Творчество Ярослава Сейферта 20-х годов: К проблеме формирования индивидуального стиля

Содержание

Творчество Ярослава Сейферта1 (1901−1986), одного из наиболее известных чешских поэтов XX века, первого и на сегодняшний день единственного чешского лауреата Нобелевской премии по литературе (1984), присвоенной «за поэзию, отличающуюся свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствующую о независимости духа и разносторонности человека"2, занимает поистине уникальное место в сознании чешского общества, а тайна притягательности «сейфертовского» стиха, при всей его кажущейся простоте и ясности, остается все еще не до конца разгаданной. Анализ поэтических книг Сейферта первого десятилетия его творчества, обращение к биографии и литературному окружению поэта, позволяет поставить вопрос о влиянии времени и судьбы на характер его индивидуальности, определить масштабы воздействия авангардистского опыта на его дальнейшую художественную эволюцию, проследить процесс формирования стиля одного из крупнейших писателей чешской литературы XX века. Творчество Сейферта двадцатых годов не может рассматриваться отдельно от теории и практики таких художественных направлений чешской межвоенной литературы, как пролетарское искусство и поэтизм, деятельным участником которых поэт являлся, а также исторических событий и социально-политической ситуации в Чехословакии 20-х годов, равно как и вне литературного контекста европейской поэзии того времени.

Поэзия Ярослава Сейферта занимает поистине уникальное место в сознании чешского общества, и эпитет «народный» чаще всего встречается среди характеристик поэта. Стихи Сейферта любят и читают в самых различных социальных слоях, их можно встретить на плакатах метро, в рекламных брошюрах, каталогах художественных выставок и путеводителях- именем Сейферта названа одна из главных улиц Жижкова — пражского района, где родился поэт. Ежегодно издательства выпускают сборники его стихотворений, которые быстро исчезают с прилавков магазинов. Ярослав Сейферт неразрывно связан с историей чешской поэзии XX века — его творчество уже стало литературной классикой, вошедшей в обязательную программу средней школы, а имя присутствует во всех энциклопедических и справочных изданиях по чешской поэзии. Присуждение Нобелевской премии явилось событием поистине общенационального масштаба — не только признанием творческих достижений поэта, но и вклада чешской литературы в мировую литературу и культуру в целом, а Ярослав Сейферт — олицетворением современной чешской лирики в глазах всего мира.3 «.Для чешской литературы, которая в лице Ярослава Сейферта обрела первого лауреата Нобелевской премии, принятое Стокгольмом решение означает признание ее зрелости и принадлежности к литературе европейской"4, — писала об этом событии западная пресса. «Значение Сейферта для чешской литературы состоит, прежде всего, в том, что он целенаправленно и с огромным талантом расширяет границы поэзии, внося в чешскую лирику в своих ранних произведениях необычную для того времени свободу выбора сюжетов, места действия и образов. Его литературное творчество целиком относится к области лирики, и из-за языкового барьера не могло играть сколько-нибудь значительную роль за пределами Чехословакии. Чешская лирика, которая. так много значила для чешского народа в разные исторические эпохи, по-прежнему остается закрытым миром, это terra incognita на другом берегу моря, о которой только какой-нибудь бесстрашный капитан может рассказывать чудесные истории», 5 — эти слова одного из западных литературоведов как нельзя лучше характеризуют положение чешской лирики и, в частности, поэзии Ярослава Сейферта в мировой литературе. Заслуга Сейферта перед чешской литературой состоит и в том, что его творческое усилие в какой-то степени все-таки смогло преодолеть языковые барьеры и донести другим народом звучание чешского стиха. Возможно, определенную роль в этом сыграл и тот ранний период творчества поэта, когда авангардисты изобретали рецепты всемирной поэзии, которая была призвана сломать языковые и национальные границы, обогатить и осчастливить весь мир6.

Сейферт принадлежит к поколению, которое, вступив в чешское искусство в двадцатые годы, во многом определило направление всего его дальнейшего развития. Вместе с Витезславом Незвалом, Иржи Волькером, Константином Библом он вошел в ту блестящую плеяду, чьи творческие импульсы до сих пор ощущает чешская поэзия, поднявшаяся в двадцатом веке на уровень мировой литературы.

