Образ Короля Лира

Лир прежде никогда не думал о народе. Мы видим его в начале трагедии в пышном замке, гордым и своевольным деспотом, который сравнивает сам себя в минуту гнева с разъяренным драконом. Он решил отказаться от власти. Почему он так поступил? Поступок Лира, конечно, вполне объясним. С юных лет он, «венчанный богом» король, привык к своеволию. Каждая его прихоть — для него закон. И вот ему захотелось потешить себя на старости лет: он «благодетельствует» дочерей, и они — думает Лир — так и будут покорно стоять перед ним и вечно произносить благодарные речи. Лир слепой человек, который не видит и не хочет видеть жизни и который даже не удосужился присмотреться к собственным своим дочерям. Поступок Лира является капризом, самодурством.

В начале трагедии каждый шаг Лира вызывает в нас чувство негодования. Но вот Лир бродит по мрачной степи, вспоминает впервые в жизни о «бездомных, нагих горемыках». Это другой Лир, это Лир, начинающий прозревать. И наше отношение к нему меняется.

Эта «динамика» образа Лира, которая отражает мучительное познание Лиром окружающей его жестокой действительности. Глубокая перемена, происходящая в Лире, отражена и в самом стиле его речей. В начале трагедии он отдает приказания, гордо говоря о себе «мы» :

«Подайте карту мне. Узнайте все:

Мы разделили край наш на три части…

Мгновенно вспыхивает его гнев.

Ступай! Прочь с глаз моих!".

— обращается он, задыхаясь от гнева, к Корделии.

«Клянусь покоем будущим в могиле,.

Я разрываю связь с ней навсегда".

И когда Кент пробует заступиться за Корделию, Лир грозит ему: «Ты шутишь жизнью, Кент» .

Даже после отречения Лир сначала остается все тем же деспотом. «Не заставляйте меня ждать ни минуты. Подавайте обедать» , — с этими словами Лир входит на сцену. «Эй ты, малый!.. Кликни этого негодяя обратно!» Таков тон, в котором разговаривает Лир. С шутом он обращается, как с животным: «Берегись, каналья! Видишь плетку?» .

Совсем по-иному заговорил Лир в сцене бури. Перед нами мыслящий Лир, увидавший всю неправду окружающей его действительности. Он впервые в жизни думает о «бездомных, нагих горемыках». И теперь он видит и в шуте человека: «Иди вперед, дружок. Ты нищ, без крова». Наступают сцены безумия Лира. Заметим, что безумие Лира не является, конечно, патологическим сумасшествием: это напор бурных чувств изнутри, потрясающих, как взрывы вулкана, все существо старого Лира. Нужно было очень горячо любить своих дочерей, чтобы так страстно вознегодовать на них.

Итак, в течение действия Лир внутренне изменяется перед нами под влиянием совершающихся событий. И мы, говоря словами Добролюбова, «все более примиряемся с ним как с человеком» .

Шекспировский прозревший Лир не мог, конечно, вернуться к былому благополучию. В итоге Шекспир лишает Лира жизни.