Литература севернорусского провинциального города: текст, форма, традиция

Современное гуманитарное знание, характеризующееся стремлением к междисциплинарности и комплексному использованию методологии различных дисциплин, все более проявляет интерес к ранее маргинальным, периферийным явлениям. Это свойственно и истории литературы, которая в последнее время интенсифицировала, с одной стороны, поиски подходов к уже известному материалу, а с другой — поиски нового литературного материала, явлений и феноменов, способных дополнить имеющиеся представления об историко-литературном процессе. В этом смысле для дальнейшего развития истории литературы важным становится как расширение спектра материалов, традиционно считающихся предметом литературоведческого анализа, так и применение концепций и методов смежных наук (истории, антропологии, социологии, психологии) к интерпретации «литературных фактов» (Ю. Н. Тынянов).

Особая роль при поиске свежих решений старых проблем истории литературы принадлежит провинциальной культуре. Русская провинция, административно сформированная в период петровских реформ, давно осознана и определена «центром» как специфический феномен национального пространства-времени и в разное время становилась и источником вдохновения, и источником беспокойства для российской власти, экономики, культуры. Однако специфика этого феномена, его внутренняя структура, роль и смысл отдельных элементов в построении целого до сих пор вызывают дискуссии. Не случайно поэтому возникают вполне обоснованные, на наш взгляд, разграничения вроде «провинция — периферия», «провинциальность — провинциализм», где под первым понимается безоценочное наименование нестоличного пространства и менталитета его жителей, а под вторым — то же, оцениваемое в большинстве случаев отрицательно. Некоторая размытость, многозначность термина говорит о том, что «провинция» мыслится как особый, не только пространственно-географический, но прежде всего ментальный локус. Еще в первой половине XIX века тверской помещик и «первый в России писатель о сельском хозяйстве» [Петров 1990: 12] Д. П. Шелехов писал:

Бросьте от Москвы во все стороны по два девяноста верст, а к востоку и северу накиньте еще с небольшим девяносто, и вот вам зерно Руси. Здесь кипят труд и промышленностьздесь живет народ одноплеменный, умный, смышленый, богобоязненный, живой, деятельный, бодрый, предприимчивый" [Шелехов 1990: 3].

Несмотря на многочисленные призывы, раздававшиеся в разное время как из «центра», так и с «периферии», сегодня провинция, «высказывающая» самое себя, по-прежнему находится за пределами пристального исследовательского внимания. При этом история русской литературы располагает лишь единичными примерами литературных текстов, созданных «в регионах». Следует констатировать, что для всестороннего анализа провинциальной составляющей русской литературы мы пока не располагаем сколько-нибудь значительным материалом. Публикации отдельных текстов, являющихся элементами «нарратива русской провинции», фактами литературной истории России, носят характер фрагментарный и нерегулярный и являются заслугой, как правило, местной или областной администрации — деятельностью, предпринятой в рамках подготовки к юбилейным датам. До сих пор не осуществлено ни одной известной нам попытки целостного издания литературных текстов, созданных, например, в отдельно взятом малом (историческом) городе, своего рода «полного собрания сочинений» Великого Устюга, Каргополя или Мышкина. Между тем именно литература провинциального города (стихотворения, повести, воспоминания, труды краеведов) является материалом, представляющим «городской текст» русской провинции, помогающим понять ее специфику, а значит — понять, что есть русская литература в контексте культурно-исторических процессов и коммуникативных стратегий разных эпох, и потому заслуживает гораздо более внимательного отношения историков литературы.

Своеобразным «идентификтором» (в терминологии Н. М. Инюшкина) русской провинции может служить малый город. По справедливому наблюдению Э. Г. Истоминой, малые города были полноправными участниками формирования национального сознания, в них на стыке городского и сельского уклада зарождались и развивались основы провинциальной культуры. Большинство различного ранга поселений, получив статус города в период административной реформы последней четверти XVIII века, превратилось также и в центры уездов, что, в свою очередь, оказало сильное влияние на развитие культурно-общественной среды городов. <.>. Город превратился в очаг грамотности, место, где развивались определенные виды профессиональной деятельности, где жители являлись носителями интеллектуальных инициатив" [Истомина 2007].