Открытие чешскими символистами конца девятнадцатого века новых поэтических, метафорических и формальных возможностей языка, его многозначности и синтетичности, новых оттенков художественного мировосприятия, подготовило тот прорыв, который позволил чешской литературе двадцатого века зазвучать в унисон с самыми передовыми

литературами Европы. Творчество Ярослава Врхлицкого, Отокара Бржезины, Йозефа Сватоплука Махара, сосредоточенное на обращении к человеческой индивидуальности, принципиально изменило лицо чешской поэзии. Появление же чешской авангардистской литературы, совпавшее с обретением чешским народом государственной независимости (и в какой-то степени ею обусловленное), включает чешскую литературу в общеевропейский процесс революционного обновления эстетической системы художественного творчества. Поколение Сейферта, обратившееся к принципиально новому экспериментальному искусству авангардизма, уже самим своим появлением подтвердило созвучие потребностей чешской литературы художественным исканиям наиболее передовых литератур своего времени. Развитие в двадцатые годы чешского модернизма стало тем материалом, из которого затем будет строиться чешская поэзия двадцатого века.

Сейферт не оставался авангардистом на протяжении всей своей литературной жизни: расставшись в двадцатые годы с поэтизмом, он возвращается к традициям чешской поэзии и создает свой особый стих, в котором элементы классической формы соединяются с унаследованной от авангардизма свободой образности и неожиданностью метафор. Сейферт испытал влияние Аполлинера, Кокто, Маяковского, но более всего любил чешскую литературу — Карела Гинека Маху, Божену Немцову, Ярослава Врхлицкого, чешскую живопись — Миколаша Алеша7, ездил в Париж и Москву, но его единственным городом осталась Прага, к которой он относился как к любимой женщине, переживая времена неприязни и любви, охлаждения и сближения. Любовь к Праге и любовь к женщине — эти две темы стали главными в поэзии Ярослава Сейферта.

Сняв шляпу, я по улочкам хожу любимой Праги. И камней касаюсь. Они грубы, шершавы. Но поэт покрыл их поцелуями бессчетно.

Всю жизнь любил я Прагу, этот град у нас любили все поэты. Больше, чем я, пожалуй, -потому что часто бывал я здесь несчастен.

По ночам бродил я лабиринтом узких улиц, впивая эту шелковую тьму, Что пахла женской кожей и жасмином. перевод Т. Глушковой

На творческой и личной судьбе Сейферта отразились важнейшие исторические события, выпавшие в уходящем столетии на долю чехов: обретение государственной независимости, революционные настроения левой интеллигенции двадцатых, кризис тридцатых, немецкая оккупация, освобождение Праги 1945 года, изменение социального строя, вторжение стран g

Варшавского договора в 1968-м, годы репрессий и самиздата. Первая поэтическая книга Сейферта была опубликована в 1921 году, последняя прижизненная — в 1983. Между этими двумя датами — 62 года политической и художественной истории страны, наполненной историческими и эстетическими потрясениями, и почти весь путь, проделанный чешской поэзией в XX веке, свидетелем и деятельным участником которого стал Ярослав Сейферт. За свою долгую творческую жизнь он создал двадцать восемь поэтических сборников.

Всю жизнь Сейферт занимался исключительно литературным трудом, был журналистом и критиком, вел обширную редакторскую деятельность, составлял сборники избранных произведений других поэтов, например, С. К. Неймана, Я. Врхлицкого, Я. Неруды, В. Галека, пересказывал для детей сказки Божены Немцовой, написал собственную — «Вертелось-крутилось» (КоиЫо ле коиМо, 1949). Кроме того, поэт оставил ряд переводческих работ. Это «Двенадцать» Александра Блока9, произведения Гийома Аполлинера: «Убитый поэт» (совместно с М. Шрамлем)10, «Сосцы Тересия"11 и др.12, отдельные стихотворения Поля Верлена13, «Грех и покаяние» Низами14, «Песнь песней» даря Соломона15, «Веселая весна» грузинского поэта XVIII в. Давида Гурамишвили16. Отдельную главу его творчества составляет прозаическое наследие — эссеистика и книга лирических воспоминаний «Вся красота мира» (Vsecky krasy sveta, 1981), написанная поэтом в конце жизни.

