Литературная критика О. И. Сенковского, редактора "Библиотеки для чтения, 1834-1848 гг

Критика, воплощенная О. И. Сенковским на страницах «Библиотеки для чтения» 1834−1848 годов, представляет собой чрезвычайно своеобразное для русской эстетической традиции явление. Практическая неизученность его в сочетании с устойчивым негативным восприятием Сенковского, критика и журналиста, в значительной степени осложняет научное исследование литературного процесса 1830−40-х годов в целом, т.к. при обращение к обширному кругу частных и общих тем невозможно пройти мимо крупнейшего (в 30-е годы) и одного из ведущих (в 40-е) журнала.

Традиционное историографическое представление о Сенковском как беспринципном и сервильном деятеле, враждебном всему лучшему в русской литературе, фальсификаторе научных знаний, сложилось в литературоведении 1930;1970;х годов под влиянием прижизненной полемики вокруг журнала и выступлений демократической критики. Имена оппонентов и яростных противников журнала и его редактора были слишком значимы в русской литературе, сложившийся стереотип восприятия в какой-то мере, безусловно, отражал черты истинного облика литературного деятеля, конкретные исследования, посвященные Сенковскому — журналисту, писателю, критику, почти полностью отсутствовали. В результате утверждение критической, художественной и политической реакционности Сенковского и «Библиотеки для чтения» стало научной аксиомой, не требующей доказательств. Резюме традиционной трактовки деятельности Сенковского стала статья Л. Я. Гинзбург в «Очерках по истории русской журналистики и критики» 1, точно и взвешенно зафиксировавшая и • Гинзбург Л. Я. «Библиотека для чтения» в 1830-х годах. О. И. Сенковский // Очерки по истории русской журналистики и критики. Т.1. Л., 1950. С.324−341. обобщившая итоги научного осмысления явления при подходе, ориентированном не на исследование его самого, а на отражение его в восприятии современников. Устойчивость историографической традиции была столь велика, что ее не смогли поколебать даже работы, основанные на конкретном материале «Библиотеки для чтения» и архивных источниках, к которым прежде всего необходимо отнести книгу и статью В. А. Каверина, о которых речь пойдет ниже. В результате научные исследования, прямо или косвенно затрагивающие данную тему, были вынуждены вращаться в кругу одних и тех лее цитат, как из статей самого Сенковского, так и из полемических высказываний современников и оценок демократической критики, вырванных из текстуального и исторического контекста. К немногим исключениям нужно отнести работы Н.И.Мордовченко2 об отношениях Сенковского и Н. В. Гоголя и статью Д.И.Бернштейна3. Последняя содержит ряд ценных фактических сведений, но в целом автор рассматривает журналистику и критику Сенковского как свидетельство двойственно-трусливого характера идеологии буржуазии. Круг вопросов, находящихся в сфере научного обсуждения, оставался чрезвычайно узким: определение критики, данное Сенковским, как изъявление «своего мнения по личному моему воззрению» — возвеличивание Тимофеева и Кукольникауничтожительные оценки Гоголяполемические выпады в адрес Пушкина в связи с изданием «Современника» .

Как важная научная задача, рассмотрение критических и эстетических взглядов Сенковского не ставилось и первыми биографами писателя. Статьи.

2 Мордовченко Н. И. Гоголь и журналистика 1835−1836 годов // Н. В. Гоголь. Материалы и исследования. Т.2. M.-JL, 1936. С. 106−150- а также комментарий его к рукописной редакции статьи Сенковского о «Мертвых душах» // Там же. Т.1. С.226−249.

3 Бернштейн Д. Й. «Библиотека для чтения» (1834−1865) // Ученые записки кафедры русской литературы Московского государственного педагогического института. Вып.2. М., 1939. С.167−191.

1850-х годов П.С.Савельева4, А.В.Старчевского5, А.В.Дружинина6, оспаривающие представление о реакционной направленности журналистики Сенковского, сосредоточивают внимание на «важных» достоинствах деятельности редактора «Библиотеки для чтения» (просветительская направленность, блестящее и понятное изложение самых сложных научных предметов, побуждение общества к самостоятельному и независимому мышлению, а не преклонению перед авторитетами). Исследователи объясняют отказ Сенковского от серьезного осмысления литературы принципиальным неверием его в «чью бы то ни было, и в свою особенно» критику, а обращение к ней «отдыхом и гимнастикою для ума, требовавшего перемены занятий, и в то же время жертвою вкусу публики» 7. Этот принцип отразился и в списках работ, атрибутируемых Сенковскому Савельевым и Старчевским (см. ниже), в которых Савельев приводит только «главнейшие рецензии» «Литературной летописи», а Старчевский перечисляет лишь авторов, о которых Сенковским писались критические статьи. Исходя из принципа «положительной» важности критической деятельности, сторонники Сенковского неизбежно сталкиваются с неразрешаемым противоречием.

4 Савельев П. С. О жизни и трудах О. И. Сенковского // Сенковский О. И. Собр. соч.: В 9 т. Т.1. СПб., 1858. C. XI-CXII (с библиографическим списком сочинений Сенковского: C. CXIII-CXXXUIII). Далее: Савельев.

5 Старчевский A.B. Сенковский // Справочный энциклопедический словарь, издающийся под редакцией А. В. Старчевского. Т.9, ч.2. СПб., 1855. С.370−377 (далее: Старчевский (словарь)). Материалы архива Старчевского (ИРЛИ. Ф.583. N 32) показывают, что статья эта была в значительной степени переработана самим Сенковским, что сделало из нее своего рода автобиографию (на что впервые было указано Кавериным (Каверин В. А. Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского, журналиста, редактора «Библиотеки для чтения». М., 1966. С.209−210)).

6 Дружинин A.B. О. И. Сенковский // Библиотека для чтения (далее: БдЧ). 1858. Т. 148. С.79−100.

7 Савельев. C.LXXXU. Старчевский и Савельев вслед за самим Сенковским (см. сн.5) утверждают, что литературная, и особенно «летописная», критика была «для его ума развлечением пбсле сериозной работы мысли, переменою занятий вместо отдыха, которая открывала простор его воображению и остроумию», сводя ее к «блестящим импровизациям его фантазии» (Савельев. C.XIU. Ср.: Старчевский (словарь). С.376). между восхищением, которое вызывают у них его критические статьи, и пониманием исторической ограниченности и слабости «величавой иронии» 8. Вместе с тем А. В. Дружинин делает очень важное замечание о том, что направление журнала характеризуется не только «по тому, что журнал высказывает, но и по тому, чего он избегает»: «Направление его журнала может быть оценено лишь судьей очень хладнокровным и очень внимательным, его не схватишь из одной книжки „Библиотеки“, наудачу выбраннойего не оценишь в торопливой статейке» 9.

Первым исследованием критической деятельности Сенковского является вторая статья «Очерков гоголевского периода русской литературы» 10. Научная существенность очерка Чернышевского проявляется в том, что он сосредотачивает свое внимание не на репутации, а на реальном литературном явлении, выявляет действительные особенности критики Сенковского: упоминание о лучших современных авторах только вскользьинтерпретация слога и стиля Жюль Жаненаощущение Сенковским эстетической недостаточности своих взглядов, приводящее к заимствованию ряда критических сужденийпохвалы своим авторам «общими фразами» — слабость многих статей — «как у всякого, кто пишет много и печатает все, что пишет», сочетающаяся с «очень замечательными проблесками сильного ума» даже в самых неудачных статьях («в лучших этот ум блестит на каждой странице») — благородство личности и истинная гордость: «он не хотел делать ничего дурного, не сделал ничего вредногомногие другие на его месте хотели бы дурного и успели бы сделать много вредного», осознание «собственного достоинства и силы», проявляющееся в отказе от публичной.

