Греко-македонские отношения в конце III в. до н.э

Есть эпохи во всемирной истории, которые особенно изобилуют социальными и политическими переменами и, будучи исполнены напряженного взаимодействия различных творческих сил, оказываются особенно плодотворными в плане дальнейшего развития1. К числу таких эпох в древности бесспорно должен быть отнесен период эллинизма. Многочисленные исследователи неоднократно обращались к истории эллинизма, изучая различные ее аспекты: социальную и экономическую жизнь, вопросы идеологии и религии, политические и международно-правовые отношения. В области теоретических изысканий в отечественной науке рассматривались вопросы о сущности, хронологических границах, историческом значении эллинизма. Охватывая всего три столетия2, эллинистическая эпоха до сих пор привлекает внимание ученых недостаточной изученностью отдельных вопросов, нерешенностью поставленных проблем и неожиданными подходами к старым дискуссиям.

Политическая и военная история этого периода достаточно полно представлена в трудах зарубежных и отечественных антиковедов, но детально изучены лишь некоторые войны, которые вели эллинистические правители между собой и, особенно, с Римом. При этом внимание исследователей привлекают, как правило, последние этапы существования эллинистических монархий, а не конец III в. до н.э.3, что объясняется состоянием источниковой базы, с одной стороны, а с другой стороны, желанием историков дать ответ на вопрос, поставленный Полибием в его знаменитом труде: каким образом Рим подчинил почти весь известный в то время мир? Не являясь исключением, автор данного труда считает, что причину.

1 Фролов Э. Д. История эллинизма в биографиях его творцов // Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма. М., 1982. С.З.

2 Хронология эллинистического периода традиционно охватывает время от Александра до включения Египта в состав Римской империи Октавианом, т. е. от 323 г. до 30 г. до н. э. (Кошеленко ГА. Эллинизм: к спорам о сущности // Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 8- Champion G.В. Cultural politics in Polybius’s Histo- ^ ries. University of California Press, 2004. P. 43). Однако в вопросе периодизации нет единого мнения. Принимая концепцию эллинизма К. К. Зелыша, отсчет следует вести с 334 г., т. е. с года начала похода Александра Македонского (Маринович Л. П Александр Македонский и становление эллинизма // Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 87). Для политических отношений более удачна, на наш взгляд, схема, представленная у В. И. Кащеева, который следует в этом вопросе за Ф. Уолбэнком: эпоха эллинизма делится на три периода: 1. Ранний эллинизмсоздание империи Александра Македонского, ее распад и образование эллинистических государств (336 [пли 334].

— ок. 280 гг. до н. э.) — 2. «Классический» эллинизм — время политического равновесия в эллинистическом мире (ок. 280 — ок. 220 гг. до н. э.) — 3. Поздний эллинизм — установление римской гегемонии в эллинистическом мире (ок. 220−30 гг. до н. э.). (См.: Кащеев В. И. Из истории межгосударственных отношений в эпоху эллинизма. М., 1997. С. 10 слл.).

3 Далее все даты, кроме оговоренных особо — до. н. э. успешного проникновения римлян на Балканы следует искать во взаимоотношениях греков с Македонией, в особенностях их восприятия друг друга.

Различные аспекты взаимоотношений Македонии и Эллады в конце IV и III вв. неоднократно изучались отечественными и зарубежными учеными. В частности, разбирались проблемы характера и особенности политических институтов таких межгосударственных организаций, как лиги 338, 302 и 224 гг.- при этом, в подавляющем большинстве трудов, затрагивающих рассматриваемый период деятельности этих союзов, как правило, излагаются политические события в хронологической последовательности, и не уделяется пристального внимания самим союзным организациям. Те же работы, которые специально посвящены греко-македонским союзам, обычно повествуют об истории и устройстве одного из них, реже — двух. Как правило, ученые исследуют черты сходства и отличия в союзах 338 и 302 гг., оставляя без внимания особенности организации 224 г. Предметом особого внимания исследователей остается изучение вопросов, связанных с исv пользованием македонскими царями отдельных статей союзных договоров в интересах своей державной политикипри этом подчеркивается, что союзные организации были лишь средством подчинения или установления жесткого контроля над греческими государствами.

Ряд трудов посвящен изучению такого типа договора, как договор Общего Мира, однако современные исследователи сходятся во мнении, что организация, действовавшая на основе Общего Мира, едва ли могла способствовать установлению гражданского мира в Греции. Греко-македонские союзы также рассматривались как компромиссное явление, возникшее при взаимодействии двух направлений политического развития Эллады — федеративного движения и попыток подчинения Греции македонскими правителями. Однако проблемы федеративного развития греческих государств обычно рассматривались на примерах Ахейского, Этолийского и Беотийского союзов, лишь в публикациях конца XX в. наметилась тенденция выявления признаков федерализма в государственном устройстве Македонии и сопоставления их с вариантами греческого федерализма4. Такой подход заслуживает, с нашей точки зрения, внимания, так как позволяет лучше понять сущность объединительного движения в Балканской Греции.

4 Hatzopoulos М. В. Macedonian Institutions under the Kings. Vol. 1: a historical and epigraphic study. МЕЛЕТНМАТА 22. Athens, 1996.520 р.

Для понимания сущности греко-македонских союзов важное значение имеет специфика царской власти в Македонии и отношение к ней и отдельным ее представителям со стороны греков. В известной степени можно говорить о влиянии монархических принципов управления на государственные структуры государств Балканской Греции5. Примечательно, что в числе государств, испытавших такое влияние, отмечают даже те организации, которым никогда не было присуще монархическое правление, например, Ахейской федерации6. В связи с этим правомерна постановка вопроса о роли македонской монархии в этом процессе. Поэтому македонская монархия, хорошо изученная в различных ее аспектах, нуждается в дополнительном исследовании.

Естественно, не следует забывать о роли личности в истории: фактически, выбор того или иного пути развития межгосударственных отношений, методов и «стиля» решения тех или иных проблем зависел от конкретных людей. Поступки политиков, определяющих жизнь государств, невозможно оценивать однозначно. Государственный деятель руководствуется не только своими личными желаниями и ценностями, но и многими другими факторами: он вынужден помнить об общественном мнении, строить взаимоотношения с разными социальными слоями, учитывать уроки прошлого и т. д. Однако в освещении и в оценках личности и деяний ключевой фигуры истории Балканской Греции рассматриваемого периода, предпоследнего македонского царя Филиппа V, до сих пор преобладают стереотипы, которые восходят к предвзятому отношению античных авторов, в первую очередь, к Полибию. В имеющихся нарративных источниках (Plut. Arat. 49- 51 — 52- Polyb. III.2.8- IV.77.4- V. 12.5−7- VII. 12−14- IX.23.9- 30.1−4- X.26.1−7- XIII.3−5- XV.20- 22−23- XVIII.8.8- 44- XXL 1.5- XXII.9.1- Paus. II.9.4- VII.7.5) предпоследний македонский царь, на долю которого выпали две войны с Римом, Филипп V предстает весьма мрачной фигурой: подверженный низменным страстям, обладающий деспотическими наклонностями, амбициозный, охваченный идеей мирового гос.

5 См., например: Перова В. //. Спарта во второй половине III в. до н. э.: полис или монархия // Политическая история и историография (от античности до современности). Петрозаводск, 1996. С. 33- Перова В. И. Социально-политическая борьба в Греции в период экспансии Рима (210−146 гг. до н.э.): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Л., 1983. С. 10. Кошеленко Г. А. Греция в эллиннстическую эпоху // Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 171−173- Давыдова Л. С. Последний этап кризиса полиса в Спарте // Развитие античного и средневекового города / под ред. Г. А. Кошеленко. М., 1987. С. 34.

6 Глава Ахейской лиги Арат стал почти таким же «монархом», как любой Аитигонид в Македонии (Tarn IK IV. The Greek Leagues and Macedonia // CAH. Vol. 7. 1928. P. 732). Подобное высказывание есть и у Дж. Дэвиса: DaviesJ. К. Cultural, social and economic features of the Hellenistic world // CAH2. Vol. 7. 1984. P. 296. подства, он развязал конфликт с римлянами и открыл им дорогу для завоевания эллинистического мира. К сожалению, сложившиеся стереотипы восприятия' македонского царя довлеют над современными историками. В связи с этим возникает необходимость взглянуть на утвердившийся в научной литературе образ Филиппа под иным «углом зрения», а именно: уделив более пристальное внимание первым годам его царствования, выяснить, какими принципами стремился он руководствоваться в своей политике, какие субъективные цели он ставил перед собой, чем обуславливались успехи и неудачи его начинаний.

Таким образом, следует отметить, что в изучении взаимоотношений Греции и Македонии акцент в исследовательской литературе ставится на стремлении македонских правителей различными методами покорить Элладу, а интеграция, если о ней вообще заходила речь, понималась преимущественно как форма подчинения греческих полисов в Македонское царство, подобно тому как впоследствии поступили с ней римляне, включив Балканскую Грецию в свою державу в качестве провинции. Однако, в свете новых данных и подходов, наши представления о македонском государстве эллинистической эпохи начинают меняться. В частности, некоторые современные исследователи склонны считать, что Македония имела «федеративный характер», (.the «federal» character of the Macedonian state)7, объединяя племенные общности, подобно Этолийскому союзу. Поэтому изучение в русле отмеченных подходов международной обстановки, специфики македонского царства, устройство и деятельности союзной организации 224 г. по поддержанию мира в регионе может способствовать более глубокому пониманию политических и, в частности, интеграционных процессов на Балканах в последние десятилетия III в., а также тех событий и факторов греческой и македонской истории, которые, в конечном счете, подготовили почву для установления римского господства и над Грецией, и над Македонией.

Таким образом, разработка научных проблем, имеющих отношение к истории греко-македонских отношений конца III в., еще далека от завершения, а дискуссии по общим и частным вопросам продолжаются с неослабевающей силой. Поэтому анализ в свете предлагаемых подходов событий и действующих лиц политической сцены, как представляется, может стать основой для понимания как.

7 Hatzopoulos М. В. Op. cit. Р. 426−427. сущности системы международных отношений в Балканском регионе, так и специфики внутриполитических процессов в греческих государствах эпохи эллинизма и последующей исторической судьбы греческого мира. Этим, на наш взгляд, обуславливается актуальность предлагаемого исследования. •.

Объектом данного исследования являются греко-македонские отношения и интеграционные процессы в греческих государствах в конце III в. в контексте международно-политической и внутренней ситуации на Балканах. Предметом исследования выступает как военно-дипломатическая, конкретно-событийная история конца III в., так и политические институты и межгосударственные структуры, оформившиеся в виде греко-македонских союзов, а также социальные процессы и противоречия, существовавшие в греческих государствах, особенности личности и деятельности Филиппа V.

Целью работы является разностороннее исследование содержания греко-македонских отношений в конце III в., их предыстории и тенденций развития, выяснение причин неудачи процесса интеграции Греции в рамках союзной организации, действовавшей на основе принципов Общего Мира. Для достижения данной цели представляется необходимым решить ряд следующих задач:

1. Проследить развитие отдельных статей договора об Общем Мире, заклю1 чение которого сопутствовало образованию греко-македонских союзов. Представляется необходимым рассмотреть вопрос о балансе сил в Грециивыяснить, с какой целью при образовании Эллинской лиги в договор были внесены статьи об Общем Миреспособствовали ли они фактическому утверждению мира в Грециикаким образом ведущие политики Ахейского союза и Македонии пытались их интерпретировать. Охарактеризовать положение союзников в Эллинской лиге, образованной в 224 г., выясняя при этом, соответствует ли действительности утвердившееся в историографии мнение о том, что все выгоды от образования союза получили македонские правители.

2. Выяснить роль Филиппа V в процессе единения греков и македонян: был ли он преемником политического курса македонских царей в отношении Греции? Говоря о личности предпоследнего македонского царя, следует остановиться на его полководческих и дипломатических способностях: необходимо определить степень самостоятельности предпринятых им шагов и степень влияния на него таких деятелей, как Арат и Деметрий Фарский.

3. Исследовать ход военных действий Союзнической и первой римрко-македонской войны, их последствия для сохранения Общего Мира в Греции. Выяснить, каковы были силы воюющих сторон, их слабости и преимущества друг перед другомкакой тактики придерживались военные блоки, участвовавшие в боевых действияхчем объясняются различия в характере военных кампанийкаковы итоги этих военных столкновений для международных отношений и^для греко-македонской интеграции.

4. Раскрыть характер и тенденции отношений македонских правителей с представителями разных социальных и политических групп. Поскольку следствием военных действий в Греции обычно являлось обострение социальных проблем в греческих государствах, то необходимо затронуть в исследовании и вопрос об использовании македонским правителем возникавших смут в своих интересах. Для характеристики позиции царя Филиппа V во внутренних конфликтах следует проанализировать его методы решения социальных проблем в греческих государствах.

5. Уточнить значение иллирийских событий в македонской политике: имела ли Иллирия столь большое значение для царей Антигона Досона и Филиппа V, какое ей приписывают современные исследователи.

6. Дать характеристику целям и устремлениям Филиппа V в сравнении с замыслами и деяниями Александра Македонского, что позволит выяснить, правомерно ли считать Филиппа простым подражателем Александра, как это иногда делается в трудах современных исследователей.

7. Рассмотреть новую систему контроля, создаваемую Филиппом V в Греции, и определить степень эффективности ее использования для греко-македонской интеграции.

8. Исследовать особенности восприятия греками личности и политики предпоследнего македонского правителя.

9. В качестве основного вывода представляется необходимым выяснить причины неудачи греко-македонской интеграции.

