Революционная борьба и програмы в период Первой русской революции 1905-1907 гг

Революционная борьба в 1905;1907 гг. велась одновременно на двух направлениях — против власти и против консервативной общественности. Настоящая диссертация посвящена именно второму аспекту этой борьбынасильственным действиям революционных групп в отношении контрреволюционно настроенной! части населения и вылившейся в погромы-ответной реакции лояльных политическому режиму социальных слоев. В рассматриваемую в диссертации эпоху широкоприменялсятеррор: индивидуальный террор, направленный на ликвидацию видных политических деятелей, и государственный террор, представлявший собой квазилегитимные действия властей по наведению порядка. От этих видов политического насилия отличался взаимный террор представителей общественности — революционеров против консервативных обывателей и контрреволюционного населения*против участников антиправительственного движения. В диссертации1 под такого рода революционным террором понимается и специфическая пропаганда действием, то есть публичная и агрессивная демонстрация силы, имевшая целью вовлечение аполитичных граждан в борьбу с властью. Под контрреволюционным общественным террором имеются в виду поначалу спонтанные и неорганизованные акции противодействия различных по своей социальной принадлежности жителей городов, а также крестьян революционным выступлениям. Однако с течением времени такой террор был взят на вооружение черносотенными организациями, создававшимися при поддержке властей. Всю совокупность обоюдных гражданских столкновений на политической почве справедливо считать массовым террором, кульминацией которого стали погромы, ставшие стихийным ответом на чрезвычайную активизацию антиправительственных сил. Поэтому жертвами погромов оказывались те общественные слои, которые в глазах контрреволюционных групп населения несли ответственность за революцию. По этой причине мотивационная основа погромов периода Первой русской революции была двоякой — и национальной, предполагавшей насильственные действия против компактно проживавшего еврейского населения, и политической.

В работе рассматриваются процессы формирования революционных и черносотенных организаций и консолидации социальных групп, ориентированных на применение массового террора, а также исследуются' предпринимавшиеся ими акции. В силу того, что авторское внимание сфокусировано" на столь" масштабнойи специфической" проблеме, иные проявления революционной борьбы и действия властей по их подавлению в диссертации не разбираются. Авторское внимание сосредоточено преимущественно на реконструкции борьбы враждебных общественных групп. Сопутствовавшие такому противостоянию явления 1905;1907 гг. освещены в работе лишь в связи с их влиянием на изучаемые процессы.

Основным конфликтом Первой русской* революции принято считать, противостояние революционного1 общества и реакционной властипричем* каждая из сторон, согласно такому взгляду, боролась за влияние на-пассивные массы1. Однако < предпринятое исследование позволяет дополнить указанную схему, свидетельствуя о существовании третьей самостоятельной силы — значительной контрреволюционной части населения.

Подобная постановка проблемы позволяет внести вклад в изучение Первой русской революции, а также состояния российского общества в начале XX в. в целом.

Российская и зарубежная историография Первой русской революции обширна и многогранна. Вместе с тем, массовый террор как явление революции прежде не становился^ центральным объектом научного исследования. Значимость же этого фактора общественной борьбы была такова, что различные его проявления становились объектом изучения, но.

1 См.: Лихоманов A.B. Борьба самодержавия за общественное мнение в 1905;1907 гг. М., 1997; Первая революция в России. Взгляд через столетие. М., 2005. С. 302−303, 322−323. неизменно это происходило в контексте исследования иных проблем. Тем самым сложилась ситуация, при которой информация о массовом терроре в период революции 1905;1907 гг. не игнорировалась наукой, но эти сведения не были должным образом систематизированы, а следовательно, и не подвергнуты полноценному, последовательному анализу. Все это накладывает отпечаток на обзор литературы, так как основная задача данного исследования в этой" части заключается в том, чтобы вычленить из многочисленных работ, посвященным смежным темам, упоминания и свидетельства массового террора и погромов 1905;1907 гг.

Литературу, которая представляет интерес в данной связи,* возможно разделить на две неравные категории. Первая, значительная, ее часть — это публицистические {заботы и* научные труды, посвященные деятельности черносотенных организаций в период революции. Исключительно черносотенным союзам — Союзу русского народа (GPH) и провинциальным «черным сотням» — историография длительное время приписывала проведение акций массового" террора. Вторая, меньшая, часть литературы представляет собой исследования деятельности революционных организаций. Но в трудах из этого ряда проблема массового" террора ставилась крайне редко, и само это явление рассматривалось как незначительное в сравнении с такими факторами революционной борьбы, как стачечное движение, мирная пропаганда и индивидуальный террор.

Имея в виду приведенный подход к тематической дифференциации литературы, ее более детальный обзор необходимо представить в соответствии с учетом временного принципа. Единство подходов и преемственность основных убежденийотносительно существа массового террора в период Первой революции позволяет объединить литературу дореволюционную и советского времени в единый периодуже в его границах необходимо различать этапы дореволюционной публицистики, всплеска интереса к данной проблематике и формирования научных представлений о теме в 1920;1930;е гг., выход в свет исследований, претендовавших на взвешенность и академизм в 1960;1970;е гг.

Таким образом, на протяжении первого условного периода, начало которого позволительно отнести собственно к революционной эпохе, а конец — к распаду СССР, историография заявленной проблематики проделала путь от политизированных газетных публикаций до исследований, небезосновательно претендующих на академизм. Важно, что изменение формы подачи материала не повлекло за собой качественные перемены, так как работы историков позднего советского периода в части-оценок массового террор в 1905;1907 гг. не представляют не только, нового фактического1 материала, но и концептуально находятся в русле: дореволюционной либеральной публицистики. Ангажированность данной проблематики стала основной причиной того, что зачастую целью исследований было не установление факта, но поиск факта для подтверждения-лозунга.

Литература

посвященная общественной борьбе и черносотенному движению в России, вплоть до 1991 г. имела политическую задачу оправдания одной стороны конфликта — революционной — и уничижения противоположной партии — реакционной. Изучение истории общественной жизни1 в стране через призму «борьбы, партии большевиков против.» задавало приоритеты, часто не соответствовавшие действительности, и тем самым история служила искажению реальности. «Есть такой рецепт производства артиллерийских орудий: нужношзять круглую дыру и облить ее сталью — получится орудие. Целый ряд исторических концепций формируется именно по этому рецепту: берут совершеннейшую дыру и обливают ее враньем: получается история», — писал эмигрант Иван Солоневич2.

Дореволюционные исследования черносотенного движения в России, преимущественно, представляют собой работы публицистов из оппозиционного власти политического лагеря. В основе своей эти брошюры.

2 Солоневич И. Великая фальшивка февраля. М., 2007. С. 13. 6 направлены на дискредитацию политических противников. В участниках правого общественного движения их авторы видят «лихоимцев и разный темныйгсброд», «руководимый авантюристами и политическими убийцами"4. Сам» факт появления выступления контрреволюционных групп общества в глазах данного* круга авторов: был неразрывно связан с деятельностью Департамента полиции' (ДП) И: стоял в одном ряду с политическими-провокациями и грубым подавлением вольномыслия1.

Более скрупулезныеработы, претендующие на анализ г деятельности правых и общественной^ борьбы. до* революции 1917 г. были редки. В данной связи? возможно говорить лишь, об исследованиях В. Левицкого- (В.О. Цедербаум)5, В. П: Обнинского, 6 М. Оленева7. Вопреки скептическим воззрениям на вклад черной сотни в общественно-политическую жизнь-страны, Левицкий признавал: «Партии правого лагеря, привсей их зависимости от правительстване были простым придатком к нему"8. Необходимо пояснить,, что, применяя термин «партии» по отношению к правому лагерю, Левицкий* и другие: авторы имели? ввиду далеко нетолько СРН, подданным термином они понимали весь спектр провинциальных черносотенных, союзов, но также и не: объединенное в, партии в строгом смысле этого слова реакционное население страны. Левицкий соглашался с тем, что. незаконные акции, правых явились ответными по отношению к провокациям террористических групп, в частности взрыву чайной СРН таверны «Тверь» 27 января 1906 г.

Алтайский Б. Кое-что о черной? сотне // Народный труд. Народно-социалистическое обозрение: СПб., 1−906—.Выл:.2.-:.БёлоконскийМП: Черносотенное .-«движение» или тайны русской контрреволюции // Образование СПб., 1906. № 1. 4- 1. Борисов Я. Кому нужны погромы? СПб., 1906; Вешков Е. Черные патриоты. М., 1906; Меч В. Силы реакции // Борьба общественных сил в русской революции, в 1905—1906 гг. М-, 1907.,.

4 Обнинский ВіП. Новый строй. М., 1909. Т. 1. С. 268−276.

5 Левш{кий Б. Правые партии // Общественное движение в России в начале XX в. СПб., 1914. Т. 3. Кн. 5.

6 Обнинский В. П. Указ. соч.

7 ¦. , ч.

Оленев М. Рабочий вопрос у правых // Современный мир: СПб., 1908. *Левиі{кий В. Указ. соч. С. 347.

Обнинский почти исключительно фокусирует внимание на участии правых организаций в погромах 1905 г. Его работы пережили несколько изданий в России и за ее пределами и, очевидно, в большой мере формировали мнения читающей публики о террористах справа9. Как отмечают историографы, «работы Обнинского остались в большинстве случаев публицистическими произведениями, обличающими центральную и местную власть, полицию^ в попустительстве или* прямой организации погромов"10. Именно Обнинский начал формирование представления» о массовом терроре в период Первой революции как исключительномделе черносотенных организаций. Отрицание им участия в' акциях массового террора второй стороны конфликта — революционных организаций — было данностью для общественного мнения в Российской империи и благодаря талантливым работам публицистов было буквально дословно принято и советской историографией'.

Публицистику начала XX в. возможно дифференцировать в зависимости от принадлежности авторов к социалистическим или либерально-демократическим партиям. В то время, как сторонники социал-демократических идей, прежде всего меньшевики, стремились к, анализу причин раскола в обществе и появления черносотенного движения, либеральных авторов, как отмечено в историографии, «не интересовали причины и цели организации черных сотен, образования монархических партийне занимали, их и проблемы социального состава этих организаций, они ограничивались упоминаниями о «темных элементах», «подонках» или «отребьях общества?, «босяках», «хулиганах и громилах» «11.

9 Обнинский В. П. Полгода русской революции: сборник материалов к истории русской революции. М., 1906; Он же. Последний самодержец: очерк жизни и царствования императора Николая II. Берлин, 1912.

10 Иерусалимский Ю. Ю., Кокорина Е. А. Историография черносотенно-монаргсического движения в 1905;1907гг. // Вестник Московского университета. Серия 8 (История). 1994. № 3. С. 28−29. '.

