Именные категории в системе языка с именными классами (на материале волоф)

Диссертация посвящена рассмотрению фундаментальных категорий имени, находящих отражение в грамматической системе языка с именными классами. Центральным объектом исследования послужила категория именного класса (а также другие сопряженные с нею категории имени} в одном из крупных языков Западной Африки — языке волоф (Республика Сенегал и сопредельныены).Система именных классов волоф рассматривается на теоретико-типологическом фоне более общей именной категории рода/класса, реализующейся во многих языках мира.

Основы функционального анализа рода и именного класса в рамках единой категории, детерминирующей связи слов в тексте, были заложены еще в классическом общем языковедении. Ж. Ванд-риес, подчеркивая важность категории рода в индоевропейских и семитских языках («она настолько существенна, что существительное не мыслится вне ее, и категория рода является важной, если не единственной его характеристикой»), в завершение соответствующего раздела отмечает: «В некоторых языках Америки и Африки род имеет особый характер. На африканской территории род носит название класса, в языках банту играют громадную роль „классы“, характеризуемые каждый специальным аффиксом» (Вандриес 1937, 92−96).

На отождествлении рода и именного класса в рамках единой категории, «служащей .простым целям согласования» (Ельмслев 1972, 115), особенно настаивали ученые, определявшие синтаксическую функцию этой категории как доминирующую. Единство функциональной нагрузки категории нередко отображалось и в исполь.

— 3 зуемой терминологии. Л. Блумфилд выдвинул контаминированный термин «родовой класс». По его определению, «родовые классы (gender-classes) — это условные классы, каждый из которых требует от определенных видов сопровождающих слов различных конгруэнтных форм. В немецком языке существует три таких класса. Во французском языке два рода. Некоторые языки семьи банту насчитывают до двадцати родовых классов существительных» (Блумфилд 1968, 204−205). Некоторые авторы унифицируют термин «род». По Г. Глисону «вернее всего определить род как совокупность синтаксических подклассов существительных, от которых в первую очередь зависит согласование» (далее разбирается пример «родовой системы» африканского языка бариба (Глисон 1959, 210−213). Дж. Лайонз соответствующий параграф раздела о роде именует «Род в суахили» (Лайонз 1978, 301−302). С.Д. Кацнель-сон, напротив, счел наиболее удобным генерализованное употребление термина «класс»: «категория класса является необходимой предпосылкой для образования форм синтаксической связи, известной под названием «согласования в роде или классе» (Кацнель-сон> 1972, 23).

Отмеченные различия в терминологии ни в малой степени не могут затушевать единодушного интереса теоретиков и типологов-языковедов к проблематике категории рода/класса. О ее актуальности свидетельствуют продолжающие время от времени появляться все новые работы, трактующие как содержательные, так и формальные соотношения родовых и классных систем, функционирующих в генетически и типологически разнородных языках. Именно для современной лингвистики характерно все более широкое вынесение на сопоставительно-типологический уровень исследования дянстлг.

— 4 африканских языков с именными классами. Что касается исследований в рамках собственно африканистики, то для них и ранее был характерен определенный типологизм при описании классных систем в структурно разнообразных африканских языках (ср.ставшие классическими труды К. Мейнхофа, Э. Келер-Мейер, Д. Ве-стермана, А. Клингехебена). В более поздних работах, однако, значительно возрастает охват сопоставляемых языков, уточняется и расширяется инвентарь параметров, по которым осуществляется сопоставление (ср.материалы книги «Ьа classification nominalе dans les langues negro-afri$ines» (1967). включающей статьи многих видных специалистов по различным языкам Африки). Для общего решения проблемы, однако, еще большее значение имеют такие исследования именных классификаций в отдельном языке (или языковой группе), авторы которых пытаются на основе всестороннего изучения категории, действующей в данном языке, соотнести полученные ими результаты с фактами, представленными в «иноструктурных» языках. Такая установка на «широкую» типологизацию особенно плодотворно проявляется в последнее время в советском языкознании. Здесь можно, с одной стороны, отметить работы, базирующиеся на африканских языках и имеющие «выход» в широкую типологию (например, работы В. А. Виноградова «Именные классы и местоимения в бамилеке» и А. И. Коваль «О значении морфологического показателя класса в фула» в книге «Морфонология и морфология классов слов в языках Африки» (1979)). С другой стороны, данные классных языков Африки используются как типологический фон при описании именных классификаций в дагестанских языках, как, например, в трудах И. Х. Абдуллаева «Категория грамматических классов и вопросы исторической морфологии лакского языка» (Махачкала, 1974) и.

