Лексикология музыкального исполнительства: теоретические основания и системный анализ

Одной из наиболее важных черт современной науки является комплексность как необходимейшее условие для того, чтобы точно и полно отобразить исследуемый объект, охватить все его стороны одновременно, в их взаимосвязи. Изучаемый объект рассматривается, как правило, не с точки зрения отдельных, относительно обособленных его сторон, а именно как единое целое. Здесь требуется единство анализа и синтеза. Следовательно, все науки без исключения, изучая какой-либо объект с разных сторон, должны исходить из его целостности, учитывать нераздельность и взаимовлияние различных его аспектов и проявлений.

Такой комплексный анализ не представляется возможным, если исследователь не обладает в достаточной мере специальными знаниями, почерпнутыми из разных областей науки. Это «переплетение» различных научных знаний, а если говорить шире — «переплетение» научных сфер, рождает некое взаимодействие наук, позволяющее дать тому или иному объекту наиболее полное, комплексное осмысление.

Следовательно, «переплетение» наук означает такое их взаимодействие, когда несколько наук входят между собой в более или менее длительный контакт в целях решения какой-либо сложной научной проблемы или разработки какого-либо многогранного направления. Эти ставшие тем самым междисциплинарными проблемы и направления вследствие их сложности и многогранности не могут быть решены и разработаны порознь отдельными науками, и только в теснейшем взаимодействии всех имеющих к этому отношение наук поставленная цель может быть достигнута.

Вот почему одной из основных тенденций развития науки на современном этапе стало появление новых теоретических дисциплин, стоящих на стыке двух (а иногда более) традиционных отраслей научного знания.

Непрерывное совершенствование человеческого общества, развитие познания, освоение социально-исторического опыта приводит к возникновению большого количества новых предметов и явлений, в связи с чем на базе классифицирующей деятельности человека формируются новые понятия. Реалии материального мира, представления о них нуждаются в языковом обозначении. Стихийное появление новых языковых единиц, призванных обслуживать сферу междисциплинарных «неонаук», требует особого внимания, поскольку именно упорядоченный понятийный аппарат позволяет той или иной науке выстроить чёткую систему объектов и понятий, которыми она оперирует.

Именование предметов материальной и духовной культуры, процессов окружающего мира связано с одной из самых актуальных проблем современной науки — терминоведением.

Научное знание вообще и каждая из его отраслей в отдельности имеют свою (достаточно обширную) историю развития. Вместе с эволюцией той или иной области познания эволюционировал и понятийный аппарат, её обслуживающий. Однако потребность в создании комплексной науки или научной дисциплины, собственным объектом которой был бы термин, возникла только в середине XX века. Условия для решения этого вопроса созрели в конце 60-х годов XX века [105].

Первые публичные высказывания о том, что наука о терминах представляет собой вполне самостоятельную область знания, относятся к 1967;1968 годам. В частности, известно, что в 1967 году ленинградский лексиколог В. Петушков в устном выступлении отметил, что термины являются предметом научной дисциплины — терминоведения, и это направление отличается от лингвистики. В августе 1969 года в ежемесячном сборнике «Научно-техническая информация» была опубликована статья «Место терминологии в системе современных наук (к постановке вопроса)», в которой говорилось, что «словом терминология обозначают и совокупности терминов различных областей производства, техники, науки, искусства, общественной жизни и т. д., и науку о них» [123, 30].

В декабре 1969 года на филологическом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова был проведен научный симпозиум «Место терминологии в системе современных наук», одна из тем которого была сформулирована следующим образом: «Терминология — самостоятельная научная дисциплина» [119]. В такой постановке данная тема прозвучала впервые.

В 1972 году В. Петушковым было инициировано разграничение двух понятий при помощи определённых слов: терминология и терминове-дение. Данное предложение было поддержано лингвистами, в том числе Б. Головиным, П. Денисовым, Г. Мельниковым. Вследствие этого возникли два определения: терминология — это совокупность терминов какой-либо специальной области знаний. терминоведение — это учение об образовании, функционировании и составе терминов.

С тех пор дисциплина, именуемая терминоведением, занимает прочное место в системе научных знаний как в России, так и за рубежом.

Следует отметить, что по отношению к терминам также функционируют такие понятия, как специальная лексика, профессиональная лексика. Поэтому представляется целесообразным наряду с лексемой терминоведение (в значении «наука о составе, свойствах и фнукциях терминов) употреблять также слово лексикология, но обязательно с последующим указанием специальной отрасли, словарный состав которой обозначен данным термином, например музыкальная лексикология, медицинская лексикология и т. п. Кроме того, известно, что понятие музыкальная лексика широко используется в среде музыкантов для обозначения невербальных относительно стабильных значащих единиц, являющихся элементами музыкальной ткани. Поэтому необходимо уточнить, что в рамках предлагаемого исследования данное терминологическое сочетание будет означать вербалыю выраженные лексические единицы, являющиеся материальным воплощением специальных понятий профессионального музыкального искусства.

Динамические изменения в системе общественных отношений, переход от индустриального к информационному обществу, в котором интеллектуальный диалог и общение занимают всё более значимое место, требуют новых концепций развития науки о терминах.

Термины и терминология как совокупность отдельных специальных слов (и знаков), употребляющихся в какой-либо профессиональной области для выражения специальных понятий, получили в современной науке широкое освещение и исследуются на материале различных терминосистем. Большое внимание учёных к вопросам терминологии вызвано социальными условиями научно-технической революции, приведшей к усилению значимости терминов в жизни общества, к так называемому «терминологическому взрыву», то есть к массовому возникновению новых терминов, терминологических полей и целых терминологических систем.

