Лексикология современного юкагирского языка: Развитие лексики и роль якутского языка в заимствованиях

В заглавии данного труда недоумение читателя может вызвать термин «развитие лексики», так как юкагирский язык давно уже считается исчезающим, функционирующим лишь в очень узком кругу людей. Это действительно так (о современной языковой ситуации у юкагиров, см. во Введении), но вместе с тем необходимо отметить, что усилия народа по сохранению родного языка путем его изучения в детских садах и школах вот уже более четверти века дали некоторый сдвиг в сторону увеличения числа людей, в той или иной мере владеющих юкагирским языком. В этом весьма примечательном для юкагиров факте получает свое яркое отражение новая политика государства, закрепленная в Конституциях Российской Федерации и Республики Саха (Якутия), гарантирующая сохранение всех языков независимо от численности их носителей. Она в более конкретизированном виде отражена также в федеральном и республиканском законах о языке. Короче говоря, можно утверждать, что правовые основы для сохранения и развития языков малочисленных народов России имеются. Дело остается только за тем, чтобы опираясь на них реализовать задачи по ревитализации названных языков. Решение данной, весьма сложной для юкагиров, задачи должно облегчиться в результате реализации закона РС (Я) «О Суктуле юкагирского народа» (1998), прямо нацеленного на сохранение и возрождение юкагиров как самостоятельного этноса. Все это позволяет надеяться на то, что юкагирский язык не исчезнет и будет развиваться в связи с расширением его коммуникативной функции. Следовательно, понятие «развитие (или совершенствование) лексики» в отношении юкагирского языка имеет вполне реальную основу для своего существования, а сама проблема приобретает известную актуальность в новой истории юкагиров, начинающейся на стыке второго и третьего тысячелетий.

Далее. В названии настоящего исследования требует разъяснения и термин «современный юкагирский язык». Под ним мы имеем в виду литературный язык юкагиров, который ныне находится на стадии усовершенствования, вызванного изменением статуса его базового языка. Дело в том, что действующий литературный язык был создан еще в то время, когда языки лесных и тундренных юкагиров определялись как диалекты одного и того же языка. По этой причине за основу литературного языка был положен один из наиболее исследованных и имеющих наибольшее количество носителей диалектов. Им оказался тундренный диалект. При этом, конечно, в правилах орфографии литературного языка учитывались и некоторые особенности колымского диалекта. Однако носителей последнего диалекта (т.е. верхнеколымских юкагиров) не удовлетворяли предложенные правила и они решили писать так, как им это удобно. Все это, а также квалификация названных диалектов как самостоятельных языков вызывает необходимость усовершенствования литературного языка, в основе которого теперь уже будут лежать два близкородственных местных языка. Обновленный литературный язык 5 должен вобрать в себя самое основное и существенное из местных языков и как бы возвышаться над ними. Это его последнее положение, именуемое в науке «наддиалектностью» будет проявляться в четкой отработанности его норм и правил, а также в постоянном обновлении его лексики новыми словами, вызванном расширением общественной функции языка до уровня официального в юкагирских суктулахмуниципальных образованиях с особой формой местного самоуправления. При этом, образование новых лексических единиц будет происходить не только из-за отсутствия в местных языках многих обозначений для жизненно важных современных понятий и явлений, но и из-за действия объективного закона развития языков вообще. Согласно названному закону, нормальное и полноценное функционирование любого языка невозможно без постоянного изменения (развития) его лексики для удовлетворения возрастающих потребностей народа все более полно и адекватно выражать все свои мысли (и чувства) на родном языке. Имея в виду именно этот закон, замечательный русский лингвист Н. Крушевский писал, что «мир слов» постоянно стремится соответствовать «миру понятий». Иначе говоря, каждый продукт мыслительной и социальной деятельности народа должен получить свое языковое обозначение. И этот процесс принято называть развитием (или совершенствованием) лексики.

Таким образом, можно сказать, что данная работа нацелена на поиски путей обогащения и совершенствования словарного состава юкагирского литературного языка, призванного сыграть решающую роль в сохранении и возрождении юкагиров как этноса. В этом ее особая значимость и ценность.

Одулы (или ¥-адулы) являются древнейшими обитателями северо-востока Азии. Многие считают, что их предки — полуоседлые охотники и рыболовы — были одними из создателей самобытной циркумполярной культуры. Об особенностях жизни древних людей можно судить лишь приблизительно. Вот как, например, пишет о своем видении вопроса известный этнограф В. Туголуков: «Вооруженные луками, они добывали оленя, кабаргу, косулю, медведя и даже мамонта. Сетями, сплетенными из волокон крапивы, ловили рыбу. На писаницах вдоль берегов Лены можно разглядеть изображения куполообразных шалашов, в которых они жили. Собака была единственным домашним животным древних аборигенов» (Туголуков, 1979; с. 4). И далее он продолжает: «Сколько столетий или тысячелетий они прожили в условиях изоляции, сказать трудно. Но все это время вплоть до начала нашего тысячелетия оставались неолитическими охотниками и рыболовами. Их редкие поселения тянулись от Колымы до Енисея и даже за Енисей, образуя северную периферию ойкумены» (Там жес.5).

В уходящем столетии благодаря археологическим раскопкам и научным изысканиям, многое о прошлом одулов проясняется. Однако, среди ученых имеются большие расхождения в вопросе об их прибытии на северо-восток Азии. По мнению большинства ученых, это могло случиться около шести тысяч лет тому назад. С тех давних тысячелетий и до XII или XIII века они могли обитать на большей части территории современной Якутии. Их изолированное существование было нарушено тунгусоязычными пришельцами с юга, которые вытеснили их с обжитых земель.

Юкагиры (тунгусское название одулов означает «ледяной народ»: дю «лед», гир «род», «племя») к приходу русских на север современной Якутии обитали на обширных пространствах от нижнего течения Лены и до среднего течения Анадыря. Тогда, в начале XVII в., русские объясачили четырнадцать локальных групп юкагиров со своими отдельными самоназваниями. Почти все они вскоре исчезли с лица земли в результате эпидемий оспы, многократно проносившихся по «юкагирским землицам». После тех опустошительных эпидемий на Северо-Востоке Азии в живых остались лишь когимцы (верхнеколымские юкагиры), алаи (нижнеколымские юкагиры) и чуванцы, еще в XVIII в. полностью обрусевшие.

