Спецпоселенцы из Западной Украины в Иркутской области: 1940-е — 1960-е годы

Актуальность темы

исследования. Многомиллионные перемещения людей по территории СССР были неотъемлемой частью его семидесятилетней истории — экономической, социальной, политической. Конечно, не все из них были принудительными по своему характеру, так как мобильность населения страны была очень высокой. Но на протяжении почти трети столетия в Советской России проводились массовые депортации, как средство претворения в жизнь социальных и экономических преобразований, борьбы с оппозицией. Начиная с 1930;х и вплоть до середины 1950;х годов, в стране практически ежегодно проводились массовые принудительные выселения. За это время депортациям подверглись 15 народов и более 40 народностей, три с половиной миллиона человек были выдворены из родных мест и насильственно переселены в «отдаленные районы» страны. Более четверти из них оказались на спецпоселении в Сибири1.

На протяжении многих лет в Советском Союзе замалчивалось о том, что в стране проводились депортации огромных людских масс. Российские ученые получили возможность исследовать проблемы, связанные с принудительными миграциями, лишь в конце 1980;х годов, когда были, наконец, открыты доступы к фондам многих партийных и ведомственных архивов. В течение первого постсоветского десятилетия отечественными и зарубежными исследователями была проделана огромная работа по воссозданию истории принудительных миграций в СССР. Причины многочисленных переселений, выселений и депортаций тщательно изучались и изучаются учеными различных стран и регионов. Но работа по исследованию уникального опыта СССР в сфере принудительных миграций еще далека от завершения, так как еще много сторон и аспектов этого явления требуют внимания. Остается пока не изученным огромный пласт в истории спецпоселений — жизнь и трудовая деятельность различных категорий спецпоселенцев в местах их обязательного поселения, то есть в различных районах и регионах Советского Союза, которые были выбраны для расселения этих людей. Влияние спецпоселенцев на экономическую, социальную и культурную обстановку в местах их поселения тоже очень важный, но практически не изученный аспект в истории спецпоселений.

В последние десять лет стало выходить все больше работ, посвященных истории различных контингентов спецпоселенцев, ссыльных, заключенных исправительно-трудовых лагерей и прочих узников ГУЛАГа на региональном уровне. Тем самым исследователями решаются сразу две задачи: во-первых, все более детально изучается система спецпоселений, спецссылки, исправительно-трудовых и фильтрационных лагерей в СССР, расширяется источниковая база по данной проблеме. Во-вторых, в региональных исследованиях спецпереселенческий процесс рассматривается как бы изнутри. Это позволяет углубить имеющиеся сведения по истории отдельных регионов, а так же исследовать жизнь спецпоселенцев более детально: с их желаниями и потребностями, психологическими и национальными особенностями.

Истории контингентов, выселенных из западных областей Украины, отведены отдельные разделы, главы, а иногда только абзацы обобщающих работ и статей, посвященных принудительным миграциям. В них рассматриваются причины выселения отдельных категорий населения из Западной Украины, места расселения. Что происходило с людьми на поселении, в каких условиях они проживали и трудились, еще предстоит изучить исследователям на местах — в многочисленных районах и регионах, в которые прежде были переселены те или иные контингенты. Исследований, посвященных жизни в местах обязательного поселения спецпоселенцев из Западной Украины, еще не проводилось.

Спецпоселенцы из западных областей Украины составляли.

1 о значительную часть населения Иркутской области: «осадники», «беженцы», «кулаки из Западной Украины"3, «иеговисты"4, «оуновцы"5. Контингент «оуновцы» в Иркутской области был вторым по численности, после спецпоселенцев — «литовцев», вместе все контингенты из Западной Украины не намного уступали самому многочисленному из них — «из Прибалтики». В 1953 году в области было расселено 17 386 человек «оуновцев», 6216 «иеговистов», 1445 «кулаков из Западной Украины» и членов их семей, то есть 25 047 человек. Контингент «из Прибалтики» составлял 40 480 человек. л.

Всего на спецпоселении в Иркутской области находилось 90 365 человек. То есть, чуть менее трети всех спецпоселенцев живших на поселении в области, составляли контингенты из Западной Украины. Такое количество людей одной национальности, выселенных из одного региона, близких друг другу по духу, культуре и ряду других признаков, были водворены на совершенно незнакомую им территорию, с суровым климатом, на которой проживали люди с иным менталитетом, другими понятиями о жизни и считавшие спецпоселенцев «врагами народа» и «предателями». Нужно еще учитывать, что их свобода была ограничена режимом спецпоселений. Каким образом, и в каких условиях пришлось выживать этим людям, важно знать как их современникам, так и будущим поколениям. Уроки прошлого должны стать предостережением для власти, чтобы в нашем настоящем и будущем.

1 Переселенцы из Польши, бывшие военнослужащие, которые отличились в советско-польской войне 1920 года, и получили в 1920;1930;х годах землю в районах, заселенных украинцами и белорусами. Были выселены в восточные области СССР в 1940 г.

Польские граждане, бежавшие из центральной и западной Польши на восток от наступавших фашистско-немецких войск. Были выселены в восточные области в 1940 г.

3 Семьи, подвергшиеся «раскулачиванию» в ходе сплошной коллективизации, проводимой в западных областях Украины. До 1951 года входили в состав контингентов «оуновцы» и «бандпособники».

4 Участники запрещенной в СССР религиозиой секты Свидетели Иеговы. Вместе с членами семей были выселены на спецпоселение в 1951 г.

5 Члены Организации украинских националистов (ОУН), возглавившей сопротивление против полонизации, а затем и советизации западных областей Украины. Члены семей активных участников ОУН направлялись на спецпоселения в 1944;1950;х гг. подобные явления не имели аналогов, и ошибки предков не были повторены потомками.

Таким образом, изучение причин проведения массовых депортаций с территории западных областей Украины в 1940;е — 1950;е годы, истории пребывания этих контингентов на спецпоселении в Иркутской области является актуальной и необходимой темой.

Рассмотрение степени изученности темы исследования позволяет выделить 3 направления в истории изучения проблемы: зарубежная историография, отечественная — включает в себя работы советских и российских исследователей, и. украинская, которая до обретения независимости Украиной развивалась в русле советской историографической школы.

Система исправительно-трудовых и фильтрационных лагерей, ссылки и спецпоселений в СССР на протяжении десятилетий была terra incognita для советских историков. Первые специальные упоминания, первые постановочные и обобщающие исследования, посвященные депортациям, принудительным миграциям в СССР, появились за рубежом. Более полувека ученые всего мира пытались понять сущность и принципы, оценить значение сталинской депортационной политики. Первые серьезные попытки изучения советских принудительных миграций были предприняты американскими учеными в конце 1940;х годов. В 1947 году в США вышла в свет работа Д. Даллина и Б. Николаевского «Принудительный труд в Советской России"4, в 1974 году она была переиздана. Несмотря на ограниченность источников и ряд фактических ошибок, авторы довольно подробно описали советскую лагерную систему и, анализируя совершенно не исследованную в то время проблему, сделали ряд принципиально важных выводов. В их числе тезис о том, что принудительный труд являлся неотъемлемой частью экономики СССР, а принуждаемые к данному виду труда не менее значимы, чем класс свободных рабочих.

Обостренный интерес к проблеме принудительных миграций в СССР обуславливался, прежде всего, стратегическими нуждами в обстановке нарастающей конфронтации между СССР и Западом. Тщательное изучение сильных и слабых сторон противника является испытанным средством поддержания постоянной боеготовности, и поэтому на поиск «ахиллесовой пяты» СССР возлагались особые надежды. Тот факт, что труд миллионов выселенцев и узников ГУЛАГа составлял значительную долю в экономике СССР не был секретом для бывших союзников, а исследования особенностей и использования лагерной системы приносили вполне реальную пользу для планирования дальнейшей стратегии противостояния. В свою очередь, изучение причин и цели принудительных миграций составляло немаловажную часть анализа внутренней обстановки в стране. Оценка их последствий помогала, например, определять сильные и слабые места в национальной политике Советского государства. Огромное значение имела пропагандистская составляющая проводимых исследований. Западные ученые создавали и умело использовали образ коммунистической «империи зла» неудержимо рвущейся к мировому господству, уничтожающей на своем пути народы и государства.

Международная ситуация «холодной войны» существенно облегчала задачу пионеров этого нового направления в советологии. Широкомасштабная послевоенная советизация Центральной и Восточной Европы, создавала чрезвычайно благоприятные условия для изучения механизмов советской экспансии и методов тоталитарного управления. Расширение советского влияния в регионе сопровождалось мощным движением сопротивления, выражавшегося как в вооруженной борьбе, так и в массовой эмиграции на Запад. Те, кому удавалось вырваться из-за «железного занавеса», не скупились на описания преступлений тоталитарного советского режима. Еще одним благоприятным обстоятельством была происходившая в конце 1940;х — начале 1950;х годов репатриация военнопленных, а также интернированных в СССР по разным причинам иностранных подданных. Многие из этих людей, пройдя через горнило трудовых лагерей и спецпоселений, не скупились на разные сведения об организации и функционировании советской системы принудительного труда, а также об общей обстановке в стране. Впоследствии, материалы опросов данных категорий людей легли в основу ряда публикаций, как в периодической, так и в научной печати Запада.