— 5.

С.М. Хайдакова «Принципы именной классификации в дагестанских языках» (Москва, 1980). И наконец симптоматично появление в последние годы работ, тематически ориентированных специально на вопросы общей типологии именных классификаций (например, О. Г. Ревзина, «Роди именная классификация» (1974) — A.E.Kibrik, A.I. Kowal," Die llatur der Hominalklassen und Methoden ihres kontensiven Studiums" (1980)) .

В плане развития этих исследований представляется своевременным и полезным привлечение материалов по языку волоф, классная система которого характеризуется чертами высокой специфичности в сравнении с другими африканскими языками.

С другой стороны, научное осмысление и всестороннее описание такого важного фрагмента грамматики, как система именных классов, крайне актуально и для внутренних грамматических разработок волоф — важного языка, в настоящий исторический момент интенсивно расширяющего свои общественные функции и поэтому экстренно нуждающегося в энергичных мерах по его изучению.

Если до недавнего времени теоретики и типологи-языкове-ды, заинтересованные в африканских параллелях, обращались, по преимуществу, к хорошо известным и описанным языкам банту (это явственно заметно уже по вышеприведенным выдержкам из фундаментальных теоретических трудов), то ныне, на новом этапе, стало возможным и необходимым привлечь их внимание к фактам других языков Африки — фактам, показывающим, сколь разнообразные формы может принимать категория именного класса, варьируясь от языка к языку во многих существенных параметрах. Предлагаемое описание классной системы волоф, учитывающее ее специфику как на содержательном, так и на формальном уров.

— 6 нях, и составляет основной момент научной новизны настоящей работы. До сих нор система именных классов волоф не становилась объектом специального и разностороннего исследования в типологическом освещении1/.

Основная дель настоящей работы — представить многоаспектное описание категории именного класса волоф, с учетом ее морфологических и морфонологических характеристик, ее семантических свойств и ее синтаксического функционирования. Анализ, проведенный на всех языковых уровнях, позволяет соотнести эту категорию волоф, по аналогичным параметрам, с функционально сродственными ей категориями рода/класса в других языках.

Практическая пенность исследования определяется назревшей необходимостью в научно надежно обоснованных работах, которые позволили бы африканским лингвистам перейти к составлению нормативных грамматик, словарей, школьных учебников и других пособий. В Республике Сенегал язык волоф является кандидатурой номер один в предпринимаемых мерах по^шквидации неграмотности и по переходу с французского на местный язык в печати и других средствах массовой информации. Сейчас волоф стоит на пороге массового внедрения в школу, что выдвигает задачу подготовки квалифицированных преподавательских кадров. I/ Основной пафос известной статьи М. Делафоса (1927) «Именные классы В волоф» (Delafosse 19бз) состоит в отстаивании общего тезиса о том, что волоф является языком с именными классамив этом находит отражение тот факт, что бедная морфология имени волоф долго препятствовала обнаружению действующей системы классов в этом языке. Волоф и до настоящего времени обычно не причисляется к числу «типично классных» языков в Африке.

— 7.

Решению этих и других подобных практических задач в известной мере могут способствовать исследования, аналогичные настоящей работе. Кроме того, материал диссертации может быть использован при составлении учебных пособий по африканским языкам для высшей школы, а также дафзработки типологических курсов по смежной проблематике.