Сохранившие родной язык лесные (верхнеколымские) и тундренные (нижнеколымские) юкагиры поэтому оказались, по существу, единственными источниками наших знаний о духовной и материальной культуре древних одулов. Но к концу XIX в. и эти группы юкагиров утеряли многое из культуры своих предков. Вот почему В. Йохельсон в предисловии к своему капитальному труду «Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора» писал: «Изучение языка, на двух наречиях которого говорят теперь всего около 500 человек (200 чел. на верхнеколымском наречии и 300 на тундренном), есть труд весьма неблагодарный в практическом отношении, но смею думать, для этнологии результаты этого изучения имеют тем большее значение, что в них собрана значительная часть из того, что еще сохранилось о языке и фольклоре древнего племени крайнего северо-востока Азии, племени дни которого сочтены. Через несколько десятилетий юкагирский язык может исчезнуть, а племя, как таковое, прекратит свое существование, отчасти вымерев, отчасти растворившись в других племенах, и имя этого народа не будет пустым звуком» (Йохельсон- 1900 с. XV). Подобная участь действительно ожидала лесных юкагиров, обеспечивавших свое существование лишь рыболовством и охотой на лосей и потому не раз оказывавшихся на грани голодной смерти. Что касается тундренных юкагиров, то их главной опорой жизни было домашнее оленеводство. Поэтому их нормальному этническому существованию почти не грозило ничего, кроме различных эпидемий и произвола властей, т.к. главные условия этнического благополучия у них не были отняты. Под этими условиями мы имеем в виду, во-первых, наличие собственной территории обитания, во-вторых, компактное проживание народа на одной территории в численном большинстве от представителей других народов, в-третьих, функционирование на этой территории языка юкагиров в качестве языка общения всего населения, в-четвертых, обучение языку и культуре предков детей в семье с самого раннего возраста, в-пятых, строгое соблюдение традиционных обрядов и обычаев на всей территории обитания юкагиров, в-шестых, сохранение традиционного уклада жизни и форм хозяйствования, в-седьмых, высокая сохранность национального достоинства и национального самосознания.

В приведенной выше цитате из труда В. Йохельсона о юкагирах говорится как об одном племени с одним и тем же языком. Такое положение в языкознании существовало в те времена, когда язык тундренных юкагиров не был еще описан. Первый исследователь данного «диалекта» Е. Крейнович, сопоставляя фонетические, лексические и грамматические особенности «диалектов», пришел к выводу, что их скорее надо квалифицировать как самостоятельные юкагирские языки (Крейнович, 1968). В настоящее время исследователи юкагирских языков едины во мнении в том, что лесные и тундренные юкагиры являются потомками двух самостоятельных народов со своими отдельными языками. Различия в их языках настолько существенны, что их носители не могут общаться между собой без посредства русского или якутского языков. При этом особенно существенные различия наблюдаются в области лексики и фонетики. Несхождения в лексике прослеживаются во всех частях речи и во многих тематических группах. Приведем отдельные несоответствия по частям речи:

Имена существительные — анил (Л) и алыза (Т)* «рыба», эксиль (Л) и елдьэ (Т) «ветка, челнок», оожии (Л) и лауйэ (Т) «вода», йэлуожэ (Л) и йэрпэйэ (Т) «солнце», подьорхо (Л) и чайлэ (Т) «день», «свет», пиэ (Л) и хайль (Т) «камень», аачэ (Л) и илэ (Т) «олень», чугэ (Л) и йауул (Т) «след», «дорога», аггдьэ (Л) и йиодии (Т) «глаз», йуусьэ (Л) и а§ арэ (Л) «дыхание», айбии (Л) и киидьэ (Т) «дух», унмурэ (Л) и йэркэйэ (Т) «бубен» и т. д.;

Местоимения — тинтан (Л) и тан (Т) «тот», тинатэн (Л) — тидэн (Т) «давешний», хот (Л) и хадаат (Т) «откуда», мусин (Л) — ньшгомиэйэ (Т) «разный», тии (Л) и тэньи (Т) «здесь», 'нонхюн (Л) и нэмэнхш (Т) «зачем», «для чего», ньалги (Л) и кинуолльэк (Т) «никто», таатмиэй (Л) таатбандьэ (Т) «такой» и др.;

Числительные — иркиэй (Л) и маархуонь (Т) «один», атахлуой (Л) и кийуонь (Т) «два», инданьбуой (Л) и имдалдьань (Т) «пять», малгиилоой (Л) — маалайлань (Т) «шесть», мол§ и-илэклуой (Л) и маалайлаклань «восемь», куньэркилдьуой (Л) — уаль§ арумкуруонь (Т) «девять» ;

Квалитативы (или слова с качественными значениями) чигинмуой (Л) и искэльуонь (Т) «глубокий», ньонхюй (Л) и хомоньэй (Т) «голубой, синий», шахалэньи (Л) и ньоринэй (Т) «желтый», илльуой (Л) и ньидьэрпэй (Т) «новый», инльуой (Л) и котинэй (Т) «толстый», кэибиэй (Л) и чо§ унэй (Т) «тонкий» и др.;

Глаголы — логгдой (Л) и иимидьиэй (Т) «танцует», нуой (Л) и адальуэй (Т) «смеется», айаай (Л) и пунуонь (Т) «радуется», тоттись (Л) и сугурэй (Т) «прилипнул», орпурэм (Л) и уэлтэм (Т) «повесил», ибэльэй (Л) и оориньэй (Т) «плачет» и т. д.;

Наречия — чурудьаа (Л) и ладьидьаа (Т) «медленно», «спокойно», чуотэ (Л) и уудэк (Т) «всегда», чуо (Л) и мотинэн,(Т) «уже», убууй (Л) и угунэкг (Т) «действительно» и др.