Терминология представляет собой такую область языка, в которой активно проявляются и сталкиваются интересы профессионалов-специалистов в разных областях науки, техники и искусства и языковедов, специализирующихся в сфере лексики. Как ни в одной другой области здесь требуются совместные действия и единство позиций специалистов отдельных отраслей науки, техники, искусства. Перенесение всей проблемы в план чисто языковедческий, равно как и пренебрежение собственно лингвистической стороной дела, ведёт к неминуемому субъективизму в оценках или к прямым ошибкам и неточностям.

Тем не менее, лингвистический аспект изучения терминологии остаётся ведущим, что правомерно, ибо специальная лексика является составной частью лексической системы национального языка, потому что при именовании специальных понятий науки, техники, искусства реализуются основные принципы и средства обозначения общеобиходных понятий. Однако терминология — это та часть общелитературной лексики, которая складывается на грани двух разнопорядковых систем (языка и соответствующей отрасли науки), что создаёт её специфику, то есть основные тенденции номинации должны получать своеобразное преломление в терминологической лексике. Таково в самых общих чертах представление о терминологии как особой области научного знания. * *.

Современное музыковедение как средоточие объективных знаний о музыке представляет собой разветвлённую систему исторических и теоретических дисциплин. Классификация этих дисциплин сложна в силу не только их большого количества и взаимопроникновения, но и многообразия связей с другими науками. Так, сотрудничество с другими отраслями знаний дало толчок к развитию музыкальной эстетики, музыкальной психологии, музыкальной акустики, социологии музыки и т. д. Теоретическое музыковедение широко использует методы исследования, сложившиеся в других науках (таких, как математика, физика, семиотика и др.).

В этом отношении музыкальная лексикология, то есть наука, изучающая происхождение, состав и функции музыкальных терминов, не является исключением, поскольку именно она представляется той областью, где скрещиваются интересы музыковедов и лингвистов. Однако отсутствие обобщающих работ, способных представить терминологию музыкально искусства как адекватное отражение предметов, процессов и явлений самой музыкальной действительности, заставляет искать новые пути в исследовании указанной области. Более того, опыт изучения музыкальных справочных изданий показывает, что сами понятия «музыкальная лексика», «музыкальная лексикология» отсутствуют в музыкальных словарях. С этой точки зрения музыкальная наука «отстаёт» от других областей, и это обращает на себя внимание, поскольку само существование музыкальных терминов, их фиксация в словарях уже даёт право исследователям говорить о наличии целого функционального поля под названием «музыкальная лексика» с существующей в рамках этого поля определённой системой и структурой входящих в него единиц.

Конечно, отсутствие обобщающих работ не является свидетельством полного отсутствия интереса музыковедения к собственной понятийной базе. Наличие большого количества музыкальных терминологических словарей (от «Определителя музыкальных терминов» Й. Тинкториса до последнего издания словаря Ч. Гроува на Западе и от работ М. Резвого до «Музыкального энциклопедического словаря» 1990 года в отечественном музыкознании), призванных дать определения и толкования различным фактам и явлениям музыкальной действительности, уже говорит о стремлении музыкальной науки к толкованию и унификации терминов.

Тем не менее, лексикографические труды сами по себе не могут выявить специфику музыкальной терминологии как особой области языка. Осознание этого привело к необходимости осмысления лексики музыкального искусства в разных аспектах и обязательно на базе конкретного национального языка. Именно поэтому в настоящем исследовании предпринята попытка изучения терминологии музыки, являющейся функциональной разновидностью русского литературного языка и, соответственно, обладающей свойствами, присущими именно ему (языку).

Интерес к систематизации музыкальной терминологии в современном русском языке появился в середине прошлого века. Он был обусловлен стремлением упорядочить общую музыкальную терминологию, в которой понятия тождественные зачастую носят различные наименования и, наоборот, объекты и явления, не связанные между собой, нередко совпадают по написанию.

Так, в 1969 году появляется одна из первых работ по проблеме музыкальной терминологии — диссертация Ш. Самушиа «Русская музыкальная терминология» [158], где автор исследования отмечает, что данная работа является начальным этапом изучения музыкальной лексики. Основные задачи данной работы определялись следующим образом:

1) выявить состав современной русской музыкальной терминологии, дать основные группы терминов, объединяющие их по одному общему признаку;

2) предложить анализ значений терминов;

3) изучить источники, пути и способы пополнения русской музыкальной терминологии;

4) указать конкретные средства для устранения недостатков в области музыкальной терминологии, мешающих построению цельной терминологической системы;

5) провести анализ музыкальной терминологии в специальных (музыкальных — терминологических и энциклопедических) и толковых словарях русского языка.

Разрешение поставленных задач позволило Ш. Самушиа дать адекватную общую характеристику терминологии музыкального искусства на начальном этапе её изучения. Таким образом, мы выделяем эту работу как одну из первых попыток систематизации музыкальной лексики.

В работах И. Воробьёвой [50- 51], появившихся в середине 80-х годов, музыкальная терминология исследуется как единство трёх семиотических систем (подсистем — у И. Воробьёвой) — собственно терминологии, номенклатуры и подсистемы символических условных обозначений (нотная запись). Главный вывод автора заключается в том, что все три подсистемы диалектически взаимосвязаны, представляя собой единство естественного и искусственного языков, что проявляется в соответствии термин — иомен — символ.