8 Дружинин A.B. Письмо Е. Н. Ахматовой // Русская мысль. 1891. Кн.12. С.120−121.

9 Дружинин А. В: О. И. Сенковский // БдЧ. 1858. Т.148. С. 100, 94.

10 Чернышевский Н. Г. Очерки гоголевского периода русской литературы. М., 1984. С.75−113. полемики и перебранки: «Он отзывался о своих противниках иногда очень жестко, но всегда так, что в словах его слышался голос журналиста, высказывающего свои мнения, а не раздраженного человека.» Критик остается самостоятельным и внимательным исследователем, несмотря на указанное им самим следование прижизненной полемике, а именно: статье Н. В. Гоголя «О движении журнальной литературы за 1834 и 1835 годы» и предисловию Н. А. Полевого к его «Очеркам русской литературы». Вместе с тем, Чернышевский последовательно исходит из постулата прямой общественной полезности и серьезной направленности литературной критики и потому видит в творчестве Сенковского «грустный, но поучительный пример» бессмысленного растрачивания сил и дарований на «раздачу лакомств» вместо кропотливого выращивания хлеба. Оценка с точки зрения положительной значимости не позволяет исследователю выявить структурные и эстетические особенности критики Сенковского, как литературного явления особого рода, сводит иронию к остроумничанию, просветительскую тенденцию к стремлению «вертеть литературой и публикой», открытие новой формы русского журнала и расширение читательской аудитории к благоприятному стечению обстоятельств (капиталы и литературные связи Смирдина и участие лучших русских литераторов в «Библиотеке»). В литературоведении 1930;70-х годов наблюдения Чернышевского, к сожалению, были забыты как неактуальные, а выводы восприняты догматически. Анализ реального материала журнала позволяет наполнить их более глубоким и объективным содержанием, выявляет сохраняющуюся значимость многих замечаний критика. Так, например, наблюдение о несамостоятельности критических мнений Сенковского существенно, но не вполне справедливо: редактор «Библиотеки для чтения» был в высшей степени самобытен как критик в освещении тем, которые его действительно интересовали (см. главу 3), а также в отдельных замечаниях о современной литературе и в то же время зачастую пользовался критическими суждениями других критиков, в том числе и Н. А. Полевого (см. главы 3, 4). Можно не согласиться с пониманием Чернышевского многих других особенностей критики Сенковского, в частности, с определением характера ее остроумия, но необходимо признать важность стремления понять явление в совокупности, проанализировать его.

Блестящие работы В. А. Каверина возникают на волне интереса к Сенковскому-писателю филологической школы Б. М. Эйхенбаума 1920;х годов, рассматривающей 1830-е как «период напряженной разработки русского литературного языка». «Марлинский, Даль, Вельтман и Сенковский должны быть признаны главными деятелями в этой области» , — писал Б. М. Эйхенбаум.11 Сборник «Русская проза», в который вошла статья Каверина о Сенковском12, обобщил исследования в этом направлении филологического кружка, возглавляемого Б. М. Эйхенбаумом и Ю. Н. Тыняновым.

Статья В. А. Каверина имеет научную ценность, независимую от более масштабного исследования, посвященного им Сенковскому впоследствии, т.к. ее материал вошел в книгу только в виде отдельных выводов, а частично остался за пределами ее. Конкретный анализ творчества, критики и редакторских правок Сенковского позволяет автору поставить и разрешить ряд проблем, существенных для рассмотрения не только творческого метода писателя, но и процессов развития русской прозы 30-х годов, прежде всего в плане освоения ею нового литературного языка. К ряду существенных для нашей темы наблюдений и выводов Каверина мы еще неоднократно обратимся. Эйхенбаум Б. К1. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. Л., 1924. С. 137.

12 Зильбер В. (Каверин В.А.) Сенковский (Барон Брамбеус) // Русская проза. Под ред. Б. Эйхенбаума и Ю.Тынянова. Сб. статей. Л.: Academia, 1926. С. 159−191.

Написанная тремя годами позднее монография В. А. Каверина «Барон Брамбеус» 13 является одной из лучших работ в отечественном литературоведении. Написанная как художественное произведение, литературная биография, она одновременно является классическим образцом научной работы, хотя и представляет ряд трудностей для исследователя, обращающегося к ней в этом ее качестве. Основанная на серьезном изучении и разыскании массы важных сведений и материалов, наполненная актуальными проблемами и основополагающими выводами, в высшей степени самостоятельная и новаторская, книга Каверина при кажущейся легкости написана очень плотно: зачастую результат длительных изысканий в архивах выражен в ней одним предложением, в результате чего многие выводы Каверина последующий исследователь может понять и оценить только пройдя путем длительных собственных изысканий.

Работы В. А. Каверина по сути открывают научное изучение личности и творчества О. И. Сенковского, поэтому главной задачей для ученого становится реабилитация имени и личности, выявление неоднозначности и многоплановости литературного явления, что обуславливает сквозную полемичность книги. Широта охвата темы сочетаются в исследовании Каверина с глубиной рассмотрения отдельных проблем, таких, например, как вопросы о шубравских корнях Сенковского-литератора, о его отношениях с Булгариным и Гречем, о роли фельетонизма и журнального процесса в собственном творчестве Сенковского, и многих других. Конечно, в пределах одной монографии, главной целью которой было создание портрета литературного деятеля, исследователь не мог рассмотреть все вопросы, связанные с творчеством и журналистикой Сенковского, большая часть проблем была им лишь обозначена. К ним относится и интересующая нас.

13 Каверин В. А. Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского, журналиста, редактора тема Сенковского-критика, бывшая на периферии внимания ученого. Он посвящает ей главку во втором, доработанном издании. И здесь его наблюдения обоснованны и интересны, но в силу своей фрагментарности не претендуют на целостное изучение проблемы. Так, в частности, не доказывается безусловно справедливый, но по своей новизне и оригинальности требующий серьезного научного обоснования тезис о том, что «по новости и точности своих выводов» критика Сенковского была «замечательным и совершенно особенным явлением» 14.

Особое место в изучении творчества Сенковского занимает книга Louis’a Pedrotti.15 В стремлении объяснить «troubling enigma» Сенковского исследователь рассматривает его деятельность в русской литературе с точки зрения его «чужеземности» для нее, самого журналиста как представителя европейской образованности на русской почве. Широко используя польские источники, L. Pedrotti сосредотачивает внимание на шубравских корнях просветительских тенденций его журналистики, естественно вовлекая и отдельные литературно-критические выступления Сенковского, но в целом проблема литературной критики выводится за пределы целей и задач исследования.

Возвращение научного интереса к Сенковскому начинается в 1980;е годы. Работы Н. И. Михайловой, 16 Н. Львовой, 17 Е. А. Зандер, 18 А.Е.Новикова19,.

Библиотеки для чтения". JL, 1929; 2-е изд., перераб.: М., 1966. Далее: Каверин. 1929; 1966.

14 Там же. 1966. С. 174.

15 Jozef-Julian Sekowski. The Genesis of a Literary Alien bu Louis Pedrotti // University of California publications in modern philology. Volume 73. University of California press. Berkeley and Los Angeles, 1965.

