Современная чеченская «военная» проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика

Искусство не только исторически осмысливает пройденный путь, но и извлекает уроки для будущего. Проблема «человек и война» была и остается одной из ответственных и в современном мире в целом, и в современном литературном процессе.

В XX в. человек оказался перед лицом тоталитарных идеологий, служащих оправданием убийства. Как следствие — две мировые войны, фашизм, сталинский геноцид, миллионы смертей.

Век XXI наследует идеи своего предшественника, гримируя их тактикой «локальных войн»: Нагорный Карабах, Чеченская Республика, Южная Осетия.

С появлением могучих ядерных арсеналов, еще совсем недавно, политики и публицисты уверенно заявляли: «Человечество отвоевалось! В ядерную эпоху крупные столкновения не только недопустимы, но и невозможны». Ядерное оружие последние шестьдесят лет было серьезным фактором сдерживания и в условиях достигнутого паритета воспрепятствовало прямому столкновению двух главных военно-политических блоков XX в. — НАТО и Варшавского договора. И все же оно не помешало неугасающим очагам локальных войн, каждая из которых может стать запалом для всемирной войны, в которой не будет победителя.

Тема диссертации «Современная чеченская „военная“ проза: историко-культурный контекст, жанровый состав, поэтика (1990;2010 гг.)» представляется нам актуальной в свете нарастающих военных угроз в мире и необходимости литературы как искусства художественного отражения и осмысления происходящих процессов аккумулировать духовную информацию, которая в дальнейшем поможет избежать глобальной катастрофы.

Одной из актуальных задач литературоведения в этих условиях является определение инструментария и форм выражения темы войны, используемых писателями. Наиболее важным в этой связи является анализ жанрового состава «военной» прозы, поэтики литературы с точки зрения художественных приемов и методов, реализуемых авторами для достижения своих целей и воплощения творческого замысла.

За прошедшие два десятилетия в системе чеченской литературы сложился целый пласт прозаических произведений, прямо, косвенно и опосредованно связанных с темой войны. На сегодняшний день назрела настоятельная необходимость научного осмысления данного художественного феномена.

На встрече за «круглым столом» редакции журнала «Дружба народов» с писателями Северного Кавказа в г. Грозном JI. Теракопян отметил: «Кого-то в России отбушевавшая война коснулась лишь краем, глухими раскатами далекого грома, эхом репортажей из горячих точек. Кто-то воспользовался ею как удобным предлогом для политического краснобайства о Кавказе и кавказцах, о тейпах и кланах, для броских версий о якобы фатальных этнических раздорах. Кому-то она же подкинула захлестнувшие экраны развлекательные сюжеты о похищениях, выкупах, заложниках и повязанных с мафией «злых чеченах».

Здесь, в Грозном, эта детективная экзотика не срабатывает. А если и срабатывает, то с обратным знаком — как постыдно оскорбительная перед лицом реальной трагедии русских и чеченцев, ингушей, осетин, дагестанцев, на фоне разрушенных жилищ, бомбовых воронок, эпопеи беженства, вдовства, сиротства. Все здесь сливается в единое переживание, в единую память: и Буденновск, и Беслан, и Ботлих, и Первомайск, и Шали. Именно это гуманистическое измерение преобладает и подкупает сегодня в чеченской литературе. И боль от свежих, далеко еще не зарубцевавшихся ран обостряет решимость извлечь уроки для будущего. Исторические, нравственные, психологические, философские.

Может быть, потому вся национальная культура так явственно устремлена сейчас к диалогу. Со своим и соседними народами, с разноплеменной Россией, с окружающим миром. Она хочет быть понятой, услышанной, готова и объяснять и объясняться. Слишком уж много накопилось предубеждений, слишком часто в последние годы говорили за Чечню, вместо Чечни, не принимая в расчет ее собственное мнение. Отсюда и обида, и досада, и укор" [131: 152].

Актуальность работы, таким образом, заключается также в необходимости отразить и проанализировать взгляд чеченских писателей на военную трагедию, произошедшую в Чеченской Республике на рубеже XX—XXI вв., выявить нравственные, политические и философские уроки, которые извлекло для себя, страны и мира в целом чеченское общество.

Заявленная тема звучит и в творчестве русских прозаиков (А. Бабченко, А. Карасева, Ю. Латыниной, В. Маканина, 3. Прилепина, А. Проханова и других), и в творчестве чеченских писателей (М. Ахмадова, М. Бексултанова, К. Ибрагимова, Э. Минкаилова, С. Мусаева, А. Шатаева и многих других).

Значительное число исследователей подтверждает факт остроты взаимодействия «двух цивилизаций» — России и Кавказа и актуальность проблемы диалога между народами. Ее решение требует громадных усилий, ибо политико-идеологическое взаимодействие государств сдерживается позицией напряженности. Но эстетическое восприятие современностью традиционного и обновленного мира Кавказа представляет сейчас особый интерес. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации з российских и региональных источниках. К примеру, в журнале «Дружба народов» (2002, № 4- 2006, № 8- 2008, № 9). В 2007 г. в Москве издан Сборник рассказов северокавказских писателей (М.: Фолио, 2007. — 763 е.). Современные ученые сходятся на мысли, что диалог двух культур, представленный на страницах литературы Северного Кавказа и литературы России, становится показательным во время возрождения российской государственности и что литература данного направления нуждается в глубоком переосмыслении и созидательном восприятии.

События сегодняшнего дня меняют облик Кавказа, но драматизм происходящего остается постоянным. Писатели в разных жанровых формах продолжают развивать идею Кавказа и целый ряд проблем, берущих давние корни и вновь обретающих силу либо обусловленных современными обстоятельствами, например, бинарная оппозиция: «русский — нерусский», «свой — чужой», «гармония — хаос», «приверженность к родной землемахаджирство», «гуманность — жестокость». Кавказские проблемы обрастают новыми нюансами, более опасными, овеянными жестокими войнами" [37: 7].

Актуальность работы заключается также в стремлении воплотить насущную идею межнационального диалога культур в концептуальную разработку темы современной чеченской «военной» прозы.

Степень разработанности исследуемой темы.

