность. Инф. сборник. Вып. 7. — М., 1999; Ямщиков С. В. Древняя живопись Северной Карелии. — Петрозаводск: Карелия, 1986 и др.

2 Бернштам Т. А. Поморы. Формирование группы и система хозяйства. — Л., 1978; Бернштам Т. А. Русская народная культура Поморья в XIX — начале XX века. Этнографические очерки. — Л., 1983; Бернштам Т. А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: учение и опыт церкви в народном христианстве. — СПб., 2000; Бернштам Т. А, Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии. -СПб., 2005; Теребихин Н. М. Сакральная география Русского Севера. (Религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры). — Архангельск, 1993; Базарова Э. Л., Бицадзе Н. В., Окороков А. В., Селезнева Е. Н., Черносвитов П. Ю. Культура русских поморов: опыт системного исследования. — М., 2005; Ушаков И. Ф. Избранные произведения в 3-х т.: Историко-краеведческие исследования. — Мурманск, 1998 и др. русских первопроходцев"1. С этих позиций в формировании православной традиции отмечались следующие закономерности. Во-первых, относительная удаленность северных территорий от общероссийского центра православной традиции способствовала её трансформации под воздействием местной культуры. Во-вторых, православная традиция в этом регионе была отмечена многочисленными явлениями народной (повседневной) веры, суевериями, языческими и иноконфессиональными элементами, ересями, сектами и локальными культами. В третьих, православная религиозность здесь часто приобретала аскетический характер, что связывалось с особо суровыми природными условиями Севера по сравнению с более южными областями России. На этих основаниях делался вывод, что при распространении православной традиции на всем Русском Севере в условиях значительной удаленности от центров административного и церковного устройства их влияние на периферию ослабевало, что проявлялось в трансформации данной религиозной традиции и активности противодействующих религиозных течений2.

Однако исследования второй группы, большинство из которых представлено этнографическими данными и работами по истории церкви, свидетельствуют, что в окраинных землях этого региона (например, Кольский полуостров) формирование православной традиции протекало иначе, чем на Русском Севере. Этот процесс здесь не был осложнен заметными трансформациями религиозной традиции, отклонением от канонов, заимствованиями из иных конфессий соседних западноевропейских регионов или из языческих.

1 Теребихин Н. М. Сакральная география Русского Севера. (Религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры). — Архангельск, 1993. — С. 45.

2 Подробнее см.: Камкин А. В. Православная церковь на Севере России. Очерки истории до 1917 года. — Вологда, 1992; Пулькин М. В., Захарова О. А., Жуков А. Ю. Православие в Северной Карелии (XV — первая треть XX вв.). — М., 1999; Русский Север: этническая история и народная культура. XII — XX вв./Отв. ред. И. В. Власова. — М., 2004; Шаляпин С. О. Религиозная ситуация на Русском Севере в исторической ретроспективе (XIII — XIX вв.)//Религиозная жизнь Архангельского Севера: история и современность. — Архангельск, 1997;. традиций коренного местного населения (саамы). Напротив, многие формы православной традиции не были только заимствованы из центра (иконопись, архитектура, тексты, обычаи, бытовое православие и др.). Большею частью они происходят из местной культуры и являются собственно региональными памятниками, не вызывая противоречий по отношению к основной (канонической) форме православия. Это противоречит точке зрения, что религиозная культура Крайнего Севера развивалась по тем же закономерностям, что и на всем Русском Севере.

Таким образом, проблема формирования специфических черт православной традиции на Крайнем Севере европейской части России является неизученной и требует специального исследования.

Целью исследования является определение степени зависимости специфических особенностей православной традиции от воздействия регионального фактора на территории Крайнего Севера европейской части России.

Для достижения данной цели потребовалось решить следующие задачи:

1. Сформировать систему понятий, необходимых для рассмотрения в исследовательском процессе становления православной традиции в региональных культурах.

2. Рассмотреть взаимосвязь устойчивых ч и неустойчивых компонентов в структуре религиозной традиции, проявляющихся в процессе её взаимодействия с региональной культурой.

3. Выявить источники трансформации православной традиции в окраинных регионах России.

4. Определить культурно-исторические особенности распространения православной традиции на Русском Севере.

5. Выявить основные факторы, определяющие особенности православной традиции на Крайнем Севере европейской части России.

6. Рассмотреть православные и народные памятники Крайнего Севера как проявление своеобразия местной культуры.

Объект исследования: распространение православной традиции в окраинных регионах России.

Предмет: причины формирования особенностей православной традиции в условиях Крайнего Севера европейской России.

Методологической основой исследования является культурологический подход, в рамках которого использованы сравнительно-исторический, структурно-типологический и системный методы.