16 Михайлова Н. И. Болдинские повести Пушкина и пародии Сенковского // Болдинские чтения. Горький, 1977. С. 144−152.

17 Львова Н. «Душевное, не имеющее духа.» («Подполье» Достоевского и О.И.Сенковский). // Литературная учеба. 1986. N 4. С. 172−177.

18 Зандер Е. А. О. И. Сенковский — писатель и критик // Проблемы писательской критики. Сборник научных трудов. Душанбе. 1987. С.9−14. несмотря на то, что в них затрагивается еще достаточно узкая проблематика, деятельность редактора «Библиотеки для чтения» освещается в отношении к другим литературным явлениям, в целом серьезно расширяют круг вопросов, обсуждаемых в научной литературе в связи с личностью Сенковского. Так, статья Н. Львовой ставит вопрос о литературных соотношениях Сенковского и Ф. М. Достоевского, а работы А. Е. Новикова интересны новым освещением проблемы отношений Сенковского и Н. В. Гоголя, исторических параллелей между Сенковским и Эминым. Недостаток исследований по связанной с Сенковским и его журналом тематике становится все более осознаваемым научным сообществом и, как мне представляется, в самом ближайшем времени будет активно восполняться. Свидетельством этому может служить появление в последнее время сразу нескольких интересных публикаций, посвященных писателю: В.С.Фомичевой20 и Л.Г.Фризмана21. Благодаря книге Каверина, современный исследователь уже не стоит перед необходимостью реабилитации литератора, критика и журналиста. Тем не менее научное осмысление деятельности Сенковского находится еще в самом начале. Необходимо определение круга проблем. Требуют конкретного изучения даже наиболее обсуждаемые в научной литературе вопросы, такие как отношения «Библиотеки для чтения» и Сенковского с Пушкиным, Гоголем, «Московским наблюдателем». Крайне важны для истории русской литературы.

19 Новиков А. Е. «.Закусившая удила насмешка.» (в соавторстве с В.А.Кошелевым) /У Сенковский О. И. Сочинения Барона Брамбеуса. М., 1989. С.3−22- Повесть Н. В. Гоголя «Коляска» в контексте литературной полемики середины 30-х годов XIX века // Русская литература. 1991. N 3. С.92−101- Пародийные элементы в критике Сенковского // Пародия в русской и зарубежной литературе. Материалы республиканской конференции. Смоленск, 1997. С.34−38- Эмин и Сенковский. Попытка сопоставления // Традиция в контексте русской культуры. 4.1. Череповец, 1994. С.143−147.

20 Фомичева B.C. «В словесности не всякий, кто хочет, имеет жестоких врагов» (А.С.Грибоедов и О.И.Сенковский) // Грибоедов и Пушкин. Хмелитский сборник. Вып.2. Смоленск, 2000.'С.146−153. работы, посвященные анализу собственной литературной деятельности Сенковского, в том числе и для понимания влияния его на последующий литературный процесс, в частности, как мне представляется, прямо или опосредованно на Достоевского, Булгакова, Зощенко. Ощущается необходимость целого ряда исследований, только в результате которых могла бы быть написана современная научная монография о Сенковском и «Библиотеке для чтения» в контексте современной ему русской литературы. К сожалению, недостатки и лакуны научного изучения творчества Сенковского и его журнала во многом определены объективными причинами, прежде всего отсутствием или труднодоступностью фактического материала для подобного исследования: журнальный и личный архив Сенковского был им уничтожен, сохранившиеся документальные материалы разбросаны по архивам и даже при сведении их воедино дают лишь небольшие фрагменты общей картины.

ЗАДАЧУ своего исследования я видела в научном анализе литературной критики О. И. Сенковского на материале «Библиотеки для чтения» за 15 лет издания журнала под его редакцией, ее существенных особенностей, ее эволюции, ее места в русской литературе. Вместе с тем, в силу вышеуказанных причин подобное исследование не может еще косить обобщающий и исчерпывающий характер. Поэтому данная тема рассматривалась в диссертации на анализе наиболее важных и презентативных для самой концепции проблем, а именно: понимание Сенковским, что есть литература и современная русская литература, язык художественного произведения, история и литература, поэтический перевод, поэзия и музыка, народность литературы, психологизм и содержательность.

21 Фризман Л. Г. Пушкин и «Библиотека для чтения» // Фризман Л. Г., Тищенко Т. Т. Пушкин художественного произведения. Отдельно исследовался вопрос о критическом методе Сенковского, без осмысления которого невозможно научное понимание его критики в совокупности. Рассмотрение критики Сенковского в конкретном обращении ее к персоналиям современного литературного процесса предпринималось в свете сформулированных им на страницах «Библиотеки» литературно-научно-критических теорий, с учетом неоднозначности понятий «критика «Библиотеки для чтения» «и «критика Сенковского» .

Выделение этих тем и их анализ на материале сквозного прочтения всех томов журнала 1834−1848 годов, а также решение ряда более частных проблем, связанных с этим вопросом и не освещенных в научной литературе, определяют НОВИЗНУ и АКТУАЛЬНОСТЬ предлагаемого исследования. В современном литературоведении, как мне представляется, сохраняется необходимость понимания этого сложного эстетического явления изнутри, рассмотрения истории самого литературного объекта, а не его отражения в восприятии современников.

МАТЕРИАЛ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Анализ критической и эстетической позиции Сенковского делался на материале всех семи отделений 91 тома (180 книжек) «Библиотеки для чтения» 1834−1848 годов22: единство журнала и предельная выраженность в нем позиции редактора не позволяют исследователю исключить из рассмотрения даже отделения «Науки и художества» и «Промышленность и сельское хозяйство». Вместе с тем, основное внимание было, конечно, и русская журналистика. Харьков, 1999. С.68−74.

22 Отделения журнала: 1) Русская словесность (Проза и Стихотворения) — 2) Иностранная словесность- 3) Науки и художества- 4) Промышленность и сельское хозяйство- 5) Критика- 6) Литературная летопись- 7) Смесь. уделено отделениям «Критики» и «Литературной летописи». Характеризуя материал исследования, прежде всего необходимо указать на одну из основных проблем изучения журнальной периодики 30-х годов, в полной мере существующую и в отношении «Библиотеки для чтения»: ПРОБЛЕМУ АТРИБУЦИИ статей журнала. В 1834 и отчасти 1835 годах статьи в отделениях «Иностранная литература», «Науки и художества», «Критика» подписаны, если не полными именами, то по крайней мере, инициалами или псевдонимами авторов, переводчиков, сотрудников, их подготовивших. Впоследствии отсутствие подписи под статьей становится одним из принципов «Библиотеки для чтения», от которого она отступала очень редко.23 Единичны и указания на авторство в отделениях «Литературной летописи» и «Смеси» .

Частично аналогичный процесс после 1836 г. затрагивает и авторское отделение «Русской словесности»: имена заменяются псевдонимами, то постоянными, закрепленными за автором, такими как: РахманныйЗинаида РваА. Ж-ва, сочинительница «Вечеров на Карповке», то игровыми, значимыми только для данной единичной публикации: Карло Карлини24, Адам фон Женихсберг25, Клеопатра Леонидова26, и многими другими. Многообразие псевдонимов вообще одно из наиболее значимых составляющих эстетики.

