Немецкая иносказательная лексика: исследование на материале существительных антропоцентрической тематики

Термином «иносказание» обычно именуют высказывание, имеющее прямое и переносное значение, первое из которых вытекает непосредственно из значений синтаксически взаимосвязанных словоформ и в образной форме выражает второе, переносное, содержание, заключающее в себе смысл сказанного или, как принято говорить в лингвистике, интенцию автора — запланированное им воздействие на адресата.

Таким образом, иносказание предстаёт перед нами как трёхслойное речевое произведение, где его первый слой — материальная структура (формант) — является обозначающим прямого содержания, а прямое содержание соответственно — его обозначаемым и одновременно обозначающим переносного (содержания. Иными словами, смысл иносказания выражается не прямо, а косвенно — через прямое содержание. Косвенный способ выражения смысла является основным отличительным свойством иносказания.

Двойная роль прямого содержания — быть обозначаемым и одновременно обозначающим — определяет своеобразие его функционирования в коммуникации. По-иному это можно выразить так: формант (материальная составляющая слова) является формой прямого значения, а прямое значение — формой (внутренней) переносного значения.

Несмотря на то, что восприятие адресата акцентировано на смысле, то есть переносном содержании выражения, вместе с ним воспринимается и его обозначающее (то есть прямое содержание — внутренняя форма иносказания), интенсивируя смысловое воздействие своей образностью и лаконизмом, своим контрастом со смыслом. В данной связи уместно привести высказывания авторитетных учёных, сделанные, правда, по несколько иному поводу. Так, В. Шкловский указывал, что «художественное восприятие — это такое восприятие, при котором переживается форма (может быть, не только форма, но форма непременно)» (Шкловский, 1914). Продолжая рассуждение.

В. Шкловского, В. Д. Девкин указывает: «Удовольствие от формы способно в 4 каких-то пределах восполнить скудость рационального, бедность мысли.» (Девкин, 1973, с. 185).

Это становится очевидным, когда мы сравниваем эквивалентные по смыслу речевые произведения, одно из которых обладает лишь прямым значением, а другое, являясь иносказанием, — и прямым, и переносным: Eine grofie Aufregung ит eine ganz nichtige Sache — Sturm in Wasserglas Unuberlegte gefuhlmapige Entscheidungen komien nachhaltige schlimme Folgen haben — Der Wahn ist kurz, die Reu ist lang.

Описанные особенности свойственны не только иносказаниям в форме речевых произведений, состоящих из ряда синтаксически взаимосвязанных словоформ, но и отдельным лексическим единицам — словам и клишированным словосочетаниям.

В первую очередь это лексемы, также имеющие прямое и переносное значение:

Kauz 1) сова, сыч (пр. значение),.

2) чудак, странный человек (перен. значение) — Balkon 1) балкон (пр. значение),.

2) пышная женская грудь (перен. значение) — Heuboden 1) сеновал (пр. значение),.

2) шутл. галёрка в театре (перен. значение)-, Betriebsunfall 1) несчастный случай на производстве (пр. значение),.

2) нежелательная беременность (перен. значение) — Ein ruhiger Вeamter 1) спокойный чиновник (пр. значение),.

2) человек, безразличный к нуждам других людей (перен. значение).

Способ выражения переносного значения у лексем такого типа аналогичен способу выражения переносного содержания в случае с речевыми произведениями: у тех и других переносное содержание/значение опосредовано прямым содержанием/значением (у лексем их прямое значение является обозначающим их переносного значения). Это даёт нам право распространить понятие «иносказательность» и на лексику — единицы языка в форме слов и клишированных словосочетаний.

Сравните:

Von solch einem Kauz капп man alles erwarten.

Bei einem solchen Balkon tragi sie noch einen tiefen Ausschnitt.

Die Vorstellung war ausverkauft, und wir konnten nur zwei Platze ganz oben, auf dem Heuboden, besorgen.

Er ist ein ruhiger Beamter. Die Angelegenheiten der anderen kummern ihn nicht.

Как и в случае с иносказательными речевыми произведениями, прямое значение иносказательных лексем также участвует в формировании коммуникативного эффекта, образуя с переносным («смысловым») значением своеобразный контрастный симбиоз, не проходящий мимо внимания адресата, добавляя к собственно смыслу ещё и образную экспрессию. Как указывает В. Д. Девкин, экспрессивность всегда строится на одном итом же принципе — «ассиметрии отношения» «знак-означаемое», на отказе от регулярной номинации" (Девкин, 1973, с. 187).

Однако ограничивать понятие иносказательной лексики одними лишь лексемами, имеющими прямые и переносные значения,' на наш взгляд, было бы неправильно: Помимо продуктов семантического переноса (семантической транспозиции), к иносказательной лексике должны быть отнесены также определённые продукты словообразования — лексические единицы с яркой образной внутренней формой, называющей денотат не прямым, а косвенным способом1. Так, если внутренние формы лексемпродуктов регулярной номинации Hubschrauber, Maschinengewehr, gerader Scheitel непосредственно отражают существенные и реальные отличительные свойства денотатов, то внутренние формы их разговорных синонимов Miihle,.