Исследователь Ж. Назарова [138] проводит лексико-семантический анализ названий музыкальных инструментов в синхронном и историческом аспектах (начало XVIII — середина XX веков). Автор изучает способы пополнения музыкальной терминологии, определяет действующие в ней законы языка. Кроме того, отмечаются изменения, происходящие в составе музыкальной терминологии: с одной стороны, определённая часть слов уходит в пассивный запас (архаизмы, историзмы), с другой стороны эволюция самой музыки и, соответственно, науки о ней приводят к появлению новых слов и обозначений, обслуживающих данную профессиональную сферу.

В конце 80-х — 90-х годов появляются работы З. Оразовой (исследование структурно-семантических особенностей терминологии музыкального искусства), Н. Песковой (анализ названий народных духовых музыкальных инструментов), В. Альбинского (статьи о древнерусской музыкальной терминологии), Е. Стратулат (семантический анализ структуры музыкальной терминологии), М. Ляховецкой (специфика именования терминологических единиц, обозначающих музыкальную деятельность, в русском и английском языках), С. Массиной (проблемы дифференциации терминов и профессионализмов в музыке, исследование жаргонизированной музыкальной терминологии).

В 1996 году языковед Джон Ын Джу проводит исследование, главной целью которого является «всесторонний комплексный анализ состава и взаимосвязей единиц лексико-семантического поля „музыка“, определение структуры лексико-семантического поля и его роли в организации текстов соответствующей тематики» [71, 5]. В соответствии с поставленной целью в его диссертации «Лексико-семантическое поле „музыка“ в современном русском языке» конкретизируются следующие задачи:

1) обосновать необходимость комплексного анализа структуры лексико-семантического поля «музыка»;

2) выявить особенности лексико-семантического поля «музыка», охарактеризовать взаимосвязи парадигм в его составе;

3) выявить центральные и периферийные единицы поля, охарактеризовать их с точки зрения соотношения активного и пассивного словарного запаса;

4) проанализировать семантический потенциал слов-единиц поля, выявить типы регулярной многозначности;

5) проанализировать состав поля с точки зрения происхождения его единиц.

Лексико-семантический анализ слов, принадлежащих полю «музыка», позволил автору сделать вывод о том, что данное поле представляет собой чётко очерченный фрагмент словарного состава языка и лексикона современной языковой личности. «В лексико-семантическом поле „музыка“ отражается и своеобразие этого фрагмента языковой картины мира, связанное как с его происхождением, интернациональностыо значительной его части, так и со специализацией большего числа лексических единиц» [71, 18].

Отметим, что все перечисленные выше исследования проводились с точки зрения лингвистики. В то же время музыковеды (в той или иной степени) также интересовались проблемами своего профессионального языка.

Одним из первых учёных, занимавшихся проблемами терминологии в XX веке, был немецкий музыковед Х. Эггебрехт, в круг интересов которого, помимо истории и теории музыки, входили музыкальная лексикография и вопросы терминологии. Являясь редактором и автором статей в словарных изданиях, он достаточно много внимания уделял изучению музыкальной терминологии, её истории и систематики.

В настоящее время вопросы изучения терминологии интересуют финского учёного Т. Лейсие, уточняющего некоторые проблемы, касающиеся терминологии теоретического музыковедения. Одно из основных утверждений этого музыковеда содержит в себе критику европейского «эгоцентризма» в профессиональном языке музыкантов, который, по его мнению, связан прежде всего с европейским «эгоцентризмом» самой науки о музыке: «Эгоцентризм европейской науки зашёл в предельный тупик. Безосновательно и тщетно полагать, что у исследователей в руках универсальный аналитический аппарат. Если такой и найдётся, то это дело будущего» [103,296].

Т.Лейсие указывает на некоторые внутренние противоречия в музыкально-терминологическом аппарате, объясняя это тем, что теоретики музыки «жили в самых разнообразных обществах, говорили на разных языках, возводили строения своей мысли в различной музыкальной среде» [103, 283]. Всё это, по мнению учёного, привело к внутренним противоречиям музыковедения, что не могло не отразиться и в терминологии.

Сходные мысли можно проследить и в работах отечественного композитора, учёного, основателя школы музыкальных культур мира Дж.Михайлова. Завоевав международный авторитет в качестве индолога, глубокого знатока американской культуры и учёного-арабиста, он, кроме того, занимался проблемами универсализации профессионального языка музыки.

Дж.Михайлов одним из первых обратил внимание на «драматическое положение, сложившееся в области изучения терминологии как особой области музыкознания» [128,113] и назвал основные причины этого:

1) отсутствие взаимодействия между учёными, изучающими культуру какой-либо страны, и филологами — специалистами в области конкретного языка;

2) музыковед «обычно оказывается недостаточно осведомлённым в общекультурном и историческом контексте той среды, к которой относятся изучаемые им явления» [127, 776];

3) ограниченность исследовательского подхода, в то время как изучение и систематизация терминологии музыкального искусства требуют исследовательского универсализма, обусловленного как минимум тремя параметрами — исторической глубиной, глобальным охватом, включающим в поле изучения все регионы Земли, и, как следствие, вниманием ко всем видам и типам музыки, которые составляют единую систему.

По мнению исследователя, изучение музыкальной лексики должно носить глобальный характер в плане вовлечения в сферу изучения не только европейской музыкальной терминологии, но и терминологии других музыкальных культур. Дж. Михайлов был одним из первых отечественных музыковедов, занимавшихся проблемами музыкальной терминологии. В дальнейшем эти проблемы нашли отражение в трудах многих учёных. Обратим внимание на работы отечественных музыковедов в данном направлении.