При сборе материала автор (носитель языка волоф) в основном опирался на метод интроспективного извлечения языковых данных. В полной мере были также использованы опубликованные тексты различного жанра на волоф, пока еще немногочисленные. С целью верификации данных и апробирования исследовательских гипотез применялась методика опроса индивидов, говорящих на волоф (с учетом использования ими волоф как первого или как второго языка — что особенно существенно для языковой системы, широко используемой как средство межэтнического общения).

Диссертация обсуждалась на заседании Сектора африканских языков Института языкознания АН СССР. Ряд важнейших положений диссертации был представлен в докладах на Всесоюзных конференциях африканистов, а также на Лингвистическом семинаре при Дакарском университете.

Сведения о языке волоф.

Носителем языка волоф является народ волоф, живущий в Западной Африке. Традиционный ареал волоф охватывает территорию, с севера на юг, — от дельты реки Сенегал до широты Джурбель (Jurbel — северный предел страны серер) и, с запада на восток,-от атлантического побережья до пустыни Ферло (Ferio).Области, охваченные этим ареалом, составляли в доколониальном прошлом.

— 8 территории королевств Уало (v/aaio), Джолоф (Joiof), Каджор (Кадоог) и Баол (Baol). и сегодня вдлоф занимают, главным образом, это же географическое пространство и составляют значительную часть населения Республики Сенегал. Большую часть населения Республики Гамбии также составляют волоф. Волоф соседствуют на севере с тукулорами (tukuioor) и маврами государства Мавритании, на юге — с серер (seerer) и на востоке — с фульбе. Некоторые группы из этих народов на протяжении уже нескольких веков живут среди волоф. Существуют поселения волоф и на территории соседних государств — Мали, Мавритании, Гвинеи-Биссау, Берега Слоновой Кости и других.

Первые письменные сведения о народе волоф, дошедшие до настоящего времени, содержатся в рассказах португальских путешественников, посетивших западное побережье Африки в ХУ веке" *" /. Упоминания о народе волоф, довольно редкие в письменных источниках ХУ и ХУ1 вв., впоследствии умножились в связи с созданием в ХУЛ веке и последующим развитием французских и английских торговых контор, процветавших на атлантическом побережье вплоть до установления в XIX веке колониального режима. Однако документация этого периода, состоявшая в основном из торговых отчетов и политической корреспонденции, изобиловала экономическими и военными соображениями, но оставалась бедной и поверхностной в отношении сведений о социальных и культурных институтах народа волоф, равно как и других народов этой части континента.

•^Волоф упоминаются впервые в книге португальского путешественника Ка Да Мосто, посетившего атлантическое побережье в 14 551 457 гг.

Устная традиция также не проливает большого света на историю народа волоф. В отношении событий далекого прошлого она часто принимает легендарный и неустойчивый характер и в связи с этим трудно поддается научной интерпретации.

В итоге же история народа волоф остается малоизвестной. В настоящее время в этой области ведутся исследования, которые опираются как на данны^устной традиции и имеющейся письменной документации, так и на данные археологических и этнографических исследований. Лингвистические данные также привлекаются для решения этого вопроса.

Существуют интересные гипотезы относительно происхождения народа волоф и его родственных связей с соседними народами, фульбе и серер в особенности. Например, крупный сенегальский ученый Ш. А. Диоп разработал основанную на данных разного порядка концепцию, согласно которой волоф мигрировали в течение длительного времени на свою нынешнюю территорию с самого востока африканского материка, где в далеком прошлом они были одними из создателей цивилизации Древнего Египта (Diop 1960) — эта гипотеза имеет немало сторонников, которых удовлетворяет аргументация Ш. А. Диопа, но у нее также много и противников. Все имеющиеся на сегодняшний день гипотезы и точки зрения, однако, нуждаются в существенных уточнениях, в частности, в отношении хронологической периодизации и направленности исторических миграций и других событий, имевших место в жизни народа волоф в прошлом.

Лингвистические исследования в области компаративистики показывают близкородственные связи языка волоф с фула (языком соседних народов фульбе и тукулор) и с серер, а также со зна.

