Корневые (изолирующие) языки

Корневым называется морфологический тип языков, в которых слово равно корню (или двум-трём корням) и грамматические отношения между словами в предложении выражаются аналитически (частицами, предлогами и послелогами, порядком слов).

К ним относятся, в частности, китайский и вьетнамский языки. Морфология в этих аналитических языках развита очень слабо. По этой причине в XIX в. их называли аморфными, хотя сейчас этот термин неупотребителен, в том числе и из-за его скрытой негативной оценочное™. Слова в корневых языках живут более самостоятельной жизнью в предложении, чем в языках флективных или агглютинативных, а грамматические категории не выражаются так ярко. Поэтому такие языки называют по грамматической «технике» изолирующими.

В китайском языке широко используются для передачи грамматического значения служебные слова, например, для выражения времени глагола: ту ‘читать', тха дза ту ‘он читает', тха ту ко ‘он читал', уо теп ту ‘я буду читать. Но эти служебные слова тоже отличаются от служебных слов флективных языков: они не входят ни в какой частеречный класс и «живут» только в составе данной формы. Ср. рус. Буду в шесть, где буду — самостоятельный глагол, Если бы знать заранее_у где частица бы оформляет модальность предложения. В корневых языках такого быть не может. Особенность китайского языка состоит и в существовании иероглифов-ключей, которые только на письме выражают грамматическое значение.

Инкорпорирующие языки танием и предложением). Инкорпративный комплекс образуется как сложное слово, элементы которого выполняют синтаксическую функцию.

При неполной инкорпорации компоненты комплекса соотносятся как части словосочетания, выражающие отношения определения и определяемого (чук. га-тац-тор-пойгы-ма ‘с хорошим новым копьём'; коряк, эчвы-в'алата ‘острым ножом'), обстоятельственные (чук. мыт-йэц-эймэв-ырцын ‘быстро приближаемся') или объектные (коряк, г-имзы-чвилин ‘ремень отрезал').

При полной инкорпорации образуется предикативный комплекс, который включает в себя, хотя и с разной степенью развёрнутости, всё содержание высказывания: субъект + действие + + объект + обстоятельства + атрибут, но может содержать и аффиксальные элементы. Например, чук. Ты-мэйцы-лэвтыпыгты-рцып, где -рцын — показатель предикативности, буквально переводится как ‘я-голов-сильн-пухнет', что можно перевести на русский только предложением ‘У меня сильно болит голова'. Как видно из примера, в этом случае по способу агглютинации прикрепляются основы полнозначных слов, которые по функции аналогичны членам предложения. Поэтому языки с инкорпорацией называют ещё полисинтетическими.

Инкорпоративный тип признаётся не всеми, так как в языках, относимых к этому типу (чукотском, эскимосском, языках североамериканских индейцев) инкорпорация характеризует не весь грамматический строй, а существует на фоне агглютинации. Например, в чукотской фразе Тумъгыт копрантыватгъат ‘Товарищи поставили сети' только второй компонент представляет собой инкорпоративный комплекс — аналог словосочетания (букв, ‘сете-поставили'), первый — агглютинативная форма мн. ч.

Таким образом, инкорпоративный тип выделяется — если выделяется — па том основании, что в этих (и только в этих) языках есть инкорпорация, которая не является ни единственным, ни тем более основным, но обязательно присутствующим принципом их грамматической организации.

Приведённые факты и рассуждения показывают, что трёхили четырёхчленная морфологическая классификация языков — это очень абстрактная, идеальная схема, и «чистых» с этой точки зрения языков практически нет. Проверим это на примере русского языка.