Так, в разные годы рубежа XX—XXI вв. появляются статьи Е. Назайкинского, посвящённые музыковедческой терминологии [135- 136]. В них учёный обращает внимание на то, что расширение объёма музыкального материала влечёт за собой изменение объекта изучения и, соответственно, происходят некоторые трансформации в теории музыки. Следовательно, изменения (явные и подспудные) затрагивают и привычные термины и стоящие за ними понятия, что требует пристального внимания и изучения.

В 2000 году появляется книга Н. Корыхаловой «Музыкально исполнительские термины: возникновение, развитие значений и их оттенки, использование в разных стилях». В книге содержится информация о терминах (как словесных, так и обозначаемых знаками), встречающихся в текстах музыкальных произведений. Тщательный этимологический анализ позволяет автору проследить судьбу многих терминов вплоть до сегодняшнего дня, зафиксировать изменения в их значениях, а обширный охват музыкально-исполнительской литературы даёт возможность аргументированного толкования особенностей терминоупотребления в разных стилях и у разных композиторов.

Понятийный аппарат музыки продолжает оставаться в поле зрения музыковедов. Так, в последнее время многие учёные указывают на необходимость систематического изучения данной отрасли музыковедения. Например, А. Демченко отмечает, что «на самой начальной стадии формирования находится музыкальная лексикология (от греч.: относящийся к слову + изучаю) -раздел музыкознания, изучающий лексику музыкального обихода и словарный состав музыкальной науки"[69, 11]. Е. Трембовельский утверждает, что «обострение противоречий терминологической системы — одна из самых насущных проблем музыкальной педагогики и науки» [179,171].

Таким образом, при всём многообразии проблем, интересующих исследователей профессионального языка музыкантов, указанные работы посвящены исследованию частных проблем музыкальной лексики, тогда как современное состояние данной отрасли требует комплексного подхода, поскольку, по мнению автора настоящего исследования, музыкальная лексика является системой, отражающей отношения реальных музыкальных объектов и понятий.

Музыкальная терминология представляется нам малоисследованной областью, где пересекаются интересы музыковедов и лингвистов, поскольку именно лингвистика с уже имеющимся у неё опытом изучения различных терминологических систем способна оказать значительную помощь в становлении такой науки, как музыкальная лексикология.

Сказанное выше подчёркивает актуальность избранной темы исследования. Учитывая тот факт, что лексика музыкального искусства представляет собой чрезвычайно обширное поле для изучения, область интересов данного исследования ограничена сферой музыкального исполнительства, к которой относятся как термины, встречающиеся непосредственно в музыкальных текстах, так и термины, формально принадлежащие к области музыкальной теории, но активно использующиеся исполнителями в ходе профессионального общения.

Таким образом, объектом исследования является профессиональная лексика музыкального исполнительства, входящая в состав современного русского языка.

Предмет исследования — теоретические основания и системная организация музыкально-исполнительской терминологии.

Гипотеза исследования может быть сформулирована следующим образом: лексика музыкального исполнительства является не простой совокупностью входящих в неё элементов, а исторически сложившейся системой, что проявляет себя по таким параметрам, как.

• системность отношений, которые связывают единицы, входящие в её состав;

• наличие чётко просматриваемой структуры;

• определённый характер функционирования в языке и речи.

Цель данного исследования — на основе комплексного анализа определить важнейшие особенности существования и функционирования в русском языке терминологической системы музыкального исполнительства.

Поставленная цель определила следующие задачи исследования:

• дать обоснование термина как единицы языка;

• на базе общей теории термина выявить специфические черты лексики музыкального искусства;

• исследовать русскую лексику музыкального исполнительства с точки зрения её происхождения и способов образования;

• обосновать понятие системности музыкально-исполнительской терминологии;

• провести структурный анализ данной лексико-семантической группы;

• охарактеризовать изменения, происходящие в семантике музыкально-исполнительских единиц и выявить основные причины изменений.

Методологическую базу диссертации составили лингвистические труды по общей теории термина (А.Реформатский, Г. Винокур, К. Авербух, Б. Головин, В. Даниленко, С. Гринёв, С. Воронцова, Т. Кияк, В. Лейчик) и частным проблемам музыкальной лексики (И.Воробьёва, М. Ляховецкая С.Массина, Ж. Назарова, Ш. Самушиа), а также исследования учёных-музыковедов, посвящённые терминологии музыкального искусства.

Ю.Балдучикс, А. Бандура, Дж. Михайлов, Н. Корыхалова, М. Кирдина, Е. Трембовельский, Т. Лейсие).

Научная новизна. В данном исследовании впервые предпринята попытка разноаспектного анализа музыкально-исполнительской лексики. При этом ни один из аспектов не является доминирующим, поскольку только комплексность, использование всех компонентов анализа в тесной взаимосвязи способны дать наиболее полную картину существования и бытования такой специфической области, как музыкальная терминология.

Рассмотрение же лексикологии музыкального исполнительства в качестве функциональной разновидности литературного языка позволило выявить особенности лексики музыкального исполнительства, бытующей в среде русскоговорящих музыкантов-профессионалов.

Теоретическая значимость. Решение вышеперечисленных задач поможет представить современное состояние музыкальной лексики вообще и лексики музыкального исполнительства в частности как результат последовательного исторического развития, связанного с эволюцией музыкальной культуры, а также осмыслить законы русского языка, действующие в музыкальной терминологии.

Практическая значимость. Данное исследование может оказать положительное влияние на качество культуры профессионального общения. Осознанное и точное употребление тех или иных терминов должно способствовать развитию не только более быстрого и продуктивного способа передачи информации, но и адекватного её восприятия.