Осмысление «военной» прозы нашло отражение в следующих литературоведческих работах: монографиях: В. В. Агеносова, JI.A. Аннинского, А. О. Болыдева, С. Боровикова, Е. Р. Боровской, А. Г. Бочарова, Е. Н. Горбуновой, И. Дедкова, Я. С. Духан, Л. Ф. Ершова, Ю. А. Есауленко, С. И. Журавлева, И. П. Золотусского, В. В. Кожинова, И. К. Кузьмичева, Б. А. Леонова, Л. А. Плоткина, А. С. Смирнова, П. М. Топера, В. А. Чалмаева, Л. С. Шкурат и др.- диссертациях: Е. М. Евглевской, С. И. Журавлева, В. В. Компанеец, B.C. Куземского, Н. А. Панченко, В. В. Раевской, Б. И. Тетуева, К. Г. Шаззо, Л. И. Щелоковой, Ш. А. Умерова, М. А. Филипповой, В. А. Янченкова и др.;

— многочисленных статьях в периодических изданиях (журналах, газетах) и сборниках научных межвузовских конференций: Г. Бровмана, Г. Петелина, Л. Теракопяна, П. Топера и многих других авторов.

В последнее время к исследованию темы Кавказа в литературе обращаются многие ученые. В частности, необходимо выделить диссертационные исследования С. Богатыревой, М. Ворониной, О. Журавлевой, Н. Золотухиной, С. Инаркаевой, С. Кардановой, Л. Маргания, Л. Меграбян, Т. Овсянниковой, О. Павлюк, Н. Приймаковой, И. Хатковой, Ф. Шебзуховой. Авторов интересует художественный мир произведений кавказских писателей, духовно-нравственные корни национального искусства, разнообразие способов реализации: национальное, жанровое, стилевое, тематическое.

Работа С. В. Богатыревой «Россия и Кавказ в литературе и публицистике XX — начала XXI вв.» заслуживает особого внимания. В ней автор представил целостное рассмотрение проблемы культурного диалога России и Кавказа в контексте литературоведческих, журналистских, исторических, философских исследований XX — начала XXI столетий, выделил генеральную линию диалога и определил новые методологические подходы идейно-художественного анализа произведений северокавказской литературы XXI в. Данная линия диалога культур видится нам наиболее ценной в свете анализа чеченской «военной» литературы, одна из главных особенностей которой — именно «устремленность к диалогу», как справедливо отмечает Л. Теракопян [131: 152].

Среди диссертационных исследований следует остановиться на работе О. А. Журавлевой «Феномен Кавказа в российской литературе и публицистике последних десятилетий», предметом которой является раскрытие сущности современного понятия «феномен Кавказа» через рассмотрение жанрово-смысловых элементов этого явления в художественной прозе и публицистике последних лет. В диссертации рассмотрены произведения эпических жанров современной российской литературы (Э. Горюхиной, Д. Гуцко, Г. Немченко, 3. Прилепина, Ю. Чуяко и др.) последних двух десятилетий на кавказскую тему. Среди них есть и произведения о военных событиях в Чеченской Республике.

По мнению О. А. Журавлевой, «кавказская» проза XXI в. отличается новым взглядом на войну и мир. Первые шаги к овладению этой линией, идущей под знаком «новой жестокости», числятся за Д. Гуцко («Русскоговорящий»), В. Маканиным («Кавказский пленный»), 3. Прилепиным («Патологии»).

Автор отмечает на примере рассказов чеченских авторов («Абрисы» JI. Куни, «В тумане» Э. Минкаилова, «Абрикос» С. Мусаева, «Темные лица» А. Шатаева) «появление в „малой“ чеченской прозе новой волны, где торжествует трагическая неразрывность цепи понятий: война — смертьбездомье. Центр тяжести в них перемещен на художественное воссоздание спектра сложных переживаний оставшихся в живых: горе, отчаяние, ненависть к врагу, чувство ожесточения и мести — и покаяния героев перед мертвыми родственниками за „грехи“ своих поступков» [37].

Военная" проза, посвященная событиям конца XX — начала XXI вв. в Чеченской Республике, не имеет должного научного освещения в чеченском литературоведении. Связано это с объективными причинами. И главная из них — чеченская «военная» проза представляет собой литературу «по следу боли». Красноречив тот факт, что режим контртеррористической операции (КТО) в Чеченской Республике был официально отменен руководством Российской Федерации лишь в апреле 2009 г. (приказ директора СБ А. Бортникова). Временной отрезок, отделяющий сегодняшний день от произошедшей военной трагедии, ничтожно мал. Его недостаточно для полномасштабного и глубокого осмысления случившегося. Чеченские писатели и литературоведы, как и весь чеченский народ, были заняты решением проблем совсем иного характера, среди которых на первом плане стояло восстановление разрушенной войной инфраструктуры республики.

Более того, не нашла эта тема необходимого осмысления и в российской литературной критике и литературоведении. Чеченская национальная литература в основном создается на родном языке. Многие произведения остаются недоступными иноязычным исследователям ввиду нетранслированности с чеченского языка на русский. Те же произведения, что переведены на русский язык, публикуются по большей части в республиканской прессе — литературных журналах «Вайнах», «Нана» и других, которые также малодоступны широкому российскому читателю, так как распространяются преимущественно на территории Чеченской Республики. И лишь немногие авторские тексты чеченских прозаиков в последние три-четыре года вышли на российского читателя. Это повести М. Ахмадова «Чтобы свечу не задуло ветром» («Дон», №№ 5−6, 2006; «Дружба народов», № 8, 2006), «Дикая груша у светлой реки» («Дружба народов», № 3, 2008), рассказы С. Мусаева «Урок литературы», А. Шатаева «Метеорит», Э. Минкаилова «Цель», «Эти глаза» («Дружба народов», № 7, 2008), «В тумане» (Сборник рассказов северокавказских писателей «Война длиною в жизнь» / М.: Фолио, 2007. — 763 с.) и несколько других.

Материалы международных, российских и региональных форумов по проблемам Северного Кавказа, опубликованные на страницах газет, журналов и в сети Интернет (М. Ахмадов, JI. Егорова, JI. Куни, В. Медведев, JI. Теракопян и др.), открывают некоторые аспекты современной чеченской литературы читателю за пределами Чеченской Республики.

На наш взгляд, не получила глубокого литературно-критического и научного исследования и «военная» проза о Чечне русских авторов, за исключением отдельных интересных публикаций на страницах литературно-художественных журналов и в Интернете. Обзорно-аналитические статьи С. Белякова «Три портрета на фоне войны» («Новый мир», № 9, 2008), В.