11 Иерусалимский Ю. Ю., Кокорина Е. А. Указ. Соч. С. 28−29.

Отдельный пласт дореволюционной литературы представляют публицистические работы охранительного направления. Здесь также господствуют небольшие по объему, поверхностные брошюры. Прежде всего, имеются ввиду работы Г. Юрского12. Удачной оказалась попытка С. С. Ольденбурга проанализировать суть происходящих в стране общественных процессов. Он опровергал возможность участия правых организаций в погромах осени 1905 г., доказывая их стихийность. Он же представил новую для своего времени точку зрения! на социальный состав черносотенной общественной партии: «Правые течения* не имели за собой, (кроме поместного дворянства) какого-либо определённого общественного* слоя, но.

13 находили немало сторонников в русских массах" .

Относительно погромов официозная, позиция’власти^ была сформирована ясно и основательно: «Погромы возникали исключительно вследствие вызывающего образа действий революционеров, в значительной мере евреев, принявших дарованные милости в смысле упразднения всякого законного порядка и водворения анархии, в которой, они стали хозяевами положениями перестали считаться с достоинствомшерховной власти и русского имени"14.

О психологии крайнего монархического движения писал В. В. Шульгин. «Инстинктивная потребность подчиняться* единому иерархическому началу», поего мнению, была неотъемлемой частью* общественной психологии русского — общества и таким образом предопределяла' существование идеи державности как специфической особенности национального миропонимания15.

Публицистика начала века. именно через призму черносотенного движения пыталась раскрыть проблематику массового' террора в русском.

Юрский Г. Правые в Третьей Государственной Думе. Харьков, 1912; Националисты в Третьей Государственной Думе. СПб., 1912; Торжество русского объединения // Мирный труд. 1912. №№ 5−10. Ольденбург С. С. Царствование императора Николая И. М., 1992. С. 494.

14 Материалы к истории контрреволюции. Погромы по официальным данным. СПб., 1908. Т. 1. С. 4.

15 Монархисты. Статьи В. Шульгина. Екатиронодар, 1918. Вып. 1. С. 4−6. обществе. Важно, что сам термин «массовый террор» не использовался публицистами и не был ими расценен как один из существенных самостоятельных факторов общественной борьбы. Собственно и такая борьба для дореволюционной публицистики была явлением сомнительным, так как радикализм суждений не позволял признавать частью общества черносотенцев. Тема погромов 1905 г. как наиболее значительного проявления массового террора периода Первой, революции по" этоиг же причине была замолчана. Исключительные исследования данной проблематики Ю. Н1 Лавриновича и А. Евгеньева при скрупулезномс перечислении многочисленных фактов хроники погромов оставались тенденциозны в выводах и являлись попыткой не столько изучить-феномен общественной борьбы, сколько разъяснить его в предпочтительном революционному движению ключе!6. Деятельность революционных г организаций, направленная' насоздание боевых дружин — проводников массового террюра — и применению" ими акций устрашения* населения" и подавления государственного аппарата путем массовогонасилия дореволюционной-публицистикой изучена. не была.

1920;1930;е гг. XX в. обозначили новый этап в границах первого этапа в изучении истории общественной борьбы вРоссии периода. Первой" революции. В это время произошел всплеск интереса к истории СРН и черносотенному движению в целом, обусловленныйсоциальным заказом на дискредитацию консервативного’общественного-движения дореволюционной эпохи, власти и церкви как покровителей черных сотен и организаторов еврейских погромов. Главной чертой выходивших вближайшие за Октябрьской революцией годы, работ было углубленное изучение различных узких аспектов истории правых17. Особой темой стали взаимоотношения «18 православной церкви, государственной власти и правых террористов! .

16 Лавриновач Ю. Н. Кто устроил погромы в России? Берлин, 1906; Евгеньев А. Царские погромщики. Пг., 1919. пБруснянгш Б. Черная сотня на фабриках и заводах Петербурга в годы реакции // Красная летопись. 1929. № 1. С. 154−181- № 2. С. 151−172- Залежский В. Н. Монархисты. Харьков,.

Бесспорное влияние на историографию возымел труд В. Залежского «Монархисты"19. Внимание автора фокусируется на процессе образования и эволюции правого движения. Выработанная им схема стала классической для советской историографии и практически в неизменном виде господствовала в отечественной науке вплоть до начала 1990;х годов XX в. Суть ее заключалась в констатации того факта, что экономический упадок вследствие революционной борьбы вызвал контрреволюционные настроения у средних городских слоёв, которыми воспользовались дворянство и духовенство, создав черносотенные союзы» и организовав^ «при прямом содействии.

10 полиции,'местной власти и войск" погромы. После спада революционной угрозы, согласно концепции Залежского, правительство «охладело» к излишне самостоятельным монархическимобъединениям, прежде всего к.

СРНи, как следствие, влияние черносотенцев ослабло, а массовый террор потерял свое значение.

А. Конокотин, исследователь черносотенного движения в Костромской губернии, писал: «Под прикрытием правительства сознательные реакционеры из дворян1 создают реакционное движение, на демагогические приманки улавливают мелкий торговый и мещански настроенный люд, нанимают деклассированное босячество, как падкое на вино, деньги, и так тёмное и невежественное, создают соответствующую упрощённую тактику —.

01 погромов, краж, насилий". Аналогичное видение общественной борьбы присутствует в трудах таких авторов, как В. Викторов22 и Б. Кандидов,.

1929; Конокотин А. Черносотенное движение в Костромской губернии // 1905 год в Костроме. Сб. статей. Кострома, 1926; Любош С. Б. Русский фашист Владимир Пуришкевич Л., 1925; Островцов А. Последние могикане старого строя. М., 1925; Ткачуков И. Темные силы в дни первой революции и в годы реакции // Пути революции. Историко-революционный журнал. Харьков, 1926. Кн. II-III.

18 Кандидов Б. Крестом и нагайкой (Почаевская лавра и черносотенное движение). М., 1928; Костомаров Г. Д. Черная сотня под флагом религии в 1905 г. М., 1923; Попов Ф. К. Попы-черносотенцы. М.-Иваново-Вознесенск, 1932;

19 Залеэюский В. Монархисты. Харьков, 1929.

20 Там же. С. 41.

Конокотин А. Черносотенное движение в Костромской губернии // 1905 год в Костроме. Сб. статей. Кострома, 1926. С. 146.

22 Викторов В. П. Вступительная статья // Союз русского народа. М., 1929. обращавшего внимание читателя на том, что «в ряды этих банд (черносотенных -/^./^^ входили дворники, тайные и явные полицейские<. .> всевозможные проходимцы и жулики"23.

В 1920;е гг. была совершена попытка привнести в историческую науку новыйвзгляд на общественную борьбу периода Первой революции, учитывающий не только ту позицию, что погромы были следствием агрессиичерносотенцев и власти, но и деятельной, наступательной борьбы революционныхгрупп. А. Д. Киржниц и И. Коган фокусировали внимание на борьбе еврейского пролетариата, направленной на. подавление, контрреволюционных групп, в том числе путем применения акций массового террора, проводившихся в жизнь боевыми отрядами самообороны24. Ту же проблематику затронули авторы сборника очерков, опубликованного в 1927 г. под редакцией М. Н. Покровского. Властности, член? партии большевиков с 1904 г. С. М. Диманштейн в «Очерке революционного движения среди еврейских масс» подчеркивал не только > весомость вклада евреев в Первую революцию, но остроту их противостояния с: реакционным — славянскими —.

О ^ населением Западного края-. Данное направление объективно имело большие перспективы, гак как изучение революционных событий в таком ключе было обеспечено обширным фактическимматериалом. Но после 1927 г. советскаяисторическая ¦ наука, отказалась от исследования массового террора с учетом того мнения, что он был следствием обоюдоострого столкновениявраждебных гражданских сил. Позднейшие исследователи вернулись к мнению дореволюционных публицистов о единоличной ответственности черносотенцев и власти за погромы и иные форма. массового насилия. Вцелом, и ранняя историография советского периода восприняла.

23 Кандидов Б. Указ. соч. С. 89.

24 Киржниц АД. Рабоче-крестьянские массы в борьбе с погромами в 1905 г. М., 1930; 1905. Еврейское рабочее движение. Материалы и документы. М., 1928. Под ред. А. КиржницаКоган И. Погромы в дни свободы (октябрь 1905). М., 1925.

25 Диманштейн С. Очерк революционного движения средиеврейских масс // 1905. История революционного движения в отдельных очерках. Под ред. М. Н. Покровского. М.-Л., 1927. Т. 3- Вып. 1... достижения дореволюционной публицистики, и, хотя расширила перечень факторов массового террора, однако сохранила принципиальную его оценку как явления, навязанного властью при поддержке «кучки хулиганов».

После всплеска интереса к правым партиям, через призму истории которых исследовался и массовый террор, на рубеже 1920;1930;х гг. наступил длительный период безразличия к истории политической борьбы гражданских групп в период Первой революции. Новый прилив творческих сил в данную область, исторического знания произошел в 1970;е гг. В11 970 г. выходом курса лекций об истории непролетарских партий ВШ. Комина было.

26 ¦ нарушено долгое забвение монархического движения? в СССР. Тогда же вторым изданием была опубликована работа Е. Д. Черменского «Буржуазия и царизмв Первой русской революции" — и хотя автор • сосредоточил внимание на взаимоотношениях власти и верхушки либеральной общественности, это исследование, а: наряду с ним и книга А. Я: Авреха «Столыпин и Третья.

Дума", означало ¦ возвращения советской исторической", науки к" изучению революционной^ проблематики?7. Спустя? 20 лет Е. Д. Черменский выпустил обзор литературы, посвященной Первой революции, в котором как одну из научных проблем данного периода, наряду с рабочим и аграрным движениемвыделил деятельность черносотенных союзов: Именно в этой части им были представлены, упоминания? омассовом* терроре, что стало.

28 продолжением уже отмеченной-традиции^ .

Подлинным прорывом в деле изучения истории правых партийдававшем надежду навозвращение науки к исследованию проблематики массового террора, явилась монография Л-М1. Спирина «Крушение помещичьих и «буржуазных партий"29. Его новаторством стало утверждение о весомом.

Комин В В. История помещичьих, буржуазных и мелкобуржуазньис партий в России. Курс лекцийКалинин, 1970:

Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в Первой русской революции. М., 1970; Аврех А.Я.

Столыпин и Трет ья Дума. М., 1968.

Первая российская революция 1905;1907 гг. Обзор советской и зарубежной литературы. Под. ред. Е. Д. Черменского. М-, 1991. С. 195−214.