Различия в области фонетики прослеживаются:

1) по линии аканья и оканья: лачил (Т) — лочил (Л) «огонь», ибал (Т) -ибол (Л) «едома», «сопка», луанар (Т) — онор (Л) «язык (анат.)», мараай (Т) -мороой (Л) «оделся», амдуй (Т) — омдуй (Л) «спешит» и т. д.;

2) по линии секанья и шеканья: саУ5а (Т) — шобого (Л) «тарелка», «посуда», саал (Т) — шаал (Л) «дерево», «лес», сэгуй (Т) — шогуй (Л) «вошел», сисадарэйм (Т) — шишагарэйм (Л) «порвал» и др. Кроме того в языке лесных юкагиров часто употребляются звуки: ж" (ажуу «язык», «слово», оожии «вода»), ш (шоромо «человек», шаал «дерево») и сь (кобэсь «ушел» чэйлись «далекий»). У тундренных юкагиров нет таких звуков, но зато у них имеются фонемы, которые отсутствуют у лесных. К ним относятся: ^ (чауул «море», vaawa43 «русский», уальэ «цена», «стоимость»), § (пододэ «деньги», сальна «гагара»). Эти звуки лесные юкагиры заменяют звуками б, г, например: ча,?ул (Т) — чобул (Л) «море», шобого (Л) -сау§ а (Т), хол§ ол (Т) — холгут (Л) «мамонт». В свою очередь, тундренные юкагиры звуки ж, ш, сь заменяют звуками дь (или д), с, ч. Например:

Сокращения означают: Л — лесные юкагиры, Т — тундренные юкагиры. Согласно В. Йохельсону, в конце Х1Хв. лесные юкагиры произносили ДЬ там, где современные юкагиры произносят Ж: ср. адьуу и ажуу «язык» ," слово", кудьуу и кужуу «небо», одьэм и ожэм «курит», «пьет» и т. д. ньиэжиил (Л) — ньиэдьил (Т) «рассказ», шогушэм (Л) — садусэм (Т) «потерял», кобэсь (Л) — кэуэч (Т) «ушел». Надо еще отметить, что если звук устоит в начале слова, то лесные юкагиры просто не произносят его и не заменяют звуком б. Например: шанар (Т) и онор (Л) «язык» (анатом.), уа1гчим (Т) и ансьим (Л) «ищет» .

Приведенные случаи можно квалифицировать как закономерно проявляющиеся различия. Кроме них, имеются часто встречающиеся замены одного звука другим, а именно: иэ вместо уо (эгиэй Л и эгуой Т «встал»), иэ вместо аа (миэм Л и маам Т «ждет»), и вместо у (мидьум Л и мэдьим Т «взял»), ии вместо уу (ниижэй Л и ньуурай «визжит»), э вместо и (пэмэ Л и пимэ Т «вошь»), у вместо и (нумэ Л и нимэ Т «жилище»), у вместо э (унмут Л и энмур Т «рог»), у вместо о (удьил Л и едьил «ноготь»), д вместо р (кодиэл Л и кериэл Т «волк»), т вместо р (пулут Л и пэлур Т «муж»), й вместо нь (чамуой Л и чамуонь Т «большой»).

Различия на грамматическом уровне не столь велики. Можно отметить следующее: во-первых, суффикс творительного падежа =лэк у лесных юкагиров употребляется без конечного согласного к (саалэкшаалэ «деревом», «палкой») — во-вторых, показатель утвердительной формы основного падежа =лэкг у лесных юкагиров не имеет конечного н (ар. ньанмэлэьг кэчимэн — ньанмэлэ кэчимэ «тальника принес — я») — в-третьих, суффиксы =йэн (личное окончание непереходного глагола в 1 л. ед.ч.) и =мэ1г (личное окончание переходного глагола в 1 л. ед.ч.) у лесных юкагиров не имеет конечного согласного кг (ньанмэлэ кэчимэ «тальника принес-я) — университетхат кэлуйэ «из университета пришел-я).

Указанные различия, в особенности лексические и фонетические, затрудняют непосредственное общение носителей этих языков. Поэтому, как уже отмечалось выше, при общении они не могут обходиться без посредства якутского или русского языков. Эти различия явились теми же объективными причинами непривития литературного языка у лесных юкагиров. Надо сказать, в 1983 г., когда создавалась юкагирская письменность, языки лесных и тундренных юкагиров еще квалифицировались как диалекты одного и того же языка. Поэтому при выборе основы литературного языка во внимание принималась, прежде всего, численность носителей диалектов, степень их распространенности, а также богатство лексики и фонетики диалектов исконно юкагирскими элементами (в этом отношении, лексика колымского диалекта страдала наличием целого рада заимствований из русского языка, например: горнатаа «горностай», тэрикэ «старуха», тобоко «собака», парнаа «ворона», шостуок «шесток», сьиилэ «сила», мошулупка «сова» и т. д. При наличии в языке тундренных юкагиров таких собственно юкагирских слов как чулал «горностай», апаналаа «старуха», лаамэ «собака», хадимэ «ворона», лачидэдуол «очаг», луэруэ «сила», сахлэ «сова» и т. д.). При выборе основы литературного языка важную роль сыграло в то время также преподавание родного языка у тундренных юкагиров и наличие художественных произведений (в основном, поэтических сборников) на этом диалекте. На выбор тундренного диалекта в качестве основы литературного языка особую роль, наконец, сыграла более или менее широкая его исследованность по сравнению с колымским диалектом. Однако, это вовсе не означает, что при разработке норм литературного языка полностью игнорировались особенности колымского диалекта. Об этом и вообще о правилах орфографии юкагирского литературного языка было написано следующее: «В ходе разработки правил и норм орфографии в поле пристального внимания оказывались особенности не только тундренного диалекта как основы литературного языка, но и колымского, так как юкагирские диалекты, располагая единой грамматической структурой и общим основным словарным фондом, все же характеризуются незначительными различиями во всех ярусах языка. Вместе с тем, сознаем, что в виду слабой изученности диалектов юкагирского языка, не все вопросы юкагирской орфографии могли получить достаточно полное и удовлетворительное решение, вследствие этого данный свод правил нельзя считать окончательным. Практика письменного языка и его развитие, несомненно, внесут дополнения и уточнения в предлагаемую орфографию юкагирского языка» (Курилов, 1987; с.8).

Сейчас, по прошествии семнадцати лет после создания юкагирской письменности, можно сказать, что юкагирский литературный язык в какой-то степени функционирует лишь у тундренных юкагиров. Этому способствовало не только обучение юкагирского языка как учебного предмета с первого по одиннадцатый класс, но и издание книг для детей младшего школьного возраста на литературном языке. Что касается лесных юкагиров, то они при обучении учащихся родному языку ограничивались усвоением лишь местного языкового материала. Этому же принципу они следовали и при издании своего единственного учебного пособия — букваря. Подобное свое решение они обосновали опасением потери родного языка. Их позицию мы объясняем, во-первых, несовершенностью норм существующего литературного языка, во-вторых, отсутствием новых учебников, учебных пособий, справочников и орфографических словарей, составленных по нормам литературного языка, в-третьих, консервативностью мышления старшего поколения лесных юкагиров, игравших в этой акции определяющую роль. При этом несовершенство первого литературного языка проистекает от выбора базисного диалекта, который как было установлено, представляет собой самостоятельный юкагирский язык. Этот новый статус языков лесных и тундренных юкагиров потребует внесения существенных поправок в первый вариант, т.к. вариант литературного языка будет создаваться на базе двух самостоятельных языков и с учетом всех особенностей обоих языков. Только в этом случае лесные юкагиры, несмотря на крайнюю малочисленность носителей родного языка, прислушаются к мнению большинства и сочтут нужным постепенно внедрять у себя нормы литературного языка.