Материалы исследования могут быть использованы в качестве основы для спецкурсов в средних специальных учебных заведениях и музыкальных вузах. Обладая определённым объёмом знаний, касающихся проблем музыкальной терминологии, учащиеся и студенты будут более ответственно относиться и к употреблению специальных лексических единиц. Кроме того, внимание к проблемам терминологии поможет исполнителям более чутко и адекватно воспринимать терминологические указания, находящиеся в музыкальных текстах, что во многом облегчит их интерпретаторскую работу, а также позволит существенно оптимизировать работу преподавателей.

Диссертация состоит из Введения, двух глав центральной части, Заключения и Библиографии. Во Введении осуществлена постановка проблемы, сделан обзор существующей на настоящий момент литературы, посвящённой исследованию музыкальной терминологической лексики, определены цели и задачи исследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Лексика музыкального исполнительства является органичной частью музыкальной терминологической лексики, которая, в свою очередь, входит в состав русского литературного языка. Несмотря на то, что необходимость изучения специальной музыкальной лексики была осознана музыкантами довольно давно, долгое время попытки осмысления и систематизации специального подъязыка музыки выражались лишь в создании музыкальных терминологических словарей. Безусловно, работа лексикографов внесла ощутимый вклад в развитие музыкально-терминологического аппарата, однако сама специфика музыкальной лексики как области, находящейся на стыке двух семиотических систем (языка и музыки), требовала и требует комплексного подхода при изучении.

Предпосылки для такого комплексного подхода появились в середине XX века в связи с необходимостью, с одной стороны, создания общей теории термина, с другой — разработки проблем собственно музыкальной лексики. Можно сказать, что попытки осмысления и изучения музыкальной лексики как особой дисциплины предпринимались одновременно со стороны учёных-лингвистов и со стороны учёных-музыковедов. При этом на начальном этапе лингвистический аспект был ведущим, поскольку тщательно разработанная общая теория термина позволила перенести чисто теоретические выводы на практическую почву.

Осознание необходимости комплексного подхода привело в результате к появлению новой отрасли музыковедения — музыкальной лексикологии как науки, изучающей состав, свойства и функции терминов, обслуживающих сферу музыкального искусства.

Объектом данного исследования была избрана лексика музыкального исполнительства, представляющая собой обширный пласт слов и словосочетаний. Проведённый анализ музыкально-исполнительской лексики позволил сделать следующие выводы.

1. Комплексный подход к выявлению природы и основных свойств терминов вообще и терминов музыкального исполнительства в частности способна обеспечить так называемая триединая концепция термина. Эта концепция выдвигает три аспекта изучения профессиональных лексических единиц: логико-философский, терминоведческий (профессионально ориентированный) и языковедческий. Каждый из названных аспектов, так или иначе должен быть учтён при проведении терминологического анализа той или иной профессиональной отрасли.

Логико-философский аспект акцентирует внимание на понятийной природе термина. Именно философия впервые обратилась к этимологии слова термин, полагая, что знание глубинных первооснов данного слова поможет пролить свет на истинную природу термина как явления. Так, у П. Флоренского мы находим сведения о том, что первоначально слово terminus означало «граница, пограничный знак», тем самым указывая на то, что термин отделяет природу одной вещи от другой. Природа же термина есть понятие, которое, как известно, является главной категорией логики.

С точки зрения логики понятие требует определения, которое можно выразить только вербально, то есть с помощью языка. Поэтому логика оперирует не только самими понятиями, но и словами, которые, как известно, являются материальным воплощением этих понятий. Следовательно, термин имеет прямое отношение к логике. Тем не менее, подобный аспект изучения термина не нашёл широкого распространения, поскольку вербально выраженное понятие требует точного названия, и тогда это уже слово, которое является единицей лексики.

Терминоведческий (профессионально ориентированный) аспект есть подход к термину с точки зрения конкретной профессиональной терминологической системы. Такой подход в науке именуется нормативным или нормоцен-трическим. Главными здесь являются проблемы упорядочения и стандартизации отраслевых терминологий.

В отечественной науке основоположниками такого подхода к терминам считаются академики Д. Лотте и С.Чаплыгин. Главным постулатом приверженцев данного направления было то, что термины противостоят словам общего языка. Взяв это суждение за основу, нормоцентристы сформулировали критерии, по которым слово могло получить статус термина. Однако категоричность подобных суждений привела к тому, что их взгляды также не получили широкого распространения. Тем не менее, заслуга нормоцентристов состоит в том, что возможность упорядочения терминологии дала возможность сделать вывод о том, что любая отраслевая терминология является системой, которая поддаётся сознательной корректировке.

Языковедческий (или лингвистический) аспект предполагает рассмотрение термина как единицы языка. В современной науке о языке до сих пор нет универсального определения термина. Разные учёные придерживаются различных взглядов на природу термина, выдвигая в качестве доминирующих разные признаки. Тем не менее все лингвисты признают, что терминология — неотъемлемая часть лексики общего языка, подчиняющаяся его законам, но при этом проявляющая определённые специфические свойства, отличающие её от общелитературной лексики.

В данном исследовании принимается положение о том, что терминологическая лексика возникла и развивалась на базе общелитературного национального языка, поэтому её основу составляют лексика, словообразование и грамматика общелитературного языка, получившие своеобразное преломление в сфере профессионального языка.

2. Лексикология музыкального искусства как наука о составе, структуре и функциях музыкальных терминов находится на начальном этапе своего развития. Причина этого — недостаточно продуктивное сотрудничество языковедов и музыкантов-профессионалов. Однако уже сейчас можно утверждать, что музыкальная терминологическая лексика представляет собой систему, имеющую свою историю возникновения и развития, а также располагающую довольно обширным терминологическим аппаратом.

