Формирование и развитие жанров чувашской эпической поэзии

Актуальность темы

данного исследования определяется тем, что в постсоветское время, когда как писатели, так и литературоведы освободились от идеологического давления официальных властей, появилась необходимость создания новых историй национальных литератур. Метод «социалистического реализма» требовал от ученого пристального внимания к таким аспектам содержания, как классовость и партийность, а вопросы поэтики очень часто оставались в стороне, ибо они считались лишь второстепенными. Так было в чувашском литературоведении вплоть до 80-х гг. XX в.

В конце прошлого столетия появились отдельные работы, посвященные художественной специфике чувашской литературы (исследования Ю. М. Артемьева, Г. И. Федорова, В. Г. Родионова, С.А.Александрова), но в них проблемы эпической поэзии специально не ставились.

В связи с перестройкой и демократизацией нашего общества произошла реабилитация многих писателей и мыслителей, которые заняли достойное место в истории тюркоязычной литературы. В частности, в чувашской литературе, Г. Комиссаров-Вантер, Т. Кириллов, М. Юман, В. Рзай и др., в татарской — Дермэнд, в башкирской — Ш. Бабич. Появилась необходимость переосмысления прежних концепций, критического отношения к материалу. Сегодня корректируются и по-новому раскрываются закономерности развития тюркоязычных литератур, выявляются такие грани национального своеобразия, тенденции и взаимосвязи, которые в силу ряда обстоятельств (исторических, теоретических, идеологических и др.) не попадали в поле зрения литературоведов или попросту умалчивались.

Национально и исторически обусловленное переосмысление эволюции чувашской эпической поэзии и соотнесение ее с жанровыми особенностями поэмы в других литературах — одна из актуальных задач литературоведения. Исследуя жанровые особенности чувашской поэмы, ее национально-эстетическое своеобразие, взаимодействие фольклора и литературы в разные периоды истории, в становлении одних форм и исчезновении других, в новом наполнении традиционных жанров и формировании новых систем, можно раскрыть национальное своеобразие большой стихотворной формы чувашской поэзии.

Итак, назрела необходимость изучения чувашской эпической поэзии, как в синхроническом, так и историческом планах.

Целью данного исследования является определения закономерностей и выявление специфики развития чувашской эпической поэзии от фольклорного состояния до конца XX в. Из вышесказанного положения вытекает следующие основные задачи:

— изучить устные традиции чувашской эпической поэзии в их жанровом многообразии;

— проследить формирование основных жанров письменной эпической поэзии;

— восстановить процесс жанрового развития чувашской лиро-эпики в различные периоды ее истории;

— установить жанровое и национальное своеобразие современной чувашской поэзии;

— находить причиненную обусловленность между спецификой жанрового развития эпической поэзии и исторической действительностью того или иного периода.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые в чувашском литературоведении предпринята попытка многостороннего анализа и обобщения эволюции чувашской эпической поэзии от фольклорного состояния до конца XX в.

Первые работы о чувашской поэме относятся к 20-м гг. XX в. Так, в 1920 г. В газете «Канаш» (Совет) 19−21, 23 мая, а затем во 2-м номере журнала «Атал юрри» (Песня Волги) Н. Ют опубликовал статью К. Иванов и его поэма «Нарспи»". Чуть позже творчеству К. Иванова посвятил свою газетную статью ?.Чёке9 (Канаш. 1922. 1 февраля). Однако, как справедливо пишет.

В.Эзенкин, «художественная практика чувашской литературы 20−30-х гг. ставила вопросы, решение которых требовало большой теоретической оснащенности критики, понимания вопроса историзма, фольклоризма и др.» (Эзенкин, 1992. С. 30).

В те годы чувашская критика опиралась на следующее официальное положение: литература, национальная по форме, является пролетарской (позже — социалистической) по содержанию. «Поиск социологического эквивалента является главным в анализе классового (курсив автора) содержания художественного произведения», — писал критик Д. Исаев в конце 20-х гг. (цит. по Эзенкин, 1992. С. 53).