Данное исследование предполагает сосредоточение на литературной истории бывших уездных центров, расположенных на территории граничащих между собой современных Архангельской, Вологодской и Кировской областей. Выбор этот не случаен. Севернорусские малые города-центры уездов обладают рядом дополнительных характеристик, относящихся ко всему северо-восточному региону Европейского севера России, получившему в академической традиции устойчивое наименование Русский Север.

Этот регион с давних времен воспринимался как хранилище истинной Руси, источник подлинно национального бытия и культуры1. Такое восприятие связано, думается, с тем, что север европейской части России исторически стал местом «прибежища»: спасавшиеся от московской опричнины новгородские купцы в XIV веке мигрировали на северо-восток Руси, до тех пор заселенный «чудью заволоцкой» (финно-угорскими племенами) и основывали там русские поселения городского типа с соответствующими социально-экономическими практиками и духовными.

1 Особенностям культурной традиции Севера посвящен целый ряд исследований разного времени [Амосов 1988; Кизеветтер 1919; Колесников 1987; Русский Север 1992; Русский Север 1995; Русский Север 1998: Русский Север 2001 и др.]. традициями. Последовавшая за этим христианизация территории првла к тому, что на севернорусских территориях появилось большое количество церквей и монастырей, что в свою очередь способствовало распространению грамотности и книжной культуры. Труды А. Н. Власова [Власов 1995], И. Ф. Мартынова [Мартынов 1978], JL П. Рощевской и А. А. Бровиной [Бровииа, Рощевская 2000; Бровина, Рощевская 2002] показывают, что личные книжные коллекции были частым явлением на Русском Севере, а книжная и литературная традиции, история региональных публичных и личных библиотек должны быть предметом анализа специалистов в области истории литературы и библиотечного дела. Так, А. Н. Власов отмечает:

Проникновение книжной культуры на Северо-Восток может быть связано не только с общей миграцией населения в этот кран, но и с параллельно проходившей монастырской колонизацией п христианизацией нерусского населения Севера. <.>. Местные монастыри и целая сеть волостных и приходских церквей являлись источниками распространения высокой книжной культуры в крае [Власов 1991: 5].

Позже формирование своеобразного варианта национальной культуры на Русском Севере было поддержано движением старообрядцев от центра России на север и восток. В XVII веке церковная реформа патриарха Никона и бегство не принявших реформу создала на пространстве российских земель, в том числе многочисленные — на севере, «очаги» особой духовной традиции. Важно учитывать, что старообрядчество — это не только определенный религиозный уклад, но целый пласт духовной культуры. Он включает в себя такие неотъемлемые составляющие, как, например, высокий уровень грамотности и культура книги во всех социальных слоях. Так, И. В. Поздеева [Поздеева 1988], исследуя севернорусское старообрядчество, приводит любопытные сведения о книжных собраниях и библиотеках крестьянских старообрядческих семей, включавших, помимо религиозных текстов, записи фольклора, духовные стихи, учебные книги и т. п.

Существование разнообразной книжно-литературной традиции на Русском Севере и, в частности, в старообрядческой среде, подтверждается 6 феноменом Выговской пустыни, сформировавшимся в XVIII веке. Известно, что в этом поморском старообрядческом поселении, основанном братьями Денисовыми, существовала преемственная литературная школа. Там были свои авторы, создающие тексты духовно-религиозного и риторического, а также исторического характера. Обитатели пустыни целенаправленно занимались обучением грамоте детей и взрослых, в том числе живущих за пределами пустыни. Кроме того, имеются косвенные свидетельства, что авторов в Выговской пустыни обучали риторике, грамматике, поэтике, диалектике и логике, обнаружены учебные пособия и тексты крупных православных ораторов (Св. Дмитрия Ростовского, Феофана Прокоповича, Стефана Яворского и др.), служившие образцами. Один из исследователей этого культурного феномена, В. Г. Дружинин, заключает свой труд примечательным высказыванием:

Если нам удалось доказать, что в Выговской пустыни существовала преемственная школа словесных наук, а плоды ея известны по рукописям, то нам представляется, что школа эта может внушить особый интерес для изучения, помимо расколоведения, открывая новую страницу в истории литературыэту область неудобно будет впредь обходить молчанием, так как она составляет самостоятельно развившуюся отрасль вне академической и школьной науки" [Дружинин 1911: 31−32].