Институт проблем малочисленных народов Севера в 1993 г. проводил социолингвистическое обследование юкагиров Якутии. Результаты этой работы показали, что из 304 тундренных юкагиров родным языком в той или иной степени владели 75 человек, совершенно на знали родного языка 169 человек, а остальные понимали родной язык, но не могли говорить на нем. Что касается лесных юкагиров, то из 215 лиц родным языком владело лишь 36, совершенно не знали родного языка 129, остальные же понимали, но не могли говорить. Но здесь надо сделать одно уточнение: среди последней группы юкагиров, как у лесных, так и у тундренных, были такие, которые совершенно не знали родного языка. Вот почему по нашим подсчетам получилось так, что 60% лесных юкагиров и 55,6% тундренных юкагиров не знали родного языка. Основной причиной, приведшей к подобной языковой ситуации, сами юкагиры считают ликвидацию их колхозов в 50-х годах во время т.н. «хрущевской» кампании по ликвидации мелких хозяйств и неперспективных поселков.

Так в результате проведения указанной волюнтаристской кампании тундренные юкагиры потеряли свою отдельную территорию обитания, самостоятельное хозяйство и поселок и главное: возможность повсеместного общения на родном языке, так как были переселены в соседний поселок, где оказались в значительном численном меньшинстве среди якутоязычного и эвеноязычного населения. Вдобавок ко всему сказанному, у них произошло еще и значительное численное уменьшение, ибо при выдаче первых паспортов, проводившейся во второй половине 50-х годов, многих из тундренных юкагиров записали эвенами, ссылаясь на то, что их предки были тунгусами. Однако эти трагические события не сломили духа большей части тундренных юкагиров и они во многом сумели отстоять свой язык и культуру. Конечно, в пробуждении национального самосознания решающую роль сыграли и другие факторы. Среди них можно назвать появление художественной литературы, создание письменности, введение сначала в начальных классах, а потом и в старших классах уроков родного яыка и т. д. Кстати говоря, те учащиеся, которые родной язык изучали с первого класса ныне довольно сносно владеют родным языком. Поэтому число владеющих юкагирским языком ныне увеличилось на десятки человек. Далее, нужно сказать, что в пробуждении активности в работе по улучшению своего этнического положения у юкагиров огромную роль сыграло образование родоплеменных общин «Чайла» и «Тэки Одулок» в начале 90-х годов. Благодаря общинам юкагиры обрели отдельные территории для ведения самостоятельного хозяйства и хорошую перспективу для создания своих этнокультурных центров. Ныне названные общины, несмотря на страшные финансовые трудности, продолжают вести свои хозяйства. При этом, тундренные юкагиры в количестве 400 человек занимаются такими видами хозяйства, как оленеводство, пушнодобыча, рыболовство, коневодство и отстрел диких оленей, а лесные юкагиры в количестве около 200 человек — охотой на соболя, рыболовством, охотой на лося и лесозаготовками.

Следует вспомнить, что по переписи населения 1989 г. юкагиров в России было 1112 человек. Из них 697 юкагиров проживало в Якутии, а остальные на Чукотке и Магаданской области. Мы полагаем, что ныне численность юкагиров Якутии наверняка увеличилась по крайней мере до 800 человек, т.к. по данным 1992 г. число районов (улусов), где проживали юкагиры, значительно увеличилось и в основном за счет тех, кто восстановил свою национальную принадлежность в официальном документе (т.е. в паспорте). И еще: как отмечалось выше, ныне число юкагиров, в какой-то степени знающих родной язык,' среди молодого поколения заметно увеличилось за счет учащихся, изучавших родной язык с первого по одиннадцатый классы, а затем — и на северном отделении филологического факультета Якутского госуниверситета им. М.Аммосова. Все это обнадеживает нас в том, что юкагиры — потомки древнейшего населения современной Якутии — сумеют сохранить свой язык и культуру. Мы считаем это возможным и потому, что лесные и тундренные юкагиры, на первом своем съезде (1992) принявшие решение выступать как один народ в целях сохранения общими усилиями языка и культуры предков, полны решимости бороться за реализацию планов этнического возрождения. Поэтому мы категорически не согласны с мнением новосибирских ученых, опубликованным в 1988 г. в газете «Правда»: «.процесс ассимиляции языков малочисленных народов неизбежен и закономерен, что тормозить его бессмысленно». Мы не согласны с ними потому, что не ученые, а сами народы должны решать, как им жить и как быть с родным языком и культурой. Мы считаем, что с этим нельзя согласиться и потому, что в последнее десятилетие общественно-политическая ситуация в России существенно изменилась в благоприятную сторону для всех малочисленных народов. Это изменение в политике государства получило отражение в таких важных документах, как Конституция РФ и РС (Я), федеральный закон «О языках народов РСФСР», республиканский закон «О языках народов РС (Я)». В них гарантируется равенство прав всех народов на языковое будущее, на сохранение и возрождение родных языков у коренных малочисленных народов. На сохранение национальных языков народов Якутии нацелен и принятый правительством РС (Я) документ «Концепция возрождения, сохранения и развития языков коренных народов РС (Я)». В связи с этим нельзя не упомянуть и о «Концепции и госпрограмме обновления и развития национальных школ в РС (Я)», где говорится: «Потребность возрождения языков, расширение их функций. требуют перестройки всей системы обучения и воспитания в национальной школе. Функционирование родного языка в качестве языка дошкольного и школьного обучения является решающим фактором возрождения национальных языков, развития национальных культур, самосохранения коренных народов нашей республики». И, наконец, юкагиры особую надежду возлагают на реализацию закона РС (Я) «О Суктуле юкагирского народа», принятого в апреле 1998 г. Согласно данному закону, на территориях родоплеменных общин «Чайла» и «Тэки Одулок» должны быть созданы суктулымуниципальные образования с особой формой местного самоуправления. Реализация закона позволит суктулу получать финансовые средства на социально-экономическое и культурное развитие непосредственно из республиканского бюджета, выходить к иностранным инвесторам и международным организациям. И надо особо подчеркнуть, что закон принят для того, чтобы спасти юкагирский народ от этнической катастрофы путем сохранения его языка и культуры. Поэтому согласно статье 23, будет рассматриваться Правительством и утверждаться Палатой Республики Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) «государственная Программа сохранения и возрождения юкагирского народа». А осуществление этой программы будет обеспечиваться «в приоритетном порядке необходимыми финансовыми средствами из бюджета республики и материально-техническими средствами» .