Необходимо обратить внимание на то, что со второй половины 50-х гг. в чувашской литературе наметилась тенденция жанрового обогащения, в том числе и эпической поэзии. Практика показывает, что исследование поэмы, особенно ее жанрового и национального своеобразия оставляет желать лучшего. Так, по мнению Н. С. Павлова и В. С. Эзенкина, В. Н. Абашев («Чувашская поэма». 1964) в своем исследовании обошел едва не самое главное в истории жанра — изучение «с точки зрения преемственности и новаторства» (Эзенкин, 1992. С. 119). Со своей стороны отметим, что исследование В. Н. Абашева написано в духе вульгарных социологов 20−30-х гг. XX в.

В те годы социальный и эстетический подходы к анализу литературного произведения умело сочетали М. Я. Сироткин и Г. Я. Хлебников. Но очень часто высокохудожественные произведения и не сразу находили понимания среди критиков. В критике и литературоведении тех лет была общая тенденция неумения и нежелания замечать эстетическую сторону творчества. Несомненная удача Я. Ухсая (поэма «Дед Кельбук») подверглась критике И. Тукташа и Н. Любимова за «недостоверность», на что В. Долгов, защищая условность в стиле Ухсая, ответил: «В поэме Ухсая «народный царь» — лишь отражение крестьянской мечты. Кельбук только во сне мог быть царем (Долгов, 1963. С. 118).

В 1957 г. увидела свет монография М. И. Фетисова «Народный поэт Чувашии П.П.Хузангай». Чувашская критика сразу заметила, что в работе нет эстетического анализа, слабо исследована поэма «Род Аптраманов». Б. Бассаргин, исследуя творчество Я. Ухсая в своем критико-биографическом очерке («Я.Ухсай», Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1965), также не смог широко и глубоко раскрыть поэтику чувашского классика. Вероятно, немаловажную роль сыграло и то, что оба исследователя, являясь иноязычными, не могли в полной мере проникнуть в тайны чувашского национального мышления, в особенности чувашской литературы, глубинно осваивающей традиции устной национальной словесности. Ведь «каждая литература имеет свой эстетический потенциал, определяемый особенностями „месторазвития“ и „местопространства“, характером национальной жизни, народной философии и т. д. .» (Федоров Г., 1996. С. 5).

В 60-е гг. заметно усиливается интерес к генетическому изучению форм (жанров) и к национальному своеобразию в чувашской литературе. Заслуга литературоведа Г. Я. Хлебникова прежде всего в том, что он обозначил пути типологического изучения чувашской литературы, выявил романические начала как в чувашских рассказах и повестях, так и в поэмах, увязав эту проблему с развитием национального самосознания, с осмыслением истории и отражением средствами реалистической типизации.

Г. Я.Хлебников, исследуя творчество П. Хузангая, Я. Ухсая, А. Алга, С. Шавлы и др., ставит диагнозы болезней чувашской поэмы: несостоятельная идейно-художественная концепция, схематизм, бесконфликтность и т. п.

В средине 80-х гг. в связи с известными переменами в жизни страны происходит пробуждение национального самосознания, начинается новый этап национального возрождения. Появляется ряд проблемных исследований, заново публикуются бывшие в забвении авторы. Так, в 1994 г. Выходит в свет сборник научных статей «Самах» (Слово), где сделана попытка определить соотношение художественного слова и языка. Коллектив авторов (А.В.Васильев, В. Г. Родионов, Г. Ф.Юмарт) провел трудоемкую научную работу, результатом которой стало появление очерков истории чувашской литературы XVIII—XIX вв., где раскрыты генетические и типологические связи чувашской поэзии и, в частности, поэмы с памятниками древнетюркской письменности и другими произведениями. Произведен также детальный анализ поэм «Арзюри» М. Федорова и «Варуси» Я. Турхана, что, конечно, имело немаловажное значение в деле изучения исторического и эстетического развития чувашской эпической поэзии. Г. Ф. Юмарт впервые изучил фольклорный эпический жанр пейёт (пеит), опубликовал ряд стихотворных сказок и преданий поэтов начала XX в. Есть отдельные высказывания о специфике и истории чувашских эпических жанров и в работах других литературоведов. Но цельной работы, посвященной проблеме становления и развития эпических жанров чувашской литературы, до настоящего времени не было.