Пустовой «Человек с ружьем: смертник, бунтарь, писатель. О молодой „военной“ прозе» («Новый мир», № 5, 2005), рецензии А. Бабченко «Фэнтези на тему «Чечня» (www. artofwar. ru), JT. Данилкина на роман В. Маканина «Асан» в «Афише» (www. afisha. ru), А. Рудалева «Настоящий рассказ» на «военные» рассказы А. Карасева (www. zavtra. ru) видятся нам наиболее содержательными.

Одновременного же рассмотрения русской и чеченской прозы в сопоставительном аспекте практически не встречается в публикациях литературных критиков и литературоведов, обращающихся к теме войны в Чечне.

В чеченской литературной критике за последнее время появился ряд статей, в которых в той или иной степени затрагивается тема войны, в том числе и современного вооруженного конфликта в республике. Это публикации в литературно-художественном журнале «Вайнах»: обзорные статьи Г. Индербаева «Проза журнала „Орга“ за 2003 год: приобретения и потери» (№ 6, 2004) и Ш. Цуруева «Листая страницы «Вайнаха» (№ 1, 2005), X. Туркаева, Р. Туркаевой «Где ты, новый Л. Толстой?» (№ 11, 2005), X. Юсуповой «Тема войны в современной чеченской литературе» (№ 5, 2006), Э. Минкаилова «Глазами исследователя и очевидца» (№ 6, 2007).

Последняя работа представляет собой анализ осмысления темы Великой Отечественной войны в чеченской прозе 70−80 гг. Она помогла нам установить некоторые традиции изображения войны в чеченской литературе. Наиболее ценным является выделение и разработка литературоведом двух основных форм повествования, используемых писателями на различных этапах освоения темы: определение жанров художественно-документальной и психологической прозы в творчестве представителей разных поколений (М. Ахмадова, М. Бексултанова, М. Мамакаева, М. Мусаева, 3. Муталибова, X. Ошаева и других).

Названные выше обзорные статьи Г. Индербаева и Ш. Цуруева, хотя и не посвящены военной проблематике, тем не менее также дали некоторые ориентиры по нашей теме, так как являют собой попытку анализа состояния чеченской прозы на данном этапе развития национальной литературы.

Публикация X. Юсуповой частично касается рассматриваемой нами темы. В ней литературовед дает краткий обзор рассказов чеченских писателей о Великой Отечественной войне и войне рубежа XX—XXI вв. в республике. Рассматривая произведения М. Ахмадова «Деревянные куклы», М. Бексултанова «Черный Глаз», С.-Х. Кацаева «Свидетель», С. Магомадова «Дружба», М. Хасаевой «Путь в одиночество», А. Шатаева «В плену у тьмы», X. Юсупова пытается определить специфику художественного воплощения темы войны в малом жанре чеченской прозы.

В материале «Где ты, новый JI. Толстой?» X. Туркаев и Р. Туркаева стремятся выявить «причины перемен, произошедших в идейно-эстетическом осмыслении современной русской литературой инонациональных проблем» [134: 51]. Приводя факты историко-культурных взаимосвязей России и Чечни, они отмечают, что тема освещения войны на Кавказе, начатая в конце XVIII в., переросла в нравственно-философские размышления писателей (А.С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого) о войне и мире и судьбах втянутых в нее народов. Основные положения антивоенной концепции Л. Н. Толстого X. и Р. Туркаевы видят в отрицании и осуждении войны через отношение к ней горцев и русских солдат, в стремлении «выявить и показать лучшие стороны характера горца, его богатый духовный мир» [134: 52]. Анализируя дальнейшее развитие обозначенной темы в русской литературе советского периода, авторы статьи указывают на две тенденции:

1) следование традициям классики (А. Белевитнев «Прометей в танковом шлеме», Г. Пенежко «Записки советского офицера», А. Попов.

Революционная Чечня в огне сражений", А. Чуксин «Орлиное племя» и др-);

2) влияние сталинско-бериевской пропаганды (А. Губин «Созвездие ярлыги», Н. Горбачев «Смертные»). В данных текстах писатели путем подтасовки исторических фактов формируют отрицательный образ чеченского народа.

Античеченские настроения, по мнению X. и Р. Туркаевых, доминируют в современной русской беллетристике, посвященной событиям последней войны в Чечне. «Охота бешеного» В. Доценко, «Чеченский блюз» и «Идущие в ночи» А. Проханова, «Кровник» Л. Пучкова «не говорят о мире и путях его установления», эти тексты являются «призывами к откровенному геноциду чеченского народа» [134: 56]. Одной из причин распространения данного подхода является «большая роль мифов в изображении Чечни и чеченцев» [134: 57]. Исследователи заявляют о «крахе гуманизма в современной литературе на тему войны» [134: 51]. Они выражают четкую позицию отрицания прозы, разжигающей национальную рознь, и призывают писателей не забывать о «консолидирующей миссии» [134: 58] искусства.

Материалы «круглых столов», в которых приняли участие ведущие чеченские писатели, литературоведы и публицисты (JI. Абдулаев, М. Ахмадов, М. Бексултанов, X. Бурчаев, Л. Жумалаева, Г. Индербаев, А. Исмаилов, Р. Межиева, Э. Минкаилов, И. Мунаев, С. Мусаев, М. Нашхоев, X. Туркаев, Ш. Цуруев и другие), высказанные ими мнения, отстаиваемые позиции также помогли нам в определении некоторых тенденций развития «военной» темы в чеченской литературе. Мероприятия были организованы редакцией журнала «Вайнах» и получили отражение на страницах этого издания: «Чеченская литература: итоги XX в. и перспективы дальнейшего развития» (№ 6, 2004), «Великая Отечественная война в чеченской литературе. К 60-летию великой Победы» (№ 5, 2005), «Тема войны в русской и чеченской литературе: старые проблемы в новых условиях» (№ 4, 2007).

Объект исследования — произведения эпических жанров современной чеченской литературы (И. Айбаева, М. Айдамировой, М. Ахмадова, М. Бексултанова, Б. Гайтукаевой, И. Гунаева, А. Давлетукаева, А. Денисултанова, И. Закриева, С.-Х. Кацаева, С. Магомадова, Э. Минкаилова, С. Мусаева, А. Мутаева, Г. Садулаева, М. Хасаевой, Т. Чагаевой, А. Шатаева, М. Эцаевой и др.), а также русских авторов (А. Бабченко, В. Дорофеева, А. Карасева, В. Маканина, 3. Прилепина и др.) на тему войны в Чеченской Республике на рубеже XX—XXI вв.

