Языковая структура образа рассказчика в жанре non-fiction

Диссертационное исследование посвящено анализу языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction на материале автобиографической прозы А. Рекемчука.

Одним из наиболее продуктивных направлений в развитии современного языкознания, по мнению исследователей, является антропоцентризм, ведь в нем, по словам Е. С. Кубряковой, «человек, языковая личность становится точкой отсчета для исследования языковых явлений» [Кубрякова 1995: 28]. В языкознании существует два понимания антропоцентризма: представители антрополингвистики понимают антропоцентризм как субъективизм [Антропологическая лингвистика. 2003: 58]- Л. М. Скрелина пишет, что антропоцентризм представляет собой «объединение внутренней и внешней лингвистики (имманентности и трансцендентности)» [Скрелина 1998: 39−40].

В тексте антропоцентрический уклон зависит в первую очередь от идиостиля писателя и его отношения к жизни. Как отмечает Е. А. Пескова: «Образ автора является организующим началом, фокусом всей лингвостилистической системы произведения. Писатель создает свое произведение для выражения самого себя, своего отношения к жизни. Самое „Я“ — эмоционально. Эмоции, чувства, побуждения, желания, стремлениявсе то, что составляет нашу духовную жизнь, что так или иначе отражается на деятельности нашего физического существа, все, что стимулирует нас к действию, все из чего складывается не зависящие от рассудка темперамент и характер человека, отражается в речи» [Пескова 2003: 31].

Присутствие в художественном тексте конструктивного личностного начала изучается исследователями с двух сторон: со стороны языковой и литературоведческой, которые, в свою очередь, объединены в стилистике.

Еще Б. В. Томашевский подчеркивал, что «связующей дисциплиной между языкознанием и литературоведением является стилистика» [Томашевский 1959: 5]. С позиции исследования языка художественного текста проблема существования авторской личности разрабатывается в рамках стилистики текста, ведь именно в ней осуществляется синтезирующий подход к тексту в единстве его содержательных, формальных элементов и с учетом целевой установки автора и условий общения.

Г. Я. Солганик отмечает, что в стилистике текста важными являются оба компонента: стилистика и текст: «Первый предполагает стилистический подход ко всем явлениям текста, второй обозначает предмет изучения и в соответствии с этим специфику стилистического изучения (изучаются не традиционные языковые единицы, а тексты)» [Солганик 1997: 3].

Наиболее перспективным в данный момент представляется развитие стилистики текста в коммуникативно-жанровом аспекте [Кайда 2011: 44]. Что касается проблемы жанра, нам кажется справедливой точка зрения В. И. Тюпы, который считает, что «литература рубежа веков стала периодом обновления самых разных видов и жанров художественного творчества, периодом рождения новых форм» [Тюпа 2006: 14].

Жанр — одно из наиболее сложных понятий в лингвистике и функциональной стилистике. Длительное время ведутся научные споры о его природе и сущности. Нет четкого и развернутого определения того, что следует называть жанром в языковом аспекте. А. Н. Кожин определяет жанр как «выделяемый в рамках того или иного функционального стиля вид речевого произведения, характеризующийся единством конструктивного принципа, своеобразием композиционной организации материала и используемых стилистических структур» [Кожин 1982: 59]. Л. Г. Кайда отмечает, что «жанр — это сигнал о том, где, в каких условиях и с какой целью использованы определенные языковые реалии» [Кайда 2011: 21].

В работах М. М. Бахтина показано, что литературные жанры в процессе формирования «вбирают в себя и перерабатывают различные первичные (простые) жанры, сложившиеся в процессе речевого общения» [Бахтин 1986: 217]. В. К. Харченко отмечает, что исследование М. М. Бахтина «привело к созданию особого перспективного • направления, области антропоцентрического языкознания — жанроведения (генристики)» [Харченко 2009: 17].

Каждый литературный жанр имеет свои языковые и стилистические особенности, свою тематику, словарь, композицию и т. п. Эти особенности входят в художественный текст через первичные речевые жанры. Каждый первичный речевой жанр определяется тремя важнейшими моментами: тематическим содержанием, стилем и композиционным построением. Отметим, что границы между первичными и вторичными жанрами зачастую бывают размыты. Первичные жанры также могут отличаться сложностью внутреннего построения.