23 «Правда, что статья Б.<�иблиотеки> для Ч.<�тения> не была подписана (статьи этого отделения <критики> никогда не подписываются)» (БдЧ. 1839. Т.ЗЗ. Отд.5. С.28).

24 Карло Карлини Любовь музыкального учителя // БдЧ. 1836. Т.19. Один из ярких примеров соотношения редакторского и авторского начал: Утверждение Ю. К. Арнольда о своем авторстве повести, к которой Сенковский придумал только псевдоним и немного" изменил заглавие (Арнольд Ю. К. Воспоминания. Вып.2. М., 1892. С.97−99, 116−117), сталкивается с уверенной атрибуцией ее редактору журнала П. С. Савельевым (Савельев. С. СХХШ).

25 Адам фон Женихсберг Мамзель Катишь, или Ловля женихов // БдЧ. 1838. Т.27. Атрибутируется Сенковскому как его переделка чужой статьи (Савельев. С. СХХШ). Автор — П. В. Ефебовскцй (Русские писатели. 1800−1917. Биографический словарь (далее: Русские писатели). Т.2. М&bdquo- 1992. С.246).

Сенковского, и было бы чрезвычайно интересно исследовать феномен их широкого распространения в журнале именно в 1836—1839 годах27, как для расширения литературной маски самого редактора (Пограничный толмач Разумник Артамонов сын Байбаков, Петр Снегин, тверские помещики Заезжаев, Закусаев, Мухоловкин, и т. д.- в то же время закрепленный псевдоним Барон Брамбеус в эти годы не используется), так и для создания общей маскарадно-демократической формы журнала, где все равны, потому что не узнаваемы. Расширяя круг читающей публики, делая прежде элитарные вопросы науки и литературы доступными массовому пониманию, «Библиотека» независимо от своего желания пробуждала и массового писателя. Большая часть образованных (и не очень) людей могла легко следовать сформированным тематическим и образным шаблонам. Случайно уцелевшие письма из редакционного портфеля и некоторые публикации на страницах самого журнала демонстрируют, что «Библиотека для чтения» была буквально атакована «неопытными 15-летними девушками», воспевающими греховную любовь еврейки и христианина и кровавую месть любовнику за измену28, и «достойными восприемниками» Пушкина, вроде Иакова Пшца, пишущего для утешения Парнаса, «плачущего со скуки» после смерти поэта, «пятирублевые стихи» 29. И хотя «Библиотека для чтения» неоднократно просит не присылать ей рукописи по почте, тем не менее произведения непрофессиональных литераторов (как тех же.

26 Клеопатра Леонидова Некоторые факты и мысли о мужьях, извлеченные из дружеской переписки двух женщин // БдЧ. 1838. Т.30. Автор неизвестен.

27 В 1834−35 годах обращение к псевдонимам было скорее исключением, в 1836−39 произведения, подписанные ими, составляли почти пятую часть в отделении «Русская словесность» .

28 Годовниченкова Е. Письмо О. И. Сеиковскому от 16.12.1837 // РГАЛИ. Ф.1162. Оп.1. N 2.

29 БдЧ. 1837. Т.22. Отд.6. С. 72. В ответ на желание автора, «с некоторого времени» заметившего в себе «решительный поэтический талант», получить за свои бессмертные стихи по 5 р. асс. за строчку редакция сообщает, что «пятирублевые стихи» его, «положенные на каменный уголь, горят прекрасным темносиним пламенем» .

Годовниченковой, Арнольда и многих других) публикуются на страницах журнала. То, что было принадлежностью дневников, дружеских писем, салонных игр стремится быть «выпущено в свет», стать литературой. Для Сенковского маскарадное разнообразие литературных материалов могло служить и своеобразной заменой, маскировкой потери «Библиотекой» литераторов с известными именами, с середины 1836 г. покидающих журнал.30.

Возвращаясь к проблеме отсутствия подписи под критическими статьями, укажем, что Сенковский объяснял подобную установку журнала ориентацией на английские образцы журналистики, где «превосходная, удивительная <статья> будет переведена на все языки, сделается европейскою и произведет ощутительное влияние на господствующие мнения и теории, — и между тем никто не знает, чья она», в то время как во Франции, напротив, подписываются даже самые ничтожные статейки.31 Однако мы не можем принять это объяснение как исчерпывающее. Стремление к журналу как единому целому: «сочинения, помещаемые в „Библиотеке для чтения“ должны иметь форму статей, написанных нарочно для сего журнала» — «для соблюдения единообразия» его, 32 и присущая Сенковскому страсть к «редактированию» мира вокруг себя33 делали «Библиотеку» журналом с сильно доминирующим редакторским началом и потому стертым началом авторским. Статья для журнала постепенно становится важнее имени, под ней стоящего. Процесс этот усиливается после демонстративного ухода из.

30 После публикации статьи «Рассказы дяди. Прокопья,. изданные А. Емичевым» (БдЧ. 1836. Т. 17. Отд.6. С.6−9) в журнале более не публикуются В. Ф. Одоевский, В. И. Даль (до 1843 г.), с 1837 г. В. А. Жуковский, с середины 1837 г. Д. В. Давыдов, М. Н. Загоскин (до 1844 г.). Ф. В. Булгарин (до 1845 г.). См. об этом: Шаронова A.B. К проблеме взаимоотношений редактора и авторов «Библиотеки для чтения» // Русская литература. 2000. N 3. С.83−95.

31 <Сенковский О. И> Словесность в Англии // БдЧ. 1834. Т. З. Отд.7. С. 66. Атрибуция: Савельев. C.CXXXIU.

32 БдЧ. 1834. Т.2. C. I-IU. журнала литераторов с известными именами, но существовал он изначально, отчасти спровоцировав их поступок. Формой его проявления было стремление к унификации журнальных материалов, выразившейся в «Библиотеке» тем, что редактор вносил во многие из них что-то свое, в первый год даже переписывая многие получаемые им материалы. Позже степень редакторской правки сильно снижается, но принцип «редакционной» статьи остается: отсутствие подписи под публикацией, непротиворечивость общей позиции журнала по основным вопросам современной литературы, вставки Сенковского в статьи, написанные сотрудниками журнала. Таким образом появляется критическая статья «от редакции «Библиотеки для чтения» «. Процесс нивелирования авторского начала затрагивает в полной мере и критическую статью самого Сенковского, постепенно теряющую индивидуальность звучания.

В научной литературе вопрос о равнозначности понятий «критика «Библиотеки для чтения» «и «критика О.И.Сенковского» не ставился. Отсутствие архивных материалов способствовало расширительному пониманию свидетельств сотрудников журнала о том, что в первый год существования «Библиотеки» практически все материалы журнала, были если не написаны, то тщательно отредактированы Сенковским, 34 и утверждения самого редактора, что все важные статьи в журнале писались бароном Брамбеусом.35 Отсутствие подписей под статьями, многочисленные свидетельства авторов о редакторской правке Сенковского, безусловное внутреннее единство и непротиворечивость критической позиции.

33 Каверин. 1966. С. 194.

34 Савельев. СХХХШ-ЬХХШИ.

35 Устами тверских помещиков Сенковский заявляет об этом с характерной для него иронической двусмысленностью: «Ему <барону Брамбеусу> приписывают все острые критики, хотя, говорят, критик он не сочиняет. К нему наконец относят все хорошие статьи без подписи» (БдЧ. 1837. Т.22. Отд.1. С.68).