Родившийся в бедной семье пражской рабочей окраины, Сейферт, в силу своего происхождения, политических взглядов, на которые повлияли и воззрения отца (поэт рано стал членом социал-демократической, а затем коммунистической партии), первые шаги в поэзии связал с литературой пролетарского направления и «Объединением революционного искусства Деветсил» (Sdruzeni pro revolucni umeni Devetsil), к которому в то время принадлежали многие яркие представители левой чешской писательской и художественной среды (Иржи Волькер, Карел Тейге, Адольф Гоффмейстер, Владислав Ванчура). Как пишет чешский исследователь, автор монографии о творчестве Сейферта, З. Пешат: «Несмотря на то, что. несколько раз менялась поэтика Сейферта, а в его судьбе были и расставания с друзьями и политическими системами, поэт всегда сохранял некоторые постоянные ценности, которые не утратили своего значения на протяжении всей его жизни и творчества. Одной из таких постоянных величин была и та дружеская атмосфера времен Деветсила, которая распахнула перед поэтом мир литературы и искусства"17. Литературная судьба Сейферта двадцатых годов тесно переплетена с историей Деветсила, вместе с которым поэт в первой половине двадцатых проделывает путь от социальной риторики пролетарской поэзии к калейдоскопическому блеску поэтизма. В течение первого десятилетия литературной деятельности поэт создает в общей сложности пять стихотворных сборников, каждый из которых стал этапом эволюции его художественных взглядов и творческого метода. Первая поэтическая книга молодого поэта, «Город в слезах» (Mesto v slzach, 1921), сочетает меткие социальные зарисовки с юношеской горячностью увлечения романтикой и патетикой революции, которая уже в следующей книге, «Только любовь» (Sama laska, 1923), уступит место большей интимности поэтического звучания и лиричности. Интерес к французскому модернизму заставит деветсиловцев, включая Сейферта, сменить тяжеловесные формы и социальное морализаторство на иные принципы создания художественного текста, главные из которых — полная свобода построения образа, придание художественному произведению характера игры, развлечения, фейерверка экзотических образов. Период поэтизма у Сейферта -это время путешествий по Европе, главным из которых стала поездка в Париж, столицу европейского модернизма, тесная дружба с К. Тейге, проповедником новейших художественных течений и теоретиком чешского авангардизма, время литературных экспериментов, отразившихся в стихотворном сборнике «На волнах Т.8.Б» (Ыа lnach. Т.Б.!7., 1925), самом авангардистском в творчестве поэта Тем не менее, уже в следующей поэтической книге, «Соловей поет плохо» {Б1ау1к гргуа §-рШпё, 1926), созданной, в частности, по впечатлениям поездки в Советский Союз, Сейферту потребуется иная тональность, далекая от веселья поэтистского праздника. Москва и Ленинград так и останутся самыми далекими географическими координатами путешествий поэта, эмоционально чрезвычайно сильно привязанного к родному дому и тосковавшего в разлуке с ним. Двадцатые годы завершатся разрывом с коммунистической партией и исключением из Деветсила. Тогда же выйдет поэтическая книга «Почтовый голубь» (Ро&омт ко1иЪ, 1929), в которой интимная лирика поэта начнет звучать с исповедально-медитативной интонацией.

Уже в первые годы литературной деятельности Сейферта можно говорить о появлении в его творческой судьбе «русской темы»: это и «страна победившей революции», утопическая социальная модель, которую рисует в своих пролетарских стихах молодой радикал, и реальные опустошенные гражданской войной Москва и Ленинград, увиденные глазами повзрослевшего поэта. Переводы русской поэзии, знакомство с русской классикой — все это также вплетается в ткань художественного бытия Сейферта в этот период.

Поэт, которому предстоит прожить долгую творческую и человеческую жизнь, всегда с любовью будет вспоминать время своей молодости, искренней дружбы, больших надежд, интенсивного творческого поиска, смелых художественных провокаций, веселого эпатажа и серьезных находок. В дальнейшем он пошел по пути, не связанному непосредственно с каким-либо литературным объединением, но его творчество всегда звучало в унисон с жизнью страны, историческими и политическими событиями, которые предстояло пережить чешскому народу и Европе в целом. Практически каждый стихотворный сборник Ярослава Сейферта являлся событием в чешской литературе, многие его произведения имели общественный резонанс, как, например, стихотворный цикл, посвященный кончине первого президента независимой Чехословакии Т. Г. Масарика «Восемь дней» (Osm dni, 1937), выдержавший за один год шесть изданий. Отдельной главой творчества поэта стала лирика периода оккупации, где внутреннее сопротивление иноземным захватчикам было передано через обращение к истории и культуре Чехии (сборники «Погасите огни» (Zhasnete svetla, 1938), «Веер Божены Немцовой» (Vejir Bozeny Nemcove, 1940), «Одетая в свет» (Svetlem odena, 1940), «Каменный мост» (Катеппу most, 1944). Радость освобождения, пражские баррикады мая 1945-го на какое-то время заставили Сейферта вспомнить звучание пролетарской поэзии «Города в слезах» (сборник «Каска глины» (Pfilha hliny, 1945), но в дальнейшем его поэзия будет избегать политических оценок, находя убежище в произведениях чешской классики, природе, любви.