Хронологические рамки настоящего исследования охватывают начальный этап правления Филиппа V, поскольку после вмешательства в греко-македонские отношения римлян в ходе второй римско-македонской войны Эллинский союз прекратил свое существование, а вместе с ним исчезла основа для греко9 македонского единения. Таким образом, хронологические рамки охватывают историю 224 — 200 гг. Начальная дата связана с образованием Эллинской лиги, положившей начало новому этапу развития греко-македонских отношений. Конечная дата — начало второй римско-македонской войны, изменившей расстановку сил на Балканах и приведшей к резкому повороту в политике Филиппа V. Однако в тех случаях, когда этого требует логика изложения материала, будет допущено некоторое отступление от выбранных хронологических границ. Кроме того, в первой главе будут рассмотрены греко-македонские союзы, созданные в 338 г. Филиппом II и в 302 г. Антигоном Одноглазым, поскольку все три организации имели сходную структуру и характер. К концу III в. стало очевидно, какие статьи договора, использованные в прежних союзах, оказались эффективным орудием в руках гегемона лиги, какие принципы были неодходимы для сохранения прочности организации, какие методы управления были предпочтительны. Поэтому без рассмотрения структуры этих объединений, условий, на которых базировались данные организации, особенностей взаимоотношений греков и македонян наше исследование не будет иметь целостный вид.

Географические рамки работы ограничены территорией Македонии и Балканской Греции.

Методологическая основа исследования определяется пониманием эллинизма как конкретно-исторического феномена, сущность которого состоит во взаимодействии греко-македонских и местных начал во всех областях общественной жизни государств, возникших после похода Александра Македонского. Этот о подход был сформулирован К. К. Зельиным более полувека назад, но в настоящее время несколько корректируется исследователями. В частности, дискуссионным является вопрос об эллинизме Греции и Македонии, поскольку ни в социально-экономической, ни в политической структуре этих стран не было никаких признаков сколько-нибудь значительного влияния восточных начал9. Однако специфика эллинистического периода заключается в том, что синтез экономических, социальных и культурных взаимоотношений в разных странах принимал разные формы — заимствования, подражания, одностороннее влияние и т. д., — но конкретно-историческая ситуация в каждом регионе имела свои специфические особенности.

8 Зелыш К. К. Основные черты эллинизма// ВДИ. 1953. № 4. С. 145−156.

9 Кошеленко Г. А. Эллинизм: к спорам о сущности. С. 13.

Не углубляясь в дискуссию по данной проблеме, необходимо отметить, что автор исследования признает сущность эллинизма в Греции и Македонии во взаимодействии друг на друга местных и иноземных элементов во всех сферах жизни этих государств.

Важнейшими методологическими принципами, лежащими в основе диссертации, служат историзм при рассмотрении изменяющихся во времени явлений, и системность в исследовании. В диссертации нашла применение принятая в современной историографии античности методика исследования, включающая приемы и методы исторической критики10. В ряде случаев используется сравнительно-исторический метод для реконструкции событий, сравнительно-генетический метод для изучения греко-македонских организаций. Для такого типа исследования, как настоящая диссертация, характерен также метод, отмеченный еще Полибием: «.история по частям дает лишь очень мало для точного уразумения целогодостигнуть этого можно не иначе, как посредством сцепления и сопоставления всех частей, то сходных между собой, то различных, только тогда и возможно узреть целое, а вместе с тем воспользоваться уроками истории и насладиться ею"(1.4.11).

Источники по рассматриваемой теме делятся на две большие группы: основные и вспомогательные. Основным источником для данного периода остается «Всеобщая история» Полибия — грандиозный по объему и охвату материала труд. Полибий (ок. 200−120 гг.) — сын влиятельного политического деятеля Ахейского союза, политик и командующий конницей ахейцев, проживший в качестве заложника11 в Риме много лет, был глубоко эрудированным человеком, взявшимся за перо лишь после основательного изучения трудов историков, как предшественников, так и современников, а также официальных документов из архивовтРимаМакедонии, Родоса, Ахейского союза. Таким образом, он был хорошо осведомлен о том, о чем писал, и об исследуемом нами периоде, в частности.

10 Следует помнить, что древние авторы пользовались устной традицией, слухами, материалами предшественников. Историк всегда стоял перед выбором, и этот выбор не мог быть совершенно объективным, он неизменно влек за собой упущения, смещение акцентов, личные предпочтения и даже искажение материала. Сталкиваясь с двумя противоречащими источниками античные авторы слишком часто выбирали ту версию, которую считали наиболее вероятной. Подробнее см.: Grant M. Greek and Roman Historians: Information and Misinformation. N.Y., 1995. P. 3760.

11 Рим всегда требовал заложников от побежденной стороны, выбирая близких родственников правителя или членов влиятельных семей. Об отборе и содержании заложников в Риме см.: Ndiaye S. Le recours aux otages a Rome sous la Republique // Dialogues d’histoire ancienne. Vol. 21. 1. 1995. P. 149−165.

В историографии неоднократно делались попытки охарактеризовать работу.

I ^ и мировоззрение историка Важность Полибиева труда определяется тем, что, пытаясь ответить на вопрос: «как Рим покорил весь эллинистический мир?», историк обстоятельно описывает события того периода, исследуя их причины и взаимосвязь. Труд его написан прежде всего для греков (Polyb. I. 3. 8- VI. 11. 3), которые должны научиться, как иметь дело с римлянами. Порядок изложения^ материала предусматривает описание событий одного года в Италии и Сицилии, затем в Испании и Африке, потом в Греции и Македонии и, наконец, в Азии и Египте. Его «Всеобщая история», которую по степени достоверности изложенных в ней фактов и по ее значимости как исторического источника и как памятника исторической мысли можно поставить в один ряд с сочинением Фукидида, значительна еще и другим — тем, что она учит извлекать уроки из прошлого и указывает каждому историку фундаментальные принципы профессионального мастерства13. Добросовестно описывая политические и военные события, греческий автор ставит во главу угла выявление причинно-следственных связей (III. 31. 11).

Полибий обращался к проблемам теории истории, прерывая рассказ многочисленными рассуждениями, что вызывало критические замечания современных исследователей. Но, как доказала Г. С. Самохина14, это было связано не с темпераментом и складом ума историка, а с потребностями времени. Выяснение причины, повода и начала событий занимает в системе исторических доказательств, по мысли Полибия, основное место. Его можно с полным основанием назвать новатором, ибо он первым из греческих историков, чьи произведения дошли до нас,.

12 См., например: Мищенко Ф. Г. Федеративная Эллада и Полибий. С. 35−141- Нелшровский А. И. У истоков исторической мысли. Воронеж, 1979; Тыжов А. Я. Полибий и его «Всеобщая история» // Полибий. Всеобщая история. Т.1. СПб., 1994. С. 5−34- Нелшровский А. //. Полибий как историк // ВИ. 1974. № 6. С. 87−106- Самохина Г. С. К вопросу о ранних произведениях Полибия // Античность, средние века и новое время. Социально-политические и этно-культурные процессы. Н. Новгород, 1997. С. 43−55- Самохина Г. С. Полибий: эпоха, судьба, труд. СПб., 1995; Самохина Г. С. «Тактика Полибия и греко-римская литература по военному искусству» // Antiquitas aeterna. Вып. 2. Саратов, 2007. С. 305−323- Фриц К. фон Теория смешанной конституции в античности: Критический анализ политических взглядов Полибия / Пер. с англ. А. Б. Егорова, Г. А. Лапис. СПб., 2007; Ziegler К. Polybios // RE. Bd. XXI. 2. 1952. Sp. 1440−1578- Pedech P. La methode historique de Polybe. P., 1964; Walbank F. W. Sources for the period // САН2. Vol. 7. 1984. P. 4 ff.- Walbank F. W. Polybius and Rome’s Eastern Policy // JRS. Vol. 53. 1963. P. 1−13- Walbank F. W. Polybius. Berkeley-L.A.-L., 1990; Luce T. J The Greek Historians. L., 1997. P. 123−141- Walbank F. W. A historical commentary on Polybios. Vol. 1−3. Oxford, 1957;1979; Walbank F. W. Polybius, Rome and the Hellenistic World. Essays and Reflections. Cambridge, 2002; Champion G.B. Cultural politics in Polybius’s Histories. University of California Press, 2004.

13 Кащеев В. И. Из истории межгосударственных отношений. С. 21.

14 Самохина Г. С. Polybiana: история как наука в эллинистической историографии III—II вв. до н. э. И ВДИ. 1986. № 4. С. 96. попытался оценить роль необходимых в любом историческом труде доказательств15.

Следует принять во внимание, что по исследуемой тематике не сохранилось другого столь глубокого труда, способного сравниться с произведением ахейского историка. Создание и деятельность союза Антигона Досона с греками не ускользнули от внимания автора. Союзническая война 220−217 гг. изложена у него довольно полно, однако дальнейшие собития, особенно охватывавшие период I римско-македонской войны, сохранились фрагментарно. В связи с вышесказанным, следует отметить бесспорную ценность его произведения. Добросовестно и обстоятельно описывая политические и военные события, создавая так называемую «прагматическую историю"16, Полибий при этом действующими лицами истории считал людей: «.во всем окончательное суждение определяется не самим деянием, но причинами его, намерениями людей и их особенностями» (Ро1уЬ. И. 56. 16). Неудивительно, что при подобном подходе к изложению материала историк акцентирует внимание читателя на личностях, на их планах и устремлениях, часто в ущерб реальным фактам.

Нужно помнить еще один существенный момент: сам автор не был беспристрастным и объективным, когда речь заходила о противниках или соперниках Ахейского союза. Отец Полибия, ахейский стратег Ликорт, и знаменитый Фило.

17 пемен привили ему глубокое чувство патриотизма. Воспитанный в круге тех политических деятелей Ахейского союза, которые боготворили Арата и рассматривали себя в качестве наследников его политики, Полибий представляет читателю Арата как мудрого государственного мужа, способного предвидеть последствия тех или иных политических действий, когда результат их еще никому не был ясен18. Как отмечал Хэммонд, он унижал врагов своей страны — Этолию, Спарту, Македонию. При этом Полибий так восхищался Римом, что унижал и врагов «вечного Города» — прежде всего, Македонию. Его оценка македонского царя.

15 Самохина Г. С. О системе исторических доказательств в интерпретации Полибия // Из истории античного общества. Горький, 1988. С. 56−57.

16 Подробнее о прагматической истории Полибия см., например: Нелшровский А. И. У истоков исторической мысли. С. 126 слл.- КащеевВ. И. Полибий и его «прагматическая история» // АМА. Вып. 11. Саратов, 2002. С. 23−30- Walbank F. W. Polybius. P. 66−96- Luce Т. J. The Greek Historians. P. 128.

17 О патриотизме Полибия см., например: Беликов А. П. Полибий между греками и римлянами: оценка политической деятельности историка / А. П. Беликов // ВДИ. 2003. № 3. С. 150−161.

18 Eckstein А. М. Polybius, Demetrius of Pharus, and the Origins of the Second Illyrian War// Classical Philology. Vol. 89. № 1. 1994. P. 53- Chrimes К. M. Ancient Sparta. A reexamination ofthe evidence. Manchester, 1949. P. 3.

Филиппа V вообще далека от объективности19. Ахейский историк предлагает вниманию читателей описание жизни предпоследнего македонского царя в духе греческой трагедии, где Тюхе карает его за совершенные им преступления. Обвинения в адрес царя можно свести к следующим: 1. антиримская политика Филиппа, 2. активная подготовка к войне с Римом, 3. безжалостное подавление прорим-ской фракции и 4. гибель Деметрия — римского претендента на македонский трон20. Эти преступления Полибий интерпретировал, делая акцент на личной трагедии царя и его моральном облике. В сущности, историк неверно понял устремления Филиппа.

Успехи ахейцев Полибий объясняет дальновидностью их вождей и лучшими качествами их характера21. Этолийцы же в его описании — зачинщики посто.

99 янных беспорядков в Греции и нарушители мира. Они не стыдятся ничего, что приносит выгоду (Polyb. IX. 38. 6- XVIII. 34. 7), непрерывно грабят Элладу (Polyb. IV. 16. 4) и даже не ищут каких-либо оправданий своим поступкам (Ibid.). Эти и другие не менее резкие отзывы довольно часто встречаются на страницах произведения Полибия. Интересен тот факт, что Плутарх, не раз упоминая об этолий-цах, не обнаруживает к ним такой нетерпимости и раздражения, какие присутствуют у Полибия, хотя автор «Сравнительных жизнеописаний» тоже не, скрывает их пороков (Plut. Flamin. 8- 10- 15). Полибий, возможно, находился под влиянием классических традиций, враждебных этолийцампри этом, когда Полибий говорит о событиях III в., он продчеркивает, главным образом, грабительскую природу этолийских действий, а когда описывает деятельность этолийцев в начале II в., то рассматривает их мероприятия как политическую угрозу всему миру23. Поэтому сведения Полибия нуждаются в критическом осмыслении.

Более того, иногда складывается впечатление, что Полибий противоречит себе24. Так, например, его сведения относительно иллирийских событий и их роли в македонской политике выглядят несколько неправдоподобно. Считается, что.

19 Hammond N. G., Walbank F. W. A history of Macedonia. Vol. 3. Oxford, 1988. P. 367. Также Hatzopoulos M. B. Macedonian Institutions under the Kings. Vol. 1. C. 265.

20 Walbank F. W. «MXtottos TpcrytoBovnevos: A Polybian Experiment // JHS. Vol. 58. 1938. P. 67.

21 Сизов С. К. Федеративные государства эллинистической Греции: Ахейский и Этолииский союзы: Автореф. дисс. док. ист. наук. СПб., 1993. С. 7.

22 Souza Ph. de Piracy in the Graeco-Roman World. Cambridge, 1999. P. 73 ff.

23 Mendds D. Did Polybius have «another» view of the Aetolian league? A note // Ancient Society. Vol. 15−17. 1984;1985. P. 67−70.

