История казачьих станиц Центрального Предкавказья в конце XVIII — начале XX в

Актуальность темы

исследования. Северный Кавказ является наиболее разнородным и сложным в этнокультурном и конфессиональном плане регионом России, характеризуется особой остротой межнациональных и национально-государственных отношений. Формирование и стабилизация новой структуры этих отношений невозможны без глубокого изучения и осмысления культурно-исторических традиций местного населения.

Предлагаемая диссертация посвящена истории одной из локальных групп терского казачества — казачеству центральной части Предкавказья. Истории формирования терского казачества является одной из недостаточно изученных, но важнейших в научном отношении проблем современного кавказоведения. Сложение терского казачества было процессом сложным, продолжавшимся с XVI по XIX вв. Терское казачество Центрального Предкавказья объединило в себе потомков гребенских, донских, волгских казаков, а также переселенных русских и украинских крестьян, отставных солдат, представителей кавказских и степных народов.

Терское казачество не развивалось изолированно. Под прикрытием Кавказской линии в XIX в. сформировался крупный восточнославянский этнический массив, существующий и развивающийся в наши дни. Русские и украинцы — большинство населения Северного Кавказа являются в значительной части потомками терских, кубанских и донских казаков. Культура восточных славян оказала большое влияние на современную культуру многих кавказских народов. Большинство городов, сел, станиц и других населенных пунктов на территории региона был основан переселенцами из центральнои южнороссийских областей.

Особенно богата военная история казачества. Терские казаки участвовали почти во всех войнах, которые вела Россия. Каждый раз терцы показывали чудеса отваги и храбрости. Отношение казачества к выполнению своего долга по защите Отечества строилось на глубоких чувствах любви к родной земле, во имя которой казаки шли на любые трудности и жертвы. История терского казачества знает образцы высокой воинской доблести и гражданской сознательности, которые многократно проявлялись при строительстве и функционировании одного из напряженнейших российских рубежей — Кавказской линии.

Наше внимание и интерес к яркой истории и самобытным культурным традициям казачества объясняется не только чисто познавательной ценностью и историографическим значением. Возрождающееся казачество играет все более активную роль в экономической и политической жизни Южного федерального округа. Исторический опыт, накопленный предшествующими поколениями в ходе неоднократных попыток реформирования и модернизации российского общества и его северокавказской периферии, а также российская специфика и сопротивление инерционных общественных сил преобразованиям еще недостаточно изучены и не востребованы современными государственными деятелями.

Таким образом в наше время в общественно-политической и научной жизни России необходимость полноценных и деидеологизированных исторических знаний о терском казачестве совершенно очевидна, не вызывает никаких сомнений и представляет собой исключительно важную и назревшую задачу.

Историография проблемы. Российские ученые-путешественники, посетившие Северный Кавказ во второй половине XVIII — начале XIX в., в своих публикациях писали о терском казачестве вскользь, прежде всего, касаясь их хозяйственной жизни [1].

Первым основательным научным сочинением о Терском казачестве традиционно считается работа А. И. Ригельмана, написанная в 1778 году и отразившая впечатления автора от пребывания на Тереке. Исследователь, используя воспоминания старожилов и документальные источники, проследил историю заселения Терека гребенскими, семейными и моздокскими казаками [2].

Пристальное изучение истории станиц центральной части Кавказской линии началось в середине XIX века. Однако отдельные аспекты истории казачьей колонизации Центрального Предкавказья освещались и в первой половине того же столетия. Примером может служить работа И. Дебу — одна из немногих непосредственно посвященных Кавказской линии. Книга содержит ценный материал о станицах Линии и здешнем казачестве за период с 1816 по 1826 гг. [3]. Разнохарактерный материал, относящегося к избранной теме, можно найти в работах современников Иосифа Дебу [4].

Военная история Северного Кавказа 1722−1803 гг. документально и детально отражена в работе Петра Григорьевича Буткова. Это ценное и объемное исследование было в сильном сокращении переиздано в наши дни [5].

