Философия истории в постмодернистской парадигме

Актуальность темы

исследования. Атрибутивным свойством социальной сферы является ее динамизм, со всей очевидностью демонстрирующий тенденцию к ускорению. Изменения, затронувшие все без исключения стороны общественного бытия настолько радикальны, что позволяют говорить об онтологической трансформации миропорядка. Последнее актуализирует появление серьезных социально-философских исследований, обращенных, прежде всего к специфике современности. Главной задачей подобных разработок, как представляется, должна стать идентификационная направленность, раскрывающая сущность происходящих в обществе процессов и, тем самым, ориентирующаяся в «лабиринтах» социума. Отсутствие подобных ориентиров диссертант рассматривает как серьезную проблему не только теоретического, но и практического характера.

Дело в том, что существующие источники социальной информации не соответствуют императиву объективного объяснения ситуативности как на социетальном, так и на локальном уровнях. Механицистские философско-исторические конструкты, типичные для новоевропейской эпохи с их скрупулезной прописанностью якобы действующих в обществе законов и просчитанной результативностью, сегодня воспринимаются вполне архаично. Современные исследования концептуально разнородны и, по сути, сводятся к констатации того, никем уже не отрицаемого факта, что человечество покинуло пределы «модерна» и находится в некоем неэксплицированном «постмодерне».

В этой связи представляется принципиально важным реализовать методологический потенциал социальной философии применительно к проблемам современного общества. И, прежде всего это относится к пересмотру понятийного аппарата, а также принципов категориальной схематизации, продуцирующих оформление ментальных систем, являющихся модернизированной версией классических, лишенных качественных измерений спекулятивных построений. Говоря иными словами, предстоит ответить на вопрос о способности философской рефлексии осуществлять релевантный анализ наличной социальной действительности. И если ответ будет отрицательным, то неизбежен вопрос об эпистемологических альтернативах, генерируемых постмодернистским теоретизированием.

Помимо общей актуальности темы диссертационного исследования, она имеет еще одно измерение, а именно контекстуальную значимость в условиях современных российских реалий, представленных рядом бинарных оппозиций: самобытность — глобализацияцентробежность центростремительностьэтатизм — персонализмэтика — прагматикафундаментализм — вестернизация и т. п.

Суммируя все сказанное выше, автор еще раз подчеркивает важность попытки скорейшего нахождения теоретических решений, способных способствовать адекватному осмыслению глубинных процессов, происходящих в различных модусах социальной жизни.

Степень научной разработанности проблемы. Изучение постмодернистской философско-исторической парадигмы предусматривает определенную дифференциацию корпуса исследователей, их специфическое «эшелонирование». Когнитивная логика требует осуществления демаркации границ исторической рефлексии, осуществляемой в рамках новоевропейской традиции. Последняя представлена именами Дж. Вико, Вольтера, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, И. Гердера, а также мыслителями немецкой классики И. Кантом, И. Фихте, Г. Ф. В. Гегелем.

Попытки сциентизации исторического дискурса исследованы на примере позитивистского и марксистского подходов.

Переход от модерна к постмодерну получил свою интерпретацию в качестве парадигматического сдвига, что подтверждает компаративистика трудов зарубежных и отечественных философов, среди которых следует упомянуть В. Дильтея, Э. Гуссерля, К. Поппера, Н. Бердяева, J1. Шестова, С. Франка, Д. Мережковского, Г. Федотова и некоторых других.

Глубинные причины кризиса модерна применительно к философии истории раскрываются в работах Ф. Ницше, О. Шпенглера, К. Ясперсав исследованиях представителей «франфуртской» школы, таких как М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе, В. Беньямин.

Сущностные характеристики постмодернистской философско-исторической рефлексии обнаруживаются у М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Ф. Лиотара, К. Досона, Д. Харви, В. Велына, Д. Соммервиля, J1. Фидлера, Ж. Делеза, Ж. Бодрийяра, Г. Дебора, П. Козловски, Ф. Фукуямы, Дж. Пасслюра и у многих их коллег.

Диссертант не оставил без внимания и те исследования, которые не имея отчетливой парадигматической принадлежности, тем не менее, посвящены анализу тех или иных аспектов разрабатываемой проблемы. Так, важные вопросы теоретико-методологического характера нашли свое решение у А. И. Ракитова, М. А. Кисселя, B.C. Добриянова, Н. С. Розова, В. М. Межуева, А. Я. Гуревича, С. С. Неретиной, A.C. Панарина, М. А. Чешкова, А. П. Федоровского, М. А. Кукарцевой В.В. Иванова. Подобная проблематика разрабатывалась и в рамках философско-исторической мысли Запада такими ее представителями как Р. Дж. Коллингвуд, Г. Риккерт, Э. Нагель, Ф. Бродель, Т. Шидер, Э. Питц, Ф. Фюре, П. Уинч, А. Игнатов, С. Смит.