Предметом анализа послужили как тексты чувашской фольклорной эпики, так и эпические произведения чувашских писателей последних двух веков. Многие из них впервые введены в научный оборот, анализированы с учетом их художественной специфики, творческой истории (от замысла до воплощения идеи, последующая переработка текста).

Цель и задачи, а также материал исследования обусловливают методологические принципы данной работы. В диссертации использовались элементы сравнительного, историко-функционального методов. Целостное восприятие развития чувашской поэмы в общем литературной процессе народов Поволжья, конкретно-исторический подход к явлениям художественной культуры — главные методологические принципы диссертации.

Теоретической основой исследуемой в диссертации проблемы являются работы таких крупных, как М. М. Бахтин, Л. И. Тимофеев, Г. Д. Поспелов, И. Ф. Волков, В. В. Кожинов, Г. Д. Гачев другие. Большим подспорьем в исследовании проблем оказалось труды специалистов по истории литературы народов России, Урала и Поволжья В. А. Шошина, М. Я. Сироткина, Г. Я. Хлебникова, В. Г. Родионов, Г. И. Федорова, Ю. М. Артемьева,.

Т.Н.Галиуллина, Г. Хантемировой, Х. Ю. Миннегулова, исследователей жанра поэмы М. Числова, В. Зайцева, А. Карпова и другие.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его чувашскими и другими писателями, исследователями нового поколения в деле освоения и развития преемственности традицийв курсе «Истории чувашской литературы», на семинарских и практических занятиях, как в чувашских вузах, так и в вузах республик Поволжья и Приуралья по курсу «Литература народов Российской Федерации" — в преподавании чувашской литературы в школах, а также при подготовке новых учебников чувашской литературы.

Апробация работы осуществлялась на заседаниях кафедры чувашской литературы Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова. По теме диссертации исследователем опубликован ряд статей в республиканских журналах, сборниках ЧГУ общим объемом более 3 п.л.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

1. Игнатьева Е. А. Развитие чувашской поэмы // Родная Волга. — 2003. № 6. С. 66−67 — на чуваш, яз.

2. Игнатьева Е. А. Развитие жанра чувашской поэмы в 1950;1985 гг. // Родная Волга. — 2003. № 8. С. 67- 69 — на чуваш, яз.

3. Игнатьева Е. А. О чувашской эпической поэзии 20−40-х годов XX века // Научные труды аспирантов, соискателей и докторантов. Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2003. С. 35−48.

4. Игнатьева Е. А. Становление жанра поэмы // Научные труды аспирантов, соискателей и докторантов. М.: Вуз и школа, 2003. С. 68−81.

Структура диссертации продиктована логикой раскрытия темы и решения поставленных проблем. Она состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Основной текст диссертации изложен на 188 страницах. Список использованной литературы включает 241 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

С целью определения закономерностей и выявления специфики развития чувашской эпической поэзии от фольклорного состояния до конца XX в. мы выполнили ряд задач и пришли к определенным выводам. Перечислим некоторые из них.

1. Основные жанры чувашской мифологической поэзии представляют из себя осколками некогда цельного героико-архаического эпоса. О существовании у чувашей такого эпоса в прошлом утверждают наличие у них эпических сказаний об Улыпе. Наиболее продуктивным и широко распространенным эпическим жанром в чувашском фольклоре является жанр пеитов (пейёт), который имеет генетические параллели в фольклоре тюркских народов. В нем сохранилась информация, уходящая в глубь веков до переселения предков чувашей на Волгу (VIII-IX вв.). В текстах пеитов отражены многие исторические события XIII—XVI вв., данный жанр относительно активен и в системе современного чувашского устно-поэтического творчества. Многие чувашские поэты обращались и обращаются к поэтике устного жанра пеит, воспевают героев из многих текстов этого эпического жанра.