Источниковедческую базу исследования составили материалы этнографических и фольклорных исследований религиозной, жизни Крайнего Севера, свидетельства путешественников, материалы публикаций в религиозной печати региона, памятники религиозной и народной культуры региона (иконы, архитектурные памятники и поклонные кресты, житийные тексты, народные предания и легенды).

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. Впервые показана зависимость возникновения особенностей православной традиции на Крайнем Севере европейской части России от естественно-природных и социальных условий проживания местного населения.

2. Выявлены особенности, отражающие своеобразие православной традиции в памятниках религиозной и народной культуры.

3. Раскрыты причины принципиальных отличий православной традиции на Крайнем Севере от православной традиции в других областях Русского Севера.

4. Предложена новая систематизация научных концепций, ориентированных на изучение локальных форм религиозного опыта.

Положения, выносимые на защиту:

1. Специфика религиозной традиции раскрывается в особых формах взаимодействия канонической (официальной) и народной сфер актуализации религиозного опыта.

2. Взаимодействие «официального» и «народного» религиозного опыта представляется как конфликт сложной и простой систем, имеющих разные формы трансляции (письменная и устная), различную структуру функционирования религиозной традиции (клир и простые верующие), и, главное, характер идентификации религиозного опыта как всеобщего и локального.

3. Особенности религиозной традиции, типичные для Русского Севера, не распространялись в полной мере на более северные регионы.

4. В основе формирования специфических черт православной культуры на Крайнем Севере лежат присущие данному региону формы взаимодействия «официальной» и «народной» форм религиозной традиции.

5. Изученные памятники православной и народной культуры Крайнего Севера в достаточной мере отражают специфику православной традиции данного региона.

Теоретическая значимость. Материалы исследования способствуют дальнейшему углублению понимания сложных взаимосвязей народной и религиозной культуры и значительно расширяют зону исследований в области изучения своеобразия региональных культур.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке и реализации научно-исследовательских и культурно-просветительских проектов, посвященных изучению, сохранению и распространению традиционной культуры региона. Материалы и выводы исследования могут быть применены в составлении учебных программ, пособий и курсов лекций для высших учебных заведений по таким дисциплинам как «Регионоведение», «История религий», «Теория и история культуры», «Краеведение» и др.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

На основе проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Анализ концепций регионализации культуры показал, что при рассмотрении влияния регионального фактора на религиозную традицию нельзя ограничиваться внутренними характеристиками региональной культуры. Важно учитывать, что не все компоненты региональной культуры участвуют в таком воздействии. Поэтому большую роль играет определение структуры религиозной традиции и выделение в ней элементов, наиболее подверженных влиянию со стороны региона.

В результате взаимодействия с различными региональными культурами религиозные традиции часто подвергались трансформациям. Исследования, посвященные изучению индивидуальных религиозных практик и региональных вариантов религиозной традиции, показали, что в большинстве случаев имеет место набор обладающих постоянством элементов и наблюдаются закономерности взаимодействия религиозной традиции с народной культурой. Это проявляется в специфических формах организации и контроля религиозной жизни, призванных обеспечить сохранение основ вероучения. В то же время присутствуют и изменяемые элементы, своеобразие которых часто связано со способом актуализации вероучения и обрядовой стороной религиозной традиции. Таким образом, определяются две противодействующие силы: «официальный» и «народный» религиозный опыт, при взаимодействии которых происходит формирование облика религиозной традиции в том или ином регионе.

В региональных культурах канонический религиозный опыт распространяется через институты, призванные контролировать и охранять становление и развитие религиозных традиций. Они оформляют духовный опыт местного населения в религиозных символах. Транслируя в регионы инициативы религиозного центра, эти институты становятся средством соприкосновения центрального и периферийного в культуре и определяют характер практического воплощения религиозной традиции.

Такая система отношений наблюдалось и при распространении православия в России. Роль религиозных институтов, обеспечивающих распространение православной традиции в регионах, чаще выполняли епархиальные власти и монастыри (в наиболее удаленных регионах). Предметом их внимания, в первую очередь, становились простые верующие, которым наиболее свойственно выражать религиозное учение, упрощая его и широко привлекая понятия окружающего контекста для его интерпретации. Конкретные формы взаимодействия «официального» и «народного» определялись задачами, которые «официальному» православию предстояло решить в конкретном регионе: создать «форпост» православия по соседству с другими религиозными традициями (например, Украина, Финляндия, Дальний Восток и др.)> сформировать культурный или политический центр (в разные исторические периоды эти функции выполняли Киев, Новгород, Москва и др.), обеспечить поддержку православному меньшинству в иноконфессиональной среде (например, православные центры в городах Джорданвилль, Сан-Франциско, Харбин, Париж, Хельсинки) и др.

