Основные фигуры. 
Основы риторики: коммуникативные качества хорошей речи

Фигуры (лат. figura — очертания, внешний вид, образ) — приёмы выразительности, которые реализуются в тексте, равном предложению или большем, чем предложение; «синтагматически образуемые средства выразительности» [Скребнев: 591].

Иногда фигуры понимаются шире: как любые обороты речи, отступающие от некоторой нормы разговорной «естественности» [Гаспаров: 466].

Анафора (единоначатие) — (от греч. anaphora — вынесение вверх) — распространенная стилистическая фигура, состоящая в повторении начальных частей двух и более относительно самостоятельных отрезков речи (слов, полустиший, строк, строф, фраз и т. д.):

Жди меня, и я вернусь,

Только очень жди…

Жди, когда наводят грусть жёлтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придёт,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждёт…

(К.Симонов) Анафора может быть не только словесной, но и звуковой (с повторением отдельных созвучий):

Черноглазую девицу,

Черногривого коня! (М.Лермонтов) Рассмотрим пример использования анафоры в публицистическом тексте:

Мы придём в Гос. Думу для того, чтобы поставить вопрос о главенстве национальных интересов.

Мы придём в Гос. Думу для того, чтобы поставить вопрос об издании закона «Преступления против нации» и в рамках этого закона восстановить смертную казнь (политическое объединение «Спас»).

В данном отрывке при помощи повторения значительной части сложного предложения (полностью повторяется главное предложение, а также часть придаточного) создается ритмический рисунок прозаического высказывания и таким образом достигается суггестивный эффект.

Эпифора (от греч. epiphora — добавка) — значимое повторение слов или выражений в конце двух или более относительно самостоятельных отрезков речи: Фестончики, всё фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики (Н.В.Гоголь). Эпифора не только формально, но и семантически противоположна анафоре. Повторение финальных отрезков подчеркивает «непреложность конечного вывода, итога, результата. … Анафора говорит: «Мы и сейчас и впредь будем исходить из такого-то положения», эпифора: «Мы и сейчас и впредь будем приходить к такому-то результату». Из-за этого оттенка неизбежности с эпифорой чаще связываются настроения безысходности и безвыходности.

Нам осталось уколоться

И упасть на дно колодца,

И пропасть на дне колодца,

Как в Бермудах — навсегда

(В.Высоцкий) Как бы то ни было, но и эпифора, и анафора, как и все фигуры повтора, передают чувство уверенности говорящего в том, о чем он сообщает" [Хазагеров: 289].

Кроме того, важно отметить, что в чистом виде эпифора употребляется реже, чем анафора, но часто встречается в ослабленном виде. Примером подобного употребления эпифоры может служить параллелизм грамматических форм в финальных частях высказываний, характерный для стихотворных опытов начинающих авторов. Параллелизм грамматических форм как основа для рифмы в большинстве случаев предсказуем, то есть не несёт новой информации и поэтому должен быть признан нарушением выразительности речи:

Он наш поэт, поэт влюбленный.

Стихами мог он все сказать.

Его не зря зовут Есенин,

Его хочу я воспевать.

В тексте возможен одновременный повтор начальных и конечных отрезков речи в смежных стихах или ритмических частях (т.е. сочетание анафоры и эпифоры). Такая фигура называется симплока (от греч. symploke — сплетение). Известнейшим примером симплоки является текст русской народной песни «Во поле березка стояла…»:

Во поле берёзка стояла,Некому березку заломати,

Во поле кудрявая стояла,Некому кудряву заломати,

Люли, люли, стояла, Люли, люли, заломати,

Люли, люли, стояла.Люли, люли, заломати.

Очевидно, что в данном примере эпифорическому компоненту симплоки отводится более значительное место, что придает тексту эпический характер.

Еще одним примером реализации симплоки в поэтическом тексте может служить стихотворение А. С. Пушкина.

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,.

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан

Вокруг меня валы ревучи,

Когда грозою грянут тучи,

Храни меня, мой талисман.

В уединенье чуждых стран,.

На лоне скучного покоя,

В тревоге пламенного боя

Храни меня, мой талисман.

Священный сладостный обман,.

Души волшебное светило…

Оно сокрылось, изменило…

Храни меня, мой талисман.

Пускай же ввек сердечных ран.

Не растравит воспоминанье.

Прощай, надежда, спи, желанье;

Храни меня, мой талисман.