Непросто складывалась послевоенная судьба поэта, как и судьба всей чешской литературы, которую пытались уложить в прокрустово ложе коммунистической идеологии. Давно расставшийся с компартией поэт не мог и не хотел принять риторику нового режима, его творчество, всегда максимально искреннее, шло своими путями, далекими от воспевания строительства нового общества. Интерес, который поэт всегда испытывал к живописи, подтолкнул Сейферта к созданию поэтической книги по рисункам известного чешского художника XIX в. Миколаша Алеша «Шел бедный художник по свету» (Sel malif chude do sveta, 1949), где в форме народной песни он обратился к таким простым и вечным темам как природа, ремесла, народные праздники. Сюжет о безумной девушке из повести Б. Немцовой «Бабушка» послужил поэту основой создания знаменитой «Песни о Викторке» (Pisen о Viktorce, 1950). Сборники шестидесятых годов, «Концерт на острове» (Koncert na ostrove, 1965), «Комета Галлея» (Halleyova kometa, 1967), «Отливка колоколов» (Odlevani zvonu, 1967), позволяют говорить об изменении поэтики Сейферта. После 1968 г. политическая позиция поэта, осуждавшего антидемократический характер социалистического руководства Чехословакии, вызывала неудовольствие властей, некоторые произведения Сейферта могли увидеть свет только в самиздате и за границей. Но в силу своего возраста и того исключительного положения, которое он занимал в чешской литературе, поэт избежал прямой угрозы ареста. Некоторые произведения так и не были опубликованы при жизни Сейферта, либо вышли только в заграничных издательствах или самиздатовских списках, поэтому до сих пор появляются «новые» стихотворения, не известные

18 ранее широкой публике. В 1998 году в Праге был выпущен сборник, изначально подготовленный в 1981 году самим поэтом к своему восьмидесятилетию и опубликованный в 1984 году в Торонто, в издательстве Шкворецких. Туда, в частности, вошло не переиздававшееся в социалистической Чехословакии стихотворение 1937 года «Памятник Пушкину в Москве», посвященное политическим репрессиям в СССР.

Долгие годы поэзия Сейферта, стихи которого знало наизусть не одно поколение чешских читателей, служила и служит символом чистоты и ясности чешского языка. «Наш язык, — писал Сейферт на закате жизни, — стал для нас наиболее важным средством выражения национальной самобытности. Поэзия занимает очень важное место в нашей культурной жизни. Язык поэзии — это не только возможность говорить с людьми по душам, это еще и наше прибежище, где мы скрываемся от опасностей, которые порой даже назвать боимся"19.

За плечами восьмидесятитрехлетнего чехословацкого поэта Ярослава Сейферта шестьдесят лет творческого пути. — писала Шведская академия в связи с присуждением Нобелевской премии, — Почти тридцать поэтических сборников и несколько прозаических произведений — к ним относятся, прежде всего, его недавно изданные воспоминания — делают его сегодня крупнейшем писателем своей родины. Соотечественники читают и любят его, он является истинно народным поэтом, творчество которого привлекает как людей с литературным образованием, так и тех, кто берет в руки его произведения, не имея специальной подготовки. Многие видят сегодня в Ярославе Сейферте воплощение поэзии Чехословакии. Он олицетворяет собой свободу и творческий пыл. На него смотрят как на носителя богатой культуры и литературных традиций своей страны. Он и является им — как бескомпромиссный защитник свободы культуры и литературы, но, главное, благодаря особенному характеру своей поэзии. Его метод — это изображать и чувствовать в жизни и в мире то, что не поддается ни политическому, ни лл любому иному догмату и диктату" .

На протяжении многих лет произведения Сейферта пользовались вниманием литературной критики. Обычно это были отклики в периодической печати на появление очередного произведения поэта или статьи, сопровождающие поэтическую книгу. Принадлежность писателя к художественному объединению Деветсил, участие в литературной полемике, близкое знакомство с писателями и журналистами, наконец, яркость и самобытность дарования, все это способствовало тому, что его ранний литературный дебют не только не прошел незамеченным, но и сразу же вызвал появление многочисленной критики. Кроме того, предисловия и послесловия к поэтическим сборникам Сейферта становились трибуной для литературных манифестов и полемики. Так В. Ванчура, один из самых блестящих прозаиков межвоенного периода, облек программное заявление Деветсила в форму