Анализируя язык русской прозы конца XX — начала XXI вв., Г. Д. Ахметова говорит о модификации направлений, стилей и жанров литературы, которая привела к следующим языковым процессам: метафоризация языка («уход в метафору»), активизация окказионально-авторского словообразования, модификация приемов субъективации (их взаимодействие и взаимоналожение), условность грамматического лица, появление невыделенной прямой речи и диалога-повествования, композиционные изменения (композиционные обрывы и вставки, повторы-рефрены и т. д.), усиление роли межтекстовых связей, феномен публицистической прозы, усиление средств графической изобразительности, явление грамматических «сдвигов» в художественных текстах [Ахметова 2006: 46].

Кроме того, в стилистике текста важным является вопрос о языковой организации художественных и нехудожественных текстов. А. И. Горшков отмечает, что «при всем своеобразии художественных текстов присущие им свойства и категории в большинстве своем обнаруживаются и в нехудожественных текстах. Например, такая, казалось бы, специфическая для художественных текстов категория, как образ автора, достаточно явственно обнаруживается и в научных текстах, не говоря уже о публицистических» [Горшков 2001: 66].

Л.Г. Кайда подчеркивает, что «в центре теоретических споров о приоритетах стилистики текста — функциональное исследование композиции как в художественном, так и в нехудожественном тексте» [Кайда 2000: 50].

Язык русской прозы конца XX начала XXI веков вызывает много споров. Н. Д. Тамарченко пишет: «Постмодернизм, будучи периодом глубочайшего кризиса уединенного сознания как культурообразующей ментальности, новой парадигмы художественности, как представляется, не выдвинул. Искусство постмодерна состоит в смешении („микст“, коллажность), в парадоксальном совмещении перечисленных коммуникативных стратегий, в метапозиционной игре с ними и может рассматриваться в лучшем случае как субпарадигмальное явление художественной культуры новейшего времени» [Тамарченко 2004: 103]. Г. Д. Ахметова указывает на сочетание в современной прозе традиций реализма и новых исканий, что позволяет «говорить о феномене постреализма (ср.: новый реализм, психологический реализм и др.), который вобрал в себя как особенности реализма, так и постмодернизма» [Ахметова 2006: 40]. М. Эпштейн отмечает: «На исходе XX века опять главенствует тема конца: Нового века и Просвещения, истории и прогресса, идеологии и рационализма, субъективности и объективности. Конец века воистину располагает себя в конце всего: после авангарда и реализма, после индустриализации и империализма. Смерть Бога, объявленная Ницше в конце XIX века, откликнулась в конце XX века целой серией смертей и самоубийств: смерть автора, смерть человека, смерть реальности, смерть истины» [Эпштейн 2001: 54].

Актуализирующееся в литературе последнего десятилетия активное личностное начало привело к усилению документальности, публицистичности, ослаблению сюжетной линии и появлению в тексте, писателя-творца (хотя это вопрос достаточно спорный). Так, по мнению.

Т.Г. Кучиной, в литературе XX — XXI вв. вопрос об аутентичности прочтения собственной жизни и понимания собственного «я» уже не задается [Кучина 2008: 8−18].

Н.Б. Анциферова в диссертационном исследовании говорит о модификации языковой композиции исповедальных текстов, так как происходит «смещение канала коммуникации «Я — Я» в сторону линии «Я — Он». При этом интимность и приватность дневника сменяются публицистичностью, установкой на массовое прочтение и открытостью [Анциферова 2010: 6].

Внимание ученых привлекает появление и широкое распространение жанра non-fiction. Существуют разные подходы к определению этого жанра. В словарях отмечается, что non-fiction / нон-фикшн (от англ. поп — не, fiction — беллетристикафикция) — прозаическое литературное произведение, не являющееся ни романом, ни повестью, ни рассказомлитература, не относящаяся к художественной [Фикция 2011].

Е.Г. Местергази пишет о множестве подходов к определению литературы non-fiction: «Можно выделить, по меньшей мере, три смысловых поля, на которые оно распространяется:

— «интеллектуальная литература» (понятие носит скорее коммерческий, чем научный характер). Такое значение склонны вкладывать в «non-fiction», например, организаторы ежегодной «Международной ярмарки интеллектуальной литературы Non-Fiction» в Москве;

— есть также попытки применить его к низовой, массовой литературе, с одной стороны, а с другой, — разного рода практическим руководствам и пособиям, будь то психология поведения, диагностика кармы или кулинарные рецепты, а также многочисленным опытам в жанре расследования секретных материалов и пр.;

— литература, воспроизводящая реальность без участия вымысла. Легко отличается читателем от той, что принято называть художественной. В этом своем значении термин наиболее близок литературе факта, документальной литературе и пр. Используется также в других сферах искусства, и особенно в кинематографе" [Местергази 2007: 36].