В исследовании пришлось принять участие в заочной дискуссии с противниками разделения дискурсивных практик на модернистские и постмодернистские, в их числе Ю. Хабермас, JI.B. Карасев, С. Сулейман,.

X. Летен, а также авторы ряда публикаций во французской и немецкой периодике (Autrement, 1986. № 76. Р. 186- Das Argument. 1986. № 155).

Цель диссертационного исследования состоит в рассмотрении генезиса, содержания, эвристической ценности и вероятностных перспектив постмодернистской философско-исторической парадигмы и ее контекстуальной зависимости от культуры, ценностного корпуса и способов рефлексии постмодерна. В рамках сформулированного целеполагания предусматривалось решение ряда принципиально важных задач:

— осуществить экспликацию основных концептов, определить степень их операциональности;

— установить характер генетической зависимости постмодернистского философско-исторического дискурса;

— произвести компаративный анализ особенностей переходного периода от модерна к постмодерну на примере отечественного и зарубежного философско-исторических нарративов;

— исследовать феномен постмодерна как сложного социокультурного явления;

— выявить релевантность постмодернистских философско-исторических практик;

— установить диалектику постмодернистского теоретизирования и социальной практики.

Методологическую основу исследования составили эвристические подходы современной философии, такие как рефлексия, логический анализ, феноменолого-экзистенциальные методики, методы герменевтики и принципы качественной социологии. В работе использованы идеи и концепты ведущих философов современности.

Научная новизна работы состоит в следующем:

— эксплицированы понятия модерна и постмодерна применительно к философско-историческому дискурсу;

— обоснована детерминация и выявлена диалектика трансформации в теоретико-историческом континууме;

— продемонстрировано тождество основных интенций, характеризующих эволюцию отечественной и западной философско-исторической мысли;

— обозначены новые параметры философской релевантности в историческом нарративе;

— определены перспективные направления разработки обозначенной проблематики;

— полисценичность, полифундаментальность, ипостасность исторического бытия выведены в качестве основных онтологических принципов современного философско-исторического теоретизирования;

— установлена нормативность постмодернистских философско-исторических построений.

Исходя из указанных пунктов новизны, на защиту выносятся следующие основные тезисы:

1. Модернистские представления в отношении истории, возникшие одновременно с началом новоевропейской эпохи включили в себя комплекс тогдашних этических, аксиологических и иных отвлеченных представлений, концептуально доминирующих над конкретно-исторической эмпирией, благодаря чему достигалось «прозрачность» дискурса, его логоцентризм. Радикальные изменения, произошедшие на философско-историческом пространстве, тем не менее, сохранили основополагающие идеи модерна, воплотив их в отдельных версиях и эпистемологических подходах.

2. Генезису постмодернистской философско-исторической парадигмы предшествовал транспарадигмальный переход, чья специфичность состояла не столько в ннновационности, сколько была ориентирована на критический анализ концептуальных положений модерна и деконструкцию философских моделей истории. Данный отрезок философско-исторической мысли отличают синкретичность, алогизм и эклектика. Причиной последнего является то, что участники «перехода» будучи вполне самостоятельными и оригинальными мыслителями сформировали целые пласты философского знания, чей эвристический потенциал не исчерпан и по сей день, не ставили перед собой цель специального изучения проблем, связанных с философией истории, а затрагивали соответствующие вопросы лишь в более широком контексте когнитивного целеполагания.

3. Логика эволюции отечественной философии истории обнаруживает себя в интенциональном фарватере постнововевропейского социального теоретизирования. При всей своей самобытности и оригинальности, имеющая ярко выраженную национальную тональность, русская философско-историческая рефлексия отличается тождественностью оценочных суждений в отношении социальных реалий прошлого и настоящего, имеет аналогичные когнитивные стимулы, зачастую солидаризуется в концептуальных выводах и онтологических суждениях. Все это является основанием для элиминирования интеллектуальной дихотомии «Восток-Запад».

4. Кризису модернистских воззрений на историю предшествовала девальвация основополагающих принципов новоевропейской цивилизации. Так, европоцентризм сменяется полицентризмом, социальный логоцентризм негарантированной синергетикой, детерминизм стохастичностью, аподиктичность аппроксимацией. Деструкции подвергаются представления о прогрессе, рассматриваемые теперь как гипотетические предположения, лишенные подтверждающей аргументации.

5. Идеи постмодернизма в историческом дискурсе носят преимущественно имплицитный характер, особенно на общекультурном фоне, где постмодернистские девизы в достаточной мере объективированы. Данный вывод касается, прежде всего, позитивных суждений, поскольку основная их сумма сводится к отрицанию новоевропейского континуума, к констатации наступления новой исторической эпохи с неопределенными и противоречивыми характеристиками. Такие популярные концепты как «постистория», «постсовременность» и другие указывают лишь на рефлексию по поводу дискретности исторического и социального времени.