Предмет исследования — раскрытие особенностей жанрового состава и поэтики современной чеченской «военной» прозы через рассмотрение жанрово-смысловых элементов, совокупности экспрессивных средств в художественной прозе чеченских писателей.

Целью предпринятого анализа является изучение круга идейно-художественных, нравственно-философских и психологических проблем, составляющих главный спектр чеченской «военной» прозы, выявлениеспособов создания художественной картины и реализации названных проблем в различных прозаических жанрах.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

— выявить традиции изображения темы войны в отечественной литературе в целом и в чеченской литературе в частности на примере произведений о Великой Отечественной войне;

— установить методом сопоставительного анализа дифференциальные и интегральные признаки чеченской и. русской литератур на тему войны в Чеченской Республике на рубеже XX—XXI вв.;

— определить жанровую представленность современной чеченской «военной» прозы, рассмотреть эстетическое освоение морально-этических категорий и социально-философских идей;

— методом текстологического анализа изучить строение литературных произведений чеченских писателей на тему войны, систему экспрессивных средств, в них используемых, а также способы воплощения авторского замысла.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в изучении современной чеченской художественной прозы в ракурсе ее обращения к военной тематике, в комплексном структурно-стилевом анализе произведений эпических жанров, составляющих пласт литературы заданной тематики и отличающихся художественной новизной. Данная тема до сих пор не была объектом специального исследования. Настоящая работа — это практический опыт на пути целенаправленного изучения жанровой, поэтологической, культурологической, этнопсихологической специфики военной проблематики современной чеченской прозы в контексте отечественной литературы о войне.

Методологической и теоретической основой диссертационной работы являются принципы теории познания, историко-литературоведческие исследования и труды по вопросам жанра и поэтики М. М. Бахтина, В. Г. Белинского, Ю. Б. Борева, С. Н. Бройтмана, Е. А. Бурлиной, Ф. И. Буслаева, А. С. Бушмина, А. Т. Васильковского, А. Н. Веселовского, В. В. Виноградова, Г. Д. Гачева, Л. Я. Гинзбург, В. М. Головко, В. М. Жирмунского, Г. Д. Клочек, Ю. М. Лотмана, Т. В. Мальцевой, В. П. Москвина, М. Я. Полякова, Г. Н. Поспелова, А. А. Потебни, В. А. Пронина, Ю. С. Рассказова, Н. Т. Рымарь, Н. Д. Тамарченко, Г. Н. Тараносовой, П. И. Ткачева, Б. Томашевского, Ю. Н. Тынянова, Н. П. Утехина, О. М. Фрейденберга, Г. М. Фридлендера, М. Б. Храпченко, С. Ш. Чагдурова, Р. П. Шагинян, В. Шкловского и других.

В своей работе автор также опирается на труды исследователей литератур народов России: Л. А. Бекизовой, В. А. Бигуаа, Г. Г. Гамзатова, А. Х. Мусукаевой, К. К. Султанова, К. Шаззо, в том числе и чеченских литературоведов: Г. Индербаева, Э. Минкаилова, X. Туркаева, X. Юсуповой.

Методы исследования: В связи с поставленными задачами возникла необходимость использования сложившейся в последнее время комплексной, междисциплинарной методики исследования, позволяющей сочетать как исторически устоявшиеся методы анализа, так и инновационные в их взаимосвязи и взаимодействии. Автором использованы общенаучные и частнонаучные методы научного познания: анализ, синтез, дедукция, индукция, логический, системно-структурный, системно-типологический, исторический, описательный, метод сравнительного анализа, жанрово-концептуальный, текстологический, этноонтологический. Решение поставленных задач потребовало обращения к историко-культурному контексту, в качестве которого выступают параллели с современной русской литературой о войне в Чечне конца XX — начала XXI вв., с русской и чеченской прозой о Великой Отечественной войне.

Теоретическая значимость обусловлена теоретико-текстуальным изучением чеченской «военной» прозы последних десятилетий, исследованием авторских подходов к раскрытию военной тематики как части современного литературного процесса в свете жанрового обрамления современных текстов.

Практическая ценность диссертации состоит в возможности использования ее результатов в дальнейших исследованиях по истории российской литературы и в базовых курсах по «Литературе народов РФ" — при разработке учебников, спецкурсов и спецсеминаров по истории чеченской литературы, современной чеченской. литературе. Данная научная работа может оказать методологическую помощь студентам и аспирантам филологических факультетов. Материал диссертации будет полезен при создании трудов, предусматривающих обращение к теме взаимодействия культур России и Чеченской Республики.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Чеченская «военная» проза конца XX — первого десятилетия XXI вв. отличается новым взглядом на войну и мир и усложненным содержанием.

2. Национальная литература, отражая эту тенденцию, находится в динамичном поиске новых жанрово-эстетических возможностей.

Модификациями жанра «военного» рассказа становятся рассказ-случай, сатирический рассказ, психологическая новелла, притча, сказка, стихотворение в прозе и др. Военная тематика реализуется в жанрах идеологической и культурологической, или этнопсихологической повестей, эссе, триллера. Поиск причин военного кризиса и осмысление тяжелейших духовно-нравственных последствий осуществляется в новых для чеченской литературы жанрах романа-притчи и романа в рассказах и повестях.

3. Происходит синтез классических литературных форм с фольклорно-мифологическими, сращение разных типов творчества. Писатели, воплощая военную проблематику, используют различные методы и приемы психологической прозы, «магического реализма», фэнтези: гротеск, фантасмагорию, «поток сознания», интенциональный анализ, «черный юмор» и др.

4. Чеченские прозаики стремятся отразить проявление общечеловеческого и сугубо ментального факторов в изломе военных событий. Онтологический код чеченского национального характера исследуется и в экстремальных условиях современности, и ретроспективно через параллели с Кавказской войной, Великой Отечественной войной, депортацией. Чеченские нравственно-этические ценности, выраженные в таких традиционных категориях, как «иман» (религиозность), «яхь» (соревновательность в достойных делах), «маршо» (свобода), «собар» (терпимость), «сий» (честь), «къонахалла» (мужественность, благородство), подвергаются проверке на жизнеспособность ситуацией войны.