Антитеза (от греч. antithesis — противоречие, противоположение) — оборот, в котором для усиления выразительности противопоставляются понятия, явления, предметы: Желчью не привлечёшь никого, а только смертельно надоешь всем и каждому (Ф.М.Достоевский).

Антитеза вызывает и поддерживает внимание слушателя к предмету речи за счет подчеркивания контрастности эмоциональной окраски каждого из противопоставляемых компонентов: Николай II любил считать броненосцы, Сталин — танковые армии, Брежнев — баллистические ракеты. А граждане великой страны, вышедшей на околоземную орбиту, стояли в очереди за суповыми наборами и покупали трусы по талонам месткома (АиФ, 2000, № 45). Кроме того, антитеза подчеркивает высказываемую с её помощью мысль: Рукописи не горят. Но рецензируются (название рецензии на фильм «Мастер и Маргарита»).

Примером использования антитезы в публицистическом тексте может служить речь С. Умалатовой: Какой войдёт наша страна в новое тысячелетие? Продолжающей деградировать и разрушаться или возрождающейся, объединяющей народы, дающей своим гражданам надежду на светлое будущее?

Чтобы слушающие окончательно доверились политику, С. Умалатова дважды использует риторический вопрос. Но если в первом случае (Какой войдёт наша страна в новое тысячелетие?) этот приём служит для активизации внимания аудитории, то во втором (Продолжающей деградировать и разрушаться или возрождающейся, объединяющей народы, дающей своим гражданам надежду на светлое будущее?) с помощью антитезы, встроенной в текст риторического вопроса, слушающему настойчиво навязывается специфический вывод, подкрепляемый ещё и использованием лексики, содержащей оценочный компонент (ср. деградировать, разрушаться — возрождаться, объединять, надежда, светлое будущее).

Градация (от лат. gradatio — постепенность) — стилистическая фигура, при которой слова группируются в порядке нарастания или ослабления их эмоционально-смысловой значимости.

Градация должна содержать не менее трех элементов, имеющих в своем значении нечто общее. Важно отметить, что непременным условием при построении градации должно быть поступательное нарастание эмоционально-смысловой значимости или поступательная её нейтрализация.

Если происходит нарастание, градация считается восходящей; если происходит уменьшение, градация называется нисходящей: Не сломлюсь, не дрогну, не устану (О.Берггольц).

В публицистическом тексте часто встречаются примеры градационных цепочек, состоящих более чем из трех компонентов: Интернет кишмя кишит начинающими писателями, известными писателями, видными писателями, выдающимися писателями и просто графоманами (газета «Завтра», 2000, № 51). В данном высказывании при помощи приема восходящей градации задается определенный стереотип восприятия, заключающийся в предвосхищении усиления эмоционально-смысловой значимости определений. Запланированное нарушение этого стереотипа создает комический эффект.

Причиной несостоявшейся градации как нарушения выразительности речи может являться отсутствие как формальных, так и семантически релевантных признаков анализируемого приема. В высказывании может быть нарушено формальное ограничение, и тогда несостоявшейся градацией следует признать отрезок речи из двух компонентов, которые претендуют на выполнение функции стилистической фигуры:

Твой голос нежный как мечтанья,

В которых я ищу любя

Не те слова, не те сказанья,

Что мутят разум у меня В приведённом примере сохранена пунктуация автора. .

Помимо нарушения акцентологических норм, наличия штампов и несовпадения ассоциативных рядов сопоставляемых в метафоре элементов, в четверостишии нарушено формальное требование приема градации: Не те слова, не те сказанья. Данный однородный ряд претендует на выражение одновременно сопоставления и противопоставления (что является основой для того, чтобы сделать вывод о развитии степени проявления признака или изменении оттенков значения), но содержит всего два компонента.

Суть нарушения семантического ограничения градации заключается в том, что усиление или ослабление эмоционально-смысловой значимости элементов градационного ряда может быть выражено непоследовательно.

Инверсия (от лат. inversio — перестановка) - расположение членов предложения в особом порядке, нарушающем обычный стилистически нейтральный (так называемый прямой порядок), с целью усиления выразительности. Так, в высказывании И. Эренбурга Изумительный наш народ! при помощи инверсии подчеркивается значимость эпитета изумительный.