По-настоящему заслуженное внимание отечественные исследователи обратили к казачеству на рубеже Х1Х-ХХ вв., т. е. уже после завершения Кавказской войны и последовавшего упразднения Линии. Одой Терскому казачеству можно назвать работу М. А. Караулова, посвященную в основном истории участия терцев во внешних войнах России [6].

В обобщающих книгах видного военного историка отставного генерала Василия Александровича Потто «Два века Терского казачества» и «Кавказская война» подробно рассматривается история Кавказской линии и здешнего казачества. Особое внимание Василий Александрович уделил действиям российских войск направленных на покорение горского и степного населения, подчеркивая наиболее яркие поражения и победы «русского оружия». Многие невоенные (административные, хозяйственно-экономические, культурные) аспекты истории Линии и казачества часто оставались вне поля зрения этого выдающегося историка и патриота [7].

Военными историками на рубеже XIX—XX вв. создавалась история Терского казачьего войска, вышли довольно многочисленные военно-исторические труды [8]. В досоветский период написаны истории отдельных полков размещавшихся на Кавказской линии. Однако работ, специально посвященных истории казачьих полков непосредственно находившихся в Центральном Предкавказье (Волгских, Горском и Владикавказском) мы, к сожалению, не нашли.

Качественные справочные издания по библиографии Кавказской войны и потерям российских войск во время войн на Кавказе были подготовлены A.JI. Гизетти [9]. Известны также работы, посвященные потерям военного и мирного населения Предкавказья в результате многократно свирепствовавших здесь эпидемий и нездорового климата [10].

В досоветский период было опубликовано множество работ военно-патриотической и откровенно имперско-идеологической направленности [11].

Административные, межнациональные, социально-экономические, военные, религиозные и другие аспекты истории некогда важнейшего на Кавказе российского центра Георгиевска и близлежащих казачьих станиц рассмотрены в книге архивиста H.H. Шабловского [12].

Большинство работ, освещающих различные этапы Кавказской войны, в Центральном Предкавказье освещают или затрагивают проблему многочисленных российско-горских вооруженных конфликтов [13].

Изучению казачьей колонизации Предкавказья посвящена часть работ известного ставропольского историка И. Бентковского [14]. Отдельную работу историк посвятил прецеденту Бабуковской станицы близ Георгиевска, казаки которой были неславянского, а кавказского (абазинского) происхождения [15]. Ставропольский краевед Г. Н. Прозрителев также изучал историю первых станиц центральной части Кавказской линии [16].

В период первой русской революции появились многочисленные работы о земельно-экономических противоречиях между казаками горцами на бывшей Линии [17], а также общественно-политических проблемах области Терского казачьего войска [18].

Защите терского казачества от несправедливых обвинений посвящен ряд работ Г. А. Ткачева. Его книга стала одним из наиболее значительных исследований о терском казачестве (истории заселения, этнографии, топонимики, административном устройстве, религиозных разногласиях и т. д.) [19].

Советские ученые-кавказоведы создали историографию, значительная часть которой посвящена российско-горским отношениям, Кавказской войне, социально-экономическому и общественно-политическому развитию региона и в гораздо меньшей степени здешнему линейному казачеству. В исторической литературе этого периода больше внимания уделялось процессам крестьянской, а не казачьей колонизации Предкавказья, хотя они были тесно связаны [20].

Исключением стала монография и др. работы Л. Б. Заседателевой, где автор исследовала терское казачество как этнографическое и в меньшей степени социально-историческое явление [21].

Писатели Ставрополья создали несколько литературно-художественных произведений о героических буднях линейного казачества и его станичном быте. Типичный пример — повести М. А. Якунина и М. И. Федькина, В. Алферова, И. Кузнецова. Однако эти книги имеют важную военно-патриотическую направленность и отчасти историко-познавательную и ретроспективно-концептуальную научную ценность [22].

В этих и ряде других публикаций, в т. ч. и монографических, акцентировалось внимание на роли городских центров в развитии региона преимущественно с казачьим населением [23].

В работах краеведа Елизаветы Ивановны Яковкиной рассказывается о писателях, музыкантах, художниках, артистах, ученых и других выдающихся посетителях Кавказской линии, приводится множество ценных сведений о здешних казачьих станицах [24].