Библиотеки" по наиболее существенным для ее редактора вопросам литературной современности — привели в конечном итоге к знаку равенства между словами «критик «Библиотеки для чтения» «и Сенковский. Однако литературно-критические статьи в «Библиотеке» писались не только ее редактором. Журнал нового типа, как коммерческое литературное предприятие, неизбежно требовал для стабильного существования своего сложного механизма согласованных действий большого числа сотрудников: корректоров, редакторов, переводчиков, составителей обзорных статей и т. п. Сенковский, действительно, стремился лично участвовать во всех сферах своего издания, но даже при его необыкновенной работоспособности и. одержимости издавать его один он был не в состоянии. Уже в 1835 г. редактор активно привлекает в журнал молодых сотрудников.36 В это же время Сенковский охладевает к проблемной критической статье (см. главу 1) и ищет опытных авторов для отделения «Критика». Готовность передать «пространные и рассудительные разборы» своему сотруднику или приглашенному критику постоянно выражается им в 1830−40-е годы. «Летопись» редактор по преимуществу составляет сам, но и здесь он активно использует работы своих сотрудников и в качестве черновых материалов (пересказы содержания книг), и в качестве готовых рецензий. Статьи для отделений «Критики» и «Литературной летописи», кроме Сенковского, в 30-е.

36 «О. И. Сенковский, собственною рукою написавший половину толстых книг „Библиотеки для чтения“ за 1834 год, рад был принять в сотрудники всякого, кто знал по-немецки или по-аиглийски настолько, чтоб переводить с этих языков для печати, умел бы из трех-четырех вышедших за границею книг о сродных предметах склеить приличную статейку на живом, а не семинарском русском языке, да имел бы настолько общего образования, чтобы отдавать отчет о содержании текущих произведений русской беллетристики. Как ни умеренны были’эти требования, Петербург в то время представлял немного личностей, которые могли бы удовлетворить им» (Григорьев В.В. Т. Н. Грановский и его профессорство в Москве // Русская беседа. 1856. Т. З. Отд. Смесь. С.39). годы пишут Т. Н. Грановский, 37 М. А. Марков, 38 Н. Н. Веревкин, 39 Н. А. Полевой, 40 в 40-е: Э. И. Губер, 41 А. В. Никитенко, 42 А. П. Милюков, 43 возможно, и другие.

37 Знакомство Грановского с Сенковским происходит через В. В. Григорьева, университетского ученика Сенковского, сотрудника «Энциклопедического лексикона» и «Библиотеки для чтения». «Сотрудничество такого человека со вкусом, как Грановский было находкою для редактора. <.> Начиная с лета 1835 до весны 1836, то есть, почти до самого отъезда за границу, Т.<�имофей>. Н.<�иколаевич> был постоянным сотрудником в издании „Библиотеки для чтения“: переводил указываемые редактором ее журнальные статьи, составлял из иностранных книг разного рода обозрения, а иногда писал и разборы выходивших новостей русской литературы» (Григорьев В.В. Т. Н. Грановский. // Русская беседа. 1856. Т. З. Смесь. С. 39. Там же. С. 40 — свидетельство о том, что Грановский, хотя неохотно, писал и летописные критики). См. также: Осповат А. Л. Грановский // Русские писатели. Т.2. С. 11.

38 Пермяков Е. В. Марков // Русские писатели. Т.З. С. 528.

39 По свидетельству Сенковского, Н. Н. Веревкин «принимал некоторое участие в составлении Литературной летописи» для двух книжек журнала, а именно приготовил «для редакции перечень содержания повестей и романов» (БдЧ. 1838. Т.28. Отд.6. С.31).

40 Н. А. Полевой активно сотрудничал в «Библиотеке» в 1836—1837 годах, писал критические статьи для отделений 5 и 6, а также статьи, помещаемые в отделениях 1 и 3. Живя в это время в Москве, он не мог влиять на внутриредакционную политику, в том числе и по отношению к своим статьям. Причины своего появления (денежные и моральные обязательства перед А. Ф. Смирдиным, оказавшим ему «бескорыстную и важную услугу в стесненных обстоятельствах») и ухода («нестерпимое цензорство» его статей со стороны Сенковского и «решительное несогласие» с направлением и духом журнала) из «Библиотеки» изложены им в предисловии к изданию своих «Очерков русской литературы» (4.1. СПб., 1839. С. Х11-Х1Х). В 1838 г., переехав в Петербург, Полевой присоединяется к травле Сенковского Булгариным и Гречем, объявляя о намерении «всячески уничтожить его, как литератора». Обстоятельства этой войны, закончившейся для Полевого весьма плачевно, см.: Каверин. 1966. С.96−120. Интересно свидетельство о ней В. В. Григорьева: «Умен Полевой, умен и Сенковскийк первому больше благоволит публика, второй на лучшем счету у правительства. Ругательства Полевого тяжелеешутка Сенковского бьет смертельнее. На стороне Полевого Греч, Булгарин, Кукольник, Воейков и целая свора стателепиков <нрзб.> не так именитыхна стороне Сенковского нет никого: он один должен выдерживать и отражать удары врагов» (Григорьев В. В. Письмо М.П.Погодину от 10.01.1838 // РГБ. Ф. Пог/П. Оп.9. N 38. Л.5об.-6). Для Сенковского, воспринявшего обращение Полевого к его противникам как предательство, это было одно из тяжелейших жизненных потрясений, от которого в полной мере он оправиться не смог, превратившее его в мизантропа. Существующий список работ Н. Полевого (Шикло А. Е. Исторические взгляды Н. А. Полевого. М., 1981. С.206−207) в части, относящейся к его публикациям в «Библиотеке для чтения», вызывает ряд сомнений в безусловности атрибуции не только потому, что противоречит спискам работ Сенковского, составленным Савельевым и Старчевским, также, возможно, не вполне достоверным, но и потому, что в него не включена статья' о «Чарах» Тополи (БдЧ. 1837. Т.25. Отд.5), практически без изменений перепечатанная Полевым в «Очерках русской литературы» (4.2. С.483−510), а «летописные» статьи атрибутируются покнижно, всем объемом, без исключения статей, определенно приыадлежащих редактору журнала (как,• например, «Стихотворения Лукьяна Якубовича», личный выпад Сенковского против П. А. Вяземского, см.: Шаронова A.B. К проблеме взаимоотношений редактора. // Русская литература. 2000. N 3. С.83−95). В «летописных» критиках 20−24 тт. журнала, практически полностью атрибутируемых А. Е. Шикло Н. Полевому, содержатся также наиболее известные высказывания о А. В. Тимофееве, Е. Бернеге, Протопопове, отнесение которых Полевому весьма спорно. В часть статей Полевого в отделении «Критика» Сенковским по-видимому внесены значительные добавления и изменения: так, он приписывает к статье о «Недовольных» М. Н. Загоскина часть, посвященную «Ревизору» Н. В. Гоголя (Очерки русской литературы. 4.1. C. XUII), возможно, усиливает звучание статьи о «Истории поэзии» С. П. Шевырева (Сенковский О. И. Письмо А.В.Никитенко // ИР ЛИ. N 18 671. Л.39−40). Вместе с тем необходимо отметить, что в отношении статей Полевого в этом отделении правки Сенковского вовсе не носили всеобъемлющего характера: см. сн. 48.