Отметим, что на уровне предложения прямым считается порядок слов, при котором подлежащее предшествует сказуемому, после которого следует дополнение и т. д. (История знает как традиционный, так и нетрадиционный подходы к определению предмета риторики). На уровне словосочетания прямой порядок слов — это расположение зависимого слова перед главным (при согласовании) (в традиционном понимании), а управляемого после управляющего (понять тайны искусства).

«Результатом инверсии является то, что переставленный элемент оказывается интонационно выделенным и привлекает к себе дополнительное внимание», — отмечает Т. Г. Хазагеров [Хазагеров: 230]. Обратите внимание на расположение подчёркнутых слов в отрывке из повести А. С. Пушкина «Пиковая дама»: Поздно воротился он (Германн) в смиренный свой уголок; долго не мог заснуть, и, когда сон им овладел, ему пригрезились карты, зелёный стол, кипы ассигнаций и груды червонцев. Он ставил карту за картой, гнул углы решительно, выигрывал беспрестанно, и загребал к себе золото, и клал ассигнации в карман.

В.В.Виноградов замечает, что если расположить наречия перед глаголами (а также исключить один союз и), т. е. придать фразе «нормативность», то повествование потеряет взволнованность, эмоциональность, соответствующую состоянию Германна во сне: Он ставил карту за картой, решительно гнул углы, беспрестанно выигрывал, загребал к себе золото и клал ассигнации в карман.

Примером использования инверсии в публицистическом тексте может служить следующий отрывок: Раз и навсегда мы должны запомнить с вами, что здоровое состояние народа, которое называется национализм — это не русский национализм, это национализм всех народов, потому что каждый народ должен любить, дорожить и уважать свой народ (представитель политического объединения «Спас»). В данном примере инверсия в начале реплики привлекает внимание слушателя и усиливает категоричность высказывания.

Параллелизм (от греч. parallelos — идущий рядом) — однородное синтаксическое построение двух (и более) предложений (или их частей):

Молодым везде у нас дорога,

Старикам везде у нас почёт.

Параллелизм позволяет при помощи средств синтаксического уровня языка реализовать такие мыслительные операции, как сопоставление и противопоставление:

Твой ум глубок, что море.

Твой дух высок, что горы

В.Брюсов.

Именно использование параллелизма позволяет В. Анпилову сформировать в сознании аудитории противопоставление сидящих в зале сторонников данного политического деятеля отсутствующим политическим оппонентам. При этом синтаксически однородное построение относительно самостоятельных отрезков речи создает иллюзию универсальности высказывания:

Уважаемые избиратели! В первую очередь обращусь к тем из вас, кто не впал в уныние, кто не станет никогда на колени перед предателями Родины, перед преступниками, разрушившими державу и безнаказанно грабящими Россию.

Риторический вопрос (от греч. rhetor — оратор) — такое построение речи, при котором утверждение подаётся в форме вопроса. Риторический вопрос не предполагает ответа собеседника, он лишь усиливает эмоциональность высказывания, его выразительность, привлекает внимание читателя или слушателя к предмету речи: Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! (Н.В.Гоголь).

Исследователи отмечают, что «основная функция риторического вопроса состоит в том, что он изображает сомненья или раздумья говорящего и одновременно сообщает о результатах этих раздумий или хотя бы намекает на них» [Хазагеров: 230]. Однако, поскольку в публицистических текстах целью использования риторического вопроса является достижение прагматического эффекта, то он, как правило, формулируется таким образом, что предполагается четкий однозначный ответ. Причем возможность иного толкования скрытого в вопросе утверждения довольно часто снимается говорящим через экспликацию ответа: Так, а кто агитировал народ? Народ не хотел, народ не хотел! Ха-ха-ха! Он меня послушался, народ! (В.Жириновский).

Риторическое обращение — стилистическая фигура, состоящая в подчёркнутом обращении к кому-либо или чему-либо не столько для называния адресата речи, сколько для того, чтобы выразить отношение к тому или иному лицу либо предмету, дать его характеристику, усилить выразительность речи: Шуми, шуми, послушное ветрило, волнуйся подо мной, угрюмый океан (А.С.Пушкин).

«Ситуация непосредственного обращения здесь только изображается, обогащая новое сложное представление, поэтому формальные адресаты могут быть воображаемыми … людьми или персонифицированными существами, предметами» [Хазагеров: 266]: Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер! (В.В.Маяковский).