Все это свидетельствует о том, что правовые и экономические основы сохранения юкагирского этноса и, следовательно, его языка также в Республике Саха (Якутия) имеются. Задача сейчас заключается в том, чтобы использовать эти возможности для эффективного проведения, прежде всего, языкового строительства у юкагиров. В нем ключевым вопросом становится усовершенствование литературного языка, внедрение его при помощи новых кадров учителей и новых учебников в школьную практику. Именно через дошкольные и школьные учреждения должна начаться судьбоносная работа по распространению литературного языка и постепенному переходу юкагиров на единый язык.

Как известно, литературный язык в общепринятом понимании является формой существования языка и характеризуется, по сравнению с местными языками, более широкой коммуникативной функцией, а также обработанностью и кодифицированностью своих норм. Юкагирский литературный язык от этого общепринятого стандарта отличается тем, что он создается на базе двух самостоятельных юкагирских языков, лексические и фонетические системы которых имеют значительные расхождения. Иначе говоря, он должен вобрать в себя все богатства местных языков и возвыситься над последними как единый для всех юкагиров язык. Это его высокое положение, именуемое обычно «наддиалектностью», должно проявляться в указанных выше качественных характеристиках, а также в наличии особого пласта лексики, обозначающего имеющиеся в реальной жизни юкагиров новые понятия и предметы (в широком понимании слова). Указанный пласт создается не только из-за отсутствия специальных терминов для обозначения новых понятий в местных языках, но из-за действия объективного закона развития языков вообще. Сущность последнего, применительно к юкагирскому языку, заключается в разрешении (или устранении) противоречия, которое возникает между ограниченными возможностями языка создавать новые понятия и растущими потребностями народа все полнее и адекватнее выражать на родном языке все свои мысли и чувства. Сущность этого закона очень емко выразил еще в XVIII в. замечательный русский ученый Н. Крушевский, когда говорил, что язык постоянно стремится все более «к полному общему и частному соответствию мира слов и мира понятий» (Крушевский, 1883- с. 149). Эта постоянное стремление языка «догнать» мысль приводит к обогащению его словарного состава, к его совершенствованию. Тогда возникает вопрос: какими же средствами юкагирский язык будет разрешать вышеназванное противоречие? Поэтому поиск ответа на поставленный вопрос становится важной задачей на сегодняшний день, когда уже вплотную подошли к реализации планов по языковому строительству, по внедрению нового варианта литературного языка в широкие массы. Сказанным объясняется актуальность и своевременность исследования проблемы совершенствования лексики современного юкагирского языка. Основной целью данного исследования является выявление конкретных средств и приемов устранения (или снятия) противоречия, возникающего между возможностями лексики и потребностями юкагиров наиболее полно выражать свои мыли и чувства на родном языке как основной движущей силе совершенствования любого языка. Для достижения данной цели решаются следующие задачи:

1) выявление и описание всех средств аффиксального образования глагольных слов, т.к. многие производные глагольные основы выступают в качестве производящих основ именных слов;

2) выявление и описание всех средств аффиксального образования именных слов как одного из самых продуктивных способов юкагирского аффиксального словообразования;

3) раскрытие особенностей безаффиксального словообразования и в первую очередь таких его способов, как конверсия и продуцирование новых лексем посредством семантической дифференциации уже функционирующих лексических единиц литературного языка;

4) определение специфики юкагирского словосложения и описание всех моделей образования лексических единиц путем сложения основ и лексикализации словосложений.

Все эти вопросы рассматриваются во второй части исследования, а в третьей части разработана проблема заимствования слов из русского языка. Основной целью данной части работы явились, во-первых, описание основных особенностей функционирования юкагирских гласных и согласных в слове, во-вторых, выяснение отработанных народом приемов заимствования русских слов, в-третьих, обозначение наиболее приемлемых норм и правил фонетического освоения заимствуемых слов, в-четвертых, выяснение влияния якутского языка как второго родного языка для части юкагиров на процесс юкагирского заимствования.

Из изложенного выше становится ясным, что в данной работе разрабатывается проблема, которая не поднималась не только в юкагироведении, но и в североведении вообще. Новым мы считаем также признание противоречия между возможностями лексики с некоторым запозданием создавать обозначения для новых понятий и потребностями носителей языка более полно (и, главное, адекватно) выражать все свои мысли (и чувства) на родном языке как движущей силы процесса совершенствования лексики. Такое понимание природы совершенствования лексической системы языка, насколько нам известно, в североведении озвучивается впервые. Сказанным определяется на наш взгляд теоретическая новизна исследования.

Предлагаемая работа по охвату затрагиваемых вопросов является многоплановой. Это, естественно, вызвало применение различных методов исследования. Так, сравнительно-сопоставительный метод применен при поиске родственных элементов в материалах по ненецкому, нганасанскому и юкагирскому языкам. Его же использовали при сопоставлении омокских и чуванских лексических единиц с соответствующими единицами в языках лесных и тундренных юкагиров. В основной части работы при рассмотрении словообразовательных средств юкагирского языка широко применялись такие методы, как метод компонентного анализа и моделирования, а при характеристике фонетической структуры юкагирского слова опирались на метод дистрибутивного анализа с использованием метода оппозиции. В первой и второй частях исследования иногда применялись методы экстраполяции и интерполяции.

Работа в основном выполнена на полевых материалах автора, собранных почти за 40 лет изучения лексики юкагирского языка и, в частности, юкагирского словообразования. Эти материалы собирались в местах компактного проживания лесных и тундренных юкагиров в Верхнеколымском и Нижнеколымском улусах Республики Саха (Якутия).

Надо сказать и о том, что данные нашего исследования могут стать научной базой при создании новых лексических единиц по продуктивным моделям, а также при фонетическом освоении иноязычных заимствований. Данные нашего исследования, далее, будут применены при составлении учебников, учебных пособий, орфографических и школьных словарей, справочников для юкагирских школ. И, наконец, работа может быть использована при проведении теоретического курса юкагирского языка на северном отделении филологического факультета Якутского государственного университета им. М. К. Аммосова.