Шокируя западных читателей образами лагерной жизни в СССР, по своему стилю эти работы на первых порах более всего напоминали литературные произведения, а не научные исследования. И все же, они представляли собой закономерное явление того времени и в целом выполнили свое предназначение: была поднята тема репрессий в Советском Союзе и информация об этих репрессиях была доведена до широких масс, чего гражданам СССР пришлось ждать еще несколько десятилетий.

В исследованиях западной историографии, посвященных Второй Мировой войне также уделялось немало внимания проблеме коллаборационизма среди населения Украины. В той или иной степени она освещается в следующих исследованиях: Даллин А. «Немецкое правление в России в 1941;1945. Изучение оккупационной политики» (Лондон, 1957), Волш В. «Россия и Советский Союз» (Лондон, 1958), Шиллер В. «Подъем и падение Третьего Рейха» (Нью-Йорк, 1960), Кларксон Дж. «История России» (Нью-Йорк, 1964) и др. Практически в каждой из указанных работ доминирует точка зрения, согласно которой население Украины в своем большинстве либо встречало немецкую армию как освободителя от коммунистического режима, либо сохраняло доброжелательную пассивность. Однако террористическая деятельность, ограбление местного населения, зверства оккупационного режима, распространившаяся со временем информация о тяжелом положении военнопленных в немецких концентрационных лагерях, насильственный угон гражданского населения на принудительные работы в Германию, а также нежелание оккупационных властей распустить ненавистные украинским крестьянам колхозы, по мнению западных историков, вынудили местное население оккупированных районов изменить свое первоначальное отношение к немцам. Практически нескрываемое отношение немцев к украинцам как к второстепенной нации и ущемление человеческого достоинства, тоже сыграло свою роль.

В этом контексте вызывает интерес подход В. Волша, который следующим образом выразил реакцию населения оккупированных территорий на войну: «Некоторые делали все, что могли и даже больше, некоторые делали настолько мало, насколько это было возможно. Некоторые служили, пожертвовав гордостью, убеждениями и преданностьюдругие грабили все, что можно было взять. Одни были добрыми самаритянинамидругие были бессердечными злодеями. Некоторые поддерживали режим, другие шли на саботаж. Были герои и трусы, лояльные, преданные граждане и предатели. Но для подавляющего большинства. эта война была и тяжелым испытанием, физическими и моральными жертвами"6. Автор показал, что в различных ситуациях люди ведут себя по разному, но в любом случае, принятие тех или иных решений в условиях войны и оккупации было для них испытанием. Трудно осуждать одних или восхвалять других, это было, и мы должны научиться принимать произошедшие события с объективных позиций.

Тема коллаборационизма перекликается с изучением деятельности украинских националистов. Дж. Боффа в своем исследовании «История ч.

Советского Союза", ссылаясь на факты, приведенные в фундаментальных трудах Дж. Армстронга «Украинский национализм. 1939;1945» (Нью-Йорк, 1955) и А. Даллина «Немецкое правление в России в 1941;1945» (Лондон, 1957), приходит к выводу о том, что в политическом отношении позиции украинских националистов, отличались не только острой антирусской, но также и антисемитской и антипольской враждебностью, а также были пропитаны идеологией нацизма.

С середины 1950;х — до середины 1960;х годов в западной историографии в изучении террора и принудительных миграций в СССР произошло несколько важных изменений. Во-первых, были обработаны и систематизированы имевшиеся в распоряжении ученых источники. Одним из основных источников информации о репрессивной политике советского правительства и массовых переселениях народов стали материалы заседаний особого комитета Конгресса США по коммунистической агрессии, опубликованные в 1954 году и представлявшие собой многотомное собрание разнообразных данных по странам, в разное время попавших под власть коммунистов. В этих изданиях материалы были сгруппированы так, чтобы охарактеризовать состояние этих стран до и после прихода к власти коммунистических режимов. В особый раздел выделялись интервью с бывшими узниками сталинских трудовых лагерей, спецпоселенцами и ссыльными, которым удалось вырваться из СССР. В данной серии также публиковались отдельные документы советских карательных органов, попавшие во время войны в руки немцев, а после захваченные союзниками вместе с архивами Третьего Рейха.

Во-вторых, в США и странах Западной Европы издавалось все больше и больше воспоминаний бывших узников ГУЛАГа, причем к мемуарам эмигрантов прибавлялись тайно вывезенные за границу произведения все еще остававшихся в СССР авторов, таких как А. И. Солженицын, В. Т. Шаламов и другие8. Большинство же изданных воспоминаний принадлежало представителям различных репрессированных народов — полякам, немцам, литовцам, латышам, эстонцам и калмыкам. С помощью этих дополнительных источников зарубежным исследователям удалось более полно и достоверно воссоздать историю формирования и функционирования советской пенитенциарной системы.

Среди украинских эмигрантов писавших о проблемах советизации западных областей Украины и последовавших репрессий, ставших широко известных за рубежом, следует выделить П. Мирчука9. Его работы уже в наше время были переизданы на его Родине — Украине. В своих работах П. Мирчук рисовал образ украинских повстанцев ОУН-УПА как носителей национального духа, которых никакая вражеская сила не могла победить, и которые умирали за волю родной Украины. Конечно, не обходилось и без описаний «зверств» «московско-коммунистических головорезов». Проводившаяся репрессивными методами принудительная советизация всех присоединенных к СССР до и после Второй мировой войны территорий, несомненно, должна осуждаться. Но все же, произведения эмигрантских писателей (исследователями или учеными их можно назвать условно) отличались чрезмерной эмоциональностью и отсутствием глубокого научного анализа. На начальном этапе эти работы сыграли роль колокола в освещении данной темы.

В 1960 году, спустя 3 года после начала процесса реабилитации «наказанных» этносов, в США вышла книга Р. Конквеста «Советские депортации народов». Имея в наличие разрозненные, противоречивые источники личного происхождения, Р. Конквест сумел нарисовать весьма реалистичную картину хронологии и статистики депортаций «наказанных народов» и дать примерный набросок статистики смертности в ходе их осуществления. Он также представил первую, хотя не совсем точную карту депортаций «наказанных народов» в СССР. Этнические депортации военного времени в СССР автор рассматривал как естественное продолжение колониальной политики царской России с учетом географических особенностей Российской империи10.

Таким образом, за рубежом уже в 60-х годах XX века вышли в свет работы, в которых анализировался обширный материал по истории принудительных миграций в СССР.

Тема репрессий и депортаций в СССР продолжала интересовать зарубежных ученых. В 1990;2000;е годы выпускались сборники статей, монографии, которые, без сомнения, расширяли источниковую базу истории принудительных миграций, вводя новые документы, анализируя уже имеющиеся11.

На фоне исследований западных ученых, в Советском Союзе, несмотря на наступивший период «оттепели», тема ГУЛАГа и массовых репрессий фактически еще оставалась запретной. Даже после известной речи Н.С.

Хрущева на XX съезде КПСС (1956 г.), начавшие было издаваться воспоминания о произволе сталинских времен, были очень скоро свернуты.

Однако проблема, однажды поднятая для обсуждения, назревала, требовала дальнейшего осмысления и изучения. Не случайно, среди советских ученых нашлись люди, для которых судьбы переселенных народов стали делом всей жизни. Одним из первых советских историков, взявшихся за изучение проблемы массовых репрессий и принудительных миграций, стал А. Некрич, который основательно занялся проблемой «наказанных народов». Вольная трактовка табуированных тем истории Советского Союза дорого обошлась ученому. А. Некрич сначала поплатился научной карьерой, а затем был вынужден эмигрировать в США, где в 1978 году опубликовал труд, посвященный истории выселения крымских татар, калмыков и кавказских 1 народов в 1944 году. Впервые в СССР этнические депортации рассматривались как целостная, малоизученная, а главное, актуальная научная проблема.

В самом Советском Союзе о преступлениях режима писали в основном диссиденты, которые пускали в обращение свои сочинения в виде машинописи или печатали их за рубежом.

Вплоть до конца 1980;х годов историография проблемы принудительных миграций и истории спецпереселений в Советском Союзе отсутствовала, главным образом из-за закрытости архивной источниковой базы и идеологического диктата государства, запретившего эту тему.

В конце 1980;х и особенно в 1990;е годы ситуация значительным образом изменилась. Характер литературы постепенно менялся — от чисто журналистских публикаций к академическим научным исследованиям, от газетных статей — к многотомным изданиям первоисточников. Устранение многочисленных идеологических и политических препятствий для научной работы, и, беспрецедентное для России и СССР, открытие доступа и рассекречивание фондов партийных и — для отдельных авторовведомственных архивов привели к настоящему исследовательскому буму в России. О судьбах отдельных социальных групп и целых народов, подвергшихся массовым репрессиям, за последние пятнадцать лет было написано немало исследований и опубликован не один десяток документальных источников.