5. Поэтика чеченской «военной» прозы отличается необычайной живописностью, которая достигается сложной, многоуровневой системой онтологических знаков и символов, средств психологического изображения, многообразием тропов и стилистических фигур, аллегоризмом, а также элементами натурализма. В национальной картине мира, создаваемой чеченскими прозаиками в новой «военной» прозе, культурологемы «гора», небо", «башня», «дерево» и другие передают сущность вертикального народного сознания, нацеленного на всепобеждающую устремленность к жизни вопреки влекущим вниз обстоятельствам.

6. Исследование изобразительно-выразительных форм и приемов выявляет их зависимость от современных мировых тенденций, влияние российской «военной» прозы, а также новаторство современных чеченских писателей в развитии военной темыимеется ряд интегральных и дифференциальных признаков с русской прозой о войне в Чечне.

7. Чеченская литература до, во время и после войны конца XX — начала XXI вв. предстает как некий «исповедальный алтарь», где исследуются причины военного кризиса, сама война и ее духовно-нравственные последствия с помощью экзистенциалов вины, ответственности, страха, совести, отчуждения, памяти. С их помощью осуществляется философский анализ нравственного состояния человеческой личности и общества.

8. Лейтмотивом современной чеченской «военной» прозы являются идеи гуманизма, толерантности, тотального отрицания войны как деструктивного фактора.

Апробация работы. Материалы диссертации были положены в основу докладов на Форуме молодых литераторов Юга России в станице Вешенской, посвященном 100-летию М. Шолохова (2005 г.), I Совещании молодых писателей и литературных критиков Северного Кавказа (Нальчик, 2008), VIII Всероссийском форуме молодых литераторов (Москва, Липки -2008), II Совещании молодых писателей и литературных критиков Северного Кавказа (Майкоп, 2009), IX Всероссийском форуме молодых литераторов (Москва, Липки — 2009), XIX Международной книжной ярмарке в Гаване (февраль 2010 г.), Всероссийской' научно-практической конференции «Словесная культура чеченцев в контексте культур народов России» (24—25 марта 2010 г., г. Грозный). Диссертация обсуждалась на расширенном заседании кафедры зарубежной литературы и кафедры фольклора и литературы народов Северного Кавказа Кабардино-Балкарского университета им. Х. М. Бербекова (сентябрь 2009). Основные положения диссертации нашли отражение в четырнадцати публикациях автора.

Структура работы подчинена логике исследования, соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Данное исследование обращено к анализу творчества чеченских прозаиков, посвященного конкретным военным событиям, происходившим в Чеченской Республике на стыке XX—XXI вв.

Первая глава представляет собой выявление теоретических предпосылок темы войны в современной чеченской литературе. Чеченская «военная» проза, являясь частью культурного пространства Российской Федерации, не может быть рассмотрена вне рамок отечественных традиций художественной интерпретации войны. В связи с этим в первом разделе первой главы будут определены основные этапы развития «военной"^прозы в русской литературе и ее влияние на отображение темы войны в чеченской литературе до событий 1994;2000 гг. Во втором разделе первой главы будут выявлены традиции изображения войны в чеченской прозе XX в. Третий раздел первой главы представляет собой обзор русской «военной» прозы о событиях в Чечне, что при рассмотрении прозы чеченских писателей позволит выявить отличительные черты и точки пересечения в осмыслении одной и той же темы русскими и чеченскими авторами.

Вторая и третья главы представляют собой основную практическую ценность исследования. В них анализируется специфика «военной» прозы о событиях в Чеченской Республике конца XX — начала XXI вв. Методом сравнительного и текстологического анализа будут определены особенности чеченской прозы о войне на современном этапе развития этой национальной литературы. Методом синхронического среза и детального разбора основных произведений о современном вооруженном конфликте в Чеченской.

Республике будет определено своеобразие жанра и поэтики «военных» рассказов, повестей и романов чеченских писателей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Наше исследование показало, что тема войны в чеченской литературе имеет свои художественные традиции, связанные с изображением Великой Отечественной. В осмыслении которой в чеченской прозе можно выделить два подхода:

1. Документальная и художественно-документальная, где большинство произведений сгруппировалось вокруг имен Ханпаши Нурадилова, Маташа Мазаева и нескольких других широко известных участников войны. Тематика Великой Отечественной войны способствовала формированию л развитию в современной литературе различных форм документального повествования: повесть и дневник, очерк и мемуары, биография и пьеса.

Историческая ситуация, в которой писатели (3. Муталибов, X. Ошаев, X. Саракаев и другие) создавали свои произведения, требовала от них не просто художественного осмысления народной трагедии, но и четкой гражданской позиции, гражданского мужества. Отсюда — описательность, очерковость, стремление к максимальному соответствию историческому материалу. Кроме того, партийная цензура не понимала понятия типизации, поэтому документализм превалировал на первоначальном этапе освоения темы Великой Отечественной войны.

2. Художественно-психологическая проза о Великой Отечественной войне.

В 80-е гг. XX в. военная проблематика получает иное звучание в произведениях чеченских писателей нового поколения: М. Ахмадова, М. Бексултанова, С. Яшуркаева. Описательность, очерковость уступают место изображению внутреннего мира персонажа, национальная литература поднимается на новый уровень развития — ставятся философские проблемы, делаются широкие обобщения.

Жанром, в котором наиболее четко реализуются отмеченные тенденции, в творчестве «восьмидесятников» становится рассказ. Не являясь сами участниками Великой Отечественной войны, молодые авторы не стремятся к изображению войны крупным планом, историческое осмысление данного события потребовало бы от них более объемных жанровых рамок. Писателей интересуют судьбы «маленьких людей», жертв войны, а не описание конкретных военных действий. Наиболее оптимальной для воплощения этой творческой задачи является малая проза. Эти писатели создали основу для современной «военной» прозы конца XX — начала XXI вв.

В чеченской и русской литературе последних лет возникло такое явление, как новая «военная» проза в связи с волной произведений, посвященных теме современного вооруженного конфликта в Чеченской Республике.

Срез современной русской и чеченской «военной» прозы методом сопоставительного анализа позволил выявить ряд интегральных и дифференциальных признаков. Идейный стержень рассмотренных произведений оказался общим: писатели наглядно демонстрируют антигуманность войны, какие бы задачи и цели ни преследовались ее участниками. Русские прозаики концентрируют свое внимание на самоощущении воина, через которое линчуется сама война. Чеченских авторов в условиях военного времени интересует психология человека вообще.