Условно музыкальную терминологическую лексику можно разделить на две части: лексика, обслуживающая сферу теоретического музыкознания, и лексика музыкального исполнительства. Эти области представляются автономными, но соприкасающимися (в отдельных случаях даже сливающимися), поскольку обе имеют своей целью называние предметов и явлений, относящихся к музыке как звучащему искусству.

Согласно общей теории, термин должен отвечать нескольким требованиям, предъявляемым к нему. Термины же, функционирующие в профессиональном языке музыкантов-исполнителей, имеют ряд специфических черт, которые отличают их от терминологических единиц других областей знания. Так, музыкально-исполнительские термины, обладая дефиницией (главным признаком любых терминов), не всегда отвечают требованиям моносемии (однозначности).

Кроме того, требование точности семантики не всегда способно проявляться в музыкально-исполнительских терминах. Например, термины, обозначающие темпы, не дают точного ответа, насколько быстро или медленно играть то или иное произведение или его отрывок. Более того, само исполнительское искусство было бы в определённой мере обеднено, если бы указания, выставленные в музыкальных текстах, не давали возможности индивидуальной интерпретации, ставя исполнителя в чрезмерно жёсткие рамки.

Требования стилистической нейтральности и краткости также присущи не всем музыкально-исполнительским терминам. Указания характера исполнения, например, по сути своей, по содержанию дефиниции уже несут эмоциональную окраску, а развёрнутые терминологические обозначения обусловлены стремлением композиторов как можно более точно и полно донести до интерпретаторов смысл и характер исполняемых ими произведений.

Таким образом, все требования, предъявляемые к терминам вообще, в некоторой степени выполняются и терминоединицами музыкального исполнительства. Тем не менее, специфика музыкального искусства вообще и искусства интерпретации в частности позволяет терминам, обслуживающим данную профессиональную область, не подчиняться этим общим правилам или выполнять их частично.

Особый характер музыкальной лексики можно проследить в музыкальных словарях, поскольку они являются одним из основных источников изучения терминологии. Большое количество музыкальных справочных изданий привело к необходимости их классификации.

До настоящего времени единой классификации музыкальных словарей не существует. В разное время предпринимались попытки классифицировать словари по определённым признакам, однако эти классификации нельзя назвать исчерпывающими. Избежать неточностей, на наш взгляд, помогает классификация, ориентированная на уровень достаточной профессиональной подготовки пользователя.

С этой точки зрения можно выделить: а) словари общего применения (для широкого круга читателей) — б) словари полуспециальные (для пользователей, имеющих определённую музыкальную подготовкув) словари специальные, где сфера отбора терминов в словарь сужается рамками специальности музыканта и подразумевает высокий уровень профессиональной подготовки.

Особое место в такой классификации занимают музыкальные энциклопедии, которые по характеру изложения сочетают в себе профессионализм и доступность одновременно, являясь тем самым универсальными толкователями тех или иных явлений.

3. Формирование терминологии музыкального исполнительства на русской почве происходило постепенно, по мере развития русского музыкального искусства. Поэтому можно утверждать, что эволюционные процессы, происходившие в музыке, нашли прямое отражение в музыкально-исполнительской терминосистеме.

Профессиональная музыкально-исполнительская лексика прошла довольно длительный путь развития: от терминологии, связанной с церковно-певческой традицией (X-XVII века), через эпоху коренных перемен в смысле обмирщения и европеизации музыкальной традиции (с середины XVII-ro до середины XVIII-ro веков), к периоду от середины XVIII-ro до середины XIX-го веков, когда музыкальная терминология, вместе с общелитературным русским языком приобрела облик, сохранившийся до сегодняшнего дня (естественно, с изменениями и дополнениями).

Поскольку становление профессиональной отечественной исполнительской традиции происходило под непосредственным влиянием Запада, значительную часть музыкально-исполнительской лексики составляют иноязычные слова. В этом отношении музыкальная терминология не является исключением: подобный способ называния предметов и понятий используют почти все отраслевые терминологии.

С точки зрения происхождения в музыкально-исполнительской лексике можно выделить следующие группы заимствованных слов: а) слова, заимствованные из итальянского языка. Таких терминов довольно много, ибо Италия внесла наибольший вклад в развитие музыкального искусства на его ранних, формирующих стадиях.

Например: Allegro, Adagio, Largo, партита, оратория и т. п.- б) слова, созданные на базе интернационального фонда, формировавшегося прежде всего на основе греческого и латинского языков.

Например: акцент, агогика, динамика и др.

Особую группу в данном случае составляют слова с греческими или латинскими корнями, заимствованные сначала западными языками, адаптированные для этих языков и только потом попавшие на русскую почву.

Например, слова мотив, ноктюрн, вокализ и др.- в) слова, заимствованные из французского языка: бемоль, бекар, нюанс и др.- г) немецкие заимствования: валторна, клавиатура и др.

Следует отметить, что эти европейские заимствования (по отношению к русскому языку) составляют так называемый интернациональный фонд музыкально-исполнительской лексики. То есть музыка, являясь интернациональным видом искусства, обладает языком, понятным представителям разных наций. Однако, поскольку эти термины существуют в словаре русскоговорящих музыкантов и подчиняются общим законам современного русского языка, они по праву являются составной частью общенационального языка.

В музыкально-исполнительской лексике есть также слова, заимствованные из испанского, чешского, арабского и других языков, но они не получили в сфере традиционного музыкального исполнительства широкого распространения и чаще всего употребляются в сфере музыкантов, специализирующихся в области фольклорного исполнительства.