Таким образом, включение в широкий историко-литературный контекст литературных явлений, формирование которых было обусловлено культурной спецификой Русского Севера, закономерно и необходимо. Начиная с XVIII века, этот регион привлекал к себе особое внимание путешественников-исследователей. Внушительный список имен ученых и любителей, совершивших только в XVIII веке поездки на север России, убедительно это доказывает: Р. Я. Озерецковский, Э. Лаксман, Г. Р. Державин (ставший в 1784 году главой Олонецкой губернии Архангельского наместничества), А. П. Рычков, П. Б. Иноходцев, П. И. Челищев, В. М. Севергин, Н. И. Брусилов и другие. Многие из путешественников создавали и впоследствии публиковали путевые заметки, записки и воспоминания, подтверждающие широкий интерес «центра» к культуре этого региона. Более того, в архиве Академии Наук в Санкт-Петербурге сохранились ответы на анкету с вопросами топографического и этнографического характера, рассылаемую жителям северных районов Российской империи в 1760-е годы и являющуюся, видимо, предварительным вариантом анкет Русского географического общества середины XIX века.

В начале XX века Европейский Север России снова был осознан не только как значимая часть российского пространства, но и как привлекательный туристический маршрут, о чем свидетельствуют изданные в это время путеводители и записки путешественников [Суслов 1888- Лейкин 1899- Томский 1920]. В частности, автор путеводителя И. И. Томский писал:

Северный край с его естественными и историческими богатствами, с его своеобразным культурно-экономическим укладом год от году все больше стал привлекать к себе внимание. <.>. И «забытый край» болот, лесов и невыносимых холодов ожил и-стал не таким страшным, каким он многим представлялся" [Томский 1920: 3].

Древняя традиция книжности, высокий процент грамотности, населения заставляют предположить, что именно севернорусский малый город (бывший уездный центр Архангельской, Вологодской или Вятской губернии) становится идеальным местом порождения того письменно-литературного материала, который сможет заполнить лакуны в истории литературы и стать основой нового направления историко-литературных исследований.

Актуальность диссертационного исследования определяется осознанной необходимостью выявления и многоаспектного исследования текстов, входящих в «литературное поле» (П. Бурдье) провинциального культурного пространства.

Введение

в научный оборот нового литературоведческого материала — литературных текстов XVTII-начала XXI века авторства местных жителей севернорусских городов — и определение исследовательской стратегии, выработка некоторых подходов к историко-литературному анализу и интерпретации такого рода материалов составляют научную новизну работы. Целостный корпус литературных текстов, созданных в разное время на ограниченной территории (в регионе, известном высокой книжной культурой), при этом не замкнутых пределами одного населенного пункта, до сих пор не становился объектом отдельного историко-литературного исследования.

Объектом для изучения в работе является система взаимосвязанных элементов, благодаря которой осуществляется литературная деятельность в малом севернорусском городе. К ним относятся: автор, местное литературное сообщество, инициатор (лидер) литературной деятельности в данном городе, круг читателей, собственно тексты и их носители, каналы распространения литературных текстов, виды и способы представления литературной деятельности. Главным предметом исследования стала жанровая система, образная, нарративная и медиально-коммуникативная структуры литературных текстов, созданных жителями городов-уездных центров Русского Севера в разное время. Основной целью работы является изучение литературы севернорусского города как комплексного феномена, с учетом его дискурсивно-коммуникативной природы, текстовой организации и смыслои текстообразующих механизмов.

Поставленной целью определяются задачи исследования:

1. определить общие теоретико-методологические предпосылки исследования провинциальной культуры и литературы, разработанные российской и зарубежной научной традицией;

2. выявить и обосновать необходимость включения литературных текстов, созданных жителями бывших уездных городов Русского Севера, в широкую историко-литературную перспективу;

3. описать особенности жанровой системы исторических повествований, активно создающихся провинциальными авторами начиная с XVIII века вплоть до настоящего времени;

4. проанализировать корпус наиболее репрезентативных текстов, представляющих исторический тип повествования в провинции;

5. описать элементы медиасферы севернорусского провинциального города, значимые для создания и функционирования местных литературных текстов;

6. исследовать формы организации, структуру и принципы функционирования литературы малого северноруского города.