24 LarsenJ. A. O. Rev.: Pedech P. La methode historique de Polybe // Classical Philology. Vol. 62. № 3. 1967. P. 215. источником Полибия в данном вопросе был Фабий Пиктор, позиция которого была патриотической". Римские историки вообще и Фабий Пиктор, в частности, преследовали собственные цели при написании историиреконструкция причин и фактов должна была удовлетворять их основному замыслу: в летописной традиции римлян главную роль играло оправдание римской внешней политики26. Это обстоятельство создает для современных исследователей серьезные трудности. Каждый автор должен прежде всего решить для себя вопрос о степени доверия к приведенным во «Всеобщей истории» фактам и к тем комментариям, которые дает ахейский историк.

Подводя итог вышесказанному, можно подчеркнуть, что современные авторы довольно часто вынуждены по тем или иным причинам отклонять предлагаемые ахейским историком версии событий, но вследствие отсутствия другого материала они в этом случае нередко оказываются в области чистых предположений и гипотетических построений. Выход из создавшейся ситуации может быть найден не только в критическом осмыслении приводимых Полибием данных, но и в четком различии между тем или иным конкретным фактом, о котором сообщает ахейский историк, и комментариями, которые сопровождают этот факт.

Писатели более позднего времени во многом зависели от этого первоисточника. «История» Полибия была основой для жизнеописаний Арата и Фламинина у Плутарха и, в известной степени, для труда Тита Ливия, Диодора и Диона Кассия. Из написанного Плутархом мировую славу ему принесли «Сравнительные жизнеописания» — биографии выдающихся греков и римлян, объединенные в пары. Плутарх не стремится дать подлинное жизнеописание своего героя, его задача иная — показать великого человека, обрисовать его характер". Для достижения поставленной цели он эффективно использует сочетание «эпического» и «траги.

ОЙ ческого" жанра". История для Плутарха — фон для изображения портрета политического деятеля. Характерно, что македонские правители, за исключением Александра Великого и Деметрия Полиоркета29, не удостоились внимания автора.

25 Walbank F. IV. Polybius. P. 164- Eckstein A. M. Polybius, Demetrius of Pharus. P. 48 ff.

26 Walbank F. IV. Polybius and Rome’s Eastern Policy. P. 12−13.

27 Ziegler K. Plutarchos // RE. Bd. XXI. 1. 1951. Sp. 911 ff.

28 Mossman,/. M. Plutarch, Pyrrhus, and Alexander // Plutarch and the Historical Tradition / Ed. by Ph.A. Stadter. N.Y., 1992. P. 90.

29 Биография Деметрия у Плутарха — наше самое длинное и самое детальное сохранившееся описание жизни и деятельности Деметрия. О влиянии трех главных источников на биографическую традицию о Деметрии подробнее см.: Wliiteley R. Courtesans and Kings: Ancient Greek Perspectives on Hetairai. University of Calgary, 2000. P. 80.

Поэтому краткие сообщения о начальном периоде деятельности Филиппа V можно почерпнуть только из биографии его современника — Арата. При этом следует учитывать и тот факт, что Плутарх кроме труда Полибия пользовался «Воспоминаниями» Арата30. Особенности этого источника также не могли не отразиться на выводах биографа. Характерен пример: Арат не имел возможности влиять на македонского царя Антигона Досона, но ему было выгодно представить собственное положение как весьма близкое к царю. Эта тенденция нашла выражение у Плутарха, который пишет об исключительно дружественных отношениях Арата и Досона с момента их первой встречи (Plut. Arat.43), что весьма странно, если учесть сколько сил Арат потратил на выдворение македонян из Греции. Плутарх опирал.

31 ся также на Филарха, что подтверждается обилием в биографиях драматических эффектных сцен, типичных для этого историка, и постоянными ссылками на решающую роль роковых случайностей32.

Тит Ливий, давая характеристику македонским правителям и их политике, во многом следовал за Полибием. Его произведение «История Рима от основания города» сохранилось не полностью: дошли первая и третья декада и частично книги четвертой и пятой декады, до победы Эмилия Павла в 168 г.- об остальных частях известно благодаря кратким обзорам — периохам, составленным еще в. древности. Поскольку основной задачей автора было создание апологетической картины римских завоеваний, то естественно, что Ливий при описании военно-дипломатических действий Рима в Греции всецело зависит от Полибия, заимствуя зачастую и его оценки событийИстория Греции и Македонии затрагивается в 21—41 книгах. До римско-македонских войн Ливий не удостаивает Балканы пристальным вниманием, поскольку автор писал именно римскую историю, соседние народы упоминались лишь постольку, поскольку они отваживались напасть на.

34 *.

Рим или были вынуждены заключить союз с римлянами. Историк подробно рассказывает о деятельности Филиппа V по восстановлению экономического поло.

30 Прямые ссылки на мемуары Арата: Plut. Arat. 32. 5- 33. 3- 38. II.

31 Прямые ссылки на Филарха: Plut. Agis. 9. 2- Cleom. 28. 2- 30. 4.

32 Walbank F. W. Sources for the period. P. 4. О жизни и взглядах Филарха см., например: Africa Th. W. Phylarchus and the Spartan revolution. Berkeley-Los Angeles, 1961. «.

13 О заимствованиях Ливия у Полибия см.: Nissen Н. Kritische Untersuchungen uber die Quellen der vierten und funften Dekade des Livius. В., 1863. S. 53−85, 119−279- Watsch P.G. Livy. His historical views and methods. Cambridge, 1970. P. 46- Walbank, F. W. A historical commentary on Polybios. Vol. 3. P. I ff.- Briscoe J. A commentary on Livy. Books XXXIV — XXXVII. Oxford, 1981. P. 1−3.

34 Нелшровский А. И. У истоков исторической мысли. С. 184−185. жения Македонии после второй римско-македонской войны (39.24.1−4), но о начале правления этого царя его данные остаются отрывочными. Например, Ливий сообщает (23.33.1−3), что за ходом второй Пунической войны следили все народы и особенно царь македонский. Узнав о переходе Ганнибала через Альпы, Филипп обрадовался войне между римлянами и карфагенянами, но пока было неизвестно, на чьей стороне перевес, он колебался, кому желать победы. Такая версия, однако, не выдерживает критики, поскольку подразумевает, что события, происходящие в Италии, не только были важны для всего эллинистического мира, но и определяли политику независимых от власти римлян монархов.

Наряду с указанными «базовыми» источниками привлекался и материал, содержащий отрывочную информацию по выбранной теме. К вспомогательным источникам следует отнести труд Страбона «География». Страбон родился около 64/63 г. и был современником заката эллинизма. Он посвятил себя путешествиям и научным занятиям, результатом, которых стал труд «Исторические записки», а.

35 затем «География». Основная часть приведенных им сведений — несомненно книжного происхождения36. География для Страбона — наука практическая, цель, которой приносить пользу властителям (11.1.18). Поэтому в его труде помимо географических описаний разных территорий с подробным указанием населенных пунктов, сообщений о достопримечательностях, климате, природных ресурсах, особенностях хозяйственной жизни, имеются и исторические экскурсы, в частности, отмечены мероприятия македонских царей, в числе которых упоминаются и некоторые деяния ФилиппаУ.

Труд Диодора Сицилийского «Историческая библиотека» также затрагивает эллинистическую эпоху. Она представлена у Диодора в ХУШ-ХЬ книгах. Однако начиная с XXI книги это не более, чем скудные отрывки, сохранившиеся благодаря «Библиотеке» Фотия, цитатам в поздних сочинениях или благодаря рукописи, опубликованной в XVII в., но позднее утерянной. Поскольку ценность его сообщений зависела от тех источников, на которые он опирался, то по сравнению с Полибием он — второстепенный писатель. Путаница в именах исторических деятелей, неточности хронологии — это лишь некоторые общеизвестные проблемы.

35 Стратановский Г. А. Страбон и его география // Страбон. География. М., 2004. — С. 6.

36 Грацианская Л. И. «География» Страбона. Проблемы источниковедения // Древнейшие государства на территории СССР: материалы и исследования. 1986 г. М., 1988. С. 33. труда Диодора. Довольно долго даже господствовало мнение, что Диодор был не более чем механическим переписчиком, который составил свое сочинение на основе компиляции из нескольких недошедших до нас источников38. Тем не менее его данные об эпохе эллинизма часто оказываются весьма полезными — при сопоставлении с другими авторами39. Диодор доносит до читателя этические суждения, дает моральную оценку историческим личностям. Характерно, что автор, исследовав древние восточные государства, не предается восхвалениям римской державы, в отличие от Полибия40. К сожалению, однако, материал собственно о Филиппе V практически не сохранился.

Аппиан (II в. н.э.) по происхождению был греком, уроженцем египетской Александрии. Он жил и писал в тот период, когда Италия и Рим потеряли преобладающее значение в обширном Римском государстве. Культурное возрождение империи было тесно связано с распространением эллинской культурыпо территории всей империи, которое позднее получило название «Греческое Возрождение"41. Аппиан поставил себе задачей написать обширную историю Рима и покоренных им народов. Главное место в его труде занимают войны Рима, как внешние, так и междоусобные. Труд его состоял из 24 книг, из них полностью уцелели только книги VI—VIII и XII-XVII, остальные — во фрагментах. Историю эллинистической Греции и Македонии Аппиан затрагивает как раз в тех книгах, которые плохо сохранились: IX («Македонская и Иллирийская»), X («Греческая и Ионийская»), XI («Сирийская»). Сведения его отрывочны и требуют сопоставления с другими источниками.

Среди авторов римской эпохи, дающих некоторый материал для изучаемой темы, можно назвать и Павсания. Он был воссоздателем направления, пришедшего в упадок на исходе старой эры — жанра периэгезы (описания достопримечательностей какой-либо страны). Данный жанр зародился в архаическую и ранне-классическую эпоху, но расцвета достиг в период эллинизма. Анализ текстов, по.

37 См., например: Baynham Е. J. Antipater: manager of kings I I Ventures into Greek History / Ed. by I. Worthington. Oxford-N.Y., 1994. P. 333- Hatzopoulos M. B. The reability of Diodorus' account of Philip IF assassination // Diodoro e 1'altra Graecia. Milano, 2005. P. 47−48.

38 Строгецкий В. M. Возникновение и развитие исторической мысли в Древней Греции (на материале изучения «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского). Горький, 1985. С. 21.

39 О сравнении стиля Диодора, Ливия и Полибия см.: Sacks К. S. Diodorus and his Sources: Conformity and Creativity // Greek Historiography / Ed. by Hornblower S. Oxford, 1996. P. 224 ff.

40 Sacks K.S. Diodorus and his Sources. Oxford, 1996.

41 Лукомский JJ. Ю. «Римская история» Аппиана//Аппиан. Римские войны. СПб., 1994. С. 414. казывает, что целью автора было описание того, «что не попало в историю» (I. 23. 2), а не повторение сведений, о которых «уже было хорошо сказано» до него (II. 30. 4). Он не оформил свой труд как беспорядочное собрание разнообразных выписок и заметок, а придал ему форму итинерария, т. е. дорожника, руководства для путешественников. Особое место в «Описании Эллады» занимают исторические экскурсы, которые распадаются на три группы: очерки древнейшей истории той или иной области, краткие заметки ad hoc и очерки, посвященные истории Эллады со времен Филиппа II до конца I в. н.э. Последние разбросаны по всем книгам. Фактического материала в них сообщается немного. Примечательно, что идеалом для Павсания была Эллада до Херонеив дальнейшем, по мнению автора, история стала цепью злодеяний42. К врагам Греции Павсаний относится дифференцированно. О македонянах он отзывался негативно, поскольку именно в результате неудачной борьбы с ними погибла греческая независимость. Он бранит их царей, в частности, Филиппа V, человека коварного (II.9.4- VII.7.5), который «вызвал к себе ненависть со стороны всей Эллады» (VIII.50.4).

Поскольку в настоящем исследовании возникла необходимость проводить сопоставления греко-македонских союзов IV и III вв., то в качестве вспомогательных источников привлекались труды, описывающие правление Александра Македонского и деятельность Коринфских лиг. Прежде всего, следует назвать речи ораторов IV в. — Исократа, Ликурга43, Демосфена, Гиперида44 и Эсхина. Основным и самый выдающийся из этого круга мыслителей и политических деятелей был Демосфен. Он посвятил свой риторический гений и политические амбиции служению одной идее: восстановлению Афин как гегемона всей Эллады. Ошибочно полагать, что Демосфен был выразителем панэллинской идеи, в том смысле, что он защищал права и идеалы древнего греческого мира и боролся за свободу греческих городов перед лицом вторжений Филипа и опасности подчинения Греции Македонии. Борьба с македонской опасностью была вызвана пониманием, что близится конец древнего величия Афин. Он был великим Афинским патриотом в узком смысле45, но его строгая приверженность демократическим принци.

42 Чистяков Г. П. Павсаний как исторический источник: автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1983. С. 7−13- Ники-тюк Е. В. Историко-антикварное сочинение Павсания в русле так называемого Греческого Возрождения // Павсаний. Описание Эллады. СПб., 1996. С. 33.

43 Подробнее о нем см.: Маринович Л. П. Античная и современная демократия: новые подходы. M., 2001. С. 60 слл.

Подробнее о нем см.: Там С. 86 слл.