Работу предваряет рассмотрение весьма важных проблем юкагирского языкознания, решение которых еще не получило своей определенности и законченности. Мы имеем в виду такие вопросы, как этническое прошлое юкагиров, статус их языковой группы, генетические связи юкагирских языков, а также их место в генеалогической классификации языков мира. В этой части исследования мы обозначили свою позицию.

16 по указанным проблемам и дали, как нам представляется, совершенно новое видение т.н. «юкагирской проблематики». Таким образом, эта часть работы как бы образует общий фон, придающий разрабатывамой в настоящем исследовании проблеме дополнительную и необходимую смысловую нагрузку.

ЧАСТЬ I. Проблема прошлого юкагиров и места их языков в генеалогической классификации.

Во введении мы указывали, что особенности духовной и материальной культуры юкагиров наука знает в основном лишь по тем данным, которые получены на основе изучения языка и культуры лесных и тундренных юкагиров. Так произошло по той лишь причине, что в объект научных интересов юкагиры попали слишком поздно, когда от эпидемий оспы исчезли 11 из 14 локальных групп юкагиров, которых в начале XVII в. объясачили русские. Среди тех трех сохранившихся групп фигурируют лесные и тундренные юкагиры, а также обрусевшие еще в начале XVIII в. чуванцы. Эти последние ныне считаются отдельными народами. Отсюда можно допустить предположение, что и среди тех 11 исчезнувших локальных групп многие (если не все) могли представлять собой отдельные племена (или народы) со своими специфическими языками и культурами. Вот поэтому все сведения и мнения, которые хоть чуточку проливают свет на прошлое юкагиров, следует доводить до суда читателей.

ОБЩЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Данное исследование представляет собой один из главных итогов почти сорокалетней деятельности автора в области юкагирского языкознания. Как известно, ключевые вопросы этой молодой науки все еще не получили своего определенного и окончательного решения. Сие обстоятельство вынудило нас в первой части работы более определенно высказаться по вопросам этнического прошлого юкагиров, статуса их языков и генетических связей последних. По этой причине разработка основной темы исследования была проведена во второй и третьей частях работы. О некоторых результатах этих изысканий уже пйсали в кратких заключениях в конце каждой части. Это позволяет нам ограничиться здесь формулированием основных выводов исследования в виде следующих развернутых положений.

1. Анализ языковых материалов омоков, чуванцев, лесных и тундренных юкагиров показывает, что некогда на северо-востоке Азии существовала семья одулоязычных (юкагироязьшных) племен и народов. Она обитала на обширных пространствах, охватывающих территории современной Якутии, Чукотки и Магаданской области.

Численное уменьшение состава этой семьи началось при распространении на севере тунгусоязычных пришельцев. Кровавые столкновения с ними одулы (юкагиры) продолжали вплоть до XVII в., до прихода на север русских. Однако, катастрофическое разрушение указанной семьи и многократное уменьшение численности юкагиров произошло в результате опустошительных эпидемий оспы, которые стерли с лица Земли одиннадцать локальных групп. После тех эпидемий в живых остались лишь лесные (верхнеколымские) и тундренные (нижнеколымские) юкагиры, а также обрусевшие еще в XVIII в. чуванцы.

2. По мнению многих ученых, юкагирские языки имеют древнейшие связи с уральскими языками. Впервые об этом более определенно сказал в начале сороковых годов XX в. известный лингвист-компаративист Б.Коллиндер. А до него юкагирский язык (точнее: языки) считался изолированным, не имеющим родственных связей ни с одним из языков мира. Правда, еще в самом начале XX в. В. Йохельсон, выдающийся исследователь духовной и материальной культуры юкагиров, говорил о тяготении юкагиров в языковом и культурном отношениях к индейцам северо-западного побережья Нового Света, но не привел никаких веских доказательств в пользу своей гипотезы. По этой причине юкагирский язык чисто условно был включен в группу палеоазиатских языков. В этом положении он находится и нынче. Мы считаем, что наступило время для получения юкагирскими языками своего законного места в семье уральских языков — финно-угорских и самодийских. При этом, вслед за некоторыми учеными, мы предлагаем квалифицировать бывшую семью языков отдельной ветвью, существовавшей наравне с финно-угорскими и самодийскими языками.

3. Сейчас невозможно, наверное, будет точно установить, как давно юкагирские языки отпочковались от протоуральской языка-основы. Существует мнение, что древние одулы (юкагиры) обитали на территории современной Якутии еще шесть-семь тысячелетий тому назад. А до них по этим территориям «проходили» еще другие группы населения со своей самобытной культурой. Эти данные позволяют допустить вероятность «прохождения» на восток, к американским берегам других древних уральцев, отпочковавшихся от прауральской языка-основы до праюкагиров. В связи с этим становятся весьма любопытными случайно обнаруженные единичные лексические и морфологические совпадения в языках юкагиров и племен vinty из Калифорнии. Они пока объясняются лишь как следы былых языковых контактов, а не как результат древнего генетического родства (см. БЭС, Языкознание, 1998; с. 612). Если эти «следы» в будущем приведут ученых к открытию потомков древних уральцев на Северной Америке, то В. Йохельсон также окажется прав в своем мнении о тяготении юкагиров в генетическом плане к некоторым племенам североамериканских индейцев. И тогда станет ясным, какую интересную тайну хранили в себе древние одулы (юкагиры), далекие потомки которых ныне, в начале третьего тысячелетия, пытаются сохранить ее путем спасения родного языка и культуры.

4. Как известно, притеснения юкагиров и вытеснения их из родных земель начались при распространении на севере тунгусоязычных племен. Затем юкагиры в полной мере испытали на себе произвол русских первопроходцев и всю тяжесть колониальной политики царизма. Вот почему в конце XIX в. В. Йохельсон с горечью писал, что «дни этого племени сочтены». Однако свержение царизма революцией семнадцатого года «круто изменило жизнь юкагиров — у них появились свои колхозы и поселки, началось всеобщее обучение грамоте в школах, бесплатное лечение в больницах и многое другое, о котором не могли даже мечтать юкагиры по причине своей забитости и отсталости. Все это и, главное, свободная, без притеснений жизнь на «своих» землях со своими отдельными хозяйствами и поселками начали превращать юкагиров в истинных хозяев жизни, в истинных строителей своего будущего. И если бы не события пятидесятых годов, говорят ныне сами юкагиры, юкагиры находились бы сейчас в более благоприятном этническом положении. Пятидесятые годы с пресловутой «хрущевской» кампанией по ликвидации мелких хозяйств и маленьких поселков вычеркнули все, что юкагиры достигли за два десятилетия созидательной жизни — были отняты территории компактного проживания, собственные хозяйства, разрушены поселки, плюс к этому тундренные юкагиры были переселены в соседний поселок, находившийся от их поселка на расстоянии 100 км. На чужой территории в численном меньшинстве, во многоязычной среде молодое поколение начало утрачивать родной язык, отходить от родной культуры, обычаев и т. д. И именно тогда начался тот разрушительный процесс, который именуется ныне этнической деградацией юкагиров.