Мы согласны с формулировкой Н. Б. Ивановой, которая в статье «По ту сторону вымысла» характеризует non-fiction так: «это самая настоящая изящная словесность, но без вымысла», которую «можно определить через свободное движение и сопряжение авторских мыслей и ассоциаций, управляемое искусством. Non-fiction есть все, что не fiction, но остающееся в пределах художественного письма (в пределах интеллектуально-художественного дискурса). Я отношу non-fiction к изящной словесности — а не просто к книгам как таковым, среди которых могут быть и пособия по математике и советы ветеринара» [Иванова 2005: 6−7].

К литературе non-fiction можно отнести автобиографическую прозу: дневники, мемуары, записки, зарисовки, а также повести и романы в письмах — это именно те жанры, в которых активно проявляется исповедальность.

По мнению исследователей [Садовникова 2004; Уваров 2011], у истоков исповедальной литературы находятся церковные традиции. Т. В. Садовникова отмечает, что «именно религиозная исповедь положила начало исповеди как литературному феномену. <. .> Впервые исповедь как литературный жанр проявила себя в „Исповеди“ Августина Блаженного, одного из наиболее почитаемых отцов церкви. <.> Русская традиция исповедально-биографической литературы ведет свое начало от Древней Руси. Особенно значительными произведениями того времени, написанными в жанре исповеди, можно считать „Житие протопопа Аввакума“ и „Житие Епифания Премудрого“. В русской литературе конца XIX — начала XX века исповедальное начало наиболее ярко проявлялось в „Исповедях“ JI.H. Толстого и М. Горького» [Садовникова 2004: 8−14].

В своем диссертационном исследовании Т. В. Садовникова указывает на то, что «понятие исповедальности оказывается шире собственно исповеди, поскольку исповедальность может быть свойственна произведениям как художественной, так и нехудожественной прозы, относящимся к самым разным жанрам» [там же: 15].

Об интересе к литературе, основанной на исповедальности и фактах, говорит С. Есин: «Современный читатель серьёзной литературы давно понял вторичность сюжета для собственных переживаний. <.> Следовательно, задача современного романиста и повествователя заключается в том, чтобы выдуманный мир как можно плотнее прилегал к настоящему, существующему. Написать роман так, чтобы было неясно, кто же его пишет — автор, один из героев или издатель» [Есин 2005: 152].

В. Шаламов определил новые каноны в развитии современной литературы и назвал ее «новой прозой»: «Огромный личный опыт: право дающий — писать. Где, автор — свидетель и, непосредственный участник. В силу этого в „новой прозе“, такие важные принципы, как форма и содержаниевидоизменяются и несут совершенно иные функциональные нагрузки, отпадает изживший себя вопрос о „характере в развитии“. На первое место выходит метод индивидуализации автора, его особый, художественный почерк, т. е. личная причастность к месту и действу. Новая проза должна иметь и новую форму. Это не что иное, как документ. Новая проза — это неопровержимое свидетельство существующего» [Шаламов 1998: 116].

Сергей Беляков, проводя дискуссию на страницах журнала «Урал», пишет, что «нон-фикшн давно уже перестал быть приправой к толстожурнальной прозе. Теперь это едва ли не основное блюдо. А что же проза? А проза тем временем все больше мимикрирует, прикидываясь то дневником, то перепиской, то мемуаром. Современные писатели, изверившись в возможностях сочинительства, сами пришли к особому сорту литературы — подражанию нон-фикшн. Добрую половину авторов объединяет именно стремление копировать действительность. Их интересует не столько окружающий мир, сколько они сами. Рефлективность и автобиографичность современной прозы бросаются в глаза даже самому неискушенному читателю. Современную прозу все труднее отличить от воспоминаний даже, подчас, от дневника. Впрочем, и дневник (хорошенько отредактированный и слегка беллетризованный) теперь мало отличается от иной „повести“, „рассказа“, или даже „романа“.» [Беляков 2006: 14].

Отметим, что вопрос о языковой организации текста жанра non-fiction остается нерешенным: объективные теоретические положения могут быть сформулированы на основе тщательного анализа большого количества текстов. Результаты этих исследований дадут большее представление о I языковых процессах в прозе рубежа XX — XXI вв. Именно в этом аспекте и следует рассматривать наше исследование, основанное на анализе языковой структуры образа рассказчика в автобиографической прозе А. Рекемчука.