43 Daskalakis А.Р. The hellenism of the ancient macedonians. бесгааХошкт): Institute for Balkan Studies, 1965. P. 259. пам, фанатическая преданность родному городу и драматический конец порождают среди исследователей неоднозначную оценку его личности. «Патриот, доходящий до фанатизма и ограниченный в своем фанатизме, борец за свободу и демократию, не гнушающийся персидского золота, шовинист, разделяющий абсурдные концепции и тешившийся абсурдными надеждами, любитель интриг, сложивший голову за дело, которому служил, но защищавший отжившие идеалы и тем самым мешавший поступательному ходу истории, которая выбрала своим орудием Филиппа, объединившего греков вопреки им самим, — таков далеко не полный перечень противоречивых суждений историков о Демосфене"46. Оценка его во многом зависела от политических симпатий того или иного историка. Поклонники военной монархии занимали сторону Македонии против Демосфена, тогда как сторонники демократии выражали ему свое самое глубокое восхищение47. Наиболее значимой из всех речей является семнадцатая речь Демосфенова корпуса «О договоре с Александром». Принято считать, что она ошибочно приписана Демосфену, так как по стилю и внешним признакам не соответствует особенностям демосфеновой риторики, но более близка по стилю к речам Гиперида. Благодаря тому, что в речи подробно разбираются нарушения Александром условий договора, можно, при сопоставлении с другими источниками, восстановить примерное содержание договора Филиппа II с греками.

Используя эту и другие речи в качестве источника, нельзя забывать, что афинские ораторы того времени имели разную политическую ориентацию, что накладывало отпечаток на их высказывания48. Тем не менее, возможно, именно благодаря этой политической борьбе, в их речах рассеяны ценные сведения, касающиеся различных сторон жизнедеятельности союза. Благодаря Гипериду, например, становятся ясными события, произошедшие в греческих полисах-членах антимакедонской коалиции после битвы при Херонее в 338 г., а в речах Эсхина содержится любопытное указание на то, что Демосфен собирался стать «стражем мира», то есть одним из должностных лиц союза.

46 Марииовт Л. П. Античная и современная демократия. С. 71.

47 Там же. С. 71.

48 О положении в Афинах при Александре Македонском см.: Padifiia С. II. Демосфен — оратор и политический деятель // Демосфен. Речи. Пер. Радцига С. И. М., 1954. С. 405−484- Колобова К. М. Афины в борьбе за независимость // ВДИ. 1963. № 1.С. 216−225- Маринович JI. П Афины при Александре Македонском // Античная Греция. Проблемы развития полиса. Т.2. М., 1983. С. 208−258- Маринович Л. П. Греки и Александр Македонский: к проблеме кризиса полиса. М., 1993. Гл. 2. Bosworth А. В. Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great. Cambridge-N.Y., 1988.

Произведение Помпея Трога «Historiae Philippicae» (в 44 кн.), написанное при Августе, во II или III в. было сокращено Марком Юнианом Юстином, в дальнейшем оригинал был утрачен. При этом Юстин не только сократил, но и исказил первоначальный текст, что затрудняет его использование. В сочинении прослеживается негативное отношение автора к личности Филиппа, а затем и к Александру, что приводит к ошибкам при изложении событий, вызванным часто желанием ярче выделить ту или иную отрицательную черту македонского царя. Это произведение обнаруживает следы использования многих авторов, но какие именно греческие и римские первоисточники использовались Трогом, определить весьма затруднительно49. Содержание фрагментов не отличается такой полнотой изложения как у Диодора, они изобилуют неточностями и прямыми ошибками. В целом, в историографии прослеживается негативное отношение к этому источнику. В частности, Ф. Ф. Соколов считал, что Юстин известен своей изумительной небрежностью, а его произведение является «мутным источником"50. Тем не менее, Трог один из самых интересных древних авторов, писавших о войнах и империях51. Труд Юстина, как и сочинение Диодора, остается важнейшим источником по истории Коринфской лиги 338 г., так как содержит сведения о решениях, принятых на Коринфском конгрессе, и о структуре лиги. Данные сведения, с нашей точки зрения, заслуживают доверия и серьезного изучения.

Сочинение Флавия Арриана «Анабасис Александра"52 — самое известное из сочинений о походе Александра. Этот государственный деятель, воин, писатель, историк и философ, живший во II в.н.э., на страницах семи книг излагает историю Восточного похода. Автор во введении сам называет свои источники — сочинения Птолемея и Аристобула. Вероятно, он был знаком и с произведениями других историков, т.к. называет Онесикрита лжецом (VI.2.3), хотя Арриан, как и другие древние авторы, не избежал некоторых ошибок в изложении событий. Он часто небрежен и не дает полной информации о настроении и реакции армии на проис.

49 Walbank F. W. Sources for the period. P. 7- Подробнее об источниках Трога см.: Klotz A. Pompeius Tragus // RE. Bd. XXI. 2. 1952. Sp. 2305 ff. '.

50 Соколов Ф. Ф. Труды. СПб., 1910. С. 217 слл.

51 Austin М. Alexander and the Macedonian invasion of Asia: Aspects of the historiography of war and empire in antiquity // War and society in the Greek World. Ed. Rich J., Shipley G. L.-NY., 1995. P. 215.

52 Подробнее об авторе см.: Крюгер О. О. Арриан и его труд «Поход Александра» // Арриан Флавий. Поход Александра. М., 1962. С. 5−44- Stadter P. A. Arrian of Nicomedia. Chapell Hill, 1980; BosworthA. B. From Arrian to Alexander. Studies in Historical Interpretation. Oxford, 1988. О ходившие события. Тем не менее, упоминаний о деятельности союзного совета у него достаточно много.

К второстепенным источникам для данной темы относится произведение Квинта Курция Руфа54, который ограничивается несколькими упоминаниями о греко-македонских союзах. Особую группу источников составляют позднеантич-ные авторы, такие как Луций Анней Флор, Секст Фронтин, Полиэн. Их труды посвящены изложению важнейших событий римской истории. Уклоняясь от детализации, эти историки нередко допускали неточности и небрежности в работЬ со своими источниками. События в Греции и Македонии затрагивались ими вскользь, в связи с обзором всемирной истории. Можно также отметить вспомогательную роль в исследовании работ византийских авторов. В частности, «Хроника» Евсевия содержит неточности в описании событий и в именах исторических деятелей, тем не менее в его труде есть некоторый материал по истории Македонии и особенно о ее ранних монархах33.

С появлением в эллинистическую эпоху жанра всеобщей истории вопросы хронологии необходимо было каким-то образом решать. В разных странах существовали разные календари и было разное начало года. Следует отметить общий для всех античных исторических произведений недостаток — в них отсутствует абсолютная хронология событий, хотя уже с III в. благодаря исследованиям александрийских ученых стали появляться хронологические таблицы. Их авторы стремились разработать универсальную систему, с помощью которой можно было бы датировать события, синхронизируя их между собой. Главное противоречие хронологической системы Диодора было в том, что он вынужден был объединять несоединимые элементы: год по архонтам, олимпиадам и консульствам. Приравнивая римское начало года (с 153 г.-1 января) к греческому (июль-август), Дио-дор, естественно, допускал ошибки56. Наряду с абсолютной хронологией, позволившей выстроить последовательное и синхронизированное описание событий,.

53 Austin М. Alexander and the Macedonian invasion of Asia. P. 214.

54 Подробнее о некоторых аспектах его труда см., например: Martin Т. R. Quintus Curtius' Presentation of Philip Ar-rhidaeus and Josephus’Accounts of the Accession of Claudius// AJAH. Series 1. Vol. 8. № 2. 1987. P. 161 ff.

55 Daskalakis A. P. The hellenism of the ancient macedonians. P. 127.

56 См., например, для периода 316−301 гг. сопоставление сведений Диодора и Вавилонских астрономических данных: Geller М. J. Babylonian Astronomical Diaries and Corrections of Diodorus // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London. Vol. 53. 1. 1990. P. 1−7. WalbankF. W. Sources for theperiod. P. 6- Трофимов M. П. Система хронологии Диодора Сицилийского // Научные ведомости БелГУ. Серия «История, Политология-, Экономика». 2007. № 4 (35). Вып. 3. С. 19.

Диодор использовал и относительную хронологию, у него неоднократно встречаются упоминания о продолжительности нахождения у власти тех или иных правителей57. Павсаний также интересуется хронологией истории Греции, но часто понимает под ней генеалогию58. Опыт синхронизации событий у Полибия — более удачен. Среди историков он одним из первых пытался применить систему, основанную на счете по олимпиадам. Однако, как показывает его труд, он нередко отказывался от этой системы по причине трудности ее соблюдения.

Ценным источником для периода эллинизма остаются данные эпиграфики. В работе использованы надписи из сборников Sylloge Dittenberger’s inscriptionum Graecarum и его же Orientis Graeci inscriptiones selectae, а также Iscrizioni Moretti’s storiche ellenistiche. Отдельные надписи изданы в специальных журналах, таких как Hesperia и в качестве эпиграфических приложений к трудам виднейших специалистов современности по истории эллинистического периода. Преимущество этого типа источников заключается, в первую очередь, в том, что они являются документальными свидетельствами той эпохи. К сожалению, от времени Союзнической и первой римско-македонской войны эпиграфических источников сохранилось немного и они проливают мало света на интересующие нас события. Так, например, одна из надписей сообщает, что жители Тегеи в 218 г. воздают почести двум мужам за храбрость, проявленную в борьбе за свободу полиса.

Syir. 533). А из другой мы узнаем, что димеяне даруют гражданство переселенцам, воевавшим вместе с ними в 219 г. (Syll. 529). Обычно авторы почетных декретов использовали общие фразы, лишь иногда упоминались некоторые детали о действиях чествуемых лиц59.

Весьма полезными оказались сохранившиеся фрагменты надписей, относящихся к более ранним временам, но имеющих отношение к Коринфским лигам 338' и 302 гг., поскольку между последними и Эллинским союзом 224 г. прослеживается много аналогий в организации и структуре. Дело в том,.что союзный договор Антигона Досона с греками известен только по нарративной традиции. По.

57 Трофимов М. П. У к. соч. С. 21.

58 Строгецкий В. М. Возникновение и развитие исторической мысли. С. 40 слл.- Никитюк Е. В. Историко-антикварное сочинение Павсания. С. 31.

59 Случай с декретом в честь Адеманта, сподвижника Деметрия Полиоркета, пожалуй, исключительный для истории трех Эллинских союзов: упоминается должность Адеманта в Коринфской лиге. Подробнее см.: Kralli I. Athens and the Hellenistic Kings (338−261 B.C.): The Language of the Decrees // The Classical Quarterly. New Series. Vol. 50. 1. 2000. P. 127 f. либий отмечает полномочия гегемона и синедриона (И.54.4- IV. 22.2- 24.4- 25.1 эцц.- V. 102.8), описывает процедуру приема новых членов в союз (ГУ.9.2) и т. п. Но историк не ставил своей целью исследование всех особенностей Эллинской лиги. Его сведения довольно фрагментарны, в них есть некоторые расхождения60, поэтому сопоставление их с договорами Коринфских лиг позволяет дополнить некоторые проблемные аспекты темы. В частности, афинская надпись (SVA. III. 403 = 8у11. 260), относящаяся к союзу Филиппа II с греками, содержит текст клятвы делегатов греческих государств — участников Коринфского конгресса и позволяет при сравнении с другими источниками воссоздать условия договора 338 г. Текст клятвы сильно пострадалпри его восстановлении возникают различные интерпретации — в зависимости от того, как тот или иной исследователь решает вопрос о характере лиги. Второй фрагмент надписи, с нашей точки зрения, более интересен. Он содержал, вероятно, список полисов — участников союза, а также символы, означавшие, скорее всего, количество делегатов, которое должен был направлять в синедрион каждый полис. Эти символы послужили основой для исследования В. Швана61, который произвел подсчет количества войск греческих союзников, всех вместе и каждого в отдельности (см. Прил. 1).

Значительную ценность для нашего исследования представляет надпись из Эпидавра (SVA. III. 446), относящаяся к союзу 302 г. Она была обнаружена при раскопках в 1918 г. П. Каввадиусом. Тогда было найдено три больших фрагмента, которые Каввадиус отнес ко времени Антигона Досона, приняв во внимание союз 224 г. За 25 лет до этой находки были найдены семь маленьких фрагментов, которые У. Вилькен62 приписывал союзу 338 г., но, как позднее оказалось, тесно связанных с надписями, найденными в 1918 г. Находка П. Каввадиуса позволила У. Вилькену все названные выше фрагменты отнести к договору Антигона Одноглал зого с греками. Это предположение блестяще подтвердилось в 1926 г., когда при раскопках в Эпидавре было найдено еще два фрагмента надписи, в которых регламентировались отношения между греческими союзниками. Предложенное ис.

60 Расхождения касаются, например, списка участников Эллннской лиги (см. Прил. 2). Полибий называет союз 224 г. симмахией (IV. 9. 2- 9. 4- 24. 5- 55. 2), но вместе с этим упоминает и «общеэллинский мир» (IV. 3. 8), не объясняя, был ли заключен особый тип договора или некоторые параграфы, типичные для договора об Общем Мире, были внесены в договор о военном союзе.

61 Sdnvalm W. Heeresmatrikel und Landfriede Philipps von Makedonien. Leipzig, 1930.

62 IVilcken U. Beitrage zur Geschishte des Korinthischen Bundes Wilcken // SB. Munchen. Abh.10. 1917. S. 1¹⁰.

63 Wilcken U. Alexander der Grosse und der Korinthische Bund // SB Berlin. Abh. 18. 1922. S. 97−118. ториком расположение фрагментов и восстановление утраченных строк до сих пор признаются в ученом мире наиболее удачными64. Надпись состоит из пяти частей. Первая излагает общие условия договора, вторая сохранилась слишком плохо, чтобы можно было с уверенностью говорить о ее содержании. Третью, напротив, удалось восстановить почти полностьюона касается судебных функций синедриона. Четвертая часть, сохранившаяся почти так же плохо, как и вторая, вероятно, содержала предусмотренные союзниками меры против нарушителей договора. Пятая включала список участников союза и текст клятвы, которая имела много общих черт с условиями, изложенными в первой части.

Любопытные данные содержатся в сохранившихся фрагментах военного устава, идентичные копии которого были найдены в Драме и Кассандрии. По начертанию букв их относят ко времени Филиппа V. Впервые они были опубликованы в 1999 г65. В этих надписях есть сведения о сроке военной обязанности, возрастные ограничения для службы, сведения о принципах набора в агему, фалангу и в отряд гипаспистов.