Все возрастающий поток научных исследований и публицистических работ, посвященных репрессиям в СССР, превысил возможности имеющейся художественной и научной периодики и потребовал создания особых печатный органов — возникли новые московские журналы — «Родина», «Источник», «Исторический архив», «Кентавр" — стали выходить бюллетени и книжные серии, в особенности по инициативе «Мемориала» — историко-просветительного общества бывших узников сталинских лагерей и их потомков13.

Одновременно начали изучать различные стороны существования системы спецпоселений исследователи Н. Ф. Бугай и В. Н. Земсков. В основу их научных исследований легли первые рассекреченные материалы архивных фондов высших органов государственной власти и карательных структур СССР. Статьи Н. Ф. Бугая, увидевшие свет в конце 1980;х — начале 1990;х годов, были посвящены депортациям некоторых народов или отдельным проблемам истории репрессированных народов14. В последние годы Н. Ф. Бугаем в соавторстве и самостоятельно был подготовлен ряд монографий и статей, содержащих богатый фактический материал о депортациях, пребывании на поселении и реабилитации как всего.

15 контингента спецпоселенцев, так и отдельных народов и групп .

Исследователя В. Н. Земскова в основном интересовали демографические аспекты существования и изменения системы спецпоселений как составляющей части ГУЛАГа, что нашло свое отражение в значительном количестве журнальных статей, написании ряда глав в коллективном труде «Население России"16.

В 1990;х годах на страницах научных периодических изданий развернулась острая полемика вокруг проблемы принудительных миграций. Основным был вопрос о численности населения, подвергшегося депортациям. Причиной возникновения этой дискуссии было неравномерное и недостаточно систематизированное введение в научный оборот архивных документов из фондов партийных и ведомственных архивов, доступ к которым ученые получили в конце 1980;х — 1990;х годах. Необходимо было учитывать специфику ведомственных документов. В отчетах и докладных записках учитывались различные контингенты по республикам, областям и районам СССР. Но нередко, из-за огромного количества документации, которую нужно было предоставлять в Отдел спецпоселений поквартально, возникали ошибки в данных о количестве спецпоселенцев. На сегодняшний день намного легче реально оценить число пострадавших от депортаций, так как введенные в научный оборот различные виды источников позволяют перепроверять данные ведомственных архивов.

Тема исследования Ю. Стецовского говорит сама за себя: «История советских репрессии. 1917;1995"17. В этой двухтомной работе на базе опубликованных источников и архивного материала анализируется практика карательных органов с 1917 года до распада СССР. Автор называет свое исследование юридической экспертизой.

В отдельных главах сборника статей «Население России в 1920;1950 гг.» под редакцией известного московского историка академика Ю.А.

Полякова, атворы косвенно касаются и репрессий — «жатвы» человеческих жизней, поскольку это дает возможность представить более надежную и.

18 точную картину народонаселения .

Историки и этнографы немало сделали для изучения репрессий в СССР в отношении народов, имеющих иностранные этнические корни (финнов, прибалтов, поляков, немцев, корейцев, китайцев, румын, греков, афганцев и иранцев). Увидела свет, например, коллективная работа «Депортации народов СССР (1930;1950;е гг.)"19. Книга «Репрессии против поляков и польских граждан» открыла так называемые исторические сборники.

Мемориала". Поляки были выбраны потому, что на них пришелся главный удар предвоенных репрессий. В другом сборнике «Мемориала» «Репрессии против российских немцев» отмечается, что все немцы, занятые в стратегических отраслях советской промышленности были арестованы по личной директиве Сталина, причем задолго до нападения Германии на Советский Союз21.

Белая книга. О депортации корейского населения в России в 30−40-е гг." повествует не столько об арестах, сколько о насильственной «денационализации» корейского народа, переселенного с Советского Дальнего Востока в Центральную Азию и лишенного национальных школ и литературы, вследствие чего корейская советская молодежь фактически потеряла свой собственный язык .

Российские публикации 1990;х годов вобрали новый богатейший эмпирический материал, отражающий юридический, этнический, статистический, организационный, народохозяйственный и многие другие аспекты принудительных миграций. В историографии принудительных миграций стала формироваться определенная фрагментация. Исследования разделились на более конкретные направления, сконцентрированные на аспектах депортации определенных народов и социальных групп. В этом процессе были свои достоинства и недостатки. Несомненным достоинством является общее повышение качества исследований, которые постепенно становились более академическими, теряя присущую раннеперестроечному периоду эмоциональность и обличительный пафос. Благодаря концентрации внимания на судьбах определенных депортированных народов или контингентов, ученым удалось добиться глубины исследований и более объективно рассматривать отдельные аспекты депортаций. В исследованиях стали выделяться четко обрисованные сегменты — особенности трудового использования спецпоселенцев, описание их образа жизни на местах обязательного поселения, история отдельно взятых контингентов, семей и т. п. То есть, история стала ближе людям и о людях. Получило развитие одно из направлений в истории — повседневная история: Е. Н. Боле «Повседневная история и стратегия выживания спецпереселенцев в 1930;е — 1945 гг. (На примере судьбы одной репрессивной семьи)», Н. М. Игнатова «Трансформация менталитета как фактор стратегии выживания спецпереселенцев в 1930;50-е гг. (на материалах Коми АССР)"23.

В то же время, процесс фрагментации общего направления исследования невольно стал причиной целого ряда негативных явлений. Так, некоторые репрессированные народы были незаслуженно обойдены вниманием исследователей. Например, массовые депортации российских немцев являются наиболее изучаемой областью в истории принудительных миграций в СССР24. Разоблачения всеми средствами массовой информации, в период перестройки и гласности, сталинских преступлений, а затем и преступлений власти на протяжении всей советской эпохи позволили народам и народностям, подвергшимся массовым депортациям, привлечь внимание к проблемам их реабилитации, а вслед за этим и к истории принудительных перемещений. Судьбы спецпоселенцев — «власовцев», «иеговистов», «указников» и некоторых других контингентов до сих пор остаются в тени. Имеющиеся в региональных архивах документальные материалы по этим контингентам очень медленно вводятся в научный оборот, а количество публикаций, посвященных их судьбам, незначительно.

Депортации по религиозному признаку российскими учеными практически не изучены. В советской историографии было очень много работ посвященных Свидетелям Иеговы, где они обличались в «буржуазных проявлениях». Главным обвинением было их предательство. Свидетели Иеговы обвинялись в «происках в пользу империалистов», так как их центр, откуда поступали и продолжают идти средства на развитие, печать религиозной литературы, находится в США. В регионах проводились изучения «вредной» деятельности иеговистов. В Иркутской области тоже были выпущены на эту тему брошюры для агитаторов, для атеистического просвещения широких масс, даже защищены диссертации26. Понятно, что исследователями выполнялся заказ «партии и правительства» и они соответствующим образом его отрабатывали. И все же, имеющиеся в этих работах сведения представляют определенный интерес, так как в них приводились данные по количеству иеговистов в различных районах области и о религиозной деятельности Свидетелей Иеговы.

В современной российской историографии немало работ, посвященных истории появления Свидетелей Иеговы в России, их религиозные воззрения27, но практически нет исследований, которые освещали бы депортации иеговистов, их жизнь на спецпоселении.

С. Иваненко в своем исследовании «Свидетели Иеговы — традиционная для России религиозная организация» анализирует положение этой религиозной организации с момента ее появления в России до сегодняшних дней. В контексте политических изменений в стране рассматриваются репрессивные меры, которые применялись властями по отношению к Свидетелям Иеговы на протяжении всего периода существования СССР. Н. С. Гордиенко в своей монографии тоже рассматривает развитие организации Свидетелей Иеговы, ее притеснения на протяжении всего советского периода истории нашей страны до современности29.

Процесс коллективизации в Советском Союзе широко изучен в отечественной историографии, но практически не затронута проблема той же коллективизации в присоединенных в конце 30-х — начале 40-х годов территориях: Прибалтике, Западной Украине и Западной Белоруссии, Молдавии. Вообще истории советизации присоединенных областей посвящено не так много работ, а имеющиеся весьма схематичны, не развернуты. Вторая глава коллективного труда «Национальная политика в.

30 странах формирующегося советского блока. 1944;1948″ посвящена массовым депортациям в СССР, отдельный пункт главы освещает.

Депортации украинцев". В нем очень кратко, конспективно описываются события, развивавшиеся в западных областях Украины в 1930;1950;е годы. Наличие таких заделов в историографии советизации Западной Украины очень важно, но уже должны появиться обобщающие труды, посвященные этой теме.

Восстановление исторической справедливости требует тщательного изучения различных аспектов депортаций представителей репрессированных народов, социальных групп и религиозных конфессий. Без него невозможно сколько-нибудь объективное воссоздание истории принудительных миграций в СССР.

Количество публикаций, увидевших свет в 1990;е годы, должно было, наконец, перерасти в качественно другие формы, и реализоваться в фундаментальных научных трудах. В последние годы появились монографии по истории миграций и спецпереселения, охватывающие весь период существования этого исторического явления. Собранный В. Н. Земсковым за более чем десятилетний срок изучения проблемы архивный материал лег в.