Александр Евсеевич Рекемчук — один из писателей-прозаиков России второй половины XX — начала XXI века. Он родился 25 декабря 1927 года в Одессе. Детские годы прошли в Харькове. Окончил артиллерийское училище (1946) и заочно Литературный институт им. М. Горького (1952). Дебютировал как поэт в 1937 году. В 1964;67 годах был главным редактором киностудии «Мосфильм». С 1975 года ведет семинар прозы в Литинституте (профессор с 1988 г.), являясь одновременно президентом издательского дома «ПиК».

А. Рекемчук издал более двадцати книг: сборники рассказов «Стужа» (1956), «Берега» (1958), «Время летних отпусков» (1959) «Молодо-зелено» (1962) — повести «Товарищ Ганс» (1965), «Мальчики» (2001), «Пир в Одессе после холеры. Повести» (2003) — романы «Скудный материк» (1968), «Нежный возраст» (1979), «Тридцать шесть и шесть» (1984), «Мамонты» (2006) и др. По его, сценариям сняты кинофильмы «Время летних отпусков» (1960), «Молодо-зелено» (1962), «Они не пройдут» (1965), «Товарищ Ганс» (1966). А. Рекемчук дважды награжден премией еженедельника «Литературная Россия» (1986, 2000).

Из множества произведений А. Рекемчука мы остановились на его повести «Пир в Одессе после холеры» и романе «Мамонты», которые, по и нашему мнению, можно отнести к жанру non-fiction. На жанр non-fiction указывает и сам автор: «Моя книга не имеет никакого отношения к жанру fiction („фикшн“, „фикция“ — этот уничижительный термин применяется на западе ко всей художественной литературе), и повсюду, где будет хотя бы малейшая возможность опереться на документ, или печатный текст, я не упущу шанса сделать это, и лишь в тех случаях, когда у меня под рукой не окажется никаких доказательств, вам придется поверить мне на слово.» [Рекемчук 2006: 8: в данном исследовании ссылка дается на это же произведение]- «Суровые правила повествования non-fiction требуют полноты свидетельства и не допускают замены подлинных имен даже сходными по звучанию» [Рекемчук 2003: 147].

В автобиографической прозе А. Рекемчука находим следующие композиционно-языковые приемы организации текста: нетипичный для языка художественной прозы образ рассказчика, организующий повествованиеусложненная архитектоникамодификация стиляусловность грамматического лица (термин Г. Д. Ахметовой) — усиление межтекстовых связей.

Перечисленные процессы обнаруживают себя в языковой структуре текста жанра non-fiction, что отражается на языковой композиции и, соответственно, изменяет организующий ее центр — образ рассказчика. О возможности подобных модификаций писал В. В. Виноградов: «В стилевые и композиционные формы литературно-художественных жанров включаются разнообразные по своему стилистическому характеру социально-речевые средства, и тогда соотношение между литературными жанрами и стилями языка делается новым, необычным. И всё это сказывается и отражается в структуре образа автора» [Виноградов 1980: 107].

В прозе non-fiction тексты подписаны фамилией автора — творца произведения, который, в то же время, является героемповествование наполнено автобиографическими и документальными фактами (письма, фотографии). Это приводит к тому, что в сознании адресата текста стираются границы между образом автора / рассказчика и автором — творцом произведения.

Проблема смешения «автора-творца», «образа рассказчика» и «образа автора» на протяжении долгого времени является актуальной.

Текстообразующая категория «образ автора» на протяжении длительного времени привлекала внимание русских и зарубежных ученых. На Западе сочувственный отклик вызывала теория Р. Барта о «смерти автора», в которой «рождение читателя приходилось оплачивать смертью Автора» [Барт 1989: 391]. В России категория «образ автора» всегда рассматривалась вне разрывности с общим замыслом произведения.

В частности, разработкой теории «образа автора» занимался В. В. Виноградов. Категория рассказчика рассматривается В. В. Виноградовым в связи с разработкой понятия «образ автора». В статьях 20-х гг. ученый отмечал: «образ автора — это та цементирующая сила, которая связывает все стилевые средства в цельную словесноГ художественную систему. Образ автора — это внутренний стержень, вокруг которого группируется вся стилистическая система произведения» [Виноградов 1963: 92]. Здесь же впервые появляются термины «образ автора-рассказчика» и «образ писателя».

В более поздних работах В. В. Виноградов четко разграничивает понятия «образ автора» и «образ рассказчика» [Виноградов 2005: 113]. В концепции ученого «образ рассказчика» вторичен по отношению к «образу автора». Одним из способов выражения образа автора является рассказчик — «речевое порождение писателя», форма его литературного «актерства», «артистизма» [там же: 191].