В конце советского периода о терском казачестве была опубликована обобщающая работа И. Л. Омельченко, основанная на документальных источниках и богатом статистическом материале [25].

В наши дни многие тенденции в изучении истории терского казачества сохранились. Несколько обособилась региональная наука. Некоторые результаты принесла деидеологизация отечественной науки.

Примером современного научного подхода к изучению истории и культуры казачества можно назвать работы С. А. Козлова, часть из них посвящена сложной проблеме происхождения терских казаков [26].

Изучение казачьих станиц и других, связанных с ними населенных пунктов заметно активизировалось. Это можно сказать о Железноводской, Павловской, Ессентукской, Кисловодской и других станицах.

В работах сотрудника местного краеведческого музея В. И. Коваленко кратко, но документально освещена недолгая история станицы Железноводской, ставшей основой будущего курорта [27].

К наиболее изученным, но пока мало опубликованным, можно отнести историю станиц Павловской, Старопавловской и Новопавловской [28].

Результатом многолетнего сбора историко-краеведческого материала стала книга-летопись станицы Ессентукской составленная Ю. П. Андреевым. Эта работа могла бы стать справочным изданием, если бы не множество досадных неточностей в изложении материала и отсутствием ссылок на публикации предшественников [29].

Усилиями бывшего директора Кисловодского историко-краеведческого музея С. Н. Савенко собран значительный материал по истории станицы Кисловодской, результатом чего стали несколько довольно обстоятельных публикаций [30].

В коллективной работе «История городов и сел Ставрополья» опубликованы краткие очерки о станицах бывшего Волгского полка [31].

Отдельные работы были посвящены становлению в регионе российской военной и более поздней полувоенной администрации, а также роли крепостей и казачьих станиц в военно-административном включении центральной части Северного Кавказа в состав Российской империи [32].

Ряд работ посвящен важнейшему погранично-барьерному характеру Кавказской линии и ее казачьих станиц, имеющему сегодня особое значение на территории Южного федерального округа [33].

Ценные сведения о станицах центральной части Линии содержатся в ряде обобщающих работ по истории региона и соответствующих субрегионов Предкавказья [34].

Изучению истории и традиционной культуры славянского (в т.ч. и казачьего) населения современной Кабардино-Балкарской республики посвящены 2 монографии И. Х. Тхамоковой [35]. Близкие историко-этнографические аспекты рассматриваются в книге местного краеведа-казака Э. В. Бурды [36]. Ряд работ по истории казачества сегодняшней Кабардино-Балкарии и станиц сопредельных регионов были опубликованы в материалах конференции «Славянские чтения» регулярно проводимой общественностью города Нальчик [37]. Например, несколько публикаций казачьим станицам посвятила историк-архивист Е. С. Тютюнина.

P.P. Рудницкий в недавнем монографическом исследовании рассмотрел историю Азово-Моздокской линии 1777−1829 гг. кратко охарактеризовав казачьи станицы [38].

Историки по-прежнему отдают должное выдающимся отечественным военачальникам времен покорения Кавказа: А. П. Ермолову и другим, принимавшим непосредственное участие в создании новых линий казачьих станиц. [39].

В работе З. М. Блиевой собраны краткие сведения о высшем эшелоне гражданских и военных чиновников, служивших на Кавказе в XIX в. Издание составлено на основе материалов опубликованных в Актах Кавказской археографической комиссии, Словаря кавказских деятелей (Тифлис, 1890) и др. источников [40].

В постперестроечный период появился ряд публикаций о православных и инославных храмах построенных казаками, а также о роли церкви в развитии духовности и культуры северокавказского казачества [41].

Несколько работ были посвящены межнациональным и межконфессиональным противоречиям среди казачьего и неказачьего населения Терской области [42].

Определенный интерес представляют новейшие исторические исследования тендерных отношений в традиционной культуре некоторых кавказских народов и казачества, характеризующие специфику повседневной жизни в условиях сурового военного времени [43]. К сожалению, эти исследования не затронули казачество Центрального Предкавказья.