1 Напомним, что под внутренней формой принято понимать мотивацию наименования предмета/явления (если таковая сохранилась в процессе языковых изменений). Живая (не стершаяся, не затемнённая) внутренняя форма содержит указание на прнзнак предмета/явления, который положен в основу номинации. (См. Ольшанский И. Г., Гусева А. Е. Лексикология. Современный немецкий язык. -М.- Изд. центр «Академия», 2005.) Так, если в русском языке стрелки часов названы на основе их сходства со стрелами лука, то в немецком Zeiger названы так на основе их функции показывать время (die Uhrzeit zeigen).

Durchfallkcinone, Stottertante, Poposcheitel репрезентируют не столько истинные характеристики (тех же) денотатов, сколько ассоциации, вызываемые ими (соответственно: вертолёт — мельницапулемёт — пушка, страдающая поносом или заикающаяся тёткапрямой пробор — пробор наподобие щели между ягодицами). Если «серьёзные» внутренние формы в этих и подобных им случаях попросту не воспринимаются реципиентом, как не добавляющие ничего нового к его знаниям о называемых предметах, то яркие, порой грубоватые или просто даже грубые ассоциации, запёчатлённые во внутренних формах их иносказательных, разговорных синонимов, не могут пройти мимо его внимания, добавляя речевой коммуникации экспрессии, подобно «классическим» иносказаниям (в форме речевых произведений)1. Человек, употребляющий или воспринимающий в речи такого рода лексику, не может не почувствовать её иносказательность — то, что она называет предметы иным, отличным от стандарта, неординарным способом.

У многих лексических единиц внутренняя форма стёрлась. В лучшем случае она может быть определена лишь с помощью этимологических изысканий. Слова-заимствования вообще не имеют внутренней формы в заимствующем их языке. В то же время, многие из слов как со стёршейся, так и с сохранившейся «невыразительной» внутренней формой имеют синонимы с выраженной иносказательностью, заключающейся в том, что предмет обозначения называется либо прозрачным намёком {Dieb — Langfinger, Prostituierte — die Horizontale, Apotheker — Giftmischer, ZahnarztZahnklempner), либо неким закрепившимся в ходе коммуникативной практики способом, когда называемый объект и его иносказательное название вообще имеют мало общего (Polizist — Bulle, Hauptfeldwebel — SpieP, Dienstmadchen — Emma, SpieBbtirgerin — Lieschen Miiller, Zuhalter — Louis, Toilette — Tante Meier). Иносказательный характер таких слов также очевиден.

1 Некоторый оттенок неэстетичности, неприличности сковывает применение некоторые коллоквиализмов, что обеспечивает им в отдельных случаях несколько большую стойкость экспрессии. (Девкин 1973, с. 225).

Известно, что лексика любого языка подвижна: какие-то лексические единицы устаревают и из разряда употребительных слов постепенно переходят в разряд историзмов, и, наоборот, какие-то слова под влиянием коммуникативных потребностей пополняют словарный запас. Возникновение новых слов связано, в частности, с появлением новых технических реалий, например, Software (от англ. soft-мягкий)-принадлежность программного обеспечения компьютера, с появлением новых социальных и экономических проблем, например, Entsorgung > (антоним Versorgung) — очистка среды обитания людей от разного рода отходов. И, наконец, появление новых слов бывает обусловлено стремлением экономичным и удобным способом обозначить некоторые типичные явления, не имеющие компактного обозначения и поэтому требующие неэкономного описания. Появление компактных обозначений для «безымянных» типичных явлений правомерно именовать заполнением лексических лакун:

Jemand, der alien Schwierigkeiten aus dern Wege geht und den bequemsten Weg zum Ziel wahlt — Dtinnbrettbohrer;

Sexualpartner (in) fiir die Zeit des Kuraufenthalts — KurschattenVerdrangung einer Person aus einflnfireicher Stellung — Kaltstellung. Из приведённых примеров видно, что эффективным средством заполнения лексических лакун являются иносказательные слова, обозначающие доселе безымянные явления не прямо, а посредством ярких, метких образов. Особенно часто такие лексические единицы используются в разговорной речи.1.

Итак, мы распространили понятие иносказательности также и на лексические единицы языка — слова и клишированные словосочетания, и это представляется нам весьма конструктивным. Понятие «лексическое иносказание» позволяет нам на основе общего классификационного признака объединить в один класс лексические единицы, как относимые к метафорам.