Нумизматические источники при изучении данной темы не привлекались. Дело в том, что Эллинские лиги IV и III вв. не имели общесоюзной казны, а македонская чеканка не использовалась Филиппом для пропаганды греко-македонского единения. В целом, говоря об источниках, следует отметить, что при всем разнообразии имеющегося в нашем распоряжении материала, ни один источник, в силу разных причин, детально не освещает историю Греции и Македонии в конце III в., деятельность Эллинской лиги 224 г. и мероприятия предпоследнего македонского правителя, направленные на поддержание Общего Мира. В нашем распоряжении есть фрагменты «мозаики», интерпретация которых неоднозначна и дискуссионна.

Степень изученности темы. При всем богатстве фактических сведений из перечисленных выше источников при изучении союзных организаций остается целый ряд пробелов в наших знаниях, попытки заполнить которые предпринимались еще в прошлом веке. Следует отдать должное историкам XIX века, которые первыми изучали политическую историю эллинизма. Наибольшие заслуги в ис.

64 Wilcken U. Zu dcr epidaurischen Bundesstele vom J. 302 v.Chr. // SB. Berlin. Abh. 26. 1927. S. 277−301.

65 Hatzopoulos M. B. L’organisation de l’armee macedonienne sous les Antigonides: problemes anciens et documents nouveaux. MEAETHMATA 30. Athenes, 2001. P. 153−160. следовании истории эллинизма принадлежат немецким историкам66. И. Дройзен видел параллель между его собственным временем и эпохой Александра, когда устанавливалась военная и культурная гегеморния, способствовавшая объедине.

67 нию государства. Учитывая немецкую склонность доверять оружию, а не дипломатии, не вызывает удивления тот факт, что эти ученые в основном подчеркивали военный фактор в истории. Для научного творчества К. Ю. Белоха были характерны аналогии при анализе роли личности в историческом процессе, как это, например, произошло с определением политической роли Филиппа II, который сравнивался с О. фон Бисмарком, поскольку, по мнению ученого68, оба политических деятеля стали объединителями всех здоровых сил нации, что позволило осуществить идеи политического единства и национального примирения. Дух британского колониализма присутствует в работах английских ученых, которые внесли свой вклад в исследование истории Александра и отдельных эллинистических монархий, в частности, династии Антигонидов69. Англичанину М. Кэри и французам М. Олло и Э. Виллю принадлежат прекрасные общие обзоры эллини.

70 п стическои истории в эпоху диадохов и эпигонов. В отечественной историографии тема эллинизма также имеет глубокие корни. В XIX веке первая работа по этой теме принадлежала В.Г. Васильевскому71, а Ф.Г. Мищенко72 первым занялся изучением федеративного движения в Греции. Разработка концепции эллинизма с тех пор не прекращалась в трудах российских ученых.

Как справедливо заметил В. И. Кащеев: «Ввиду того, что «Всеобщая история» Полибия остается главным нашим источником по периоду эллинизма, любая новая работа по истории той эпохи с неизбежностью становится своеобразным комментарием к этому замечательному памятнику исторической мысли"73. Из на.

66 Beloch К. J. Griechische Geschichte. 2 Aufl. Bd. 4. 1 Abt. Berlin-Leipzig, 1925; Niese В. Geschichte der griechischen und makedonischen Staaten seit der Schacht bei Chaeroneia. Tl. 2. Gotha, 1899- Kaerst J. Geschichte des Hellenistischen Zeitalters. Bd, l. Leipzig, 1909; после первой мировой войны — Wilcken U. Beitruge zur Geschishte des Korinthischen. S. 1−40- Bengtson H. Die Strategie in der hellenistischen Zeit. Bd. 1. Munchen, 1937; Bd. 2. Munchen, 1944.

67 Thomas G. G. «What You Seek Is Here»: Alexander the Great // The Journal of The Historical Society. Vol. 7. 1. 2007. P. 63.

68 Залай А. В. К. Ю. Белох и проблемы немецкого антиковедения конца XIX — начала XX веков: Автореф. дисс. канд. ист. наук. Казань, 2000. С. 10.

69 Тарн В. В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949.

70 Cary M A history of the Greek World from 323 to 146 B.C. L., 1932; Will E. Histoire politique du monde hellenistique. T. 1−2. Nancy, 1966; HolleauxM. Rome, la Grece et les monarchies hellenistiques au Ille siecle av. J.-C. Paris, 1921.

71 Васильевский В. Г. Политическая реформа и социальное движение в Древней Греции в период ее упадка. СПб., 1869.

72 Мищенко Ф. Г. Федеративная Эллада и Полибий// Полибий. Всеобщая история. Т.1. СПб., 1994.

73 Кащеев В. IL Из истории межгосударственных отношений. С. 30. писанных к настоящему времени «комментариев» самым объемным и полным является труд английского антиковеда Фрэнка Уолбэнка. Трехтомное произведение «Исторический комментарий к Полибию"74 впечетляет грандиозностью и эрудированностью автора. Как справедливо отметил Дж. Ларсен75, эта работа занимает видное место среди самых полезных трудов по греческой и римской истории. Разбирая каждый пункт греческого текста, автор отмечает дискуссионные моменты по политическим, социальным и другим вопросам, приводит основные точки зрения ученых по данному пассажу, подчеркивает спорность отдельных трактовок, проводит аналогии и сопоставление сведений с другими источниками и, наконец, высказывает свое мнение. Примечательно, что Ф. Уолбэнк дает при этом обзор международной обстановки. Некоторые примечания касаются текстологических проблем и несогласованности сведений Полибия в разных изданиях. Первый том посвящен книгам I-VI, т. е. непосредственно относится к исследуемому периоду. Однако структура книги — комментарии к тексту источника — не позволяет Уолбэнку представить цельную картину боевых действий и общей стратегии войны.

Несмотря на значительный вклад историков в изучение отдельных вопросов военно-политического характера конца III в., авторы часто ограничиваются пересказом версии Полибия, либо дают краткий разбор военных действий в рамках обширного труда по истории Македонии. К последним работам можно отнести монографию Ф. Уолбэнка «Филипп V Македонский» и его совместный с Н. Хэм.

76 77 мондом труд — третий том «Истории Македонии». Как отмечал Дж. Ларсен, задача Уолбэнка — написать биографию Филиппа — довольно трудная, так как фигура этого царя остается загадочной по причине враждебной традиции, представившей читателям его образ в мрачных красках. Тем не менее автору удалось по-новому взглянуть на точки зрения своих предшественников (например, М. Олло) и отказаться от неубедительных аргументов тех авторов, кто представлял Филиппа борцом за общегреческие интересы в войне с Римом. Его исследование сложнее и глубже. В шести главах своей книги о Филиппе Ф. Уолбэнк старается объ.

74 Walbank F. IV. A historical commentary on Polybios. Vol. 1−3. Oxford, 1957;1979.

75 Larsen J. A. O. Rev.: Walbank F. Л historical commentary on Polybios. Vol. 1. It Classical Philology. Vol. 53. № 4. 1958. P. 246.

76 Walbank F. IV. Philip V of Macedon. Cambridge, 1940; 2-nd ed. Cambridge, 1967; Hammond N.G., Walbank F.IV. A history of Macedonia. Vol. 3. Oxford, 1988.

77 Larsen J. A. O. Rev.: Walbank F.W. Philip V of Macedon // Classical Philology. Vol. 38. № 1. 1943. P. 57. ективно осветить правление этого царя. Автор раскрывает этапы распространения его власти на соседние территории, показывает неординарные способности царя, не скрывая при этом его жестокости и импульсивности. Пересказывая версию Полибия, английский историк во многом следует за своим источником: он также возлагает основную вину за развязывание Союзнической войны на этолий-цев, признает вину македонян в кризисном состоянии Ахейского союза в конце первой кампании, подчеркивает необходимость сохранения тайны продвижения македонской армии зимой 219 г. и т. д. При этом Ф: Уолбэнк, конечно, более объективно, чем ахейский историк, оценивает действия македонского царя. По его версии, Филипп не стремился к разжиганию войны — бремя её легло на него как на гегемона Эллинской лигион был вынужден обратиться к системе гарнизонов не из-за своего деспотического характера, а в результате требований военного времени. Не ускользнули от внимания исследователя и финансовые проблемы молодого царя после первых дорогостоящих боевых действий. Именно финансовыми трудностями Уолбэнк объясняет как необходимость разгрома Ферма, так и недовольство армии. Оценивая первые операции Филиппа в 219 г., автор, стараясь избежать, категорических суждений, придерживается мнения о присутствии римского фактора в политике македонского правителя, хотя и не преувеличивает его.

7S значение, как некоторые историки '. Немалое место в исследовании уделено так называемому «заговору Апеллеса». Автор называет его движением против Арата, вылившимся в государственную измену79. Виновником имперских устремлений Филиппа стал, по мнению Уолбэнка, Деметрий из Фароса, который пробудил у царя, занятого исключительно греческими делами, мечты о завоеваниях на Запаол де, а затем подтолкнул его к роковому союзу с Ганнибалом. Историк отрицает наличие у римлян каких-либо1 агрессивных устремлений и, вслед за М. Олло81, высказывает мысль о вынужденной обороне Рима от наступления Македонии. По.

82 добные идеи высказаны и в других его работах .

Начальному периоду правления Филиппа посвящена также отдельная глава в «Истории Македонии» Ф. Уолбэнка и Н. Хэммонда, изданной в 1988 г. Приме.

78 Tarn IK. W. The Greek Leagues and Macedonia. P. 765- Holleaiix M. Rome, la Grece et les monarchies. P. 140 sq.

79 Walbank F. W. Philip V of Macedon. 1940. P. 45.

80 Ibid. P. 105. sHolleatix M. Rome, la Grece et les monarchies. P. 173.

82 Walbank F. W. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. Oxford, 1957; Walbank F. W. Macedonia and Greece II CAM2. Vol. 7. 1984. P. 221−256. чательно, что точки зрения этих историков на сообщения Полибия и на сам ход военных действий далеко не всегда совпадают. Расходятся они и во мнении относительно значения римского фактора в македонской политике: в отличие от Уол-бэнка Хэммонд настроен более решительно и признает стремление Рима к войне с Македонией. Поскольку интересующую нас часть труда написал Хэммонд, то на страницах книги можно увидеть полемику соавторов. Хэммонд, например, расценивает как признак недовольства Рима политикой Македонии тот факт, что после первой Иллирийской войны послы римлян были отправлены к грекам, но не к македонскому двору. Однако его аргументы не всегда столь убедительны, как у Фрэнка Уолбэнка. Зато в отличие от соавтора Хэммонд подробнее затрагивает организационные вопросы: структуру Эллинской лиги, ее отличия от Коринфских союзов 338 и 302 гг., влияние условий договора Общего Мира на политику македонских царей и греческих политических лидеров. Любопытно его сопоставление Филиппа с молодым Александром Македонским: залогом побед обоих царей, по Хэммонду, стали скорость и тайна передвижения. Расходятся историки и в вопросе аутентичности речи Агелая: если Уолбэнк признает ее подлинность83, то Хэм.

Oi монд приписывает авторство этой речи Полибию. Следует отметить, что главы, написанные Н. Хэммондом, более описательны по характеру, чем у Ф. Уолбэнка.

Вслед за Полибием, историк признает виновниками Союзнической войны этолийцев85, а сложную обстановку в Спарте сводит к противостоянию проэтолий.

86 ских и промакедонских сил. Остается сожалеть, что социальный фактор, игравший немалую роль в конце III в., не привлек внимание историка. Указанные недостатки относятся и к изложению самого хода Союзнической и первой римско-македонской войны. Хэммонд ограничивается констатацией фактов, ход военных действий снабжен лишь небольшими комментариями. Так, например, операция 218 г. в Этолии названа «очевидной кампанией"87, целью которой был раскол лаоо геря врага. Гораздо большее внимание историка привлек упомянутый выше «заговор Апеллеса» в ближайшем окружении македонского царя, имевший место в 218 г. В этом вопросе он пошел дальше соавтора, довольно резко критикуя Поли.

83 Walbank F. IV. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 629- Walbank F. W. Philip V of Macedon. 1940. P. 66.

84 Hammond N.G., WalbankF.W. A history of Macedonia. P. 390.

55 Ibid. P. 370.

86 Ibid. P. 372.

87 Ibid. P. 380. s8 Ibid. P. 379. бия, смешавшего несвязанные, по его мнению, между собой события в единое целое. Н. Хэммонд имел значительный полевой опыт в Эпире, Македонии и Фессалии, его изложение истории базируется на сочетании знаний топографии, исторической географии и археологии с литературными и эпиграфическими текстами. Однако к настоящему времени большая часть материала по ранней Македонии является несколько устаревшей в связи с новыми археологическими открытия.

МИ .

В 1990;х годах насущной необходимостью для исследователей стало систематизация и публикация эпиграфического материала в связи с широкомасштабной программой раскопок в Македонии и в Греции. Было решено создать архив македонских надписей под эгидой Центра Исследования греческой и римской древности в Национальном греческом Фонде Исследования, расположенном в Афинах. Центр выпустил ряд монографий, Meletemata, в котором ученые, связанные с Центром, публикуют результаты своей работы. К настоящему моменту издано тридцать томов Meletemata, посвященных топографии и местным учреждениям, с использованием надписей эллинистической и римской эпохи, найденных в пределах границ современного греческого государства. Кроме того, каждые пять лет в Салониках проводится международный конгресс по истории, эпиграфике, лингвистике, истории искусств, археологии Македонии. Большинство работ, представленных на этом конгрессе, опубликовано в Archaia Makedonia.