41 Э. И. Губер в 1839 г. писал критику и немецкую библиографию для «Отечественных записок», ушел из журнала из-за нарушения Краевским договоренности об оплате его работ (Письма Э. И. Губера А.А.Краевскому // РНБ. Ф.391. N 311. Л. 1−4). В 1840−42 годах по приглашению Сенковского заведовал обоими критическими отделениями «Библиотеки» (Левин Ю. Д. Губер // Русские писатели. Т.2. С.52−53), вероятно, был и соредактором журнала (Письмо П. П. Ершова В.А.Треборну от 2.05.1841 // Ершов П. П. Сузге. Иркутск, 1984. С.388−389- <Посмертная статья о Губере> // БдЧ. 1847. Т.82. Отд.6. С.22). В 1840 г. Сенковский пытался передать ему «Библиотеку для чтения» полностью, и до мая Губер был негласным редактором журнала, а Сенковский его руководителем. Попытка легализации Губера в этом качестве столкнулась с сопротивлением цензуры и А. Ф. Смирдина и закончилась неудачей (РГИА. Ф.777. Оп.1. N 1183. Л. 17−31). В 1846 г. Губер вернулся в «Библиотеку», «занял по-прежнему одно из редакторских мест и с декабря месяца получил в постоянное свое ведение отделения Критики и Летописи» (<Посмертная статья о Губере> //БдЧ. Т.82. Отд.6. С.22).

42 В 1846 г. А. В. Никитенко опубликовал в отд. 5 «Библиотеки для чтения» 6 критических статей, посвященных современной литературе (Тт.74−76, 78): «Сочинения Державина», «Заметки за границею в 1840 и 1843 гг. Ф.П.Л.», «Петербургский сборник», «Столетие России с 1745 по 1845 года. Н. Полевого» (по сути, некролог Н.А.Полевого) — «Брынский лес. М. Загоскина», «Московский литературный и ученый сборник». Все статьи, в отличие от обычной практики журнала, подписаны. Более того, в редакторском представлении статей Никитенко публике Сенковский отдает ему подчеркнутое предпочтение перед собственными. Таким образом, статьи Никитенко представляют в выдержанной единой редакторской политике журнала как бы материал со стороны, «приглашенную критику». Сенковский вначале с восторгом воспринял предложение Никитенко «взять на себя критику», но впоследствии был разочарован непунктуальностью его (Письма О. И. Сенковского А.В.Никитенко // ИР ЛИ. N 18 671. Л.59−60, 23−24).

43 А. П. Милюков писал критические и «летописные» статьи для журнала в конце 1847 — 1848 г., ушел из него не ранее мая 1848 г. (Милюков А. П. Знакомство с О. И. Сенковским // Милюков А. П. Литературные встречи и знакомства. СПб., 1890. С.88−96). сотрудники редакции этого времени: П. Г. Волков, 44 В. А. Солоницын, К. А. Полевой, 45 И. И. Введенский.46 В ряде случаев их деятельность исчерпывалась подготовкой книжных и литературных обзоров, написанием статей, просто пересказывающих (с цитированием) содержание книги. Зачастую к подготовленным таким образом материалам редактор приписывал некое вступление с серьезным или шутливым рассуждением о разбираемом предмете или по теме, ассоциативно им вызванной. В большинстве случаев сотрудники журнала не относились к своим статьям слишком серьезно, воспринимая их более как «занятие между прочим», как способ зарабатывания средств насущных47, и потому впоследствии не хотели вспоминать о своем авторстве. Возможно, часто это было своего рода.

44 П. Г. Волков появился в журнале не позже ноября 1839 г., ушел не ранее 1841 г. Был ближайшим помощником Сенковского по изданию журнала, корректором (Сенковский О. И. Письма А.В.Никитенко: ноябрь-декабрь 1839 и от 7.04.1841 // ИРЛИ. N 18 871. Л.27−28, N 18 388- Солоницын В. А. Письмо Е.Ф.Коршу от 20.05.-6.06.1841 // Кулешов В. И. «Отечественные записки» и литература 40-х годов XIX века. М., 1958. С.357−359), иногда писал Критику и Летопись (Старческий A.B. Варианты корректур статьи о Сенковском // ИРЛИ. Ф.583. N 31. Л.17).

45 Как время от времени пишущие критические статьи для журнала В. А. Солоницын и Кс. Полевой называются А. В. Старчевским (ИРЛИ. Ф.583. N 31. Л.17), но сам прийдя в журнал в конце 1848 г., Старчевский опирается на сведения, полученные от неизвестных лиц, возможно, самого Сенковского: сведения эти чрезвычайно спутаны, в частности относительно указания круга занятий в журнале и времени сотрудничества в нем Губера, Н. Полевого, Солоницына, поэтому к ним нужно относиться с большой осторожностью. Так, в обширных письмах Е. Ф. Коршу с подробным отчетом о своих занятиях и отношениях с «Библиотекой» (он был ближайшим помощником и, возможно, соредактором Сенковского в 1841—1843 годах) Солоницын ни разу не упоминает о написании критических статей для журнала (Солоницын В. А. Письма к Е. Ф. Коршу: 20.05.-6.06.1841 и 2.08.1841 // РГБ. Ф.465 (Корши). Оп.2. N 93. Л.1−7, 8−9 (первое письмо было в отрывках опубликовано В. И. Кулешовым: см. сн.44). Инициалами Кс. Полевого (К.П) подписаны несколько статей в отделениях «Науки и художества» и «Критика» в 1845—1846 годах. Как одного из авторов Летописи в 1840-е годы Старчевский называет и Н. В. Кукольника.

46 Масловский В. И. Введенский И.И. // Русские писатели. T.l. С.400- Плетнев П. А. Письмо Я.К.Гроту от 7.10.1842 // Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым: В 3 т. Т.1. СПб., 1896. С.611- Милюков А. П. Иринарх Иванович Введенский // Милюков А. П. Литературные встречи и знакомства. С. 65. коллективным созданием: сотрудника, подготовившего материал, и сотрудника, или самого редактора, его «оживившего». Но для критических отделений «Библиотеки для чтения» писали и люди, которые не могли воспринимать это только как способ зарабатывания денег, для которых критика была Делом — всей жизни, как для Н. А. Полевого, или отражением нравственной потребности, как для А. В. Никитенко, или просто серьезным занятием, как для Э. И. Губера, критики, которые не разделяли иронической концепции неважной, несерьезной, пристрастной критики О. И. Сенковского. И хотя Полевой говорит о редакторском вмешательстве в его статьи, исказившем в них авторский замысел, сравнение тех из них, что он счел возможным опубликовать в «Очерках русской литературы» (с целью очиститься от искажений Сенковского), а именно, семи из возможно принадлежащих ему в «Библиотеке» (в отделении «Критика») 18 статей, — с «библиотечным» вариантом их показывает почти полное совпадение текстов.48 Вероятно, одной из целей издания «Очерков» Полевого было не столько заявление о своем неучастии в иронической критике Сенковского, но и утверждение, что только его статьи (а не статьи редактора) и содержали по-настоящему значимую критику журнала. Принцип отношения к критическому освещению словесности у Н. Полевого и Сенковского, действительно, не просто различен, а противоположен, противоположен настолько, насколько.

47 Материальная сторона была далеко не безразлична большей части сотрудников журнала. См.: Григорьев В. В. Т. Н. Грановский. // Русская беседа. 1856. Т. З. Смесь. С.39- Ершов П. А Письмо В. А. Треборну (см. сн.41) — Письма Э. И. Губера А.А.Краевскому (см. сн.41).