Пример использования риторического обращения в публицистическом стиле: Указом президента установлена зарплата депутатам, министрам и всем чиновникам. Мы сегодня получаем большую зарплату, я согласен, десять тысяч рублей. Но не мы, Борис Ефимыч, её устанавливаем. Мы даём только законы. Указом президента это дела-ет-ся, дорогой мой радиотехник! Ну! Учите Конституцию! Мы не можем! Мы не можем отменять Указ президента (последние слова просто кричит) (В.В.Жириновский).

Слово радиотехник, называющее лицо по профессии, в данном контексте употребляется в качестве оценочной лексемы, хотя вне контекста оно нейтрально. Ср.: Радиотехник. 1. `Специалист по радиотехнике'. 2. `Специалист, занимающийся установкой и ремонтом радиоаппаратуры'.

Обращение радиотехник используется для выражения пренебрежительного отношения к противнику, понижения его статуса в профессиональной политической иерархии. Говорящий, называя своего оппонента радиотехником, подчёркивает его несостоятельность в сфере политики, тем самым высоко оценивая собственный статус как профессионала в этой области. Использование при обращении прилагательного и притяжательного местоимения дорогой мой усиливает отрицательную оценочность. Появляется оттенок саркастического отношения к адресату, что провоцирует осмеяние его профессиональных качеств. Таким образом, путём использования риторического обращения В. В. Жириновский пытается внушить слушающим, потенциальным избирателям, идею своего превосходства.

Оксюморон — (от греч. oxymoron — букв. остроумно-глупое) — соединение несоединимых по смыслу слов, образно раскрывающих противоречивую сущность изображаемого: живой труп, горькая радость, звонкая тишина, убогая роскошь наряда.

Уже кленовые листы

На пруд слетают лебединый,

И окровавлены кусты

Неспешно зреющей рябины,

И ослепительно стройна,

Поджав незябнущие ноги,

На камне северном она

Сидит и смотрит на дороги.

Я чувствовала смутный страх

Пред этой девушкой воспетой.

Играли на её плечах

Лучи скудеющего света.

И как могла я ей простить

Восторг хвалы твоей влюблённой…

Смотри, ей весело грустить,

Такой нарядно обнажённой.

А.Ахматова.

Очевидно, что антитеза и оксюморон — это парные фигуры: и в том, и в другом приёме заложено противопоставление некоторых сущностей из окружающего мира, только в антитезе это противопоставление доведено до максимума, а в оксюмороне оно слито в единую третью сущность.

Таким образом, антитеза — это оборот, в котором для усиления выразительности резко противопоставляются контрастные понятия, а оксюморон — риторическая фигура, заключающаяся в соединении двух понятий, противоречащих друг другу: Худосочный богатырь подведёт под монастырь (газета «Аргументы и факты» 2000, № 41).

Эллипсис (от греч. ellepsis — опущение, недостаток) — фигура поэтического синтаксиса, основанная на пропуске одного из членов предложения, легко восстанавливаемого по смыслу (чаще всего сказуемого), благодаря чему достигается динамичность и сжатость речи, передаётся напряжённая смена действия:

Мы села — в пепел, грады — в прах,

В мечи — серпы и плуги (В.Жуковский).

Эллипсис часто встречается в пословицах и поговорках, так как отвечает требованию лапидарности, предъявляемому к данным универсальным высказываниям: «Дружно — не грузно, а врозь хоть брось», «Посмотрит — рублём подарит».

Важно отметить, что эллипсис является одним из видов умолчания.

Умолчание — это оборот речи, который заключается в том, что автор сознательно не до конца выражает мысль, предоставляя адресату возможность самому догадаться о том, что не высказано:

Девочка в поле нашла пулемёт.

Больше в деревне никто не живёт.

В отличие от эллипсиса, восстановление опущенных элементов может вызывать затруднение, для понимания текста необходима общность апперцепционной базы адресанта и адресата.

Опыт в семейной жизни каждый муж получает в отдельности

Однажды двое приятелей завтракали. Один из них был женат около года, второй — более двадцати лет.

Молодой рассказывает: «На днях я пришёл домой, а жена хочет пойти в кино. Я пришёл усталый и говорю ей, что не хочу никуда идти. Я, говорю, работаю весь день, чтобы прокормить семью. Работа не из лёгких, и, когда придёшь домой, хочется отдохнуть. Не хочу выходить из дома. Разве я не прав?»