1 Своеобразный вид экономии. заложен в номинации с помощью сравнений и образов. К картинности прибегают не только в экспрессивных целях, но и чисто утилитарно, потому что это оказывается для определённых условий наилучшим решением, обеспечивающим краткость, точность и понятность". (Девкин, 1973, с. 48). и метонимии, так и не относимые к ним из-за невозможности определить «логику» семантического переноса или в связи с тем, что «лексическое иносказание» создано вообще без переноса — на самостоятельной основе путём словообразования, и изучать этот класс лексики совсем на основе других его особенностей, чем в случае с метафорами и метонимией.

Если, рассматривая метафору и метонимию, мы акцентируем наше внимание в первую очередь на типе отношения между обозначаемым объектом и объектом, название которого заимствовано для обозначения, выделяя такие типы отношений, как внешнее или функциональное сходство, отношение смежности, отношение целое-часть, причинно-следственные отношения и т. д., то изучая («объединённый») класс иносказательной лексики, мы в первую очередь концентрируем наше внимание на контрасте между денотатом и его (образным, косвенным) изображением, запёчатлённым во внутренней форме иносказательного слова, на смысловом и/или экспрессивном эффекте, создаваемом этим контрастом, а уже во вторую очередь на способах создания лексических иносказаний. Такой подход позволяет объединить в единый класс лексических иносказательных единиц 1) лексические единицы (их значение), образованные путём мотивированной семантической транспозиции- 2) лексические единицы, образованные путём семантической транспозиции без очевидной мотивации: Filz «фетр», «войлок"—>Filz «скряга" — Tulpe «тюльпан"—>Tulpe «чудак" — 3) лексические единицы, образованные с помощью словообразования: словопроизводства, словосложения, словосложения+словопроизводства, синтаксической транспозиции, семантизации имён собственных. Едиными классифицирующими признаками для всех этих типов лексических единиц являются: а) косвенный, образный способ обозначения объекта: через второстепенные его признаки, через вызываемые им или примысленные ассоциацииб) тождество функций, выполняемых всеми лексическими иносказаниями в языке и речи (вне зависимости от способа, которым они образованы). В речи эти функции заключаются в том, чтобы быть экспрессивными синонимами неэкспрессивной лексики1, позволяющими по воле автора придавать выражению яркость и образность. Как единицы языка, иносказательные лексемы пополняют его словарный состав, сохраняя при этом «живую» внутреннюю форму.

Сказанное относится не только к разговорной лексике. Лексические иносказания интенсивно внедряются в другие её слои — в частности, в общественно-политический лексикон, в общеупотребительную литературную лексику и т. д.: Kulihandel (выторговыввание преимуществдлинные, трудные переговоры) — Tauziehen um+Akk (упорная борьба за ч/л) — Salamitciktik (тактика получения шаг за шагом уступок) — Jobluller (новшество, ведущее к сокращению рабочих мест) — Kaltstellung (лишение кого-л влияния, «задвижение») — Abschufikandidat (кандидат на увольнение, снятие) — Beruhigungspille (попытка успокоить кого-л. до или после неприятности) — Abschufiliste (список кандидатов на увольнение, снятие) — Tauwetter (политическое потепление) — Null-Bock-Generation (поколение «пофигистов») — Fufivolk (масса, рядовые, «пешки») — Versuchsballon («пробный шар»), heifier Draht (горячая линия) — Senkrechtstarter (человек, быстро сделавший головокружительную карьеру) — Nuklecirschirm (ядерный зонтик) — Drahtzieher (дёргающий за ниточки, кукловод) — Hamstertasche (большая продуктовая сумка) — Haarspalterei (въедливая педантичность) — Geldsack (денежный мешок, богач) — Kanalarbeiter (тот, кто работает на кого-л анонимно) — Strohmann (подставная фигура) — der ewig Gestrige (вечно вчерашний, ретроград) — Kirchenturmpolitik (местническая, близорукая политика) — januskopfige Politik (двуличная политика) — Schdnwettermacher (приукрашиватель, лакировщик) — Industriekapitan (крупный промышленник) — Borsenhai (биржевая акула) — geistiger Tiefflieger (духовно приземлённая личность) и многие другие.

Итак,. общим классифицирующим признаком всех иносказаний вне зависимости от их происхождения, является косвенный способ обозначения.