Одной из отрицательных реалий настоящего времени является выход в свет откровенно националистических работ, где всячески подчеркиваются давно забытые межэтнические вооруженные конфликты [44].

Кроме книг и брошюр диссертантом учитывались сведения из периодической печати — заметки и статьи, помещенные в газетах Ставропольские губернские ведомости, Ставропольская правда, Вечерний Ставрополь (Ставрополь), Пятигорское эхо, Кавказский край, Кавказская здравница, Пятигорская правда (Пятигорск) и т. п.

В итоге историографического обзора исследуемой темы, можно сделать вывод, что многие проблемы истории российской военно-казачьей колонизации Центрального Предкавказья обстоятельно освещены исследователями. Тем не менее избранная нами тема не нашла исчерпывающего отражения в отечественной историографии. Приходится признать отсутствие крупных обобщающих научных статей и монографий о казачьих станицах всего региона Центрального Предкавказья. Комплексное сугубо научное исследование на названную тему до нас написано не было. Однако нашими предшественниками был накоплен определенный объема фактического материала и предложены некоторые теоретические концепции по ряду аспектов темы настоящей диссертации.

Цель и задачи исследования

Целью диссертации является исследование истории казачьих станиц Центрального Предкавказья в конце XVIII — начале XX вв. Данная цель определяет следующие задачи:

1. Осветить историю казачьей колонизации региона в доермоловский период (1777−1816 гг.).

2. Изучить военное значение станиц центра Кавказской линии в годы Кавказской войны (1817−1864 гг.).

3. Охарактеризовать службу казачества бывшего центра Кавказской линии в пореформенный период.

4. Определить уровень и специфику хозяйственного развития казачества Центрального Предкавказья в 1777—1864 гг.

5. Выяснить характер социально-экономического развития станиц в пореформенный период.

Объектом настоящего диссертационного исследования являются казачьи станицы центра Кавказской линии в 1777—1917 гг. Предметом исследования стали процессы их возникновения, военного функционирования, колонизационного и последующего хозяйственного развития.

В источниковую базу диссертации вошли документы центральных и региональных архивов, материалы фондов местных музеев, опубликованные источники. В большей степени были использованы документы региональных и в меньшей степени центральных российских архивов, что обусловлено спецификой избранной темы.

Из Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) учтены материалы из фонда 414 — Статистические, экономические и военно-топографические сведения о Российской империи. Здесь содержатся важные и объемные источники, дающие возможность исследовать часть аспектов истории кавказской казачьей колонизации.

Ряд источников по теме диссертации выявлено в Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК):

Фонд 79 — Общее управление Кавказской области. Этот фонд содержит документы по военно-административной и хозяйственной деятельности местной российской власти в значительной степени влиявшей на ход казачьей колонизации региона.

В материалах ГАСК определенную ценность для изучения истории станиц Центрального Предкавказья имеет также группа военнотопографических и землеустроительных документов:

Фонд 1300 — Комиссия наделения линейного казачьего войска землями.

В наибольшей степени в диссертационном исследовании использованы материалы фондов Центрального государственного архива республики Северная Осетия-Алания (ЦГАРСОА).

Ф. 3 — Канцелярия наказного атамана Кавказского линейного казачьего войска.

Ф. 12 — Канцелярия начальника Терской области.

Ф. 15 — Военная канцелярия командующего войсками Терской области.

Ф. 30 — Владикавказское окружное полицейское управление.

Ф. 55 — Походный штаб командующего войсками Терской области.

Ф. 266 — Собственный его императорского величества конвой.

Факт использования в диссертации в основном документов ЦГАРСОА легко объясним тем, что этот архив формировался и находится в городе Владикавказе с 1860 г. бывшим административным центром терского казачества.

Большую часть использованных архивных материалов составляют указы, предписания, ордера, рапорты, отчеты, деловая переписка, ведомости, статистические сведения и в незначительной степени — личная переписка и материалы мемуарного характера. Часть материалов Центрального государственного архива республики Северная Осетия-Алания вводится в научный оборот впервые.