— 10 читальным количеством других языков западной Африки (около трех десятков), которые объединяются в западноатлантическую группу конго-кордофонской семьи языков, согласно классификации Дк. Гринберга (Greenberg 1953). Этой классификации предшествовала классификация языков Африки Д. Вестермана (Westermann 1927), которая в некоторых деталях учитывала концепцию К. Мейн-хофа, получившую широкую известность под названием «хамитской теории». Концепция Мейнхофа отстаивала хамитское происхождение языка фула, основываясь на аргументации касательно этнических и антропологических характеристик народа фульбе. Дж. Гринберг подверг эту концепцию развернутой критике и привел ряд лингвистических фактов, доказывающих генетическое родство фула с волоф и серер. Критика этой теории содержится также в работе Д. А. Ольдерогге (Ольдерогге 1949). Впоследствии Д. Ве-стерман внес в свою классификацию языков Африки соответствующие корректировки. Классификация Дж. Гринберга в современной лингвистике является наиболее общепринятой. Она послужила основой для большой работы, проделанной Д. Сэпиром (Sapir 1976) в области компаративистики языков западно-атлантической группы. В настоящее время указанная работа является наиболее точным отражением уровня, достигнутого в области сравнительно исторического изучения языков западно-атлантической группы. В ней языки волоф, серер и фула характеризуются как предельно близкие языки, которые составляют северную подгруппу атлантических языков.

Из языков данной группы наиболее длительную традицию изучения имеют волоф и фулао языке серер имеется также достаточно значительное количество работ, по сравнению с остальными.

— II языками группы, многие из которых могут охарактеризоваться лишь как очень ела б^зучевнве, либо вовсе не описанные.

Письменные сведения о языке волоф появляются впервые в книге Д. Барбота (Barbot 1845), в которой он описывает места и народы, посещенные им во время путешествия в Африку в 1732 году. В библиографических списках, составленных Г. Манес-си и С. Соважо, отмечается около 55 трудов по языку волоф, опубликованных между 1732 — временем путешествия Д. Барботаи 1898 годами, то есть относящихся к раннему этапу развития африканистики. Пате Диань, автор последней грамматики языка волоф (Magne 1971), насчитывает более 150 наименований работ ш волоф, вышедших до 1971 года.

В истории развития лингвистических описаний языка волоф можно условно выделить два основных этапа. Первый этап охватывает период от появления первых сведений о языке волоф до конца XIX века. Работы, проделанные в этом периоде, отличаются тем, что они носили чисто практический, прикладной характер, так как их авторы стремились дать лишь сведения информативного характера о языке волоф французским и английским завоевателям и торговцамнекоторые из этих работ служили целям религиозного обучения африканцев.

Среди этих работ некоторые, однако, содержат интересные наблюдения и имеют направленность сравнительно более научного характера. В этом отношении особо выделяются работы французского учителя Ж. Дарда (Dard, 1826), аббата Буала (Boiiat 1858) и магистра Кобеса (Kobea, 185б, 18бэХНесмотря на поверхностный и фрашентальный характер этих работ, в целом они послужили базой для последующих более фундаментальных исследова.

— 12 ний по языку волоф, появившихся на втором этапе, который охватывает период с начала XX века и до настоящего времени. Этот этап можно, в свою очередь, разделить на несколько стадий, если принимать во внимание такие факторы, как, например, вовлечение в лингвистические исследования самих носителей языка в сравнительно немалом количестве, что само по себе является существенным моментом в развитии изучения языка. Главным же признаком этого периода в целом является очевидное продвижение описаний языка в сторону их углубленности, системности и адекватности научного анализа. За этот период значительно возросло количество работ и соответственно расширился круг обсуждаемых фрагментов грамматики. Из этих работ многие выделяются по глубине рассматриваемых вопросов — например, такие, как работы М. Делафоса об именных классах в волоф (Deiafosse 1963), С. Соважо (Sauvageot 1965), поставившего целью синхронное описание одного из диалектов волоф, П. Дюмона о заимствованиях волоф из французского языка (Dumont 1973) и др.