Вслед за В. Д. Девкиным экспрессия понимается нами как выразительность сообщения, как действенность, и поэтому очень существенная часть коммуникации. (Девкин, 1973, с. 184). фрагмента действительности1, использование для его обозначения не его сущностных черт, названных напрямик, а разного рода (иногда достаточно далёких) ассоциаций с целью достижения особого коммуникативного эффекта за счёт контраста между сущностью обозначаемого фрагмента действительности и косвенным, достаточно далёким от этой сущности, способом его обозначения. Лексические иносказания используются также для постоянного расширения словарного состава языка как один из удобных способов номинации, продукты которого входят в речевой обиход и закрепляются в языке. Отличительной чертой лексических иносказаний является контраст между внутренней формой лексической единицы и её денотатом. Внутренняя форма лексического иносказания затемняет то, что в языкознании называется прозрачностью для значения, под которым принято понимать то обстоятельство, что в процессе восприятия обычного (не образного) текста, адресат не замечает обозначающие их структурные особенности, а прямо «сквозь них», как через прозрачное стекло приходит к значениям и смыслам, в результате чего в восприятии адресата остаётся нечто вроде «сухого остатка»: сообщённая ему информация и/или эмоционально-смысловой эффект его воздействия. Средства языка, которые при этом были использованы, в силу их прозрачности не запечатляются.

Что касается иносказательной лексики, то можно утверждать, что её предназначение состоит как раз в том, чтобы уменьшать у средств языкового выражения прозрачность для значения, воздействовать на адресата таким образом, чтобы в его сознании запечатлевался не только информационно-смысловой вывод, но и использованные для этого (образные) средства языка.

Образности лексических иносказаний также свойственна большая или меньшая прозрачность. Чем прозрачнее образ, тем легче «угадывается», что он обозначает (в реальности). В немецком языке есть целый ряд лексических иносказаний, представляющих собой «полуобразы»: Norgelliese, Norgelsuse, Norgelpeter, Meckerfritze и т. п. Их «полуобразность» заключается в том, что.

Проблема лексических иносказаний является частью более широкой проблематики косвенной номинации. (Карташкова, 2003). они наполовину состоят из образного компонента Liese, Suse, Peter, Fritze и наполовину из компонента с прямым значением, которым в большинстве случаев и могут быть целиком заменены «полуобразы»: NorgeJliese, Norgelsuse—" NorglerinNorgelpeter—>N6rglerMeckerfritze—>Meckerer. Эти трансформации показывают, что имена собственные в приведённых сложных словах выступают по сути дела в функции словообразовательного элемента (нечто вроде суффиксоидов), которые, однако, привносят в текст определённую «простонародную» экспрессию, усиливают соответствующие характеристики. Несколько более сложную, но также достаточно прозрачную образность мы наблюдаем в таких случаях, как Gesichtserker, Fledermausohren, Himmelfahrtsnase. Здесь также фигурируют компоненты словосложения в прямых значениях (Gesicht, Ohren, Nase). Соответственно легко угадываются значения иносказательных сложных слов: (крупный) нос, оттопыренные уши, курносый (задранный вверх) нос. Образные компоненты композит (Егкег — «эркер», выступ домаFledermaus — летучая мышьHimmelfahrt — вознесение на небо) тоже достаточно легко «переводятся» из образного плана в план описываемой реальности.

Цельнообразные иносказательные лексемы (без вкрапления необразных частей) обладают весьма широким диапазоном в части прозрачности образности — от наиболее простых образов с давней традицией типа Kopf —> Riibe, Beine-^Krilcken, Herz^Pumpe, Touristenzelt—" Textilvilla, die jiingeren Geschwister-^Minis, Chirurg—" Metzger до более сложной, часто даже «зашифрованной» образности: Fernsehsendung, die an den Bildschirmen so viele Zuschauer versammelt, dafi die StraJSen fast menschenleer werden—" Strafienfegerintime Freundin mit eigener Wohnung—" Tankstellejemand, der immer bereit ist, seelische Ergiisse seiner Nachsten anzuhoren—SeelenkloHeranziehen unwichtiger Kleinlichkeiten in der Argumentation fur oder gegen etwas—" Haarspalterei. Как уже отмечалось, мотивация значительной части лексических иносказаний вообще не поддаётся расшифровке без специальных этимологических исследований. Сравните: Filz 1. войлок, фетр;

2.перен. скрягаTulpe-1.тюльпан- 2.перен. чудак, странный человекKeks -1 .кекс, печенье- 2. перен. голова, башка.

В отличие от иносказаний в форме речевых произведений, рождающихся в речи, нередко в процессе речевой импровизации и относительно редко входящих в лексикон (в виде идиом), лексические иносказания являются единицами языка. Соответственно, в отличие от контекстуальных окказионализмов, иносказательность является их свойством, ещё до того, как они употреблены в речи. Она запечатлена в их внутренней формекосвенном способе, избранном для обозначения денотата.

Внутренняя форма иносказательных лексем может быть заимствованной или собственной.

Первый из названных видов внутренней формы является результатом семантической транспозиции. Заимствованный формант (материальная составляющая слова-донора) несёт с собой своё «старое» (непереносное) значение, которое в структуре нового (иносказательного) слова начинает выполнять функцию внутренней формы:

Ballon шар — Ballon (вн. форма: шар) фам. башка.

Birne груша — Birne (вн. форма: груша) фам. шутл. башка.