29 Спирин ЯМ Крушение помещичьих и буржуазных партий (начало XX в-1920 г.). М., 1977. вкладе правых в дело подавления Первой русской революции. В разделе, посвященном тактическому арсеналу монархических партий, автор признает: «Факты свидетельствуют о том, монархические партии в 1905;1907 гг. располагали значительной силой и смогли оказать весьма существенную.

30 поддержку самодержавию, что повлияло на ход и исход революции" .

Косвенно проблематика общественной борьбы и массового террора. как ее проявления была затронута в ряде сборников статей об истории.

31 V революционного движения в провинциях Российской империи Временной разрыв между выходом этих изданий не отразился5 на их. содержании, и они лишь, закрепили, сделав хрестоматийной, концепцию общественной борьбы, предложенную ранней историографией советского периода.

Рубеж 1970;1980;х гг. ознаменовалсяпоявлением серии. научных публикаций, посвященных борьбе революционных и контрреволюционных групп общества в годы Первой революции. Историография в этот период по-прежнему шла в фарватере официальной идеологии и прежних научных тенденций. Массовые формы террора реакционных и революционных организаций оставались: явлением не только не изученным фактически, но и не разработанным методологически. То сеть, массовый террор рассматривался как инциденты, но отнюдь не как система. В свою очередь,. естественные «пробелы» в истории революции, появившиеся вследствие игнорирования одного из оенрвных ее систематических проявлений, прикрывались идеологическими постулатами и лозунгами: Исключением из.

30 Там же. С. 175.

Ti i.

Революция 1905;1907 гг. в национальных районах России. Под ред. A.M. Панкратовой, A. J1. Сидорова. М., 1949; Революция 1905;1907 гг. в национальных районах России: Под ред. Л. М:.Иванова, A.M. Панкратовой, А. Л. Сидорова. М., 1955; Первая русская революция 1905;1907 гг. Сборник статей под редакцией A.M. Панкратовой.'М., 1955. 2Иванова А. П. Из опыта борьбы казанских большевиков против идеологии черносотенства в революции 1905—1907 гг. // Общественные отношения развитого социализма. Казань, 1985; Степанов С. А. Идеология черносотенных союзов и организаций//Проблемы истории СССР. М., 1982. Вып. 12. Стеценко А. И., ТоченыйД.С. Черносотенцы Поволжья в 1905 г. // Классовая борьба в Поволжье в 1905;1907 гг. Куйбышев, 1985; Сысоева Е. К. Политика идеологического воздействия черносотенных парий на рабочих в годы Первой русской революции: по материалам Москвы и московской губернии. М, 1978. общего правила в этот период стала работа Л. Т. Сенчаковой «Боевая рать революции», в которой было положено начало изучению деятельности.

33 боевых дружин провинциальных революционных комитетов. О боевой деятельности революционных организаций и создании ими вооруженных дружин для борьбы с правительством также писал Д.Б. Павлов34.

Общественно-политические изменения в стране в середине 1980;х годов, повлекли за собой изменение оценок деятельности черносотенцев икак следствие, придание иного значения противостоянию гражданских партий в 1905;1907 гг. Появление исследований определенных сторон черносотенного движения способствовало созданию и нового, более объективного представления об этом феноменеданной проблематике посвящены работы И. П: Киселева, А. П. Корелина, Д. И. Раскина, С. А СтепановаВ.В. Шелохаева. Л. Г. Прайсман, которого по причине его рождения* в СССР, получения образованияв этой стране и характерным чертам научных изысканий позволительно причислить к отечественным авторам, первым с* 1920;х гг., после статей Киржница, посвятил исследование борьбе черносотенных дружин с отрядами самообороны еврейских общин в Западном крае36.

Статью Р. Ш. Ганелина в сборнике «Национальная, правая прежде и теперь», возможно охарактеризовать как одну из последних попыток рассматривать историю массового террора черной сотни с концептуальных позиций предшествующих десятилетий37. В частности, в ней подчеркивается.

Сенчакова Л. Т. Боевая рать революции. М., 1975.

34 Павлов Д. Б. Эсеры-максималисты в Первой российской революции. М., 1989.

35 Киселев И. П., Корелин А. П., Шелохаев В. В. Политические партии в России 1905;1907 гг.: численность, состав, размещение // История СССР. 1990. № 4- Степанов С. А. Численность и состав черносотенных союзов и организаций // Политические партии России в период революции 1905;1907 гг.: Количественный анализ. М., 1987; РаскгтД.И. Идеология русского правого радикализма в конце XIX — начале XX вв. // Национальная правая прежде и теперь. Историко-социологические очерки. СПб., 1992. Ч. 1.

Прайсман Л. Г. Погромы и самооборона // Двадцать два. М.-Иерусалим, декабрь 1986 — февраль 1987. № 51.

Ганелип Р. Ш. Черносотенные организации, политическая полиция и государственная власть в царской России // Национальная правая прежде и теперь. Историко-социологические очерки. СПб., 1992. Ч. 1. непосредственная взаимосвязь терактов и погромов с общим направлением внутренней политики «царизма», подтверждается мнение о причастности Департамента полиции к политическим убийствамто есть создаётся образ гармонии и единства, в правящих кругах империи в связи с вопросом о востребованности черносотенного террора в рамках государственной! политики. Одной из главнейших черт историографии следующего периода стала, дифференциация власти? и черносотенцевчто открыло? новые: возможности: для? более детального анализапроисходивших в империи революционных Процессов;

Развитие исторической науки даже в рамках традиционных представлений о «героях» и «негодяях» Первой революции привело к тому, что на рубеже 1980;1990;х. гг. стали? высказываться" суждения? и версии, придававшие существенное значение общественной борьбе и массовому террору. В. Д. Поликарпов в книге* «Военная» контрреволюция? bs России" писал: «Гражданская война (курсивмой — Г. К), начатая самодержавием в январе «JO.

1905 г., продолжалась• в течение всей Первой• русской революїі, ии". В книге «Первая российская революция 1905;1907 гг. Обзор советской и зарубежной литературы», вышедшей в 1991 г. под редакцией Черменскогоговорится: «Сейчас в советской-: литературе практически: утвердилось мнение, что • погромы» были направлены противреволюционеров, передовых рабочих, представителейдемократической: интеллигенции, независимо от .их национальной принадлежности"39. Нужно признать, эта позициябыла, голословной для 1991 г., так как она не была закреплена в литературе, но, очевидно, уже заняла4, свое: место-мировоззрении исследователей: Вданной связи принципиален факт признания самой общественной борьбы в. виде противостояниям гражданских партий и массового террора как его основного проявления и их характер политического противостояния: Впрочем, перечисление «чистых листов» в истории Первой революции заняло в.

Поликарпов В. Д. Военнаяконтрреволюция вРоссии. М., 1990; С. 66:

39 Первая российская. революция 1905;1907 гг. Обзор советской и зарубежной литературы. Под ред. Е. Д. Черменского. М, 1991. Є. 202. историографическом обзоре 1991 г. больше места, чем указания на достижения.

В опубликованных в 1996 г. под редакцией П. В. Волобуева материалах международной конференции, посвященной Первой революции, значительное место традиционно было уделено социально-экономическим факторам и придворной борьбе. Однако C.B. Тютюкин в выступлении заострил внимание на1 общественном противостоянии гражданских партий, назвав «непреложной» истиной" — тот факт, что «в годы первой российской) революции в нашей стране шла пусть не такая масштабная, как в 1918— 1920гг., но самая настоящая гражданская война, в которой леворадикальный экстремизм революционеров неизбежно должен был столкнутьсяс экстремизмом праворадикальным, черносотенным"40. Признание антиправительственного движения главным фактором, вызвавшимна свет черносотенное движение, было революционно’для исторической’науки, так как оно проложило путь, к разностороннему и претендующему на объективность изучению борьбы в российском обществе.

1990;е гг. и начало XXI в. ознаменовались всплеском интереса к истории правых в Российской империи. В1 первую очередь, данная тенденция1 затронула такие аспекты, исторического знания, как идеологию, .численность, структуру монархических союзов и их боевую деятельность. Значительный вклад внесли исследования* провинциальных отделов общероссийских партий, а также местных небольших организаций41. Важно отметить, что Ю. Б. Соловьев в книге «Самодержавиеи дворянство в 1907;1914 гг.» впервые затронул ключевой аспект истории реакционного общественного движениям именно: его декаданс. Автором-отстаивалась новая-точка зрения,.

40 Тютюкин C.B. Революция 1905;1907 гг. в современной отечественной историографии // 1905 год — начало революционных потрясений в России XX века (материалы международной конференции). Отв. ред. П. В. Волобуев. М., 1996.

41 Иерусалимский Ю. Ю., Кокорина Е. А. Указ соч.- Чемерисский И. А. Историография правомонархических организаций (1905;1920) // Непролетарские партии России’в годы буржуазно-демократических революций и в период назревания социалистической революции: Материалы конференции. М., 1982. согласно которой идеологи правомонархического движения ясно представляли себе бесплодность попыток сопротивления и видели неизбежность конечного поражения традиционализма под напором прогресса.

В 1992 г. увидела свет монография Степанова «Черная сотня в России"42. Книга эта стала рубежом между всею предшествующей историографией и публицистикой’и новым' этапом изучения деятельности крайних правых. Так, Степанов отрицает причастность монархических партий корганизации' погромов осени 1905 г. Основываясь же на новых статистических данных, он» опровергает сложившееся в предшествующий период мнение об* исключительно антиеврейской направленности более поздних погромов, инициированных черносотенными радикалами. Степанов также явился первым исследователем, который обоснованно заявил о незначительном масштабе террора правых по сравнению с революционным террором.

Исследование Степанова оказало значительное влияние на историческую науку и публицистику. На его доводы ссылаются публицисты В. В. Кожинов и Д.Е. Галковский43. «Тема боевогосопротивленияпогромам весьма важна<.> ибо здесь кроется"причина сотен человеческих жертв в погромах начала XX века», — писал ВЛЗ: Кожинов ссылаясь на научное обоснование этого довода Степановым44.

Реакционному общественному движению посвящены труды Ю.И. Кирьянова45. Всферу его научных интересов входит широкий* круг проблематики истории монархического движения в Российской империи, но.

42 Степанов С. А. Черная сотня в России (1905;1914гг.). М., 1992; в 2005 г. данная монография? была переиздана, причем хронологически она охватила период вплоть до 1917 г. и охватила проблематику деятельности бывших правых в период Гражданской войны и в эмиграции: Степанов С. А. Черная сотня. М., 2005.

43Кожинов В. В. Загадочные страницы истории XX в. М., 1995; Галковский Д. Е. Бесконечный тупик М., 1997.

44Кожинов В. В. Правда «черной сотни». М., 2006. С. 188.