5. Интенсивность этнической деградации (т.е. нарастающего процесса потери родного языка и культуры, безразличного отношения к духовным ценностям народа и почти постоянное пребывание в стрессовом состоянии со всеми его непредсказуемыми последствиями) юкагиров в какой-то степени была заторможена лишь в 80-х годах. Она была связана прежде всего с появлением романа «Ханидо и Халерха» С. Курилова, который после почти сорокалетнего забвения заставил заговорить с уважением о юкагирах — маленьком северном народе, затерявшемся в глухих «медвежьих уголках» печально известной Колымы и не потерявшей свои высокие нравственные качества несмотря на жестокие удары исторической судьбы. Пробуждению национального самосознания юкагиров затем способствовали появление своей письменности и издание на юкагирском языке художественных произведений, введение уроков родного языка для юкагирских детей в Андрюшкинской и Нелемнинской средних школах, передачи по республиканскому радио на юкагирском языке, подготовка учителей юкагирских языков на северном отделении филологического факультета Якутского государственного университета им. М. К. Аммосова. Но особую роль в активизации сил юкагиров, направленных на сохранение родного языка и культуры, сыграло появление в 1992 г. родоплеменных общин «Чайла» и «Тэки Одулок» на территориях бывших юкагирских колхозов.

6. В июне 1992 г. проходил первый всеюкагирский съезд юкагиров в с. Нелемное Верхнеколымского улуса. Он принял историческое решение о необходимости выступать лесным и тундренным юкагирам как один народ в целях спасения языка и культуры предков общими усилиями. На том съезде вдохновленный новыми веяними в своей истории юкагирский народ принял большие и судьбоносные планы социально-экономического и культурного развития, но все они из-за нефинансирования из республиканского бюджета остались невыполненными. В этой трудной ситуации Совет Старейшин юкагиров начал искать пути правовой защиты юкагиров как исчезающего этноса мира, сохранившегося лишь в Республике Саха (Якутия) и представил Государственному Собранию (Ил Тумэн) РС (Я) проект Закона «О суктуле юкагирского народа». Он там пролежал в течение пяти лет, подвергался многократным переработкам, доработкам и в сильно урезанном виде был принят в апреле 1998 г. Согласно этому закону, на территориях общин «Чайла» и «Тэки Одулок» должны быть созданы суктулы — муниципальные образования с особой формой местного самоуправления. При этом, социально-экономическое и культурное развитие суктулов будут финансироваться непосредственно из республиканского бюджета согласно закону РС (Я) «О финансово-экономической основе местного самоуправления». Кроме того суктулы, как юридические лица, получают право непосредственного выхода к международным организациям и иностранным инвесторам. Таким образом, будут созданы условия для проведения целенаправленного языкового строительства у юкагиров, главным пунктом которого станет развитие юкагирского литературного языка и его широкое распространение среди населения суктулов как официального языка общения.

7. Литературный язык юкагиров, созданный в 1993 г. на базе т.н. «колымского» и «тундренного» диалектов, должен быть переработан и усовершенствован в связи с изменившимися статусами названных «диалектов». Он должен вобрать в себя богатства фонетической, лексической и грамматической систем двух юкагирских языков. Это весьма сложная работа, если учесть, что каждый из этих языков выработал свой специфический звуковой строй и словарный состав. В связи со сказанным отметим, что юкагирские языки действительно богаты уникальными языковыми данными. И недаром авторитетнейший исследователь юкагирских языков Е. Крейнович говорил: «Что касается их языка, также развивавшегося в течение десятков тысяч лет, то уровень его развития чрезвычайно высок» (Крейнович, 1982; с. 176). Он же далее писал: «Морфологические, синтаксические и интонационные средства создают богатейшую палитру для выражения интеллектуальных и эмоциальных сторон жизни средствами юкагирского языка» (Там жес.271). Вместе с тем надо признать, что местные юкагирские языки в результате длительного обслуживания небольшого круга людей не смогли создать словесные обозначения для многих явлений и понятий, вошедших в юкагирскую среду за последние 70−80 лет. По этой причине возникает довольно сильное противоречие между ограниченными возможностями местных языков обозначать многие новые понятия (представления) и потребностями носителей языка полнее выражать все свои мысли и чувства на родном языке. И потому самой актуальной и злободневной задачей литературного языка должно стать устранение противоречия путем целенаправленного и последовательного совершенствования своей лексики и лексической системы.

8. Проблему совершенствования лексики можно решить в первую очередь, опираясь на собственные словообразовательные ресурсы. Рассмотрению этого вопроса посвящена вторая часть нашего настоящего исследования. Оно показало, что юкагирские языки выработали весьма эффективные способы словопроизводства, среди которых особо выделяются: 1) производство слов путем деривативных аффиксов, 2) превращение глагольных слов в именные посредством конверсии, 3) образование новых понятий и их обозначений при помощи словосложения. Первый из способов располагает 14 продуктивными, 6 слабопродуктивными и 9 непродуктивными моделями. При этом исключить возможность ревитализации некоторых непродуктивных и в особенности слабопродуктивных моделей при новой ситуации языкового развития у юкагиров. Поэтому можно говорить, что юкагирский язык располагает больше двух десятков моделями аффиксального словообразования. Что касается конверсии, то, как отмечалось выше, от каждой глагольной производной основы можно образовать имена действия. Следовательно, в юкагирском языке имеется более тридцати моделей образования именных слов посредством конверсии (т.е. безаффиксального словообразования). И наконец, в юкагирском языке функционируют 10 продуктивных и 9 слабопродуктивных моделей композитного словообразования. Таким образом, в распоряжении юкагирского литературного языка находятся около 70 различных моделей продуцирования новых понятий и их обозначений. Особенность этих способов и средств словообразования заключается в том, что они дают, прежде всего, количественный рост словарного состава языка. Но в литературном языке юкагиров имеется и способ качественного изменения лексики. Это — семантическая дифференциация и закрепление определенного значения за каждым из дублирующих друг друга лексических единиц лесных и тундренных юкагиров, омоков и чуванцев. Так, к примеру, звукосочетание адьуу/ажуу (л.) можно закрепить за понятием «слово» (ср. чадьуу (т.) «звук»), а звукосочетание аруу (т.) — за понятием «язык». Или: звукосочетание чайла (т.) закрепить за понятием «день», а звукосочетание подьорхо (л.) — за понятием «свет» и т. д. Естественно, подобная весьма сложная и многотрудная работа потребует большой осторожности и взвешенности в своих решениях со стороны ее исполнителей. Но проделать такую работу надо будет непременно, т.к. от нее зависит дальнейшее совершенствование литературного языка в лексическом, синтаксическом, стилистическом и экспрессивном планах.