Griitzkasten коробка с кашей — Griitzkasten шутл. котелок.

Kopf голова Erbsc горошина — Erbse (в. ф.: горошина) фам. голова.

Keks кекс — Keks (в. ф.: кекс) фам. башка.

Kiirbis тыква — Kiirbis (в. ф.: тыква) пренебр. тыква.

Rube репа — Rube (в. ф.: репа) фам. репа.

Собственная не заимствованная внутренняя форма лексических иносказаний создаётся в процессе «независимого» образования лексических иносказаний (путём различных способов словообразования). Это случай, когда словотворец обладает большей, чем при семантической транспозиции, свободой и соответственно возможностью отразить во внутренней форме лексической единицы своё видение обозначенного объекта. Так же как и в случае обычной (неиносказательной) номинации, он избирает ту или иную характеристику объекта, которая ложится в основу иносказательной номинации.

Сравните:

Dame des offentlichen Dienstes (дама публичной службы).

Freudenmadchen (девушка для радости) Liebesdienerin (служительница любви).

Prostituierte barmherzige Schwester (милосердная сестра).

Sexualhelferin (сексуальная помощь).

Gunstwerberin (представительница благосклонного ремесла)1 Horizontale (горизонтальная).

Обращает на себя внимание то, что слова, обозначающие «популярные» объекты, имеют множество иносказательных синонимов с соответствующим множеством внутренних форм. Такие объекты дают удобный повод для словотворчества, выражения собственного видения объекта: одобрения/неободрения, презрения, иронии, шутливого отношения и т. п.

Говоря о словотворчестве, необходимо отметить, что оно порой даёт незаурядные образцы находчивости и парадоксального языкового мышления в части нахождения образов для обозначения непростых явлений, сравните:

Jemand, der alien Schwierigkeiten aus dem Weg geht und den bequemsten Weg wahlt — Diinnbrettbohrer.

Auf unsicheren Faktoren, auf Trugschlussen beruhende Rechnungуничижит. — Milchmadchenrechnung.

Нельзя не упомянуть о том, что в качестве исходного материала для создания немецкой иносказательной лексики нередко используются имена собственные, например:

Emma или Minna — домработница;

Oskar — нахал;

Benjamin — шутл. самый младший в семье;

1 По-видимому, здесь имеет место игра слов Kunstgewerbe (художественное ремесло) и Gunstgewerbe ремесло благосклонности).

Lieschen Miiller — мещанка;

Tante Meier — туалет;

Marie — деньги;

Louis — сутенёр;

Johny — шутл. пенис;

Kasper — шутл. шут гороховый;

Известно, что имена собственные не имеют семантики и за редкими исключениями (Siegfried, Horst, Wolfgang) также и внутренней формы. В процессе превращения в иносказания они приобретают семантику и выступают уже в качестве имён нарицательных. Поэтому этот процесс правомерно именовать семантизацией имён собственных. Вопрос заключается в том, имеют ли обращённые в лексические иносказания имена собственные внутреннюю форму. Очевидно, что не имеют. Они относятся к немотивированным иносказаниям, существующим в языке в силу традиции. Лексические иносказания на основе немотивированного семантического переноса образуются не только с именами собственными в качестве заимствованных формантов, но и именами нарицательными в качестве таковых, например:

Keks (доел.: кекс, печенье) — фам. башка, чердак);

Pinsel (доел.: кисточка, кисть) — фам., уничижит, простак, дурак;

Filz (доел.: фетр, войлок) — разг. скряга;

Flasche (доел.: бутылка) — разг. ни к чему неспособный человек, «пустое место»;

Tulpe (доел.: тюльпан) — разг. чудак, странный человек;

Besen (доел.: метла) — разг., фам. стерва;

Silberblick (доел.: серебряный взгляд) — разг., шутл. косящие глаза;

Mondkalb (доел.: лунный телёнок) — разг., фам. придурок;

Мйскеп (доел.: комары) -жарг. шутл. деньги;

По-видимому, эффект воздействия мотивированных и немотивированных иносказаний различен. Если мотивированные иносказания вносят в коммуникативный эффект элемент логически.

15 обоснованной образности, то немотивированные, не обладающие внутренней формой лексические иносказания, помимо собственного значения, воздействуют на адресата лишь своей социально закреплённой стилистической коннотацией (фамильярность, вульгарность, шутливость, уничижительность и т. п.), закрепившейся за ними в силу сложившейся языковой традиции. Сравните два не синонимических, но близких в предметно-тематическом плане лексических иносказания: Geldsack (денежный мешок) — богач и Filz (дословно: войлок, фетр) скряга:

Dieser Geldsack gibt keinen Pfennig fur andere aus.

Dieser Filz riickt keinen Pfennig heraus.

Роль образной внутренней формы лексического иносказания становится очевидной при сравнении «обычных» высказываний и высказываний с яркой, образной внутренней формой.