Особый научный интерес представляют работы африканских ученых, содержащие богатый языковый материал и сочетающие в себе достаточно обоснованный теоретический подход и интуитивное ощущение описываемого языка. Из них можно назвать работы Л. С. Сенгора, Ш. А. Диопа и ближе к нашему времени — П. Дианя, А. Самба, У. Ка и других лингвистов, работающих в отделении языков исследовательского Института при Дакарском университете. В настоящее время в Сенегале имеются несколько центров и учреждений, занимающихся изучением национальных языков, в том числе и языка волоф.

В русской лингвистике изучение волоф находится пока на начальной стадии. Следует, однако, упомянуть недавно вышедший.

— 13 в серии «Языки стран Азии и Африки» очерк языка волоф Л. А. Никифоровой (Никифорова 1981), дающий русской читательской аудитории наиболее полное общее представление об этом языке.

В области лексикографии можно отметить существование нескольких переводных словарей волоф — французских и фран-цузско-волоф. Первый из них — небольшого объема, — появившийся еще в 1747 году, издан Т. Астли. Затем последовали словари Дарда (1825 год), магистра Кобеса (1855 год), Ги-Грана (1875 и 1890 года) и др. (см. библиографический список). Последний четырехтомный волоф-французский словарь, составленный большой группой научных сотрудников фундаментального Института Черной Африки (ifaiO и Центром прикладной лингвистики (clad) при Дакарском университете, вышел в свет в 1977 году. Он включает 3000 слов и является наиболее полным словарем языка волоф. Существует также небольшой словарь волоф-английский, изданный Д. П. Гамблом в 1958 году в Лондоне. Интересно отметить, что такие переводные словари создавались в большем количестве в первом периоде, что объясняется их сутубо практической предназначенностью — служить средством ознакомления с лексикой иностранного языка. Помимо словарей, многие работы содержат переводные списки лексики, построенные^ различных принципах. В пособии А. П. Анграна, например, дается переводный словник по лексическим группам: «Слова вежливости», «Лексика, относящаяся к растительному миру» и.

Т.Д. (Angrand 1952).

До настоящего времени еще не создано толковых словарей языка волоф. Видимо, для этого возникнет необходимость и возможность лишь с достижением соответствующего уровня объемно.

— 14 сти и регулярности выпускаемой литературы на этом языке, а также с решением вопросов нормализации и стандартизации языка и формирования литературного языка волоф.

Язык волоф, таким образом, имеет сравнительно длительную и богатую — в контексте африканистики — традицию изучения. Однако многие вопросы, касающиеся разных сторон его изучения, все еще остаются не решенными окончательно, а в некоторых случаях едва ли могут считаться даже поставленными. Так, хотя современный волоф включает несколько диалектов, до сих пор не создано их научного описаниямнения об их количестве и об объеме их социальных функций во многом расходятся. Следует отметить, что, как пишет Л. А. Никифорова, «диалектные расхождения по разным районам весьма незначительны и не препятствуют общению их.жителей. Исключение в этом плане представляет собой только диалект лебу, во многом отличающийся от других диалектов» (Никифорова 1981, 9). Может быть, с этим и связано практически полное отсутствие работ по диалектологии волоф. Тем не менее, целый ряд принципиальных проблем языкового строительства, в том числе и проблемы нормирования и стандартизации языка, формирования литературного языка волоф, требуют серьезного обращения к вопросу диалектной дивергенции.

На современном этапе проблемы нормирования и стандартизации языка встают с большой остротой в связи с тем, что волоф имеет всё более растущий социальный статус. В наши дни он становится общим «койне» разноязыкового Сенегала и претендует на роль литературного языка. Институт прикладной лингвистики при Дакарском университете установил, что в Сенегале.

— 15.

80% населения (состоящего из 5-ти миллионов человек) говорит на волоф и понимает его. Число же тех, для кого волоф является родным языком, насчитывает чуть более миллиона человек. Важной характеристикой волоф как коммуникационной системы является то обстоятельство, что именно этот язык является средством межэтнического общения в столице Сегенала — Дакаре и других крупных городах страны.