11 основу монографии «Спецпоселенцы в СССР. 1930;1960 гг.». Издание раскрывает относительно целостную картину репрессивных «волн», динамику численности национального и полового состава специальных поселений на протяжении почти четверти столетия. Однако богатейший фактический материал отражает историю спецпоселений только через призму статистических материалов. С другой стороны, вышеназванное издание трудно назвать только исследовательской монографией в полной мере, так как значительный объем его составляют публикации архивных документов. Наряду со статистической документацией, отложившейся в недрах НКВД-МВД, здесь опубликованы нормативные и организационно-распорядительные документы, а также докладные записки в НКВД-МВД. Огромному фактическому материалу, представленному в книге, не достает, на наш взгляд, аналитического подхода для вычленения и изучения процессов, проходивших в недрах системы спецпоселений и влияния на ее изменение политики советского государства.

Удачной, по нашему мнению, является попытка исследователя П. Поляна проанализировать принудительные миграционные процессы XX столетия. Автор суммировал опубликованный ранее фактографический материал и выстроил на его базе достаточно четкую хронологию депортаций, их направления, динамику численности различных групп и их правовой статус, географию расселения и частично обозначил проблему трудового использования вселенных контингентов. Однако статистическая и географическая (дислокационная) информация не дает пока полной возможности проанализировать исторический феномен формирования и функционирования системы специальных поселений как одной из составных частей карательно-репрессивной политики тоталитарного государства.

Исследователь Бердинских В. А. в своей работе рассмотрел основные этапы истории спецпоселений, их инфраструктуру. Размещение, трудоустройство и настроения различных категорий спецпоселенцев и ссыльных автор проследил на примере Кировской области. Думается, что это исследование можно считать больше региональным, нежели комплексным, так как отслежены депортационные потоки только применительно к одной области. То есть, содержание работы не совсем соответствует столь широкому названию «Спецпоселенцы. Политическая ссылка Советской России"33.

Неоднозначной является трактовка причин возникновения и дальнейшей деятельности националистических организаций на территории западных областей Украины. К примеру, исследователь Бугай Н. Ф. называет Организацию украинских националистов (ОУН) — «фашистским объединением в Западной Украине в 1929 — начале 1950;х годов"34. Тем самым, повторяя советские догмы, в которых ОУН изображалась исключительно как сборище убийц, уголовников и фашистских приспешников.

Среди ученых современного поколения сохраняется тенденция критики украинского национализма. Александр Осташ в своем исследовании «ОУН.

1С.

УПА и их адвокаты" анализирует понятие национализма, в том числе и украинского национализма, и делает вывод: идеология ОУН зиждется на трех китах: иррационализме, расизме и нераспознаваемой схожести с фашизмом. Автор считает, что, несмотря, на широкое тиражирование «национальной идеи» и возведение деятелей ОУН в ранг национальных героев, подобные воззрения имеют широкую поддержку в традиционных «националистических» районах, особенно на Галичине. На основной же части Украины эта «героика» националистов отвергается, так как там достаточно осведомлены, что представляет собой этот «героизм».

Другой исследователь Помогаев В. В. поставил в своей работе задачу: «на основе объективного анализа раскрыть подлинную сущность так называемой „современной концепции украинского национализма“, показать, что национализм, принес и сулит Украине». По его мнению, интегральный национализм стал рационализацией, переводившей чувство социальной неполноценности жителей западных областей Украины, которые на протяжении долгих лет испытывали на себе всю тяжесть польской политики колонизации, в чувство неполноценности национальной. То есть, с одной стороны, автор, понимает и оправдывает возникновение националистических идей и движений на Западной Украине, с другой стороны, он считает, что, начав сотрудничать с немецкими оккупационными властями, оуновцы предали интересы украинского народа.

Украинское националистическое движение в Западной Украине возникло как форма протеста против российской, а затем и польской колонизации. Постепенно борьба за национальную независимость трансформировалась в противостояние «московитам и большевикам». В силу объективных исторических условий движение получило развитие в тоталитарную эпоху, поэтому не могло не быть экстремистским по методам достижения своих целей. На данный момент, важно рассмотрение проблемы.

Организации украинских националистов под таким углом зрения, насколько в современном украинском обществе привлекательны и действенны идеалы бандеровского движения и была ли в конечном счете оправдана кровь, пролитая в длительной междоусобной войне.

Изучение причин возникновения, функционирования и оценки деятельности украинских националистов, неизбежно затрагивает тему коллаборационизма.

В 2000 году вышла в свет монография известного российского ученого М. И. Семиряги. В своем фундаментальном труде, автор анализирует природу, типологию и проявления коллаборационизма в годы Второй Мировой войны37. Рассмотрев историю западных областей Украины с начала XX века, Семиряга М. И. делает вывод о том, что возникшая в западных областях Украины Организация украинских националистов была закономерным результатом проводимой властными структурами политики подавления и ущемления прав местного населения. Он уточняет, что руководители этой и других националистического толка партий и течений, в большинстве своем были эмигрантами, покинувшими Россию в годы становления советской власти, и имевших иное гражданство. Следовательно, нельзя считать их «предателями», так как они никогда не присягали на верность Советской России. Автор определяет формы, в которых выражался украинский коллаборационизм и отмечает, безосновательность утверждений о том, что на всей территории Украины социальная база коллаборационизма была широкой. Верно лишь то, что на службе у оккупантов в качестве полицейских, старост, бургомистров, руководителей промышленных и торговых предприятий, местных административных органов находились представители разных национальностей и социальных слоев.

Таким образом, проблемы украинского национализма и коллаборационизма нуждаются в дальнейшем, более подробном научном изучении.

Начиная с 1990;х годов, в трудах сибирских ученых активно разрабатывались проблемы репрессивной политики Советского государства. В этом процессе можно выделить два направления: грантовые и диссертационные исследования. Грантовые исследования проводятся как в Западной (г. Новосибирск), так и в Восточной Сибири (г. Иркутск). Среди новосибирских ученых разработку тем репрессий и спецпоселений возглавляет доктор исторических наук, профессор С. А. Красильников. Им самостоятельно и в соавторстве были выпущены монографические исследования, сборники статей. В Иркутском МИОНе (ИГУ) под руководством доктора исторических наук, профессора Ю. А. Петрушина осуществляется грантовый проект «Восточная Сибирь в репрессивной политике Советского государства 1920;1980 гг.: власть, общество, личность». В проекте принимают участие ученые, занимающиеся изучением репрессивной политики в нашем регионе: О. В. Афанасов, П. П. Боханов, О. В. Базаров, O. JL Воронин, С. И. Кузнецов, JI.B. Курас. По грантовой тематике опубликован ряд работ39.

Во втором направлении — первых диссертационных исследованиях, В. Ю. Башкуевым и Л. П. Сагановой рассматривается история пребывания литовцев и немцев на спецпоселении в Бурятии40. Предметом диссертации Афанасова О. В. является история крупнейшего лагерного комплекса Иркутской области — Озерного лагеря в 1948;1963 гг41. В диссертационном исследовании В. Г. Мироновой рассматривается деятельность культурно-воспитательных отделов и культурно-воспитательных частей в лагерях Иркутской области42. В регионе разворачивается изучение функционирования системы спецпоселений и исправительно-трудовых лагерей.

В отечественной историографии, особенно начиная с 1990;х годов, был накоплен богатейший материал по истории репрессий и принудительных миграций в СССР. За последние годы качественно изменился характер исследований. Пополнение источниковой базы привело к закономерному переходу от небольших постановочных публикаций начала 1990;х годов, к основательным трудам начала 2000;х годов. Получили развитие исследования, посвященные спецпоселенцам на региональном уровне, с применением междисциплинарных методов. Тем самым, история стала ближе к людям, и начала изучать самих людей, прошедших через горнило сталинских лагерей и спецпоселений. На наш взгляд, появление и развитие этих тенденций в исторической науке позволяет взглянуть на историю страны, отдельных регионов, народов, социальных групп и т. п. с совершенно иных позиций, увидеть происходившие события глазами современников, а значит — стать объективнее. Но, в историографии проблем репрессий и принудительных миграций остается много неизученных, «белых» пятен. Одной из причин этого является то, что еще далеко не все ведомственные архивы открыли исследователям доступ к своим фондам.