Er geht alien Schwierigkeiten aus dem Weg — Er ist ein Diinnbrettbohrer.

Ihre unglucklich verheiratete Freundin kommt zu ihr regelmafiig, um ihre Seele auszuschutten. — Fiir ihre unglucklich verheiratete Freundin ist sie ein Seelenklo.

Из всего сказанного становится очевидным, что немецкая лексика, отнесённая нами к разряду «иносказательной», представляет немалый интерес для исследователя-германиста.

Актуальность изучения этой лексики определяется наличием в современном немецком языке большого числа широкоупотребительных единиц иносказательного типа, а также тем обстоятельством, что несмотря на наличие такого чётко выраженного интегрального классификационного признака, как косвенный способ обозначения объекта, эта лексика до сего времени не была (на его основе) сведена в единый класс и рассматривалась частично в рамках понятий «метафора» и «метонимия», а частично вообще выпадала из поля рассмотрения лексических средств косвенной номинации. Выделение понятия иносказательной лексики объединяет лексические средства косвенной номинации в единый класс, расширяя тем самым возможности их исследования.

Цель данного исследования заключается в определении понятия иносказательной лексики и описания особенностей иносказательной лексики как явления.

Поставленная цель потребовала решения следующих задач:

— описать способы создания лексических иносказаний;

— описать их основные структурно-семантические типы;

— описать специфические функции лексических иносказаний в языке и речи;

— попытаться подразделить немецкую разговорную иносказательную антропоцентрическую лексику по предметно-тематическим областямпопытаться найти корреляции между особенностями антропоцентрических иносказательных лексических единиц и их принадлежностью к предметно-тематическим областям.

Предметом исследования является специфика немецкой иносказательной лексики.

Объектом исследования является немецкая разговорная антропоцентрическая иносказательная лексика.

Корпус исследования составили около 900 лексических единиц антропоцентрического характера, выделенных методом сплошной выборки из левой части словарных статей «Немецко-русского разговорного словаря» В. Д. Девкина (М.: Русский язык, 1994, -768 е.), представляющие собой корневые, производные, сложные и сложно-производные существительные, а также краткие клишированные словосочетания.

Обращение к разговорной лексике объясняется тем, что она в особой мере богата лексическими иносказаниями. Выбор антропоцентрической лексики объясняется аналогичной причиной, а также особой актуальностью антрополингвистики, признаваемой в настоящее время многими языковедами, (см. Караулов 1987, Карасик 2001, Карасик 2002, Алефиренко 2002).

Основным методом исследования является выявление контраста между внутренней формой лексического иносказания и его денотативным.

17 значением или, иными словами, между тем, как обозначает и что обозначает лексическая иносказательная единица. В исследовании были использованы также подсчеты, позволившие в рамках каждой предметно-тематической области определить процентное соотношение лексических иносказаний разных типов, что в свою очередь позволило сделать определённые выводы относительно взаимоотношения предметных тематик и специфики лексических иносказаний в их границах.

Достоверность результатов исследования обусловлена специфичностью иносказательной лексики, позволяющей исследователю без особых проблем выделять её из общей массы слов с опорой на авторитетные словари, дающие толкования значений иносказательных слов со сложной семантикой (Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache [in sechs Banden], herausgegeben von Ruth Klappenbach und Wolfgang Steinitz. Akademie-Verlag. Berlin, 1970;1977; Duden. Band 10. Das Bedeutungsworterbuch. Mannheim, Leipzig, 1985; Ktipper H. Worterbuch der deutschen Umgangssprache. — Stuttgart: Ernst Klett Verlag, 1990. — 950 S.- Duden. Deutsches Universalworterbuch. / Hrsg. und bearb. vom wissenschaft. Rat der Dudenred. Unter der Leitung von G. Drosdowski. — Mannheim, Wien, Ztirich: Dudenverlag, 2000. — 1816 S.- Dornseiff. Der deutsche Wortschatz nach Sachgruppen. 8., vollig neu bearbeitete Auflage. -Berlin: Verlag de Gruyter, 2003. — 900 S.- Ehmann H. Vollkonkret. Das neueste Lexikon der Jugendsprache. — Mtinchen: Beck, Beckscherreihe 1406, 2000. — 160 S.- Herbert Pfeifer. Das groBe Schimpfworterbuch. — Mtinchen: Wilhelm Heyne Verlag, 1999), а также непротиворечивостью представленного научного дискурса.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Иносказательной лексикой являются лексемы (слова и клишированные словосочетания), для которых свойственен достаточно очевидный контраст между их денотативным значением и косвенным способом выражения этого значения. Упомянутая косвенность обозначения может выражаться в том, что формант (материальная часть лексической единицы, её звукобуквенный комплекс) заимствован у другой лексической.