Сейчас мы знаем гораздо больше о структуре и учреждениях македонского царства, чем десятилетие назад, в значительной степени благодаря усилиям Мильтиадеса Хадзопулоса. В его «Македонских учреждениях при царях"90 первый том охватывает детальную реконструкцию внутренней структуры Македонии, исследуемой в значительной степени на эпиграфических свидетельствах, изданных во втором томе его труда. Его вывод о преемственности между эллинистической политической организацией македонских городов и поселений римской эпохи не вызывает возражений91. Из этих 93 надписей большая часть является царскими и гражданскими документами эллинистической эры. Это — необычайно богатая коллекция материала, касающаяся истории Македония периода.

89 Borza Е. N. Before Alexander: constructing early Macedonia. Claremont, Califomia, 1999. P. 24−25.

90 Hatzopoulos M B. Macedonian Institutions under the Kings. Vol. 1−2. MEAETHMATA 22. Athens, 1996.

91 Papazoglou F. Les villes de Macedoine a l’epoque Romaine // Bulletin de Correspondance Hellenique. Suppl. XVI. Paris, 1988. P. 51. правления Антигонидов. Взяв за основу римское урегулирование 167 до н.э., М. Хадзопулос использует эти данные для реконструкции более ранней эпохи. Он подчеркивает, что македонские учреждения во многом обладали сходными чертами с греческими политическими структурами, показывает отличие между греческими федерациями и северными «монархическими» государствами. Автор попытался доказать, что македонцы — такие же греки (хотя несколько задержавшихся в развитии их политических учреждений), как фессалийцы, беотийцы, этолий-цы. М. Хадзопулос считает на основе довольно небольшого количества свидетельств (хотя и не без основания), что реформу администрации, которая легла в основу более сложной структуры власти эллинистической эпохи, вероятно, провел Филипп II.

Просопографические исследования интересны, но имеют второстепенное значение для нашей темы. В настоящее время такими исследованиями успешно занимается Аргиро Татаки Ее последние работы представляют собой попытку представить ономастикон древних македонских городов на основе полного обзора просопографии. Упоминания названий в разных источниках помогают ученым в восстановлении истории отдельных семей, а также позволяют проследить использование того или иного названия на протяжении нескольких столетий.

Что касается остальных исследований, в которых затронуты те или иные проблемы и события, имевшие место в Греции и Македонии в конце III в., то прежде всего следует назвать общие труды, посвященные эпохе эллинизма — произведения В. Тарна, А. Б. Рановича, П. Левека, Б. Низе, П. Клозе, М. Олло, М. Кэ-ри и др93. В частности, если сравнить «Историю Македонии» Роберта М. Эрринг-тона и одноименное произведение Н. Хэммонда и Ф: Уолбэнка, то труд Эрринг-тона нельзя назвать фундаментальным. На двухстах страницах он излагает период от персидских войн до завоевания Македонии римлянами. Естественно, в книге содержатся довольно незначительные комментарии дискуссионных вопросов.

92 Tataki А. В. А Medusa of Beroea: a historical interpretation // TToiKiXa (МсХетт'цшта 10). AOiiva, 1990. P. 247−265- TatakiA.B. New elements for the society of Beroea// Ancient Macedonia. Sixth international symposium. Vol. 2. 1999. P. 1115−1125.

93 Рапович А. Б. Эллиннзм и его историческая роль. М-Л., 1950; Левек П. Эллинистический мир / Пер. с франц. Е. П. Чиковой. M., 1989; Тара В. Эллинистическая цивилизацияNiese В. Geschichte der griechischen und makedonischen Staaten.Tl. 2. Gotha, 1899- Tarn W. IV. The Greek Leagues and Macedonia. P. 732−768- Tarn W. IV. Macedonia and Greece // CAH. Vol. 7. 1928. P. 197−223- Holleatix M. Rome, la Grece et les monarchies.- Сагу M. A history of the Greek World. L., 1932; Klose P. Die volkerrechtlichte Ordnung der hellenistischen Staatenwelt in der Zeit von 280 bis 168 v.Chr. Munchen, 1972.

Роль Филиппа V сведена к расширению македонской сферы влияния94. Упоминается также о его вмешательстве в дела Иллирии и союзе с Ганнибалом, имевшим «фатальное значение для эллинистического мира». При этом явно преувеличена роль Деметрия Фарского, якобы заставившего македонского царя скорее закончить войну в Греции95. Как подчеркнул А. Босворт, Эррингтон ограничивается от-сылом читателя к комментариям Н. Хэммонда или Э. Билля96. Характеризуя политику македонской монархии в целом как агрессивную и империалистическую, автор не считает, что действия Филиппа V чем-то отличались от действий его предшественников97. Точно так же и Дж. Брискоу считает98, что Филипп придерживался открыто агрессивной политики, угрожавшей греческой независимости, именно такая политика заставила греческие полисы обратиться за помощью к Риму, что послужило поводом вмешательства римлян в дела греческого мира.

Иной тип исследований представляют собой работы, посвященные различным проблемам античной истории, в которых так или иначе затрагиваются некоторые аспекты двух первых войн Филиппа. Убедительную характеристику причин Союзнической войны дал в своей статье Дж. Файн". То, что Полибий называл предлогом войны, по мнению — исследователя, на самом деле имело основное значение: сближение Мессении с врагами Этолийского союза грозило кардинально изменить соотношение сил. Несомненно, прав он и в том, что ни Этолийский союз, ни группа Доримаха и Скопаса не были заинтересованы в развязывании большой войны с участием Македонии. Не обошел вниманием грнеко-македонские отношения и Герман Бенгтсон в своем труде о стратегиях эллинистического времени. Исследователь останавливается на функциях стратегов в державе Антигонидов100. Он считал, что кроме Тавриона, оставленного Антигоном Досоном уполномоченным по делам Пелопоннеса, в качестве стратега следует выделить македонца Александра, в ведении которого находились фокидские.

94 Подобные идеи Р. Эррингтон высказывает и в другой своей работе: Errington R. M. Philip V, Aratus and the «Conspiracy of Apelles» // Historia. Bd. XVI. Hft. I. 1967. P. 19−36.

95 Errington R. M. Geschichte Macedoniens: Von den Anfangen bis zum Untergang des Konigreiches. Munchen, 1986. S. 109−110.

96 Bosworth А. В Rev.: Errington R.M. Geschichte Macedoniens: Von den Anfangen bis zum Untergang des Konigreiches // Classical Philology. Vol. 84. № 2. 1989. P. 161.

97 Errington R. M Geschichte Macedoniens: Von den Anfangen. S. 198−222.

98 Briscoe J. The Antigonids and the Greek states, 276 — 196 B.C. // Imperialism in the Ancient World. Cambridge, 1978. P. 155−157.

99 Fine J. The Background of the Social War of220−217 B.C. //AJPh. Vol. 61. 1940. P. 129 ff.

100 Bengtson H. Die Strategie in der hellenistischen Zeit. Bd. 2. S. 363. города, спорное упоминание о последнем сохранилось у Полибия (V. 24. 12) в связи с Союзнической войной.

Поскольку в нашем исследовании разбираются военные действия, привлекались труды по военному делу эпохи эллинизма. М. Хадзопулос — один из ведущих специалистов в области истории древней Македонии в 2001 г. опубликовал книгу «Организация македонской армии при Антигонидах"101 — первое специальное монографическое исследование по этой теме. «Появление его труда стало следствием публикации к концу 1990;х гг. ряда важных эпиграфических источников"102. Ранее данной тематике посвящались небольшие разделы в монографиях.

1 Л1!

Ф. Уолбэнка о Филиппе V и С. Ле Боек об Антигоне Досоне. Некоторые вопросы, связанные с вооруженными силами Антигонидов, затрагивались в труде М. Лонея104. И. Гарлан приводит общие сведения о характере, структуре эллинистических армий. Он оценивает роль и место в армии наемников, описывает армейские подразделения, построение эллинистических армий, рассматривает экипировку и вооружение солдат, затрагивает проблемы осадного искусства, описывает инженерные сооружения и развитие флота. Не ограничиваясь общими замечаниями, автор указывает105, что использование маломанёвренной фаланги и тяжелой кавалерии, нежелание учиться у врага новшествам ведения военных операций — все это негативно сказалось на положении эллинистических армий и в конечном счете привело к тому, что они не смогли противостоять римлянам.

Еще одну группу исследований составляют труды, посвященные Эллинским лигам 338, 302 и 224 гг., образованным под эгидой Македонии106. Самым.

101 Hatzopoulos M. В. L’organisation de l’armee macedonienne sous les Antigonides. Athenes, 2001.

102 Кузьмин 10.H. После Филиппа и Александра: македонская военная организация в правление династии Антигонидов (Hatzopoulos M. В. L’organisation de l’armee macedonienne sous les Antigonides: problemes anciens et documents nouveaux. Athenes, 2001) // Studia historica. Вып. VI. M., 2007. С. 274−280.

103 Walbank F. IV. Philip V of Macedon. 1940. P. 387−394- Le Bohec S. Antigone Doson, roi de Macedoine. Nancy, 1993. P. 289−321.

104 Launey M. Recherches sur les armees hellenistiques. T. 1. P., 1949. P. 287−365.

103 Garlan Y. Hellenistic science: its application in peace and vvar. War and siegecraft II CAH2. Vol. 7. 1984. P. 361.

106 См., например: Борухович В. Г. Коринфский конгресс 338 г. до н. э. и его значение // Учен. зап. ГГУ. Вып. 46. 1959. С. 199−208- Кондратюк М. А. Коринфская лига и ее роль в политической истории Греции 30−20-х гг. IV века до н. э. // ВДИ. 1977. № 2. С. 25−42- Маринович Л. П. Конец классической Греции (Ламийская воина) // Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 103−140- Мищенко Ф. Г. Федеративная Эллада и Полибий. С. 35−141- Самохина Г. С. Панэллинская идея в политике Македонии конца III в. до н. э. // Социальная структура и политическая организация античного общества. Л., 1982. С. 104−119- Фролов Э. Д. Коринфский конгресс 338/7 г. до н. э. и объединение Эллады // ВДИ. 1974. № 1. С. 45−62- Фролов Э. Д. Панэллинизм в политике IV века до н. э. // Античная Греция. Т. 2. M., 1983. С. 157−207- Cawkwell G. Philip of Macedon. L.-Boston, 1978; EllisJ. R. Philip II and macedonian imperialism. L., 1976; Hammond N.G. Philip of Macedon. Baltimore, 1994; Hammond N.G., Griffith G.T. A histoiy of Macedonia. Vol. 2. Oxford, 1979; Jehne M. Koine Eirene: Untersuchungen zu den Befrredugsund Stabilisierungs-bemiihungen in der griechischen Poliswelt des 4. Jahrhunderts v. Chr. Stuttgart, 1994; Larsen J. A. O. Representative govспорным в современной историографии остается вопрос о так называемых «стражах мира» в лиге Филиппа и Александра. Кто они такие? Какие функции выполняли? Почему носили столь расплывчатое наименование — «лица, поставленные на страже общего дела» (Ps.-Dem. XVII. 15)? Эти и другие вопросы совсем недавно были поставлены исследователями107. Тем не менее большинство современных авторов за редким исключением ограничиваются лишь краткими упоминаниями о.

108 т-" них. В число «стражей мира» иногда включают командиров македонских гарнизонов в Греции109, гегемона и его заместителя110. По мнению Э. Босворта111, неясность терминологии была намеренной, так как оставляла Александру свободу выбора для назначения своих людей на эту должность.

Одна из центральных проблем темы касается характера договора 338 г. между греками и македонцами. В зависимости от того, как решается этот вопрос, исследователи делают выводы и о характере союзных договоров более позднего периода, в частности о договоре лиги 224 г. В целом можно выделить следующие предположения о характере союза Филиппа II с греками. Одни ученые придерживаются мнения, что существовало два отдельных договора — о мире и военном союзе112, другие признают договор только об Общем Мире113 или только о симма-хии114, третьи считают, что было своеобразное слияние двух договоров в один115. ernment in Greek and Roman history. Berkeley-Los Angeles, 1956; Perlman S. Greek diplomatic tradition and the Corinthian league of Philip of Makedon // Historia. Bd. 34. 1985. P. 153−174- Ryder T.T.B. Koine Eirene. General Peace and Local Independence in Ancient Greece. Oxford, 1965; Wilcken U. Alexander der Grosse und der Korinthische Bund. S. 97 118- Wilcken U. Beitrage zur Geschishte. S. 1−40- Wilcken U. Philipp II von Makedonien und die panhellenische Idee // SB Berlin. Abh. 18. 1929. S. 291−318- Wilcken U. Zu der epidaurischen Bundesstele. S. 277−301- Hetiss A. Antigonos Monophthalmos und die griechischen Stadte // Hermes. Bd. LXXII. 1938. S. 133−194- Ferguson W. S. Demetrius Polior-cetes and the Hellenic League // Hesperia. Vol. 17. № 2. 1948. P. 112−133- Larsen J. A. O. Greek Federal States. Their Institutions and History. Oxford, 1968; Bengtson H. Die Diadochen: Die Nachfolger Alexanders des Grossen. Munchen, 1987; Hammond N. G., Walbank F. W. A history of MacedoniaHammond N. G. The Macedonian State. Origins, institutions and history. Oxford, 1989; Billows R. A. Antigonos the One-Eyed and the Creation of the Hellenistic State. BerkeleyLos Angeles-L., 1990.

107 Hammond N. Griffith G. A history of Macedonia. P. 639 ff.

103 Wilcken U. Beitruge zur Geschishte. S. 40. Anm. 1- Wilcken U. Alexander der Grosse. S. 109. Anm. 7- Heuss A. Antigonos Monophthalmos. S. 180 Perlman S. Greek diplomatic tradition. P. 173- Фролов Э. Д. Коринфский конгресс. С. 58.

109 Bengtson H. Die Strategie in der hellenistischen Zeit. Bd. 1. S. 50- Cawkwell G. Philip of Macedon. P. 172- BosworthA. B. Conquest and Empire. P. 191.