45 Кирьянов Ю. И. Правые партии в России. 1911;1917 гг. М., 2001; Он же. Предисловие // Правые партии. Документы и материалы. М., 1998. Т. 1. Он же. Численность и состав крайних правых партий в России (1905;1917): Тенденции и причины изменений // Отечественная история. 1999, № 5. самый непосредственный интерес относительно темы данного исследования представляет следующая характеристика тактики правых, а именно: ее «узость, косность, негибкость в решении практических задач, запоздалость во времени», что естественным образом делало её малоэффективной46. Характеризуя историографию советского периода, Кирьянов пишет: «При освещении террористических методов борьбы<.> позиция руководства правых партий подменялась примерами несанкционированных столкновений» отдельных монархически настроенных групп населения с приверженцами либеральных и радикальных взглядов<.> эти столкновения<.> давали повод изображать сторонников монархии, не являвшихся даже членами каких-либо партий или организаций, как погромщиков, хулиганов, и убийц"47.

В качестве исследователя^ правого закулисья в 1993 г. вновь выступил Степанов. Один" из разделов1 его монографии, написанной в соавторстве с Ч.'А. Руудом, посвящен сотрудничеству правых с ДП и деятельности боевых дружин черносотенцев48. В книге А. И. Солженицына. «Двести лет вместе» высказывается-новое мнение: «Союз этот (СРН — Г. К.), раздутый слухами и страхами в легендарный, был в реальности жалкой, бессильной • и безденежной партией"49. Напротив, В. М. Острецов в обзоре противостояния революционных и черносотенных радикалов основывается на*утверждении о весомости вклада СРН' и его боевых дружин вдело борьбы с антиправительственным движением. Имже» привнесено мнение о стихийности самоорганизации черносотенцев на протяжении 1905 г. Так, Острецов пишет: «Они (черносотенные союзы — Г. К.) создавались стихийно, как протест против бесчинства «краснофлажников», бандитских налетов на церкви, крестные ходы, на кощунственное глумление еврейских боевиков.

46 Кирьянов Ю. И. Правые партии. стр. 386.

47 Там же. С. 350−352.

48 Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993.

49 Солженицын А. И. Двести лет вместе. М. 2001. Ч. 1. С. 405−406. над святынями русского народа"50. На аналогичных позициях при оценке общественной борьбы в российском обществе стоит О. А Платонов51. Основное место в обзоре работ, составленном A.B. Репниковым и посвященном истории монархического движения, уделяется именно оценкам террора правых националистовсовременными исследователями52. Таким-образом, последнее двадцатилетие стало периодом появления большого числа исследований деятельности черносотенных союзов-и, в том числе, их террору. Но по-прежнему не было никак соотнесено стремление1 черносотенных групп населения к проведению акций массового террора^ с действиями революционных групп и их террору. Причинами^ такого положения, по всей видимости, являются неизученность революционного массового террора, а также тот подход к революции, что она представляла собой почти исключительно борьбу прогрессивного общества с реакционной властью. Такая концепция* событий 1905—1907 гг. вi России неоставляет места для контрреволюционных общественных сил, фактически игнорируя их существование.

Тем не менее, В' небольшой части современных исследований уже поставлен вопросо применении' отдельными революционнымигруппами массового террора, хотя* выданной связи. можно говорить лишь об описание террористической' деятельности отдельных групп, но антиправительственного? движения* в целом. Анна Гейфман в книге «Революционный террор1 в» России 1894−1917 гг." и A.A. Штырбул в книге «Анархистское движение в период 'кризиса российской цивилизации (к. XIX — н. XX в.)» представляют описание анархистских боевых организаций и их массового террора53. В то же время, обширная деятельность Бунда, РСДРП и.

50 Острецов В. М. Черная и красная сотни. М., 1991. С. 10.

51 Платонов O.A. Николай Второй. Жизнь и царствование. СПб., 1999.

52 Репников A.B. Проблемы историографии правомонархического движения в России // Российские университеты в XVIII—XX вв. Сб. науч. Статей. Вып. 7. Воронеж, 2004.

53 Гейфман А. Революционный террор в России 1894−1917 гг. М., 1997; Штырбул A.A. Анархистское движение в период кризиса российской цивилизации (конец XIX — начало XX в.). М., 1998. националистических партий по созданию боевых дружин и проведению акций массового террора остается фактически неизученной. Преимущественное внимание исторической науки к индивидуальному террору, проявляющееся в многочисленных исследованиях, является данностью54.

Отдельная глава книги О. В. Будницкого «Российские евреи между красными, и белыми» посвящена октябрьским погромам 1905 г., однако, в этой части автор ограничился поверхностным обзором, предваряющим основную часть повествования55. В * исследовании «Терроризм-в российском ^ освободительном движении: идеология, этика, психология (втораяшоловина XIX — начало XX в.)» Будницкий, отнюдь, завершает повествование периодом" ' Первой русской революции и в главе, посвященной террористическим усилиям' социал-демократов, ограничивается анализом творческого наследия В. И. Ленина и Г. В. Плеханова56.

К столетию революции, в 2005 г., была опубликована коллективная* монография Н.Р. КоролевойН'.М. Пушкаревой, Тютюкина и других авторов, призванная, обобщить достижения в исследовании этой обширной.

57 проблематики. Строгое следование задаче и формату работы определило историографическую обоснованность суждений авторов, но вместе привела к тому, что в монографии были собраны многочисленные нелепицы и лозунги, происходящие из политизированнойдореволюционнойпублицистики. Так, Пушкарева, используя лексикон, устоявшийся за предшествующие десятилетия, пишет: «Если не сами лидеры монархических организаций, то их рядовые члены участвовали в формировании групп «русского народа», способных на «патриотические дебоши» с участием дворников, торговцев.

54 Напр.: Индивидуальный политический террор в России. М., 1996; Буднгщкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.). М., 2000; Он же. Женщины-террористки в России: бескорыстные убийцы. М., 1996; Он же. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Учебное пособие для ВУЗов. М., 1996.

55 Будницкий О. В. Российские евреи между красными и белыми. М., 2006.

56 Будницкий О. В. Терроризм в российском освободительном движении.

57 Первая революция в России. Взгляд через столетие. М., 2005.

21 рынка, владельцев мелких мастерских, завсегдатаев винных лавок («пивные патриоты») и босяков<.> В подпитии подонки общества калечили людей, убивали евреевгромили их лавки и магазины, вырезали целиком их.

58 семьи" .

Королева, в свою^{очередь,} отмечает, что «исследователям еще предстоит дать более четкую оценку соотношения политических сил в России, их «равновесия» и' конфронтации впоследние три месяца 1905 г., от итогов которых зависели не только исход всей революции, но и> дальнейшее историческое развитие России"59. Именно данная задача ставится * в настоящем исследовании.

Зарубежная историография проблематики массового террора и погромов, в период Первой русскойреволюции представлена рядом не лишенных новаторства исторических и публицистических трудов: В 1962 г. в Нью-Йорке на русском языке вышла книга Г. Я. Аронсона, посвященная* внутриполитической борьбе в предреволюционной России: Автор сосредоточил внимание на противостоянии СРН с П. А. Столыпиным, а также: на противоречиях, в первую очередь личных, в среде самихчерносотенцев, возникших в том числе в контексте террористической деятельности* Союза60. После длительного перерывав- 1974 г., в США вышла книга Ричарда Пайпса «Россияшри старом режиме», в. которой автор предпринял попытку составить комплексный обзор российской жизни конца XIX — начала XX вв: и выявить причины падения монархии. В контексте данного" исследования большое значение имеют наблюдения американского исследователя, позволившие ему охарактеризовать российское население как лояльное в своей массе монархии в силу духовного состояния и особенностей, социально-экономического развития страны. «<.> ни одна из экономических и общественных групп, составлявших старый режим, е могла или не хотела.

58 I '.

Пушкарева Н. М. Первая победа революции // Первая революция в России. Взгляд через столетие. С. 344.

59 Королева Н. Г. Власть и общество в период подъема революции // Там же. С. 323. тАронсон Г. Я. Россия накануне революции. Исторические этюды: монархисты, либералы, масоны, социалисты. Нью-Йорк, 1962. выступать против монархии и поставить под сомнение ее монополию на политическую власть", — писал Пайпс, оговариваясь, что эту закономерность нарушила российская интеллигенция61. В первой книге трехтомника «Русская революция», увидевшем свет в 1990 г., Пайпс предлагает читателю обзор «агонии старого режима» в течение 1905;1917 гг. Исследователь традиционно видит существо революционных событий в борьбе реакционной, власти и революционной части общества, которая сосредоточилась в университетах Москвы, и Петербурга и нашла наиболее сильное проявление в ходе декабрьских вооруженных восстаний62.

В 1991 и 1993 гг. в-США увидели< свет два произведения Уолтера' Лакера «Чернаясотня. Происхождение русского фашизма» и «Россияи Германия. Наставники Гитлера"63. В! исследованиях Лакера1 выявлены корни произрастания российских неонацистов и экстремистов современности, их взаимосвязь с идеологией и деятельностью черной сотни начала века.

В 1992 г. Кембриджским университетом был издан труд международного коллектива авторов, озаглавленный: «Погромы: насилие над евреями в новейшей русской истории"64. Оценки террора правых в статьяхданного сборника, в основном, сохраняют сдержанность и стремление к объективности производимых параллелей и выводов. Авторами сборника фактически отвергается устоявшееся мнение об организации погромов правительством или* черносотенными союзами: «Черные сотни (организовывавшие погромы — Г. К.) были аморфным организмом и действовали как полунезависимое крыло Российских правых"65.

Важночтоодин из авторов сборника Михаэль Арансон отмечает, что гражданские столкновения стали неожиданными для* власти, «посчитавшей.

Г I.

Пайпс Р. Россия при старом*режиме. М., 2004. С. 342.

62 Пайпс. Р. Русская революция. М. 2005. Кн. 1. С. 15 — 75.

63 Laquer W. Black hundred. The rise of the extreme right in Russia. N.Y., 1993; он же. Россия и Германия. Наставники Гитлера. Вашингтон, 1991.

64 Pogroms: Anti-Jewish Violence in Modern Russian History. Cambridge University Press, 1992.

65 Shlomo Lambroza. The pogroms of 1903;1906 // Pogroms: Anti-Jewish Violence in Modern Russian History. P. 225. погромы делом рук анархистов"66. Александр Орбах в статье «Развитие российской еврейской общины в 1881—1903 гг.» предлагает взгляд на погромы с новой позиции: «Немедленные ответы на Кишинев (погром в Кишиневе 1903 г. — Г.К.), активная самооборона<.> были плодами<.> более чем двадцатилетних усилий (усилий революционных групп,.

67 направленных на создание боевых дружин — Г. К.)" .