18 единицы, денотат которой имеет лишь некоторое, не сущностное, а иногда и просто примысленное сходство с денотатом лексического иносказания. У лексических иносказаний, образованных без помощи заимствований, косвенность обозначения заключается том, что в живой (не стёртой) внутренней форме иносказательной лексемы отражены не сущностные свойства обозначаемого объекта, а некоторые его побочные признаки, а порой даже некоторые примысленные свойства на основе более или менее более или менее субъективных ассоциаций словотворца.

Всё это являет собой очевидные параллели с традиционными («классическими») иносказаниями (в виде речевых произведений). Основное отличие лексических иносказаний от последних заключается в том, что традиционные иносказания возникают в речи и являются чаще всего предикативными конструкциями, в то время как лексические иносказания являются частью лексической системы языка, существуя в нём ещё до стадии речепорождения. Еще одной отличительной чертой лексических иносказаний является их краткость (более кратких иносказаний невозможно себе представить).

2. Внутренняя форма лексических иносказаний подразделяется на заимствованную и собственную. Первая имеет место в тех случаях, когда формант иносказательной единицы заимствован у другой лексической единицы. В этих случаях значение единицы-донора становится внутренней формой слова-реципиента, то есть, лексического иносказания. Обычно логика заимствования форманта достаточно прозрачна. Её основанием может быть сходство внешних форм, функций или иных свойств объектов, обозначаемых словом-донором и словом-реципиентом. Однако в некоторых (относительно немногочисленных) случаях эта логика не просматривается, вследствие чего вопрос о том, имеют ли такие лексические иносказания внутреннюю форму, становится дискуссионным, так как «внутренняя форма мотивирует звуковой облик слова, указывает на причину, по которой данное значение оказалось выраженным именно данным сочетанием звуков"1, указывает на признак, лежащий в основе номинации, чего в обсуждаемых случаях мы не наблюдаем. Однако сам факт косвенной (иносказательной) номинации и в этих случаях не подлежит сомнению, хотя возникающие в результате сказанного лексические единицы правомерно именовать немотивированными лексическими иносказаниями.

Собственной (не заимствованной) внутренней формой обладают лексические единицы, созданные различными способами словообразования.

3. Лексические иносказания выполняют две функции в языке и речи: а) они выступают в качестве экспрессивных синонимов обычных (неиносказательных) лексических единицб) они выступают в качестве имён новых, ранее не существовавших явлений, или явлений, существовавших, но не имевших обозначения в виде лексической единицы.

4. Понятие «лексические иносказания» позволяет объединить на основе единого классификационного признака «косвенный способ обозначения денотата» в один класс существенную часть широкоупотребительной лексики и, абстрагируясь от частных различий, исследовать субстанциональную и функциональную специфику этого лексического пласта.

Теоретическая значимость нашего исследования заключается в том, что на впервые использованных основаниях был выделен новый класс лексики, находящей широкое применение как в речевой коммуникации, так и в процессе вторичной номинации. Этот класс лексики представляет собой новый объект для исследователей, открывающий новые подходы к изучению лексики.

Поскольку в процессе анализа немецкой (разговорной) иносказательной лексики в работе регулярно приводятся её русские соответствия (за исключением табуированных), она может внести определённый вклад в сопоставительное изучение лексических разговорных фондов немецкого и русского языков.

1 Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990, с. 85.

Работа углубляет и подкрепляет языковым материалом имеющиеся на сегодняшний день знания о номинации.

Практическая ценность работы обусловлена тем, что она содержит критерии, позволяющие выделить и целенаправленно изучать со студентами лексические иносказания как особый класс лексики, отличающийся образностью и экспрессивностью, обладающий особой природой, способной ввести человека, осваивающего язык, в заблуждение в части понимания значения иносказательной лексической единицы. Помимо сказанного, работа содержит около 900 единиц немецкой антропоцентрической лексики, разбитых на 11 предметно-тематических групп. Этот тематически организованный материал может быть использован на практических занятиях по немецкому языку. Его освоение обучающимися может способствовать обогащению их словарного запаса живыми и яркими средствами языкового выражения, то есть тем, чем отличается живой язык носителя языка от «дистиллированного» выученного языка иностранца (Labordeutsch).

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, четырёх глав, Заключения, списка литературы и списка использованных словарей.

Выводы по главе 4.

1. Смысл понятия «иносказание» подразумевает наличие в языке некоторого другого («неиносказательного») способа выразить содержание сказанного иносказанием. Альтернативой лексическому иносказанию могут быть как обычные («неиносказательные») лексемы, так и синтаксические конструкции разной степени продолжительности и сложности. Важной конструктивной особенностью немецких лексических иносказаний является их способность быть средством экономии языковых средств и, выступая в качестве альтернативы неиносказательным средствам выражения содержания, упрощать сложные синтаксические конструкции.