Терминов русского происхождения немного (по сравнению с заимствованными), что, видимо, связано с довольно поздней профессионализацией русской светской музыки. В основном это слова, обслуживающие либо сферу церковного пения, либо область народного музыкального творчества, или исконно русские слова, заимствованные из общелитературного языка. Например: проведение, противосложение и т. д.

Особый интерес представляют русские слова, служащие «переводом» заимствованных терминов, которые, регулярно функционируя в сфере музыкального исполнительства, получили терминологический статус: выразительно — es-pressivo, тяжело — pesante и др.

Способы образования музыкально-исполнительских терминов в русском языке аналогичны способам словообразования, существующим в общелитературном языке. Это, в частности: а) лексико-семантический способ, который в свою очередь делится на две подгруппы: метонимия и метафорический перенос значенияб) морфологический способ (словообразование с помощью аффиксов) — в) морфолого-синтаксический способ (переход лексемы из одной знаменательной части речи в другую).

4. Наличие системных отношений между единицами музыкальной исполнительской лексики даёт право говорить о последней как о системе. Являясь частью общелитературного языка, музыкальная терминология подчиняется его нормам. Это подтверждает наличие в составе музыкально-исполнительской терминосистемы омонимов, антонимов и синонимов.

Явление омонимии можно встретить в музыкально-исполнительской терминологии довольно часто. Так же, как и в общелитературном языке, терминологическая омонимия тесно связана с полисемией. Полисемия является первой ступенью на пути к омонимии. Как правило, у полисемичных слов есть одна общая, главная сема, на базе которой образуются новые значения. Таковы, например, слова ансамбль и партия.

Следующим шагом от полисемии к омонимии можно назвать случаи, когда значение, закреплённое за словом на современном этапе развития музыки, появилось в результате трансформации устаревшего значения. Словесная же оболочка осталась неизменной. Такая полисемия наблюдается, например, у слов типа ариозо и партита.

Собственно омонимией является наличие в музыкально-исполнительской терминологической лексике слов, совпадающих по форме, но имеющих разные дефиниции, например: гамма, концерт и др. В музыкальных словарях такие слова чаще всего обозначаются как многозначные (что подчёркивает их общее происхождение), но в современной языковой практике они имеют различные значения.

Отметим, что термины музыкального исполнительства могут вступать как во внутрисистемные, так и межсистемные омонимические отношения.

Явление антонимии является чрезвычайно распространённым явлением в сфере терминологической лексики. Особо важными антонимические отношения представляются по отношению к единицам музыкальной лексики, поскольку процессы, происходящие в музыке, характеризуются множеством видоизменений и нюансов. Антонимы же дают возможность определить крайние точки этих процессов, то есть обозначить начало и конец трансформаций. С этих позиций можно выделить как пары антонимов, так и целые антонимические цепочки. Кроме того, возможна классификация антонимов по следующим критериям: а) лексические антонимы: мажор — минор, crescendo — diminuendo и др.- б) словообразовательные антонимы: тональный — атональный, музыкальный — антимузыкальный и т. п.

Синонимические отношения широко распространены в музыкальной лексике. Утверждение о том, что наличие большого количества терминологических синонимов является признаком незрелости системы, когда из нескольких вариантов ещё не произошёл отбор наиболее точного, не является актуальным для музыки. Музыкальные термины-синонимы призваны передавать нюансы значений слов, которые являются выразителями тонкой, изменчивой природы музыкального искусства.

Среди исполнительских терминов-синонимов можно выделить следующие группы:

1) синонимы лексические, в свою очередь делящиеся на подгруппы а) заимствованный термин — исконно русский термин, например: транскрипция — переложение, вокалист — певец и др.- б) два заимствованных термина: оркестровка — инструментовка и т. п.- в) устаревший термин — современный термин: ут — до, вибрандо — тремоло и т. п.- г) диалектный термин — литературный термин: дишкант — подголосок и т. п.;

2) синонимы словообразовательные: нотный email ~ нотоносец, баритоновый — баритональный и т. п.

5. Структурная характеристика позволяет представить музыкально-исполнительскую терминосистему как чётко выстроенное образование, единицы которого определённым образом функционируют в языке.

С точки зрения структуры лексика музыкального исполнительства может быть охарактеризована следующим образом: на основе одного классифицирующего признака выделяются группы терминов, которые в свою очередь также могут иметь подгруппы. Таким образом, выстраивается классификация по двум аспектам: тематические группы терминов и морфологическая (часте-речная) характеристика.

В составе музыкально-исполнительской терминологии можно выделить семь больших групп терминов, в составе каждой из которых наблюдается разделение по принципу употребляемости или неупотребляемости в общелитературном языке. Такая употребляемость / неупотребляемость может быть обусловлена разными причинами — от перехода слов (вместе с предметами и явлениями) в разряд устаревших в связи с сужением специфики до популяризации, связанной с расширением сферы бытования.

Исходя из вышесказанного, можно выделить следующие группы:

1) названия музыкальных произведений и их составных частей;

2) названия певческих голосов и их регистров;

3) слова, обозначающие динамику, темп и характер исполнения;

4) названия жанров, видов, областей музыки;

5) названия отдельных музыкальных произведений и их частей;

6) названия музыкальных коллективов и групп;

7) названия лиц, чья деятельность связана с музыкой, с музыкальным театром.

Морфологический аспект позволяет выделить следующие группы терминологических лексем: а) имена существительные, которые могут быть непроизводными (звук, той, скрипка, рояль, ансамбль и т. д.), производными (созвучие, тональность, скрипач, ансамблист и т. п.) и сложными (звукоряд, ладотональность, песнопение и др.) — б) прилагательные, которые могут быть либо образованными от терминов-существительных и сохранять терминологические признаки: (струна — струнный, минор — минорный), либо заимствуются из общелитературного языка: (натуральный звукоряд, слабая доля) — в) порядковые числительные: (двойная нота, вторая струна и т. п.) — г) наречия и деепричастия в функции наречия: (adagio, crescendo, marcato и др.).