Образ автора всегда присутствует в тексте, тогда как образ рассказчика появляется в тех случаях, когда рассказ ведется не непосредственно «от автора», а передается другому лицу, т. е. рассказчику.

Разработкой теории «образа автора», но уже с философско-эстетической точки зрения, занимался М. М. Бахтин, выделяя в художественном произведении «первичного автора» (писателя) и «вторичного автора» («образ автора») [Бахтин 1986: 353]. По мнению ученого, «Создающий образ (т.е. первичный автор) никогда не может войти ни в какой созданный им образ» [там же]. М. М. Бахтин отмечал: «рассказчик — частично изображённый автор. <. .> За рассказом рассказчика мы читаем второй рассказ — рассказ автора о том же, о чем рассказывает рассказчик, и, кроме того, о самом рассказчике» [там же: 127].

Иными словами, «создающий образ» всегда находится за пределами текста, тогда как «сотворенный образ» является организующим центром сотворенного произведения.

Различие подходов к определению сущности «образа автора» не ставит под сомнение существование категории «образ автора» и один из его «ликов» — «образ рассказчика». Образ автора и образ рассказчика не могут быть тождественны друг другу.

Несовпадение образа автора и образа рассказчика в ряде случаев может привести к различию их языкового выражения. В. В. Одинцов в работе «Стилистика текста» обозначает границы: сфера автора — повествование, ориентированное на нормы литературного языка, сфера персонажей — прямая речь, включающая разговорно-просторечные элементы, сфера рассказчика — диапазон между первыми двумя, с каждой из которых она может полностью или частично совпадать [Одинцов 1980: 187].

Некоторые исследователи, напротив, не разделяют речевую структуру автора и рассказчика. Так, в работе O.A. Нечаевой «Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение)» рассказчик определяется как категория, которая не отличается от речевой структуры автора и наряду с ней входит в понятие, «повествователь». Разница между субъектными сферами автора и рассказчика лишь в том, что «повествование рассказчика экспрессивно-эмоциональнее, а отсюда и стилистически разнообразнее», тогда как авторское повествование тяготеет к нейтральности, следовательно, к стилистической ограниченности [Нечаева 1974: 148].

Граница между образом автора и образом рассказчика может изменяться (иногда даже стираться) в рамках одного произведения. В. В. Виноградов писал: «образ рассказчика, к которому прикрепляется литературное повествование, колеблется, иногда расширяясь до пределов образа автора. Вместе с тем соотношение между образом рассказчика и образом автора динамично даже в пределах одной литературной композиции. Динамика форм этого соотношения непрестанно меняет функции словесных сфер рассказа, делает их колеблющимися, семантически многопланными» [Виноградов 2005: 191].

В данный момент развития стилистики текста особенно актуальным представляется вопрос соотношения категорий «автора-творца» и «образа автора» в тексте жанра non-fiction с главенствующей документальной основой. Отметим, что проблема «образа автора» и его «ликов» рассматривалась в науке на материале художественной литературы. А ведь еще В. В. Виноградов писал: «Законы изменений структур литературно-художественных произведений и законы развития художественных стилей национальных литератур и мировой литературы в целом, не могут быть объяснены и открыты без тщательного изучения историко-семантических трансформаций „образа автора“ в разных типах и системах словесного творчества» [там же: 151].

Цель повествования в тексте жанра non-fiction — воспроизведение подлинных событий, что приводит к максимальной близости литературы и реальности. Это, на наш взгляд, создает ощущение полного совпадения «автора-творца», «образа автора» и «образа рассказчика».

А.И. Горшков пишет о заведомо ложной мысли, что если автор произведения рассказывает о себе, о своей жизни, то это не значит, что автор и рассказчик — одно и то же лицо. Он говорит о том, что при анализе словесного произведения нужно «твердо запомнить следующее: „Я“ в повествовательном произведении (прозаическом или стихотворном) однозначно указывает на образ рассказчика. Никакие личностные сходства или биографические совпадения дела не меняют. Автор может сделать рассказчиком кого угодно, в том числе и самого себя. Но в композиции словесного произведения даже самый близкий образу автора образ рассказчика все же останется образом рассказчика. Ни в коем случае не отождествляйте образ рассказчика с образом автора! Их надо всегда строго различать. В частности, „я“ в повествовании — всегда „я“ рассказчика, но не автора» [Горшков 2001: 190].