Основным материалом для исследования стали литературные тексты, созданные жителями бывших уездных центров Архангельской, Вологодской и Вятской губерний. Они были получены в результате ежегодных (с 2002 года) экспедиций сотрудников и студентов РГПУ им. А. И. Герцена (под руководством проф. А. Н. Власова) по комплексной программе изучения культуры малых городов Русского Севера. Целью экспедиций является изучение местной историко-литературной традиции малых городов-бывших уездных центров Русского Севера и в конечном итоге — определение оснований и важных составляющих севернорусского городского текста. Литературные материалы экспедиций составляют часть фонда отдела редкой книги Фундаментальной библиотеки РГПУ им. А. И. Герцена. В настоящей работе использованы письменные тексты (в том числе их цифровые копии), полученные в следующих населенных пунктах: Никольск, Великий Устюг Вологодской области, Орлов, Котельнич Кировской области, Вельск, Сольвычегодск, Шенкурск Архангельской областипоселки городского типа: Лальск Лузского района Кировской области, а также село Яренск Ленского района Архангельской области. В качестве фоновых и для прояснения некоторых положений работы привлекаются тексты, созданные в других городах Русского Севера и России в целом.

Важной особенностью материалов, собранных в результате обследования бывших уездных центров Архангельской, Вологодской и Вятской губерний, является их комплексный характер, что отражает новизну предлагаемого подхода к изучению провинциальной культуры. Нередко предметом внимания исследователей провинциальной культуры становится какой-либо отдельный, наиболее яркий и зачастую значимый в художественном отношении текст или корпус текстов одного автора. При всей привлекательности такого подхода этот путь ведет к фрагментарному изучению провинциальной литературы, не дающему полной картины историко-литературного процесса и в конечно итоге — к лакунам в том материале, который и составляет историю русской литературы. Настоящее диссертационное исследование построено на типологическом анализе целостного корпуса доступных на сегодняшний день письменных текстов, принадлежащих перу жителей указанных населенных пунктов и классифицированных в соответствии с жанрово-функциональной и медиально-коммуникативной спецификой. В жанровом отношении эти литературные материалы включают в себя исторические сочинения Нового и Новейшего времени («хроники», «летописи» и «истории» городов, краеведческие и биографические очерки, историко-краеведческие рассказы), мемуары, записки и воспоминания, поэтическое творчество, дневники и т. п.

Общей теоретико-методологической базой исследования послужили историко-литературный и типологический подходы к изучению художественных текстов. Важнейшими для формирования концептуальных оснований работы стали труды М. М. Бахтина, К. Гирца, П. Бурдье, П. Нора, Э. Хобсбаума, Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, Б. А. Успенского, М. Л. Гаспарова, В. И. Тюпы, А. В. Блюма, А. И. Рейтблата, А. Н. Власова, О. М. Гончаровой, А. К. Байбурина, Д. Н. Замятина, Н. М. Теребихина и других исследователей.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В последней четверти XVIII века в связи с административными и культурными трансформациями эпохи на территории Русского Севера формируется особая социокультурная среда — городское сообщество уездных центров, — способная к текстопорождению и самопрезентации.

2. Локальное текстопорождающее сознание и коммуникативные стратегии местных жителей репрезентируются в создании целого ряда исторических, мемуарных, дневниковых и лирических текстов, составляющих «городской текст» севернорусской провинции.

3. Текстопорождающие механизмы провинции закономерно связаны с презентацией местными жителями «своего» пространства, поэтому основополагающими «сюжетами» севернорусской провинциальной литературы становятся местная история (различные аспекты историко-краеведческой тематики, в том числе история семьи) и северная природа.

4. Опираясь на широкое поле повествовательных стратегий и литературных моделей, выработанных национальной традицией, литературная деятельность местных авторов развивает систему жанров, обусловленную медиасферой провинции. Медиальные средства и механизмы, с помощью которых литература становится частью локального культурного сознания, различаются в конкретные исторические периоды (губернская и столичная пресса, местные газеты, литературные журналы и альманахи, коллективные поэтические сборники).

5.