Уже опубликованные документы также использовались в ходе диссертационного исследования. Отметим широко известные издания источников. В данной группе важнейшее место занимают «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией», изданные в 1866—1914 гг. В нее вошли документы архива Главного управления наместника Кавказского, которые хронологически охватывают период с 1762-го по 1862 г. Все 12 томов названных «Актов» имеют непосредственное отношение к теме диссертации.

Российские законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа, опубликованы в основном в «Полном собрании законов Российской империи», а также в других изданиях [45].

Нами также использованы справочные и справочно-статистические публикации: «Энциклопедический словарь P.A. Брокгауза и И.А. Ефрона» и др.

46].

В советское время были осуществлены публикации архивных материалов второй половины XVIII — начала XX вв. из фондов центральных, а также региональных архивов, которые позволили кавказоведам продвинуться далее в изучении казачьей колонизации южной периферии Российской империи.

47]. Публикация архивных источников была продолжена и в постсоветский период [48].

В использованных в диссертации и кратко охарактеризованных выше изданиях в систематизированной на определенном уровне форме содержится ценная историческая информация.

Важное место в источниковой базе диссертации занимают современные Кавказской линии и более поздние опубликованные исследования документального характера: описания станиц, путевые заметки, письма, дневники, воспоминания об особенностях повседневного быта, нравов, обычаев здешнего казачьего населения. Ценными источниками являются свидетельства путешественников, содержащие описания российских населенных пунктов Предкавказья [49].

Хронологические рамки диссертации включают период с 1777 по 1917 годы. Отправная точка исследования связана с созданием первых казачьих станиц при крепостях Азово-Моздокской (Кавказской) линии: Св. Екатерины, Св. Павла, Св. Марии и Св. Георгия.

Однако выделение и усиление центра Линии связывается с деятельностью на Кавказе генерала А. П. Ермолова, который изменил стратегию действий российских войск в Предкавказье, перенес их на передний край в предгорья и горы. План усиления Линии станицами осуществлялся в период с 1824 по 1829 годы. Многие казачьи станицы были переведены от степных крепостей ближе к горам. Эти мероприятия в основном были завершены уже в послеермоловское время — к 1829 году [50].

На финальном этапе Кавказской войны в 1857—1860 гг. осуществлялась реорганизация центра Линии. В итоге в ноябре 1860 года центр Кавказской линии был разделен между Кубанским и Терским казачьими войсками. Гораздо большее число станиц центра было отнесено к Терскому войску, что в итоге в значительной степени позволило сохранить административную и историко-культурную специфику изучаемого казачьего населения вплоть до советского периода.

В некоторых случаях исследуемые исторические процессы требуют обоснованного выхода за указанные хронологические рамки. В частности, когда рассматриваются исторические предпосылки выделения и усиления центра Кавказской линии.

Территориальные рамки исследования определяются границами Центрального Предкавказья. Этот регион ограничен с запада верхним течением реки Кубань с востока Верхним Притеречьем и приблизительно соответствовал центру Кавказской линии выделенному в 20−30-х гг. XIX столетия. Здесь располагались Кисловодская, внутренняя и передовая Кабардинские линии, а также части Военно-Грузинской дороги. Местное казачество делилось на 1-й и 2-й Волгские, Горский и Владикавказский полки. Станицы этих полков находятся на современной территории юга Ставропольского края, Кабардино-Балкарии и Республики Северная Осетия — Алания.

В ряде случаев диссертант обоснованно выходит за указанные выше территориальные рамки. Например, когда речь идет о казачьих войсках участвовавших русско-турецких и других войнах.

Методологическую основу исследования составляют цивилизационный подход [51], а также совокупность принципов историзма, системности и объективности. Цивилизационный подход позволяет исследовать взаимодействие и взаимовлияние в Предкавказье российской и кавказской цивилизаций, а также формирование особого этнического образования — одной из локальных групп терского казачества.

Методы исследования. Аналитически-индуктивный метод является основным в настоящей диссертации. В ходе исследования применялись также сравнительный, типологический, ретроспективный и диахронный методы анализа материала. Результативно были использованы и таблично-статистические методы [52].