110 Schwahn W. Heeresmatrikel und Landfriede Philipps von Makedonien. S. 49- Bengtson H. Die Strategie in der hellenistischen Zeit. Bd. 1. S. 50- BosworthA. B. Conquest and Empire. P. 191.

111 Boswortli A. B. Conquest and Empire. P. 191.

112 Schwahn W. Heeresmatrikel und Landfriede Philipps von Makedonien. S. 36 ff.- Momiguano A. Filippo il Macedone. Saggio sulla storia Grece del IV secola A.C. Florence, 1934. P. 164 f.

113 Hampl F. Die griechischen Staatsvertrdge des 4 Jahrhunderts v. Christ. Geb. Leipzig, 1938. S. 49 ff.- Ryder T.T.B. Koine Eirene. General Peace. Oxford, 1965. P.151 ff.- Ellis J. Philip II and macedonian imperialism. P. 205−210. .lehne M. Koine eirene. S. 152−165- Hammond N., Griffith G. A history of Macedonia. P.633 f.

114 Larsen J. A. O. Representative government. P. 52. Ehrenberg V. Der Staat der Griechen. Bd. 1. Leipzig, 1957. S. 91- Ранович А. Б. Александр Македонский и греческие города Малой Азии // ВДИ. 1947. № 4. С. 59.

При таком разнообразии версий, сторонники каждой используют для доказательства своей правоты, фактически, одни и те же свидетельства источников, так как плохая сохранность надписей и противоречивость высказываний древних авторов допускают разную их интерпретацию. Сложность заключается и в том, что условия договоров в существовавших до Коринфской лиги союзах — симмахиях и основанных на Общем Мире — не могут помочь при решении этой проблемы, так как выделить условия, характерные для договоров только об Общем Мире, или только для симмахий, затруднительно, поскольку развитие обеих форм договоров привело к заимствованию условий. Поэтому мы сочли необходимым привлечь работы, посвященные развитию союзных институтов в организациях IV в.116. Глубое.

117 исследование Дж. Ларсена убедительно доказывает, что развитие институтов в греческих союзах могло привести к созданию единого национального федеративного государства.

В ряде работ исследуются социальные проблемы в греческих государствах III в. Труды, посвященные социальным реформам, проведенным в Спарте Агисом и Клеоменом118, отражают неоднозначный подход исследователей к внутренним событиям в Спарте и ее внешнеполитическим акциям. Так, Д. Мендельс на примере нескольких кризисов, охвативших греческие государства в конце III в., доказала непричастность Филиппа V к поддержке низов общества и разжиганию социальных конфликтов119. П. Олива ограничился высказыванием, что в Союзниеской войне демократические силы выступали на стороне этолийцев, а консервативные.

120 поддерживали ахейцев и Македонию .

115 Кондратюк М. А. Коринфская лига и ее роль. С. 31. Фролов Э. Д. Панэллинизм в политике IV в. до н.э. С. 194. Wilcken U. Beitrage zur Geschishte. S. 6 f.- Wilcken U. Alexander der Grosse. S. 112. Wilcken U. Zu der epidaurischen Bundesstele. S. 299- Wilcken U. Philipp II von Makedonien. S. 300 ff.- Bosworth А. B. Conquest and Empire. P. 189 f.- PerlmanS. Greek diplomatic tradition. P. 153−174. Hammond N.G. Philip ofMacedon. P. 162.

116 Гребепскгш H. H. KOINH EIRHNH и федеративное движение в Греции // Из истории античного общества. Вып. 1. Горький, 1975. С. 20.

117 LarsenJ. А. О. Representative government in Greek.

118 Shimron В. Late Sparta. The Spartan revolution 243−146 B.C. Buffalo, 1972; Shimron B. The Spartan Polity after the Defeat of Cleomenes III // The Classical Quarterly. Vol. 14. № 2. 1964. P. 232−239- Oliva P. Sparta and her Social Problems. Prague, 1971; Forrest W.G. A history of Sparta 950−192 B.C. — L., 1980. Fnks A. Agis, Kleomenes and Equality// Classical Philology. Vol. 57. № 3. 1962. P. 161−166- Beloch K. J. Griechische Geschichte. 2 Aufl. Bd. 4. Berlin-Leipzig, 1925; FineJ. The Background of the Social War. P. 152- Larsen J.A.O. Greek Federal States.- Will E. Histoire politique du monde. Nancy, 1966; HeitssA. Stadt und Herrscher des Hellenismus in ihren Staats — und volkerrechtlichen Beziehungen. Leipzig, 1937; Bengtson H. Die Inschriften von Labranda und die Politik des Antigonos Doson. Munchen, 1971; Walbank F. W. A historical commentary on Polybios. Vol. 1- Errington R. M A history of Macedonia. Berkeley-Los Angeles-Oxford, 1990.

119 Mendels D. Polybius, Philipp V and the Socio-economical Questions in Greece // Ancient Society. Louvain, 1977. Vol. 8. P. 154−174.

120 Oliva P. Die soziale Frage im hellenistischen Griechenland // Eirene. Vol. 12. 1974. S. 58.

Нельзя обойти вниманием и труды, посвященные Этолийскому и Ахейскому союзу — основным участникам конфликта конца III в., а также федеративному движению в целом. Из отечественных исследователей первым обратился к этим вопросам Ф. Г. Мищенко, критиковавший Полибия за субъективные оценки и непонимание сути социально-политических процессов в Греции121. Из современных авторов следует назвать С. К. Сизова, внесшего существенный вклад в разработку вопроса о характере федеративного движения в Греции в период его самостоя1 тельного развития ~. Из зарубежных исследователей нужно отметить фундаментальные работы Дж. Ларсена ~ и его теорию о развитии представительного правления в античности.

Естественно, нельзя проигнорировать и работы, затрагивающие первые контакты греческого мира с римлянами. Стоит отметить книгу «Эллинистический мир и Рим» В.И. Кащеева124, рассматривающего различные точки зрения ученых на сущность восточной политики Рима, а также отдельные аспекты истории македонского государства, в частности, потенциал его вооруженных сил. Труд А. П. Беликова «Рим и эллинизм: проблемы политических, экономических и культурных контактов» довольно подробно рассматривает иллирийские войны и их влияние на политику македонского царя. Однако в тексте встречаются противоречивые высказывания, благодаря которым точка зрения автора о враждебности Македонии Риму и о ее желании вытеснить римлян из Иллирии выглядит не всегда убедительно125. Вопрос о первых контактах римлян и македонян затрагивался в 1 работах Ф. Уолбэнка, Х. Делла и др. Все они, в той или иной степени, признают агрессивность Македонии. Так, например, Э. Грюен, отрицая стремление Филиппа вторгнуться в Италию и не признавая за ним мечты о мировом господстве, полагает, что целью царя являлось распространение македонского влияния на Адриатическое побережье127.

121 Мищенко Ф. Г. Федеративная Эллада и Полибий. С. 35−40.

122 Сизов С. К. Ахейский союз. M., 1989; Сизов С. К. Федеративное государство эллинистической Греции: Этолий-ский союз. Н. Новгород, 1990.

123 LarsenJ. А. О. Representative government in Greek.- LarsenJ. A. O. Greek Federal States.

124 Кощеев В. И. Эллинистический мир и Рим: война, мир и дипломатия в 220 — 146 гг. до н. э. М., 1993.

125 Беликов А. П. Рим и эллинизм: проблемы политических, экономических и культурных контактов. Ставрополь, 2003. С. 51 и 63.

126 Errington R. M. Rome and Greece to 205 B.C. // CAH2. Vol. 8. 1989. P. 81−106- Walbank F. W. A historical commentary on Polybios. Vol. 1- Dell H. J. Antigonus III and Rome // Classical Philology. Vol. 42. № 2. 1967. P. 94−103- Hammond N. G. Illyris, Rome and Macedon in 229−205 B.C. // JHS. Vol. 58. 1968. P. 1−21- Fine J. Macedon, Illyria and Rome, 220−219 B.C.// JRS. Vol.26. 1936. P.24−39.

127 Gruen E. S. The Hellenistic World and the Coming of Rome. Vol. 1−2. BerkeleyLos Angeles-L., 1984. P. 375.

Таким образом, хотя различные аспекты нашей темы затрагивались как в отечественных, так и в зарубежных исследованиях, тем не менее научная новизна диссертации состоит в том, что впервые все мероприятия Филиппа V в Греции в конце III в. рассмотрены в рамках концепции Общего Мира, что позволяет выявить отличие его политики в отношении греков от политики его предшественников и показать существование реальной возможности греко-македонской интеграции. Кроме того, работа представляет собой не изложение политических событий в хронологической последовательности, а анализ целей и устремлений македонской политики, компромиссным результатом которой стало образование Эллинской лиги 224 г. В диссертации анализируются вопросы, которые либо вообще не рассматривались детально в научной литературе, либо рассматривались с иных позиций. Это касается планов завоевания Иллирии, установления новой системы контроля над Грецией, выявления общих черт в отношениях между центральной властью и полисами в греческих федерациях и в Македонии и т. д. Более того, по целому ряду частных проблем, затронутых в дискуссиях, автор диссертации приводит новые аргументы в защиту уже имеющихся в литературе точек зрения. Это относится, например, к вопросу о составе Эллинской лиги 224 г., о характере Коринфской лиги 338 г., об обязанностях и объеме полномочий должностных лиц союзов, об аутентичности речи Агелая, о датировке государственных переворотов в Мессении, о тактике Этолийского блока в ходе Союзнической войны, о вооруженных силах противников и т. д.

Таким образом, дискуссионный характер указанных проблем и их явно недостаточная изученность во многом и обусловили обращение к данной теме. Практическая значимость работы состоит в том, что собранный в диссертации материал и выводы могут быть использованы научными работниками, изучающими историю эллинизма, а также в преподавательской работе, при чтении общих и специальных курсов, проведении спецсеминаров и в других видах учебной работы по-истории Греции и Македонии эллинистической эпохи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Греческая история в свои переломные периоды в конце IV и в конце III вв., породила такое необычное объединение греческих государств, как Коринфская лига. Федеративные идеи в Греции, развитие которых легко можно проследить со времен Пелопоннесского союза до Коринфских лиг, нашедшие свое отражение в развитии системы представительства, в создании федеральной исполнительной власти и организации судов, не смогли объединить разрозненные греческие государства. Своего наивысшего развития эти идеи достигли в таких крупных региональных объединениях, как Этолийский и Ахейский союзы. Но даже они не смогли принести мир и спокойствие в Грецию. Вполне возможно, что, развиваясь самостоятельно один из этих союзов со временем мог набрать достаточно сил, чтобы объединить под своим руководством остальную часть Греции и создать единое федеративное государство. Таков мог быть один из путей развития Греции. Однако объединительному движению противостояли другие тенденции: в греческих государствах не утихала борьба за первенство в Греции, кроме того, по-прежнему действовали центробежные силы, обусловленные самим полисным строем. Эти постоянные попытки добиться главенствующего положения часто приводили к поискам «помощи» со стороны соседних государств, что делало невозможным превращение Греции в единое государство.

Создание греко-македонского государства в IV в. было невозможно, тогда такую цель не ставили перед собой ни македоняне, ни греки. Поэтому создававшиеся в конце IV в. греческие союзы под эгидой Македонии не могли быть долговременными. Каждая из сторон преследовала свои интересы, которые временно совпадали и находили свое выражение в этих лигах. Македония видела в них орудие своего господства в Греции, не имея сил для полного ее покорения. Характерно, что отношение греков к союзам менялось. Если в союзе Филиппа II они не только были неравноправными партнерами македонского царя, но и понимали, что на деле союз был формой подчинения Греции, то ситуация меняется к 302 г. Греки уже выступали как равноправные партнеры по отношению к самому Деметрию. Лишь в конце III в. зародились предпосылки для реального сотрудничества греков и македонян в рамках Эллинской лиги. В союзе 224 г. греки под влиянием Ахейского союза неоднократно оказывали давление на македонского царя, даже вынудив его вступить в Союзническую войну 220−217 гг., но, в свою очередь, не поддержали его в первую римско-македонскую войну.

Это соотношение сил прослеживается и при изучении союзной организации этих лиг. В целом, институты всех трех союзов были одинаковы. Союз возглавлялся гегемоном, в роли которого выступал сам македонский царь. На время его отсутствия предусматривалась должность заместителя гегемона, который, по всей вероятности, носил титул «стратега, оставленного царем на страже общего дела». В распоряжении гегемона и стратега находились так называемые «стражи мира». Помимо должностных лиц в союзах существовал представительный орган — синедрион или общий совет, в который союзники посылали своих представителей. Система представительства в пропорции к количеству населения, по всей вероятности, была введена в 338 г. и сохранялась в последующих объединениях.

Участники лиги 224 г. обладали намного большей независимостью по отношению к центральной власти. При этом синедрион обрел реальную власть, которой не было в союзе 338 г. В положении гегемона также произошли изменения по сравнению с той ролью, которую он играл с союзе Филиппа II. Уже в союзе 302 г. Деметрий для усиления своих позиций был вынужден обратить свое внимание на институт проедров — председателей синедриона. В союзе 224 г. предпочтение было отдано усилению другого института лиги — «стражам мира». Их роль была значительна уже в союзе Филиппа II, поскольку на них была возложена обязанность следить за греческими государствами и предотвращать все попытки государственных переворотов. Такие функции возлагались лишь на македонских офицеров, которым предоставляли неограниченные полномочия для выполнения той или иной задачи. Но для того, чтобы эти офицеры не могли злоупотребить данной им властью, было предусмотрено, что такое значение они приобретали только на время выполнения задания. В лиге 224 г. «страж мира», сохраняя те же функции, обрел постоянное местопребывание. Более того, теперь он назначался не для выполнения одной операции, а постоянно. Поэтому изменился титул «стражей». В союзе 338 г. они назывались «поставленными для общей стражи», в союзе 224 г. Таврион, например, носил титул «царского уполномоченного по делам в Пелопоннесе».