В течение всего периода пребывания Украины в составе Советского Союза украинскими учеными было выпущено много работ по истории националистического движения, по формированию и функционированию Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА), были обобщающие исследования, которые освещали процесс советизации Украины: Воссоединение украинского народа в едином украинском государстве (1939;1949 гг.): сборник документов и материалов. (Киев. 1949) — История Украинской ССР: краткий очерк. (Ю.Ю. Кондуфор (рук), В. И. Клоков, С. В. Кульчицкий и др.) (Киев, 1982) — В борьбе с врагами социализма. Очерки истории борьбы на селе в период построения основ социализма в западных областях Украины. 1939;1950. (Львов, 1984) — Контрреволюция на экспорт. Украинский буржуазный национализм в арсенале современного антикоммунизма. (Киев, 1985) — Украинские буржуазные националисты — прислужники империалистических разведок. (Киев, 1986) — Украинский буржуазный национализм: обострение идейно-организационного кризиса, крах антисоветских происков. (Киев, 1986) — Гальский К. Е. Борьба компартии Украины против реакционной идеологии и антинародной практики украинского буржуазного национализма и униатства (1945;1986 гг.) (Киев, 1987) — Ржезач Т., Цуркан В. Разыскиваются. (М., 1988) и др. Названия этих работ говорят сами за себя. Это были идеологизированные издания, пронизанные лозунгами о правильности и неизбежности социалистического пути, которым следует вся страна и Украина, в том числе. То есть, украинские ученые в своих работах поддерживали концепции советской историографической школы. Присоединение западных областей Украины к Советскому Союзу и их воссоединение с Восточной Украиной в единую Союзную республику характеризовалось однозначно — «украинский народ с радостью вошел в семью братских советских народов». Ни о каком сопротивлении советизации и существовании националистического движения в присоединенных областях, естественно, не было ни упоминаний, или хотя бы намеков. Националистические организации, сопротивление советизации считалось не больше не меньше, чем «происками буржуазных правительств и бандитов». Люди, боровшиеся за независимость своей Родины, назывались не иначе как «бандитами, врагами народа, предателями» и т. п. Подобные воззрения на эту проблему в то время было неизбежной данью классовому принципу, которую платили ученые за возможность трудиться в родной стране, издавать свои работы.

С обретением Украиной государственной независимости, в украинской историографии проявляются две тенденции: переиздание эмигрантской украинской литературы и постепенная трансформация прежней советской историографии. Освобожденные от идеологического пресса ученые, наконец, смогли опубликовать работы, посвященные острым проблемам истории Украины с позиций народности, пережившей польскую, немецкую оккупации, принудительную советизацию и выбравшей путь вооруженного сопротивления за свою независимость.

Однако, необходимо отметить, что несмотря на использование новых данных, на возможности шире взглянуть на проблему присоединения к.

СССР, советизации, выселений и депортаций, многие украинские историки не расстаются с концепцией геноцида украинского народа, продолжая эксплуатировать образ «народа мученика» за «вшьну УкраУну».

Сейчас тема Организации украинских националистов (ОУН) является чрезвычайно острой в научном отношении, ей посвящено огромное количество исследований43. Она стала объектом политического разлада в украинском обществе, где ей нередко отдается приоритет даже перед острейшими социальными проблемами. Ибо в причудливых сплетениях политической жизни сегодняшней Украины, так или иначе, пусть даже пунктирно, угадываются идеология и практика именно этой опять воспрянувшей структуры. История национально-освободительного движения и роль в нем ОУН используются противостоящими политическими силами в борьбе за власть. И то, что в историографии эта тема так и не получила однозначной оценки, дает простор для всевозможных манипуляций полуправдами, а то и фальшивыми версиями, мифами, отравляющими политическую атмосферу украинского общества и негативно влияющими на отношения между Украиной и ее соседями. С другой стороны, ныне исследователю предоставляется возможность сравнить советские, нацистские и, собственно документы ОУН и УПА, делать свои собственные выводы.

И все же, среди украинских ученых есть немало тех, кто смотрит на проблему советизации Украины, националистического движения и депортаций объективно. Сергей Билокинь — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института истории Украины НАН Украины, в своих работах придерживается мнения, что, советский период украинской истории означал разрыв исторических традиций. Но было привнесено и немало положительного — развитие промышленности, строительство и др. Анализируя страшные события XX века, он определяет их как национальную катастрофу, но при этом не превозносит националистов как борцов-мучеников, а всех представителей советской власти, да и русского населения,.

44 не представляет кровожадными монстрами .

В Украине не существует специального учреждения или центра, которые бы занимались исключительно историей террора, историей тоталитаризма, последовательным изданием документов по этой тематике (скажем так, как это делает в Москве Международный Фонд «Демократия»). Такие исследования проводятся, прежде всего, специалистами, которые работают в Институте истории Украины НАН Украины, в Институте политических и этнонациональных исследований НАН Украины, в Национальном Киевском университете, в других исследовательских и учебных заведениях Украины.

Большой вклад в изучении истории Украины в советский период внес доктор исторических наук Ю. И. Шаповал. Им написано немало как обобщающих работ по истории Украины, так и посвященных отдельным вопросам советского периода Украины45. Но в его работах начала 1990;х годов наблюдалось смешение новых и старых подходов, новейший фактический материал соседствовал с методологическими выкладками, свойственными советской историографии. И, наверное, это было неизбежным явлением в перестраивающейся, или рождающейся заново украинской историографии. В последнее время Ю. И. Шаповалом разрабатывались такие проблемы истории Украины XX века, как голод на Украине 1932 года, принудительное выселение украинцев во внутренние районы Польши 1947 года (акция «Висла»), «украинская карта» JI. Берии, история ОУН-УПА и другие46. Его работы стирают огромное количество «белых пятен» в общей истории Украины и России. Причем, автор не перекладывает всю вину только на Сталина, Молотова, Кагановича, Хрущева и Берию, а говорит об общей трагедии двух братских народов и преступном режиме, организовавшем репрессии, депортации и прочие методы воздействия тоталитарного режима.

Среди трудов обобщающего характера, вышедших в свет в последние годы, стоит назвать исследования Б. Яроша «Тоталггарний режим на захщноукра’шських землях. 30−50-Ti роки XX стагпття. 1сторикопсштолопчний аспект», В. К. Баран, В. М. Даниленко «УкраУна в умовах системног кризи (1946;1980;i pp.)» и др.47.

В 1990;х годах вышли в свет учебники и учебные пособия, не выполняющие задачи, поставленные перед ними — анализ, оценка событий, уроки истории. В учебном пособии Семененко В. И., Радченко JI.A. «История Украины: с древнейших времен до наших дней», хронологическом справочнике Верстюк В. Ф. «История Украинской СССР», «Очерках истории Украины», подготовленных А. Жуковским, описываются основные события, происходившие в западных областях Украины, констатируются факты проведения депортаций, насильственной коллективизации. И все происходившее в Западной Украине в 1940;1950;е годы называется «антиукраинской болыпевицкой политикой"48.

В небольшой работе украинских ученых Рублева А. С. и Черченко Ю. А. «Воспоминание о скорбной годовщине» и в диссертационном исследовании Черченко Ю. А. «Интеграционные процессы в западных, областях Украины в 40-е годы», рассматривается процесс коллективизации западных областей Украины. Показаны его общие черты и отличия в сравнении с другими районами республики, где принудительная коллективизация проводилась на рубеже 1930;х годов49. Эти работы выполнены в начале 1990;х годов, когда многие архивные документы еще не были введены в научный оборот. Но, не смотря на это, они отличаются широтой взглядов и отсутствием штампов, присущих советской историографии.

В 2004 году ежедневная украинская газета «День» выпустила две книги «Библиотеки газеты «День» — «Украина Incognita» и «Две Руси"50. На страницах этих книг философы, историки, журналисты подняли наиболее острые вопросы истории Украины. Задача этого издания -«популяризировать прошлое, чтобы воспитать качества, без которых наш [украинский] народ затерялся бы в потоке истории"51. Для нас же, интерес представляет «взгляд изнутри», то есть каким образом трактуются те или иные события истории Украины самими украинскими учеными, журналистами.

Таким образом, украинская историография со временем начинает преодолевать штампы о геноциде украинского народа «московско-коммунистическими вожаками». Хотя работ, с подобными оценками еще очень много, но уже имеется значительное количество исследований, которые объективно освещают столь не простую проблему советизации и депортаций в истории Украины. Основная проблема при разработке тем, связанных с советским периодом в истории Украины состоит в том, что они очень политизированы и политические партии и движения активно используют их для достижения собственной цели. Очевидно, что много еще надо сделать, чтобы написать полноценную историю террора в Украине.

В целом, историографический анализ показывает, что при всем многообразии научной литературы по истории массовых депортаций в СССР и по истории различных категорий спецконтингента, при всем накопленном несколькими поколениями ученых знаний, необходимость региональных исследований очевидна. Без локальных исследований спецпереселенческого процесса, изучения проблемы на уровне истории повседневности невозможно реконструировать и в целом оценить политику принудительных миграций, ее последствия, а также исторический путь страны, с его достоинствами, просчетами и трагедиями.

Источниковая база. Исследование опирается на документы различного происхождения, включающие в себя как опубликованные материалы, так и не опубликованные ранее архивные документы, впервые вводящиеся в научный оборот.

Основная масса законодательно-нормативных и распорядительных актов по теме исследования опубликована в различных сборниках документов и материалов, посвященных репрессиям, принудительным депортациям. Большая часть директивных документов органов НКВД-МВД-МГБ СССР, посвященных проблемам истории спецпоселений, также опубликована и введена в научный оборот. Эти документы освещают путь людей от выселения до прибытия на спецпоселение. Жизнь и труд спецпоселенцев был так же регламентирован, и на это имелись соответствующие приказы и распоряжения.

Публикация новых архивных документов продолжается и сейчас. Выпускаемые сборники документов и материалов, посвященные принудительным миграциям различных категорий спецконтингента, систематизируют уже давно опубликованные и вводят в научный оборот новые документальные источники, которые позволяют шире взглянуть на проблему депортаций.