Научная новизна исследования состоит в том, что эта диссертация является монографической работой, в которой история казачьих станиц Центрального Предкавказья довольно продолжительного периода (с 1777 по 1917 гг.) стала объектом обобщающего научного исследования. Некоторые аспекты истории российской казачьей колонизации центральной части Предкавказья были ранее исследованы в отечественной историографии. Однако предшественники освещали историю здешнего казачества в иных временных и территориальных рамках, а также в иных контекстах. В настоящей работе предпринята попытка исторического анализа процессов формирования и функционирования центра Кавказской линии, а также его последующего эволюционного развития его станиц.

Вводится в научный оборот документальный материал, хранящийся в Центральном государственном архиве Республики Северная ОсетияАлания.

Практическая значимость исследования. Результаты учения истории казачьего населения Предкавказья имеют не только теоретическое, но и важное практическое значение. Материалы диссертации и выводы могут быть использованы в обобщающих исследованиях по истории юга России XIXначала XX в., истории казачьей колонизации Северного Кавказа. Возможно, они будут востребованы органами власти для проведения научно обоснованной административной и национальной политики, будут полезны и авторам готовящихся к печати учебников по истории и культуре народов Карачаево-Черкесии, Ставропольского края, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, преподавателям ВУЗов и общеобразовательных учреждений, сотрудникам музеев, экскурсоводам, краеведам, студентам и т. д.

Апробация работы осуществлялась в публикации статьи в сборнике научных трудов «История и культура народов Северного Кавказа» (Пятигорск, 2004) и выступлений на межрегиональных научных конференциях: «История и современность российской государственности в регионе Кавказских Минеральных Вод» (Пятигорск, 2003 год), «Дни науки Пятигорского государственного технологического университета (Пятигорск, 2005) и публикации тезисов докладов и брошюр по тематике диссертации. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры социально-гуманитарных наук Пятигорского государственного технологического университета.

Структура диссертации в соответствии с поставленной целью и конкретными задачами исследования состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения, списков архивных источников и литературы. Структурирование настоящей диссертации основано также на проблемно-хронологическом принципе изложения материала.

Заключение

.

В результате проведенного диссертационного исследования его автор пришел к следующим основным выводам, выносимым на защиту:

1. Военно-казачья колонизация Предкавказья посредством строительства нескольких крепостей Азово-Моздокской линии и поселения при них немногочисленных казачьих станиц в 1777—1780 гг. оказалась недостаточно эффективной и в вопросе закрытия новой границы и в деле сельскохозяйственного освоения степного региона. Большие расстояния между крепостями и находившиеся здесь менее значительные укрепления (редуты и т. п.) вряд ли были препятствием для воинственного и многочисленного местного (горского населения). Основанные в степном Предкавказье русские села в это время не были надежно защищены крепостями. Безопасность сел в большей степени зависела от их удаленности от горских селений. Несколько станиц основанных у крепостей Азово-Моздокской линии конечно не могли обеспечить хозяйственное освоение огромной территории Предкавказья. Враждебность значительной части верхушки горского населения заставляла региональную и центральную российскую администрацию думать об усилении военно-колонизационного давления на местные народы. До эпидемий первого десятилетия XIX в. уничтоживших в Центральном Предкавказье более половины горского и степного населения (кабардинцы, абазины и ногайцы) российская администрация даже силовыми методами не могла надолго стабилизировать ситуацию в регионе. Казачья и крестьянская колонизация новой границы в этот период не могла быть масштабной.

2. Сопротивление горцев в Центральной части Предкавказья (Кабарда) в ермоловский период было значительно ослаблено благодаря сокращению горского населения (эпидемии, миграции в Закубанье) и гораздо более интенсивной казачьей колонизации переднего края Кавказской линии. Процесс создания многочисленных новых станиц в годы Кавказской войны позволил изменить военно-политическую ситуацию в пользу России не только в Центральном Предкавказье, но и на Северо-Восточном и Северо-Западном Кавказе. Продолжительная Кавказская война принесла неисчислимые бедствия ее участникам. Понесенные жертвы были не напрасны — новая южная граница империи стала более стабильной и в военно-политическом и социально-экономическом отношении. В годы Кавказской войны произошло формирование самой западной группы Терского казачества, станицы которой находились в Верхнем Притеречье и Прикумье.