Анализ историографии массового террора и погромов в России 1905;1907 гг. позволяет утверждать, что егог масштабы на протяжении десятилетий недооценивались, направленность и истинный смысл терактов замалчивались или искажались, зависимости правых от ДП без подтверждения достоверными указаниями источников придавались гротескные масштабы.

Исследователи последних двух десятилетий наметили общие принципы ' действия массового террора, признав факт его существования и" установив причастность к нему не только реакционных, но и революционных групп. Но характерной особенностью попыток, разобраться в истории общественного противостояния начала XX в. возможно признать отсутствие комплексного подхода к исследуемой проблематике. Тема массового террора, как правило, фигурирует в историографии в качестве сопутствующего, второстепенного явления, революции, что определяет актуальность и новизну данного исследования.

Историческая наука игнорировала деятельность боевых дружин революционных организаций, которые на протяжении весны и лета 1905 г. были созданы в значительной части городов империи для проведения акций массового террора. Тем самым, в литературе отсутствует комплексное представление о деятельности этих боевых организаций*, а сами они,-попадают в поле зрения исследователей лишь в преддверие декабрьских вооруженных восстаний 1905 г.

66 Ibid. Р. 233.

67 Ibid. Р. 235.

В дореволюционной публицистике и ранней советской историографии собран достаточно обширный фактический материал о провинциальных черносотенных союзах и их боевой деятельности на протяжении, всей революции, однако трактовкам этих сведений присуща необъективность. Изучение деятельности боевых черносотенных организаций в отрыве от действий их оппонентов/ изреволюционного лагеря искажает картину революционных событий.

Массовый террор не был принят исторической наукой в качестве одного из самостоятельных явлений революции 1905;1907 гг. По этой причине он не бал • разработан методологически, то есть не было сформировано представлений о его причинах, формах, хронологии и результатах. Погромы 1905; г., которые зачастую в литературе ошибочно называются исключительно еврейскими, рассматривались отдельно от иных форм гражданских столкновений. В. литературеотдается предпочтение объединению погромов .1905 г. с более ранними массовыми нападениями на еврейское население, нежели с теми гражданскими-столкновениями, которые 1 происходили после 9 января 1905 г. и не имели традиционных черт погрома.

Исторической наукой, вопреки частым упоминаниям октябрьских погромов 1905 г., не было представлено убедительных доказательств ни в пользу их стихийности, ни в пользу организации властью или черносотенными союзами. Ряд авторов убедительно доказывает свою позицию на примере небольшого числа произошедших столкновений. Вместе с тем, очевидно, что о явлении можно вполне судить, только изучив его в целом, во всех проявлениях, проанализировав его предысторию и последствия. Историографией эти задачи по-прежнему не решены.

Завершающий этап революционной борьбы в российском обществе 19 061 907 гг. изучен в. контексте массового террора еще более слабо, чем события 1905 г. Существует общее мнение о нем как о времени затухания общественной борьбы, между тем, на этом промежутке времени произошел ряд всплесков общественного напряжения, которые остаются неизученными и не объясненными. Причина приведенных недостатков исторического знания состоит в том, что предшествующие исследования не сосредотачивались на теме массового террора как самостоятельном и значительном явлении Первой русской революции.

По этой причине объектом исследования являются боевые дружины и все сторонники революционного и консервативного гражданского движения, принявшие во время Первой русской революции участие в массовом терроре.

В качестве предмета исследования революционная борьба с консервативной общественностью и погромы в период Первой русской' революции.

Целью работьг является составление комплексного представления о массовом терроре как высшем проявлении общественной борьбы. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

1. изучить действия революционных и реакционных групп, направленные на создание боевых дружин и проведение ими акций террора против враждебных социальных слоев.

2. проанализировать гражданские столкновения на территории Российской империи, рассмотрев региональные и временные особенности этого явления, его характер и результаты.

3. оценить роль Союза русского народа (СРН) в применении террора по отношению к революционным группам, участие администрации в создании этой организации, а также то влияние, которое состояние власти оказывало на характер гражданских столкновений в 1905;1907 гг.

Поставленные задачи* были рассмотрены на хронологическом отрезке с 9 января 1905 г. по У июня 1907 г. Хронологические рамки исследования определяются двумя традиционно признанными датами — начала и окончания Первой русской революции. Эта эпоха должна быть разделена на три этапа: подъема революционного движения (9 января — начала октября 1905 г.), пика революции (октябрь — декабрь 1905 г.) и ее стагнации и отступления (январь.

1906 — 3 июня 1907 гг.) На первом этапе революционное движение, начавшееся после расстрела рабочих демонстраций в Санкт-Петербурге, начало распространение по империи, охватив, в первую очередь, ее западные области. Уже на этой стадии проявились основные черты общественного противостояния и появились первые значимые прецеденты массового террора. Его развитие наряду с расширением сферы применения иных форм революционной борьбы привело к октябрьским стачкам и стало причиной подписания 17 октября 1905 г. императором Николаем II* Манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка». Провозглашение этого акта, даровавшего населению империи гражданские права, произошло повсеместно 18 и 19 октября и вызвало резкий подъем революционного движения, поставившего задачу окончательного свержения монархии. Данная тенденция, в свою очередь, вызвала встречные действияфеакционных общественных групп, то есть привела к радикализации общественной борьбы и переходу ее к высшей стадии — массовых, вооруженных столкновений, принявших в российской действительности характерпогромов. Поражение революционных сил в ходе октябрьских столкновений и последовавших после недлительного затишья вооруженных декабрьских восстаний открыло третий этап исследуемой эпохи. На протяжении завершающих полутора лет Первой русской революции общественная борьба происходила в новых условиях, на которые влияли действия законодательной Государственной Думы, политических партий и независимой печати. На протяжении 1906 -3 июня 1907 гг. массовый террор применялся с меньшей интенсивностью, будучи в большой степени замещен легальными способами общественной борьбы, однако5 продолжал играть существенную роль в провинции и служил раздражающим фактором в политической жизни.

Для решения поставленных задач в диссертации были использованы различные виды источников. За отсутствием значимых публикаций, освещающих проблематику работы, преимущественным влиянием обладают неопубликованные делопроизводственные материалы. Переписка ДП с ГЖУ и охранными отделениями наряду с судебными делами по фактам погромов является основным источником исследования. Обширную информацию представляет периодическая печать революционной эпохи, помимо фактических сведений содержащая и противоречивые интерпретации. Напротив, сообщения о массовом терроре в мемуарах и иных источниках личного происхождения разрозненны, обрывочны и не вполне удовлетворяют интерес исследователя. Исключением в данной. СВЯЗИ*МОЖНО' признать воспоминания1 участников революционногодвижения-, издававшиеся в 1920;е гг. и сохранившие, многочисленные и уникальные свидетельства гражданского противостояния:

К первой группе источников относится официальное делопроизводство государственных органов империи, В]ременного правительства и действующих в рамках законодательства, общественных институтов. Структурно-данную-группу позволительно распределить по трем категориям в зависимости от характера преподносимой информации. К первой категории относится, документация охранительных органов^ Российской империи: Департамента полиции и Министерства юстиции. Разбитые на два соответствующих фонда Государственного архива, Российской Федерации (ГА.РФ) — 102 и 124 соответственно — эти материалы являются стержнем исследования, охватывают обширный спектр проблематики. Вместе с тем, следует подчеркнуть ценностную амбивалентность данного вида источников. С одной стороны, делопроизводственная документация^ официальных самодержавных правительственных институтов претендует на объективность и всесторонний охват описываемых явлений. Подобная, претензия представляется оправданной уже хотя. бы по причине доступности чиновникам МВД и Минюста закрытой информации, собранной либо в результате оперативной работы, либо в ходе проведения следственных действий. Однако с другой стороны, нельзя игнорировать факт политической ангажированности указанной документации. Тем более что такая документация затрагивает столь острую и политически конъюнктурную для самодержавной власти тему, как массовые акции в период 1905;1907 гг. Поэтому использованные в настоящем исследовании делопроизводственные документы обоих ведомств критически анализировались, приводимая в них информация подвергалась верификации с помощью других источников информации.

Материалы ДП, представляющие интерес в контексте заявленной' темы, сосредоточены в коллекциях Особого отдела (ОО) и 7-го делопроизводства. Документы Особого отдела представляет собой ценные сводки информации" со всей' территории империи, оперативную переписку ДП с охранными отделениями, губернскими жандармскими управлениями (ГЖУ) и местной администрацией, реже — аналитические записки. Основное внимание в материалах Особого4отдела в связи с исследуемой проблематикой уделяется актам массового террора в период Первой революции. С другой стороны, в сферу интереса данного отделения попадают как черносотенные организации — СРН, Тифлисское патриотическое общество, Астраханская^ монархическая партия, Общество борьбы с анархией и революцией, — так и боевые дружины революционных партий и беспартийной самообороны.

Отдельный и самый крупный блок материалов сосредоточен в переписке ДП с провинциальной администрацией в связи с погромами октября 1905 г. Всем делам данной категории присвоены номера 1350 и 2000, однако они по региональному принципу разбиты на части, которых насчитывается более 11 068.

Документация 7-го делопроизводства — это, прежде всего, следственные дела и переписка по конкретным актам индивидуального черносотенного-террора, убийствам М. Я. Герценштейна, Е. Б. Иоллоса, покушениям на гр. Витте. Здесь содержатся копии показаний свидетелей, обвиняемых и хроника ведений судебных мероприятий, отражающие в числе прочего процесс закулисной борьбы вокруг разоблачений черной сотни.

68 ГА РФ: Ф. 102. 1905. ОО. Д. 1350. Ч. 1−82- Там же. Д. 2000. Ч. 1−29.

Посвященные СРН и массовому террору дела Министерства юстиции (ГА РФ. Ф. 124. Оп. 45, 65) значительно уступают полицейским в части содержательности, но характеризуются большей взвешенностью оценок, стремлением к завершенности и подведению черты под изучаемым актом преступления, тогда как материалы ДП, напротив, зачастую обрываются* без подведения итогасбиваются с логической линии. В собраниях фонда.

Министерства: юстиции-'сохранились дела о терроре СРН,. расследования:, актов черносотенного насилия в провинции и материалы, судебных разбирательств по «погромным делам».