К числу вопросов, еще не нашедших удовлетворительного решения, относятся многие вопросы грамматики, в том числе и вопрос об именных грамматических категориях. Попытки описания имени волоф и наблюдения относительно его категорий мы находим во многих работах. Наиболее полные из них, несомненно, принадлежат перу С. Соважо (Sauvageot 1965) и П. Дианя (Diagne, 1971). Но и в этих работах, где ставится задача описания языка волоф в целом и не преследуется цель разбора именных категорий, мы находим лишь самые общие сведения о категориях имени. Об именных классах, например, — самой фундаментальной именной категории волоф — практически не упоминается в этих работах, хотя весь круг обсуждаемых вопросов, касающихся области имени, так или иначе связан с именной классификацией. Самая полная работа об именных классах волоф была написана еще в 1927 году М. Делафосом (Deiafoese 1963), но она до сих пор ждет своего продолжения в сторону углубления многих поставленных в ней вопросов. Позже об именных классах в плане их формально-морфонологическом была написана Л. С. Сенгором небольшая статья, очень интересная во многих отношениях (Senghor 1963b) — напомним также работу С. Соважо об именных классах в сенегало-гвинейских или западно-атлантических языках (Sauvageot 1963).

— 16.

В целом же об именных классах волоф, а, следовательно, -как будет видно из последующего изложения — о сколько-нибудь полном и системном описании именных категорий волоф можно сказать, что этой теме было уделено мало внимания, по сравнению со всем объемом опубликованной литературы о языке волоф. Задачу настоящей работы мы видим в восполнении этой лакуны и в поисках такой интерпретации уже известных фактов, которая позволила бы представить их более простым, экономным и адекватным способом.

Сказанное находит непосредственное отражение в структуре настоящей работы, состоящей из трех глав и заключения.

В первой теоретико-типологической главе делается попытка определить место языка волоф в кругу африканских языков с именными классами и дается обоснование принципов и методики описания именных категорий волоф. Следует заметить, что в типологическом отношении язык волоф характеризуется многими особенностями, достаточно резко противопоставляющим его даже наиболее генетически близким языкам (серер и фула). Такой особенностью является, в частности, регулщшое отсутствие морфологических показателей класса у имени при одновременном наличии согласования по классу. Классная принадлежность существительного устанавливается только в синтагме, где имеется словоформа, связанная с ним согласовательной связью. Интересно отметить, что в начальный период изучения африканских языков, когда понятие класса ассоциировалось прежде всего с наличием в составе существительных особых морфем, маркирующих принадлежность формы к тому или иному классу (классных показателей), язык волоф едва ли признавался «языком с именными классами», или неизменно помещался на периферии последних. С.

— 17 этими особенностями, очевидно, и связано явное нежелание исследователей этого языка упоминать об именных классах, даже в тех фратаентах их работ, где совершенно ясно, что речь идет именно об этой категории.

Вторая глава посвящена анализу плана содержания именных категорий языка волоф. При этом используется методика анализа семантики именных классов, принципиально отличающаяся от довольно широко распространенного «понятийного» подхода к классифицируемой лексике. Здесь предпринята попытка показать степень храмматикализованности тех языковых значений, которые реализуются в волоф с опорой на технику, связанную с именной классификацией. В частности, показано, как такие категории, как «личность/неличность», число, диминутив, «вписываются» в более широкую категорию именного класса.

Третья глава, посвященная рассмотрению плана выражения именных категорий волоф, включает два раздела: морфологический аспект и синтаксический аспект именной классификации. В первом разделе (морфологический аспект) при констатации разрушения классной морфологии имени делается попытка устану новить связь морфологических чередований в инициал и субстантивных словоформ с именной классификацией и определить принцип разбиения производных существительных на формальном уровне. Во втором разделе (синтаксический аспект именной классификации) описываются правила согласования по классу с существительным зависимых от него форм в синташах различного типа.

В заключении обобщаются результаты настоящей работы и проводится краткое сопоставление этих результатов с дяннщщ.