21 предисловия к первому сборнику Сейферта «Город в слезах», Ю. Фучик в послесловии к четвертому сборнику «Соловей поет плохо» дал оценку поэтизму и пролетарской поэзии22. В целом критика этого периода внутри литературных объединений носила, как правило, идеологизированный характер, а творчество поэта рассматривалось с точки зрения его соответствия постулатам конкретного художественного или идеологического течения, что, однако, не мешало литературным соратникам и противникам Сейферта тонко оценивать успехи и неудачи молодого автора, отмечать тенденцию и характер развития его поэзии. Среди литературных критиков, обращавшихся в этот период к его творчеству, можно назвать громкие имена. Это Ф.Кс.Шальда, помогавший будущему поэту сделать первые шаги в литературе, С. К. Нейман, чья поддержка так много значила для Сейферта в начале пути, К. Тейге, теоретик чешского авангардизма, идеолог пролетарской литературы и поэтизма (а позже — и сюрреализма, течения, к которому Сейферт уже не примкнет). Эти выдающиеся деятели своего времени оказали решающее влияние на раннее творчество и литературные воззрения молодого поэта. К данному списку можно добавить Б. Вацлавека23 и Ф. Гетца24. Многолетним другом и литературным критиком Сейферта был А. М. Пиша, не только автор многочисленных исследований, посвященных творчеству поэта, как в довоенный25, так в послевоенный

Л/Г л"? период, но и составитель прижизненного собрания сочинений. К поэзии Сейферта обращался и такой известный критик, сыгравший большую роль в идеологических дебатах чешского литературоведения 30-х — 50-х годов, как З.Неедлы. С установлением социалистического строя в Чехословакии Сейферт периодически подвергался идеологическим нападкам и обвинениям, отсутствие свободы слова создавало ситуацию, при которой неофициальные (высказываемые в частных беседах, самиздате или эмигрантской прессе) оценки творчества того или иного литератора не совпадали с официальными, в последнем случае литературная критика уступала место идеологии и политике. Так, в 1950 г. Ладислав Штолл выдвигал против ряда поэтов следующее обвинение: «Характерно, что ни один из этих поэтов — ни Гора, ни Сейферт, ни

Галас — уже не нашли ни одного поэтического слова для Сталина". Иногда поэзия Сейферта получала отрицательную оценку и с художественной точки зрения. Так, послевоенный теоретик и критик Ярослав Морак, исследователь авангардизма в чешской поэзии с точки зрения структурализма и психологизма, оппонент прокоммунистичесой критики, считает поэзию Сейферта зо поверхностной, остановившейся на стадии поэтизма .

В послевоенном и современном литературоведении к анализу творчества Ярослава Сейферта обращались многие чешские филологи и критики, такие как В. Черны31, Й. Брабец32, М. Червенка33, Й. Рамбоузек34, Г. Йехова, исследовавшая

-з с о? поэтичскую структуру сейфертовского стиха, а также В. Достал, исследователь поэтики чешского стиха Ф. Бурианек37, В. Мацура, рассматривавший 30-е годы творчества поэта38, Й. Травничек39 и З. Кожмин40, занимающиеся теорией литературы на материале поэзии XX века. Как правило, в этих работах затрагивались лишь отдельные аспекты поэтики творчества Сейферта, которое часто также использовалось в качестве иллюстративного материала. Помимо этого имя Сейферта непременно упоминалось в работах о пролетарском искусстве и поэтизме, в историях литератур и других справочных изданиях, часто звучало со страниц эмигрантской прессы41. В 1980 году исследовательница Ольга Балашова составила «Библиографию произведений Я. Сейферта, собранных в книгах» (1921−1979). Рукопись данного труда находится в собрании Памятника национальной письменности. Там регистрируется каждая новая книжная публикация произведений Сейферта. Оценку литературному труду поэта давали многие известные деятели чешской культуры, так, в связи с присуждением Нобелевской премии со статьями о нем выступили Милан Кундера, Иван Клима, Людвик Вацулик, Вацлав Гавел42.

В чешской богемистике литературному наследию Сейферта посвящены две монографии. Книга Зденека Пешата43, исследователя поэтизма и чешского сюрреализма, неоднократно и ранее обращавшегося к поэзии Сейферта44, рассматривает общую эволюцию его творчества, от первых литературных опытов до последних поэтических сборников.45 Построенные по хронологическому принципу двадцать четыре главы исследования расставляют основные вехи творческого пути, описывают деятельность Сейферта-журналиста, эссеиста и автора воспоминаний. Кроме того, Пешат дает характеристику сейфертовской поэтики, некоторых тем его творчества и мотивов отдельных поэтических книг. Стремясь охватить весь шестидесятилетний путь писателя, 3. Пешат не отдает видимого предпочтения ни одному из отдельных периодов или конкретных поэтических сборников. За рамками монографии также остается литературный и общекультурный контекст, в котором создавалось то или иное произведение.