2. Немецкая иносказательная лексика является существенным источником пополнения немецкого литературного языка.

2.1. Иносказательные лексемы, образованные с помощью заимствования чужого имени (семантической транспозиции), появляются в лексике сначала не как самостоятельные языковые единицы, а как некоторые возможности образного использования уже закреплённых в них слов, которые затем развиваются, и возможности переносного использования, а затем оформляются и закрепляются в словаре как переносные значения слова-донора. В дальнейшем обособление нового лексического образования может прогрессировать — трансформироваться в «отдельное» значение многозначного слова (без пометы «переносное»).

Апогеем" обособления новообразования от «родительского» слова может быть содержательно и формально отделишееся от него самостоятельное слово-омоним. Что в случае с лексическими иносказаниями имеет место достаточно редко.

2.2 Очевидно, что этот путь вхождения в основной словарный запас языка немыслим для лексических иносказаний, возникших не внутри чужой семантической структуры, а созданных с помощью различных способов словообразования (словопроизводства, словосложения и т. д.). Эти лексические единицы входят в лексикон извне. Препятствия, которые они.

182 при этом преодолевают, заключаются в освобождении от разного рода свойств маргинальности: принадлежности с модным, недолговечным словам, территориальным диалектам, социальным жаргонам, к сугубо разговорной речи.

3. Определённая часть иносказательной лексики входит в литературный язык (освобождаясь от словарных помет, в той или иной мере ограничивающих её применение). Несмотря на следы иносказательно-лексического происхождения, они становятся лексическими единицами немецкого литературного языка (Hochdeutsch).

Заключение

.

Мы закончили наше исследование класса лексических единиц, впервые выделенного в данной диссертации — иносказательной лексики (на материале немецких существительных антропоцентрической тематики).

Отправной точкой исследования явилось наблюдение, согласно которому «иносказательность» как языковое явление не ограничивается сферой синтаксических построений, а распространяется также на лексический уровень языка, поскольку и в том, и в другом случае мы имеем дело в принципе с одним и тем же отличителным признаком иносказательности — косвенным отображением действительности, с той лишь разницей, что в случае иносказательных синтаксических построений мы имеем дело с косвенным описанием фрагмента действительности, а в случае с иносказательной лексикой — с косвенной номинацией, присвоением предмету / явлению имени, исходя не из его наиболее существенных, а из соприсутствующих или даже примысленных характеристик (ассоциаций).

Представляется, что правомерность такого рода расширенного толкования понятия «иносказательность» не противоречит логике и убедительно подтверждена языковым материалом диссертации. Возможно, что иносказательная лексика в особой мере характерна для немецкого языка, со свойственным для него обилием сложных слов, которые, генетически восходя к словосочетаниям, сохраняют в своей семантической структуре некоторые рудименты микроконтекста и тем самым расширяют возможности иносказательной номинации с использованием сложных слов.

Важнейшей особенностью иносказательных лексем в плане речевого воздействия является двуплановость последнего: 1. через образ обозначенного реального предмета / явления (денотат) и 2. через иносказательный образ, который соприсутствует в процессе восприятия, делая его «объёмным», обогащая его образностью, экспрессивностью.

Лексические иносказания охватывают различные предметнотематические области, обслуживаемые языком, и активно в них.

184 употребляются. Существенно, что между особенностями предметно-тематических областей и особенностями относящихся к ним лексических иносказаний существуют определённые корреляции (см. гл. 3), т. е. корреляции между языковой и неязыковой реальностью.

Возникая в живой разговорной стихии, нередко как маргинальные элементы языка (недолговечные модные слова, жаргонизмы, диалектизмы, специфические разговорные выражения), лексические иносказания в определённой своей части утрачивают приметы маргинального происхождения, шаг за шагом входят в основной словарный состав языка и закрепляются в нём благодаря своим конструктивным достоинствам: яркости (незатёртости), образности, экспрессивности, способности лаконизировать речь, заменяя собой длительные описательные словосочетания и упрощая синтаксические конструкции. В зависимости от генетики лексических иносказаний возникают два пути их вхождения в основной словарный состав языка (см. гл. 4). Изучение путей вхождения иносказательных лексем в основной словарный состав языка и закрепление их в нём представляет собой отдельную интересную и актуальную задачу современной германистики.

Наиболее существенным теоретическим результатом данной работы мы считаем разработку самого понятия «лексическое иносказание», созданного не на генетической базе (подобно понятиям метафоры, метонимии, эвфемизма и т. д.), а на современной функциональной основе, что позволило на основе общего принципа номинации свести в одну категорию лексического иносказания лексические средства, выполняющие в языковой коммуникации идентичные функции — образность, экспрессивность, экономия языковых средств, упрощение синтаксических конструкций, обогащение языка, но в системе языка (как она представлена в работах современных лексикологов) разнесённые по разным «клеточкам» лексической парадигмы.