Проблема языковой организации образа рассказчика в жанре non-fiction является актуальной прежде всего потому, что этот жанр становится распространенным в последнее время, но не исследован в языковом плане. Возникает необходимость его изучения именно как востребованного временем самостоятельного жанра. В этой связи становится актуальной проблема соотношения организации языковой композиции художественных и нехудожественных текстов, а также языковой структуры образа рассказчика как организующего центра. Данная проблема в узком смысле связана с теорией стилистики текста, а в широком — с отражением основных положений антропоцентрической научно-культурной парадигмы, возникшей на рубеже XX — XXI веков.

Научная новизна исследования заключается, во-первых, в материале исследования, так как до настоящего времени попыток исследовать язык автобиографических произведений А. Рекемчука не предпринималось.

Во-вторых, в диссертации впервые рассматривается языковая структура образа рассказчика в тексте, относящемся к жанру non-fiction, а также определено соотношение литературы non-fiction и художественной литературы.

В-третьих, исследование посвящено анализу языковой композиции текста, написанного в жанре non-fiction, и ее организующему центру — образу рассказчика. Впервые на материале современной автобиографической прозы анализируются документальный и межтекстовый словесные ряды как важнейшие компоненты языковой композиции текста жанра non-fiction.

В-четвертых, анализируются основные языковые и архитектонические приемы создания образа рассказчика (автобиографичность, публицистичность, дневниковостьсубъективность, ассоциативность, эмоциональность и др.) в структуре текста жанра non-fiction на конкретном языковом материале.

Методологической основой для исследования послужили труды следующих ученых: М. М. Бахтина, А. Богуславского, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, JI.C. Выготского, В. М. Жирмунского, Ю. М. Лотмана, А. А. Потебни, Б. В. Томашевского, В. Б. Шкловского, Б. А. Успенского, Н. А. Кожевниковой, Е. И. Иванчиковой, О. А. Нечаевой, Л. А. Новикова, А. Н. Кожина, В. В. Одинцова, Е. В. Падучевой, Г. Я. Солганика, Н. С. Валгиной, Г. Д. Ахметовой, А. Г. Бодровой, Н. С. Болотновой,.

A.О. Болыпева, С. А. Борисовой, Л. О. Бутаковой, Н. В. Волковой, И. Р. Гальперина, Н. А. Гончаровой, А. И. Горшкова, И. П. Ильина, Л. Г. Кайды,.

B.И. Карасика, В. Г. Костомарова, Т. Г. Кучиной, Т. Г. Симоновой, В. Е. Хализева и др.

Работы данных учёных посвящены проблемам интерпретации текста, анализу образа автора с точки зрения его функционирования в тексте, проблемам определения жанра, архитектоническому строению текста, а также феномену документально-автобиографической прозы.

Методы исследования. 1. Общенаучный метод: наблюдение за особенностями языковой композиции текста анализируемых произведений. 2. Общефилологические методы: композиционный анализ, сопоставительный анализ, контекстологический анализ при рассмотрении словесных рядов в составе композиционных отрезков, композиционных отрезков в составе текста. 3. Контент-анализ: регистрация частоты появления ключевых слов в тексте.

Объектом данного исследования является проза non-fiction.

Предмет исследования — языковая структура образа рассказчика. В данном исследовании наряду с понятием «языковая структура образа» употребляется близкое ему понятие «языковая организация образа».

Цель исследования — проанализировать языковую организацию образа рассказчика в составе целого текста, относящегося к жанру non-fiction. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи исследования:

1) проанализировать явление языковой композиции в тексте жанра non-fiction;

2) выявить композиционно-языковой аспект образа рассказчика в тексте жанра non-fiction;

3) раскрыть соотношение архитектоники и языковой композиции в прозе non-fiction;

4) проанализировать принципы организации образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

Материал исследования — автобиографические произведения Александра Рекемчука «Мамонты» и «Пир в Одессе после холеры».

Положения, выносимые на защиту:

1. Выявление образа рассказчика как особого организующего композиционного центра в тексте жанра non-fiction может считаться самостоятельной проблемой изучения языка русской прозы. Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена сквозным движением документального словесного ряда, взаимодействующего с межтекстовым и разговорно-просторечным словесными рядами.

2. Для текста, относящегося к жанру non-fiction, характерна языковая композиция, отличительными признаками которой является существование в тексте постоянно взаимодействующих и переплетающихся разных точек видения, и архитектоника, которая определена наличием в тексте субъективности, ассоциативности и эмоциональности.