Иную задачу ставит перед собой А. Стих46, посвятивший свое монографическое исследование двум поэтическим книгам Ярослава Сейферта военного периода — «Одетая в свет» (1940) и «Каменный мост» (1944)47, объединенным им в диптих. В отличие от З. Пешата, А. Стиха интересует не столько характеристика творчества Ярослава Сейферта, сколько рассмотрение образов и мотивов его поэзии в самом широком литературном и культурном поле. Пользуясь лингво-историческим методом исследования, А. Стих стремится показать органичность образов поэзии Сейферта в непрерывном всемирном культурном процессе, найти истоки образов и символов его поэзии, установить ее семантическую и стилистическую связь с другими литературными произведениями, проследить всю возможную цепочку ассоциаций в максимально широком контексте, куда включены, помимо чешских авторов (П. Хельчицкий, Я. Врхлицкий, О. Бржезина, Й.М.Крал48), библейские тексты, псалмы, чешские религиозные сказания, барочные проповеди, «Потеряный рай» Мильтона и «Фауст» Гете. На примере двух поэтических книг исследователь определяет место творчества Я. Сейферта в европейской литературе, его связь с ней и преемственность литературной традиции в целом.

Большой документальный интерес представляет книга чешского физика-правозащитника Ф. Яноуха «Шел бедный поэт по свету"49, являющаяся подробным изложением истории присуждения поэту Нобелевской премии. Горячий поклонник творчества Сейферта, Яноух принимал активное участие в выдвижении поэта в лауреаты главной литературной премии, тем самым вступив в конфликт с официальными властями социалистической

Чехословакии. Многочисленные материалы, газетные статьи, выдержки из критических исследований и рекомендательных писем крупнейших писателей и литературных критиков дают подробную картину восприятия личности и творчества чешского писателя за пределами его родины. Присуждение Нобелевской премии объединило, в конечном счете, несколько целей, став не только признанием литературных заслуг Сейферта как выдающегося поэта своего народа и своего времени, но и подтверждением мирового уровня чешской литературы, а также оказало значительную поддержку чешской интеллигенции в борьбе с коммунистическим режимом. Ф. Яноух, лично знавший поэта, подробно рассказывает о проблемах и сложностях политического характера, с которыми в то время сталкивался Сейферт: «По-видимому, судьбе было угодно, чтобы я близко соприкоснулся с событиями, связанными с первой Нобелевской премией, которая была присуждена чешской литературе в лице Ярослава Сейферта, поэта действительно народного, любимого нашим народом, нежелательного и ненавидимого, а часто и запрещаемого официальными органами во многие периоды нашей тревожной истории. Обращение режима «нормализации» с поэтом Ярославом Сейфертом, относится к одному из самых больших, если не к самому большому скандалу в чешской культуре семидесятых и восьмидесятых годов"50. Начиная с 1954 г. Ярослав Сейферт неоднократно выдвигался на Нобелевскую премию и несколько лет находился в списке первых кандидатов, но присуждение премии состоялось только спустя 30 лет. Интересно привести оценку, которую в связи с выдвижением на премию дал творчеству Сейферта такой выдающийся ученый, как Роман Якобсон (1967 год), лично знавший поэта: «. самым подходящим кандидатом на Нобелевскую премию по литературе является, по моему мнению, чешский поэт Ярослав Сейферт. Ни один другой ныне живущий поэт из пишущих на славянских языках не может с ним сравниться. По прошествии пятидесяти лет творческой работы он является ведущей фигурой в чешской поэзии. Несмотря на то, что сейчас поэт приближается к своему семидесятилетию, каждая его книга становится абсолютно новым и необыкновенно оригинальным творческим проявлением. Среди сегодняшних западноевропейских поэтов я затрудняюсь назвать литератора, сопоставимого с Сейфертом по глубине, утонченности формы, мягкости и многоплановости выражения"51.