Кроме терминов-слов, можно выделить отдельную группу терминов-словосочетаний. Члены этой группы могут состоять из двух или нескольких слов, обладая при этом терминологическим единством.

В этом случае выделяются: а) двучленные сочетания: сонатная форма, экспозиционный раздел) — б) трёхчленные сочетания: (старинная двухчастная форма) — в) многочленные сочетания: примерами могут служить отдельные ремарки Л. Бетховена, К. Дебюсси и А.Скрябина.

6. Музыкально-исполнительская лексическая система представляет собой чётко структурированную организацию, подверженную, однако, динамическим изменениям, которые связаны с процессами, происходящими в самой музыке. Так, многие терминологические лексемы, изначально являясь единицами узкопрофессионального уровня, постепенно расширяют сферу своего функционирования вплоть до свободного употребления в общелитературном языке. Расширение сферы бытования ведёт, как правило, к изменению семантики слова. Примеры этого можно найти в каждой из выделенных нами ранее тематических групп.

Термины, принадлежащие к тематической группе «Названия музыкальных инструментов и их частей», могут обозначать также следующие понятия: а) музыка, исполняемая на этих инструментах, что можно проследить в музыкальных партитурах, где есть конкретные указания, какую именно строчку должен играть тот или иной инструмент. Такие обозначения появились в текстах впервые в произведениях итальянского композитора и органиста Дж. Габриели и с течением времени прочно закрепились на страницах музыкальных партитурб) музыкант, играющий на данном инструменте. Следует отметить, однако, что подобные термины могут употребляться лишь при условии наличия в контексте конкретного лица, по отношению к которому употребляется этот термин, например:

Мстислав Рострапович (виолончель), Юрий Баишет (алып).

Термины тематической группы «Названия певческих голосов и их регистров» также, кроме собственно голосов, могут обозначать и певца или певицу, обладающих таким голосом. В ряде случаев данные термины могут употребляться по отношению к человеческому голосу вообще, например: говорить басом, фальцетом.

Лексемы, обозначающие динамику, темп и характер исполнения, при расширении сферы употребления проявляют интересные свойства: они могут употребляться не только для обозначения музыкальных процессов, но и для характеристики настроения героя или атмосферы того или иного эпизода.

Часть слов данной тематической группы могут обозначать не только способы и темпы исполнения, но и также выступать названиями музыкальных произведений или их частей, соответствующими тому или иному темпу или характеру. Таковы, например, термины Allegro, Presto, Cantabile и т. п.

Названия жанров, видов и областей музыки в основном не проявляют тенденцию к расширению семантики. Однако наличие у них терминов-омонимов, принадлежащих другим сферам профессиональной деятельности, говорит об исторически сложившейся традиции употребления этих терминов в разных профессиональных областях. Причинами этой омонимии могут быть либо изначальный исторический синкретизм понятий, являющихся различными на современном этапе (например, слово баллада, функционирующее в музыке и литературе), либо влияние интернационального (греко-латинского) фонда, примером чему может служить слово фантазия.

Термины группы «Названия музыкальных инструментов и их частей» в своей основе не претерпели семантических изменений. Исключением является слово финал, которое пришло на русскую почву уже в своём музыкально-терминологическом значении, затем, расширив сферу функционирования и, следовательно, изменив семантику, обрело статус общелитературного, откуда перешло в язык спорта, став спортивным термином.

Названия музыкальных коллективов и групп также обнаруживают потенцию к расширению значений. Результатом этого становится развитие у терминов данной группы полисемии. Так, слово хор имеет в русском языке, кроме основного, ещё четыре значения, два из которых терминологические, функционирующие в современном профессиональном языке музыкантов, два устаревшие (также имеющие отношение к музыке) и одно получило распространение в литературном языке, но считается переносным (метафорическим): хор насмешек и т. п.

И, наконец, слова группы «Названия лиц, чья деятельность связана с музыкой, с музыкальным театром» не проявляют склонности к изменению семантики, поскольку изначально получили широкое употребление не только в музыкальной терминологии, но и в общелитературном языке.

Таким образом, лексика музыкального исполнительства представляется сферой, в которой заложено множество взаимодействующих элементов. Эта сфера является одной из составных частей функционально-семантического поля «музыка», входящего, в свою очередь, в состав русского литературного языка.

Исполнительская терминология прошла (вместе с самим музыкальным искусством) сложный и длительный путь развития. На современном синхронном срезе можно утверждать о том, что данная область профессионального языка представляет собой систему, обладающую структурно-функциональными характеристиками и проявляющую потенцию к динамическим изменениям, которые связаны с процессами, происходящими в музыке и отраслевой терминологии, её обслуживающей.

В ходе проведения исследования и осмысления его результатов наметились новые задачи, решение которых представляется принципиально важным. Среди них: изучение и укрепление связей музыкально-исполнительской термино-системы с терминосистемами других наук, что поможет преодолеть некоторую обособленность профессионального языка музыкантовглубинный анализ эволюционных процессов, происходивших и происходящих в лексикологии музыкального исполнительства, что будет способствовать упорядочению и унификации системы (настолько, насколько это возможно в сфере музыкального исполнительства) — созданию иерархической системы элементов исполнительской терминологии, выявлению доминирующих и подчиняющихся им терминов.