При распространении православия на север России некоторые трансформации (изменение пантеона наиболее почитаемых святых за счет привнесения в него местных подвижниковвведение новых сюжетов и образов в житийную литературу и в памятники изобразительного искусстваинтерпретация Священного Писания и Предания в более доступных формахпочитание событий региональной истории наряду с событиями Священной истории и мн.др.) допускались самой «официальной» традицией, что позволяло лучше обеспечить ее усвоение местным населением.

По ряду причин, среди которых главными считаются удаленность региона и затрудненность контроля со стороны «официальных» институтов, для религиозной жизни на Русском Севере были характерны явления, которые рассматривались «официальной» традицией как неканонические и даже еретические. Это относилось к сферам церковно-административного устройства (сельский «часовенный» приход), к повседневной религиозности (народные праздники, религиозный фольклор, локальные культы и др.), к обрядам (местные варианты обрядовых практик), к религиозному искусству (неканонические сюжеты и формы) и др. Таким образом, религиозная жизнь населения Русского Севера представляла совокупность противоречивых процессов, в которых наряду с каноническими в полной мере проявились и неканонические формы православной традиции.

Сопоставление некоторых элементов православной традиции, претерпевших определенные трансформации на Русском Севере, и явлений того же рода на Крайнем Севере показало, что православная традиция в первом и во втором случаях имела существенные различия. Они касались противоречий с официальной (церковной) традицией. Если на Русском Севере можно было наблюдать значительные расхождения и даже конфликты между народной культурой и православной традицией, то на Крайнем Севере, напротив, наблюдалось их гармоничное взаимодействие. В частности, сопоставление природного и историко-культурного контекстов этих регионов не подтвердило того, что причины трансформаций православной традиции заключались именно в значительной географической удаленности севернорусских земель и недоступности для официального контроля религиозной жизни местного населения. Удаленность от крупных религиозных и административных центров России, полиэтничный состав населения, своеобразные формы хозяйствования в более суровых условиях по сравнению с центральной частью страны и другие характеристики, проявляясь более ярко на Крайнем Севере, не оказывали решающего влияния на трансформацию православной традиции, не приводили к аналогичным последствиям и, тем более, не усиливали их.

Отсутствие конфликтов между «официальным» и «народным» православием в этом регионе на наш взгляд объясняется общностью задач религиозной и народной культуры. Удаленность от крупных религиозных центров и сильная зависимость от условий природы явились причиной возникновения в северном «народном» православии особой формулы обращения к Божественному, суть которой сводилась к получению защиты от природы и освящении жизни. Именно этот мотив усваивался и Церковью в качестве основного в работе на Крайнем Севере, что определило своеобразные формы взаимодействия «официальной» и «народной» форм религиозного опыта. В то же время, нельзя не отметить, что их взаимодействие в данном регионе было достаточно плодотворно и проявилось в памятниках народной и церковной культуры, где основным (объединяющим) мотивом стала идея спасения человека (от немилости природы, от набегов захватчиков, от внутренних раздоров и др.), выдвинутая здесь православной Церковью и детализованная в символах местной народной культуры.

Действие регионального фактора в становлении православной традиции на Крайнем Севере европейской России проявлялось также в формировании особых форм взаимодействия «официальной» и «народной» сфер религиозного опыта. Среда Крайнего Севера отличалась от соседних регионов сравнительно большей экстремальностью природных условий (окруженность Белым и Баренцевым морями, тундра, ограниченность природных ресурсов, суровый субарктический климат и др.), соседство с другими конфессиями (протестантизм и католицизм) и культурами (Скандинавия, язычество саамов и карел), наличие местного неправославного населения, окраинное положение среди российских территорий и др. Однако в представлении севернорусских подвижников и большинства простых верующих, следовавших за ними в своем религиозном опыте, такие условия рассматривались иначе. Они скорее всего осмыслялись как уникальные для воплощения основных идей православного подвижничества (удаленность «от мира», возможность «нести слово Божие» «диким» народам, необходимость защищать границы христианского государства от претензий других конфессий и т. п.), что способствовало формированию религиозной культуры, отвечающей каноническим представлениям о жизни христианина.

Хотя Крайний Север европейской России и входит в этнокультурный ареал Русского Севера, природно-климатические условия Заполярья, сложная этническая история, пограничность расположения — все: это способствовало возникновению здесь самобытной региональной культуры. Эти условия также определили особый характер восприятия православного вероучения местным населением и особенности деятельности институтов православной церкви, что в целом сформировало самобытный облик православной традиции на Крайнем Севере европейской части России.