Литература

севернорусского провинциального города в разное время воспроизводит культурные смыслы, необходимые для сохранения внутренней устойчивости национального бытия. В этом смысле она включена в систему традиционных дискурсивно-коммуникативных практик культуры.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что в ней определены и систематизированы основные предпосылки изучения провинциальной литературы и культурывыявлены теоретические основания для исследования феномена литературной деятельности в малом севернорусском городе, разработанные в системе гуманитарного знанияпредложен комплексный подход к анализу и интерпретации литературных материалов жителей провинциальных городов, что не только является вкладом в изучение Русского Севера как культурно-исторической зоны, но дополняет представления о литературном процессе в теоретических аспектах. Сделанные в работе наблюдения и интерпретации позволяют распространить предложенные методы анализа и на другие тексты русской литературы. В то же время в работе охарактеризованы особенности медиасферы провинции, жанровой системы и коммуникативных стратегий провинциальной литературы.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в построении вузовских и школьных курсов истории русской литературы, спецкурсов и спецсеминаров по культуре русского города, истории Русского Севера, теории коммуникациидля научного издания и комментирования литературы малых городов России, а также для дальнейшего изучения русской провинции.

Основные положения и промежуточные результаты диссертационного исследования были апробированы на научных конференциях и научно-практических семинарах: межвузовской конференции, посвященной 75-летию проф. В. А. Западова, «Проблемы и перспективы изучения русской литературы XVIII века» (Санкт-Петербург, 2005), межвузовской конференции «Герценовские чтения» (Санкт-Петербург, 2005), международном семинаре по психологии семьи (Санкт-Петербург, 2005), IX Каргопольской научной конференции «Историко-культурное наследие Русского Севера: проблемы изучения, сохранения и использования» (Каргополь, 2006), XIX и XX международных конференциях молодых филологов (Тарту, Эстония, 2007, 2008), второй международной конференции «Университетские библиотеки в развивающемся мире образования, науки и культуры» (Санкт-Петербург, 2007), международной конференции «Perspectives on Slavistics П» (Регенсбург, Германия, 2006), XII международном конгрессе по эпохе Просвещения «Sciences, techniques et cultures dans le XVIII siecle» (Монпелье, Франция, 2007), международном коллоквиуме «Media in Flux: Information Technologies in Russian Culture» (Кембридж, Великобритания, 2008), международном семинаре «Aesthetic Expression as Historical Narrative — the Interwar Period in the Soviet Union» (Санкт-Петербург, 2009).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Процесс глобализации конца ХХ-начала XXI века закономерно вызывает ответные поиски своего, национального, специфичного, что неизбежно порождает повышенное внимание к отдельным регионам и осмысление их значимости и роли в экономике, социальной сети, культуре в целом. Внутренние национальные традиции и смыслы русской культуры, постепенно утрачиваемые современной цивилизацией, сегодня в полной мере проявляют свои потенциалы в провинции, стремящейся сохранить свою самобытность, этническую идентичность и саморепрезентативность. Именно поэтому, задумываясь сегодня о перспективном развитии российской культуры, мы можем учитывать накопленный в провинции культурный опыт саморефлексии и самовыражения. Не случайно феномен российской провинции, одной из констант российской ментальности, закономерно становится и особенно частым предметом общественных дискуссий, и важным «перекрестком» исследовательских путей и стратегий".

Именно этим привлекателен для современного гуманитарного знания такой комплексный феномен, как культура севернорусского уездного города, сформированный на северо-востоке России магистральными стратегиями историко-культурного генезиса конца XVIII—XX вв.еков и ставший семантически значимой единицей российского культурного пространства. Активное становление локального самосознания сопровождалось в окраинных регионах страны поиском наиболее репрезентативных форм для его выражения и репрезентации, что и определило специфику и характер литературной деятельности местных жителей. Представления о себе и своем пространстве, важные для сохранения местной идентичности, закреплялись в письменно-литературных текстах, совокупность которых и представляет «городской текст» русской провинции.