Ситуация войны становится для русских прозаиков доминантой в изображении событий. Чеченские писатели ставят более масштабную задачу поиска причин военного кризиса и указания на тяжелейшие духовные и нравственные последствия. В связи с чем временной и исторический план чеченской «военной» прозы шире: непосредственно до войны, во время и после, проводятся частые исторические параллели с Кавказской войной,.

Великой Отечественной войной, депортацией. За счет этого художественная картина приобретает обобщающе-философское мировидение. Время в повествовании движется относительно всего народа и относительно повествователя. Притчи и мифы, включенные в текст, также расширяют хронотоп. Существуют произведения, объединяющие все указанные временные отрезки, а также произведения-предтечи, предвозвестники и пророчества. К последним можно отнести экспрессивное обращение к чеченцам Б. Гайтукаевой «Услышь меня, мой брат!» и роман-притчу М. Ахмадова «И текла река в ночь».

Мотивация, диктующая многим русским и чеченским авторам создание своих произведений, также оказывается во многом объединяющей и заключается в стремлении высказать невысказанное, освободить свое сознание и подсознание от боли участника и очевидца, самореабилитироваться психологически посредством творчества. Отсюдаисповедальность, душевная оголенность прозы.

Война в новой «военной» прозе русских писателей показана в необычном для российского читателя ракурсе: война по своей сути, вообще, без ура-патриотического и пафосного антуража. Много внимания уделяется преступному, бестолковому ведению войны, бездарности офицеров, неуставным отношениям в армии, безразличию и цинизму государства по отношению к тем, кто направлен на защиту интересов госмашины. Почти все авторы новой «военной» прозы, стремящиеся к открытости в описании, намеренно обходят вниманием противоположную сторону конфликта, а также тему жестокости воюющих сторон по отношению к мирному населению. Это придает несколько однобокий характер объективности авторов, предел которой оказывается строго очерченным.

Необходимо отметить, что в произведениях А. Бабченко, 3. Прилепина именно наибольшая приближенность к фактическому материалу, простота изложения, когда автором движет не стремление к всевозможным изыскам, поиску новых форм выражения, выстраиванию сложных коллизий, а достоверность, выводят написанное на серьезный, качественный уровень.

Попытки же русских писателей опосредованного художественного преломления на фоне такой прозы выглядят порой маловыразительными, откровенно проигрывают «пересказу реальности», отдавая литературщиной и фальшью (например, роман В. Маканина «Асан»).

Война как драматическое событие во многом определила своеобразие современной чеченской литературы, основные тенденции ее развития, активизировав интерес к художественному исследованию особенностей мироощущения, мировосприятия человека, оказавшегося в ситуации войны. Пытаясь понять и осмыслить феномен войны, бессмысленные жертвы, разрушения, сопутствующие ей, чеченские поэты, писатели, публицисты предлагают свою трактовку данной темы. В прозе это, в основном, уже известные, состоявшиеся писатели, пришедшие в чеченскую литературу в 80-е гг. и поднявшие ее на новый уровень психологизма: М. Ахмадов, М. Бексултанов, Э. Минкаилов. А также молодые авторы: И. Гунаев, И. Закриев, С. Мусаев, М. Хасаева, А. Шатаев и другие. Все названные авторы, как и многие представители русской «военной» прозы, тоже очевидцы, пережившие военную трагедию, а следовательно, знающие законы войны изнутри. Существенное же отличие заключается в том, что они не воины, как А. Бабченко или 3. Прилепин, и не стремятся показать ежедневную правду войны. Их интересуют судьбы простых людей, жертв войны. При этом наблюдаются попытки понять психологию противоположных участников вооруженного конфликта («Дикая груша у светлой реки» М. Ахмадова, «Ячеченец!» Г. Садулаева), что также отличает современную чеченскую «военную» прозу от аналогичной русской.

Уникальность данной прозы заключается в разнообразии жанров, порой не вмещающихся в традиционную классификацию. Она представлена всеми прозаическими жанрами: от рассказа до романа. Но внутри каждой жанровой формы имеются свои особенности. Самым продуктивным жанром чеченской «военной» прозы, как и русской, вследствие своей оперативности и мобильности, становится рассказ. Это объясняется прежде всего тем, что литература на данном этапе идет по следу трагедии. Не прошло достаточно времени для более масштабного осмысления событий. Острота, сложность, неустойчивость общественно-политической ситуации в Чеченской Республике непосредственно до, во время и после военных действий на ее территории требовали от писателей оперативного художественного осмысления реальности. Малый жанр оказался более органичным для реализации этих творческих задач. Однако, если в русской «военной» прозе рассказ тяготеет к документальности и очерковости, в чеченской жанр очерка присутствует наряду с другими разновидностями, нацеленными на художественное преломление военной действительности: рассказ-случай, анекдот в стиле «черного юмора», сатирический рассказ, притча, сказка, психологический рассказ, триллер, мистическая новелла, стихотворение в прозе и т. д. Отмеченный трагедийностью ощущения мира и человеческой судьбы в нем, рассказ обозначил новую стадию развития жанра в чеченской литературе, обогатив повествование новыми темами, художественными приемами, многие из которых давно стали принадлежностью мировой литературы («поток сознания», сон — явь, гротеск и др.).

Своеобразием авторского почерка отмечены, например, рассказы-анекдоты в стиле «черного юмора» — А. Денисултанова и А. Шатаева. Обращение к «черному юмору» как к своего рода онтологической категории является особенностью этих «военных» рассказов. Писателям удается в легкой форме трагикомических ситуаций передать одну из существенных особенностей войны — ее алогичный характер.

Жанр сатирического рассказа как наиболее острая форма обличения действительности позволяет выразить свое отношение к войне. Что мы обнаруживаем в творчестве М. Ахмадова («Кружиться в этих волнах») и И.

Гунаева («Дадим миру шанс»). Использование сатирической формы, благодаря осмеянию «общего», формирует в сознании читателя представление о войне как «театре абсурда», о необходимости противодействия торжеству военной фантасмагории в реальности. Обозначение сатирическими красками примет прошедшей войны видится совершенно оправданным, так как суть каждой из них столь же абсурдна, сколь и реальна. Политически остро и в то же время с горькой иронией показано, что война направлена в первую очередь против народа, мирного населения. Методами сатиры отображается главная особенность «странной» и «непонятной» войны — ее антинародная сущность.