2. Отдельные попытки создания некоторых жанров лиро-эпики предпринимались чувашскими поэтами еще в середине XIX в. Из них ярко выделяется эпическое стихотворение В. Лебедева «Наше счастье» (Пирён телей), в котором были восстановлены былые эпические традиции предков чувашей. К концу XIX в. в чувашской литературе формировались и утвердились следующие жанры лиро-эпики: эпическое стихотворение, басня, пеит, стихотворная былинка (бывальщина) и жанр «Арзюри» (сплав европейской поэмы, фольклорной бывальщины и восточного дастана). Все они органично влились в систему жанров чувашской словесности второй половины XIX в. Чувашская лиро-эпика на стыке XIX и XX столетий обогатилась такими эпическими жанрами, как литературный пеит и публицистическая поэма с традиционной композицией восточных байтов и дастанов. В начале XX в. появляются такие олитературенные жанры фольклора, как стихотворная сказка, баллада со сказочным сюжетом, а также стихотворное предание. Система жанров чувашской словесности начала XX в. была фольклорно-литературной. Именно этим можно объяснить олитературование ряда жанров фольклора.

В чувашской поэзии начала XX в. зарождалась и динамично развивалась поэма с его разновидностями: поэма-предание, лирическая поэма, публицистическая поэма и т. д. Данное достижение явилось результатом социально-экономических и политических изменений, происшедших в Чувашском крае и в целом в России. В этот период поэты осваивают реалистический метод, сочетая его с романтическимпросветительские идеи постепенно уступают место философско-нравственному осмыслению мирауглубляется психологический анализ, расширяется тематика и проблематикавсе разнообразнее становится палитратворчески воплощается поэтический опыт мировой (прежде всего русской) литературы в сочетании с народной поэзией. Активная позиция автора становится следующей особенностью эпической поэзии начала XX в. Так постепенно формируются лучшие качества и традиции чувашской поэмы: гуманизм и оптимизм, борьба за счастье как отдельной личности, так и целого народа. К 1917 г. формируются различные жанры эпической поэзии. Их поэтика детерминирована системой жанров чувашского фольклора. Сильное влияние на композицию и сюжетную канву поэм оказывали фольклорные пеиты, которые сохранили дастанную поэтику древних тюрков.

3. Первой чувашской исторической поэмой следует считать произведение И. Тхти «Элихун» (1917;1918). В 1919 г. поэт сочинил поэму-памфлет «Колчак», тем самым заложил основу сатирического жанра чувашской лиро-эпики.

В творчестве М. Сеспеля впервые в чувашской советской поэзии нашли отражение проблемы сюжетостроения произведений малых форм, так называемых сюжетных стихотворений, восходящих к традициям В. Лебедева, Я. Турхана, ряда поэтов начала XX в. Эти сюжеты поэт брал из самой кипучей жизни, они строятся на принципиально новой основе контрастного сопоставления всего старого, отмирающего, с одной стороны, и типических обстоятельств и событий революционной действительности, — с другой. В 1919;1920 гт. М. Сеспель написал и лирическую поэму.

4. Эпическое произведение С. Эльгера «Под гнетом» следует считать особым видом исторической поэмы, которое за автором и рядом исследователей можно назвать стихотворной повестью. Так же С. Эльгера необходимо считать зачинателем новой разновидности поэмы — стихотворного рассказа-очерка. Он же впервые в чувашской литературе создал стихотворный эпос «Улып» (1927). Во второй половине 20-х гг. чувашская лиро-эпика развивается в нескольких направлениях. Поэт старшего поколения Н. Шелеби создает романтическую поэму «Шупашкар» (Чебоксары"), переводит поэму Х. Такташа с традиционной любовно-романтической фабулой и с измененной концовкой. В это фольклорно-романтическое направление следует включить и переводы С. Хуммы, в частности, свободное переложение поэмы финского поэта И. Рунеберга «Могила Канюка». Молодые в те годы поэты стремились к созданию и социально-историческому объяснению эпического характера, вобравшего в себя все коренные изменения культуры и быта народа в новой действительности.