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в Коринфских лигах IV в. все достижения федерализма использовались македонскими царями в целях упрочения своего положения. В конце III в. Македония сама приобрела некоторые черты, характерные для федераций. Никакой несовместимости между царским саном и федеративным самоуправлением не существовало. В отношениях между центральной властью и отдельными полисами как в греческих федерациях, так и в Македонии существенных отличий не было.

Главное отличие Эллинских союзов — в их характере. В 338 г. для закрепления достигнутого положения и для сохранения спокойствия в Греции можно было ограничиться договором об Общем Мире. Но Общий Мир не мог дать македонскому царю возможности увеличения его влияния в Греции. Для этого нужна была симмахия. С другой стороны, симмахия, являясь военным объединением, не могла принести мир греческим государствам, который был так им необходим. Именно поэтому в договор Филиппа II с греками о симмахии — военном союзе были включены параграфы, характерные для договоров Общего Мира. Союзы Деметрия и Антигона Досона также включали некоторые «мирные» параграфы, хотя были симмахиями. Но Деметрий не ставили своей целью умиротворение Греции. Македонских правителей, начиная с Александра Великого, интересовало только подчинение ее или, как минимум, контроль за ее стратегически важными пунктами. При такой политике существование этих организаций не могло быть долговременным.

Филипп V, напротив, с самого начала своего правления стремился добиться соблюдения Общего Мира, нарушителями его были греки. Противоречия конца 20-х гг. III в. вылились в так называемую Союзническую войну 220−217 гг. Участие в ней приняли две крупнейшие федерации того времени — Этолий-ский и Ахейский союзы, а также Македония, вмешавшаяся в этот конфликт в силу союзнических обязательств. Филипп V, являясь гегемоном Эллинской лиги, возглавил общее руководство военными кампаниями, определял стратегию и тактику этой войны. Политический портрет царя Филиппа, созданный Полиби-ем, прочно закрепился висториографии. Но ахейский историк изобразил предпоследнего царя Македонии как правителя, жестко диктующего свои требования грекам, как поработителя Эллады. Причина столь неприязненного отношения Полибия к царю кроется в ахейском патриотизме историка и в дидактических целях его «Всеобщей истории». Однако эпиграфические открытия последних лет должны восстановить справедливость и вернуть этому правителю заслуженное место в греческой истории. В отличие от своих предшественников на троне, Филипп V оказался в более сложной ситуации. Став правителем в семнадцать лет, он не пользовался достаточным авторитетом у союзников по Эллинской лиге, чтобы стать признанным гегемоном и самостоятельно определять политику союза. Последняя роль принадлежала ахейскому стратегу Арату, который, оказывая влияние, а иногда и прямое давление на молодого царя, надеялся руками македонян решать проблемы Ахейской федерации. Едва ли кто из греков мог предположить, что в этом юном правителе кроется талант полководца и политика, достойный знаменитых царей Филиппа II и Александра Македонского. Союзническая война в полной мере раскрыла его способности.

Установление македонского контроля над Грецией, от которого не отказывался ни один Антигонид, не могло идти прежним, насильственным путем. Поэтому Филипп V предпочел иные методы контроля над Элладой. Он планировал использовать в своих интересах договор Общего Мира. Весь начальный период своего правления, до вмешательства римлян в дела Эллады, он посвятил реализации этого грандиозного замысла. Именно македонский царь в этот период стал тем лидером, который желал мирного сотрудничества в рамках общей с греками организации и прилагал немалые усилия для установления мира на Балканах. К сожалению, царю не хватило времени реализовать свои идеи в полной мере.

Греческие государства — члены лиги не были послушными сателлитами Македонии. Царю приходилось действовать осторожно, избегать силовых методов, взывать к мирным настроениям греков. Подобная задача изначально ставила перед гегемоном Эллинской лиги серьезные проблемы. С одной стороны, распространение его власти не должно было восприниматься греками как акт агрессии. С другой стороны, Филипп практически сразу был втянут в Союзническую войну и привел на греческие земли македонское войско. Стремление царя руководить лигой единолично наталкивалось на сопротивление ахейского стратега Арата, на которого ориентировались многие партнеры по союзу. Выход из столь трудной ситуации был найден царем именно в ходе военных действий.

Война с самого начала приняла затяжной характер, ахейцы возложили основную тяжесть военного бремени на Македонию. Однако силы последней были рассчитаны, скорее, на проведение решающего генерального сражения, от которого этолийцы весьма успешно уклонялись. В результате вся война распалась на ряд локальных кампаний, причем совместные действия союзников зафиксированы лишь для отдельных операций. Можно утверждать, что в этой войне Филипп весьма успешно подражал Александру Македонскому, не уступая ему в отдельных случаях ни в скорости передвижения, ни во внезапности удара, ни в использовании отвлекающих маневров, что обусловило удачу практически всех его начинаний.

Однако перед Александром и Филиппом V задачи стояли разные. Если Александр стремился сокрушить Персидскую державу, то Филипп не ставил целью уничтожение враждебного государства. Чтобы сломить мощную федерацию, нужны были иные силы, чем те, что имелись в распоряжении Македонии и ее союзников. Греки имели множество территориальных претензий к Этолии, однако приобретения эллинских союзников были скромными. Частичный успех в немалой степени был обусловлен прочностью Этолийской федерации. Целью же македонского царя Филиппа, в отличие от ахейского стратега, стало принуждение этолийцев к соблюдению Общего Мира в Греции. Этот договор подразумевал отказ от традиционной практики пиратских рейдов этолийцев на земли других эллинов. Успех коалиции в войне и мирный договор, подписанный в 217 г. в Навпакте, не лишал Этолию независимости и не требовал вступления в Эллинскую лигу. Однако выполнение условий Общего Мира означало ослабление международных позиций Этолийской федерации и ставило под угрозу возможность удержания на ее стороне последних союзников. Таким образом, итогом войны было не сохранение прежнего status quo, а готовность этолийцев соблюдать параграфы Общего Мира.

Дальнейшие шаги Филиппа, направленные против бывшего союзника Скердилаида, также были рассчитаны на выполнение условий договора Общего Мира. После победы в войне борьба с иллирийским вождем, по замыслу царя, стала бы обоснованием сохранения в Греции гарнизонов и подтверждением стремления македонян к сохранению мира и благополучия в регионе.

Не оставил царь без внимания и социальное движение. Как показали события в Спарте и в Мессене, цепь переворотов в этих государствах сопровождалась демагогическими заявлениями политиков с целью привлечь на свою сторону низы общества для достижения той или иной политической цели. Поэтому без сильного сдерживающего фактора, как правило, внешнего, ни одно государство не могло оставаться стабильным. Поскольку подобная социальная ситуация была характерна для всех греческих городов, Эллинская лига должна была стать той организацией, которая призвана сохранять внутренний мир и спокойствие в Греции.

Наличие «общего врага» — этолийцев, Скердилаида, спартанцев, римлянв политическом аспекте, низов общества — в социальном, было необходимо для греко-македонской интеграции. «Общий враг» должен был стать той основой, которая сближала бы разные категории населения греческих городов с македонянами. Тем более, что Филипп действительно был настроен на мирное решение всех проблем и неоднократно демонстрировал готовность сотрудничать в единственно приемлемой для эллинов форме партнерства — в рамках Эллинского союза. Строго соблюдая букву договора лиги, обосновывая перед союзниками свои действия, он стремился закрепиться в стратегически важных пунктах Греции и на морском побережье, что давало ему возможность быстрого реагирования, как на социальные смуты, так и на любые акции врагов. Такая система, если бы она приняла законченный вид, вновь сплотила бы греков под эгидой Македонии. Причем союз не обязательно привел бы к прямому подчинению Эллады. Тот факт, что Антигон Досон, а затем Филипп не пытались бороться против федеративного движения дозволяет утверждать, что новое объединение Греции и Македонии имело все шансы на успех.

Но действия Филиппа остались непонятыми современниками — ни греками, ни римлянами. Эллины в силу прежнего опыта общения с македонскими царями подозревали его в желании любыми средствами подчинить Элладу, установить тиранические режимы в большинстве городов и притеснять их призрачную свободу. Хотя в конце III в. реальная угроза свободе Греции исходила уже от Рима, а не от Македонии, греки традиционно продолжали видеть в Македонии «империю зла».

Что касается римлян, то непонимание деяний македонского царя был©основано на несходстве фундаментальных политических ценностей эллинистического мира и Рима. Строя свою восточную политику, римляне мыслили иными категориями. Для них война давно стала образом жизни, а накануне второго столкновения с Карфагеном во враждебных замыслах по отношению к себе они подозревали всех соседей. Парадокс ситуации конца III в. заключался в томчто все мирные устремления македонского царя были восприняты как коварные планы и источник угрозы, который следовало подавить любыми средствами. Нарушив существовавшее на Балканах равновесие сил, римляне уничтожили последний шанс на мирное сотрудничество греческих государств в рамках той организации, в договоре о создании которой провозглашался Общий Мирkoli/t] е’ьртрл" !.

Теоретически возможное сплочение Греции в едином государственном образовании под главенством эллинистического монарха на практике так и не было достигнуто. Неудача интеграции была вызвана несколькими причинами.

Во-первых, у царей Македонии отсутствовали необходимые силы и средства для объединения двух государств. Предпоследний царь Македонии желал прославиться военными деяниями и не имел финансовых возможностей для регулярного вливания средств в Грецию.

Во-вторых, противоречивая политика македонян в Греции не способствовала социальной стабильности внутри эллинских полисов. В политическом отношении греческая аристократия не была единой. Она распадалась на множество фракций, боровшихся между собойпричем одни из них ориентировались на Рим, другие — на Македонию. Тактика римлян заключалась в том, чтобы привлекать на свою сторону эти группировки и делать их проводниками своего влияния. В IV в. македоняне сами успешно играли на интересах разных группировок, но в конце III в. Филипп V не мог позволить себе подобные интриги, так как неминуемо настроил бы против себя всю полисную элиту.

В-третьих, стремление македонян удержать и жестко контролировать Де-метриаду, Халкиду и Коринфкак наиболее стабильный элемент новой системы контроля над Грецией, рассматривались греками как угроза их независимости. Греки всегда ощущали несовместимость автономии и присутствия иностранных войск в городе. В полной мере Филиппу не удалось создать эту систему. Для этого требовалось время и солидарность союзников. Первое вмешательство римлян в греческие дела заставило Филиппа ускорить создание новых опорных баз в Греции, но в глазах греков он стал притеснителем и тираном, что в конечном счете способствовало краху его планов.

В-четвертых, греки всегда негативно относились к монархиив их восприятии, монархия совершенно не походила на существовавшие в Греции формы объединений полисов и этнических общностей. Они не могли и не хотели увидеть в Македонии своего рода «разновидность» федеративного государства. Декреты царя не были личными решениями, они обсуждались в Совете и отражали коллективное мнение. Полномочия Собрания распространялись на все важные вопросы политики. Македонские города были полисами, имели собственных судей и обладали автономией. В условиях наступления Рима именно такой тип правления имел все шансы на успех.

В-пятых, с конца IV в. прослеживается общая для всех греков тенденция настороженного отношения к македонским царям, которая не способствовала интеграционным процессам. В сущности, каждого македонского правителя они подозревали в желании подчинить Грецию.

В-шестых, действия Филиппа в Иллирии было неверно поняты как греками, так и римлянами. Война против Скердилаида была вызвана необходимостью стабилизировать ситуацию на македонской границе, стремление контролировать Аполлонию на Иллрийском побережье, а затем захват Лисса были связаны с морской программой Филиппа и с укреплением системы контроля за Грецией. Борьба с иллирийским пиратством велась и в интересах греков, согласно условию Общего Мира, но все мероприятия Филиппа греки восприняли как стремление завоевать соседние территории. Римский сенат усмотрел угрозу своей восточной политике в слишком активных действиях македонян и вмешался в греческие дела, поддерживая врагов Эллинской лиги.

В-седьмых, в качестве одного из элементов сплочения греков и македонян Филипп не имел возможности опереться на некий общий идеологический фактор. Царь планировал сделать Дельфы религиозным центром Эллинской лиги, подобно тому как в Ахейском и Этолийском союзах общесоюзные святилища были «столицами» этих федераций. Однако освободить Дельф из-под власти этолийцев ему так и не удалось.

В-восьмых, исконный греческий сепаратизм и партикуляризм, недальновидность и личные мотивы многих политиков не позволили последнему шансу единения греков и македонян реализоваться.

В целом, Антигонидов можно назвать одной из самых энергичных династий в истории эллинизма. Филипп V не смог найти удовлетворительное решение для старых бед Греции и не смог остановить натиск Рима. Но в этом его вины нет. Сами греки никогда не были в состоянии решить собственные проблемы. Как могли македонцы преуспеть там, где потерпел неудачу греческий гений. Римляне включили Элладу в состав своей державы и установили мир, но разрушили многое из того, чем дорожили греки. Фактически, римлянам удалось peai лизовать на практике замыслы предпоследнего царя Македонии. В существующих исторических условиях македонский царь Филипп V не мог пойти по римскому варианту фактического завоевания Эллады и интегрировать ее в состав своего царства в качестве провинции.

Антигониды оказали много услуг грекам, сократив количество войн и оберегая их от северных варваров. Но в кризисные годы борьбы Македонии с Римом греки забыли все благодеяния и помнили только о притеснениях, которые им причинили македонские цари. Несмотря на установленный римлянами мир, судьба многих греческих полисов и отдельных эллинов под римским доминированием была трагична. Греческая интеллектуальная элита ощущала униженное состояние в условиях римского господства. Но беспристрастная оценка должна признать эту судьбу греков заслуженной.