— 18 аналогичного фрагмента грамматики языка фула в качестве иллюстративного материала к типологической характеристике именных классов волоф на синхронном уровне.

— 19.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В настоящей работе последовательно рассматривались грамматическая категория именного класса и сопряженные с ней именные категории в языке волоф с целью выявления их ведущих типологических черт. Анализ производился по семантическому, морфологическому и синтаксическому аспектам. Суммируем вкратце полученные результаты.

Волоф прежде всего характеризуется ограниченной численностью именных классов (десять) по сравнению с другими африканскими языками с именными классами. Для сравнения укажем, что близкородственный язык фула, например, имеет надциалект-ное ядро системы именных классов, состоящее из двадцати классов, регулярно представленных в любом из диалектовв некоторых же из диалектов фула инвентарь именных классов достигает двадцати пяти классов.

При таком редуцированном наборе именных классов язык волоф и в настоящее время проявляет явную тенденцию к дальнейшему сокращению классной системы, что и получает соответствующее отражение как в плане выражения, так и в плане содержания категории именного класса.

Категория именного класса в волоф продолжает играть ведущую роль в той сфере грамматики языка, которая обнимает «область» имени. Однако здесь она демонстрирует высоко специфичные черты, которые отражают всю сложность пройденного ею пути. Иллюстрицией этого может служить краткое сопоставление основных свойств этой системы с соответствующими фактами языка фула, имеющего более «классическую» систему именных классов.

План выражения. Важную характеристику двух языков составляет представленный в каждом из них принцип маркировки класса в пределах субстантивной словоформы. Волоф характеризует тенденция к полному устранению морфологических оснований разбиения субстантивной лексики по классам, результатом которой является отсутствие классного аффикса. Средством частичного различения словоформ разных классов служат здесь морфонологичес-кие данные, отраженные в начальном консонантизме корня. Эти мофронологические признаки дают основание предполагать префиксальное оформление класса в структуре существительного в прошлом. В настоящее время многие из них носят неустойчивый и малопоследовательный характер, что свидетельствует также о дальнейшем процессе утраты средств классного различия субстантивов в волоф.

В фула сходный в целом (но отличный в деталях) морфоноло-гический принцип чередования начальных согласных совмещается с последовательной реализацией классного суффикса .(включая его возможный нулевой алломорф в одном из классов).

Наибольшие сходства между двумя системами наблюдаются на синтаксическом уровне. Категория шлейного класса в волоф, как и в фула и в других «классных» языках служит. прежде всего средством синтаксической организации предложения. Ее основная черта состоит в том, что она соотнесена более, чем с одной частью речи, и может проявлять себя не только в существительном, но и в других частях речи, составляющих по отношению к существительному (определяемому) класс определяющих.

Сходства между сопоставляемыми системами касаются и фактов более частного характера. Важнейшее место в согласовательных моделях обоих языков принадлежит местоимениям различных разрядов, включая типологически близкие зоны смыкания демонст-ративов и артиклей. Для обеих систем атрибутивная связь является наиболее распространенной связью, при которой реализуются согласовательные функции категории именного класса.

В фула, как и в волоф, отсутствует тотальное согласование глагола-сказуемого с подлежащим (хотя в фула имеется частичное согласование по числу, отображаемое в начальном консонантизме глагольного корня).

Принципиальное отличие здесь, однако, состоит в том, что в волоф отсутствует наблюдаемое в полной мере в фула согласование по классу с существительным, ранее употребленным в тексте, анафорических местоимений «третьего лица». В волоф эти местоимения унифицированы, в то время как в фула представлен полный набор. анафорических местоимений, специфичных для каждого класса (т.е. число местоимений «третьего лица» здесь равно числу классов). В волоф существует лишь некоторое правило анафорической замены, ориентированное не на полное различение всех классов, но на грамматикализацию лишь некоторых из классных форм, на своего рода концептуализацию содержательных категорий, выражаемых этими классными формами (ср.противопоставление значений «личность» и «неличность», выражаемое при помощи формальных средств классов К и н — с одной стороны, и.