5. Особая роль в становлении и развитии крупной стихотворной формы в чувашской поэзии принадлежит народному поэту Чувашии П.Хузангаю. Первые его попытки эпического отражения действительности относятся к 1927 г. (поэма «Двадцать шесть»). В 1928;1929 гг. из-под пера П. Хузангая выходят поэмы «Хури» и «Поэт и миссионер», подвергшиеся несправедливой критике. Идеология соцреализма упрекает П. Хузангая, В. Митта, Я. Ухсая и др. в упадочничестве, мелкобуржуазности и богемности, национализме. Так было истолковано лирико-публистическое произведение В. Митта «Серёмре» (В угаре), (1927), где поэт вслед за Сеспелем «Иывар шухашсем» (Тяжелые думы), поднимает национальный вопрос, как истинный патриот чувашского народа бичует национальный нигилизм.

В 1930 г. увидело свет лирико-публистическое произведение П. Хузангая «Паянхи поэма» (Сегодняшняя поэма). Своеобразие этого произведения определяется характерным для П. Хузангая многоголосием и стремлением, отталкиваясь от фактов, обобщать явления социальной действительности, сочетать лиризм и эпику, использовать интонационно-ритмическое многообразие, афористичность. В произведении чувствуется влияние А. Блока и особенно В.Маяковского.

Разработка героической жанровой разновидности в крупной стихотворной форме вслед за А. Петокки и С. Эльгером, развитие и обогащение ритми-ко-синтаксическими и другими изобразительными средствами — явная заслуга П.Хузангая. В лиро-эпической поэме «Таня» (1942) П. Хузангай достиг органического изображения духовного мира личности, создав типичный характер в типичных обстоятельствах. Более вековой опыт чувашской письменной эпической поэзии показал, что национальной крупной стихотворной форме оказалось по силам решать задачи, которые ставило перед ней время. В ней отразилась социальная действительность порубежья веков и начала XX в., нравственные искания и пафос пореволюционных лет и эпохи созидания нового общества, историзм и самоотверженный героизм народа в годы Великой Отечественной войны. «Род Аптраманов» П. Хузангая — эпическая поэма, относится к героической жанровой разновидности, в то время как «Перевал» Я. Ухсая тяготеет к это логическому жанру.

6. В 50-е гг. (в творчестве Г. Айги) и особенно в середине 60-х гг. в чувашской поэзии завоевывают право на существование романтическое мировиде-ние и его различные модификации: сложно-ассоциативная, условно-фантастическая, романтико-реалистическая тенденции. Все это тяготеет к уплотненному синтезу. Исповедальность, которая была близка душе Ухсая, не остается его частным делом. Своим творчеством (в поэмах «На вершине Гусли-горы», «Радуга над сильбийским лугом», «Разговор с белой березой» и др.) народный поэт зримо укрепляет традиции лирической поэмы, которая разнообразными своими качествами проявляет себя потом в поэмах Г. Орлова.

Экзамен", «Сильнее смерти»), Ст. Шавлы («Поэма о лаптях») и т. д. Все это говорит о разнообразии крупной формы Я. Ухсая, создавшего повесть в стихах, стихотворные рассказ и сказку, лирическую поэму и т. д.

Г. Айги одним из первых в чувашской поэзии остро и смело затронул духовные проблемы времени. В поэме «Завязь» он решает проблему одиночества человека сталинской поры, когда обесценились такие понятия, как ответственность, свобода, нравственностьодинокий человек замыкается на себе, стремиться подавить в себе желание, привязывающие его к огромному миру. Это сближает творчество Айги с поэзией Байрона и Лермонтова, Пете-фи и Бодлера. Все они дали чувашскому поэту острое ощущение дисгармонии и общественного разлада, неустроенности и негодности мира.