Итак, мы должны утверждать, что литературный язык юкагиров, вполне может совершенствовать свою лексику, опираясь на свои внутренние ресурсы.

9. Как известно, одним из широко распространенных во всех языках способов обогащения словарного состава является заимствование иноязычных слов. Однако, оно должно использоваться только тогда, когда возникают трудности в создании новых обозначений на базе внутренних ресурсов языка. Анализ заимствований из русского языка, проделанный в третьей части нашего исследования, показал, что существует два периода в истории иноязычных заимствований. При этом, второй период (30−90 гг. XX в.) характеризуется почти регулярным использованием опыта заимствований якутского языка. Это можно объяснить несколькими причинами: во-первых, широким распространением якутского языка среди юкагиров, во-вторых, общей депрессией юкагиров, ставших безразличными к судьбе родного языка, в-третьих, отсутствием юкагирских звуков, более естественно заменяющих специфические русские звуки в специфическом фонетическом окружении. Использование якутского опыта заимствований проявлялось, во-первых, в применении общих принципов огласовки заимствованных слов (например, чэрэньиилэ, кэншиэр, кульуус, массиинэ и т. д.), во-вторых, в применении приемов устранения непривычных для юкагирского языка сочетаний согласных (например, чэтэрээт, турубаа, курусуок, дараажэ и др.), в-третьих, в заимствовании якутских слов, представляющих собой фонетически обработанные русские слова (например, сыал, сыана, сокуон, былаах барыыс и др). Заимствования последнего типа можно было бы квалифицировать как варваризмы, т. е. как иностранные слова, не получившие гражданства в юкагирском языке и бытующие лишь для обозначения специфических понятий. Подобное их разграничение приемлемо и потому, что в юкагирском литературном языке непременно будут функционировать варваризмы русского, английского и т. п. происхождения, например: спутник (как космический корабль), бюро, Ассамблея, республика и т. д. Однако если эти последние варваризмы юкагирами воспринимаются как чужеродные тела, то якутские варваризмы, по причине повседневного общения юкагиров с соседями на якутском языке, со временем могут прочно вжиться в юкагирский язык и тем самым повлиять на постоянное употребление звуков ы, ыы, ыа. Такое «вторжение» иноязычных фонем и частота их употребляемости опасны тем, что они могут перестроить всю фонетическую систему языка и нарушить былую стройность звукового строя древнего языка. Этот момент необходимо будет иметь в виду постоянно и стремиться к ограниченному употреблению подобных слов. Для достижения данной цели уже сейчас надо искать способы создания новых лексических единиц взамен широко употребительных варваризмов. Поэтому можно сказать, что на грядущем третьем периоде иноязычных заимствований юкагирскому литературному языку предстоит огромная работа по постепенному уменьшению численности варваризмов.

10. Выше мы сказали, что актуальной задачей литературного языка должно стать устранение (точнее: снятие) противоречия между ограниченными возможностями местного языка обозначать новые понятия и потребностями носителей языка полнее выражать на родном языке свои мысли, чувства. Эта мысль требует развития. Дело в том, что литературный язык до конца не снимает указанное противоречие, он делает его лишь менее заметным. Вместе с тем, выражение «снять (или устранить) препятствие» в целом имеет право на применение, т.к. литературный язык, производя новые лексические единицы как бы удовлетворяет потребности носителей языка, т. е. снимает создавшееся противоречие. Однако в это же время познавательная и созидательная деятельность человека создает очередное новое (понятие или предмет бытия), которое нуждается в своем специальном обозначении для своего реального существования. Этим самым, опять возникает противоречие между тем, что имеет язык и тем, в чем нуждается носитель языка. И язык опять становится как бы в роли догоняющего ушедшей вперед мысли. Поэтому известный русский лингвист Н. Крушевский был очень точен, когда говорил, что язык всегда стремится (подчеркнуто намиГ.К.) к более «полному и частному соответствию мира слов и мира понятий» (Крушевский, 1883- с. 149). И это стремление языка на некоторое определенное время «поровняться» с «резвой» мыслью и есть.

242 на самом деле устранение противоречия между возможностями языка и потребностями общения людей. В результате этого, непрерывно продолжающегося «преследования» (в смысле: гнаться), во-первых, продукт познания и трудовой деятельности получает свое отдельное словесное бытие, во-вторых, язык (точнее: лексика) становится немного богаче и совершеннее. Таким образом, можно сказать, что рассматриваемый процесс устранения (снятия) постоянно появляющегося противоречия является, по существу, движущей силой процесса (или совершенствования) лексики и языка в целом. Следовательно, проблема совершенствования лексики перерастает в одну из очень важных проблем теории языка и языкознания.

11. Более четверти века тому назад весьма тонкий и оригинальный отечественный лингвист Р. Будагов писал: «К сожалению, наука до сих пор не располагает исследованиями лексики конкретного языка, которые проводились бы под углом зрения совершенствования самой этой лексики в процессе ее исторического развития. Эта важнейшая проблема обычно сводится либо к констатации появления новых слов (часто речь прежде всего о заимствованных словах), либо к констатации изменений в значениях старых слов, либо, наконец, к констатации обогащения словаря таких языков, которые в свое время не получили благоприятных условий для развития, а в наше время пополняются «общепринятыми в других языках словами» (Будагов, 1977; с.71). эти современные верные мысли ученого до сих пор не теряют своей злободневности и остроты. Поэтому проблема совершенствования юкагирской лексики находится на самом раннем этапе подлинной своей разработки. В данной работе мы глубоко не внедрились в исследование данной проблемы, мы лишь расчистили дорогу последующим ученым для проведения глубоких разработок по общей теории языка на примере юкагирского языка.