L, в и J — с другой). В силу этого тип анафорической связи в волоф, в отличие от фула, не отражает полного классного членения. Отметим, с другой стороны, полную классную парадигму обобщительно-ограничительного местоимения (в рамках атрибутивной связи) в волоф и его унифицированную неизменяемую форму в фула.

Типологически существенно также, что разряды «согласуемых» в фула богаче, чем в волоф: с существительным в фула согласуются также прилагательные и причастия — части речи, как таковые отсутствующие в грамматической системе волоф. Нумератив-ное согласование и в том, и в другом языке ограничено, что касается количественных числительных, «классным» употреблением числительного «один». Впрочем, в фула другие количественные числительные, по всем диалектам, довольно четко отражают противопоставленность классов, хотя и несколько специфично по сравнению с общей моделью согласования, — ср. противопоставленность форм числительных, согласующихся с существительными класса *вв множественного числа (класс «людей»), с флексиямио илиon и форм числительных, согласующихся с существительными двух других классов множественного числа т®и та, с флексиейi. Сходные явления в волоф удержались лишь в некоторых диалектах. Порядковые числительные в фула регулярно согласуются по классу. В волоф такое согласование не отмечается.

Отмеченная в волоф большая вариативность согласовательных правил (возможность во многих контекстах средствами класса в единственного числа оформлять согласование с существительными, относящимися к другим классам единственного числа, и, аналогично, показателем класса Y множественного числа — согласоваV ние со многими существительными класса N) — явление, высоко специфичное для этого языка. В таком явно выраженном виде оно не отмечается ни в фула, ни в других языках с именными классами. В нем находит проявление процесс нейтрализации классных различий путем дальнейшего слияния различных классов в избранный минимум, посредством которого выражаются лишь самые фундаментальные значения.

Плансодержания. Для обеих именных систем характерно ведущее, конституирующее значение, выраженное в оппозиции «личность/неличность», при наиболее общей семантической дихотомии по числу (классы «личные» / «неличные» — единственного числа/ множественного числа). В волоф, однако, представление значения личности сильно модифицировано на синхронном уровне по сравнению с другими африканскими языками с именными классами. Если в фула все существительные, обозначающие людей, живых разумных существ, регулярно относятся к личным классам единственного и множественного числа, то в волоф дело обстоит несколько иначе. Личные классы здесь регламентированы не только семантически, но и конкретно номенклатурно. В результате этого они характеризуются. предельно ограниченным составом входящих в них субстантивов. Огромное же множество других субстан-тивов с компонентным значением «личность» остаются за пределами личных классов в волоф. Однако это касается лишь классификационно-номинального уровня. На более высокой ступени абстракции, когда референция к денотату делается минуя отсылку к конкретному существительному (k-u Ъаах 'хороший (человек) ', 1-й Ъаах 'хороший (не человек)'), грамматическими маркерами, свидетельствующими о том, что речь идет о живых разумных существах, являются показатели личных классов.

Важной чертой именной классификации волоф по сравнению с фульской на семантическом уровне является то, что большинство значений, отраженных в ней, получают менее эксплицитное выражение, часто носят уже реликтовый характер. Другим свидетельством этого может служить «полуформализованное» выражение ди-минутива в волоф при том, что в фула имеются обособленные диминутивные классы для обоих чисел, а также особые «классные» средства для выражения близкой категории аутментатива (не представленного в семантике классов волоф).

Более богатые и разнообразные возможности для выражения различных языковых. значений средствами классной системы фула являются естественным следствием, проистекающим из большей дробности самой классификации.

Подытоживая данное типологическое сопоставление, можно сделать обоснованный вывод об общей редуцированности именной классификации волоф — от ее номенклатурно-количественных характеристик до характеристик функциональных. Яркой иллюстрацией одного из возможных путей, которая может проделать важнейшая грамматическая категория класса/рода в своем развитии являются весьма сложные и противоречивые процессы, определяющие собой осуществление указанных языковых преобразований в волоф.