Работы западных исследователей, посвященные поэзии Сейферта, как правило, являлись очерком творческого пути поэта и характеризовали его место в чешской литературе XX века с учетом политических событий в Чехословакии52. В славянских странах анализ творчества Сейферта обычно был связан с публикаций переводов его произведений и касался своеобразия национального характера его поэзии53. Целью данных исследований была популяризация творчества Сейферта, знакомство иноязычного читателя с его поэзией и жизненным путем.

В советской критике первые упоминания имени Ярослава Сейферта относятся к пятидесятым годам, в связи с обращением советского литературоведения к чешской авангардистской поэзии54 (чаще всего речь шла о негативном примере). Творчества Сейферта касались и исследователи литературного пути современников поэта — Иржи Волькера55 и Витезслава Незвала56. Имя Ярослава Сейферта указывается в справочниках, словарях и

57 энциклопедиях, в пособиях по истории чешской литературы, в учебниках по истории литературы XX века58 и т. д. Наиболее полно довоенное творчество Сейферта было освещено в книге С. А. Шерлаимовой о чешской поэзии 20-х и 30-х годов XX века59.

Оценке известности творчества Ярослава Сейферта за пределами его родины может в какой-то степени помочь обращение к перечню переводов произведений писателя на другие языки. В 1976 г. за рубежом был переведен сборник «Чумной столб"60, публиковались отдельные стихотворения61 (этому способствовала деятельность чешских эмигрантских издательств), интерес к fO творчеству поэта возрос после получения Нобелевской премии. Произведения Сейферта переводились и на славянские языки. Так, в 1968 г. болгарские поэты В. Раковски и Д. Стефанов подготовили сборник избранных произведений, а в 1986 году в Софии вышла книга, куда вошли стихотворения из поэтических сборников шестидесятых-восьмидесятых годов: «Комета Галлея», «Зонтик с Пикадилли», «Чумной столб» и «Быть поэтом» (Byti bdsnikem, 1983, последний прижизненный сборник Я. Сейферта), а также отдельные эссе из мемуаров «Вся красота мира» (Vsecky krasy sveta) 64.

Переводы стихотворений Сейферта на русский язык появлялись лишь эпизодически, а прозаические тексты вообще не публиковались. В этом отношении иначе сложилась судьба произведений его современников, с переводами которых связаны громкие имена русской литературы XX века: Витезслава Незвала переводили Борис Пастернак, Анна Ахматова, Белла Ахмадулина, Иосиф Бродский65, Константина Библа — Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Булат Окуджава, Новелла Матвеева. В 1988 году в Москве было выпущено двухтомник избранного В. Незвала, куда, помимо стихотворных произведений вошли воспоминания и литературные эссе. Творчество же Сейферта, в силу его положения диссидента, представлено на русском языке отдельными стихотворениями в антологиях поэзии социалистических стран и поэзии ЧССР66. Небольшая и на сегодняшний день единственная книга

СП избранных произведений увидела свет лишь в 1987 г.°' Среди переводчиков

Сейферта можно назвать Т. Глушкову, Л. Дымову, Ю. Кузнецова, В. Корчагина,

М.Павлову. Новые переводы из поэтического наследия Сейферта недавно были

68 опубликованы в ежегоднике общества братьев Чапек в Санкт-Петербурге. Но в целом творчество Сейферта остается почти не известным русскому читателю.

Интересные данные о переводах Сейферта на русский язык приводит в своей документальной книге Франтишек Яноух (автор также рассказывает о подготовке и издании «Венка сонетов» Сейферта в Великобритании и Франции69): «В конце 1974 моя жена Анна Колманова вчерне перевела сонеты Сейферта на русский язык, а в январе 1975 года я послал их главному редактору только что основанного русского культурно-политического и религиозного журнала «Континент» (выходящего в Париже), писателю Владимиру Максимову. В моем архиве хранится ряд писем, которыми я с ним обменялся. Уже черновой перевод (так называемый подстрочник) Максимову очень понравился, и он начал искать в русской эмиграции поэта, который был бы способен перевести сонеты Сейферта в стихотворной форме. Он писал мне, что обратился к нескольким поэтам, включая Иосифа Бродского. Наконец, за эту задачу взялся живший в Париже русский поэт Василий Бетаки, который превосходно и с огромным чувством передал их поэтическое звучание. Сонеты были опубликованы в одном из первых номеров «Континента» (№ 4, с. 12,