6. Актуализация постмодернистских подходов с необходимостью должна избегать двух крайностей: абсолютизации и нигилизма. С одной стороны рафинированная эвристика постмодернизма способна противостоять социальному догматизму, но с другой — не следует забывать о том, что жизнь социума определяется экономическими, социальными и политическими реалиями, во многом автономными от философско-исторического моделирования и некоррелируемыми с ним.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы диссертационной работы, полученные результаты формируют новое представление о современном философском осмыслении исторического процесса. В диссертации содержится методология решения некоторых актуальных задач стоящих перед философией истории. Сделанные автором выводы, разработанные им положения, могут быть использованы в процессе преподавания целого ряда гуманитарных дисциплин, а также лечь в основу специальных и факультативных курсов по философии и социологии.

Апробация диссертации. Основное содержание и выводы диссертации изложены в 5 публикациях, общим объемом 1,2 п.л. Отдельные результаты работы докладывались и были обсуждены на ряде методологических семинарах в Северо-Кавказском государственном техническом университете (г. Ставрополь), а также на нескольких межвузовских конференциях (1998;2001 гг.).

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения, примечаний и библиографии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Главным итогом проведенного диссертационного исследования можно считать вывод о неизменной актуальности социальных исследований, особенно в философско-историческом ракурсе. Тем более, данный вывод справедлив, когда речь идет о современности как о стадии ретроконтинуума, т. е. о таком социальном пространстве, которое еще не «обжито», не в полной мере освоено субъектом общественной практики.

В исследовании удалось эксплицировать смысловое содержание понятия постмодерна применительно к социально-философскому контексту. При этом отказаться от априорного признания каких-либо определений, но обратиться к концепциям, находящим применение в иных отличных от философии предметных сферах, что обусловило принципиально новые проблематизации и выявило оригинальные способы образования понятий. Можно отметить отход от традиционных философско-исторических дискурсивных практик в силу понимания дискретности самого исторического процесса и осознания отсутствия необходимых коррелятов. Динамизм общественного развития предопределил ослабление самоориентации на историю, указал на необходимость преодоления чрезмерной «историзированности» мышления. Высказано предостережение против механической экстраполяции образов прошлого на современность, что чревато появлением ложных аналогий и ошибочных оценок. Все это приводит к мысли об архаичности традиционных форм философско-исторической рефлексии и о невозможности дальнейшего следования в фарватере модернистских подходов.

Итоги диссертации указывают на концептуальный крах конвенционализма, как главный постулат просвещенческо-прогрессистской парадигмы. Индивид или их сумма не могут больше восприниматься в качестве творцов императивов, разработчиков общезначимых идей и обязательных поведенческих моделей. Одновременно дезавуированы и представления об имманентности социального прогресса, долгое время поддерживающие антиципативную иллюзию справедливого общественного порядка, регулируемого этическими нормами. Напротив, социальная активность руководствуется не разумными основаниями, а эмоциями, узкопрагматическими побуждениями, полуосмысленными интенциями, не только по причине несовершенства самого человека, но и по причине ускорения всех без исключения процессов в социуме. Отсюда, важнейшая проблема, нуждающаяся в признании таковой, есть проблема сохранения человеческой идентичности в условиях усложнения и негарантированное&tradeобщественного бытия.

Постмодернистская философия истории, отказавшись от классического патернализма, должна обнаружить нетрадиционное социализирующее измерение, заключающееся в ориентировании индивида, в его подготовке к экзистенции возрастающего напряжения, вызванного резкой сменой социальных ситуаций. Соответствующая рефлексия может быть интерпретирована как своеобразный тренинг, нацеливающий на принятие важнейших решений, принимаемых в условиях саморепрезентации, а значит и конфронтации различных программ и культурных традиций.

Говоря о перспективах разрабатываемой проблематики, необходимо напомнить о т.н. «наследии» модерна, т. е. о тех вопросах, которые были поставлены предшествующей философско-исторической мыслью и требуют сегодня своего нового решения. Это прежде всего вопрос соотношения и опосредования преходящих индивидуальных интересов и константных интересов общества, без ответа на который проблематично равновесие социальных систем. Предметом исследования здесь должны стать интераксионизм, взаимодействие мотивационных систем, толерантность коммуницирующих субъектов и т. п.

Особенно остро стоит вопрос философско-исторически детерминированного праксиса. Следует ли развивать установки техногенного активизма, адаптируя их к современным условиям или же решительно отказаться от таковых, занявшись разработкой более «мягких» эволюционных моделей? Продолжить ли использовать хоть и не безупречные, но апробированные приемы в рамках социальной практики или обратиться к опасным, но многообещающим импровизациям?

Разумеется, получить ответы на эти и подобные им вопросы в одной кандидатской диссертации, и не предполагалось. Однако настоящее исследование позволило отчетливей осознать их значимость, причем значимость не декларативную, а логически-дискурсивную, вытекающую из перспектив философско-исторического творчества. Хочется верить, что итоги работы будут способствовать теоретическому осмыслению исторического процесса, его прошлого, настоящего и будущего.