Подготовленный совместно польскими и российскими учеными сборник документов «Депортации польских граждан из Западной Украины и о.

Западной Белоруссии в 1940 г." позволяет проследить движение потоков депортированного населения с указанных в названии территорий от момента их выселения, расселения и трудоустройства до момента их освобождения из мест обязательного поселения. В сборнике есть документы, посвященные переселению «осадников» и «беженцев» в Иркутскую область, их размещению и трудоустройству, условиям жизни и быта. Это различные инструкции о порядке переселения тех или иных контингентов, положения об их трудовом устройстве на спецпоселенииуказания-разнарядки о количестве населения Западной Украины, подлежащем выселениюсправки о количестве выселенного контингента из различных областей Украины за разные периоды. Этим категориям спецпоселенцев посвящено не так много работ и представленные в сборнике документы значительно пополняют источниковую базу по истории их выселения, трудоустройства и быта в местах обязательного проживания.

В 5 томе документального издания по истории сталинского ГУЛАГа реконструируется история системы специальных поселений, как специфического карательного органа, от становления ее структуры вплоть до полной ликвидации. Основное внимание в сборнике уделено материалам, отражающим правовые основы системы, ее функции и основные направления деятельности в соответствии с потребностями карательно-репрессивной системы советского государства. Наряду с этим опубликованные документы отражают неоднозначные результаты деятельности этой системы: с одной стороны — промышленное и сельскохозяйственное освоение пустынных территорий, и с другойтрагедию миллионов людей, вырванных из привычной среды обитания и принужденных адаптироваться и искать пути выживания в чуждой обстановке53.

Уникальным является сборник документов, подготовленный М.И. Одинцовым54. В нем собраны документы и материалы по истории организации Свидетелей Иеговы в России, в том числе посвященные их депортациям. Автор отслеживает историю гонений на Свидетелей Иеговы в Советском Союзе, анализирует причины высылки представителей веры с западных границ СССР, политику государства по отношению к ним, а так же трудности жизни на спецпоселении до момента освобождения. Учитывая, что на сегодняшний день нет исследований, посвященных депортациям Свидетелей Иеговы, данный сборник является существенным вкладом в историю изучения гонений на представителей этой религиозной организации.

Сборники документов по реабилитации народов и граждан начали выпускаться с момента выхода в 1991 году Закона «О реабилитации жертв политических репрессий"55. В сборниках собраны документы, начиная от Указов Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР и приказов МВД о снятии ограничений в правовом положении отдельных категорий спецпоселенцев, до основных законов по реабилитации, увидевших свет в начале 1990;х годов, разъяснений по компенсациям, исчислениям трудового стажа, начислениям пенсий гражданам, подвергшимся репрессиям.

В «Сборнике законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий"56 впервые были опубликованы постановления Совета Народных Комиссаров о правовом положении спецпоселенцев, положение о спецкомендатурах НКВД.

Подготовленный И. И. Алиевым сборник «Реабилитация народов и граждан. 1954;1994 гг. Документы"57, помимо указов и постановлений о снятии ограничений в правовом положении спецпоселенцев, о снятии с учета спецпоселений, содержит разъяснения по вопросам, возникающим в процессе реабилитации. Это разъяснения о порядке расчетов по возмещению реабилитированным гражданам стоимости изъятого у них имуществао порядке возврата реабилитированным гражданам сумм конфискованных вкладово некоторых вопросах пенсионного обеспечения реабилитированныхо возмещении ущерба, причиненному гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей, и многие другие.

Особенность трехтомного издания «Реабилитация: как это было.

Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы" в том, что в нем приводятся тексты указов и положений органов законодательной и исполнительной ветвей власти СССР с их предысторией. То есть, каким образом встал на повестку или кем был поставлен на рассмотрение тот или иной вопрос, какие изменения претерпевали проекты указов, законов и постановлений в процессе работы над ними различных комиссий ЦК КПСС.

Вышедшие в последние годы справочники по истории карательно-репрессивной системы в СССР и сборники документов содержат разнообразные сведения о структуре карательных органов и ее изменении, но информация о функциях и задачах Отдела спецпоселений, его реорганизациях и изменении ведомственной подчиненности, представленная в них, носит отрывочный характер59.

Особый интерес представляют сборники документов, материалов по истории принудительных миграций, вышедшие непосредственно в Украине.

В 1993 году был выпущен сборник документов, материалов и воспоминаний «Лггопис нескореноУ УкраУни"60. В нем были впервые опубликованы многие документы, по истории насильственного выселения семей украинских националистов.

Публикация недоступных ранее оригинальных документов ЧК-ГПУ-НКВД впервые в Украине была осуществлена в журнале «Наше минуле». С 1994 года на базе Государственного архива Службы безопасности Украины (ГА СБУ) начал издаваться журнал «3 apxieiB ВУЧК-ГПУ-НКВД-КГБ», в котором печатаются секретные ранее документы61. i.

Трехтомник, подготовленный доктором исторических наук Юрием Сливка, «Депортации. Западные земли Украины конца 30-х — начала 50-х годов. Документы, материалы, воспоминания"62, вышел 1996 и был переиздан в 2002 году. В первом томе собраны документы и материалы о репрессивно-депортационных процессах с 1939 до конца 1945 годов, во втором — с 1946 до начала 50-х годов. В третьем томе были опубликованы воспоминания украинцев Закерзонья — участников и свидетелей переселенческой трагедии. Документы и материалы расположены по хронологическому принципу, преимущественно языком оригинала. Ценность этого издания в том, что в нем собраны документы российских, украинских и польских архивов, которые показывают процесс депортаций с территории западных областей Украины сухим, но достоверным языком ведомственных приказов и отчетов. В них не было никаких завуалированных фраз, недомолвок, все четко и ясно, правда, могли быть преувеличения в оценках «благополучного» выселения «бандитов», их прибытия и расселения на спецпоселении.

В 1998 году украинский исследователь В. Сергийчук выпустил сборник документов и материалов по истории западноукраинских земель в 1944;1953 годах. В подборке материалов и в комментариях автора к документам прослеживается основная мысль, что украинские националисты воевали за возрождение и утверждение независимости украинской державы на этнических землях. Действия же советских органов власти были направлены на уничтожение всех сопротивляющихся советизации людей.

Ценным источником являются воспоминания непосредственных участников репрессий, выселений и депортаций.

В конце 1980;х годов начали выходить в свет литературные произведения, в которых описывались события, сопутствовавшие советизации Западной Украины, как трагедия отдельных людей и как национальная трагедия. Сюжеты этих книг были основаны на реальных событиях, на воспоминаниях людей, переживших советизацию64.

Составители многотомного издания «Неизвестная Россия. XX век» одними из первых собрали в один сборник личные архивы, письма, мемуары людей, переживших репрессии65.

В начале 1990;х годов широкое распространение получили мемуары, публикации личных архивов участников массовых депортаций. Можно выделить работы Касперовича, Сандлера и многих других людей, переживших ужасы спецпоселений и сталинских лагерей и гораздо позже решившихся описать все это на бумаге66. Эти издания значительным образом расширяют источниковую базу истории принудительных миграций, причем показывая этот процесс изнутри. Из украинских изданий подобного рода вызывает интерес «Три повстання Ci4KiB» в 2 томах. В первом томе публикуются воспоминания Стефании Петраш-Сичко: ее участие в ОУН, подполье, арест, суд, пересыльная тюрьма, лагерь, работа на лесоповале. Во втором томе напечатаны воспоминания и устные интервью П. Сичко, который, как и его жена — Стефания, принимал участие в ОУН. Описывается арест, отбытие срока в лагерях Кемеровской и Иркутской областей, на Колыме, жизнь на поселении в Магадане. В этом же томе опубликовано интервью с сыном П. В. Сичко — Василием, который принимал участие в.

67 национальном оппозиционном и правозащитном движении .

Среди опубликованных источников наиболее персонифицированными являются списки репрессированных граждан из отдельных местностей, регионов. Списки включают краткие биографические сведения, а иногда даже тюремные снимки людей, подвергшихся репрессиям. По сведениям А. С. Канна впервые такая публикация была осуществлена «Вечерней о.

Москвой" при М. С. Горбачеве. Газетная статья переросла в обширные списки казненных жертв (так называемые «расстрельные списки»), которые в Петербурге увидели свет в виде многотомного продолжающегося «Ленинградского мартиролога». Подобные работы были проведены во всех республиках, краях и областях Российской Федерации. Многие из них вышли далеко за рамки простых перечней, они включают биографические статьи о наиболее выдающихся жертвах репрессий, воспоминания тех, кому посчастливилось выжить, письма родственников, описание репрессивного механизма, иллюстрации и даже схемы захоронений и географические карты.

В Иркутской области этот процесс нашел выражение в выпуске 5-томного издания «Жертвы политических репрессий Иркутской области: память и предупреждение будущему» под редакцией П.П. Боханова69. В списках Иркутской области имеются фамилии украинцев, которые пережили спецпоселение и остались в области после освобождения.