3. Раскрытию языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует выявление композиционно-языкового аспекта текста жанра non-fiction. Это связано с приемами архитектоники, которые представляют элемент стиля текста жанра non-fiction.

4. Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction проявляется, прежде всего, в автобиографичности, которая раскрывается в дневниковости, публицистичности и использовании языковых элементов разных стилей, а также для нее характерно взаимодействие жанров и языковых элементов стилей.

Теоретическая значимость. Научные выводы могут послужить основой для дальнейшего изучения проблем стилистики текста, связанных с анализом языковой композиции и ее организующим центром — образом рассказчика, а также проблем, связанных с развитием теории жанров.

Практическая значимость заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в вузовском курсе преподавания стилистики русского языка, филологического анализа текста, истории русской литературы, а также при разработке элективных курсов, знакомящих студентов со спецификой языковых процессов современной русской прозы.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав (часть языкового материала анализируется в I главе), заключения и списка литературы.

135 Выводы.

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction проявляется в автобиографичности — отражение в литературном произведении событий из жизни автора, близости в каком-либо отношении автору героя произведения [Ожегов 2003: 17]. Автобиографичность связана со структурой повествования, организованной, как правило, от первого лица. Организующий центр в таком повествовании — образ рассказчика. Именно в автобиографичности заключается нетипичность образа рассказчика текста жанра non-fiction.

Автобиографичность раскрывается в дневниковости, публицистичности и взаимодействии языковых элементов разных жанров (репортаж, документ (допрос, протокол изъятия, биография, автобиография), дневник) и стилей (официально-делового, публицистического, разговорно-обиходного, научного, художественного и церковно-религиозного). Автобиографичность текста жанра non-fiction обусловлена обращением к собственному «я». Исповедальный характер повествовательной структуры обусловливают появление в тексте дневниковости. Дневниковость проявляется в обращении к бытовому, реальному, а не к вымышленному, фантазийному.

Межтекстовые связи характерный признак текстов жанра non-fiction. Межтекстовый словесный ряд — важный компонент языковой композиции. Взаимодействуя с другими (разговорным, документальным, публицистическим, общеупотребительным и др.) словесными рядами межтекстовый словесный ряд способствует развертыванию повествования и усложняет языковую организацию образа рассказчика. Межтекстовый словесный ряд в тексте жанра non-fiction отделен от повествования рассказчика пробелами и графически выражен курсивом. Это способствует архитектоническому членению текста, следовательно, усложняет архитектонику.

В автобиографической прозе А. Рекемчука нами выявлены следующие приемы межтекстовых связей: цитата, эпиграф, цитатные заглавия, аллюзия, «круг чтения героев», «текст в тексте». В автобиографической прозе чаще всего находим употребление автором приема аллюзии. Текстами-источниками для прозы А. Рекемчука служат такие «строительные блоки», как словарные и энциклопедические статьи, фрагменты текстов других писателей, библейские тексты.

Взаимодействие элементов разных стилей является особенностью жанра non-fiction. Языковые элементы разных стилей взаимодействуют в составе языковой композиции текста и организуют языковую структуру образа рассказчика. Для текста жанра non-fiction характерны две основные функции: информационная (сообщение каких-либо фактов из жизни героя) и экспрессивная (воздействие на эмоциональный фон читателя). Это сближает текст жанра non-fiction с публицистическим текстом, но не отождествляет их. Экспрессивность повествования нередко связана с употреблением в речевой сфере рассказчика разговорных языковых средств, что определяется включением в текст элементов разговорно-обиходного стиля. В автобиографической прозе А. Рекемчука документальный словесный ряд включает в себя элементы официально-делового стиля. Документальная основа — одна из важнейших черт текста жанра non-fiction.

Заключение

.

Организующим центром языковой композиции текста жанра non-fiction является образ рассказчика, динамическому развертыванию которого способствуют постоянно взаимодействующие словесные ряды.

Языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction определена его автобиографичностью, которая раскрывается в дневниковости, публицистичности и использовании языковых элементов разных стилей, а также для нее характерно взаимодействие жанров и языковых элементов стилей.

Дневниковость повествования отражается в реальности описываемой действительности и характеризуется элементами исповедальности. Текст жанра non-fiction включает в свою структуру языковые элементы репортажа, допроса, протокола, биографии, автобиографии, дневника. Высокая степень достоверности представленного читателю материала определяет высокую степень автобиографичности.