Народ как заложник военной ситуации — эта тема часто звучит в традиционной прозе реалистического психологизма. Например, в произведениях М. Ахмадова, М. Бексултанова, И. Закриева.

Из молодых прозаиков, обращающихся к теме войны, особого внимания заслуживают произведения А. Шатаева. Отличительной чертой творческой манеры писателя являются мистические, иррациональные мотивы, которые не только не отвлекают от реальности, но способствуют более глубокому ее постижению. Элементы фэнтези, ненавязчиво вплетаясь в канву реалистических в своей основе произведений, позволяют говорить об А. Шатаеве не как о писателе-мистике, а как о представителе школы «магического реализма».

Антивоенная направленность прозы реализует себя и в таких жанрах, как притча («Снег идет» М. Ахмадова, «Цель», «Тяга к жизни» Э. Минкаилова), сказка («Приключения Малкины и Сурхо» М. Эцаевой), стихотворение в прозе («Услышь меня, мой брат!» Б. Гайтукаевой), эссе («Русло твоего родника» М. Ахмадова), остросюжетный рассказ или повесть («Заложник» А. Шатаева соответствует модному направлению литературы в стиле экшн, сочетая жанровые разновидности триллера, боевика, детектива).

Доминирующим жанром является психологический рассказ, в котором внутренняя жизнь персонажа приобретает большее значение, нежели внешние приметы его проявления («В огне» И. Закриева, «Урок литературы» С. Мусаева). Такие писатели, как М. Ахмадов, М. Бексултанов, стремятся к созданию индивидуализированного переживания.

Многие авторы (начинающие или те, для кого литературное творчество не является основным) тяготеют к форме рассказа-случая, близкого к документальной прозе. Например, рассказы И. Айбаева, А. Давлетукаева, С.-X. Кацаева, Э. Литаевой, М. Хасаевой, Т. Чагаевой. Фактографичные рассказы не составляют ядра современной чеченской «военной» прозы.

Принцип отбора художественного материала свидетельствует о том, что чеченский рассказ находится в постоянном поиске наиболее адекватного отражения изменившейся реальности, пытаясь всеми своими гранями осветить действительность. Драматические и трагические коллизии времени осмыслены в чеченском рассказе сквозь призму той или иной индивидуальной человеческой судьбы. Отталкиваясь от личностного, пристрастного, небезразличного взгляда на мир, чеченский писатель приводит читателя к пониманию судьбы своего народа на конкретном историческом этапе развития.

Для новой чеченской прозы о войне характерен прорыв от частных фактов к связи явлений, чуткость к национальному достоинству собственного народа, но каждый раз оклик и на Россию, которая измеряется не по зачисткам, а по гуманизму великих писателей: Л. Н. Толстого, М. Ю. Лермонтова.

Современная «военная» проза показывает, сколь неоправданны идеи, которыми руководствуются оба лагеря и к чему приводит вооруженный конфликт, актуализирует идею самоценности человеческой жизни пред лицом любой социально-политической программы, какой бы значительной на первый взгляд она ни казалась. Данное положение наиболее продуктивно обнаруживает себя в жанре идеологической повести (в «Дикой груше у светлой реки» М. Ахмадов апробирует три идеи: независимости любой ценой, целостности страны любой ценой и толерантности, гуманизма, согласия как альтернативы насилию).

Война выступает как злая разлучница, как новый критерий ценностей, казавшихся до нее незыблемыми, в рассказах Э. Минкаилова «Встреча с прошлым» и «Солнечный дождь». Как убийца нации, уникального смысла отдельной человеческой жизни практически во всех произведениях чеченских прозаиков.

Писатели беспощадны к той части чеченского народа, которая толкнула его в пучину военных событий, показывают, к чему привело пренебрежение истинными интересами нации и как опустошила война духовную культуру чеченцев. Только внутреннее очищение через следование религиозным ценностям, идеалам предков, преемственность поколений способны вывести народ из черной бездны, в которую погрузила его война, и избежать новых национальных катастроф. А отогреть уставшую от войны человеческую душу — вера во Всевышнего и любовь — такую формулу спасения предлагают чеченские прозаики.

Произведения больших жанров, несмотря на антивоенную направленность, выходят за рамки традиционных представлений о «военной» прозе, так как являют собой нравственно-философские концепции писателей, осмысливающих судьбу своего народа и общечеловеческую систему координат в современном мире, чтобы спасти и конкретный этнос, и все человечество от нарастающих апокалипсических угроз. Такие задачи решаются, например, в романе М. Ахмадова «И текла река в ночь», его повести «Чтобы свечу не задуло ветром», повести М. Бексултанова «Далекие берега реки жизни». Препарируя вечные проблемы (жизни и смерти, вины и ответственности, смысла экзистенции.), философский взгляд в поиске нравственно-этических обоснований трагедии народа на изломе XX—XXI вв. проникает в глубинные тайны бытия, устанавливая причинно-следственные связи и отношения.

Герои заняты решением не столько злободневных проблем, сколько поиском смысла бытия, в окуляре которого жизнь и смерть, любовь, дружба и предательство, одиночество в толпе, взаимоотношения художника и времени, национальная ось нравственных координат, вплетенная в общечеловеческие принципы добра и справедливости, незыблемые и преходящие ценности.

Звучит актуальная тема сохранения национальной идентичности в условиях стремительно глобализирующегося пространства. В бешеной ускорении ассимиляционных процессов, ведущих к потере языка, традиций, а значит, и к исчезновению с пестрой этнической карты планеты чеченской национальности, видят писатели еще одно пагубное последствие военного кризиса конца XX — начала XXI вв. в Чечне. Они указывают на необходимость сохранения особого склада жизни и мысли чеченцев, требующего при любых обстоятельствах не выходить за рамки традиционной нравственной системы, сложившейся в течение тысячелетий.

Чеченские писатели наблюдают и за тем, как происходит преломление ментальных качеств людей во время войны. А также выявляют те черты национального характера, которые позволили народу выстоять в условиях враждебной человеку реальности. Демонстрируют, что глубинную сущность национального характера никакая война уничтожить не в силах. В духовных составляющих нации, основанных на традиционных этических нормах гкшлакх-оъздангалла, а также в религии как нравственном, стержне человека чеченские прозаики видят причины, позволившие чеченцам перенести, ад несправедливой войны. И война воспринимается не как наказание, а как возможность очищения — исходя из религиозных представлений о духовных испытаниях.