48 Полевой изменяет в своем переиздании (по собственному признанию, он не имел черновиков рукописей и пользовался экземпляром «Библиотеки», исключая из него «чужую руку») лишь несколько слов (так, он последовательно заменяет «этот» другими словами: «сей», «таков», «здесь» и т. п.) и исключает небольшие фрагменты (до 10 строк и не более 12 фрагментов на статью), содержащие или иронические реверансы Сенковского в сторону русской публики, или скептические ремарки ученой полемики (по поводу латинского происхождения басен Федра, вопросам восточной басни и т. п.), но никоим образом не затрагивающие не только центральных, но и частных рассуждений автора. могут быть антонимичны вера и скептицизм, стремление к объективности и убежденность в ее невозможности, серьезность и ирония, важность и «вздор». Но при обращении к содержательной стороне критической позиции Сенковского и Полевого различие их критических методов оказывается малосущественным, потому что совершенно по-разному, исходя из различных точек зрения на литературу и критику, они пишут об одном и том же, одни проблемы их волнуют, одни и те же текущие процессы и концептуально одинаково рассматриваются ими. Так, проблема народности современной литературы, сформулированная Полевым на страницах «Библиотеки для чтения», является фокусом для восприятия отношения к современной литературе Сенковского (см. 4 главу), созвучна критическим выступлениям журнала и до появления в нем Полевого, и после его ухода, что говорит о содержательной непротиворечивости многих взглядов критиков. Научно атрибутировать статьи Э. И. Губера мы не имеем возможности, по полному отсутствию для этого документальной базы. Имеющиеся свидетельства определяют только время и характер его сотрудничества в «Библиотеке». Так, часть статей первой половины 1840 г., когда Сенковский неофициально передавал ему редакцию журнала, вместе с правом написания статей для критических отделений, принадлежит ему, и, возможно, именно его авторству нужно отнести статью о «Сочинения Александра Пушкина» 49, в которой также содержится ряд программных для критической позиции журнала заявлений. И здесь очевидны различие критических методов неизвестного автора и редактора журнала и непротиворечивость содержательной стороны выраженной позиции. Вероятно, хотя мы не можем.

49 Сочинения Александра Пушкина // БдЧ. 1840. Т.39. Отд.5. С. 1−60. Атрибуция статьи может носить 'только гипотетический характер, по исключению авторства самого Сенковского и отсутствию другого известного нам крупного критика, сотрудничающего в «Библиотеке» в это время. См. сн. 37 главы 3. доказать этого, значительное редакторское вмешательство отсутствует и здесь. Цикл критических статей А. В. Никитенко (см. сн. 42) представляет особое явление в отделении «Критика»: во-первых, они подписаныво-вторых, диссонируют с общей критикой журнала, не только по своей серьезной направленности, обоснованию принципа важности и объективности в критическом подходе, но и по содержанию (большую часть из того, что писали Полевой и Губер, Сенковский мог бы написать, если бы захотел писать таким образом, или, по крайней мере, мог бы подписаться под этими статьями, — рассуждений Никитенко он вряд ли разделил бы) — в-третьих, они вызвали единственный за всю 15-летнюю историю «Библиотеки для чтения» Сенковского прецедент дискуссии внутрижурнальных материалов. В «Литературной летописи» редактор, представляя критику Никитенко («Один из моих ученых друзей, умный и опытный знаток литературного дела, отнял у меня „Петербургский сборник“ и хочет сам поговорить об нем в другом отделении. Он скажет там все, что нужно и обо всем, что заслуживает внимания, и скажет лучше моего»), высказывает совершенно иное мнение о той же книге.50.

Таким образом, при постановке нашей темы мы неизбежно сталкиваемся с разделением ее на две: критика «Библиотеки для чтения» под редакцией Сенковского и критика самого Сенковского. Теснейшая связанность их между собой и особая проблема в отделении друг от друга, обусловленная атрибутированностью лишь незначительной части критических статей журнала и проводимой его редактором политикой унификации журнальных материалов, чрезвычайно затрудняют эту задачу. В своей работе я обращалась к трем атрибуционным спискам статей.

50 Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым // БдЧ. 1846. Т.75. Отд.6. С.1−5. Параллельные рецензии появились также на «Брынский лес» М. Н. Загоскина (Там же. С.33−34) и «Московский литературный и ученый сборник» (БдЧ. 1846. Т.77. Отд.6. С.5−6).

Сенковского. Наиболее достоверным из них является список, составленный П. С. Савельевым, 51 но он, к сожалению, не полон: из «Литературной летописи» были «поименованы», по его собственному признанию, «только главнейшие рецензии» (в их число не была включена даже известная статья Сенковского о «волшебном ящике»: «Рассказы дяди Прокопья, изданные А. Емичевым» 52), включены в него и далеко не все статьи из «Критики», что обуславливается тем, что Савельев в течение ряда лет почти не общался с Сенковским и тем более не был близок в эти годы «редакционной кухне» журнала, а архив Сенковского ко времени составления списка был уже уничтожен владельцем. Два других списка (точнее, два варианта одного списка) были составлены.

A.В.Старчевским для помещения в статью о Сенковском в «Справочном энциклопедическом словаре» .53 Степень использования архива писателя и источники информации исследователя нам неизвестны: Старчевский пришел в «Библиотеку» в конце 1848 г., до этого не был знаком с Сенковским и, естественно, никакими сведениями, кроме полученных от бывшего редактора журнала и части его сотрудников, не располагал. Неясно, домыслы ли биографа или ослабевшая память Сенковского послужили причиной значительной недостоверности первой редакции этого списка, в котором Сенковскому приписаны повести почти всех псевдонимов журнала — от.

B.Ф.Одоевского до В. А. Солоницына, обширное число статей и произведений, атрибуция которых редактору журнала спорна и даже сомнительна. В словаре он появился в сокращенной редакции. Однако основательно исправив саму.

51 Савельев П. С. Библиографический список сочинений Сенковского // Савельев. C. CXIII-CXXXUIII. ;

52 См. сн. 30.

53 Первый вариант списка: Рукопись и многочисленные корректуры статьи о Сенковском // ИРЛИ. Ф.583. N 31. J1.6−13, 15−23- Ф.93. Оп.4. N 81 (далее: Старчевский (корректура)). Второй вариант: Старчевский A.B. Сенковский // Справочный энциклопедический словарь. Т.9, ч.2. С.370−377. статью, местами полностью переписав ее54, Сенковский, вероятно, Не обратил серьезного внимания на список своих работ. В нем убраны очевидные промахи Старчевского, но сохранены многие из статей, атрибутируемых А. Е. Шикло Н. Полевому, и даже определенно его «Русские классики» (что служит косвенным доказательством содержательной непротиворечивости во взглядах критиков), а также переводные статьи первых лет издания журнала, подписанные инициалами А. Н. Очкина и Е. Ф. Корша. Окончательная редакция построена не на принципе максимально возможной атрибуции, избранном Старчевским (хотя и в первой редакции почти нет литературно-критических статей), а на отборе наиболее значительных и важных для самого автора работ. В основном, это научные и научно-популярные работылитературно-критические, а тем более «летописные» статьи практически полностью исключены. Таким образом, оба списка Старчевского-Сенковского силой доказательного аргумента не обладают, хотя как возможное свидетельство используются в данной работе, с указанием на спорность отдельных атрибуций. Некоторые прямые или косвенные указания на авторство Сенковского содержатся в его письмах и других архивных материалах, но их очень мало. Не лучше обстоит дело и с атрибуцией статей других сотрудников журнала. Нам известно несколько статей, принадлежащих Т. Н. Грановскому и П. С. Савельеву, по материалам самого журнала можно в некоторых случаях установить авторство Э. И. Губера и Н. Н. Веревкина.