В Украине тоже были выпущены подобные мартирологипродолжающееся издание научно-документальной серии книг «Реабилитированные историей» о репрессиях в разных областях Украины, которая дает возможность панорамного видения действий коммунистического режима, подчеркнуть специфику этих действий в различных регионах70.

Начиная с 1990;х годов в Украине начали выходить списки погибших бойцов ОУН-УПА, уроженцев и жителей отдельных районов западных областей Украины, в которых в 1930;1940;х годах получило широкую поддержку националистическое движение, а также районов, сочувствующих ОУН71. в кратких биографических справках указаны год рождения, псевдоним, дата и место гибели. Подобные издания часто содержат очерки о репрессиях в областях Западной Украины, интервью бывших репрессированных: бои с частями НКВД-МГБ, аресты, пребывание в лагерях. В них публикуется много фотографий: члены ОУН, братские могилы, памятники жертвам репрессий, лагерные письма.

В периодической печати 1940 — первой половины 1980;х годов не отражались проблемы спецпоселений и спецпоселенцев, так как тема была под запретом. С конца 1980;х годов печать становиться одним из важнейших источников по теме репрессий. В центральных (Известия, Российская газета), областной (Восточно-Сибирская правда) и районных печатных органах появились первые публикации посвященные репрессиям, в том числе и судьбам спецпоселенцев. Статьи описывали пребывание спецпоселенцев в Сибири и носили больше эмоциональный характер.

Таким образом, опубликованные за 1980;е — 2000;е годы источники сформировали базу изучения истории репрессий и принудительных миграций в СССР. В частности, они широко освещают проблемы законодательного оформления депортаций, а позднее и реабилитации репрессированных гражданфункционирования системы исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений. Но, для более полного исследования пребывания различных категорий спецпоселенцев в отдельных регионах страны, необходимо привлечение источников, отложившихся в местных архивах.

Рассматриваемые архивные источники структурированы по функциональному признаку. Таким образом, выделяются такие типы источников как законодательно-нормативные и распорядительные акты (законы, постановления, распоряжения, приказы СНК РСФСР, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР, наркоматов и министерств с их подразделениями, хозяйственных ведомств и их предприятий, конференций местных советских и партийных органов, их комиссий), отчетные и докладные материалы (отчеты и доклады нижестоящих инстанций вышестоящим, отчеты проверяющих комиссий), справки и сведения (справочные материалы, подготовленные на основе запросов официальных инстанций), переписка (межведомственная и внутриведомственная).

В виду того, что областные ведомственные организации еще не открыли свободный доступ к фондам своих архивов исследователям, в числе значимых для изучения проблемы архивных фондов следует назвать фонды 9479 (4-ый Спецотдел НКВД-МВД СССР) и 9401 (Приказы НКВД-МВД СССР) Государственного архива Российской Федерации.

Фонд 9479 Государственного архива Российской Федерации содержит: различные положения, циркулярные письма, инструкции и указания НКВД-МВД СССР и Отдела спецпоселений периферийным органамсведения о расселении спецпоселенцев по республикам, краям и областямстатистические сведения о наличии и движении спецпоселенцев, об их использовании на работах по отраслям промышленностиимеются сведения о материальном, жилищно-бытовом и трудовом устройстве спецпоселенцев.

Среди документов, сосредоточенных в фонде 9401 Государственного архива Российской Федерации, особый интерес вызывают приказы и распоряжения о проведении мероприятий по выселению, конвоированию контингентов из западных областей Украины в восточные регионы СССР в 1940;1950;е годы. В документах указывалось, когда и из каких районов проводились выселения тех или иных контингентовчто можно брать с собой на поселение и в каком количестве. Определялись лица, которые несли непосредственную ответственность за проведение депортационной операции. Делались указания по проведению всех этапов процесса транспортировки контингентов к местам обязательного поселения: какую сумму денег выделить начальнику эшелона на питание и санобработку людей в пути следования, сколько медицинского персонала необходимо направить для каждого эшелона, вопросы снабжения медикаментами, перевязочными материалами тоже решались на уровне министерств. В приказах даже указывалось, сколько бочек воды, ведер для подноса воды и пищи должно быть в каждом эшелоне.

Приказы об исполнении Указов Президиума Верховного Совета СССР содержат перечень конкретных действий, которые следовало предпринять руководителям областных, районных комендатур для претворения в жизнь того или иного указа.

Так же в фонде отложились разъяснения Министерства внутренних дел по различным запросам от министров внутренних дел республик или начальников УМВД краев и областей. Разъяснения в основном касались отдельных пунктов Постановлений Совета Министров или Указов Президиума Верховного Совета СССР. Особенно много возникало вопросов после того, как начался процесс ослабления режима спецпоселений и вышли первые постановления об освобождения отдельных контингентов.

Анализ документов Государственного архива Российской Федерации позволяет представить систему спецпоселений более полно, получить сведения о количестве различных контингентов спецпоселенцев в различных республиках, краях и областях, об их трудовом устройстве и жилищно-бытовых условиях. Но, нельзя забывать о том, что архивные материалы относятся к виду источников, которые были созданы в лоне системы и носили неизбежный ее отпечаток. То есть, значительное количество документов содержат сознательно завышенные (или заниженные) статистические сведения. С другой стороны, документы карательных и хозяйственных ведомств, в основном, выходили из-под пера малообразованных чиновников и часто содержали такие детали, которые позволяют вскрыть сущность системы. То есть, если документы или сведения противоречат официальной тенденции толкования событий, то они более чем достоверны. И, наоборот, все соответствующие официальной версии событий, должно подвергаться самой тщательной проверке.

Для более полной характеристики образа жизни, деятельности, условий труда и быта спецпоселенцев в Иркутской области, а также освещения проблемы отношения к спецпоселенцам местных властей и жителей, были привлечены материалы областных архивов.

В фондах 29 (Бодайбинский районный комитет КПСС), 31 (Братский РК ВКП (б)), 127 (Иркутский Областной комитет ВКП (б)), 191 (Иркутский РК ВКП (б)), 199 (Тайшетский РК ВКП (б)), 222 (Зиминский РК ВКП (б)), 244 (Заларинский РК ВКП (б)), 262 (Усольский РК ВКП (б)), 273 (Тулунский РК ВКП (б)), 280 (Нижне-Удинский ВКП (б)), 314 (Черемховский РК ВКП (б)), 5117 (Чунский РК ВКП (б)), 5405 (Заларинский партийный комитет КПСС производственного колхозно-совхозного управления) Государственного архива новейшей истории Иркутской области отложились протоколы заседаний районных бюро и пленумов. Они показывают, как на местах решались вопросы, связанные с приемом спецпоселенцев, обеспечением их жильем, продуктами питания и всем тем, что необходимо людям, чтобы начать налаживать жизнь в новом месте.

Протоколы заседаний районных партийных конференций характеризуют, каким образом руководители предприятий, ведомств, организаций относились к расселенному у них контингенту. Информации в областной комитет о состоянии агитационно-массовой и идеологической работы в районах иллюстрируют степень обеспечения местного населения газетами, уровень работы клубов, красных уголков. Также в них содержатся сведения о том, как часто демонстрировали кинофильмы, какие читались лекции, а главное, как боролись с религиозными «пережитками» «сектантов» (в том числе и Свидетелей Иеговы), и с их пропагандистской деятельностью на местах обязательного проживания спецпоселенцев. В протоколах общих собраний первичных партийных организаций районных отделов МВД имеются уникальные сведения о «моральном облике» комендантов, помощников комендантов, об их злоупотреблениях служебным положением: чаще всего обсуждались случаи использования спецпоселенцев в личном хозяйстве и отбирания у них денег, продуктов питания, вещей. Материалы фонда глубоко идеологизированы, содержат массу различных клише, но, несмотря на это, существенным образом пополняют источниковую базу исследования, так как представляют собой столь необходимый местный материал.

В фонде 2951 (Уполномоченный совета по делам религии при Совете Министров по Иркутской области) Государственного архива Иркутской области представляют интерес: статистические отчеты о действовавших в 1960;е годы религиозных объединениях, молитвенных зданиях и служителях культа по областидокладные записки и справки райгорисполкомов по усилению контроля за выполнением законодательства о религиозных культах и о деятельности религиозных общин и групп. Также в документах этого фонда отложились указания районным органам власти, какие меры необходимо предпринимать, чтобы эффективно противостоять «вредной» деятельности религиозных организаций. То есть, эти документы наглядно показывают, каким образом властями претворялись на местах демократические лозунги советского государства о свободе вероисповедания, выбора и пр.

Фонды 15 (Хор-Тагнинский сельский совет народных депутатов) и 16 (Черемшанский сельский совет народных депутатов) Заларинского районного архива содержат похозяйственные книги сел и участков района, в которых собрана информация о семьях, в том числе и украинских, которые проживали в районе, а после освобождения от режима спецпоселения вернулись на Родину. Эти документы позволили глубже представить образ жизни спецпоселенцев на местах: где трудились члены семей, какое имели образование, если имелось хозяйство, то, сколько было в пользовании земли и скота.