Ко второй категории принадлежат материалы Чрезвычайной следственнойкомиссии (ЧСК) при Временномправительстве:' (ГА РФ. Ф. 1467)-, Действовавшая в известных условиях 1917 г., ЧСК имела своей? основной1 целью разоблачение преступлений свергнутого режимаи история? черносотенного террора и погромов вызывала' ее пристальный интерес, каш. очевидно противоречащее законностиявление: Расследованию? подвергалась. деятельность боевых дружин, акты, индивидуального террора-СРНи главное — контакты вождей СРН с представителями власти. Попытки изобличить СРНв новых преступлениях, впрочем,., оказались безуспешными в силу ограниченности круга, мерпредпринятых следователями. Допросы бывших чиновников и служащих политической полиции? империи- (Е.К. Климовича, С.П. Белецкого) не пролилисвет на преступления? черной" сотнибольшесведенийпредоставилидопрошенные общественныедеятели-, период Первой революции бывшие соучастниками^ партийных или частных расследований террора- (И.Ф. Манасевич-МануйловВШ. Бурцев): Иначе общественную борьбу в период революции характеризуют показаниях бывших, членов? СРН1 (С.И. Тришатный, В.П. СоколовА.И. Коновницын): Не отрицая факта, существованиябоевых дружин .и проведения ими в жизнь террорав основных чертах подтверждая-указанияМанасевича-Мануйлова и Бурцева, они указывали на то, что террор СРН и выступления неорганизованных реакционных масс населения в 1905 г. были вызваны «бесчинствами» революции, став актом самообороны и защиты престола.

Помимо допросов, следователями ЧСК были предприняты меры, направленные на анализ секретных документов ДГЬ В ходе осмотра делопроизводства Особого отдела, впрочем беглого, были почерпнуты сведения о существовании и степени распространения боевых дружинТем: не менее, деятельность ЧСК по расследованию преступленийчерной? сотни" осталась фактически^ незавершенной и принесла более противоречий, нежели" ясности, в том числе и, но причине политической ангажированности? самого проводимого сотрудниками ЧСК расследования.

К третьей категории принадлежат материалы фонда Союза русского народа (ГА РФ. Ф. 116), включающие протоколы заседаний Главного совета^ уставную документацию Союза, его предвыборные программы, обширную переписку с провинциальнымиотделами* наконецличные документы председателя Союза-А.И^ Дубровина:3-противопол.

Министерства юстиции и ЧСК при Временном правительстве, по объективным причинам сосредоточенных на террористической, противозаконной деятельности СРН, документы 116 фонда, преимущественнохарактеризуют обратное — легальное — направление: деятельности Союза.

Особняком располагается значительный1 источник — материалы следственногодела большевистской' Чрезвычайно* комиссии (ЧК) по расследованию преступлений черной сотни на основании Дубровина. Опубликованная часть материалов, хранящихся в архиве ФСБ, отражает тот упадок душевных сил, апатию и желание сохранить жизнь, которые, пожалуй, могут быть распространены на подавляющее число черносотенцев после прихода к власти большевиков69.

69 Следственное дело А.И. Дубровина-(публикацияВ.Г. Макарова) // Архив еврейской истории. М., 2004.

Источником статистической информации при написании исследования стали сборники документов и обобщения фактических сведений.

Законодательные акты переходного времени 1904;1908 гг.", «Население России за 100 лет (1−897−1991)"71. Существенный объем сведений о крупнейших погромах 1905 г. был почерпнут из материалов* сенаторских.

72 73 ревизий и опубликованных материалов судебных следствий. ' Также составлению представления о ходе революционной борьбы, способствовали агитационные материалы и программы политическихпартий7'. В 1950;1960;е гг. увидели свет сборники документов и материалов по истории Первой революции, включавшие, преимущественно^ листовки и программные документы РСДРП, дающие представление об агитации среди.

75 пролетариата и вооруженных выступлениях декабря 1905 г.

Ко второй группе источников принадлежит периодическая^ печать. Ключевыми особенностями данной категории являютсяоперативность подачи материла и вместе ангажированность, отказ от принципа объективности, подачи разносторонних фактов? и трактовок. Характеризующаяся крайностью суждений печать обнажает самые радикальные черты революционного и контрреволюционного гражданских движений и скрупулезно, но односторонне изображает общественную борьбу. При написании исследования пресса выступила источником разносторонне дополняющим делопроизводственные материалы.

Неповторимаячерта печати^ как источника по истории черносотенного террора состоит в том огромном влиянии, которое имел этот единственный.

70 Законодательные акты переходного времени 1904;1908 гг. СПб., 1909;

71 Население России за 100 лет (1897—1991). М., 1998; ¦

72 Киевский и Одесский погромы-в отчетах сенаторов Турау и Кузьминского. СПб., 1907i.

73 Дело о погроме в Орше. СПб., 1908; Дело о погроме в Томске в 1905 году (Отчет о судебном заседании Томского окружного суда). Томск, 1909; Дело о погроме 18 и 19 апреля 1906 года в Мелитополе. Мелитополь, 1906.

74 Программные документь1 национальных политических партий. М., 1996. Вып. 1.

75 Начало первой русской революции. Январь — март 1905 года. Под редакцией-Н.С. Трусовой. М., 1955; Высший подъем революции 1905;1907 гг. Ноябрь — декабрь 1905 г. под редакцией A. JL Сидоровой. М., 1955; Второй период революции 1906;1907 гг. Под ред. A.M. Панкратовой. М., 1957. Ч.1. Революция 1905;1907 гг. Документы и материалы. Под редакцией A.B. Ушакова. М., 1975. на начало XX в. тип средства массовой информации на умонастроение масс и то, что в современном языке именуется общественным мнением. Не обладая по естественным причинам материалами опросов общественности, мы имеем в своем распоряжении фактор, формировавший это «мнение» и таким образом правомочны проецировать черты формирующего фактора на черты формируемого. В данной связи необходимо подчеркнуть повышение значимости фактора общественного мнения* в жизни страны времени Первой революции.

Периодическая печать, может быть сгруппирована на основанииполитической ориентации. Выделяемые две категории — печать консервативная и либеральная, которой в оценках массового террора примыкала печать социалистическая, — диаметрально противоположны в оценках общественной борьбы, враждебны и в равной степени предвзяты в суждениях.

Консервативная печать должна быть дифференцирована на черносотенную и умеренно правую. Из числа первой для написания-данного исследования были привлечены материалы официального печатного органа СРН газеты «Русское знамя», печатных органов Московского отделения СРН — журнала «Колокол», — Одесского отделения — газеты «За Царя и Родину», -Почаевского отделения — газеты «Почаевские известия», — крайней черносотенной газеты «Гроза», издававшейся в Санкт-Петербурге, коллекции фондов ДП, содержащие вырезки таких провинциальных изданий как «Искорка», «Свет», «Народ», «Уфимский край», «Юго-Восточный край». Умеренно правые1 издания представлены статьями М. О. Меньшикова, ведущего сотрудника издававшейся A.A. Сувориным газеты «Новое время», материалами «Московских ведомостей» редактировавшихся В. А. Грингмутом.

При исследовании прогрессивной печати лишено смысла проводить.

разделение между партийными органами и независимыми, между органами.

16 Меньшиков М. О. Выше свободы. М., 1998.

33 либерально-демократическими и социалистическими, так как воззрения на общественную борьбу и массовый террор тождественныу изданий различных направлений. Возможно лишь отделить столичные органы либеральной печати, стремившиеся к подаче аналитических статей и комплексных разоблачений черной сотни, от провинциальных изданий, преимущественно сосредотачивавшихся на хронике.

Дляанализа общественного противостояния в, исследовании были использованы либеральные партийные издания, прогрессистское «Утро России» (главныйредактор ШФ. Родионов), кадетская/ «Речь» (главный, редактор И.В. Рессен) — «Биржевые ведомости» (главный редакторС.М. Проппер), октябристский «Голос Москвы» А. И'. Гучкова. Внепартийная либеральная пресса представлена газетами^ «Современное слово», «Столичное утро», «Свободные мысли», «Петербургская газета», «Русь», издававшимся в Париже В. Л Бурцевым «Будущим». Впрочем, различие между партийными) изданиями и независимыми никоим' образом не выражалось — напозиции* по вопросу об общественном терроре. Как отмечает Ф. А. Гайда, прогрессивные «» партийные" издания" реально являлись независимыми и осуществляли собственную политику"77.

• Из числа провинциальных изданий либерального направления оказались востребованы «Астраханец», тамбовская «Молодая* жизнь», курский «Новый путь», «Одесский листок», «Бессарабская>жизнь», екатеринодарская «Южная заря», «Дневник Казани», «Мелитопольская1 жизнь" — чьи статьи и заметки попали в соответствующие обзоры. ДП.

Изучая" позицию либеральной печати по отношению к деятельности черной сотни и массовому террору, невозможно упустить из виду факт, который подчеркивался* противной стороной — консервативной прессой — и осознавался многими современниками, но с течением времени по конъюнктурным соображениям был предан забвению. Как писал Гурко, «в.

77 Гайда Ф. А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 — весна 1917 г.) М., 2003. С. 25: руках еврейства<.> находилась большая часть столичной печати и почти вся провинциальная печать<.> что же касается газетного репортажа, являющегося осведомительным органом общественности и поэтому имеющего огромное значение, то он был всецело сосредоточен в еврейских кругах"78. Данная особенность российской печати с течением времени^ стало неприемлема и для части либералов. Так, публицист Ариадна Тыркова писала в своем дневнике 17 марта 1910 г.: «Разговоры о национализме лезут со всех сторон. По-видимому, это все крепче разрастается среди радикалов. 6 января, были у Гредескула. Шел спор о газете. Сам Гредескул, Эрвин Гримм, Д.Д. Протопопов<.> все говорили, чтонельзя: терпеть, что-, кроме «еврейской» «Речи», ничего у. нас нет"79. Чрезвычайную важность, установление * фактам преобладающего влияния, именно этнических евреев на российскую либеральную прессу приобретает вследствие ярой антисемитскою позициш реакционных групп общества. Данное обстоятельство рождало уже не противоречия? политического свойства, но взаимную ксенофобию и ненависть.

К третьей группе источников относятся документы личного происхождения — мемуары, дневники, переписка. Принципиальное значение для составления объективного? представления. о деятельности контрреволюционных сил общества имеет наследие: вождей и идеологов. СРНИзчисла мемуаровданной: группы были использованы, труды A.A. Майкова!0, Н. Е. Маркова?1, творческое наследие П.Ф. Булацеля82,.иеромонаха Илиодора (С.М. Труфанова), а также черносотенные брошюры в форме.

Гурко В. И. Черты и: силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 498.

79 Цит. по: Будницкий О. В. Российские евреи. С. 60.

80 Майков A.A. Революционеры и черносотенцы. СПб, 1907.

81 Марков Н. Е. Войны темных сил. Париж, 1928.

82 Булацель П. Ф. Борьба за правду. СПб., 1908.

83 Иеромонах Илиодор (Труфанов). Правда о Союзе Русского Народа, Союзе Русских Людей и др. монархических организациях. Одесса,. 1907. личных воспоминаний неизвестных авторов84. Имея своей целью предоставить общественности благообразный облик черной сотни, упомянутые авторы стремились обходить стороной противоречивые аспекты деятельности СРН, игнорируя вопросы о терроре и боевых дружинах, напротив, стремясь акцентировать внимание на антигосударственной, революционной и террористической активности своих оппонентов.