1975). Оттуда их взяло американское издательство «Континента» (№ 2, 1978)". Яноух также цитирует свое письмо, посланное 15.8.1975 года Ярославу Сейферту вместе с фотокопиями русского перевода сонетов: «. .должен сказать, что переводчику удалось превосходно проникнуть в дух, мелодию и содержание Ваших прекрасных сонетов. Я не знаю, существует ли лучший русский перевод какого-либо иного чешского стихотворения или поэта. Я бы смело сравнил его с мастерскими переводами Маршака, Пастернака или Бродского, но они очень мало или вообще не переводили чешскую поэзию. Мне всегда было жаль, что так много прекрасных, великих чешских стихов остается скрытыми и недоступно зарубежным читателям. Особенно этот королевский, последний

71 сонет, он по-русски просто великолепен!" :

РгаЬа! То сЬиЫа ]ак 1гк ута, ! кёуЬу Ьу1а V ви^пасЬ, а к (1уЬус!1 2ХпА] укэйп ргаЬ, клЛ ее га1к1а Ыта,

О, Прага! Ты вина глоток! Когда пожруг тебя руины И кровля рухнет на порог, И кровь размоет комья глины — г ЙсЬ пеЬиёи, кёог ороийё^, budu Ш сека! в гшТуугги ос! ]ага рогёё ёо г ¡-ту ]ак 1еп, kdo сека и уеге^.

Не выйду из твоих ворот, Ждать буду вместе с мертвецами, Под зноем ждать и под дождями, Как тот, кто у калитки ждет.

КёуЬу бпШ уо1а1 орё1 в^сек, кёуЬу ВйЬ па пае хапеуге1, jedina Бка V гавасЬ у! сек

Пусть гибель вновь пророчит филин И пусть Господень гнев всесилен -Одна слеза из этих глаз

Ш ккЛи паё БйесЬагш21ош1. То, со па вгёа 1еге1о ггп, ]& рго уаэ ргесе сЫё1.

Проклятье смоем с крыш усталых, И все, что на сердце осталось, Я в песне сохраню для вас.

К этому можно добавить, что работа Бетаки получила высокую оценку и у русской критики- «.неизгладимое впечатление производит перевод венка сонетов о Праге Ярослава Сейферта"72, — отмечено в рецензии «Русской мысли» на антологию мировой поэзии73, куда были включены эти стихотворения.

Долгий литературный труд Ярослава Сейферта, начавшийся в двадцатые годы и завершившийся в восьмидесятые, стал связующим звеном между литературой начала и конца века, исследование его творческого пути не только позволяет проследить основные вехи чешской поэзии XX века, но и осознать непрерывность ее развития. «Сейферт давно уже считается самым уважаемым из чешских поэтов, пишет в предисловии к английскому переводу сборника

Чумной столб" американский поэт У. Харкинс — очень может быть, что он заслуживает и эпитета «великий""74.

Поэзия Сейферта является уникальным явлением чешской литературы, которое до сих пор не было подробно исследовано отечественной критикой- с общелитературоведческой точки зрения, обращение к ранней поэзии Сейферта дает богатый материал для изучения проблем творческой индивидуальности художника, влияния на нее личного и литературного окружения, а также культурного и политического контекста эпохи. Кроме того, в последние годы в российской богемистике происходит процесс обновления взгляда на чешский модернизм в целом, выработка оценок, свободных от идеологической предвзятости, формируется новый подход к чешской литературе уходящего столетия, основанный на всем спектре материалов, ставших доступными в 90-е годы, составляется более полная картина чешской литературы XX века, частью которой является литературный путь одного из крупнейших чешских поэтов -Ярослава Сейферта.

1 В настоящей работе используется традиционное для российского литературоведения написание «Сейферт», несмотря на фонетически более точное отражение звучания слова Seifert как «Сайферт».

2 Лауреаты Нобелевской премии. Т. 2. М., 1992. С. 375.

3 «Когда в осенние дни 1984 года поэт и журналист Ярослав Сейферт получил Нобелевскую премию по литературе, наивысшее международное признание заслуг, которое может получить писатель при жизни, он сказал, что понимает эту награду как оценку высокого уровня чешской поэзии XX века.» — в кн: Z.Peaat. Jaroslav Seifert. Praha, 1991, S.7. Здесь интересно также вспомнить имена чешских литераторов, выдвигавшихся на Нобелевскую премию (до 1940 года): Я. Врхлицкий, Й. С. Махар, О. Бржезина, А. Ирасек, К.Чапек.

4 Suddeutsche Zeitung. Basnik, kteremu narod nasloucha // Janouch F. Sel basnik chude do sveta. Nobelova cenapro Jaroslava Seiferta. Praha, 1995. S. 116.

5 Dahl S. Jaroslav Seifert //Frantisek Janouch. Sel basnik chude do sveta .C.243.