С материалами текущего архива Городской комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий нам позволила ознакомиться секретарь комиссии Т. П. Громова. По теме исследования в текущем архиве отложились справки, выданные бывшим на спецпоселении в Иркутской области людям. В справках имеется информация об основании и дате выселения, указан год снятия с учета спецпоселения и сведения о реабилитации этих граждан. То есть, можно отследить некоторые потоки прибытия и убытия спецпоселенцев расселенных в Иркутской области. Также этот материал показывает, что процесс реабилитации граждан подвергшихся репрессиям все еще продолжается.

При проведении данного исследования автором использовались записи устных воспоминаний местных жителей Заларинского района, Иркутской области, которые помнят, как в их селах проживали спецпоселенцы из западных областей Украины: Андрейчук И. Г. (житель с. Моисеевка), Власовой К. Щжительница с. Бухарова), Дацишина М. П. (жительница с. Харагун) и др.

Автором проводились консультации с директором Заларинского районного краеведческого архива Г. Н. Макагон, с зам. директора украинского национально-культурного центра «Дншро» М. И. Коником. Общение с этими людьми позволило расширить рамки исследования дойти до уровня повседневной истории, представить картину их жизни и быта в селах, ставших их новым местом проживания, понять, как относились к ним местные жители, что нового привнесли спецпоселенцы в жизнь районов их поселения. Это позволяет более полно воссоздать научную картину условий жизни и труда спецпоселенцев из Западной Украины в Иркутской области.

Таким образом, имеющиеся в распоряжении исследователя опубликованные и неопубликованные источники позволяют в полной мере раскрыть тему данного исследования, решить поставленные задачи, достичь поставленной цели.

Хронологические рамки исследования охватывают период 1940;х — 1960;х годов. Нижняя граница обусловлена началом присоединения западных областей Украины к Советскому Союзу в 1939 году, здесь начались массовые депортации населения в различные регионы страны. На спецпоселение в Иркутскую область в 1940 году были направлены первые контингента «осадники» и «беженцы». Выбор верхней хронологической.

РОССИЙСКАЯ.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ библиотека границы обусловлен тем, что к середине 1960;х годов был освобожден от режима спецпоселения последний контингент из Западной Украины -«иеговисты». Именно в таких хронологических рамках можно более полно рассмотреть весь период пребывания на спецпоселении в Иркутской области контингентов из Западной Украины: с момента их прибытия до освобождения от режима обязательного поселения.

Территориальные рамки исследования ограничиваются Иркутской областью. Это объясняется тем, что, например такой контингент, как «оуновцы» высылали в различные регионы СССР, в том числе и в области Восточной Сибири, а «кулаки и семьи из Западной Украины» депортировались только в Иркутскую область. Таким образом, на примере Иркутской области имеется возможность наиболее полно осветить условия вселения, жизни и работы переселенцев из западных районов Украины.

Объектом исследования является репрессивная политика советского государства в отношении населения Западной Украины.

Предметом исследования являются репрессированные контингента, выселенные из западных областей Украины на спецпоселение в Иркутскую область и жившие здесь в 1940;х — 1960;х годах.

Цель исследования — изучить и реконструировать основные аспекты истории спецпоселенцев из Западной Украины в Иркутской области в 1940;е — 1960;е годы. Достижение этой цели реализуется в ходе выполнения ряда конкретных задач:

• проследить причины и истоки возникновения националистических движений на территории западных областей Украины в контексте исторического развития этого региона;

• установить и проанализировать причины и этапы выселения «чуждых элементов» из Западной Украины;

• рассмотреть мероприятия по приему, расселению и трудоустройству контингентов из западных областей Украины на спецпоселении в Иркутской области;

• охарактеризовать систему специальных поселений, жилищно-бытовые условия в местах обязательного поселения спецконтингентов из Западной Украины, а также их трудоиспользование на предприятиях Иркутской области;

• проанализировать правовой статус спецпоселенцев, восстановить процесс их постепенного освобождения и реабилитации.

Методологическую основу исследования составили традиционно применяющиеся в исторической науке принципы и методы. В первую очередь следует назвать принципы историзма и научной объективности. Применение принципа историзма к изучению пребывания контингентов из Западной Украины на спецпоселении в Иркутской области предполагает: выяснение причин и тенденций использования репрессивных мер по отношению к этой группе населения, исследование их жизни и трудовой деятельности в местах обязательного поселения в контексте общественно-политической ситуации и внутренних процессов происходивших в стране.

Под научной объективностью автором понимается видение предмета исследования таким, каким он существовал в реальности, на фоне всех изменений, которые происходили с советским обществом в изучаемый период, вне зависимости от субъективных наслоений, содержащихся в источниках и в оценочных суждениях политиков и историков.

Исследование носит междисциплинарный характер. Для изучения пребывания спецпоселенцев из западных областей Украины в Иркутской области необходимо было рассмотреть предмет исследования с различных точек зрения. С правовой точки зрения рассмотрены вопросы, связанные с законностью выселения и депортации различных контингентов, их положения на спецпоселении, освобождения и реабилитации. Затронуты проблемы влияния спецпоселенцев на демографическую и экономическую ситуацию области. Значительные по количеству вливания контингентов в массу местного населения серьезным образом меняли демографическую ситуацию в местах расселения, а вопрос об экономической целесообразности использования подневольного труда уже давно стал темой для специальных исследований. Нельзя забывать и о культурном влиянии спецпоселенцев на местное население. Прибывшие на спецпоселение люди, по возможности, сохраняли свой родной язык, традиции, культуру и тем самым привносили свой национальный колорит в жизнь тех районов, где их расселили.

При анализе источников и литературы использовались различные методы: сравнительно-сопоставительный, выборочный (детальный анализ явлений или принципов при отсутствии полной информации, для чего использовались отдельные части объекта), метод типизации (состоит в том, чтобы выявить сходства и различия множества признаков, сгруппировать их в обобщающую модель), статистический и другие. В основу диссертации положен проблемно-хронологический принцип исследования.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в региональной истории не проводились комплексные исследования жизни и деятельности различных контингентов на спецпоселении в Иркутской области. Количество публикаций, посвященных проблеме депортаций из Западной Украины, пока незначительное. По большей части эти работы рассматривали процесс массового перемещения населения из этого региона в целом, не касаясь проблем пребывания людей на спецпоселении в различных районах СССР. Большинство работ по истории депортаций различных контингентов в Восточную Сибирь посвящено немцам, японцам или отдельным социальным категориям репрессированного населения, например «кулакам». В последнее время в эту группу вошли еще и литовцы. Остальные контингента, расселенные в регионе, еще мало изучены, хотя они оказали влияние на социальную, экономическую, демографическую и духовную жизнь в области. Данная работа восполняет пробелы в исследовании жизни и трудовой деятельности спецпоселенцев из числа контингентов из западных областей Украины.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее результатов в научной работе. Материалы, положения и выводы исследования могут лечь в основу как отдельной монографии по истории спецпоселенцев из Западной Украины в Иркутской области, так и комплексного труда по истории спецпоселений в Иркутской области. Результаты данной работы так же могут быть использованы для создания учебных пособий по истории принудительных миграций и истории спецпоселений в СССР, Восточной Сибири. Возможно, использование материалов диссертации в научно-методической работе, для включения основных положений, выводов исследования в лекционные и специальные курсы, при проведении семинарских занятий. Кроме того, можно использовать исследование и в общественно-просветительской деятельности: подготовке публикаций в средствах массовой информации, создании программ возрождения и сохранения этнических культур для национально-культурных центров, разработке и экспозиции выставок. Итоги работы имеют морально-нравственный аспект — восстановить историческую справедливость в отношении незаконно репрессированных.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования апробированы на конференциях: Пятые историко-экономические чтения памяти В. Н. Шерстобоева (Иркутск, 2003 г.) — Всероссийская научно-теоретическая конференция, посвященная 60-летию Южно-Уральского университета «Историческое пространство России: инерция и трансформация» (Челябинск, 2003 г.) — Международная научно-практическая конференция, посвященная 180-летию сибирских реформ М. М. Сперанского «Россия и Сибирь: проблемы взаимодействия в региональной политике в исторической ретроспективе» (Иркутск, 2003 г.) — II научная конференция «Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР» к 70-летию голода 1932;1933 годов (Краснодар, 2003 г.) — XLIII международная научная студенческая конференция «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, 2005 г.) — IV Всероссийская научная конференция «Наука, образование в системе культуры» (Красноярск, 2005) — на конференции молодых ученых Бурятии (Улан-Удэ, 2005). Материалы исследования использовались при чтении специального курса «История принудительных миграций в СССР» у студентов заочного отделения исторического факультета Иркутского госуниверситета. Автор работал по выигранным грантам, финансируемым Фондом имени Генриха Бёлля и Иркутским государственным университетом. Всего по теме исследования опубликовано 7 статей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

297 ГА РФ. Ф. Р-9479. On. 1. Д. 62. Л.61.

298 Там же.

299 Там же. Д. 193. Л.249- Д. 562. Л.40.

300 Там же. Д. 641.Л.211−212.

301 Там же. Л.44.

302 Там же. Л.44−45.

303 Там же. Д. 950. Л.115−116.