Особняком располагается доступные благодаря публикациям дневник Б.В. Никольского85 и его переписка с митрополитом Волынским Антонием (А.П. Храповицкий)86, а также личный фонд Никольского в ГА РФ*' (Ф. 588): Не предполагая разглашения своих записей, Никольский позволял себе быть искренним и рассуждать о крайне важном в его глазах террористическом содержании деятельности СРНв своих записях он обнажает мысли, чувства и порывы и тем самым предоставляет в руки исследователя уникальный источник, раскрывающий мировоззрение черносотенца, его надежды, страхи и логику мышления.

Примыкают к наследию черносотенцев воспоминания* правых общественных деятелей и консервативных чиновников, не имевших прямого отношения к организации СРН и оценивающих положение вещей глазами осведомленного благожелательного наблюдателя. Из числа первых была использована работа Шульгина «Дни», а из числа вторых — мемуары Гурко по.

Черты и силуэты прошлого". Именно благодаря крайне информативным, выделяющимся на общем фоне здравомыслием, критичностью и твердостью суждений воспоминаниям Гурко оказалось возможным представить альтернативный традиционному взгляд на многие аспекты истории общественной борьбы в период Первой русской революции.

Еврейский погром в Екатеринославле. (1906?) — Как черносотенцы разгромили революционеров 10 июля 1905 г. в г. Нижнем Новгороде. (1906?).

85 Красный Архив. 1934. № 2(63).

86 Былое. 1923. № 21.

87 Шульгин ВВ. Дни. М., 1990.

88 Гурко В. И. Указ. соч.

Из числа чиновников, выступивших непосредственными организаторами черносотенных организаций и ставших участниками общественной борьбы, были проанализированы воспоминания главы Дворцовой канцелярии A.A. Мосолова89, товарища Министра внутренних дел G.E. Крыжановского90, генерал-квартейместер штаба войск гвардии и Петербургского военного" округа Г. О. Рауха91, начальника Петербургского охранного отделения A.B. лл.

Герасимова. Давая краткую’характеристику каждому из перечисленных^, трудовнеобходимо подчеркнуть малую информативность, воспоминаний покровителяДубровина Мосолова, и стремление автора «избежать вопросов,' касающихся его участия в деятельности EPHутверждения организатора черносотенной печати Крыжановского исполнены критического отношениям •умственным и нравственным качествам крайних правыханалогичную характеристику возможно отнести и к суждениям Рауха, обоим свойственна некоторая доля брезгливости в восприятии черной сотни. Сколь информативны, столь же и субъективны, мемуары Герасимовачеловека имевшего самое близкое соприкосновение с террором GPH, ущемленного его неудачамии стремящегося? обосновать свою' невиновность и? подневольность. Также источниками информации1для! исследованиящослужили воспоминания» начальника Донского областного охранного* отделения и начальника по охранению общественной безопасности в Варшаве впериод Первой по революции П. П. Заварзина и начальника Саратовского охранного отделения. А.П. Мартынова94.

Из ряда мемуаров представителей противоположной стороны общественного конфликта были привлечены: крайние в своем восприятии: противостояниявоспоминания деятельного участника анархического.

Мосолов A.A. При дворе последнего царя: Воспоминания начальника дворцовой канцелярии'1900;1916 гг. М., 2006.

90 Крыжановский С. Е. Заметки русского консерватора// Вопросы истории. 1997. № 3.

91 Дневник Г. О. Рауха//Красный Архив. 1926. № 6(19).

92Герасимов A.B. На. лезвии с террористами // Охранка. Воспоминания руководителей политического сыска. М., 2004. Т. 2.: •.

Заварзин П. П. Жандармы, и революционеры // Там же.

94 Мартынов А. П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов // Там же. Т. 1.

37 движения в Белостоке95. Огромным значением для составления взвешенного, непредвзятого мнения о сущности противоборства черносотенной гражданской партии с еврейскими революционными кругами обладает творческое наследие В.Е. Жаботинского96. Будучи ярым противником вовлечения еврейской молодежи в революцию и в ее крайнюю бунтарскую, террористическую деятельность, Жаботинский своей критикой положения^ вещей раскрывал подноготное состояние революционных кругов общества и давал свою оценку их национального состава, в части констатации-фактовсовершенно идентичнуювзглядамчерносотенцев.

При написании исследования были использованы воспоминания.

07 представителей либеральных общественных течений: П. Н. Милюкова, Н.И. Астрова98, П.Б. Струве99, В.А. Гиляровского100, примыкающих к ним по содержанию либеральных государственных деятелей — гр. С.Ю. Витте101, В.Н. Коковцова102, G.H. Палеолога103. Из публицистики лидеров социалистического общественного движения были использованы статьи В.И. Ленина104 и Л.Д. Троцкого105. Из числа трудов российских мыслителей проблематика исследования затронута в книгах В.В. Розанова106, статьях H.A. Бердяева107.

95 Из истории анархического движения в Белостоке // Соблазн социализма: Революция в России и евреи. Сост. А. Серебренников. Париж-М., 1995.

96 Жаботинский В. Е. Избранное. СПБ., 1992.

91 Милюков П. Н. Воспоминания (1859−1917). М., 1990. Т. 1.

98Астров Н. И. Воспоминания. М., 2000.

Струве П. Б. Интеллигенция и революция // Манифесты русского идеализма. М., 2009.

100 Гиляровский В. А. Репортажи из прошлого. М., 2010.

101 Витте С. Ю: Избранные воспоминания. М., 1997. Т. 2.

102 Коковцов В. Н. Из моего прошлого. М., 1992.

103 Палеолог С. Н. Около власти. Очерки пережитого. М., 2004.

104 Ленин В. И. Всероссийская политическая стачка // ПСС. М., 1960. Т. 12- Он же. Между двух битв // Там жеОн лее. Черные сотни и организация восстания // ПСС. М., 1968. Т. 11.

105 Троцкий Л. Д. На другой день после манифеста // Первая русская революция. Сборник 2-ой. Тула, 1925.

106 Розанов В. В. Загадки русской провокации. Статьи и очерки. М., 2005; он же. Когда начальство ушло. М. 2005.

107 Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции. М., 1998.

К 20-летию Первой русской революции Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП (б) (Истпарт) дала указание региональным отделениям подготовить сборники воспоминаний и статей о ходе общественной борьбы в 1905;1907 гг. Значительное число региональных отделений Истпарта справились с задачей, и опубликованные ими книги собрали воспоминания участников революционного движения, а также.

1 Пй обзоров местных историков .

Наконец, из числа художественных произведений' при написании исследования была использована пьеса кандидата в члены Главного совета. СРН и разоблачителя черной сотни Александра Пруссакова109. В1 пьесе с несколько искаженными фамилиями главных героев изображены главнейшие деятели СРН, затевающие неприглядные свары, склоки из-за темных финансовых дел, организующие политические убийства и нанимающие для этих целей случайных людей, подонков.

Концептуальное изображение погромов представил Исаак Бабель, бывший свидетелем столкновений в Николаеве в октябре* 1905 г. 110 Революционные события также нашли отражение в хрестоматийных рассказах советского периода и произведениях классиков российской прозы, А. И. Куприна, В. В. Вересаева, К.Г. Паустовского111.

I ЛЯ V.

1905 год в Белоруссии. Под ред. М. Шульмана. Минск, 1925. 1905 год в Воронеже. Воронеж, 1925; 1905 год в Вятской губернии. Под ред. С. Н. Порошина. Вятка, 1925; 1905 год в Гомеле и Полесском районе. Гомель, 1925; 1905 год в Казани. Казань, 1948; 1905 год в Костроме. Кострома, 1926; 1905 год в Курской губернии. Курск, 1941; 1905 год в Москве. Москва, 1955; 1905 год. Революционное движение в Одессе и Одещине. Одесса, 1925; 1905 год в Орловском крае. Орел, 1926; 1905 год на Полтавщине. Полтава, 1925; 1905 год в Рязанской губернии. Рязань, 1925; 1905 год в Сормово. Сормово, 1926; 1905 год в Тверской губернии. Тверь, 1925; 1905 год в Царицыне. Сталинград, 1960; 1905 год в Харькове. Харьков, 1925; 1905 год. Революционное движение в Архангельской губернии. Очерки и воспоминания. Архангельск, 1925; 1905. Сборник статей о революционном движении 1905;1907 гг. в Вологодской губернии. Вологда, 1925; 1905 год. Сборник воспоминаний участников революционного движения в бывших Самарской и Симбирской губерниях. М. -Куйбышев, 1935.

1 9 Пруссаков А. Доктор Зубровин и компания. Комедия в шести картинах. СПб., 1909.

110 Бабель И. Как это делалось в Одессе. СПб., 2006.

111 1905 год. Рассказы. М., 1955; Революция 1905 года и русская литература. М., 1956.

Подводя итог представленному обзору источников, послуживших основой для написания исследования, необходимо констатировать факт изобилия различных по своим принципиальным особенностям материалов, сколь противоречивых, столь же взаимодополняющих. Сталкивающиеся на страницах документов начала века беспристрастность и ангажированность, агрессия и пессимизм предоставляют исследователю как обширный спектр фактов, так и самый широкий круг разнообразных трактовок и концепций. Сопоставление делопроизводственной документации ДП и Министерства юстиции, зачастую имеющих серьезные расхождения, позволяет выявить обстоятельства акций массового террора. В' свою очередь, привлечение многочисленных воспоминаний участников революционного движения и публикаций прессы дополняет первоначальную картину фактами и предоставляет новые трактовки происходивших событий. Наконец, материалы правой* печати и творческое наследие консервативных представителей имперской администрации и лидеров черносотенного общественного движения являются значительным материалом для анализа.