Т.е., выходя за рамки «военной» прозы, исследуется онтологический код чеченского национального характера. С этой целью в ряде произведений М. Ахмадова, М. Бексултанова' появляется идеальный герой, который наделяется определенными ментальными чертами, характерными для героев чеченских илли. Это позволяет в пределах вымышленного художественного мира подвергнуть данные идеальные черты чеченского менталитета испытанию условиями военного времени и определить возможные пути и средства духовно-нравственной эволюции этноса.

Выход за рамки традиционного миропонимания чеченцев, образующегося из двух составляющих — чувства ответственности и ощущения постоянного нахождения в ценностной системе своего народа, по убеждению чеченских писателей, неминуемо приводит к катаклизмам.

Военная" проза чеченских авторов характеризуется поиском национальной перспективы. С этой целью исследуется жизнеспособность в экстремальных условиях таких традиционных нравственно-этических категорий, как иман (религиозность), яхь (соревновательность), собар (терпимость), маршо (свобода), сий (честь), къонахалла (мужественность, благородство) и др.

Тема «потерянного поколения» становится одной из самых болезненных в творчестве писателей, реализуется она через образ «украденного времени», выступающего как приговор войне, которая не только уносит жизни, калечит судьбы и души, но и нарушает заданный самой природой порядок развития человека: детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость.

Философские обобщения, вызванные военной тематикой, проявляются в новаторских для чеченской литературы жанрах — романа-притчи («И текла река в ночь» М. Ахмадова — сплошная развернутая метафора) и романа в рассказах или повестях (последняя форма становится единственным средством для гармоничной реализации своеобразного стиля и поэтики художественной книги памяти «Я — чеченец!» Г. Садулаева, построенной на сюжетах о судьбах десятков людей — жертв войны. Все они приходят рассказчику в снах или наяву посредством воспоминаний). Военная проблематика реализуется и в жанре романа-эпопеи («Прошедшие войны» К. Ибрагимова охватывает период с 1924 г., когда в Кавказские горы пришла Советская власть, по 1995 г., когда эта власть агонизировала).

Характерной особенностью современной русской и чеченской «военных» литератур является их экзистенциальная направленность. Одной из центральных является проблема отчуждения и связанные с ней проблемы свободы, произвола, насилия, ответственности и вины, случайности и необходимости, стремления к экзистенциальному бегству, бытия внешнего и внутреннего, жизни и смерти, времени и памяти, совести. Широко используется экзистенциальный метод анализа действительности (метод интенционального анализа), заключающийся в непосредственном усмотрении сущности явления в процессе его переживания. Важно не само действие, а его восприятие. Внимание авторов сосредоточено на внутреннем мире героев, их размышлениях. Испытываемые ими чувства — проекция мира внешнего, определяющая оправданность или неоправданность происходящего. Писатели оперируют основополагающими понятиями экзистенциализма — «тоска», «страх», «отчаяние», «надежда», «память». Подводят читателя к мысли об ответственности каждого за то, что происходит вокруг.

Современная чеченская «военная» проза — наставление нынешним и последующим поколениям чеченцев, как сохранить свой народ и уберечь его от новых потрясений. Единственное средство самозащиты малочисленного этноса — согласие.

Писатели используют разнообразные средства поэтики для создания художественной картины и решения поставленных творческих задач: тропы (выразительные сравнительные обороты, яркие метафоры, олицетворения, персонификации, гиперболы), пейзажные зарисовки, портретные описания-, художественные детали, контрастную игру красок, светотени, воплощающую борьбу светлых и темных начал в человеке и в мире, диалоги и монологи, натуралистичные сцены, развенчивающие миф о романтике войн и революций, возможности синтаксиса и звуковых перекличек, графики, т. е. так называемую «тайную психологию», направляющую потенциал читательского восприятия, подтекст. Язык произведений изобилует чеченскими пословицами и поговорками, фольклорными эпитетами и образами, старинными преданиями, раскрывающими характер и устремления чеченцев в течение длительного периода исторического развития.

Ядром этической парадигмы чеченской «военной» прозы является мифомотив «добро и зло», который раскрывается посредством устойчивых образов, составляющих семиотику прозы, ее метафоро-символическую структуру. Система кодовых онтологических знаков, выраженных в поэтологических концептах гора, небо, башня, дерево (сад), дом, дождь, бурьян, время, грязь, свет (огонь, свеча, костер, очаг), радуга, мать, ласточки и других, позволяет раздвинуть границы личных, национальных, религиозных представлений до уровня вечных вопросов человеческого бытия, имеющих отношение ко многим людям.

Приемы магического реализма мастерски используют М. Ахмадов в романе «И текла река в ночь», рассказе «Кружиться в этих волнах», А. Шатаев в ряде рассказов, соединяя обыденное и фантастическое, сон и явь, играя этими двумя планами.

В совокупности указанные приемы создают художественные картины, исполненные необычайной живописности и максимально раскрывающие авторский замысел.

Исследование изобразительно-выразительных форм и приемов в чеченской литературе двух последних десятилетий выявило их зависимость от современных мировых тенденций, наличие интегральных и дифференциальных качеств российской и чеченской «военной» прозы, а также новаторство современных чеченских писателей в развитии военной темы.

Утверждая философию доброго и прекрасного, противопоставленного ужасам войны, современная чеченская проза представляет собой своеобразный свод нравственных заповедей, которые являются главной частью этических воззрений чеченского народа.

Рассказы, повести и романы чеченских писателей «открывают читателю мир обыкновенных людей, ввергнутых в пучину бедствий, вынужденных расплачиваться за амбиции и просчеты политиков. И выбор пути здесь не просто метафора, а каждодневное испытание: поиск убежища, жизнь под обстрелами и бомбежками, рейды по минным полям, мытарство в лагерях беженцев. <.> И критерием истины становится чувство ответственности. За судьбу страны, за судьбу народа. <.> После грозы, отбушевавшей над республикой, чеченская литература переживает период-подъема, восстановления сил. Она пристально всматривается в конфликтную динамику происходящего. Но злоба дня — лишь поверхность событий, за которыми неизбежно проступает историческая глубина» [130: 54, 55].

Особенность чеченской «военной» прозы заключается в ее нацеленности на диалог, гуманистическом измерении и открытости для читателей всех национальностей.