3. Система административного управления на Северном Кавказе, основанная на феодальном сословном делении общества в пореформенный период давала многочисленные сбои. Ее главное противоречие заключалось в отстранении иногороднего и горского населения от реального участия в управлении, что не могло не приводить к росту напряженности и враждебности их отношений к казачеству. Во всех военных кампаниях российское казачество составляло основу кавалерии. В полной мере лучшие качества казачьей кавалерии сказались на фронтах русско-турецкой войны 1877−1878 гг. Опыт русско-японской и Первой мировой войн показал перспективность формирования пеших казачьих частей. Первая мировая война и февральская революция 1917 г. сильнейшим образом отразились на жизни Терского казачества. Наряду с проблемами вызванными участие казачества в кровопролитной войне и экономической нестабильностью, двоевластие, привело к изменениям в административных структурах Терской области.

4. Хозяйственный облик степей Центрального Предкавказья с конца XVIII в. стал меняться в связи с их казачьей и крестьянской колонизацией. Заселение плодородных черноземных степей российским казачеством сопровождалась развитием земледелия, довольно быстрым ростом посевов и урожаев земледельческих культур. Немаловажную роль в хозяйстве.

Предкавказья в конце ХУШ-первой половине XIX вв. играло скотоводство. Взаимозаимствование практического опыта представителями разных скотоводческих традиций стало отличительной чертой развития этой отрасли хозяйства. Торговля в Предкавказье в конце XVIIIпервой половине XIX вв. происходила как на региональном уровне, так росли и торговые связи с другими районами России. Промышленность переживала лишь начальную стадию развития. Терское казачество было окончательно интегрировано в административную систему Российской империи. Основой Терского казачества кроме военно-административного устройства одноименной области была большая патриархальная семья, сохранявшая сословную и экономическую обособленность казачества. К завершению Кавказской войны казачьи станицы все больше ориентировались на развитие сельского хозяйства, достигли относительно высокого уровня благосостояния.

В среде казачества было распространено раскольничество. Правительству приходилось активно бороться с этим явлением, но принимаемые меры были малоэффективны.

5. Терские станицы в пореформенный период довольно интенсивно развивались в социально-экономическом отношении, утрачивая свое первоначальное военное значение и приближаясь к населенным пунктам сугубо сельскохозяйственного назначения. Экономическое развитие терских станиц на протяжении середины XIX — начала XX в. было стабильным и благоприятным, но наиболее интенсивно станицы стали развиваться после военной реформы 1874 года.

Развитие капитализма на Северном Кавказе влияло на судьбы населения края, приводя к усилению экономической дифференциации в среде казачества и оказывая глубокое воздействие на хозяйство и быт населения казачьих станиц Терека. Следствием этого был и факт распада старой казачьей общины — куреня и разложение больших семейных коллективов у казаков. Развитие товарного земледелия и капиталистической промышленности в крае, основанных на широком использовании наемного труда, привело к определенным социально-демографическим процессам, вызвав приток нового населения, предлагавшего дешевую рабочую силу.

В начале XX в. терское казачество не было монолитным в социально-экономическом отношении. Усиливающаяся имущественная и правовая дифференциация в среде казачества и вообще населения Терской области не способствовала общественно-политической стабильности в регионе. В период Первой мировой войны военно-инфляционная экономика России привела к заметному ухудшению благосостояния казачества и росту недовольства в его среде. Тем не менее, на протяжении почти полутора веков Терское казачество было надежной опорой самодержавия на южной периферии империи. Казачьи станицы Терека были военным, демографическим и экономическим гарантом стабильности в многонациональном крае. Военный потенциал Терского казачества, особенно его кавалерии, широко использовался правительством и во внешних военных конфликтах. Станичный способ поселения, казачье самоуправление, вековые традиции терцев способствовали сохранению боевых навыков и высокой сознательности защитников Отечества.