Включившись в общенациональный процесс историко-культурных трансформаций еще в конце XVIII столетия, жители севернорусских уездных городов деятельно участвовали и в развитии литературных традиций собственного региона. Традиция северного города, социокультурное пространство которого было сформировано древними книжно-литературными традициями Русского Севера и культурными инновациями последней четверти XVIII века, основывается на «местном» материале: наиболее репрезентативными для провинциальной культуры становятся исторические повествовательные жанры — «истории» городов и отдельные исторические очерки, краеведческие рассказы, мемуары и родословные местных жителей. Все они являются выработанными культурным сознанием способами самопрезентации своего пространства, оценки его роли в истории национальной культуры, формирования исторической памяти на местном уровне. Жанровое многообразие исторических повествований, как и количество таких текстов, свидетельствуют о том, что местная история является основополагающим «сюжетом» для провинциальных авторов. Другими важными составляющими «городского текста», наиболее часто встречающимися в поэтическом творчестве местных жителей, служат образы родного города и севернорусской природы.

В культурном пространстве провинциального города, связанном с трансформациями «большой» или «центральной» культуры, развивается не только своя литература, но и особая медиальная система, без учета специфики которой не может быть ни полноценного представления о провинциальной литературе, ни плодотворного ее исследования. В разное время на первый план выходят и становятся ведущими различные каналы трансляции смыслов, или медиаканалы. Появление в конце XVIII века провинциальных типографий и распространение книгопечатания за пределы Петербурга и Москвы привело к осознанию провинцией способов самопрезентации, «говорения о себе» и активному использованию этого канала. Особое значение в провинциальном городе издавна имеет периодика. Периодическая печать в ее многообразии, повсеместно введенная после 1917 года (например, местные радиогазеты), дала возможность местным авторам регулярно публиковать свои произведения и расширять возможности «диалога» в локальном культурном пространстве. Одновременно с этим литературные журналы и альманахи, литературные объединения и вечера — характерные приметы культурной жизни начала 1920;х годов в уездном городе — стали знаком действующего и активного литературного пространства, совершающейся литературной истории.

Не случайно периодические издания стали вновь значимы для сообществ местных авторов в конце XX века: интенсивные поиски основ национальной истории и культуры заставили обратиться к уже известному способу (литературной) само презентации и эффективному медиальному средству. Именно поэтому журналы, альманахи и литературные газеты в провинции, наряду с местными книжными изданиями, становятся сегодня важнейшим и интереснейшим источником по изучению местной литературы.

Особе значение в культурном пространстве провинциального города имеет личность местного автора, которая и сама становится проводником и транслятором текстов и смыслов, стремясь не только к личностной самореализации, но и к расширению рамок дискурсивного поля провинции. Именно этими культурными механизмами определяется такой феномен провинциальной культуры, как письменные тексты непрофессиональных авторов: это дневники, мемуары и записки местных жителей, появление и активное создание которых является следствием последовательно реализуемой стратегией по сохранению культурного пространства русской провинции и ее культурной памяти.

Сходным образом обеспечивает стабильность культурной традиции в провинции и такое показательное и частотное для нее явление, как поэтическое творчество местных авторов: оно активно проявилось и в предшествующих столетиях, и сегодня постоянно дополняется все новыми текстами, основная функция которых состоит в подтверждении и закреплении социокультурной субъектности малого города. Потому не раз отмеченная «повторяемость» тем, сюжетов, образов, мотивов, набор которых весьма ограничен, представляется не избыточностью, а закономерным свойством провинциальной литературы.

Следует подчеркнуть, что одним из важных аспектов в изучении провинциальной литературы, как показано в работе, является книгоиздательская деятельность. Осознание специфики книжного дела в малых городах приводит к пониманию, что «местные» издания — книги и журналы, опубликованные в малых городах, и в том числе в настоящее время — необходимо причислить к редким книжным изданиям. В этом случае собирание и всестороннее изучение книжно-журнальной продукции бывших уездных типографий в контексте истории русской книги в целом может стать одним из перспективных направлений развития истории литературы и книговедения. Особое внимание к медиальной системе малого города необходимо потому, что она оказывается особым культурным механизмом консервации тех смыслов и текстов, которые обеспечивают стабильность как региональной культурной системы, так и общенациональной традиции.

Литература

севернорусского города включена в ритуализованные и традиционные практики русской культуры, подтверждающие и закрепляющие национальную идентичность на «местном» уровне.

Таким образом, литературная история ряда уездных центров Русского Севера, изученная в максимально доступной сегодня полноте, открывает новые страницы в истории русской литературы, показывает основные принципы организации и функционирования «литературного поля» провинции и его составляющих в разное время.