Ветеран семейной жизни уныло посмотрел на приятеля:

— Ну и что это был за фильм?

Иногда однозначное понимание высказывания, содержащего умолчание, принципиально невозможно. Таким примером может служить конец романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин»:

Она ушла. Стоит Евгений,

Как будто громом поражён.

В какую бурю ощущений

Теперь он сердцем погружён!

Но шпор внезапный звон раздался,

И муж Татьянин показался,

И здесь героя моего,

В минуту, злую для него,

Читатель, мы теперь оставим,

Надолго… Навсегда. За ним

Довольно мы путём одним

Бродили по свету. Поздравим

Друг друга с берегом. Ура!

Давно б (не правда ли?) пора!

Парцелляция — стилистическая фигура, суть которой заключается в разъединении исходной целостной синтаксической структуры на два интонационно обособленных отрезка — базовую структуру и парцеллят (последних может быть несколько). Расчленение сопровождается интонацией пояснения, на письме этому соответствует знак точки. Важно отметить, что парцелляты жестко закреплены в постпозиции по отношению к базовой структуре: А здесь вовсю воют надписи. Разборчивые. Ключевые, категоричные до наглости. Короткие до очевидности (Р.Рождественский).

Чаще всего в качестве парцеллятов выступают однородные члены или придаточные предложения: Прежде Серёжа не обращал внимания на звёзды, они его не интересовали. Потому что он не знал, что у них есть названье (В.Панова).

По мнению Т. М. Хазагерова, наряду с изображением внезапного нарушения хода мыслей парцелляция, наделяя постпозитивные отрезки большей самостоятельностью, чем в исходной структуре, тем самым усиливает выразительность и создаёт дополнительный смысл.

Парцелляция выполняет две функции: символизирует изменение эмоционального настроя и передаёт неожиданную устойчивую концентрацию мысли на новом предмете, названном в парцелляте: Рядом с ним сидит девушка и наблюдает от нечего делать, как он драит пуговицы. Смуглая. С тёмными, очень густыми даже на вид волосами (А.Рекемчук).

При анализе высказываний, содержащих парцелляцию, необходимо учитывать, что дробление целостной синтаксической структуры подготавливает слушателя к восприятию более важной информации. Таким образом, если текст, репрезентированный парцеллятом, не выполняет такую смысловую нагрузку, применение парцелляции не обосновано и потому является нарушением выразительности речи:

Отправился он на охоту. Он сказал, что я буду бороться. С собаками. Гляжу. Носятся мои собаки по полю. Гоняют зайца.

Очень распространённым явлением в современной речевой практике является конвергенция (взаимодействие) риторических приёмов.

Например:

Славный «правозащитник» молчал, когда ОМОН ломал кости мирным демонстрантам в Москве в 92 — 93-м, он воды в рот набрал, когда Ельцин растоптал Конституцию и расстрелял Парламент. Ковалёв не издал ни единого звука, когда из Чечни изгнали 300 тысяч русских, и он же изо дня в день голосил, возмущаясь военной операцией против чеченских бандитов (Завтра, 2001, № 17).

В этом тексте резкая отрицательная оценка выражается взаимодействием следующих стилистических приёмов:

градационный синонимический ряд (молчал, вод

ы в рот набрал, не издал ни единого звука);

антитеза (представленный выше синонимический ряд противо поставлен глаголу голосил);

ирония (славный правозащитник

);

гипербола (ОМОН ломал кости мирным д

емонстрантам);

литота (не изд

ал ни единого звука);

метафора.

(Ельцин растоптал Конституцию);

метонимия.

(растоптал Конституцию и расстрелял Парламент).

Термин «конвергенция» был введён М. Риффатером, который толковал его как скопление в одном месте нескольких стилистических приёмов [Риффатер: 88].

Все вышеперечисленные способы создания выразительности способны сделать речь яркой и легко запоминающейся, но при их использовании следует соблюдать меру, поскольку злоупотребление тропами и фигурами делает речь искусственной, поэтому необходимо использовать средства создания выразительности с учётом цели и ситуации общения. Не все метафоры, сравнения, перифразы бывают оправданны в контексте. Использование тропов само по себе не является признаком мастерства.

Текст, перегруженный тропами, производит плохое впечатление, кажется напыщенным.

Воцарение пушкинской поэзии на престоле русской литературы обогатило её подвижным, контрастным и одухотворённым языком.