В прозе А. Рекемчука наблюдается взаимодействие элементов разных стилей (официально-делового, публицистического, разговорно-обиходного, научного, художественного и церковно-религиозного), что также обусловлено автобиографичностью. Элементы разных стилей взаимодействуют друг с другом в языковой композиции текста жанра non-fiction. Выраженные различными языковыми и архитектоническими средствами они усложняют языковую структуру образа рассказчика в тексте жанра non-fiction.

Автобиографическая проза обусловливает появление элементов из жизни автора, поэтому такому тексту свойственна автобиографичность, которая обычно выражена номинативным совпадением образа автора, образа рассказчика и героя произведения. Но если автор произведения рассказывает о своей жизни, то это обусловливает появление в структуре текста образа рассказчика, а не самого писателя. Всякое «я» в тексте непременно указывает на образ рассказчика.

Употребление в речевой сфере рассказчика разговорно-просторечного словесного ряда отличает образ автора от образа рассказчика стилистически. Следовательно, образ рассказчика, организующий языковую композицию текста жанра non-fiction, может быть определен как явный рассказчик.

Языковая композиция текста жанра non-fiction определена движением взаимопроникающих, сталкивающихся и параллельно развивающихся разновидностей следующих словесных рядов: словесно-звукового, ритмико-интонационного, почтительно-разговорного, разговорно-просторечного, иронического, публицистического, атрибутивного, межтекстового, библейского, документального, графического (термин Г. Д. Ахметовой).

К отличительным признакам языковой композиции текста жанра non-fiction мы относим наличие в тексте постоянно взаимодействующих и переплетающихся разных точек видения (автор — рассказчик — герой). Образ рассказчика представляет собой^{совмещение} двух точек видения — рассказчика-взрослого и рассказчика-ребенка. Точкой отсчета пространственно-временного континуума рассказчика-ребенка является прошлое, а рассказчика-взрослого — настоящее. Но прошлое рассказчика-взрослого — это настоящее рассказчика-ребенка, а настоящее рассказчика-взрослого — это будущее для рассказчика-ребенка. Такая сложная система взаимодействия пространственно-временных сфер приводит к появлению и взаимодействию в тексте разных пространственно-временных планов.

Для архитектонического строения текста жанра non-fiction характерна прерывистость и фрагментарность повествования, включающего воспоминания и размышления, диалог, тексты-источники и др. Такая организация повествования обусловила разнообразие приемов архитектоники текста жанра non-fiction: непоследовательность в изложении событий, динамичность повествования, внешняя несоразмерность частей текста, построение повествования от лица рассказчика. В речевую сферу рассказчика автобиографического текста вводятся рассуждения и комментарии, выраженные чаще всего несобственно-прямой речью, осложнённой условностью грамматического лица.

Характерными чертами текста жанра non-fiction являются ярко выраженная субъективность, ассоциативность и эмоциональность повествования. Архитектоническое членение текста связано с комментариями рассказчика, его рассуждениями, образностью повествования. Свободное, ассоциативное построение повествования от лица рассказчика отражает общий замысел произведения и раскрывают индивидуально-авторские искания и их реализацию в тексте жанра non-fiction. Следовательно, выявлению языковой структуры образа рассказчика в тексте жанра non-fiction способствует раскрытие языкового выражения образа рассказчика в композиционно-языковом аспекте.

Для текста жанра non-fiction свойственно многочисленное использование приемов межтекстовых связей (цитата, реминисценция, аллюзия, «текст в тексте» и пр.), а также разнообразие текстов-источников (словари, произведения отечественных и зарубежных писателей, библейские тексты и др.). Приемы межтекстовых связей усиливают «типичность образов» или явлений произведения, входят в состав словесных рядов, которые мы назвали «межтекстовые». Межтекстовый словесный ряд, взаимодействуя с другими словесными рядами, организует языковую структуру образа рассказчика.

Итак, языковая структура образа рассказчика в тексте жанра non-fiction представляет собой такой компонент языковой композиции, который тесно связан с образом автора. Образ рассказчика в тексте жанра non-fiction организован взаимодействием динамически развертывающихся словесных рядов (документального, межтекстового, разговорно-просторечного). Наиболее типичными признаками языковой структуры такого рассказчика являются автобиографичность, межтекстовые связи и взаимодействие языковых элементов разных стилей.

Исследование языковой структуры образа рассказчика в составе языковой композиции текстов жанра non-fiction в аспекте стилистики текста проведено впервые. Результаты исследования, представленные в работе, могут явиться основой дальнейшего фундаментального изучения проблемы языковой организации образа рассказчика как структурного компонента языковой композиции текста на материале не только текста жанра non-fiction, но и произведений современной прозы в целом.