В поэзии Сениэля кроется большая заявка на оригинальное видение мира, на самобытное мироощущение. В отличие от Теветкеля его стиль более исповедален и эмоционален. Публицистичен и менее метафоричен, проще и ближе к фольклору. Идея у него требует глубокого проникновения в художественный мир, она часто — аллегорична. В его поэмах звучит мотив памяти, сквозит страх забвения. Образ истории, связь времен, реальная действительность предстают здесь в исповедальном, интимном слове, вместе с тем, создавая в образе лирического субъекта типичный характер современника, повествует не только о личности, но и об эпохе.

Символами вечного движения вперед следует назвать поэмы П. Сялгузя «Девять месяцев» (1982) и «Голос нерожденного ребенка» (1995) Н.Ижендея. Лирико-философская поэма-монолог «Митта» являет собой яркий пример современной чувашской лирической поэмы. Национальное своеобразие поэмы «Митта» раскрывается на разных уровнях, как-то: через определенные жанровые поиски, своеобразную эволюцию героя, образно-поэтические особенности конфликта, особенности художественного времени и т. д. Переосмыслив традиции мировой, и прежде всего восточной поэзии, Н. Исмуков привнес в чувашскую поэзию новую концепцию художественного образа, неразрывно связанного с народной поэтикой и отображенного и в языке, и в психологическом рисунке, и в характере мышления героя, и в осмыслении общезначимых социально-нравственных и философских проблем.

7. Особым достижением в чувашской эпической поэзии является стихотворный роман Ю. Айдаша «Атнер». Центральное место в романе принадлежит Атнеру, образу, который сосредоточил в себе трагическое ощущение эпохи застоя. Сила главного героя в том, что он не стал воплощением холодного рассудка (Онегин) или же нерешительной мнительности (Гамлет). Два образа — Автора и Атнера (Вадима Атнерова) — составляют композиционную основу романа. Как и в «Евгении Онегине», повествование, что тоже является признаком романа в стихах, ведется от первого лица. Рассказчик знакомит читателя с современной чувашской действительностью, показывает внутренний мир и поступки героев, размышляет о поэзии, о чувашской интеллигенции, о судьбе чувашского села и т. д. Все это составляет основу языковой композиции, и всюду ощущается доверительный тон собеседника. В то же время стиль Айдаша отличается от пушкинского сочетанием простоты и ассоциативной метафоричности. В отличие от Пушкина строфе Айдаша не характерна такая легкость и изящность. Исходя из жанрового своеобразия социально-философского романа, глубокое осмысление жизни, философское отражение действительности требует соответствующих синтаксических конструкций.

Высокий художественный уровень романа во многом определило также и использование поэтом народной поэзии, выполняющей самые различные функции. Слово в фольклоре достигает небывалого эффекта своей проникновенностью, пронзительностью, простотой и достоверностью, магией. Сила фольклорного слова не в сообщении, а именно в воздействии. Творчески используя весь потенциал народно-поэтического искусства в контексте произведения, поэт находит новые краски, что, несомненно, обогащает образную ткань произведения.

Концепция мира у чувашей представляет круг. Эту концепцию подтверждают и образы Айдаша. Идею романа можно выразить фразой: «Все возвращается на круги своя'1. Несмотря на все перипетии, жизнь продолжается. Как и «Евгений Онегин», «Атнер» не дает окончательных решений, а пытается понять и осмыслить современную действительность, объективно оценить личность в органичной связи с историей, в непрерывном развитии. Отсюдаи незаконченность романа, и неопределенность будущего героя.

Итак, чувашская эпическая поэзия прошла большой путь эволюции от фольклорного состояния жанров до крупного жанра письменной поэзиистихотворного романа. Развитие жанров и их разновидностей происходило на фоне различных культурных ориентаций и общественно-социальных условий действительности. Основной энергией, приводящей всю художественно-поэтическую систему в движение, являлось рост национального самосознания чувашей во второй половине XIX—XX вв. Современная чувашская поэзия представляет из себя зрелую литературу с большими традициями, в том числе и эпическими.