Или:

Твоих ночей пленительная дивность

Давно лишила сна невинных дев,

И влажный голос твой вдыхает их наивность,

И рокотом волны мурлычет старый Лев.

Стремление к выразительности речи может послужить причиной незапланированного нарушения других качеств речи. Следует напомнить, что запланированное нарушение может послужить основой образности. Так, например, образное слово не должно нарушать логику текста:

Балканы, как солнечный позвоночник, пересекают страну из конца в конец (позвоночник ничего не пересекает! И как он может быть солнечным?!).

Серьёзный недочёт образной речи — противоречивость тропов, представленных синтагмой. При использовании нескольких метафор пишущий должен соблюдать единство образной системы, чтобы тропы, развивая авторскую мысль, дополняли друг друга. Молодая поросль наших фигуристов вышла на лёд Пример И. Б. Голуб.. В данном примере структура предложения строится без учета использованной метафоры, что порождает нарушение закона противоречия: поросль не может ходить.

В следующем предложении причина противоречия заключается в объединении двух метафор, которые отсылают к различным объектам реальной действительности, вызывающим различные ассоциации: Ребёнок — чистая доска, на которой внешнее окружение вышивает самые неожиданные узоры. Несогласованность возникающих в результате такого соединения ассоциаций приводит к незапланированному автором комическому эффекту:

Сяду на древний скрипучий диванчик,

Перелистаю семейный альбом…

Только такой незадачливый дачник

В чрево твоё забредет

Летним днём.

Комический эффект может быть вызван и употреблением в качестве компонентов сопоставления названий конкретных жизненных реалий, не существовавших в то время, когда происходили события, находящиеся в центре внимания говорящего:

Но Старцев выбирает забвение: «Огонек в душе погас». Как видим, в этой истории любви нет вектора на изменение Старцева. Старцев сам выбирает направление своего движения, как будто переключая каналы на пульте дистанционного управления (о рассказе А. П. Чехова «Ионыч»).

Примером виртуозного анализа художественного текста, в котором нарушена как выразительность, так и другие коммуникативные качества хорошей речи, может служить разбор В. В. Конецким отрывка из очерка А.Проханова.

«Итак, зачин:

«Лодки у пирсов черные, распластанно-длинные. Словно броня, окунувшись в море, продлевает гранитные скалы. Уткнулись в каменную грудь угрюмой северной базы. Затуманены льдистым дыханием».

Синтаксис трогать. Не будем. Он. Прерогатива автора. Так. Он выражает. Свою экспрессию. Пройдем по словесам.

Ежели корпуса лодок «затуманены льдистым дыханием», то «черные» уже неточно, ибо корпуса густо заиндевели. Ну, а что такое «распластанно-длинные»? Блинами попахивает… А бывают длинные блины? Не видел. «Распластанными» были броненосцы времен Цусимы — так про них, во всяком случае, можно было выразиться. Но подводные лодки через блинные ассоциации?..

«Словно броня, окунувшись в море, продлевает гранитные скалы». Чья броня? Подводных лодок? Они ее от веку не имели, ибо она им нужна, как кашалоту галоши. И об этом в научно-технический век знают не только дошкольники, но и лесные ежи.

«…окунувшись в море…» Нет в базе моря. База в укромненькой бухте, а сама бухта в заливе, а уж залив — в море, но это — бог с ним. Посмотрим-ка С. Ожегова на «ОКУНУТЬ». «Погрузить в жидкость. Окунуть палец в воду». Итак, броня у А. Проханова способна окунаться в воду и при этом еще и «продлевать гранитные скалы». Смотрим «ПРОДЛИТЬ, ПРОДЛЕВАТЬ, ПРОДЛЕНИЕ — сделать более длительным, увеличить срок чего-н.» Здесь, вероятно, следует ПРОДОЛЖАЕТ. («Эта дорога — продолжение магистрали».).

«Уткнулись в каменную грудь…».

Кабы «уткнулись», то их с мели надо было бы снимать: там приливо-отливы около пяти метров. Ну, а командиров, которые «уткнулись», — под трибунал. «Уткнулись… в грудь… базы». Нет у военно-морских баз ни грудей, ни ляжек. Это у величественного утеса грудь есть, в которую может уткнуться и заночевать там тучка золотая. Это автор ненароком у Михаила Юрьевича позаимствовал.

В двадцати словах — семь зияющих пробоин: пароход давно утонул!".