Использование всего комплекса источников представляется достаточным для достижения цели диссертационного исследования. Задачи данной работы последовательно раскрытыв трех главах. Первая глава, посвященная открытым и вооруженным формам общественной борьбы на первом этапе революции (до начала октябрьской стачки), состоит из трех параграфов, в которых изучается история создания революционных боевых организаций, нацеленных на массовый террор (параграф 1), аналогичных черносотенных организаций (параграф 2), погромов и иных гражданских столкновений на почве политических противоречий (параграф 3). Во' второй главе излагаются обстоятельства пика революции (октябрь — декабрь 1905 г.): массовый террор первой половины октября, предваривший провозглашение Манифеста 17 октября (параграф 1), погромы, последовавшие за объявлением Манифеста в границах черты еврейской оседлости и примыкавших к ней Киеве и Ростове-на-Дону (параграф 2), октябрьские погромы в Великороссии и на окраинах империи, а также декабрьские вооруженные восстания в той их части, где борьба происходила между гражданскими группами (параграф 3). В третьей главе собраны и проанализированы данные о массовом терроре на завершающем этапе революции (1906 — 3 июня 1907 гг.): о создании при покровительстве администрации Союза русского народа и его пропаганде массового террора (параграф 1), об организации провинциальных черносотенных боевых дружин под знаменем Союза русского народа и их борьбе с революционными боевыми отрядами (параграф 2), о погромах 1906;1907 гг. и общественных настроениях, вызывавших повторение гражданских столкновений (параграф 3). Такая структура исследования является наиболее разумной для достижения поставленных задач.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Первая русская революция не обладала достаточно широкой поддержкой среди городского населения империи, как следствие, революционные группы на первом, этапе должны были предпринимать радикальные меры для вовлечения масс в борьбу с властью. Сконцентрировавшись весной, и летом4 1905 г. в Западном крае, антиправительственное движение в этих губерниях в глазах значительной' части населения приобрело характер сепаратизма и борьбы* с общественными устоями по причине активного участия, еврейской молодежи и отсутствия твердой поддержки у иных социальных и возрастных групп. Одним" из основных методом' борьбы в границах черты еврейской оседлости на первом этапе революции — с января по середину октября 1905 г. — стал массовый террор.

Он имел две непосредственные задачи: массовую ликвидацию и подавление представителей местной администрациии полиции, а также демонстрацию силы антиправительственного движения и привлечение к борьбе масс аполитичного городского населения. Успехи данного направления весной и летом 1905 г. были несомненны. Широкое распространение «безмотивного» террора, повсеместное создание беспартийных групп еврейской самообороны и партийных боевых дружин дискредитировали власть в глазах населениясоздавали вокруг участников революционного движения ореол победоносных борцов. Как следствие, применение массового террора к осени 1905 г. стало более частым, и он получил распространение за пределами черты еврейской оседлости.

Параллельно с консолидацией в революционном движении пролетариата и городской интеллигенции, что привело к слаженным и успешным действиям революционных сил во время Всероссийской октябрьской политической стачки, продолжалась поляризация общественного мнения и происходило объединение контрреволюционной части населения. Применительно к первому периоду революции обоснованно утверждать о существовании разрозненных черносотенных союзов в небольшой части крупных населенных пунктов Западного края и прилегающих южных губерний Великороссии. Нет оснований считать, что черносотенное движение на данном этапе было закрепленоорганизационно даже на региональномуровне, темболее необоснованны" утверждения о> существовании, до декабряс 1905 г. общероссийских черносотенных союзов. На этом этапе революции консервативными группами населениявсе же производились-акты, массового террора против, революционных активистов, но они были явлением стихийным, то есть их участники не были объединены в политические или общественныеструктуры и действовали. без предварительного плана, без согласования-своих шагов:

Первые акты реакционного террора' против участников революционного движения состоялись уже в феврале 1905 г. и в дальнейшем происходили бессистемно в различных частях страны, находясь в прямой" зависимости от интенсивности революционной борьбы. Проводниками контрреволюционного террора стали средние слои-городского населениямелкие купцы и чиновники, извозчики, ремесленники, профессиональные рабочие, — к которым охотно примыкали его низы — сезонные рабочие, бродяги и представители уголовного мира. В пределах компактного проживания еврейского населения общественная* борьба, начавшаясяпо политическим мотивам, быстро приобретала черты национальной ненависти и выражалась в еврейских погромах.

Массовые^ вооруженные столкновения двух общественных сил — революционной и контрреволюционной — происходили на протяжении всего первого периода революции и выражались как в драках и перестрелках, так и в более крупной и радикальной форме погрома как такового. В то же время, основным вектором развития внутриполитической борьбы до провозглашения Манифеста 17 октября было противостояние революционного общества и власти. Существование третьей силы — реакционного общества — ставилось под сомнение, а о ее подлинной мощи обеим враждующим сторонам не было известно. Такая особенность восприятия диктовалась небывалостью того явления, которые предстояло пережить России, а именно: открытого, всеобщего, стихийного выступления подавляющих масс монархического населения.

Противостояние революционного общества и власти завершилось поражением последней, что выразилось в подписании императором Манифеста 17 октября. Это событие, не будучи подготовленным, подтолкнуло сторонников свержения самодержавия к решительным действиям. Мнение о демонстрациях 18 октября 1905 г. как о-мирных праздничных акциях противоречит фактам и является* ложным. Революционное движение восприняло Манифест 17 октября^ как сигнал к решительному штурму. Как писал Струве, в борьбу с «исторической русской государственностью» после провозглашения Манифеста интеллигенция привнесла «огромный фанатизм ненависти, убийственную прямолинейность.

1152 тт «выводов». Под действием^ вооруженных, многочисленных демонстрации и непонимания курса государственной политики местная администрация, по замечанию Палеолога, «готова было сдать власть революционерам"1153. Одновременно4 шел процесс консолидации комитетов социалистических партий и земских органов, создание ими объединенных органов управлениям собственной вооруженной силы, так называемой городской милиции. Прогнозы развития ситуации без учета действия* реакционной гражданской партии могут быть различны: на диапазоне от свержения монархии до свертывания реформ, установления военной диктатуры и вооруженного подавления революционного движения.

1152 Струве П. Б. Указ. соч. С. 586.

1153 Пстеолог С. Н. Указ. соч. С. 157.

Период триумфа революционного движения повсеместно был настолько короток, что действующие силы первого этапа «русской смуты» не имели возможность наметить дальнейший ход борьбы, так как вмешательство реакционных общественных сил было стремительным и сокрушительным. За исключением небольшого перечня городов массовое и стихийное выступление противников революции, ясно обозначившей свои крайние намеренияпривело к разгрому и разгону антиправительственных сил. Дальнейшие события — второй этап действия" общественной реакции? — привели к разграблению еврейского имущества, если речь, идет о городах в границах черты оседлости, или массовому избиению* и подавлению интеллигенции и студенчества. На окраинах империи гражданские столкновенииобретали собственную специфику, неоказавшую, впрочем, влияние на ход политической борьбы в общегосударственном масштабе.

Причиной выступления монархических манифестаций было обострение политической борьбы. Весомые факторы из разряда экономического упадка вследствие стачек и хозяйственной разрухи' после Русско-японскойвойны и мирового кризиса, национальная неприязнь к еврейскому населению, агрессия по отношению к просвещенным классам были фоном и дополнительным стимулом для атаки на революционные силы, но не их первопричинойПри рассмотрении вопроса об инициаторах общественных столкновений необходимо констатировать, что повсеместно революционные группы давали к ним повод стрельбой, попытками обратить участников встречных шествий на свою сторону, поступками, оскорблявшими верноподданнические чувства консервативного населения (например, глумлением над портретами Николая II). Поэтому представители этой консервативной части населения повсеместно охотно принимали вызов и проявляли ответную агрессию.

Массовость, частота, лозунговый и практический радикализм революционных выступлений в дни «октябрьских свобод» привели к тому, что именно этот непродолжительный период явился пиком общественного противостояния в период Первой русской революции. 18 и 19 октября 1905 г. антиправительственное движение выступило с наибольшей силой, в то время как власть оказалась в состоянии практически полного смятения и потому не имела возможности осуществлять карательные функции. В сложившейся ситуации именно консервативная общественность взяла на себя миссию по противодействию революции. Число погромов в России в октябре 1905 г. приблизительно равно количеству революционных выступлений. Выступления контрреволюционной части населения, после' объявления Манифеста 17 октября сыграли важную роль в подавлении революции. В тех городах, где в октябре 1905 г. погромы, оказались сильными и привели к нейтрализации революционных групп, в декабре не было подготовленных вооруженных выступлений.

Победа консервативных сил была предопределена подавляющим численным превосходством, а также поддержкой, оказывавшейся им властью. Местная администрация в большей части’губерний воспользовалась стихийным консервативным общественным, движениемпопыталась направлять его и взять под контроль. В целомтакие намерения, были ею реализованы позднее, но в дни «октябрьских свобод» монархические манифестации после разгона революционных демонстраций повсеместно перерождались в криминальные сообщества и принимались совершать противоправные акты.

Победа консервативных сил была предопределена подавляющим-численным превосходством и поддержкой, оказывавшейся им властью. В данной* связи оправданным является' то мнение, что администрация в. большей части губерний воспользовалась стихийным реакционным движением в обществе, попыталась направить его ивзять под контроль. В*, целом, эти намерения были реализованы в позднейший период, но в дни «октябрьских свобод» монархические манифестации после разгона революционных демонстраций повсеместно деградировали в погромные и разбойничьи шайки.

Восстановлению общественного порядка во второй половине октября 1905 г. сопутствовало изменение соотношения внутриполитических сил. Прежде единое антиправительственное движение, состоявшее из автономных комитетов социалистических партий различных направлений, объединенных друг с другом идеей свержения монархии теснее, чем с центральными партийными органами, начало дифференцироваться вследствие подготовки к выборам в Государственную думу. Раскол происходил по вопросам о методах борьбы, целесообразности дальнейшего применения террора и его эффективности, в том числе в свете событий дней «октябрьских свобод». Хроника и территориальное распределение декабрьских вооруженных восстаний выявили тенденцию угасания революционного радикализма в тех населенных пунктах, где1 в октябре прошли погромы, и выступления реакционной партии носили наиболее последовательный и жесткий характер.

На завершающем этапе революции власть предприняла попытку консолидировать консервативное общественное движение под знаменем СРН, однако столкнулась с неготовностьюсимпатизировавшей^ этой" организации части населения участвовать в политической жизни на регулярных началах. Противостояние социалистических и либеральных партий" с СРН на протяжении 1906;1907 гг. наиболее остро^ проявилось, во взаимной дискредитации в периодической печати, нежели в вооруженных столкновениях. Массовый террор утрачивал свое прежнее значение в жизни страны, хотя власть и обыватели оставались под впечатлением общественных столкновений в октябре 1905 г., и их опасения повторения погромов были сильными. Актьь массового террора в 1906;1907 гг. произрастали, как правило, из недостоверных слуховой провокаций, организовывавшихся — как, например, елисаветградский погром — местными отделами СРН.

Акты массового террора периода Первой русской революции не были, самостоятельным явлением. Они были теснейшим образом связаны с иными проявлениями радикальных революционных и контрреволюционных движений в России. Этому обстоятельству сопутствовало приобретение массовым террором первенствующего значения в определении общественной и — главное — политической повесток дня, что непосредственным образом определило как исход самого общественного противостояния, так — опосредованно — и особенности того нового режима, который сложился в России в результате революции 1905;1907 гг.