Таким образом, проблема атрибуции остается серьезнейшим препятствием в научном изучении критики Сенковского и критики «Библиотеки для чтения». Это обстоятельство определяет во многом и недостаточную изученность не только критико-эстетической, но вообще журнальной позиции Сенковского, т.к. научные исследования строятся на.

54 См. сн. 5. материале узкого круга статей (10−15), традиционно относимых авторству Сенковского, а зачастую и только ряда одних и тех же цитат, или на априорной атрибуции редактору всех критических материалов «Библиотеки для чтения». Отсутствие научной истории, или хотя бы указателя крупнейшего журнала 1830−40-х годов, тормозит изучение литературного процесса в целом. Сведение имеющихся фактов по истории журнала, критическая оценка их, выявление новых сведений для создания возможно полной целостной картины является насущной проблемой для современного изучения литературной-и общественной жизни этого периода.

Предпринимая в данной работе попытку значительно расширить круг обсуждаемых в научной литературе проблем, связанных с литературно-критической концепцией Сенковского, я неизбежно была вынуждена или рассматривать его авторство части неатрибутируемых статей как гипотетическое, или констатировать развитие основных тем в критике «Библиотеки для чтения», как, по крайней мере, не противоречащее взглядам главного критика журнала. Вместе с тем, темы для данного исследования были выбраны таким образом, чтобы их основное содержание раскрывалось на материале статей, принадлежность которых Сенковскому не вызывает сомнений.

ВЫВОДЫ:

1. Субъективизм критического подхода и высокая степень эгоцентричности Сенковского-критика ставит перед исследователем проблему критического метода как одну из наиболее существенных для научного анализа явления в целом.

2. Романтическая ирония, определяющая особенности художественного метода Сенковского, оказывает существенное влияние и на содержательную сторону его критики.

3. «Веселое и вольное авторское умозрение» романтической иронии в критике Сенковского, как и в эстетике немецких романтиков, служит формой интеллектуального освобождения от объективных вещей и норм, общественных и литературных, способом преодоления «господствующей микрологии», «обособления человеческих сил» (Ф.Шлегель) и разрозненности вещей, потерявших свое целостное значение.

4. В «Библиотеке для чтения» принцип произвольного, «самоуправского» усматривания реальных литературных явлений, стремление «провоцировать их, дразнить, умалять» выдвигается прежде всего не в чисто эстетической, а журналистской сфере: для побуждения общества думать и мыслить самостоятельно, не сковывая себя рамками сложившихся категорий, литературных, общественных, нравственных. Обращение к скоморошескому травестированию реально существующего выводит критику Сенковского за пределы узкой эстетической модели немецких романтиков, выявляет общие корни «серьезно-смехового» отрицания, содержащиеся в романтической иронии.

ГЛАВА 3.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕОРИИ О.И.СЕИКОВСКОГО.

Парадоксальность литературной критики Сенковского в наибольшей степени проявилась в сосуществовании в ней ясной определенности и последовательности в отстаивании критиком своей позиции при рассмотрении одних тем и максимальной маскировки ее при обращении к другим. Характерно, что позиция есть всегда. Только в первом случае критик настойчив до такой степени, что приближается к опасности надоесть и быть смешным, во втором же рискует быть понятым совершенно превратно. Видимая противоречивость этого факта при внимательном рассмотрении оказывается мнимой, т.к. обе составляющих обусловлены стремлением О. И. Сенковского построить критику на междисциплинарном подходе к словесности, совместить в ней рассмотрение научных, эстетических и общественных явлений. Преодолевая вслед за немецкими романтиками «разделение и обособление человеческих сил», стремясь объединить «разрозненные вещи, потерявшие свое целостное значение» 1, Сенковский в критике и журналистике пытается продемонстрировать единство и взаимоопределяемость различных сфер современной жизни. Наиболее интересные и для него самого важные статьи, наиболее разработанные литературно-критические теории возникают на стыке науки (лингвистики, истории, музыковедения и т. п.) и литературы, или посвящаются проблемам взаимодействия между словесностью и обществом. Формулирование чисто эстетических концепций Сенковскому остается глубоко не интересным. Рамки традиционной критики для него узки, а сама она не обладает ни практической,. ни высшей значимостью. Эстетические наблюдения смещаются критиком в ремарки, в подтекст, их важность и принципиальность скрываются. Яркость и содержательность многих из них говорят скорее о Сенковском как читателе, чем как о литературном критике, формулирующем и обосновывающем свою эстетическую позицию. В программных статьях 1834 г. писатель еще пытается оставаться в рамках своего подхода к словесности именно литературным критиком. Но негативное восприятие и непонимание литературной общественностью новаторской формы его критики приводит к возникновению у Сенковского неуверенности в своих эстетических силах, а как следствие к усилению иронического начала и увеличению расстояния между концептуально развиваемыми темами и небрежно разбросанными эстетическими идеями и наблюдениями.

Термин «литературная теория» избран в диссертации с целью выделения тем, концептуальность которых для критики Сенковского очевидна, тем, которые определенно формулируются и последовательно отстаиваются критиком. Они отличаются внутренней непротиворечивостью, обоснованностью, логичностью и представляют положительную программу литературной критики Сенковского. Посвящая им данную главу, я стремилась не столько оспорить устойчивое представление об отсутствии такой программы в критике журнала, сколько через раскрытие содержательной стороны показать своеобразие и значимость критики Сенковского. Без анализа литературных теорий рассмотрение конкретной критики журнала, ее персональных объектов неизбежно будет неточным, искаженным. Только выявив собственную позицию редактора и найдя отражение его концепций в видимо бессистемных и беспринципных критических оценках «Библиотеки для чтения», мы сможем увидеть их истинный смысл, их мотивированность и.

1 Берковский Н. Я. Эстетические позиции немецкого романтизма. С.36−37. определенность. За исключением теории литературного языка, 2 концепции Сенковского в научной литературе не выделялись и не исследовались.

Для анализа содержательной стороны критики Сенковского в данной главе были избраны темы, в наибольшей степени волнующие самого редактора, развитые в статьях, безусловно принадлежащих его авторству. Это прежде всего: проблема языка литературы и общества, необходимость интеллектуализации общественной и литературной жизни, в эстетическом аспекте воплощенная в проблеме психологизма и типизации художественного образа (см. также главу 4), а также темы, носящие более частный характер, но очень важные для понимания системы литературных, общественных и научных взглядов самого Сенковского: концепции, касающиеся взаимоотношений литературы и истории, проблемы поэтического перевода, поэзии и музыки. Две последние получили сравнительно небольшое отражение в конкретной критике журнала: отчасти в восприятии творчества В. А. Жуковского и косвенно в оценках поздней романтической поэзии, но особый интерес к ним писателя не позволяет отбросить их как периферийные и несущественные. Ряд значимых для русской литературы вопросов (прежде «всего, проблема народности), сформулированных другими критиками журнала в непротиворечащем взглядам редактора виде (что подтвержается развитием тех же идей на протяжении ряда лет в отрывочных ремарках, заметках, комментариях самого Сенковского), будет рассмотрен в 4 главе.